Заметил-Просто Иржи Джованниевич : другие произведения.

Роман номер один. Главы 1-13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.77*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Просто общий файл. Буду благодарен, если оценки переставят сюда!

Роман номер один

  
  

Глава 1

В которой мир и главный герой возникают из ничего

  
  

* * *

   Она немного нудная, но куда от нее денешься? Дело в том, что перед каждым автором, который хочет написать роман о том, как наш с вами соотечественник (почему только соотечественник? Просто сомирник) попадает в иное измерение, или какой иной параллельный мир, встает вопрос - как его туда отправить? Увы, но обычно в нашем реальном мире герой просто погибает. Особенно печально, когда погибает героиня - юная девушка в расцвете лет. Романы на данную тему сейчас популярны, так что девушки гибнут массово. Гибнут от рук бандитов, кончают жизнь самоубийством, тихо угасают от неизлечимых болезней. Это уже привело к демографическому кризису, но что делать? Искусство требует жертв.
  
  

* * *

  
  
   Сначала не было ничего.
   Хотя нет. Я не прав. Сначала все-таки БЫЛО ничего. Потому что я прекрасно понимал, что все то ничего, что меня окружает, вполне себе существует. Но вот кроме этого существующего ничего действительно ничего не было.
   - Ау-у! - протянул голос.
   "Надо же," - подумал я - "ничего, а в этом ничего - голос."
   - Эй! Ты вообще как? Ты хоть чуть-чуть меня понимаешь? - встревожено спросил голос.
   - Ты кто? - спросил я в ответ.
   - Да! Да! Да! - радостно завопил этот кто-то - Это произошло! Он издал звук! Он издал осмысленный звук! Он мыслит - следовательно, он существует!
   Какое-то время голос издавал только повизгивания, уханья и трудно воспринимаемый клекот. Потом снова обратился ко мне:
   - Все в порядке. Глаза открой.
   Дали свет.
   Ничего сменилось пятнами различных... ммм... цветов. Да, это были цвета, именно так называлось то что я... Что? Что я видел. Это было странно. Странно было то, что я осознавал слова "цвета" и "видел" как странные, но в то же самое время прекрасно понимал, что это странно, что такие простые слова, которые все знают с самого начала, кажутся мне странными. Неожиданно мне стало жалко самого себя: ежели меня удивляют такие простые вещи, значит со мной что-то не в порядке. И серьезно не в порядке. Цветные пятна покачнулись и набухли.
   - Эээ, - протянул голос, - ты чего это? А, понял, у тебя глаза от света слезятся, да? - и тут же, не дожидаясь ответа моего, успокоил - это пройдет! Проморгаешься!
   - Ты где? - спросил я.
   - Пришло осознание пространства! - игриво прокомментировал собеседник, потом уже серьезно добавил. - Я тут. Внизу. - потом помолчал секунду и уточнил - Внизу относительно твоего обычного положения. Вертикального. Короче, ближе к ногам.
   - Где? - переспросил я.
   - Голову наклони! - приказал голос.
   Цветные пятна пришли в движение и стали медленно поворачиваться вокруг центра, иногда сливаясь друг с другом, иногда дробясь на более мелкие.
   - Видишь? - какое-то время он помолчал, потом вздохнул. - Не видит. Ты глаза сфокусируй. На руку правую свою посмотри.
   Границы цветовых пятен стали не такими размытыми, их движение прекратилось.
   - На руку. На твоей руке браслет. Видишь браслет?
   - Где? - не понял я.
   - На правой руке твоей браслет. Серенький. Металлический. Что непонятного-то? - возмутился голос.
   - Все непонятно, - сказал я.
   - Какое конкретное слово тебе непонятно? Металлический? Браслет? Правая? Рука? - какое-то мгновение собеседник с надеждой молчал, потом понял, что я никак не прореагирую, и горестно запричитал. - Ой-ей-ей, вот это я понимаю амнезия. Это даже не амнезия - это полное фиаско развитого интеллекта. Если в вашем варварском языке фиаско может быть полным, в чем я лично глубоко сомневаюсь.
   Я не понял что он сказал, но мне опять стало себя жалко, цветовые пятна снова расплылись.
   - Прекрати рыдать! - раздраженно сказал голос. - Ищи во всем светлую сторону. Теперь ты чистый лист, табула раса, ты можешь сделать себя тем, чем ты захочешь. Вот кем ты хочешь стать? Скажи? - собеседник запнулся, потом протянул:- Понятно, ты же даже не можешь вспомнить кем вообще можно стать. Забавно.
   Какое-то время повисло молчание, потом голос захихикал:
   - Так ведь совсем классно получается, тогда я могу сделать чем я захочу! Ты рад?
   Я не был рад.
   - Ты кто? И ты где? - я решил вернуться к первым вопросам.
   - Сейчас все объясню! По полочкам разложу! Изложу все максимально понятным языком без применения специальных терминов! Я - браслет! И я у тебя на руке! Ты удивлен?
   Я не был удивлен.
   - Правильно, ты не удивлен, потому что ты не знаешь, что такое браслет. Браслет - это такая серенькая фиговинка у тебя на руке. Видишь? Рука - это такая грабка, которая вырастает у тебя из плеча. Ты куда смотришь? Плечо - это такая штука...
   Голос замолк, потом продолжил:
   - Попытаюсь объяснить покороче! Я - вот он!
   Одно из цветовых пятен неожиданно замигало, запереливалось и стало подергиваться туда-сюда.
   - Есть! Он на меня посмотрел! Привееет! - мигание усилилось. - Вот и познакомились!
   - А кто я? - спросил я в ответ.
   - Он дозрел до философских вопросов, - заметил браслет. - Мой подопечный делает успехи! Притом быстрые успехи! Так вот - торжественно провозгласил голос - ты - человек!
   Я, видимо, что-то такое сделал, наверное, просто не оценил торжественность сказанного, потому что браслет как-то потух, хмыкнул и задумчиво протянул:
   - Что такое человек тоже надо объяснять?
   - Тоже, - сказал я.
   Браслет задумался:
   - Что-то мне никакие объяснялки на ум не приходят. Человек - это звучит гордо. Человек - это двуногое без перьев. Двуногое - это когда две ноги. Ноги - это то, что растет у тебя из... Ладно, оставим эту вопрос, а то соорудим новую цепочку непонятностей. Странная все-таки у вас цивилизация, на самые главные вопросы не придумала доступных ответов. Короче - человек - это такое млекопитающее, потом приматов, тварь Божья, - тебе хоть чуть-чуть понятнее стало? - жалобно спросил он.
   - Нет, - отрезал я.
   - Не, - сказал браслет, - я так не играю. С одной стороны ты прекрасно понимаешь человеческую речь, а с другой стороны тебе приходится разжевывать самые элементарные понятия. А для того чтобы разжевывать элементарные понятия надо опираться на другие элементарные понятия, которые ты тоже не знаешь. Получается замкнутый круг. И я не могу тратить на то чтобы этот круг разомкнуть всю жизнь. Причем всю ТВОЮ жизнь, что немаловажно. Для тебя. Поэтому извини, но мне придется осуществить еще одно небольшое вмешательство. Ты готов?
   Я хотел спросить что такое вмешательство или хотя бы просто прокричать, что нет, что ни к чему я не готов, что не недо ничего осуществлять, чтобы это не значило, как мир просто ВЗОРВАЛСЯ у меня в голове ЗНАНИЕМ. Я завопил, схватился руками за голову, пытаясь хоть как-то предотвратить разлет осколков моего черепа, но это мало помогло:
   - Больно же, дрянь ты этакая!
   - А вот и финальный аккорд эволюции, - пробормотал мерзкий кусок железа у меня на руке, - он дает имена окружающему. Были бы уши - завяли бы не распустившись.
   Мое бренное тело лежало на солнечной поляне векового леса. Где-то далеко, в непостижимой синеющей выси кудрявились легкие облачка. Они плыли... Хотя нет, они не плыли, они зависли в лучах ласкового солнышка, грея свои пушистые бочка, беззаботные, беспечные. Им не было никакого дела до того что происходит внизу, на этой, ужасной, погрязшей в ужасных пороках земле, на которой ужасно распростерся... Кто распростерся? Я задумался.
   - Ау, - спустя некоторое время снова включился мой докучливый собеседник. - Ты как? Переварил информацию? Мне больше не надо тебе объяснять простейшие вещи? Типа, что такое человек и что тебя окружает?
   Я посмотрел на браслет.
   - Тебя окружает лес, - занудным голосом протянул металлический собеседник, ты теперь знаешь что такое лес?
   Я всмотрелся внутрь себя и ответил:
   - Лес - один из основных типов растительности, господствующий ярус которого образован деревьями одного или нескольких видов с сомкнутыми кронами. Для леса также характерны травы, кустарнички, мхи...
   - Кхм, - перебил меня браслет, - что ж так сразу-то... - он еще несколько раз прокашлял, потом сказал примирительно, - ну, извини. Да, я просто вогнал в тебя словари, а что делать? Зато теперь ты все знаешь!
   - Не все. Я не знаю кто я. И я не понимаю, как твой словарь может ответить на этот вопрос. Кто я? И как мое имя? Андре Леруа-Гуран?
   - Почему Андре Леруа как его там? С чего ты это взял? - удивился браслет.
   - Почему бы нет? Статья про Андре находилась рядом со статьей про лес. Могу прочитать какую-нибудь другую. Но как я узнаю, какая из этих статей относится ко мне?
   - Э нет братишка! - воскликнул браслет. - Ты ищешь слишком простые пути решения самых сложных вопросов. Ведь вопрос о том кто мы есть - это по сути дела основной вопрос каждого человека, как бы это не отрицали отдельные философские школы. Данная проблема находится в центре мироздания, потому что наше собственное я находится в центре мироздания. Мы можем избежать многих проявлений окружающей действительности, но никак, никогда, ни при каких обстоятельствах нам не избавится от собственного я. Потому что с избавлением от собственного я, мы избавляемся от всех проявлений окружающего мира сразу, целиком. Попросту говоря - умираем, подыхаем, даем дуба, отдаем концы...
   - Это все к чему ты сейчас говоришь, - не понял я.
   - Дорогой мой друг, - продолжил свою речь разошедшийся браслет. - Это я к тому, что тебе бессмысленно искать себя среди словарных статей. Тебя там просто нет! На самом деле словарные статьи пишут не о каждом человеке, но даже если бы я умудрился заложить в тебя словарь, в котором были статьи обо всех-всех-всех людях твоего мира, то и в таком случае искать среди этих статей твою биографию не стоило бы. Потому что ты сегодняшний не имеешь ничего общего с тем, кем ты был до этого. Ты совершенно новая личность! Твоя словарная статья еще только пишется! Воспользуйся этим.
   - То есть я до сего момента существовал и кем-то был?
   - Существовал и был, - согласилось металлическое украшение. - Но как ты существовал? Знал бы ты в каком состоянии я тебя обнаружил! Как же хорошо что ты этого не знаешь и не узнаешь никогда! В полной прострации, в соплях, слезах и тэ дэ и тэ пэ, причем я даже не фигурально выражаюсь, а сообщаю факты, имевшие место в действительности. Полная потеря веры в себя, в свои силы. Преуменьшение своих достижений до нуля и ниже. Постоянное сравнивание себя с земляным червяком - это минимум, про максимум я даже не заикаюсь. Приписывание себе всех мыслимых и немыслимых пороков. Желание освободить близких и мир в целом от своего присутствия, что по твоим идиотским размышлениям должно принести в этот самый мир счастье и процветание. К чему все это могло привести, ответь мне на этот вопрос, пожалуйста?
   Я промолчал.
   - Можешь не отвечать, - разрешил браслет, - это был риторический вопрос. И вот в кульминационный момент появляюсь я! Как последнее сильнодействующее средство! Как спаситель! Как тот, кто знает решение всех накопившихся проблем - оп! - и ты здесь, и твои проблемы растворились в прошлом, что эквивалентно тому, что их не существует и вообще никогда не существовало. Ты доволен?
   - Понятия не имею, - честно признался я.
   - Ничего, ты еще это поймешь! А я не спешу, я могу ждать благодарности сколь угодно долго, - гордо ответствовал мой спаситель.
   - Звать-то меня как? - честно говоря все разглагольствования голосистого украшения никак не прояснили для меня ситуацию.
   - А какая разница? - честное слово, если бы у браслета были руки, то он бы отмахнулся, таким тоном это было сказано. - Что в имени нашем? Ник, идентификатор, переменная, последовательность букв и цифр, начинающаяся с буквы. Бери какое хочешь, хоть этим самым Андре Леруа твоим любимым назовись. Не имя красит человека, а человек имя - назидательно добавил он.
   - Хорошо, имя не важно, пусть будет Андре Леруа - покорно согласился я, - но что тогда важно, что мне делать-то теперь?
   Браслет весьма довольно посверкал и продолжил вещание:
   - Случай был крайне запущенный, поэтому меры пришлось применить максимально радикальные! Тебе надо было полностью сменить окружение. Любая мелочь, даже самая незначительная на первый взгляд, могла испортить все лечение. Поэтому... - он неожиданно прервался и велел - посмотри вокруг. Что видишь?
   Я повернул голову.
   - Ясколка. Род трав семейства гвоздичных. Около ста видов по всему земному шару, но в основном в Евразии, преимущественно в горах. Некоторые ясколки декоративны. Эта нет - добавил я.
   - Да я не про эту дурацкую травку. Я про мир вообще. - раздраженно буркнул браслет.
   - А что мир вообще? - ясколка под порывом ветерка щекотала лоб и мешала сосредоточиться.
   - Ты, наверное думаешь, что ты сейчас преимущественно в горах? Или в основном в Евразии? Так вот - ты глубоко ошибаешься! Ты не в Евразии. А также не в Америке и не в Антарктиде. Ты вообще не на Земле. Я перенес тебя в параллельный мир. - вещание приостановилось. Наверное, в этом момент следовало восхититься или ужаснуться, но я не восхитился и не ужаснулся. Так что речь пришлось заканчивать, так и не дождавшись реакции. - Словом, географические статьи из твоего словаря тебе мало помогут. Также как и исторические.
   Я лежал под голубым небом с облачками-барашками, безымянный, беспамятный, нагруженный кучей знаний, которые постоянно вертелись в голове, постоянно пытались выбраться наружу, но при этом большинство из этих знаний были совершенно бесполезны. Как совершенно бесполезен был и я сам, полностью забывший собственное прошлое. Табула раса. Выкинутая за ненадобностью прочь.
   - Эй, - встревожился браслет. - Н-да, плаксивость пока сохраняется. Но ведь никто и не ожидал, что все получится сразу, не так ли? - проворчал он.
   Ни облачка-барашки, ни ясколка ничего не ответили. Мой же ответ вряд ли мог кому-то помочь.
   - Ну и что мы лежим? - этот несносный спаситель продолжил командовать. - Давай вставай и знакомься с окружающим. Начинай писать свою словарную статью! С моей помощью ты напишешь такую статью, что всем статьям статья будет! Статья номер один! Да-да, с моей помощью. Я же тебя не оставлю, я доведу лечение до конца. Ты в этом не сомневайся. Да мы не статью напишем, а целый роман! Роман номер один! Потому что когда роман о себе, то это всегда роман номер один. Согласен? Кончай рыдать, Андре! Пришла пора действовать!
   - Кто? - не понял я.
   - Ты же хотел себе имя? Так чем тебе Андре Леруа-как-его-там не нравится?
   - Леруа-Гуран, - уточнил я.
   - Раз уж первым попалось, так его и бери. Вставай! Боишься знакомиться с миром, так хотя бы сам с собой познакомься. Ножки, ручки и тэ дэ и тэ пэ.
   Я вытер рукавом слезы, приподнялся на локтях и посмотрел на свои ножки. Ноги. Я бы даже сказал ножищи. Конечно, по уже указанным причинам у меня не осталось никакой памяти о своих прежних ногах, но почему-то возникла твердая уверенность, что раньше ножки были поменьше. Как, впрочем, и ручки. Лопаты открывшиеся моему взору впечатляли. От резкого движения голова закружилась, мир (увы, не мой, а параллельный, как утверждал браслет) завертелся вокруг своей оси, и мое тело брякнулось назад. К ясколке.
   - Упс! - ойкнуло украшение. - Маленькие проблемки с вестибулярным аппаратом! Ничего, все наладится. Поднимайся, только потихоньку.
   Пока я заново попытался сесть, браслет продолжал.
   - Тебе совершенно незачем жалеть о потерянном прошлом! Потому что тебя ждет великое будущее! В этом мире ты можешь стать всем чем хочешь. Приобрести все качества, которые только глянутся, даже те, которые в твоем старом мире физически невозможны. Там был слабым? Тут станешь сильным! Там тебе приходилось убегать даже от хулиганистого младшеклассника? Тут ты сможешь завалить целую банду разбойников особо не напрягаясь! Там твое тело было дряблым и немощным и не давало тебе постоять за себя? Тут твое тело - это совершенный инструмент воина, со всеми сверхспособностями, о которых кто-либо когда-либо хоть раз мечтал, и даже суперсверхспособностями о которых никто не мечтал и мечтать не мог. Включая безукоризненное владение мечом, ножом, шпагой, луком, арбалетом и т. д. Легендарные эльфы, тролли, гномы и прочие расы, которые писатели вашего мира изображали в своих романах жанра "фэнтези", тихо рыдают в сторонке. Ты читал "фэнтези"?
   - А я что помню? - мне уже удалось сесть, теперь я разглядывал свою одежду, пытаясь отнести ее к крестьянской, княжеской или еще какой-нибудь. Вот только это плохо удавалось. Статьи внедренного в меня словаря были короткими и далеко не всегда содержали картинки.
   - А, ну да, забыл, - извинился браслет. - Конечно, ты не можешь помнить. Это к лучшему. Память угнетала бы твои инстинкты. Главное, что теперь твое тело - совершенное орудие убийства!
   Меня передернуло:
   - Какого еще убийства, я не хочу никого убивать!
   - Спокойствие, только спокойствие! - тут же прервал возражения мой металлический собеседник. - Убивать будем только ради защиты и спасения мира.
   "Спасение мира" я пропустил мимо ушей. Может и зря.
   - Но и это еще не все. Еще одно слово. Воистину волшебное слово. Вслушайся: магия!
   - Что магия?
   - Тебе доступна вся магия, без исключения! - браслет лучился довольством.
   - Тут есть магия? - я удивленно уставился на металлическое чудо на своей руке.
   - Конечно, - мне показалось, что украшение даже обиделось. - где ты видел что-то фэнтезиподобное и без магии?
   - Ты лишил меня памяти для того, чтобы издеваться, да?
   - Вот! - довольно хмыкнул браслет. - Ты уже злишься, а не плачешь! Это существенный прогресс! А когда ты полностью освоишься со своими новыми способностями, то все твое уныние испарится без единого следа.
   Тем временем мне удалось встать и даже сделать несколько шагов. Несмотря на то, что на первый взгляд полянка казалась идеально ровной, нога моя умудрилось спотыкнуться о какую-то невидимую в траве кочку, меня повело в сторону. Пытаясь хоть как-то задержать падение своего тела я схватился за небольшую, сантиметров двадцать в диаметре березку. Меня еще раз качнуло и вдруг - крак! - березка сломалась, и я от неожиданности повалился. Правда, уже не на спину, а на живот. Больно! Хорошо еще что лбом в сломанное дерево не вписался.
   - Ого! Даже я не ожидал, что с такой легкостью ты будешь ломать деревья! - восхитился браслет. - Одно дело представлять это в теории, а другое - увидеть на практике.
   - Кошмар! - ужаснулся я. - Я не хотел. Это как-то само собой получилось.
   - Получилось и получилось, - заметил браслет. - Что теперь? И ты совершенно зря пытаешься приставить ствол к пеньку - все равно не прирастет. Была березка - стал дрын. Вполне сойдет за оружие, пока не раздобудем что-нибудь более подходящее. К тому же, судя по тому как тебя еще качает - тебе понадобится палочка для ходьбы.
   Шатало и в самом деле прилично. Я никак не мог приспособиться к огромным размерам своего нового тела (то, что мое теперешнее тело отличалось от моего предыдущего я, почему-то, не сомневался) и постоянно приходилось опираться на несчастное деревце. Со стороны это, наверное, смотрелось странно: ходил по полянке этакий увалень, и пытался воткнуть дерево в землю. Сумасшедший друид, честное слово. О чем я и поведал браслету.
   - Ты знаешь, кто такие друиды? - удивился тот.
   - Жрецы у кельтов. Случайно наткнулся на статью. - Мне снова пришлось опереться на ствол.
   - Ты хотя бы сучья обломал. Неудобно же, - посоветовал браслет. - Кстати, а ты просто так шатаешься туда сюда, для тренировки, или хочешь чего?
   - Жалко сучьи обламывать. Они с такими зелененькими листочками, маленькими, трогательными, - я хлюпнул носом, но сдержался. - А вообще я пить хочу.
   - Пить - это в направлении вон тех кустиков. Там речка есть. А веточки обломать придется, потому что с цельным деревом через кустики даже ты со всей своей силищей не продерешься - запутаешься.
   Браслет оказался прав, пришлось обламывать ветки. Тут мне удержаться не удалось, и пара слез все-таки выкатилась из моих глаз. Несмотря на то, что от березки остался один ствол, да и тот пришлось укоротить, путь через кусты особого удовольствия мне не доставил. И сам порядком расцарапался, и кустов наломал предостаточно. Сначала я расстраивался, потом злился, потом меня охватила какая-то апатия. Стало абсолютно все равно, выберусь я когда-нибудь из этого растительного ужаса или нет. Разве это имело хоть малейшее значение? Браслет изначально подбадривал меня отрывистыми возгласами ("как лыжника стремящегося к финишу" - это было его пояснение), потом замолк. Чувствовалось, что железяка хмурится.
   Однако, когда даже "апатия" было слишком бодрым словом для обозначения моего настроения, кусты закончились, и лес за ними оказался очень даже симпатичным. Без всякого намека на колючий подлесок. Страшное подозрение зародилось в моей голове. Я посмотрел на серенького спутника, мирно висевшего на моем запястье. Как-то даже чересчур мирно.
   - Милое украшение, - начал я, стараясь говорить как можно спокойнее. - Окинь, пожалуйста, окружающую нас местность, своим взором, или как там это у тебя называется. И скажи мне честно и откровенно - ты где-нибудь еще видишь хоть что-то похожее на те заросли, через которые мы продирались?
   - Нет, - честно ответило украшение.
   - А тогда скажи мне, мой серенький спутник, - я с трудом сдерживался, но все-таки пока еще сдерживался, - не могли ли мы, вместо того чтобы переть напролом, просто обойти сие растительное недоразумение, невесть как выросшее в этом славном лесу?
   - Могли, - вздохнул браслет, - но разве позорное отступление перед препятствиями могло бы закалить твой боевой характер? Нет, нет и нет! Кроме того, направление на речку я указал абсолютно точно.
   И тут я не выдержал и заорал:
   - Да кто ты вообще такой! Откуда ты свалился на мою голову?!! Кто тебе вообще разрешил вмешиваться в мою жизнь, лишать меня своего прошлого и пытаться сделать из меня не знамо что! Тебе не кажется, что ты просто морочишь мне голову? Я прочитал статью про браслеты, в моем мире браслеты не разговаривают!
   - А кто тебе говорил, что я из Вашего мира? - заорал в ответ браслет. - Вам до меня еще расти и расти, потому что я - само совершенство! Даже не на атомном уровне, а на уровне кварков и струн! Свертка по четырем измерениям и развертка по трем. Спин по шести степеням свободы. Да у вас и слов-то таких не найдется, чтобы меня описать. Вообще во всей вселенной, а не только в том дурацком словаре, который сейчас наличествует в твоих мозгах! Можешь считать меня продуктом высокой магии, колдовством внеземным, щелк - и все желания исполняются!
   - А у меня не было желаний! Не было! Летел бы мимо со своими свертками, развертками и высоким колдовством. И оставил меня в покое!
   - Откуда ты знаешь, какие у тебя желания были, а каких не было, если ты ничего о своем прошлом ничего не помнишь!
   - На уровне кварков и струн знаю, устраивает такой ответ?
   - А пройти мимо тебя я не мог, ибо я очень чуткий и отзывчивый, и всегда стремлюсь прийти на помощь к любому, кто в моей помощи нуждается, - он стал потихоньку успокаиваться, а вот мне от спокойствия было еще далеко. Я поднял руку на уровень своих глаз и прошипел прямо в бок этому серому:
   - Ты кажется обещал мне в этом мире чуть ли не всемогущество?
   - Да, - подтвердил он самодовольно, даже вспыхнул пару раз.
   - Тело нетренированное на убийство?
   - Примерно, - в голосе железяки послышалась некоторая настороженность.
   - Кажется я знаю, кого я убью первым! Хотя не уверен, что уничтожение данного продукта на кварковом уровне можно назвать убийством.
   - Эй, эй, ты что? Охолони малость! - навязавшийся мне спутник аж побелел. - Все равно у тебя ничего не получится! Ни силой, ни магией! Я вообще неуничтожим!
   - А это мы проверим!
   - Вот Фома неверующий (и можешь посмотреть в своем словаре, кто это был). Брейк. Прекрати, поцарапаешь еще! Неужели ты думаешь, что того кто вот так запросто перенес тебя из мира в мир можно просто разорвать руками или перекусить зубами!
   - Ай!
   - Ну вот, сам себе больно сделал.
   К сожалению, этот металлический гад оказался прав. Порыв бешенства у меня прошел, а он так и остался висеть на запястье. Даже никакой отметины на нем не осталось. Я спрятал руку за спину, чтобы не видеть его самодовольного сияния и уныло поплелся куда глаза глядят.
   - Ну что ты дуешься? - пробурчал он из-за спины - Лучше поднеси меня к своим царапинам, я на ранки подую. Заживет быстрее.
   Я поднес - пусть делает что хочет. Мне было уже все равно. Хотя саднить действительно стало меньше.
   - У кошечки заболи, а у Андре заживи, - пробормотало это чудовище.
   - Ты меня Андре зовешь, а мне-то тебя как называть? У тебя есть имя? - спросил я.
   - Мне имя без надобности, я вообще уникум.
   - Тогда я буду звать себя Васей.
   Браслет прекратил свое бормотание и удивился:
   - Почему Васей?
   - Ты же сам говорил, что имя ничего не значит, - пожал я плечами. - Разве этот набор звуков имеет какое-нибудь значение?
   - Вася - это ужасно! Как будто кота какого-то рыжего! Бррр...
   - И что же в этом имени ужасного? Тебе перечислить всех обладателей этого имени? Могу пробежаться по словарю! - предложил я.
   - Это обыденное имя оскорбляет мою уникальность! - захорохорился этот мерзкий продукт высоких технологий.
   - А твое отношение к этому имени оскорбляет всех Василиев. Между прочим, Василий означает царственный. А, может, ты потому так не любишь это имя, что это было мое имя? - подозрительно посмотрел я на спутника.
   - У тебя было другое имя, - буркнул браслет. - Только зря ты со мной поссориться пытаешься.
   - Почему это зря? - удивился я.
   - Потому что тебе теперь от меня вообще никак не отделаться, - пояснило украшение. - Ни самому не снять, ни кому бы то ни было другому меня не украсть. Никаким технологическим или магическим способом. Даже если тебе правую руку отрубят - я перепрыгну на левую. Отрубят левую - перепрыгну на ноги. Отрубят ноги - вокруг шеи обовьюсь вокруг шеи как ожерелье. Отрубят голову... Ну... Найду вокруг чего обвиться!
   - То есть теперь никак от тебя не избавиться, а имя Вася тебя оскорбляет? - хищно осклабился я.
   - Совершенно верно, - подтвердил браслет.
   - Тогда я тем более буду звать Васей!
   - Ну и глупо, - сказал браслет и полностью потух.
   Я хотел ему что-то ответить, но тут нога у меня поехала, земля ушла из-под ног, и я на пятой точке съехал по склону оврага прямо в воду. Наверное, все-таки не стоило так увлекаться разговором с этим негодником.
   - А вот и речка, - подал голос мой спутник. - Ты, кажется, пить хотел?
   Речка - это, конечно, было очень громко сказано. Я бы мог ее перепрыгнуть, если бы захотел. Но сейчас я сидел на самой ее середине, и прозрачные воды потока медленно огибали меня с обеих сторон.
   - Пей, ты же пить хотел - пробулькал браслет из-под воды.
   Я перевернулся на четвереньки, опустил голову, чтобы напиться и замер. Из воды на меня глядела страшная небритая физиономия, с огромными щеками и маленькими глазками, которые злобно зыркали из-под нависающего лба. Рожа этого страшилища обрамлялась нечесаными рыжими волосами, словно бы со всех сторон к ней привязали веники, вымоченные в морковном соке. Она открыла рот, и среди ряда огромных зубов блеснули два металлических.
   - Кто это? - спросил я страшным шепотом.
   - Так это же твое отражение, - почему-то тоже шепотом ответил браслет.
   - Боже - отшатнулся я от ужасной правды, но, уйти от нее далеко не удалось. После всех переживаний свет перед моими глазами померк, и я банально хлопнулся в обморок.
  
