Решив прогуляться по городу, дабы убить время и немного развеяться, Генрих направился на довольно безлюдную улицу, единственной достопримечательностью которой была оружейная лавка. Здесь он мог часами разглядывать шпаги, ножи, мечи, стилеты...Впрочем, к радости хозяина, который всегда был рад постоянным клиентам и знал, что сегодня точно будет доставлять оплаченный товар по уже давно знакомому адресу.
О, какие там были стилеты! Острые, как ничто другое, красивые. А шпаги! Они просто были созданы для него - в каждой он узнавал свою вещь. Как свистели они, разрезая воздух!
Словно мальчишка, представляя перед собой невидимого противника, Генрих сделал пару выпадов, остался доволен качеством оружия и уже представлял кое-что из увиденного в своей коллекции, как внимание его привлек смех, доносящийся с улицы. Смеялись молодые парни, шедшие довольно большой компанией мимо оружейной лавки.
Вдруг, Генрих увидел, но лишь на мгновение, как от их компании отделилась женская фигура в голубом плаще.
Он отложил в сторону оружие, вышел на улицу. До его ушей донеслись шутки по поводу красоты женщины и куча непристойных предложений, сопровождавшихся громким смехом.
- Да вы посмотрите на ее руки, может быть, у нее есть муж?
- Давайте снимем с нее перчатку и посмотрим, как следует! -Снова раздался громкий хохот.
Кто-то хотел схватить женщину за руку, но Генрих опередил его. Буквально выдернув незнакомку из пьяной компании, он закрыл ее от присутствующих своей спиной.
-Э! Ты кто такой! - послышались возмущенные возгласы. - А ну, отойди! Жить надоело? Ступай своей дорогой!
-Кто первый? -Среди пьяных голосов раздался спокойный голос Генриха.
Девушка вскрикнула от испуга.
-Не надо, пожалуйста, - Послышался ее голос за спиной нашего героя.- Не нужно!
Нежный и испуганный голос. Этот голос необычайным образом добавил ему сил и веры в то, что он делает все правильно.
Противники бросились на него все разом. Удары наносились со всех сторон, но он ждал. Ждал, пока наступит болевой предел, пробуждающий здоровую ярость, необходимую для боя. И почувствовал ее спустя всего лишь несколько секунд, после чего рука будто сама выхватила нож из-за пояса...
Ножом он действовал умело, каждодневные тренировки с холодным оружием сдружили его с ним и теперь холодный металл резал там, где это было нужно, отражал удары всех, кто посмел покуситься на жизнь хозяина, не подводил ни разу...Первый, второй, третий...В уме Генрих уже привычно вел счет отраженным и нанесенным ударам, и как всегда при виде крови соперника думал, что не сможет остановиться...
Из оружейной лавки выбежал хозяин с двумя заряженными мушкетами и выстрелил в воздух, чем отвлек внимание дерущихся, и в наступившей секундной паузе, смог передать оружие Генриху. Завидев пистолеты, молодые люди стали отступать, драка была прекращена, и вскоре на пустынной улице наступила тишина.
Генрих повернулся к спасенной женщине. Черные волосы обрамляли светлое личико. Голубые глаза смотрели на него со страхом: в его руке все еще был нож, испачканный кровью.
-Я напугал вас? - он спрятал нож за пояс, -Простите меня, ненавижу преследователей.
Девушка присела в реверансе и развернулась, собираясь покинуть злополучное место.
-Постойте! Позвольте проводить вас. Вы же сами видите, что тут не безопасно.
-Не нужно,- последовал ответ.
- Я буду следовать за вами на расстоянии нескольких шагов.
Они быстро шли по мостовой и молчали. Она старалась идти быстрее, но не бежать, чтобы не выдать своего страха, а он-не хотел отпускать ее, терзаемый предчувствием чувства, но не желающий, чтобы все походило на сцену преследования.
Генрих первым нарушил молчание.
-Вы немного растеряны, не знаете здешних правил? Молодая леди вашего возраста не должна ходить одна по безлюдным улицам без прислуги. Но вы ведь недавно в нашем городе?
-Откуда вы знаете? -Вздрогнула она и позволила ему догнать себя, а когда встретилась с его взглядом и увидела улыбку, то не смогла сдержать свою, зарделись очаровательные ямочки на бледных щеках.
-Вы правы, впредь я буду осторожна,- произнесла она, как заметил наш герой не из-за того, что действительно так решила, а из-за того, что нужно было что-то сказать.
Теперь они шли рядом.
-Осторожной? Не надо, право. Просто чуть больше благоразумия. Кто вы? Как ваше имя?
