Сознание Элизабет рисовало страшные картинки будущей жизни... Возникшее желание убежать далеко-далеко отсюда и зарыться в теплое одеяло с головой не пропадало. Поддавшись панике, она уже не понимала, что происходит. Как во сне, она улыбалась новым знакомым, старалась запомнить имена. Как во сне, она не понимала, почему все так веселятся? Как можно веселиться, когда весь мир рушится вокруг! Да все просто смеются над ней! К горлу подступил комок, и стало трудно дышать. В глазах потемнело, и девушка прислонилась спиной к стене, желая ощутить ее холод, задержаться в реальности и не упасть прямо посреди веселья.
Но услышала знакомый голос за спиной:
- Сердце мое, вы в порядке?
Вот кто ей нужен сейчас! Черные волосы, зеленые глаза и насмешка в голосе...
- Что с вами? Вы плакали?
До того, как он спросил: нет. Сейчас же очень захотелось. Элизабет смутилась, поняв, как нелепо смотрятся ее слезы среди всеобщего веселья.
- Что с вами? - Генрих не на шутку взволновался и, получив в ответ только мотание головой и сжатые губы, предложил: Вы побледнели. Выйдите на балкон.
Элизабет сразу ухватилась за это предложение, как за спасительную ниточку, и быстро удалилась. Генрих огляделся по сторонам и тоже незаметно вышел, затворил двери.
Поскольку двери были прозрачны, и молодая пара прекрасно просматривалась из зала, Генрих отвел Элизабет в ту часть балкона, которая находилась за шторой. Здесь, ни для кого не замеченные, они могли спокойно поговорить какое-то время.
- Говорите. Что случилось?
- Вы должны помочь мне! Помогите, умоляю!
- Я не смогу, если вы не объясните мне причину вашего полуобморока.
- Человек, который должен найти мне мужа- Генрих де Бурье- убийца! - она закрыла лицо ладонями,- О, Боже! Я представляю, какое чудовище он мне отыщет. Наверняка такого же, как он сам!
Генрих вздохнул:
- Ну все, хватит. Надо все расставлять по своим местам. Я вам много чего не рассказал, Элизабет. Не сказал самого главного. Я виноват перед вами.
- Я не понимаю,- она смотрела на него, вытирая проступавшие сейчас слезы рукой в перчатке.
- Я...Боже, какой я негодяй...,-Генрих взлохматил волосы на макушке и усмехнулся,- Элизабет, прежде чем я вам скажу кое-что, и вы, вероятно, дадите мне пару пощечин, хочу сказать, что вы - самое главное и самое лучшее, что со мной приключалось когда-либо.
- Вы..., -голос дрогнул,- Как ваше имя?! - она отступила пару шагов назад, постепенно осознавая происходящее.
- Вы уже поняли, хотя в данный момент я бы предпочел, чтобы это было не так. Пожалуйста, не уходите. Выслушайте меня.
- Какая я дурочка, - она улыбнулась,- на каких друзей я рассчитывала здесь? В этом злом, чужом, ненавистном мне городе! У нас же с ним одна на двоих ненависть! Почему-то я была уверена, что невидимые силы, которые порой меня вытаскивали буквально из могилы, снова это сделают! Я думала, что вы посланы мне за этим. Оказывается, здесь я одна, только я, один на один со всеми... А я не хочу!
Слезы стали душить ее, Генрих сделал попытку успокоить собеседницу, и через мгновение маленькие хрупкие кулачки стучали в его грудь с такой страстью, что горе Элизабет стало с каждым ударом все заметней для него и ощутимей.
- Ненавижу э...тот...го...род! Вас ненавижу, ненавижу за вашу ложь! - она набивала ему пощечины, Генрих пожалел ее руки и легко перехватил сначала одну руку, потом другую. - Я хочу умереть! -Вдруг она затихла и посмотрела на него совсем странно. - Вы...вы же убивали людей, мне Марго рассказывала... Я хочу, чтобы вы меня убили.
- Успокойтесь, - он улыбнулся, - я не буду вас убивать.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
- Я не убийца, Элли.
- Вы обманываете снова! Я многое теперь про вас знаю.
- Например?
- Вы бабник, неспособный ни на какие высокие чувства, вами правят только низменные инстинкты! Вы лжец, и наконец, вы - убийца, сколько человек вы убили на дуэлях?!
В наступившей тишине две пары глаз изучали друг друга. Одни были полны праведного гнева, другие- удивления и смысла.
- Ни одного. Это правда. Ранил, но не убил. Не хочу сказать, что я никогда никого не убивал...
