Аннотация: Сказка о воспоминаниях писателей в кафе-библиотеке Горького
Сказка о воспоминаниях писателей в кафе-библиотеке Горького
Погода стояла жаркая. Во время прогулки по городу Джек Лондон и Джон Стейнбек увидели кафе-библиотеку Максима Горького и решили провести в ней несколько минут.
Они присели за один из столиков и взяли по чашке зеленого чая.
За этим столиком уже сидел Ги де Мопассан, который также перед посещением кафе-библиотеки осматривал город.
Писатели смотрели на посетителей библиотеки, читающих книги... Вид заполненной библиотеки привел их в слегка романтическое настроение.
- Страх перед коммунизмом заменяет среднему американцу способность думать, - философски констатировал Стейнбек. - Богатые ненавидят бедных и налоги. Молодые ненавидят призыв в армию. Демократы ненавидят республиканцев, и наоборот. И все вместе ненавидят русских. Дети стреляют в родителей, а родители готовы утопить своих щенят, если бы знали, что это сойдет им с рук.
- Тропой ложных солнц! - задумался Джек Лондон.
- Я присоединился к письму деятелей культуры, просивших парижские власти наложить запрет на строительство Эйфелевой башни. Известен анекдот, что я якобы прятался от 'безобразного скелета' в ресторане наверху башни, поскольку это было единственное место в Париже, откуда её не видно, - высказал свое мнение Ги де Мопассан
- 'Прямо-таки и не знаю, что и думать о Джоне, - сокрушалась моя мать. - Он будет или гением, или же пустышкой', - добавил Джон Стейнбек.
- Как то вечером моя мать Флора, прекрасно помнившая, что мой отец писал книги, вошла ко мне с номером газеты 'Сан Франциско Колл' и принялась уговаривать меня написать что нибудь и послать на конкурс, объявленный газетой. Несколько мгновений я колебался. Но тут в моей памяти всплыл тайфун, с которым 'Софи Сазерленд' пришлось сразиться у берегов Японии. Присев у кухонного стола, я стал сочинять рассказ. Я писал быстро, гладко, почти без усилий. На другой день рассказ был закончен, отделан, насколько хватило умения, и отослан в редакцию 'Колл'. Он был удостоен первой премии - двадцать пять долларов. Вторую и третью получили студенты Калифорнийского и Станфордского университетов. Об этом написал мой биограф Ирвинг Стоун.
- Моя мать Лаура Ле-Пуатвен с юности знала Флобера, - включился в воспоминания Ги де Мопассан. - После периода учебы я близко сошелся с Флобером, который стал моим литературным наставником.
- В 1919 году в возрасте семнадцати лет я окончил среднюю школу, и передо мною встал вопрос, что делать дальше, - продолжил свои воспоминания Джон Стейнбек. - Для себя я твердо решил стать писателем, уже видел себя новым Джеком Лондоном, книгами которого я в это время увлекался.
Джек Лондон улыбнулся.
- В общем, я провел в университете шесть лет - с осени 1919 по весну 1925 года, - продолжил Джон Стейнбек. - За это время я осилил примерно Трехгодичный курс, лучше всего я усвоил лекции по теории литературных стилей и по литературному мастерству и пытался применить свои знания на практике, создавая небольшие рассказы для университетского альманаха, которыми я весьма гордился. Мои первые шаги на поприще литературы отнюдь не радовали родителей. Они придерживались взгляда, выраженного философом-прагматистом Р. В. Чэмберсом: "Писатели не в чести у деловых людей, поскольку всем известно, что литература - это счастливая находка для всех тех, кто не приспособлен к настоящему труду".
- Больше шести лет, я, тесно сблизившийся с Флобером, сочинял, переписывал и рвал написанное; но в печати я решился выступить, только когда Гюстав Флобер признал мои произведения достаточно зрелыми и стилистически целостными, - вспомнил Ги де Мопассан.
- Брат моей матери Джо Гамильтон, богатый бизнесмен, устроил меня репортером в газету "Нью-Йорк америкен". Двадцать пять долларов в неделю, положенные начинающему репортеру, когда отличный бифштекс в хорошем ресторане стоил тридцать пять центов, казались мне баснословной суммой. Я плохо знал город. С помощью дяди мне поручили делать репортажи из зала суда. Но для такого ответственного дела у меня не было ни опыта, ни знаний, ни нужных знакомств.
Вскоре меня из газеты уволили, и я сообщил приятелям, что я добился первого успеха - меня выбросили на улицу из ведущей газеты известного магната Херста, теперь я могу заняться настоящей литературой.