  

Глава 2

В которой мир и главный герой наконец-то встречаются друг с другом

  
  

* * *

   Любой автор может прохалявить первую главу. Если уж очень допекут критики, он может стыдливо скрыть свои потуги под словами "Вступление"или "Пролог" и с честными глазами пообещать читателю, что со второй главы как раз все и начнется. В крайнем случае с третьей. Но вот потом... Сюжет, интрига и еще раз сюжет и интрига - вот чего требуют от автора современные поклонники развлекательного жанра. Так что бедным авторам деваться некуда, а поскольку все более или менее вероятное придумано до них, то приходится или придумывать что-то невероятное, или просто таскать сюжеты у других, надеясь, что позаимствованное если и заметят, то не опознают. А если не опознают, то - пардон, читатель - Это не плагиат, это наглое дежа вю! Бес библиотечный тебя путает и по кругу водит. Не с автора спрос, а с беса!
  
  

* * *

  
   Ах, какие замечательные дороги в стране под названием Фиренца. Из гладкообтесанных плит, без малейшего зазора, стык в стык положенных на специально просеянный песок. А песок тот, мало того что насыпан на мелкую гальку, которую доставляют с фиренцийских побережий, но еще и укатан тяжелым грузом до плотности необычайной. Такая конструкция позволяет каретам и прочим повозкам, даже самым простым и незатейливым, катиться ровно, гладко, без малейшего беспокойства для своих пассажиров. Да и скорость дороги позволяют развивать удивительную, в других странах считающуюся фантастической. А для еще больших скоростей организованы фирецийским правительством специальные дорожные пункты, где подъехавшим путникам меняют лошадей на свежих, а пока замена такая происходит всех путников на тех же самых дорожных пунктах поят и кормят. Причем совершенно бесплатно. Словом, не дороги, а чудо света.
   Говорят, что строить их начали еще поколений за двадцать до нынешних времен. И каждый владыка фиренцийский считает своим долгом не только поддерживать уже построенные пути в должном состоянии, но и строит все новые и новые. Так что скоро вся Фиренца будет иметь гладкое ровное покрытие. Владыки же других стран выведать тонкости удивительной технологии до сих пор не могут. Да если честно, то особо и не пытаются, потому что совершенно не понимают, зачем столько средств в это самое дорожное строительство вбухивать. Потому что если кому куда-то попасть действительно надо, то он по любому бездорожью доберется. А если не добрался, то получается, что не очень-то и надо было.
   К сожалению, карете графини Рени Вальдек-Руссо приходилось перемещаться не по волшебным фиренцийским путям, а по вполне обычным дорогам версалийского королевства. Нет, совсем уж хаять версалийцев нельзя - в последнее время и до них добрались отголоски иноземной роскоши. И король Версалии неоднократно издавал указ о строгом надзоре за своими путями сообщений. И даже повелел устроить на этих самых путях странноприимные пункты, по образу и подобию южного государства. Но трудно менять вековой уклад и привычки народонаселения, если народонаселение называет дорогой даже случайный след от телеги. Кроме того, графиня спешила и поэтому, когда кучер Петруха предложил малость срезать, и проехать по "крестьянскому большаку", согласилась. Поначалу "крестьянский большак" казался действительно "большаком", во всяком случае чувствовалось, что этим путем кто-то ездил. Карету, конечно, качало больше обычного, но вполне терпимо. Но стоило углубиться в лес, как даже ту самую случайную колею от телеги разглядеть было невозможно. И объяснение почему кучер проехал, к примеру, между этими двумя деревьями, а не другими незнакомый с местностью человек мог дать только одно: просто между другими деревьями карета вовсе бы не протиснулась.
   Скорость экипажа упала до минимума, что крайне огорчало графиню. Она время от времени высовывалась из окна и пыталась сделать выговор кучеру. Пользы от таких выговоров в плане ускорения движения не было никакого, разве что сама графиня отводила душу. Хотя... Возможно, что если бы графиня не послушалась Петрухи, или если бы дорога позволяла лошадям мчаться во весь опор, то наш роман закончился бы гораздо быстрее, и многоуважаемая в обществе Рени не сделалась бы его героиней!
   - Ах, Александер! - воскликнула графиня после очередной попытки сделать внушение кучеру. - Мы совершенно точно, мы всенепременно опоздаем! Даже хуже! Мы приедем позже герцогини Лирийской! Это ужасно! Мало того, что герцогиня и так постоянно находится в центре событий! Мало того, что эта старая уродина в курсе всех последних происшествий! Мало того, что у грымзы всегда в рукаве спрятана сенсация! Так еще я и не услышу, как она это все рассказывает!
   Александером прозывался бард, который сейчас возвращался в столицу вместе с графиней в ее карете. Громкое имя барда он взял себе сам. Впрочем, Александер действительно сочинял песенки, и даже был известен в некоторых столичных кругах. После одной такой неудачной песенки (кстати, рассказывавшей как раз о том, как нынешний король следит за версалийскими дорогами) бард решил принять приглашение графини. На всякий случай. Потому что всем была известна доброта короля, который очень быстро забывал творческие неудачи своих подданных. Скука в поместье Вальдек-Руссо оказалась наказанием посильнее любого королевского, так что Александер сейчас стремился вперед (точнее назад, в столицу) не менее графини Рени.
   - Ненавижу! - продолжила графиня. - Александер, надеюсь, вы не забыли того что обещали? Вы не забыли, что должны мне самые злые куплеты про эту каргу! Мы должны отомстить ей за все! За все минуты моего унижения, когда окружающие слушали ее и не смотрели на меня! За ее противный снисходительный тон! За ее...
   Александер кивал головой (а что ему оставалось делать?), и медленно-медленно зеленел. Естественно, не от возмущения от действий герцогини, а от качки и дерганий. Как сказал ему его знакомый лекарь, с таким слабым желудком можно заболеть морской болезнью даже покачиваясь на пуховой перине.
   - Александер! - пылкая графиня, которая на тряску никак не реагировала, схватила поэта за руку. "Она сейчас лютню сломает!" - пронеслось в голове у Александера. - Мы же с вами союзники! Мы будем бороться против мымры! Мы ее изничтожим! Мы пойдем до конца! Скажите же мне "да", Александер!
   "Если я сейчас скажу хотя бы одно слово, то до конца пойдет мой завтрак", - тоскливо подумал поэт: "Не следовало так наедаться на дорогу. Но кто же знал, что путь будет настолько... волнительным?"
   - Скажите только одно слово, и мы бросимся друг к другу в объятия! - не унималась графиня.
   Слово говорить не пришлось. Лошади впереди внезапно всхрапнули, дернулись, карета дернулась еще сильнее и Рени Вальдек-Руссо полетела в объятия поэта не по воле союзнических чувств, а по воле физических законов инерции.
   - Петруха! - завопила графиня. - Что еще случилось? Мы что совсем остановились?
   - Остановились, - покорно согласился Петруха.
   - А почему остановились? - не унималась пассажирка. Ты же обещал, что мы доедем быстро и без остановок!
   - Так ведь лежат, - несколько озадаченно ответил кучер. - Поперек дороги лежат.
   - Так объехай, если лежат! - приказала графиня.
   - Так не могу, они всю дорогу перегородили! - вздохнул Петруха.
   Александер, который в первую секунду наслаждался отсутствием качки, снова позеленел:
   - А вдруг, это разбойники? Они всегда перегораживают лесную тропу, и ждут когда поедет путник, чтобы ограбить и - ой! - убить.
   - Какие еще разбойники? - нахмурилась графиня. - Петруха, кто там лежит?
   - Так откуда же я знаю! - развел руками Петруха. - Они молча лежат и не шевелятся.
   Графиня о чем-то задумалась, потом покачала головой и сказав:
   - Это надо посмотреть, - вылезла наружу.
   - Куда же вы? - пролепетал поэт, которому карета казалась каким-никаким, но убежищем. Какое-то время он прислушивался к ругательствам дамы, пробирающейся вперед, потом дама вскрикнула и замолкла. Прождав минуты три, Александер тихонечко выбрался из кареты, намереваясь бежать от страшных разбойников в лес (а потом будь что будет), но любопытство взяло верх. Он осторожно глянул вперед и увидел графиню и кучера, рассматривающих что-то на дороге.
   - Так что там? - спросил приободрившийся поэт, поняв, что разбойников, кажется, нет.
   Поперек дороги лежало тело. Тело принадлежало... Александер попытался определить по одежде, кому же тело принадлежало, мужику или знатному господину, но это ему не удалось. Во-первых, такой одежды просто никто не носил, ни знатные, ни простолюдины. Во-вторых, все вокруг, включая эту самую одежду, было забрызгано кровью.
   - Труп? - спросил поэт.
   - Да вроде дышит, - сказал кучер. Аккуратно перешагнув через руку, он подошел к голове и снял лист лопуха, закрывавший лицо.
   - Бррр, - передернуло Петруху.
   - Какая жуть! - вздрогнул Александер, глянув на лицо этого странного человека.
   Графиня тоже вздрогнула, вышла из состояния задумчивости и восхищенно пробормотала:
   - Какой большой!
   - Это же надо было таким уродиться, - вздохнул поэт.
   Петруха несколько раз истово сотворил святой знак.
   - Это ты его, что ли, задавил? - просил поэт у кучера.
   - Да как можно? - кучер еще раз осенил себя святым знаком. - Мы ж вообще шагом шли, лошади дернулись и встали.
   - И что мы будем делать с этим типом? - продолжил вопросы Александер. - Наверное, ему надо оказать какую-то помощь? - неуверенно предположил он. - Или, во всяком случае, как-то освободить дорогу. Откуда он вообще взялся? И столько крови...
   - Какой большой! - еще раз протянула графиня, потом посмотрела на поэта и воскликнула: - Александер! Это он!
   - Кто он? - не понял поэт.
   - Это знак свыше, которого я ждала всю свою жизнь! - пояснила графиня. - Мы не можем пройти мимо этого знака!
   - Конечно, не сможем, - почесал в затылке Петруха, - в строну надо оттаскивать. Пока в сторону не оттащим - никак не пройдем и не проедем!
   - Разве вы не чувствуете, - графиня заломила руки в умоляющем жесте, - страшной тайны, которая связана с этим человеком?
   - Действительно, страшно - это Александер еще раз взглянул на лицо распротершегося человека.
   - Ах, Александер, вы поэт, поэты так чувствительны, но ничто не может сравниться чувствительностью с женским сердцем! И мое сердце подсказывает, что мы не можем оставить этого человека лежать здесь! Мы должны взять его с собой. В карету.
   - Вы что! - возмутился Александер, которого от одной мысли оказаться рядом с... с этим, снова начало мутить. - Наверняка это какой-нибудь мужик с заброшенного лесного хутора. Я слышал, что они все такие...эээ.. большие и...эээ... вырождаются!
   - Как вы можете так говорить! - усовестила своего спутника графиня Рени - Вы только вглядитесь повнимательнее в это бледное лицо!
   - Ни за что! - вырвалось у Александера.
   - У мужика не может быть такой благородной бледности! - заявила дама.
   - Но он же перепачкает всю карету, - робко попытался возразить Петруха, но графиня зыркнула на него, и кучер осекся, - ладно, вымоем, нам не привыкать.
   - Но как мы его туда впихнем, он же просто не влезет в карету! - попытался удержаться на последнем рубеже обороны Александер.
   Но еще никому и никогда не удавалось переубедить графиню Рени Вальдек-Руссо!
   Поместить незнакомца в карету действительно оказалось очень трудным делом. Александер даже высказал мнение, что даже с помощью роты солдат это может не получиться, а они всего втроем. Даже вдвоем, потому что помощь графини ограничивалась советами ("Держи! Заноси! Поднимай!") да причитаниями ("Ах, вы ударили его руку, ногу, голову!"). Что было обидно, так это то, что травмы Александера, полученные в результате этой операции, графиней игнорировались напрочь.
   Как ни странно, но советы и понукания прекрасной дамы сделали свое дело, и незнакомец был-таки умещен внутри экипажа, хотя и в весьма скрюченном положении. Его голова с жесткими, торчащими во все стороны волосами уместилась на коленях у графини. Поэту же, задвинутому в самый угол, достались ноги спасенного.
   - Бедолага! - ворковала графиня, то нежно перебирая морковного цвета волосы, то пытаясь оттереть тонким платочком пятнышки крови. Вот почему первое, что я увидел, когда пришел в себя (а читатель, естественно, уже догадался, кто был этим странным незнакомцем на дороге), то первое, что я увидел, еще в полуобморочном тумане, так это склонившееся надо мной милое белокурое личико, с родинкой на верхней губе. Я нахмурился, листая про себя словарь. В этом личике чудилось что-то знакомое.
   - Мэрилин Монро, - прошептал я непослушными губами. - Настоящее имя Норма Бейкер. Самая популярная актриса пятидесятых годов.
   - Он приходит в себя! - обрадовалось личико. - Вы слышали, я напомнила ему его возлюбленную! Я же говорила, Александер, что он благородный человек! Мужики не могут так романтично бредить.
   Мужчина в противоположном углу кареты, к которому обращалась блондинка, попытался что-то ответить, но не смог. Я нечаянно дернулся и угодил ему сапогом в солнечное сплетение.
   - Ага, очнулся, наконец! - подал голос браслет. - И что на этот раз послужило причиной обморока?
   - Я был в обмороке? - голова еще совсем ничего не соображала.
   - Был, - подтвердил браслет, - да еще в каком!
   - Не бойтесь! - сказала блондинка. - Вы у друзей, и вам ничего не угрожает! Коме того, кровь, которая на вас, она не ваша! Похоже, вы вышли победителем из серьезной схватки! Александер, вы же тоже не нашли никаких ран?
   - Крооовь, - простонал я, и свет перед глазами снова стал меркнуть.
   - Что с вами? - всполошилась блондинка. - Вам плохо?
   - Так. Понятно. Мы еще и вида крови боимся, - хмыкнул браслет. - Мне уже начинают надоедать твои растрепанные чувства, которые ты теряешь по поводу и без повода. Ты настолько не можешь смотреть на свое отражение, что умываешься с закрытыми глазами. Тебе претит мысль принести вред какому-нибудь живому существу. Кроме того, ты боишься пауков и вида крови. И по всем этим поводам наш герой умудрился побывать в обмороке!
   - Вам плохо? - встревожено повторила блондинка.
   Я хотел ответить, что, мол, что же хорошего, когда тебе невесть что возомнившая о себе железяка в очередной раз читает нотации, но тут мне в голову пришла мысль:
   - Послушай, Вася, - грешен, не удержался, - а они что - не слышат, как ты говоришь?
   - Не слышат, - браслет сделал вид что "Васю" не заметил.
   - И не слышат, как я тебе отвечаю?
   - Не слышат, - подтвердило украшение.
   - А почему?
   Мне почудилось, что браслет пожал плечами:
   - Гашение акустических колебаний противоамплитудами по отношению к локально расположенным приемникам. Транспарентная интерференционность или интерференционная транспарентность. Могу вложить тебе в голову все учебники физики с пятого по тридцать седьмой классы. Полистаешь на досуге, разберешься.
   Я поморщился:
   - А попроще никак нельзя?
   - Можно, - ответил этот зазнайка, - магия.
   - Опять? - хмыкнул я.
   - А зачем тебе знать, как все это работает, - хмыкнул в ответ браслет. - Тебе важен результат, а не процесс.
   - Это опять что-то из приемов твоего любимого "фэнтези", о котором ты прожужжал мне все уши?
   Кусок металла задумался:
   - Знаешь, почему-то другие авторы до такого не додумались. Все время норовят пуститься в объяснения того, что сами не понимают. Вместо того чтобы доверять тем, о ком они пишут.
   Мне сильно захотелось съязвить как-нибудь в адрес непризнанного гения, но тут я сообразил, что блондинка все еще ждет от меня ответа:
   - Мне лучше, - сказал я ей и попытался встать. Увы, это у меня не получилось, экипаж (нетрудно было догадаться, что меня куда-то везут) был тесен и сильно раскачивался. - Извините.
   - Ничего-ничего, лежите спокойно. Вам сейчас надо лежать после перенесенного стресса! - защебетала блондинка.
   Мужчина в другом углу кареты ничего не ответил. По-моему, во время своего барахтанья я задел ему по носу, и он обиделся.
   - Вы, наверное, очень долго были без сознания? - участливо поинтересовалась дама.
   - Да больше трех часов провалялся, - встрял браслет.
   Блондинка продолжала смотреть мне в глаза, я сообразил, что ответа металлического приятеля она не слышала, но вдаваться в подробности не стал:
   - Не помню, - в каком-то смысле это было правильно. Я же не помнил сам сколько времени валялся без чувств. Вторая попытка подняться была не удачнее первой. Бедняга, на котором лежали мои ноги, едва не вывалился из кареты во внезапно открывшуюся дверь.
   - Александер, - вы не закрыли дверь на защелку? - возмутилась блондинка. - Наш гость мог повредить свои ноги!
   Бедный Александер пробормотал что-то в свое оправдание, не решившись спорить с дамой. А та тем временем продолжила расспросы:
   - Как вас зовут, таинственный незнакомец?
   Я на некоторое время замялся, потом понял что деваться некуда и пробормотал:
   - Андре. Андре Леруа-Гуран.
   - Ооо! У вас такое удивительное имя! Вы, наверное, граф. Или герцог? Неужели, принц?!!
   - Ви... - с третьей попытки мне все-таки удалось сесть, хотя и с трудом, согнувшись в три погибели.
   - Виконт! Конечно же виконт! Как я сразу не догадалась! - радостно захлопала в ладоши блондинка, пару раз съездив меня рукавом по щеке.
   - ...дите ли, - решил я все-таки завершить фразу, - я сам ничего не могу сказать о своем происхождении. - В носу защипало.
   - Это страшная тайна, я понимаю, - сказала блондинка, готовясь плакать вместе со мной. - Я - графиня Рени Вальдек-Руссо, а молодой человек, который любезно согласился скрасить долгое время по дороге в столицу - Александер. Он поэт.
   - Я пою, - то ли подтвердил, то ли уточнил мужчина. Складывалось впечатление, что он хотел гордо промолчать, но не мог остаться безучастным, при упоминании своего имени.
   - Конечно же, Вы издалека? - скорее утвердительно, нежели вопросительно высказалась графиня.
   И что я мог на это ответить? Я постарался сделать вид потаинственней (если с моей физиономией это было возможно), закатил глаза и неопределенно махнул рукой, заставив Александера дернуться и стукнуться затылком о какую-то полочку.
   - О, я ни в коем случае не буду пытаться вытянуть из вас никаких сведений о вашей родине. - Это, наверное, для вас небезопасно? Вы из Фиренцы?
   Это было безопасно, но очень грустно, так что я только неопределенно хлюпнул носом.
   - Понимаю, понимаю, - покачала головой блондинка. - С юга? Там, говорят, сейчас ужасно!
   Я снова хлюпнул носом.
   - С востока? - не унималась графиня. - Но там же еще ужаснее!
   Третий раз хлюпнуть носом не получилось - у меня предательски заурчал живот.
   - Святая сила! - воскликнула дама. - Так вы же голодны!
   - Что совершено неудивительно, - проснулся браслет. - Ведь сколько раз предупреждал - не прокормишь ты свое тело ягодками, да орешками! Не белочка! Мясо тебе требуется. Мя-со!
   - Но если мне претит мысль об убийстве живого существа! - возмутился я.
   - Претит или не претит, а природу не обманешь, - философски заметило украшение.
   - Но ты же нашел выход! - воскликнул я.
   - Это была минутная слабость, - ответил браслет, - и больше я на нее не поддамся. Во-первых, тушенка - это то же самое мясо. И те же самые страдания живых существ. Разве что не на твоих глазах.
   Я хотел возразить, но браслет не дал:
   - Во-вторых, в этом мире просто нет своей тушенки! Здесь вообще любые консервные банки будут выглядеть подозрительно! Кроме того - пищу герои должны добывать самостоятельно, а не выклянчивать у добрых спутников.
   - Я работаю над собой, - и почему никогда не удается этот кусок металла просто проигнорировать? - Я же согласился наколдовать себе жареного кролика. И что в итоге получилось, под твоим чутким руководством, между прочим.
   - Если бы ты соизмерил мощность энергии, которую вкладываешь в небольшой кроличий объем, то кролик бы и получился жареным, а не равномерно размазанным по гектару леса! Ты вообще, представляешь, что каков объем кролика и что такое гектар?
   - Гектар - это единица площади в метрической системе мер, - машинально всплыла в голове статья из словаря.
   - Гектар - это много, - не согласился со мной браслет, - а объем кролика - это мало! А для того чтобы соотнести это мало со своими уникальными магическими возможностями, нужно хотя бы иногда включать свои уникальные мозги!
   - И что мозги? - может, стоит хотя бы обидеться и пару раз обозвать эту гадость Васей?
   - Да то, что думать надо! - Интересно, а почему браслет сбавил тон? Может он умеет читать тайные мысли? - Я же не могу быть твоей нянькой постоянно.
   - Знаешь, - все-таки возмутился я - ты эту кашу со мной заварил, вот и возись теперь с ней. С ним. Со мной.
   Браслет всегда на этом этапе спора замолкал, замолчал и сейчас. Я тоже замолчал, потому что, во-первых, немного запутался, а во-вторых - говорила графиня.
   - А у нас как назло нет ничего с собой! - сокрушалась она. - Мы рассчитывали не задерживаться и как можно быстрее прибыть в столицу! Какая жалость!
   На этот раз Александер согласился с графиней совершенно искренне.
   Тем временем пейзаж за окном не изменился, по-прежнему мы ехали по лесу. Но качать и трясти стало заметно меньше, да и лошади явно прибавили ход. Еще через несколько минут деревья стали отступать от окон экипажа. Похоже, что "крестьянский большак" заканчивался и мы выбирались на столичный тракт.
   Несмотря на некоторую иронию, которую мы позволили в начале этой главы по отношению к версалийским трассам, надо сказать, что основные дороги содержались во вполне приличном состоянии. Конечно, Версалии до Фиренцы в этом плане далеко, но лихачи водились и в Версалии. Скорости развивались немаленькие, а уж хвастовство в различных салонах и того большее. Правда, все умалчивали, что стоило такое лихачество каретам, а также могла ли карета вынести две подобных гонки подряд без капитального ремонта. Но если у людей есть на это средства, то почему бы и не прокатиться с ветерком?
   Путники же простые, которым не по карману были частые смены средств передвижения, в гонках участвовали только в ранге страдающей стороны. Из-за лихачей путешествовать по королевским трактам стало весьма опасно. Надо было следить в оба, чтобы успеть при первом появлении на горизонте быстронесущейся упряжки отвернуть в сторону. Не успеешь отвернуть - так мало того, что сам поломаешься, так еще и королевские стражники, которые обязаны разбирать дорожные происшествия, обязательно примут сторону лихача. Ибо им прекрасно известно, у кого сколько денежных средств запасено для разрешения подобных конфликтов. Так и будешь стоять перед представителями власти, опустив голову, и рассказывать, как обгонял, да как подрезал.
   В этот раз карете графини Вальдек-Руссо повезло. Если бы Петруха не сбавил скорость, выскакивая на тракт с проселка, не придержал коней - точно бы они сцепились с одним из таких лихачей. А так - только резко свернуть пришлось, из-за чего Александеру опять досталось от попутчика гиганта, на этот раз по коленной чашечке.
   - Самоубийца, - заорал испуганный Петруха, - да чтоб тебя на следующем повороте вверх тормашками перевернуло! Летят не смотрят!
   Графиня высунулась в окно, поглядела вслед удаляющемуся экипажу, пригляделась повнимательней и вскрикнула:
   - Да ведь это карета герцогини Лирийской!
   - Не, - протянул недоверчиво Петруха, что ж я карету герцогини не знаю! Сколько раз рядом стояли! Не она будет.
   - А я говорю она, верно, Александер? - заупрямилась дама.
   Александеру было несколько не до выяснений принадлежности экипажа - коленка сильно болела.
   - Поворачивай, Петруха! Что стоишь? Давай живо за герцогиней! - заорала блондинка на кучера.
   - Так куда же поворачивать? - удивился тот. - Нам же в столицу надо, а лихач этот совсем в другом направлении проследовал, от столицы.
   - А ты поменьше спрашивай! - раскраснелась графиня. - Тебе сказано поворачивать, а зачем поворачивать, да что потом делать - это уже не твоего ума дела!
   Петруха пожал плечами и стал понукать лошадей.
   - А только все равно это не Лирийской барыни повозка была, - не удержался чтобы не буркнуть кучер.
   - Графиня, - робко вступил в разговор поэт (видимо, боль в коленке поутихла) - а в самом деле, зачем нам ехать за этой бешеной повозкой? Мы же должны были уже этим вечером приехать в столицу. Конечно, к вечеру мы уже не успеем, но хотя бы заночевать на подворье трехсвятительского монастыря мы могли бы! Совершенно замечательное место, уверяю вас! Я там такого карпа пробовал!
   При упоминании карпа мой желудок заворчал еще громче, явно соглашаясь с попутчиком. Увы, хозяйка кареты осталась глуха и к гастрономическим доводам. Она вглядывалась вперед и постоянно торопила Петруху. Петруха пытался гнать лошадей, но бедные животные, которые умаялись за день, вперед особо не стремились. Кроме того, я подозревал, что им просто тяжеловато тащить дополнительный груз, то бишь меня. По бокам дороги снова замелькал лес, я задумчиво смотрел, хотя что там было смотреть? Лес и лес, совершенно незнакомый для меня.
   - А куда мы едем? - не выдержал я, и повторил вопрос Петрухи.
   - Мы едем восстанавливать справедливость! - хищно улыбнулась графиня.
   - Вообще-то я браслет спрашивал, - буркнул я.
   - Ты сам не понял, кого спрашивал, - не удержалась от замечания железяка. - Вот и ответ получил соответствующий.
   - Почему соответствующий? - не понял я.
   - А ты многое понял из этого ответа? - язвительно спросил браслет. - Тебе сразу-сразу все стало ясно?
   - Хорошо, - спорить не хотелось, - дорогой мой спаситель, ответь мне пожалуйста, куда мы едем?
   Браслет заважничал, аж в белый цвет перекрасился, и напыщенно воскликнул:
   - Мы едем за приключениями!
   - Совсем все понятно стало, - вздохнул я.
   - А что, - браслет перешел с возвышенного тона на нормальный, - ты всерьез рассчитывал просидеть в лесу до самой старости? Ну уж нет, если ты решил сделать из своей жизни роман, то незачем отсиживаться вдали от людей, экспериментируя с несчастными кроликами. Надо наоборот - стремиться в самый центр мира!
   - Вот еще бы вспомнить, когда я это решил!
   Браслет может и хотел что ответить на мое едкое замечание, но не успел.
   - Заворачивай! - крикнула графиня. - Ага, я же говорила что мы ее догоним.
   Карета замедлила ход и колеса застучали по брусчатке. Переругиваясь с браслетом я не заметил, как экипаж въехал во двор какого-то большого строения. На самом деле, строений было несколько, просто одно явно выделялось своей монументальностью.
   - Куда это мы приехали? - спросил я у поэта - Двор какой-то.
   - Что значит какой-то? - вздохнул Александер. - Не просто двор, а сам Постоялый двор Эмануэля Сегра! Готовьте ваши денежки, скоро их у вас будет гораздо меньше!
   Денежки? Я уставился на браслет, поняв, что про эту часть любой действительности, даже фэнтезийной мы до сих пор не говорили.
  