Эльза испуганно вскрикнула.
- Почему вы меня убить не хотите? - был ее следующий вопрос.
Он всеми силами старался сдержать улыбку, и у него получилось.
- Вы действительно хотите умереть?
- Да!
- Ну что ж. У меня есть один вариант.
- Как вы меня убьете?
Ему было смешно. Да известно ли ей что-нибудь о смерти? Хотя бы толику, частичку того, что известно ему? Известно ли ей, что жажда жизни просыпается только с осознанием ее потери? Конечно, нет. Он мог бы сейчас разыграть перед ней спектакль с отравлением, добавив вместо яда в бокал с крепким алкоголем, например, анисовых капель. Если нагнать страха, то слабость и головокружение, возникающие при сильном алкогольном опьянении, легко бы могли сойти за симптомы отравления ядом. Вскоре она бы осознала приближающуюся "смерть" - и тогда он дал ей "противоядие" - чашку кофе или крепкого чая... И вот тогда Элизабет перестала бы говорить глупости, и даже мысли не возникло бы у нее по поводу смерти.
- О! Я думаю, что яд подойдет вам больше, обожаю травить женщин ядом. Они так прекрасны в смертельной агонии... -глядя в ее испуганные глаза, он рассмеялся от души. - Я не буду никого убивать, Элли, что за глупые просьбы. Я не убийца, не знаю, что рассказала вам Марго...
Она отвернулась, намереваясь уйти, но он задержал ее.
- Элли, я прошу вас, выслушайте меня.
- Я не собираюсь вас слушать. Вы снова обманете. Марго рассказала, какой вы лгун. И не смотрите на меня такими честными глазами! Я вам больше не поверю.
- Я не хотел вас обманывать! Поймите меня, я хотел все честно рассказать вам, но вы не дали мне шанса. Вы практически с порога спросили меня - не убил ли я де Бурье? Надо ли говорить о том, что я был чрезвычайно удивлен! Вы - непорочное создание, с глазами цвета неба, и вдруг- "А не перерезали ли вы ему глотку за то, что он меня обидел?" - последние слова Генрих сказал тоненьким женским голосом, чем рассмешил собеседницу и звонкий смех раздался в летнем воздухе.
Обстановка была разряжена.
- У нас с Марго всегда были сложные отношения, но я не знал, что она считает меня убийцей, -он подумал и улыбнулся своим мыслям,- хотя, наверное она сделала такой вывод, узнав, чем я увлекаюсь, -он забросил для Элизабет приманку- возможность полюбопытствовать- точно зная, что она попадется.
Она попалась.
- Чем вы увлекаетесь?
- Пудрю мозги красивым барышням в основном... у меня огромная коллекция оружия и ...ядов.
- Ядов?!
- Да. А что вас так удивляет? Еще совсем недавно, несколько десятков лет назад яды были очень популярны. А в наше время за мою коллекцию меня могли бы четвертовать, либо вздернуть на дыбе. - он многозначительно посмотрел на нее,- так что теперь вы знаете мою тайну и сможете легко от меня избавиться, когда я вам надоем.
- Когда-нибудь непременно. Так значит, вы не убийца. Хорошо. Но вы все равно лгун и бабник. Разве вы сможете найти для меня достойного мужа?
Зеленые глаза всматривались в ее небесную голубизну уже практически беспрерывно.
- Не то, чтобы я никогда никого не убивал. Я солдат, Элли, я состою в национальной гвардии, играю не последнюю роль... вернее, главная моя роль уже сыграна. Я надеюсь.
- Значит, она была права, вы женщинами только пользуетесь.
- Очень сложно участвовать в свержении власти, и не убить никого. Хотя бы тех, кто хочет убить тебя самого. -Генрих гнул свою линию разговора, словно не замечая ее провокаций. - И да, я делал это с удовольствием!
- Я совсем про другое спрашиваю...
- Есть что-то чертовски привлекательное в этом- убить врага. В этот момент ты находишься во власти азарта...
- Вы смеетесь надо мной?
- Ни капельки. Когда-нибудь я научу вас фехтованию, и у вас появится возможность приставить острие шпаги мне к горлу. Вы почувствуете волнующую жажду сделать непоправимое, а вместе с ней страх того, что поддадитесь и утолите ее. Голос рассудка будет говорить вам, что это неправильно, но ваше другое "я" будет нашептывать слова, прислушиваясь к которым, вы будете удерживать острие у моей шеи еще какое-то время. Такое испытать -дорогого стоит: разрываясь между светлыми и темными чувствами, решать чью-то судьбу.
