Кинуль Марина Валерьевна : другие произведения.

Господин Наклеенные Глазки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Милая сказка про дружбу. Про очень странную, отвратительную и пугающую дружбу. Если вы в данный момент едите - пожалуйста, перестаньте это делать. Я видел на днях отвратительный сон. В общем, он был настолько мерзким, что его пугающая масса и подробности не выходили из головы. Таким образом, я дважды ходил в магазин с утра, потому как в первый раз, задумавшись, оплатил преобретения, и благополучно оставил их на кассе, прихватив только сдачу. Потом появились первые слова, идея и фабула. И у всех этих событий виновник один: Господин Наклеенные Глазки.

Kinuli

Господин Наклеенные Глазки

  
   Тебе, кто борется с собственным страхом
  
  
   "Вот вам и история глобальной любви.
   Нет, не той, о которой вы подумали.
   Бывает, знаете - мне рассказывали - от нормальной любви крышу сносит! Не знаю, как ее можно после этого нормальной называть. Говорить не возьмусь - не пробовал. А вот меня наизнанку выворачивало. В петлю тоже залезть хотелось - а толку? Когда суицид равен предательству - сильно не самоубьешься. А он всегда равен предательству, такое мое мнение. Но, в общем, из-за этой невозможности подохнуть, подохнуть хотелось еще сильнее. Думаю, как только бы мне разрешили, я тут же бы подумал: эгей, а не все так плохо! И расхотел бы вешаться.
   Вот какие штуки любовь с людьми вытворяет. Всечеловеческая.
   Хотя ма говорит, мол, это и не любовь никакая - просто чувство долга, к которому она меня так старательно приучала. То есть не искренне было мое отношение к явлению "Господин Наклеенные Глазки". И верно - нельзя любить то, от чего воротит. Но так уж воспитали - настоящий человек любит все живое, даже если у этого живого самый мерзкий вид. Нет ничего ценнее и так далее.
   Но у Господина Наклеенные Глазки вид не мерзкий, нет. Много хуже."
  
   Абрахам мучительно застонал, вжался в стену. Доски под лопатками затрещали от давления, пальцы сами нащупали ручку двери: бить и бежать, бить и бежать. Но что бить? Он представил себе, как прогнившая доска врезается в мягкую серую массу...
   Эйба передернуло, слабость обволокла внутренности липким туманом.
   Как бы муторно ни было глядеть в противоположный угол сарая - страшнее не смотреть вовсе. Потому, холодея, он вглядывался свозь щель меж пальцами и благодарил мироздание за вечный сумрак сарая. Бестолковые шевеления на лежанке из ящиков участились, конечности задергались быстрее, заскользили по полу металлические штыри. Оно пыталось подняться.
   - Хватит! - выкрикнул Арбахам, не помня себя. - Перестань! Не надо! Остановись! Остановись!
   Он долго вопил, повторяя незамысловатую просьбу. Даже когда с ужасом понял, что у Господина Наклеенные Глазки нет ушей, не смог остановиться. Он с криком выскочил за дверь, но слабость не позволила далеко убежать, колени подкосились, и он навалился на деревянный косяк. За спиной жалобно скрипнуло. Эйб прижимал тяжестью непослушного тела дверь, словно боялся, что заключенный решит вырваться. Пока эта штука не шевелилась, еще можно было смириться с ее соседством. Впрочем, теперь она проснулась и желала встать. Капли пота стекали под ворот, Абрахам только сейчас понял, что весь взмок, но чувства вновь испарились, когда он услышал спиной беспомощные звуки - конечности скреблись, ища опору.
   Пустой желудок скрутило в очередной раз, словно в мясорубке.
   "Те девчонки дотрагивались до него! Спокойно трогали эту тварь! - с ужасом подумал Абрахам. - А я даже слушать не в силах!"
   На свете много ужасных вещей, думал Эйб, но, кажется, ни один ужастик или глупая шутка друзей не доводили его до столь сильной паники. И даже не видом, а тем, что оно пытается... пытается...
   Его личный ад начался около недели назад. Эйб открыл глаза, ожидая увидеть темно-бордовые обои и настенные часы в виде яблока. Но его окружили пустые кремовые стены. Яблоко, если смотреть с кровати, больше напоминало задницу со стрелками и черенком, его было не жалко, но вот обои он подбирал сам. Вместо матери над Эйбом склонилась медсестра. Сухая длинноносая тетка со злыми глазами.
   - Хорошо вчера погулял? - спросила она ядовито-ласково.
   Пришлось согласиться - погулял так славно, что загремел в больницу.
   - А чего не в вытрезвитель? - ласково улыбнулся он в ответ.
   - Твоя мать сказала, у тебя слабое сердце. Ты часто так напиваешься?
   - Бывает, - промурлыкал Эйб. На самом деле он никогда так не напивался и даже не планировал, но уж очень хотелось вывести из себя это ласковое чудовище в белом и услышать гневную лекцию. Потому "бывает" прозвучало как "Я так делаю каждый день, леди!"
   Сестра не изменилась в лице, лишь глаза словно заледенели.
   - Когда сможешь встать - свожу на экскурсию.
   "Интересная угроза," - подумал Эйб и хотел спросить который час, но она уже вышла из палаты, прихватив градусники. Эйб долго смотрел вслед.
   Пил он немного и всегда знал меру. По крайней мере, до вчерашнего дня. Но даже с высоты двадцати лет Абрахам мог заметить, что матушку это ни в коем случае не устраивает. И бабушку с тетей тоже. Они не упускали случая устроить распил его души по поводу "злоупотреблений" и "дурной компании". Хотя, как думал сам Абрахам, если бы вышеупомянутые дамы имели честь знаться с соседскими детьми, то знали бы наверняка, что малыш Эйб нашел для себя самую примерную компанию, какую только возможно в эти жутковатые времена.
   Со временем он стал получать удовольствие от семейных перепалок и даже специально подначивал родных. Но вот задача - пришел день и он действительно тяпнул лишку. Теперь мать примомнит ему все, что сама не успела забыть. И при всех, конечно. Одно дело - выслушивать с улыбкой бездоказательный выговор и чувствовать себя мастером Дзена и хозяином Спокойствия и Невозмутимости. Совсем другое - огрести за дело. Абрахам покраснел от стыда, не дожидаясь ее прихода.
   А когда мисс Эйвер объявилась в палате, Эйб был морально готов к сарказму и фейерверкам негодования. Но вышло иначе: она лишь охнула - как бледен ее мальчик! - выложила в ряд принесенное, семьдесят раз (не меньше!) провела ладонью по его волосам и сказала, что отныне все будет зашибись.
   Именно "зашибись".
   Перепуганный Эйб не смел возражать.
  
   - Ну ты и мерзость...
   Господин Наклеенные Глазки застыл. Кто-то из тварей-сестричек заикался: из чувств у него имеется только вестибулярный аппарат, и потому каким-то совершенно таинственным образом он улавливал любые вибрации вокруг своей кошмарной персоны.
   Но ни звука, ни прикосновения, ни картинки, ни боли. О запахах тоже можно не упоминать. Эйб дрожащей рукой поднял пульверизатор, со скрипом поддался рычаг - оголенные нервы окатило влажным туманом. Наклеенные Глазки ничего не почувствовал, конечно, но он все еще следил за передвижениями Эйба, а потому старался не шевелиться, дабы не нарушать самому себе эфир посторонними колебаниями. Вот только железный штырь, призванный быть его правой рукой, постоянно соскальзывал - когда Эйб вошел, Наклеенные Глазки как раз умудрился приподняться и опереться на конечность.
   - Правильно, - кивнул Абрахам. - Не шевелись, паскуда, а то меня стошнит. Убирать заставлю.
   Эйб представил себе эту картину... и его чуть действительно не стошнило. Палец все нажимал и нажимал на рычаг пульверизатора, и Абрахам надеялся, что выбросы влаги закроют от него ужасающую картину.
   - Твои благодетельницы - лярвы. Даже не сказали, что ты жрешь и как вообще тебя кормить.
   "Интересно, - подумал Эйб. - Он соображает как человек или это только набор инстинктов?" Подумал и пожалел, потому как не представлял, какой из вариантов ужаснее. Он тут же прикинул, в каком состоянии захотел бы остаться, случись с ним такое. Положение становилось невыносимым. Даже пульверизатор, разделявший их, больше не спасал. Абрахам спешно покинул сарай.
   Тогда еще - несколько дней назад, когда сестра Клет предложила прогуляться, дурные предчувствия настигли не сразу. Пришлось идти из одного крыла клиники в другое, при этом дыхание Эйба упиралось в лопатки "ласкового чудовища" в белом, а уши то и дело отвлекались на посторонние голоса. Сестра начала лекцию так занудно, что приходилось напрягать внимание. Но в какой-то момент он вдруг понял, что они идут по совершенно глухому коридору. Ни дверей, ни людей - лишь лампы да стены. Неприятное ощущение выросло призраком за спиной, деликатно постучав пальцем по плечу. Эйб дернулся, словно отмахиваясь. Теперь он невольно стал ловить всякое слово сестры.
   - Эйби, лапочка, медицина шагает вперед увереннее, чем ты по собственной комнате, - говорила та с легким налетом выражения на монотонном слое мыслей. Стук плоских каблуков о кафель отражался от гладких стен.
   - Смею надеяться - новости не обманывают честных налогоплательщиков, - Эйб старательно выискивал в обступившей белизне хоть один намек на выход. - А мы, простите... где?
   - Ты и не представляешь, из какой задницы сегодня можно вытащить человека, - продолжала сестра Клет, игнорируя вопрос.
   Это точно о вреде алкоголя. Однозначно. Пусть думает, что пожелает, решил Абрахам - ему хотелось лишь реабилитироваться перед матерью. Но интересно, выскажет карга свежую мысль или забросает старыми? Пока она, кажется, обнадеживает. Но за каждой буквой как будто кроется скользкая гадость. В чем дело?
   - Так что если ты сам себя запихаешь в глубокую задницу, мы тебя вытащим. Не сомневайся.
   - Заранее премного благодарен! - улыбнулся он скромно. Сейчас она напоминала того самого дядьку, который прокрался к песочнице и предлагает малышу глянуть на котят. И Абрахам идет за этим дядькой, хотя котят ему не обещали.
   - У нас даже выбора не будет - вытащим, куда денемся.
   В самом деле. Абрахам заулыбался сильнее. Сумасшедших теток он за свою короткую жизнь видел не так чтобы уж очень много, потому пытался насладиться обществом уникальной леди.
   - Служение человеческой жизни достойно... - договорить он не сумел. Сестра резко остановилась, и Эйб чуть не налетел на гранитоподобную в своей твердой негибаемости спину.
   - Дифирамб? - спросила она, карточка с черной полосой возникла в иссушенных тонких пальцах и прокатилась по тонкой выемке в стене. Стена послушно отъехала в сторону с мягким шелестом. - Вот только у тебя-то тоже выбора не будет...
   Они прошли в крохотную комнатенку с одиноким шкафом. Как понял Абрахам, это было что-то вроде прихожей в стерильную палату, вид на которую открывался через две стеклянные стены. Из фильмов и сериалов он знал, что в первой комнате врачей облачают в скафандр, во второй - полностью обеззараживают, а в третьей их ждет пациент без иммунитета. Либо сильно обожженный. Либо...
   - Глянь на кушетку, - она легко подтолкнула его к стеклу.
   - Там лежит дичайший пьяница? - улыбнулся Эйб, вглядываясь в белизну. Посреди комнаты отвратительным грязно-рыжим пятном темнела кушетка. На нее был свален металлолом вперемешку с тряпками. В свете ламп ярко поблескивало два голубых камушка.
   - А глаза-то что? Наклеены? - неуверенно засмеялся Эйб. Невразумительная куча ему сильно не нравилась, хотя он не мог точно сказать, чем именно.
   - Почти, - мрачно отрезала сестра Клет. Она больше не улыбалась, ее разговорчивости как не бывало. - Эй, на посту! Разбудите-ка его.
   Пока Абрахам пытался не верить глазам - и это у него прекрасно получалось! - над кушеткой звучно щелкнуло и тряпки словно ожили. Шевельнулась одна деталь, другая. И как-то конвульсивно выходили порывистые движения. Взметнулся вверх металлический штырь, неловко качнулся, упал обратно на рыжую упругую поверхность. Эйб грязно выругался, так как смутно начал различать детали. Он все еще пришибленно улыбался, но уже ощущал вопль, вставший в горле комом.
   - Не может быть! Муляж какой-то, да?
   - Откровенно - он просто допился, - сестра резко дернула плечами, мол, она тут вовсе ни при чем. Тем временем гора тряпок силилась встать - поднять себя в сидячее положение. Ломкая антропоморфная конструкция слабо поблескивала в лампах.
   - Это же мозги! - выдохнул Абрахам. Действительно, венчал это безобразие человеческий мозг. Серый и мерцающий с двумя голубыми глазками на лобных долях. Под ним угадывались бледные легкие. Остатки, видимо, мышц, привязанные к деревянной основе органы. Как оно шевелилось?!
   - Они самые, - с садизмом в голосе проворковала сестра. Реальность на глазах обращалась в кошмар, пока тварь безуспешно пыталась сесть - у нее не было костей, только металлические штыри, связанные со всем остальным белесыми нитями. Нити опутывали, сокращались, пытались управлять телом. Телом ли?
   В какую-то секунду голубые глазки впились в Эйба. С ужасом Абрахам обнаружил в отражении свою деревянную улыбку, и, словно пародия, точно такая же улыбка, но нацарапанная маркером, приветствовала его под мозгом существа.
   - Невозможно допиться до такого состояния! - выкрикнул Абрахам. По спине уже струился пот, он прекратил лыбиться и весь трясся.
   - А ты проверь, - обманчиво-ласково предложила сестра.
   - Нет!
   Тварь с голубыми глазами дернулась, словно услышала вопль. Штыри заскользили по гладкому полу комнаты. Ей явно хотелось встать, и медлительные движения, их темп, неуклюжесть и яркий открытый взгляд сводили с ума. Оно не удержалось и рухнуло обратно, ударяясь мозгом, легкими, всеми открытыми органами о жесткое грязно-рыжее покрытие. Слишком жесткое.
   - Да что же вы стоите, твари?! - завопил Абрахам. - Помогите ему! Он же... он же...
   "Он" окончательно соскользнул с лежанки и со звоном грохнулся на пол в сопровождении бессвязных воплей Эйба. Органы, привязанные к каркасу, беспомощно разметались по кафелю. Эйб зажмурился - он уже не соображал.
   - Кстати, - спокойно заметила сестра, переводя взгляд с мозга на человека. - Ты в курсе, что тебя выписали?
  
