Зайцев Виктор Викторович : другие произведения.

Поневоле-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.18*54  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наш провинциальный современник попадает вместе с домом в середину первого тысячелетия, когда на территории России родоплеменные отношения ещё не привели к созданию государства. Пользуясь близостью Урала, он за четыре года налаживает производство железных и стальных инструментов, огнестрельного оружия и пароходов. Для этого ему приходится подчинить несколько окрестных племён угров и славян. Совершенно случайно он приобретает сразу двух жён, детей, твёрдо намереваясь построить небольшое промышленно развитое государство, способное защититься от нападения любых внешних врагов. Для охраны своего мирка Белов заводит дружину из сорока подростков, вооружённых неизвестным в этом мире огнестрельным оружием. Все эти новшества и диковинные огромные зеркала становятся приманкой для желающих поживиться.
  Случайный многожёнец - 2
  
  Наш провинциальный современник попадает вместе с домом в середину первого тысячелетия, когда на территории России родоплеменные отношения ещё не привели к созданию государства. Пользуясь близостью Урала, он за четыре года налаживает производство железных и стальных инструментов, огнестрельного оружия и пароходов. Для этого ему приходится подчинить несколько окрестных племён угров и славян. Совершенно случайно он приобретает сразу двух жён, детей, твёрдо намереваясь построить небольшое промышленно развитое государство, способное защититься от нападения любых внешних врагов. Для охраны своего мирка Белов заводит дружину из сорока подростков, вооружённых неизвестным в этом мире огнестрельным оружием.
  Все эти новшества и диковинные огромные зеркала становятся приманкой для желающих поживиться.
  
  Глава первая, новые гости.
  
  Известие о приближении к посёлку вооружённых всадников застало Белова в мастерской, где отливались первые стволы для пушек и заготовки для зубчатых колёс. Он твёрдо решил за зиму собрать ещё один токарный и фрезерный станки. Мощность водяного колеса позволяла добавить ещё пару станков, а без фрезеровки пушку с казённым заряжанием не изготовить. После запуска бумажной мастерской, целлюлозы, хоть и некачественной, было в избытке. Для пары пушек нужное количество бездымного пороха изготовить не составляло проблем, на местные племена пушка окажет значительно больший эффект, нежели десяток ружей, независимо от результата стрельбы.
  - Сколько воинов, откуда? - Белов вышел на улицу, рассматривая при ярком декабрьском солнце гонца из Россоха.
  - Дружинники, все на конях, воев тридцать, из Булгара, - повторял мальчишка заученное послание, - старейшина велел передать, что булгарские старейшины гневаются на тебя за самовольный захват двух городов. Дружине велено тебя наказать, а имущество в булгарскую казну взять. Все воины с луками, стрелки изрядные. Если поторопитесь, успеете в леса уйти, только в разные стороны, чтобы по следу не отыскали.
  - Спасибо, - улыбнулся старый сыщик, отпуская парнишку.
  - Общий сбор для всех дружинников и семейных людей через полчаса у моего дома, всех лошадей оседлать, - скомандовал он Ждану, командиру дружины. Сам быстрым шагом направился в дом, умываться и готовиться к встрече незваных гостей.
  Никак не удаётся пожить в своё удовольствие, огорчался Белов, надевая бронежилет, поверх него полушубок, стальной шлём он взял с собой, наденет перед столкновением. С сожалением, снимая карабин со стены, взял полсотни патронов, скоро весь цинк закончится, пора для карабина свои патроны делать, чёрт с ним, со стволом. Лучше раздолбанный ствол при патронах, чем идеальное оружие без патронов. Жёны уже знали о гонце и с тревогой помогали мужу собраться, только трёхлетний Макс весело прыгал вокруг и просил дать ружьё пострелять. Ставни на окнах уже были закрыты, а ружья висели на плечах обеих женщин. Бражинец был уверен, что никто в дом не прорвётся, однако, жалко, стёкла опять придётся менять.
  Возле дома уже собрались все жители посёлка, имеющие право применять огнестрельное оружие. Это все супружеские пары, которых было уже пятьдесят шесть, и тридцать конных дружинников. В принципе, все отлично знали, что нужно делать, но Белов не ленился ещё раз повторить.
  - Всем женатым получить револьверы и по десять патронов, закрыться в домах и наблюдать за улицей. В случае стрельбы бить по любым незнакомым воинам, все помнят? - он осмотрел группу, не более семидесяти человек, часть мужчин ещё не вернулись с вырубки, а большинство женщин были беременными или сидели с маленькими детьми. Он именно поэтому верил, женатый мужчина не пропустит врага в посёлок. Все отлично знают, изнасилование молодых женщин, это самое первое, что происходит в захваченных селениях. Не говоря о дальнейшем практически гарантированном пленении и продаже купцам с юга или богатеям из Булгара. У бражинских молодожёнов средневековья никакой политкорректностью не пахло, и сексуальных извращений, вроде свингеров, не наблюдалось, к счастью. Более того, как успел убедиться Белов, здешние аборигены ничем не напоминали забитых крестьян, описанных русской литературой, и, менее всего, бессловесных советских граждан эпохи застойного времени. Жизнь воспитывала из приуральских аборигенов смелых и решительных мужчин, впрочем, женщин тоже. До крепостного права было ещё несколько веков, а забитые, не рассуждающие холопы просто не выжили бы в здешних краях. Поэтому с ревнивым отношением мужчин к своим женщинам всё было в порядке, подкладывать жён под оккупантов бражинцы не додумаются.
  - Отделение Кудима остаётся в посёлке, остальные за мной, - Белов вскочил в седло и направился по просеке в сторону бумажной мастерской, в десяти километрах от посёлка. Там он намеревался встретить булгар, или двигаться им навстречу. Двадцать дружинников на лошадях, вооружённых ружьями и саблями, в кирасах под полушубками и стальными шлёмами, пристёгнутыми к седлу, попарно поскакали за ним. В правой руке каждый держал тяжёлое копьё, опирая его в стремя тыльным концом. Старейшина бражинцев не торопился, гонец должен был обогнать дружину из Булгара на полдня, не меньше. Но сидеть в посёлке не лучший выход, не допустить врага в посёлок, встретить его по пути, это предполагал Белов.
  Так и оказалось, до бумажной мастерской и сторожки при ней, чужаки ещё не добрались. Командир дежурного отделения Сысой уже выслал пятерых конных разведчиков вниз по реке, в сторону Камы, пока сведений от них не было, значит, врага ещё не встретили. Дружинники прошли в протопленный гостевой дом, встали на отдых. Белов уточнил у Сысоя время появления гонца, отправки разведчиков. На улице уже смеркалось, декабрьский день короток, лучше ночевать в теплом доме, чем ждать врага на берегу Камы. Тем более в сторожке был подросший щенок кавказской овчарки, способный предупредить о появлении чужих. Отправив пятерых дружинников сменить разведчиков, Белов скомандовал ночлег.
   Несмотря на почти двухлетнюю подготовку, участие в мелких стычках с соседними родами, дружинникам ещё не приходилось сталкиваться с настоящими воинами в бою. Парни и девушки заметно нервничали, скрывая волнение за громким смехом над плоскими шутками и рассказами. Пока поужинали, вернулись разведчики, приближающегося врага они не увидели. На улице засвистела позёмка, под завывание которой молодые дружинники быстро угомонились и уснули. Только Белов всё не мог заснуть, рассуждая о причине появления гонца. Не хотелось верить, что опытные дружинники, на конях, не смогли предвидеть этого гонца и перехватить при желании. Или они так уверены в своей силе, что дают бражинцам возможность собраться, даже убежать. Или самонадеянные глупцы, что мало вероятно, глупый дружинник долго не живёт. Обеспокоенный разными предположениями, он пару раз за ночь даже выходил на улицу, смотрел, нет ли зарева пожаров над Бражинском. Около трёх часов ночи решил спать, ничего толкового в голову не шло.
  Утром он отправил пятерых дружинников заменить разведку с указанием в сражение не ввязываться, при появлении чужаков быстро отступать до сторожки. Отделение Сысоя Белов отправил в Бражинск, должен быть какой-то подвох, пусть в посёлке будут два десятка дружинников, так спокойнее. В случае нападения Белов велел Сысою первым делом поджечь сигнальный костёр, в прямое столкновение не ввязываться, укрыться в домах и отстреливаться. Оставшихся дружинников он очередной раз проинструктировал, чтобы опасались лучников и первым делом стреляли в них. Половину дружинниц Зозули Белов отправил в засаду, в лесок, возле сторожки, откуда отлично проглядывались все подступы, на случай окружения. Сам остался ждать разведчиков, которые вернулись через час всем десятком. Три десятка вооружённых всадников поднимались по льду реки Сивы к посёлку.
  Девушки заняли оборону в сторожке и мастерской, им была поставлена задача, стрелять только по лучникам. Сам Белов с десятком Ждана ожидал непрошеный гостей на льду, ниже сторожки по течению Сивы, чтобы булгары попали в полосу обстрела. Погода разгулялась, начинался снегопад с ветром, переходящий в буран. Солнце затянуло снежной хмарью, больше походившей на дым, заметно стемнело. 'Гости' появились только через час, неторопливо выстраиваясь напротив бражинцев, в полусотне метров. Белов тронул коня навстречу, шагом двинулся к чужакам, часть которых доставали луки и накладывали стрелы. Старейшина остановился в двадцати метрах от чужаков и подождал, пока навстречу не подался всадник.
  Молодой черноволосый парень, с едва покрытыми пушком щеками, гарцевал на своём коне напротив Белова. Экипирован парень так, что бражинец не видел ни разу подобного. Лук и щит, боевой топор и короткое копьё, под полушубком наверняка броня.
  - Добрый день, - старейшина улыбнулся незнакомцу, - я Белов, старейшина Бражинска, кто вы и кого ищете?
  - Будь здоров старейшина, - парень невольно улыбнулся в ответ, - я десятник Зырята из Сулара, приехал по поручению совета старейшин.
  - Проходи в сторожку, - Белов направился к сторожке, - а люди твои могут в гостевом доме отдохнуть. Ждан, проводи гостей в дом, выставь угощение, да осторожнее.
  В сторожку Зырята вошёл не один, с двумя подручниками, Белов предложил гостям горячего отвара из трав, жареное мясо, соленья. За стол уселись пятеро - трое гостей с одной стороны, и напротив старый сыщик с Киселём, одним из самых толковых дружинников, с простецкой физиономией Иванушки-дурачка. Дружинники, переглянувшись, есть ничего не стали, начали разговор с вопросов, которые озвучивал Зырята, видимо, как самый молодой.
  - Ты, Белов, откуда родом, какого рода-племени будешь?
  - Племени я славянского, а род мой далеко отсюда, можно считать, один я в роду остался. Попал в эти края случайно, но уходить не собираюсь, места понравились, да и люди кругом добрые, - Белов улыбался, но за руками гостя следил, вдруг все проблемы тот вздумает решить по-сталински, нет человека, нет проблем, - тебе какое дело, Зырята, о моей родне, невесту привёз, что ли?
  - Такое мне дело, - Зырята надвинулся на него, привстав с лавки, - что велено уходить тебе, изгой, туда, откуда появился. И чем скорее, тем лучше. А чтобы ты не заблудился, я тебя провожу.
  - Тебе велено, ты и уходи, - Белов улыбнулся ещё шире, фиксируя внимание на руках Зыряты, - у меня здесь дом, хозяйство. Нет, не пойду никуда.
  - Не пойдёшь сам, силком отправим, - Зырята положил руку на рукоятку своего топора, лежащего на лавке, - не нужен ты нам здесь, убирайся, изгой.
  Белов решил попытаться избежать открытого столкновения, возможно, булгар устроят какие-либо уступки. Он никогда не забывал, худой мир лучше доброй ссоры, при вооружённом столкновении с тридцатью дружинниками наверняка будут жертвы. Никого из своих ребят он не хотел потерять. Уходить из этих мест тоже не собирался по двум причинам, оставалась надежда на возвращение дома в родной мир, и жалко было бросать имущество и постройки, труд четырёх лет. Хотя, на Урале, по большому счёту, построить мастерские было значительно практичнее. Возможно, когда-нибудь, Белов и переберётся на Урал, но только не сейчас.
  - Объясни, в чём дело, Зырята, - Белов разыграл недоумение простоватого старика, каким он выглядел в глазах молодого десятника - живём мы тихо, никого не трогаем, торгуем своим железом, кому мы помешали?
  - Тихо живёте? - Зырята убрал руку с топора, но продолжал 'накручивать' себя, очевидно, рассчитывая на физическое устранение бражинца, - а зачем захватили два города?
  - Так они сами на нас напали, - старейшина развёл руками, - если нельзя, пусть живут отдельно, мы не против. А чьё разрешение надо было, чтобы города захватить, ты скажи, вдругорядь знать буду.
  - Ты отказываешься от городов? - опешил булгарин, никогда не встречавшийся с подобными решениями.
  - Конечно, - кивнул Белов, - нельзя, так нельзя, нешто я не понимаю. Только пусть не трогают нас, мы и не будем захватывать никого. Так насчёт разрешения как? Объясни мне, я человек тут новый, порядок плохо знаю.
  - Чтобы два города объединились, надо разрешение булгарских старейшин получить, а они никогда этого не разрешат, слишком сильные станете, - Зырята прервался и вспомнил свою цель, - если ты города отдаёшь, возвращай всех вьюношей и девиц обратно.
  - Отчего же не вернуть, - сыщик предвидел такой поворот разговора, - заплатят выкуп и верну.
  - Какой ещё выкуп, - закипел Зырята, считавший, что напугал и раздавил Белова окончательно, - булгарских жителей в Булгарии пленять нельзя.
  - Я и не пленял. Родичи этих подростков на меня нападали, я их пленил, по Правде их должны выкупить, так? - он посмотрел на всех троих дружинников, дождался их кивка, и продолжил, - я всех пленников вернул без выкупа, в залог подростков. Причём, за подростков давал ещё товар, ножи и котелки. Когда мне вернут мои товары, да за каждого подростка заплатят по пять гривен, как Правда говорит, тогда и верну их домой. Ты согласен, что это справедливо?
  - Да, - с некоторой заминкой произнёс Зырята, явно ожидавший подвоха.
  - Вот и всё, сейчас бражки выпьем и в баню, - потирал руки Белов, всем видом показывая, что переговоры окончены, все вопросы решены.
  - Погоди, - Зырята вспоминал все инструкции, полученные у старейшин, - ты должен сам уехать отсюда. Это главное условие всех старейшин.
  - Я не хочу, земля эта не булгарская, мне здесь нравится, останусь здесь, хорошо? - Белов подмигнул Зыряте, - Старосты твои здесь распоряжаться не могут, вот так. Ну, всё, пошли в баню, я хочу париться.
  - Ты уберёшься отсюда и прямо сейчас, - вспыливший десятник схватил рукоятку топора и попытался размахнуться, вставая с лавки. Оба его дружинника, сидевшие по бокам, начали подниматься, подхватывая свои топоры.
  Бражинец, давно этого ожидавший, толкнул стол на десятника, отчего тот потерял на секунду равновесие, оперся на столешницу руками, подпрыгнул и пробил правой ногой вертушку в голову Зыряты. Тот выронил топор, всё, нокдаун. Кисель уже скручивал своего противника, а третий дружинник пытался ударить топором Белова, ставшего к нему спиной в пол оборота, да ещё с правой ногой, закинутой на стол. Но, на свою беду, привык дружинник размахивать топором в чистом поле, да силушку свою в честном бою показывать. А комната, где сидели гости, была с низким потолком и не больше двух метров в ширину, такую сторожку и отапливать легко и построили быстро. Вот и зацепился булгарин своим топориком за стену, потом за потолок, потеряв скорость и силу удара. Мелочь, меньше секунды, но этого хватило, чтобы Белов в обратном движении ногой толкнул его в грудь и шагнул навстречу отшатнувшемуся дружиннику. Бедняга опять попытался замахнуться топором, но бражинец уже блокировал его руку в сгибе, а затем провёл классический 'рычаг руки наружу' с отвлекающим ударом в пах коленом и челюсть рукой. Старейшина быстро положил противника на пол и скрутил руки, вставил кляп. Кисель уже связывал десятника, управившись со своим противником. После этого осторожно приоткрыл дверь, посмотрел на гостевой дом, в котором его бойцы угощали дружину Зыряты. Ждан, стоявший у дверей гостевого дома, заметил кивок Белова и закричал,
  - Всё, командиры договорились, можно нести брагу, - по этому крику бражинские дружинники вышли из гостевого дома, якобы за брагой, и быстро закрыли двери, приперев снаружи приготовленной жердью. Троих пришлых булгар, стоявших у лошадей, пытались скрутить набросившиеся дружинники. Получалось плохо, с непривычки, хоть и обученным, подросткам справиться с тремя крепкими бойцами сразу не удалось, но помогло подкрепление из гостевого дома. Двое, отлучавшихся по нужде, чужаков, бросились к дверям, размахивая топорами, их пришлось уложить выстрелами из револьвера Белову. Он же сам и скрутил раненых, опасаясь за своих ребят.
  Запертые дружинники, тем временем, высадили три окна и собрались вылезать через них, но были остановлены ударами дубинок. Пока они в сутолоке разбирались, как отбиться, и, что делать, сыщик подошёл к двери гостевого дома и громко крикнул.
  - Зырята ваш живой, никто вам вреда не причинит, сидите спокойно. Тех, кто полезет в окна, будем бить из самострелов, пеняйте на себя.
  Никто его, естественно, не послушал, из трёх окон одновременно выпрыгнули дружинники, потом ещё и ещё. Поднялась стрельба, результатом которой стали двое убитых и семеро раненых булгарских воинов. После выстрелов из окон больше не прыгали. Дружинники Белова осторожно перенесли раненых подальше от дома и перевязали. Затем стали переносить в тёплую сторожку, где оклемался Зырята. Белов присел возле него, освободил от кляпа,
  - Десятник, прикажи своим людям сдаться, целее будут, я вас не трону.
  - Зато я тебя трону, не пройдёт и ночи, очень хорошо трону, - злобно пообещал Зырята.
  - Сигнал, командир, - в сторожку забежал Ждан, - на посёлок напали.
  - Всё ясно, эти должны были нас только отвлечь, основное нападение планировали на Бражинск, независимо от нашего ответа на ультиматум, - Белов быстро собирался, - вызывай засаду, отделение Зозули едет со мной. Вы остаётесь караулить гостей, по возможности связывайте. Чтобы ни один в темноте не ушёл, окна забейте жердями и разведите рядом костры на ночь. Будут наглеть, стреляйте на поражение.
  Через час быстрой рысью Белов с отделением Зозули подъехал к посёлку, из которого раздавались редкие револьверные выстрелы. Звуки стрельбы порадовали дружинников, живы бражинцы, старейшина решил рискнуть, и прорваться вперёд без разведки, дорога была каждая минута. По дороге к дому, откуда слышалась перестрелка, встретились до десятка чужих раненых, лежавших и сидевших на обочине. Эти мужики в тулупах явно не походили на дружинников, однако, терять время на установление их личности сыщик не собирался, торопясь к своему дому. На улице спиной к себе, он заметил нескольких лучников, сосредоточенно обстреливавших кого-то возле дома.
  - Огонь, - на скаку скомандовал Белов, стреляя из револьвера в спины лучников. Те не успели обернуться, как были сметены выстрелами из ружей, от попадания сразу нескольких пуль, враги были брошены на снег. Скомандовав, двоим дружинникам задержаться и связать лучников, старейшина выехал на площадку перед домом, несколько тел убитых и раненых бражинских дружинников вперемешку с чужаками лежали прямо возле крыльца. Снег был густо забрызган кровью, дружинники загляделись на это зрелище и не заметили, как из-за сараев скотного двора вылетели три стрелы, две ударили Белова в спину, одна попала в бок коня. Животное, на котором, в отличие от мужчины, не было бронежилета, встало на дыбы, сбрасывая отставного сыщика, еще две стрелы пролетели мимо.
  Зозуля указала дружинникам на лучников, раздался нестройный залп, после которого три всадника в пару секунд оказались между лучниками, орудуя саблями. Белов уже вскочил и закричал,
  - Рассыпаться по двое, объехать посёлок, лучников бить сразу, остальных связывать. Зозуля, проверь вокруг дома, я к мастерским.
  Белов с револьвером в одной руке и мечом в другой побежал по вытоптанному снегу к мастерским, на полдороге встретил выбегающих навстречу дружинников Кудима во главе с командиром отделения. Тот на бегу умудрился доложить, что нападавших было три десятка, все пешие, его отделением уничтожено восемь врагов. Среди дружинников отделения четверо ранены, убитых нет. Отделение Сысоя занимало оборону возле дома Белова, положение дел у них не известно. Старейшина обрадовался таким сведениям и развернулся к дому, из сеней которого уже выбегали дружинники отделения Сысоя. Некоторые сразу бросились в переулочки между домами, выискивая нападавших. Женщины, укрывшиеся в доме, помогали раненым, к мужу уже спешили Лариса и Алина.
  - Живы, - обнимая обеих, только и смог выговорить Белов, - всё хорошо, всё кончилось. Ну, всё, всё, успокойтесь.
  Не прошло и получаса, как вернулась раскрасневшаяся Зозуля, сообщила, что в посёлке наведён порядок, пленных и убитых доставляют к дому, убитых среди жителей посёлка нет, раненые скоро подойдут. Белов распорядился десятку Кудима организовать объезд вокруг посёлка в поисках убежавших врагов, а десятку Зозули пройти по следам нападавших, найти обоз, не пришли же они пешком из Россоха. Сам старшина занялся ранеными, которых оказалось пятнадцать человек. Из отделения Сысоя невредимыми остались только двое, сам Сысой оказался тяжело ранен сразу двумя стрелами в ноги. Двое его дружинников убиты стрелами в голову, зато ни у кого не были пробиты кирасы и шлёмы, хотя попадания стрел в грудь и спину были практически у всех. Среди жителей посёлка оказался таки один убитый, пятеро раненых. Нападавшие взломали двери в доме Тины, где укрывались десять её работниц, всех избили, а четверых успели изнасиловать. Эти сексуально озабоченные злодеи так увлеклись, что были захвачены дружинницами прямо без штанов, за что сильно поплатились. Ни один из них не мог стоять, только лежали, держась за причинное место. Им ещё повезло, по Правде насильников могли лишить всех причиндалов. Белова сначала удивил такой точный выбор единственного дома, где не было мужчин, и никто не вооружён. Позднее на допросах насильники объяснили это просто, из дома не стреляли и не ругались мужскими голосами.
  Уже в темноте десяток Зозули привёл в посёлок караван из шести саней с тремя пленными. Кудим сообщил, что следов из посёлка в лес на снегу не нашли, утром проверят ещё раз, с собаками. Старый сыщик успел побеседовать с десятком пленников, которые подтвердили, на посёлок должны были напасть только две группы, больше никого не было. Можно было считать, что отбились.
  На третий день устроили похороны, в гигантский костёр положили всех убитых булгар, напавших на Бражинск, их оказалось семеро, поверх которых положили ещё жерди и трёх погибших бражинцев. Дружинники предлагали Белову порубить всех пленных, устроить кровавую тризну, Аслан подтвердил, что на юге такое бывает часто. Сам он зарубил двоих нападавших и получил царапину от стрелы, когда защищал дом с десятком девушек. Старейшина не согласился с этим предложением, пленники представляли достаточную ценность, надо было только грамотно распорядиться этим. Тем более что Белов намеревался жить с булгарами мирно, это соседи постоянные, зверствовать глупо. Раненые, к счастью, все выжили, обошлось без осложнений. Даже у пленников ранения заживали удивительно быстро, только семеро с переломами выздоравливали больше месяца.
  Семьям убитых подростков старейшина Бражинска отправил по пять гривен и лошадь с санями, гружёными мешками с зерном, все трое погибших были из соседних угорских селений. Револьверы, выданные женатым мужчинам, после сражения он решил оставить в домах, заменить только использованные патроны. Трофейные доспехи и оружие Белов подарил наиболее отличившимся в обороне горожанам, награждение происходило после похорон при полном стечении народа. Одарив горожан, сыщик выстроил дружинников и объявил, что за успешную оборону Бражинска дарит всем дружинникам кирасы, шлемы и лошадей, назначает каждому денежное содержание и разрешает жениться и выходить замуж. В этот же вечер десять подростков из Верхнего попросились в дружину, Белов принял их учениками, до этого ребят из города Верхнего в дружине не было.
   После допросов всех пятидесяти трёх пленников у него появилась авантюрная мысль о захвате ещё двух городов, как минимум. Почти три десятка пленников были из ближайших к Верхнему городов, а восемнадцать оказались вовсе из Верхнего, где стоило немного показать зубы. Летом, когда Белов захватывал Верхний, половина мужчин была в отъезде, они и сколотили 'группу поддержки' на санях, которая собралась грабить Бражинск. Из тридцати двух пеших, нападавших на посёлок, двадцать были из Верхнего. У десятника Зыряты невредимыми остались шесть из десяти дружинников, которых он привёл из самого Булгара, с ними было сложнее. Пока раненые не оклемаются, Белов решил не спешить.
  После анализа нападения на посёлок, старейшина Бражинска с командирами дружины решил выстроить три башенки-сторожки, откуда бы простреливалась практически вся территория посёлка. На своём доме Белов решил тоже добавить сторожевую башню из кирпича, с которой из карабина простреливались все окраины Бражинска. Строить начали прямо зимой, используя на тяжёлых работах пленников, уныло долбивших промёрзшую землю. Темпы работы были уже привычно высокие, не успели срастись кости у всех раненых, как Бражинск обзавелось тремя деревянными сторожками, которые снаружи обкладывали кирпичом, а дом Белова, после пристройки двух наблюдательно-оборонительных башенок, стал походить на сказочный замок. После неосторожного замечания сыщика, все называли его дом только замком.
  В конце декабря, несмотря на морозы за сорок градусов, Белов с двумя отделениями дружинников и большинством пленников, которым здорово 'прокапал мозги', отправился в очередной 'завоевательный поход'. Он улыбался над этим определением, представляя, как будущие летописцы распишут огромную армию, тысячи воинов, во главе которых в ходе кровопролитных сражений коварный завоеватель захватил половину Булгарии. Сражений он устраивать не собирался, хотя с учётом предстоящих захватов часть Булгарии окажется формально под его правлением. На опыте он успел убедиться, что большинству горожан безразлично, кто числится правителем, лишь бы налоги не повышал, да не вмешивался в личную жизнь. А, если, как поступал Белов, устраивать торговлю недорогим товаром или делать подарки, горожане тебя полюбят надолго, пока товары не подорожают. Не зря именно в древности возникла поговорка об осле, гружёным золотом, способным захватить любой город. Пятнадцать саней в караване бражинцев были нагружены как раз товаром для продажи и подарками.
  При въезде такого каравана под высокий берег города Верхнего, даже не понадобились дальнейшие уговоры. Родные и близкие неудавшихся разбойников выбежали на лёд, кланялись бражинцам с просьбой помилования неудачников. Естественно, помилование последовало, на ставших традиционными, требованиях предоставления аманатов. А старейшины трёх родов, чьими выходцами оказались бунтовщики, отправились в Булгар. Не в ссылку, конечно, а с поклоном царю Авару, с изъявлениями верноподданических чувств. С собой старейшины везли грамоту, написанную Беловым с помощью купцов, местными резами. В письме Белов каялся, что захватил городки без злого умысла, в ответ на обиду, ему причинённую. И, предлагал вернуть городки за выкуп, коего накопилось на сей день в пятьсот гривен. Сумму, хитрец загнул невиданную, надеясь, что пройдёт альтернативное предложение. В нём Белов просил оставить городки ему в 'кормление', обещая за них двойное ежегодное содержание, то бишь, удвоенную сумму налогов царю Авару. Самим послам Белов обещал великолепные бонусы в случае успеха второго предложения, выдав авансом десять гривен на представительские расходы, однако, на реальные результаты не рассчитывал. Кто из власть имущих отдаст свою территорию, да ещё неведомому изгою? Потому и направил в столицу Белов старейшин-предателей, казнят, так не жалко.
  'Карательная' поездка затянулась на два месяца, однако, удалось добиться желаемого результата. Сепаратисты из города Верхнего были замирены, в Бражинск отправлены два с лишним десятка подростков оттуда. Чтобы отвлечь скучающих зимой жителей купеческого городка от других глупостей, вроде нападения на соседей, Белову пришлось организовать срочное строительство мастерских. Три недели ушли на первичное оборудование ткацко-прядильной мастерской по изготовлению шерстяных тканей, для мужчин организовали изготовление зажигалок (без кремня и бензина, для окончательной 'сборки' в Бражинске) и строительство пилорамы по весне. Городские купцы смогут реализовывать свой товар, без поездок в Бражинск, что давало им большую экономию во времени. Сыщик радовался такой ревности соседних городков ко всему, что приносит прибыль. Чем больше селений и людей будет вовлечено в новые производства, тем быстрее и неуклонней будет продвигаться технический прогресс, чего и добивался он своими новшествами.
  Нескольких пленников из соседних булгарских городов Ждан отвёз за выкупом в родные места, Белов не стал отвлекаться ради трёх десятков гривен. Однако, молодой командир проявил чудеса дипломатии, к которым, несомненно, добавились рассказы пленников об удивительном оружии. Результат оказался шокирующим, особенно для циника Белова. Иргиз и Баймак попросились в подданство Бражинска. Хуже ситуации выдумать нельзя было при всём желании. Только отправились послы с предложениями мира, как наглый изгой захватывает ещё два города. С другой стороны, оба городка честно выплатили выкуп за пленников, более того, сразу привезли, авансом, так сказать, подростков-аманатов. Поэтому, отступать нашему герою оказалось некуда, он рисковал потерять лицо. Тем более, что особых сомнений во враждебности Булгарского царства не было. Плюнул Белов, и принял два городка 'под свою руку', чёрт с ними, с послами, значит, не повезло бунтовщикам.
  К растущему уральскому союзу добавились два соседних города, Иргиз и Баймак. Несмотря на странные названия, жители говорили по-славянски, а названия городов возникли из протекающих речек. Но в этих городах уже жили тюркоязычные представители кочевых племён, которые спустились к Каме по реке Белой. Сами племена кочевали в верховьях реки Белой, и были вполне дружественными к булгарским городам. Кочевники эти практически не знали железа и были слишком бедными для закупки его в большом количестве, поэтому в городах поселились несколько торговцев, выменивавших шкуры, скот и шерсть, доставляемые соплеменниками, на инструменты и оружие. Белов задержался в городке Верхнем на месяц, пока разбирался с послами-старейшинами. За это время он узнал, что на реке Белой городов совсем нет, на четыре дня пути (двести с лишним километров) от Камы никто не селится, хотя земля там очень плодородная и сплошного леса нет, распахивай сколько угодно.
  Всё из-за постоянных нападений кочевников, которые сами там не кочуют и другим жить не дают. Старейшины кочевых родов уверяют в своих мирных намерениях, мол, это молодые озорничают, так принято показывать удаль молодецкую. Однако, поселенцам от этого не лучше, дом сожгут, всех изобьют и ограбят, скотину угонят. Даже если в живых оставят, жить на реке Белой уже не захочешь. Старейшины обоих городов давно заглядываются на плодородные земли в пойме реки Белой, на этой почве Белов и нашёл общие интересы. Он продемонстрировал старейшинам возможности стрельбы из ружей, кирасы и шлёмы дружинников. После этого послам осталось только отобрать лучших парней из своих городков для обучения в Бражинске.
  Вернулись бражинцы домой в начале марта, уже на двадцати санях, в которые пришлось запрячь лошадей дружинников, в них с трудом поместились наторгованные меха, ткани, и прочая мелочь, вроде мёда. Пришлось посадить на возки девушек, взятых в обмен за пленников. Кроме полусотни подростков, в Бражинск прибыли на двухлетнее обучение двадцать парней от семнадцати до двадцати лет из Баймака и Иргиза. Причём, коварный Белов, заключил со старейшинами письменный договор об этом обучении, в котором обязался научить ребят стрельбе из ружей и другой воинской премудрости, но нигде не было сказано, что он даст им эти ружья в собственность. На ближайшие полтора-два года он вполне верил в добросовестность и надёжность рекрутов, которые сразу принялись обустраиваться, рубить себе избы. Подростков Белов определил в мастерские, те тоже пришлось расширять, строить новые помещения. До ледохода городок, уже городок!, представлял собой сплошную стройплощадку. Хозяйственный Кудим не забыл на новых стройплощадках поставить дополнительные две башенки-сторожки.
  Зыряту Белов отпустил домой вместе с его дружинниками без выкупа, сразу по возвращении, с письмом, которое составил по образу прежнего. Письмо коварный бражинец составил в самом выдержанном тоне, извинялся за убитых дружинников, и предлагал встретиться с царём Аваром, либо его представителем, чтобы лично обсудить возможные претензии, и договориться о совместной деятельности. Дабы не показаться голословным хвастуном-голодранцем, в письме Белов полностью перечислил все образцы своих изделий, передаваемые с Зырятой, вручил тому отрез шерстяной ткани, валенки, железные инструменты, зажигалку и обрезок кромлёной доски. О печках десятник расскажет сам, старейшина Бражинска не сомневался. Но, коней и всё оружие у бывших пленников отобрал, оставив им по одному ножу на человека. Доберутся и пешком, особой спешки нет, чай, не послами пришли в Бражинск.
  Пока городок отстраивался, Белов исполнил своё давнее желание и оборудовал сторожку на Сиве радиопередатчиком. Два аналогичных передатчика он приготовил для Выселков и Россоха, чтобы те докладывали обстановку и предупреждали об опасности. При установке передатчика на Выселках, где к охране он привлёк старого знакомого Окорока 'со товарищи', выявилась необходимость в относительно точных часах. Чтобы не сидеть у приёмника круглый день, Белов обязал докладывать обстановку дважды в сутки, утром и вечером. Чеканщики быстро изготовили по чертежам простейшие ходики, их регулировка заняла пару недель. Сами зубчатые передачи рассчитывали всего три дня, причём, все расчёты делали ученики, отставной подполковник лишь проверил их. Вот было радости ребятам, когда по из непонятным формулам выстроили невиданные часы! Теперь гордый донельзя Окорок дважды в сутки разговаривал с дежурным по городку, докладывая обстановку. Такие же доклады шли ежедневно из сторожки в устье Бражки, где возобновились работы по изготовлению бумаги. А заинтересованные новым изделием мастера принялись клепать ходики на продажу, украшая их чеканкой по серебру и золоту для богатых покупателей, или раскраской по дереву недорогих изделий. В школе же один из первых образцов стал настоящим памятником и рекламой обучению. Новичкам показывали этакое чудо, созданное после обучения всяким премудростям.
  После ледохода последний передатчик Белов собирался отдать в Россох, а сам задумывался об изготовлении полупроводников, изучая всю найденную по ним литературу. С учётом новых селений, растущее образование под его контролем раскинулось почти на двести километров с востока на запад и до семидесяти километров на север от Камы. В таких условиях быстрая и надёжная связь не выходила у Белова из головы. С почтовыми голубями было никак, он надеялся с весны выловить несколько пар лесных голубей для приручения. Результаты в лучшем случае будут через два года. Организация гонцов на лошадях была возможна зимой, летом никаких дорог, кроме водных, между селениями не было. Не считая просек, проложенных от Бражинска до Выселков и до впадения Сивы в Каму. А движение по воде, даже на пароходах, не превышало скорости десяти километров в час. Для аборигенов это были чудеса быстроты, но Белов понимал, в случае вооружённого нападения на дальние селения, их десять раз сожгут, пока подоспеет помощь. Сам же сыщик не впал в благодушный маразм, чтобы распространять огнестрельное оружие по всем селениям, так через год на бражинцев с их же ружьями и нападут.
  К весне смонтировали токарный станок нового поколения и первый фрезерный станок, на них Белов вырезал казённики к ста миллиметровым пушкам. Радовало его, что оба станка были полностью их местных деталей, даже резцы, которые, правда, изнашивались буквально за пару дней. Получить победит сыщик не надеялся, в местных условиях реальней было запастись алмазами и наделать алмазных резцов. Белов лично обучал работе на станках десяток ребят, установив им четырёхчасовой рабочий день. Поэтому станки эксплуатировались с утра до позднего вечера, все парафиновые свечи уходили в токарную мастерскую, в ней подмастерья с шести утра до полуночи выполняли черновую работу, себе старейшина оставлял только тонкую доводку и шлифовку. Испытания четырёх пушек Белов намеревался провести летом, когда изготовят необходимое количество снарядов.
  На остатках проводов старшеклассники провёли телефон в дежурку центральной сторожевой башенки, где круглосуточно находился наряд из трёх дружинников. В марте старейшина испробовал новое средство связи. Ночью сработала сигнализация в скотном дворе, Белов даже не сомневался, что очередные конокрады решили проредить табун городка, в котором насчитывалось уже под семь десятков лошадей. Он отзвонился дежурному и наблюдал работу дружинников, задержавших конокрадов быстро и бескровно. Пятеро конокрадов оказались из неприсоединённого селения по Бражке, аж в сорока километрах выше по течению, старейшина развеялся, прокатившись до селения Налга, которое насчитывало сорок домов, вернул туда неудачников. Взамен забрал два десятка подростков и сына старосты, выменяв их на котелки и ножи. Кроме ребят, Белов привёз большое количество мехов, выменянных на железные инструменты. Угры настолько спокойно восприняли все действия бражинцев, что у него даже закралась мысль, не сами ли они спровоцировали бражинцев на присоединение. Чтобы не ездить в Бражинск за товаром и избавиться весной от лишних ртов.
  Для проверки этих догадок, сыщик проехал ещё вверх по Бражке, до следующего угорского селения, где с предложениями о присоединении обратился к старосте. Тот без всяких стеснений сразу сказал, кого из подростков может отдать, и запросил за них стандартную цену. Родители этих подростков, по их поведению, сами были готовы доплатить Белову, чтобы избавиться от едоков. Кончилось тем, что старейшина привёз в городок ещё три с лишним десятка подростков обоего пола. С одной стороны, хорошо, росло население городка, с другой стороны, Люлёна пару раз жаловалась главе городка, после каждого приезда к подросткам родственников из селений, исчезают ножи, котелки, одежда у ребят. Оба не сомневались, что подростки сами дарят всё своим родным, наказывать за это Белов не собирался, самым лучшим выходом виделась скорейшая женитьба всех подростков и отделение их в самостоятельное хозяйство. Пусть дарят своё имущество, будет стимул для работы, чтобы купить ещё подарков.