- Вам незачем знать мое имя, я здесь недавно и надолго не задержусь. Я благодарна вам, но у меня нет желания заводить знакомства в этом городе. Вы...вы же помогли мне не для того, чтобы самому меня преследовать?!- она остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.
Погружаясь в них, словно в омут, Генрих поддался безумной игре фантазии, уносящей его навстречу придумываемым на ходу событиям. Они всплывали яркими цветными картинками одно за другим. Дежавю...
Голубые глаза, черные волосы и слегка вздернутый носик...а кожа...Он почти почувствовал ее сейчас на своих губах, он определенно помнил ее запах...Внезапно до боли знакомое чувство ее присутствия завладело им, к горлу подступил комок счастья, Генриху захотелось улыбаться от всей души.
-Оставьте меня,- в повисшей минутной паузе раздались ее слова.
-Я не могу, -он развел руками.
-Почему?
-Я влюблен.
-Мне надо идти. - Она вздрогнула, увидев в конце улицы силуэт. -Это за мной! Пожалуйста, уходите!
-Скажите мне ваше имя.
-Не могу, прошу вас! Умоляю, уходите!
-Всего лишь ваше имя.
-Прощайте!
Позже, обрабатывая раны и ссадины, Генрих вспоминал эту встречу с улыбкой и печалью. Странное чувство дежавю, которое возникло у него тогда при взгляде голубых глаз незнакомки, он уже признал странным, а потому глупым. Сделал вывод, что прочитал слишком много романов и возомнил себя героем одного из них. Как же! Настоящий рыцарь обязательно должен полюбить даму, которую спас от злодеев. Этот постоянно повторяющийся эпизод из книг и сыграл с ним злую шутку. Вот так все банально и глупо.
Генрих уже забыл, что еще совсем недавно был готов разыскать незнакомку всенепременно.
Сегодня он уже почти смог ее отпустить и забыться.
***
Мастер с удивлением смотрел на дочь. Еще никогда эти стены не видели такого: грациозно, временами импульсивно, Энж танцевала. Под его музыку. Сколько же раз Мастер слышал ее! Знал каждую ноту, каждое созвучие, она всегда помогала ему творить, открывая двери в личное вдохновение.
Сейчас же, смотря на танцы дочери, он думал о том, как же удивительно, что два Мастера по-разному воспринимают музыку. И почувствовал легкий укол ревности, подобно человеку, наблюдающему за тем, как кто-то другой обращается не должным образом с его любимой вещью... Мастеру казалось, что танцы здесь не к месту, и он хотел забрать музыку обратно. Она его, и обращаться с ней так не стоило точно!
Но как Энж танцевала! Кружилась, вскидывала руки вверх, разводила их в стороны. Ее босые ноги словно не знали покоя: то вышагивали вперед, то назад, то осторожно ступали, словно крадучись.
Вскоре она заметила отца, наблюдающего за ней и, смутившись, перестала танцевать.
Мастер рассмеялся:
-Я помешал?
-Нет... Это я забылась.
Ему не нужно было подходить к полотну, чтобы понять, что ряд был закончен. И дочь уже наверняка просмотрела свою работу и осталась довольна результатом, чем и объяснялись ее неудержимые танцы.
-Давно ты была там?
-Недавно.
-Любовь не осталась незамеченной? - он усмехнулся.
-Он узнал ее! Они встретились, и он узнал ее!
Энж была счастлива, он чувствовал это по ее голосу.
"Что же будет завтра, когда ей придется столкнуться с влиянием темных цветов. А ведь они непременно затмят собой розовое свечение." - думал он.
Сколько он знал мастеров-носителей светлых тонов! Словно за диковинными зверушками, он часто наблюдал за их работой. Они напоминали ему безумцев- с улыбкой на лице и безумной скоростью, с радостными возгласами они складывали судьбы, а потом, через некоторое время, корчились в муках перед своими творениями, не в силах перенести горькую развязку сотворенного. Ибо, если вставлять слишком часто светлые, радостные кусочки, то очень скоро полотно начнет принимать только темные, судьба такого носителя изголодается по темному цвету. А это всегда предвещает носителю плохой конец. В судьбе не могут быть только розовые и желтые тона, обязательно должна быть и холодная палитра...А обладателям амулетов любви и надежды всегда было очень сложно вкладывать в свои творения темные цвета.
Мастер же, который являлся носителем безразличия, легко мог зачерпнуть из чаши судеб пригоршню смеси кусочков всевозможных цветов и спокойно сделать свое дело. А если при просмотре полотна и появлялась жалость, то ему стоило только взяться пальцами за кулон, и все эмоции исчезали, снова наступало спокойствие. Тогда он отворачивался от готового полотна и уходил к другому...