   По прибытию домой для сынишки планировался тяжелый разговор. Так наивно полагала матушка.
   На самом деле разговор ждал ее. Впервые за много лет она услышала от сына все, что он думает по поводу паранойи и свершившихся последствий. Что он долго терпел домашний маразм, не и не пьет почти, дурную компанию не водит совсем, а вышло так один раз и то только потому... неважно, почему, ма! Как будто с тобой такого не было! Никогда?! А позапрошлый день рождения ба?! Вот именно! Я мог бы обойтись и без этого зрелища, ма! Не отпирайся, я знаю, что вы в сговоре с этой белокаменной мигерой! Ты хоть в курсе - у нее не все дома!
   - Полезно знать, до чего доводит пьянство, - слабо отпиралась она. - Мне обещали, что тебе покажут опустившихся...
   - Мне не опустившихся показали, ма! Мне показали АД!
   Долго беситься Абрахам не стал - не смог. Он заперся на кухне, попытался есть, но яркие воспоминания не позволили. Некстати в ушах зазвучала фраза сестры, брошенная на прощанье: "Все говорят, лучше один раз увидеть, но никто не объясняет, как потом с этим жить". Поговорка из интернета словно полностью отражала всю дальнейшую судьбу Эйба. Так ему тогда казалось.
   К сожалению, ночью вышло уснуть. Да еще и не один раз - регулярно в полчаса его будил собственный крик. Абрахам только надеялся, что женщинам в соседних комнатах тоже достается. Наутро он решил считать больничное приключение дурной галлюцинацией. Эйб не станет вдумываться в подоплеку происходящего и гадать, какая выпивка способна лишить костей и всего кожного покрова.
   - Серная кислота? - спросил он у комнаты тихо и тут же обругал себя. Но легко сказать - не думай, и мысли, куда бы они не скакали, неизменно приходили в комнату за стеклом. Надо срочно расслабиться! В голову приходил только один план - напиться до беспамятства.
   Когда Абрахам застукал себя за любованием ряда бутылок в магазине, не сумел удержать злорадной ухмылки. Да, воротило от выпивки знатно, но непреодолимое желание уснуть без сновидений требушило сознание с тем же успехом. Интересно пронаблюдать, какое из них победит и что скажет матушка с Ласковым Чудовищем, когда он окончательно сопьется. Впрочем, ни одна из выставленных бутылок так и не уехала в обитель Эйверов.
   В мире сюрпризов чуть больше, чем бесконечность. Большинство из них неприятны, особенно на этапе формирования. Но ведь любой самый прекрасный лебедь был когда-то скользким эмбрионом с просвечивающей кожей, бабочки - гусеницами и так далее. Впрочем, когда живешь в реальном мире, сложно поверить, что обглоданный зомби через неделю сбросит шкуру и превратится в эльфа. Например, потому что вероятность подобного крайне мала, если не сказать больше.
   Так вот, через пару дней мир подарил Эйбу волшебство первого снега и относительный покой в душе. Он собирал на улицах снежинки черной курткой, пытался слушать музыку и не думать об оголенной коре головного мозга с голубыми глазами и добродушно-мультяшной улыбкой. Но гребаный плеер сел на половине пути, и теперь приходилось вслушиваться в шум колес и нервное гудение автомобилей.
   - Абрахам Эйвер? Стойте! Подождите пожалуйста!
   Эйб обернулся и встретил догонявшую девицу стеклянным взглядом. Паршивое настроение распространялось в том числе на случайных очаровательных дамам. Она запыхалась, но была, кажется, счастлива, словно увидела старого знакомого.
   - Я видела вас в клинике...
   О, нет.
   О-нет-нет-нет!
   - А вы, насколько я знаю... - девушка решительно не замечала цветущего во взоре Эйба ужаса. - ...видели Господина Наклеенные Глазки.
   Она слегка наклонилась - перевести дух. Улыбалась при этом так, словно говорила о коллеге или своем молодом человеке. Абрахаму мучительно захотелось подавиться собственным языком. Он точно знал, о ком идет речь.
   - Ах вот как это называется, - надо развернуться и убежать. Не прощаясь. Просто убежать.
   - Н-нет, - девица задумалась. - Называется это иначе, но Ванессе так понравилось, когда вы спросили, не наклеены ли глаза!.. Говорит, как услышала, чуть в голос не заржала...
   - Так они наклеены? - Эйб не был уверен, что желает знать ответ. Но поздно спохватился - вопрос выпален, девушка открыла рот, дабы ответить.
   - Не совсем. Послушайте, не могли бы вы приютить его у себя на пару дней? - спросила она серьезно.
   Молчание.
   - Ну? Пожалуйста, нам больше не к кому обратиться. Из всех, кому Клет успела показать Господина, не в запое только вы!
   Предложение казалось настолько диким, нереальным и внезапным, что Абрахам не придумал ничего лучше, чем молча повернуться и пойти дальше. На бег у него не хватило сил - в коленях разливалась слабость.
   - Абрахам! - она козой поскакала следом - высоченные шпильки усиливали впечатление. - В этом нет ничего сложного! Просто поместите его в какое-нибудь теплое чистое место, привяжите, чтобы не уполз... он у нас знаете, такой ползун! Мастер уползать!
   - Да ты издеваешься?! - он так резко развернулся, что они столкнулись. При этом девушке попало по носу застежкой на куртке. Она схватилась за лицо, зашипела, жмурясь от боли.
   - Мы с девчонками решили его украсть! Клет совсем озверела - сделала из него зрелище, никого не пускает... лярва. Ну и нам нужен человек, чтобы подержал у себя пару дней до Гарольда. Нам только следы запутать, а потом Гарольд заберет...
   - Куда? - спросил Эйб не своим голосом.
   - В добрые руки. На пару дней, а? Ну жалко же его, чего он лежит как дурак в одиночке...
   Абрахам сверху смотрел на эту маленькую и отважную девушку. У нее хватило смелости не только думать о Наклеенных Глазах, но и делать шаги навстречу. А хватит ли у него духу сказать: "Да, у меня есть отличное помещение, как раз подходит, чтобы хранить человеческий мозг и легкие!"? К сожалению, такое помещение действительно было.
   - Скажи, а это он такой... - начал Эйб.
   - Из-за алкоголя? - весело подхватила девушка. - Да нет, просто у Клет свои тараканы. Ее сын спился, промотал бабкино наследство, ну и...
   - Идея фикс? - угадал Абрахам.
   - Точно. Она теперь борется, как может. Каждого злоупотребителя считает личным врагом. Нам этого Наклеенные Глазки привезли для наблюдений, а она показательное шоу устроила.
   - Так кто он?
   - А нам не говорили, Абрахам. Врачи, может, знают. Ну так что, возьмешь?
   - Моя ма живность не любит...
   Девушка рассмеялась.
   - Ей не обязательно знать. Ну мы завтра привезем, его, да? Немного попетляем по городу для виду и привезем!
   Абрахам не понял, когда успел согласиться. Возможно, поэтому не стал спорить - шоковое состояние во многом волшебно. И люди в нем чего только не творят. Машины переворачивают, самовозгораются... Абрахам, например, сначала позволил незнакомым людям воплотить все ночные кошмары, а потом обнаружил себя посреди приборки в сарае. Прибирался он, конечно, в ожидании гостя. Надеялся, что девушка, представившаяся Терезой (какова ирония!) просто зло пошутила. Ну, или, на худой конец, привиделась, подобно дурной галлюцинации. Безумие казалось много предпочтительнее обещанной перспективы соседствовать с Господином Наклеенные Глазки. И Абрахам лелеял эту надежду на шизофрению ровно до тех пор, пока не услышал парковавшуюся у ворот машину. Далее он обливался холодным потом и поносил себя последними словами за то, что вчера не додумался дать Терезе чужой адрес. Вот кому-то выпал бы сюрприз! То, что он вообще не давал ей адреса, Эйб не вспомнил в панике. Потом ему еще не раз приходилось задумываться о странностях Терезиного плана, но в тот день было слегка не до них.
   - Абрахам Эйвер? - уточнил водитель полугрузовика, подмигивая словно в нервном тике. - Вам посылка.
   Он легко, словно пушинку, поднял с соседних сидений полиэтиленовый мешок, стянутый почтовыми лентами. В таком, подумал Эйб, перетаскивают трупы. Данный конкретный труп подавал признаки активной, но бестолковой жизни. Кровь застыла в жилах, а волосы на голове Абрахама зашевелились.
   - А если бы тебя ос-становили с этим вот?
   - С этим? Я очень аккуратно ехал.
   - Г-гарольд? - уточнил Эйб, не в силах оторваться от душераздирающего зрелища.
   - Где? - пришелец вскинул брови и даже оглянулся, тиская в руках вертлявый мешок. - А, нет. Гарри приедет через пару дней, заберет посылочку. Куда волочь?
   "Неужели это происходит на самом деле?" - спрашивал себя Абрахам. Непослушная рука указала на маленький домик, тот, что Эйб отопил и снабдил мягкой лежанкой. Доставщик усмехнулся, с удовольствием отметил нарастающую бледность получателя.
   - А не задохнется? - спросил Эйб. Он плелся за незнакомцем, а тот бодро шагал по снежной насыпи.
   - Чему тут задыхаться? Не боись, я дырок наделал.
   Когда Господина Наклеенные Глазки уложили, доставщик оттараторил инструкцию и собрался отбыть.
   - Конечно, лучше дома такое держать... - посоветовал он на прощанье.
   - У меня там... свидетели.
   - Ну да ладно. Этому ничего не будет - живучий. Только по голове не бей и каждые пять часов поливай. Пересохнет еще...
   Они постояли молча. Абрахам понимал задней мыслью - надо бы о многом расспросить, узнать, какого хрена они не позаботились о стерильности, куда везут, что будет дальше, но паника совсем выстегнула разум.
   - Прямо в пакете поливать? - тонким голосом спросил Эйб.
   - Оу, нет, конечно, пакет надо снять...
   - О Боже...
   - Тебе распаковать его?
   - Да, было бы здорово.
  
   - Бытие - потрясающая штука. Какие только формы ни принимает, а?
   Эйб массировал виски. Пристроившись между стеллажами с инструментом и ровным рядом садовой утвари, он медитировал, взывал к спокойствию. Тошнило теперь не так отчетливо.
   - Уж не говорю, что человек, скотина, ко всему привыкает... нет, я не о тебе. О себе. О том, что каким-то чудом к тебе привык. Смирился, точнее. Где моя медаль за подвиг?!
   Господин Наклеенные Глазки по обыкновению не реагировал. Спокойно лежал после очередной неудачной попытки подняться. Вероятно, тоже медитировал. Серый мозг покоился на подушке, хлопчатобумажная ткань уже пропиталась отвратительной влагой, запах в сарае стоял откровенно мясной. Потому первые три минуты находиться там было невыносимо. Но Эйб перетерпел и сейчас наблюдал блеск голубых стекляшек в свете тусклой сарайной лампы. Ма вечно экономила на энергии в подсобках, но сейчас Абрахама устраивал интим в помещении.
   - Только дотерпеть до вечера, слышишь? - произнес Эйб и поднялся. - Вечером за тобой приедут, и ужас закончится. Ну... для тебя начнется кошмар переезда... подумать только, а для меня - кончится. Забуду, как страшный сон.
   Почувствовав перемены в комнате, Господин Наклеенные Глазки задергался.
   - Вот змея... - прокомментировал Эйб, морщась. Глаза невольно следили, как правая рука на штыре выпрямилась и согнулась, слегка приподнимаясь, но тут же упала на место. - Лежал бы уж...
   Человек двинулся на выход, стараясь сбежать раньше, чем пленник своего тела придет в возбуждение. Тот уже достаточно вертелся, чтобы сдвинуть матрац с ящиков. По-хорошему, конечно, стоило подойти и поправить, иначе Господин Глазки вполне мог стукнуться головой о занозящую поверхность в процессе своих хаотичных передвижений. Доставай потом щепки из мозгов...
   Какой ужас. Но Эйб не смог пересилить себя, дорога к человеческим останкам была для него чем-то невозможным, отвратительным. "Пусть лежит, как есть" - подумал Абрахам, он застыл на пороге, держась за ручку двери. В эту секунду конечность Господина Наклеенные Глазки поднялась и упала еще раз. Но теперь набалдашник в конце полой трубки попал на металлическую скобу, скрепляющую ящик. И все замерло.
   - Блин, - заметил Эйб.
   Наклеенные Глазки еще раз повторил операцию, безошибочно попав по металлической скобе, но теперь чуть громче, чуть сильнее.
   - Не стучи! - зарычал Абрахам. - Не хватало еще, чтобы ма прибежала. Вот сюрприз будет!
   Господин Наклеенные Глазки, очевидно, не внял, потому как тут же раздался еще один удар.
   - Свяжу! - зло пообещал Эйб, заранее понимая, что никого связать не сможет. - Будешь как селедка валяться!
   Бом!
   - Абрашек, что там у тебя? - залепетала мама во дворе. Эйб обмер. Не повезло.
   - Н-ничего, я просто чиню полки! - заикаясь, крикнул он.
   Бом!
   - Тебе нужна помощь?
   - Нет!
   - Я приготовила ужин!
   - Уже иду!
   Бом-м!
   - Хватит! - зашипел Абрахам и со всей силой приложился кулаком о дверь. Острая боль пронзила костяшки, Глазки замер, подтянул конечности, и Эйб пулей вылетел на улицу, не дожидаясь продолжения концерта. На прощанье он сильно хлопнул дверью, надеясь, что Господин догадается о внезапно наступившем одиночестве.
   Они оба вдруг оказались во тьме: сухая и теплая тьма предназначалась для непрошенного гостя, и другая, липкая и тягучая - для Эйба. И он метался в ней, мучаясь ожиданием.
   - Где же эти маленькие медицинские твари?! - ненависть со свистом и утробным бульканьем вырывалась из гортани. Ночь уже наступила, но никакого Гарольда на горизонте, ни звонков, ни писем. - Почему же я не додумался взять у этих... почему я не взял номер телефона?!
   Эйб пробороздил вдоль забора четкую тропинку. В ожидании он пытался смотреть телевизор, играть в стрелялку, мыть посуду - не помогало. Сидеть он не мог, думать не мог - только нервно ходить в ожидании, изводя себя догадками. В какой-то миг Абрахам рванул к домашнему телефону, намеревался звонить прямо в клинику, но вовремя остановился. Неизвестно, почему задерживается Гарольд, но если Абрахам в последние секунды спалит контору...
   Он мучительно представлял, как Господина Наклеенные Глазки волокут по коридору за обездвиженную руку, и Ласковое Чудовище самодовольно улыбается, предчувствуя жестокую ночь. А медсестрички плачут у расстрельной стенки и с укором смотрят на предателя. "Что, хотел избавиться от беспомощного калеки?" - вопрошают они. Абрахам зажал рот и побежал прочь от телефонной станции на улицу - за время отлучки на неровную тропинку успел лечь снег. Его надо было как можно скорее примять.
   Душа не на месте, внутри нарастала истерика. "А я и не знал, что ты такой нервный!" - говорил себе Абрахам. Ситуация усугублялась тем, что к ночи Господин Наклеенные Глазки разбушевался. Из сарая отчетливее доносился стук. К счастью, ма и ба уже спали.
   - Вот же человек-барабанная установка!
   Забавно, Абрахаму не верилось, что сюрреалистический набор человечьего ливера пытался выходить на связь. Более того, Эйб гнал от себя мысли, будто что-то внутри злополучных останков могло иметь зачатки разума. Сознания... ведь если есть сознание - есть и чувства? Или это не обязательно? Как ни пытался Абрахам избежать мыслей о подопечном, в итоге додумался до одной очень простой мысли - никто не будет переживать за судьбу содержимого чашечки Петри. И значит, сестрички из клиники уверены в сознательной активности Господина Наклеенные Глазки. Они считают его живым и, главное, чувствующим. Иначе зачем спасать набор хаотичных электрических цепей и нервных окончаний?
   Впрочем, спасители не слишком торопились.
   Если Гарольд не приедет, то как завтра утром Абрахам будет объяснять ударный концерт матери? О, если она увидит - обмороков не избежать... С другой стороны, когда она очнется, вероятно, вдвоем они сумеют придумать выход из сложившейся ситуации. Надо же. А ведь раньше Эйб никогда не думал о поддержке со стороны матери. По крайней мере, в вопросе о Господине Наклеенные Глазки... Впрочем, раньше он и не сомневался в существовании таинственного Гарольда.
   Теперь вера пошатнулась.
   "Она или с визгом потребует сдать чудовище назад, или придумает уменьшительно-ласкательное имя новому питомцу", - подумал Эйб и усмехнулся.
   Стук стал тише.
   - Твою мать, - выругался Эйб, в красках представляя следующий день без участия Гарольда в их судьбе. - Чем же тебя кормить-то?!
  
   Вчера на пару минут Эйб поверил, будто бы удалось примирился с соседством Господина Наклеенные Глазки. Конечно, при условии вечернего изъятия последнего и гарантии, что они больше никогда не увидятся. К утру отвращение всколыхнуло с новой силой. Теперь к нему примешивалось постоянное чувство нависшей ответственности, она звенела и переливалась. Отгул, взятый на работе, неизбежно подходил к концу, а в глазах матери читался рвущийся наружу вопрос по поводу включенного в сарае отопления.
   Двухдневная тайна рассыпалась на глазах. Наклеенных голубых глазах... Но более всего Эйба пугало то, что у сожителя в домике для садового инвентаря не было ничего, похожего на рот. Даже приблизительно, не считая маркерной черной лыбы.
   Дезориентированный. Слепой. Глухой. Полностью во власти безразличных, всесильных, преисполненных отвращением. Абрахам содрогнулся от ненависти к себе - из-за его душевной слабости, беспомощности и без того обездоленная тварь вынуждена погибнуть в муках. Несмотря на живучесть Наклеенных Глазок, удара голодом ему не пережить. Вопрос во времени.
   До полудня Абрахам продолжал по инерции ждать Гарольда или хотя бы звонка от Терезы, а потому любые попытки распланировать действия по спасению брошенного урода натыкались на стену с громкими словами: "Приедут - разберутся!". А потом он вдруг как-то понял, что приехать могут просто не успеть.
   Эйб затаился у двери на корточках, смотрел, как несуразная масса шевелилась в измятых простынях. "Надо бы потом их сжечь", - подумал он автоматически. К тканям прикасались оголенные органы, а потому казались заразными. По телу пробегала дрожь, стоило представить подобную участь на себе. Микроорганизм, сжирающий все без остатка и до последнего оставляющий в сознании...
   - О, нет...
   Вирус-садист. Эпидемия. Пандемия.
   - Пандемия.
   Перед внутренним взором Эйба предстала улица, по которой из последних сил ползут мозги с остатками смятых легких, а сверху атакуют безжалостные птицы.
   - Нет. Неправда.
   Он с силой тряхнул головой, стремясь отвлечься от фантазии.
   Господин Наклеенные Глазки чувствовал компанию и беспокойно шевелился. Конечности время от времени врезались в твердую поверхность с тихим стуком. А Эйб отвлеченно представлял себя на его месте, пальцы нервно ощупывали обрез пластиковой трубы - останки недавнего ремонта на кухне.
   Металлическая рука с глухим стуком ударилась о дерево, и Абрахам вздрогнул. Он выждал полминуты и, несмотря на клятву сидеть в сарае беззвучно, одним резким движением опустил конец трубы на дощатый пол. Он не знал, зачем это сделал, но, тем не менее, Господин замер, а через несколько секунд неуклюже, но уверенно поднял "руку" и ударил по ящику.
   Отвратительно-тревожное и восторженное одновременно разлилось под желудком Абрахама, сердце заколотилось. Он ответил. И если первый раз, чтобы просто разорвать тишину, то сейчас им руководило неозознанное любопытство. Словно клетки его мозга поделились на два лагеря - правящей власти, вопящие о невозможности жизни вне тела, и партизан, которые в подпольных лабораториях ищут доказательство или опровержения завиральной теории верхов.
   Не хотелось верить, но с каждой краткой репликой становилось понятнее - Господин Наклеенные Глазки стучит целенаправленно. К третьей перекличке сомнений не осталось, а на четвертую Абрахам услышал:
   "Спасите"
   "Наши"
   "Души"
   ...девять точных ударов.
   Взвыв, словно от боли, Абрахам подскочил и чуть не рухнул под тяжестью прилившей к голове крови. Непослушное тело вывалилось из сарая прямо в снег, Эйб забарахтался, давясь ужасом, сердце разбивалось о ребра.
   "Невозможно!"
   ...одно маленькое универсальное сообщение.
   Он поднялся и, спотыкаясь, понесся к дому. Глаза не видели, а в мыслях активно шли военные действия - правящей партии насильно тыкали в лицо фактами. Партия истошно молила пощадить.
   ...крохотное доказательство работы сознания.
   Проскочил мимо перепуганной матери, проигнорировал ее беспокойство, летящее в затылок. Эйб очнулся только в комнате - к спине плотно прижата дверь, стены плывут.
   "Ну нет. Как так вообще?.."
   Одно дело рефлексы. Одно. Одно.
   Совершенно одно дело - сокращаются мышцы в теле убитой коровы. Плесень в ванной, горящая весной прошлогодняя трава... при чем тут они? И другое - мозг взывает спасти его душу.
   ...отголосок замкнутого мыслительного процесса.
   На секунду Эйбу показалось - во дворе бегают безголовые петухи, поливая кровью снег. Протер глаза - ни души. Только сарай, вздрагивающий от ударов. Вздрагивающий? Абрахам прокрался ближе к окну и открыл форточку - тишина. Отсюда, по крайней мере, ничего не слышно, хотя воображение - черт бы его драл! - живописно дорисовывает уханье металла о дерево. Впору спросить: "А не схожу ли я с ума?"
   - А не схожу ли я с ума?
   Да, конечно. Любой нормальный бы на его месте тут же поднялся, отряхнул пиджак, спросил деликатным голосом: "Ах, вы, стало быть, соображаете?" и продолжил бы разговор на языке ударов предметом о предмет. Ни трусости, ни потери самообладания - сплошное достоинство и любопытство Человека Будущего. Абрахам истерично засмеялся - какое самообладание, когда от живого существа остался один голый мозг! Соображающий! Более того, соображающий, в каком он кошмарном положении! А это значит...
   Пускай у Абрахама пока все органы на месте, но это не мешает мысленно прикинуть - кому-то не повезло быть Господином Наклеенные Глазки. Кому-то - фортуной или Великим Провидением - было уготовано находиться сейчас в его изувеченном теле. Кто-то мыслит, а значит - существует.
   - Ну что? - со злобой спросил себя Эйб. - Ты только сочувствовать умеешь?!
   "Это уже кое-что", - деликатно заметил задний фон мыслей. - "Без сопереживания не будет толчка к действию, правильно?"
   Волна ужаса вдруг схлынула, словно кто-то нажал на слив между ушами. Но на место отравленной воды в бачок потекла не менее ядовитая, веселящая, с оттенком всех химреагентов на свете. Неадекватная маниакальная решимость захлестнула Эйба, подобно недавней панике. Он подскочил к ноуту, нервные пальцы ввели в поисковик: "Азбука Морзе". Мысли в голове рождались, звенели и тут же оказывались похороненными под тонной других. Но некоторые вопили достаточно долго и громко - их Абрахам запомнил в лицо и даже умудрился развить, пока поисковик выдавал страницы с "морзянкой".
   Итак, Господин Наклеенные Глазки не слышит, но ощущает вибрацию. Ощущает во всей полноте, как змеи, лишенные слуха. Ведь если у слепых обостряются остальные чувства, то у него вся энергия уходила на вычисление колебаний внешней среды.
   - Воистину, жизнь изворотлива! - воскликнул Абрахам, распечатывая точечно-тирешный алфавит.
   Господин Наклеенные Глазки, будучи в абсолютной изоляции, нашел крохотное окно в сад бытия (Абрахам три раза поднимал распечатку с пола - руки отказывались слушаться, но мысли текли кристально ясными), так может, несчастный знает, через что его кормить, и признается в разговоре? Если только...
   Если только зов о помощи не вышел случайно. Дикое предположение, конечно.
   Словно в секунды извращенного шока, глаза фотографировали каждый шаг. Помещение сарая теперь казалось ярким, а тело Господина - логичным и знакомым, словно старая кукла, выплывшая из бабушкиного сундука - потрепанный друг детства. Просто немного запылился. Эйб осторожно вошел в сарай, и первым по-настоящему гуманным жестом был резкий хлопок дверью - вместо человеческого "здравствуйте". Но вот что странно: Господин Наклеенные Глазки словно готовился к приходу. Он сумел усадить непослушное тело, пока Абрахам психовал и распечатывал "морзянку".
  
   "Зачем легкие?"
   Взгляд скользил по бледным мешкам, висящим вдоль "позвоночника" - деревянной доски. Они просто висели, ведь не было ребер и мышц, чтобы раздувать их. Господин Наклеенные Глазки напоминал бутафорскую заготовку первого человека, заброшенную на первых этапах в пыльный угол или, быть может, на детское представление о строении организма, выполненное в пластилине.
   - Тебя, наверное, собирали в подсобке киностудии ужасов. Из остаточного реквизита. Они тебя слепили из того, что было?
   Сумеречный житель точно определил, откуда веет разумом, и сел лицом к входу. Так что Эйб был встречен блеском голубых глаз и, что самое отвратительное - перманентной улыбкой. Картина натолкнула на вполне логичные рассуждения:
   "Если мать додумается войти в сарай..."
   Абрахам приблизился к источнику страхов и страданий. Глаза привыкли к полумраку и теперь встретились с голубыми стеклами. Неизвестно, каким чудом они держались на скользких извилинах, но теперь Эйб отчетливо видел, как крепился мозг к деревяшке - хлипкую конструкцию опутывали белесые нити. Они не только связывали мышцы с металлическими костями, но и опоясывали всякий орган. Волокна проникали в почки и печень, словно грибные споры в землю. Оттягивали легкие, позволяя вдыхать и выдыхать, гнали кислород к мозгу.
   - Гребаный насос! - прошептал Эйб, наклоняясь. Господин Наклеенные Глазки не двигался, словно давал себя рассмотреть. Но по вздрагиванию металлического локтя на шарнире стало понятно - Господин в сознании и вообще - бдит.
   Где-то в районе спины, за легкими, нити сходились. Словно скручивались в нервный узел. И он конвульсивно сокращался, этот мерзкий неопрятный комок с подозрительной дыркой в центре. Маленькая дырка с пластиковым катетером.
   - Так, дамы и господа, - пробормотал Эйб, - кажется, я нашел заправочную станцию. Осталось только подобрать горючее.
   "Спасите..."
   Абрахам вздрогнул, уставился на нити, поднимающие неуправляемую металлическую кость. Казалось, они готовы лопнуть от напряжения.
   "Наши..."
   Пальцы впились в скомканный нервами листок. Эйб торопливо принялся подбирать слова для речи, но с трудом представлял ритмику, а точки и тире плыли в полумраке, буквы прыгали.
   "Души"
   К горлу подступала паника - как общаться на этом языке?! Эйб сделал первое, что пришло в голову - щелкнул по стучащему лому. Морзянка прекратилась на десять секунд, после чего начала отстукивать что-то новое.
   - Стой! Стой! Не торопись! - он пытался выискать буквы на листе, но комбинации забывались слишком быстро.
   - Абрашек, что у тебя там происходит?
   - Заткнитесь все! - со злостью бросил Эйб шепотом и добавил громче. - Мама, не мешай!
   Он терял букву за буквой, но разум каким-то неведомым образом впитывал принцип отстукивания и ритма. Потому, запинаясь, но слово "повтор" он произвел.
   И ему дали повтор. А с третьего раза Абрахам услышал:
   "Угасаю"
   - Что? Что это значит? - Эйб безуспешно пытался выбраться из ступора.
   "Что делать?" - простучал Эйб. А в ответ получил набор из трех слов. Потребовалось пять повторов, чтобы разобрать:
   "Сахар"
   "Вода"
   "Витамины"
   Абрахам вылетел из сарая не попрощавшись.
  
   Шприцы ба, витаминки ба, сахар из буфета, море теплой воды и шейкер.
   - Абрашек, ты готовишь? - радостно спросила ма с порога. Тут, правда, она заметила ингредиенты, и радости заметно поубавилась.
   - Точнее не скажешь. Готовлю, - Эйб налил в шейкер кипяток и как следует взболтал - наверняка у Господина Наклеенные Глазки титан вместо иммунитета, но лучше перестраховаться.
   - Опять что-то алкогольное? - нахмурилась ма.
   - Если ты дуреешь от сахара, то - да.
   Пол-литра теплой кипяченой воды, три комплексные витаминки в оболочке, столовая ложка сахара - взболтать до полного растворения. Абрахам не знал, в каком соотношении разводить баланду, потому сыпал на глаз, боясь переборщить. Если честно, он вообще не был уверен, что понял инструкции правильно.
   - Что-то мне не нравится, Абрашек...
   - Считай, что нравоучительная лекция миссис Клет свела меня с ума, и теперь я мастерю в сарае адскую машину на сахарном приводе.
   - Абрашек, зачем тебе шприц?
   "Блин!"
   - Я буду стрелять из него липкой сахарной водой по неприятелю.
   - А зачем тогда витамины? - беспомощно спросила мама.
   - Для пользы от процедуры, мама. Так меня никто не обвинит в хулиганстве, ведь я поправлю чье-то неосторожное здоровье!
   Она больше не задавала вопросов, но молчание красноречивее любых слов - в этой маленькой озабоченной головушке закрутились мысли, наличие коих Абрахама не вдохновляли. Сейчас он решил забыть о проблеме, тем более, мать не увязалась за ним в сарай - только проводила подозрительным взглядом.
   При себе Эйб имел нестандартный, но вполне джентльменский набор: прижатый под курткой к телу шейкер с раствором, распечатку с "морзянкой" и стерильный шприц, рассованные по карманам.
   Господин Наклеенные Глазки больше не сидел, но железяка приветственно ударилась о ящик, когда Эйб от всей души хлопнул дверью. Видимо, после того, как жизненно необходимая информация была передана куда надо, Господин решил экономить силы. Он лежал на "спине", и органы развалились по смятым простыням. Стянуть бы их в какой-нибудь корсет, что ли... желательно гигиеничный, с ходами для воздуха... и чтобы стирался легко. Девчонок на работе следует расспросить о современных тканях, что ли...
   - Дай только со жрачкой разберемся... там я придумаю тебе какую-нибудь...
   На подходе к больному Эйб остановился и обомлел: тайный ход в царство бессмертия, увенчанный катетером, находился прямиком за легкими. То есть сейчас он как раз был прижат к постели, вместо того, чтобы зиять навстречу шприцу. Внутри все оборвалось.
   - Блин, тебя ж перевернуть надо! - чуть не взвыл Эйб. Он не понял, когда сумел без содрогания смотреть на Господина Наклеенные Глазки, но все еще не переступил ту грань, после которой человек спокойно прикасается к предмету неописуемого ужаса. - Надо было перчатки взять.
   С минуту он постоял в нерешимости, как вдруг мысленно плюнул, пару раз глубоко вздохнул и ухватился за каркас, стараясь миновать тактильной встречи с белесыми волокнами.
   - Не подумай, что я брезгую, - врал Эйб дрожащим голосом. - Просто боюсь повредить тебя.
   Он установил больного на бок, достал шприц. Обертка полетела на пол, поршень пошел вверх, и вот уже питательная смесь в шприце. Дрожащими руками Абрахам попытался пристроить носик к катетеру, но в эту секунду Господин Наклеенные Глазки завалился на "живот". Абрахам визгливо и грязно выругался. На пару мгновений он распсиховался, смешно дергая руками и нечленораздельно причитая, однако быстро спохватился и уже не церемонясь вогнал шприц в катетер.
   "А если это нос?" - мелькнуло в голове. - "А если это дыхательный аппарат, а не рот? И вот сейчас я залью туда липкую воду..."
   Но палец уже давил на поршень, и раствор уходил куда-то в недры мерзкого комка. Последний раздулся, и Абрахам быстро выдернул шприц, чуть не прихватив с собой пластиковую насадку.
   - Слушай, дружище! Я не знаю ни доз, ни концентраций! - взмолился Абрахам. - Но тебе, кажется, хватит! Полежи так, ладно?
   Тут же, изогнувшись неведомым образом, металлическая рука приподнялась и стукнула по ящику.
   - Тебе плохо, да?! - жалобно запаниковал Эйб. - Я ведь хотел помочь!
   Медленно и мучительно - из положения "лежа на животе" стучать оказалось несподручно - Господин Наклеенные Глазки несколько раз повторил:
   "Лучше"
   "Спасибо"
   Когда до Эйба дошло, он блаженно выдохнул, кинул шприц в еще полный шейкер и сполз на пол.
   - Мишшен комплит, - услышал Абрахам свой слабый голос.
   Через пятнадцать минут Господин заворочался - мешок на спине заметно сдулся, и Эйб пришел к выводу, что пора перевернуть пациента в положение, в котором он будет не столь беспомощен. Опыт перевертывания у Абрахама уже был, хоть и дурацкий. Эйб даже заставил себя насвистывать популярную мелодию во время повтора процедуры.
   - Ты прости, может, тебе этого мало, но давай еще раз пожрем чуть позже? А то получится, что я тебя отравил, перекормил, или вообще... лопнешь еще. В следующий раз сыпану чуть больше сахара... О боже мой, нет!!!
   На подушке блестящими каплями застыли две стекляшки, прилипшие к ткани. Из центра каждой с обратной стороны немногозначно торчали штифты - штыри, которые вворачивают в пластиковую бижутерию. Очевидно, глазам должно было оказаться ввернутыми в мягкую глину, из которой лепят авторских шарнирных кукол. Сантиметра два, не меньше.
   На мозге осталось две отчетливые дырочки и вмятины от стеклянных глаз. Абрахам мучительно застонал, зажав рот. Нет, глаза были совсем не наклеены! Кто такое мог сотворить? Чудовища! Чудовища!
   - Чудовища!
   Руки немилосердно тряслись, но Эйб все же уложил Господина Отвалившееся Глазки, а мерзкие стекла со штырями аккуратно пристроил рядом - на старую тумбу с рабочей обувью. И вновь - бежать! Абрахам так и не вспомнил, как очутился в комнате. Он также не заметил женское собрание в гостиной на первом этаже, где ма и ба заговорщически шептались.
   В тот день он все же пересилил себя и выбрался в сарай. Пару раз пришлось ударить по лбу, чтобы унять головокружение. Но Господин ждал - продырявленная поверхность мозга встречала лобными долями. Он сидел, покорно ждал единственного собеседника, бестолкового до предела.
   "Эй," - сказал Абрахам.
   "Имя?" - спросил Господин. Спросил два раза, понимая, что оппонент с первого раза не успевает понимать.
   "Эйб", - ответил Абрахам. - "Ты?"
   Господин выждал минуту - Абрахам уже подумал, что нет никакого имени, но тут послышались удары.
   "Михаэль"
   Вот тебе и раз... Человек, имеющий имя. Человек, имеющий историю и ничего кроме. Человек, у которого, вероятно, было все, пока не отняли.
   - Мишел, май бэлл? - не выдержал Абрахам. Он покрутил в руках свой стучательный аппарат - "язык" - длиннющее сверло, оставшееся от отца в наследство. Неплохое средство передавать сигналы через металлическую ножку стойки.
   "Эйб?" - позвал Господин Потерянные Глазки, когда пауза затянулась.
   "Здесь", - простучал Абрахам. Азбука впитывалась в рефлексы с необъяснимой скоростью, казалось, еще ничто он не учил так быстро, как точечную систему символов. Но Эйб совсем не думал об этом, занятый своими переживаниями. Нужно было спросить и узнать так много, что совершенно неясно, с чего начать. И к тому же, если каждое следующее слово давалось легче, то Михаэль все больше уставал поднимать руку.
   - Надо бы тебе прикрепить что-нибудь полегче...
   "Где? Где?" - спросил Господин. Видимо, интересовался местом своей дислокации.
   "У меня дома", - почти честно ответил Абрахам.
   "Что случилось? Что случилось?"
   - Знать бы, - не удержался человек от очередного комментария вслух.
   "Они решили увезти тебя из клиники".
   "Куда? Куда?"
   "Не знаю. Что с тобой случилось?"
   В этот раз пауза затянулась со стороны Господина Наклеенные Глазки. Он долго сидел, прежде чем неуверенно поднять руку.
   "Мне не говорили."
   Абрахам застыл в облаке сгущающегося мрака. Фраза могла значить все, что угодно. Он подготовил наводящий вопрос и застучал с нездоровым энтузиазмом:
   "Раньше ты был?.."
   "Да", - коротко ответил Михаэль, не дождавшись последнего слова.
  
   Перед сном Абрахам решил быстренько повторить процедуру. Но быстренько не вышло - как всегда бывает, когда планируешь потратить не больше пяти минут, а через три часа перестаешь куда-либо торопиться. И все потому, что Господин Наклеенные Глазки оказался чрезвычайно разговорчив. Для начала он подтвердил улучшение в самочувствии, скзав "Больше не угасаю", после чего успокоил Абрахама по поводу боли - ее он просто не ощущал, как, впрочем, и остального.
   "Только разум в темноте?"
   "Разум темнота волны."
   Эйб старался не представлять на себе то, что слышит, не смотря на его врожденную мнительность. Удавалось плохо, где-то под желудком постоянно прихватывало, словно рука страха однажды давно забралась внутрь да так и застряла. И дергается теперь в неподходящее время.
   "Что со мной будет?" - спросил Михаэль. Мозг блестел от влаги после опрыскивания, легкие чуть заметно раздувались.
   - Без понятия... - сказал Абрахам.
   "Положись на меня" - четко простучал он. И затем: "Спокойной ночи"
   Укладываясь, Абрахам осознал, что готов был остаться и дольше, но и так возился с пациентом до трех ночи, а меж тем прошли дни отгула, кончились выходные и пора было возвращаться на работу.
   "Черт, я не предупредил его! - отругал себя Абрахам. - Надо будет забежать перед уходом, а то ведь к вечеру он совсем с ума сойдет!"
   Но разума чуть не лишились иные лица. И Эйб понял это только вечером, когда дома его встретили с визгом:
   - Абрахам, какого?!.. Что это такое, я тебя спрашиваю?!
   Даже гадать не приходилось, о чем именно шла речь.
   - Ма, скажи, что ничего не трогала! - не своим голосом прошипел Абрахам и метнулся к двери, на подходе его поймали за куртку - мать во времена стрессов становилась очень резвой. Из кухни вырулила ба с чашкой кофе в руках.
   - Что это за игрушки такие?! - голосом загнанного зверя рычала ма. - Ты чуть до инфаркта меня не довел!
   - Ты ничего не трогала?! - закричал Эйб.
   - Она ничего не трогала, душенька, - спокойно заметила ба.
   Он осторожно вырвался, дверь распахнулась, чтобы выпустить Абрахама.
   - Это дорогое оборудование, ма. Для работы. Его нельзя трогать! - бросил он, прежде чем рвануть к сараю.
   - Да что же это за работа такая?! - кричала вдогонку мать.
   - С медоборудованием! - яростно откликнулся сын, ныряя во мрак Тайной Комнаты.
   - Я же говорила, мальчик готовится ко Дню всех святых... - благодушно отметила ба.
   На полминуты в доме установилась гробовая тишина. Мать стояла у распахнутой двери, беспокойно буравила глазами белый домик во дворе, бабушка с интересом ждала развития событий. Она почти не удивилась, когда услышала грозные крики внука.
   - Какого хрена?! Кто это сделал?! - очень громко вопрошал он. - Кто это сделал, я вас спрашиваю?!
   Абрахам, сгорбившись, уже решительно двигал к дому.
   - О, я не знаю, о чем ты! - всплеснула руками мать и спешно ретировалась на кухню. В ее голосе отчетливо звучали нотки прикрытого раздражения.
   - Не сам же он!..
   Когда Эйб влетел в сарай, он ожидал увидеть всякое, но только не ввернутые на место глаза.
   - Кто додумался воткнуть глаза в мозг?!
   - Я ничего не трогала! - взвизгнула мать, стукнув кулаком по столу. Корзинка с печеньем подпрыгнула.
   - Но дорогуша, видно же было, откуда они выпали! - сказала бабушка, отпивая кофе.
   - Ба-а-а! - Абрахам закрыл лицо руками и рухнул на диван. Хотелось рвать и метать, но что-то внутри услужливо сдерживало волну гнева. "Потрать силу в дело, а не на домашние разборки", - вспомнил он собственное правило, когда решил вести с родными женщинами молчаливую войну по поводу пьянства.
   Вот, собственно, к чему она привела...
   - Ба, - ласково сквозь зубы процедил Абрахам. - Не трогай там ничего, ладно?
   - Хорошо, дорогуша, - просто согласилась та. - Но в следующий раз скажи сразу, что шьешь костюм. И у всех будет меньше проблем.
   Он поднял на нее глаза, красные от истерики, и тут же заметил увесистую кружку, которая раньше укрылась от его внимания. Учуял запах.
   - Ба, тебе же запретили пить кофе. Давление, ба...
   - Она пьет кофе?! - ма тут же вывалилась из кухни. - Мама, что ты творишь?!
   Со стоном Эйб убежал в сарай. Уж там-то на него кричать не станут. Максимум - настучат.
   Михаэль встретил его бодрым шевелением. И... все - никаких панических атак, позывов обняться с унитазом, покинуть поле боя - пришлось задуматься, когда конвульсивные телодвижения перестали изводить Абрахама. Он помог Господину сесть и обстоятельно допросил о недавних визитерах. Оказалось, последний ничего не знает - замученный ожиданием, он погрузился в глубокий сон, который закончился как раз на весьма ощутимом нервном выпаде Эйба в сторону родственников. То есть ничьих приходов он не помнит. Абрахам тут же представил, как ма и ба крадутся на цыпочках в сарай. "Странно, - подумал он. - Убегали они так же тихо?"
   Пришлось рассказывать о родственниках - жителях нового мира, которых Михаэль благополучно проспал. На просьбу познакомить Господина с "прекрасными женщинами", Эйб ответил однозначным отказом. Достаточно того, что они виделись заочно.
   А еще потом этот вопрос:
   "Ты живешь с матерью?"
   "Что такого?"
   Стоя на кухне, с сахарницей в руке, Эйб вдруг понял, кем себя ощущает - как тот спецовый специалист, который расшифровывает черный ящик после махровой катастрофы. Пилоты погибли, свидетелей нет, и только маленькая коробка в курсе, какого хрена произошло в воздухе, что теперь костей не соберешь. Но материя готова рассыпаться в любую секунду от неосторожного прикосновения.
   Да вот только... он любитель, которого нелегкая проносила рядом. Может, пора перепоручить сложную задачу специалистам? Пока он по грамму вынимает события и факты из открытой черепной коробки, рушатся города и гибнут люди. Пусть и не по их вине. Абрахам с каждым визитом понимал - в их уравнении слишком много неизвестных, чтобы решить задачу правильно. Даже если бы целью Эйба было выудить историю от начала до конца... похоже, Михаэль просто однажды проснулся таким.
   Впрочем, вопросов оставалось достаточно.
   "Тебе нравилось в клинике?" - Эйб "заправлял" Господина Наклеенные Глазки. Слишком уж тоненьким был канал их связи - одним предложением хотелось охватить и Терезу, и его контакты с работниками, вообще всю хронологию существования.
   "Клет запрещала со мной говорить", - ответил Михаэль. - "Невыносимо"
   Мог бы Господин говорить и слышать, Абрахам бы разорался: как?! Что?! Почему?! Но морзянить риторику бессмысленно.
   "Вайлен рассказывала все", - продолжал Михаэль. - "Я не мог отвечать ей еще не знал как это сделать не мог понять но вайлен рассказывала"
   Что за Вайлен? Как хотелось броситься в новый омут с головой, но в такой плоской беседе растекаться по древу мысли - преступно.
   "Почему клет запрещала?"
   "Стук пугает больных"
   "Значит не хочешь обратно?"
   "Хочу говорить и слушать"
   Пауза.
   "Всегда"
   Ну правильно, чем еще заняться в царстве вечной тьмы? Что есть человек, не способный принимать и отправлять информацию? Эйб попытался представить, кем надо быть, чтобы лишить жизнь ее единственного оправдания - ответа не находилось.
   "Клет редкостная тварь", - выразил чувства Эйб.
   "Вайлен говорит она сумасшедшая"
  
   - Это сестра Клет?
   - Она самая.
   Эйб стоял сущим дураком посреди холла клиники, несчастные глаза уставились на регистратора, но последний больше ничего не мог сказать. Под немигающим укоризненным взглядом Ласкового Чудовища Абрахаму делалось нехорошо. Решимость словно сковала наледь.
   - Когда это случилось? - спросил Эйб.
   - Дня два назад.
   Черная лента в углу фотографии, две розы и трогательный некролог от сотрудников. "Скропостижно..." - прочел Абрахам. Точный диагноз в таких случаях не указывается, и вполне вероятно, змея скончалась от избытка собственного яда. Нехорошо так думать о мертвых, но смертельная обида за Господина Наклеенные Глазки и неспособность понять ее извращенную жестокость к обездоленным, глумились как могли. Может, Клет сама боялась Михаэля. Может страх и брезгливость толкали ее на моральный садизм. Господин Наклеенные Глазки не привык жаловаться, это видно, так же как видно его невыносимое положение. Да, "невыносимо", а значит, Клет ничего не оправдывает. Ни страхи, ни высокие побуждения. Хотя теперь судить сложнее. "Запрещала говорить."
   - Тереза? - спросил Эйб, выкинув лишние мысли из головы.
   - А?
   - Тереза сейчас в клинике? Она работала в отделении с сестрой Клет.
   - С какой целью интересуетесь?
   Вот это прикол. Что происходит?
   - Я лежал тут когда-то. Она мне понравилась. Вот я на днях с девушкой расстался, ну и подумал, а почему бы нет?
   - Опоздал, Дон Жуан. Она уволилась и спешно куда-то уехала, не отработав штрафные недели.
   - Когда? - спросил Эйб изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно, а в глазах не читался дублированный шок, помноженный на изумление.
   - Да за сутки до кончины своей начальницы. Послушай, малой, я эту историю уже в сотый раз рассказываю - ищейки тут все вверх дном поставили...
   - А Вайлен? - не дав себе опомниться дожал Абрахам.
   - Кто?
   - Вайлен, работала с Терезой.
   - Ты что-то путаешь, дружище. Никаких Валенов в клинике нет.
   По дороге в голове крутилась странная мысль: "Концы в воду концы в воду концы в воду". Михаэлю он говорить ничего не стал. Но вот куда деваться от ощущения рушащегося мира? В довершение к сложившемуся хаосу, Михаэля вдруг активно начала интересовать его дальнейшая судьба. Персональная, крайне сомнительная судьба. Ответить на законный вопрос Абрахаму оказалось решительно нечего, и он отвлекал Господина разговорами, вопросами и отвлеченными рассказами. Наклеенные Глазки так истосковался по общению, что глотал все, что предлагают, как человек, потерявшийся в лесу на неделю. И это несмотря на подвешенное положение. В конечном итоге Эйб подобрал слова для своих мутных планов - прятать и по мере возможности улучшать качество жизни. Он тактично умолчал об уповании на чудо, которое должно прийти с неожиданной стороны. Чудо неизвестного качества и характера, без которого он точно сойдет с ума.
   Потому что пропала Тереза, кинув все.
   Потому что погибла Клет в непонятных обстоятельствах. И, вероятно, не совсем сама.
   Потому что наделенные властью люди страшно интересуются клиникой, в которую он открыто пришел сегодня. Как дурак, без камуфляжа.
   - Со дня на день ждем гостей, - мрачно сообщил Эйб. - С минуты на минуту. А я - соучастник похищения. Ты конечно, можешь сказать, что у похитителя тебе больше понравилось жить, но кто послушает?
   Трубка быстро и четко застучала о плексигласовую пластинку. Эйб установил ее недавно, чтобы Михаэль сам лучше слышал, что говорит.
   "Ты встревожен"
   Что это? Утверждение? Вопрос? Эйб с подозрением вгляделся в лобные доли, из которых все никак не мог решиться вытащить стекляшки.
   - Еще как! Потому что, кажется, самое разумное сейчас - обратиться в полицию. Я расскажу, что прятал тебя от жестокой сестры, а вот теперь она умерла... И куда тебя потом отвезут, интересно знать? Дальше - по этапу? А меня куда? В черный улыбчивый мешок, видимо...
   "Скажи тебе страшно?" - зачем-то спросил Абрахам.
   "Скорее нет", - ответил с готовностью Михаэль. - "Это не чувствую тоже"
   "Но ведь тебе не все равно что будет дальше?"
   "Не все", - Господин сделал паузу. - "Не могу описать"
   "Совсем?"
   "Похоже на то что чувствуешь во сне"
   Эйб попытался представить эмоции сна наяву - получалось плохо.
   "Призраки эмоций"
   - Значит, тебе там что? Сносно? - спросил Абрахам и сам же ответил. - Примерно как в кошмаре, из которого уже не проснешься. Отлично, что уж.
   "Одиночество очень яркое" - добавил Михаэль.
   Когда всякий завиток буквы дается с трудом - сильно не пооткровенничаешь. Да и единственный слушатель более не интересовался деталями. Кто такая Тереза, где Гарольд, что убило Клет - случайность или злое намерение? Половину Михаэль не знал, другая половина бесполезна. Тем более, главный вопрос - "Что с тобой случилось" - уже пролетел фанерой мимо ушей. А мир продолжал неслышно обваливаться.
   Можно спорить - Господин Наклеенные Глазки сейчас был центром интереса многих людей. Возможно, о нем кропались докторские и кандидатские, статьи разных масштабов. Каждый день подписывались сотни документов - конечно же, повышенной секретности - с его исходными данными.
   Как выходило, что столь желанный объект погибал от одиночества?
   - Глупо!
   Абрахам психовал. Как бы ни было интересно происхождение Господина Наклеенные Глазки, нельзя забывать о вероятном исходе их общей истории. Эйба вполне могла постигнуть участь Клет, какой бы она ни была. А вместе с ним - матушку и бабушку. Вот в гостиной лежат хладные трупы двух женщин...
   - Прости, дружище, кажется, наше знакомство подходит к концу, - он прихватил смесь, натянул на ходу куртку. Сейчас войдет в сарай, как ни в чем не бывало, вколет еду и будет болтать. Словно он не собирается делать роковой звонок. Однако, припомнив вчерашнюю вечернюю беседу, Эйб слегка похолодел.
   "Что случилось?" - спросил Михаэль в ту же минуту, когда Абрахам решился покончить с идиотской историей одним звонком в полицию.
   "Ничего. Почему ты спрашиваешь?"
   Господин не сумел вразумительно ответить, но в душу Эйба закрались сомнения. Что если бонусом за утраченную человечность он получил нечто вроде третьего глаза? Да, некрасиво, если Михаэль сумеет прочитать сейчас его мысли. Абрахам чувствовал себя распоследней сволочью, но самооправдания сыпались на него густым потоком.
   "Будет только лучше"
   "Спасу ма и ба"
   "Да, придется врать, чтобы лишний раз не беспокоить"
   "Просто умолчать о намерениях. Ничего страшного"
   Эйб распахнул дверь сарая и застыл на пороге, рой мыслей как ветром сдуло.
   - Д-добрый день...
   В темноте, напротив Господина Наклеенные Глазки, сидел человек в плаще. Не молод, но до крайности элегантен, с еще более элегантной улыбкой и добрыми морщинами вокруг глаз.
   - Г-гарольд? - не так он себе представлял таинственного спасителя. Ой, не так.
   - Не... не совсем, - кажется, гостя удивило предположение.
   Ах!
   "Понеслась" - поздравил себя Абрахам. По конечностям разливалась липкая слабость.
   - Заходи, закрой дверь, - пригласил седеющий господин.
   - Убивать будете? - Эйб не спешил запирать себя в клетке с тигром.
   - Еще чего. Я столько времени потратил, чтобы отвести от тебя лишнее внимание... Всего лишь дам пару дельных советов, Абрахам. Вижу, тебе без них совсем туго.
   - Как скажете, сэр Добрый Волшебник.
   Незнакомец добродушно рассмеялся, дверь аккуратно закрылась - в сумраке шевельнулся Господин Наклеенные Глазки, и все стихло.
   - Давай я просто расскажу, что от меня требуется, а ты молча выслушаешь, - он широким жестом пригласил присаживаться на свободный, но весьма покосившийся стул. В свете ламп Абрахам автоматически отметил блеснувшие золотом часы. Их стоимость Эйб не представлял даже примерно.
   - Я постою, спасибо.
   - Как пожелаешь. Итак, для начала - я не буду объяснять, кого ты приютил, замечу только, что он такой не один. Проще говоря, если Михаэль пропадет, затейникам в халатах будет кем заняться. Но поиски официально прекращены, можешь спокойно выдохнуть. С большим трудом нам удалось убедить комиссию, что металлолом с человеческими тканями, найденный два дня назад в овраге, принадлежал именно ему.
   "Он инсценировал смерть Господина?"
   - Тем не менее, это вовсе не значит, что ты можешь его выгуливать в таком виде. Чем осторожнее будешь - тем лучше. Держи, - Господин Золотые Часы протянул листок с телефонным номером, Абрахам ожидал увидеть нечто необычное, но цифры не удивили. - Позвони этому человеку. Он ничего не знает, без царя в голове, но парень толковый. Занимается электроникой. Ты уж придумай, как развести его на гаджеты для абсолютных инвалидов.
   Эйб ощутил, как лицо его стремительно вытягивается.
   - На это понадобятся деньги. Возьми, - Золотые Часы жестом волшебника выудил из кармана пачку банкнот и вручил Абрахаму. - На первое время хватит. Но вечно снабжать не буду. Через какое-то время у тебя появится новый друг. Будет давать советы, куда и сколько вкладывать - в твоих интересах им следовать... что еще? Да, спецподразделения уже похоронили Михаэля, но до нашей общей знакомой эти новости могли и не дойти. Так вышло, что все, кто знал о вашей с Терезой сделке, мертвы. Концы в воду, тут тебе повезло...
   "Опа"
   - Но я не уверен, что сама она мертва, хотя мне, признаюсь, очень этого бы хотелось.
   Вид незнакомца не позволял открыть собеседнику рта, а вопросам - образовываться. Он поднялся и чеканным шагом военного пронес себя к двери.
   - Постарайся глядеть в оба, может, чуть позже будут другие инструкции, - и взялся за ручку.
   - Вы мне так безоговорочно доверяете...
   - Можно сказать, что нет выбора, а можно сказать, что ты себя славно зарекомендовал. Я предпочту второе. Если честно, я бы предпочел нечто вообще третье... Но получается, что не получается. Конечно, тебя никто не спрашивает, хочешь ты заниматься этим или нет, но тебе предлагают безбедное будущее на ближайший год. Дальше ситуация может резко поменяться. Ах, ну и да - главное: мы с тобой друг друга не видели.
   С этими словами он что-то быстро простучал по косяку, заставив Господина Наклеенные Глазки вздрогнуть, и скрылся за дверью. Абрахам так и остался стоять с открытым ртом и капиталом в руках.
   - Спасибо, бог из машины, - нашелся он через минуту.
  