- Мне даже разговаривать с вами невыносимо!
- Потому что я не отвечаю на вопрос, много ли у меня было романов? Вопрос в другом- почему вас это интересует? Зачем вам это нужно знать? Что на ваш взгляд -много? По мнению Марго, больше одной женщины- уже беда.
- Можно подумать, их было две...
Генрих рассмеялся.
- Элли,- я не хотел бы с вами разговаривать об этом... на трезвую голову. А вдруг, я буду делать вам предложение руки и сердца? Вдруг я не найду никого достойнее себя, но в связи с тем, что дал обещание Лувиньи выдать вас замуж, мне придется самому жениться на вас? "Я старый ловелас, будьте моей женой?"
На щеках Элизабет проступил румянец.
- А что по поводу лжи?
- Когда-нибудь вы поймете, что судить о людях нужно, основываясь лишь на своем личном мнении...
Он на секунду замолчал, а потом воскликнул с внезапным пылом:
- Вы меня еще совсем не знаете, но уже поверили сплетням! Неужели вам неинтересно самой разобраться во мне и ответить на свои вопросы? И почему вы всем подчиняетесь? Марго, Лувиньи... Куда вас тянут, туда вы и идете! Вас хотят выдать замуж, и вы соглашаетесь принимать женихов одна в комнате Марго!
- Как я могу не подчиняться? Сама жизнь разевает на меня пасть и хочет слопать! Заставляет делать то, что я не хочу. Я не хочу выходить замуж, но никого не интересует мое мнение.
- Вообще не хотите?
- Нет!
- Я так и думал. Значит, ваш ненаглядный тоже в пролете!
Элизабет притихла:
- Это даже не обсуждается, я обещала стать его женой. Когда-нибудь...Мы обещали друг другу...
- Забудьте про "когда-нибудь" - это слова трусов и лентяев! Есть либо "да", либо "нет". Никаких "может быть" и "наверное"! И где он сейчас? Где же ваш жених?
- Я знаю, что вы хотите сказать: раз его нет рядом в такой момент, и прочую ерунду...
- Я лишь спросил, где он. -Генрих перебил ее,- Но вы правы, раз его нет рядом сейчас- это может значить только одно- вы ему не нужны. Мне жаль. Тут два варианта: либо он разочаровался в вас, и сейчас нашел себе утешение в объятиях другой, либо ждет, когда вы выйдете замуж, чтобы потом приехать с огромным желанием любить вас. Лучше для него, если он все же нашел себе другую женщину.
"Потому что когда вы будете моей, ему несдобровать. Я буду биться за вас до последнего вздоха и завоюю, рано или поздно". - подумал он про себя.
- Я прошу вас, не выдавайте меня замуж! Чартер- он любит меня!
Он усмехнулся:
- У нас с вами получается разговор ни о чем. Пора его заканчивать, не находите? Вернемся к гостям и немного потанцуем. Будет время, чтобы обдумать все, немного успокоиться и поговорить уже спокойно...
...Генрих за весь вечер подошел к ней еще один раз. И его появление было спасительным для нее.
Один из недавних партнеров по танцам стал надоедать бесчисленными комплиментами и излишним вниманием к ее руке, которую осыпал поцелуями. Пытаясь вспомнить язык веера, которому ее обучали когда-то, Элизабет боролась с желанием отбросить его в сторону и как следует, ударить преследовавшего по лицу.
Когда подошел Генрих, она с ужасом смотрела на надоевшего до чертиков молодого человека, который склонился перед ней в поклоне, приглашая на очередной танец.
-Я прошу меня извинить, но этот танец уже был обещан мне, не правда ли? - словно бесенята плясали в его смеющихся глазах.
Через миг они уже вальсировали посреди зала.
- Как вы догадались, что мне нужна помощь?
- Ну, во-первых, в ваших глазах я прочел испуг загнанного зверя.
- А во-вторых?
- Во- вторых, я, в отличие от него, понимаю язык веера. И вы так живописно посылали его к черту! - он рассмеялся.
- Знака "убирайтесь к черту" в языке веера нет.
- Благодаря вам, теперь есть.
- Да какая разница, де Бурье, все равно ведь не подействовало,- она не могла сдержать улыбку. - Что бы вы делали, если бы я согласилась бежать с вами из города, ведь вы никуда не собирались уезжать на самом-то деле.
- Я был бы счастлив.
- И куда бы вы меня увезли?
- На свете много красивых мест...А если бы вы не узнали мое имя, то согласились бы на это?
