Меж дорог сереющих извилин одинаковых,
По бокам которых проплывали братья-фонари,
Город жил, виляя острыми зигзагами,
Одинаково пестрели в нём проспекты и дворы.
Одинаково торчали в этом городе дома, как зубы,
Устремляя в небо серое свои квадратные концы,
Испускали вездесущий смрад в него худые трубы
И друг с другом схожие, как будто близнецы.
А в домах безрадостных чернели маленькие окна,
Неизменные, как стая старых угольных ворон.
А за стёклами, шепча, шёл дождик мокрый,
Омывая стен унылых тёмно-пепельный бетон.
Одноликие тяжёлые стальные капли
Плакали на одинаковые чёрные зонты.
Под зонтами тихо одинаковые люди зябли,
Одинаково страдая от студёной мёртвой пустоты.
Словно двойники сверкали чёрные намокшие штанины,
Под спасительные своды крыш безликих спрятаться хотя,
Чтоб единакие, как крыши эти, женщины, мужчины
Могли укрыться от до тошноты привычного дождя.
Но мелькнуло в этой гуще мрачной что-то тёплое,
Непохожее на тусклые сухие лица остальных.
Выпорхнуло, рыжими махнув своими копнами,
Ярко вспыхнув средь бесцветных, хмурых и седых.
А она любила солнце белое апрельское
И закаты медные над полем с огненными маками,
И любила рисовать портреты акварельные
Тех людей цветных, совсем не одинаковых.
А она любила лютики вплетать в медово-бронзовые кудри
И тяжёлыми по доскам деревянным ботами ступать.
А она хотела среди неказистого бездыханного люда
Хоть кого-то непохожего на прочих отыскать.
И брела она меж равнодушных сирых личностей,
И болело сердце юное в гирляндах тысячи оков.
Но исчезли цепи, лишь она поймала симметричную
Пару пристально горящих изумрудных огоньков.
И смотрели эти очи словно ненасытные,
Будто мало им огромного мирского бытия.
Да светили грёзами, в бездонии сокрытыми,
Среди мерклых глаз наглядным пламенем горя.
А любил он волосы свои иссиня-чёрные
Развевать по беспощадным северным ветрам,
Вглядываясь с крыши в небо тяжкое вечернее,
Слушая, как стылый ток гудит по тощим проводам.
И любил он между губ обветренных держать седую сигарету,
И живые песни на руках своих талантливых писать.
И Отдал бы до нитки он неустанному свету,
Лишь бы душу непохожую на прочих отыскать.
И болело сердце юное в десятках игл колючих,
Но исчезли иглы, лишь заметил он в сиротливой толпе
Пару глаз, лихих, насыщенных и жгучих,
Что смотрели поперёк тугой кощунственной судьбе.
И ликующих очей сцепились взгляды хваткие,
Что-то ёкнуло в измученных хладным унынием сердцах,
И, сомкнув ладони, по умытому асфальту гладкому
Они шагнули грациозно на порхающих ногах.
Отдалились бы они от скучного людского сходства,
И раздольный ветер их в рассвет алеющий понёс.
И сияли бы они, как некогда сияет солнце
В куче одинаковых, спесивных и холодных звёзд.