Акулина Никитична,78 лет от роду, всегда исправно занимавшаяся домашним хозяйством, почувствовала себя утром плохо. Враз появилась слабость, перед глазами поплыли темные круги. Громко застучало в слабой груди сердце. Прислонилась к русской печке и тихонько застонала. Слабым голосом позвала мужа. Высокий, сутулый 80-летний старик, покашливая, не спеша показался из-за занавески и, увидев, что супруга еле стоит на ногах, испугано подскочил к ней.
- Ты чего это?
- И не знаю. Как-то всю сразу прихватило.
Взял Степан Данилович, как его уважительно величали односельчане, жену под руки в постель уложил. Ватным одеялом накрыл.
- Вот некстати я. И свинья некормленой осталась. Поди кричит уже?
Прислушался Степан - Да, ты не тревожься. Я сам все сделаю.
Вышел на крыльцо. Подставил седую голову под теплые лучи поднимающегося солнца и призадумался. Еще с вечера со всем управлялась. И тут с самого утра такое несчастье!
Налил в деревянную бадью воды из ведра. Добавил травы свежей, подсыпал ржаной муки, картошки вареной, истолчив ее предварительно. Забелил все это литром скисшегося молока и понес в сарай, где свинья уже нетерпеливо похрюкивала. Поставил нехитрое месиво перед животным и вновь призадумался.
- Просто так не заболеешь. Для этого причина быть должна. Надо бы с Кузьмой посоветоваться!.
Покончив с едой, свинья растянулась на досках, присыпанных соломой. Вышел Степан Данилович на двор. Бадью на завалинку поставил и в избу опять, чтобы на жену еще раз глянуть. Едва открыл дверь, слышит стон слабый. Подошел ближе. Жена бледная лежит и капля пота на лбу блестят.
- Не хорошо мне совсем, Стяпан. Все болит, и спина, и ноги, а живот более всего, проклятущий.
Стоит старик и не знает, что в ответ сказать.
- Может молочка топленного с медом испить хочешь?
- Ой, ничего мне не надо.
- Так я к Кузьме сбегаю? Чай подскажет что дельное?
- Сбегай, Стяпан. Может и поможет чем?
Вышел Степан Данилович на улицу. Забыл в каком направлении идти к своему закадычному другу. Опомнился и вскоре оказался у небольшого домика, окруженного густыми кустами шиповника. Калитку открыл, внутрь двора зашел и сразу Кузьму и увидел, как тот с газетой на лавке сидит. Нога за ногу и очки на носу виднеются старые.
- Степан?- удивился Кузьма,- Какая нелегкая тебя с утра принесла?!
- Беда! - горестно произнес Степан - Акулина моя того и гляди помрет!
Вскочил Кузьма Захарович и друга рядом усадил.
- Ты что такое говоришь!? У вас, селян, одно на уме! Зуб заболел - помираю, поясницу скрутило -помираю! Не так-то легко помереть, если подумать внимательно! - назидательно произнес Кузьма - Позаботилась о нас мать-природа, чтобы не от каждой болячки богу душу отдавать! Знаешь, сколько их в мире существует, которые для здоровья не опасными являются? Отвечу - куда как более, чем к смерти приводящих! -вдаваться в ученые размышления было слабым местом Кузьмы Захаровича, работавшего в давно ушедшие в историю времена фельдшером местной участковой больницы.- И потом ...не всякому настигшую хворь постигнуть позволено в смысле законов ее протекания!
- Худо ей, худо,- гнул свое Степан.
- Помирать,- продолжал напирать Кузьма,- значит забыться вечным сном. А твоя, поди с утра, пока ты еще спал, уже по хозяйству хлопотала!
- До вчерашнего вечера так и было. А сегодня с утра все, говорит, болит. Есть и пить отказалась.
- Ладно, пойдем в дом, раз такое дело!
- Давай ко мне сразу! Нечего время терять!
- Хоть ты, Степан и старый, но дурак! Вот так с пустыми руками и пойду? Ты, это не торопи меня. Коли дело не хитрое, то все обойдется. А, если что худое, то спеши не спеши, а результат все равно один будет!
- Говоришь ты как-то непонятно.
- По-научному выражаюсь.