- Хотите убедиться в том, что очаровали меня? ,- она звонко рассмеялась,- нет, де Бурье, я оставлю этот вопрос без ответа.
- Это значит, что вы ответили "да".
- Это не значит ничего ...
***
- Ты пришел снова? - Хранитель приветствовал Мастера на пороге своего дома.
- Да. Но ты ведь знал, что я приду. Рано или поздно, этот разговор должен был состояться.
- Ты прав. Сможешь на этот раз быть спокойным?
- Да. - Мастер взялся одной рукой за кулон, хоть это и потребовало от него больших усилий.
Сейчас ему трудно было решиться использовать силу синего кулона, ведь разговор должен был пойти о существовании его дочери, и убивать в себе чувства безразличием казалось просто кощунственным- это было подобно тому, как если бы он повернулся к Энж спиной в тот момент, когда она просила о помощи. Но по-другому Хранитель бы не заговорил.
- Почему моя дочь?
- Ты не с того начал. Позволь мне рассказать тебе все самому.
Мастер кивнул головой в знак согласия.
Хранитель вздохнул и начал свой рассказ:
- Твоя дочь разбила человеческую судьбу Мастера, ты правильно все понял. Не важно сейчас- в наказание за что она была ему дана, но здесь, среди нас- он был носителем Любви, как и твоя дочь. Поэтому и наказание для него- любовь. Любовь должна была быть ему наказанием! Я знаю, что Мастера делятся друг с другом предположениями по поводу того, чем будет наказан каждый из них, если вдруг нарушит здешние устои. Я часто слышу ваши разговоры, и хочу сказать, что некоторые из вас -правы, потому что однажды мозг этих Мастеров был осенен правильной мыслью, но скорость этой мысли была больше даже, чем скорость мысли Мастера. Поэтому они не знают, откуда у них информация, но знают, что их предположения верны. Да, у высших существ мысль быстрее, чем у Мастеров. А у существ, которые выше, чем высшие существа- она еще быстрее. Несмотря на то, что ты не должен все это знать, я объясню тебе, потому что ты способен понять и не поведать никому...Как ты думаешь, для чего вы носите на шее кусочки чувств?
Видя удивление Мастера, Хранитель улыбнулся:
- Да, да! Это всего лишь кусочки чувств, такие же, как и те, из которых вы собираете судьбы людей. Только ограненные. Ты знаешь, что безразличие помогает тебе забыться, но, пожалуй, это единственное чувство, которое помогает своему Мастеру. В этом твое счастье и в этом же твое проклятие - ведь общаясь с любимыми людьми- с семьей, ты его не снимаешь, не позволяешь себе остаться без талисмана, значит, с ними ты тоже наполовину безразличен! Я не виню тебя в этом - ведь очень сложно снять кулон и почувствовать весь шквал светлых чувств сразу. Но еще сложнее будет надеть его снова. Твое личное наказание, как Мастера-носителя "безразличия", в случае нарушения законов- человеческая жизнь, где безразличия не будет. Синие кусочки, конечно, будут, как и у всех судеб, но ты не будешь их проживать в силу данного тебе характера. Ты наверняка наблюдал таких людей- словно ненормальные, они торопятся любить, верить, надеются на хорошее, ненавидят врагов, завидуют другим людям...Но они никогда не бывают безразличны! Твое наказание в этом.
Хранитель на минуту задумался и продолжил:
- С теплыми оттенками действует закон "НЕ", я так его называю...Ведь нельзя наказать любовью- можно наказать "нелюбовью", любовью безответной, как ее называют люди. Нельзя наказать "надеждой", можно наказать "ненадеждой", то есть безнадежностью. Нельзя наказать "радостью", но можно грустью... Но что касается чувств зависти, ненависти и других темных оттенков, кроме синего,- тут этот закон не действует, ибо они уже сами по себе- наказание. С твоим безразличием немного по-другому, именно потому, что оно- никакое- просто тишина, никаких чувств, полное их отсутствие. И, соответственно, наказание- отсутствие спокойствия.
Хранитель снова замолчал, собираясь с мыслями.
- Теперь по поводу всего происшедшего...Как я уже сказал, Мастер должен был страдать от любви. Но судьба его сложилась так, что он не страдал. Видимо, чувствуя свое грядущее наказание, он избегал любовь. Моя книга злилась, сводила меня с ума, словно бельмом в ней маячила красная ошибка...Она требовала, чтобы я ее исправил. А когда я задал вопрос: как это сделать,- она показала мне возможный путь решения. Полотно должно было быть разбито. Но как? Судьбы не настолько хрупки, чтобы их можно было разбить. Мастера об этом знают мало, ибо никогда не пробовали делать это под страхом наказания. И я открою тебе еще одну тайну: разбить ее можно только вещью, перенесенной сюда из жизни человека.