Для носителей светлых тонов спасения не было нигде, а прикосновение к кулону в их случае непременно должно было, по мнению Мастера, повлечь за собой ухудшение их состояния. "Носителям надежды, наверное", -думал он,-должно быть проще, ибо надеждой себя можно утешить, а в любви искать утешения бесполезно".
-Я хочу с тобой поговорить.
Словно гром грянул над головой Энж.
-Ты ведь не хочешь сказать, что чувства будут не взаимны?!
-Вполне вероятно. И ты должна быть к этому готова.
-Но почему?
-Не смотри на меня так, Энж. Это не моя вина.
-Но ты можешь мне подсказать, что сделать, чтобы этого не произошло!
-Я не знаю. Еще рано говорить о том, что любовь будет безответной, но если это будет так, то ты ему ничем помочь не сможешь, он должен будет это пережить. Ты знаешь, что полотно, которое собрано правильно, белеет. Тебе интересно, что же происходит с остальными?
-Да.
-Остальные могут меняться самопроизвольно. Например, ты выстроила судьбу, но она не белеет. Почему? Потому что судьбы, связанные с ней, еще не определились...Раз ты носитель любви, то я объясню тебе на твоем языке. Мужчина влюблен в женщину. Она умирает, ну, или допустим, чтобы совсем тебя не расстраивать - выбирает другого мужчину. Стандартная человеческая ситуация. Что же происходит дальше? Наш герой может попытаться изменить что-то, добиться взаимности..., но только до определенного момента, пока полотно любимой женщины и соперника не побелели. Когда полотна белеют, они тут же появляются в книге у Хранителя. Все! Они там записаны. Это судьба.
-Всегда хотела спросить, что за книгу Хранитель носит с собой?
-Не отвлекайся. Обо всем узнаешь тогда, когда будет нужно. Итак..., они появились в книге, и это значит, что их судьбы меняться не будут. Что же происходит с полотном нашего героя, который остался с носом? И вот тут два варианта. Первый- из его судьбы вываливаются кусочки, связанные с этой женщиной. Кстати, люди догадываются о том, что при желании выброс чувства и замена его на другое всегда возможно, у них даже есть много поговорок по этому поводу. На том уровне, где я сейчас работаю, умные люди называют эту способность полотна -клин клином. "Клин клином вышибают" - говорят они... Но как быть с нашим героем? Парня надо спасать, ведь в его полотне образовалась дыра! Как?
- Перестроить заново будущее?
-Немного не так. Зачем перестраивать будущее, если можно просто заняться его ремонтом?
-Вставить туда другие чувства?
-Да! Туда, где была любовь, поставить безразличие. Такие дыры можно залечить только безразличием.
-Это...Неправильно. Это все равно, что вырезать сердце и заменить его чем-то менее значимым!
-Есть второй вариант.
-Какой же?
-Возможно, полотно не выбросит кусочки. Они останутся в нем навсегда. Но вся жизнь нашего героя будет омрачена воспоминаниями о той любви, его ничего не будет радовать. Он будет жить напрасными иллюзиями, глупыми мечтами.
Энж заметно погрустнела, а Мастеру в первый раз за все время существования музыка показалась совсем не к месту, и он выключил ее, щелкнув пальцами.
После чего в тишине задал самый главный вопрос:
-Если бы ты могла выбирать, то какой вариант из этих двух выбрала бы для своего носителя?
***
Генрих направился к другу. Шел, вспоминал юные годы, и то, как судьба свела его с Лувиньи.
"Какими порой витиеватыми узорами плетется кружево жизни, будто чья-то невидимая рука вплетает в нашу жизнь то, что нам нужно, -думал он, - людей, вещи, события. Завиток любви, цветок радости, затем петля разочарования, раз крючок, два крючок..."
Его же жизнь до сих пор представляла серию одинаковых петель разочарований: ровные, одна за другой, в несколько рядов. И вот серия прервалась, и рука остановилась, будто кто задумался, что делать теперь...
Лувиньи де Граммон был хорош собой, хвастлив, заносчив, но понятлив. Светлые волосы, голубые глаза, он был истинным красавцем и отлично понимал это. С детства баловень, он, казалось бы, представлял собой полную противоположность Генриху. Да и внешне мальчишки смотрелись не как ровня- светлый де Граммон внешне казался сущим ангелом, в то время как Бурье, вечно растрепанный, с огнем в зеленых глазах, скорее походил на безумного демона, и что послужило поводом для их дружбы, оставалось загадкой не только для родных, но и для учителей.
