Я не любила Вошку. Не любила за то, что она вечно лезла не в свои дела, любила быть в курсе всех событий, мамаша заботливая выискалась. Кроме того, она была страшно сентиментальной, хранила в своей памяти первый день полувторой годовщины, рыбные котлетки, мишек-зайчиков, а помнишь? Как только она произносила эти слова, меня начинало мутить, и хотелось сказать гадость, что-то вроде: "Ну кому это интересно, а?!" Вы спросите, почему я с ней общаюсь, если раздражаюсь при одном ее симпатичненьком виде? Чтобы самой вдруг, в один прекрасный день не обнаружить соплей при виде тряпочки, которой в ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ, КОГДА Я ПЕРВЫЙ РАЗ ПРИГОТОВИЛА СУП, я вытерла мокрые руки! Суп, кстати, не получился, вернее, вышел прегадкий, брр-р.
Вошка была очень требовательной к людям. До знакомства с ней я думала, что это хорошо, но позже поняла свою ошибку. Если ты ее друг, она имеет полное право требовать немедленно ехать к ней за тридевять земель и срочно помочь, иначе все пойдет прахом. Если же ты начинаешь изворачиваться, Вошка (классический метод), принимается ныть или обвинять в бессовестности, безразличности и "Я тебя ещё когда просила?"
Я с ней старалась почти не разговаривать, открывала рот только в случае неоходимости, только потихоньку, исподлобья, наблюдала и запоминала, чего делать не нужно. Она приняла все мои взгляды (надо сказать, протерпев довольно долго, я бы уже не выдержала) за недовольство и враждебное отношение, смешно даже. И захотела объясниться, чтоб я ей разжевала, как это так, я не люблю такую милую, всем добра желающую простушку?
Вот я пришла к ней как-то раз и говорю: "Слышишь, Вошка, ты ведь чувствительная, ну я не буду тебя совсем расстраивать, говорить об отвратительных вещах вроде твоей глупости и капризности, ребеночек ты наш, просто противна ты мне. Извини, что мучаю тебя своим присутствием, но должна же я поддерживать тонус, а то негативных эмоций ни от чего больше не получаю, счастье не может продолжаться двадцать четыре часа в сутки, ведь так?" Она ни с того, ни с сего побледнела, кулачки сжала, кричать стала, чтоб больше я не появлялась в поле зрения и всё такое. Видимо, по лицу у меня проползла идиотская ухмылка, так, секунд на двадцать, не больше, но Вошка на меня как наскочит, стала махать ручонками, лягаться, даже слюной ядовитой брызнула. А я тоже не промах: схватила её за волосы, стала трясти и приговаривать, может вытрясу из тебя слащавость, дурочка! Не знаю, как долго это продолжалось, пока мне не надоело. Я её выпустила, обмякшую, положила на диван, набежали родственники, ой, что же ты наделала, Вошечка, душечка, очнись, смотрите, глаза открыла, дышит! Я постояла минуту, повернулась и ушла, хорошо, никто внимания не обратил. Вышла из дома, тепло, весна, а в руке - клок Вошкиных волос. Я бережно завернула его в пробитый талончик, который в кармане валялся и понесла к себе, сохраню в полиэтиленовом кульке, а может, мешочек сошью или под стекло положу, обязательно на видном месте, друзья станут спрашивать, что за сентиментальность с твоей стороны хранить такие глупости. А я промолчу, знаю ведь, несколько волосин с Вошкиной головы стоят целого вагона открыток, плюшевых игрушек и засушенных цветков, не говоря уже про "А помнишь?...".