Ты прости за гулянья под кленами,
За глаза мои, полны весны,
За очи твои изумлённые
И песнь гитарной струны.
Ты прости за сожжённые клены,
За кровавый конец той весны,
За очи твои, заметенные 
Колючею пылью войны.
И за то, что под толщей обломков
Схоронились руины домов,
Где когда-то слышались громко
Десятки родных голосов.
Покамест правится худу,
И нам в страдании жить,
За зверства чужие я буду 
Твоего прощенья просить.
Даже нынче, в зарытой землянке,
Пред лучиной, а дальше, в тени,
Где ты на твердой лежанке
Считаешь последние дни,
Ты прости за войну и за лихо,
За испарину, жар и за хворь,
За плач твой, горький и тихий,
И слепой твой безвыходный взор.
Я хватал твои тонкие руки,
И дыханьем сбивая их пыл,
Остужал твои крепкие муки,
И, отчаявшись, я говорил:
"Душенька, сердце, ещё поживём,
Вот увидишь - тебе лгать не стану;
Мы повалим врага, грянув копьём
По их гадкому гордому стану".
И смирив свою пылкую молодость
В глубине чернооких зрачков,
Глотая слезу, ты промолвила:
"Поглядеть бы мне на светлячков".
Ты прости, что уехал безмолвно,
Оставив тебя здесь, где мгла,
И прости, что обещано слово
Моя воля сдержать не смогла.
Ты скончалась  легко, безымянно,
Далече, в восточном тылу,
А мне за за отвагу и раны
На грудь прикололи звезду.
Но что мне звезда, что награда,
Мне б променять все бои
На стихи под мерцаньем лампады
И шершавые руки твои.
И недюжинный век свой считая,
Злые страды в сердце храня,
Я прошу извинения, зная,
Что простить ты не сможешь меня.
Я с тобой; я топлю колкий лед
Средь пригорков, накрытых крестом,
Пусть они без имён, но я ведаю тот,
Где тебе почевать вечным сном.
Здесь виден лишь мрак чернокрылый
И горькой полыни пучки,
И лишь над твоею могилой
Каждый вечер парят светлячки.