  

Глава 3

В которой главный герой встречается с тайной, сам того не понимая

  
  

* * *

   Увы, с горечью мы вынуждены констатировать, что прошли времена авторов, способных заинтриговать читателя. Никто не может заставить читателя проглатывать страницу за страницей, в надежде узнать, наконец, кто скрывается за железной маской, что же такого ужасного в прошлом героя, и почему на самом деле героиня ушла в монастырь. Теперь, если призрак тайны случайно и забредет в повествование, то тут же, буквально на следующей странице будет безжалостно разоблачен, и вся подноготная выставлена на всеобщее обозрение. Да что говорить о следующей странице? Редко какой тайне в современном романе удастся продержаться хотя бы пару абзацев. Тайны вымирают. И в самом деле, что может быть скрыто от глаз общественности в наш век? Все и так все знают, да даже если е не знают, могут без проблем найти ответ в справочнике.
  
  

* * *

   Постоялый двор Эмануэля Сегра был весьма примечательным явлением в Версалии. Однажды, когда Его Величество король Генрих возвращались в столицу, он (или правильнее говорить они? Ах, проклятая авторская привычка к демократическому строю, никакого опыта работы с королями) понял, что даже королю негде остановиться во время путешествия по своей стране. То есть замки знати всегда были в его распоряжении, но доброму королю было неудобно командовать чужими слугами. Точнее, ему было неудобно, что слугами может командовать еще кто-то кроме него. И тогда, вспомнив об опыте расточительной Фиренцы, Его величество повелел устроить на всех дорогах постоялые дворы, денно и нощно готовые принять уставшего путника. Строить такие дворы на расстоянии дневного перехода на лошадях. А поскольку устроительство таких дворов дело не дешевое, а до фиренцийского гостеприимства в Версалии еще не дошли, высочайшим повелением с путников было разрешено брать плату, причем не облагаемую налогом. Несмотря на такие райские условия первое время охотников устраивать подобные придорожные гостиницы не нашлось. И того Эмануэль Сегра, до этого поставлявший продукты ко двору, решил показать пример послушания. Так возник постоялый двор Сегра, на расстоянии одного дневного перехода от столицы. Правда, для того чтобы потратить целый день на поездку от стольного града до заведения купца надо было ехать на самой старой и больной лошади в королевстве, да еще стараться делать остановки через каждые полчаса. По странному стечению обстоятельств, конец этого дневного перехода пришелся как раз на середину королевского заповедника. Охотиться в заповеднике было категорически запрещено, но ради благого дела, чтобы стол в данном заведении мог удовлетворить взыскательным вкусам постояльцев, хозяин гостиницы получил особое разрешение на отстрел обитающей в заповеднике дичи, оленей, кабанов и прочей живности. Столичная знать тоже приняла живейшее участие в наполнении закромов постоялого двора. Почти каждую неделю теперь, герцоги, графы, бароны и маркизы, отправлялись в свои загородные имения и неизменно останавливались у Эммануэля. В благодарность за гостеприимство, они принимали самое непосредственное участие в добывании снеди, бегающей и летающей в заповеднике. Проведя таким образом в трудах несколько дней, версалийские ноблемены вспоминали о неотложных делах в столице и возвращались, откладывая поездку в загородные имения на пару недель. А через пару недель все повторялось. При такой популярности благотворительности, совершенно неудивительно, что двор редко пустовал, даже, несмотря на весьма высокие цены для постояльцев.
   Так вот как раз в это, весьма популярное у знати место и прибыла карета графини Вальдек-Руссо со своими попутчиками.
   - Я же говорила, что это была карета этой грымзы! - торжествующе повторила Рени. Она выскочила из кареты, подбежала к экипажу герцогини и пару раз злобно пнула его по колесу.
   - Графинюшка, солнышко вы наше, может, все-таки успеем добраться до монастыря? - жалобно подал голос поэт.
   - Александер! Неужели вы считаете, что графиня Вальдек-Руссо потащится в какой-то дряной монастырь, когда какая-то дряная, даже драная, да, драная, кошка позволяет себе останавливаться у Эммануэля?
   Поэт окончательно скуксился.
   - Ну надо же, - подал голос Петруха, - действительно герцогиньская повозка-то! А ведь что угодно могу дать на отсечение, не она на дороге-то нам попалась!
   Я тоже выбрался из кареты. Тесноватые тут средства передвижения какие-то. Не приспособленные на крупногабаритные грузы.
   - Посмотри-ка, - почему-то кучер решил обратиться ко мне, - разве у той кареты что нам путь пересекла такой задок был?
   Можно подумать, что у меня был большой опыт в распознавании каретных задков! В этом мире я успел познакомиться пока всего с одной каретой, да и то изнутри, ежели вспомнить, что загрузили меня в ее салон бесчувственного. Поиск в словаре, предпринятый для успокоения совести тоже ничего не дал, так что можно было просто пожать плечами и перейти к более интересующему меня вопросу:
   - Браслет, - тихо но твердо позвал я.
   - Тшшш, - неожиданно шепотом ответил мой металлический друг. - Не отвлекай. По-моему что-то здесь нечисто! Разве ты не заметил подозрительную личность в сером, которая крутилась возле каретного сарая.
   - Что? Где? Когда? - не понял я.
   - Не вертись! - также шепотом продолжил браслет. - Внимание привлекаешь!
   - Не заговаривай мне зубы! - в сердцах воскликнул я. - Лучше скажи, какие деньги тут в ходу, и как мы будем расплачиваться?
   - Какие-то, наверное, в ходу. Золото, серебро, драгоценные камни, что еще может иметь хождение в таких отсталых мирах? - спросило в ответ украшение. - Морские раковины?
   - Какие морские раковины! - возмущение моему не было предела, - что ты несешь!
   - Ну я-то откуда знаю, какие деньги здесь в ходу?!! - возмутился в ответ браслет.
   - Стоп, - сказал я. - Ты что, хочешь сказать, что перенося меня в этот мир даже не удосужился узнать, какая валюта здесь в ходу?
   - Нет, - ответило серое чудовище. - А то мне самому потом неинтересно будет.
   - Что неинтересно? - не понял я.
   - Читать неинтересно, - пояснил браслет. - Мы же вроде договорились, что роман пишем. О тебе.
   У меня от такой наглости даже язык отнялся.
   - Да не волнуйся ты так - высокотехнологическое недоразумение подмигнуло веселым огоньком. - Ты же по условиям можешь почти все, так что не о чем заботиться. Надо будет - наколдуешь, заработаешь, украдешь, в конце концов. Выкрутимся!
   Пока я разбирался со своим спутником, мы все втроем, под предводительством графини решительным шагом дошли до центрального входа. Впрочем, решительным шагом шла именно графиня, я двигался вслед машинально, занятый выяснением отношений с браслетом, а бедный Александер все никак не мог оставить попытки уговорить свою спутницу продолжить свой путь, не останавливаясь в столь дорогом месте.
   Холл гостиницы, в который мы вошли, впечатлял. Высоченные потолки, витые лестницы, колонны, с какими-то вьющимися растениями, стойка в глубине и предупредительные швейцары. Именно предупредительные, а не вежливые. То есть графине, ворвавшейся в этот холл первым, они вежливо кивнули, а вот увидев меня, предупредительно выдвинулись вперед.
   - Милочка! Кого я вижу! Вы решили добавить в свою жизнь перчинки и заняться простолюдинами? Прелееестно, прелееестно!
   - Ррррр, - вот честное слово, в первый момент я даже и не понял, от кого исходит это утробное рычание. Оказалось, что от нашей графини! Она аж побагровела вся и злобно смотрела на подходящую даму. Реакция Рени позволяла обойтись без представлений - мы действительно догнали герцогиню Лирийскую.
   Издали герцогиня казалась молодой и необычайно привлекательной. Возможно, что этому способствовали пара блистательных офицеров, стоявших по бокам от герцогини. (Я, конечно, совершенно не представлял здешнюю моду, но то что на них было надето с ужасающем количеством золотого галуна не могло быть ничем иным как только мундиром). Вблизи же эта синьора походила на курицу, предварительно ощипанную и съеденную, а потом неизвестно по какой причине воскресшую. Не знаю почему-то, то ли в знак солидарности со своей спутницей, то ли по каким-то безотчетным побуждениям, но дама мне тоже не понравилась.
   - Простите герцогиня, но я поэт! - гордо вскинул голову Александер.
   - Ах, да, что-то такое припоминаю, - наморщила лоб герцогиня. - Вы же вроде даже принимали участи в каком-то конкурсе, сейчас-сейчас, ммм, Жак-Нуар, верно? И как успехи? Надеюсь, вы оказались повыше последнего места? В финальной части я вас не видела!
   Александер стал не менее красным, чем Рени, хотел что-то ответить, но герцогиня уже сосредоточила все свое внимание на мне:
   - Ууу, какой большой! - протянула она, мне показалось, что несколько завистливо. Но потом добавила с приторным вздохом: - Но вы же прекрасно знаете, что со слугами сюда нельзя!
   Громилы-швейцары сделали еще по одному шагу ко мне. Мне показалось, что они уже давно бы вышвырнули столь возмутительно типа как я, но просто были удивлены фактом встречи с человеком большим, нежели они сами.
   Мне, почему-то, сделалось неприятно столь пристальное внимание к своей персоне, да и сама герцогиня, как я уже говорил, приятных чувств не вызывала, так что я решил не спорить и выйти. Ха! Не тут-то было!
   Рени схватила меня, уже повернувшегося к выходу, за руку и развернула лицом к своей сопернице:
   - Вы, видимо, многоуважаемая Мадлен, с возрастом стали терять свою проницательность и свое зрение, - хм, а герцогиня-то тоже начала багроветь. - Если вы даже не можете отличить с трех метров настоящего дворянина от мужика! Это виконт Андре Леруа-Гуран, путешествующий по Версалии инкогнито!
   - Виконт? - удивленно подняла брови герцогиня, хотя в ее тоне все-таки послышалась какая-то неуверенность. - Может у него и шпага есть? Или этот дворянин путешествует без личного оружия?
   Два офицера засмеялись, видимо, в этом мире это была очень остроумная шутка.
   - Конечно же есть! - вскричала графиня. - Андре никогда не расстается со своим личным оружием.
   Я, с удивлением воззрился на Рени. Она же прекрасно знала, что никакой шпаги у меня нет. И тем не менее, сейчас смотрела на меня не менее выжидательно, чем герцогиня. Видимо, это была та самая пресловутая женская логика, о которой бурчал браслет когда... Хотя не буду о грустном.
   - Что вы делаете, - прошептал я, - вы же прекрасно знаете, что у меня ничего нет.
   На всякий случай я все-таки улыбнулся окружающим, демонстративно похлопал по карманам, как будто что-то ищу. Даже захотел вывернуть их, показать, что там и в самом деле ничего нет, только... Все уставились на предмет, который я извлек.
   - Что это? - у герцогини глаза вслед за бровями полезли на лоб.
   - А? - Рени быстро спохватилась и затараторила. - О! Виконт долгие годы провел на таинственном востоке, он владеет всеми восточными воинскими искусствами. Это... это такое восточное оружие!
   Офицеры переглянулись:
   - Метательное, наверное - предположил один.
   - Точно-точно, метательное, - закивала головой графиня, - со ста шагов точно в глаз.
   - Это открывашка, - смущенно улыбнулся я. - Для консервов. Понимаете, я же не мог вручную открывать консервы, вот и пришлось...
   Они не понимали.
   - Консервы, - еще более смущенно пояснил я - это пищевые продукты, специально обработанные и герметически упакованные.
   - Император лично передал Андре это оружие, с выгравированной дарственной надписью, за спасение своей жизни при ужасных обстоятельствах! - продолжила графиня.
   На самом деле на открывашке ГОСТ был проштампован. Браслет говорил, что точные копии вещей создавать гораздо легче, нежели придумывать что-то свое.
   - Здесь что-то случилось? - пока все смотрели на мое метательное оружие, подошел новый персонаж. Высокий (не настолько высокий как я, конечно, но на голову выше и Рени, и Александера) худощавый мужчина одетый неброско, без всяких причудливых украшений, как на мундирах офицеров. Но в его выправке, и в том, как он носит эту неброскую одежду, чувствовалось что-то величественное. Я бы сказал, что он вел себя как хозяин.
   - Мэтр Эманнуэль, - мужчины кивнули головой и щелкнули каблуками, дамы присели в реверансе. Надо же! А я угадал, действительно хозяин данного заведения.
   - А тебе не кажется, что мэтр Сегра чем-то явно взволнован? - встрял браслет.
   Подошедший действительно был бледнее остальных, но я решил, что это остальные слишком порозовели во время перепалки.
   - Уважаемый мэтр Сегра! - преувеличенно радостным тоном воскликнула моя графиня. - Вашему постоялому двору неслыханно повезло - здесь решил остановиться знаменитый виконт Андре Леруа-Гуран, инкогнито путешествующий по Версалии!
   - Что-то слишком много путешествующих инкогнито, - тихо пробормотал мэтр. Очень тихо так, что никто кроме меня не услышал. Да и я услышал, скорее всего только благодаря помощи браслета.
   Я уже рассчитывал, что сейчас опять придется мямлить что-то в ответ на вопрос, с каких это пор виконт Андре стал знаменитым, но вместо этого хозяин заведения несколько рассеянно кивнул головой и спросил:
   - Наверное, у вас много багажа?
   - К сожалению, багаж виконта утерян. Все дело в том, что на него напали разбойники.
   - Разбойники? В королевском заповеднике разбойники? - по-моему, герцогиня Лирийская стала потихоньку приходить в себя, после демонстрации грозной открывашки.
   Мэтр едва заметно вздрогнул.
   - Разбойники! Огромная банда! - всплеснула руками графиня - Андре дрался как лев. Он сломал шпагу меч и... Что вы еще сломали Андре? Так вот он почти покончил со всей бандой в одиночку. Но тут его подло ударили по голове, он потерял сознание и у него отобрали весь багаж. У разбойников нет никакого понятия о чести, - горько вздохнула Рени.
   Офицеры понимающе кивнули головами.
   - И вот теперь благородный виконт, весь в крови, добрался сюда, и ждет вашего сочувствия и участия, за которое он потом отплатит со всей страстностью своей пылкой натуры! - завершила свою речь Рени.
   - В крови? - герцогиня еще как-то пыталась уязвить свою соперницу, но почва из-под ног у нее явно была выбита.
   - Не смотрите на плащ виконта - пояснила графиня, - его любезно одолжил Александер. Виконт, не стесняйтесь! Покажите свою рубашку. В конце концов это же не ваша кровь, а кровь ваших врагов! - и Рени сдернула с меня куцый плащ поэта, до сих пор скрывавший замызганную рубашку.
   Повисла гробовая тишина.
   Я никогда не считал бедного кролика своим врагом, даже когда пытался его зажарить и съесть. Гордиться победой над грызуном тоже вроде не стоило, да и победа получилась, положим руку на сердце, случайно. Но тут плечи как-то сразу распрямились, грудь выпятилась вперед, и взгляд стал решительным-пререшительным. А какой еще взгляд должен быть у героя?
   - Однако, наш хозяин совершенно точно чего-то боится, - снова подал голос браслет.
   Все смотрели на меня, поэтому никто не заметил дрожь, пробежавшую по лицу мэтра Эммануэля.
   - Конечно же я предоставлю виконту комнату, - тихо сказал он.
   Здесь, пожалуй, надо ненадолго остановиться и сделать пояснения для читателей. Дело в том, что в своей деятельности мэтр Эммануэль Сегра руководствовался несколькими простыми принципами. Во-первых, он никому не позволял останавливаться в своем заведении в кредит, без предоплаты. Как ни возмущались поначалу графы и князья, пытаясь даже вызвать мэтра на дуэль за то, что он не верит их честному благородному слову, как ни пытались поразить хозяина двора своим презрением к подобной меркантильности - ничего не помогало. Сначала деньги - потом услуги. Принцип был простым, но действенным. Возможно, что смириться с первым принципом мэтра Эммануэля версалийским дворянам помогал его же второй принцип: чтобы остановиться на дворе у Сегра помимо денег требовалось быть воистину замечательным человеком. Общество, собирающееся на традиционном ужине, было блестящим. Всегда и во всех смыслах этого слова. Сам факт присутствия за вечерним столом у Сегра открывал для счастливчика все двери королевства. Это было знаком качества, знаком высшей пробы. Вот почему согласие мэтра предоставить комнату никому неизвестному виконту так поразило присутствующих.
   Хозяин повернулся и пошел к стойке с ключами. Рени торжествующе прошествовала мимо полностью раздавленной герцогини. Теперь все попытки высмеять здоровяка в странной одежде, появившегося вместе с воображалой-блондинкой поворачивались против самой Мадлен Лирийской.
   У стойки хозяин взял ключи, обернулся к графине и спросил:
   - Как графиня будет платить?
   У окружающих отлегло от сердца, мир, конечно же, менялся, но что-то постоянное все-таки оставалось.
   - Разве мой муж, граф Вальдек-Руссо, не вносил задаток за право в любой момент занимать комнату у Вас, мэтр? - возмутилась Рени.
   - Конечно, - склонил голову Эммануэль. - Комнаты для поэта и виконта тоже будут оплачены из задатка глубокоуважаемого графа?
   Графиня замялась. Конечно, общество сквозь пальцы смотрело на некоторые вольности, но только на некоторые. Видимо, граф вряд ли посмотрел на вольность с использованием своего задатка подобным образом, потому что графиня повернулась и с надеждой посмотрела на меня.
   - Браслет, - тихо позвал я, - похоже, что мы все-таки влипли! А я ведь предупреждал! И что теперь делать? Говорить, что я отработаю любезно предоставленную комнату на кухне посудомойкой?
   - Интересно, откуда у тебя такие мысли по поводу посудомойки? - протянул браслет - Неужели какая-то память о прошлом просыпается?
   - Ты давай не думай о всякой ерунде, - в панике пробормотал я, - ты думай как проблему решить!
   - Тоже мне проблема! - фыркнула железяка. - Тут и решать нечего. Повторяй за мной: "Милостивые государи!"
   - Милостивые государи! - повторил я, стараясь улыбаться дружелюбно, но не заискивающе.
   - "Несмотря на некоторое затруднительное положение", - пробубнил браслет. - "возникшее по вине разбойников"
   - Несмотря на некоторое затруднительное положение... - продолжил я, офицеры согласно кивали головами.
   "Вне всякого сомнения, я выплачу всю стоимость пребывания в комнате, причем не только своей, но также и комнаты моих друзей, поэта Александера и графини Вальдек-Руссо, которые так любезно пришли мне на помощь в трудную минуту. Могу оплатить в тройном размере"
   - ...в тройном размере! ЧТО?!! - Последний мой возглас предназначался браслету, но, по-моему, его и остальные услышали! Во всяком случае, они тоже застыли пораженными, как и я. - В каком тройном размере? Что я оплачу, когда у нас вообще ни единой монетки нет!
   - "Просто мне надо переодеться и привести себя в порядок", - завершил браслет, совершенно не обращая внимания на мои вопли.
   - Просто мне надо переодеться, - закончил я совершенно убитым тоном и посмотрел вокруг. Все молчали и пялились на меня.
   - Ну не раздеваться же мне здесь! - добавил я уже от себя.
   Мэтр Сегрэ еще раз внимательно осмотрел мою одежду, кивнул, причем скорее не оттого что согласился со мной, а каким-то своим скрытым мыслям, и протянул нам всем ключи:
   - Хорошо, - сказал он. - Оплатите вечером за ужином.
   Все. Точка. Полный финиш. Привычный мир герцогини Лирийской рухнул окончательно и ее прах можно было сметать веничком со своего пути. Что и сделала Рени прошествовав мимо поверженной соперницы с гордым видом.
   - Стой! - неожиданно потребовал браслет. - Одежда!
   - Что, одежда? - не понял я.
   - Попроси прислать тебе одежду, взамен использованной. Ты же не знаешь, что тут сейчас в ходу, так что и наколдовать не сможешь. А рассчитывать на то, что ты сможешь у кого-то позаимствовать подходящие тряпки, с твоими размерами не приходится.
   - Мне бы еще прибарахлиться, - смущенно спросил я у мэтра, - может найдется что из одежонки.
   - Я пришлю портного, - снова кивнул Сегра.
   - Браслет, ау, браслет - воззвал я к своему металлическому спутнику, следуя к своим комнатам. - Ты что наделал! Меня же вечером просто-напросто убьют!
   - В первую очередь тебя не убили сейчас, - спокойно ответило серое чудовище. - До ужина несколько часов, за это время может многое измениться. Или шах сдохнет, или ишак.
   - Какой шах, какой ишак! - схватился я за голову.
   - Не обращай внимания, - хмыкнул браслет. - Цитаты из твоего мира, прочно тобой забытые.
   Он еще и издевался.
   Мне было трудно оценить комнату, в которую меня привели, но, видимо, она считалась если не роскошной, то весьма представительной. Кровать гордо стояла посередине. Хотя нет, не кровать. Кроватище! Даже я чувствовал бы себя на ней весьма комфортно. А если учесть, что вряд ли мебель изначально задумывалась для пострадавших от разбойников виконтов, то чувствовалось, что местные дизайнеры (или кто тут занимался интерьером?) до идеи скромных кушеток, диванчиков и канапе еще не додумались. Высокие столбы поддерживали кисейный балдахин. У стен стоял туалетный столик с небольшим кривоватым зеркальцем, зато украшенный весьма затейливой резьбой. На столике размещались какие-то баночки с местной косметикой, да еще кувшин с тазиком.
   - Браслетик, лапочка - я умоляюще посмотрел на свое запястье. - А давай не будем откладывать в долгий ящик колдовство. Наколдуем денег, решим проблему и дело с концом.
   - Ты меня достал со своими деньгами, - в сердцах бросил браслет. - Знал бы ты что затевается вокруг, ты бы о подобных мелочах вовсе не задумывался! Какая интрига! Ее же надо распутать!
   Ох! Вот честное слово - не над распутыванием интриги он думал в том момент, а скорее над запутыванием. Очень уж плутовские огоньки по нему пробежали. Мне бы в тот момент озаботиться этим странным заявлением и сделать соответствующие выводы, но у меня действительно голова была забита предстоящей оплатой, и на странное заявление спутника я внимания не обратил.
   - Пожалуйста!
   - Хорошо, - снизошел до меня браслет, - наколдуй несколько золотых кругляшков.
   - И все? Я же не знаю как они должны выглядеть!
   - А что еще? - удивился браслет - Поместишь на одну сторону чей-нибудь портрет. На вторую нечитаемую надпись. Вуаля! Деньги готовы. Ты же с таинственного востока, кто из этих напыщенных индюков-дворян там был? Уверяю, что никто. Так что можешь творить все, что твоей душеньке угодно. Только портрет самого хозяина на монеты не помещай, - на всякий случай добавил он.
   - Портрет, портрет... - я лихорадочно листал страницы словаря в своей голове, - тут так мало картинок!
   Видимо, в моем голосе прорезалась истерика, потому что украшение попыталось меня успокоить:
   - Нарисуй что-нибудь сам.
   - Что? - в голове пронеслись какие-то рисунки, видимо зараза на моей руке подсматривала, потому что хмыкнула и пробормотала, что такое даже за палеолитическое творчество охотников за мамонтов выдавать не стоит. Примитивно. Я сник.
   - Не тушуйся! - легко говорить "не тушуйся", - можешь наколдовать драгоценный камень. Бриллиант. Они везде одинаковы. У тебя есть рисунок бриллианта.
   - Есть, - хлюпнул я носом, - а бриллианта хватит в оплату? Чтобы в тройном размере?
   - Сдачу пусть оставит себе, - милостиво разрешил браслет.
   Для того чтобы колдовать, надо сконцентрироваться. Избавиться от всех посторонних мыслей. Так всегда меня учил мой высокотехнологичный друг. Почему-то всегда, когда мне требовалось обратиться к магии, состояние мое было далеко от полного спокойствия. Или голод донимал. Или как сейчас - руки дрожали при одной только мысли, что со мной будет, если магическое творчество не получится. Поэтому то, что у меня ничего толком не вышло было не удивительно, но внутреннего спокойствия не прибавило.
   Первый бриллиант просто растаял. Растекся самой обыкновенной лужей на туалетном столике. Второй уничтожил браслет с возгласом "Бррр". Я был с ним солидарен, и даже благодарен за быстроту реакции, потому что если бы этот самый второй все-таки убежал, то спать в этой комнате я бы не решился.
   - И чему я тебя только учил, - вздохнул браслет.
   А что на это можно ответить? Тут бы дрожь в руках после своего творчества унять.
   - Наверное, не получится, - грустно предположил я.
   - Сколько раз тебе говорить, что у тебя не может не получиться. Просто по определению. Ты можешь все. Повторить по буквам? Вэ-Сэ-Йо! Все! В том числе и в области магии. Всех видов которые только могут существовать и даже тех, которые существовать не могут! И почему ты не можешь осознать эту простую истину - я не понимаю!
   - А я не понимаю, как так можно уметь все без обучения! Даже если у тебя есть способности, - зло сказал я браслету. - Ну не всплывают у меня эти знания сами по себе! Не всплывают! А ты ничем не хочешь помочь! Только твердишь "будь спокойнее" да "будь спокойнее"! Хоть бы какое заклинание подсказал.
   - Тебе не нужны заклинания, но если хочешь можешь прочитать стишок! - по-моему, надо мной издевались.
   - Я же не знаю никаких стишков, ты же в меня ничего кроме словаря не вложил!
   - Так срифмуй сам что-нибудь, - нагло хихикнул металлический мучитель. - Одно слово с другим!
   - Что печку со свечкой? - я уже был на грани истерики.
   И тут в дверь постучали. Очень тихо, очень осторожно, но очень настойчиво. А потом еще раз постучали.
   - Он пришел! - я умудрился всхлипнуть шепотом.
   - Кто он? - также шепотом переспросил браслет.
   - Хозяин. За оплатой, - пришлось пояснить очевидное украшению.
   - Неее, - протянул он в ответ. - Мэтр обещал подождать за ужина, а такие от своего слова не отказываются.
   - Тогда кто это? - мне стало еще страшнее.
   - Открой и посмотри, - посоветовал браслет.
   - Ни за что!!!
   Видимо паника (а стук в дверь повторился еще раз), которая мешала сконцентрироваться поначалу, превысив какой-то порог, концентрации наоборот поспособствовала.
   Тук-тук-тук, потом трах!!! Щелк!!! Вспыхнуло и загрохотало так, что я на мгновение ослеп и оглох.
   - Ого! - присвистнул браслет.
   Открывать глаза было страшно и больно, но я открыл. На столе лежал бриллиант. Украшение на запястье подсветило украшение на столе каким-то красным лучом и снова присвистнуло:
   - Чистейшей воды. Ни малейшего изъяна.
   Я аккуратно, двумя руками поднял камень. Не надо думать, что бриллиант был такой большой, что я бы не смог поднять его одной рукой. Просто у меня руки тряслись от пережитого. А так он вполне бы поместился в ладошку. Мою. Насчет ладошки графини, или, к примеру, поэта Александера я бы не был так уверен.
   - И что это тебя так тянет на все гигантское? - задумчиво протянул браслет. - Наверное, душа такая. Широкая.
   Широкая душа в этот момент скукожилась в районе пяток.
   - Я, конечно, не знаю, какие камни существуют в этом мире, но есть такое подозрение, что этого бриллианта тебе хватит не только на оплату трех комнат в тройном размере, - продолжил браслет.
   Я хотел что-то ответить, возможно, даже что-то язвительное, но в дверь снова постучали.
  