   Наступал шестой год проживания Белова в этом мире, первые нанятые мастера давно разъехались, подростки вырастали. Зимой в Бражинске родились больше двух десятков детей, это двадцать женщин ушли из производства, причём наиболее жизненного производства - химического сырья, целлюлозы, пороха и патронов. Наш герой опять принялся обучать новых помощников, пропадая целыми днями в мастерских, по ночам работал на станках. Всё это, не прекращая занятий в школе и тренировок с Асланом и дружинниками. В этой круговерти он наслаждался полнотой жизни, не упуская всех её радостей. Даже вернувшись, домой из мастерской глубоко за полночь, Белов будил Ларису, каждое прикосновение к её телу по-прежнему возбуждало его через пять лет совместной жизни. После того, как измученная Лариса засыпала, мужчина уходил к Алине, разбуженной криками первой жены и ожидавшей его.
  Несмотря на то, что её старшему сыну исполнилось одиннадцать лет, Алина не выглядела старше Ларисы. Да и в постели она не уступала ненасытностью первой жене, доводя мужа до полного изнеможения, возбуждая всё снова и снова. В интимной жизни обе жены были настолько раскованны и изобретательны, что изредка собирались вместе и устраивали мужу бессонную ночь, затем отсыпались до обеда. Отставному сыщику ужасно нравилось, засыпать рядом с двумя уснувшими обессиленными обнажёнными женщинами, обнимая сразу обеих. Сам же Белов отлично высыпался за пару-тройку часов, с пяти утра всегда был на ногах, часто проверял караулы перед традиционным купанием и утренней гимнастикой.
  ... - Какие ещё послы? От диких угров, что-ли? - начальник дворцовой стражи выслушал быстрый рассказ старшего стражника. - Гони их в шею, дикарей! Нет, погоди. Пусть ждут у ворот.
  Он машинально проследил за возвращением стражника на пост, удовлетворённо хмыкнул, наблюдая его сучащие толстые ножки, изображавшие быструю рысь. Понятно, что представляется, но, значит боится, оболтус!
  - Однако, что с послами делать? Придётся в посольский двор идти, а тамошний глава третьего дня пожаловался великому царю на дворцовую стражу, гнида! Глаза бы мои его не видели, - буркнул про себя главный стражник, выбирая себе замену. Не абы какую, а нужного человека. Чтобы и посольский двор унизить, и себя не запачкать. Вот и нужный человечек, дворцовый истопник.
  - Эй ты, иди сюда! Куда идёшь?
  - В посольский двор, там печка дымить стала, - униженно кланялся истопник, недавно заменивший своего дядю, угоревшего 'при исполнении обязанностей', потому не привыкший к обилию начальства.
  - Передашь Наилю, его послы у ворот ожидают, понял? Давай, беги! - глава стражи ухмыльнулся, представляя реакцию своего обидчика. Теперь эти дикари месяц будут ждать, а потом пожалеют, что просили о встрече. Ха-ха!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава вторая, шестой год.
  
  С открытием навигации городок встряхнулся от зимней неги, по всем ближайшим селениям направились торговцы на лодках, торопясь выменять как можно больше мехов, многие были женаты и работали на процентах. Белов не скрывал, что любой из них может завести своё дело, если захочет, но, только отработав не менее трёх лет на Бражинск. В Бражинск стали приплывать купцы, отплыли первые пароходы за рудой и углём, под охраной дружинников и новобранцев. Закрутилась, завертелась уже наработанная система торговли. Старейшина даже не пытался вмешиваться, наслаждаясь пристрелкой четырёх пушек, за время которой жёны успешно организовали и провели посевные и посадочные работы.
  Одну пушку он решил установить на новый большой пароход, построенный для дальних путешествий по Каме. Мастера-механики смонтировали на корабле две самые последние модели паровых двигателей, ресурс которых дошёл до полного летнего сезона без ремонта. Пароход изготовили по чертежам Белова, он был двухпалубный, машины убраны под навес, отдельно оборудовали укрытие для людей из двух слоёв доски-сороковки, с бойницами во все стороны. В силу этого пароходик оказался чисто пассажирским, полезный груз не превышал пары тонн. Зато четыре пассажира с двумя кочегарами могли не сходить на берег почти неделю, запаса угля, воды и пищи было достаточно. Да и закончись всё это, вода за бортом чистейшая, рыбы вдоволь, леса по берегам в изобилии. После монтажа паровых двигателей, сыщик установил на носу парохода пушку, на станке, дававшем возможность разворачивать орудие от - 30 до + 60 градусов по вертикали, и до 45 градусов по горизонтальной плоскости по направлению движения парохода. Естественно, орудие было с железным щитком из пяти миллиметрового листа, достаточным для укрытия двух артиллеристов.
  Для проведения ходовых испытаний и обкатки двигателей, он сплавал до Лея, отвёз к нему обеих чудинок с целью приискания для них мужей, которым Белов намеревался предложить в Бражинске любую работу, на выбор. Выгрузив запасы продуктов и одежды, настенные ходики в качестве подарка, старейшина за разговором пожаловался Лею на проблему с прочными резцами для станков и попросил помочь в приобретении алмазов, хотя бы мелких, технических. Чудин обещал помочь, с алмазами в своей длинной жизни он уже сталкивался. После того, как лекарь побеседовал с чудинками, Белов отвёз их обратно в городок. Испытаниями нового судна он остался доволен, пароход уверенно давал до пятнадцати километров в час, при форсировании двигателей до восемнадцати, хотя это было чревато потерей подшипников через полчаса-час, несмотря на обильную смазку, они всё-таки заметно грелись.
  Осенью, когда начинали строить этот пароход, старейшина планировал на нём спуститься в низовья Волги, зимнее нападение булгар отменило эту турпоездку. Старейшина рисковал вернуться с юга на пепелище, слишком большим и рыхлым стало растущее сообщество уральцев. За зиму население Бражинска выросло втрое, в городе образовался конгломерат молодёжи из разноязыких племён и родов. Единственным авторитетом для них был старейшина Бражинска, несмотря на обязательную учёбу и спортивные занятия, загруженность по работе, у подростков пока было слишком мало общих интересов. Иногда Белов чувствовал себя комендантом большого общежития, вспоминал свою учёбу в Свердловске. Поэтому, от планов туристической поездки по Волге пришлось отказаться. Ждан определил на пароход, который назвали 'Стражем', две смешанные команды опытных дружинников с новичками, которые по очереди курсировали между Баймаком и Россохом. Россох определили основной стоянкой для 'Стража', дружинники регулярно докладывались оттуда по рации, изредка поднимаясь в Бражинск.
  Оставшиеся три пушки установили на охранных башнях Бражинска со стороны выселковской и камской дорог, с севера и запада городок был прикрыт скотным двором и старыми мастерскими, обнесёнными частоколом. К концу июня Белов, Ждан и Третьяк, определились со способностями новых горожан и перевели вновь набранных подростков на 'специализацию', если можно так выразиться. Самых толковых пристроили в мастерские, с обязательным продолжением обучения в школе. Там за них вплотную взялись мастера, которым была обещана неплохая доплата за каждого выученного подручного, с бонусом за качество обучения. Некоторые мастера пытались отнекиваться, мол, сами учились десять лет, столько же и других учить будем. С ними наш герой не спорил, он по собственному опыту знал, что качественно обучать могут немногие. Тем более, что основная тяжесть обучения по-прежнему лежала на нём, и нескольких старших учениках, проявивших учительские таланты.
  Физически развитых и ловких забрал себе Ждан, готовил из них стрелков и пушкарей для растущих гарнизонов в уральских городах. Командир бражинской, нет, уже уральской дружины, обучал не только бойцов, он набирал будущих разведчиков и диверсантов. Основные понятия по такой деятельности Белов парню дал, да и здравым смыслом командир дружины не был обижен. А термин 'уральцы' был введён старостой Бражинска для обозначения всех племён и родов, 'взятых под руку' бражинцами. Иначе получалось непонятное - угры из Вишура, угры из Виляя, сойки из Россоха, ельцы из Верхнего. Стремясь к быстрейшей ассимиляции, старый сыщик настрого запретил сравнения среди жителей Бражинска, кто и откуда родом.
  - Запомните, - регулярно проводил он беседы с подростками в школе или на тренировках, - вы не угры или булгары, вы уральцы. Ваши старейшины отдали вас всех мне, а я не угр и не булгарин. Поэтому тот, кто не считает себя уральцем, может проваливать обратно в свой бывший род. Да и там никто вас не примет, вы опозорите своих бывших родичей, вас выгонят в лес.
  Внимательно слушавшие подростки никогда не возражали, потому что каждое слово было правдой. В этом родоплеменном мире жизнью любого человека распоряжалась община, от новорожденного до старейшины. Даже сильные воины и молодые парни не могли уйти из рода, из общины, без разрешения старейшины. Другое дело, что многие старейшины сами стремились выжить 'особо умных', как своих соперников. Но, отказаться от рода не пытался никто. Были изгои и в это время, в основном те, кто потерял родичей от болезни или невзгод, или откровенные негодяи, изгнанные или убежавшие из родов. Поэтому слово изгой считалось нецензурным оскорблением.
  Так стараниями Белова на берегах Камы возникал новый род уральцев, пока слабый, без корней, но быстро растущий и богатеющий. Разговорным и письменным языком отставной подполковник сразу ввёл русский, получалось только в Бражинске, да с приезжими купцами. Тут он надеялся на время, которое сгладит языковые нормы славянского и адаптированного русского. Зато официальный письменный быстро вытеснял резы, очень напоминавшие глаголицу, в силу своей простоты и скорости написания. Немало этому способствовало, кроме обучения неприлично большого числа подростков грамоте, появление первой плохонькой бумаги на целлюлозной фабрике, в Сторожке. Пока вся бумага, качеством даже хуже обёрточной, уходила на школьные нужды. Но мастера-бумагоделы, недавние ученики этой самой школы, постепенно поднимали качество, через пару лет можно будет сшивать тетради, на это надеялись все заинтересованные лица, в первую очередь Третьяк, для записи своих литейных экспериментов, и Влада, для ведения добротного торгового учёта. Торговцы быстро заметили простоту и понятность русского алфавита в сравнении с написанием старых букв, где слова писались зачастую без гласных букв и промежутков, что больше походило на шифровку. Тем более, что все торговые записи бражинцы вели только на русском языке с арабскими цифрами, и требовали того же от своих представителей.
  Так вот, подростков не склонных к технике и военному делу, с началом лета активно привлекали к оборонительным и строительным работам. Как не пытался старейшина города обойтись без этого средневекового украшения, но пришлось окружить город рвом и невысоким частоколом, метров пять, не больше. Зато строили частокол по нормам пушечной обороны, с ровными стенами и выступающими башнями, в которые планировали установить пушки, изготовлением их занялись ученики Третьяка. Ров делали неглубокий, до двух метров, никакой воды туда заливать Белов не собирался, вполне хватало отходов нефтяного крекинга, накопившегося за последние годы. Их планировали вылить в ров в случае опасности, затем поджечь. Потому и туеса с тёмной густой смесью стояли за воротами крепости, в ожидании своего часа. За лето, пока земля мягкая, успели закончить только ров и вал, частокол оставался на следующий год.
  В этом году подчинённые Влады могли позволить себе небольшие капризы, торговцев в город прибывало вдвое больше прошлогоднего, в основном за счёт булгар. Поражение булгарской дружины стало своеобразной рекламой для торговцев. Расстроенный Зырята по пути в столицу останавливался во всех городах, невольно показывая письмо и образцы товаров местным жителям, да подробно рассказывал, как добираться до Бражинска. Не меньше десятка новых купцов до августа побывали в Бражинске. По рекомендации Влады, кузнецы перешли на более простой набор товаров, те же ножи, косы, наконечники стрел и прочее. Применение мощного водяного молота, и использование доменных печей, делало даже этот консервативный товар втрое дешевле, чем у других кузнецов. Полученной прибыли было достаточно для стремительного роста потребления и уровня жизни бражинцев. Это ещё без предметов роскоши, таких, как зажигалки, золотые и серебряные украшения, самодельные зеркала. Белов пустил все осколки окон, выбитых в зимнем нападении, на зеркала.
  Получение серебряной амальгамы было простеньким школьным опытом, но, памятуя о дороговизне самого изделия, Белов засекретил все работы по зеркалам. Он выложил из кирпича, небольшой пристрой к своему дому, в котором быстро научил Алину амальгировать стеклянные осколки. Кислоты на пороховом производстве было предостаточно, серебро тоже было своё, жена начала с маленьких кусочков, постепенно набралась опыта. Неправильные геометрически осколки она же обрезала стеклорезом, которых в доме было два, после чего передавала ювелирам. Те оправляли зеркала в серебряные оклады, некоторые и в золото. Такие зеркальца были хоть и дорогим товарам, однако, на складе не залёживались. Постепенно к своей работе Алина привлекла всех трёх детей от первого мужа, старшему из которых исполнилось двенадцать лет, а девочкам-погодкам десять и девять. По меркам этого мира почти взрослые люди, ребята быстро освоили несложную процедуру, стремительно переводя осколки стёкол в дорогой товар.
  Пользуясь летним временем, Белов сам решил добиться получения прозрачного стекла. Мастера-стеклодувы продолжали неспешно гнать серо-бурую посуду для мастерских, забросив немногочисленные попытки сварить прозрачное стекло. Начал заниматься стеклом старейшина в июне, а первый прозрачный пузырь стеклодувы выдули в октябре. За эти четыре месяца 'Страж' привёз не одну тонну песка с берегов Камы и её притоков, из Соли Камской навозили тонн десять различной селитры и калийных солей. Глядя на муки стеклодувов, старатели даже предложили шлифовать горный хрусталь, неплохие выходы которого были недалеко от золотого прииска.
  Тем временем, Бражинск продолжал прирастать населением. Десяток мастеров с семьями привёз Окунь из Сулара и соседних селений, четыре семьи маленького рода угров пришли сами, попросились принять в город. Неожиданно сработал прошлогодний призыв Белова приёма всех беглых и преступников, кроме убийц. За лето к нему добрались пятеро беглецов и две пары молодожёнов. Все поклялись, что не проливали людскую кровь, четверо бежали от долгов, реза (проценты) за которые росла наполовину каждый год, прямо как у нас в девяностые годы. Таких людей сам бог велел приютить, женившихся без разрешения родных, тоже дело святое, а пятый одиночка оказался интересным человеком. Сурон, так он назвался, был блондином лет тридцати, с непривычно образной речью и логическим изложением аргументов. Когда старейшина спросил его о мотиве побега, тот неожиданно закрылся в себе, повторяя только, что никого, не убивал и вреда никому не чинил. Сначала старый сыщик решил, что это шпион, неважно чей, но отсутствие легенды не вязалось с явно выраженным интеллектом. Оставив подробности на потом, старейшина отвёл ему место для проживания и определил в школу, как всех новичков.
  В июле отправился с купцами домой Аслан, а старейшине пришлось уменьшить свою стеклодувную занятость. В городе стали стихийно возникать капища различных богов, устраиваемые выходцами из различных селений и родов. Пока среди жителей были одни подростки, такого было меньше, но подростки растут, приходят новые жители, уже взрослые. Сам Белов был хоть и крещён, но верил только в себя и свои силы, даже атеистом он себя не считал. Однако, необходимость единой религии, а иначе в этом мире нельзя, он понимал, хоть и задержался с решением проблемы. Теперь жизнь взяла своё, заставила срочно навёрстывать упущенное, иначе разноплемённое, да с разными богами общество уральцев никогда не станет единым, и рухнет сразу после смерти Белова, если не раньше.
  Несколько дней он читал литературу по истории религии, которой оказалось всего две брошюрки, мифологию славян в изложении Марии Семёновой, да сказки, все, сколько было в доме. Сперва он жалел, что нигде не встретился с христианами, намереваясь пойти по пути наименьшего сопротивления. Окрестить всех горожан, всё равно христианство победит в Европе. Потом вспомнил, что в его мире христианство стало одной из самых непопулярных религий, уступившей не только мусульманству, но и буддизму, индуизму и прочим политеизмам. Сразу пришли на память крестовые походы, инквизиция, тёмная история с татаро-монгольским игом, от которого выиграла только православная церковь. Постоянные церковные раздоры, протестантство и прочая сектантская мерзость, рассчитанная на привлечение и воспитание послушных рабов.
  В памяти всплыла Япония, сохранившая свои национальные верования до двадцать первого века, причём ни у кого из европейцев не хватит наглости обозвать японцев дикарями, в большей степени именно из-за высокого технического и технологического уровня. Собственно, подумал Белов, такое общество он и стремится создать в Бражинске и Уральской республике. Значит, можно смело выбирать наиболее популярную языческую религию и продвигать её, создавать миссионерские школы, насаждать в дружественных племенах, подкрепляя материальными стимулами. Пусть первое и второе поколение уральцев будут верить старым богам и духам, зато их потомки сольют все суеверия на основе базовой официальной религии. А устойчивость общества в течение нескольких столетий и его высокое развитие будет привлекать в новую религию и других.
  Белов хорошо владел оперативной обстановкой в городе, знал о существующих суевериях и слухах, поэтому создание официальной религии решил совместить с красочным обрядом. В качестве основы для официальной религии старейшина выбрал славянские мифы, с которыми были неплохо знакомы не только славяне, но и большинство угров в городе. Он решил обозначить главных богов - Сварога, Рода и Макошь, прародителей человека, практически святая троица, как у христиан, остальной антураж додумают сами священники. Служителей богов глава Бражинска сразу решил отличать от волхвов, с которыми, правда, ни разу не встречался. Белов выбрал первых двенадцать 'апостолов', учеников, которые отличались добротой и вдумчивым отношением к работе. Парни не сразу поняли, чего от них нужно, зато, когда дошло, что они будут сильнее любых шаманов, глаза загорелись у всех. Отставной сыщик выбрал пригорок для строительства будущего храма, где намеревался устроить открытие официальной религии. В качестве амулетов Белов взял крест в окружности, знак солнца, 'коловрат', понятный практически всем окрестным племенам. Изготовив два десятка серебряных амулетов с изображением креста в окружности, уралец приступил к действу. Этому предшествовала почти месячная подготовка общественного мнения, выступления старейшины, Третьяка, Ждана и других руководителей о необходимости единства уральцев, их единых небесных покровителей и защиты от чужих богов. Когда горожане достигли пика нетерпения, объявили общий сбор.
  Рано утром, перед восходом, на пригорок, собрался весь городок. Белов и двенадцать учеников, одетые в синие рясы с капюшонами, стояли вокруг серебряной купели, под которой был установлен очаг, заполненный пропитанными бензином дровами. Утро обещало быть ясным, накануне возле очага отставной сыщик установил лупу, сфокусированную на восходящее солнце. Ожидая, пока солнечные лучи спустятся с вершин деревьев до очага, Белов начал издалека, рассказывая славянскую версию создания мира. К сожалению, короткая речь уже подошла к концу, а очаг не желал разгораться. Пришлось старейшине вместе с учениками начать покаяние, признаваясь в том, что горожане забыли богов-прародителей, не поминают предков, не возносят молитвы к светлым силам, отчего и страдают. Находясь от возвышения с очагом в десяти метрах, он отлично видел, как солнечные лучи приближаются к лупе. Когда солнце задело край стекла, он перешёл от покаяния к призывам о помощи, его слова подхватили не только ученики, но и вошедшие в раж горожане. С привычным цинизмом робинзон сравнил громкие крики с новогодними призывами снегурочки и деда мороза на детских утренниках. Не хватало только слов: 'Раз, два, три, ёлочка, гори!'. На этих мыслях очаг ярко вспыхнул и уже через пять минут вода в купели начала закипать.
  Белов объявил эту воду святой и демонстративно окунул туда первый амулет, держа его за цепочку.
  - Всё, если боги услышали нас, изображение солнца защитит любого из нас от любой нечисти и порчи, от сглаза и проклятья.
  - Чтобы никто из нас не пострадал, надевайте освящённые амулеты, молитесь вместе со священниками, помогайте строить храм, который сегодня же начнём воздвигать на этом святом месте. Знайте, что отныне ни один колдун, шаман или волхв, не страшен для тех, кто верит в Сварога, Рода и Макошь, наших пращуров, и носит на груди священный знак солнца.
  После этих слов каждый возжелал получить 'коловрат', срочно пришлось налаживать их производство. Пока строители рубили из брёвен храм, рассчитанный на триста человек, Белову пришлось в темпе перерабатывать молитвы, найденные в Евангелии, под текущий момент. Столкнувшись с трудностью восприятия этих молитв неподготовленными людьми, сыщик не погнушался использовать для молитвенника и вольные переложения некоторых стихотворений, сонетов Шекспира, например. Одновременно первые священники создавали примитивную утварь и обсуждали со старейшиной процедуры ежедневных служений и праздничных, брачных и других случаев. Белов настолько не разбирался в церковных обрядах, что потребовал обязательного выполнения только нескольких условий, куда входили громкие молитвы, обрызгивание святой водой, тайна исповеди и регулярность богослужений, невзирая на любые условия. Глава уральцев полагал, что до исповеди с отпущением грехов дело дойдёт ещё не скоро, но уже после открытия храма к молодым священникам пошли со своими проблемами парни, а к Белову - девушки и женщины.
  Не вдаваясь в подробности личных проблем, опытный психолог-практик организовал небольшой психологический тренинг для священников, где разбирал основные проблемы семейной жизни, подростков, и способы их разрешения, благо милицейского и житейского опыта было предостаточно. Там же обучал учеников основам психологии, различным способам воздействия на психику. После открытия храма появилась насущная необходимость заполнения пустого пространства внутри него. Белов озаботился созданием первых икон, которые изготовил путём приклеивания красочных иллюстраций на просушенные доски, затем многократно покрытые лаком. Запасы лака закончились после четырёх икон, для остальных пришлось экспериментировать, изготавливая лак поначалу из смеси живицы и скипидара. Ювелиры изготовили золотую и серебряную посуду, светильники на цепях, к первым холодам убранство храма выглядело достаточно эффектно.
  В конце августа старейшина уральцев решил покатать своё семейство на пароходе и сплавать до Соли Камской. Новостей от дружинников, стерегущих границу с Булгарией , не поступало, опасности нападения в ближайшее время не предвиделось. Погода же поражала, любой курорт отдыхает, солнечные тёплые дни перемежались с регулярными грозами, самое лучшее время года. Взяв с собой Третьяка с семьёй, Белов загрузился в 'Страж', прокатиться по Каме, навестить Лея и побывать в Прииске. Чудин опять принялся расспрашивать уральца о самочувствии и осмотрел внимательно всех его детей, после чего отвёл Белова к себе в пещеру.
  - Я говорил тебе, что ни один из твоего племени не выдерживал прежде того лечения, что тебе помогло? - внимательно глядя на сыщика, спросил Лей.
  - Наверно, я мутант, какой, - улыбнулся Белов, - поэтому и жив остался.
  - Нет, по всем признакам, ты обычный человек, как и твои дети, - Лей задумался, - но у тебя появились способности, которыми раньше обладал каждый чудин. Ты изменился физически, можешь воздействовать на животных силой мысли. До лечения ты не умел этого, и твои способности не передались детям. Откуда они у тебя?
  - Давай, предположим, - задумался Белов, - что эти способности я получил в результате какого-либо воздействия, которого нет в этом мире. Логично? А твое лечение высвободило эти способности, скрытые до этой поры.
  - Давай, предположим, - Лей заметно волновался, - я уже давно это предположил, поэтому и выспрашивал тебя о твоей прежней жизни. Никакого принципиального отличия в питании, образе жизни или климате я не нашёл. Что ты мне забыл сообщить? О каком излучении и воздействии на твой организм ты промолчал?
  - Излучении, говоришь? - Белов вспомнил, что действительно не рассказывал чудину о радиоизлучении, пронизывавшем весь мир, - расскажу я тебе об излучении.
  Популярная лекция о радиосвязи, локации, телевидении и прочих достижениях цивилизации заняла больше часа. Столько же ушло на вопросы Лея, который вознамерился заняться радиоделом и собрать передатчики для изучения воздействия радиоволн на организм человека и чудина. Белов пообещал по возвращении отправить к нему всё, что есть по радиоделу, от учебников и старых журналов 'Радио', до справочников по электронике. Лея так захватила версия о воздействии радиоволн на человека, что он без всякого сожаления передал уральцу небольшой мешочек с алмазами, от одного до сорока карат, которые тот намеревался использовать для резцов по твёрдым сплавам.
  Чудина впечатлила идея радиоизлучения, он не отпустил гостей и проговорил с Беловым всю ночь. Старейшина уральцев рассказал всё, что знал, стараясь направить интерес Лея на изучение и создание полупроводниковых элементов на базе искусственных и естественных кристаллов, знания о которых у чудинов были огромными. В ином случае предстояло развивать слишком много производств для создания радиотехники, одно изготовление радиоламп требовало огромных усилий. На все работы уйдут не просто годы, десятилетия труда, к которому надо привлекать сотни и тысячи работников. В условиях малочисленности населения и отсутствия технической базы, это утопия.
  Лей так загорелся своими планами, что не стал ожидать возвращения Белова, а собрался спуститься на лодке до Бражинска сразу после отъезда гостей. Уральцы завтракали прямо на пароходе, направляясь вверх по Каме, когда Белов заметил пару гигантских выдр и подвёл пароход ближе, мысленно уговаривая зверей не бояться. Он рискнул и вытянул над бортом руку, приглашая животных поиграть, ткнув носом в его ладонь. К его удивлению, оба зверя подплыли к борту 'Стража' и поочерёдно стали поднимать головы над водой, задевая носом ладонь. Белов попробовал более сложные команды, предложил запрыгнуть зверю на нижнюю палубу, самец легко это сделал. Старейшина подошёл к лежавшему на борту парохода зверю, и оба с заметным любопытством прикоснулись друг к другу, человек ладонями провёл по плечам и лапам выдры, вернее ики, а ика, в свою очередь, обнюхал человека и потрогал лапами кожу сапог. Белов, потрясённый удавшимся контактом, не стал задерживать зверя и мысленно попрощался с ним, запоминая настрой для контакта. Выдра медленно соскользнула с борта парохода и оба зверя исчезли в глубине реки.
  - Ты, Белов, самый сильный колдун, - не удержалась Лариса, - никто не может подходить к ике близко, даже шаманы их боятся.
  - Учитель, ты самый смелый, - признались дружинники, называвшие старшину учителем на тренировках и в быту, - в этих иках три с половиной метра без хвоста, мы заметили по размерам палубы. Они любого зверя разорвут, кроме тигра, пожалуй.
  Вся команда и пассажиры загалдели, описывая свои ощущения и восторгаясь Беловым, разговоров хватило на два дня, за которые пароход подплыл к Соли Камской. Там все сошли на берег и выгрузили товары для обмена и припасы. Наш герой навестил старых знакомых - Кокору Чёрного, тот месяц, как вернулся с Прииска и отдыхал дома. Затем уралец повидался с атаманами ватаги, что хорошо помогла в захвате Россоха. Остап и Киря его хорошо запомнили, встретили, как друга и поинтересовались, нет ли какой службы для ватажников. Прошедшую зиму ватажники жили одной охотой, соскучились по экстремальным и прибыльным делам, вроде захвата городов. Белов разговорился с атаманами, они предпринимали небольшие рейды на восток, доходили до уральского хребта, дальше не решились. Оба выспрашивали старейшину об оружии, приобретённом Кокорой. Слух о его ружье разнёсся за год по всему Приуралью. Ватажников тоже интересовали условия приобретения ружей. Белов обещал подумать об этом и весь обратный путь по Каме рассматривал возможные варианты использования атаманов и их подручных.
   У реки, впадавшей в Каму от Прииска, уральцы остановились, Белов ни разу там не был, захотел посмотреть на своих золотодобытчиков, намечалась возможность превратить Прииск в крупный металлургический центр. Пароход пришлось оставить на стоянке, дальше Белов пошёл с Алиной и её старшим сыном, остальные остались на судне, не было смысла тащить в дорогу маленьких детей. До Прииска было часа три пути, прогулка по хорошей погоде, и только. Речка, по правому берегу которой продвигались Беловы, постепенно перешла от медленного течения к быстрому. Из узкой глубокой реки превратилась в широкий бурный ручей, скатывавшийся перекатами с высоких холмов, переходящих в предгорья Урала. Речку все работники Прииска давно называли Золотой, текла она аккурат по границе между уграми-охотниками и другим племенем угров, синей выдры. Племя это было достаточно миролюбивое, в полном соответствии с тотемным животным, занималось больше рыболовством, чем охотой. Отношения между соседями были мирные, поэтому Белов не опасался нападения.
  Двигаясь по берегу, он с удовольствием подмечал следы деятельности людей, которые резко отличались от следов цивилизации в двадцать первом веке, 'прошлом мире', как назвал про себя отставной сыщик. Вместо загаженных полян с выжженным дёрном, остатками бутылок и пластиковой упаковки, разбросанных женских прокладок и салфеток, непонятным обилием которых возмущались не только друзья Белова, но и их жёны, радовали глаз аккуратные кострища, с надетыми на рогульки стаканчиками и котелками из бересты, устроенные из жердей мостки на берегах для удобства причаливания. У родников, встречавшихся через каждые два-три километра, заботливо были оставлены ковшики из бересты или луба, через болотистые места проложены связанные жерди для пешеходов. Белов с грустью вспоминал, такие ковшики у родников были и в 'прошлом мире', он сам видел в детстве такие, пока цивилизация не добралась до их городка. Чем ближе он подходил к Прииску, тем больше волновался, не увидит ли вокруг Прииска следы 'цивилизованного человека', в виде бесцельно срубленных деревьев и выжженной земли. Не создаёт ли Белов своими прогрессорскими действиями новых врагов природы, способных забыть всё, что впитано с молоком матери о любви к родной земле, бережном отношении к ней.
  Увиденное резко контрастировало с его ожиданиями, Прииск даже издалека вызывал ощущение уместности на этом берегу. Несколько ладных домиков, пристань с полудюжиной лодок, разбитые огородики, уходящие от реки к лесу, даже склад у причала смотрелся естественно, как выросший вместе с лесом. Дымок из труб, запах свежего хлеба, притягивали путников, которые машинально ускорили шаг, подходя к строениям, за ними были видны промывочные лотки и кучи грунта, похожие на небольшие стожки сена. К удивлению Белова, ни одного человека на промывке не работало, в душу закрались тревожные мысли.
  - Арняй, подожди с Алиной у этой черёмухи, - он остановился у дерева в сотне метров от Прииска, - если там опасности нет, я выйду и крикну. Если этого не будет в течение пяти минут, бегом на пароход, предупредите ребят, чтобы уходили. Я справлюсь сам.
  Расстёгивая кобуру с револьвером, Белов осторожно приближался к домам Прииска, пока в двадцати метрах его не учуяли собаки, и пара овчарок с весёлым лаем выбежали навстречу. За ними из дверей дома уже шли дружинники и рабочие. Старейшина с удовольствием заметил, что дружинники вооружены, у всех были мечи в ножнах.
  - Все живы-здоровы? - крикнул Белов издали, ожидая неприятностей.
  - Да, учитель, все живы, - ответил Сысой, подбегая.
  - Рассказывай, - коротко бросил Белов, глядя на покрасневшего отделённого, - что случилось?
  - Тут такое дело, - многословно стал разъяснять Сысой, - короче, три дня назад приходили шаманы рода синей выдры и напустили на всех порчу. Сказали, чтобы мы убирались, и не ранили землю, у тех, кто землю будет копать, отнимутся руки и ноги. Трое рабочих и двое дружинников не поверили, сейчас лежат на полатях, кормим с ложки.
  - Веди, показывай, - Белов повернулся и махнул рукой Алине с Арняем, - рабочие все заболели, или только угры?
  - Как ты догадался, учитель, - удивился Сысой, - болеют только угры, но славяне тоже не стали работать, я хотел тебе завтра письмо отправлять, как раз сочинял. Наши ребята тоже опасаются этих шаманов. Может убить их, тогда проклятье спадёт само?
  - Никого убивать мы не будем, - решил Белов после осмотра Прииска и больных парней, - золото не стоит человеческой жизни. Снимайте всё железное оборудование, завтра отсюда уходим.
  Пока демонтировали оборудование Прииска и грузили больных в лодки, Белову пришлось с утра заняться театральным действом. С помощью Алины, повидавшей немало в путешествиях с мужем, он разжёг большой костёр на берегу, демонстративно плясал вокруг, подкидывая различные ветки и предметы в огонь. После того, как все рабочие и дружинники погрузили в лодки оборудование и больных, а сами отошли вниз по реке, Белов кинул в костёр три патрона с вынутыми пулями, которые громко взорвались, подняв столбы пепла. Затем для пущего эффекта выстрелил из револьвера в разные стороны и пеплом от костра насыпал черту вокруг домов, изобразив пеплом же три стрелы от этой черты. Закончив шаманские танцы, сел в позу лотоса и медитировал около получаса, пока Алина стояла рядом, а дружинники и рабочие двигались к Каме. Весь спектакль и дорога заняли большую часть дня, к пароходу добрались уже в сумерках.
  Как оказалось, своей доморощенной религией старейшина Бражинска угодил в самое яблочко. Слушая рассказы Сысоя и других ребят, старейшина пришёл именно к этому выводу. Все были напуганы, как никогда, привезли с собой двоих дружинников и трёх старателей, у которых отнялись руки и ноги. Непривычно было смотреть на неподвижные тела молодых парней, полностью сохранивших речь и сознание. Старший из дружинников, Сысой, несколько раз пересказал простую историю несчастья. Сам Прииск, оказалось, построили на берегу угорского рода синей выдры, шаманам не понравилась работа уральцев по добыче золота сразу. Год они терпели, присматриваясь к старателям, даже навестили посёлок, осмотрели дома и мастерские. С весны этого года шаманов будто подменили, практически каждый день несколько угров приходили в Прииск, угрожали старателям, требовали уйти с земли рода синей выдры.
  Сысой, толковый парень, несколько раз говорил с охотниками угров, пытаясь выяснить причину такого поведения. Ему удалось узнать, что зимой к местным шаманам приезжал шаман угров-охотников, чьего помощника убил в поединке Белов. Шаман жил в стойбище почти месяц, уговаривая своих коллег, проводили вместе камлания, причину скрывали. Сысой попытался встретиться с шаманами синей выдры, но не успел. В одно прекрасное или ужасное утро, группа шаманов с помощниками пришла к Прииску и заявила, что все, кто выйдет из посёлка на работу, будут наказаны. Такие обещания уже слышали, поэтому старатели направились к своим лоткам, и трое первых упали, едва прикоснулись к лопатам. Попытки подняться на внезапно ослабевших ногах почти удались, но из леса раздался громкий напев шаманов, с ясно выраженными угрозами. Когда угры услышали эти угрозы, у них не только ноги, но и руки отнялись. Сысой с двумя дружинниками направился к шаманам, что характерно, на него шаманы не подействовали, паралич наступил только у дружинников-угров. Здравомыслящий командир не стал затевать стрельбу по шаманам, сыщик похвалил парня за сдержанность. Пока переносили парализованных в дом, шаманы скрылись в лесу, устраивать преследование Сысой не стал. На следующий день объявился Белов.
  Пришлось спешно возвращаться обратно, передавая пятерых парализованных парней лекарям на исследование, в надежде излечения. К счастью, в городе задержался Лей, разбиравший книги по электронике, а в свободное время, общавшийся с чудинками на скотном дворе. Он похвалил Белова за организацию городской структуры, дал несколько советов по обустройству мастерских. Он же осмотрел проклятых шаманами парней, после чего разговорился с сыщиком.
  - Снять с них проклятье нетрудно, - Лей смотрел на реакцию сыщика, - это смогу не только я, даже ты легко сделаешь. Но, пока эти парни считают шаманов сильнее тебя, любой чужак легко их обездвижит.
  - Не убивать же теперь всех шаманов подряд, - вздёрнулся уралец, - я понимаю, что аборигены легко внушаемы.
  - Они не просто легко внушаемы, - подтвердил чудин, - они в душе своей остались дикарями, боящимися шаманов больше всего. Тебе повезло, Белов, что шаманы достаточно консервативны и не захотели захватить город. Если сюда приедет несколько самоуверенных шаманов, твои ребята ничего против них не смогут сделать. Даже твои жёны по команде лягут и умрут.
  - Я же специально собрал здесь молодёжь, чтобы избавиться от предрассудков и консерватизма, - возразил тот, - дружинники не боятся никого и ничего, а мастера верят мне сильнее, чем родичам. Они все грамотные, знают арифметику и начала физики.
  - Но сказки и легенды, впитанные с детства, все по-прежнему помнят. Любой шаман, или волхв, для них авторитетнее тебя со всеми твоими новшествами. Ты понятен и тебя любят. А шаманы и волхвы непонятны, их боятся.
  - Ты намекаешь, что нужна религия для заполнения духовной пустоты и вытеснения детских страхов.
  - Не только намекаю, а прямо говорю, что без религии, которая будет на голову сильнее других верований, ты никогда не защитишь своих ребят от самого захудалого шамана.
  - Понял, займусь прямо сейчас, - Белов повёл Лея к столу, где остывал ужин, - когда парни встанут на ноги?
  - Я же сказал, что даже ты с этим справишься, на первых парнях я покажу тебе, что надо делать, дальше у тебя должно получиться, - Лей с удовольствием накладывал себе салат из свежих овощей, запивая молоком, - соскучился я по молоку, редко привозят.
  Для ритуала исцеления, как нельзя вовремя пригодился свежепостроенный храм Чудесного Явления, куда на следующее утро собрались жители Бражинска и любопытные из окрестных селений. Слухи, как выяснилось, и в древние времена распространялись мгновенно, все соседи знали о колдовстве шаманов и проклятии ими уральцев. Теперь угры с откровенным любопытством ждали результатов излечения, кто окажется сильней, Белов или шаманы рода синей выдры.
  Белов, распорядился занести носилки с парализованными в храм, где их поставили у чаши со святой водой, провёл короткий молебен перед собравшимися в храме, и демонстративно окунул в серебряный чан со святой водой первый амулет, держа его за цепочку.
  - Всё, если боги услышали нас, изображение солнца исцелит наших братьев, - он передал амулет Лею, стоявшему у ближайшего паралитика.
  - Боги сняли с тебя порчу, они милостивы к уральцам, - чудин громко выкрикнул заранее согласованную фразу и надел амулет на шею больного, - а теперь вставай, ты здоров!
  Парень лежал без движения, все затаили дыхание, даже Лей покраснел, стоя на коленях у носилок. Минута, вторая ожидания, ещё немного и всё рухнет, в толпе начались перешёптывания, - Зря чудина взяли, он всё испортил.
  Белов решительно подошёл и перевернул носилки, парень покатился по полу к зрителям, поворачиваясь, как бревно. Старшина неспешно шёл за ним, пока тело не остановилось.
  - Дружинник Кисель, быстро доложить, как положено, почему лежишь при командире! - гаркнул Белов над ухом лежащего парня так, что тот буквально подпрыгнул и вытянулся перед ним по стойке смирно.
  - Лежу по причине своего проклятия! - бодро отрапортовал парень, пытаясь отдать честь.
  - К пустой голове руку не прикладывают, - машинально сделал замечание Белов и расхохотался, - ты же здоров, Кисель!
  Общий смех поддержал начавшего оседать парня, затем его обнял командир и усадил на приготовленную скамью. Дальнейшее излечение проклятых проходило достаточно спокойно, Белов только помогал ребятам встать, до скамейки они шли сами. Начиная с третьего, по договорённости с Леем, сыщик сам начал снимать проклятие. Для этого оказалось достаточно наложения рук и мысленной команды, с одновременным импульсом силы в основные нервные узлы - некоторые области мозга, позвоночника, солнечное сплетение и другие, показанные Леем. С первой же попытки проклятие снялось, остальных сыщик излечивал, с чувством глубокого удовлетворения, как говаривал наш генсек. Закончил всё мероприятие он словами,
  - Чтобы никто из нас не пострадал, надевайте освящённые амулеты, молитесь вместе со священниками, помогайте строить храмы. Знайте, что отныне ни один колдун, шаман или волхв, не страшен для тех, кто верит в Сварога, Рода и Макошь, наших пращуров, и носит на груди священный знак солнца.
  За всеми хлопотами Белов не заметил, как подкралась осень, пора свадеб. Возможно, на горожан подействовал новый храм и богатое убранство, но свадеб нынче было вдвое больше обычного. Семейные пары создали практически все горожане, холостяками оставались не больше трёх десятков самых молодых парнишек. Многим девушкам так понравилась церемония венчания, даже давно живущие супруги заново прошли венчание, надеясь получить дополнительное благословение богов. Чтобы содержание священников не легло бременем на городок, Белов разрешил им изготовление и торговлю освящёнными крестиками, изготовление и продажу освящённых икон и других атрибутов, для чего построили две мастерские. Расчёты с мастерами и закупку материалов священники взяли на себя, половина из них раньше были торговцами, остальные мастерами, справятся. Среди горожан нашлись умельцы, довольно профессионально перерисовывавшие лики Рода и Макоши, найденные среди красивых иллюстраций. Создали большую икону размера метр на два про чудесное исцеление пятерых мучеников, сюжет скомпилировал Белов из различных репродукций, в том числе 'Возвращение блудного сына', местный живописец-самородок Снегирь срисовал выбранные места довольно умело. Белов сразу привлёк этого парня к преподаванию рисования в школе.
  Глядя на огромное число посетителей храма Чудесного Явления, в котором после уборки урожая побывали все уральцы, в том числе приезжие из Баймака и Иргиза, Белов планировал изготовление сусального золота для крыши храма и пристройку колокольни. Жизнь налаживалась, урожай из 'советского', как его называл робинзон, зерна, оказался настолько обильным, что бражинцы отказались от посевов местной пшеницы. Сельское хозяйство оказалось самым прибыльным новшеством за прошедшее лето. Организованные на пробу две бригады, с пароконными упряжками и новыми облегчёнными моделями колёсных плугов и борон, вспахали весной поля не только в Бражинске. С их помощью под часть будущего урожая расширили посевы жители Выселков, Россоха, Виляя и Вишура. Летом обе бригады вернулись в город, усиленно поднимали целину, распахивали вырубки, косили механическими косилками заливные луга. Во время уборки урожая испробовали механические жатки, потери зерна оказались терпимыми, а скорость уборки выросла многократно. Так, что озимыми засеяли в три раза больше площадей, нежели год назад, урожайность 'советской' пшеницы и механизация сельхозработ избавили бражинскую общину от призраков голода на предстоящую зиму.
  Торговля и производство за лето выросли, горожане были обеспечены всем необходимым на зиму, получила необходимое оформление и духовная жизнь. Не было никаких сомнений, что зимой горожане и жители окрестных селений будут еженедельно посещать храм, а не только дискотеку, и выслушивать там проповеди священников. Основные направления этих проповедей Белов уже разработал и даже подготовил для ребят базовые тексты, куда смело включал отрывки из классиков, например, речь Тараса Бульбы о товариществе, с небольшими купюрами. Он сразу договорился со священниками, что весной они разъедутся по всем уральским городам и крупным селениям, будут основывать там подобные храмы. Парни все уже были женаты, но подобное предложение приняли, как должное, обстоятельно изучали и конспектировали необходимые проповеди и краткую мифологию славян. Готовили минимальный набор церковной утвари, иконы, солярные знаки, чертежи храмов.
  Белов читал им лекции по практической психологии и наставлял в основах новой веры. Основные заповеди, к его удивлению, давно существовали в славянской религии, такие, как не укради, не убей, не лги и так далее, как и посты, практически совпадавшие по времени с христианскими постами. Не зря говорят, что христианство впитало в себя лучшие черты старых религий. К соблюдению основных человеческих заповедей он осмелился добавить прощение кающихся грешников и стремление к красоте во всех проявлениях жизни, любовь к природе, которая суть сестра человека и её надо любить и беречь. Срубленные деревья использовать полностью, вырубки засаживать, рудные разработки равнять и высаживать там деревья, родники и реки не засорять, и так далее. Все славянские религии объявлялись родственными и приветствовались, христианство, иудаизм, как и мусульманство изначально объявлялось религией враждебной природе, любви и уральцам. Проповедники и активные адепты этих конфессий должны быть изгнаны из всех уральских селений, как враги наших пращуров и правнуков.
   Стремясь установить изначально главенство мастеров над другими слоями общества, новоявленная религия прославляла мастерство человека - созидателя, который изготавливает красивые и сложные вещи, сравнивая его с верховным богом - Сварогом, священники должны были ставить мастеров выше правителей и купцов, только искусные воины и учителя могли сравниться с ними. Закладывая основы для будущих священников, Белов не пытался всё разъяснить подробно, надеясь на время, которое либо сотрёт его выдумку, либо огранит новую религию и вознесёт её высоко. Так, на шестом году пребывания в этом мире, в Бражинске появилась официальная религия. Тогда же и разрешилась тайна Сурона, который пришёл по осени к старейшине и попросил взять его священником. На вопрос старого сыщика, не слишком ли жирно будет, Сурон рассказал о своих скитаниях.
  Парень, оказывается, получил духовное образование, пять лет прожил на острове Руяне, в Арконе. Там изучил не только славянскую религию и мифологию, но и основы иудаизма, христианства и мусульманства, не считая угорских и скандинавских мифов. После чего был направлен на Северный Урал, где находился, как понял старейшина, какой-то важный храм, подробности Сурон не сказал. В этом храме парень успел поработать три года, когда самым примитивным образом согрешил, совратив какую то девицу. Это так он думал до сих пор, а по размышлению Белова, девицу парню подставили специально, чтобы выгнать с хлебной должности. Судя по тому, что девица осталась при храме, а Сурона отправили с волчьим билетом. За год скитаний, перебираясь от одного селения к другому, неудачливый волхв добрался до Камы, где услышал о Бражинске, принимающем на жительство всех беглецов, так и попал сюда.
  Разговорившись с Суроном, старейшина удивился таким невероятным совпадениям и начал подозревать о существовании если не бога, то похожих на него сил. Очень удачно совпали несколько случайных факторов, с другой стороны, не зря говорит пословица, бережёного бог бережёт. Кто знает, сколько бродячих волхвов за шесть лет проходили мимо города, а необходимость государственной религии приходит в голову рано или поздно всем правителям, во все века. Не так и случайны обстоятельства встречи отставного подполковника и Сурона, который оказался неплохим идеологом славянства. Пообщавшись с ним неделю, Белов удивился, как при таких волхвах славянство было уничтожено. Много недоговаривает официальная история, ой много.
  Сурон безусловно поддержал идеи недопущения монотеизма и активного миссионерства славянской религии, он подсказал многие, явно профессиональные моменты и предложил организовать обучение миссионеров в отдельной школе. Более того, при удачном стечении обстоятельств, парень пообещал вызвать в Бражинск до десятка своих приятелей волхвов с целью организации действительно добротного духовного обучения. На вопрос, как быть с Арконой, он пообещал при необходимости связаться с островом для получения моральной поддержки. Как он добавил, вопрос решается хорошим подношением. Всё, как обычно, подумал Белов, зря клевещут на Россию, коррупция была в Европе всегда, даже тысячу лет назад. К сожалению, Сурон не смог, наконец, сообщить Белову, в каком веке тот находится. Оказалось, о точной дате рождения Христа, кроме того, что тот рождён зимой, бывший волхв не слышал. Попытки как-либо уточнить время ничего не дали, по словам Сурона, большинство племён живёт так же, как и Прикамье, никаких государств, одни племена и рода. Из государств, известных тому, он перечислил Булгарию, Казарию, Византию, Болгарию, Армению, Персию, Египет. Ни о каком Риме не слышал, упоминал ещё Ливию, Мидию, но эти названия ничего не говорили Белову, кроме воспоминаний о мидиях со специями.
  Парень понравился Белову, они договорились, что Сурон станет работать с новообразованными священниками и подбирать людей для миссионерской школы. Так в Бражинске возникла официальная религия, да ещё под руководством профессионала, хотя официально Сурон не был главой священников, а только советником старейшины, но работал очень активно, быстро поставил чтение проповедей на профессиональный уровень, организовал постройку силами верующих и священников религиозной школы, в которой обучал молодых пастырей и желающих горожан.
  ...Шаманы угров синей выдры камлали третий день, постепенно сужая круги к оставленному селению чужаков. Всё это время шаман угров-охотников поддерживал их, начинал и заканчивал камлание, напоминал об опасности чужаков. О том, что чужаков мало изгнать с этой земли, мало сжечь их селения. Нужно добраться до их сердца и вырвать его, убить главного чужака- изгоя Белова. Только с его смертью успокоятся потревоженные подземные духи. Только тогда настанет покой в селениях рода синей выдры, придёт богатая охота.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава третья. Казары.
  
  В начале октября бражинцам напомнили, что существует, так сказать, внешний мир. В пограничный Баймак приплыли сборщики налога из Булгарии на пяти больших лодках. Два десятка воинов и трое клерков из самого Булгара высадились на берег и поставили старейшину городка в неудобное положение, затребовав недоимку, за пять лет. Слава богу, сам годовой налог оказался классической 'белкой с дыма', всего одна белка с жилища. Правда, за пять лет, набежали нескромные проценты, которые в этом мире меньше половины долга в год даже не считались. Оказалось, как в смутные девяностые годы, проценты суммировались со штрафами за обиду, за плохое настроение и так далее. Старейшины, отродясь не сталкивавшиеся с такими 'налоговыми инспекторами', не нашли что ответить, хватило ума только отправить гонца вверх по Каме, к Белову. Сами они пытались объяснить, что налоги всегда исправно платили вплоть до нынешнего года, что начальство в другом месте, да кто слушает такие традиционные оправдания? Грабили, иначе не сказать, Баймак два дня, вынесли всё, что можно погрузить в лодки, которые дополнительно для этого конфисковали у расслабленных горожан. Заступникам поразбивали головы, но женщин сильно не обижали, кроме пары-тройки девиц, где непонятно, кто остался потерпевшим.
  Гонец успел за Иргизом встретить 'Страж', на котором оказался Сысой, чья очередь была прокатиться по Каме с дозором. Парень горел желанием размяться после неудачной для него зимы и истории с проклятием в Прииске, отправил гонца в Бражинск 'по инстанции' с сообщением, что сам примет меры. Дальше он действовал очень осторожно, имея на борту всего четырёх дружинников с ружьями, да пушку с расчётом. К Баймаку 'Страж' подошёл вечером, заглушив машины, остановился за излучиной Камы, незаметный из города. Сысой сам с двумя дружинниками отправился в разведку, выяснил, что большая часть воинов и один клерк ночуют на берегу в установленных шатрах, возле собранной добычи. Только два чиновника с двумя воинами остались в тереме городского старейшины. По словам баймакцев, тихо опрошенных дружинниками, отплывать все собрались поутру, поскольку двенадцати мужикам было велено со своими лодками утром быть на погрузке, да готовиться сопровождать караван до Волги. Сысой знал терем городского старейшины и рискнул захватить ночевавших там 'гостей'. Тем более, что у всех командиров, кроме стандартного ружья и сабли, на постоянном ношении был револьвер с полусотней патронов. Проинструктировав одного из дружинников, он отправил его на 'Страж', а со вторым отправился в город, ворота с которого 'налоговики' предусмотрительно сняли и вынесли на берег.
  Запуганный двухдневным беспределом, народ сидел по домам, всё, что могло заинтересовать грабителей, было уже спрятано или отобрано. Никто не мешал Сысою с напарником добраться до терема, дверь в сени которого была нараспашку. Собаки молчали, забитые за два дня, никто не поднял тревоги, когда уральцы укрылись у крыльца. Захват Сысой планировал с рассветом, к этому времени 'Страж' должен был, не разгоняя пар в котлах, сплавиться к пристани и помешать чужакам, уплыть, или спрятаться в городе. Сысой предположил, если при захвате чужаков поднимется шум, 'Страж' отвлечёт подмогу, а дружинники успеют забаррикадировать ворота. Да и захватывать людей в кромешной темноте чужого дома не самая лучшая идея, если хочешь оставить их живыми, даже некоторых.
  Светает в октябре поздно, но длинные осенние сумерки подняли плохо спящих хозяев задолго до рассвета. Хозяйка спешила накормить оставшуюся от ревизии скотину и приготовить завтрак 'гостям', сытые будут добрее. Перехваченная у крыльца, она довольно внятно и подробно объяснила места ночлега чужаков. Сысой, убедившись в её разумности, отправил бабу к пустующим воротам, чтобы организовала баррикаду вместе с соседками, велев поднимать только баб, чтобы мужские голоса не разбудили воинов на берегу. Сысой, как и все дружинники, был приучен Беловым, не считать врагов глупее себя. Он сам, наверняка, поставил бы ночное дежурство на берегу, это слишком очевидно. Убедившись, что женщина всё поняла правильно, уралец с напарником вернулись в дом, подражая походке хозяйки. Чужаки ночевали в самой большой комнате, все четверо, клерки на полатях, воины на полу, в центре. Воинов Сысой решил глушить прикладами ружей, в крайнем случае, стрелять, а клерков брать живыми, как выйдет.
  Вышло не очень, один из охранников проснулся и вывернулся из-под удара, воткнув нож в живот дружиннику. К счастью, предусмотрительный командир заставил всех надеть кирасы, он не мог забыть гибели своих ребят зимой. Эта перестраховка спасла жизнь дружинника, но погубила самого чужака. Сысой, заметив попытку сопротивления, застрелил того из револьвера, и уже не скрываясь, начал скидывать клерков на пол, глушить рукояткой револьвера и связывать. Наскоро связали троих, шустрому покойнику верёвки не понадобились. Уралец построил напуганного хозяина, велел организовать оборону ворот, охрану пленников, обыскал связанных, и два дружинника побежали к воротам.
  Там уже суетились бабы, вытаскивая из дворов жерди и перегораживая проём ворот. Бражинцы быстро начали помогать, закидывая возникшую баррикаду кадушками, старыми желобами и поилками для скотины. Когда высота завала достигла внушительных размеров, подошёл староста с двумя десятками мужиков, сжимавших дубинки. Топоры и косы, как, практически всё железо, были отобраны в счёт 'долгов' по недоимке. Судя по синякам и разбитым недавно в кровь лицам мужиков, те не горели желанием решить вопрос мирно, помощники надёжные, не ударят в спину.
  К этому времени поднялся шум в лагере чужаков, это 'Страж' мирно дрейфовал к пристани, разбудив всех своими необычными очертаниями. Сысой распорядился выставить мужиков на городские стены, вернее, на частокол, особенно со стороны Камы. Сам он с дружинником забрался на баррикаду у ворот, наблюдая развитие событий у пристани. К моменту, пока 'Страж' добрался до пристани, все чужаки проснулись и разглядывали странную лодку. На пароходе разожгли топки, набирая давление пара, а один из дружинников заметил условный сигнал Сысоя. После этого в двадцати метрах от пристани 'Страж' бросил якорь, дружинник в рупор позвал главного мытаря на переговоры.
  - Какие тебе разговоры, - откликнулся с пристани третий чиновник, - наши старшие в тереме спят. Кто ты такой, чтобы их будить?
  - Не спят они, связанные лежат, - усмехнулся дружинник Проня, имевший опыт зимнего нападения и последующих присоединений городов, - мы уральцы, ты моего князя ограбил. Тебя же предупреждали, что Баймак уральский город, почто в Бражинск не поехал? Теперь конец тебе пришёл, теперь ты не сборщик дани, а обычный грабитель. Если не сложите оружие, всех на суку вздёрнем.
  Кто бы из налоговых инспекторов двадцать первого века в сопровождении взвода ОМОНа согласился с такими наглыми требованиями? Вот и мытарь, отправил пятерых воинов в городок за подмогой и начальством, обложил Проню и его друзей громкой, можно сказать, нецензурной бранью. Жаль, цензуры в этом мире не было, среди уральцев и булгар, точно. Проня с двумя дружинниками не забывали наблюдать за поведением чужаков, особенно лучников. Заметив двоих булгар, натягивавших тетивы, дружинники выстрелили обоим в грудь, потом ещё двум, потом последнему, видимо тугодуму. От ворот тоже защёлкали выстрелы, в предрассветном сумраке было хорошо заметно падение четверых из пяти высланных мытарем воинов у ворот. Для пущего эффекта Проня скомандовал кочегару, стоявшему у руля, подать гудок. Мощный протяжный звук добил и деморализовал, если не воинов, то клерка на пристани, точно. Он скомандовал бросить оружие, но Проня не спешил высаживаться, дал условный сигнал Сысою. Командир вместе со старейшиной городка и его помощниками сам занялся пленными.
  Возбуждённые горожане потребовали повесить сначала всех, после вопросов Сысоя, за какие грехи, немного одумались. Староста, проведя подробные расспросы, указал на троих воинов и одного клерка, достойных повешения. На этот счёт командиры и дружинники уральцев были давно проинструктированы, как действовать в аналогичных ситуациях. Учитывая бескровную быструю победу, Сысой решил не заниматься самосудом, доставить всех пленников в Бражинск. Горожанам он объяснил, что захватили пленников бражинцы, значит, судить их будут именно там. Грехи самых наглых из них были подробно записаны, указано, с чьих слов. Старосту городка Сысой заставил подробно всё рассказать, записал его рассказ. Всего взяли в плен троих клерков и шестнадцать воинов, четверо были подстрелены насмерть.
  На допросах мытари рассказали очень интересные вещи, двое из них оказались булгарами, сборщиками налогов в Поволжье. А третий пленник из Усть-Итиля, вернее из посольства казар в Булгаре. Его взяли в Баймак по совету старейшин Булгара, якобы для поднятия авторитета сборщиков налога. Сысою объяснения пленников, что налог собирался для казар, которые такой налог испокон века берут с Булгарии, показались правдоподобными. В любом случае, все пленники подтвердили, что возвращения их в Булгар ждут к ледоставу, за ними другие мытари не плывут. Своей властью Сысой раздал баймакцам взятое на пленниках оружие и доспехи, с условием, в следующий раз ворота врагам не открывать, продержаться не меньше трёх дней, до прибытия уральцев.
  Поутру, пленники были погружены в прицепленные к 'Стражу' лодки, баймакцы занялись подготовкой погребального костра для неудачников, а уральцы отплыли вверх по Каме. Суд над тремя самыми отъявленными грабителями и насильниками провели на следующий день, как 'Страж' добрался в Бражинск. Собственно, Правда предполагала два варианта - виру и выдачу головой. Поскольку потерпевших по каждому преступнику было несколько, а головой они были уже в руках Белова, решение вытекало одно. Белов выплатил всем потерпевшими из своих средств положенную виру, а преступников запер в порубе, приковав к стенам. Для поднятия духа объявил насильникам, что рассматривает вопрос их кастрации в самых жёстких рамках, до полного усекновения орудия преступления. Временами отставной сыщик к этому склонялся, пусть медики практику ампутаций наработают.
  Остальных пленников допрашивали трое, Белов, Ждан и Сысой, к вечеру второго дня у старого сыщика сложилось определённое мнение, для проверки которого он собрал совещание.
  - Что скажешь, Сысой, - как у самого младшего спросил старейшина.
  - Всё понятно, оказывается, каждый булгарский городок должен ежегодно платить дань, а Баймак с Иргизом не платили, за что и пострадали. Нам надо думать, как выходить из этого, сейчас булгары точно войско пришлют. Зимой мы их разбили, да мытарей сейчас побили, этого не простят. Надо собирать парней, готовиться к сражению.
  - Может, пока откупиться, - предложил Ждан, - по белке с дыма за пять лет даже с резой будет не больше куны. За все четыре булгарских города будет не больше двадцати гривен. Воевать я не боюсь, нам бы годик подождать, за зиму можно больше сотни новых ребят подготовить, тогда и с тысячным войском справимся. Да и пушек мастера обещали десяток, с ними никто не страшен.
  - Меня волнует не это, - начал Белов, - зачем они взяли казарина? Что касается дани, всё не так просто. Почему Булгар дань за пять лет просит, а старосты городов говорят, что в прошлом годе заплатили? Думаю, что дань в этом деле только повод, чтобы натравить на нас казар. Булгария либо не платит дани совсем, либо платит не со всех городов. И казарина нам подсунули, чтобы на нас казарских воинов натравить. Кстати, как они работают на лесоповале?
  - Поначалу отказывались, - улыбнулся Ждан, - так мы их кормить перестали. Сейчас норму выполняют, скоро вырубку под городок на берегу Камы закончим. Потом переведём на строительство частокола на месте Тывая, крепостицу надо там ставить, мужики сильные, до января успеем огородиться.
  - Вот именно, надо укреплять города, войско может появиться в декабре, когда лёд крепким станет. Будем исходить, что нападут на нас уже зимой, а булгары или казары, разница не принципиальная. Ждан, организуй отправку во все четыре города по две пушки с обслугой, да после ледостава надо вдоль Камы подменных лошадей для гонцов держать, чтобы новости узнать сразу. Мы к декабрю сорок конных воинов должны подготовить с пятью пушками на санях, тренировка за вами, по оружию я с мастерами решу, - подвёл итоги Белов.
  Кроме подготовки дополнительных пушек и ружей, соответственно и боеприпасов к ним, встала необходимость подковки коней. Оказывается, коней здесь вообще не ковали, видимо, по причине их малочисленности. Из-за этого зимой лошади не могли уверенно и быстро двигаться по льду, естественным автострадам Прикамья. Кузнеца, умевшего подковать коня, привёз Окунь нынче летом, по специальному заказу старейшины Бражинска. Не зря спохватился, похвалил себя Белов. Коней, вместе с жеребятами, в городе было семь десятков, уже ощущалась нехватка покосов, с весны надо будет строить конеферму на левом, заливном берегу Камы. Только дожить бы до весны. Оговорив с Третьяком и его мастерами сроки изготовления и количество необходимого оружия, он зашёл к бабушке Тине.
  - Такое дело, Тина, - отпивая горячего травяного отвара в её мастерской, объяснял старейшина, - зимой снова могут напасть на нас. Ребята у нас в кирасах и шлёмах, а лошади голые. Вы бы с девушками сшили попоны на коней, потолще, слоя в три-четыре. Может, кожу где-нито нашить, или костяные бляшки. Если стрела и пробьёт, чтобы завязла, ранила не сильно. Полчаса конь выдержит, а там и сраженью конец, рану залечим.
  - Сделаем, когда надо, - спокойно отнеслась Тина, - нас же ребята защищать будут.
  - Надо к началу декабря, поработать придётся много, - поднялся с лавки глава Бражинска, - если что, Кудим подскажет.
  К этому времени подошёл и серьёзный разговор с медиками, который назревал давно. Практически все антибиотики в аптечке закончились, а впереди уральцев ждали по выражению классика, 'пятьдесят лет не объявленных войн', отставной сыщик выделил лекарям дополнительно девушку для отыскания знаменитого пенициллина. Несмотря на общие сведения, что в основе первого антибиотика лежит плесневый грибок, шансов найти его было отвратительно мало. Этих плесеней несколько сотен видов только в пределах нашего региона, и которая из них лекарственная, сразу не отличишь. Наш герой дал девушкам почитать всё, что нашёл на тему антибиотиков, заодно по оспе и других прививках. По оспе было немного проще, с весны все торговцы и приезжие купцы были озадачены странным заказом, привезти корову, с выменем, покрытым пузырьками, с 'коровьей оспой'. Первое лето результатов не дало, но других вариантов розыска вакцины от оспы старейшина не знал, не искать же настоящих больных, подвергая опасности всех уральцев. А ставить эксперименты с плесневыми грибками вполне можно, что и постарался донести до лекарей бражинец, обязав их ежемесячно отчитываться по результатам и количеству изученных плесеней. Заодно и практику работы с культурами микробов отработают. Пока основными лекарствами оставались травы, листья и кора деревьев, споры некоторых грибов. Да и жители Бражинска, в массе своей молодёжь, практически не болели.
  После снятия проклятий, уральцы вернулись на Прииск, постройки оказались целыми, даже не разграбленными. Не зря Белов устраивал свои ритуальные танцы, испугались его шаманы. До осени старатели немного поработали, на зиму в домах остались две семейные пары, остальные ребята вернулись домой. Учитывая, что недалеко от Прииска обнаружили выходы железной руды, отстраивать там поселение нужно. От Прииска почти втрое ближе до Бражинска, чем от Соли Камской, да и руду плавить можно прямо там, что удешевит её минимум вдвое. Третьяк уже готовил к следующему лету партию строителей и литейщиков для освоения найденных руд. Кроме воспитания новых кадров парень не забывал своей мечты - выковать изумительный по свойствам клинок, он отработал стабильное получение более двух десятков сталей, различной легированности, от простейших, близких к 'Стали 3', до марок 'ХВГ'. Нахватавшись терминов будущего из справочников, Третьяк аналогично обозначал полученные сплавы, регулярно рассматривая в единственный микроскоп шлифы, сверяя структуру кристаллов со справочными. Парень оказался литейщиком-фанатом, за будущее бражинского литья можно было не беспокоиться, не пройдёт и десяти лет, основные сплавы будут доступны.
  Хуже обстояло с механикой, постройкой работающего парового двигателя все имевшиеся кузнецы исчерпали свой творческий потенциал. Максимум, на что хватало ребят, постепенно повышать точность изготовления следующих экземпляров, что давало небольшое увеличение ресурса и мощности. Новых идей в компоновке, оригинальных муфт и механических приспособ никто предложить не мог в силу отсутствия практического опыта работы с подобными механизмами. Для реального технического роста необходимы были механики, пусть не талантливые, но очень умелые механики. Белов подозревал, что таких можно найти только в Византии, возможно в Египте и Персии. На его просьбы за любые деньги привезти механиков, Сагит с Хамитом равнодушно мотали головой, Окунь обещал, но он сам добирался не дальше Усть-Итиля. Сам отставной сыщик, к сожалению, руками мало, что умел делать, даже понимая конструкцию и при чертежах, верхом его умения стал револьвер, до винтовки он не рисковал подняться, только ружья, слепленные с имеющихся образцов. Был и другой вариант¸ ждать, пока подрастёт свой талантливый конструктор-механик. Это из области 'Отправьте десять СМС и выиграете джип', в такие сказки бражинец никогда не верил. Возможность, что это случится при его жизни, исчезающее мала.
   С химией уральцы дружили, Белов в молодости великолепно разбирался в ней и любил химию, особенно опыты по различным взрывчатым смесям и фейерверками. За последние годы ему удалось собрать в химической мастерской отличную команду химиков-практиков, как ни странно, исключительно девушек и женщин. Заправляла всем здесь молодая сойка Дружина, пришедшая не самой первой, но быстро разобравшаяся в смысле работы. Исправно конспектировавшая лекции старейшины по практической химии, порой он подумывал обучить её формулам и таблице Менделеева. Вся химия, не связанная с металлургией, не афишировалась, в первую очередь, из-за опасения расширения знаний по взрывчатым веществам. Именно по этой причине Дружина занималась исключительно получением кислот, щелочей, солей, необходимых для других производств. А вот уже с помощью её кислот в других мастерских получали порох, взрывчатку, осаждали серебро из свинцовой руды, изготавливали аккумуляторы.
  Производство зеркал взяла в свои руки Алина с детьми, гордая своим вкладом в благосостояние семьи, её старший сын Арняй скоро потерял интерес к амальгированию стекла и перекинулся на радиотехнику. Он быстро освоился с простейшими радиосхемами и принялся баловаться с телефонами. Буквально за месяц он извёл оставшиеся радиодетали в запасниках, оборудовав несколько переговорных устройств в доме, пока отчим не подкинул ему идею простейшего телефона, предложив телефонизировать Бражинск, заработав и всех удивив. Парень пропустил окончание фразы, но идея телефонизировать город захватила его. Набрав пару таких же радиолюбителей, он занялся делом, изредка выпрашивая разрешения на использование различных материалов или работу в мастерских. А для организации массовой надёжной дальней связи, охотники наловили силками два десятка лесных голубей, которых поселили в отдельно выстроенной голубятне. Белов регулярно заходил туда, довольно быстро приучил птиц к себе и другим людям, пытаясь создать устойчивые пары, для высиживания птенцов.
  Выплавку золота из добытого золотого песка и отливку золотых и серебряных монет сыщик поначалу никому не доверял, пока за год ему изрядно не надоела эта деятельность и денежными делами занялись двое молчаливых угров. По их предложению ещё трое соплеменников занимались отделением серебра из свинцовой руды, поэтому создалась небольшая, практически семейная кампания получателей серебра и золота, выплавки и чеканки монет. Изначально в Бражинске отливали крупные монеты из серебра - полугривны, куны, затем рубли, в десять граммов чистого золота. С развитием денежных отношений в городе, появлением независимых жителей и торговцев, чтобы не мучиться долговыми расписками и истёртыми беличьими шкурками, росла необходимость большого количества мелких монет, в десять, пять, две и одну 'белки', весом до полуграмма серебра. Переходить на медь он не собирался, а с приезжими купцами расплачивался исключительно бражинским товаром, пуская монеты во внутренний обиход. Пушниной же принимала Влада в своей лавке плату за уральские изделия, если не было других платёжных средств.
  Влада выросла в грамотного купца и воспитала два десятка шустрых помощников, выстроила торговую лавку в Бражинске, два склада у причалов работали каждый день. Лавки Влады были не только во всех четырёх городах на Каме и на Выселках. Две лавки она открыла в самых дальних угорских селениях по рекам Тарпану и Бражке. Её представительств пока не было в Липовке, у соек, без сомнения, на будущее лето появятся. Беловы и Третьяки жили практически одной семьёй, старейшина не беспокоился о торговой монополии Влады, даже если в будущем произойдёт разделение, которое неизбежно, хотя бы во втором поколении. Сам сыщик проживёт, а детей он обучит ремёслам и умениям, которые прокормят лучше богатого наследства. Кстати, гранильное производство Влада не забросила, две девушки продолжали постоянно пополнять гранёные самоцветы, которые уже не шли на продажу, а передавались ювелирам, на оригинальные украшения. Шлифовальные круги подходили к концу, сыщик предполагал после их окончания попробовать самодельные круги с алмазной крошкой или изумрудной, что не намного мягче алмазов.
  От хозяйственных забот старейшину уральцев оторвали странные разговоры о лесных духах, появившихся на Выселках. Не придав значения первым слухам, Белов даже не поехал в соседнее селение разбираться, и зря. Через день пала лошадь у старосты Выселков, отца Влады. Это можно бы списать на случайность, если бы не пропажа коня у Окорока и кража всех кур у Курихи. Белов, прискакавший после этих новостей к соседям, тщательно осмотрел дворы потерпевших, ничего интересного не нашёл, обычные следы одного или двух человек, с размером обуви тридцать шесть-тридцать семь. Судя по длине шага, воры были невысокие, и умели обращаться со скотиной. Ни конь, ни куры не подняли шум, когда покидали двор. Дальше началась мистика, местные охотники, потеряли след в километре от селения. Просто потеряли, и всё тут. Даже показали Белову, как следы исчезают посреди поляны, словно вор взлетел с украденным конём. Сыщик, в силу профессии, мог поверить во что угодно, если это помогает в работе. Но, если мистика мешает найти вора, Белов такую мистику не воспринимал, считая, что не разглядел обмана.
  По его указаниям из Бражинска привезли двух самых лучших собак, ходивших по следу, так те совсем не взяли след, даже те отпечатки обуви, которые видел Белов. Такая неудача немного вдохновила его, сбить собак со следа довольно просто, значит, воры попались опытные, наверняка, люди. Зачем духам сбивать собак со следа? Весь день ушёл на осмотры и опросы соседей пострадавших, которые ничего хорошего не знали. На всякий случай, Белов распорядился во всех восьми дворах, где держали лошадей, оставить по одному дружиннику на ночь. Сам он ночевал в гостевом доме, не столько ночевал, сколько размышлял о кражах. Уже с трёх часов ночи, после короткого сна, отставной подполковник тихо бродил по немногочисленным улицам Выселков, прислушиваясь к ночной тишине. Благодаря своим способностям, при свете луны уралец видел, как днём, и слышал осторожные шаги дружинников за полсотни метров.
  Тем обиднее было наутро обнаружить, что сведена ещё одна лошадь со двора. Дело принимало нешуточный оборот, только идиот не догадался бы, что воры кидают прямой вызов Белову. Дружинник, дежуривший во дворе, отлучался два раза, в уборную. Своих ребят старейшина знал и верил им. Факт оставался фактом, вечером лошадь была, её видел сыщик сам, утром он лично убедился в её отсутствии. Работа по следам ничего нового не дала, два следа невысоких людей, следы украденного коня теряются в лесу. За маленьким нюансом, следы исчезли в том же месте, где и прежние. Сыщик даже предположил приятную для себя версию, что воры приходят из другого измерения, как и он. Душу грела мысль, что воры нашли сюда дорогу из России двадцать первого века и таскают лошадей туда же. От таких предположений Белов забыл про украденных коней и кур, чёрт с ними, лишь бы земляков найти.
  Весь день он с тремя помощниками на коленях по разворачивающейся спирали обходил поляну и окрестные заросли, выискивая малейшие следы, как говориться, хоть спичку или окурок.
  - Да, - сказал Белов, вставая с колен в вечерних сумерках, - воры попались некурящие и непьющие.
  - Что нам делать, старейшина, - замученные дневными поисками помощники робко поинтересовались у сыщика, - мы всю рощу на коленях обошли.
  - Идите все домой, отдыхайте, - решился старый сыщик, обыгрывая интересную идею, пришедшую только сейчас.
  Проводив ребят, он вернулся на поляну, где исчезли следы со всех трёх краж, лег на землю, нагретую слабым осенним солнцем, и закрыл глаза. За день поисков он умаялся, сейчас отдыхал, вслушиваясь в осенний лес, куда возвращались распуганные птицы. Первыми прилетели любопытные сороки, облетая деревья в поисках чужих. За ними начали свою работу дятлы, сойки перекликались всё ближе к человеку. Из кустов вылезли прятавшиеся ежи, Белов не открывая глаз, чувствовал их шуршание в радиусе сотни метров. За последний год он постоянно бывал в лесу и научился чувствовать животных, различать их и даже разбираться в их состоянии, напуганы или нет птицы, бегут от кого-то косули, будет ли барсук вылезать из норы. Даже мыши, шуршавшие в сухой листве, выдавали себя крохотными импульсами энергии, как искорки, мелькали вокруг Белова.
  Прошёл час, уралец продолжал слушать зверей и птиц, возвращавшихся в лес, мысленно проверяя участки рощи, где занимались своими делами птицы и ежи, мыши и белки. Вот в рощу вошли от реки косули, настороженно продвигаются вдоль опушки. С другой стороны напролом идёт стадо наглых кабанов, уверенное в безнаказанности, спеша к старому дубу за жёлудями. В стороне от кабанов появился новый зверь, которого сыщик опознал не сразу, снежные барсы появлялись вблизи жилья очень редко. Хищник был чем-то напуган, он едва не выбежал на кабанов, в последний момент скрылся на ветках липы. Поведение огромной красивой кошки заинтересовало Белова, снежных барсов он впервые встретил ещё в двадцатом веке, в горах Копетдага, и здешних белых красавцев воспринимал своими современниками.
  Уралец осторожно пошёл в сторону хищника, мысленно поглаживая его по голове, лаская за ушами и успокаивая напуганного самца. Через десять минут он подошёл к липе, на которой прятался барс, и поднял руку, мысленно призывая самца спрыгнуть. Большая кошка мягко опустилась у его ног, опасливо глядя на протянутую руку человека. Успокоив барса поглаживанием, сыщик постарался почувствовать самые последние восприятия зверя, напугавшие его перед появлением в роще. Глаза у хищников расположены, как у человека, поэтому Белов мог воспринимать страх и опасность, исходившую от двух людей, которых увидел барс полчаса назад. Всматриваясь в образы, увиденные хищником, уралец рассмотрел двух угров, решительно идущих на Выселки со стороны реки. Как разглядел он глазами своего мохнатого приятеля, угры шли через лес в трёх километрах отсюда. Значит, они уже в посёлке, бежать туда поздно, они успеют уйти.
  Прикинув различные последствия, Белов решил не рисковать, бегая за ворами по Выселкам, проще дождаться на полянке. Отпускать своего мохнатого помощника он не стал, вернулся на полянку с барсом, уверенно шедшим справа от человека, как хорошо выученная собака. За несколько минут, пока шли к поляне, Белову удалось внушить хищнику, что они вдвоём идут охотиться на людей, напугавших молодого самца. Желание отомстить обидчикам оказалось присуще и животным, барс не просто согласился посидеть на поляне, он просто рвался в бой, поигрывая мускулами.
  Ждали под деревьями на краю поляны, прошло больше часа, но сыщик никого не видел, сколько не вглядывался. Несмотря на давно наступившую ночь, своим новым зрением, он различал все деревья возле поляны, каждую ветку, даже мелкие кустики на опушке. Угры уже должны были появиться, но Белов ничего не видел и не слышал никакого движения. Нервы сыщика были на пределе, его напряжение передалось молодому барсу, большого труда стоило удержать хищника на месте, рискуя спугнуть угров. Старейшина попробовал ощутить приближение людей в энергетическом уровне, мысленно сканируя ближайшие заросли. Кроме грызунов и мелких хищников, никого в поле зрения не было. Однако, грызуны и хищники, с какого-то момента стали подозрительно одновременно разбегаться и замирать, словно пропускали невидимку, идущего мимо. Барс, сидевший у ног Белова, вскочил и посмотрел на человека, словно спрашивая, когда мы нападём?
  Тот, чувствуя себя беспомощным слепцом и безмозглым идиотом, рискнул довериться инстинктам хищника, мысленно отпустил его и подтолкнул пожеланием удачной охоты. Ирбис сорвался с места в грациозно красивом беге, за три прыжка достиг центра поляны и набросился на пустое место. После первого удара лапой, прямо из воздуха выпал окровавленный угр, придавленный упавшей на него лошадью. Барс продолжал крутиться на месте, работая передними лапами, после трёх ударов по раненому, отпрыгнул в сторону, и остановился, словно налетел на прозрачную преграду. Белов уже подбегал к этому месту, но не стал рисковать, каждая секунда грозила исчезновением второго угра, как оказалось, способного остановить даже барса в прыжке. Он вытащил оба револьвера и открыл огонь по месту на поляне, куда пытался прыгнуть ирбис. Он методично обстреливал пространство, стремясь прострелить воздух через каждые полметра, в надежде зацепить невидимого врага. Ирбис от выстрелов отскочил в сторону, ожидая своего часа.
  Пули уходили в пустоту, барабаны револьверов пустели, Белов начал рычать от злости, предчувствуя промах, когда услышал удар пули в тело. Почти сразу из воздуха выпал на землю угр-шаман, а барс набросился на него, вцепившись зубами в тело ещё живого врага. Белов сделал два шага к зверю, потом передумал и присел рядом, занявшись снаряжением револьверов. Барс скоро прекратил терзать второго угра, убедился в его смерти и вернулся к своему союзнику, уселся рядом, вылизывая шерсть. Так они сидели четверть часа, остывая от напряжения быстрой схватки, пока не стали слышны крики подбегавших дружинников.
  - Спасибо, - мысленно поблагодарил ирбиса уралец, - иди к себе, я позову тебя, увидимся, берегись других людей.
  Подоспевшие дружинники и выселковские жители опознали в убитых шамана угров-охотников с новым учеником. Того самого шамана, предыдущего помощника которого Белов убил больше года назад. Почему шаман решил отомстить старейшине Бражинска таким оригинальным методом, да ещё в Выселках, увы, уже не узнать. Чтобы не портить ощущение удачного розыска, Белов выплатил стоимость украденных животных потерпевшим из своих средств.
  Даже такой, не совсем удачный, результат розыска, произвёл на аборигенов сильное впечатление. Узнав, что уральцы обсуждают победу своего старейшины над сильным шаманом, Белов подсунул им версию, что разрушил колдовство шамана святой водой из бражинского храма и круговым крестиком, с молитвой на устах. Предприимчивый Сурон написал согласованное со старейшиной выступление, которое многократно произнесли в храме уральские священники. А выселковцы до первого снега за свои средства отстроили в посёлке храм, стремясь обезопасить себя от подобных воров навсегда.
  Белов посоветовал дополнительно укрепить частокол вокруг Выселков, когда направился с убитыми уграми к их вождю Топору. Несмотря на явную вину шамана и его ученика, сыщик не мог быть уверенным в решении Топора. Не зря говорят, что своя рубашка ближе к телу, свой шаман мог оказаться важней выгодной торговли с уральцами и доброго соседства. Отправлялся на встречу с уграми-охотниками Белов с тяжёлым сердцем. Личное появление убийцы шамана угры могли воспринять глубоким оскорблением. На берегу Камы возвращения 'похоронной' делегации остался ждать Сысой с двумя десятками дружинников, готовых через три дня идти на выручку Белова, Ждана и старосты Выселков. Закончить военный конфликт можно было лишь быстрым уничтожением всего рода охотников. Иного выхода не было, партизанской войны с уграми уральцы могли не выдержать.
  Кроме пары мертвецов уральцы везли подарки в размере виры за двойное убийство, хотя разговор Белов начал с намёков о вире от угров. За то, что их родичи воровали на Выселках и были пойманы на месте преступления. За убийство вора в таком случае виру не требовали. Кроме того, отставной сыщик перечислил украденный скот и кур, указав, что данный ущерб уральцам не возмещён. Закончил свою речь он неожиданно для угров.
  - Велика вина ваших родичей, опозоривших нашу дружбу, - сыщик взглянул на осунувшееся лицо Топора, тот явно подсчитывал, во что обойдётся примирение с уральцами. Честный вождь не пытался оспорить выводы Белова, доверяя ему, - однако между друзьями и соседями не должно быть подсчёта убытков, как на торгу. Недоверие принесёт нам больше вреда, нежели какая-то вира за обиду. Возможно, этого и добивался покойный шаман, пытаясь поссорить наши роды.
  - Уральцы не требуют никакой виры за обиду ваших родичей, - продолжил сыщик, - мы передаём вам убитых для достойного погребения и надеемся, что крепкий лёд нашей дружбы не разобьёт камень, брошенный шаманом.
  Когда до угров дошёл смысл фразы, Топор пригласил гостей на обед, направив нескольких воинов на места стоянок покойного шамана. Дальнейшее происходило достаточно мирно, только спали уральцы в гостевом чуме поочерёдно, всё-таки боязно, вдруг у шамана остался родич, желающий мести.
  Утро вождь продолжил добрым пиром, к обеду сделав подарок уральцам. Посланные воины принесли из разных становищ шамана почти половину украденных кур. На этой ноте Белову оставалось только подарить часть привезённых подарков, уже не как виру за убитых угров, а 'от щедрот души', для укрепления дружбы. Ночевать уральцы не остались, стремясь успокоить нервничавшего Сысоя с дружиной. Встреча с ними произошла уже в сумерках, но уральцы без обсуждения потратили полночи, добираясь на Выселки. Опасения возможного нападения никого не оставляли.
  По пути сыщику вспомнились слова Сысоя, что покойный шаман бывал в гостях у рода синей выдры, следовательно, и с их стороны возможны подобные неприятности. Не желая повторения таких мистических случаев, Белов добрался до Соли Камской. Там договорился с атаманами ватажников, Остапом и Гулей, чтобы они за зиму выгнали род синей выдры от Прииска на север, за реку Чёрную, это около тридцати километров. За такую службу пообещал расплатиться ружьями, после долгой торговли сошлись на пяти ружьях для ватаги, распределять их будут атаманы. Они же гарантируют, что ружья не будут стрелять по уральцам никогда. В планах уральца была дальнейшая работа с ватагой, вытеснение рода синей выдры было пробным шаром. В будущем он планировал основать пару городов за Уралом, где устроить запасную базу уральцев. Насколько Белов знал, за Урал не добирались даже монголы, а если добирались, то небольшими силами, без тотального уничтожения аборигенов. А русские доберутся за Урал только в шестнадцатом веке, через несколько веков, за эти годы техническая цивилизация, основы которой закладывал Белов, исчезнет или станет сильной и защитит себя от врагов.
  В Соли Камской он прогулялся по лесу, пытаясь применить испытанные возле Выселков навыки, довольно скоро обнаружил горных козлов, которых не было в лесах Бражинска. За ними удалось почувствовать рысь с выводком, пару куниц и росомаху. Снежных барсов возле Соли Камской не было, распугали и выбили охотники. К своему снежному барсу Белов заехал на обратном пути, почти сразу почувствовал его энергию в лесу и позвал к себе. Снежок, как назвал своего лесного друга сыщик, добрался до него за пару минут, как кошка потёрся головой о ноги, принял от человека почёсывание за ушами. Зверь выглядел хорошо, явно не голодал при обилии животных в местных лесах.
  Гигантские выдры, ики, тоже пообщались с Беловым, даже поймали ему полутораметрового осетра, отказаться не хватило наглости. Уралец отдарился кусками сахара из свежего урожая сахарной свеклы. Посадки сахарной свеклы этим летом увеличили до двух гектаров, сахара должно хватить не только бражинцам, тонны три кускового сахара за зиму накопятся для продажи. Как ни странно, аборигены восприняли 'сладкий камень' моментально, все купцы закупали его в любом предложенном количестве, в три раза дороже себестоимости. Окунь объяснил, что тростниковый сахар, привозимый из южных стран, хуже по качеству и в пять раз дороже уральского сахара. С каждым годом уральцы расширяли посадки сахарной свёклы, сахар становился основным источником дохода для Бражинска. К чести молодых горожан, они быстро поняли выгоды сахарной свёклы, многие сажали её на своих участках, отдавая для переработки на заводик, устроенный Беловым, за половину готового продукта. Полученный 'сладкий камень' продавали сами или угощали многочисленных родственников. Они же догадались устроить дежурства на сахарных посадках, строго оберегая ростки и семена от посторонних, стараясь сохранить монополию.
  Не забыл уралец навестить Лея, которому рассказал о шамане-невидимке. Чудин отнёсся к этому равнодушно, мол, умение отводить глаза известно с давних пор. Пообещал научить старейшину при случае, хотя в лесах это умение не так полезно, животных не обманешь, они видят и чувствуют человека. Он же посоветовал приручить ирбиса и чаще брать его с собой, особенно в места, где живут шаманы. Иначе Белов рискует получить стрелу в глаз или нож в спину.
  - А как мне научиться видеть таких шаманов? - поинтересовался озадаченный неприятными перспективами уралец, - неужели невозможно?
  - Можешь и научиться сам, - задумался чудин, - чаще бери барса с собой и смотри за его реакцией, на людей, отводящих глаза, он будет реагировать иначе, агрессивней. Ты навести своего Снежка зимой, возможно, он согласится к тебе перебраться, самец молодой, в лесу зимой ему одиноко. А весной я приеду, пообщаюсь с твоими голубями, чтобы гнёзда вили активней, идея с почтовыми голубями мне понравилась.
  ... Царь Авар легким шагом измерял из угла в угол верхний, любимый зал своего нового дворца. Здесь, третьем этаже, выложенном из дубовых плах поверх двух каменных поверхов, ему дышалось необычайно легко, потому и обосновался правитель Волжской Булгарии в пахнущем свежим деревом дворце. Последние двенадцать лет правления Авара протекали так спокойно, что отучили некогда резкого в делах и словах царя от быстрой реакции на возникшую опасность.
  Когда в столицу вернулся десятник Зырята, вместо усмирения дикарей, доложивший о захвате ещё двух пограничных городков. Мало того, что этот простак потерял четверых дружинников из своего десятка и попал в плен лесным дикарям! Он уверял, что у дикарей есть железные самострелы и обученные конные (!) дружинники, закованные в панцири и шлемы. Экий трус, выдумал небылицы, чтобы оправдать свою глупость. Откуда в глухой тайге появятся мастера, способные создавать стальные доспехи. Набрал где-то безделиц для своего оправдания, каких-то тряпок, чувяков. Пусть посидит в яме, подумает, к зиме поумнеет, когда морозы придут.
  Хотел царь сразу туда сотню дружинную отправить, да спохватился. Ан, свободной сотни в столице и не набралось! Из тысячной царской дружины две сотни буртасов на юге гоняют, три сотни в северных итильских городках прикрывают царство от ладожских ушкуйников. В прошлом году пропустили десять ушкуев с ладожцами, те три городка разграбили, казарский посол имел наглость предложить помощь в защите от северян. Нет, хорошо бы наглых казар, что едят и пьют годами в Булгаре, натравить на дерзких ушкуйников. Но, царь давно не мальчик, понимал, что такая помощь выйдет дороже, нежели ладожский грабёж. Вот и пришлось выслать на север дополнительную сотню дружины. Теперь и кусай локти, в столице всего четыре сотни надёжных дружинников осталось, против трёхсот казар. Эти итильские 'помощники' бойцы отчаянные, уводить ещё сотню из града опасно. Распоясаются казары, не только Булгар разграбят, и самого Авара схватят. Не убьют, конечно, всё же 'союзники', но выкуп затребуют. Позора не оберёшься, да казны лишишься. Без того, не хватает серебра на царские нужды. Нет, оставлять против трёхсот казар триста дружинников опасно, точно не выстоят!
  Молодец, Наиль, глава посольского двора, подсказал вовремя. Направить в пограничные городки мытарей, дать им пару десятков городской стражи, пусть проверят, чего там Зырята выдумал. Заодно и дополнительные куны с пограничья соберут. Пусть заплатят за беспокойство, причинённое царю, в другой раз думать станут! Правильно, содрать с них за два года вместо одного, нет, за пять лет! Будут, как шёлковые, а два десятка толстых стражников их уму-разуму поучат, при случае. А, коли в самом деле там дикари появились, с мытарями один казарин поедет, вроде, как проверять наших сборщиков. Тогда, как лесные тати побьют казарина, скатертью дорога, мстите, гости дорогие за своего соплеменника. Городских стражников не жалко, а мытарей отправим дурных, на чьи места давно охотники ждут.
  Всё хорошо рассчитали весной, побили лесовики всех, и казарина не помиловали. Едва пришли о том вести, как в Булгар орда казарская наведалась, пограбить по зимнему времени собрались, чувашей и мордву примучить, удаль молодецкую показать. Очень удачно всё сложилось, пусть показывают теперь свою удаль в камской глуши. Жаль, пришлось своих дружинников с ними отправить, но, ничего, пусть растрясут жирок. Вроде всё правильно сделал, но, который день плохие предчувствия гнетут Авара.
  - Вели коней седлать, на охоту едем. Да казарского посла не забудь пригласить! - решился развеяться правитель Булгарии. И союзничек пусть под боком будет, всем спокойней.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава четвёртая.
  
  После принятия решения о подготовке к скорому нападению казар или булгар работа в оружейном производстве закипела. Старейшина вдвое увеличил число женщин, занятых изготовление патронов и снарядов. Снаряды все делали с картечью, на всякий случай полсотни штук подготовили со свинцовыми ядрами, пробные стрельбы которыми впечатлили абсолютно всех, даже невозмутимого Кудима. Удачно пущенное свинцовое ядро пролетело двести метров и снесло сосну в обхват толщиной, после таких результатов каждый пушечный расчёт получил десяток снарядов с ядрами. До ледостава успели вывезти во все четыре прикамских города и Выселки по две пушки с расчётами и пятью дружинниками для охраны. Это ослабило основной гарнизон Бражинска, но ненадолго, два десятка парней, набранные в Баймаке и Иргизе год назад, были неплохо подготовлены. Из них и дружинников Ждан срабатывал полусотню тяжёлой кавалерии, ежедневно гоняя ребят и лошадей до полудня.
  Ждан приучал всадников не только к групповому копейному удару, индивидуальному бою саблями. Ребята учились фехтовать на коне, но старейшина рекомендовал не увлекаться личными поединками.
  - Мы будем сражаться с врагом, превосходящим нас по численности, в пять или десять раз, - не уставал повторять Белов, - пока вы красиво фехтуете с одним, трое сзади и сбоку срубят вашу голову. Ваша задача наносить не больше двух ударов, если первый удар отражён, бейте по коню, пожалеете чужого коня, погубите себя и своих друзей. Но самая главная ваша задача - не доводить до сабельного сражения. Вы должны расстрелять противника издалека, а тех, кто доберётся до вас, опрокинуть слаженным ударом копий, желательно без потерь. Те из вас, под кем погибнет конь, пойдут сзади, и будут добивать врагов из ружей и саблями.
  Для полного комплекта тяжёлой конницы подготовили щиты, а на последние тренировки стали примерять сшитые попоны для коней. На замёрзшей реке, куда перенесли тренировки в конце ноября, подкованные кони двигались уже гораздо уверенней. Лошади тоже привыкали к подковам и вели себя иначе, уверенней и надёжней набирали скорость, не боясь поскользнуться. Единственным, что огорчало Белова, когда он наблюдал уральскую тяжёлую концу, была сама конница. Уральские кони, низкорослые и довольно слабые, явно были прямыми потомками диких тарпанов, практически без участия селекции. Высотой напоминали сыщику крепких пони, едва доставая ему до плеча, а в полном бронировании они не выдерживали и пары километров быстрой рыси. На тренировках с полной выкладкой, два коня пали после пяти километров быстрого разбега. Поэтому тяжёлая уральская конница, по мнению Белова, была жалкой пародией на настоящих рыцарей. Ясно, что без активной селекции или приобретения крупных коней, о тяжёлой коннице речи быть не может.
  Третьяк с помощниками к концу ноября изготовил необходимое количество пушек, новые пушкари занялись пристрелкой, тренировками по быстрой перевозке на санях и развёртыванию орудий для стрельбы. Белов, считавший семьдесят лошадей избыточным количеством для Бражинска, удивился, их едва хватало для дружины и пушкарей. Даже для организации быстрой связи с пограничными городами пришлось задействовать их лошадей. Впрочем, старейшины городов понимали опасность, особенно пострадавшие баймакцы, и не особо возмущались. Хуже будет, если нападение задержится до следующего года, тогда горожане точно уберут коней в домашние стойла.
  Хотя, по здравому размышлению, захватить прикамские городки, вооружённые двумя пушками с полусотней снарядов, да пятью стрелками с сотней патронов на каждого, довольно обременительно. С первых холодов горожане обливали весь частокол и вал вокруг городков, создавая неприступную ледяную крепость. В конце ноября Ждан проехал по всем городам, лично убедился, к частоколу не подойти даже на пять метров, а вырубать ступеньки в полуметровом льду надо не меньше трёх дней, это без учёта ружейной стрельбы. За проведённые в этом мире годы, Белов успел убедиться, что сказки историков о полчищах войск, уничтожавших друг друга до последнего воина, как минимум, преувеличены. Самое большое войско в этих краях не достигало и сотни человек, да и те после нескольких раненых и убитых быстро прекращали сражение, предпочитая плен гибели. По Правде, а её соблюдали все, смертной казни не было, а рабство или клеймение людей не практиковали. Пленники в здешних лесах имели высокие шансы сбежать или выкупиться, да и с пленными обращали, как правило, как с членами семьи. Это нехороший Белов держал пленных отдельно, хоть и кормил лучше обычных селян. Тут у него совесть была чиста, в Правде ничего не сказано о содержании пленных, а будь воля отставного сыщика, всех врагов он бы пускал под лёд, в другой раз не пойдут на уральцев. Он был человеколюбив, но не до крайности.
  К середине декабря напряжение достигло предела, дружинники были готовы сами ринуться на территорию Булгарии, пройти до столицы и взять её штурмом, что самое интересное, никто не сомневался в успехе. С учётом опыта прошлой зимы горожане из соседних булгарских крепостей вряд бы стали сопротивляться, больших усилий стоило старейшине отговорить Ждана и Сысоя от таких планов, уральцы не представляли монолитного общества, распыляться на захват других городов было опасно. Отговорил командиров сыщик очень просто, спросил, сколько человек они планируют оставить в каждом из захваченных городов. Посчитав минимальный гарнизон в десять дружинников, он убедил парней, что после четырёх или пяти городов Бражинск останется беззащитным. Чего стоят такие завоевания, если сердце уральцев, столица, останется без защиты? Даже набор новых войск из занятых городов не принесёт пользы, их некому будет обучать, после захвата трёх-четырёх городов придётся возвращаться и заново тренировать новых парней, на это уйдёт не меньше года, не слишком ли просто? Кто даст ещё год уральцам, когда за этот год было уже два нападения и вот-вот будет третье?
  - Нет и ещё раз нет, - заявил Белов своим нетерпеливым ученикам, - чтобы получить мирный год мы должны разгромить как можно большее войско, да не просто отбиться, а захватить всех, кого не сможем уничтожить, в плен. Для этого и нужны ваши всадники, как только будет закончено сражение, три десятка дружинников должны скинуть попоны с коней, взять пару заводных лошадей из трофеев, если будут, и продолжить преследование отступивших врагов. Те будут на некованых конях и без сменных лошадей, поэтому вероятность догнать их на пути в сорок с лишним километров довольно велика. Если не догоните, потребуйте выдачи у городских старейшин, за вами сразу поедет обоз с тремя пушками, для острастки можно и городские ворота разбить.
  - В любом случае, будем гнать нападающих, пока не пленим всех, - поддержал Ждан, - а укрывшие их города захватим!
  - Договорились, - согласились уральцы.
  Ожидание длилось недолго, через три дня из Россоха сообщили по рации о появлении под Баймаком большого войска. В Россох прискакал посыльный, сообщивший об огромном войске, подступившем к Баймаку. Дружинники на нервах добрались до Россоха к вечеру, принялись расспрашивать гонца, уже отоспавшегося.
  - Ты сам-то видел, - расспрашивал Кудим посыльного недоверчиво.
  - Истинно так, сам всё видел, - взахлёб рассказывал парень, отошедший от суточной скачки, - огромное войско, сотен десять, не меньше.
  Поговорив намного, все убедились, что ничего толкового от парня не добиться. Дальше двинулись ровной рысью, надеясь добраться к вечеру второго дня пути, сохранив коней в силах. Так и получилось, передовые разъезды смогли подобраться в вечерних сумерках почти к самому городку, в белых маскхалатах разведчики обошли вокруг города и посчитали костры, окружившие город. По примерному числу воинов у костра прикинули численность врагов, вышло до трёхсот человек. Разница не принципиальная, но на душе полегчало. Ждан рискнул под покровом ночи одну пушку отправить ниже по реке, для стрельбы по отступающему войску, чтобы не дать уйти врагам от плена.
  Спали недолго, в предрассветных сумерках проскочили по Каме до самого городка, где выстроились на льду не поперёк реки, а вдоль, по направлению от противоположного берега к Баймаку. Четыре пушки были закрыты от вражеских глаз конной полусотней, которая выстроилась ровной линией и стояла неподвижно. Дружинники опустили копья ко льду и ждали. Ждать пришлось полчаса, пока от казарского войска на берегу отделились два десятка всадников, поскакавших с пиками наперевес, наказать смелых глупцов. Белов поразился, насколько атакующая уральцев конница напоминала казачью лаву. Те же папахи со свисающими клоками ткани, длинные усы, синие и красные шаровары. Отличие было в практическом отсутствии сабель, которые, как убедился старейшина, в этом мире были крайне дороги и редки. Основным оружием казар были пики и дубинки, либо топорики. Хотя у многих видны были луки и колчаны, запас стрел в которых, очевидно, практически иссяк за три дня осады. Поэтому стрельба из луков в сторону уральцев велась чисто формально, сотня стрел, отражённых щитами, не повлияли на боеспособность маленького отряда. Предварительную атаку малыми силами командиры уральцев предполагали, всадники спешились через одного и открыли огонь ружейными залпами с расстояния около двухсот метров. Спустя два залпа от нападавших остались не больше десятка напуганных всадников, повернувших обратно, уйти им не дали лучшие стрелки. Отстрелявшись, дружинники вновь сели в сёдла и замерли неподвижно.
  В это время защёлкали частые выстрелы ружей со стены Баймака. Пятеро дружинников, при виде помощи, отстреливали последний запас патронов, выбивая командиров и активных бойцов, запомнившихся за три дня штурма. От неожиданности войско казар подалось вперёд, подальше от стен городка, потом, уже не слушая команд, разобщённая орда пошла на горстку уральцев, стоявших на льду. Всадники дали залп на расстоянии двухсот метров, который конная лава не заметила, только кувыркнулись несколько коней, да из ровного строя вырвались клинья всадников вперёд. Дружинники отошли на три шага, встав на линии пушек, которые разу дали залп. Приученные уральские кони не испугались, только прядали ушами. До этого времени, по инструкции Ждана, осаждённые не смели стрелять из пушек, отбивая штурм классическими способами, с редким применением ружей. Сохранить орудийную стрельбу в качестве сюрприза требовалось обязательно, иначе казары могли уйти и вернуться неожиданно с удвоенным или утроенным войском.
  После пушечного залпа стрельбу продолжили разнобойные выстрелы ружей, со стены городка эхом ответил залп из двух городских пушек. Первый залп не смог остановить всадников, вышедших на рубеж сотни метров, но он повторился буквально через три секунды, отозвавшись эхом и залпом двух пушек городка. Линия атаки стала ещё более изрезанной, упавшие кони и метавшиеся раненые лошади заметно снизили общую скорость движения казарской конницы, хотя по свободным направлениям вперёд выдвинулись клинья всадников, ружейные выстрелы выбивали первых всадников, шедших на остриях этих выступов, что ещё замедлило общую скачку, вызывая столкновения и падения в центре лавы. Заметен, стал испуг многих всадников и коней, вызванный шумом пушечных выстрелов.
  Ещё залп, последний выстрел картечью пушки дали в тридцати метрах от передней шеренги всадников, те уже поднимали пики для удара в пушкарей. В этот момент полусотня уральских дружинников с места ударила вскачь, выставив вперёд длинные копья. За двадцать метров кони не успели разогнаться достаточно хорошо, и были бы сметены встречной лавой, но! Конница казар не только была изрядно прорежена, всадники вынуждены были остановиться, объезжая трупы лошадей и своих товарищей. Скорость столкновения первых рядов оказалась равной, на чашу весов уральцев упала тяжесть уральских всадников и экипировка лошадей. Общий импульс уральцев в момент столкновения стал вдвое больше казарского, а подковы уральских коней, не скользивших по льду, добавили дополнительную лепту в удар всадников. Одним словом, столкновение прошло отлично, уральцы пролетели первые пять метров как по маслу, дальше стало хуже. Появился неучтённый фактор повисания мертвецов на копьях, всадники бросали копья, стряхивали трупы с наконечников, машинально замедлив движение.
  Фланги казарского войска, как пчелиный рой, нависали по краям, стремясь ударить в спину, но были снесены залпами в упор пушек, развёрнутых в стороны для прикрытия охвата конницы. Наступил переломный момент в сражении, орда из трёхсот всадников потеряла убитыми и ранеными не больше пятидесяти человек, но действия уральцев и огнестрельное оружие остановили движущуюся массу. Казары могли задавить уральцев за счёт своего численного преимущества даже сейчас, без всякого руководства, тупо вступая в разрозненную схватку. Возможно, случись в бою перерыв, так и произошло бы. Но, забытые две пушки на стене Баймака стремились отквитаться за вынужденное трёхдневное молчание и продолжили стрельбу по конной массе, эти выстрелы в спину, как последняя соломинка, 'сломали спину верблюда'.
  Казары стали отходить, не все сразу, тонкий ручеёк отступающих начал струиться на запад, вниз по Каме, в сторону спасительной Булгарии. Ещё рубились и пытались остановить уральцев первые ряды казар, ещё пытались повторить фланговый охват, нарываясь на картечь, два десятка всадников. Только полсотни самых прагматичных уже отходили вниз по реке, пока оборачивались, собираясь в группу, ожидая друзей и выкликивая их из рубящейся массы. А уральская тяжёлая конница, почувствовав свою неуязвимость, двигалась вперёд, наращивая силу давления на врага. Если казарину удавалось уклониться от наконечника тяжёлого уральского копья, он падал просто от столкновения со всадником, снесённый мощным ударным импульсом, не в состоянии остановить разогнавшегося кованого монстра, на котором сидел железный всадник, а пики и топоры соскальзывали с бронированного коня уральца. Даже не упавшие лошади казар, начинали скользить по льду от столкновения с уральцами, пока не убегали, сбросив седока, или падали вместе с ним под копыта уральских коней.
  Всего отступила группа всадников до полусотни, остальные предпочли честное сражение или были ранены. Бежавшие из боя казары ещё ждали чего-то вдали от общей битвы, Ждан распорядился перетащить в этом направлении все пушки, опасаясь контрудара. Прошли тревожные минуты, казары решились отступать, и рысью, сохраняя силы коней, двинулись по льду на запад. От места боя успели пройти недалеко, как в плотный авангард отступавших врезалась картечь пятой уральской пушки, а потом навесом пошли ядра двух пушек из городка. Ждан велел перезарядить пару пушек и добавить ядрами по беглецам. Расстрел отступивших оказался мощным наглядным уроком для зрителей, что оставшиеся в окружении казары стали бросать оружие и спешиваться. Далее счёт пошёл на минуты, из города выбежали баймакцы с верёвками, вязать пленников. Уральцы вышли из боя, окружив почти двести казар редким кольцом из трёх десятков дружинников.
  Из беглецов смогли уйти около трёх десятков всадников, которые уже никого не поджидали и неслись галопом, проклиная всё, что могли. Почти час ушёл на фиксацию пленников, подсчёт потерь среди уральцев. В дружине оказались двое погибших, два десятка серьёзно раненых и три пушкаря поломали ноги при отдаче. Ждан с Беловым остались наводить порядок, а Сысой с двумя десятками здоровых всадников, освободили своих коней от доспехов, перекусили и выбрали среди трофеев по два запасных коня. К ним присоединились шесть возков пушкарей с тремя пушками, желавшими продолжить победное сражение. Вся группа двинулась вниз по Каме преследовать отступивших казар. Утро ещё только начиналось, всё сражение заняло не больше получаса.
  Уральцы, оставшиеся у городка, занялись ранами, трофеями и разбором полётов. Потери осаждённых оказались терпимыми, не больше десятка убитых и полсотни раненых. Зато выгорела почти четверть города, крыши домов были крыты соломой и камышом. Белов сразу выбранил старейшин за жадность, обязал за лето перекрыть все крыши черепицей, мастера, для изготовления которой прибудут из Бражинска через неделю. Жалобы старейшин, мол, дорого и всё прочее, уральский старейшина пресёк быстро, предложив устанавливать черепицу в рассрочку на три года. Трофеи подсчитали только к вечеру, погибли сразу или от тяжёлых ранений тридцать казар. Почти двести были ранены, но выживут, разве часть будут инвалидами, двадцать пленников не получили даже царапины. Эти здоровяки были задействованы для строительства лагеря военнопленных, с бараками и оградой. Общались, кстати, уральцы и казары абсолютно свободно, на славянском языке. Да и внешне казары на тюрков не походили, темноволосые славяне. Из двухсот пятидесяти воинов только у двадцати оказались мечи и сабли, остальные довольствовались топорами, бронзовыми и каменными, булавами и дубинками.
  По выработанной привычке Белов со Жданом допросили нескольких пленников, установили причину нападения на Баймак. Всё оказалось почти так, как и думали, наглое поведение уральцев не могло понравиться старейшинам Булгара. Хитрые булгары специально посылали осенью мытарей собирать дань, которую камские города никогда не платили. Когда мытари не вернулись, булгарские старейшины сразу выставили виновников - уральцев. Чтобы наказать уральцев, представитель казар в Булгаре отправил всю орду, пришедшую осенью пограбить окрестные племена. На таком количестве настояли булгары, предоставив казарину Зыряту, с его рассказами о шумных уральских самострелах, пробивавших кольчугу и щиты. Возможно, в набег отправилась бы лишь сотня казар, но воины застоялись, заскучали, а в Бражинске обещала быть отличная добыча - зажигалки, зеркала, шумные самострелы, кирасы и сабли, железные топоры. Казарин, бывший послом в Булгарии, не выдержал требований своей сотни охраны и отправил её всю, оставив себе десяток личной охраны. С казарами булгары послали полсотни дружинников во главе с 'опытным' Зырятой. Именно они и бежали, бросив союзников, не хотел Зырята опять рубить лес в Прикамье.
  Что касается взаимоотношений казар и булгар, определить их уральцы не спешили. Белов предложил считать их союзниками, булгары нанимали казар для охраны волжских городов и сопровождения крупных купеческих караванов. Это официально так говорилось, а фактически, казары 'крышевали' Булгарию и её торговцев, что позволяло булгарам спокойно водить караваны по всему югу и Волге. Казары же получали отличную опорную базу в Булгарии, откуда удобно грабить соседние племена поволжских угров и славян. Благодаря этому симбиозу торговцев с воинами, булгарские купцы были почти монополистами в Поволжье, на Яике и северном побережье Каспия. Только византийские торговцы осваивали Дон и Днепр, а персидские и арабские купцы изредка осмеливались подняться по Волге и Каме.
  - Так наши Сагит и Хамит просто авантюристы и счастливчики, - удивился Ждан, но услышал ответ казарина.
  - Эти уважаемые купцы живут в Усть-Итиле и находятся под охраной казар, поэтому и торгуют с местными племенами.
  - Как же насчёт дани 'по белке с дыма', - Белов всё интересовался таким совпадением с летописями, - вы со всей Булгарии берёте или как?
  - Так это мы все прибрежные племена обложили уже давно, - смущённо заметил Прон, единственный выживший десятник у казар, один из немногих обладателей сабли, - не так много, чтобы уйти в леса, а нам небольшой прибыток. Мелочь, а приятно. Но эту дань мы берём только до Вятки, дальше по Каме не ходили, шкурка выделки не стоит. Города ваши маленькие, у вятичей пушнины больше. А на Каме народ дерзкий, придёшь один раз, свой город сожгут сами и уйдут в леса, потом двадцать лет никто не селится по берегам. Торговать не с кем, нас купцы просят не ходить в ваши края. Тайга густая, в лесу никого не найти, даже зимой, дорог совсем нет, один раз нынче рискнули и то, ерунда получилась.
  - А на Дону и Днепре тоже казары работают, - заинтересованно уточнил старый сыщик, вспоминая исторические книжки, - или это черкасы постарались?
  - На Дону черкасы, а по Днепру наши ребята балуют, - улыбнулся Прон, вспоминая свои похождения, - черкасы только на юге устроились, а мы до Днепра северней их кочевий ходим. Аккурат по границе степи и леса получается, на Днепре городов много и дороги есть для конницы, там можно много дани собрать, если быстро двигаться. Там товар продавать выгодней, ромейские купцы больше дают, чем персидские. Так мы раз в пару лет и ходим к Днепру в набеги.
  Оставив подробные разговоры с казарами на потом, уральцы занялись обустройством пленных и их судьбой, в ожидании вестей от Сысоя. Все покалеченные кони были забиты, пленники, способные держать в руках ножи, занялись разделкой убитых и забитых лошадей, мясо морозили, а требуху пускали в пищу. Голод казарам не грозил, лошадей погибло достаточно, чтобы прокормить пленников до тепла. Зато здоровых трофейных коней насчитали три десятка, не считая полусотни, взятой Сысоем, было, отчего задуматься. Где и чем прокормить такую добычу до весны, уральцы не представляли. Пока лошади питались походным набором из казарского обоза, но он был рассчитан на неделю, не больше.
  После погребального костра, на следующий день, на котором превратились в дым и нападавшие и защитники городка, уральцы продолжили разговор с казарами, выясняя, как те представляют свою судьбу. Ждан с Беловым опросили десятка два самых толковых казар, в результате получили идентичные ответы.
  - А чего думать, - удивлялись респонденты, - коли вам нужны воины, объявляйте условия, многие пойдут на службу. Можете нас продать купцам, да цены нормальной не дадут, не больше десяти кун с человека выручите, а до весны кормить-поить надо. Можете выгнать нас домой, доберёмся понемногу, только коней дайте для раненых и сани.
  - А казнить, - поинтересовался Белов, читавший о кровавой тризне, - за гибель наших людей.
  - Можно и так, - равнодушно отвечали казары, - да похоронили уже погибших, наша кровь им не поможет, а убивать зазря вам тоже прибытка никакого. Нас прикончишь, больше никто тебе живым не сдастся, будешь людей терять своих зазря.
  - А верить вам можно? - поинтересовался Ждан, - вон как сдались, нас так же бросите?
  - Тут ведь как, - пояснил Прон, - мы присягаем своему атаману, пока он жив, будем за него драться. А оружие сложили потому, что наши атаманы все погибли, или ранены были, как я, например, и без сознания лежали. Да и умный атаман своих людей зря губить, не станет, сам команду даст отступить или сложить оружие.
  Пока ждали возвращения Сысоя, разделили трофейных коней, отправив десяток самых крепких в Бражинск, корма для такого количества дополнительных лошадей должно было хватить. Купцы Баймака уже разъехались по окрестным селениям скупать овёс и прочий корм для коней, направились торговцы даже в Булгарию. Ждан предложил по десятку коней отправить на постой до весны в уральские города с условием, что летом те вернут половину, остальные останутся бесплатно горожанам, выкормившим коней. Так определили на зимовку сорок лошадей. Баймак отстраивался, пленники выздоравливали, через неделю вернулся Сысой с большим обозом.
  Преследуя бежавших булгар, уральцы довольно быстро их догнали, меняя коней через каждые полчаса, уже в сумерках стали видны спины отставших беглецов. Сысой честно предложил им сдаться, после отказа начал отстрел. В результате до полной темноты количество беглецов уменьшилось до десятка всадников. Остальные были убиты либо ранены и пленёны. Пока уральцы ночевали, напуганные беглецы добрались в темноте до пограничного Сулара, к воротам которого Сысой привёл свой отряд в полдень. На предложение выдать беглецов последовал матерный ответ и смех, никто из горожан представить не мог, что три десятка юнцов в состоянии захватить крупный город в сотню домов. Сысой разбил недалеко от городских ворот лагерь, отправив дозорных смотреть за частоколом, чтобы горожане не выпустили людей Зыряты.
  Утром подошёл обоз с пушками, Сысой предупредил старейшин, что уральцы сами войдут город и отыщут беглецов. Тогда захваченный город станет уральским навсегда. Косность человеческая неистребима, знали суларцы о захвате соседних городов, но, мы же всегда лучше соседей. Соседи, по определению, дураки и лентяи. Поэтому на предложение Сысоя ответ был стандартным - матерные оскорбления и предложения постучать головой в ворота, вдруг рога вырастут. Суларцы были так уверены в неуязвимости, что не стали слушать Зыряту и его воинов, не решились на вылазку, когда уральцы устанавливали пушки напротив городских ворот. И совершенно напрасно, ворота вылетели после второго залпа ядрами, не просто вылетели, раздавили нескольких зевак и пару городских стражников.
  Уральцы не спешили ворваться в городскую черту, издалека расстреляли всех, кто походил на лучников или пытался оказать сопротивление. Только затем с ружьями наперевес въехали в узкие улочки Сулара парами, как тренировались брать города. Первая пара смотрит вперёд и вниз, вторая вверх и по сторонам и так далее. Деморализованные зырятовцы ждали своих преследователей на центральной площади, вместе со старостами города. Сопротивление уральцам никто не оказал, присоединение города Сысой провёл по стандартной схеме. Каждый старейшина рода, проживавшего в городе, отдал в заложники по одному сыну или внуку, да то же сделали половина горожан. Сысой поинтересовался у Окуня, прожившего в Суларе пять лет, не поменять ли городского старейшину, здравомыслящий торговец ответил отрицательно. Он же предупредил, что будет присматривать за порядком в городе, в случае чего направит гонца. С учётом этого, уральцы даже не стали оставлять в городе своего гарнизона.
  После возвращения группы преследования из Сулара, зигзагообразно встал любимый вопрос - что делать, в частности с булгарами. Отпустить их можно было, но это становилось не смешно. Так Зырята повадится ходить на уральцев каждый год по два раза, уральцы только на войне разорятся. Все трофейные лошади не стоили половины использованных патронов и снарядов, не говоря о погибших. Если бы не этот экономический расчёт, можно наградить бойкого десятника и отправить за очередной партией оккупантов. После совещания с командирами, старейшина уральцев принял решение по казарам и булгарам, которое объявил в присутствии всех горожан и пленников.
  - Те из вас, кто пожелают служить уральцам, получат коня, саблю и другое оружие. До весны обеспечим бесплатным питанием, дальше за свой счёт. Платить будем по десять кун в месяц, с одним условием - служить не меньше трёх лет. За ранения отдельная плата, за удачные сражения или другую службу - тоже отдельная плата. Особое условие - никаких грабежей и насилия над людьми. Вся служба воинская.
  - Другим казарам, не желающим служить уральцам, придётся отработать лето. Работа не воинская, лес валить, мастерам помогать. Кормить за хорошую работу будем от пуза, осенью отпустим на все четыре стороны. Тех, кто не будет работать, всё равно не отпустим раньше, но держать будем взаперти, впроголодь.
  - Нашим старым друзьям булгарам такого предложения не делаем. У них одна дорога - отработать три года руками, за кормёжку.
  - Предупреждаю сразу, тех, кто сбежит, искать не будем, в следующий раз просто повесим. Земля не так велика, чтобы мы не встретились снова, хоть через десять лет, - Белов обвёл взглядом задумчивые лица пленников, - за любое преступление в отношении уральцев, кража, грабёж или насилие, тоже смерть. Жизнь ваша принадлежит нам до поры, пока вы не рассчитаетесь с нами за набег. Думайте три дня, потом думать за вас станем мы.
  Пока казары обсуждали предложения, из Бражинска привезли пачку бумаги, на которой дружинники стали описывать по стандартной схеме приметы пленников и брать с них отпечатки пальцев обеих рук. Записывали десять самых толковых дружинников с помощниками, успевавших за день обработать до восьми-десяти пленников, работа заняла четыре дня. Такая регистрация подействовала на пленников не просто пугающе, среди казар пошёл разговор, их души заколдованы и посчитаны, поэтому побег невозможен, уральские шаманы отберут душу беглеца на расстоянии. Белов всеми силами способствовал таким слухам.
  В результате полсотни казар присягнули на воинскую службу уральцам, их на конях отправили в Бражинск, для размещения и обучения. Остальные тоже отправились на санях и пешком в сторону бывшего Тывая. Белов давно облизывался на устье Сивы, городок на этом месте прикрывал бы Бражинск и служил великолепной торговой и военной базой на Каме. Тем более, что просека через сторожку до Камы наезжена, и гружёные сани проходили этот путь за пару часов. Три года думал об этом старейшина, и как раз нынче появлялась возможность провести самые затратные подготовительные работы, отстроить мастерские и укрепления. Этими работами и занялись пришедшие из Баймака пленники.
  Купцам с помощью суларцев удалось закупить в пограничных селениях и в булгарских городах достаточно зерна и сена, чтобы прокормить всех трофейных коней. Закупки продолжались всю зиму, припасы везли даже с Вятки, так далеко забрались уральские купцы. Слухи о крупном поражении казар быстро расползлись по Прикамью, Белов не удержался от соблазна внести свою лепту в распространение нужных сведений, его люди в уральских селениях усиленно распространяли самые противоречивые рассказы о сражении, якобы от лица очевидцев. Кто-то рассказывал, что уральцам помог дух воды Ва, растопивший лёд под ногами казарской орды. Другие доподлинно видели явление Сварога, бившего молниями во врагов уральцев, которые сгорали десятками. Третьи, самые молчаливые, под большим секретом рассказывали доверенным булгарским купцам, что старейшины из Булгара сами предупредили уральцев о казарах. Более того, они ещё год назад через Зыряту заключили тайное соглашение с Беловым о том, чтобы извести вместе с уральцами казар и избавить булгар от казарских вымогателей. Поэтому Зырята и отделился от казар во время сражения, а в Суларе его воины даже не пытались сопротивляться уральцам. И сейчас булгарский десятник остался в Бражинске, обсуждает с уральцами совместные действия против казар.
  Белов пока и сам не знал, будет ли польза от таких слухов, но внести подозрения между булгарами и их союзниками всегда полезно. Ещё пара подобных нюансов и казары не смогут свободно проходить через Булгарию до уральцев, либо сами не захотят, либо булгары не пустят. Глядишь, от нескольких нападений удастся избавиться, каждый мирный день работает на уральцев. К весне полсотни суларских подростков включатся в работу, десяток из них усилит небольшую уральскую дружину, до осени ребята сработаются и обживут новую уральскую крепость на Каме. С такой защитой мастера в Бражинске смогут работать без опасения, да и торговый оборот увеличится, купцы будут выгружать товар на берегу Камы, не теряя день на подъём по Сиве и Бражке, столько же на спуск. А доставку товара можно организовать посуху, просека есть, коней больше чем достаточно.
  Число любопытных, посетивших после сражения Баймак, превысило все разумные пределы. Ладно бы только уральцы из окрестных селений, не меньше было булгар, начиная от недавно присоединённых суларцев, заканчивая целыми делегациями, прибывшими за сто и более километров. Отметились и сойки из Липовки, прибывшие самой большой делегацией, по три человека от каждого из трёх селений. Даже представители четырёх ближайших родов, живущих на берегах Вятки, поинтересовались небывалым для здешних мест побоищем. Глядя на такое паломничество, уральцы росли прямо на глазах, молодые дружинники начали понемногу осознавать значение своей победы.
  Реакция на полученные сведения у родов была противоположная, три рода угров, жившие по соседству с Баймаком, предпочли откочевать подальше в леса. Начали метаться и угорские селения по соседству с Бражинском, им Белов сделал строгое внушение, лично навестив каждого старейшину.
  - Если ваш род откочует от уральцев, - чётко выговаривал он, глядя в глаза старейшинам, - мы объявим вас умершими. Тогда ни одной железной вещи вам не продадим, врагов направим на ваши селения, вы же умерли, мёртвым враги не страшны. Всем уральцам запретим вступать в брак с мёртвыми, даже голодной зимой не подадим куска еды. Если вы этого хотите для своего рода, можете откочёвывать.
   Долго разговаривал бывший сыщик со старейшинами, добиваясь своего, ни один род угров не откочевал от уральских границ. Со славянскими родами всё было с точностью до наоборот, в Бражинск за зиму пришли два десятка славянских семей, даже небольшой род из пяти семей попросился в полном составе в город, обещая стать уральцами. Два рода с берегов Вятки прислали своих старейшин с просьбой принять их в состав племени уральцев, к ним на десяти санях со своим отделением отправился хозяйственный Кудим, он не пропустит ни одной мелочи. Старейшины родов заверили, что на сорок подростков уральцы могут рассчитывать и намекнули, что за десять лошадей готовы отдать дополнительно двадцать подростков. Кудим сразу гнал с собой небольшой табун, чтобы не терять время на переезды.
  Самый интересный номер откололи старые знакомые сойки. Они прислали в Бражинск целый санный поезд, с тремя старейшинами из всех родственных селений во главе со старым знакомым старостой Липовки. Эти хитрецы пять лет выжидали выгодных условий для себя, торгуя с уральцами, но, не вступая с ними в союз. Сойки дистанцировались от уральцев при всех вооружённых конфликтах, даже когда уральцы присоединили Россох и другие булгарские города, родственные булгарам сойки сделали вид, что всё в порядке. Сейчас они почувствовали, что могут упустить последнюю возможность равноправного вхождения в состав уральцев. С расширением числа уральских городов на берегах Камы, торговцы всё реже поднимались по малым рекам, где покупательная способность аборигенов была ниже, чем в городах. Мелкие торговцы, плававшие по малым рекам, брали с собой небольшой стандартный запас железных изделий, позволявший скупать меха, не более. Такого роскошного предложения, как пять лет назад, когда Белов пытался переманить соек к себе, больше не было. Никто не дарил молодёжи зажигалки, отрезы шёлка и стальные ножи. Парни и девушки несколько лет шантажировали своих старейшин уходом под крыло уральцев. Немалую долю приложила к этому Ива, превратившаяся за последние годы в статную двадцатилетнюю красавицу. Все её ровесницы давно были замужем, родили по два-три ребёнка, но своенравная дочка старейшины Липовки отвергала всех сватов, устраивая скандалы с родными.
  Последний скандал совпал с победой уральцев у Баймака, в которую Ива буквально ткнула носом своих родичей.
  - Если сойки не присоединятся к уральцам этой зимой, весной я уйду в Бражинск, не одна, - заявила Ива старейшине соек, - со мной уйдёт половина селения, уральцы принимают всех. А вы живите, как жили.
  Больше разговоров девушка не вела, демонстративно собирала вещи и готовилась к весне. Вместе с ней к переезду в Бражинск стали готовиться больше двадцати семей только в Липовке, старейшины соек не смогли такого выдержать и решились на присоединение к уральцам. Но, даже здесь они хотели добиться для себя исключительной выгоды.
  - Мы прибыли в Бражинск, - начал разговор на правах старого знакомого старейшина Липовки, - чтобы заключить союзный договор с уральцами. На правах старых соседей мы предлагаем наши селения для уральских торговцев, обещаем продавать им все добытые меха, и рассчитываем на самые лучшие товары, которые будут привозить уральские торговцы в наши селения.
  Старейшины значительно улыбались и смотрели на Белова, ожидая его благодарности. Они помнили, как пять лет назад он уговаривал соек присоединиться к уральцам, и считали, что уралец будет неимоверно рад союзу с тремя селениями соек. Для Белова не были секретом их предложения, о них он узнал больше месяца назад. Старый опер не выпускал из внимания ни одно из соседних селений, особенно больших, регулярно получал подробные отчёты от торговцев и жителей каждого селения об истинном положении дел. Да и сам он не ленился навещать соседние селения, в которых завёл обширные знакомства, чтобы получить информацию, так сказать, из первых рук. Предложения соек он знал и был готов к ним, но не так, как они предполагали. Сойки не знали, что Белов застал распад огромной империи, созданной именно на союзных обязательствах, что для него само слово 'союз' ничего не значит без подкрепления жёсткими экономическими условиями. Для него было очевидно, что никакие благонравные 'союзы' невозможны при создании крепкого монолитного уральского государства, на которое он рассчитывал. Изначально он решил, что уральцы будут жить с одинаковыми правами и обязанностями, и только в унитарном государстве, никаких союзных республик и автономий.
  - Нет, друзья мои, - улыбнулся Белов старейшинам, - не нужен мне такой союз, живите отдельно, как жили испокон века. Такой союз я вам предлагал пять лет назад, вы, как я помню, отказались. Не будем ворошить прошлое.
  Глядя на растерянных старейшин, уралец не удержался от издёвки, показал на штабеля брёвен и досок недалеко от своего дома.
  - С весной будем ещё дома строить для новых поселенцев, - подмигнул он сойкам, - летом семей сорок переедут в город, готовимся.
  На лицах старейшин отразилась еще более унылая гримаса, Белов демонстративно вперился взглядом в главу делегации, намекая, что ждёт ответа.
  - Эээ, - начал старейшина, - если ты отказываешься от союза, что нам делать?
  - У вас два пути, - сыщик поочерёдно посмотрел каждому старейшине в глаза, - вернуться домой свободными от обязательств или войти в состав уральцев без всяких условий, как это делали все соседние роды. Вы направите в Бражинск своих детей или внуков, не старше восемнадцати лет, и по одному подростку от двух семей, за каждого я заплачу стандартную цену, котелок за девушку и нож за парня. Других условий я предложить не могу, у нас все равны.
  Старейшины попросили время для обсуждения и вернулись в гостевой дом, как по привычке называли гостиницу, организованную главой Бражинска для многочисленных приезжих. В двухэтажном здании были восемь двухместных номеров и два люкса, из двух комнат с санузлом. В рекламных целях Белов устроил во всех номерах водопровод, воду в бак заливали пока вручную, в перспективе это должны были делать насосы. К сожалению, некому было работать над насосами, выточенные цилиндры и поршни лежали, ожидая своего мастера. Недалеко от гостиницы стояла общественная баня на десять мест, которая топилась каждый день. После строительства храма, да проведённого снятия проклятий, всю зиму паломники не переставали прибывать в Бражинск. Зима, как известно, самое свободное время у сельского жителя в средней полосе, только охотники работают зимой более напряжённо, стремясь запастись пушниной для обмена на железо и ткани.
  Раньше у окрестных племён и родов любимой зимней забавой были кражи лошадей и другого скота у соседей. Белову, с его драконовскими методами, всего за пять лет удалось избавить соседей от зимних набегов, к тому же, он переселил из всех соседних селений добрую половину активной молодёжи в свой городок. Поэтому любимым зимним развлечением стало паломничество в Бражинск, для посещения храма и других развлечений, которые привлекали окрестную молодёжь. Кроме танцев, привлекали лыжные трассы, самодельные коньки напрокат, а карусели и качели были почти в каждом селении. Чтобы выгуливать лошадей, скотники организовали катание в санях, с горок на санках катались тоже, хоккей с мячом и шайбой, зимний футбол прочно пустили корни в городе, две трети населения которого были моложе двадцати лет. Да и покупки в торговых лавках Бражинска оставались достаточным стимулом для посещения города. По провинциальной привычке, практически все паломники останавливались на ночлег у родни, поэтому в гостинице проживали исключительно купцы, немногочисленные в зимнее время.
  Совещались старейшины соек недолго, на следующий день они с утра пришли к Белову и заявили, что просят принять соек уральцами на обычных условиях. После того, как договаривающиеся стороны обсудили все вопросы по доставке и расселению подростков, старейшина Липовки остался со старостой Бражинска наедине.
  - Она знает, что у меня две жены, которых я не брошу, - напрямую спросил его сыщик, - знает, что мне больше сорока лет. Чего хочет твоя дочь?
  - Эээ, - смутился старейшина, не ожидавший прямого вопроса, - она хочет стать твоей женой, пусть третьей. Это, без твоего согласия мне лучше не возвращаться.
  - Я вышел из того возраста, когда мне подбирали жён, - грустно улыбнулся Белов, - да и ты опоздал со своим сватовством, лет на пять раньше надо было. Жениться сейчас я на Иве не буду. Если захочет, пусть переезжает в Бражинск, работает здесь, будем каждый день встречаться, а там видно будет.
  - Но она любит тебя, - попытался что-то изменить старейшина, - больше пяти лет она хочет выйти за тебя замуж. Ты погубишь девицу.
  - Думать о её замужестве должен не я, а её родители, - резонно возразил уралец, - чем они занимались пять лет? Иве я ничего не обещал, да и не было ничего между нами. Это моё последнее слово, поживём, увидим.
  Ничего не ответил старейшина, только качал головой, уходя из дома Белова. Любил свою дочку староста Липовки, потому и не настоял на сговорном замужестве, как было принято в большинстве семей, где добрые соседи или друзья обговаривали женитьбу детей задолго до брачного возраста. Как успел убедиться Белов, такие браки были достаточно ровными и долговечными. Вечно занятым домашним хозяйством и детьми женщинам не оставалось времени на любовные терзания, да и старели они быстро. У тридцатипятилетней женщины были взрослые дети, внуки, хлопоты по устройству дочерей и сыновей не способствовали любовным терзаниям. Похожая судьба была у их мужей, проводивших большую часть жизни в лесу или на реке, возвращавшихся в родную избу не каждую ночь. Люди не терзались вопросом, в чём смысл жизни, правильно ли живут. Они жили для общества, для рода, и положение рода, его благосостояние и развитие считали главной целью существования.
  - Почти как в далёкие семидесятые годы, - вспомнил Белов поведение своих родных, - чтобы всё было, как у людей. Надо или не надо, тогда никого не интересовало, главное, чтобы не было стыдно перед родственниками и соседями, чтобы всё было, как у всех. Купили соседи гарнитур, нам надо такой же. Поступил племянник в московский вуз, значит, своего сына туда надо готовить. Причём тут любовь, если дом - полная чаша? Какие любовные терзания, когда надо картошку убирать, капусту солить, зимой снег огребать и так далее.
  От этих воспоминаний защемило сердце, он вышел на улицу городка, сравнивая наезженные санями дороги с разбитым асфальтом своего мира, аккуратно прогребённые дорожки вдоль домов с полузанесёнными снегом и грязью тротуарами родного города, у администрации которого хронически не хватало денег на пешеходов, как, впрочем, и на проезжую часть дороги, тоже. Белову вспомнились жалобы своего приятеля, работавшего в мэрии, который говорил, что из города забирают 89% собранных налогов, что характерно, даже в советские времена оставалось на городские нужды 40% собранных в городе налогов. С каждым годом часть налогов, остающаяся в городе, уменьшается на пару процентов.
  - Интересно, - отстранённо подумал он, - как там в России? Стала Москва вторым Косово или нет? Вся провинция вымерла или только её русская часть? Кем заселяется Урал, китайцами или чеченцами?
  - Нет, в этом мире не будет России, с её пренебрежением к русским, как и многих других стран, - ещё раз убедился в правильности своего пути Белов, - я буду поработать прогрессором, чтобы паровозы и самолёты полетели на тысячу лет раньше, пока население Земли не вырастет до вызывающего ненависть друг к другу количества. Пусть люди не распахивают целинных земель, пуская на ветер плодородную почву, пусть изначально человек бережёт планету, глядишь, и к себе подобным будет относиться по-человечески.
  Зайдя к Сурону, сыщик долго беседовал с ним о пути развития человечества и уральцев в частности. Тот с осени готовил два десятка священников-миссионеров для уральских селений, обсудили материальные проблемы, и перешли на духовные тонкости.
  - Мне представляется, что наши священники должны воспитывать в людях не столько любовь к богам, сколько любовь к своему, уральскому, роду и своей земле, - за кружкой отвара из лесных трав, рассуждал отставной сыщик, встретив в лице Сурона родственную душу, - если мы не приучим людей любить природу, не пройдёт и полсотни лет, все леса вырубят, и в реках вместо рыбы будет одно дерьмо плавать.
  - Не может такого случиться,- задумывался собеседник, - сколько поколений наших предков живут здесь и ничего.
  - Откуда, по-твоему, пустыни в Египте и Ливии, - поражал его старейшина, - почему наши горы сплошь поросли лесом, а в Армении и Ромее дерево в горах не найдёшь. Дрова там большая ценность, я не говорю о горах Парфии и Персии. Всё потому, что людей там живёт много, а нас, пока, мало. Но, за пять лет вокруг Бражинска распахали столько полей, что без заботы об их сохранности и сохранении лесов, пустыня будет и здесь.
  - Как же ты предлагаешь поступать, - задумывался Сурон, - священник не может и не должен запрещать мирские дела.
  - Он должен в каждом уральце воспитать любовь к своему краю, где каждая веточка и рыба суть творенье божье, младшие братья наши.
  ... - Что мне теперь, господа старейшины, ополчение поднимать? Или у казар воев нанимать? Что посоветуете? - Авар откинулся на спинку трона, мрачно уставился на покрытую голубым изразцом печь в углу думного зала. Изящные рисунки на плитках невольно завораживали своей искусностью. Опытный охотник, царь, машинально начинал сравнивать изображения с настоящими животными, мысленно добавляя к рисункам объёма и толщины, изменяя пропорции и окраску. Когда Авар прошёл второй ряд плиток, он опомнился и взглянул на своих бояр-старейшин. Те подозрительно молчали, даже записные вояки не требовали похода, с привычными обещаниями богатой добычи и лёгкой победы. Неужели эти дикари всех напугали, вздрогнул от глупой мысли Авар. - Ну?!! Что молчите?!!
  - Коли велишь воевать тех дикарей, - поднялся со скамьи боярин Бер, прозванный за редкостное сходство с медведем, - надо оружных людей сотен двадцать собирать, да казар просить полутысячу, не меньше. До распутицы не успеем столь народу исполчить, снег уже рыхлый. Так, что летом на лодках вверх по Каме, или зимой по льду. Решай, царь.
  - Хватит, двадцать-то сотен? Или всех рабами оставим, как ныне, да ещё пару городов отдадим? - Не сдержал злости Авар, давно отвыкший от военных поражений.
  - Не ведаю, государь, - развёл руками Бер. - Один Род всё знает, как воинская удача ляжет.
  - Дозволь мне, царь-батюшка, - после давяще длинной паузы поднялся старейшина Елень. Это его города теперь граничили с камскими дикарями, в случае поражения он рисковал остаться без земель и дохода. Конечно, кое-какая торговлишка останется, но полюдье с пяти городов пропадёт. - Может, замириться с теми дикарями? Зырята баял, они мир предлагали и отступного много за городки. Ежели взять с них хорошую плату, мы за пару-тройку лет на их же серебро казар наймём, да своих воев снарядим. Тогда можно и ударить, да вернуть всё с лихвой. Опять же, если у дикарей серебро забирать, им не на что своих воев содержать будет. Мы за несколько лет мощное войско снарядим, а дикари закамские ослабеют, грабить им будет некого. Лазутчики наши, тем временем всё узнают про лесовиков, кто у них глава, где селения, сколь войска, как воюют.
  - Дело говорит Елень, - поднялись с мест сразу трое старейшин, чьи торговцы плавали по Каме. - Наши купцы, царь-батюшка, всё доподлинно узнают и твоим слугам доложат про тех дикарей пришлых.
  - Что скажешь, Бер? - грустно обвёл взглядом Авар своих ближников. Понятно, что не хотят воевать без подготовки, да и ему самому спокойнее будет, когда врага изучат. Но, неприятно колет в груди, что-то не так он делает.
  - Разведать хорошо бы, да сил собрать неспешно, с казарами договориться. Годик-другой нам не помешает. - Медленно кивал воевода, мысленно прикидывая свои действия на ближайшие месяцы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава пятая.
  
  
  Казары на 'общественных работах' проявили себя настоящими мужчинами, никто не отлынивал, полученные железные топоры, кирки и лопаты мелькали в руках пленников. Отсутствие опыта у некоторых компенсировалось желанием тёплого жилья, первые дома на десять человек строили казары для себя с перспективой перепрофилирования под склады и жильё. Два десятка рабочих отправились на кирпичный завод, остановленный на зиму. Сейчас пришлось ломами и кирками добывать мёрзлую глину, срочно нарабатывая запас кирпича для новых строений. Держать пленных в домах с очагами уральцы не собирались, для Белова появилась очередная возможность продвижения цивилизации. Все временные рабочие разъедутся, рассказывая о достижениях уральцев, что поднимет интерес не только к ограблению, но и сотрудничеству с бражинцами.
  Вместе со строительством домов, на месте будущей крепости на берегу Камы, начали строить кирпичную мастерскую, выходы глины Белов нашёл ещё лет пять назад, за эти годы он спланировал будущий город в мелких деталях. Сейчас осталось перенести план на бумагу и придерживаться его исполнения. Кроме чисто технических вопросов при строительстве новой крепости уральцы получили огромный психологический эффект. Оказывается, казары слыли непобедимыми воинами по всем окрестным лесам, тем больший эффект вызвала победа над пугавшими всех казарами, да ещё факт работы пленников на уральцев. Буквально за неделю строительства под различными предлогами в устье Сивы, побывали представители всех окрестных селений и родов. Спустя месяц к бражинцам добрались даже старатели из Соли Камской, якобы обменять намытое золотишко и найденные самоцветы.
  - Однако, - только и выговорили Кокора с Егозой, глядя на казар, бодро поднимавших венцы своего будущего жилья.
  Полсотни казар, присягнувших на военную службу уральцам, разместились в Бражинске, усиленно тренировались держать строй и слитному копейному удару. Кузнецы начали подковывать казарских лошадей и готовить для них комплекты вооружения. Десяток казар уральцы собирались отправить после открытия навигации в Прииск, для охраны нового города, строительство которого назрело давно. Кроме добычи золота, в Прииске Третьяк собирался построить домну и выплавлять самый дешёвый чугун, город планировался металлургическим центром уральцев. Железо и сталь в этих краях, как успел убедиться Белов, были не намного дешевле золота, но значительно популярнее и востребованней. Хоть Прииск и находился в таёжном углу, в предгорьях Урала, оставлять литейщиков без охраны уральцы не собирались.
  Зима и весна седьмого года прошли в подготовке строительства Прииска и напряжённых работах по постройке крепости в устье Сивы. За зиму казары отстроили там два десятка домов, оборудованных печным отоплением, запустили недалеко от новой крепости кирпичную мастерскую, где сами же работали. За неделю мастерская выдавала 'на гора' до тысячи штук кирпича, после наступления тепла уральцы собирались добавить к нему производство черепицы. Все уральцы, побывавшие зимой в полусгоревшем Баймаке, понимали необходимость замены камышовых крыш на черепичные, такие дома труднее будет поджечь стрелами, а в предстоящих сражениях никто не сомневался.
  И жизнь показала, что эти сражения гораздо ближе, чем думалось. В начале марта до Бражинска добрались женщина, чудом спасшаяся из сожженного Прииска. На зимовке в домиках оставались две семьи уральцев, присматривать за хозяйством. Со слов женщины, в феврале три десятка воинов напали на зимовье, жителей убили, дома сожгли. Сама беглянка с утра отправилась проверять силки вниз по реке, тем и спаслась. Когда нападавшие подожгли зимовье, она издали заметила дым и скрытно вернулась к домам. С её слов напали северные угры, вооружённые копьями, в кухлянках. Все железные инструменты и оружие нападавшие собрали во вьюки, подобрали на пепелище выгоревшие скобы и крепежи, нагрузили это на оленей. Судя по оленям, злодеи пришли издалека.
  Ждан отправился на конях с двумя десятками казар и десятком дружинников преследовать неизвестных врагов, все парни были на конях, в белых маскировочных накидках. С собой взяли натасканную овчарку для обнаружения засад и поиска замаскированных следов. Проводив парней до Выселков, Белов оставил там коня и пошёл прогуляться до рощи, где обитал Снежок. Он каждый месяц навещал ирбиса, и уверенно шёл к обычному месту встречи, недалеко от его логова. На этот раз по мере приближения к большому дубу в душе уральца нарастала непонятная тревога, он привык доверять своим чувствам и насторожился, осматривая лес глазами и подсознанием. Полчаса он простоял недалеко от дуба, настороженно вслушиваясь в зимний лес и проверяя своим энергетическим чутьём окрестности. Ближайшие лесные заросли были необычно пусты, только неунывающие мыши мелькали искорками в его сознании, ползая под сугробами.
  Все попытки найти Снежка ни к чему не привели, сыщик забрался на дуб, осмотрел лёжку зверя и нашёл там тёмные пятна на снегу, явно от крови. Сомнений в том, что это кровь барса, не возникло, наверняка кто-то напал на большую кошку. Других следов, однако, не было, Белов направился по едва заметным следам раненого барса. Чем дальше он продвигался по следу, тем отчётливей он становился. Сначала ирбис передвигался осторожно, перепрыгивая с ветки на веку, большого труда стоило разглядеть капли крови и упавший снег по пути его движения. Уже через километр Снежок не смог перепрыгивать и пошёл по насту, сначала короткими прыжками, затем шагом, покрывая снег каплями крови.
  Идя по следу, Белов не забывал прислушиваться к лесу, чтобы не стать второй жертвой, в душе крепла уверенность, что ранил барса человек, и не случайно. Была вероятность, что этот человек ждёт в засаде и главу уральцев. Проверяя ближайшие заросли, за два часа сыщик добрался до своего четвероногого приятеля. След уводил в густой ельник и обрывался там. Белов обошёл ельник по кругу, другого следа не было, он рискнул забраться внутрь зарослей. На эмоциональном фоне Снежок никак не чувствовался, сыщик испугался его гибели, но по мере приближения в самую чащу, ирбис откликнулся на мысленный призыв человека. Белов посылал ему успокаивающие чувства, поглаживая невидимой рукой по голове, напомнил, что всё будет хорошо, вместе они справятся с любым врагом. Продолжая мысленное общение со зверем, старейшина добрался до него и осмотрел рану.
  У барса была рассечена голова, стрела, выпущенная в упор, скользнула под кожей по черепу, разорвав шкуру от глаза до уха, и обломок древка стрелы торчал за левым ухом. Сыщик осторожно дотронулся до обломка, ирбис напрягся и вздрогнул от боли, но не вырывался, доверяя человеку. Тогда, Белов послал самый сильный импульс спокойствия барсу и осторожно вытянул обломок стрелы, стараясь не обломить наконечник, который, конечно же, оказался железным. Снежок забил хвостом по снегу, напрягая всё тело, но остался лежать на лапнике. Из открытой раны потекли ручейки крови, которые Белов прижал платком, одновременно прощупывая, не остались ли в ране другие обломки стрелы. Через ткань ничего не прощупывалось, кровь постепенно затихала, барс устало закрыл глаза, доверяя своему другу.
  Белов сидел в ельнике и размышлял, что выгодней сделать в таком положении. Заметно темнело, до жилья идти не меньше двух часов, с барсом на руках он будет лёгкой мишенью для того, кто охотился на Снежка. Сыщик не сомневался, что неизвестный целенаправленно напал на ирбиса, намереваясь того убить, явно не из-за шкуры. Ещё после поимки шамана Белов объявил всем жителям Выселков и Бражинска, что запрещает всякую охоту на снежных барсов, которых берёт под личную защиту. Эти же слова он повторил уграм-охотникам, хотя они на правом берегу Камы не охотились. Чтобы аборигены поняли основание запрета, пришлось объяснить, что снежный барс помог захватить шамана врасплох, отвлекая того от уральца.
  - Сам Род помог нам покарать преступника, - объяснил старейшина уральцев, - он послал мне ирбиса, понимающего меня, как собака понимает охотника. С этого дня все ирбисы на правом берегу Камы под моей защитой, поднявший на них руку станет моим врагом.
  Логично размышляя, ранить барса мог охотник из мести за убитого шамана, а железный наконечник взял для верности, чтобы пробить шкуру наверняка. Эта очевидная версия и была принята сыщиком, как основная для розыска первого уральского браконьера. Были сомнения у него и по части нескольких выселковцев, приятелей бывшего старосты, которые наверняка указывали убитому шаману, кого обокрасть. Обдумав оба предположения, сыщик признался себе, что вторая версия даже реальнее, вряд ли угр-охотник промахнётся, тем более, невероятно, что он бросит раненого хищника. Как было известно главе уральцев, в отношении убитых зверей, особенно крупных хищников, угры строго придерживались определенного ритуала извинения перед убитым зверем, чтобы дух его не мстил охотнику.
  Бросить раненого зверя недобитым, особенно хищника, не могло прийти в голову никому из охотников, как угров, так и булгар или славян. Такие размышления навели сыщика на два вывода, завтра неизвестный стрелок может пойти по следам подранка и обнаружить следы Белова. Либо барс был ранен самострелом, насторожённым на другого зверя, поэтому его никто не преследовал. Хотя, самострел, по здравому размышлению, можно было отбросить. Железные наконечники были достаточно дорогими, никто не будет рисковать такой стрелой, устанавливая её на самострел.
  Думай не думай, сто рублей не деньги, Белов взвалил раненого барса на плечи и пошёл обратно на Выселки. Самец весил больше семидесяти килограммов, несмотря на свои возросшие физические способности, уралец отдыхал через каждый километр. Он тщательно осматривал ближайшие заросли, опасаясь засады. Собственно, отдыхал он больше из опасения потерять осторожность, а не от усталости. На дорогу домой ушло больше трёх часов, на Выселках сыщик отправился к старосте Дюбе, отцу Влады. Он был одним из немногих, лично заинтересованных в поддержке уральцев, с их исчезновением старосту могли не только сместить, но и убить. Тем более, что он не обзавёлся, в отличие от Окорока, новой лошадью, стайка пустовала, как раз место для лечения Снежка.
  Белов устроил барса в сарае, накормил зверя мясом из запасов старосты Выселков, и устроился ночевать рядом, на охапках сена. Погода стояла не морозная, градусов пятнадцать холода, не больше. Укрывшись полушубком, сыщик спокойно провёл остаток ночи, которого вполне хватило, чтобы выспаться. Утром он попытался установить контакт со Снежком, выглядевшим достаточно бодрым. Полчаса ушло на то, чтобы зверь пустил его в свои воспоминания, на которые сыщик так надеялся. К сожалению, молодой самец так увлёкся охотой, что не заметил стрелявшего в него человека, а после удара стрелы растерялся и бросился бежать. Единственное, что успел разглядеть сыщик в воспоминаниях ирбиса, два человеческих силуэта с луками в руках, да место ранения, опушку леса у Камы.
  Утром, наказав Дюбе никому о спасении барса не говорить, Белов прошёлся по Выселкам, поговорил с нужными людьми, настроил многих на собирание слухов о приезжих и приходящих уграх, на разговоры об ирбисе, помогшем справиться с шаманом. Сам он вызвал по рации из Бражинска пару опытных следопытов, с ними пошёл на берег Камы, где сутки назад был ранен барс. Снег за это время не шёл, следы двух человек отлично сохранились, более того, Белову удалось сделать слепок с двух разных следов глиняным раствором с добавлением фиксирующих веществ, в ожидании замерзания раствора, он ждал возвращения следопытов из поиска.
  Оба вернулись уже в сумерках, подтвердив предположения о жителе Выселков и его приятеле угре. Два следа дружно вели на дорогу к Выселкам, где расходились. Один шёл на Выселки и терялся на утоптанном снегу у ворот, другой доходил до Камы, дальше исчезал, заметённый сильными ветрами. Следопыты высказали предположение, что оба человека невысокого роста, этим тут никого не удивишь, Белов редко встречал аборигена выше своих ста восьмидесяти сантиметров. Но, по словам следопытов, они были не молодыми, ближе к сорока годам, что называется, дедушки. Внуки здесь появлялись у тридцатилетних, после сорока лет у многих были уже правнуки. К сожалению, никаких дополнительных примет следопыты не обнаружили.
  - Эх, где бы Шерлока Холмса взять, - помечтал сыщик, - чтобы тот рассказал, у кого из злодеев злая тёща, а кто раньше работал плотником или болеет трахомой.
  - Какой такой Шерлок, - удивился Ойдо, по старой памяти помогавший Белову, - его я не знаю, но угр, который ушёл на Каму, бывал раньше в Бражинске. Один раз он привозил тушу лося, я запомнил его походку.
  - А сапоги он не поменяет? - задумался уралец, обставляя предстоящее доказывание вины угра для Топора.
  - Нет, эти сапоги он недавно стал носить, совсем не разношенные, - равнодушно ответил давний приятель, - не будет менять.
  Вернувшись к Дюбе, сыщик занялся составлением списка подозреваемых выселковцев, куда включили всех близких родичей бывшего старосты и его трёх закадычных дружков, одного из которых, очень некстати ранил в ногу при захвате Выселков несколько лет назад.
  С рассветом, взяв в помощники Окорока и его приятеля Елагу, Белов направился по домам подозреваемых. Пока все трое проходил в гости и официально расспрашивали о ранении барса, о посещении подозреваемым леса два дня назад, Ойдо проверял следы хозяйских сапог на дворе. Приходилось на каждого проверяемого тратить не менее получаса, после третьего двора за кампанией сыщиков уже вовсю бежала детвора, громогласно интересуясь, что дяденьки делают и кого ищут. Белов охотно рассказывал, что ищут человека, ранившего его любимого барса позавчера у Камы. Слухи ввиду зимнего безделья разлетелись моментально, уже третий проверяемый сразу начал объяснять, где был и что делал позавчера. При таких обстоятельствах, проверка обуви ничего не дала, на неё сыщик особо и не рассчитывал.
  После обеда, уже в наступающих сумерках, он отправился по Выселкам, разговаривая не только со своими знакомыми, но и со всеми встречными ребятами. К наступлению полной темноты были известны два выселковца, посещавших два дня назад лес возле Камы. Один из них действительно оказался бывшим другом Слада, другим неожиданно для Окорока стал его приятель Будила. Но, только к одному из них приходил несколько раз угр-охотник, в том числе и третьего дня, как ни странно, к Будиле. Пока Белов шёл к дому браконьера, Окорок вспомнил, что Будила двоюродный племянник Скора, подозрений было предостаточно. А обнаруженные на сеновале старые сапоги, с характерными швами на подошве, совпали со слепком. При виде слепка своего следа и сравнения его с сапогом, Будила, так испугался колдовства, которым ему представился слепок со следа, что упал на колени и умолял не заколдовывать его.
  Весь вечер он не переставал рассказывать о своём грехопадении, подробно и обстоятельно, чисто по-деревенски, каялся в грехах. Рассказал о мелких пакостях, о своём дяде, втором брате Скора, стоявшем за всеми неприятностями последнего года. Именно он, Плавуня, мечтал расквитаться с Беловым и выселковцами, предавшими Скора. Полгода назад он встретился с шаманом угров, о чём Будила узнал совершенно случайно, заметив дядю в лесу, с обоими уграми за день до пропажи скота. Даже неискушенному хитростями парню после смерти обоих угров хватило ума догадаться о роли своего дяди. В силу родственных отношений, Будила скрыл участие Плавуни в кражах скота, чем тот не преминул воспользоваться. Он так обставил дело, что через месяц Будила был у него на посылках, а напуганный расправой с шаманом Плавуня не делал ничего своими руками. Он же велел Будиле найти среди угров-охотников брата погибшего шамана и привести его на встречу, на берегу Камы.
  Там Плавуня разговаривал с угром наедине, отправив Будилу караулить от посторонних. Два дня назад дядька отправил Будилу в лес, наказав встретиться с угром у реки и убить выслеженного зверя. Угр действительно ждал Будилу и повёл на поляну, где указал на охотившегося барса. Будила, от неожиданности промахнулся, и чуть не убежал, боясь нападения раненого зверя. На прямой вопрос, почему не стали добивать барса, парень ничего внятного не ответил. Белов по опыту знал, что в преступлениях всегда остаются непонятные эпизоды, которые не поддаются логическому объяснению и не помнят сами преступники. Это в книгах и фильмах каждый шаг преступника логичен и каждое действие имеет своё объяснение. В жизни подавляющее большинство преступлений алогичны и совершаются без всякого смысла, даже вор, вдруг берёт из чужой квартиры абсолютно ненужные ему предметы, которые не пытается продать, хранит их у себя, словно поставив цель помочь своему розыску.
  Убийца, выбросив нож, забирает с собой окровавленные тряпки, которые бросает дома и забывает об этом до приезда милиции. Грабитель, отобрав вещи у прохожего, оставляет себе его оригинальные часы, и носит их, словно подсказывая милиции, вот он я, даже доказательства грабежа при мне. Многие преступники, в силу патологической глупости, просто не могут думать о будущем, живут одним днём, не представляя себе, что их могут найти. Белов на своём веку встречал городских парней, умственно нормальных, не слыхавших об отпечатках пальцев, это в конце двадцатого века, да при двух судимостях! Практически во всех преступлениях остаются загадки, к этому сыщик привык, не искал логических цепочек, любимых детективными авторами. Не доискиваясь до обстоятельств стрельбы по Снежку, уралец собрался в гости к Топору, за третьим браконьером.
  С собой к уграм-охотникам Белов взял обоих браконьеров, Ойдо и Окорока, никого из дружинников он брать не стал, чтобы не показывать уграм, будто их боится. Для психологического эффекта взял с собой потерпевшего ирбиса, погрузил его на сани, в которых ехал сам. В двух других санях были браконьеры и его помощники, до угров добирались неспешно двое суток, за которые барс быстро поправлялся, пугая своего обидчика рыком у вечернего костра. Больших трудов стоило объяснить зверю, что Будила глупый и стрелял по чужой воле, сыщику пришлось показать в мыслях парня несмышлёным щенком, тогда Снежок пообещал не трогать его, признав право человека наказать своих сородичей. C лошадьми пришлось повозиться, за два дня пути несколько раз те пытались убегать и брыкались на запах зверя, но, совместными усилиями их привели к покорности.
  У селения угров, к счастью, браконьер уральцам не попался, пока добирались до вождя. Топор сразу понял, что не праздное любопытство привело уральцев, но, не показывая вида, подробно выспросил все новости, угощая Белова отваром из трав и жареным мясом. Рассказы Белова о выстреле в барса поверил безоговорочно, отношения сыщика с ирбисом были известны всем окрестным племенам, да и Топор убедился в честности Белова давно. Отправив доверенных воинов приглядывать за своим соплеменником, Топор долго разговаривал со главой уральцев, интересуясь возможностью послать своих ребят для учёбы в Бражинск. Вождь не скрывал своего желания выучить парней на кузнецов, чтобы изготавливать оружие самим. Заведи он такой разговор ещё два года назад, Белов повис бы у него на шее от радости.
  Нынче старейшина уральцев изменился и не страдал альтруизмом, он долго объяснял угру, что обучение кузнецов не даст особой выгоды, если нет своего железа, поскольку не собирался торговать слитками металла, только готовыми изделиями.
  - Представь, что ты выучил ребят, и они вернулись в стойбище, - несколько раз объяснял уралец перспективу, - они умеют делать ножи и наконечники для стрел, котелки и топоры. Очень хорошо, но где они возьмут железо?
  - У тебя купим, ты продаешь нам ножи и топоры, - удивился Топор, - неужели перестанешь продавать?
  - Нет, конечно, не перестану, но я продаю именно топоры, ножи и другой инструмент, просто железо я никому не продаю, - втолковывал старшина, - если ты купишь нож, зачем его перековывать? Инструменты станут дорогими, но их будет столько же, как и сейчас.
  - Продай нам просто железо, - насторожился угр, - почему нельзя?
  - Ты соболя как торговцам меняешь, - привёл пример Белов, - целиком или шкурку?
  - Конечно, шкурку, - задумался вождь, - она дороже, удобней хранить и перевозить.
  - С железом так же, ножи дороже и их удобней перевозить, зачем нам продавать железо в слитках себе в убыток? Один раз я могу тебе продать слитки, как другу, другой раз, а через двадцать лет или позже ты уйдёшь в другой мир, твой преемник поссорится со мной и обратит выкованные из нашего железа копья против моих детей? Если такое может случиться, то лучше бы заработать на ножах и копьях самим, на вырученные шкурки мы хоть воинов наймём в трудный год. Иначе у нас ни меха, ни серебра не будет, а чужое племя выкует себе любое оружие из нашего железа.
  - Не надо меня уверять, что этого не случится, я тебе верю, поэтому говорю откровенно, - остановил возмущения угра сыщик, - ты мудрый мужчина, подумай сам.
  - Как же быть, - после долгих размышлений уныло поинтересовался Топор, - ты знаешь, что надо сделать?
  - Я не могу видеть будущее, но, даже ты знаешь, что родные люди редко враждуют серьёзно, - медленно продолжил Белов, вслушиваясь в свои аргументы, - если наши дети и внуки будут родичами, ссориться они будут реже. Я предлагаю отправить тебе мальчишек и девушек в Бражинск, они станут уральцами, будут жить в городе, породнятся с нами. Тогда твои кузнецы смогут покупать у них железо, у своих родственников. И когда нас с тобой не станет, наши внуки и правнуки забудут, что были разными родами, будут жить дружно, помогая друг другу. Я знаю, что у вас мало воинов и каждый мальчик на счету, отправь к нам девушек. Главное, чтобы ты сказал своим подросткам, что они будут уральцами, а не охотниками. Они перейдут в мой род, а родичам я не могу отказать в любом товаре. Кто знает, со временем и ружья будем продавать, когда врагов отгоним.
  Заинтриговал сыщик собеседника и ушёл спать в гостевой чум, настраиваясь на завтрашнее судилище. Он понимал, что Топор не властен над многими родичами, доказать вину угра надо настолько хорошо, чтобы не было малейших сомнений даже у семьи виновника. Белов не собирался требовать смерти или выдачи головой виновника, какие бы проблемы в будущем это не сулило. Вне зависимости оттого, что решит вождь угров по своим подросткам, старейшина уральцев хотел в качестве виры взять заливные луга на левом берегу Камы, напротив строящейся крепости. Луга эти стали просто необходимы после пленения казар и появления в собственности уральцев огромного, по здешним меркам, табуна лошадей. На левом берегу уже весной уральцы собирались строить конезавод, для содержания и селекции коней, пока не отличающихся от степных диких сородичей, мелкорослых и неприхотливых. Для закованной в латы конницы нужны были большие и сильные кони, иначе все преимущества сильной защиты будут сведены на нет.
  Суд по просьбе уральцев открыл Топор, сразу передавший слово Белову, главному обвинителю. Белов не стал вдаваться в предысторию с захватом шамана, начал с показа раненого ирбиса. Он громко спросил, все ли угры знали о его дружбе со зверем и просьбе не трогать этого ирбиса? Ответом было, естественно, молчание, но воины подтвердили, что все знали об этом. Белов опять спросил, как наказывают угры за убийство домашнего скота, ответ он знал - вира, что и подтвердил старейшина.
  Дальше началось собственно представление, как в кино. Где сыщик с максимальным артистизмом изобразил поиски раненого зверя, потом отыскание места ранения барса. Ойдо, по-угорски, подробно рассказал о следах, обнаруженных на берегу Камы, о том, как колдун Белов вынул эти следы, чтобы его обидчики не смогли скрыться. Белов предъявил два слепка и отправил слепок обуви Будилы рассмотреть подробно всем воинам. Слепок со следа угра он оставил у себя и правильно сделал, потому, что именно этот угр очень натурально уронил вещественное доказательство, которое сразу разбилось. После чего развёл 'смущенно' руками, как говорится, нет трупа - нет убийства. Такие уловки сыщик проходил давно и был к ним готов, предъявил следующего свидетеля - самого Будилу, известного многим уграм. Парень, запинаясь, повторил всё, что знал, признался, что стрелял в барса сам, при этих словах ирбис чуть не бросился на парня, только рука сыщика, сжавшего мех на загривке, остановила зверя. Этот порыв не укрылся от зрителей, вызвав восхищённое перешёптывание. Не давая передышки, уралец вывел на поляну Плавуню, который уверенно повторил свои показания, продолжая интриговать публику именем угра, выследившего ирбиса.
  По просьбе сыщика, Плавуня назвал угра и показал на него рукой, вокруг подозреваемого образовалась пустая площадка. Угр, уверенный, что разбил слепок своего следа, пренебрежительно махнул рукой и ухмыльнулся,
  - Эти чужаки всё наговорили про меня, чтобы опозорить наш род, один из них стрелял сам, другой его подговорил, они бесчестные люди, преступники, нельзя им верить.
  - Кроме их слов, у меня есть твой след, вынутый из снега, - Белов поднял слепок над головой, - я клянусь всеми богами, что этот след я вынул на той поляне, где стреляли в моего друга, ирбиса. Прошу уважаемых угров подойти к месту, где стоит этот лжец и преступник, чтобы проверить совпадение отпечатков на земле.
  Человек пять с любопытством подошли к угру, в землю возле которого Белов вжал свой слепок и стал указывать на совпадения отпечатков.
  - Длина следа совпадает, вот выдаётся большой палец, здесь шов, тут трещина на пятке, - указывая на совпадения, сыщик оставил рядом свой след и предложил уграм оставить свои следы, чтобы увидеть расхождения, слепок получился очень удачным, сомнений в принадлежности следа угру не осталось ни у кого.
  Все посмотрели на Топора, ожидая его решения, тот, в свою очередь обернулся к уральцу, спрашивая, чего желает за обиду. Сыщик попросил слова,
  - Как вы наказываете чужаков, которые охотятся на вашей территории, - вопрос был риторический, при таких нарушениях единственным наказанием была смерть, если застали на месте преступления, либо берут огромную виру с соседнего племени, - я прошу небольшую виру, заливные луга на левом берегу Камы возле устья Сивы, отдать уральцам. Там мы построим конезавод, будем разводить лошадей на продажу, сено с лугов пустим на корм.
  Топор вздохнул и вынес свое решение,
  - Наш охотник виноват, с этим никто не спорит, предлагаю отдать виру, какую просит старейшина уральцев, заливные луга. Кто не согласен с таким решением, может высказаться.
  Желающих не нашлось, зрители стали расходиться, сожалея, что не было божьего суда. Многие не видели Белова в поединке и мечтали посмотреть хвалёного уральца в драке, жалели, что не удалось. Сам сыщик на минуту подошёл к браконьеру и быстро предупредил того, если с барсом случится несчастье, угра Белов убьёт без всякого расследования и суда, на следующий день.
  Ночевать уральцы в стойбище не стали, пообедав, отправились восвояси. Наказание Будиле и Плавуне Белов объявил на Выселках. Он определил Будиле три года бесплатной работы в мастерских на Прииске, а Плавуню со всей семьёй переселил на заливные луга, полученные от угров, определив, что жить там Плавуня будет до тех пор, пока не увеличит поголовье лошадей втрое. Если кони будут гибнуть, Плавуню продадут проезжим купцам. Сразу уралец проследил за сборами обоих наказанных, и отправкой семьи Плавуни со всем имуществом вниз по Каме. Для постройки дома и подворья он отпустил с осужденным четверых его родичей, с проверкой готовности конезавода пообещал приехать через месяц, по последнему льду.
  С Будилой получилось проще, на Выселки, проездом в Бражинск, прибыла делегация ватажников, во главе с атаманами. Они за зиму вытеснили угров рода синей выдры на день пути от Прииска, за реку Чёрную, вынудили тех поклясться, не пересекать реку, и явились за наградой. С ними уральцы вернулись в Бражинск, где честно расплатились с атаманами. Старейшина подробно расспросил ватажников, не встречались ли им воины, сжёгшие Прииск, но ватага с января находилась на реке Чёрной, ничего о нападении атаманы не знали. Проверять ватажников не стали, в этом мире за свои слова мужчины отвечали честью и жизнью. Возвращались ватажники в Соль Камскую вместе с мастерами и рабочими, отправившимися на Прииск по зимнику, отстраивать сожженный посёлок. Для охраны с мастерами отправлялся десяток казар, из числа присягнувших уральцам.
  С атаманами, удовлетворёнными лёгким способом получения ружей, уральцы сговорились на лето. С открытием навигации ватажники обещали подняться по Каме на север, где разведать короткую и удобную дорогу в Печору. Для этого Белов схематично нарисовал верховья Камы и Печоры, с примерными расстояниями и названиями рек. Как он успел убедиться, географические названия самые постоянные в мире, за сотни лет до двадцатого века Кама называется так же, большинство речек вполне узнаваемы похожими, если не идентичными названиями. Поэтому и не сомневался уралец, что большая часть наименований рек и речек совпадёт с картой. За лето ватажники обещали не только разведать удобный путь с волоком, но и отстроить два зимовья, со стороны Камы и, соответственно, Печоры. Пора выходить уральцам на русский Север, пока ладожцы, они же будущие новгородцы, не освоили это золотое дно России.
  Кроме ближайшего выхода в океан, то бишь, к относительно быстрому пути в Европу и дальше, Север манил Белова загадками. Где-то там храмы ушедших богов, легендарное Беломорье, статуя Золотой Бабы. Там вплоть до восемнадцатого века находили в огромном количестве серебряную утварь, возможно, цивилизация, создавшая её, ещё существует. Немаловажным подкреплением легенд была и практическая составляющая огромных запасов пушнины в бассейне Печоры, племена, живущие там, не знают железа. Установив удобный водный путь, уральцы получат огромный рынок сбыта железных изделий, по спекулятивной цене. Конкистадоры отдыхают, с русского Севера и Приуралья, без истребления туземцев, абсолютно мирным путём обмена на железные инструменты и орудия, можно получить такую прибыль в виде мехов, что византийские базилевсы милостыню просить будут.
  Нацеливая ватажников на достижение Печоры, сыщик не стал открывать своим союзникам, что верховья Камы интересуют его не меньше. Места эти были малозаселённые, но удобные для освоения. Белов не терял надежды на строительство большого парового флота, способного связать всю Каму в единый транспортный поток без дополнительных вложений в дороги. Он ещё застал времена, когда по Каме ходили 'Ракеты' на подводных крыльях со скоростью до 60 километров в час. Население сёл и деревень Прикамья на 'Ракетах' за день добирались до родных и знакомых за полтысячи километров, обычное российское бездорожье не мешало. Не через пять, так через десять лет уральские мастера создадут двигатели, способные развивать до двадцати километров в час по воде, леса и угля на Урале предостаточно, сейчас он бесплатный, себестоимость рабочих рук невелика. Грузы и пассажиров по Каме можно будет возить, как в славные застойные времена, задёшево. Оставался сущий пустяк, построить экономичные и мощные двигатели. На этот счёт Белов склонялся к дизелю, сырья для солярки скопилось достаточно много, проблему создавала нехватка, вернее полное отсутствие практиков-механиков. В этом времени грамотных механиков можно найти только в Византии, возможно в Персии или Армении. Туда надо добираться, чем скорее, тем лучше.
  Снежка Белов привёз в Бражинск, где познакомил со всей семьёй, дал зверю обнюхать своих жён и детей, провёл по улицам Бражинска и проводил до его родных мест. Несмотря на общение с людьми, ирбис твёрдо усвоил, что не всякий человек друг барса, только тот, кто пахнет Беловым, остальных надо опасаться и скрываться от них. Сыщик настрого заказал зверю нападать на людей, если будет возможность скрыться, впрочем, такой рефлекс был у всех зверей, даже хищников. Видимо, не одну сотню лет люди успешно охотились на зверя в местных лесах.
  Тем временем, заканчивался снежный период, обустроенные казары на берегу Камы дружно отстраивали склады, расчищали места для других строений и обозначали границы города, по которым будет проходить земляной вал. Вернулся Ждан со своими воинами, в походе они потеряли двух казар и одного дружинника, но догнали тех, кто разорил Прииск. Догнали их на перевалах через Уральские горы, Ждан остался доволен действиями уральцев. Дружинники в маскхалатах обогнали преследуемых, а казары ударили в спину отступающим. Удалось пленить двадцать воинов из рода рыси, как они себя называли. Говорили воины по-угорски, Ждан подробно их допросил, выяснил интересные новости. Оказывается, их отправили в набег на Прииск шаманы рода, к которым осенью приходили другие шаманы с запада и уговаривали напасть на уральцев. Ждан не стал терять время на возвращение домой, тем более, что по указанию шаманов в набег ушли две трети воинов рода рыси.
  За неделю, по указаниям пленников, уральцы добрались до стойбища угров рода рыси, где обошлось без сражения. Стойбище окружили, пристрелив пару воинов при попытке сопротивления, вывели связанных пленников, и Ждан предложил уграм обмен, привычный для уральцев. Наглядевшись на своего учителя, Ждан разыграл неплохую партию, объяснив старейшинам рода, что шаманы у них плохие, раз подставили род под такие потери воинов. Он предложил роду рыси убить самим своих шаманов или отдать их уральцам, пообещав прислать из Бражинска других шаманов, которые будут давать умные советы. Чего уж там испугались угры, непонятно, но они быстро перерезали горло своим шаманам, да и что им оставалось делать под нацеленными стволами ружей? Что характерно, убивали шаманов женщины, вдовы погибших по их вине воинов. Дальше пошло веселее, пленников обменяли на подростков, прихватив заложниками внуков старейшин, часть железа со сгоревшего Прииска тут же выменяли на меха, прихватили старейшину покрепче и отправились домой.
  - Чего так много подростков, - удивился Белов, глядя на вновь прибывшее пополнение, - вы же двадцать пленников захватили?
  - Так ведь они на нас напали, значит, за воина мы брали два подростка, - охотно пояснял Ждан, довольный похвалой старшины, - к ним по два подростка за каждого нашего погибшего воина, да десяток девушек они сами отдали, когда увидели, что расплачиваемся железом. Дикий народ, совсем железа не знают, да внуки старейшин, так и набралось шесть десятков.
  - А что за шаманы к ним приходили? - повернулся к нему старый сыщик, - удалось узнать?
  - Да, старейшины сказали, что приходил шаман из рода угров-охотников, жаловался на уральцев, которые убили его ученика и опозорили его, он же рассказал о Прииске, где можно взять огромное богатство железных инструментов и орудий. Надо найти этого шамана, да проучить, как следует.
  - Не надо его искать, - Белов рассказал Ждану о событиях на Выселках.
  - Да вы и без нас не скучаете, - развеселился парень, узнав о борьбе с шаманом и браконьерами.
  Они долго разбирались по карте, проверяя на бумаге кроки, снятые Жданом, по пути в селение рода рыси. Уральцы отмахали больше трёхсот километров по прямой на восток, забравшись в Азию. По прикидкам Белова, неожиданные 'новобранцы' проживали в районе будущего Свердловска, или Екатеринбурга, кому как удобней. Зимнее время и условия не способствовали поиску полезных ископаемых, хотя предположение об их существовании было достаточно резонным, не зря же там город построили в восемнадцатом веке. Судя по карте, в радиусе полусотни километров сходились верховья известных уральских рек - Исети, Чусовой и Уфы. Две последние реки были естественной дорогой в Каму, летом надо попробовать добраться до новых территорий на пароходах. Ждан предложил отправить вместе со священником десяток казар для его охраны и нескольких мастеров, отстроить храм, жилище и кузницу.
  Уральцы с азартом впряглись в работу, обучая новичков и заканчивая подготовку к открытию навигации. За зиму население Бражинска выросло вдвое, не считая пленных строителей нового города на Каме, припасы подъели капитально. Ко времени ледохода уральцы питались только рыбными и мясными блюдами, картошку, зерновые и прочее хранили на посадку, старейшина с трудом убедил беспечных аборигенов отказаться от корнеплодов, в изобилии сохранившихся в овощных ямах и сохранить их на посадку. За последние годы уральцы переиначили все названия новых для себя овощей и другой зелени на свой лад. Картошку даже Белов частенько звал тошкой, помидоры переиначили в доры, топинамбур в намбу, все названия огородной зелени и цветов сократили до одного-двух слогов. Коснулись такие упрощения многих инструментов и вещей, попавших в этот мир с Беловым. Все искусственные длинные названия, типа микроскоп, генератор, телефон, быстро становились односложными - скоп, рар, фон.
  Постепенно и сыщик согласился с такими переименованиями, логично предположив, что многие формулы нуждаются в переводе на русский алфавит, особенно химические. Пользуясь затишьем, он хихикал, переводя таблицу Менделеева на русский язык, изобретал названия для основных элементов, о которых аборигены пока не знали.
  - В этом мире не будет знаменитой формулы Аш-два-О, - потирал руки реформатор, - водород обозначим буквой В, а кислород назовём живень и обозначим буквой Ж. Какой умелец догадался назвать живительный газ пошлым именем кислород? Вода будет писаться Вэ-два-Жэ, ай да я, антик с гвоздикой.
  В своих извращениях с формулами, глава уральцев не забыл навестить ссыльнопоселенца Плавуню, отстраивавшегося на левом берегу Камы. По рыхлому весеннему льду уральцы переправили Плавуне необходимые инструменты и припасы, чтобы пережить половодье и подготовиться к приёму первых лошадей. Идея передачи лошадей на содержание в города и селения себя оправдала, за зиму пали всего три животных, остальные имели неплохие шансы дотянуть до первой травы. К весне уральцы подходили с неплохими шансами сделать экономический рывок, пленные после схода снега стали насыпать вал вокруг строящегося города на берегу Камы.
  Белов, впервые за шесть лет, получивший в своё распоряжение большой трудовой ресурс, тщательно планировал самые необходимые работы, до осени надо выжать всё из обилия рабочих рук, такое счастье вряд ли повторится. Почти двести рабочих за лето должны построить город на Каме, не только обнести его валом и стеной, выстроить не меньше десятка мастерских. Все несекретные производства надо переносить на Каму, ближе к торговцам, уменьшать издержки производства и ускорять торговый оборот.
  В Бражинске сыщик планировал оставить оружейное производство и добычу серебра, которая оставалась тщательно скрываемой тайной. По образцу закрытых городов двадцатого века старейшина уральцев хотел закрыть доступ даже в окрестности города, тем более, что сахарная свёкла и продажа сахара начинали приносить весомую прибыль. Правильно, какой отец или мать не побалуют своих детей куском 'сладкого камня' или петушком-карамелькой на палочке, невиданной в этих краях роскошью. Ради такого гостинца иной папаша откажется и от кун, накопленных на диковинную зажигалку, а мать вздохнёт, глядя на отрез шерстяной ткани.
  Строить домны на берегу Камы Белов тоже не собирался, планируя основной чугун выплавлять в Прииске, где тот обойдётся втрое дешевле. Там же Третьяк собирался переплавлять чугун в необходимые стали, по возможности, не в слитки, а заготовки для механической обработки, их уже отправлять кузнецам и токарям в Бражинск. Из пленников в Прииск отправлялись работать только булгары во главе с неудачником Зырятой. Зато на весь оставшийся срок - три года, правда, с возможностью освобождения досрочно, на него некоторые пленники явно не согласятся. Возможность эта была предусмотрена Правдой и подтверждена Беловым - женитьба на местной девице, с условием проживания молодожёнов в Бражинске или другом уральском селении. Некоторые девицы постарше, не вышедшие в Бражинске замуж, но скоро выходившие из невестиного возраста, частенько навещали пленных казар на берегу Камы, дарили рукавицы, подкармливали, заводили романы. Результатом таких романов стали две свадьбы и три беременные девицы, жениться на которых казары наотрез отказывались.
  Булгары, видимо, в силу более длительного срока наказания или близости проживания, женились охотней, пять свадеб сыграли перед самым ледоходом, теперь счастливые жёны паковали вещи для переезда в Прииск, две семьи решили остаться в новом городе на Каме. Единственное, что сделали все молодожёны, попросили взять их в дружину, поскольку были профессиональными воинами. Ждан принял парней в уральскую дружину, она разрасталась не по дням, а по часам. Такое обилие профессиональных воинов становилось опасным для самих уральцев, уроки римской истории о военачальниках, ставших императорами, Белов постарался довести до каждого командира. Ждан, Сысой, да и Зозуля, с удовольствием перечитывали Плутарха и другие жизнеописания древних героев, найденные в библиотеке Алексея. Командиров, в силу возраста, интересовали, исключительно описанные там сражения. Но, сыщик частенько обсуждал прочитанное, акцентируя внимание на других аспектах, как психологическая подготовка, шпионах, снабжение армий и бунты против военачальников и императоров.
  Сам он за зиму не поленился объехать все уральские селения, от Вишура и Налги, до Сулара, взяв с собой Киселя и Силю, проявивших неплохие способности оперативников. Во всех селениях Белов имел негласных осведомителей, с которыми поддерживал постоянные контакты. На живых примерах его помощники учились выбору и вербовке информаторов. В начале марта оба ученика ушли в Соль Камскую, ставить там и в соседних селениях сеть осведомителей. Вернуться парни обещали с первыми купцами после половодья.
  Белов, как никто другой в этих краях понимал важность получения своевременной и полной информации, особенно из пограничных селений. Именно поэтому с осени собирался заняться обучением оперативной работе ещё пятерых парней, выбранных из числа дружинников.
  ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава шестая. Варяги.
  
  Не успели уплыть льдины по Каме, как уральские торговцы, ловко выруливая между грудами плывущих веток и мелкими льдинами, расплылись по окрестным селениям, спеша выменять на ножи и железные наконечники для стрел пушнину, подготовленную за зиму. Навстречу им уже спускались вниз по Каме и её притокам нетерпеливые охотники, желавшие обменять товар в Бражинске сами, ненамного, но выгодней. С любопытством, разглядев склады и торговые лавки на берегу Камы, где товар меняли по ценам Бражинска, самые недоверчивые поднимались ещё день в сам Бражинск, чтобы убедиться в этом лично.
  Уральцы уже на вторую неделю мая убедились, что не зря затеяли строительство города на Каме. Мало того, что к свежевыструганным доскам причалов одна за другой приставали лодки из уральских городов, торговцы стремились быстро заполнить лодку и отплыть вниз по реке, опережая булгарских коллег в стремлении обогатиться. За последние годы товары с клеймом соболя, которое третий год ставили уральские мастера на свои изделия, стали очень популярны в Прикамье. К городку, растущему на высоком берегу, ежедневно подплывали всё новые купцы, многие из которых не знали о существования Бражинска, выменивали уральские товары в других уральских городах, как обычно, втридорога. Белов очередной раз убедился, что информация - это деньги, поведение здешних купцов напомнило ему походы в лес за ягодами в далёком детстве, со своей бабушкой.
  В те времена, чтобы добраться до земляничного места, они с бабушкой вставали в пять утра, завтракали и к шести часа уже стояли в очереди на автовокзале, пробиваясь за билетами на первый автобус до деревни Малиновки. Очереди были типично советские, с руганью, отталкиванием конкурентов, криками 'Вас здесь не стояло' и 'Я с вечера занял'. Получение вожделенного куска картона не гарантировало места в автобусе, куда пробивались с ещё большим напором, а уж место Белову за свою жизнь никогда не удавалось занять, даже если оно было указано в билете. Кто успел, тот и сел, а восьмилетний ребёнок со старухой забирались в автобус явно не первыми. Самое интересное наступало после высадки нескольких десятков сборщиков ягод у вожделенной деревни.
  Наиболее опытные и удачливые ягодники никогда не спешили отправляться к заветным местам, садились переобуваться, искоса поглядывая, кто куда идёт, прятались по кустам, якобы по нужде. Несколько раз бабка водила Белова кругами в лесу по паре километров, пока не убеждалась, что за ними никто не идёт. Тогда только они находили неприметную тропку и шли семь километров до богатейшего ягодника. Все наивные детские вопросы, мол, лес большой и ягод всем хватит, бабка пресекала аналогичными фразами, вот и пусть ищут, где хотят. Возможно, в этом была вековая привычка торговцев, скрывать доходные места, бабка несла весь сбор на базар, с продажи ягод она жила.
  Местные торговцы вели себя удивительно похожим образом, заплывали в известные им речушки, убедившись, что их никто не видит, а устье речки маскировали корягами и кустами. В разговорах тщательно скрывали место приобретения товаров, или наговаривали с три короба, чтобы запугать возможных конкурентов разбойниками, водяными и другими небылицами. Нетрудно догадаться, что большая часть фольклорных примочек, типа Змей Горыныч, Баба Яга и другие Соловьи-разбойники, выросли на попытках богатых фантазией купцов скрыть доходные места торговли.
  К сожалению, все новые купцы оказались из Прикамья, кроме дешёвых по цене, а не по качеству мехов, необходимых для себя товаров уральцы не получили. Хотя мехов выменяли небывалое количество, хлопка и шерсти, необходимых для пороха и ткани, у местных торговцев, увы, не было. С верховьев Камы привезли много тюленьего жира и моржового клыка, жир сразу ушёл на мыло, с трудом входившее в обиход местных хозяек. А моржовый клык, кроме поделок и украшений, неплохо шёл на изготовление телефонных трубок, вместо эбонита. За зиму кампания беловского пасынка Арняя отработала простую и доступную технологию изготовления телефонов. Подготовили достаточно аккумуляторов, вытянули километров десять медного провода и, с наступлением тёплых дней, энергично устанавливали телефоны по Бражинску. Будет ли телефонная связь между Бражинском и новым городком на Каме, зависело от испытаний телефона в городских условиях.
  После половодья, уже по спокойной воде, во все уральские города уплыли первые миссионеры, продвигать славянскую веру в новом качестве и оформлении. С собой священники везли наборы храмовых атрибутов, иконы, свечи, солярные знаки, необходимые средства на постройку первых храмов. Возможно, от этого придётся отойти, но, первоначально храмы решили строить за счёт Бражинска, особенно в отдалённых селениях. Самая большая делегация отправлялась к уграм из рода рыси, за уральский хребет, кроме священников, туда уплыли два мастера-строителя и ученики старателей, под охраной десятка казар. С ними возвращался старейшина рода рыси, насмотревшийся за два месяца чудес в Бражинске, перешедший в уральскую веру, с серебряным крестиком-коло на такой же цепочке, свисавшим с худой шеи старика. Плыли они на трёх лодках, груженных уральскими изделиями, вверх по Каме, затем по Чусовой собирались добраться до Исети, где начинались земли рода рыси. С ними отправлялись два будущих картографа, для разведывания наиболее удобной дороги за Урал, которые должны были сразу вернуться, не забыв забрать как можно больше мехов, выменянных на железные изделия.
  В ожидании булгарских и южных купцов, уральцы не забывали о безопасности новой крепости, первым делом установили четыре пушки на валы, пристреляли их по реке и берегу. Переводить служилых казар в строящийся городок уральцы опасались, просека позволяла добраться до Камы за час-полтора, тем более, что несколько казар всё-таки сбежали со строительства по первой воде. Разыскивать специально уральцы их не стали, предупредили по рации старейшину Россоха, чтобы оберегались беглецов. Хватало и других забот, в частности, настораживало отсутствие булгарских и южных купцов. Обычно булгары приплывали в середине мая, наступил июнь, затем праздник летнего солнцестояния, а купцов с низовьев Камы всё не было.
  В принципе, глава уральцев мог похвалить себя за предусмотрительность, благодаря целлюлозному производству на бумажной фабрике, освоенному два года назад, отсутствие хлопка не остановило производство пороха, хотя и сделало его втрое дороже. Без поставок шерсти, запасы её уже заканчивались, уральцы вынуждены были остановить ткацкие станы и переходить на выделывание шкур для зимних холодов. К хорошему быстро привыкаешь, женщины ворчали, недовольные возвращением к шкурам, когда есть удобная тёплая ткань. По большому счёту, уральцы смогут выжить и без торговцев, но, куда девать горы мехов, скопившихся на складах? Меха - вещь капризная, не моль, так жучок, не выпадение волос, так гниль кожи. Хранить их на складах надо очень осторожно и уральцы были настроены сбыть меха как можно быстрее, не позднее осени. Запасов бензина, солярки и твёрдых фракций накопилось больше тонны, их вполне хватит не на один год. Однако, у нефтепродуктов есть слабость гореть и взрываться, любая случайность или неслучайность оставит уральцев без всем известных зажигалок.
  Кроме торговых вопросов, настораживал сам факт блокады, не собираются ли булгары со своими союзниками снова напасть на уральцев? 'Страж', усиленный десятком казар, дежурил на границе с Булгарией, еженедельно приплывая в Россох для доклада. Ни единой лодки торговца или просто булгарина, вверх по Каме не поднялось за два месяца. Окунь, отправивший в соседний булгарский город пару своих приятелей по суше, узнал о блокаде, которую держит десяток лодок с булгарскими воинами, ниже Сулара на Каме. Блокаду поставили плотно, в два ряда, после расстрела местных рыбаков, плюнувших на стражу, аборигены и приезжие купцы запрет не нарушают.
  - Надо прорывать блокаду, - увлечённо рубил рукой воздух Сысой, когда уральцы собрались для решения этой проблемы, - за наших казар я ручаюсь, сил сейчас хватит, чтобы дойти до Булгара и захватить всю Булгарию.
  - А зачем она нам, - возразил Белов, - чтобы булгары наш товар дешевле покупали? Ни хлопка, ни нефти у булгар нет, мехами нашими их тоже не удивить. Дешёвое железо они сразу попросят, опять же за меха, которые и так девать некуда.
  - Давайте сами в Усть-Итиль поплывём, мы в прошлом году всё равно туда собирались, - предложила Влада, единственная женщина, бывавшая на совете у старейшины уральцев, - предложим наши товары в Булгаре, не захотят торговать, доберёмся до Усть-Итиля, если там не станут брать - Дербент недалеко от устья Волги, там точно продадим наш товар, в пять раз дороже, я интересовалась ценами.
  - Если соберём весь товар, сможем запастись на три года вперёд, - прикинул Белов, - надо брать с собой не меньше трёх вооружённых пароходов, и большие лодки, штук пять-шесть.
  - Три парохода сможем подготовить и вооружить не раньше августа, - задумался мастер Железко, - 'Страж' предлагаю оставить на границе, вдруг это ловушка, чтобы выманить нас подальше.
   - Договорились, вернёмся к разговору в августе, когда будут готовы пароходы, - подвёл итог старейшина уральцев, - а сейчас, Влада, надо вверх по реке Белой отправить пару лодок с торговцами и хорошей охраной. Пусть попробуют закупить шерсть у кочевников, выше по течению. Ждан выделит тебе два десятка воинов.
  К Лею Белов отправился на лодке со своим старым лодочным мотором, не только отвезти припасы и поговорить, сыщик горел от нетерпения узнать, как дела у чудина с получением полупроводников. Почти год прошёл с того времени, когда он рассказал лекарю о возможностях радиоизлучения и радиосвязи. Прошлым летом тот забрал из Бражинска практически всю литературу, связанную с радиоделом и получением полупроводников, и прочно засел в своей пещере. Сам сыщик, по причине немного хлопотной зимы, давно не заезжал к старому приятелю, теперь с волнением ждал, каких успехов добился чудин. Он уговаривал себя, что в первобытных условиях невозможно изготовить радиопередатчик без нормальных деталей, и сам же возражал, все первые передатчики были изготовлены буквально на коленке, из подручных материалов. А радист легендарного разведчика Рихарда Зорге умудрялся собирать свой передатчик на кухне из подручных материалов.
  Кроме того, изобретать что-то новое гораздо сложнее, чем делать уже известные вещи. Тот же дельтаплан изобрели позднее реактивных самолётов, чего в нём сложного? С семидесятых годов эти дельтапланы не собирали только ленивые, Белов сам в молодости помог приятелю собрать из алюминиевых трубок каркас, даже летал дважды на дельтаплане. Пока приятель не сломал обе ноги при неудачном приземлении, а его отец не выкинул остатки летательного аппарата на свалку. Подобный дельтаплан вполне можно соорудить и в эти времена, надо только достаточно шёлка, вместо алюминиевых трубок вполне сойдёт хорошо просушенный бамбук.
  Заморочив себе голову, глава уральцев с надеждой в сердце подходил к пещере лекаря-отшельника. Ударив в гонг, висевший у входа, он присел на скамейке, ожидая чудина.
  - Я ждал тебя сегодня, - Лей вышел из пещеры, - переживаешь, надеешься?
  - Ага, - кивнул Белов, поднимаясь навстречу приятелю.
  - Проходи, - чудин повернулся обратно под землю, - для тебя хорошие новости.
  Новости превосходили все ожидания уральца, чудин за год изготовил больше сотни диодов с различными характеристиками, в основном аналоги Д1 и Д9. С конденсаторами тоже не было проблем, их чудин настругал три десятка различной ёмкости, от простейших, до переменных и даже электролитов. Сопротивления отдельно Лей не делал, подбирал необходимые из отрезков различных сплавов, отданных Беловым, всё же сорок обрезков проволоки с наклейками, обозначающими величину сопротивления, валились в отдельных ящичках. Одного этого было достаточно, чтобы привести Белова в восторг.
  С триодами дело не шло, не хватало многого. Начиная от плавильных высокотемпературных печей, самого германия и чистого кремния, заканчивая растворами для выращивания кристаллов. Отставной полковник, заинтересованный в развитии радиопромышленности не меньше Лея, предложил прислать своих металлургов и химиков, чтобы помочь в развёртывании небольшого производства.
  - Никаких помощников мне не надо, - отрезал чудин, - до тебя ни один человек в эти пещеры не заходил и не зайдёт. Помощников себе я уже пригласил, они моего племени, скоро прибудут.
  - Отлично, давай обговорим, что надо для твоих помощников и для работы, надеюсь, от материалов ты не откажешься, - записывать Белову не пришлось, память, на которую он и раньше не жаловался, последние годы была безукоризненна.
  Обсуждение необходимых материалов, продуктов и другого инструмента заняло больше часа, в ходе которого сыщик выпросил немного деталей и добился обещания взять на учёбу двоих уральцев по производству полупроводников через год-другой, когда технологии будут обкатаны. Лей вернул Белову всю литературу по радиодеталям, кроме нескольких справочников, на прощание поинтересовался, как дела с иками и снежным барсом.
  - Тебе надо чаще общаться с ними, твоё биополе влияет на них, особенно во время общения, - предупредил чудин отставного сыщика, - ты не только приучаешь их к себе, выполнению твоих команд, звери интеллектуально развиваются. Наши предки умели развивать своих любимцев почти до уровня человеческого ребёнка. У меня в молодости тоже были такие опыты, два медведя достигли высокого уровня, тигр несколько раз спасал меня от покушений.
  Белов рассказал, что через месяц собирается прорывать блокаду и плыть к Каспию.
  - Обязательно возьми с собой ирбиса, - кивнул Лей, - снежные барсы в тех краях всегда считались священным зверем, любимцем богов. Он может помочь тебе при переговорах с торговцами. И вообще, ты упускаешь многое из своих новых способностей. Где кормление диких зверей, усмирение хищников, такие трюки очень нравятся простым людям. Будешь на юге, покажи свои способности. Они поднимут твой статус в глазах местных правителей, помогут избавить от попыток ограбления и захвата твоего груза. Ружья твоих людей никого не напугают, пока не убьют десяток, как минимум, человек. Да и потом, как ты понимаешь, они не добавят вам авторитета, только ненависть и зависть. А красивый хищник, который тебя слушает и выполняет твои команды, вызывает восхищение и опасение без необходимости кого-либо убивать.
  - И потом, чем экзотичней и загадочней будут выглядеть уральцы, тем больше сюда поедет купцов, - продолжал чудин, - поедут любопытные, а враги, наоборот, без длительной разведки, не станут нападать, опасаясь неизвестного колдовства и тому подобного.
  Беседа продолжилась за обедом, где Лей с явным удовольствием гурмана поедал привезённые уральцами гостинцы, а сыщик дотошно выспрашивал всё, что тому известно об Усть-Итиле и Дербенте. К сожалению, в своих странствиях сам чудин не добирался так далеко от Урала, но обстоятельно пересказал, что слышал от купцов.
  На обратном пути уралец навестил семью ик, с которыми действительно не встречался почти год. У гигантских выдр было прибавление, маленькая самочка меньше метра длиной плавала следом за мамой, к Белову сразу отнеслась доверчиво, не замечая, что он не сильно похож на выдру. Плавая с гигантскими хищниками, человек смог передать мысль, что скоро поплывёт на больших лодках вниз по Каме до солёного моря. Удивлённый самец, явно тяготившийся отцовскими обязанностями, напросился сопровождать друга. Попытки образумить, передавая изображения больших рыб, множества людей и шумящих пароходов, не дали результата. После недолгого разговора семьи гигантских выдр между собой, самец окончательно вознамерился плыть до Каспия. Договорились забрать его перед отплытием, через месяц.
  Таким же авантюристом оказался Снежок, сразу согласившийся сопровождать уральцев на пароходе. Зверь, не нашедший в соседних лесах себе пару, всё равно собирался путешествовать в поисках самки, идея поискать подружку в дальних лесах или на юге привлекла хищника.
  Домой Белов плыл в отличном настроении, с набором радиодеталей, предвкушая общение со своими четвероногими приятелями в путешествии, не подозревая, что в этот самый день в трёхстах километрах западнее уральцы столкнулись с другими хищниками. Рано утром, к пароходу 'Страж', стоявшему у пристани городка Сулара, подобрались два десятка полуобнажённых воинов и начали тихо резать спящих уральцев. По летней духоте почти вся команда, включая наёмных казар, спала здесь же, на верхней палубе и досках самой пристани, на берегу. Избалованные спокойствием и отсутствием любого движения с низовьев реки, уральцы неделю не выставляли ночного дозора, надеясь на городскую стражу, дежурившую в на стенах Сулара. Молодые парни, после сражений последнего года стали самоуверенными, за что и поплатились.
  Профессиональные убийцы резали спящих за один удар, не смущаясь выплеском крови из артерий своих жертв. Все спавшие на берегу и пристани казары погибли за несколько секунд, не подняв шума. С ними за кампанию были убиты двое кочегаров, нападавшие по сходням поднялись на пароход. В предрассветной темноте городские сторожа ничего не заметили буквально в паре сотен метров от стен. Пятнадцать убийц осторожно двигались по палубе парохода, буквально нащупывая свои жертвы. Пятеро из них, оставшихся на пристани, дали отмашку другой группе воинов, направившихся от прибрежных кустов и опушки леса к городским воротам. До захвата города оставалось несколько секунд, нападавшие на город шли двумя группами, с разных сторон к своей цели - городским воротам. Среди них даже в темноте выделялись несколько здоровяков с огромными топорами, явно для прорубания засовов на воротах или самих ворот.
  Что такое пятнадцатиметровый пароходик для пятнадцати убийц, за десять секунд были зарезаны все дружинники, найденные на палубе, никто и пикнуть не успел. Поэтому нападавшие уже не церемонились, выбивая запертые двери в две каюты. В одной из них спала дежурный капитан - Зозуля, в другой дружинница со своим мужем, тоже дружинником, напросившиеся на две недели в дежурство на пароходе. Невидимая волна убийств не разбудила крепко спящих молодых воинов, но смогла насторожить. И шум выбиваемых по соседству дверей буквально выбросил всех троих к оружию. Первой открыла огонь из револьвера Зозуля, по совету Белова, державшая его всегда под подушкой. Три выстрела через закрытую дверь убили двоих нападавших и заставили отшатнуться остальных.
  С другого борта ударили молодожёны, из ружей, прямо в лица успевшим высадить дверь убийцам. Выстрелы в упор из калибра десять миллиметров, по ковбойским меркам это тридцать девятый калибр, тоже не слабый, выкинули два трупа обратно на палубу, уральцы быстро перезарядили оружие, надевая прямо на голое тело патронташ и перевязь с саблей. Эти выстрелы остановили нападавших буквально на пару секунд, чего хватило для перезарядки ружей. В узкую дверь кают и одному человеку неуютно протискиваться, поэтому широкоплечие убийцы, бросавшиеся в выбитый проём, отстреливались из каюты по очереди, давая возможность второму стрелку перезарядить ружьё. Нападавшие не видели этого и после трёх трупов взяли паузу, обсудить положение.
  На берегу выстрелы разбудили горожан, к воротам бежали полуодетые стражники, которых обгоняли пушкари и дружинники. Варяги, при свете факелов стража их разглядела, в темпе рубили ворота сразу четырьмя топорами, не сомневаясь в успехе.
  Зозуля, перезарядив револьвер, первым делом, всё же, осмыслила ситуацию. Через стенку отстреливались Вира и Мурей, девушка окликнула их и узнала, что напали чужаки, не похожие на казар или булгар. По её просьбе Мурей выбил тонкую переборку между каютами, и Зозуля перебралась к супругам, утроив совместную огневую мощь. Захватить дружинников с двумя ружьями и шестизарядным револьвером на узкой палубе практически невозможно. Двигаться решили к единственной пушке, на нос парохода, там и спуск в машинное отделение. Втроём всегда веселее, даже умирать, а этого делать уральцы не собирались. Зозуля напомнила вариант зачистки узких улиц, и уральцы вышли из каюты.
  Первой по палубе скользнула на спине Зозуля, выглядывая, где ближайшие враги.
  - На носу много, - крикнула она, едва разглядев небольшую толпу в трёх метрах от дверного проёма каюты.
  Сразу на палубу шагнул Мурей, выстрелив в темную группу из ружья, и принялся перезаряжать ствол. Перед ним встала Вира, добавив в группу ещё пулю, Зозуля уже сидела на коленях, осматриваясь по сторонам. После пары выстрелов из группы варягов отделились трое и попытались наброситься на близких, как им казалось, и беззащитных голых дружинников. Всех троих сбила с ног четырьмя выстрелами из револьвера Зозуля, едва успев развернуться к носу, чтобы последним патроном застрелить выбежавшего из-за поворота с кормы лохматого здоровяка с дубиной.
  Мурей и Вира уже двигались на нос, к пушке, за ними спиной вперёд отходила Зозуля, перезаряжая револьвер. Хотя сбитые выстрелами враги не шевелились, Мурей, как учили, протыкал каждому лежавшему горло или спину клинком, только потом перешагивал через них. Это задержало движение группы и с двух сторон выдвинулись новые враги. Два выстрела из ружей и от нападавших остался один, набегающий с поднятым топором. Мурей, как научил Белов, не заметивший таких приёмов у Аслана, сделал глубокий выпад вперёд, практически сев на шпагат, как в спортивном фехтовании, вытянул руку с саблей чуть выше пояса. Набегавший враг сам нанизался на клинок и упал от болевого шока, разорвав печень.
  За спиной у него резко стучал револьвер Зозули, хладнокровно расстрелявшей троих напавших варягов со стороны кормы парохода. Она быстро снарядила барабан и вышла вперёд, осматривая пушку на носу парохода, которую нападавшие не тронули. Кивнув на снарядный ящик Мурею, как и всякий дружинник, умевшему стрелять из любого уральского оружия, она указала на скопившихся к городских ворот врагов, уже раскачивавших створки.
  - Заряжай ядро, бей в кучу.
  Оставив возле орудия Виру с двумя заряженными ружьями, капитан парохода побежала проверить корму парохода. Мурей тщательно наводил орудие на группу варягов, штурмующих ворота города, не обращая внимания на крики и ружейную стрельбу со стен города. Зозуля успела добежать до кормы и обойти её, когда раздался долгожданный выстрел, поднявший фонтан земли рядом с варягами. Девушка автоматически оглянулась на вершину фонтана, когда с носа ушёл второй снаряд, прошивший насквозь штурмующую группу, разорвав на клочки нескольких человек. Сразу выстрелила и она, разрядив револьвер в трёх врагов, бежавших по пристани к пароходу.
  - Хватит, осмотреть пароход, - скомандовала Зозуля, встав у сходен.
  Супруги дружинники, всё ещё в голом виде, с ружьями наперевес, отправились вдоль второго борта. Зозуля наблюдала за отступлением варягов, жалея, что нет с собой ружья. Горожане не решились преследовать варягов, отходивших вдоль берега вниз по течению Камы. Убедившись, что на пароходе никого нет, Зозуля оставила Виру и Мурея на страже, побежала в город. Горожане радостно занимались мародёрством, раздевая убитых и раненых врагов, благодаря стрельбе со 'Стража' никто из них не погиб, вовремя укрепили ворота. Горевшая от стыда и обиды Зозуля легко уговорила трёх из пяти дружинников из городского гарнизона и десяток добровольцев - молодых парней, на преследование врагов.
  Не прошло и получаса, как 'Страж' на всех парах отошёл от пристани вниз по реке, к этому времени достаточно рассвело, чтобы дружинники обнаружили пропажу двух ружей с убитых на причале уральцев, с патронташами. Преследование из акта мести превращалось в необходимость, о сохранности оружия каждому уральцу вбивалось в голову с первых дней появления в Бражинске. Уже через полчаса преследователи заметили две лодки, плывущие вниз по Каме. За пароходом, в привязанной лодке сидели четверо горожан, вылавливать варягов, когда те будут прыгать в воду. Чтобы не разыскивать беглецов в лесу, Зозуля направила 'Страж' между ними и берегом, отжимая их посудины к середине Камы Несколько лучников пустили стрелы, воткнувшиеся в борт парохода. Дружинники ответили выстрелами по гребцам, затем по всем, кого видели над бортами, лодки начали терять управление и скорость.
  - Сдавайтесь, пленников не убьём и пытать не будем, - Зозуля не видела ружья, явно лежавшие в лодках, и боялась, что при захвате их утопят, - вашу судьбу решит наш старейшина Белов.
  Уральцы прекратили стрельбу, ожидая решения варягов. Те оживлённо спорили, мнения разделились, одна лодка направилась к пароходу с явным намерением сдаться, а гребцы в другой, дальней от 'Стража' посудине, попытались уплыть. По команде Зозули лодка с горожанами была отцеплена для пленения сдавшихся варягов, 'Страж' прибавил хода, настигая беглецов. Причина их бегства стала понятна, когда с парохода разглядели два ружья и патронташи, лежавшие в лодке. Очевидно, стоимость этих трофеев была так велика для нападавших, что они рискнули жизнью в попытке их спасти.
  Уральцы не дали им такой возможности, при виде ружей в лодке они в две минуты расстреляли варягов без всякой жалости. Последний, оставшийся в живых, схватил свой кровавый трофей и попытался нырнуть с ружьём за борт, но череп его разлетелся на куски от двух попаданий, к стрелкам присоединилась Зозуля. Мертвец выронил ружьё за борт, свесившись телом к воде. Сразу два уральца прыгнули за тонущим ружьём в надежде поймать его, но не успели. По плавучести оружие не сильно отличалось от утюга, глубина Камы в этом месте была больше десяти метров, ни один из дружинников не смог донырнуть до дна. Спешно бросили самодельный буй, чтобы отметить место для дальнейших поисков, и занялись пленниками. Второе ружьё и патронташи нашлись в лодке с мертвецами.
  С варягами из второй лодки проблем не было, они дали себя связать и перевезти в город. А возле буя на берегу, Зозуля высадила двух дружинников с лодкой, смотреть за местом и, на всякий случай, проверить берег, вдруг кто из варягов незаметно добрался до суши. Позднее сюда приплыли два десятка лучших ныряльщиков Сулара, в надежде заработать обещанную премию в полста гривен, за найденное ружьё. Однако, удача никому не далась, в этом месте русло оказалось глубиной двадцать три метра, не каждый ныряльщик добрался до дна, не говоря о поисках в зелёной темноте и сильном течении. После недели интенсивных ныряний, поиски сошли на нет, только оставленный буй и вытоптанная трава на берегу напоминали об утопленном оружии.
  В этой вылазке варяги чуть не захватили пароход и Сулар, убили всех казар, двух кочегаров-уральцев, двух пушкарей и двух дружинников. Револьверы с пушкарей они в темноте не сняли, всё внимание было на завладение ружьями. Восемнадцать пленников отказались рассказывать о причинах набега, а пытки Зозуля сама обещала не применять. Держать данное слово уральцев приучил Белов, строго соблюдавший свои обещания, даже невыгодные, и требовавший от всех уральцев того же. После похоронного костра, 'Страж' доставил пленников в строящийся город, после долгих колебаний, названный Беловым Уральск. Может и не оригинально, зато понятно.
  - Ну что скажете, - мрачно посмотрел на командиров старейшина уральцев после подробного отчёта Зозули, - как нам поступать с командиром, не выставившим ночной дозор?
  Молчание длилось долго, командиры отдавали себе отчёт, что сами на месте Зозули точно так же забыли бы о дозорах. И, в отличие от девушки, спали бы на свежем воздухе, погибли все и погубили бы пароход. Постепенно командиры пришли в себя, Ждан нашёл силы честно признаться, что Зозуля спасла корабль, чего не сделал бы никто, кроме неё. Обсуждать её разгильдяйство не стали, девушка сама понимала, что виновата в смерти своих подчинённых. Тяжесть решения её судьбы легла на Белова, тот думал долго и решился.
  - За спасение 'Стража' и Сулара от врагов предлагаю наградить Зозулю, Виру и Мурея серебряными гривнами на грудь. За халатность на службе разжаловать Зозулю в рядовые дружинники и удержать из её жалованья стоимость утерянного ружья, если не найдём. Вдовам погибших уральцев назначить пенсию в размере половины жалованья мужей, атаману казар выплатить оговоренную плату за погибших, - сыщик сел и успокоился. - Теперь о будущем. С завтрашнего дня, на пароходах с пушками завести обученных собак, овчарок у нас достаточно. Капитанам всех пароходов на ночь отходить от берега и вставать на якорь, не ближе двадцати метров от среза воды, исключение для пристани Бражинска и Уральска. Экипажам и пушкарям ночевать только в запертых каютах, на ночь выставлять стражу даже на уральской земле. Капитаны, нарушившие эти правила, никогда не ступят на борт парохода. А сами правила выбить на медных пластинах и установить в рубках пароходов.
  С пленными варягами Белов разговаривал утром следующего дня, они говорили по-славянски, да и происхождение было славянское, судя по именам. Хотя речь отличалась от местного говора. Все восемнадцать пленников выглядели опытными воинами, на вид никого моложе 30 лет, шлёмы и кольчуги пленникам оставили, а отобранное оружие смотрелось неказисто. Все топоры, правда, железные, за исключением одного - каменного, гигантских размеров.
  - Чей? - спросил уралец, легко поигрывая любопытным оружием.
  - Мой, - шагнул вперёд крепкий здоровяк, вдвое шире старшины.
  - Пойдёшь ко мне служить, железный топор дам, вдвое больше этого, а?
  Здоровяк оглянулся на своего вожака, тот шагнул к Белову.
  - Мы служить у тебя не будем, твои воины дерутся нечестным оружием, - вожак смотрел прямо в глаза сыщику, - мы колдовать не будем.
  - Так и вы ночью резали моих людей не совсем честно, - ухмыльнулся уралец, в словесной перепалке шансов у варягов не было, - чего же днём не напали, открыто, грудью?
  - Из-за твоих колдовских самострелов и нам можно поступать нечестно, греха в этом нет, - вожак был уверен в своей правоте и силе, - в честном бою твои воины нам не ровня, поэтому и колдуете.
   Варяги одобрительно закивали головами, мол, без ружей уральцы не воины. Так обидно стало Белову терпеть оскорбления от лесорубов, не имеющих даже меча, что плюнул он на осторожность.
  - А со мной тоже боитесь по-честному сразиться, опять на колдовство сошлётесь? Давай, ты с топором, я с саблей, - он обнажил клинок, привычно висевший слева на поясе в скромных кожаных ножнах, - до крови или насмерть?
  - Если я буду сильнее, то не убью тебя, отпустишь всех, - нагло торговался варяг, уверенный в своих силах, - лодку дашь и оружие.
  - Договорились, - кивнул Белов, - если я осилю, расскажете, кто вас послал, и отслужите мне три года.
  - Договорились, - вожак явно не принимал уральца всерьёз, и его спутники тоже.
  - Клянётесь мне служить честно, если я одолею вашего вожака? - сыщик посмотрел на варягов.
  Все молча кивнули, не сомневаясь в успехе, в мыслях они уже плыли домой. Оба поединщика обнажились по пояс, варяг остался в шлёме, уралец в изношенной бейсболке. Варяги и дружинники отошли, образовав круг, по команде осторожного Кудима пятеро дружинников взяли ружья наизготовку.
  Соперник не спешил, разминая мышцы, поигрывал топором, переступая на месте. Уралец стоял неподвижно, опустив клинок к земле, в трёх метрах. Варяг начал подходить небольшими шагами, явно готовил рывок с ударом снизу, локоть правой руки заметно повернулся вверх. Сыщик не хотел демонстрировать колющие удары, намереваясь работать рубящей техникой, по возможности не искалечить противника.
  Вожак прыгнул вперёд, ударив топором без замаха, снизу вверх наискосок, великолепный удар, способный рассечь пополам человека, который попадёт по замес. Уралец не желал быть жертвой мясника, вовремя ушёл от соперника, и не назад, как тот рассчитывал, а в левую сторону, чуть вперёд, оказавшись немного сзади. С трудом, удержавшись от искушения отрубить голову врагу, он легко шоркнул саблей по его заднице, содрав клок кожи штанов и немного человеческой плоти. Кровь ещё не успела появиться в ране, варяг уже разворачивался с ударом топора, на сей раз сверху вниз туда, где долю секунды назад стоял Белов. Старый сыщик давно не позволял себе стоять на месте даже в спортивных спаррингах, тем более, при настоящих схватках, он продолжил своё движение, обратным махом сабли срезая кожу со спины оппонента.
  Отскочив на безопасное расстояние, уралец подождал, пока соперник найдёт его взглядом, по спине и пятой точке варяга начали струиться ручейки крови.
  - Хватит? - поинтересовался Белов.
  - Убью, - выплюнул оскорблённый такими ранами варяг, прыгнув вперёд с ударом по ногам.
  Сыщик прыгнул, спасаясь от удара по коленям, но не вверх или назад, а вперёд, прыгучесть после отравления была, как у кенгуру, ноги сами пошли на удар. Колено снизу врезало присевшего варяга в подбородок с одновременным ударом рукоятью сабли в лоб, чуть выше переносицы. Белову показалось, что он услышал хруст сломанной челюсти, возможно, так и было. Варяг упал на спину, не успев выпрямиться, с согнутыми в коленях ногами. Даже без сознания, он продолжал крепко держать свой топор. На всякий случай, сыщик нащупал пульс, толчки ровные, варяг был жив.
  - Клятву, - подошёл победитель к кучке пленников, - я жду клятву.
  Ошеломлённые быстротечной схваткой, без красивой рубки топорами, варяги, сначала неуверенно, потом спокойней, по одному подходили к нему и произносили стандартную клятву верности воина, хорошо знакомую уральцам от казар.
  Пока шесть варягов относили своего вожака в больницу, Белов разговорился с остальными, они без утайки рассказали предысторию нападения на пароход и город.
  Два дружественных рода балтийских варягов, под предводительством Ингваря и Добрыни многие годы ходили в походы вместе, ежегодно меняя свои маршруты. За двенадцать лет совместных походов только пять воинов нашли свою смерть вдали от дома, варяги считали своих вождей удачливыми. Поздней осенью в руки Ингваря попала уральская зажигалка, впрочем, других зажигалок в этом мире не было. Зажигалка была работающей, любопытный вождь быстро извёл остатки бензина. Какими путями торговцы добрались до Балтики, на побережье которой стояли селения варягов, воины не знали. Ингварь, заинтересовавшийся уникальной вещицей, стал наводить справки и преуспел. Волга и Кама были хорошо известны обоим вождям, а слава о небольшом племени, живущем за Булгарией, последние годы разнеслась по всему Поволжью.
  Жадные к добыче вожди за зиму услышали много небылиц об уральцах, подтверждавших главное - уральцы очень богаты и их мало. Слухи о необычных самострелах тоже дошли до варягов, но, сражения давно не пугали воинов. У всех были крепкие кольчуги, надевавшиеся на кожаные поддоспешники. Даже стрела с железным наконечником застревала в них, пробивая неглубокую, до двух сантиметров рану. Многие варяги даже хвалились такими шрамами, показывая жёнам и детям, какими ранами достаётся благосостояние семьи. Вопрос о набеге на уральцев к весне был решён, предчувствуя богатую добычу, в поход отправились почти все заслуженные воины, места для молодых не осталось.
  Путь из Балтики в Волгу был привычным для варягов, пока спускались до Камы, успели поймать пару зазевавшихся рыболовов, продали их булгарским купцам. В Булгарии северяне не баловали, не рискуя возвращаться с богатыми трофеями мимо обозлённых булгар. У границы с уральцами их неожиданно остановили царские дружинники, перегородившие лодками Каму, они рассказали о колдовских самострелах, а сотник обещал полста гривен за каждый уральский самострел с припасом. Со стражниками ждали попутных лодок на юг бежавшие из Уральска казары, они добавили подробностей, заставив к набегу отнестись серьёзно. Рассказывая о самоходных лодках-пароходах, казары подали идею о захвате такого парохода, объяснив, что на нём не более десяти человек.
  Остальное продумали вожди варягов, они и пошли в первых рядах нападавших. Ингварь резал охранников парохода и пал от выстрелов Зозули, Добрыне оторвал голову снаряд со 'Стража', развернули уральцы варяжскую удачу в свою сторону. Все пленные варяги оказались из рода Добрыни, вовремя ушедшие от стен Сулара.
  - А кто сейчас ваш вожак? - заинтересовались уральцы, - кого унесли к лекарям?
  - Это Лютыня, младший брат Добрыни, хороший воин, да злопамятный, потому такое имя и носит, - не скрывали ничего варяги.
  - А селения ваши кто защитит от набегов, - задумался Белов, - за три года многое может случиться.
  - Молодых парней хватит, да и старики остались, отобьются, - варяги были спокойны, - мы два раза в походах зимовали.
  Для укрепления пограничного Сулара в город отправили два десятка добровольцев из Баймака и Иргиза, вооружённых ружьями. Через год заканчивался срок стажировки этих ребят, старейшины планировали под их охраной заселять пойму реки Белой, богатые нетронутые чернозёмы не давали покоя местным жителям. В стойкости этих стажёров сомнений ни у кого не возникало. Парни горели желанием перед возвращением домой проявить себя в серьёзном бою. Для их поддержки рядом с Суларом, в отстроенных зимой домах и сараях уральцы размещали десяток служилых казар одвуконь. Стрелков отвёз 'Страж' с новой командой, на пароходе Белов установил первую и единственную пока рацию, частично из самодельных деталей, нуждавшуюся в проверке на работоспособность и дальность приёма. Казары отправились к новому месту службы по берегу, под командованием Сысоя, сдружившегося с бывшими врагами за полгода обучения. Всех казар вооружили стальными саблями, длинными копьями уральского образца. Доспехи воины оставили свои, кузнецы всю весну работали на торговлю, в ожидании навигации, которая немного подвела уральцев.
  Оставшиеся казары, почти два десятка, отправились с пятью дружинниками и двадцатью мастерами отстраивать городок в верховьях рек Уфы и Миасса. Там они должны были зазимовать и следующим летом отправить связных в Уральск, разведав надёжную дорогу для транспортировки пушек и припасов. Припасов и обменного фонда уральских товаров поселенцы взяли с избытком, для привлечения местных жителей к строительству крепости. Зозуля ехала руководителем каравана, намереваясь искупить свою боль и вину вдали от родных мест. С ними отправлялся и священник, обеспеченный необходимыми атрибутами, к весне многие казары охотно начали посещать храм и молиться уральским богам, благо для славян это были родные боги. Некоторые воины даже выставляли свои коло, как стали называть крестики в кольце, поверх одежды, напоказ.
  Пробиться в те края Белов задумал уже давно, не только из-за богатейших недр. Там пролегал второй, возможно, более удобный путь за Урал, в тех местах начиналась лесостепь, как раз для передвижения всадников и гружёных телег. При небольшой разнице в расстоянии, добраться туда было значительно проще, чем прорубаться сквозь непроходимую тайгу между Камой и Исетью. Если Уфа в верховьях достаточно полноводная, уральцы могли получить и прямой водный путь, поскольку Уфа впадала в реку Белую, устье которой принадлежало уральцам, и находилось втрое ближе к Уральску, чем устье Чусовой. Чусовая, выходившая верховьями к Исети, к сожалению, и в этом времени была очень бурной и мелкой, мало пригодной для пароходов, только для сплавления грузов вниз по реке.
  Свою роль в движении к Миассу сыграли многие факторы - Белов немного жил в тех краях в двадцатом веке и полюбил их, далее, надо было удалить служилых казар из Бражинска, он им не вполне доверял и представлял, что может сделать полусотня профессиональных наёмников в городе. Кроме того, где-то там была знаменитая гора Магнитная, с её запасами богатейших руд и естественных магнитов, в которых возникала потребность с изготовлением телефонов и раций. Изготавливать магниты искусственно, путём намагничивания кусков железа, становилось проблемно, единственный генератор вот-вот накроется, других в запасе не было. С учётом отсутствия необходимой культуры производства промышленное изготовление генераторов в ближайшие годы не светило.
  Отправив казар по местам службы, Белов со Жданом вздохнули облегчённо, командир дружины разделял опасения старейшины. Железко с мастерами заканчивал комплектацию третьего последнего парохода, начинался подбор команды для дальнего путешествия. Всех варягов, присягнувших уральцам, они решили взять с собой в качестве охраны торговцев, распределив по гружёным железом и мехами лодкам. Лютыня, убежавший из лазарета, плыл на пароходе с Беловым, уралец лично держал его под присмотром. По предложению Кудима, поддержанному Беловым, на трёх лодках с караваном поехали полсотни работавших казар, получивших 'условно-досрочное освобождение' за успехи в работе, и казарин-чиновник, пробывший в плену почти год. Много интересного он рассказал за это время, обучил Белова и нескольких дружинников тюркскому варианту казарского языка. Уральцы посчитали, что появление в Усть-Итиле казар, которых многие считают погибшими, поможет избежать конфликта с казарскими атаманами и легче наладить торговые связи.
  ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава седьмая. Булгария.
  
  Торговый караван, отплывавший вниз по Каме из Уральска, не ограничился тремя пароходами и шестью торговыми лодками, как хотел Белов изначально. К конвою присоединились три лодки молодых торговцев, рискнувших вложить все свои товары в невиданное плаванье. Влада, торговый олигарх уральского масштаба, вложила своего товара на две лодки, на трёх лодьях плыли освобождённые казары. Отправление происходило в неизбежной суете и неразберихе, в сопровождении десятка рыбачьих лодок, проводивших караван до первого поворота реки.
  В рубке флагмана, идущего первым, вместе с уральским старейшиной сидел, смотрел на уплывающие берега Камы Снежок, нервно подёргивая кончиком хвоста. Немного впереди, иногда оборачиваясь на взмахивающего рукой Белова, виднелась большая голова ики, решившего плыть впереди каравана, так вода чище. Белов несколько раз показал ике опасность гребных винтов, подкладывая в лопасти больших рыбин. После третьей разорванной на части щуки, до ики дошло, что винт очень опасен, теперь гигантская выдра не заплывала к пароходам с кормы, очевидно, предполагая, что непонятное прожорливое чудовище плавает хвостом вперёд, а зубами перемалывает всё сзади себя.
  К границам уральской земли плыли неспешно, дважды останавливались на ночлег, две сотни километров до Сулара преодолели к вечеру третьего дня пути. В пограничном городке задержались на два дня из-за Окуня, едва успевавшего снарядить три большие лодьи, но отплывшего на пароходе вместе с Беловым. Пока купец возился со своими лодьями, уральцы спустились до буйка, сиротливо обозначавшего утонувшее ружьё. Вода в начале августа была тёплая и чистая, дожди не шли неделю, сыщик рискнул попытать счастья в поиске ружья. Прихватив большой камень для груза, он нырнул выше буйка по течению, быстро спускаясь на дно русла реки. Вода темнела с глубиной погружения, вот и характерная боль в ушах, значит, пройдена глубина пятнадцать метров. Ныряльщик сделал глотательное движение, прогоняя неприятное ощущение, и заметил сзади большую тень. Тут же пришло чувство поддержки и уверенности, это ика сопровождал своего друга.
  Русло реки, покрытое гравием, человек отлично различал, несмотря на полумрак, царивший на глубине. Вода вдоль дна сильно тянула вперёд, вот и якорь буйка, с уходящей наискосок верёвкой поплавка. Белов поднял со дна крупную гальку и пустил её по течению, провожая взглядом планирующий в воде булыжник. Течение унесло камень на двух метрах высоты почти на столько же вперёд, сыщик начал медленно дрейфовать, всматриваясь в пустынное дно русла реки, распугивая больших сомов. Спустившись почти на сто метров, он вынырнул, даже с его новыми умениями дышать всё-таки хотелось. Рядом из воды показалась голова ики, глаза зверя спрашивали, какую игру придумал сухопутный приятель?
  Пока человек возвращался к лодке, в голове появилась идея привлечь к поиску ружья выдру. Взяв у дружинника сопровождения ружьё, он вынул патрон и опустил оружие реку прямо перед носом ики. Поворачивая его перед зверем, уралец старался внушить ему, что такую игрушку он потерял здесь и сейчас ищет, оборачивая всё в игру, кто быстрее найдёт. Смышлёный самец сразу включился в игру, уходя под воду. Сыщик, передохнув, нырнул ещё трижды, стараясь прочёсывать дно параллельными курсами. После обеда прямо в лодке, поиски продолжились до заката, даже крепкий организм уральца начало знобить, лодка вернулась к Сулару, где ждала натопленная баня.
  Отдохнув ночью, сыщик уже с утра направился к буйку, азарт поиска захватил его. Сейчас в поисках участвовали три лодки, выстроившиеся по течению на якорях, прочёсывание дна Белов проводил вдоль этих лодок, которые затем отплывали на десять метров к берегу. За полдня активного прочёсывания лодки отмеряли половину реки, чтобы после обеда начать гребёнку в сторону другого берега. Сегодня уралец не жалел ни себя, ни своих помощников, к вечеру полностью обессилел, почти добравшись до второго берега. Судя по отрицательным результатам, ружья на дне не было, все склонялись к этому. Сматывая верёвки якорей, уральцы собирались возвращаться, когда ика ткнулся носом в борт лодки Белова.
  - Что там, - устало, спросил сыщик, уже закутавшийся в полушубок.
  - Ныряй со мной, там покажу, - чётко сигналил самец, поблёскивая крупными глазами.
  - Опять осетра, небось, нашёл двухметрового, - человек разделся и перевалился за борт, хватаясь руками за хвост гигантской выдры.
  Любивший такую игру хищник грациозно вошёл в воду, держа курс к дальнему берегу, где в двухстах метрах от буйка кусты свисали над водой, образуя большой омут. Разогретый быстрым движением Белов с любопытством нырнул за икой, нащупывая кинжал в ножнах, без которого не нырял. Даже со своими способностями он однажды застрял в упавшей коряге, едва выбрался. В омуте действительно лежали несколько утонувших деревьев, которые ика осторожно обошёл и приблизился к берегу, где на глубине больше пятнадцати метров течение вычистило дно до крупной гальки, такой силы был здесь водоворот. Мелькнула мысль, что у местных жителей это место наверняка обросло слухами, и не один смельчак нашёл здесь свою гибель. Самец подобрался к подводному склону и раскапывал камни, оглядываясь на уральца, тот подплыл ближе. Течение унесло муть, поднятую зверем, и в красноватых подводных сумерках показался приклад ружья.
  Осторожно, опасаясь обвала склона, Белов поднял ружьё и услышал стук железа о железо. Несмотря на усталость, звук под водой прозвучал чётко, ошибки не было. Человек осторожно пошевелил стволом оружия по дну, ещё еле слышный скрежет по железу. Левой рукой он убрал несколько больших камней, отрабатывая ногами, чтобы удержаться на месте и не всплыть. Боясь порезаться, стволом ружья разгрёб гальку, отчётливо задевая за металлический предмет. Несколько движений и в тусклом освещении показался металлический стержень, покрытый ржавчиной. Уралец осторожно взял за предмет и потянул наверх, неожиданно легко стержень вышел из грунта, пришло время всплывать.
  На берегу Белов сначала убедился, что нашёл утопленное уральское ружье, практически в рабочем состоянии, чем сэкономил Зозуле полсотни гривен. Принявшись осматривать железный предмет, найденный на дне, он принял его за лом или копьё. Очищая от ржавчины, с удивлением обнаружил в стержне продольное отверстие, судя по всему сквозное. Странные трубки делали наши предки, да ещё из дорогого железа, размышлял сыщик, оттирая трубку от окислов и водорослей. Может, это стеклодувы себе делали, тогда где стекло у аборигенов. Скорее всего, духовая трубка, как у американских индейцев, пришла идиотская мысль, над ней Белов даже не успел посмеяться, когда смахнул грязь и протёр расчищенное место листом мать-и-мачехи.
  Он замер, парализованный увиденным, потом быстро припал к земле и стал осматриваться вокруг. Людей поблизости не было, да и звери попрятались от вылизывавшего шерсть ики, тот подтвердил человеку, что никого рядом нет. Белов осторожно провёл рукой по расчищенному краю железного стержня, на когда-то воронёной стали чётко проступали буквы 'Sauer'. Чувство опасности ударило сыщика, как след человеческой ступни Робинзона. Он быстро вернулся на берег, и позвал лодки, дежурившие в реке, с которыми вернулся на пароход. Объявив всему экипажу полную боевую готовность, непонятную находку запер в одном из трёх тайников своей каюты, затем отправился на берег, выставив у дверей своей каюты часового с жесткими инструкциями не пускать никого, даже Сысоя.
  В городе собрал всех старейшин и уважаемых жителей, перед ними пронёс ружьё, найденное в Каме.
  - Собрал вас я не для того, чтобы хвастать этой находкой, меня очень, повторяю, очень интересует, кто из вас видел такие самострелы раньше или слышал о них, - Белов внимательно взглянул на сидящих вдоль стен мужчин, - я доподлинно знаю, человек с таким самострелом был здесь, давно, пять, десять или двадцать лет назад. Очень прошу вас найти тех, кто видел этого человека, он мой давно пропавший родич. Я даю награду в гривну и больше тем, кто видел в этих краях человека с ружьём и покажет, где его искать. Для меня очень важно найти его следы, ещё лучше самого, если он жив.
  Такие же инструкции, более подробные и внятные, сыщик дал всем уральцам, живущим в Суларе, искать людей, видевших родича Белова с ружьём или без него очень давно, потом искать самого родича. Если найдут, срочно сообщить старейшине уральцев и пригласить очень вежливо родича в Уральск. Если тот будет отказываться, назвать ему слово 'Зауэр'. Вернувшись на корабль, сыщик долго чистил и рассматривал свою находку, окончательно опознав в ней ствол ружья знаменитой немецкой фирму 'Зауэр', ружья которой были популярны в России и всей Европе с конца девятнадцатого века до начала двадцать первого. Даты изготовления на стволе не было, знатоком оружия Белов не был, да и год выпуска ничего не мог дать определённо. Он сам видал у знакомых охотников ружья возрастом полсотни и больше лет, ещё дореволюционного происхождения.
  Находка опять всколыхнула в сердце старого сыщика воспоминания о России, своей прежней жизни. Сердце щемило от воспоминаний, Белов подумал, что с годами становится сентиментальным, чего за собой прежде не замечал. Как в восьмом веке могло оказаться ружьё, можно только предполагать. Снимая ржавчину и грязь, уралец пытался прикинуть возможный срок нахождения охотничьего ружья в воде. Ему случалось видеть на берегах рек и прудов и более проржавевшие находки, пробывшие в воде не больше десяти-двадцати лет. Немецкое качество наложило на скорость ржавления свою поправку, величину её сыщик не знал. Однако, надежда на встречу с современником призрачно мерцала перед глазами Белова, он не сомневался, что это будет русский, в крайнем случае татарин, что абсолютно неважно, главным была встреча земляка, по нынешним временам практически родного человека.
  Утром, до отправления каравана в Булгарию, уралец сплавал к обрыву и раскопал дно и сам обрыв, насколько было возможно. Ничего интересного найти не удалось, не считать же остатки затвора интересной находкой. Деревянных деталей не нашлось, патронов или других находок тоже. Подробные изыскания Белов оставил до возвращения, пришлось спешить с отплытием.
  Опасаясь отмелей и подводных островов, впереди пароходов плыли три лодки веером в полусотне метров от флагмана. Кочегары едва поддерживали давление в котлах, необходимое для медленной работы винтов. Для возвращения и непредвиденных случаев в трюмах парохода было полно угля, сейчас в топках сгорали обычные дрова, поленницы которых заменяли щиты, выложенные на палубах всех трёх судов. Топлива жрали эти монстры технического прогресса неимоверное количество, зато в части долговечности Железко со своими мастерами вышел на три года без капитального ремонта. Все проблемы, понятно, были в ходовой части и цилиндрах. По этой причине гремели пароходы на всю округу, как в прямом, так и в переносном смысле. О приближении парохода аборигены узнавали задолго до появления струйки дыма из трубы над лесом.
  Так и сейчас, 'пограничная стража' заранее подготовилась к появлению уральцев, стоило каравану приблизиться к булгарской территории, как с обоих берегов на людей в лодках и пароходах посыпались стрелы. Все были готовы к этому, но двое торговцев из передовых лодок оказались ранены. Остальные заранее укрылись щитами или за высокими бортами своих посудин. Напрасными оказались крики в рупоры, что уральцы только проплывут вниз по Каме, стрелки преследовали часа три. Видимо, отсутствие нормальных дорог по берегам заставило отстать стражу от каравана, на всякий случай уральцы плыли до темноты и разбивали лагерь уже в сумерках.
  Дружинники, наученные горьким опытом Зозули, организовали охрану с постоянной сменой стражи. Так и шло плаванье несколько дней, все попытки посетить какой-либо город оказались безрезультатными. Не успевали лодки уральцев причалить к городским пристаням, как ворота городов закрывались, на все разговоры уральцев о торговле в лучшем случае не отвечали, в худшем стреляли из луков. После второго городка, пославшего уральских представителей куда подольше, Сысой предложил захватить наглецов или хорошенько обстрелять, чтобы вели себя спокойнее. Белов не стал этого делать, сберегая припасы и людей на будущее. Не известно, какой приём ждёт в Булгаре и Усть-Итиле, возможно, придётся воевать на полную катушку. Хотя приходили в голову дурные мысли, захватить эту Булгарию, да плюнуть на Усть-Итиль. Людей, вместе со служилыми казарами, этим летом почти хватало для контроля захваченных городов по берегам Камы. Правда, оставались города вдали от Камы и Волги, их жители могли развернуть такую партизанщину, что уральцам и не снилась. Так, что по здравому размышлению, воевать с Булгарией нельзя, даже если очень хочется.
  'Возможно, когда-то так и придётся сделать', решил для себя раздосадованный уралец, чем пробиваться с боем каждый раз, когда возникнет необходимость купить припасы. По мере приближения к столице раздражение на соседей среди уральцев росло, Окунь, предчувствующий убытки от запрета на торговлю, каждый день заводил разговор о захвате хотя бы булгарской столицы. Впрочем, на месте булгар, уральцы вели бы себя значительно агрессивнее. Булгары сами фактически ни разу не нападали на соседей, предпочитая действовать чужими руками. Формально Белову нечего было предъявить городским старейшинам перед закрытыми воротами, ну, не хотят люди торговать, в чём тут обида? Пока продвижение по булгарской территории вылилось в десяток раненых уральцев, даже прихватить лодки обидчиков Белов не разрешил. Кража лодки будет очевидная, тогда уральцам сложней наладить контакт с соседями.
  Зато ика и Снежок наслаждались путешествием, оба зверя быстро сдружились, ирбис даже плавал несколько раз с Беловым в обществе гигантской выдры. Дремавший днём в каюте ирбис, ночью выходил на охоту и знакомство с прибрежными лесами, пытаясь отыскать следы самки. Опасавшиеся его уральцы быстро привыкли к дополнительной охране ночью. Дважды барс предупреждал о приближении к ночному лагерю чужаков. Первый раз, Белов сам пошёл проверить причину беспокойства Снежка, вышел на двух дозорных, сопровождавших, как оказалось, уральцев от самой границы. Порядком измотанные трёхдневным переходом воины были захвачены сыщиком необычно легко, позже оказалось, что их смутил снежный барс, у многих племён бывший тотемом. Парни признались, что боялись повредить ирбису, охота на него была запрещена в их роду.
  После допроса, воинов взяли с собой до Булгара, куда те собирались сообщить о продвижении уральцев. Обезоруженные парни не пытались бежать, исправно гребли вёслами на торговых лодках, травили байки без всякой попытки сбежать. Они иначе стали смотреть на Белова после его купаний с икой, когда уралец нырял со своим трёхметровым приятелем на глубину, играя под водой по десять минут. Уральцы привыкли к таким способностям своего старейшины, а булгарам было в диковинку. После своих наблюдений те иначе воспринимали рассказы уральцев о Белове, о его способностях, силе и могуществе. К ним Сысой приставил одного из своих дружинников для установления контакта и получения любой информации, полезной уральцам. Дружинник любил развлекать своих опекаемых рассказами о Белове.
  - Ещё был случай, - начинал он свои байки, - как наш старейшина пятерых человек расколдовал, можно сказать, от смерти спас.
  - Не может быть, - ожидая интригующего рассказа, подначивали булгары.
  - Вот те коло, - уралец вынимал из-за пазухи коло, целовал его и приступал к подробному и долгому повествованию о пяти заколдованных молодцах и могущественном Белове, снявшем с них проклятие.
  Сами уральцы любили послушать на привале подобные истории, добавляя подробности, запомнившиеся им самим. За несколько дней пути булгары узнали о заколдованных парнях, о поединке с угром-охотником, об отравлении и чудесном излечении старейшины. О победе над соль-камской ватагой и казарской ордой, о выслеживании другого колдуна и массу мелких былей, сопряжённых с небылицами из жизни уральцев. Булгары, стараясь не упасть в грязь лицом, рассказали всю подноготную своих старейшин, все слухи об их жизни и домыслы об их делах. Сысой и Белов выслушивали подробные пересказы, выстраивая возможные меры воздействия на булгарских правителей. Много интересного, незаметно для себя рассказали булгарские дружинники о жизни столицы.
  Каждый вечер выслушивал эти сплетни старый сыщик, отсеивая среди массы ненужной информации жемчужины, способные помочь уральцам. Казалось, что полезного можно извлечь из рассказов о том, что одного старейшину жена дома колотит, а другой любит свою внучку и балует девушку дорогими украшениями. Что может принести информация про любовь командира городской дружины к холодному оружию, особенно мечам, и слухи, что у городского головы недавно появилась зазноба в соседнем селении. Белов выслушивал разрозненные сведения, по опыту знал, что в один прекрасный момент эти сплетни смогут оказать большую помощь. Надо только выстроить из них нужную цепочку, и всё станет легко и очевидно.
  Только теперь многие уральцы с удивлением узнали, Булгария оказалась царством. Буквально десять лет назад потомственного старейшину булгар, пять поколений предков которого управляли племенем, короновали в цари. Так что, в Булгаре правил первый булгарский царь Авар, на встречу с которым рассчитывал и надеялся Белов. В отличие от своих молодых дружинников сыщик надеялся на мирные отношения с соседями, расширение территории уральской планировал на север и восток, частично к югу, где заведомо не было никаких государственных образований. Это отлично знал из истории, освоение казаками Сибири проходило быстро и без особых сражений.
  Пришлось менять план предстоящих переговоров, в появлении царя были свои плюсы и минусы для уральцев. С одной стороны, царь сможет принять решение один и сможет его исполнить, уговорить одного человека всегда проще, чем десяток разных стариков-старейшин со своими тараканами в голове. С другой стороны, царь потребует другого подхода, формальными извинениями может не обойтись. Взятка для царя выйдет дороже, с этим всё хорошо, уральских товаров хватит на подкуп всех окрестных царей и князей. А вот с моральными стимулами обстояло не очень.
  Словоохотливые стражники, страшно гордые своим царём, довольно подробно пересказали родословную своего правителя. В родственниках царя Авара оказались не только цари и князья Болгарии, которая на реке Дунае, в этом Белов особо не сомневался. Среди многочисленной родни были каганы и полководцы Казарии, славянские князья Таврии, как подозревал Белов, это Крым и северное Причерноморье. Более того, один из предков Авара основал город Башту, который ещё называют Куябой и Киевом. В такие сказки верить не хотелось, где же героический князь Кий? Впрочем, возможно предок и был князем Кием, в славянском происхождении булгар, болгар и прочих киевских князей сомнений не оставалось.
  Сомнения были в возможности мира с булгарами, захватывая булгарские города, сыщик даже не представлял, что может попасть под такую восточно-европейскую семейку. Что из-за пары-тройки городков на верхней Каме, уральцы могут получить войну с двумя царствами, каганатом и несколькими княжествами. Оставалась надежда только на труднодоступность уральских городков, куда не пройдёт болгарская и казарская конница, да на богатые дары, которыми Белов надеялся купить хоть пару лет мира.
   В один из дней уральцы выплыли на Волгу, река стала вдвое шире, на ней казались маленькими скорлупками не только лодки торговцев, но и двадцатиметровые пароходы. Караван двигался вдоль левого, булгарского берега, добравшись, наконец, до Булгара. Это был первый булгарский город, окружённый настоящей бревенчатой стеной, а не частоколом. Белов даже вспомнил, что такие стены назвались китами, внутри должна быть засыпана глина. Высота стен достигала пяти-шести метров, городские ворота, выходившие на Волгу, были окованы бронзой, с изображением солнца и сказочных зверей.
  Столичные жители, как и во все времена, отличаются наглостью и самоуверенностью. Ни один из булгар, работавших на причалах, даже не подумал уйти за городские стены, когда уральская флотилия подошла к городу. На шум пароходов из городских ворот высыпали толпы любопытных, наблюдавших за швартовкой лодок. Несколько уральцев стали раскладывать товар на продажу, пытаясь начать торговлю, другие поднялись вверх по склону, к торговым рядам возле городской стены, обменять свежего хлеба и посмотреть на товары.
  Всё это произошло незаметно, главное внимание привлекли отпущенные из плена казары, нестройной толпой вошедшие в городские ворота, где их остановили не в меру бдительные стражники. Опешившие от такого нахальства казары, привыкшие чувствовать себя в Булгаре если не оккупантами, то неприкасаемыми, устроили скандал, обещая стражникам все кары земные. От немедленной расправы булгарскую стражу спасло отсутствие оружия у казар. Тут к воротам добрались два булгарских стражника, прибывшие с уральцами, шепнули начальнику караула пару слов. После чего казары с уральцами в сопровождении булгарской стражи прошли к воротам кремля, по соседству с которым жил и казарский посланник. Дождавшись выхода привратника, как его обозначил для себя Белов, уральцы представились, попросили принять представителей и передали богатые дары.
  Пока бывшие пленники рассказывали свои похождения, а стражники докладывали о сопровождении уральцев, за городскими воротами разворачивалась торговля. Несмотря на не базарный день, большинство горожан прекратили работу, осторожно спускаясь к берегу, где уральцы выложили товар, расхваливая новинки покупателям. Первыми, как всегда, рискнули купить белочку-леденец проворные мальчишки, выменивая сладость на припрятанную шкурку, добытую наверняка своими руками. Не прошло и часа, как торговля, вернее, натуральный обмен товарами разросся от кускового сахара до железных серпов и полотен для кос. Окунь добрался до знакомых торговцев и выяснял, сколько нефти и шерсти у тех в наличии, не придержат ли товар до возвращения уральцев, обговаривая величину задатка. Городские кузнецы, степенно спустились к берегу, недоверчиво рассматривали уральские изделия, хмыкали и качали головами, узнав цену товара.
  - В какую цену этот нож, - третий раз переспрашивал бородач, царапая стальную поверхность своим кинжалом, - повтори, не понял.
  - Две куны и три белки, - невозмутимо повторял торговец, не моргнув глазом, добавивший к уральской цене целую куну навара, - цена наша постоянная, торговаться, не приучены.
  - Тятя, давеча мы такой нож за три куны видели, - подливал масла в огонь пронырливый парнишка, поглядывая на отца, - тот на пядь короче был.
  - Брысь, егоза, - отец отправил сына к матери, приценявшейся к шерстяным отрезам, вернулся взглядом на товар, - а за топоры чего просишь?
  Через два часа, когда шустрые покупатели, сбегав домой за шкурками и монетами, уже отходили от причала, с ворохом покупок в руках, из городских ворот соизволили показаться старейшины-бояре в сопровождении дружины. За ними выехали на конях казарский представитель с охраной. Булгары степенно спустились к берегу, за ними шагом шли всадники. Горожане быстро сворачивали торговлю, прятали покупки и отходили подальше, с интересом наблюдая развитие событий. Белов подал знак уральским торговцам не уходить, спустился по трапу на пристань в сопровождении ирбиса. Особо парадной одежды он не стал надевать, пусть привыкают соседи к уральской моде, из оружия на поясе висела сабля и пара револьверов. Для проформы слева встал Окунь, вооружённый так же, справа старый знакомый Кисель, тот не расставался с ружьём. Три человека и барс стояли на причале, ожидая приближения хозяев города.
  - Здравствуйте, хозяева, - поклонились уральцы приблизившимся булгарам, - мы прибыли с миром, поторговать, да уплыть вниз по Волге.
  - Здоров, коль не шутишь, - хмуро ответил один из старейшин, подходя к Белову, - с чем пожаловал, незваный гость?
  - Торговать приехал, прежние купцы почему-то нынче до нас не добираются, пришлось самим снаряжаться в путь, - ухмыльнулся уралец, показал рукой на выложенный товар, - прошу посмотреть наши товары, цены невеликие, товары богатые. А что незваными прибыли, так все торговцы незваными прибывают. Если что не покажется жителям Булгара, готовы мы отплыть хоть сейчас. Думаю, в Усть-Итиле и Дербенте покупателей мы найдём.
  - Зубы нам не заговаривай, - выступил другой старейшина, - почто нашу рать разбил, почто булгарские города захватил, изгой безродный?
  Белов вопросительно взглянул на казарина, гарцевавшего на скакуне рядом со старейшинами, тот ничего не высказал. Посмотрев на всех представителей Булгара, уралец ответил.
  - Я рода уральского, в моём роду не одна тысяча человек (он не лгал, население Бражинска подходило к тысяче жителей вместе с детьми, да угорские селения, да города Прикамья), мы не разбойничаем по лесам, работаем в поте лица своего, таких инструментов и оружия, как наши, никто не делает. Попрекать меня родом не стоит, негоже попусту злословить. За все свои слова и дела я отвечу, перед людьми и богами.
  - Города булгарские мы много лет не трогали, торговали с ними, - продолжил он свою речь, - да больно озорные оказались соседи, всё норовили напасть, да пограбить нас. Пришлось усмирить соседей, плохо вы, старейшины, города блюдёте. Предлагал я вашему десятнику Зыряте вернуть города вам обратно, по Правде, взять виру за обиду и вернуть, он не захотел, да меня же и облаял, напал на меня. Писал я вам, господа старейшины, письмо, где мир предлагал и добрую торговлю. Что вы ответили? Даже отказ поленились отписать. Коли пенёк молчит, я на него сажусь. Так и вы, молчите, значит, вам плевать на города далёкие, я их взял себе.
  - Про воинов ваших и говорить не буду, всякий воин, коли пришёл на чужую землю, готов свою кровь пролить и смерть принять. Плохо воинов готовите, одним словом.
  Не давая разгореться спорам с упрёками, Белов продолжил,
  - Мы готовы дать хорошую виру за обиду, коли договоримся, пока примите наши скромные подарки.
  Торговцы вынесли заранее приготовленные подарки для старейшин, казарского представителя и командира булгарской дружины. В подарок входила сабля, зажигалка, пара кусков мыла, отрез шерстяной ткани, зеркало в серебряном обрамлении. Мыло и зеркала в продажу уральцы не выставляли, везли на юг. Уральцы с поклонами вручали подарки главам Булгара, те, конечно, не бросились их рассматривать при всём народе, но скандальный запал поутих. Глава уральцев продолжил, дождавшись вручения подарков.
  - Мы просим вас, бояре, назначить время и место для подробного разговора о наших отношениях. Если на то будет царская воля, прошу позволить разговор с ним, лично хочу принести извинения и договориться о вире за обиду.
  В этот момент из толпы горожан к уральцам пробились три женщины с криками,
  - Убийцы, верните наших мужей, наши дети голодают, а вы подарки дарите!
  - Как зовут мужей? - быстро отреагировал Белов, не потерявший навыков работы со скандалистами.
  - Первак, Отоня, Лис, - кричали женщины, явно подстрекаемые другими.
  - Отоня и Лис работают у нас на стройке, отрабатывают виру, - вспомнил сыщик имена пленных булгар, не зря запоминал всех пленников в лицо и по имени, - про Первака ничего не скажу, у нас два Первака, который твой, не знаю. Пленников я согласен вернуть прямо сейчас, давайте положенную по правде виру в пять гривен за человека, и забирайте их.
  - А наши мужья где, - подошли ещё четыре женщины.
  - Давайте решать всё с вашими старейшинами, - Белов поднял руку, - кто желает узнать о судьбе родных, подходите к Торопу, он расскажет обо всех. Что касается возврата мужей, напоминаю, на границе стоят ваши же дружинники и никого к нам не пускают. Кто вам мешал приплыть к нам весной да забрать своих булгар?
  - Хватит, - решил пресечь народное творчество один из булгарских старейшин, - мы вече не собирали, разберёмся сами. Гостям уральским приглашение будет позже, как царь-батюшка решит.
  До вечера тянулась цепочка горожан к Торопу, узнать, жив ли родной человек, ранен или нет, что с ним. Некоторые уходили с плачем, с воем, пытались накинуться на уральцев. К чести булгарских дружинников, они приходили на помощь, уводя скандалисток. Вечером, когда Белов решил искупаться вместе с ирбисом и икой, на берег высыпали сначала все дети, затем молодёжь, а к возвращению купальщиков на пароход, казалось, весь город наблюдал за ними. Появление из воды снежного барса и гигантской выдры разве что не сопровождалось аплодисментами, а на игры хищников с человеком смотрели почище, чем на цирковые трюки. После увиденного, народ не расходился с берега, расспрашивал уральцев об их старейшине. Парни с шутками и прибаутками плели свои рассказы, где трудно было отличить правду от вымысла, который выглядел гораздо правдивее действительных событий.
  Сидя с чашкой свежекупленного в Булгаре чая в рубке парохода, Белов рассматривал костры на берегу, у которых булгары внимали уральцам, наглядно убедился в правоте Лея, чем больше необычного и сказочного покажут уральцы, тем легче будет первый контакт с аборигенами. Уральцев не расслабило мирное отношение горожан к ним, до полуночи все вернулись на свои корабли, а дозорных проверял полночи Кисель, под утро его сменил Белов, выспавшийся за три часа. Никаких провокаций ночью не случилось, следующие два дня прошли в ожидании разрешения на приём к царю. Потом ожидание стало привычным, день за днём уральцы вели торговлю, прикупая запасы и заключая новые контракты.
   Почти ежедневно бояре навещали торговые причалы, дивились на ирбиса и ику, понемногу знакомились с уральцами, а разрешения на приём у царя всё не было. Кисель завёл знакомства с охраной кремля, с придворными, которые успокоили, две недели - минимальный срок для ожидания. И так уральцы заинтересовали царя своими зверями ручными и товаром редким. Судя по всему, придворные были правы, ровно через две недели Белову передали приглашение на аудиенцию. Утром, за завтраком он решил идти на переговоры без Киселя, оставшегося на берегу, на случай нападения. С Беловым, немного приодевшимся ради официального мероприятия, на берег отправлялся Тороп, Окунь и Снежок, для удивления. Ирбис уже освоился в человеческих кампаниях, знал, что не все люди хорошие, вполне мог выручить в случае нападения.
  Путь уральцев до кремля походил на возвращение папанинцев с северного полюса, разве что без автомобилей и листовок с верхних этажей, вероятно, в силу отсутствия этих верхних этажей. Вдоль неширокой дороги стояли горожане, с нескрываемым любопытством рассматривая Снежка, ну, и немного остальных. Булгары, решив показать, что не лыком шиты, усадили у царского дворца, пятерых свирепого вида псов на цепях. Если они решили посмотреть, как барс сцепится с кобелями, то ошиблись.
  Лай, очевидно, не кормленых псин, по мере приближения уральцев усиливался, перейдя в захлёбывающиеся рыки и прыжки в сторону посланников. Белов решил попробовать свои возможности и попытался успокоить собак, быстро это не удалось, взбешённые псы оставались глухими к его мысленным посылам. Раздосадованный сыщик мысленно представил самый страшный огненный образ демона и ударил этим образом по мозгам сторожевых псов, потом ещё и ещё.
  Первыми неладное заметили стражники у ворот дворца, псы перестали рваться с цепей, начали жалобно скулить и отошли от приближавшихся уральцев, спрятав голову под лапы. Попытки стражников притянуть зверей за цепь не дали результата, к этому моменту уральцы подошли к терему и на поведение псов обратили внимание все горожане.
  - Как бы наши старейшины так не легли перед уральцами, - начали негромко переговариваться в толпе горожане, острые на язык, - сдадут нас всех с потрохами, да ещё руку полижут.
  Булгарский кремль и все строения в нём, включая царский терем, оказались бревенчатые, каменными только два одноэтажных домика, видимо, склады. Уральцев заставили сдать сабли и провели в небольшой зал, богато раскрашенный и оббитый чеканкой из серебра и золота. Разглядев на украшениях самоцветы уральской огранки, Белов удовлетворённой хмыкнул, шансы на мир повышаются. Не прошло и часа, к ожидавшим уральцам вышел царь Авар. Как всякий вновь назначенный чиновник, царь явно любил пышность, царский выход обставили красочной десятиминутной церемонией, вызвавшей неприкрытое восхищение Окуня и Торопа. Заметив его, царь довольно осклабился и уселся на трон, впечатлить уральцев удалось.
  Разговор начал один из бояр, отвечал ему Окунь, сыщик молчал, оценивая обстановку, всё шло довольно предсказуемо. Боярин нападал на уральцев, обвиняя во всех смертных грехах, угрожая войной, пленением и прочими карами. Окунь осторожно пытался перевести разговор на мирное сотрудничество, примерно через полчаса взаимных препираний подал знак выставить новые подарки. Разглядывание наборов холодного оружия и кирасы со шлёмом заметно воодушевило Авара и всех присутствующих. Белов к тому времени внимательно разглядел царя, не показывая прямого взгляда, русоволосый мужчина лет тридцати пяти с аккуратно постриженной бородкой вёл себя достаточно спокойно. Интуиция подсказала сыщику, что парень настроен скорее нейтрально, нежели враждебно к уральцам.
  Через час взаимной торговли, когда булгарский боярин и Окунь зашли в тупик, не сильно продвинувшись в переговорах, Белов решил подкинуть тему для обсуждения.
  - Ваше величество, - он шагнул на полшага вперёд, - если все захваченные городки так дороги Булгарии, мы можем их вернуть. Если подпишем соглашение о мире на десять лет. Но какая выгода будет от этого вам? Городки бедные, дань в Булгар практически не посылали, торговали с уграми, какая с ними торговля, одни слёзы.
  - Мы предлагаем виру за обиду, её можем отдать хоть завтра, - продолжил старейшина уральцев, - как обговорим её размер. А городки просим оставить уральцам, обещаем платить за эти городки хорошую дань. Начиная с этого года.
  Судя по тому, как азартно бояре начали торговаться по размеру виры и дани за городки, Белов высказал общее мнение. Через пару часов удалось прийти к согласию, и уральцам разрешили удалиться, для обдумывания договора.
  Переговоры с булгарами шли в присутствии казарского посланника, который в разговор не вмешивался, потом и вовсе ушёл из помещения. Длились переговоры три дня, за которые уральцы сбили непомерные претензии булгар по возврату городов, добившись полного снятия блокады и свободной торговли в Булгарии для всех уральских купцов. Чашу весов склонил в уральскую сторону обычный сундук с серебром, который на второй день переговоров принесли уральцы в терем. По указанию Белова, крышку с сундука сняли и все горожане увидели, как несут семьдесят с лишним килограммов серебра в гривнах, подученные уральцы охотно разъясняли, что это вира за убитых булгар и обиду, которую вдовам раздадут булгарские старейшины. Такая демонстрация, естественно, не понравилась боярам, поспешившим закончить переговоры, пока уральцы не откололи ещё какой номер.
  До них дошли слухи, что уральцы усиленно агитируют семьи пленных булгар переселяться в Прииск, обещая готовый дом и полный набор домашнего скота, до коня включительно. Некоторые жёны пленников, особенно изнуждённые бедностью, с маленькими детьми, дали согласие и будут готовы к переезду через три недели, когда уральцы планируют вернуться с юга. Такие же разговоры уральские торговцы и дружинники вели с мастерами, за каждого завербованного ремесленника сыщик пообещал неплохую премию своим агитаторам. Мастеров заманивали не большой платой, а показом парового двигателя, зажигалок и зеркал.
  - Сами делаем, - гордо хвастали торговцы, - и вас научим, всего за три года. Здесь до смерти не увидите подобных чудес. А какие сказочные вещи делают мастера для себя, не рассказать, один фон чего стоит. Кто вот поверит, что я у себя в доме разговариваю с мастерами в их домах, которые за версту или дальше? Такие фоны скоро во всех домах будут, жёны наши полдня говорят по этим фонам. Много разных диковинок делают наши мастера, вам и не снились такие.
  Запретить переезд мастерам бояре не могли, пришлось им ускорить отплытие уральцев одним способом, окончанием переговоров. По настоянию Белова, текст соглашения записали на бересте глаголицей и бумаге русскими буквами. В окончательной редакции булгары заключали с уральцами договор о мире на пять лет, на больший срок царь не согласился, сложившаяся граница на Каме признавалась законной. Обе стороны отказывались от любых материальных претензий за прошлое, обязывались обеспечить свободную торговлю по Каме и Волге для любых купцов. В городах Булгаре и Уральске соответственно обязались выделить место для постоянных торговых миссий, Белов оговорил особо, со строительством храма для богослужения. Остальная часть договора была стандартная, обговаривалась подсудность уральцев и булгар за различные преступления, условия торговли, пошлина и прочее. Да, уральцы обязались выплачивать ежегодную дань царю в двести пятьдесят гривен, по полсотни за каждый городок. Сыщик посчитал эти гривны небольшой платой за мир для уральцев.
  Бояре настаивали на уплате дани оружием и доспехами, чем облегчили задачу уральцев втрое, поскольку себестоимость железных изделий для уральцев была значительно ниже, чем покупная цена для булгарских купцов. Оставалось согласовать возможные разногласия в оценке доспехов и оружия, уральцы не торопились вооружать вероятного агрессора. В способности уральских пушек пробить любой доспех Тороп и Окунь не сомневались. Сами же бояре и царь не заводили разговоров о пушках и ружьях, вероятно, не верили слухам, принесённым казарами. А булгарские воины, способные рассказать результаты использования огнестрельного оружия, в полном составе оставались в Прииске. Что характерно, об их возвращении, как условии мирного договора, никто из булгар не заикнулся. Пленников предстояло выкупить семьям или царю, выкуп был святым способом заработка.
  Все эти дни по вечерам Белов встречался с казарским посланником, объясняя позицию уральцев и пытаясь понять, чего нужно казарам, их отношения с Булгарией. В памяти держалась фраза про Вещего Олега, отмстившего неразумным хазарам, да поход Святослава, разгромившего хазарский каганат. Как догадывался сыщик, слова эти написаны победителями, поэтому истинной роли казар в Поволжье из них не узнать. Тем интереснее услышать историю казарского каганата из уст его официального представителя. Он открывал совсем другую сторону казарского государства, чуть ли не миротворца Поволжья. Казары основной задачей считали мир в Волжско-Камском бассейне, свободную торговлю, особенно для своих купцов. Небольшую дань, собираемую с местных племён, они пускали на содержание войска, основной прибыток был с купеческой пошлины.
  Периодически, как водится во всех местных племенах, молодые и горячие казарские парни собирались для набегов на соседей, желательно не ближних. Так получилось и зимой, полторы сотни казар с мыслью погулять в набеге, глубокой осенью прибыли с юга в Булгар, где хитромудрые булгарские старейшины убедили вольницу идти в набег не на чувашей и черемисов, как планировали. Булгары, не решаясь, напасть на уральцев сами, заманили богатством соседей казар. Зырята и булгары, побывавшие в Бражинске, очаровали казар рассказами о богатстве и малочисленности уральцев. В принципе, они говорили правду, то и другое соответствовало действительности.
  Посланник не стал вмешиваться в казарскую вольницу, они его советов слышать не желали, посему и обиды на уральцев не держал.
  - За одного битого двух небитых дают, - сообщил он Белову древнюю пословицу.
  Сыщику показалось, что он нашёл общий язык с представителем каганата, оказавшимся ярко выраженным блондином со славянским именем Судимир. Не обошлось, понятное дело, без презентов и угощений, от часов-ходиков до рюмочки мятной настойки под картошку с мясом и салат из помидор. Белову удалось заручиться поддержкой Судимира, тот предал ему рекомендательное письмо для знакомых торговцев в Усть-Итиле. В нём казарин рекомендовал хорошего торговца из племени уральцев, просил помочь тому с местом для постройки торговой миссии. Что касаемо беспокойства уральцев мести кагана за побитых казар, Судимир посоветовал выбрать дары побогаче, всё, мол, обойдётся. Кагану не всегда нравилась излишняя активность молодых казар, за которых приходилось оправдываться перед купцами и соседними правителями.
  После достойного окончания переговоров уральцы всё же задержались на один день, выбирая место для торгового представительства. Строить его решили Белов с Окунем на двоих, благо они оставались компаньонами. Купец оставлял для организации работ своего приказчика с небольшим количеством товара, сыщик добавлял товара со своей стороны и, самое главное, оставлял одного из дружинников для ведения разведки. Дружинников все эти годы Белов учил всему, что умел и многому, почёрпнутому из книг. Вместе с командирами удалось воспитать дружинников не простыми бойцами, а универсальными воинами, способными к диверсионной работе и разведке. Тот же Кисель, к примеру, стал отличным оперативником, за полмесяца в Булгаре он ухитрился познакомиться с десятками горожан, безошибочно выбирая отличных информаторов. Часть из них он свёл с остававшимся в Булгаре уральцем, остальных пообещал навестить на обратном пути.
  Опасаясь не столько за оружие, сколько за уральцев, ружьё у дружинника, остававшегося в Булгаре, Белов забрал. Взамен оставил достаточно наличности в виде соболиных и куньих шкурок, наиболее популярного средства обмена в этих краях. Монетами простой народ пользовался редко, не только в силу их дефицита, но и, опасаясь быть обманутыми. Только опытный торговец сможет определить цену дирхема и солида, в сравнении с ладожской чешуйкой. Многие монеты вообще не имели названия, оценивались на вес, поскольку были истёрты и обрезаны. На фоне разнообразия непонятных сплавов шкурки родной лисы или белки для жителей лесов были открытой книгой. Да и то сказать, поддельных соболей и горностаев пока не водилось, качество меха даже горожане понимали отлично, с детства если не охотились, то меняли продукты и товары на шкуры. При оценке платёжеспособности шкурок всегда можно было поторговаться, уточняя качество меха, что разнообразило скудную на события жизнь аборигенов.
  Окунь и его коллеги успели заключить немало договоров на поставку зерна в Уральск, которого нынче запасали с избытком, надеясь на приплод огромного конного табуна. Наиболее торопливые булгарские торговцы отплывали вверх по Каме сразу, заканчивая погрузку мешков овса, ячменя и ржи в свои лодки. Двое из них везли записки Окуня к своим помощникам в Сулар, где тот указывал достигнутые соглашения по цене. Четверо рискнули податься прямо в Уральск, опередив тех, кто не знает о договоре. Они везли с собой двух булгарских дружинников, возвращавшихся на границу с посланием от старейшин о снятии блокады. Все шесть лодок шли одним караваном, опасаясь возможных случайностей на реке.
  - Вот и проделана самая нужная работа, - смотрел на отплывавших торговцев Белов, стоя с Торопом и Киселём на палубе парохода, - может, обратно подадимся, остальные торговцы сами приплывут.
  - Да ты что, командир, - удивились парни, - мы ещё до моря не добрались, надо плыть по Волге дальше.
  Сыщик посмотрел на горящие глаза ребят, предвкушавших приключения и новые знакомства, мечтавших первыми из своих племён и родов добраться до сказочно далёкого Усть-Итиля, при удаче и до моря. Эти дети природы всё ещё сомневались, что вода в море может быть солёной, и берегов у моря не видно. По молодости лет, вооружённые фантастическим для аборигенов оружием, с опытом победных сражений, дружинники готовы были пройти через любые препятствия. Они были самоуверенны, как гоплиты Александра Македонского, но, с большими для этого основаниями. При виде отчаянной храбрости и уверенности дружинников, старого сыщика пару раз посещали странные мысли о покорении всех племён и захвате Европы. Будь Белов моложе лет на двадцать, он, скорее всего, повёлся бы на эту беспроигрышную авантюру. Но, в сорок пять лет любой нормальный человек первым делом спрашивает себя,
  - А что мне делать с этой Европой после покорения? Масса племён, разноязыких и диких, на территории от Урала до Атлантики, без дорог, без быстрой связи. Такая империя начнёт разваливаться, не создавшись. Хлопот не оберёшься от местных восстаний, наветов и клеветы на соседей и конкурентов. Да меня первого отравят, когда закончится война, возможно, даже раньше. Нет, 'Тринидада нам не надо', процитировал Белов Кира Булычёва.
  Да, крушение любой империи приводит к войнам и большой крови, уж в этом сыщик не сомневался, развал Союза был на его памяти. О войнах он знал не по газетам и телепередачам, бывал в Приднестровье и Таджикистане, разговаривал с воевавшими там людьми. Встречал гробы из Чечни, раненых из Абхазии. Поэтому строить империю в ближайшие годы, как бы не выглядело это легко, уралец не собирался. Возможно, в будущем, когда удастся наладить радиосвязь и средства передвижения, уральские земли и начнут прирастать. Сейчас старейшину интересовали только устойчивые торговые связи, поиск хороших мастеров и мирные годы для развития.
  Прервал размышления шум на воде, он подошёл и покачал головой. К борту парохода причалила небольшая лодка, из которой поднималась Ива, старая, вернее, молодая, знакомая из Липовки, селения соек. С зимы, когда сойки вошли в племя уральцев, Ива поселилась в Бражинске и работала в химической мастерской у Дружины. Мастер о ней отзывалась хорошо, девушка понятливая и шустрая, быстро разобралась в производстве и аккуратно работала. С Беловым она не пыталась встречаться, изредка виделись в мастерской или на улице. Так получилось, что всю весну старейшина уральцев провёл в разъездах, он и семьей виделся не каждую неделю. За хлопотами последних месяцев у него из головы вылетела девушка со своей влюблённостью в него. Он и раньше не придавал значения её словам о любви, считая проявление влюблённости способом благодарности за спасение от бандитов. Поживёт девушка в окружении весёлых молодых ребят, полюбит своего ровесника и забудет старика, на четверть века старше себя. До него доходила информация, что Ива на танцах не бывает, с парнями не общается и кавалеров отваживает, таким рассказам отставной сыщик, честно говоря, не верил.
  Как оказалось, напрасно, девушка подготовилась к побегу основательно, сразу после отплытия каравана уральцев она на все накопленные средства купила небольшую лодку. На ней, вместе с дядькой, опытным рыбаком, уплыла вслед за уральцами. Отстали от каравана по простой причине, на границе пришлось несколько дней обходить стражников, лодку несли на себе. Выгнать настырную девушку, глядя на умоляющие глаза, рука мужчины не поднялась.
  - Оставайся, коли так вышло, - решил Белов, - будешь по хозяйству работать на пароходе.
  Провожать уходившую по течению флотилию вышло почти всё население столицы, за прошедшие дни горожане полюбили непонятных и щедрых уральцев, особенно гигантскую выдру и снежного барса, изумлявших каждый вечер совместными купаниями с уральским старейшиной. Не меньше интереса вызывали пароходы, на диковинных паровых машинах. О них булгары наслушались за время стоянки и теперь желали убедиться лично, наблюдая за кораблями, отходящими от пристани.
  - Гляди, гляди, - кричали мальчишки, - сама плывёт, без вёсел и паруса.
  Провожали уральцев мальчишки по берегу пару километров, а лодки ещё дальше. Два дня плыл караван по территории булгар, моментально узнавших о мирном соглашении. Из-за этого движение каравана, как ни странно, замедлилось. Во всех прибрежных селениях на берегу уже стояли булгары со связками мехов в руках, заманивая уральских торговцев. Приходилось останавливаться, хоть на час, выгода от торговли была обоюдная. Уральцы с каждым километром набрасывали стоимость своих товаров, хоть на белку, к последним булгарским селениям продавали железную утварь вдвое дороже, чем в Уральске. Булгар вполне устраивали такие наценки, другие купцы просили на треть дороже. И по качеству изделий слухи об уральских товарах опережали караван.
  ...
  
  
  
  
  
   Часть текста удалена по требованию издательства
Оценка: 5.18*54  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"