Как всегда в юношеском возрасте любая жизнь омрачается событиями, являющимися переломными для каждой личности. Вот и в жизни де Граммона они случились: умер отец, и мать, оставив Лувиньи на опеку старшей дочери, не нашла утешения в детях и распрощалась с мирской жизнью, уйдя в монастырь. Последующие годы сделали с Лувиньи то, что и должны были: добавили ему мужественности. Он стал серьезнее относиться ко всему и даже принимать участие в семейных делах, которые до этого считал полной чушью. С Генрихом у них стало больше тем для разговоров, а когда помимо всего прочего в жизнь молодых людей вошли женщины, они уже не представляли себе и дня, чтобы не встретиться и не обсудить такой загадочный и изумительный женский пол.
Вчера пришла долгожданная весть. Генрих получил от друга записку со словами: "Жду завтра". Ни словечка о том, где он был, откуда приехал. И в этом был весь Лувиньи де Граммон. Подпись в два раза длиннее самого сообщения!
Наконец, время встречи настало.
-Ну, как ты? - Лувиньи протянул другу бокал с вином.
"Как ты? Как твои дела?" -самое глупое, что можно спросить после долгой разлуки, потому что истинное самочувствие человека не может быть высказано односложно, а время всегда стирает способы общения. Подобный вопрос всегда ставит в тупик, ведь самочувствие и жизненный настрой человека в данный момент времени зависят от нескольких факторов: чувств, обстоятельств, физического здоровья, душевных переживаний, наконец, а они не могут разом быть выплеснуты. Рассказ человека о своем мироощущении подобен воде в кувшине: тоненькой струйкой он вытекает из горлышка, в стороны разбрызгиваются мельчайшие капли-подробности, и занимает он немало времени. Извечные ответы на вопрос "Как ты?"- "Все хорошо" и "нормально"- лишь достойные глупые ответы на глупые вопросы, всего лишь дань вежливости, ведь они не несут никакой достоверной информации, и поэтому очень часто у человека, отвечающего "все хорошо", грустные глаза.
После долгой разлуки, спрашивающий "как ты?"- всегда подразумевает под своим вопросом нечто большее, чем спрашивает, а отвечающий- "нормально", в свою очередь, подразумевает нечто большее, чем отвечает.
Генрих вздохнул и улыбнулся своим мыслям.
-И как это понимать?
-Что?
-Вот это твое - "Ах!"
-Мое- "Ах"?
-Да, твое "Ах". Рассказывай уже. Светишься весь, а у самого круги под глазами. Симптом известный. Бессонная ночка?
-Да.
-Кто она?
-Ну, она очень красивая и упоительная, пьянящая до чертиков. Идеальная фигура, ни капли изъяна, гладкая кожа, а какой внутренний мир!
-Так кто же?
-Бутылка вина. И она была с подругами.
Лувиньи хмыкнул:
-Вечно ты...-он помотал головой- По какому поводу пил?
Не хотел Генрих сейчас рассказывать о своем происшествии. Ведь сначала обсуждаются совсем не такие вопросы. Это потом уже, после распития не одной бутылки вина, когда разговор станет более душевным и личным, словно раскроются невидимые ограждения и начнется рассказ о заветном, полный трепета и восторга, требующий полного внимания собеседника. Потому и разговор о нем - отдельный, и мешать его с будничными разговорами -грех.
-Давай обо мне чуть позже. Что за семейные дела, по которым ты уезжал?
- Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось за эту неделю. -Тяжко вздохнул Лувиньи.- Началось все с матери.
-Что может с ней случиться в святой обители?
-С ней ничего. Как каждый человек, слишком часто остающийся наедине с собой, она начала придумывать всевозможные страхи и факты. А расхлебываем это мы с Марго. Марго, конечно же, ее защищает, да и я не перечу, но...Ты же помнишь мою кузину Элизабет?
На лице Генриха расплылась улыбка. И Лувиньи, конечно же, не догадывался о том, что здесь и сейчас, лишь произнеся имя "Элизабет", воскресил давно забытые Генрихом воспоминания пятнадцатилетней давности. Это была старая, давно старательно забытая история, которая в одно время пересматривалась и вспоминалась слишком часто, чтобы не быть отложенной на самую дальнюю полку воспоминаний, порядком надоев...
***
Он почему-то знал, что она в лесу. Девчонка наверняка убежала в лес. Когда-то и он убегал туда, в надежде, что его кто-то найдет и ужаснется тому, на что его, еще совсем мальчишку, подвигла обида, а значит поймет, насколько обида велика...
Дети не умеют выражать свои чувства так, как это делают взрослые. Все что они могут, это выражать протест или согласие. Девочка выразила протест, видимо, оттого, что была обижена, видимо, причину ее обиды не поняли там, откуда она убежала. И она наверняка сейчас испытывает страх, видя, что наступает ночь... Наверняка забилась под дерево или, напротив, ходит по лесу в надежде найти выход из него. Шестилетняя девочка в огромном чужом лесу...