- О! - Мастер воскликнул, - эта игрушка! Значит, я сам того не желая, подсказал решение, и оно было против моей дочери?
- Сейчас сложно сказать, что было первоначально- твое желание порадовать дочь игрушкой или желание моей книги разбить судьбу человеческим предметом...Кто и кому диктовал правила? Это книга воспользовалась тем, что ты подарил дочери такой подарок, или ты подарил его специально, не подозревая, зачем? Мы знаем только то, что книга сказала мне поставить полотно Мастера именно туда, куда я его и поставил. Где оно потом и было разбито.
- Но ведь я приказал Энж собрать все кусочки полотна, значит, эта любовь уже была в его судьбе! Каков смысл разбивать судьбу и переставлять все местами? Ведь разбилось его будущее, а не прошлое, он его еще не прожил, и не факт, что в итоге прошел бы мимо любви. Я не понимаю! Недавно моя дочь поделилась со мной радостью, рассказала, что ее носитель влюблен, не прошел мимо того любовного осколка, который я ей разрешил поставить в судьбу. Но он был лишь одним из тех, что был собран с пола...
- Его там не было...
- Но как? Как такое могло быть? ...Постой! - Мастер задумался на миг. -Ты...разменял розовые кусочки из его будущей судьбы на...
- Все верно, на один большой! Когда вы удалились с места происшествия, то я выбрал из всех собранных кусочков будущего практически все, несущие любовь. Я разменял их на одно огромное чувство Любви, которое Мастер пропустить просто не смог бы! Мы решили задачу!
- Жестоко...
- Он тоже был жесток.
- Что он натворил?
- Не могу сказать. Не имею права.
- Я знал его?
- Возможно.
- Но если женщина, в которую он влюблен в человеческой жизни, ответит ему взаимностью? Что тогда будет с Энж?
- Не ответит. Она будет любить другого человека. Все время.
- Перестань, мне ли тебе объяснять, что ее полотно может выбросить кусочки старого чувства, если она того захочет.
- Поэтому я поставил заниматься ее полотном одного из Мастеров, чтобы он постоянно следил за происходящим. И за сбором полотна провинившегося Мастера тоже. В какой-то мере я чувствую свою вину за происшедшее, поэтому не мог оставить твою дочь без помощи.
- Я мог бы быть ей лучшей помощью на свете! Почему ты не поручил это мне?
- Ты не мог бы оставаться безучастным. Твой последний приход ко мне подтвердил это. И уровни с миллионами судеб ждут твоих рук.
- Кто он? Кто послан ей в помощь?
- Его полотно рядом, ты его увидишь.
- Последний вопрос. Наказанный Мастер узнал предмет своей любви. Почему? До разговора с тобой я объяснял это тем, что, как всем известно, он будет узнавать кусочки из своего будущего чисто интуитивно. Мощная интуиция, вечное чувство дежавю и прочее, и прочее...
- Да, ты прав, будет. Но причина того, что он узнал свою Любовь, не в этом. А в его прошлом. И я не могу поведать тебе его. Скажу лишь, что он узнал ее по знакам, оставленным специально для него. Увидев их, он не сможет пройти мимо, так как, отправляя Мастера в человеческую жизнь, мы можем забрать у него какие-то способности, но память забрать не в состоянии...Она слишком глубоко в подсознании.
Все, наконец, встало на свои места. Но Мастеру непонятно было только одно: почему именно Энж должна была угодить в эту ловушку вместе с наказанным Мастером? Почему никому из Мастеров-мужчин, не суждено было разрешить проблему, и она легла на хрупкие, совсем детские плечи его дочери?
***
Молодые люди остановились в дверях, где для всех незамеченными могли наблюдать за танцующими парами. Мимо проходили слуги с подносами, полными угощений и бокалов вина. Генрих прихватил пару бокалов, один подал Элизабет и свободной рукой ободряюще похлопал ее по плечу.
- Смотрите.
- На что.
- На Своих будущих женихов. За кого вы собираетесь? Окиньте взглядом всех. Я расскажу вам все, что знаю о каждом. Может быть, помогу с выбором, но это весь свет, за который ваш кузен способен вас выдать. Здесь они все. Неженатые, молодые и не очень.