Зашли два старика в дом. Все было внутри как прежде. Все тот же одиноко стоящий в углу покосившийся стол, да железная кровать с наспех наброшенным на нее постельным бельем и этажеркой рядом с несколькими книгами и стопкой пожелтевших газет. Скромно жил Степан Данилович, а Кузьма Захарович так еще скромнее. Снял Кузьма с этажерки толстую, обернутую в старую газету книгу. Полистал, что-то тихо говоря самому себе. Открыл небольшой на стене висевший шкафчик, заставленный разными склянками. Взял несколько и стал к ним принюхиваться. Вернул все назад.
- Послушай, а железы часом у нее не болят?
- Какие еще железы? - не понял Степан.
Махнул рукой Кузьма Захарович, дескать, что с тобой неучем говорить,- пошли к Акулине. Потом решу, что для нее полезней будет!
***
Вышли на двор и потопали по неровной улице к дому Степана Даниловича. Впереди шагал Степан, припадая на левую ногу, короче с войны оставшуюся. За ним семенил Кузьма, на голову ниже друга. Зажал под мышкой чемоданчик свой закадычный без ручки. Ручка порвалась давно, а приделать новую все никак времени не находил. Так и носил его , на всякий случай, если к кому по какой надобности направлялся, то и дело прижимая сильней, чтобы не выскользнул.
На месте Кузьма первым делом затребовал кипяченой воды. И как не уговаривал его хозяин скорее подойти к Акулине, Кузьма был неумолим. Достал Степан Данилович из печи чугунок с теплой еще с утра водой. Долго полоскал Кузьма огрубевшие, все в порезах и шрамах, руки. Тщательно мыл их хозяйственным мылом и говорил, поглядывая на лежащую Акулину.
- Вот ты думаешь, а зачем я это так все делаю? Вот ты, к примеру, как руки моешь?
- Известно как, из рукомойника! ...
- Грязь сверху смыл и к столу сразу! Так вот, полез я как-то на чердак и нашел газетенку, медицинской оказалась. Читаю - "Профилактика инфекций в домашних условиях". Любопытно мне стало. Дай, думаю, что здесь и к чему? И до чего же наука впереди нас неучей бежит. Оказывается, что многие наши болезни от нашего невнимания к собственной чистоте происходят. Вот ты сверху грязь вроде смыл, а под ногтями остается микробов всяких да бактерий числом невообразимым! И, что главное, они невидимые из-за своей ничтожной малости! А микроб это и есть самая что ни наесть зараза! Вот почему я так руки свои мою, а особенно, когда к больному прихожу!
Покончив с мытьем, Кузьма уставился на Степана Даниловича.
- Что еще?
- Полотенце есть какое?
Вытерев руки, подошел к больной, присел на табуретку. Положил руку ей на лоб. Акулина Никитична приоткрыла глаза
- Ну, как ты, Акулинушка? Занемогла?
- Ох, занемогла, Кузьма. Видно помирать мне время пришло.
- И она про то! Еще танцевать с тобой буду! Ты, вот что мне скажи. Началось-то все как?
- С утра плохо стало.
- Может съела на ночь вчера что прокисшее?
- И не припомню такого.
- А теперь что болит7
- И руки, и ноги. А живот особенно.
- А железы болят?
- О чем-ты не понимаю.
- Это я так, к слову! А вставать-то можешь?
- Вставать-то можешь?
- Нет, Кузьма, не могу. Сил никаких нет.
Стоящий рядом Степан Данилович еле сдерживал себя, чтобы не заплакать, и чтобы жена этого не увидела. Кузьма попросил Акулину открыть пошире рот. Заглянул несколько раз. Сосчитал пульс на запястье. Пощупал живот. Спросил давно ли она по большой нужде ходила. Услышав ответ, насторожился. Еще раз пощупал ее живот.
Встал, позвал Степана на улицу. После домашнего сумрака в глаза ударил яркий солнечный свет. Громко чирикали в кроне раскидистого дуба воробьи. Домашние гуси щипали траву. Лаяли собаки, сообщая друг-другу последние собачьи новости. Два старика сели на лавку, что стояла у самого забора, увитого густым плющем.
- Ну, что? - выдохнул Степан Данилович.
- По всему везти ее в больницу надобно.
- Так все плохо?
- Хорошего пока я ничего не вижу. Смотри сам.- Кузьма начал загибать пальцы.- Не встает, это раз. Говорит, что все болит, это два. И вот самое главное - не ходит на двор! И живот у нее твердый. И слабость отсюда. Это будет три! Выходит застой образовался в организме вследствие нарушения работы его органов.
- Ой, боюсь я, Кузьма .Всю жизнь как ни как вместе. Что делать буду, если что случиться?!
Обнял Кузьма Степана, прижал к себе.
- Не помрет твоя Акулина. Вот что я тебе скажу. А теперь беги к председателю за лошадью и вези свою Акулину в больницу, чтобы врачи во всем разобрались! С Богом!
***
Трясется Акулина Никитична в телеге по ухабистой лесной дороге. Сидит Степан Данилович впереди, прислушивается к каждому звуку, - жива ли еще? Спросит - как ты?
- Ты бы потише ехал. Мочи терпеть нет.
Услышит такое и еще сильнее ударит ленивую колхозную клячу. Чувствует, что самое главное побыстрей до больницы добраться. А за спиной стоны не смолкают. Долго крепился, да не выдержал. С телеги соскочил и рядом пошел.
- Ну, потерпи малость - наклонился к самому ее лицу.- Душу ты мою наизнанку выворачиваешь...
- Хорошо, Стяпан, я потерплю.
Снова сидит, согнувшись Степан Данилович. Снова скрипят и кренятся во все стороны деревянные, оббитые железом колеса. Но голоса сзади не слыхать. Не оглядывается Степан. Думает только скорее бы до места добраться. В руки докторов жену отдать.
Вот миновала телега больничные ворота и въехала во внутренний двор.
- Врачи на месте? - крикнул Степан Данилович человеку в синем халате, тащившим две большие стеклянные банки.
- Да, на месте! А что с больной-то? - спросил синий халат.
- Да вот с утра животом занемогла.
- Тогда в 21 кабинет к Петрову. Он в этом деле большой спец! - синий халат двинул прочь.
Видать тоже врач, подумал Степан. Подъехал к больничному крыльцу, спустил Акулину на руках с телеги. Стали подниматься по ступенькам. Вспомнил, что не привязал лошадь. Возвратился, привязал к молодому тополю, бросил охапку сена и вновь поднялся к жене. Акулина стояла, облокотившись о стену и часто дышала. В больничном коридоре сказал, что он будет ее ждать, а потом обязательно отвезет обратно домой. Акулина Никитична испуганно смотрела по сторонам. Длинный коридор с рядом одинаковых дверей, из которых появлялись люди в белых халатах и быстро куда - то исчезали. Немногочисленные посетители по-особому тихо сидели на деревянных лавках в ожидании вызова на осмотр.
- Вы к кому? - услышал Степан Данилович женский голос. Перед ними стояла молодая женщина в белом халате с папкой под мышкой.
- Нам в 21 комнату сказали.
- Тогда по коридору дальше.
-Ишь, ты! Кругом одни доктора! - вновь подумал Степан и вдруг почувствовал, как на душе у него стало немного спокойнее. Появилось чувство, что все само собой образуется.
Возле 21 кабинета никого не было. Степан Данилович негромко постучал в дверь. Открыл, зашел с женой внутрь.
Сидевший за столом врач у окна приветливо улыбался.- Моя фамилия Петров! И кто здесь больной?
Степан Данилович показал на жену.
Врач Петров встал - А вас, сопровождающий, попрошу выйти пока в коридор!
Заторопился Степан Данилович. Возле двери оглянулся, увидел мертвенно бледное лицо Акулины и быстро вышел. Сел на лавку, подпер голову кулаком, да так и застыл, уставившись в одну точку.
- Степан!? Ни как ты? - очнулся от знакомого мужского голоса. Поднял кверху голову. Стоял перед ним кузнец Василий с соседней деревни, у которого он не раз бывал по разным хозяйским делам - Заболел, что-ли?
- Акулина совсем занемогла. А я еще держусь.
- И я вот тут по надобности. С неделю, как животом маюсь. Съем чего жирного, или соленого, так сразу и болеть начинает!
- А ты не ешь!
- Тогда от другого начинает. В общем, от всего.
- Худо! - подытожил Степан Данилович.
- Худо!- согласился Василий Иванович.
Старые знакомые замолчали. Дверь, ведущая к Петрову все не открывалась. Прошло еще время.
- Что-то долго она не выходит, - произнес Василий Иванович.
- Да уж долго,- сказал Степан Данилович.
- Видно не все так просто,- сказал Василий Иванович.
- Лучше и не говори!- произнес Степан Данилович.
Наконец, дверь распахнулась, и из нее вышел доктор Иванов. Степан Данилович быстро поднялся.
- Больной на несколько дней придется у нас остаться для взятия анализов и обследования.
Не ожидал Степан Данилович такого ответа. Вспомнил, что Кузьма говорил про какие-то "железы".
- А железы ее в порядке?
Усмехнулся врач - Проверим и железы. Хотите на прощание что-то сказать.
Больно резануло Степана произнесенное - "на прощание". Не понравилось ему это слово. Акулина Никитична сидела на краю кушетки.
- Доктор сказал, что тебе нужно обследоваться. Он хочет оставить тебя на пару дней в больнице.
- Боюсь я, Стяпан.
- А чего бояться - то? Посмотри, какой доктор хороший! Возьмет анализы, внутренности твои обследует и сразу домой отпустит! В общем, оставаться тебе надо!
- Хорошо,- тихо произнесла Акулина Никитична. - Пусть будет по-твоему.
Увела Акулину под руки молодая сестричка. Грустно побрел Степан Данилович к лошади. Долго развязывал поводья. Долго садился на телегу. Долго выезжал за ворота. Солнце уже начинало опускаться и со стороны леса потянуло прохладным ветерком
***
И вот едет вновь по ухабистой лесной дороге к своей Акулине Степан Данилович. Разные думы думает. Всю с вою долгую жизнь с ней вспоминает. Чем ближе к больнице подъезжает, тем тревожнее на сердце почему-то становится. Скорее бы уже знать, что и как с ней! К чему готовиться? Не успел оказаться в больничном коридоре, как его уже окликнули.
- Ларин?
- Я буду!
- Вас к заведующей терапевтическим отделением просили зайти.
- Мне бы к жене!- не понял старик.
- Сначала к заведующей!
Вздохнул Степан, да делать нечего. Перед нужной дверью остановился, постучал. В кабинете увидел врача Петрова. Поздоровался. Затем увидел пожилую женщину в белом халате, сидевшую за столом, заваленным разными бумагами и папками, и тоже поздоровался.
- Здравствуйте, Степан Данилович! - приветливо произнесла женщина.- Меня зовут Майя Илларионовна. Присаживайтесь.
Присел Степан Данилович, а заведующая в бумагах своих начала копаться. Видимо нужную ищет. Нашла. Глазами по ней пробежала. Посмотрела на посетителя.
- Буду говорить начистоту, Степан Данилович. Ничего скрывать от вас я не имею права!
Разом закружилось у старика в голове. Сердце застучало да так сильно, что, казалось, все это услышали.
- Умерла? - еле выдавил он из себя это мучительное для него слово.
- Ну, зачем же так сразу! Жива, жива ваша жена!
- Пока жива,- мрачно произнес доктор Петров. Но Степан Данилович этого не услышал. Он был совершенно счастлив от слов этой приятной для него во всех отношениях женщины. Майя Илларионовна укоризненно посмотрела на Петрова. Тот развел руками, дескать вырвалось как-то само, прошу прощения.
- Но.., - заведующая терапевтическим отделением выждала приличествующую моменту паузу.- Проведенное обследование показало, что ваша жена страдает тяжелым заболеванием. Вы когда-нибудь слышали слово "рак"?
- Это такое существо с клешнями, что в воде живет, - ответил Степан, радуясь, что услышал такой легкий вопрос.
- К сожалению, уважаемый Степан Данилович, и внутри людей тоже.
- Поэтому ваша жена обречена на смерть! - вновь мрачно вставил врач Петров.
Услышал это старик и сразу обмяк на стуле.
- Да, что это с тобой сегодня, Петров?! - крикнула Майя Илларионовна.
Доктор моментально выскочил за дверь.
- Степан Данилович? - заведующая поднесла к его носу склянку с нашатырным спиртом.
Резкий запах нашатыря быстро привел старика в чувство.
- Обречена...- Степан Данилович посмотрел на заведующую, - И нельзя ничего сделать?
- К сожалению медицина пока бессильна. Однако, уже имеются успехи в распознавании ранних стадий рака, что позволяет в некоторых случаях продлить жизнь больным на несколько лет...
Степан Данилович этого уже не слышал. Он был погружен в свои далекие воспоминания, когда они, молодые и здоровые наслаждались подаренным им счастьем найти друг друга.
Степан Данилович решительно встал - Я хочу забрать свою жену! И если суждено ей помереть, то пусть помирает дома!