Днем лес кажется небольшим и уютным, манит прохладой, шелестом листвы и возможностью побыть наедине с собой... О! Анри знал, как лес умеет заманивать! Поэтому пришел именно сюда и пытался прочувствовать невидимые связи с предметом поиска. По какому-то роковому стечению обстоятельств он не узнал имени искомой беглянки, а значит, вероятность ее находки была мала, ведь позови он ее по имени- и она бы знала, что он друг- но так как он не знал его, то мог ее напугать своим появлением, а дети -мастера по пряткам. Поэтому молодой человек старался всматриваться внимательно во все, что его окружало, чтобы не упустить какое-то даже мимолетное движение из виду. Ведь не каждый ребенок в состоянии различить кто друг, а кто враг, когда спускаются сумерки и наступает душная темнота. Даже не всем взрослым это под силу.
"Она должна быть на поляне- подумал он.- Когда блуждаешь по лесу, то идешь на свет, а поляна светла и манит светом. Это потом уже, когда попадаешь на нее, то понимаешь, что оказался в ловушке, и перед тобой все те же четыре стороны..."
На поляне он и нашел беглянку. Заметив появление незнакомого человека, девочка перестала плакать.
-Здравствуй, - он улыбнулся и присел перед ней на корточки, - случайно не тебя потеряли мои друзья?
-Кто ты?
-Я искал тебя. Я должен привести тебя домой.
-Я не хочу домой!- Всхлипнула девочка.
Видимо, обида, толкнувшая ее на побег, не прошла и все еще брала верх над детским разумом.
-Скоро стемнеет, будет страшно. Тебе нужно вернуться в теплый и уютный дом.
-Он не мой дом! Там меня никто не любит!
Генрих улыбнулся:
-Неправда. Я знаю, что Лувиньи точно любит тебя.
-Он всегда смеется надо мной!- по-прежнему сидя на земле, девочка притянула колени к груди и обхватила их руками.
Поняв, что вставать она не собирается и идти домой тоже, он присел с ней рядом и принял такую же позу, как и она: позу обиженного человека или человека, чертовски уставшего ходить по лесу.
-Как тебя зовут?
-Элизабет.
-Такое длинное имя для тебя такой маленькой,- улыбнулся он,- оно тебе нравится?
Она задумалась, пыталась понять, стоит ли верить ему, и, видимо, все-таки решив, что стоит, кивнула головой:
-Меня назвали в честь моей бабушки...
-Элизабет,- он усмехнулся,- пожалуй, чуть позже, когда повзрослеете, то это имя будет подходить для вас..., но сейчас...Вы- Элли, не больше, не меньше. И я вас так буду называть, хорошо?
-Хорошо. Я вас тогда буду называть... Вы похожи на демона, я видела таких в книгах. Как ваше имя?
Генрих рассмеялся:
-Какая теперь разница. Вы мне его уже дали.
Чуть позже, когда они шли по лесу в направлении города и разговаривали о всяких детских вещах, он на какой-то миг вдруг почувствовал себя таким же ребенком, заблудившимся в лесу, как и она, словно принял на себя часть ее страхов и обид.
Украдкой он разглядывал ее, пытаясь найти сходство с семейством друга. Темные волосы, голубые глаза, хотя, может быть, и зеленые- в темноте было не разобрать точно. Слегка вздернутый носик...Она несомненно будет красоткой, ведь уже сейчас в шестилетней девочке читается порода.
Элизабет болтала без умолку, видимо, не могла наговориться после целого дня молчания, а он поймал себя на мысли о том, что слушает ее лишь краем уха, но на самом деле думает о своем будущем. Будущем, в котором у него будут дети, и он будет так же беззаботно общаться с ними. Незаметно, по шажку, двигаясь за ними и вспоминая дорогу, он будет всегда всенепременно возвращаться в детство...
-Вы знаете путь домой?- вопрос вернул его в реальность.
-Я знаю лес очень хорошо,- заверил он ее.
-Откуда вы его так хорошо знаете?
-Часто вывожу глупеньких девочек из него,- улыбнулся он.
Она рассмеялась громко и звонко, оценив шутку...
...Он был тогда шестнадцатилетним мальчишкой...
***
-Анри!- голос друга вернул его в реальность,- Ты слушаешь меня?
-Да, о чем ты? Извини, я задумался...
-Моя кузина, Элизабет- ты помнишь ее?
Генрих усмехнулся:
-Плохо помню. Что с ней?
-Мне пришлось привезти ее сюда. Я обещал матушке выдать ее замуж...
