Из растворённого окна квартиры дома напротив, прямо в вечерний воздух, уже напоённый весенними запахами, лились звуки мелодии полонеза Огинского. Ярко освещённое, незашторенное окно обнажало трогательный образ маленькой девочки, извлекающей чудесные звуки, бегая крохотными пальчиками по клавишам огромного, сверкающего антрацитом, рояля. Над её головой, на рояле, возвышался большущий букет полевых цветов, уютно поместившийся в вазе розового стекла, замечательно гармонировавшей с цветом воздушного платья исполнительницы. Это музыкальное действо смотрелось, как сцена из концертного представления, будто бы через тёмный зал, с возвышения театральной ложи балкона. Здесь отсутствовало подсматривание чьей-то тайны, тайна сама желала взоров и музыкой приглашала погостить у себя, совершенно не зная о том, невзначай, невинно и без причины посылая соблазны восхитительных звуков в створы, оживающих от их прикосновения окон. Неожиданное участие в оживлении давно созданной музыки манило жителей окрестных домов на балконы, выказывало их любопытство к происходящему раздавленными носами, впечатанными в оконные стёкла. Восторженное внимание слушателей стихийно возникшему представлению подчёркивалось сгустившейся темнотою вечера, создавшей неодолимую преграду между сценой и благодарной аудиторией. Величие аккордов знаменитого полонеза создавало ощущение полёта прямо на балконе собственной квартиры - оторванные тьмой от земли, слушатели неслись во Вселенной вслед нарастающим звукам мелодии. Кто-то, возможно, в первый раз услышал эту музыку и вздрогнул, уносясь в её таинственный мир. Он уже никогда не вернётся к себе, каким был прежде, и каждый вечер будет ожидать начала звуков, взволновавших душу и воображение. Будет собирать в памяти их крохи, как скупец злато, для образования радости в своём сердце.