Эльза смотрела на нарядных мужчин в праздничных костюмах, на танцующих счастливых дам, а перед глазами стоял Чартер.
- Я не могу. Мне все равно. Они все на одно лицо...
- Вам придется выбирать, рано или поздно. Так лучше сейчас, когда я смогу помочь вам советом. Лувиньи выдаст вас за одного из них. Пока есть время, присмотритесь.
- Нет. - она приготовилась уйти, но Генрих задержал ее.
- Тогда я сам. Видите, того долговязого, в синем костюме с весьма симпатичной дамой? Вон там, ближе к окну?
- Да...
- Он беден, как церковная мышь. Буквально вчера я слышал об этом бедствии. Промотал состояние отца. Остался неженатым, со старушкой матерью, практически без ничего. Ему сейчас вы безразличны, он ищет богатую наследницу, чтобы запустить руки в ее деньги. Кто следующий? ...Так, вон там, видите? - Генрих снова показал на очередного кавалера рукой с бокалом шампанского.
Со стороны могло показаться, что де Бурье поднимает бокал в честь знакомого, которого разглядел в толпе танцующих, а на самом деле через шампанское в бокале смотрели две пары глаз, выбирая себе "жертву".
- Бордовый костюм, дама в белом. - На следующей неделе состоится его свадьба. Кстати, я приглашен, но идти не собираюсь. Будет скучно, никакой любви, только голый расчет, а я не понимаю, знаете ли такие браки...-он взглянул на нее искоса.
Элизабет еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Впрочем, от Генриха этот смешок не ускользнул, и он тоже улыбнулся.
- Кто еще? Вон тот малец, стоящий возле балконной двери...Только вышел в свет, и, на мой взгляд к семейной жизни еще не готов. Ну, знаете, для вас точно он не подходит. Любить женщину еще не умеет, защитить тоже не сможет. Вам нужен мужчина, а не мальчик. - шепнул он ей на ухо неожиданно для нее последние слова, она почувствовала его дыхание возле мочки уха, вздрогнула и не сразу нашлась что сказать в ответ на это действие.
- Вы как старая сплетница! Доставляет удовольствие обмывать кости?
- Я это делаю исключительно ради вашего блага. - возразил он ей, -Вон тот, -он знаком указал на следующего, -как он вам?
Элизабет нехотя улыбнулась:
-Вы специально, да? Сколько ему лет? Да он мне в отцы годится! Вы специально показываете мне самых убогих, чтобы на их фоне самому выглядеть успешным.
Генрих пожал плечами:
- Укажите на кого -то другого.
- Мне никто не нравится. Я никого не хочу видеть в качестве мужа.
- Вот и я о том же пытаюсь вам сказать...А тем временем моя рука минут пять лежит на вашем плече, и вы не возражаете.
Элизабет скинула его руку со своего плеча и гневно посмотрела на него. Он не улыбался, но глаза смеялись.
- Вы...-она не смогла сдержать улыбку,- невыносимы.
- Но вы мне доверяете, несмотря ни на что. Я же ваш добрый ангел, забыли?
- Я ошибалась.
- Неправда. Нет ни одного человека на свете, преданного вам больше, чем я...Снимите вы уже перчатки, вам же они не нравятся! - воскликнул он внезапно. - теребите весь вечер запястье, словно оно слишком тугое.
- Я просто не привыкла их носить, - зарделась она.
- Конечно! Признайтесь уже себе, что они с самого начала вам не нравились. Снимите их, и вы станете немного счастливее!
Она медлила.
- Я сам сейчас стяну их с вас. И это может не остаться незамеченным для окружающих. Вам будет стыдно.
Она, наконец, послушалась, и он улыбнулся, поднес ее руку к губам:
- С освобождением!
В следующий миг перед глазами Генриха всплыла белая пелена от того, что он увидел. А именно: на тыльной стороне ее ладони, между большим и указательным пальцем темнело родимое пятно. Снова жестокое чувство дежавю завладело его сознанием...
***
Он стоял за ее спиной и она это почувствовала, поняла, что есть еще одна пара глаз, наблюдающих вместе с ней за ее носителем. Энж очнулась, и поняла, что не ошиблась.
- Родимое пятно! - удивленно произнес Себастиан, - Ужастик, ты знаешь, что это такое?
За все время их знакомства он впервые подошел к ней, до этого они общались лишь мысленно, иногда обмениваясь взглядами.
- Ты напугал меня.
- А ты меня удивила. Но об этом позже. Родимые пятна на человеческом теле... Что это? - повторился он.
- Я не знаю.