Глядя, как Лувиньи растерянно разводит руками, Генрих расхохотался:
-Ты? Выдать замуж? Это глупо с ее стороны, ты никогда не умел быть серьезным, а уж дальновидным тем более.
-Поэтому я прошу твоей помощи.
Генрих вздохнул и покачал головой:
-Не знаю пока, чем могу помочь...
-Просто будь рядом.
-Может, спросить у нее, кто из женихов ей по вкусу? Ей ведь...сколько лет сейчас?
-Ей давно пора замуж,- ответил Лувиньи неожиданно уклончиво,- За кого она хочет...Да в принципе, это известно всем нам. Элизабет поддалась на влияние сына своей кормилицы, который не является дворянином вовсе. Конечно, в наше время титул можно купить... Но мы не хотим принимать в свой род голодранца с улицы. Поэтому надо в кратчайшие сроки подыскать ей мужа и всеми силами сохранить ее для него. Элизабет не простого нрава и привыкла делать все по-своему, поэтому мне понадобится твоя помощь в ее охране, она уже пару раз убегала из дома, чтобы разыскать своего возлюбленного, а у меня поиски мужа для нее занимают слишком много времени, чтобы я мог уследить за ней. Могу я рассчитывать на тебя, дружище?
-Как всегда,- Генрих вздохнул и подошел к окну, - расскажи мне о ней.
-Не думаю, что составит особого труда выдать ее замуж, она красива- у нее темные волосы и голубые глаза, она стройная, небольшого роста...
Желая предаться воспоминаниям, Генрих скользил глазами по верхушкам деревьев сада. Взгляд его привлекла девушка, идущая к дому по одной из садовых тропинок. Ее распушенные волосы развевались, подол платья сходил с ума от набежавшего, вдруг, ветерка, в ее руке была книга. Конечно же, это была Элизабет- так он себе ее и представлял, такой она и должна быть: невысокая, изящная, с таинственной книгой в руках, романтичная до безумия. Он улыбнулся, подумав о том, как быстро бежит время и в его голове возникло видение- часы, неумолимо отсчитывающие секунды, минуты... Старинные, хорошо знакомые ему часы...
Но что-то странное он увидел в этот раз на их циферблате, словно какая-то метка - на нем виднелась алая полоса, до которой оставалось всего лишь несколько минут счета. Уже тогда он почувствовал неладное и очень скоро понял, что прав. Не веря своим глазам, не желая того, чтобы это было правдой, но он был вынужден признать тот факт, что вчера, прогуливаясь по городу, он встретил именно Элизабет...
Долгожданная встреча с другом закончилась неожиданно, и Генрих возблагодарил судьбу за то, что она послала ему друга, способного не задавать лишние вопросы. Не требовать объяснений, зная, что они будут получены позже- это благое качество, которым обладают лишь единицы.
Направляясь домой, молодой человек обернулся и взглянул на дом друга. Вокруг дома уже расплывалась розовая пелена. Они были с ней давно знакомы, и, хотя Генрих никогда не попадался в ее ловушку, он часто видел ее отголоски в людях, отчетливо видел, как она способна овладевать душами людей, лишая их рассудка...
Сейчас же пелена заглядывала в окна, блуждала по саду в поисках Генриха, желая накрыть его с головой, оставляя ему лишь два выхода: броситься навстречу ей, либо бежать от нее. Всю свою жизнь, лишь увидев отголоски розовой пелены, он неизменно выбирал второй вариант, и был счастлив...Так почему же сейчас ему так хотелось ворваться в нее?
Все происходящее казалось ему шуткой, чьей-то хитроумной выдумкой, разыгранным фарсом, наконец. Кто бы мог подумать, что вот так, словно по нотам, будут разыграны его недавние дни и, узнав свою любовь, но, приготовившись утратить, он снова повстречает ее...Совпадение!
Генрих ненавидел совпадения. Они всегда мешали ему жить, заманивали в ловушку, расставленную удачно сложившимися обстоятельствами, а потом обязательно приходило разочарование. Обязательно! И он словно оказывался запертым в клетке, из которой мог освободиться, только лишь жертвуя чем-то дорогим. Всегда было так.
Сейчас он знал, что ловушка для него приготовлена и он обязательно попадет в нее, как бы ни сопротивлялся -ведь приманка на этот раз слишком соблазнительна, чтобы он мог устоять.
***
-Давно хотел тебе сказать, и не находил повода...Ты должна знать, что если смешать все цвета судьбы, то получится...,- холодные глаза Мастера посмотрели на дочь.- Как ты думаешь, какой же цвет получится?
Энж вспомнила, как смешивала различные цвета, но получался всегда почему-то темный цвет, близкий к черному.
-Черный.