Летом 1926 года я объявился в родительском доме в Салинасе.
Теща друга познакомила меня со своей богатой приятельницей, которая предложила мне оплачиваемую работу, летом - в качестве шофера, а зимой - сторожем на ее даче. Я согласился, и две зимы и два лета проработал в этом имении. Работа мне нравилась, зимой я жил один, у меня было достаточно свободного времени для занятий литературой. В доме была хорошая библиотека, и я с интересом изучал труды древнегреческого историка Геродота.
Я начал работать над своим первым романом из жизни пиратов, который он назвал "Золотая Чаша".
Весной 1929 года я покинул свое место сторожа, какое-то время работал на рыбоводческой ферме, а затем перебрался в Сан-Франциско и устроился рабочим на склад. Я завершил работу над "Золотой Чашей". Но семь издателей, один за другим, отвергли роман.
"Мы терпим поражение за поражением, - признавался я в письме к приятелю, также начинающему писателю, - и я не думаю, чтобы в ком-то из нас сохранилось еще достаточно сил, и все же мы по-прежнему долбим головой стену англоязычного романа и зализываем наши царапины, словно раны, полученные на почетной войне... Какое огромное количество труда уходит на то, чтобы написать один роман".
В начале 1929 года пришла телеграмма из Нью-Йорка: издательство "Мак-Брайд" приняло "Золотую Чашу" к печати и готово уплатить аванс в 200 долларов по подписании высланного договора. Такая же сумма причиталась автору по выходе романа из печати.
Процесс пошел...
"Золотая Чаша" вышла в свет в августе 1929 года. Тираж в 1500 экземпляров разошелся, чему способствовала яркая суперобложка с портретом пирата: многие покупали книгу в качестве рождественского подарка детям.
- Моя писательская карьера началась успешно, - заметил Ги де Мопссан. - Мои произведения имели большой успех; мой заработок достигал 60 тыс. франков в год. Я считал своим долгом финансово поддерживать мать и семью брата.
- Я работал очень много, по 15-17 часов в день, и написал около 40 книг за всю свою не очень длинную писательскую жизнь, - вспомнил Джек Лондон. - Постепенно благодаря высоким гонорарам я стал состоятельным человеком. Мой гонорар доходил до 50 тысяч долларов за книгу, что было очень большой суммой.
- Я начал задумываться, - заметил Стейнбек, - почему индивидуальные стремления отдельной личности так часто приходят в столкновение с моральными ценностями буржуазного общества. Почему отдельный человек оказывается фактически один на один с огромной машиной частного бизнеса и опирающегося на него капиталистического государства.
Сам я уже несколько лет упорно трудился над своими книгами. Две уже были изданы в престижных нью-йоркских издательствах. А кто их читает, эти полторы тысячи экземпляров, кому они нужны?
В поезде по дороге в Нью-Йорк один из издателей - Ковичи - прочел "Райские Пастбища". Книга ему очень понравилась, он разыскал литературное агентство, ведавшее моими делами, и получил рукопись "Квартала Тортилья-Флэт", отвергнутую до этого несколькими издательствами. Судьба книги и, как оказалось впоследствии, моя судьба была решена.
В мае 1935 года издательство "Ковичи-Фрид" выпустило в свет иллюстрированное издание повести "Квартал Тортилья-Флэт", которая сразу же обратила на себя внимание и критиков, и читающей публики: она попала в список бестселлеров и продержалась в нем несколько месяцев. Я впервые получил за свои литературные труды весьма приличный гонорар. К тому же известная голливудская кинофирма "Парамаунт" приобрела права на постановку кинофильма по повести.
Я решительно отложил в сторону написанные ранее главы и начал совершенно новую книгу, которая получает название "Гроздья гнева".
'Название книги мне нравится все больше и больше, - признавался я в одном из писем 10 сентября 1938 года'.
В марте 1939 года "Гроздья гнева" вышли в свет, в течений первых двух месяцев разошлось более 80 тысяч экземпляров книги, она возглавила список бестселлеров 1939 года и была в числе десяти книг, пользующихся наибольшим спросом в следующем, 1940 году.
"Гроздья гнева" стали явлением общественно-политической жизни страны. По своему влиянию на общественное мнение его сравнивали с романом Гарриет Бичер Стоу "Хижина дяди Тома" и романом Эптона Синклера "Джунгли". В 1940 году мне за роман "Гроздья гнева" присудили высшую литературную награду США - Пулитцеровскую премию.
Успех романа "Гроздья гнева" привлек к книге внимание деятелей Голливуда. По роману начали ставить фильм.
А тем временем я сам подвергался настоящей слежке недоброжелателей, каждое сказанное мною слово переиначивалось и искажалось. Поэтому я предпочитал не покидать пределов своего небольшого ранчо. "Зная, что за мной постоянно наблюдают, я просто никуда не выхожу, - сетовал я в письме приятелю. - Зная, что каждое мое слово может появиться в печати, я никому ничего не говорю".
Я поехал в Мексику.
В Мексике я с интересом и изумлением наблюдал за теми усилиями, которые предпринимает гитлеровская пропагандистская машина в странах Латинской Америки.
"...Интересно наблюдать за эффективностью планов немцев, - сообщал я Паскалю Ковичи в самом начале 1941 года, - которая действенна с точки зрения машинной логики, но которая (я подозреваю) является самоубийственной с точки зрения механизма человеческих существ... И поэтому я буду наблюдать, как рухнут эти замыслы немцев...". Понимая возможные тяжелые последствия этой деятельности для США, я сообщил о ней в личном письме президенту США Ф. Рузвельту. Вскоре президент пригласил меня для короткой беседы.
Газета "Нью-Йорк геральд-трибюн", назначила меня своим военным корреспондентом в Европе и предприняла необходимые шаги, чтобы получить для меня аккредитацию военного министерства США. Как оказалось впоследствии, при проверке был сделан вывод, что я являюсь подозрительной и опасной личностью. Я в 1942 году обратился со специальным письмом к министру юстиции Ф. Бидлу!
Оказалось, три досье было составлено! Позже они были рассекречены!
Джек Лондон и Ги де Мопассан с интересом и любопытством посмотрели на Стейнбека.
Тогда же, в 1943 году, после настойчивых и решительных усилий редакции газеты мне была выдана необходимая аккредитация, а в июне 1943 года я на военно-транспортном корабле отправился в Англию.
Пожив среди простых солдат, поучаствовав в боях, я познал войну. "В действительности есть две войны, и одна из них никак не похожа на другую, - писал я в июле 1944 года в журнале "Тайм". - Есть война карт и организации тыла, кампаний и баллистических расчетов, армий, дивизий и полков - это война генерала Маршалла. И есть война истосковавшихся по дому, усталых..., агрессивных простых людей, которые стирают свои носки в своих касках, жалуются на еду, свистят вслед арабским девушкам, впрочем, вслед любым девушкам, и продираются через такое грязное дело, какое только видывал этот мир, и делают это с юмором, достоинством и мужеством - это война Эрни Пайла".
- Во время Франко-прусской войны я служил простым рядовым! - заметил Ги де Мопассан.
- В начале 1945 года выходит в свет моя новая повесть "Консервный ряд", продолжал Джон Стейнбек. - Один из самых обеспеченных и благополучных героев повести, Док, наблюдая окружающую его жизнь, задается непростым вопросом: "Качества, которыми мы так восторгаемся в людях - доброта и великодушие, прямота, честность, понимание и отзывчивость, - в условиях нашей системы неизменно являются причинами неудач. А те черты, к которым мы относимся с отвращением, - грубость, жадность, стяжательство, скупость, эгоизм и самовлюбленность - они всегда приводят к успеху. И люди, восхищаясь положительными качествами, все же предпочитают блага, достигнутые благодаря именно отрицательным чертам".
С течением времени местные монтерейские власти смирились с моей книгой и в 1953 году с большой помпой переименовали Приморское авеню в авеню Консервный ряд.
Я решил отложить работу над романом и совершить путешествие с женой в Европу. Мы побывали в Дании и в Швеции. Меня удивила популярность в Европе моих книг. Нас приветствовала такая толпа, - какая собралась бы в Нью-Йорке, если бы знаменитая молодая киноактриса вдруг объявила, что она появится на крупнейшей городской железнодорожной станции "Гранд-Сентрал" нагишом.
В феврале 1947 года "Заблудившийся автобус" вышел в свет. Первоначальный тираж составил 160 тысяч экземпляров, книжный клуб распространил еще 600 тысяч. И несмотря на все это, я должен занимать деньги, чтобы рассчитаться со сборщиками подоходного налога).
- Мне самому денег постоянно не хватало, - констатировал Джек Лондон. - Так написано в Википедии.
- Весной 1947 года газета "Нью-Йорк геральд-трибюн", - вспоминал Джон Стейнбек, - предложила мне вместе с фотокорреспондентом Робертом Капа совершить поездку в Советский Союз и написать для газеты серию репортажей. Кроме советской столицы, я побывал в Киеве, Сталинграде и в Грузии, посещал заводы, колхозы, театры, беседовал со многими людьми.