- Дорогой Степан Данилович! Вы приняли правильное решение! Кстати, вы на чем приехали?
- На телеге.
- О лошади мы позаботимся, А вам и вашей жене предоставим наш больничный транспорт!
Подобная щедрость была не в правилах заведующей терапевтическим отделением. Но, теперь она не могла поступить иначе. Уж больно растрогал ее сердце этот простой селянский мужик, так искренне страдавший и не скрывающий этого. В коридоре его поджидал доктор Петров. Он взял Степана Даниловича за локоть.
- Что поделаешь, что поделаешь! Примите мои соболезнования.
Но не слышал старик, что говорил ему этот доктор. А так бы, наверно, что-нибудь ему да ответил.
На улице его уже стоял санитарный "Уазик" с Акулиной Петровной внутри.
***
Машина тронулась и вскоре, и полчаса не прошло, были уже в деревне. Возле дома его поджидали сельчане. И откуда только обо всем узнали. Обступили машину. Каждый хочет первым дверь открыть. Вылез Степан Данилович наружу. Оступился и чуть не упал. Помог жене из машины выбраться и к дому повел. Холодно в избе показалось. А может от того, что страшную тайну в сердце своем держит и никому про это не говорит. Положил Акулину на кровать, а сам в чулан пошел. С утра во рту росинки не было. Достал с полки пару яиц, кувшин молока, хлеба черного, пару огурцов малосоленых и в дом принес. Акулину спрашивает, будет ли и она что есть. Машет она головой в ответ, к стене отворачивается. Съел через силу свою нехитрую еду и застыл на лавке. Лежит Акулина у дальней стенки и только темным силуэтом вырисовывается. Вспоминает Степан слова, сказанные ему в больнице, и сердце его готово разорваться на части. А, если все это правда? Тогда как скоро?- встал Степан Данилович, тяжело прошелся по полу.
- Ты как, Акулина?
- Вроде полегчало как-то,- ответила жена.
Не знает, что и вымолвить Степан Данилович. Чувствует, что пора Кузьме обо всем рассказать.
- Я к Кузьме заскочу. Поговорить надо бы.
И вот он уже на улице и изо всех сил торопиться к своему ученому другу.
С прибытием! Видать дело нехитрое и в самом деле оказалось?- отложил в сторону Кузьма книгу, очки на лоб задвинул да навстречу другу с лавки поднялся .
- Да, нет. Дело у Акулины серьезное оказалось. Ее даже выписали, чтобы дома, значит, помирала.
Изменился лицом от услышанного Кузьма. Потянул Степана за собой в дом.
- Говори все, что знаешь!
Подробно поведал Степан Кузьме все подробности своего последнего разговора с докторами. Ничего не упустил. В подтверждение своих слов медицинское заключение показал, врученное ему заведующей отделением. Долго всматривался Кузьма в написанные строки. Что-то бормотал при этом, то и дело, посматривая на Степана. Наконец отдал бумагу назад.
- Я тебе, Степан, вот что скажу - Я этой медициной сорок лет занимался. Я людей вылечивал потому, что веру в выздоровление им внушал. Знаешь, что значит для больного вовремя сказанное доброе слово!? Сейчас это по-ученому психической терапией, или психотерапией, что короче, называют. И потом, а если они ошиблись со своим диагнозом?! А такое еще как может быть! И вот тебе живой, как говорится, пример! Вызвали меня как-то в одну деревню к женщине ,тоже уже в летах. Приезжаю и узнаю, что ее домой по такой же причине так же отправили помирать. Исследую я, значит, ее, отвары и порошки свои назначаю. Хуже ведь все - равно уже не будет! ежели врачи с диагнозом не поспешили. И через несколько дней узнаю, что вся ее болезнь через одно место и ушла! Так что доктора тоже разные бывают!
И почувствовал Степан Данилович, как маленькая надежда зашевелилась у него в груди, как подумал, а вдруг и в самом деле ошиблись все эти врачи, поторопились со своим заключением.
Кузьма взял из шкафчика небольшую склянку.
- Вот это будешь Акулине давать по 5 капель три раза в день. Пока только это. А теперь! - Кузьма достал из-под стола полулитровую бутылку, наполненную мутноватым содержимым. Разлил в стаканы. - За твою Акулину!
Старики крякнули и дружно выпили.
- Ну, как?