- Это метка. Так Мастера помечают носителей, чтобы потом легче было найти своих "любимчиков".
- Как это? Найти среди полотен?
- И не только.
- Где тогда еще?
- Ну...много где, в книге у Хранителя, например, в человеческой жизни...
Внезапно третий собеседник обозначил свое присутствие в их разговоре.
- Себастиан, сейчас не время.
- Я случайно произнес твое имя, я не звал тебя, так что оставь нас.
- А ты перестань пудрить девчонке мозг!
- Хорошо...,- Себастиан подождал немного и продолжил, как ни в чем ни бывало,- Все, он ушел. Такие пятна для людей означают лишь принадлежность к какому-то семейству, но люди не догадываются, откуда они на самом деле появились на их теле. Когда Мастер переходит в человеческую жизнь, ему по ним проще найти нужных людей и сыграть в их судьбах роль, которую он должен сыграть.
Взглянув на собеседницу, Себиастиан замолчал, ибо увидел ее крайнее удивление.
- О! Я, похоже, сказал тебе лишнего...
- Мастера переходят в человеческую жизнь?!
- Иногда...
- Мастера могут переходить в человеческую жизнь?!
- Ну, все...Ужастик, не кричи так, а то на крик придет...- он замолчал, обдумывая, как назвать Хранителя не по имени, чтобы тот не услышал,- тот самый с книжкой. И наше общение прекратиться.
Энж не хотела, чтобы их разговор заканчивался именно сейчас и замолчала. Но в глазах ее по-прежнему читался вопрос.
- Да, могут. По разным причинам. Либо в наказание, либо во спасение, либо чтобы научить людей нужным на тот момент знаниям- причин много, но сейчас мы с тобой говорим о родимых пятнах- знаках. У той женщины из судьбы твоего носителя есть родимое пятно на руке, и это значит, что ее, либо ее старших родственников когда-то помечали Мастера. Интересно! В первый раз вижу, но многое слышал об этом...- он рассмеялся,- но тут Мастера намудрили. Были случаи, когда родимое пятно оказывалось на таких частях тела человека, что не каждый Мастер в человеческой своей жизни мог по нему найти нужного человека, ведь не каждому же из них он будет заглядывать под одежду. Известно много комичных случаев, когда Мастера всего лишь ищущего родимое пятно и желающего исполнить свое предназначение, принимали за преступника и жестоко наказывали, - он рассмеялся снова.
- И что тут смешного? Как можно смеяться над этим?
- Ты просто не видела, иначе бы смеялась вместе со мной. Представь, Мастер, считающий себя выше человеческой расы, отправляется в человеческую жизнь, чтобы исполнить что-то важное, но его там убивают, не поняв. Он тогда снова появляется здесь, злой, запыхавшийся, ничего не исполнивший, все его планы провалились благодаря созданиям, которых он считал низшим сортом. ...Слушай,- в его глазах появился мальчишеский задор. - Мне недавно рассказали смешную вещь...Очень скоро люди будут сокращать слова и даже выражения до букв! Это глупо и смешно! Давай попробуем! Пусть человеческая жизнь будет "ЧЖ", человеческая раса- "ЧР"...
- Снова не понимаю, чего в этом смешного? Ну, допустим...
- Ну и зануда же ты, ужастик! А смешное в этом то, что эти буквы могу означать что угодно, человеческой фантазии нет предела. Очень многие из людей потом будут задумываться над значением букв. У меня руки чешутся, когда подумаю, что ...тот самый с книжкой скоро останется с носом, когда будет прослушивать наши разговоры! А мы с тобой будем словно общаться, словами ...ЧР, таким образом, утрем ему нос туповатой выдумкой людей.
- И что может значить ЧР здесь, кроме "человеческой расы"? Он же догадается сразу, вариантов немного.
- Да что угодно! "Черная...рысь", "Чересчур", "Человеческий ребенок", -Себастиан сыпал выражениями: "Час расплаты", "Член расы", "Черная рыба", "Черный рис"...Ну, вот. Я понял, что голоден.
Энж рассмеялась. А он схватил ее за руку и потащил к двери, крича при этом:
- Мы голодны! Пусть все полотна подождут, все Мастера отдохнут от нас, пока мы утоляем голод!
Они бежали по коридору, голодные, счастливые, веселые и не заметили, как кто-то на их волне общения тяжело вздохнул. Это был Хранитель, слышащий их разговор практически с самого начала и не понимающий, почему этим детям суждено было осуществить наказание.