- Александр Дюма (отец) с удовольствием посетил Россию! - заметил Ги де Мопассан. - Он интересно описал свое путешествие!
- В мае 1948 года в результате автомобильной катастрофы умер лучший друг Эд Рикеттс, -вздохнул Джон Стейнбек. - В довершение ко всему в августе ушла жена.
"Жизнь совершила полный круг, и внутри осталось двадцать лет. Просто поразительно! Какие прекрасные годы и какой печальный конец. Я снова возвратился в этот маленький дом. Он ничуть не изменился, и я задумываюсь, а изменился ли я сам... Временами меня охватывает паника, но я думаю, что это вполне нормально. А временами мне кажется, что вообще ничего не было. Как если бы это было время еще до того, как я узнал Кэрол. Опустился густой туман, вы ощущаете его на своем лице. Около рифа позванивает колокол на морском буе. И, конечно, единственным доказательством того, что во мне еще бьется жизнь, будет - сумею ли я снова взяться за работу".
Я решил написать киносценарий об одном из главных деятелей крестьянского восстания в Мексике, Эмилиано Сапате, погибшем от руки реакционеров-наемников в 1919 году. Режиссером фильма согласился стать Элиа Казан, известный театральный и кинорежиссер, чей фильм "Джентльменское соглашение" был признан лучшим фильмом 1947 года. Согласие Казана сразу же разрешило все проблемы отношений с голливудской кинофирмой, согласившейся финансировать фильм. Работа над сценарием продвигалась успешно, и весной 1949 года он был закончен.
Фильм "Вива, Сапата!" был восторженно встречен и публикой, и критикой. Тонкое понимание простого человека дополнялось блестящим актерским исполнением Марлоном Брандо роли Сапаты и Антони Квином роли Панчо Вильи. Впоследствии Антони Квин за эту роль получил высшую награду американского кинематографа - "Оскар".
Во время моего пребывания в Калифорнии меня познакомили с молодой женщиной Элейн Скотт, дочерью нефтепромышленника из Техаса. Мы понравились друг другу, Элейн развелась с мужем и вышла замуж за меня. В начале февраля 1951 года мы переехали в новый дом в Нью-Йорке. На третьем этаже для меня был оборудован рабочий кабинет, и я сразу же приступил к работе над давно отложенным романом.
В ноябре 1951 года рукопись романа была отправлена в издательство, он получил библейское название "К востоку от Эдема". Отослав исправленный вариант в издательство, мы с Элейн отправился в длительное путешествие по Европе. Возвратились мы в Нью-Йорк в начале сентября 1952 года. К этому времени первый тираж романа "К востоку от Эдема" - 110 тысяч экземпляров - был уже отпечатан и рассылался по книжным магазинам страны.
"К востоку от Эдема" - традиционный семейный роман. Все действие в нем сосредоточено вокруг двух семейств - Сэмюэла Гамильтона и Адама Траска.
Убийство, подкуп, клевета и шантаж - вот пути, которые вели к богатству в Америке. Честность и трудолюбие здесь ни к чему не ведут. Сэмюэл Гамильтон славился своей честностью и упорно трудился всю жизнь. Но умер он таким же бедняком, каким он пешком пришел в эти края.
Именно в эти годы я перестал заниматься проблемами современного американского общества и обратился к глубокой истории - я серьезно изучал легенды об английском короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Я много месяцев провёл в Европе, занимаясь своими изысканиями и знакомясь с творчеством европейских писателей.
Своими размышлениями я поделился в письме к Элизабет Отис 17 июня 1954 года: 'Нам интересно воссоздать и прославить старые времена. Похоже, что мы хотим очертить прошлое, которое, вероятно, никогда не существовало. История детства, "фронтира", романы о чьих-то старых тетках и тому подобное'.
Весной 1956 года я приобрел небольшой домик в маленькой деревушке Сэг-Харбор, расположенной на берегу залива на восточной оконечности острова Лонг-Айленд.
Я снова поехал в Европу, чтобы продолжить изучение легенд о короле Артуре. В сентябре 1957 года я побывал в Японии, где участвовал в заседаниях Пен-клуба.
Я поделился своими мыслями в письме Эдлаю Стивенсону 5 ноября 1959 года: "Мы не можем рассчитывать, что воспитаем наших собственных детей порядочными и честными людьми, если наши города, наши штаты, наше федеральное правительство, наши частные корпорации - словом, если буквально все предлагают наивысшие награды тем, кто погряз в сутяжничестве и коррупции. Все снизу доверху гнило, Эдлай. Может быть, ничто уже нам не поможет, но я все еще настолько глуп и наивен, что готов попытаться что-то предпринять".