  

Глава 4

В которой главный герой начинает действовать, правда, не по своей воле

  
  

* * *

   Действие, действие и еще раз действие. Вот что требует сегодня читатель от автора. Уже написано десять страниц, и еще не было ни одной драки? Прочитано три главы и еще никого не убили? Какой ужас, стоило ли вообще это начинать читать? Может быть, автор вообще не представляет, с какого конца заряжается ружье, и как разлетаются мозги от выстрела в упор? И как в условиях современного стремительного мира объяснить такому читателю всю прелесть неторопливых разговоров, красоту описаний природы и важность философских размышлений? Автор всю ночь думает о том ставить ли запятую во втором предложении третьей главы или нет, может быть именно в этой запятой и заключается все то, что он хотел выразить в этом тексте. Но читателю нет никакого дела до запятой. И что остается автору? Ничего. Он вычеркивает запятую, дает в руки героев оружие и отправляет их на очередное сражение...
  
  

* * *

  
   - Надо все-таки открыть, - сказал браслет.
   Я кивнул.
   - Ты же не можешь вот так сидеть и ничего не делать, - продолжил браслет.
   Я опять кивнул.
   - Простите, вы здесь? - раздалось от двери.
   - Ну! - повелительно воскликнул браслет
   - Да, - ответил я и поднялся.
   - А вот камушек я бы убрал, а то могут подумать что угодно, но только не то, что ты этим камушком за постой расплатиться хочешь! - заметило украшение. Как будто раньше не могло об этом подумать. Минуту я лихорадочно метался по комнате, пытаясь пристроить свое творение, потом просто пихнул его под подушку.
   - Уже иду! - дольше оставлять дверь закрытой было просто неприлично.
   За дверью оказался хозяин, Эммануэль Сегра. Я вроде как и ожидал, что за дверью окажется именно он, но все равно вздрогнул от неожиданности. Вздрогнул отчего-то и гость, хотя ему вздрагивать как раз и не полагалось. Но Эммануэль Сегра выглядел неважно, его бледность была заметна даже в темном коридоре.
   - Вы же обещали подождать до ужина! Хотя бы переодеться дали! - может быть, разыгрывать возмущение было и не лучшей идеей, но больше ничего не пришло в голову.
   - Я не по поводу оплаты, - тихо сказал Сегра. - Точнее, я по поводу оплаты, но несколько другой. Не той что вы думаете. Разрешите войти?
   Я ничего не понял, но он и не ждал ответа. Умудрился проскользнуть мимо меня, а потом обернулся и аккуратно прикрыл за собой дверь.
   - Виконт Андре? - Сегра посмотрел на меня. - Я буду называть вас так, хорошо?
   - А чем вам не нравится мое имя? - подозрительно спросил я - И как еще Вы можете меня называть?
   - Я вас не знаю, - просто ответил Сегра. - Возможно, в другое время я и не пустил бы вас в свое заведение, сюда не принято пускать неизвестных, путешествующих инкогнито. Но боюсь, что у меня нет иного выбора.
   - Я же говорил, что у него проблемы! - радостно воскликнул браслет.
   - Это долгая история, - вздохнул хозяин постоялого двора. - Я сяду, чтобы спокойно ее рассказать. К сожалению, мои ноги уже не так твердо держат меня, когда я вспоминаю о случившемся.
   Сегра двинулся у стулу, что стоял рядом с туалетным столиком, а я на всякий случай рыбкой бросился на кровать. Несчастный старик с удивлением посмотрел на меня (а мэтр Эммануэль действительно казался сильно постаревшим, по сравнению с самим собой в холле менее часа назад).
   - Устал! - не пояснять же ему, что мне совершенно не хотелось, чтобы он обнаружил под подушкой бриллиант.
   Мэтр Эммануэль ничего не ответил.
   - Мадам Рени говорила, что на вас напали разбойники?
   - Разбойники? - не понял я. - Ах, да, конечно. Огромная банда!
   - Скорее всего, они хотели напасть не на вас, - грустно заметил мой гость.
   - Что вы говорите? - удивился я. - Это и есть ваша история?
   - У меня есть сестра. - начал Сегра. - Была сестра, - поправился он. - К сожалению, была. Бедняжка умерла несколько лет назад. Надеюсь, она счастлива на святом небе. - Мэтр благочестиво поднял глаза к потолку. - Я ее очень любил, чтобы вам не успели наговорить. Да, я был против ее брака. Конечно, ее избранник происходил из весьма благородной семьи, даже вряд ли можно найти род древнее. Но древность рода, увы, не совпадала с его состоятельностью. Благородная бедность сейчас не в моде, и я не мог позволить любимой сестре оказаться в затруднительном материальном положении, ради мимолетной любви. Пылкой и страстной, но любовь так быстро проходит. Что я вам говорю, вы должны понять сердце брата, которое постоянно болит за судьбу родной крови. Но ей казалось, что я слишком стар (она родилась спустя пятнадцать лет после меня), хотя разве человек в тридцать четыре может быть стар? Ей казалось, что я слишком много брюзжу и постоянно думаю о деньгах. Она не понимала всей ответственности, которая лежала на мне по материальному обеспечению семьи! А я вне всякого сомнения считал сестру своей семьей! И что в итоге? Ее возлюбленный был арестован и казнен по подозрению в подготовке мятежа! Подумать только! Какое пятно на биографии!
   Сегра не выдержал, вскочил и стал расхаживать по комнате.
   - Каких трудов мне стоило доказать всем, что я никак не связан с этим делом!
   - А что сестра? - спросил я.
   - Сестра? - вздрогнул мэтр. - А, сестра... Да. Сестра умерла во время родов, произведя на свет дочку. Я, конечно же, как мог, помогал ребенку...
   - Так в чем проблема? - не понял я.
   - Увы, но мне кажется, что девочка пошла по стопам своего отца. Не буду говорить, откуда мне стало известно, у меня есть свои каналы, когда так тесно контактируешь со двором Его Величества, надо постоянно быть в курсе. Если падишах востока делал вам свои подарки, вы должны все прекрасно понимать.
   - Подарки?
   - Открывашку, - пояснил браслет.
   - Так вот мою племянницу преследуют. За ней следят. Ее тоже подозревают в противогосударственных замыслах. Какой кошмар! И это в семнадцать лет!
   - В семнадцать лет? Да что же она могла такого совершить? - удивился я.
   - Уверяю Вас, что ничего! Тут какая-то ошибка! Она настоящий ангел! К сожалению, правосудие иногда так неумолимо и скоро на расправу! Наш добрый король не любит публичных казней, в отличие от своего брата. Он предпочитает разобраться тихо. Учитывая недавние аресты, о которых вы несомненно слышали, и на которые Их Величество согласился с такой неохотой, ему тяжело было бы лицезреть еще одну расправу над юным созданием.
   - Подождите-подождите, - потер я лоб, - не хотите ли Вы сказать, что...
   - Именно. Банда разбойников могла решить многие проблемы. Это никто никогда не афиширует, но об этом все знают. Тайные службы...
   - Какой кошмар! - у меня голова заболела, - я уничтожил королевскую тайную службу!
   - Какую тайную службу? - забеспокоился браслет. - Ты уничтожил кролика! Кро-ли-ка! И все!
   - Теперь вы понимаете, почему я обратился к Вам? - Сегра поднял на меня грустные глаза.
   - Если честно, то нет! - ответил я.
   - Девочка почему-то решила обратиться ко мне, - вздохнул мэтр. - Она решила, что если я постоянно вращаюсь в высшем обществе, то я смогу помочь как-то разъяснить это недоразумение. Она написала мне, я, естественно, ответил, чтобы она не приезжала ни в коем случае, это может повредить и мне, и моему делу и ей, следовательно. Но она поехала.
   - И что? - я все еще не понимал смысла этого разговора.
   - И приехала. - Сегра посмотрел на меня в упор.
   - Спокойно, - раздался голос браслета, - у тебя лицо какое-то слишком непонятливое. Даже для того, кто в одиночку разбил псевдобанду из службы безопасности. Наш хозяин пытается тебе намекнуть, что ты должен взять его дочку под опеку.
   - Так я все-таки разгромил банду? - серое чудовище меня совсем запутало.
   Браслет только застонал, заговорил снова Сегра:
   - Я хотел бы, чтобы вы увезли отсюда мою девочку. Только вы сможете выпутать ее из этой передряги!
   - Довел человека, он уже открытым текстом стал говорить! - хмыкнул браслет.
   - Но ведь не было банды, - я попытался заартачиться, хотя какие-то сомнения у меня все-таки оставались. - Может девушке ничего не угрожает?
   - Во-первых, в романах герои просто обязаны спасать всех подвернувшихся девушек, - пояснил браслет. - А во-вторых - посмотри в окно!
   Мэтр Сегра проследил за моим взглядом, увидел двух неприметных людей в серых плаща, ойкнул, закатил глаза и стал медленно заваливаться на ложе.
   Человеку, незнакомому с историей Версалийского королевства такая реакция достопочтенного хозяина постоялого двора могла показаться странной. Мало ли кто может заглянуть в придорожную гостиницу? Сами же версалийцы обмороку мэтра ничуть бы не удивились. Тайная королевская служба, сотрудники которой так любили носить серые плащи имела весьма дурную репутацию и, кроме того, не менее дурную привычку вмешиваться во все дела подданных короля. Началось это в царствование Генриха благочестивого, деда нынешнего короля, который мало того, что объединил городскую стражу, тайный сыск и сборщиков податей, так еще и подчинил это ведомство главе Святейшей церкви. На удивленные вопросы соседей королей и местной знати - Зачем? Ведь после объединения служб Его Святейшество Архипрелат сосредоточил в своих руках огромную власть, и без проблем может поднять мятеж? - король безмятежно отвечал, что теперь в случае такого мятежа нужно будет казнить только одного руководителя, а не четырех, как раньше. А хорошие специалисты по государственному управлению так редко встречаются, что казнить их в таких количествах было бы ужасным расточительством.
   - Спасите мою девочку, - снова простонал мэтр Сегра. - Если ее арестуют здесь, то моей репутации будет нанесен непоправимый удар!
   - Конечно-конечно, - поспешил согласиться я. На самом деле мне совсем не хотелось соглашаться, я знать не знал его племянницу, кроме того меня настораживало, что браслет стал что-то слишком весело насвистывать. Но если бы я отпустил, то он точно бы шлепнулся прямо на алмаз, который под подушкой лежал.
   - Увезите ее, немедленно, - ну надо же, как один взгляд в окно может превратить человека в полную развалину. - Она... Она в комнате под вами.
   - Да я бы увез, только на чем? Не воровать же карету у графини? Я не знаю куда ехать! Да я и не одет еще! - я начал лихорадочно придумывать уважительные причины для отказа.
   - У вас все получится. Я вам верю. Мне больше некому верить. - Сегра пятился к двери. - Если все это случится здесь - дело всей моей жизни рухнет. Лучшие клиенты переметнутся на другие дворы. Да что там знать, даже прислугу не найдешь! Вы знаете, как сейчас сложно найти хорошую прислугу? А портного я пришлю. У меня работает самый модный портной, вам понравится...
   - Хорошо, - а что остается делать, если твой собеседник так настойчив? Только соглашаться! Я уже понял это при общении со своим браслетом. - Я сейчас пойду и посмотрю на вашу племянницу.
   - Только не надо ходить по коридорам! - взмолился хозяин - Вас могут заметить. Никто не должен знать, что вы как-то связаны!
   - Но как же я тогда попаду в ее комнату - удивленно спросил я у двери. У двери потому что Сегра успел выскочить из комнаты и эту самую дверь захлопнуть перед моим носом.
   - Ура! Ура! Ура! Предчувствия меня не обманули! - завопила железяка на моем запястье.
   - Чему радуешься? - а вот мне петь совершенно не хотелось.
   - Странный вопрос, - ответил браслет. - Если мы с тобой - герои романа, то в первую очередь мы должны действовать! Действие, действие и еще раз действие. Вот что требует сегодня читатель от автора. А ты пока только болтаешь, то со мной, то с графиней, да еще клянчишь поесть. Но еще до сих пор ничего не совершил. Эта трескотня начинает утомлять! Хоть бы подрался с кем!
   Я с удивлением посмотрел на свою руку.
   - Ты считаешь, что я должен был подраться с мэтром?
   - Я считаю, что ты должен проникнуть в комнату ее племянницы и выяснить, за что же ее преследуют на самом деле. А то из путаной речи ее дяди ничего понятно не было.
   - Но как? Мне же запретили выходить из комнаты?
   - Странный вопрос, здесь должен быть потайной ход! - загорелся (в прямом смысле, раньше он никогда так ярко не светился) браслет.
   Следующие минут пятнадцать я убил на простукивание стен. Украшение твердило, что еще немного и уж следующая панель совершенно точно даст гулкий тон (именно так и выражалось!), что будет означать, что за стенкой пустота. Панель отъедет в сторону и тогда... Самое интересное, что гулкий звук действительно раздался и панель в сторону отъехала.
   - Шкаф, - разочарованно сказал браслет.
   Я ничего не ответил, потому что расчихался. Похоже, что проблемы с прислугой у мэтра были уже сейчас - в шкафу, наверное, лет сто никто не вытирал пыль.
   - А постояльцам шкафы не нужны, - сказал браслет, заметив мое удивление. - Графы да герцоги наверняка приезжают с прислугой и со своими сундуками. Да и приезжать сюда принято на пару дней, в походном платье, много одежды брать даже неудобно как-то. Вот увидишь, что на вечернем ужине все наряды будут весьма скромными.
   Поиски потайного хода были продолжены, но, увы, - еще через пятнадцать минут сдалось даже мое высокотехнологичное чудо. Некоторое время браслет требовал, чтобы я вылез в окно, но за окном на мое счастье, маячил человек в сером, так что и этот путь был отвергнут.
   - Вот видишь, - радостно заявил я, - значит не судьба мне попасть в комнату бедной девушки! Давай лучше что-нибудь перекусим!
   - Ты бесчувственный сухарь! - возмутился браслет. - Неужели тебя совершено не волнует судьба юного создания!
   По правде говоря, ее судьба меня не интересовала. Да я и не видел еще эту племянницу. Кроме того - это же ведь только Сегра уверял, что она невиновна. У местной службы безопасности явно было другое мнение. Если быть совершенно открвенным, то думал я о еде. Давно, еще со времени встречи с кроликом. И с каждой минутой я думал о еде все больше.
   - Чего расселся! - выслушав мои сентенции, браслет побагровел, а потом стал полосатым. То ли ему не понравилось мое мнение о виновности девушки, то ли он решил, что я должен сбросить вес. - Если потайного хода нет, то отодвигай кровать и разбирай пол! Мы придем на помощь к бедняжке сверху, аки ангелы небесные!