***
Генрих буквально взлетел по лестнице на второй этаж довольно старого дома, тихо отворил дверь комнаты и зашел в ее полумрак. В комнате была зажжена всего одна горящая свеча, и поэтому невозможно было сразу разглядеть человека, стоящего у окна.
- Добрый вечер,- в ночной тишине комнаты раздался красивый баритон де Бурье.
Незнакомец оглянулся, и Генрих теперь смог лучше его рассмотреть. Шатен, цвет глаз не разобрать в царящей темноте, равно как и не увидеть их выражения. Телосложением не мощнее его самого. Но лет на десять моложе.
- Вы Лувиньи де Граммон?
Генриха рассмешило то, что второй раз за вечер его принимают за другого.
- Нет, к сожалению.
- Тогда кто вы и что вы тут делаете?
- Я так понимаю, вы -Чартер?
- Да, но кто вы? Почему он не приехал сам?
- Приятно познакомиться, я наслышан о вас. - Генрих не ответил на поставленный вопрос.
- Почему вы здесь вместо него?
- Потому что я привык сам решать свои проблемы. А вы теперь моя проблема... В этом доме есть еще свечи? - впрочем, вскоре он сам увидел не горящие свечи в канделябрах, стоящих неподалеку, и, дав Чартеру возможность хорошенько изучить себя в наступившей тишине, зажег пару из них.
- Ну вот, так лучше. Давайте знакомиться, мое имя Генрих де Бурье, я собираюсь взять в жены его новоявленную кузину.
Реакция Чартера была молниеносной: маленькое лезвие сверкнуло в воздухе, но победила опытность, и оружие сразу же упало на пол.
- Я пришел поговорить с вами.
- Нам не о чем разговаривать, я хочу видеть Эльзу! - молодой человек был явно раздосадован поражением в секундном поединке и, поскольку явно раздумывал над тем, как поднять нож с пола, то Генрих решил поднять его сам, а, когда поднял, то швырнул вверх. Маленькое лезвие застряло в деревянной перекладине потолка почти по рукоять. Теперь ничего не могло помешать разговору.
- На данный момент это невозможно.
- Где она?
- Она была здесь, - сказал Генрих, - она ждала вас три дня. Знаете, что может произойти с человеком за три дня тщетного ожидания? Он может полюбить кого-то, может разлюбить того, кого любил ранее...Может перестать существовать, а может понять многое и осознать, может умереть и переродиться, перестать надеяться...Всего лишь три дня! На третий день женские слезы могут высохнуть, они ведь не неиссякаемый источник. Слезы вымоют боль, как заразу и душа успокоится. Вы заставили Элизабет пройти через все это, а теперь явились сюда с глупыми требованиями! Знаете, почему я приехал сюда, вместо Лувиньи? Мне интересно было посмотреть на вас. Она многое о вас рассказывала, мне стало любопытно поговорить с вами. Ей вы голову замудрили, но мне не получиться. Я в принципе ожидал, что она не видит очевидного, я не ошибся. Вы ее не заслуживаете! Если хоть на минуту поменять вас местами, то она, будь на вашем месте, не стояла бы здесь трусливо, поджидая виновного с оружием в руках.
- Я хочу видеть ее, - произнес Чартер упрямо.
- Вы глупы? Уведомляя меня о том, что хотите видеть ее, вы ничего не добьетесь. Хоть повторяйте до бесконечности. Я тоже хочу ее видеть, - Генрих рассмеялся, - Хоть и разговаривал с ней только час назад. Я влюблен в нее и тоже хочу ее видеть! Что вы собирались сказать Лувиньи? Что хотите ее видеть?
Молчание повисло в воздухе.
- Где вы были три дня? Время езды до города составляет несколько часов.
- Я не собираюсь вам об этом докладывать.
- Вы опоздали. И изменить уже не в силах что-либо.
- Я могу вызвать вас на дуэль.
- Мне жаль будет вас убивать...Ведь ваше оружие,- он бросил взгляд на потолок,- недоступно.
- Ну что ж, назначайте место и время сами!
- Остыньте. Я не собираюсь ничего вам назначать. И убивать вас тоже не собираюсь, как и не горю желанием быть убитым, хотя это маловероятно. Предлагаю поговорить по-мужски.
- Я хочу убить вас, и мне этого достаточно. Не хотите назначать дату и время, так я сам назначу.
- Не смейте!
- Завтра!
- Не смейте!
- Утро! Десять утра!
- Такая рань! О, Боже, остановитесь! - Генрих закатил глаза.
Чартер на миг задумался, видимо, перебирая в голове список подходящих мест для дуэли, и выкрикнул последнее: