На четвёртый день нам дали задание: смотреть на мир, замечать хорошее, записывать. Я сразу подсела к Викуле, у неё такая открытая улыбка всегда. Я хоть и замечала, что она меня как-то сторонится, но она ведь и других сторонилась, это меня не остановило.
Стали записывать на листиках, кто что может вспомнить - из хорошего. Лучше из недавнего. Мучилась я, мучилась - ничего. Смотрю, и Викуля страдает. Как будто и собирается что-то записать, но опять ручку кладёт. Тут меня осенило: можно, говорю, Елена Сергеевна, мы завтра принесём? Викуля так благодарно на меня взглянула - я поняла, это за "мы".
В общем, вышли мы с Викулей вместе. У меня аж сердце запрыгало - давно ни с кем не выходила. Сначала шли молча, потом какой-то разговор пошёл, но я его не слушала, слушала только это ощущение общности. Какое приятное, радостное. И тут я как закричу:
- Да! Это и напишем. Так и запишем то есть. Что шли вместе, ну - всё вот это. Да?
Но, видимо, ничего не да. Викуля как-то поникла сразу, молчит. И меня осенило во второй раз! Ну как же я могла? Лишь бы отметили, лишь бы зачли, - всё готова продать, нате берите. Солнце светит - и то забирайте. Вон сколько людей на улице, деревьев всяких красивых, а ведь пришло же в голову всё это в маленькую дурацкую вещь впихать, зачёт какой-то затхлый... Зачёт не в счёт! Только бы исправиться...
- Ко мне? - спросила я. Вернее, и не спросила. Сказала и взяла Викулю за её толстенькую ручку. Ручка даже не потная!
Водку мы брать не стали, взяли вина, но много. Пока выбирали, впереди тётка беременная стояла. Вся такая белая, рыжая, надутая. Но Викуля, оказалось, даже и не заметила - я это потом уже спросила, на паласе.
...Принесли мы Елене отчёты. Отчёты на зачёты, ха-ха! О любви и дружбе. Мы с Викулей вот о чём договорились: это не продажа, это шутка. Елена же ничего не увидит, ничего не поймёт. Как же я сразу не догадалась: если я ей даже всех-всех людей принесу, все-все деревья светящиеся, что она скажет? Скажет, хорошо, отлично, сдала. Видно, что старалась. А я опять подумаю: ха-ха!