   - Михаэль, щенок... такие вещи не забываются!
   - Говори медленнее.
   - Твою... прости меня, матушку... Я не верю!
   Через пару недель Фредди собрал "голосуйку-1". Электронное устройство для озвучивания букв алфавита, размером с увесистый сотовый телефон. Эйб просил сменить название, но Фред - ни в какую. Такая у него традиция - давать изобретениям идиотские имена, созвучные с непристойностями или, еще лучше, табуированными словами. Чтобы затейно, с намеком. Впрочем, на фоне иных достоинств инженера крохотный недостаток терялся, потому Абрахам не сильно настаивал. Для него намного важнее было атрофированное чувство любопытства этого странного человека.
   Другой странный человек тем временем изводил Эйба:
   - Как хоть они выглядели?! Михель? Мих...!
   - Не помню. Вообще ничего не помню.
   - Год рождения?
   - Голова болит.
   - У тебя не может болеть голова!
   - Устал.
   Фредди не интересовало, почему именно так, а не иначе - он просто увлеченно кидался за новое дело. Единственное: просил в будущем предъявить готовую модель, которую Эйб так старательно комплектует чужими деталями. Для сохранности авторских прав в каждое изделие он добавлял процент брака, о котором знал лишь создатель, потому Абрахам оказывался полностью во власти сумасшедшего гения с соседней улицы.
   Итак, первым делом Михаэль получил голосовой аппарат, с помощью которого можно произносить звуки. И для этого ему не требовалось подтягивать хилыми грибонитями металлические штыри. Абрахам самолично намотал белые нервы на контакты, каждый из которых соответствовал букве. Вышло нечто вроде клавиатуры для парализованных. Тех, что без пальцев, зато с третьим глазом. По всему телу.
   - ЫАМУЭ.
   - Привет, Михель. Ща будем вырабатывать у тебя новый рефлекс...
   Покуда Господин Наклеенные Глазки учил алфавит, Фред варганил преобразователь речи. Сел за расчеты, даже бровью не повел. Еще неделя, и Господин Наклеенные Глазки уже не ждет милости от окружающих - замкнутый мирок ходит ходуном от любого слова, было бы только оно сказано вслух.
   - Рассскжи ыыо-нибуть, - получалось не всегда понятно - ведь сам счастливый обладатель Голосуйки не слышал, за какие буквы дергает. Эйб догадывался скорее интуитивно.
   - А сам не желаешь выдать пару секретов?
   - Бьюсь, мне особо нечео вы... давать.
   - Быть не может!
   Первый выезд в люди состоялся через три с половиной недели после судьбоносного знакомства. Произошло это как раз после обретения стягивающего корсета с подогревом, инвалидной коляски, шляпы с полями, длинного черного плаща, карнавальной белой маски и солнечных очков.
   - Хрена тебе не повезло, чувачелло! - воскликнул Фред, когда Абрахам выкатил на улицу коляску с упакованным Михаэлем.
   - Кому? - уточнил Эйб.
   - Ну не тебе. Ты-то ходячий.
   - Кто здесь? - спросил механический голос из коробки. Абрахам пристроил ее над легкими, потому звучало вроде бы даже как из рта.
   - А, так это для него игрушки?
   - Именно, - Эйб наклонился и поправил шарф на пальто, дабы в мозг не задувало. - Моему брату действительно сильно не повезло. Ни слуха, ни зрения...
   - Чувствую себя героем...
   - Когда говоришь с ним, обращайся по имени.
   Михаэль попросил отвести его туда, где много народа и "все говорят". Они отправились в ночное кафе. Фредди с удовольствием поругался с охраной, а потом и с администрацией за право входить в зал со своими инвалидами. Перепалка доставила большое удовольствие Господину Наклеенные Глазки, но Эйб не сразу понял, почему.
   - Ха-ха, - засмеялся Михаэль единственным доступным способом. Механическое "хаха" заставило вздрогнуть его спутников и всех, кому посчастливилось оказаться в зоне слышимости. Это произошло уже внутри заведения за круглым столиком на четыре персоны.
   - Придурки, - проворчал Эйб. - Что тебя так развеселило, Михель?
   - Сложно объяснить. Когда я очнулся первый раз, подумал, что умер. Эта стычка с охраной немного переубедила меня.
   - Не вижу логики, Мих! - торжественно объявил Фредди, размахивая рукой - он звал официантку.
   - Не слушай, он живет в своем мире. Там довольно грустно.
   - Представляю.
   - Не думаю.
   Эйб закрыл глаза. Пространство с вытравленной тьмой, пустотой в эфире. Только далекие спонтанные колебания пытаются доказать жизнь. Ее наличие. Самый страшный сценарий смерти - все понимаешь, а ничего сделать не можешь. Сознание в абсолютной тишине. Наверняка приход в клуб со всем этим потоком плоской информации - феерия для Господина Наклеенные Глазки.
   - Прости, Михель, не могу пока сделать тебе настоящие уши и глаза.
   - Я не балованный. Нормально.
   - И сколько же ты так просидел? - спросил Абрахам тихо. И еще тише: - И видел ли чего-либо еще, кроме своей пустоты?
   Вскоре мужскую компанию разбавили три хохотушки. Количество свободных стульев их не смутило.
   - И он совсем-совсем парализованный? - спрашивали девчонки.
   - Вас интересует в общем или какие-то отдельные части? - уточнил Михаэль. Это было первое, что он сказал им за вечер, потому гостьи взвизгнули от неожиданности, а потом расхохотались.
   - У тебя молчаливый брат, Эйби! - сказала та, что устроилась на коленях Фредди.
   - Отвык говорить, - прокомментировал Михаэль. Девочки приняли реплику за шутку и рассмеялись. Фредди мечтательно пялился в декольте, а Эйб смущенно улыбался.
   - И ты вот так заботишься о нем? - наседали девчонки.
   - Как видишь.
   - О-о-у, это так мило!
   Абрахам никак не ожидал поддержки со стороны слабой половины человечества. К своему удивлению, он обнаружил их внимание к своей персоне. Возможно, дело было в сверхуверенном в себе Фредди, а может в том, что компания из них выходила ну очень яркая.
   - Он та-акой странный! - заметила блондинка, льнущая к Абрахаму. Не привыкший к обильному женскому вниманию, Эйб спутал все мысли в голове. - Даже головой вращать не может?
   - А ведь нас не хотели пускать! Представляешь? - Фредди перегнулся через столик, стараясь перекричать музыку. - Инвалид будет смущать посетителей... ха!
   - Такой милашка? - протянула девчонка в прозрачной футболке, повисшая на кресле Михаэля. Бюстгальтер на ней оказался красно-виниловый. - Кого он может смутить? Михаэль, а зачем тебе очки, тут ведь и так темно...
   Она взялась тонкими пальчиками за оправу.
   - Не надо, - Эйб резко перехватил ее руку. - Фоточувствительные глаза.
   - А-а?
   - Я плачу от света, моя леди, - электронный голос умудрился прозвучать насмешливо.
  
   Ма выделила Михаэлю комнату для гостей. Жутковатый набор человеческого ливера в кругу семьи устраивал ее гораздо больше, нежели "бешеные" счета за отопление сарая. Она гордо хранила секрет об искусственном разуме. Ма тихо удивлялась, откуда такие таланты в ее скрытном сыне, и еще тише вопрошала, когда семена дадут денежные всходы. Эйб витиевато отодвигал разговор о патенте, ссылаясь на некоего доктора Стренджлава - руководителя проекта - который, несомненно, являлся его невидимым другом. Ма с трудом понимала, зачем лепить роботу настолько натуральные органы, но радовалась за Абрашека, не задаваясь лишними вопросами и не мучаясь взаимоисключающими параграфами. Эйби делает научную работу. И неважно, что раньше его никогда таковая не интересовала, а работает он клерком в захудалой фирме.
   - Как провел вечер Мимишек? - ласково поинтересовалась ма у Михаэля, вплывая в комнату.
   - Благодарю, моя сеньора, весьма пристойно.
   - Этот несносный мальчишка не отморозил тебе контакты?
   - Ма! - Эйб в сердцах выронил пальто.
   Сложившееся положение его вполне устраивала. И еще больше - Михаэля (насколько того вообще могли устраивать сложившиеся положения). Покуда Абрахам пропадал на работе, с Господином сидели домашние женщины. В основном ба, так как ей не приходилось работать в виду почтенного возраста. Ба читала долгожданному правнуку сказки своим Особенным голосом и с выражением. К сожалению, Господин не мог оценить качества, но его устраивало количество. В иные дни Абрахам оставлял подопечного дремать под аудиокниги.
   Естественно, Эйб не оставлял попыток дознаться о прошлом Михаэля, но тот раз за разом убеждал, будто бы ничего не помнит, о родителях не знает, и все, что записано на его картах памяти - пустота и тишина. Так однажды Абрахам всерьез задумался, человек ли Господин Наклеенные Глазки, был ли им когда-то или его история так и началась - на грязно-рыжей кушетке в стеклянной комнате?
   Впрочем, сомнения и догадки не мешали их дикой компании колесить ночью по развлекательным заведениям. Тем более, вскоре с денег за электронные услуги Фредди обзавелся приличным автомобилем. Ребята тут же оборудовали его креслом для Господина Наклеенные Глазки. Ездить стало веселее, комфортнее. Фредди имел свою компанию, но предпочитал "балбеса" с "инвалидом", хотя и не мог внятно ответить, почему. Только однажды, сильно напившись, признался, что Господин, в отличие от них, действительно умеет клеить девчонок. Невероятно, но факт. Михаэль складывал слова в предложения таким образом, что ни отсутствие тела, ни наличие безжизненного голоса ему не мешали. Конечно, молодые дамы не сидели у него на коленях, - ибо нет коленей - но с сопровождающими знакомства устанавливали охотно. Намного охотнее, чем когда Фредди выходил в свет с нормальными людьми.
   А когда окосел еще сильнее, Михаэль и Эйб узнали и то, как меняется фредово отношение к жизни, когда он видит столь безнадежный случай, облаченный в беззаботный голос.
   - Ты гребаный колдун, Михель! - ворчал Фред, засыпая на столе.
   - У меня нет причин комплексовать из-за внешности, - просто отвечал Господин. Казалось, он жмет плечами. - Нечего терять, как говорится.
   "Легко творить чудеса, когда терять нечего", - смекнул Эйб прежде, чем к ним подсела очередная компания девушек и их друзей. Посыпались вопросы по поводу Михаэля, и Абрахам привычно завел пластинку с продуманной легендой. Ее он сочинил на работе и постоянно дополнял трагическими воспоминаниями детства. Когда Эйб возвращался домой, они вместе обсуждали эту сказку их братской жизни, порой, Михаэль в шутку доводил ситуации до абсурда, заставлял сочинителя смеяться до слез, но всегда пугался, слыша смех:
   - Эйб, что там с тобой? Ты задыхаешься?
   - Он ржет, - уточняла ба, возникая в дверном проеме.
   - Эйб, ты мог бы ржать отчетливей?!
   Фредди пришлось проснуться, дабы принимать гостей за столиком, но удовольствие не накатывало теплой волной, наоборот, назойливо зудело неприятное - девица, в момент завоевавшая его сердце, оказалась поглощена тем, с кем пришла. Молодой человек с кривой, непроходящей ухмылкой отвлеченно кивал на ее болтовню. Его больше интересовал субъект в инвалидном кресле, Фредди, естественно, это не устраивало. Ему желалось, чтобы все было наоборот.
   - Гляди ж ты! - заговорил обладатель девушки. - Прям-таки секретный агент! Посмотрите на эту шляпу! А очки? Они не мешают?
   - Михель, это про тебя!
   - Жорж, - откликнулся Господин. - Мне предлагали работать на правительство.
   - В самом деле?
   - Я не прошел тест.
   - А все остальное, получается, прошел?
   - Тест был первым.
   - Ох ты ж...
   Девушка тем временем падала в глазах Фреда. Энн стелилась перед Жоржем так откровенно, что подружки, севшие рядом, постоянно вознаграждали ее недоуменными взглядами. Энн же пыталась юморить на тему положения Михаэля, но злые мысли, которые она подбрасывала в общую кучу фраз, никого не веселили. Жорж ее откровенно игнорировал.
   - Наверное, он отнимает у тебя дохренища времени? - спросил Жорж. - А на лечение требуются бабосы... немалые, верно?
   - Есть такая проблема, - согласился Эйб. Локаторы Фредди напряглись, вслушиваясь.
   - А ты чем по жизни занимаешься? - спросил он настороженно, оценивая стоимость прикида нового знакомого. К сожалению, полностью обозреть гардероб мешала налипшая Энн.
   - Операции с наличными... - туманно произнес Жорж.
   "Вот оно! - тут же смекнул Эйб. - Полезный финансовый знакомый, обещанный Господином Золотые Часы!"
   - Рассказывать... долго, я, пожалуй, потом объясню, ежели позволишь так.
   - Могу я взять твой телефон? - попросил Абрахам. - Временами нам не обойтись без доброго совета от специалиста.
   - Да какой из меня специалист, господа? - засмеялся Жорж. - Название одно только... специалист... а телефон-то дам, а как же...
   - А мне ты свой телефон не дал! - плаксиво протянула Энн. - Тебе не кажется, что это немного...
   - Вайлен? - проскрипело голосовое устройство Михаэля. - Вайлен, ты тут? Где ты?
   В наступившей тишине все уставились на Господина Наклеенные Глазки.
   - Вайлен, куда ты пропала, я так ждал тебя!
   Сидящие начали беспокойно переглядываться. Никто не понимал, в чем дело.
   - У него крыша поехала? - спросила Энн.
   - Вайлен, я знаю, что ты тут, только ты так разговариваешь, Вайл, смотри, я теперь могу говорить! Вайл, я могу ответить тебе!
   - Что за Вайлен, о чем он? - шепнул Фредди.
   - Медсестра из больницы, - напряженно ответил Эйб. Он пристально оглядывал девушек за столом, каждая из них тоже изучала соседок. В игру "найди Вайлен" не играл только один человек за столом: Жорж, бледнее смерти, смотрел прямо на Михаэля со смесью ужаса и отвращения на лице.
   Энн покинула шею Жоржа со скоростью торпеды. Силами Эйба, разумеется. Под круглые взгляды наблюдателей он рванул соседа вверх за воротник и пинком направил к выходу.
   - Ты что себе позволяешь?! - она хотела броситься с кулачками на Абрахама, но получила такой яростно-осаждающий взгляд, что не заметила, как оказалась в кольце фреддиных рук.
   Со словами "пойдем-ка проясним ситуацию" и "Фред, пригляди за Михелем" Эйб вывел Жоржа за пределы заведения. На заднем дворе Жорж оказался прижатым к кирпичной стене.
   - Не советую, - спокойно сказал он. - Я пришел не один. И уйду не один, смекаешь?
   - Кто ты, мать твою? - неожиданно для себя произнес Эйб.
   - Гарри. Я приехал забрать Майкла, как и обещал. Рад мне? Вижу, рад.
   - Тереза где?
   - Гниет в лесах с дыркой меж глаз.
   Мир перед глазами в лице гарриного рыла тихонько начал вальсировать.
   - Знаю, опоздал. Но, боюсь, меня бы тоже постигла судьба Терезы, реши я поторопиться.
   Хватка у воротника ослабла. Очень хотелось спросить этого незнакомца, что же ему - Эйбу - делать дальше. Но в голове упорно крутилась фраза "Господин Золотые Часы хотел видеть Терезу мертвой"
   - Кто такая Вайлен?
   - Я обслуживал систему жизнеобеспечения Майкла, - пожал плечами Гарри-Жорж. - Крутился в клинике постоянно, ну и однажды решил "поболтать" с несчастным. Я подумал: "Какого черта?! Почему этот человек должен так страдать?" И начал стучать ему. Назвался именем Вайлен, сказал, что работаю тут медсестрой.
   - Зачем?
   - Да на всякий случай. Отвечать мне он не мог, конечно...
   - Откуда ты знал, что он знает азбуку Морзе?
   - Были... соображения. Я, видишь ли, кое-что знал...
   - Что?
   Абрахам вложил в это "что" всю ярость, желая быть убедительным, но Гарри не собирался отвечать.
   - Ты не знаешь, наверное, но стоит он очень дорого. Больше, чем тебе заплатили. Не верти головой, я знаю, заплатили. Правда, еще не знаю, кто... хоть и догадываюсь.
   - Что значит "стоит дорого"?
   - Грибные технологии... - непонятно ответил Гарри. - Приглашаю в долю. Одним выстрелом семерых заек. И от калеки избавишься, и разбогатеешь так, что еще внукам шиковать останется. Мы с Терезой давно все продумали. Как только смекнули, что Клет не в своем уме и действует, как ей вздумается. А общая таинственность помогала выиграть время и скрыться в неизвестном направлении. Я работал на "ГРМедикал", затеявшую игры с органами, потому замел следы тщательно.
   - Отлично. Умница, - Эйб и сам не знал, откуда у него имеется эта жесткая насмешливость в голосе, почему не дрожит рука, что сжимает горло Гарри. - Только я одного не пойму: раз ты так тщательно все продумал, какого черта...
   - Все думали, что просто будет! Но вмешалась третья сторона.
   "Господин Золотые Часы?"
   - А то бы мы давно продали его коммунистам.
   - В добрые руки, да?
   - Не то чтобы добрые, но сильно страждущие.
   - И вот теперь ты так просто приходишь и предлагаешь поделиться?
   Гарри улыбнулся и пожал плечами. "Фред и Михель наверняка уже беспокоятся..."
   - Так-то я отвлекаю внимание, - непосредственно сообщил Гарри. - Жду, когда мои ребята продырявят твою пустую башку. Заложников брать умеешь?
   Взгляд Эйба остекленел достаточно, чтобы ответить заместо хозяина - опыта взятия заложников у Абрахама не имелось. Руки задрожали, а уверенность испарилась без остатка.
   - Ну, значит, конец тебе, благодетель! - засмеялся Гарри. Но смех длился недолго. Мужчина ожидал, когда пуля с глухим треском пробьет голову Абрахама, но вместо этого оба услышали короткий вскрик за домом. Гарольд вновь растерял только приобретенную твердость голоса. Конец, несомненно, только что настал, но явно не для Эйба. Вскрик повторился с другой стороны. Оба - и Абрахам, и Гарри - покрылись испариной. И если первый просто не понимал, что творится, второй уже высчитал - пока его ребята ждали свободной линии для расстрела, на них самих открыли охоту.
   - Твой патрон, видать, установил за тобой постоянное наблюдение? - выдохнул Гарри. Он уже понял - живым уйти ему не дадут. - Помоги мне выбраться.
   - Что?
   - Я безоружен! Я все оставил своим, чтобы попасть в клуб! Меня пристрелят!
   - Может, это к лучшему? Я вот буду очень рад.
   - Да брось! - шепотом сказал Гарри. Голос его сильно изменился. - Ценность каждой жизни, помнишь? Ты не смог забить на этот кусок ливера - Майкла, а меня отдашь под расстрел и потом спать спокойно будешь, да?
   "Ценность всякой жизни, - обреченно подумал Абрахам. - Заговорил словами моей матушки. Тьфу, гребаный глаз! Этот человек только что хотел убить меня и отдать Господина на растерзание."
   - Да разве я смогу защитить тебя? Нет, не смогу, тут кругом пушки... - пытался откреститься от ответственности Эйб.
   - Просто выведи из квартала, Абрахам. Послушай, у меня две маленькие дочери... Просто иди рядом со мной. Просто...
   Сердце глухо стучало где-то глубоко за ребрами. Нет, это был не тот потусторонний страх отвращения перед сутью Господина Наклеенные Глазки. Это был страх перед пулей и страх перед выбором, проходящим по касательной к смерти. От выбора зависело, кто будет жить. Проблему решило воображение, подпитанное зрелищами в отопленном сарае - внутренности черепной коробки на асфальте около раскинувшегося тела подсказали, как быть.
  
