Захарова Мария Васильевна : другие произведения.

Бабье лето

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    По воле обстоятельств вернувшись в родной город, Эмиля столкнулась с призраками прошлого. И чтобы выяснить, кто она, испуганная девочка или успешная бизнес леди, женщине пришлось не только воскресить в памяти самые отвратительные из совершенных поступков, но и обрести настоящую любовь.

    Полная версия романа только на сайте "Призрачные миры"
    Если возникают проблемы с магазином пишите на info@feisovet.ru

Глава 1

Дорогой памяти

   Бабье лето - особая пора. Желтое солнце, удобно устроившись среди нежно-голубых небесных просторов, любовно гладит мир теплыми лучами. Тополя-исполины, покачивая нарядными кронами, перешептываются с игривым ветерком, уже прохладным, но еще не приобретшим жгучей колючести зимних вихрей. Зелень газонов узорчато присыпана облетевшей листвой, и средь этой увядающей прелести тянутся к небу пушистые головки астр, хризантем и георгин. Красота, скажут многие и будут правы, но Эмиля Каримовна осени не любила. Ведь даже самая красивая и теплая осень когда-нибудь заканчивается, а идущая ей на смену зима во многом губительна для жителей сельских обветшалых домов. Далеко не каждый способен выжить в не отапливаемой покосившейся мазанке.
   Скользнув на заднее сидение автомобиля, женщина аккуратно закрыла дверцу и, расстегнув пиджак, устало бросила:
   - Домой. Быстро.
   Щелчок замка зажигания, и чуть слышно затарахтел мотор. Направляемый умелой рукой серебристый седан плавно тронулся с места. Призывные огни витрин поплыли перед глазами, постепенно сливаясь в одно световое пятно. Реальность уступила место воспоминаниям.
   Двадцатилетней девчонкой они впервые увидели ее - невесту сына. Ноги тряслись, сердце замирало, но голова оставалась ясной. Понравиться любой ценой! - единственная верная мысль в голове. Остальное бред: давно не стриглась, обгрызены ногти, пили вчера, но секса не было, Игорь перебрал.
   Алевтина Ивановна встретила гостей с настороженностью, но дружелюбно. Отец окинул безразличным взглядом - состарившаяся копия напряженного парня по правую руку от нее.
   - Мам, пап, это Эля и Костик. - Голос Игоря сипл, с заискивающими интонациями. Беззвучно просит принять их, и от этого мерзко на душе, но быть принятой хочется очень, до соленой рези в глазах. Ведь если не примут, придется возвращаться к матери, а скоро зима, холода, и Костьке вряд ли дожить до весны на хлебе и воде.
   - Есть садитесь, - орудуя возле электрической плитки, Алевтина Ивановна указала на стол позади себя. А там миска с салатом, обильно заправленным майонезом, отварной картофель, сосиски, ломтики тонко нарезанной колбаски, вкус которой уже и не вспомнить.
   - Нет, спасибо. Мы только что поели, - хочется вырвать и выбросить язык за столь наглую ложь, но отказаться требуют приличия. Хотя, кому они нужны эти приличия, когда в животе злобно воет голод?!
   - Глупости не говори. Я что слепая, не вижу, как вы живете, - Алевтина Ивановна строго посмотрела на сына. - Корми, давай. Нечего голодом ребенка морить.
   Эля так никогда и не узнала, кого имела в виду мать Игоря: ее саму, невероятно худую в тот момент или жмущегося к ноге Костика.
   За столом сидели вчетвером, Алексей Игоревич с наполненной женой тарелкой устроился на досках под орехом - самым высоким деревом на садовом участке. Костик с жадностью запихивал в рот все, что предлагали. Она наблюдала за ним, боясь одернуть и одновременно страшась реакции будущей свекрови. Игорь ел внешне безразличный ко всему.
   Когда с пищей разобрались, Эля убрала со стола и принялась мыть посуду над грядкой, отчаянно желая услышать хоть что-нибудь из разговора матери с сыном. И услышала.
   - Конечно, мы не изверги, пустим. Но и ты должен понимать - до первой пьянки. Чуть загуляешь и все. Отец не потерпит.
   - Мам...
   - Ему этого безобразия не надо. Либо живи по-человечески, либо гуляй. Ясно?
   - Ясно, ясно. - В голосе Игоря очевидное облегчение, и она сама выдохнула. Отлегло.
   Подозвав таращащего глаза Костьку, сказала:
   - Сегодня в город поедем, в новый дом.
   - А баба? - в голосе ребенка и радость, и испуг в равной мере.
   - Баба не поедет, баба останется в деревне, - успокоила она, ощущая, как отчаянно прыгает от счастья собственное сердце, стучится в ребра, словно долгожданный гость с дверь. - "На наше счастье", - подумала, но вслух не произнесла. Вдруг удачу спугнет!
   - Приехали, Эмиля Каримовна, - приятный слуху баритон водителя безжалостным ластиком прошелся по холсту воспоминаний. Восторженный взгляд детских глаз остался в прошлом, а вместе с ним и страх оказаться отвергнутой. Не то время и положение, чтобы бояться. Одинокая, испуганная девочка выросла и превратилась в самодостаточную женщину, способную отвечать не только за себя, но и тех, кто рядом.
   - Хорошо. До девяти свободны. Отвезете меня в аэропорт, - поймав взгляд молодого человека в зеркале заднего вида, сообщила Эля.
   Согласного кивка водителя женщина уже не видела. За последние пару лет привыкла ожидать безукоризненного исполнения поставленных ею задач - прерогатива высшего руководства. Вот и Владимир, коль согласился работать на нее, изволь соответствовать требованиям, а нет - ступай своей дорогой.
   Сто девяносто два квадратных метра элитного жилья встретили ее непривычным оживлением: "Рондо" Моцарта и Виктор с двумя наполненными бокалами и бутылкой вина в руках у дверей гостиной.
   - Что празднуешь? - опередила она мужчину, отметив его небрежно взъерошенный вид, такой, как ей нравится. Готовился к встрече.
   - Как что?! - с обидой. - Сегодня годовщина. Пять лет!
   - О-о-о, целых пять? - всунув ноги в мягкие тапочки, Эмиля подошла к сожителю и взяла один из фужеров. - Отметим. Салют! - залпом осушив бокал, вернула его недоумевающему мужчине. - Повтори, будь добр, - сквозь ком в горле, и оттого сухо.
   - Эль, ты чего? Восьмое это наш день, забыла? - Виктор поспешил за ней в спальную, спотыкаясь и расплескивая багровую жидкость.
   - Как же, помню, - она стрельнула в него взглядом, скинула пиджак, блузку, расстегнула ремешок брюк.
   - И? В чем дело? - все еще с обидой, но уже злясь.
   - Сегодня девятое, Вить. Восьмое было вчера. Наш день прошел.
   Не желая смотреть на него ошеломленного, слушать возгласы вроде "как?" и "не может быть!", женщина скинула брюки и, захватив с собой легкий халатик, прошла в ванную.
   Прохладный душ неизменно бодрил, но сегодня хотелось тепла. Заткнув слив, Эля увеличила напор горячей воды. Когда-то она не упускала ни единой возможности понежиться в теплой ванной, даже бредила ею, пока привычка не взяла свое, и удобства под крышей не стали восприниматься как обыденность. Правильно говорят, к хорошему быстро привыкаешь.
   Игнорируя настойчивый стук в дверь, просьбы впустить и выслушать, Эмиля прикрыла глаза.
   Звонок младшего сына расстроил. Его печальное "Мама, Алевтина Ивановна скончалась" молнией разорвало реальность, приблизив прошлое к настоящему, вынуждая мысли виться вокруг судеб ставших родными людей. Как будет Алексей Игоревич без жены? Сможет ли? Он и двадцать лет назад казался ей не приспособленным к одинокой жизни, а сейчас, в свои восемьдесят три, подавно. Зная неуступчивый характер бывшего свекра, Эля наперед могла утверждать, что переезжать из старой квартиры он откажется, и неважно, какими благами его станут заманивать. Алексей Игоревич на блага не падок. Аскет в жизни и в мыслях, он чрезвычайно требователен ко всему, кроме собственного удобства. Человек-привычка, согласный терпеть назойливый скрип старого дивана, лишь бы ничего не менять, а в остальном ершистый и несговорчивый. С места не сдвинешь, если сам не решит иначе.
   Тогда, в двадцать, не имея опыта семейной жизни, Эмиля поражалась терпению Алевтины Ивановны, потратившей столько лет на непокладистого мужчину, сейчас, в свои сорок три, завидовала их семейному счастью. В том смысле, что оба держались друг друга несмотря ни на что. Она же так и не встретила мужчины, за которого стоило держаться, или, на худой конец, захотелось удержать.
   В ванной Эмиля провела без малого полтора часа. Виктор за это время угомонился, оставил в покое дверь и выключил стереосистему, позволив ей и соседям наслаждаться тишиной. Маловероятно, что кто-то из них настолько любит Моцарта, что готов случать его дни напролет, в отличие от Виктора.
   - Пора идти дальше, - сказала Эля своему отражению и улыбнулась, довольная неожиданно принятым решением. Пять лет она содержит этого альфонса, пять лет закрывает глаза на многочисленные интрижки, получая взамен лишь секс. Бесспорно, секс хороший, дикий, необузданный, такой, как любит, но всему есть предел. И ее желанию страстной близости тоже.
   Накинув халат на голое тело, Эля затянула поясок. Влажные волосы рассыпались по плечам, заключив овал лица в объятья черных кудрей. Все еще красива - вопреки всему, назло судьбе. Конечно, уже не девочка, и даже не девушка, но обладает особенным шармом - очарованием свойственным женщинам за сорок.
   По капельке духов на запястья, за уши, в ложбинку между грудей и она готова. Эротическое прощание - едва ли существует лучший завершающий аккорд отношениям. О чувствах сожителя женщина не думала. Да и стоит ли? Знал, на что шел, беря плату дорогими авто, дизайнерскими шмотками и крупными суммами на карманные расходы. Пусть отрабатывает.
  