   Когда браслет становится полосатым, с ним лучше не спорить. Это одно из правил, которое я четко усвоил после нашей недолгой совместной жизни в лесу.
   Легко сказать - отодвигай и разбирай! То есть кровать-то я отодвинул, чем вызвал появление нового облака пыли (двигать этот монстр даже мне было тяжеловато, так что странно было надеяться, что это будет делать горничная при каждой уборке). Но вот как разбирать пол? Для браслета, естественно, такого вопроса просто не стояло:
   - Чем угодно разберешь! Ломиком, гвоздодером, железякой какой-нибудь!
   Железякой я частенько про себя называл сам браслет, мысль разломать им пол показалась очень соблазнительной, но я ее со вздохом отверг:
   - И где я найду гвоздодер? Опять колдовать?
   Браслет, видимо, вспомнил результаты моих предыдущих магических упражнений и решительно отверг данный вариант со словами, что нам надо разломать только пол в одной комнате, а не всю гостиницу.
   - Ты в окно смотрел? - неожиданно спросил он. - Шторы отодвигал?
   - Правую, вроде отодвигал - неуверенно ответил я.
   - Тогда отодвинь левую, за ней будет гвоздодер, - сообщило украшение. Еще таки усталым тоном, как будто объясняет совершенно очевидные вещи.
   Я откинул левую штору и у меня глаза на лоб полезли.
   - Откуда он здесь?
   - Ты ломай давай, - хмыкнул браслет, - а то столько времени потеряли, пока потайной ход искали.
   Ха! А кто предложил ход искать? Но я решил не лезть с очередным замечанием, а просто стал выламывать доску. Может после разборки пола браслет сжалится и сообразит что-нибудь из еды?
   - А у тебя неплохо получается. - Голос моего спутника действительно подобрел. - Прямо чик-чик и выломал досочку. Только треск ужасный стоит!
   - Тоже мне комментатор, - фыркнул я, - лучше бы пояснил, как здесь гвоздодер оказался.
   - Понимаешь, - загундосил браслет лекторским тоном - все дело в том, что если герою романа что-то действительно нужно, без чего он жить не может, короче, без чего весь роман полетит в тартатары, то это что-то обязательно для героя найдется. Правило такое.
   - Да что ты говоришь! - воскликнул я. - Почему же тогда, когда мне потребовался алмаз или жареный кролик, то я не нашел его на туалетном столике или в ближайших кустах?!!
   - Во-первых, - пояснило украшение, - кролика ты все-таки нашел, только не жареного. Во-вторых,...
   Увы, дослушать про во-вторых мне не удалось. Крак! Доска которую я упорно пытался выломать наконец-то треснула, а потом провалилась вниз, в комнату несчастной племянницы. А вслед за доской полетел и я, потому что стоял именно на этой доске.
   - Получилось! - прошептал браслет.
   Получилось, оно, конечно, получилось, но испугался я в момент падения прилично. Попытался как-то зацепиться за пол (или уже потолок?), но куда там, только хуже вышло - падал в результате этих зацепов практически плашмя, а не стоя. Хорошо еще, что внизу расстановка мебели была точно такая же как и в моей комнате, так что шлепнулся аккурат на кровать, даже не ударился, только в поясницу что-то острое воткнулось.
   - Браслет, - прокряхтел я, слегка отойдя от потрясения, - ты в следующий раз какие-нибудь иные пути проникновения в комнату ищи. Менее травмоопасные. А то роман-романом, но даже для романа это как-то чересчур.
   - Ошибаешься, - надулся браслет. - В романах это самый популярный путь.
   Я не стал спорить:
   - Ну и где же та, ради которой мы сюда пробирались?
   - По-моему, ты на ней лежишь, - заметил браслет.
   Я пулей вылетел из кровати и сдернул с нее покрывало. Точнее балдахин, который, естественно, обрушился вместе со мной.
   - Какой кошмар! - всхлипнул я. - Я ее убил! Я сломал ей шею!
   - Да что ж ты сразу в панику ударяешься! - хмыкнул браслет. - Жива твоя девушка. Дышит. Просто без сознания.
   И действительно, она вздохнула, приподнялась на локтях и, увидев меня, испуганно вздрогнула:
   - Ах, кто вы? Как вы сюда попали?
   Наверное, именно таких девушек называют миловидными. С моей же точки зрения ее личико было несколько пухловато. Не настолько точеное, кукольное как у графини Рени, а какое-то мягкое. И волосы, конечно же хороши были. Это я сразу признал. Цвет обычный, русый, но шелковистые и не вьющиеся, а как бы в мелкую волну. Как рябь по воде пробежала. Если бы не волосы, то я бы вообще не нашел в племяннице ничего выдающегося. Девушка как девушка. Простушкой выглядит. Мне самому непонятно было, с чего это я стал оценивать красоту девичью, учитывая, что свой опыт прошлой жизни я забыл напрочь, а нового не набрал, но ведь оценил же! Наверное, у мужчин это врожденное.
   - Простите, - смущенно сказал я. - Я сверху. Поселился в комнате точно над вашей. Меня ваш дядюшка просил помочь. У вас, говорят, какие-то проблемы?
   - Дядюшка? Мэтр Эммануэль? Он так учтив и любезен! - девушка расцвела мимолетной улыбкой. - Большое спасибо и ему и вам! У меня действительно проблемы. Вы так вовремя! Представляете, я прилегла с дороги, устала, эта бешеная скачка из столицы сюда, она так выматывает! И только сон смежил мне веки, - какой кошмар! Она так и сказала: "смежил веки"! - Как на меня набросили покрывало и ударили каким-то тяжелым предметом, так что я потеряла сознание. Меня, вне всякого сомнения, украли бы, если бы не вы!
   - Пустяки, - хихикнул я, благоразумно умалчивая, что сам и явился тем тяжелым предметом.
   - Вы такой храбрец! Не побоялись вступить в бой с целой бандой! Как вас зовут, мой герой, я должна теперь постоянно упоминать Ваше имя в своих молитвах!
   - Да что вы, в самом деле, такая мелочь, - покраснел я, - Дело-то житейское... Андре меня зовут, а вас?
   Браслет пробормотал что-то о скорости, с которой я расправляюсь с местными бандами, но я пропустил его брюзжание мимо ушей. Завидует! Интересно все-таки, с чего бедняжка решила, что тут побывала целая банда? Впрочем, если учесть какой разгром произвели столбы, поддерживающие балдахин (в частности косметика с туалетного столика равномерно распределилась по полу и стенам), то предположение о банде выглядело вполне логичным.
   - Андре? Святая сила, какое совпадение, - меня зовут Андриетта. Но как ваша фамилия? Откуда вы?
   - Для вас - просто Андре, - хряськ! Это я попытался сделать реверанс и угодил ногой в кувшин для умывания. Полет с туалетного столика после удара балдахинного столба кувшин чудесным образом выдержал, а вот мою ногу - нет.- Я издалека и путешествую по Версалии инкогнито! - вспомнил я слова графини. - Но, может быть, вы расскажете поподробнее, в чем вас обвиняют. Дядюшка Эммануэль как-то слишком скомканно рассказал о случившемся, - конечно, это было наглостью, так фамильярно называть Сегра, но в конце концов он сам попросил спасти свою племянницу.
   - Ах, - девушка приложила обе ладошки к щекам, - я сама ничего не понимаю. Все началось после того, как арестовали графа Пато, моего жениха.
   - Упс, - сказал браслет. - У нас проблемы.
   - Люди в серых плащах? - всполошился я. - Они атакуют?
   - Нет, никто не атакует - успокоил меня браслет, хотя несколько раздраженным тоном. - Но теперь тебе придется сражаться еще и за свою любовь.
   - Да что же тебе вечно хочется заставить меня сражаться, - возмутился я. - Погоди-погоди. За какую любовь?
   - За ту, которая сидит напротив и рассказывает свою душещипательную историю, - невозмутимо ответил браслет.
   У меня просто рот открылся от изумления.
   - Да, граф Пато мой жених, - Андриетта поняла мое удивление по-своему. - Обвинение в государственной измене ужасно, но он всего-навсего дал пощечину секретарю его святейшества Дармеру. И еще обозвал самого Архипрелата сушеной макакой. Это ужасно, но он не знал, что это Архипрелат, если бы Архипрелат был без маски, то граф бы ни за что не посмел так сказать! Он учтив и любезен, каковым и надлежит быть графу! А мятеж против короля никак нельзя назвать учтивым и любезным поступком, вы со мной согласитесь?
   Я согласился. А заодно попросил девушку вернуться к своим злоключениям.
   - Так вот, все началось после ареста моего жениха. Я стала замечать, что за мной по улице ходит подозрительный тип. Он следовал за мной постоянно, не приближаясь ко мне, но и не теряя меня из виду. Как вы сами понимаете, я как честная девушка, верная своему жениху, к тому же оказавшемуся в столь сложном положении, никак не могла позволить следовать за мной неизвестному мужчине! - я продолжал кивать, хотя совершенно не понимал, как шпик может скомпрометировать девушку фактом слежки. - Поэтому я решила подойти к этому человеку и спросить у него, почему он за мной ходит. И, представьте себе, как только я попыталась приблизиться к нему, этот человек развернулся и убежал! Как можно назвать такой поступок?
   - Как неучтивый и нелюбезный? - попытался угадать я.
   - Конечно! В высшей степени неучтивый и нелюбезный! Я, естественно, сразу же написала все своему дядюшке, мэтру Эммануэлю, я всегда пишу ему в затруднительных случаях. И, о ужас! Он мне ответил, что меня саму обвиняют в государственной измене, покушении на короля, запрещенном колдовстве и наведении порчи! Дядюшка сообщил, что я срочно должна скрыться. Я, естественно, бросаюсь сюда, я всегда скрываюсь у своего дядюшки, особенно в случае плохо настроения. В здешних леса так спокойно, кроме того дядюшка держит козочек...
   Я покашлял, потому что Андриетта стала отклоняться от темы.
   - И вот я приезжаю сюда - всхлипнула она своим маленьким носиком, - надеясь, что дядюшка все напутал, он у меня так склонен все преувеличивать, кому может потребоваться меня убивать? Но стоило мне прилечь, как тут - какой кошмар - на меня нападают прямо у дядюшки на постоялом дворе, и, если бы не вы, то меня бы наверное увезли. В тюрьму или еще того хуже. Благодаря Вам опасность позади!
   - Боюсь, что еще нет, - мне вспомнился человек в сером под окном.
   - Не стоит этого бояться, мой мальчик - патетически воскликнул браслет. - Надо смело смотреть в лицо опасностям!
   Андриетта умоляюще сложила руки:
   - Как? Неужели? Неужели все эти рассказы дядюшки правда?
   Я подошел к окну. Человек в сером все еще находился на своем посту.
   - Подойдите сюда, конечно, если вы достаточно пришли в себя, после пережитого тяжелого потрясения, - мерзкий браслет на слове тяжелый захихикал самым отвратительным образом, но я, войдя в роль учтивого и любезного рыцаря, не обратил внимания на глупую подколку относительно своего веса. - Вот этот тип следил за вами? Не узнаете? Посмотрите, только незаметно, чтобы он не понял вашего интереса.
   - Я еще не совсем пришла в себя, но я конечно же подойду, раз этого просит мой спаситель и защитник! - вот честное слово, уже устал краснеть! Андриетта встала с кровати охнула и схватилась за ногу.
   - Что с вами? - испугался я, а вдруг я ей все-таки что-то сломал?
   - Коленка болит, - пожаловалась Андриетта.
   Теперь стало понятно, что упиралось мне в поясницу, когда я провалился из своей комнаты.
   Девушка долго вглядывалась в фигуру, маячившую во дворе, но потом с сомнением покачала головой:
   - Как я могу узнать он это или не он, если он весь замотан в плащ, даже фигура непонятна, а лица и вовсе не видно.
   - Но хотя бы плащ похож? - спросил я.
   - Плащ похож, - согласилась Андриетта.
   - Значит это они? - ужаснулся я.
   - Кто они? - ахнула Андриетта.
   - Государственные разбойники! - я сам был готов заплакать.
   - Как-как ты их назвал? - переспросил браслет. - В тебе просыпается литературный дар! Это надо отметить! "Государственные разбойники" - прелестно!
   - Браслетик! Васенька! Миленький мой! Что же тут прелестного, - запричитал я. - Что может быть страшнее, чем перейти дорогу государственной машине! Я так не играю! Я думал, что Сегра ошибается, но получается, что нет! Что делать?
   - То, что делают герои в таких случаях, - гордо ответил браслет. Тем более почти всемогущие герои, то есть такие как ты.
   - И что делают герои в таких случаях? - осторожно спросил я, подозревая самый ужасный ответ.
   - Они спасают девушку, а потом все королевство, а потом и весь мир! - просто сказал браслет.
   Что-то в таком духе я и подозревал.
   - Но, попытался возразить я, - если представить, вот если только представить, хотя бы на миг, что герои не хотят это все спасать?
   - Тебе не понравилась девушка? - удивилось украшение.
   Я посмотрел на Андриетту:
   - Ну... я не знаю... Я не могу вот так сразу, чтобы бац и решить - нравится мне человек или нет. Мне надо бы с ним пожить какое-то время, получше узнать его со всех сторон... В конце концов, у меня амнезия, и я просто забыл, как это - когда нравится. Я же перепутать могу. Это будет плохо для романа.
   - Не выкручивайся, - сказал браслет. - Спасать все равно придется.
   - Почему?
   - Потому что, во-первых, все равно придется, раз уж ты герой - хмыкнуло серое чудовище. - А, во-вторых, я слышу осторожные шаги в коридоре. И могу поспорить, что они направляются сюда.
   - Ой! - пискнула Андриетта, - кажется я слышу шаги в коридоре!
   Какой кошмар! Во что же я вляпался?
  
  

Глава 5

В которой главному герою приходится прыгать и бегать

  
  

* * *

   Ах, как ограничен автор сегодня в изобразительных средствах. Безвозвратно ушли в прошлое короткие рассказы и миниатюры. Что вы? Как можно? Кто их будет сейчас читать? Только романы! Современный читатель вообще начинает понимать о чем идет речь в книге только к пятой главе! Рассказа на пяток страниц он вообще не заметит, разве что за аннотацию примет. Но мало того - все главы романа должны иметь строго определенный размер. 10 страниц. Ни больше, ни меньше. Именно столько он успевает прочитать в поезде метро или в автобусе на пути из дома на работу и назад. В крайнем случае, 9 страниц - это если много незнакомых слов и читатель будет читать медленнее. Но ни в коем случае не больше! Разве автор хочет, чтобы читатель зачитался и проехал свою остановку? Читателя уволят с работы, пойдут рекламации, хуже того, у него не хватит денег на новую книжку! Издатель утверждает все это уверенно, с материалами исследований на руках. И все, не попадающее под научно выверенные стандартны безжалостно отсекается. И что делать автору? Радоваться, конечно! Скоро, по уверениям тех же издателей, читатель начнет вникать в суть только к пятой книге.
  
  