Осенью 1960 года я отправился на грузовике, специально оборудованном для такой поездки, в путешествие по стране. Я проехал более десяти тысяч миль по дорогам тридцати четырех штатов Америки, разговаривал с сотнями простых граждан, наблюдал жизнь американской глубинки.
Летом 1961 года "Зима тревоги нашей" вышла из печати. Тяга к деньгам, дух стяжательства и наживы исподволь разъедают души людей, развращают их, превращая в жуликов и лихоимцев.
Я, тем временем, был занят работой над "Путешествием с Чарли в поисках Америки".
"Ищу и ищу слова, чтобы описать разложение. Не распад, не упадок, а простое гниение. Казалось, что оно происходит просто в силу надоевшей всем инерции. Никто не ратует за наши идеалы, но почти каждый недоволен всем на свете. Негры ненавидят белых. Белые ненавидят негров. Республиканцы ненавидят демократов, хотя их и трудно отличить друг от друга... Все как бы охвачено какой-то болезнью, эпидемией деградации и упадка... С течением времени наша нация превратилась в нацию неудовлетворенных".
Успех вышедшего в свет "Путешествия с Чарли в поисках Америки" удивил меня, как удивили меня и положительные, в общем, рецензии на книгу.
Осенью 1962 года мне была присуждена Нобелевская премия в области литературы. В решении Нобелевского комитета подчеркивалось, что Стейнбек награждается за его "реалистические и преисполненные художественности произведения, отличающиеся пронизанным добротой юмором и социальным пониманием... Его симпатии всегда на стороне угнетенных, обиженных и бедствующих. Он любит противопоставлять простые радости жизни грубому и циничному стремлению к наживе".
Наряду с "Гроздьями гнева" в числе достижений отмечались роман "Зима тревоги нашей" и повесть "О мышах и людях".
Лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек перестал быть средним американцем...
О мне помнил и избранный президентом в 1960 году Джон Ф. Кеннеди, и Линдон Б. Джонсон, занявший президентский пост после трагического убийства Дж. Кеннеди.
По предложению Белого дома я снова поехал в СССР в рамках программы культурных обменов между обеими странами. Осенью 1963 года я с женой побывал в Москве, Киеве, Ленинграде и Тбилиси.
После Советского Союза мы посетили Польшу, Венгрию, Чехословакию.
По предложению президента Л. Джонсона я поехал во Вьетнам и провел там полтора месяца. Сам я впоследствии признавался: "Не понимаю, как я впутался в эту дискуссию. Ведь я знаю ничуть не больше, чем все те, кто совершает эти ошибки".
Джон Стейнбек взял распечатку своей биографии, - биографии, размещенной в одной из интернет-библиотек (автор биографии не указан) и прочитал:
'Осенью 1967 года Стейнбек перенес тяжелую операцию. Затем один за другим следуют два тяжелых сердечных приступа, в 20 декабря 1968 года Джон Стейнбек скончался. Лучшие произведения Джона Стейнбека и сегодня читаются и перечитываются во многих странах мира. Они по-прежнему привлекают читателей своей незамысловатой простотой, реалистическим изображением действительности, добрым юмором, неизменной симпатией к обездоленным и угнетенным, принципиальной преданностью демократическим идеалам'.
Высказавшись, Джон Стейнбек задумался.
- В Википедии пишут, что я в 1905 году приобрёл ранчо в Глен-Эллен (Калифорния), которое неоднократно расширял в последующие годы. 'Увлёкшись сельским хозяйством, Лондон активно внедрял новейшие методы хозяйствования на своей земле, пытаясь создать 'идеальную ферму', что в конце концов привело его к многотысячным долгам...'
- Вот что написано обо мне, - высказался Ги де Мопассан. - 'Восстановить нарушенное душевное спокойствие Мопассана не помогают ни светские успехи, ни сотрудничество в Revue des Deux Mondes, ни успех на сцене Gymnase комедии 'Musotte', ни получение академической премии за комедию 'La Paix du ménage'.
В декабре 1891 года нервные припадки довели его до покушения на самоубийство. В лечебнице для душевнобольных близ Пасси Мопассан сначала приходил в сознание, но затем припадки стали повторяться чаще.
Ги де Мопассан скончался 6 июля 1893 года от прогрессивного паралича мозга, не дожив всего месяца до своего 43-летия'.
В разговоре возникла пауза.
В тишине писатели услышали громкий голос Максима Горького. Тот беседовал с кем-то по телефону:
'Волков бояться - в лес не ходить!'
Писатели улыбнулись и переключились на зеленый чай.