- Я так и думал. - он покачал головой в знак того, что это неправильный ответ.
-Какой?
Он улыбался.
-Белый.
-Не может быть!
-Кажется невозможным?
-Я в это не верю! Я много рисовала, ты знаешь. Я изучила всю палитру, ни разу у меня не получалось хотя бы что-то похожее. Наоборот, когда кончалась черная краска, я ее делала из других оттенков!
-Вот поэтому ты всегда была удивительным ребенком.
Она смутилась, опустила глаза, его же это смешило.
-Я говорю правду. Всегда считал тебя таковой. Когда ты стала обучаться и взяла в руки кисть, я приходил домой по большей части для того, чтобы посмотреть на твои рисунки. У меня всегда складывалось впечатление, что ты что-то знаешь о происходящем здесь, о самом смысле собирания судеб, о ее носителях... Где-то на уровне подсознания тебе словно было все известно, но ты еще не осознала разумом. Я видел, что твои рисунки становились все светлее и светлее...
-Я просто научилась рисовать за столько-то лет,- проворчала она. - Не помню, чтобы у меня получалось что-то светлое или красивое.
-Ты не права! -и объяснил.- Однажды я был осенен одной мимолетной мыслью: а что, если посмотреть на творения дочери как-то по-другому, под другим углом, на свет, издали...Эта мысль мне не давала покоя, пока я не посмотрел на них через свой синий кулон.
-И что же ты увидел?- она внимательно слушала, завороженная тайной, которая сейчас вот-вот должна была открыться.
- Я увидел, что некоторые из них были практически белыми,- договорил он и гордо посмотрел на нее. - Я попросил твою мать, чтобы она развешивала рисунки слой за слоем, поверх старых -новые. И с каждым разом моя дочь делала все большие успехи в стремлении к совершенству-белому цвету. Но тебе всегда не хватало синего.
-Безразличия...
Он кивнул.
- Я конечно не мог и мысли допустить о том, что моя дочь станет Мастером- это не женское ремесло. Однако твой дар мог передаться твоим детям, и я ждал внука, которому, как я думал, суждено было стать великим мастером, ведь твой дар должен был передаться ему, - его голос погрустнел. - Но ты сама решила все. И теперь у тебя в глазах чернота, и надо что-то с этим делать.
-Как только я сложу полотно, она исчезнет?
-Как только ты сложишь его правильно,- поправил он ее.
-Побелевшие полотна! - догадалась она.
-Да, -ответил он.- Если ты все правильно сделаешь, то полотно побелеет, судьба будет готова и уже не изменится.
-Я сегодня видела несколько побелевших полотен, а остальные? Те, которые не побелели?
-Остальные могут меняться самопроизвольно,- проворчал Мастер, вспомнив, сколько же раз за последнее время ему приходилось восстанавливать судьбы на том уровне, которым он занимался...
***
Что бы ни происходило в огромном мире, какими бы ни были разными люди, каждый из них, просыпаясь утром, непременно устремляет взгляд в окно. Прежде чем на него свалятся заботы, воспоминания дня прошлого, человек должен увидеть наступивший день, чтобы осознать себя его частью. Солнечный ли он, или пасмурный, ветреный, или же тихий, его всенепременно нужно прочувствовать, прежде чем начать проживать.
Генрих проснулся от шума дождя и завывания ветра в каминной трубе и взглянул на наступивший день. За окном шел дождь, его капли стучали по карнизам, по крыше, ветер давил на оконные стекла, веселился в каминной трубе, завывал и ухал, подобно птице.
Это утро он не раз уже видел в своей жизни. Много раз! И если в детстве такая утренняя погода пробуждала желание подольше не вылезать из-под теплого одеяла, временами погружаясь в сладкую дремоту, то с годами Генриху все чаще хотелось, увидев дождь за окном, быстрее встать с кровати и выйти на улицу, чтобы почувствовать теплые капли на лице, вдохнуть свежесть листвы, окропленной дождем... Все повторялось. Такое утро было в каждом году.
-Ни единого шанса, черт побери, ни единого шанса, что когда-то все будет по-другому,- подумал молодой человек, усмехнувшись.
День был серым. Будто кто-то смешал добро и зло, светлое и темное в небесных красках. Генрих был влюблен в серые дни, они казались ему естественными и правдивыми. В такие дни наверняка правды говорилось больше, чем лжи, ведь дождь многое смывает, а значит, серые дни должны любить правдолюбы. Но по своей сути серый день должен устраивать каждого. Кто-то, поняв, что, несмотря на дождь и серость, у него все хорошо, осознает силу своего духа, и это хоть на миг делает его счастливее. Другой же в сером дне обязательно найдет собеседника, с которым сможет погрустить вместе.