* * *

  
   Итак, по коридору кто-то шел (теперь это и я услышал), а у меня было стойкое дежа вю - опять в комнату кто-то хочет зайти, а мне опять надо спрятать бриллиант - на этот раз постоянно заламывающий руки и ахающий.
   - Надеюсь, они идут не сюда, - прошептал я.
   - Не надейся, - отрезал браслет. - Лучше дверь еще и на задвижку закрой.
   В кои-то веки серый приятель подал разумную идею. Я подошел к двери и потянул задвижку. Шаги в коридоре остановились как раз напротив, а потом я слышал легкое поскребывание. Кто-то пытался вставить ключ в замочную скважину.
   - Ах! - воскликнула Андриетта, к счастью тоже шепотом. - Вы конечно же победите и этих нахалов, которые ломятся в комнаты к спящей девушке?
   - Ээээ, - протянул я. - Непременно. Но вам все равно лучше скрыться.
   - Вы так считаете? - спросила девушка, глядя мне в глаза. - Вы считаете, что мне лучше скрыться, пока вы будете разбираться в моих делах?
   Я буду разбираться в ее делах???
   - Не смотри на юную даму вытаращенными глазами, это неприлично! - встрял браслет.
   - Я все прекрасно понимаю, мой рыцарь, - грустно сказала дама. - Вы проявили такое благородство, спасая меня от разбойников, и несомненно проявите такое же благородство еще много-много раз. Я, конечно же, отблагодарю вас чем смогу. Но я не смогу ответить на вашу любовь, потому что у меня есть жених. Я останусь ему верна до конца!
   Неужели у всех влюбленных такой идиотский вид, какой был у меня, когда Андриетта произносила эту свою сентенцию?
   Осторожное шуршание ключа в замочной скважине тем временем приостановилось на какой-то момент, а потом возобновилось с новой силой. Видимо первый ключ не подошел, и таинственный взломщик взял другой.
   - Что стоишь как истукан? Ты собираешься спасать девушку и мир? - зашипел браслет. - Смываться отсюда надо!
   - Как! - развел руками я.
   - Через потолок, конечно же, как еще? - возмутилось украшение моей бестолковостью.
   Я посмотрел наверх. Андриетта тоже посмотрела наверх и еще раз ахнула.
   - Какой ужас, коварные разбойники, разобрали полы в комнате наверху, чтобы напасть на меня спящую! Какое подлое злодеяние!
   - Это я разобрал пол у себя в комнате, чтобы наблюдать за злодеями и вовремя прийти к вам на помощь, - пришлось пояснить мне.
   - О! Вы так предусмотрительны, мой герой! - воскликнула юная дама.
   Замок пару раз щелкнул, следовательно, ключ подошел. Злоумышленник толкнул дверь, но та не открылась - задвижка не дала. Злоумышленник задумался.
   - Уходить нам тоже придется через потолок, - сказал я, - сейчас я вас подброшу к себе в комнату...
   - Нет - одновременно вскрикнули Андриетта и браслет.
   - Дорогой мой, - вкрадчиво сказало украшение, - я не сомневаюсь, что у тебя хватит сил закинуть нашу подопечную куда угодно. Я сомневаюсь, что при таком нервном напряжении ты с первого раза попадешь девушкой в дырку.
   - Я не могу позволить другому мужчине касаться моего тела, пока мой жених в опасности! Я дала обет и вы, конечно же, меня поймете! - гордо сказала Андриетта.
   За дверью послышался шлепок, как будто кто-то хлопнул себя по лбу, потом в щели появилась пилка и стала методично перепиливать задвижку.
   - Как же мне доставить девушку наверх? - спросил я у браслета.
   - Да просто подними ее на руках и все, сил хватит, а тут не так высоко, ответил тот.
   И что я сам не догадался?
   - Милая сударыня, - взмолился я, глядя с какой скоростью пилит неизвестный. Если сейчас сюда ворвется один, два, даже сотня злодеев, то я вне всякого сомнения раскидаю всех. Но если сюда ворвется тысяча злодеев, то даже я не помогу. И тогда, скорее всего, мы умрем. И не сможем помочь никак помочь вашему жениху. Неужели вы допустите, что ваш жених остался без поддержки?
   Андриетта задумалась на секунду, потом кивнула головой:
   - Хорошо, но я позволю вам дотронуться до себя только ради своей любви к графу Пато!
   - Конечно! Я и не думаю ни о чем другом! - воскликнул я - Более того, я постараюсь поднять вас со всей любезностью и учтивостью! - после этого просто сгреб девушку в охапку и поднял к самому потолку. Некоторое время ничего не получалось, потому что я попервоначалу ее почти кверх ногами перевернул, но должен отдать Андриетте должное, как только я поднес ее к дырке правильным образом, она сразу же уцепилась за что-то, пару раз дрыгнула ногами и перелезла в мою комнату. Ловкая, однако, несмотря на то, что пухленькая. Выбравшись наверх, девушка посмотрела на меня и прошептала:
   - Теперь вы! Хотите, я подам вам руку?
   Я представил себе, как юное создание втаскивает мою тушку вверх, и помотал головой.
   Неизвестный, тем временем, перепилил уже половину задвижки.
   - Да что же он так быстро пилит-то, - воскликнул я, метаясь по комнате.
   - Не знаю, - ответил браслет, - наверное, пилка магически усилена. А что ты, собственно говоря, ищешь?
   - Лестницу, - ответил я, заглядывая под кровать. - Ты говорил, что если в романе герою что-то очень нужно, то это что-то сразу находится. Мне нужна лестница.
   - Не нужна тебе лестница, - сказал браслет. - Ты же просто прыгнуть можешь.
   Вжик. Перепиливание задвижки закончилось. И я прыгнул.
   - С вами все в порядке? - обеспокоено спросила Андриетта, наклоняясь к моей голове.
   - Все, - простоналось у меня в ответ. А что? Конечно все. Шишка на голове пройдет, разве вот дыра в моей комнате стала в два раза больше.
   - Послушай, браслет, - сказал я, - а почему, не попасть с первого раза девушкой в дырку для тебя плохо, а не попасть в ту же дырку моей головой - нормально, сойдет?
   Браслет промолчал.
   - Зараза ты, Вася - надеюсь, что я сказал это с достаточным чувством.
   - Вы залезьте сюда, пожалуйста, полностью, - попросила Андриетта. А то у вас ноги с потолка моей комнаты свисают, это может показаться злодею подозрительным. Я вздрогнул, и пулей вылетел из дыры, еще немного ее расширив. Вовремя: злоумышленник, который, перепилив задвижку какое-то время тихо стоял за дверью, решился войти. Его серый капюшон виднелся в дырке. Не увидев в помещении девушку, но увидев полный разгром, человек недоуменно остановился.
   - Сейчас начнет искать потайной ход, - прошептал я.
   Человек внизу начал простукивать стенные панели.
   - Вы читаете его мысли как свои! - восхитилась Андриетта.
   - Нам надо бы как-то прикрыть дырку, - сказал я, а то он может через нее нас обнаружить. Вот только чем?
   - Может быть кроватью? - предложила Андриетта.
   А она ничего, соображает. Даже несмотря на то что пухленькая. Я начал перебазировать кроватомонстра назад.
   - Эй, эй, осторожнее - подал голос браслет. - Если сейчас кровать провалится, то вы дырку не прикроете, а наоборот - ход до подвала включительно проделаете!
   На этот раз я промолчал.
   Злодей в комнате Андриетты чихнул.
   - Шкаф нашел, - пояснил я.
   В этот самый момент доска под ногой моей хрупнула, и Андриетта тихо вскрикнула:
   - Он обнаружил дырку и смотрит сюда.
   Я заволновался, дернулся, нога скользнула в дырку... Бумс! Хлюп! Ах! Ах - это уже Андриетта ахнула. Не, весь я не провалился. Просто нога за что-то задела и это что-то полетело вниз.
   - Он смотрит сюда? - спросил я, боясь глянуть вниз.
   - Нет! - радостно ответила девушка, - Он лежит без движения! Вы скинули на него какую-то железяку и попали точно в лоб!
   Гвоздодер!!!
   - Какой кошмар! Я его убил! - на мои глаза навернулись слезы. - Наверное, там сейчас все в крови!
   - Не убил ты его, просто вырубил, - успокоил браслет. - Шишкой отделается, как у тебя. И крови никакой нет.
   При воспоминании о своей шишке я также вспомнил, что с серым чудовищем больше не разговариваю.
   - Твоя-то шишка болит? - участливо спросило украшение. - Приложи меня к ней.
   Подлизывается! Помириться хочет! Я приложил браслет к голове. Стало холодно и приятно:
   - Лечить будешь? Заклинаниями?
   - Просто к шишкам всегда стараются что-нибудь металлическое приложить, - пояснил он. Вот гад!
   Кровать удалось поставить не то чтобы точно так, как она стояла, но хотя бы приблизительно на середину комнаты. Как я ни старался, все равно получилось несколько криво (в прямом смысле криво - кровать стояла по диагонали), да и выломанные доски из-под нее видны были. Вот так забудешься, запнешься, закатишься под кровать, а там... Даже думать страшно!
   - Мы теперь должны выбраться из гостиницы, сесть в карету и укатить, да? - спросила Андриетта.
   - Да, - я и сам так думал, вот только не представлял, как все это проделать. - Сейчас вдвоем аккуратно выходим из комнаты... - начал я для успокоения девушки, надеясь что-то придумать по ходу дела. Ага! Размечтался. Придумать мне ничего не дали. В дверь постучали.
   Мы с Андриеттой замерли и посмотрели друг на друга. Она побледнела, я, наверное, тоже, вот только посмотреть на себя не мог, да и не люблю я как-то своего отражения...
   - Мы снова переберемся вниз, в мою комнату? - спросила девушка.
   - Думаю, что тебе лучше просто открыть, - заметил браслет. - В конце концов, ты самый обычный законопослушный постоялец, если ты не откроешь, это вызовет подозрения.
   В дверь снова постучали, на этот раз настойчивее.
   - Я все-таки открою, - прошептал я Андриетте.
   - А я? - спросила она - Под кровать? Ведь совершенно невозможно, чтобы меня застали в номере незнакомого мужчины! Это бы опорочило мою честь! У меня есть жених, который находится в тяжелом положении...
   - Да помню я, помню! - раздраженно перебил я благочестивую даму, потом схватил ее за руку и совершено неучтиво и нелюбезно потащил к шкафу. Просто в дверь стучали уже постоянно и со все возрастающим нетерпением, выраженным в громкости ударов.
   - Апчхи! - сказала Андриетта.
   - Родненькая, миленькая, - взмолился я. - Ты уж как-нибудь постарайся посидеть здесь тихо как-нибудь.
   - Апчхи! - сказала Андриетта.
   Я бросился к двери.
   К моему удивлению за дверью оказался вовсе не разбойник в сером плаще, а маленький благообразный старичок, разодетый как... Я понял, что даже не могу ни с кем его сравнить по разодетости. Даже офицеры внизу в холле, сопровождавшие герцогиню Лирийскую, выглядели по сравнению с этим старичком весьма строго. Один ярко-желтый шейный платок, повязанный поверх стоячего воротника, чего стоил.
   - Так-так! - строго сказал старичок - Наконец-то! Сперва требуете и срочно, а потом - не открываете! - он рукой отодвинул меня и прошел в комнату, втащив за собой какой-то тюк. Войдя, огляделся, увидел разгром и застыл с открытым ртом.
   - Вот! Прибираюсь тут помаленьку! - смущенно сказал я.
   Старичок закрыл рот, пробормотав что-то невнятное, потом сделал шаг назад, прищурил глаза и стал внимательно меня разглядывать:
   - Так-так! - повторил он свою присказку. - Случай тяжелый, но очень интересный! Ну что же, хотя мое творчество и ограничили на этот раз выражением "срочно!", я все-таки попробую!
   Он аккуратно подошел к кровати и стал раскладывать на ней куртки и штаны из своего тюка.
   - Так вы портной! - хлопнул я себя по лбу и сморщился от боли. Забыл совсем про шишку.
   - Что значит портной?!! - возмущенно фыркнул старичок. - Я кутюрье! Я творец моды! Я, скажу без ложной скромности, гений ткани и аксессуаров! Я - сам Бестиар, да-да, не смотрите на меня так, как будто вы меня совсем не знаете.
   В шкафу снова чихнули. Гений ткани насторожился.
   - Пыльно, знаете ли, - пояснил я. - Желание чихать так и носится в воздухе!
   Из шкафа раздалось новое "Апчхи!". Желая как-то отвлечь старичка от Андриетты, я быстро заговорил:
   - Понимаете, я приехал издалека, с востока, совсем недавно, поэтому о вас и не слышал... То есть, конечно, слышал, - поправился я, заметив возмущение в глазах кутюрье. - Просто я не мог себе представить, что знаменитый Бестиар вот так запросто войдет в мою комнату. Это такая честь, такая честь... - кутюрье заметно смягчился. - К вам, наверное, приезжает одеваться все высшее общество?
   Старичок снова вскипел:
   - Что значит одеваться? Они приезжают смотреть! Любоваться! Проникаться! Вдохновляться! В моих руках одежда перерастает свое предназначение. Она перестает быть просто тряпками для носки, как вещи сшитые остальными, как вы выразились, портными! Как великий композитор Скарамини писал пьесы для шестипалого человека, музыку, которую обычный музыкант сыграть не в состоянии, так и я создаю произведения высокой моды, которые не предназначены для повседневности! И если я и пришел к вам, то только по просьбе моего дорого друга, мэтра Эммануэля, который так способствовал распространению моего искусства среди масс!
   Тут надо ненадолго прерваться. Момент, конечно напряженный, но всего два слова. Мэтр Сегра ввел у себя то, что в нашем мире называют показами высокой моды. Не побывать на показе для местной знати, особенно женской ее части, было подобно смерти. Правда, облачаться в то, что представлял на этих показах уважаемый Бестиар, никто не спешил. Средневековые консерваторы, что с них возьмешь? Ладно, все, два слова прошли!
   - Неужели, вы подарите что-то из своей коллекции? - надо было как-то прервать поток самовосхваления и вернуть старичка к практической деятельности.
   Творец моды задумался:
   - Конечно, я не могу вот так сразу. Я должен остановиться. Вглядеться внутрь себя! Поймать ускользающую идею. Мне требуется время. Хотя бы неделя. Месяц. Лучше полгода. Да-да-да! - предупредил он мои возражения решительный жестом. - Я знаю, что этого времени у нас нет. Ах, это так трудно творить в столь жестких условиях, - кутюрье закатил глаза. - Но тем не менее. Вот, гляньте.
   Старичок подал мне белую полотняную рубашку, из достаточно простой ткани но всю в каких-то кружавчиках и ленточках. Вслед за рубашкой перед моими очами появилось... Я не настолько хорошо знаю моду, чтобы это назвать. Длинным пижаком? Коротким пальто? Это нечто немногим не доходило до колен, было яркого изумрудно-зеленого цвета. В основном. В основном, потому что это нечто покрывали кружавчики, да ладно если бы только на манжетах или воротнике, это еще можно было бы как-то объяснить, но зачем, к примеру, кружева на хлястике сзади? Больше всего меня смущало то, что костюм зачем-то расшили веселенькими разноцветными зайчиками, в совершенно немыслимых позах расположившихся на этом самом нечто (наверное, это все-таки правильно называть кафтаном), словно на зеленой лужайке. Довершали впечатления несколько розовых заплаток и одна дырка, на которую, по всей видимости, заплатки не хватило.
   - Что это? - спросил я ошарашенно.
   - Что за дилетантский вопрос! "Что это?!!" - передразнил меня кутюрье. - Какая разница что это! Просто я так вижу! И пусть потом всякие неучи придумывают этому название, я создаю чистые образы, которые правильно назвать или хоть как-то полно выразить нашим недоразвитым языком все равно невозможно! Этот цвет символизирует ваше единение с природой, в момент высшей кульминации лета, когда каждая травинка радуется яркому солнышку! А зайчики - непосредственность вашей радости! Надевайте-надевайте! - приказал он. - Да и вот еще.
   - Что это? - повторил я свой дилетантский вопрос.
   - К верхней одежде прилагаются изящные панталончики в том же тоне, - пояснил гений моды, - И чулочки в полосочку.
   - Я как-то не готов к чулочкам в полосочку, - робко попытался возразить я. - Я их не буду надевать. Хорошо?
   - Будете-будете, - со вздохом сказал старичок. - Все равно у меня больше ничего для вас не найдется. А что вы хотите, со своими нестандартными размерами? - он посмотрел на меня с вызовом - Скажите спасибо, что это нашлось. Совершенно случайно попало в мою коллекцию с прошлого праздника середины лета. Да-да! С того самого детского! От приезжего цирка. Руки бы надо поотрывать прислуге, которая кладет чужие вещи рядом с моими творениями!
   - От праздника осталось? - ошарашено спросил я.
   - Ну да, - пояснил кутюрье. - "Прыг-скок, зайчики скачут, весело прыгают..." Только не говорите, что не знаете этой детской песенки. Там клоун всех развлекал, такой огромный, вроде вас. Медведь, а не зайчик. Короче, кончайте свои пустые придирки и одевайтесь. Мне некогда, надо думать над новой коллекцией.
   - Это мне месть за того кролика, - прошептал я.
   - Аааа - внезапно раздался крик снизу.
   - Похоже, что злодея внизу обнаружили, - заметил браслет, - тебе бы надо побыстрее отделаться от портного.
   - Эээ, понимаете многоуважаемый, - начал я, - я очень-преочень вам благодарен, это было просто счастье с вами познакомиться, и все такое. Но я очень стесняюсь переодеваться в присутствии посторонних. Особенно мерить панталончики и чулочки! Так что спасибо вам огромное, увидимся позже.
   - Вы совершенно зря стесняетесь, - удивился старичок. - Человек должен быть совершенно открыт перед тем, кто его одевает, так же как и перед тем, кто его лечит!
   Но я уже не слушал гения моды, схватил, поднял и потащил в коридор.
   - Дверь не забудь открыть, прежде чем его из комнаты вставлять, - успел предупредить браслет.
   Я захлопнул за великим Бестиаром дверь, повернул ключ, закрыл еще и на задвижку сразу же и бросился к шкафу. Внизу раздались громкие голоса и шаги.
   - Андриетта! Андриетта! - позвал я племянницу хозяина. - Вы такая молодец, вы смогли подавить свой чих и просидеть тихо! Но сейчас нам надо быстро уходить отсюда!
   Из шкафа на меня выпало тело девушки.
   - Что с ней? - воскликнул я.
   - Наверное, в шкафу воздуха слишком мало, - предположило украшение на запястье. - Или на пыль аллергия. Ничего страшного, сейчас очухается.
   - Ах! - пришла в себя Андриетта, похоже, что "Ах" было одним из ее самых любимых слов. - Это опять вы? Вы снова меня спасли. Это с вашей стороны так учтиво...
   - и любезно, - закончил я. - Милая Андриетта, злодея внизу обнаружили другие злодеи, еще немного и они найдут дырку в потолке, а потом придут сюда.
   - Мы будем сражаться? - слабым голосом спросила девушка.
   - Мы будем убегать, как и договаривались, - возразил я.
   - Правильное решение, - удовлетворенно заметил браслет, - только все-таки тебе надо переодеться в то, что принес Бестиар.
   - Не буду я надевать чулочки и панталончики! Ни за что не буду! И пусть меня хоть зарежут тут! - зарычал я.
   - Хорошо-хорошо, - пошло на попятный высокотехнологичное чудо, - но хотя бы надеть рубашку и кафтан тебе придется. Не бегать же заляпанным кровью или с голым торсом? Потом, когда появится больше времени, наколдуешь себе что-нибудь иное.
   Я со вздохом понял, что он прав и стал облачаться в символ своего единения с природой.
   - Бриллиант не забудь, - напомнил браслет.
   А ведь я и впрямь забыл про него в этой суматохе! Надо действительно взять.
   - Андриетта, откройте задвижку, только осторожнее, - попросил я девушку. - Ух!
   - Чего дергаешься? - не понял браслет.
   - Да бриллиант колется в кармане, - ответил я. - Да и при каждом шаге по бедру хлопает.
   - Ничего, привыкнешь, - подбодрило украшение.
   В коридоре никого не было.
   - Где же они? - спросила Андриетта.
   - Я бы предпочел узнать где их нет, - пробурчал я про себя.
   Мы побежали. Увы, не удалось нам пробежать и половину коридора до лестницы, как с этой самой лестницы выскочил человек в сером плаще.
   - Вот они! - Одновременно заорали Андриетта и человек в сером.
   Мы развернулись и побежали в другую сторону.
   - Там есть другая лестница, - на бегу сообщила мне Андриетта.
   Это было весьма учтиво и любезно, и со стороны Андриетты и со стороны лестницы. Тем более что лестница оказалась свободна, и мы поскакали вниз, перепрыгивая через ступеньки. Даже Андриетта поскакала, хотя и была в длинном платье. Этаж, на котором мэтр Сегра поместил свою племянницу, мы проскочили без проблем, а вот потом снизу хлопнула дверь и раздались голоса.
   - Это тоже они! - воскликнула девушка. - Они нас окружают! Что же делать?
   А что было делать? Пришлось свернуть с лестницы и побежать по второму этажу. Но и тут не получилось проскочить.
   - Я посмотрю, чтобы они не пробежали по этому этажу! - послышалось спереди.
   - Теперь точно придется драться! - вздохнула Андриетта, мне показалось, что она вздохнула как-то кровожадно.
   Я вздрогнул, толкнул первую подвернувшуюся дверь, которая, к счастью, оказалось не заперта, втолкнул туда Андриетту, а потом заскочил сам.
   - Кто там? Кто пришел? - послышался женский голос. Знакомый голос.
   Я вжался в угол, спрятав девушку за своей спиной, огляделся, но никого не увидел.
   - Так то же здесь? - Ого! Номер оказался двухкомнатным. Это что же получается, мэтр Сегра поселил меня далеко не в самый лучший номер, а денег решил срубить по полной, да еще и услуги по спасению племянниц требует? Хотя деньги я ему сам предложил, подумалось мне.
   Пока я все это думал, из второй комнаты появилась графиня Рени. Она вышла закутанной в симпатичный халат с кошечками, с повязанным на голове в виде тюрбана полотенцем, а мокрая челка падала на глаза. Это что же получается, тут и ванна есть???
   - Ничего не вижу из-за этой дурацкой прически, когда она мокрая! - графиня приподняла челку рукой и уставилась на меня. - Андре? О! Андре, - томно вздохнула она, - признаюсь, ваш визит такой неожиданный... Я даже Вас сразу не узнала! Что это на вас надето?
   - Да я просто случайно, извините, я не хотел, - замялся я, отчаянно краснея. - А кафтан старичок притащил, портной местный, Бестиар, кажется, его так зовут! Сегра же обещал!
   - Бестиар? Вы в костюме от самого Бестиара! - воскликнула Рени. - Вы надели ради меня самое лучшее?
   Вообще-то я надел этот попугайский пиджачок не ради графини, но разубеждать ее не стал.
   - Это впечатляет! - Она снова откинула волосы, заметила мой взгляд и слегка надула губки. - Я, конечно, понимаю, что ванна в глазах настоящего воина выглядит крайне сомнительным обычаем - промурлыкала графиня, - но она так... расслабляет и так... вдохновляет... - Рени попыталась посмотреть на меня многозначительно, но челка мешалась.
   - Конечно же... - начал я, но графиня не дала закончить.
   - О! Не говорите ничего мой Андре! - приложила она палец к моим губам. - Я знаю, вы хотели отблагодарить меня за то, что я для вас сделала. Но, увы, не сейчас. Сейчас мне надо готовиться к традиционному ужину. Позже, мой Андре, позже!
   Почему все дамы в этом мире начинают считать меня своим? Я уже хотел было что-то возразить, что, мол, совсем не то имел в виду, когда проник в комнату, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвался человек в сером. Так что вместо речи я только пискнул "Ой!" и машинально присел на корточки. Андриетта за моей спиной тоже присела.
   - Мадам! - пророкотал человек в сером плаще.
   - А! Что? Кто это? - графиня попыталась откинуть челку и посмотреть на пришедшего.
   - Мадам! - повторил ворвавшийся тип и попытался отодвинуть Рени в сторону, чтобы осмотреть помещение.
   - Хам! - взвизгнула графиня, и дала этому типу пощечину. Серый попытался перехватить графинину руку, но не тут-то было, - Негодяй! Мерзавец! Да как ты посмел! Ворваться в комнату к порядочной женщине! Без стука и приглашения! - каждое восклицание сопровождалось чувствительным ударом по лицу человека в сером.
   - Мадам! - ворвавшийся ушел в глухую оборону. - Дело в том, что мы искали спрятавшихся у вас...
   - Чтоооо? - графиня окончательно взъярилась - Ты имеешь наглость утверждать, что у меня, графини Вальдек-Руссо может кто-то спрятаться! Что у нее кто-то может находиться в тот момент, когда она принимает ванну? Уж не намекаешь ли ты, что я, замужняя женщина, могу принимать у себя в номере на постоялом дворе мужчину? Подлец! Пошел вон! - Рени дала мужчине совершенно неучтивого пинка и вытолкнула из комнаты.
   - В этой комнате их нет, - послышалось из коридора. И мне показалось, что говоривший шепелявил и присвистывал, держась за разбитые губы.
   - Кто это был? - спросила графиня, снова приподнимая челку. - Ничего не вижу!
   Шаги за дверью затихли. Видимо серые решили искать меня с Андриеттой в другом месте. Надо было выбираться.
   - Простите, сударыня, - я мягко приподнял Рени за локотки и отставил в сторону, чтобы она дверь не загораживала, - но мне, наверное, надо идти.
   - Не грустите так сильно, виконт, - сказала она с грустинкой в голосе. - Я не говорю вам окончательного "нет"! Я оставляю вам надежду. Всякое может случиться в нашей жизни. Мы можем еще встретиться при других обстоятельствах. Например, завтра.
   - Обязательно, - надо было спешить, так что приходилось соглашаться на что попало, - обязательно завтра!
   Держа руку Рени в своей руке, я второй рукой приоткрыл дверь и показал Андриетте, чтобы она выбиралась наружу. Потом помахал графини Рени ручкой и выскочил сам.
   - Кто это был? - подозрительно спросила Андриетта. Женщины иногда так однообразны в своих вопросах!
   - Вы, о человеке в сером плаще? - я попытался увести разговор в сторону. - Я думаю, что разбойник.
   - Я про эту даму! - уточнила девушка.
   - Да так, одна знакомая, - вот интересно, с чего это вдруг Андриетту стали интересовать мои знакомые? И по какому праву она меня вообще об этом спрашивает? У нее же жених есть. Находящийся, между прочим, в тяжелом положении. - И как мы будем теперь пробираться к экипажам?
   - Вы хотите покинуть гостиницу? - удивилась девушка. - Но вы же обещали этой даме завтра быть с ней! Неужели, вы ее обманули!
   Ого! Мне даже немного стыдно стало:
   - Видите ли, Андриетта. Если бы я сказал, что я должен уехать, это выдало бы нашу с вами тайну. Ну, что мы бежать хотим, - сбился я с высокопарного слога. - Я был вынужден врать!
   - Вы идете ради меня на такие жертвы! - ахнула девушка.
   - Так как мы будем пробираться к экипажам? - этот вопрос интересовал меня больше.
   - По второму этажу можно пройти в служебные помещения. Вряд ли эти люди смогли перекрыть все выходы, - сообщила моя спутница.
   - Пойдемте, - согласился я. - Попробуем выбраться через служебные помещения.
   Но мы не пошли. Ходить мы уже разучились. Мы побежали.
  
  

Глава 6

В которой главный герой спасает девушку

  
  

* * *

   Каждый автор со страхом ожидает отзывов критиков и литературоведов на свое произведение. Отзывов читателей он тоже ожидает, но читатель человек простой. Если ему понравится, то он прямо об этом и скажет. А если не понравится, то тоже скажет. И тоже прямо. А вот к чему придерутся люди ученые - этого никто угадать никогда не может. Даже сами критики - и то не скажут, что покажется им не так в следующий раз. Иногда даже к названию придраться способны. Вот, скажем, назовет автор свой роман прямо - "Роман". А критик тут как тут и спрашивает ехидно - а почему это данное произведение заявлено как роман? Если вы читали труды литературоведов таких-то (тут приводится список фамилий), то должны понимать, что романом может называться только такое произведение, в котором сюжетных линий несколько. А у вас за вот уже шесть глав только один главный герой туда сюда и бегает. Непорядок! Никакой у вас не роман получается, а самая что ни есть приключенческая повесть. И ничего более. Автор чешет в затылке и срочно добавляет в свое повествование десяток другой новых персонажей.
  
  