- Крепкая, черт! - Степан Данилович после всего пережитого как-то сразу почувствовал себя опьяневшим.
***
Неспокойно спала в эту ночь Акулина Никитична. Несколько раз вскакивал Степан Данилович испуганно с кровати, разбуженный громкими стонами жены. Включал свет. Склонялся над Акулиной. Разметалась жена. Руки и ноги в разные стороны раскинула.
- Это ты, Стяпан? Спал-бы еще. Чего так беспокоишься?
- Ты что? Жена ты мне, али кто?
- Обуза я тебе теперича, а не жена.
- Погоди еще и поправишься!
- Хорошо-бы. Лучшей жизни дождаться...
- Вот это ты правильно говоришь!- радостно согласился Степан Данилович.- Завтра Кузьма придет. Будет лечить тебя!
Акулина Никитична повернулась к стене. Степан на цыпочках отошел от жены и потушил свет.
Теплое и светлое выдалось утро. Солнце только-только выглянуло из-за верхушек темного елового леса, а роса уже вся сошла, будто и не было. Свою песню прокукарекали голосистые петухи. А вот затрубил на всю деревню и местный пастух, созывая к себе коров и коз на зеленое раздолье заливного луга, раскинувшегося у местной речушки. Со скрипом открываются ворота. Отовсюду раздается мычание и блеяние разномастного стада. И Степан Данилович выгнал свою трехлетнюю буренку. Чуть не проспал. Хорошо, что Акулина вовремя разбудила! Еще раз удивился. Жена, можно сказать, в таком полуживом состоянии находится, а ей, как будто, все ни почем!
- Здравствуйте, Степан Данилович!- это пастух Васька, молодой шустрый парнишка поравнялся с его калиткой - Как Акулина Петровна себя чувствуют?
- Болеет, Вася.
- Пусть поправляется быстрее!- Васька ловким движением поправил сбившуюся на голове выцветшую солдатскую пилотку с сохранившейся звездочкой - Э-гей.., пошли родимые! Долго смотрел вслед Степан Данилович и своего сынка припомнил. Как уехал в город за новой жизнью, так ни слуху и ни духу! Совсем забыл своих стариков-родителей. Вернулся в дом.
- Ну вот, Ваську-пастушка встретил, да и сына нашего ненароком вспомнил. - Степан присел возле жены, взял ее за руку - Скоро и Кузьма заявится. Он мне давеча сказал, что доктора диагнозы всякие плохие поспешно ставят, вместо того, чтобы полезным словом больных поддержать! Все ошибаются, и они тоже ведь могут!
Акулина Никитична слабо улыбнулась. Увидев это, Степан засуетился.
- Что это я все говорю, да говорю! Я сейчас поесть тебе сготовлю, и сам поем! Ты чего хочешь?
- Ничего я не хочу.
- Ты ж с самой больницы ничего в рот не брала! Ну, хоть чего-нибудь!
- Не голодная я.
Испугался Степан Данилович. Не понимает, как это она ничего не хочет? Человек должен хотеть кушать, даже если он и болеет! А вдруг она с голода помрет, а не от болезни своей?!
- Ты должна что-нибудь скушать! Помнишь, как ты меня только тем и спасла, что от себя отбирала, мне все отдавала?
- Так ты ж ранен был тогда. Тебе силы нужны были. Да и молоды мы были.
Отошел Степан Данилович к окну, прислонился в бревенчатой стене. Видит, как Кузьма по тропинке пылит, приближается. И чемоданчик под мышкой свой заветный тащит. Вышел Степан во двор, друга самолично встретить.
-Ну, как она?
-Все так же. Боялся, что помрет ночью ненароком.
Сели оба на лавочку. Достал Кузьма свою папироску.
- Дай и мне, что ли?- попросил Степан.
-Так ты же как сто лет тому бросил.!- Кузьма махнул рукой.- Что говорить! Я понимаю...
Закурили. Высоко стояло голубое небо. Ни тучки, ни облачка какого. Над сараем, стремительно меняя направление, носились ласточки. Все так же озабоченно лаяли собаки. Куры кудахтали промеж собой. Невдалеке проскрипела телега. Покончив с курением, друзья встали.
В доме Степан Данилович сразу поставил на лавку большую миску с кипяченной заранее водой. Рядом положил кусок хозяйственного мыла, мочалку. Повесил на спинку стула полотенце.