***

   Два с половиной часа в самолете и она на месте. Город встретил визитершу по-летнему теплой ночью: осень сюда не добралась, разве что календарная. Сняв кардиган, Эля перекинула кофту через сумку, радуясь, что догадалась надеть двойку.
   Романа увидела издалека: двухметрового гиганта сложно не заметить в полупустом зале. А вот сын матери в толпе спешащих к выходу пассажиров не разглядел. Вертел головой и приподнимался на цыпочки, стараясь заглянуть за особо широкие спины, и оттого выглядел немного комично - с его-то ростом и на цыпочки! Эля улыбнулась.
   Спрятавшись за идущими впереди мужчинами, женщина прошмыгнула мимо Романа незамеченной и, приблизившись к молодому человеку со спины, произнесла:
   - Сынок, не поможешь бабушке с поклажей?
   Ромка подпрыгнул от неожиданности, повернулся, уже лучась счастливой улыбкой, и схватил мать в объятья.
   - Как же я соскучился! - пробасил ей на ухо, и Эля довольно расхохоталась.
   - Поставь меня немедленно, проказник! Что люди подумают? Связался со старухой! - сквозь смех велела она, цепляясь за родные плечи. Но ее высокорослый ребенок плевал на пересуды и закружил на месте, прижимая к себе словно возлюбленную.
   - Никакая ты не старуха, а самая красивая женщина на свете! - вынес свой вердикт Роман, поставив мать на ноги и расцеловав в обе щеки.
   - Подлиза, - пожурила Эля, погладив сына по крепкой руке. - Давно дожидаешься?
   - На самом деле, нет. Даже думал, опоздаю. Проспал, - говорил он, продвигаясь к выходу. - Суматошный день. Пока доделал кое-что, пока договорился неделю за свой счет, пока с кладбищем решили... Сама понимаешь, с ног валюсь.
   - Понимаю, - согласилась Эля. - Дед как?
   - Плохо, наверно. Он же не говорит ничего. По всем вопросам с нами мотался: и в морг, и в похоронное, и на счет места. Боится что ли, что напортачим?
   - Это сложно - терять близких, - вздохнула Эля.
   - Будто я не понимаю! Но ведь знали давно. Готовились...
   - К смерти любимых нельзя подготовиться, - оборвала она сына, и тот громко засопел. Все же мальчик еще, и двадцати трех нет.
   - Кстати, а Костян где? Не приедет? - перевел он тему.
   - В командировке. Завтра прилетит.
   - Вот так всегда. Ждешь брата, ждешь, а он по командировкам мотается. Нет, чтобы в гости...
   - Не выделывайся. Я предлагала тебе квартиру в Москве. Был бы рядом с нами, - с долей осуждения сказала она, и Ромка смолк. Обиделся.
   Остановившись возле приземистой иномарки, молодой человек открыл пассажирскую дверь и пошел укладывать сумку в багажник.
   - Новая? - поинтересовалась у сына Эля, когда насупленный ребенок устроился на водительском сидении.
   - Мам, ты чего? Сама в прошлом году денег добавляла, не помнишь? -Роман газанул, явно довольный своим приобретением.
   - Нет, не помню, - призналась Эля. - Может, следовало побольше купить? - спросила она, видя, что сын едва ли ни касается макушкой обивки.
   - Мам, это же Audi A5... - восторженно протянул Ромка, но видя, что его энтузиазм пропал втуне, пояснил со смешком. - К тому же кабриолет, а лето у нас длинное, если помнишь.
   - Красивая, - кивнула женщина.
   - А еще быстрая, маневренная, с вариаторной коробкой, с баком на шестьдесят пять литров, с...
   - Сдаюсь, сдаюсь, - расхохоталась Эля, подняв руки. - Ты же знаешь, ничего в этом не понимаю. Для меня главное, чтобы до места довезла. Все на этом.
   - Хочешь, прокачу с ветерком? Только кофту надень, прохладно уже, - потянулся к панели он. - Домчимся за полчаса! - Женщина кивнула, соглашаясь.
   Белый кабриолет стрелой летел по ночному городу. Роман целиком и полностью отдался процессу вождения, будто став продолжением авто, а Эмиля прикрыла глаза, кожей впитывая ночную свежесть. Думать ни о чем не хотелось.
  

Глава 2

После похорон

   - Мам, ты где? Дед зовет!
   Услышав голос сына, Эля спешно выбросила сигарету. Нет, она не курила! Вернее бросила давно, но сегодняшний день вымотал, выжал вчистую, и по старой памяти захотелось затянуться - иллюзорное бегство от проблем.
   Подъездная дверь открылась, и светловолосая голова Константина показалась в проеме.
   - Вот ты где! А я ищу, ищу... - он укоризненно замолчал, заметив выдохнутое ею облако. Осуждающе поцокал, и Эля в протесте вскинула подбородок.
   Конечно, оправдываться перед собственным сыном глупо, но Костик не по годам ответственен и мудр. Перед ним стыдно, и желание обелиться появилось само собой.
   - Устала, - втоптав в асфальт тлеющий окурок, Эмиля подошла к сыну. За весь день женщина ни разу не присела, обслуживая похороны, поминки. Алексей Игоревич отказался от кафе и наемной прислуги, заявив: "Алевтина всегда сама". Вот и они сами.
   Костик распахнул дверь шире и отступил, пропуская мать.
   - Тебе не идет, - бросил в спину, уже без осуждения, но с уверенностью в своей правоте. - Женщинам не идет.
   - А мужчинам, значит, идет? - поинтересовалась она, поднимаясь по лестнице.
   - Кому-то идет, кому-то нет, а женщинам всем не идет.
   - Ты случайно не закурил? - остановившись, посмотрела на сына.
   - Вот еще... Скажешь... - хмыкнул в ответ, и Эля успокоилась. Костька не станет врать. Зачем?
   - Что отец? - она все еще называла их так за глаза - отец и мать, в лицо же только Алексей Игоревич и Алевтина Ивановна.
   - Не знаю, - Костик обогнал мать и распахнул дверь в квартиру. - Просил Элю позвать, ну я и пошел...
   Эмиля скинула тапочки - так и ушла в домашних на улицу, закрутилась совсем - и прошла в зал. Алексей Игоревич сидел на диване перед телевизором, но смотрел на пустующее кресло по левую руку - излюбленное место его жены. Эля проглотила комок, вновь задавшись вопросом, как же он теперь один?
   - Садись, говорить будем, - посмотрев на нее, сказал свекор. Как всегда коротко и ясно.
   Эля послушно присела с другого края углового дивана. Занять кресло Алевтины Ивановны казалось кощунством.
   - О чем?
   - Хочу, чтобы ты здесь пожила, со мной.
   - Здесь? - Эля опешила. Что на это скажешь?
   - Дед, у мамы ведь работа, - поспешил на помощь Ромка. - Ей в Москву надо. Ее там...
   - Не лезь! Не с тобой говорят, с матерью, - отрезал Алексей Игоревич.
   - Зачем? - обрела дар речи Эля. - Зачем я вам здесь?
   Свекор кивнул, признавая резонность вопроса, и стал перечислять:
   - Здесь нужно порядок навести, разобрать вещи Алевтины, раздать что можно, остальное... Это сама решишь куда деть.
   - Дед, так это мы сами справимся, - вновь встрял Ромка. - Аленка мне поможет, все разберем...
   - Роман! Помоги Костику, - теперь уже Эля поставила сына на место.
   Тот насупился, послал матери обиженный взгляд и вышел, пробурчав напоследок:
   - Потом не просите...
   Эля вздохнула и покачала головой. Вот чему Ромка так и не научился -это сдержанности, что странно при таком-то воспитании. Жизненную науку в голову ее младшего сына вколачивал свекор, а для того умение вести себя в обществе не пустое слово.
   - Алексей Игоревич, - тщательно подбирая слова, начала Эмиля. - Я понимаю, насколько вам сейчас тяжело, и искренне соболезную, но... к сожалению, жить здесь с вами значит оставить бизнес без надзора, а это чревато...
   - У тебя есть Константин - прирожденный лидер. Позволь ему начальствовать, тем более что дело это мужское.
   - Так уж и мужское? - Эля почувствовала себя задетой. Никто еще не называл ее плохим руководителем.
   - Не дуйся. У тебя может и хорошо выходит, но специфика России такова, что мужчине руководителем быть проще.
   - Предрассудки, - отмахнулась задетая за живое Эмиля. - Возможно, раньше так и было, но не сейчас. Женщина наравне с мужчиной способна занимать руководящие должности, и даже превосходит некоторых своими лидерскими качествами, компетентностью, умением вести... Не важно - оборвала саму себя Эля, заметив, что Алексей Игоревич вновь смотрит на пустующее кресло. - Роман прав, - вернулась она к изначальной теме беседы. - Они с Аленкой помогут вам разобраться со всеми делами, а я со своей стороны могу пообещать прилететь при первой необходимости. Если вдруг Роман с чем-то не справится, не разберется, или просто захотите перекинуться парой слов, звоните. Сделаю все, что смогу.
   Свекор выслушал ее тираду молча. Кивнул и отвернулся, словно утратил интерес к ее присутствию. Эля мысленно отругала себя. Расстраивать пожилого человека не хотелось, но она не представляла как иначе. Не жить же ей здесь, в самом деле!
   - Чаю хотите? - спросила женщина, ощущая необходимость чем-то занять руки. - Или может постель разобрать? Ляжете отдохнуть?
   Свекор молчал, и Эмиля поднялась, намереваясь скрыться в кухне. В его молчании ей слышалась укоризна, хотя винить себя в чем-либо женщина не собиралась. В этом мире каждый сам за себя, ведь так?
   Домыв и расставив оставшуюся посуду, Эля застелила кровати: следуя негласной договоренности, сегодня все ночуют у деда. Улыбнулась, представив гигантского Романа и, в общем-то, немаленького Костика спящими на детской двухярусной кровати: родители Игоря не стали переоборудовать комнату, видимо, ждали правнуков. Невольно вспомнились времена, когда они втроем, а бывало и вчетвером, ютились на двенадцати квадратным метрах. И как только умудрялись? Непонятно! Сейчас Эмиле было тесно одной.
   Управившись, женщина все же налила чаю Алексею Игоревичу. Принесла на подносе и поставила на журнальный столик. Свекор даже глаз не поднял.
   - Пейте пока горячий, - посоветовала она. - И спать. Устали сегодня.
   - Знаешь, а ведь я тебя никогда ни о чем не просил, - вдруг заговорил Алексей Игоревич, причем головы к ней не повернул, будто к столу обращался.
   Эля застыла на полшаге и задохнулась от обиды. Это был шантаж чистой воды! Напоминание, скольким в жизни она обязана им.
   - Не просили, - с усилием выдавила, в горле пересохло.
   - А сейчас прошу, - свекор взял с блюдца рафинад, макнул в чай и откусил кусочек. - Возьми отпуск. Поживи со мной немного. И я больше тебя не потревожу. Ромку с собой в Москву заберешь. Я велю.
   Эля сглотнула. Женщина догадывалась, что к отказу сына переезжать приложил руку дед, но, сколько ни спрашивала, Роман всегда отнекивался. Говорил, что у нее слишком бурное воображение.
   - Ромку?
   - Ромку, Ромку, слышала же, - подтвердил Алексей Игоревич. - Будете всей семьей столицу осваивать. Как ты всегда мечтала.
   Эля присела на краешек кресла.
   - Сколько? - задала она главный вопрос, уже прекрасно зная, что ради благополучия сына согласится на все.
   Что может дать Роману маленький провинциальный городишко? Его отцу он принес раннюю смерть.
  

***

   Месяц! Он затребовал с нее месяц!
   Эля внутренне бесилась, кипела от злости и собственного бессилия. Ведь она согласилась! Не могла не согласиться: ради Романа, ради себя, ради их семьи.
   Целый месяц прозябания в этой дыре. Целый месяц подчинения выжившему из ума старику. Что может быть хуже?!
   Но так в женщине говорила злость. Эля отдавала себе отчет, насколько непредсказуема жизнь и как скоро все может обернуться очень плохо, хочешь ты того или нет. И с этой точки зрения тридцатидневный отпуск в маленьком городе вовсе не катастрофа вселенского масштаба. Так, мелочи, и только.
   Уже перевалило за полночь, но уснуть не получалось. Мешали эмоции. И улечься удобно не выходило: старый, местами просевший диван это вам не двуспальная кровать с ортопедическим матрацем.
   Устав бороться с бессонницей и собственными чувствами Эля поднялась. Вскипятила чайник и заварила ромашковый чай, благо догадливый Костька запасся, зная, что мать без него никуда. Пригубила.
   После проведенного у раковины с плитой дня сидеть на кухне невмоготу, и Эмиля вернулась в зал. Осторожно прикрыла дверь в смежную комнату, где спал Алексей Игоревич, и зажгла бра. Тусклый свет энергосберегающей лампочки разлился по комнате.
   Сев на диван, Эля призадумалась. Сколько раз она предлагала Алевтине Ивановне приобрести новый? Не раз и не два, точно. Даже Ромку засылала для разговора с дедом, но все безрезультатно. Гордые старики в чужих деньгах не нуждались. Почему так? Чем старше ты становишься, тем сложнее принимается чужая помощь? Эля не понимала. И ведь еще Роману на расходы давали. Как? Откуда?
   Все в этой комнате говорило о бедности. Достойной и ухоженной, но все же бедности. Стенка - гордость Алевтины Ивановны местами облупилась, ручки на дверцах отсутствовали со времен маленького и любознательного Ромашки: Эля помнила, с каким усердием сын разбирался в их устройстве. Тюль хоть и бел, но штопан-перештопан, а ковролин в заметных проплешинах на пути из коридора к дивану. На журнальном столике белесый треугольник вздувшегося лака - это Костька, стащив утюг, решил прогладить смятый Ромашкой тетрадный лист. Не квартира, а бесконечное воспоминание!
   И еще череда фотографий в рамках. Вся стенка ими утыкана! Вот Ромашка - года еще не исполнилось - сидит на кровати и смотрит в объектив круглыми глазами. Костька-первоклассник с букетом цветов. А вот они втроем - это Роман идет в школу, и дед с внуком, но уже на линейке в выпускном. Старики бережно сохранили каждую из них! И только одно лицо отсутствовало на мемориальной доске семейства Власовых - лицо единственного сына Игоря.
   Сложно сказать, почему все так глупо, неправильно. У интеллигентных и образованных родителей, коими являлись Алексей Игоревич и Алевтина Ивановна, сын наркоман и пьяница, трижды сидевший и умерший от передозировки в сорок с небольшим. Что только они не делали, как только не пытались спасти, все напрасно. Таким, как Игорь, помощь не нужна. Они ждут попустительства и оправдания собственным поступкам. Винят во всех бедах других, и чаще всего самых близких.
   Эля помнила слезы Алевтины Ивановны, ссоры с мужем, и все из-за сына. Игорь - единственный камень преткновения между ними. Строгий, требовательный Алексей Игоревич так и не смирился с самым крупным разочарованием в своей жизни - непутевым ребенком. Он предпочел забыть о нем, вычеркнуть, словно Игоря никогда не существовало, и даже факт совместного проживания ничего не менял. У свекра были внуки, но не было сына.
   - Ты чего не спишь? - лохматый со сна Роман заглянул на огонек. - Чаевничаешь?
   Эля кивнула.
   - Что вскочил?
   - Ноги затекли, - усмехнулся молодой человек, плюхнувшись на диван рядом с матерью. - Не против, если я здесь поваляюсь? - спросил он, уже пристраивая голову на подушку. - Сил нет, колени болят.
   - Лежи, лежи, сейчас свет погашу, - Эмиля поднялась, щелкнула выключателем. "Нужно было сразу положить Ромку в зале", - упрекнула себя. Ведь думала же, что большеват для двухъярусной. - Спи здесь, а я в детскую пойду. И тебе и мне удобнее, - сказала сыну, улыбаясь невнятным словам благодарности. Ее младшенький уже проваливался в сон.
   Но и в детской Эмиле уснуть не удалось. Вспомнилась первая ночь на новом месте. Тогда здесь стояли две полуторки и тумбочка между ними. Они с Костькой спали на кровати под книжными полками. Сын сладко сопел, также как и сейчас, а она мучилась всевозможными страхами. Что если родители Игоря передумают? Что если их выгонят? Куда ей идти тогда? Назад к матери нельзя, та ни за что не простит бегства. Сгнобит, и сыну достанется по пьяному делу.
   Целый месяц она жила, как на иголках, а потом стало известно о ее беременности, и Игорь с уверенностью сказал: "Теперь ни за что не выгонят, внука пожалеют". И оказался прав. Не раз спекулируя на любви деда к Ромашке оставался безнаказанным.
   Ночь пролетела незаметно. Эмиля встретила утро, глядя в окно воспаленными глазами. Хотелось смежить веки, а открыв, очутиться в собственной спальной. И чтобы рука бессовестного Виктора прижимала ее к кровати. Хотелось забыть о прошлом и не вспоминать никогда, но она не могла. Поднявшись, женщина пошла готовить завтрак.
  

Глава 3

Сильнее ненависти только любовь

   Жить и помнить - разные вещи. Эта простая истина вскрылась в три дня. То ли Эля настолько изменилась, то ли свекор с возрастом стал еще более непримиримым, но их совместное существование превратилось в сущий ад. Эмиля из кожи вон лезла, сдерживая непонятно откуда взявшуюся агрессивность. За семь с лишним лет проведенных в столице она успела забыть, каково это - подчиняться. Привыкла быть хозяйкой себе и своей жизни, а сейчас приходилось не то что подстраиваться, а полностью перекраивать себя в угоду желаниям другого человека. Любого с ума сведет!
   Алексей Игоревич поднимался в шесть утра и к этому моменту на столе должен стоять горячий завтрак, а Эля "сова" и на работе появлялась чуть позже одиннадцати. К восьми вечера свекор отправлялся в кровать и глуховатый в течение дня вдруг обретал чуткий слух, мешающий спать при работающем телевизоре. И с выполнением его поручений все оказалось не так просто. Стоило Эмиле приблизиться к шкафу с вещами Алевтины Ивановны, симулянт хватался за сердце и имитировал приступ, лишь бы все оставалось по-старому, никуда не девалось и не двигалось с места.
   У Эли голова шла кругом. Женщина разрываясь между желаниями накричать на капризного старика и послать все к черту. Даже оправдание себе придумала - Роман поймет и не будет противиться. Вот только сопротивление выказывало ее любящее материнское я, усмиряющее, в общем-то, расчетливо-эгоистичную натуру. И Эмиля терпела. Терпела, по утрам еле-еле продирая глаза, вечерами - без движения сидя в темной комнате, терпела уже неделю, ведя обратный отсчет каторжным дням и собиралась выдержать до конца во что бы то ни стало. Твердя словно заклинание: "Сильнее ненависти только любовь".
   В один из дней, когда Алексей Игоревич проснулся в особо придирчивом настроении, Эля решила взять тайм-аут и, призвав в качестве временного заместителя Ромку, отправилась по магазинам. На самом деле поход этот был вынужденным. Собираясь на похороны, Эмиля рассчитывала обернуться максимум за неделю, и потому взяла с собой лишь самое необходимое. В итоге женщина столкнулась с нехваткой белья, средств гигиены, повседневной одежды, ибо захваченные ею вещи не предназначались для стояния у плиты и походов к мусорным бакам.
   На позаимствованной у сына "ласточке" Эмиля приехала в самый крупный торгово-развлекательный центр. Вырваться из крошечной трешки было счастьем, и, оттягивая момент возвращения, женщина неспешно переходила от магазина к магазину, не столько выбирая сколько глазея.
   Как известно, время за этим занятием летит быстро и незаметно. Не успела Эля оглянуться, трех часов как небывало, и Ромка звонит, интересуется, она к ужину вернется, или ему самому за хлебом сбегать?
   Эмиля заторопилась. Купила белье, сменный халат, пару леггинсев для дома, футболки, ветровку, забежала в "Л'Этуаль", и напоследок решила заглянуть в "Адидас", ведомая идеей о вечерних пробежках: какое-никакое, а развлечение.
   На то, чтобы определиться с костюмом и кроссовками много времени не потребовалось, а вот у стойки кассы пришлось задержаться. Скандальная клиентка пыталась вернуть бракованный товар, собрав вокруг себя всех трех работниц магазина.
   Прождав пять минут Эмиля начала нервничать, но на ее попытки обратить на себя внимания никто не реагировал. Следующие пять минут женщина решала, а не пойти ли ей в другой магазин? И, в конце концов, по истечении пятнадцати минут ожидания, взорвалась:
   - Меня сегодня обслужат?! Или пойти тратить деньги в другое место?!
   Реакции добилась не от персонала, а от назойливой клиентки. Женщина обернулась, окинула Элю уничижительным взглядом и с вызовом заявила:
   - Вали, куда хочешь! Не видишь, люди заняты?!
   От подобной наглости Эмиля опешила. Отвыкла общаться в таких выражениях. Слишком долго воспитывала в себе тактичность, чтобы позволить опуститься до уровня собеседницы. Да и магазин вроде приличный, где не ожидаешь столкнуться с хамством в свой адрес.
   - Это уже слишком... - возмущенно протянула она, бросив на стойку так и неоплаченный товар. - С таким обслуживанием ничего не надо!
   Развернувшись, женщина зашагала к выходу, ругая себя за несдержанность. Следовало молча развернуться и уйти, а не ввязываться в склоку. Пусть бы локти кусали, что упустили хорошего клиента. Это все ее взвинченное состояние! Алексей Игоревич постарался!
   Эмиля уже проходила счетчики, когда ее остановило удивленно-вопросительное:
   - Элька, ты что ли? Вернулась?
   Эля словно на стену напоролась, обернулась. На лице хамоватой покупательницы сияла широченная улыбка, и было в ней что-то смутно знакомое.
   - Простите, вы это мне?
   - А кому ж еще, - хохотнула женщина, широко разведя руки. Будто в объятья приглашала. - Элька... Ну ты даешь!.. Смотри, какая стала! Сразу видно, столичная дама! - восхищалась она, лавируя к выходу. - Сроду не признала бы, если не шрам. Честное слово! - остановившись напротив Эли, поклялась клиентка магазина.
   Эмиля растянула губы в дежурной улыбке:
   - Простите, но вы ошиблись, - сказала, в то время как мозг лихорадочно работал, перебирая старых знакомых, пытаясь понять, кто из них скрывается за фасадом располневшей дамы лет пятидесяти с ярко рыжими волосами и боевой раскраской на лице.
   - Эль, ну ты чего? Не признала что ли? Это же я, Даша, - обиженно оттопырив нижнюю губу, протянула женщина. - На Рябиновой вместе работали...
   Эля повела плечами:
   - Вы ошиблись, - еще раз повторила она прежде, чем отвернуться и уйти, унося в памяти разочарованный взгляд Дарьи Широкой - сортировщицы пятьдесят второго почтового отделения, когда-то числившейся в списке лучших подруг.
   И без того плохое настроение испортилось окончательно. Возвращение в квартиру свекра виделось насилием над личностью, и женщина схватилась за телефон.
   - Ром, слушай, побудешь еще с дедом? Я тут в кино решила сходить, - покривила душой Эля. - На "Жизнь Пи", - прочла название с первой попавшейся на глаза афиши.
   - Конечно, мам. Фильм отличный. Посмотри, - отозвался Ромка. - Аленка нас уже накормила. Мы с дедом в шахматы режемся, - успокоил он.
   - Отлично, не скучайте там, - пожелала, поморщившись. Сыновья искренность добавила тяжести на сердце.
   Протоптавшись у касс минут десять, Эля все-таки приобрела билет. В первую очередь из-за нежелания врать сыну, но фильм не впечатлил. Честно промучившись сорок минут, женщина покинула кинозал, а вслед за ним кинотеатр и торговый центр. Вышла на стоянку. Слегка моросило, и Эля поспешила укрыться в машине. Включив зажигание, уперлась лбом в рулевое колесо. Почему все так - плохо?! До противного?! За что ей все это?! Но ни один из вопросов ответа не имел.
   Полным позитива гласом запело радио. "Завтра будет лучше, чем вчера", - так убедительно радостно, что Эмиля зажала ладонями рот, из последних сил сдерживая подступающую истерику. Ком в горле обещал пролиться горькими слезами, но ведь она больше не плачет! Или нет? Плачет?
   Соленые капли покатились по щекам, в ушах зашумело, и сердце тяжелыми ударами забухало в груди...
   Нельзя было возвращаться даже на время! Этот город черной дырой высасывал из нее все хорошее. Затягивал в прошлое, словно адская машина безумного профессора. Пробуждал практически забытые страхи, напоминая кто она, откуда пришла и чем платила за столь яркое и живое настоящее, за то, что имеет. Господи!..
  

***

   - Чё пялишься?! Память отшибло?! - злобно рычала мать, потрясая над головой пустой бутылкой. - А ну пошла, пока за волосы не выволокла, тварь! И тебя и поганца твоего! Живо!
   Эля отпрыгнула в сторону и увернулась от снаряда, запущенного нетвердой рукой. Позади нее со звоном посыпался на пол стеклянный дождь.
   - Будет тебе выпить, не ори. Костьку пугаешь, - шикнула на мать девушка, глянув на сына. Малыш сидел в углу поверх сваленного в кучу тряпья, и, жадно причмокивая, сосал палец.
   Сморгнув слезы отчаяния, Эля накинула на плечи платок и выскочила из дома в сгущающуюся темноту. Пока бежала, разбирала пальцами спутанные волосы. Башир не прибранных не любил, отослать мог.
   До станции добралась без приключений, но прошмыгнуть незамеченной мимо Волчика с друзьями не удалось.
   - Смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Шлюха, дочь шлюхи... - с усмешкой протянул парень, преградив Эле путь.
   Девушка сглотнула. Если не договорится, Костьке достанется.
   - Пропусти, - попросила она.
   - Э, не, милочка. Забыла про наш уговор? Коли попалась, плати, - плотоядно облизнулся парень.
   - Не забыла, помню, - замотала головой Эля. - Я позже приду. Вот мать уснет, и приду, - пообещала она.
   - Врешь! - рыкнул Волчик, изучая ее сощуренными глазами.
   - Не вру, - ответила Эля.
   И она не врала. Спрятаться от Волчика все равно не получится. Проще и безопаснее заплатить.
   Парень кивнул и отступил в сторону. Поверил! Эмиля торопливо прошмыгнула мимо, пока не передумал. Перешла через пути, и стремглав понеслась к берегу. Возле дома самогонщика сбавила темп. Отдышалась. Нельзя показывать, насколько спешит. Промучает дольше обычного, старый козел!
   Приоткрыв ставню, Эля постучалась.
   - Башир... - позвала тихонько, молясь, чтобы вышел быстрее. - Мне бутыль нужна, - сказала, едва хромой казах показался в окне.
   Тот кивнул и исчез, чтобы через пару минут появиться на крыльце.
   - Чем будешь платить? - задал привычный вопрос.
   Не отвечая, Эля стянула платок с плеч. Мужчина кивнул.
   По дороге к сараю Башир покряхтывал в предвкушении, а Эля кусала губы, чтобы не разреветься и не застонать от отвращения. С ним всегда плохо и больно. Он груб и жесток. Заставляет вставать на колени и крепко держит за волосы, чтобы не отворачивалась. И щиплет до кровавых синяков, но, получив свое, всегда щедро расплачивается, именно поэтому Эмиля предпочитает ходить к нему. Башир никогда не обманывает. Если взял, значит и отдал.
   На этот раз самогонщик превзошел сам себя. Уходя, Эля едва переставляла ноги, ощущая себя избитой и вывалянной в грязи. Но заветная бутыль оттягивала руку, а значит все хорошо. Мать напьется и выключится, а они с Костькой смогут напечь картошки, припрятанной Эмилей за сундуком в летней кухне, и наесться. И возможно выспаться, если Волчик ее слишком не задержит.
  

Глава 4

Когда глаза врут

   Эмиля не сразу поняла, что стучат в окно. Женщине казалось, что это трехлитровые банки бьются друг о друга на шкафу в комнате Волчика, отстукивая темп его резких движений. О том, что местный бандюган и его шайка остались в прошлом, Эля сообразила, лишь когда дверь автомобиля открылась и взволнованный голос произнес:
   - У вас все хорошо? Помощь не нужна?
   Эмиля оторвалась от руля, отерла слезы и убавила звук магнитолы.
   - Да, спасибо. Все хорошо, - соврала с вымученной улыбкой на губах. - Сейчас отъеду, - заторопилась, смекнув, чем именно вызван интерес к ее персоне: белый кабриолет запер в кармане стоянки черный джип.
   - Вы уверены? Вести сможете? - участливо поинтересовался мужчина, продолжая удерживать дверь открытой.
   Эля почувствовала раздражение.
   - Если позволите, я освобожу проезд, - ответила резче, чем хотела.
   Мужчина кивнул и убрал руку. Эмиля спешно хлопнула дверцей, желая отгородиться от внимательного взора. Схватилась за ключ зажигания, оборот, и мотор басовито заурчал. Но тронуться с места не успела, другой автомобиль загородил проезд.
   Отстукивая пальцами нервный ритм по рулевому колесу, Эля смотрела на габаритные огни иномарки, мысленно поторапливая водителя. Добрый самаритянин все еще топтался возле ее авто, и жуть как хотелось прикрикнуть, чтобы оставил в покое, но Эля смолчала. Смолчала и уехала, но мысли остались с мужчиной на стоянке, вернее с его поступком. Вот почему так? Когда помощь не требуется, кто-нибудь обязательно протянет руку, а будешь молить о спасении, никто не откликнется? Закон жизни или насмешка провидения?
   Влившись в стройный рядок движущихся по шоссе машин, Эмиля позвонила сыну.
   - Я возвращаюсь. Что-нибудь нужно? - поинтересовалась наиграно бодрым голосом.
   - Ага, раков и пива, - недолго думая отозвался Роман.
   - Шутишь?
   - С чего бы? С утра мечтаю о пиве. А уж о раках... целую вечность, - рассмеялся ее неугомонный ребенок.
   - И где, по-твоему, я должна их взять? - опешила Эля.
   - А ты сейчас где? - судя по голосу, Ромка оживился, обрадованный вопросом.
   - Эм... На Литовском, рядом с цирком.
   - То, что надо!
   "Не иначе подпрыгнул от радости", - подумалось Эле.
   - За цирком свернешь на Рижскую, там примерно через квартал торговый павильон "К пиву: на любой вкус", - принялся объяснять он. - Если есть, возьми килограмма три, а за пенным я сам сгоняю, как приедешь. Все, пошел воду ставить! И мам, укроп не забудь, - велел напоследок. А перед тем, как соединение оборвалось, Эля услышала: - Дед, что думаешь? Присоединишься?
   Женщина невольно поморщилась. Провести вечер с сыном - одно, втроем - другое, но возможно натюрморт из пива с раками скрасит ситуацию. Правда, верилось с трудом.
   Как назло дождь разошелся. Мельтешащие на первой скорости дворники уже едва справлялись с обилием влаги, а зонт остался висеть на вешалке. Приметив упомянутый Романом магазин, женщина озадачилась поиском места для стоянки. Знак после перекрестка недвусмысленно заявлял, что ждет нарушителей в случае поимки, но, как часто бывает, автомобилистов это не останавливало, машины стояли одна за другой.
   Крутиться в поисках парковки желания не было, к тому же Эля не представляла, где ее искать. Юркнув на освободившееся у обочины место, женщина выскочила из автомобиля. Перебежала через дорогу и скрылась в магазине. Ее встретила приветливая продавец в униформе.
   - Что желаете? - с подкупающей улыбкой на пухлых губах.
   Эля стряхнула капли с ресниц.
   - Раки есть?
   - Живые, вареные?
   - Живые, - отозвалась Эля.
   - По триста пятьдесят и по четыреста, - указала на нужный прилавок продавец.
   Эмиля оценила увиденное:
   - По четыреста... три килограмма, пожалуйста.
   Женщина просияла, завозилась, гремя подносами, а Эля смотрела на копошащихся членистоногих и думала, что когда-то наловить раков такого размера было для нее настоящей удачей. Продашь ведро дачникам и в магазин за хлебом, крупой, сахаром. Если повезет, конфетку для Костьки возьмешь или булку сдобную. Эля улыбнулась. Вот в чем заключалась ее радость, смотреть, как, уплетая сладости, сын жмурится от удовольствия!
   Когда Эмиля вышла из магазина, дождь стоял стеной. Втянув голову в плечи, женщина кинулась через дорогу. В полуметре от нее пронеслось маршрутное такси, обдав водой из-под колес. Эля зажмурилась: брызги попали в глаза. Дезориентированная сделала несколько шагов назад и налетела спиной на припаркованный у дороги автомобиль. Взвыла сигнализация, добавив ритма ее и без того бешено колотящемуся сердцу, Эля вздрогнула и пакет с раками выскользнул из ослабевших пальцев.
   - Какого дьявола ты творишь?! На тот свет захотела?! - Чужая рука, сомкнувшаяся на запястье, привела Элю в большее замешательство, нежели разозленный рык. Ее куда-то поволокли, и женщина послушно засеменила следом, пытаясь сообразить, что происходит. Лишь оказавшись под крышей недавно покинутого магазина, Эмиля обрела дар речи.
   - Что вы себе позволяете? - взвилась, отдернув руку. - Кто вас просил вмешиваться?! Наглец!
   Мужчина и бровью не повел. Оглядел ее с ног до головы, чуть задержавшись на лице. Достал из кармана брюк носовой платок и силой вложил Эмиле в руку.
   - Не стоит благодарностей, - обронил сухо и пошел прочь.
   Эля растерялась, вдруг сообразив, что смотрит в спину самаритянина со стоянки.
   - Постойте! Вы что, следили за мной? - окликнув, спросила она, но мужчина не отозвался. Сохранная молчание вышел в дождь.
   Несколько долгих минут Эля смотрела на белый носовой платок. Затем опомнившись, полезла в сумочку. Отражение в зеркальце не порадовало. Поплывший макияж, грязные разводы на щеках - неописуемая красота. Приведя себя в божеский вид - насколько это возможно в сложившейся ситуации - Эмиля поправила сумочку, взяла пакет с раками, любезно оставленный спасителем у ног и собралась последовать за ним на улицу, но тут вмешалась продавец.
   - Зря вы так, - женщина осуждающе причмокнула. - Если бы не он...
   - Что? - зло бросила Эля. Весь ее вид кричал "тебя забыли спросить", но продавца это не остановило.
   - Следом за Газелью джип летел. Один шаг вперед и соскребали бы вас с асфальта, - поделилась соображениями женщина и принялась наводить порядок на прилавке, награждая посетительницу осуждающими взглядами исподлобья.
   Эля не выдержала:
   - И пусть бы соскребали! Пусть! - прокричала она, яростно тряхнув головой. - Вам-то откуда знать?!
   - Я покурить выходила. Видела, - ответила та и отвернулась.
   Эмиле стало стыдно.
  

***

   - Мам, ау! Ты здесь?
   Эля оторвала взгляд от внушительных размеров клешни, что держала в руках.
   - Зову, зову... - Ромка нахмурился. - Что-то случилось, да?
   - Нет... Хорошо все, правда. Устала просто, - лжи в ее словах не было. Эмиля действительно чувствовала себя разбитой. Сумасшедший выдался день.
   - Ясно. - Роман отправил в рот очищенную шейку, прожевал, опустошил кружку. Отер руки салфеткой. - Мам, хочешь, я поговорю с ним?
   - С кем? - растерялась Эля. Мыслями она была далеко.
   - С дедом? - В глазах сына Эмиля разглядела искреннее беспокойство.
   - Зачем?
   - Мам, ты чего? Попрошу его отпустить тебя, - развел руками Ромка. - Он мне не откажет.
   - Не нужно ничего, Ром. Я справлюсь, - успокоила сына женщина.
   - Но, мам, я же вижу, ты извелась вся, - подавшись вперед, молодой человек взял Элю за руку. - Дед - он хороший, только старый уже, - сын подбадривающее улыбнулся. - И не хочет тебя обидеть, правда. Дед у нас умирать собрался, - фыркнул он.
   - Алексей Игоревич? - опешила Эля. От женщины не ускользнули нотки скрытого беспокойства в голосе сына.
   - Представляешь, вбил себе в голову, что ему меньше месяца осталось, - пожаловался матери Роман. - Сегодня просил, чтобы я Костьку к нам заманил. Боится, что тот ему откажет.
   - Ром, ты шутишь, да? - откровения сына в голове не укладывались. - Не мог отец такого сказать. Что за бред?!
   - По-твоему, я вру? - насупился Ромка.
   - Нет, конечно, но... Может, понял неправильно, - предположила Эля.
   - Мам, ну что тут непонятного-то?
   - Не знаю, - Эмиля пожала плечами.
   - Ладно, думай, что хочешь, - Ромка встал, залез в холодильник и извлек оттуда бутылку с пивом. - Налить? - Эля кивнула, пододвинув полупустую кружку. - Если вдруг передумаешь, я уговорю деда тебя отпустить. Он мне не откажет. И еще... - Роман сел за стол. - Я с тобой не поеду. Хочу, чтобы ты знала, когда будешь принимать решение. - Взяв с тарелки рака, молодой человек оторвал клешню и принялся очищать панцирь. Эмиля последовала его примеру.
  