* * *

  
   Если где и достигли немыслимых высот в кулинарии, то это, вне всякого сомнения, в Фиренце. Фиренцийских поваров уже много лет просто грешно называть поварами, ибо повар это тот, кто заботится, прежде всего, о наполнении желудков окружающих. Фиренцийские же кудесники с негодованием отвергают банальную цель набивания утроб. Они научились радовать не живот человека, но его глаз, нюх и, в самую первую очередь - язык, те тончайшие вкусовые анализаторы, покрывающие этот человеческий орган, которые, как утверждает современная медицина, самым непосредственным образом влияют как на здоровье человека, так и на его настроение, расположение духа и отношение к жизни. Вот почему называть фиренцийских мастеров следует уважительно - кулинарами! Кулинарное искусство в Версалии, увы, развито в гораздо меньшей степени. И дело совсем не в том, что местные приготовители явств не готовы перенимать высокую фиренцийскую культуру обедов и ужинов. Дело в потребителе, в обычых версалийцах и версалийках, которые просто не понимают, почему языку надо отдавать большее почтение, нежели желудку. Это фиренциец может полчаса смаковать маленькое перепелиное крылышко, восхищаясь тончайшими изменениями вкуса специй от плечика к кончику. Версалиец, да будь он хоть трижды дворянин с многовековой родословной просто не заметит не только изменений вкуса, но и самого этого вкуса, потому что проглотит перепелиное крылышко быстрее, чем язык сможет что-нибудь почувствовать. Даже с косточками проглотит. Вот почему в Версалии предпочитают не утонченного перепела в пикантном соусе, а доброго жирного гуся в собственном соку. Чтобы было и что в руках подержать и во что зубы вонзить. И чтобы жир гусиный брызгал из-под золотистой кожицы-корочки и прям на предусмотрительно подставленную тарелку. А после взять кусман хлеба, отщипнуть от теплой, только что из печи буханки, жир с тарелки промокнуть и тоже в рот. Хорошо! Даже очень хорошо! Но вот кулинарное искусство от таких вкусов едоков сильно страдает.
   Единственным человеком, которому в Версалии удавалось нести просвещение в смысле вкусной и здоровой пищи, был мэтр Эммануэль Сегра. У него непостижимым образом получалось совмещать высокий вкус подаваемых блюд со стремлением собравшихся насытится до самого непотребного состояния. Разве это гусь подавался к столу на традиционном вечернем пиршестве у мэтра Эммануэля? Может быть это чудо и родилось когда-то гусем, но попав на кухню к Сегра преображалось самым волшебным образом. Откусит вкушающий кусок этого гуся, да и замрет в недоумении, потому что не пробовал до сих пор ничего подобного. Даже если до этого уже приходилось ему вкушать пищу у мэтра, даже если и гуся вкушать приходилось, но все равно повара каждый раз добавляли в этого самого гуся что-то новое, так что никто никогда не мог предполагать, что конкретно он почувствует на языке в тот момент, когда на этот самый язык попадет кусок нового гуся. И главное - гусь же не перепел. Его быстро не проглотишь! Так что хочешь, или не хочешь, а к чудесному вкусу приобщишься. Эх, да что там гусь! А свинина с яблоками и иными плодами? А оленина в грибном соусе? А дичь под сметаной? А рыба? А салатов одних пятнадцать видов? И это мы еще молчим о выпечке: пирожки, кулебяки, расстегайчики-пампушечки... Короче говоря, один раз отужинавший на постоялом дворе у Эммануэля Сегра пропадал навек. Раз за разом он должен был возвращаться к мэтру, чтобы еще хотя бы один раз, что хотя бы один маленький кусочек, чтобы хотя бы перед смертью, но вспомнить, но еще раз убедиться, что то первое впечатление от еды - это не сон и не мираж!
   Мы, то есть я и Андриетта сидели в странной комнате. Кладовка не кладовка - трудно сказать для чего она предназначалась, во всяком случае, мебели тут не было, но зато была куча пустых бочек и мешков. У меня вообще создалось впечатление, что хозяева просто забыли что такая комната существует, а местные слуги использовали ее для того, чтобы прятать мусор и пустую тару. Ходить выбрасывать далеко, а сюда кинул и никто не увидит.
   До служебных помещений нам удалось добежать без проблем - никто из людей в сером плаще по дороге не встретился. Но вот попытка спуститься на первый этаж, на кухню, провалилась и в этих самых помещениях. Очередной серый плащ скучал в уголке за плитой, изредка переругиваясь с суетившимися поварами. Повара злились, время от времени переругивались с серым плащом, но работу не прекращали ни на мгновение. Андриетта сказала, что общий ужин у ее дядюшки - это святое. И готовится он будет даже при последнем светопредставлении.
   Кстати, мы бы ни за что не заметили этого серого в общей суете, спасибо браслету - предупредил вовремя. Пришлось отступить. В это же самое время из перехода из основного корпуса послышались чьи-то шаги, так что в поисках хоть какого-то убежища мы оказались в этой самой позабытой комнате и без малейшего представления о том, куда бежать дальше.
   Зато, находясь в этой самой комнатушке можно было смотреть на то, как готовят столовую залу к ужину - через небольшое окошко как раз в эту самую залу выходящее. Столовая имела впечатляющие потолки, наверное, в два обычных этажа, может даже в три, потому что это самое окошко у нас находилось не под самым потолком залы. То что в зале, как и в номерах постояльцев, все стены были убраны тканями меня не удивило. Удивили огромные портреты в простенках между окнами. Самый большой висел посередине. Я хотел было спросить кто это, но браслет меня опередил, поведав, что это короли, а в середине - король нынешний, здравствующий и царствующий. Так на том самом портрете было на писано. В самой зале уже расставили столы - "покоем". Это так Андриетта сказала. На самом деле - обычной буквой "П" и вовсю сновали слуги, расставляя на этих столах всевозможные тарелки, тарелочки, блюдца, бокалы, стаканы... Судя по приготовлениям, ежели каждая тарелочка предназначалась для отдельного блюда - ужин мог плавно перейти в завтрак.
   - Зря ты надеешься досидеть тут до утра, - скептически заметил браслет. - Серые плащи все делают методично. Перекрыли выходы, и теперь могут спокойно прочесать все помещения.
   Украшение уже неоднократно намекало на то, что мне придется сражаться. Мнение Андриетты и браслета в этом совпадали настолько, что я даже стал подозревать, что девушка тоже может общаться с моим металлическим спутником. Оба постоянно твердили, что раз я справился с предыдущими бандами, то без проблем пробьюсь к выходу и в этот раз. Меня не удивляло, что предыдущие банды упоминала Андриетта, она-то явно не в курсе происходящего была, но браслет-то с какой стати надо мной издевался?
   - Я же говорил, что я не хочу сражаться, - толку не будет, но можно же попытаться еще раз втолковать металлическому приятелю свои принципы? - Меня удручает вид крови. Я вообще пацифист, выступаю против всяческих сражений. Тебе процитировать соответствующую статью из словаря?
   - Когда это ты успел им стать? - хмыкнул браслет.
   - С рождения, - буркнул я, - как только пришел в себя на полянке, так и стал. И потом - если нас до сих пор не нашли, то могут и до ночи не найти. А ночью мы тихонечко-тихонечко, мышками...
   - Вас не нашли просто потому, что ищут пока что в номерах постояльцев. А это тяжело. Даже серые не хотят врываться в номера князей и баронов. Но сейчас все гости уйдут на ужин, номера досконально обыщут и примутся за остальные помещения.
   Я только вздохнул. В словах украшения резон был. Но если совсем честно, то меня удручала даже не возможность драки в самом ближайшем будущем. Наше укрытие располагалось как раз над кухней. И все удивительные, восхитительные великолепные запахи приготовляемой на кухне пищи беспрепятственно в комнату проникали, щекотали ноздри, возбуждали обоняние и воображение. А аппетит и возбуждать не требовалось. Я с самого утра ничего не ел, так что сейчас просто глотал слюни через каждую минуту, да надеялся, что урчание живота не услышат в зале.
   - Сегодня у дядюшки будут подавать рыбу, - сказала Андриетта после моего очередного животного урчания. Похоже, что она тоже не могла противостоять волшебным ароматам. - Скорее всего, налима. Знаете, как трудно готовить налима?
   - Наверное, вы часто ужинали у дядюшки? - спросил я, в очередной раз сглотнув.
   - Редко, - вздохнула девушка. - Всего два раза. Я воспитывалась в пансионе. Дядюшка Сегра имеет очень строгие воззрения на воспитание девушек, он решил, что не сможет сам воспитывать меня согласно этим строгим воззрениям, естественно, по причине огромной любви к своей племяннице. И он отдал меня в пансионат, для воспитания всяческих наилучших качеств.
   - Учтивости и любезности - хмыкнул я.
   - И высокоморальности, - продолжила Андриетта, не заметив язвительности в моем тоне. - А в пансионе лучших воспитанниц вывозили на поощрительные поездки, как раз сюда. Я два раза на них попала, вот мы и обедали, правда, не вечером, а днем. Но днем подают все то же самое, что и на предыдущем ужине. Один раз как раз налима подавали.
   Я снова сглотнул. Скоро у меня рефлекс выработается, при каждом упоминании налима сглатывать.
   - Браслетик, - ну нельзя больше терпеть такой голод, придется идти на поклон к наручному чудовищу. То есть, конечно, не идти, но суть от этого не меняется. - Браслетик, раз уж у нас все равно такая заминка получилась, может быть ты нас покормишь?
   - Это я вас должен кормить? - удивилось украшение, - А сам? Или тебе еще раз необходимо напомнить, что ты вообще можешь все, а уж про такую малость, как наколдовать обед для себя и своей спутницы и говорить не приходится. Ты должен такие обеды наколдовывать с помощью одного щелчка пальцами! В конце концов, можешь просто переместить еду с кухни сюда!
   Я представил, как огромный котел с ухой, который успел мельком на этой самой кухне заметить, отрывается от плиты и летит вверх. А также представил, что в итоге всего этого полета получится. Особенно в связи с некоторой моей неумелостью и отсутствием привычки к аккуратному перемещению подобных предметов. Браслет, видимо, тоже все это представил, даже еще более красочно, чем я, потому что задрожал и стал поспешно выколдовывать банан. Бананы мой спутник наколдовывал чаще всего. Говорил при этом, что они питательны и легко чистятся. Я предпочитал тушенку, но особого выбора не было.
   - Ах! - а как можно не ахнуть было, тем более Андриетте. - Вы еще и волшебник!
   Банан в этот момент полностью материализовался, я бросился на него как тигр на свою добычу. Схватил, очистил за одну секунду и... И увидел взгляд Андриетты.
   - Простите сударыня, - смущенно пробормотал я. - Это банан. Такая ... эээ... ягода. Или фрукт. Короче, плод такой. Очень сытный. Говорят. И полезный для организма. - я окончательно запутался и протянул банан девушке. - Попробуйте.
   - Я никогда не ела банан, - благодарно ответила Андриетта.
   - Пробуйте-пробуйте, не стесняйтесь, это, конечно, не налим от вашего дядюшки, но тоже очень даже ничего, - подбодрил я барышню, а сам схватил второй материализовавшийся банан.
   - Очень вкусно! - какой кошмар! Она уже успела доесть первый плод и теперь с вожделением смотрела и на второй. Пришлось отдать.
   Третий она взяла сама. Я даже руку не успел протянуть. Пробормотала что-то по поводу учтивости и любезности и взяла. Во всяком случае, стало понятно, почему она такая пухленькая.
   - Ты издеваешься, бананы по одному создавать? - возмутился я. Мне показалось, или браслет мерзко захихикал? Во всяком случае, только после пятого банана стала вырисовываться целая гроздь.
   - Все равно ты бананами не наешься, - заявил браслет.
   - Почему же тогда ты именно их выдаешь? - спросил я с набитым ртом.
   - Потому что во-первых, они не дадут тебе умереть с голоду раньше времени, - ответило украшение, - а во-вторых, остается еще слабая надежда, что постоянное чувство голода все-таки сподвигнет тебя на самостоятельные действия.
   Очень хотелось аргументировано возразить, но из зала неожиданно раздались звуки музыки.
   - Начинают, - сказала Андриетта выглянув в окошко.
   - Вы поосторожнее, а то еще заметят, - я подтащил с собой гроздь бананов, устроился поудобнее рядом с девушкой и тоже стал смотреть вниз.
   Все приготовления действительно закончились. Приборы расставлены, официанты замерли по стойке смирно у стен. В углу, в нише обосновался маленький оркестрик, который и играл что-то веселое. Посередине, точно под портретом короля, на небольшой лестнице, по которой должны проносить из кухни блюда, чтобы все видели, что несут, стоял сам Сегра. Еще раз величественно оглядев все приготовления, он хлопнул в ладоши и парадные двери в столовую залу распахнулись.
   - Сейчас должны войти гости. В строгом порядке, - прошептала Андриетта и пояснила: - Я читала. В журнале с картинками.
   Но первыми вошли не гости. Первыми в зале появились несколько человек в серых плащах. Вошли твердым решительным шагом и расположились вдоль стен между официантами. И вот только потом появились гости. Они старались держаться с достоинством, но чувствовалось, что присутствие закутанных в серые плащи личностей это самое достоинство явно умаляло. Постояльцы постоянно на них оглядывались и тихо роптали.
   Впрочем, не все роптали тихо:
   - Это возмутительно! - голос графини Вальдек-Руссо тихим никак нельзя было назвать. - По какому праву все эти странные люди присутствуют здесь? По какому праву они врываются в номера честных подданных его Величества, по каким-то смехотворным подозрениям, что эти подданные могут скрывать у себя преступника?
   - Милочка! - в разговор вступила герцогиня Лирийская. - Вы прекрасно понимаете, что такое право этим достойным людям дает забота о безопасности нашего королевства и лично его Величества, добрейшего короля Генриха! Вы же знаете, что совсем недавно раскрылся ужаснейший заговор графа Пато! В сложившейся напряженной ситуации мы должны всячески поддерживать нашу многоуважаемую службу безопасности. В конце концов, все дворяне только потому имеют право называться дворянами, что служат нашему королю!
   - И все равно, - топнула ножкой упрямая графиня, - мне бы хотелось, чтобы эти мерзкие люди, по крайней мере, объяснили, по какому поводу они здесь присутствуют и что ищут. И чтобы потом, когда они не найдут то, что они ищут, они бы принесли извинения всему обществу!
   В зале появились новые персонажи. Два человека, тоже закутанные в плащи, но уже не серые, а черные. Видимо, эти люди хотели затеряться среди гостей, пройти как можно незаметнее, бочком-бочком, вдоль стеночки, но графиня их заметила:
   - Вот, еще незнакомцы! - указала она на пробирающихся. - Кто такие, откуда прибыли? Может, это именно они угрожают моей безопасности?!! Может, именно их стоит проверить господам в сером?!!
   Оба человека замерли как раз под нашим окошком.
   - Это важные персоны, которые путешествуют инкогнито, - а вот офицеру, который сопровождал двух странных господ удалось просочиться в зал незамеченным. Он встал перед ними ответил графине твердым, не допускающим возражения тоном. Рени, естественно, этот тон проигнорировала:
   - Инкогнито на обеде? - язвительно спросила она. - Как же они есть-то будут, в своих плащах, бедняжечки? Или, может, хотят, косточки знаменитого налима в рукавах прятать для последующего анализа?
   - Ха-ха-ха! - офицер хотел ответить сам, но герцогиня его опередила - Не вы ли, душенька, еще час тому назад ратовали за гораздо более подозрительную персону, путешествующую инкогнито?!!
   - Я предлагаю прекратить прения, и приступить к ужину, - Сегра старался говорить спокойно и даже величественно, но у него плохо получалось, голос дрожал. Пусть немного, но дрожал. - Тем более, что сегодня вечер королевского налима!
   Все поклонились, то ли хозяину, то ли портрету короля (потому что Сегра тоже развернулся к портрету и поклонился), то ли налиму, который пока оставался на кухне.
   - А можно еще один банан? - прошептала Андриетта. Похоже, что у нее тоже выработался рефлекс на слово "налим".
   - Можно, - прошептал в ответ я и рванул рукой очередной банан, пытаясь отделить его от грозди. Но на этот раз плод так просто не отделился. То есть, в итоге он отделился и остался в моей руке. Но вот вся остальная гроздь от рывка взмыла в воздух, просвистела мимо наших с девушкой голов и вылетела в окно.
   - Ой! - воскликнули мы оба, пытаясь схватить убегающую гроздь. Тщетно.
   - Бинго! - воскликнул браслет. - Точно в цель! У тебя получаются замечательные броски, как гвоздодером, так и бананами!
   В зале на мгновение повисла мертвая тишина, а потом раздался оглушительный визг. Дамы визжали, люди в сером метались туда-сюда и сталкивались с официантами, и только офицер, сопровождавший двух важных персон, лежал недвижим, потому что именно ему на голову и рухнули бананы.
   - Вот теперь тебе точно не избежать сражения, - сказало довольное украшение.
   - Они наверху! - прокричал кто-то в зале.
   - Бежим! - я дернул Андриетту за руку, и мы бросились прочь из комнаты.
   Последующие пять минут я помню как в тумане. Сперва мы вроде бы побежали направо, пробежали мимо удивленной горничной, но потом кто-то заорал "держи-держи!" Мы развернулись и побежали назад. Или не назад, потому что вроде до этого мы не пробегали по лестнице, а сейчас пробежали. Пробежав по лестнице, долго плутали по коридорам, умудрившись еще раза два пробежать мимо все той же несчастной горничной. Несчастной потому, что каждый раз встречая нас, она испуганно вскрикивала, а потом вскрикивала еще раз. И по разнице между двумя вскрикиваниями мы понимали, как далеко отстали наши преследователи. Увы, недалеко. Каким-то образом на пути попалась прачечная, прачки завизжали не хуже той горничной, я попытался свалить на пол корыто с чистыми простынями, чтобы создать препятствие серым, но прачки с криком бросились на защиту своей работы, и мне пришлось отступить. Дверь из прачечной вела в кухню. Или не в кухню? Или сначала шло еще несколько коридоров? Не важно, уже в кухне я заметил впереди свет, на последнем дыхании бросился к выходу (мне показалось, что это выход из помещения), оттолкнул какого-то типа, который встал на пути и замер в нерешительности.
   Честно говоря, я вряд ли даже сам себе смог объяснить, почему я решил, что если бежать на свет, то выбежишь наружу. Уже когда мы подъезжали к постоялому двору, вечерело. Потом я наколдовывал бриллиант, проламывал пол и долго прыгал и бегал вместе со своей спутницей. Сейчас на улице уже совсем стемнело: ужин в Версалии, это не вечерняя трапеза, а ночная. Так что если я хотел выбежать на улицу, то мне следовало направляться не к свету, а, наоборот, в темноту. В результате своей глупой ошибки я, вместо того чтобы скрыться в пустом дворе, оказался в самом людном месте - в столовой зале. А человеком, которого я так бесцеремонно оттолкнул, был хозяин этого постоялого двора, дядюшка Андриетты, сам Эммануэль Сегра!
   - Упс! - сказал браслет - Правда, прикольно получилось?
   Из кухни вылетело парочка сероплащников, но они тоже затормозили от неожиданности всеобщего к ним внимания и остановились.
   - Виконт? - воскликнула графиня - Вы как всегда вовремя! Вам не впервой разгонять банды, маскирующиеся под нашу службу безопасности!
   Люди в серых плащах, до этого пребывавшие в некоторой растерянности напряглись и положили руки на эфесы шпаг. Один из серых сделал шаг вперед, откинул капюшон, открыв полностью выбритую голову в небольшой серой же шапочке, и сказал:
   - Именем короля и государственной безопасности я должен арестовать этого человека!
   Собравшиеся гости удивленно ахнули, а серые плащи обнажили шпаги.
   - Все, дело всей моей жизни сейчас будет полностью разрушено! - огорченно пробормотал Сегра.
   - Виконта? - удивленно воскликнула графиня.
   - Я сразу же заподозрила, что это крайне подозрительный человек, - торжествующе провозгласила герцогиня Лирийская.
   - Да нет же! - поморщился главный из серых. - Это рыжего в зеленом я знать не знаю. Мы должны арестовать девушку, Андриетту Перен.
   Зал снова ахнул, Андриетта пискнула и прижалась к моему рукаву:
   - Вы же будете меня защищать, да? - спросила она и часто-часто заморгала глазами.
   - Ты же будешь ее защищать? - влез с ехидцей в голосе в разговор браслет.
   - А почему вы Перен, а не Сегра, - спросил я у девушки, просто для того, чтобы как-то потянуть время.
   - Моего отца звали Перен, дядюшка Сегра брат моей матери, - пояснила Андриетта то, что я и без того мог сообразить. Зря спрашивал, диспозиция в зале ничуть не изменилась.
   - Конечно же виконт будет защищать даму! - гордо заявила графиня Вальдек-Руссо. - Потому что он - благородный человек!
   - Это он-то благородный, - не могла не встрять герцогиня. - Ха! Ха! Ха! Вы хотя бы посмотрите во что он вырядился!
   - Нет герцогиня, - Рени поставила руки в боки и покачала головой, - это над вами надо смеяться! Ха! Ха! Ха! Не узнать творение великого Бестиара!
   - Вот это зеленое и с зайчиками - творение великого Бестиара? - завопила герцогиня.
   - Именно! - воскликнула Рени - Я всегда знала, что вы ничего не понимаете в искусстве моды!
   - Ни за что не поверю!
   - Это ваши проблемы! Можете спросить у самого Бестиара! Или у мэтра Эммануэля Сегра, который послал Бестиара виконту!
   - А я ведь спрошу!
   - ТИХО!!! - от все возрастающего по мощности крика не выдержали нервы у серого главаря. - Мэтр, - обратился он к Сегра, - ответьте многоуважаемым дамам кого и куда вы посылали, и я, наконец, арестую девицу Перен.
   - Я посылал многоуважаемого Бестиара к виконту, - совершенно убитым голосом ответил хозяин гостиницы. Он по-прежнему никак не мог смириться с происходящим в его заведении.
   У герцогини Лирийской от удивления просто нижняя челюсть отвалилась.
   - Я же говорила! - торжествующе воскликнула Рени. - Виконт - самый настоящий благородный человек. Более того, он единственный благородный человек из всех присутствующих, потому что только он защищает невинную девушку!
   Видимо, в Версалии действительно существовал какой-то обычай по поводу благородных людей и невинных девушек, потому что офицеры и прочие гости-мужчины в зале зашевелились и взялись за шпаги.
   - В самом деле, кто дал вам право арестовывать приличную девушку в приличном заведении, - сказал один из офицеров, стоявших рядом с герцогиней, - вы сможете подтвердить свои полномочия? Я в этом сомневаюсь.
   Назревал скандал. Главный из серых сделал шаг назад и стал растерянно оглядываться по сторонам. Я уже начал надеяться, что все обойдется, но тут на середину вышел один из незнакомцев в черном плаще и откинул капюшон.
   По залу пронесся даже не вздох, а вскрик удивления:
   - Монсеньор!!!
   - Я, Архипрелат нашей святой церкви и глава службы безопасности могу подтвердить его полномочия, - сказал вышедший. Он оглядел собравшихся, склонил голову в ответном поклоне (а все гости немедленно поклонились синьору, даже серые поклонились).
   - Надо же, вот этот тощий как жердь человек с морщинистым лицом и коротким ежиком седых волос и есть глава службы безопасности? - удивился браслет. - Я думал, что главы служб безопасности должны быть кругленькими маленькими и в очках!
   На какое-то мгновение украшение задумалось, потом добавило:
   - Он, наверное, такой тощий, потому что очень желчный. От злости.
   - Он поднимет оружие против Архипрелата! - воскликнула графиня Рени то ли с ужасом, то ли с восхищением. Я так подозреваю, что с восхищением, потому что остальные гости тоже оживились.
   - Ничего он не поднимет, - сухо возразил глава службы безопасности, - он сейчас наоборот, бросит свое оружие, отойдет в сторону и даст свершиться правосудию.
   Все уставились на меня.
   - Да нет у меня никакого оружия, мне и бросать-то нечего, разве что вот это - я достал из кармана штанов открывашку.
   - Он все-таки обнажил оружие! - прошептала Рени в полном восторге.
   - Аааа! Это же метательное оружие с далекого востока! - завопила герцогиня Лирийская. - Он сейчас его действительно бросит, только в монсиньора! Спасайте Его Святейшество!
   Все забегали, засуетились, серые плащи со шпагами двинулись ко мне, но осторожно, поскольку совершенно не представляли приемов противодействия открывашке консервной.
   - Спасайтесь кто может, у этого убийцы в карманах сотни этих метательных штук! - продолжала вопить герцогиня.
   - Да нет у меня ничего больше, нет! - завопил я в ответ. - Смотрите! Пусто! - взмахнул я руками, выворачивая карманы. - Совсем ничего нет!
   Ой! А про бриллиант-то я и забыл. Камень вырвался у меня из рук и взлетел высоко-высоко, к самому потолку, бешено вращаясь. Свет от множества люстр отразился в его граней и рассыпался веселыми лучиками по всему залу.
   - Ах! - в едином порыве выдохнули все, очарованные круговертью зайчиков.
   - Что стоишь! - теперь и браслет завопил. - Лови его скорее! Прыгай! Хватай! Бриллианты же хрупкие! Разобьется - чем платить будешь?
   Последний довод вывел меня из оцепенения, глядя на камень, который уже начал свое падение, сделал шаг вперед и пол ушел из-под моих ног. Я совсем забыл, что стоял на краю лестницы.
   "Он атакует", - где-то далеко в тумане кричала герцогиня Лирийская. Серые плащи пытались заслонить меня от монсиньора, а я летел, летел, кстати, не на монсиньора а совсем в сторону, просто бриллиант летел не на монсиньора, а в сторону. А потом упал, успех схватить сокровище в самый последний момент на вытянутых руках.
   - Однако! - пробормотал я.
   В зале стояла гробовая тишина.
   - Ой! Это вы мне? - спросил радостный мужской голос, совершенно незнакомый мне. - Какая прелесть!
   Обладатель голоса наклонился и взял бриллиант из моих рук. Я открыл глаза, машинально закрытые в момент падения и увидел, что лежу уткнувшись в сапоги второго незнакомца. Того, который пришел вместе с Архипрелатом. Капюшон откинулся с его плотного лица с веселым румянцем на пухлых щечках, он держал в руках огромный камень и любовался игрой света на его гранях.
   - А почему все склонились в поклоне и даже встали на одно колено? - спросил я у браслета.
   - Почему-почему, - проворчало украшение, - ты что, не помнишь портрет, которым любовался когда прятался со своими бананами?
   - Король? - я не поверил своим глазам.
   - Ну вот, Адемар, вы проспорили! - сказал король монсиньору. - Я же говорил, что меня сразу узнают, а вы все твердили про какую-то маскировку!
   Архипрелат что-то буркнул в ответ, но король его не слушал.
   - Большое спасибо! - обратился он ко мне. - Это очень щедрый подарок! И преподнесенный в очень экстравагантном стиле!
   - Это виконт Андрэ Леруа-Гуран, он долгое время был на востоке, Ваше Величество, а сейчас путешествует инкогнито! - подала голос графиня Рени.
   - Ну что вы? - протянул король. - Немедленно встаньте! Мне, конечно, очень приятно ваше поклонение, но мы же все-таки не какая-нибудь восточная деспотия! Мы современное просвещенное государство, да! Так что обращайтесь ко мне свободно, как равный к равному! Как вы вообще тут оказались?
   - Понимаете, - пролепетал я, - я тут с девушкой, а за ней такая охота, и я...
   - Похвально молодой человек, похвально - король покраснел от удовольствия. - Смотрите, Адемар, вы опять мне проспорили! Вы говорили, что за эту вашу обвиняемую никто не вступится! А ведь не умерло благородство в современном дворянстве! Не умерло!
   Адемар покраснел.
   - А знаете что? - сказал мне король. - Раз вы так просите за эту девушку, даже готовы были сражаться за нее и пожертвовали таким сокровищем ради нее - значит она еще большее сокровище! Это логично, не так ли? - спросил король у зала.
   Все закивали головами, соглашаясь с тем, что это совершенно логично.
   - А раз она сокровище, то я ее прощаю, - заявил король, не выпуская камня из рук.
   - Слава королю! Слава королю! Слава королю! - трижды прокричали все присутствующие.
   - Но, ваше величество! - возмущенно возразил монсиньор. - Она же государственная преступница! Она связана с мятежом графа Пато! С покушением на вашу особу! Вы же сами подписали...
   - Да бросьте, Адемар, - махнул рукой король. - Какие преступления можно совершить в семнадцать лет? Ей же семнадцать лет, так? Это ошибки молодости, а не преступления. Все мы совершаем ошибки в семнадцать лет! Вы лучше полюбуйтесь прекрасной игрой света на гранях кристалла! Это великолепно!
   Он заметил недовольство на лице Архипрелата и добавил:
   - В конце концов, если я сам подписал, то я сам могу и отозвать свою подпись. Надеюсь хоть в этом вы не станете противоречить королю? - Адемар послушно склонил голову, хотя я бы не сказал, что он был согласен с таким решением короля.
   - И вообще, почему мы стоит? - оглядел присутствующих их величество. - Мы же собрались сюда ужинать! У вас же должен быть налим, не так ли мэтр Сегра?
  