   - Эльвин?..
   Город светился мягким праздничным неоном. Ночью незаметно наступление весны, она сама - пятое время года, быть может, самое сказочное. Мимо окон мчались редкие путешественники на металлических конях.
   - Эльвин.
   В другом конце зала звучал мелодичный смех. Беззлобный и спокойный. Больше посетителей в ночном кафэ не было - только компания молодых людей и представительная пара у самого окна.
   - Эльвин!
   - Да? - он словно выплыл из персонального омута. Гармонируя с дремлющим городом, Эльвин взирал на спутницу слегка рассеянно, лицо просветлело.
   - Рада видеть тебя прежнего, - Маргарет ослепительно улыбнулась и подняла бокал. Они пили шампанское.
   Молодые люди вели себя странно. Они все нависли над столиком, словно играли в настольную игру, голоса то затихали, то заново вспыхивали. Кто-то явно чему-то не верил и окружающие посмеивались над ним.
   - Пора отпускать прошлое, - кивнул Эльвин, слабо улыбаясь.
   - Мои осведомители утверждают, что каждую субботу тебя можно найти не кладбище.
   - Зависит от того, во сколько караулить.
   - Сегодня годовщина, - осторожно заметила Маргарет.
   - Первая, - согласился Эльвин.
   - Мы поэтому собрались, да?
   - Ты же не думала, что я на свидание тебя позвал?
   - Были надежды...
   - ...и не верь своим осведомителям.
   - Налей еще, выпьем за твоего сына.
   С другого конца зала раздался удивленный вскрик, а следом - взрыв хохота. Одного из молодых людей принялись хлопать по плечу.
   - Да вы сговорились, давайте еще раз! Только теперь...
   Маргарет оторвалась от веселящихся и вновь глянула на собеседника.
   - Ведь он был... как это говорили? Одаренным? - сказала она, выдержав паузу.
   - Создатель забирает лучших.
   - Значит, мы с тобой о себе слишком высокого мнения, так?
   - Не мешай врать себе, - Эльвин вновь улыбнулся.
   - Я слышала, он свободно говорил на четырех языках и бегло изъяснялся еще на пяти.
   - Тебя не обманули. Пророчили великое будущее.
   - Политика?
   - Наука. Торсионные поля. Он занимался вопросом торсионов последние годы...
   Взрыв смеха за соседним столиком.
   - У него все было просчитано на годы вперед. Кроме той аварии, разумеется.
   Маргарет хотелось сказать, что самое страшное произошло быстро, но язык отказался служить. Однако Эльвин услышал громкие мысли: "Михаэль умер быстро. Ничего не успел почувствовать".
   - Твой брат чудовище! - разочарованно воскликнул все тот же голос. - Пусть покажет еще что-нибудь!
   - Не терпится поверить в мистику? - хохотала девушка.
   Ножка пустого бокала делекатно стукнула о столешницу. Эльвин поправил нервным жестом золотые часы. Он сам не замечал, как дотрагивается до них всякий раз, как начинает волноваться. Зато все сотрудники были в курсе.
   - Что случилось? - осторожно спросила Маргарет.
   - Только не на картах, - говорил молодой человек с азартом. - Вот смотри - у меня в кармане...
   Эльвин не стал уточнять, что тело - сожженное и переломанное - еще подавало признаки жизни. Не сказал и о том, какую службу ему сослужил проект "грибница". Мог ли он думать, заступая на пост начальника проекта, о подобном финале? Мог ли думать, глядя на пробные образцы СН-1, СН-2, СН-17, что один из них однажды будет вызывать у него какие-то особенные чувства? Также он не стал упоминать, как гулянки с девушками и прочие развлечения отодвинули на задний план и языки, и торсионы, и вообще любую карьеру.
   - Мне кажется, теперь у него все хорошо, - произнесла Маргарет прочувствованно.
   Эльвин оглянулся на компанию ребят.
   - Пожалуй, - выдохнул он и взялся за бутылку.
  
   "Гуманизм, говорите?
   Ах, гуманизм, гуманизм! Набор букв, понятие из словарей и чей-то тонкий смысл жизни!
   Ему там невыносимо, но...
   Фредерик, этот гениальный идиот прокрался вчера мимо ма и ба, застукал нас с Михаэлем за переодеванием... или кормлением, уже не помню - я так перепугался, что раскокал мой раритетный шприц... хм. Шприц. Видимо, застукали нас за обедом. Он правда тоже чуть желудок не прочистил прямо на ковер - прям как я в свое время. Побежал куда-то с криками, что нужно соорудить стиратель памяти.
   Ну я его догнал, поговорили по душам. В общем, мы с Фредом теперь в одной очень ненадежной лодке. Но это, однако, к лучшему: во-первых, я ему доверяю, во-вторых, Фред посмотрел состав смеси, назвал меня... нет, я такое даже написать не могу! И сразу сел высчитывать диету.
   Но вообще он сказал, что все... (нет, это слово тоже не могу писать), и на месте Господина, он давно бы требовал эвтаназию. Бесчеловечно, мол, и все такое. А я ему такой: "А кормилон?" Кормилон оказался веским аргументом. И дело не в том, что за устройство, разработанное Михаэлем, Фреду грозило много денег, но и в том, что оно действительно повышало качество жизни слепым.
   Не знаю, какая сила заставляет голый мозг под шляпой придумывать странные штуки, может, третий глаз, а может - врожденная гениальность. Но там, в вечной пустоте его разума отныне все завешано таблицами с чертежами и идеями. Я стараюсь записывать все, что Михаэль говорит, Фредерик читает все, что я записываю. Патентоваться мы решили под его именем на известных условиях. Через пару недель, думаю Господин уже будет самостоятельно (или почти самостоятельно) ходить, а еще через месяц - видеть, или что-то типа того. По расчетам самого Господина, это будет похоже на зрение летучей мыши ночью.
   Вчера Фредди прямо спросил у Михаэля, так ли уж он хочет жить. Михаэль, насколько я понял, сумел избежать прямого ответа.
   "Думаю, - сказал он. - На свете есть люди, которым я нужнее живым. На свете есть люди, страдание которых я могу облегчить"
   Я часто вижу по телевизору людей, которые посвящают существование другим. Кажется, это их потребность - что-то типа коллекционирования марок - в этом их извращенный, но очень благородный кайф. Кажется, я лишен волшебного дара получать удовольствие ухаживая за слабыми. Господина я взращивал против воли, на одном только долге. Это потом уже сложности вошли в привычку и стало "нормально", но в начале (текст поврежден)
   Иногда я чувствую себя моральным уродом. Уродом, почище Михаэля, потому как люди с головой кидаются спасать других людей и радуются в камеру, а я... визгливая дура, хочу покоя, свободы и самостоятельности каждому. Даром. И вдруг вспоминаю... (текст поврежден)
   Гуманизм, гуманизм. Тщательно воспитанный в себе. Нет, не фундаментальная потребность, вы правы. Вообще не потребность свойственная жизни как таковой. Гуманизм - это всего лишь проявление тонкого налета цивилизации, который взял за моду вдалбливать в головы внушаемым понятие ценности любой жизни.
   Нет ничего проще, чем смыть этот налет с планеты.
   Но только он доказывает... (текст поврежден)
   Ведь человечество - единственное известное мне явление, которое целенаправленно борется со злом в себе... (текст поврежден)"
  
   Записи, найденные на дне соляной пустыни Мирового Океана. Титановая капсула N30569
  
   11.2012г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"