***

   Постелив сыну постель, Эля вернулась на кухню. Закрыв за собой дверь, чуть прибавила звук маленького телевизора: младшенький принес, чтобы облегчить матери жизнь. Встала у окна. Роман курил на лавочке у подъезда, и Эмиле захотелось присоединиться, но мысли о старшем сыне не позволили. Женщинам не идет!
   Они такие разные - ее дети. Ответственный, серьезный Костик и баламут Роман. Почему так? С разницей всего в четыре года они как день и ночь. Константин смотрит в будущее, думает о бизнесе, строит планы, а Ромка.. Ромка живет здесь и сейчас, довольствуясь тем, что имеет. Женщина покачала головой. Не оттого ли, что Костьке многое пришлось пережить?
   Еще совсем недавно Эмиля считала, что Костик не помнит их жизни до Игоря, слишком мал был, но ошиблась. Как то в разговоре сын упомянул, что терпеть не может тыквенную кашу, открыв матери глаза. Женщина взялась было выяснять, что еще сохранилось в памяти ребенка, но Костька ответил коротко и безапелляционно: "Забудь о прошлом. Мы никогда туда не вернемся". И она бы рада, но не получается. От себя не убежишь.
   В Москве? В Москве проще. Там все иначе. Другие люди, иные заботы, там не боишься столкнуться с осуждающим взглядом соседки Нины, чей муж обивает порог твоего дома. И ведь гонишь его, гонишь, а он все равно приходит, вопрошая: "Почему кривому Пашке можно, а мне нельзя". Что тут скажешь? Слова излишни, когда еле сводишь концы с концами, и сын третий день подряд ложится спать голодный.
   Заметив, что Роман поднялся с лавочки, Эля отошла от окна. Достав из кастрюли последнюю порцию раков, налила пива.
   - Скучала? - подмигнул Ромка, появившись в дверях.
   - Безумно, - улыбнулась в ответ Эля.
   Некоторое время смотрели телевизор и обсуждали участников очередного танцевального шоу, затем женщина поинтересовалась:
   - Скажи, какой ты видишь свою жизнь? В дальнейшем?
   - Обычной, как у всех. Женюсь, напложу ребятишек, выращу внуков, - усмехнулся Ромка. - Ну и это... Дом построю, дерево посажу...
   - А я серьезно, - Эля подперла кулаком щеку.
   - Я тоже серьезно, - ответил матери Роман.
   - Тебе скоро двадцать три. Ты окончил институт, но ни дня не работал по специальности, - продолжила гнуть свое женщина. - За два года ты трижды менял место работы. Ты меняешь девушек, как перчатки, к слову о внуках. Какие во всем этом перспективы?
   - Господи, мам... - оторвавшись от кружки, Ромка испугано округлил глаза и покачал головой. - Как хорошо, что мы не живем вместе!
   Эля невольно улыбнулась.
   - Шут!
   - Уж лучше быть шутом, чем бояться жизни, - сказал на полном серьезе.
   - А кто боится?
   Некоторое время Роман хмуро смотрел на мать. Эмиля даже разнервничалась. Непривычно было видеть подобное выражение на лице младшего сына.
   - Ты и Костька, - наконец ответил он.
   - Мы?! С чего ты взял?
   На этот раз Роман тянуть не стал. Грохнув кружкой о стол, набросился на мать с обвинениями.
   - Мам, я хоть и младший, но не слепой и не глухой. Думаешь, не вижу ничего или не понимаю! Ты зачем за отца пошла? Кому он нужен такой? Наркоман, пьяница, опустившийся - предел мечтаний!
   - Ром...
   - Вот только не надо мне говорить о великой любви! Не поверю! - с ожесточением перебил он.
   - Сын...
   - Я не осуждаю, мам. Ты не подумай. Правда! - взъерошив волосы, продолжил молодой человек. - Ты поступала так, как считала нужным. Благодаря твоим решениям, есть я и Костька. А остальное... Черт с ним, с остальным! Я люблю тебя, брата, бабушку с дедушкой и даже отца... Он умел быть хорошим! - Эмиля сглотнула слезы. - Но, мам, остановись. У тебя уже так много всего. На наши жизни хватит. Поживи ты для себя. Побудь счастливой, - с мольбой выжал из себя Ромка и, залпом прикончив кружку с пивом, вылетел из кухни.
   Эля расплакалась: горько, отчаянно, навзрыд.
  

Глава 5

О первой любви

   "Счастье... Разве его не было в моей жизни?" - спрашивала себя Эля и с уверенностью отвечала: - "Было"!
   Она была совершенно, абсолютно счастлива вплоть до тринадцати лет: пока не погиб отец. И потом тоже была! Разве женщина может быть несчастна, имея таких замечательных сыновей? А еще в ее жизни была любовь - настоящая, волшебная, искренняя, и плод этой любви теперь идет по жизни рядом с ней.
   Эмиля всхлипнула. Женские плечи дрогнули, а губы зашептали:
   - Ты не прав, сын. Ты не прав...
  

***

   Эля остановилась посредине центрального пролета, рядом с самой толстой балкой. От быстрого бега легкие перегоняли воздух словно меха, а сердца заходилось в безумном ритме. Перегнувшись через перила, девушка посмотрела на воду. Высоко, гораздо выше, чем кажется с берега, но отчаянную прыгунью это не остановило. Она принялась карабкаться через ограждение.
   Несколько глубоких вдохов, и Эля стоит, прижавшись спиной к холодному металлу. Те, кто сподвиг ее на это, замерли на берегу с разинутыми ртами. Не верят! И только Розка с криками "стой, дура!" взбирается по насыпи.
   Эмиля закрыла глаза и задержала дыхание. Вытянутые по швам руки взметнулись вверх, сердце бухнуло последний раз и затихло. Девушка сделала шаг в пустоту.
   Вопреки сложившемуся впечатлению о расстоянии полет был короток. Она успела единожды вздохнуть, и воды сомкнулась над головой. Столкновение вышибло воздух из легких и внесло сумятицу в мысли. Руки, ноги отнялись на мгновенье, и его оказалось достаточно, чтобы темные воды Рычи взялись за дело. Элю потянуло ко дну.
   Понимая, что тонет, Эмиля отчаянно заработала конечностями, выталкивая тело на поверхность, но река, почувствовав добычу, отпускать не собиралась. И вот уже силы на пределе, в груди горит и жжется огонь, а сознание подернулось мутной дымкой забвения и прощается с жизнью, когда что-то цепкое безжалостно и грубо вытолкнуло девушку на поверхность.
   Легкие взорвались болью, и Эля надсадно закашлялась, вновь наглотавшись воды. Руки замолотили по воде в поисках надежной опоры, то и дело натыкаясь на что-то твердое и ускользающее, но девушка не могла остановиться, вновь и вновь повторяя попытки. Мозг не работал, и тело жило собственной жизнью, бездумно ища пути спасения: царапаясь, пиная, утягивая под воду.
   На твердую почву ее буквально выволокли. Лежа на земле, Эля, задыхаясь, откашливалась, принимая заботу причитающей Розки. О сгрудившихся вокруг нее думать не хотелось, да и возможности не было. В голове единственная связная мысль - жива!
   Когда вера в спасение оттеснила страх смерти на задворки сознания, Эмиля нашла в себе силы сесть и оглядеться. Бледная Розка смотрела на нее испуганными глазами. На лицах ребят сонм эмоций, от восхищения до недоверия и зависти. И только его черты искажены злостью - черты ее спасителя.
   - Спасибо... - Эля поняла, что краснеет от стыда за свой поступок. Задним умом все сильны! Такую глупость совершила! - Что спас меня...
   - Когда в следующий раз решишь утопиться, делай это без свидетелей, - зло посоветовал молодой человек. - А то ведь из-за твоей глупости кто другой пострадать может.
   Сказав, отвернулся и зашагал прочь, на ходу снимая и отживая футболку, и Эля вдруг поняла, что его лицо изрядно расцарапано. Не иначе ее усилиями.
   - Прости! - поддавшись порыву, крикнула девушка, но парень даже не оглянулся.
   С того дня в жизнь Эмили прочно вошел Он. Спасителя звали Влад. Городской, он выгодно отличался от местной молодежи, и быстро завоевал сердца Тулугановских девушек. Эля была в их числе.
   Но, несмотря на все усилия местных красавиц, молодой человек ни на кого внимания не обращал. Единственным исключением стала Эля. По какой-то непонятной девушке причине Влад продолжал оберегать ее. Заставил утихнуть насмешников, достававших Элю спивающейся матерью. Отвадил назойливых ухажеров, не дававших девушке прохода. Вынудил смолкнуть сплетников, распускающих слухи о ее доступности.
   Естественно, Эля парня боготворила и старалась незаметно находиться поблизости, видя в этом единственную свою радость. Завоевать любовь Влада девушка не рассчитывала. Ведь ясно же, погостит у родственников и обратно в город уедет, позабыв о сельских красотках. Зачем они ему, если городских невест хоть отбавляй?
   Так незаметно пролетело лето. Август подходил к концу, когда Эля узнала о скором отъезде Владика. Ей безумно захотелось поблагодарить за все, попрощаться, и девушка принялась следить за молодым человеком в ожидании подходящего момента, но тот, как назло, все не наступал.
   Все самое значительное произошло за сутки до отъезда Влада. Друзья устроили ему проводы с рыбалкой, ухой и горячительным местного разлива. Эмиля наблюдала за вечеринкой, спрятавшись в зарослях ивняка, и терпение ее было вознаграждено. Отделившись от веселящейся у костра компании, молодой человек побрел куда-то вдоль берега. Воодушевленная девушка последовала за ним.
   Эля нашла Владика растянувшимся на куче сухой травы под нависшей над землей ивой. Едва мимо не проскочила: безлунная ночь умеет хранить секреты. Парень лежал с закрытыми глазами, закинув руки за голову, и глубоко дышал. "Спит", - решила девушка.
   Подобравшись поближе, Эля устроилась на траве, прижав колени к груди. Это было так приятно сидеть рядом, слушая мерное дыхание! И пусть лица практически не видать, знания, что он рядом, достаточно для счастья!
   Но вскоре этого стало мало. Набравшись храбрости, Эмиля коснулась белеющей в темноте кожи и вздрогнула, когда теплые пальцы сомкнулись на запястье.
   - Ты пришла, - прошептал парень и потянул добычу на себя. Не ожидавшая этого девушка, оказалась прижала к голой груди - после купания в реке Влад одолжил свою футболку родственнице - и нос Эмили уткнулся куда-то в шею.
   А дальше был первый поцелуй. И руки, забравшиеся под платье. И шепотом произнесенное "Элька". И сладко щемило в груди! Так сладко, что легкая боль осталась практически незамеченной...
   Это было вечером, а утром Владик уехал, и Эля, смаргивая слезы, смотрела вслед уходящему поезду, ругая себя за то, что так и не решилась подойти.
  