Так вот, значит, каким должен быть этот день: день, когда начнется для Генриха новая глава жизни, день, когда солдат, прошедший не одну битву, добровольно сложит оружие, осознав, что бессилен перед духовным противником и, к своему удивлению, сделает это с радостью. День, когда он позволит розовой пелене захватить его всего без остатка.
Генрих не любил шумные балы, он шел на них скрепя сердце и начинал чувствовать себя в своей тарелке только после определенной дозы выпитого спиртного- вот тогда он был галантен и вежлив, улыбчив и весел... Тогда он был таким, каким его хотели видеть там. Но сегодняшний бал должен был быть особенным.
Вечером все еще шел дождь. Судьба усмехнулась и поменяла солнце, теплый ветер и чистую одежду на дождь, сырость и мокрые ботфорты.
Около праздничного дома слышалась музыка, в больших окнах первого этажа были видны танцующие пары. Зрелище было необыкновенно красивым. Мужчины представляли собой саму галантность, женщины дарили улыбки, слуги успевали подносить угощения, музыканты играли музыку гениальных авторов. Все было идеально.
Когда Генрих зашел в дом, он и не догадывался, что его прибытия ждут двое: ОНА- со страхом, и ОН- с нетерпением.
-Почему так поздно? - Лувиньи сразу же заметил друга.
- Не было желания ехать сюда, честное слово. Почему приехал, не знаю... Подумал, что должен. Скорее всего, ненадолго, нет настроения, чтобы развлекаться.
-Как это, ненадолго? Ты же обещал помочь мне справиться с замужеством Элизабет! Я уже многое сделал, - Лувиньи потер ладони,- представил ее троим вероятным женихам, сейчас она с четвертым.
-Где?
-В комнате Марго.
-Марго здесь... Они там только вдвоем?
-А что тут такого?
-Ты пьян? Как можно было оставить молодую девушку один на один с незнакомым для нее мужчиной?!
-Генрих, не злись. Может, ты и прав... Пойдем, я вас познакомлю. Хотя я рассказал много хорошего о тебе, дружище, ну...ты знаешь. Рассказал, что если у меня не хватит духу выдать ее замуж, то у тебя хватит точно,- Лувиньи рассмеялся.
-Благодаря тебе она теперь будет меня бояться.
-Ну и чего в этом такого. Пусть боится.
-Я... не рассказал тебе кое-что. Кое-что, что может помешать выполнить данное тебе обещание. Дай мне немного времени, чтобы поговорить с ней, хорошо? А сам постарайся хоть немного протрезветь.
Чуть погодя, миновав танцующие пары, Генрих поднялся по лестнице и, подходя к знакомой комнате, столкнулся с выходившим из нее кавалером, потирающим щеку, наверняка после пощечины. Проводив его взглядом, он отворил дверь.
И улыбнулся, ясно услышав звук открывающегося замка, которого не было. Воображаемые ключи на воображаемой связке исполнили свою миссию и теперь были повешены на воображаемый гвоздь. Дверь открылась.
***
-Будь готова к тому, что совсем скоро ты будешь работать на новом месте.
У отца с дочерью выдалась совместная свободная минута, и сейчас они общались, прогуливаясь по длинным коридорам.
-В другом месте?
-Да. Я же временно тебя оградил от общей работы. Не хотел, чтобы ты чувствовала себя неуютно среди мастеров. Теперь же, когда ты многое умеешь, пора возвращать полотно на его место. Теперь ты будешь работать уже у него в гостях, - он улыбнулся, - Не бойся, тебе будет полезно понаблюдать за работой других мастеров и поучиться у них.
-А где будешь ты? Ты будешь меня навещать? Я ведь без тебя даже дорогу домой не найду.
- Я всегда буду рядом. У нас с тобой своя волна, забыла?
Внезапно она поняла, для чего нужны заморочки в общении мастеров. Конечно же, в таком огромном пространстве, среди бесконечных коридоров и комнат сложно найти друг друга, а когда ты на одной волне, то все гораздо проще.
-Я хотела бы навестить маму и братьев. Ты сам давно был там?
-В последний раз вместе с тобой. Я думаю, что можно устроить вам встречу. Но не рассказывай никому про то, что ты видишь в судьбе.
-Даже маме?
-Ей будет легче, если она будет знать, что у тебя все хорошо, и только это. Без подробностей. Мастера не выносят свои тайны за пределы мастерских.
Не рассказывать матери о том, что она собирает судьбу, радуется удачам человека-носителя, переживает его неудачи вместе с ним, чувствует, пускай и отдаленную частичку испытываемой им любви...Это же невозможно!
Но ради ласковых маминых рук и улыбки можно и потерпеть.