- Ты, я вижу, все тонкости понимать начинаешь! - одобрительно произнес Кузьма, опуская руки в воду.- Медицина любит во всем порядок, и имеет великую силу, когда знаешь, что от чего происходит! В каких отношениях здоровье и болезнь находятся! Вот для чего я так мою руки?
- От микробов, как ты говорил давеча.- Чтобы их всех смыть!
- Правильно усвоил, Степан! А вот тебе другое! Полез как-то я на чердак за чем-то. Смотрю, газетенка какая-то под ногами валяется. Поднял. На "Страже здоровья" называется. Читаю и сам себе удивляюсь. До чего же медицина впереди нас неучей бежит! Оказывается, что эти самые микробы иногда даже положительное значение для человека иметь могут!
- Как это?- удивился Степан.
- Вот и я так себе сказал- как это понимать? Начал вникать в суть вопроса и мне много чего открылось. Вот от чего молоко киснет или тесто поднимается? От микробов это творящих! А отчего еда в животе переваривается и в питательные вещества превращается и нам силу, и бодрость из-за этого дает? То же, оказывается, от них! Потому что вся еда без этих микробов в своем первозданном виде из нас тогда выделяться будет! Выходит, что человечеству без этих тварей жить ну, ни как невозможно! Выходит, что полезные микробы от рождения нам самой природой дадены, и благодаря чему мы существовать можем!
Подивился Степан услышанному, полотенце подал. Вытерев досуха руки, обратился Кузьма к Акулине Никитичне с расспросами. Как, мол, здоровье, как спала, ела ль чего? Отвечает Акулина, а Кузьма бородку свою редкую все почесывает, да на Степана поглядывает, чтоб узнать, все ли правильно Акулина отвечает. Утвердительно покачивает головой Степан Данилович. Встал Кузьма Захарович, да и друга на улицу приглашает. Вышли, на скамейку пристроились. Достал Кузьма папироску, закурил. Другу предлагает.
- Что добавить можешь?
- Одно только- ничего есть говорит не хочу.
- Ничего не ест, и говорит, что ничего не хочет? Ладно! Пошли в дом.
Присел Кузьма опять рядом с больной.
Акулина говорит вдруг.- После твоих капель полегчало мне
- А где?
- Да везде, где раньше боль была сильная.
- Ты слышал, Степан! Значит, стало меньше болеть и сзади и спереди - радостно подытожил Кузьма.- Значит, будем лечение продолжать!
Кузьма подошел к своему чемодану, лежащему на столе. Открыл его. На Степана Даниловича глянули разноцветные склянки, баночки, завернутые в оторванные книжные страницы. На дне валялись засохшие листья и пучки трав, белел рассыпанный белый порошок. Кузьма долго перебирал все принесенные бутылочки, подносил их к окну и внимательно рассматривал в дневном свете, что-то бормоча сам себе. Наконец, остановился на коричневого цвета пузырьке, плотно закрытом черной резиновой пробкой. Потянул за нее и в комнату сразу же проник резкий, неприятный запах. Кузьма тут же вернул пробку на место.
- Сильная штука! Вот этим, Акулина, мы и продолжим твое лечение. Не патентованное, но совершенно безотказное средство собственного изобретения! Им, Степан, будешь три раза в день мазать ей поясницу сзади и живот спереди.
Степан Данилович осторожно взял пузырек.
- А оно поможет?
- На живых организмах проверено! Оказывает сильное расслабляющее действие на внутренности живота.
Хотел было Степан Данилович расспросить, на каких организмах именно, но засмущался.
- А вот это, - Кузьма извлек из чемодана склянку, наполненную светло-желтой жидкостью - будешь давать каждый раз перед едой. Помогает жизненную энергию усиливать!
- И долго этим лечить?- спросил Степан Данилович.
- В случае с Акулиной, по моему теперь пониманию, недельки две, а то и менее!
- Ты просто настоящий лекарь! - не без восхищения произнес Степан Данилович.
- Вот, когда Акулина совсем выздоровеет, тогда и хвалить будешь! Ну, я пойду, а то меня там внучка заждалась. Сегодня приехала.
Друзья вышли на улицу. Акулина Никитична живо соскочила с кровати и подошла к окну. Степан и Кузьма стояли друг против друга и о чем-то оживленно толковали. Лицо ее внезапно порозовело и оживилось легкой улыбкой, сделавшей ее сразу помолодевшей.