***

   Подняв голову, Эмиля огляделась. До боли знакомая обстановка: не съеденные раки на столе, допитая кружка сына, и она - опустошенная среди объедков. Болело все: глаза, голова, шея, а в груди зияла устрашающих размеров дыра, по которой, скорбно завывая, гулял ветер женского одиночества.
   Всхлипнув, Эмиля поднялась. Убрать со стола, помыть посуду, расставить, разложить - все на автомате, и мысли вьются вокруг слов сына.
   - Прав ты, Ромка. Как никогда прав, - беззвучно шепчут губы. - Нет у меня ничего, кроме тебя и Костика. И не было. Пустое все. Телом моим купленное или даром подаренное, и все ради вас, любимых. А для себя ничего не нужно. Лишь бы вам хорошо.
   Сейчас, когда сын приоткрыл дверь к самым сокровенным воспоминаниям, тому, чего Эля боялась касаться, чтобы не запачкать, все вдруг предстало в ином свете. Наивной дурочкой увидела она себя. Дурочкой, запавшей на городского парня. И любовь ее - чистая и беззаветная не любовь вовсе, а нечто сродни благодарности, за которую приходится расплачиваться до сих пор.
   Женщина вновь всхлипнула. Хорошо, что слезы выплаканы, и сил на жалость к себе больше нет. Эмиля вдруг поняла, что уже много лет топчется на одном месте. И бизнес с переездом вовсе не показатель движения вперед, как ей думалось, а бегство. Вот только от себя спрятаться невозможно.
   Переделав все, Эля зашла взглянуть на возомнившего себя "совестью" ребенка. Тот разметался на диване, раскинув в стороны длинные руки. Женщина невольно улыбнулась, представив, каково приходится его девушкам. Ромка с детства занимал в два раза больше места, чем требовалось. Уж она-то знает! Столько лет спали на одной кровати!
   Поцеловав сына в лоб, Эля подоткнула одеяло. Стремясь сберечь его сон, закрыла дверь в комнату Алексея Игоревича: оттуда доносился неблагозвучный стариковский храп. Вернулась на кухню. Несмотря на усталость и общую разбитость, спать не хотелось. Сон сбежал, испугавшись тревожных мыслей.
   Налив себе стакан чаю, Эмиля выключила свет и устроилась возле окна: ее излюбленное место. Отсюда она наблюдала за резвящимися у подъезда детьми и выглядывала загулявшего Игоря, здесь готовилась к экзаменам и, вздрагивая от отвращения, слушала пересуды дворовых сплетниц.
   В этом доме Эмиля прожила без малого пятнадцать лет, но он, отчего-то, так и не стал для нее родным. Да знакомым, изученным вдоль и поперек, но не родным. А вот их халупа в Тулугановке...
   Эля так и не продала участок с домом. Собиралась, но не смогла. Несколько раз подавала объявление в газету, но когда поступали предложения о покупке, отказывала, ссылаясь на другую, несуществующую договоренность.
   Поддавшись порыву, Эля бросилась на поиски телефона. Найдя, набрала номер Костика. Сын взял после третьего гудка.
   - Привет, мам.
   - Привет, разбудила? - спросила она, вдруг сообразив, что время позднее.
   - Хм... не совсем, - запнувшись, отозвался Костька.
   - Вот и хорошо. У меня к тебе просьба, - заторопилась женщина. - Выставь на продажу участок в Тулугановке. Цена значения не имеет. Главное продай. Пришла пора избавиться от этого хлама.
   - Ну, я бы не стал так говорить... Земля, всегда в... - попытался заспорить Костик.
   - Я сказала, продай! - оборвала возражения Эля.
   - Ладно, как скажешь. Ты когда обратно?
   - Это второй вопрос, который я хотела с тобой обсудить, - неожиданно для себя самой сказала сыну Эмиля. - Я планирую задержаться здесь. Насколько, пока не знаю.
   - Но, мам. Ты нужна мне...
   - Справишься. Я в тебя верю, - подбодрила женщина.
   - Но зачем, мам? Ты же никогда...
   - Никогда не говори никогда, - ответила расхожей фразой Эля, и Костик счел за лучшее оставить расспросы.
   - Что ж... отпуск, так отпуск, - протянул сын.
   - Вот именно, - усмехнулась Эля. - Да, Кость, тут у нас отец хандрит. Выбери время погостить. Хотя бы дня на три. Порадуй старика, - попросила она.
   Костик молчал некоторое время, видимо, взвешивал все "за" и "против", затем обреченно выдавил:
   - Хорошо, но не раньше чем через две недели. Контракт подпишем, тогда...
   - Я же сказала, когда сможешь, - согласилась Эля.
   Они еще немного поговорили. Костик советовался на счет сроков ввода новой коллекции, ценовой политики и другим насущным вопросам. А перед прощанием Эля вспомнила об еще одном запланированном деле, вернее о необходимости его отмены.
   - Кость, еще, - позвала она сына. - Отмени консультацию в пластике. Я передумала убирать шрам. Пусть будет. - Дождавшись подтверждающей реплики, Эмиля нажала "отключиться".
  

***

   Узнав о беременности, мать взбесилась. Никогда ранее Эля не видела ее такой.
   - Завтра же пойдешь к Рябухе! Поняла?! - требовала Марзия, потрясая перед лицом дочери кулаком. Несколько жалящих пощечин девушка уже схлопотала.
   Было страшно, но Эля уступать не собиралась. Она не позволит причинить вред ее ребенку, не станет пить приготовленный Рябухой отвар.
   Сглотнув, девушка отрицательно покачала головой.
   - Не пойду, - упрямо и тихо. - Не заставишь.
   - Еще как заставлю! Побежишь! Как миленькая побежишь! - взвилась Марзия.
   В ответ говорящее молчание и крепко сцепленные зубы.
   - Ты хоть представляешь, что о нас люди говорить будут? Придумала мне, ублюдков плодить! Честное имя отца позорить!
   - Это ты... Ты отца позоришь! Только и слышу постоянно, что Колькина под любого за бутылку лечь готова! - бросила в лицо матери Эля, и слезы хлынули из глаз. Слезы ярости, стыда и страха.
   Сквозь застилающую глаза влагу Эмиля видела, как побледнела мать, как поднялась и опала в возмущенном вздохе прикрытая халатом грудь, как сжались в тонкую линию губы, и поднялась занесенная для пощечины рука.
   От удара девушка успела увернуться, но отскочила неудачно, налетела на угол стола. Грязные тарелки, чашки, пустые бутылки - посыпались на пол, а вслед за ними полетела Эля, упав лицом на битое стекло.
   В тот день Марзия последний раз гладила дочь по голове. Последний раз успокаивала и извинялась. А Эля до сих пор помнила соленый вкус смешанных с кровью слез.
  

Глава 6

Неслучайные совпадения

   Спустя два дня Ромка появился на пороге дедовской квартиры. Время было раннее, гораздо раньше, нежели сын обычно возвращался с работы, и Эмиля заволновалась. Отставив утюг, заспешила в прихожую.
   - Что-то случилось? - спросила, поцеловав ребенка в щеку.
   - Нет. Все в порядке, - спешно отозвался он. - Просто... Мам, ты прости меня за тот вечер, ладно?
   Роман совсем по-детски переминался с ноги на ногу, и голос его звучал тоненько и просительно. Эля невольно улыбнулась.
   - Было бы за что - простила, а так и прощать нечего, - ответила она. - Проходи, что на пороге топтаться.
   - Мам, я, правда, не со зла. И обидеть не хотел. Я просто... это... перебрал немного, вот и... - не унимался Ромка, по пятам следуя за матерью.
   - Ром, я же сказала, все нормально. Не забивай себе голову, - развернувшись к сыну, оборвала покаянную речь Эля. - Скажи лучше, что так рано. На работе точно все хорошо?
   Подтолкнув сына к табуретке, женщина принялась накрывать на стол.
   - Точно, точно. Мам, я это... билет тебе купил. Ты же любишь классическую музыку, - закончил Ромка неуверенно.
   - Люблю, - Эмиля подбадривающе улыбнулась.
   Услышав, с каким облегчением выдохнул сын, она чуть было не рассмеялась, но вовремя сдержала себя, не желая расстраивать ребенка. Ромка - натура чувствительная.
   - Так что за билет ты купил? - Эля поставила перед сыном тарелку с тушеной картошкой, блюдце с хлебом и пиалу с аджикой из запасов покойной Алевтины Ивановны.
   - В консерваторию. На концерт органной музыки.
   - Здорово! На когда?
   - Начало через два часа, - взглянул на циферблат Ромка. - Я поэтому рано, - смущенно признался он.
   - Ясно, - Эмиля вновь улыбнулась. - Ты тогда ешь, а я собираться.
  

***

   Без двадцати пяти семь белый кабриолет крутился возле консерватории в поисках места для парковки. Концерт органной музыки - событие знаковое для провинциального города. Всякий любитель классической музыки считает своим долгом посетить его.
   - Какая удача! - воскликнул Ромка, заметив освободившееся место. - И прям рядом с Михалычем!
   - Михалыч? Кто это? - Завертела головой Эля, но определить субъекта, обладающего подобным отчеством, не смогла.
   - Шеф мой. Сейчас познакомлю.
   Роман ловко втиснул кабриолет между двух здоровенных джипов, выскочил из машины и помог выйти матери.
   - Он тебе понравится, - с убежденностью сказал сын. - Его все женщины любят.
   - Так уж и все? - рассмеялась Эля.
   - Абсолютно все! - подтвердил Ромка восторженно. - Сам не понимаю, как ему это удается.
   Рука об руку с сыном Эмиля вошла в холл консерватории. Здесь негромко переговаривались меломаны, ожидая возможности попасть в зал. Женщина наблюдала, как с высоты своего роста Роман оглядел собравшихся, махнул кому-то и устремился сквозь толпу, ведя ее за собой.
   - А может ну его, знакомство? Еще влюблюсь ненароком, - пошутила она, видя сыновнее нетерпение.
   Ромка с шага сбился от неожиданности.
   - Мам... - протянул обиженно и вновь заторопился, ловко маневрируя среди людей.
   Он остановился возле одного из огромных витражных окон. По правую руку от них авантажная старушка опиралась на руку широкоплечего мужчины, ведя беседу со сгорбленной дамой неопределенного возраста в широкополой шляпе с бантом. По левую молодая пара обсуждала предстоящий концерт с невысоким господином в круглых очках. Последний на грозу всех женщин явно не тянул.
   Окинув кавалера пожилой дамы беглым взглядом, Эля пришла к выводу, что он высок, не чета ее младшему, но все же. Судя по профилю довольно красив, как сейчас принято говорить брутальной красотой.
   Не успела женщина задуматься о других его достоинствах, как мужчина обернулся и хрипловато поздоровавшись, протянул руку ее сыну.
   - И я рад встрече, - ответил на рукопожатие Роман. - Михалыч, Лидия Васильевна, позвольте представить вам мою маму - Эмилю Каримовну, - молодой человек чуть отступил в сторону, открывая обзор.
   - Димочка, что еще за вульгарное Михалыч?
   - Не обращайте внимания, тетя. Это профессиональное, - успокоил старушку мужчина, делая шаг навстречу к Эле.
   Ощущая неловкость от того, что чуть было не оказалась пойманной за таким недостойным занятием как глазение, Эмиля протянула руку, но смущенно потупленный взор не подняла. И лишь услышав глубокое "для вас просто Дмитрий", позволила себе взглянуть на начальника сына. Тот смотрел пристально, вопрощающе, с нажимом, и Эмиля, узнав эти серо-голубые глаза, невольно отшатнулась:
   - Вы! Снова...
   Ромка озадачено нахмурился:
   - Вы что... знакомы?
   - Не то, чтобы очень, - ответил за обоих Михалыч. - Столкнулись в магазине, и я помог твоей маме донести сумки. - На Элю он больше не смотрел, обращался к Роману, и благодарная за это женщина смогла задышать вновь.
   Что за ирония судьбы - добрый "самаритянин" по совместительству оказался работодателем сына? Крайне неожиданное совпадение!
   Между Ромкой, Михалычем и Лидией Васильевной завязалась непринужденная беседа, но Эля в разговоре участия не принимала из-за чувства неловкости, которое ни в какую не желало отпускать. Она то и дело ловила на себе чуть насмешливые взгляды недавнего спасителя, и, защищаясь непонятно от чего, встречала их с вызовом.
   - Думаю, нам следует пройти в зал, - наконец предложил Дима, и Эля с облегчением закивала головой.
   - Давно пора. Теперь людей беспокоить придется. У нас места в самом центре, - высказалась Лидия Васильевна. - Элечка, а вы где сидите? - полюбопытствовала пожилая дама.
   - Еще не знаю, - ответила Эля, внутренне возмутившись. Не любила она все этих "чка" и никогда не позволяла называть себя так, но ведь не станешь отчитывать малознакомую старушку.
   - Эх, точно! - стукнул себя по лбу Ромка. Достав из заднего кармана свернутый вдвое билет, прочитал: - Шестой ряд, пятнадцатое место.
   - О, дорогая, какое замечательный сюрприз! Вы сидите рядом с нами: шестнадцатые-семнадцатые места, - обрадовано пропела Лидия Васильевна, а Эля с подозрением взглянула на сына, но Роман уже о чем-то говорил с руководителем.
   О чем именно выяснилось спустя мгновение.
   - Мам, ничего если Михалыч тебя после концерта до дома подкинет? У меня тут дела организовались, боюсь, не успею вернуться, - попросил Ромка, скорчив умильную рожицу.
   Спрятав истинные чувства за натужной улыбкой, Эля заговорила:
   - Не зачем утруждаться, э-э-эм... И все же по имени-отчеству обращаться привычнее, Дмитрий Михайлович, - закончила она, адресовав "просто Диме" выразительный взгляд.
   Мужчина усмехнулся:
   - Как вам будет удобно, Эмиля Каримовна, - отрывисто кивнул он и, сделав шаг назад, предложил: - Милости прошу.
  

***

   Очутившись дома, Эмиля схватилась за телефон.
   - Рассказывай! - бросила в трубку, едва Роман соизволил ответить на вызов.
   - Что... рассказывать? - озадаченность в голосе сына женщину не убедила.
   - Если не хочешь, чтобы я вызвала такси и нагрянула в гости нежданно-негаданно, рассказывай!
   - Мам...
   - Роман! - требовательно и категорично, словно перед провинившимся сотрудником.
   - Ладно, испугала, - сдался молодой человек. - Только рассказывать нечего. И кричать не надо. Не поможет, - предупредил заранее. - Михалыч увидел мою машину на парковке, подошел, а там ты...
   - И...
   - И... захотел познакомиться, - передразнил ребенок.
   - Роман!
   - Господи, мам! Я же сказал, ничего особенного. Что мужику женщина понравиться не может?! - завелся он.
   - Ладно, пусть так, - устало выдохнула Эля. По сути, она не злилась на сына, была лишь немного обижена. Зачем из нее дурочку делать? - Идея с концертом чья? Твоя или его? - До истины докопаться хотелось.
   - Купить тебе билет - моя, а о самом концерте мне рассказал Михалыч, - вздохнул Ромка. - У него тетка меломан со стажем - заслуженный преподаватель консерватории.
   - Понятно.
   Эля замолчала, и Роман некоторое время тихонько сопел в трубку. Затем поинтересовался:
   - Мам, а что... совсем не понравился?
   Эмиля невольно улыбнулась. Сына распирало от любопытства.
   - Ром, ты, что ли свахой заделался? - не смогла смолчать она.
   - Мам! - возмущенное до глубины души.
   - И нечего вопить, как недорезанный, - рассмеялась женщина. - Сам кашу заварил, сам и расхлебывай, - добавила назидательно и отключилась. Пусть немного помучается, а то нашелся сводник!
   - Ты чего тут раскричалась? - в тренировочных штанах и вытянувшейся майке Алексей Игоревич появился в дверях дальней комнаты.
   Эмиля досадливо поморщилась.
   - Простите, что разбудила.
   Свекор прошлепал на кухню, зажег свет и поставил греться чайник.
   - Не спится сегодня, - прокомментировал он свои действия.
   - Что-то болит? Может, давление смерить? - предложила Эля.
   - Нет, спасибо. Чаю выпью.
   Приготовив чашку, Алексей Игоревич сел на табурет, смахнул со стола несуществующие крошки.
   - Так что раскричалась? Ромку отчитываешь?
   - Немного, - согласилась Эля, устроившись на стуле возле холодильника. - Решил в сватов поиграть, - призналась она.
   - Бывает, - посмеялся Алексей Игоревич. - Дети любят о счастье родителей заботиться.
   - Да уж... Только родителей спросить забывают.
   - Верно, забывают. Но и мы разрешения не спрашиваем, вмешиваясь в их дела.
   - Нам по статусу положено, - фыркнула в ответ Эля.
   - Не скажи, - свекор покачал головой. - Вот надумает Ромка жениться на какой-нибудь... скажем, недостойной, на твой взгляд. Что делать будешь? Смиришься или волю свою навязывать станешь?
   - Смирюсь, - отозвалась без промедления.
   - А я вот сомневаюсь, что смиришься, - не согласился Алексей Игоревич. - Слишком ты их опекаешь, - пожурил он.
   - Может, и не смирюсь, но вмешиваться точно не стану.
   - Ой ли...
   - А с чего вдруг такой вопрос?
   - Да так... На ум пришло, - отозвался свекор.
   Поднявшись, мужчина выключил засвистевший чайник, налил в чашку кипятка, выложил на блюдце два кусочка рафинада.
   - Знаешь, а ведь мы с Алевтиной сегодня алмазную отмечать должны были, - сказал, устроившись за столом. Хлебнул из чашки. - Она обед хотела собрать, вас всех пригласить... Мы даже продуктов заранее купили: печени свежей на пироги, окорок свиной для духовки, - вздохнув, старик смолк и принялся пить чай.
   Эмиля промолчала, не представляя, что можно сказать на это. Заново сыпать соболезнованиями не имело смысла. Все уже сказано-пересказано тысячу раз. Да и легче от ее слов не станет.
   Некоторое время сидели молча. Алексей Игоревич пил чай, Эмиля наблюдала.
   - Знаю, обещал... И если откажешь, осуждать не буду, - заговорил свекор, глядя в темноту осенней ночи за окном. - Задержись до сорока дней. Поминки отведем, и поедете в свою Москву, - попросил старик, и голос его чуть дрогнул, задев Элю за живое. Ведь известно, что старший Власов скуп на эмоции.
   Женщина поднялась и подошла к свекру. Неожиданно для себя самой чуть приобняла того за плечи.
   - Идемте спать, Алексей Игоревич, - помогла старику подняться ит. - И не волнуйтесь, я никуда не тороплюсь. Взяла бессрочный отпуск, - пояснила Эля и улыбнулась. Свекор облегченно выдохнул.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"