  

Глава 7

В которой главного героя нет, а действуют другие персонажи

  
  

* * *

   Зло. Магическое слово для современных романов. Разве кто будет их (романы, то есть) читать, если автор вывел исключительно добрых героев. Если никто-никто не стремится кого-нибудь убить, поработить, завевать мир, в конце концов. Можно даже не объяснять, зачем злодеям надо завоевать мир: во-первых, и так всем будет ясно, что для чего-то ужасного, а во-вторых, все равно у них это не получится. Главное, чтобы существовали сами злодеи. Именно на описание зла и тех кто его творит, направляет главные творческие усилия автор. От этого злодеи в современных романах получаются гораздо жизненнее и привлекательнее других персонажей. Они красивы, обаятельны, умны и удачливы до предпоследней главы. Именно они достойны называться героями, а не те, кто в последней главе самым парадоксальным образом умудряется разрушить все злодейские планы. Но главными героями злодеев никто не называет. От этого они злятся еще больше, выдумывают еще более страшные злодеяния, что, собственно говоря, и требуется привередливым читателям!
  
  

* * *

   Хорошо путешествовать королям! Всегда и везде, даже по версалийским дорогам. Особенно если больше не надо притворяться, что ты едешь инкогнито, а можно спокойно расположиться в своей огромной карете, с прекрасной подвеской, поглощающей, все возможные толчки. И еще хорошо, когда тебя сопровождает эскорт, который уже не надо оставлять на дальних подступах к цели путешествия. Эскорт не только разгонит возможных разбойников (кто может решиться напасть на короля, даже если он путешествует инкогнито? Это же уже не простоя разбой - это государственное преступление!), эскорт расчистит дорогу от встречных и попутных экипажей, чтобы никто не только не смог столкнуться с каретой его величества, но чтобы не посмел ее обогнать! Потому что обогнать короля - это уже вольнодумство!
   Так как и любимая карета и эскорт на обратном пути от постоялого двора Эммануэля Сегра в столицу присутствовали, то ничто не могло помешать доброму королю Генриху наслаждаться дорогой. Он лежал в карете на мягких подушках, умиротворенно переваривая великолепный ужин и разглядывая огромный бриллиант, подаренный странным виконтом Андрэ. Жизнь казалась прекрасной!
   Архипрелату Адемару, расположившемуся напротив короля, судя по его виду, жизнь прекрасной не казалась. Какое-то время Генрих пытался игнорировать мрачный вид его святейшества, но в конце концов не выдержал:
   - Адемар, - сказал король, - да будет вам известно, что сейчас вы совершаете государственное преступление. И между прочим, уже не первое за прошедшие сутки!
   - Простите? - не понял Адемар, слишком погруженный в свои мысли.
   - Первое преступление - это ваше пренебрежительное к восхитительному налиму, которым потчевал мэтр Сегра. Если я не ошибаюсь, вы даже не притронулись к восхитительному явству. И это при том, что я сумел оторваться от блюда только после третьего куска!
   - У меня не было аппетита, - извинился архипрелат, не меняя, впрочем, своего мрачного вида.
   - Второе ваше преступление еще страшнее. Мало того, что вы не любуетесь этим прекрасным алмазом, так вы своим мрачным видом и меня сбиваете с возвышенного расположения духа! Что у нас полагается за порчу настроения короля? Каторга, или сразу надо голову рубить? - спросил король.
   - Ничего, мой король, - не оценил юмор монарха Адемар. - Это не является преступлением.
   - Да что с вами! - Генрих отложил бриллиант в сторону и внимательно посмотрел на своего спутника. - Совершенно не возможно ехать, когда рядом с вами сидит такой бука! Немедленно расскажите своему королю о том, что вас гнетет.
   - Меня гнетет то, что мой король слишком добрый, - ответил архипрелат.
   - Поясните сударь, - попросил Генрих, - разве доброта может быть плохим качеством и кого-то угнетать!
   - Доброта - это замечательное качество, - согласился Адемар, - но когда король, в руках которого находится меч правосудия настолько добр, что готов простить врагов государства, простить даже когда раскрыт ужасный заговор против спокойствия, порядка и его самого, то это может дорого обойтись и самому королю и всем его подданным.
   - Вы про графа Пато и эту милую девушку, племянницу Сегра? - переспросил Генрих и, получив в ответ утвердительный кивок своего спутника, поморщился. - Бросьте, Адемар! Право слово, ну какой заговор! Всем прекрасно известно, что весь заговор графа заключается в том, что он дал пощечину вашему секретарю, да еще обозвал вас сушеной макакой! Причем в последнем вы сами косвенно виноваты, потому что были в маске. Если бы маски не было, граф Пато никогда бы себе такого не позволил, потому что всем известно что он настоящий дворянин и прекрасно воспитан! А уж обвинения в адрес невинной юницы и вовсе смехотворны!
   - Ваше величество, - попробовал настоять на своем Адемар, - зло чрезвычайно коварно! Оно любит маскироваться под саму невинность, чтобы втереться в доверие и нанести удар, когда никто удара не ожидает!
   - Вы действительно верите во всю эту чушь? - удивился Генрих. - Вы, самый рассудительный и умный человек во всем королевстве? Я вас не узнаю, честное слово. Я прекрасно понимаю важность службы, которую вы возглавляете. Я прекрасно понимаю, что время от времени, для поддержания должного тонуса в обществе, а также уважения к людям это общество охраняющим, вам нужны громкие дела. Именно поэтому я позволил вам заключить под стражу графа Пато и допросить его. Я даже согласился проехать с вами к Сегра, вы обещали показать, как эффективно могут действовать ваши орлы в сложных ситуациях. Но я не мог не простить эту девицу, особенно когда за нее так просили! - король ласково погладил бриллиант. - Если я не буду откликаться на такие просьбы, то я потеряю контакт со своими подданными, и вот тогда-то мятежи, настоящие мятежи, не заставят себя долго ждать. Вы этого хотите, мой дорогой Адемар?
   - Теперь вы прикажете отпустить и руководителя мятежа, самого графа Пато, я так понимаю? - спросил архипрелат скорбным тоном, глядя при этом не на своего монарха, а в окно кареты. - Особенно если за него попросят.
   - Будет, будет! - Генрих даже успокаивающе похлопал его святейшество по коленке, - Вы глава нашей святой церкви, руководитель тайной службы, самый могущественный человек в королевстве, после меня, естественно, а иногда ведете себя как ребенок! Почему вас так расстроило то, что я поддался чувству сострадания и откликнулся на эту просьбу?
   - Потому что просил даже не ваш подданный, а приезжий, - ответил королю его спутник, - человек которого до этого никто никогда в глаза не видел!
   - Так тем более я должен был пойти навстречу, - король снова погладил бриллиант. - Это сформирует мой положительный образ в мире! Образ отзывчивого и милосердного человека!
   - Этот иностранец весьма подозрителен, - продолжил настаивать Адемар. - Он появляется неизвестно откуда, вмешивается в тайную операцию и выгораживает человека, замешанного в таком тяжком преступлении как мятеж. Кроме того он так и не смог объяснить, откуда он взял такое сокровище!
   - Он не смог объяснить, потому что я не дал его расспрашивать! - пояснил король. - Он же путешествует инкогнито! Чужая тайна требует уважения, хотя это тяжело воспринимать тайным службам! Лучше забудьте все свои дела и полюбуйтесь! Ах, какая великолепная огранка! Уникальный камень! Я думаю, что такого нет даже у восточного падишаха! Правда же? Но прекратите глазеть в окно, посмотрите на это чудо, иначе уже я обижусь!
   Архипрелат посмотрел на камень:
   - А если он краденый?
   - Если бы кто-то где-то в мире украл такое сокровище, руководитель моей службы безопасности уже давно бы мне об этом сообщил. Или я о вас слишком хорошо думаю?
   Его святейшество промолчал. Просто не нашел, чего ответить.
   - Не дуйтесь, Адемар! - сказал король примирительным тоном. - Мне так тяжело смотреть на вашу кислую физиономию! Я не буду отнимать у вас ваши игрушки - допрашивайте графа Пато сколько вашей душе влезет. Но и вы не лезьте в мои игрушки. Если вы еще что-то скажете про подозрительность данного камня или намекнете на то, что мои решения неудачны - то я сочту вас мятежником, гораздо худшим, нежели несчастный Пато. Просидите хотя бы остаток дороги молча, и желательно улыбаясь. А я могу за это даже довести до вашего дома. Или вас у каземата высадить?
   - У каземата, - буркнул Адемар.
   - Весь в работе, отдохнуть некогда, - посочувствовал Генрих, и за весь оставшийся путь в карете не было больше произнесено ни одного слова.
   Казематом версалийцы называли здание службы безопасности, которое расположилось в центре столицы, неподалеку от королевского дворца. Построили это здание много веков тому назад, но собственно казематом, то есть оборонительным сооружением это строение никогда не являлось. А чем являлось, то есть что изначально хотели соорудить строители, уже никто не помнил. Возможно, церковью (в таком случае - одной из первых церквей в Версалии). Возможно, что монастырем, хотя монастыри, согласно истории, появились позже времени постройки каземата. За несколько веков это сооружение неоднократно перестраивалось, причем с каждой перестройкой становилось все мрачнее и мрачнее. Сразу после создания службы безопасности здесь обосновался ее центральный совет, в итоге о каземате в столице, да и во всей Версалии поползли самые чудовищные слухи. Странно, но почти о всех зданиях, в которых располагаются службы безопасности ползут чудовищные слухи. Трудно найти научные исследования данного явления, но что совершенно точно - ни одна тайная служба распространению подобных слухов не препятствовала.
   Кабинет архипрелата (наверное, правильнее называть его руководителем службы, все-таки это разные должности, хотя по версалийской традиции их всегда занимало одно лицо) располагался на третьем этаже каземата, окнами в тихий дворик с раскидистыми ясенями. Все посторонние, кому доводилось попадать в этот кабинет, удивлялись аскетичности его обстановки. Никаких излишеств. Никаких драпировок на стенах, всего лишь один портрет (короля, конечно, за этим строго следили, чтобы во всех кабинетах службы висели портреты короля), массивная, но простая мебель, без вычурности, столь присущей современной моде. Небольшие табуретки для посетителей, вместо мягких кресел. Даже само кресло руководителя тайного сыска представляло собой простой стул, только с высокой спинкой, обитой черной кожей. Честное слово, даже приемная, которая одновременно являлось кабинетом секретаря, выглядела богаче. Там и бархатные занавеси висели, и бронзовые письменные приборы на столе располагались, и даже гобелен "Торжество справедливости" висел на стене. Хотя изображенную на нем сцену вряд ли можно было рассматривать как украшение.
   - Шеф! - тощий сутулый человек в потертом сюртуке поприветствовал вошедшего в приемную Адемара легким поклоном.
   - А, Дармер, - вздохнул архипрелат. Фиренцийское словечко "шеф" в качестве приветствия руководителя тайной службы ввел кто-то из предшественников архипрелата. Самому Адемару оно очень не нравилось, как и все, что происходило родом из Фиренцы, но традиции есть традиции. Приходилось терпеть.
   - Не самая удачна операция, шеф,- посочувствовал Дармер. Дармер как раз и являлся секретарем Адемара, который постоянно находился в приемной, а также вел все дела архипрелата. На операциях он не присутствовал, но, видимо, кто-то из ранее вернувшихся серых плащей успел все рассказать.
   - Это очень мягко сказано, Дармер, - вздохнул архипрелат. - Полный провал.
   - Это ужасно, - солидарно вздохнул секретарь, - все было так хорошо проработано...
   - Случайность, Дармер, непредвиденная игра случая, - покачал головой шеф. - Внезапное появление огромного рыжего иностранца с не менее огромным бриллиантом, - и весь план отправляется к демонам нижних слоев! К сожалению, наш король слишком любит драгоценности. Даже я ничего не смог сделать.
   - И что теперь? - спросил секретарь.
   - Придется изменять планы, - пожал плечами архипрелат. Он скинул свой плащ на руки подоспевшему слуге и прошел в свой кабинет. Дармер вошел следом:
   - Неужели придется отпустить даже графа Пато?
   - Слава святой силе, нет, - успокоил сутулого человечка шеф. - Граф Пато останется у нас.
   - Но положение осложнилось, - заметил секретарь.
   - Осложнилось, - подтвердил архипрелат. - Вот только теперь нам тем более нельзя отпускать графа!
   - Что-то случилось? - заволновался Дармер.
   Его святейшество молча кивнул и достал из кармана небольшой камень на цепочке. Кулончик, с первого взгляда ничем не примечательный, который пристало носить скорее простолюдинке, нежели кому-то из знатных господ.
   - Он зеленый! - вздрогнул Дармер.
   - Именно, - кивнул архипрелат. - Он зеленый, хотя, когда я уезжал отсюда, он был голубее небесной лазури.
   - Этого не может быть! - прошептал Дармер. - Я просто не могу в это поверить!
   - И все-таки это так, и самые худшие предчувствия меня не обманули, - задумчиво сказал Адемар, вертя маленький камешек в руке.
   Секретарь побледнел и схватился за голову. Казалось, что он готов убежать, но маленький кулон притягивал его, и секретарь оставался на месте, не в силах оторвать взгляд:
   - Нам надо опять спускаться в подвал и проверять? Все заново?
   - Конечно, - устало кивнул шеф тайной службы, - магонит слишком примитивный индикатор, часто ошибающийся. Но, учитывая то, как радикально поменялся цвет этого камня, у меня нет практически никаких сомнений, что и проверка в подвалах даст тот же результат.
   - Подумать только, - покачал головой Дармер.
   - Разве мы не подозревали что-то подобное? - взглянул на секретаря Адемар. - Можно сказать, что с самого момента своего создания тайная служба тайная служба готовилась именно к такому повороту событий. Когда вы слишком долго играете в кости, кто-нибудь обязательно выкинет шесть шестерок и сорвет весь банк. Наше отличие от игроков в кости в том, что мы можем использовать случившееся в свою пользу.
   - Пойдем в подвалы сейчас? - спросил секретарь.
   - Надо, - хмуро ответил шеф. - Мы должны...
   - Вы выглядите очень уставшим, - забеспокоился секретарь, но добавил: - и очень мужественным.
   - Спасибо дорогой Дармер, чтобы я делал без вашей поддержки. Мы идем в подвалы. - поднялся архипрелат со своего места. - И велите приготовить чай к нашему возвращению.
   Современная версалийская знать незаметно утратила за последние несколько лет привычку к составлению напитков из травяных смесей. Виной всему, естественно, подражание великолепной Фиренце, увлекшейся бодрящим кофейным зерном. Коричневый напиток в маленьких чашечках давно никто не пил ради утоления жажды. Это был символ принадлежности к современному миру. Чаи - а на самом деле чайный лист служил только основой множества смесей, как возбуждающих, так и успокаивающих - остались уделами стариков и консерваторов. Стариком архипрелат себя пока что не считал.
   Как и всякое уважающее себя здание тайной службы, к тому же имеющее многовековую историю, каземат имел глубокие подвалы. В рамках ужасных слухах, ходивших по столице о каземате, слухи о подвалах всегда оказывались самыми ужасными. Говорили, что о том на сколько метров вниз простираются эти подвалы не знает даже сам глава службы. Что на нижних этажах узников не пытали, а просто забывали. А когда вспоминали и возвращались за ними, то уже никаких узников не находили. А находили таких ужасных монстров, что ряд коридоров на нижних этажах пришлось просто замуровать. Естественно, рассказывали об утробном чавканьи, утробном завывании и прочих утробных звуках, которые якобы слышали стражники в серых плащах. Ну и так далее.
   На самом деле лестница, которая вела вниз, в эти самые легендарные подвалы очень хорошо освещалась. Во всяком случае, ее верхние пролеты. Узников внизу уже лет десять как не держали, потому что никакого смысла не было: узникам, как правило, было уже все равно, а вот стражники оставаться с ними отказывались наотрез - так что ужасные слухи иногда не только не помогали тайному сыску, но даже мешали. Поэтому стражники попались его святейшеству и секретарю только на входе на лестницу. Спустившись в подвал Адемар и Дармер прошли по небольшому коридорчику, открыли потайную дверь и попали на другую лестницу, ведущую вниз. Гораздо более узкую и словно вырубленную в скале.
   - Который раз уже за последний год мы спускаемся по этой лестнице? - спросил Адемар.
   - Да уж, - вместо ответа вздохнул секретарь.
   - Сколько небылиц про наши подвалы успели составить столичные обыватели! - у его святейшества получился не столько вопрос, сколько восклицание.
   - Двадцать две, шеф, - тем не менее ответил Дармер.
   - В прошлый раз вы говорили о двадцати! - удивился архипрелат. - Вы смогли подслушать что-то новое?
   - Совершенно верно! - подтвердил Дармер. - Последней была легенда о седом старике.
   - И что за легенда? - заинтересовался Адемар. - Страшная?
   - Черезвычайно! Вот представьте себе, спускаетесь на самый нижний уровень подвала, гасите факелы и сидите так тихо-тихо. Час сидите, два. А после, когда у вас уже в сон начнет клонить, тут и слышите стук-стук... стук-стук...
   - Стучит кто-то? - архипрелат даже остановился.
   - Нет, шаги. Но один - как будто не нога в ботинке ступает, а деревяшка, как будто калека идет. И вот оборачиваетесь, а за вами старик весь в белом и волосы тоже белые, седые! Но не калека, просто у него башмаки разные. Один нормальный, как у всех людей, а второй деревянный, такие сейчас разве что в самых глухих и бедных хуторах остались. И вроде как вы не должны видеть этого старика, хоть он и во всем белом, потому как света-то совсем нет, вы ведь весь огонь погасили, и у старика тоже никакого светильника с собой нет. Но видите вы его во всех подробностях, словно днем ясным.
   И вот подходит этот старик вплотную, руку кладет вам на плечо, вот так. Ой, простите, ваше святейшество! Я нечаянно, увлекся, понимаете ли.
   - Ничего-ничего, продолжайте Дармер, у вас очень живо получается!
   - Кладет он вам руку на плечо и в самые глаза ваши заглядывает. А глаза у этого старика не простые, изнутри светятся, как будто огонь в них горит, полыхает, и жар от глаз идет нестерпимый. И спрашивает старик: "А что ты здесь забыл в моем царстве, милый мой?"
   - Свят-свят-свят - осенил себя Адемар. - Дармер, у вас все-таки слишком живо получается, вы хотя бы обычным тоном рассказывайте, а то ведь так посмотрели, что страшнее того старика показались.
   - Да уже все, шеф. Спросит так старик, да и каюк человеку. Умирает от испуга. Так что никто после встречи стариком не выжил, - закончил секретарь.
   - Если никто не выжил, - заметил архипрелат, - то кто же об этом старике рассказать мог? Да, и еще - а зачем спускаться вниз, гасить все факелы и сидеть тихо-тихо?
   - Устному народному творчеству свойственно множество несообразностей, - пожал плечами Дармер.
   - Кто же вам такое рассказал? - заинтересовался Адемар.
   - Да дезертир один, - ответил секретарь. - Что только не придумают, чтобы уход с поста оправдать!
   - Занимательная у вас коллекция собирается, - хмыкнул архипрелат.
   - Очень полезная коллекция, ваше святейшество, - заметил Дармер. - Вот так бывало, на допросе расскажешь пару историй подобного рода. А потом и спросишь у подследственного, мол, сразу все расскажешь, или в подвальчике переночевать хочешь? Так ведь без всяких пыток такое понарассказывают, только успевай записывать! Кстати, шеф, мы пришли.
   - Не будем тянуть, Дармер, приступим к ритуалу сразу. Зажигайте факелы по угам, все как всегда, - приказал шеф.
   Два высокопоставленных сотрудника тайной службы версалийского королевства оказались в весьма странном помещении. Небольшой скальный зал, кто-нибудь вполне мог принять его за естественную пещеру, из-за неровных стен и сводов. В нишах по углам располагались факелы, их и зажег секретарь. Прямо посередине комнаты располагался стол. Хотя нет, не стол, вряд ли стоило называть столом каменный постамент, выраставший прямо из пола. В отличие от стен, потолка и основания постамента весьма грубо обработанных, крышка этого самого стола была отполирована до зеркального блеска, словно покрыта специальным лаком. А под этим самым лаком проступал рисунок - многоугольник в вершинах которого неизвестный художник изобразил странные существа.
   - Готовы, Дармер? - спросил архипрелат.
   Секретарь кивнул.
   Глава тайной службы подошел к постаменту, нажал на одно из изображений, часть зеркально крышки сдвинулась в сторону и открылся тайник. Из тайника он извлек несколько свечей, а потом - с величайшими предосторожностями - стеклянный шар размером с человеческую голову. После чего тайник сам собой закрылся.
   - Помогите поместить предсказатель в центр стола, - попросил архипрелат своего спутника, - а то когда в прошлый раз я пытался это сделать сам, он чуть было не скатился с алтаря.
   Секретарь тут же лег на стол, вытянувшись во всю свою длину, расставил руки и стал внимательно следить за тем, чтобы шар, очевидно, что именно его обозвали предсказателем, занял место точно в помеченном небольшой ямкой центре многогранника.
   - Замечательно, спасибо Дармер!
   Секретарь кивнул в ответ и слез с алтаря.
   Адемар встал у вершины одного из многогранников, поднял руки и речитативом произнес:
   - К сердцу нашего мира, дающего энергию всему сущему, обращаюсь с нижайшей просьбой! Надеюсь, что мать сердце не оставит детей своих, и ответит на вопросы, терзающие их душу.
   Архипрелат зажег первую свечу от факела.
   - Южная гарпия как символ силы и ярости, - свеча встала у одной из вершин на соответствующее изображение. Архипрелат же зажег новую свечу.
   - Западный единорог, - как символ чистоты и стремления... - и уже третья свеча оказалась в руках Адемара.
   - Восточная птица рух, как символ всеведения и мировой скорби, маммут, как символ прошлого и изначального, - четвертая сторона света тоже была отмечена свечой. Но на этом ритуал не закончился. После сторон света огнями были отмечены пять стихий, включая невидимую эссенцию эфирную, небо, царство подземное и семь первородителей, от которых произошли все животные, растения, а также и люди.
   Выстроив хитрый светящийся рисунок, Адемар произнес:
   - Прими же смиренный вопрос чад своих неразумных и дай ответ на него, - после чего секретарь протянул своему шефу листок мелко исписанной бумаги. Очевидно, вопрос был изложен весьма подробно.
   Его святейшество принял листок, как и подобает смиренному чаду с небольшим поклоном, приложил на мгновение его к своему лбу, а потом зажег листок от последней, еще не поставленной на стол свечки. Бумага неохотно занялась, разгоралась как-то неохотно, с небольшим дымком, а потом вдруг вспыхнула разом ярко-желтым пламенем.
   - Ай, - вскрикнул архипрелат, - зараза! - и схватился обожженными пальцами за ухо.
   Бумажка, точнее теперь уже просто комок пламени, невообразимым образом подпрыгнула от постамента, выбросила несколько искр, прокатилась два раза вокруг шара, а потом просто исчезла, даже пепла не оставила. Как будто бы и не было ее. Секретарь и его шеф невольно протерли глаза - в последний миг свет был слишком ярким, и теперь, когда он погас, вся комната погрузилась во мрак, только перед глазами плясали цветные пятна.
   Примерно около минуты вообще ничего не происходило. А потом внутри стеклянного шара появилось свечение. Поначалу робкое, оно даже не распространялось на всю комнату. Сияние светящимся синим туманом выливалось из шара и, неспешными клубами, скатывалась со стола на пол.
   - Надо же - тихо сказал архипрелат своему секретарю, - если вдуматься, то совершенно идиотские слова и не менее идиотские действия, но работает же!
   - Артефакт! - многозначительно поднял палец Дармер. - Непознаваемое! Сейчас не первовремена, такое создать уже никто не может!
   - Если сейчас этот самый артефакт позеленеет, то вполне вероятно, что последнее ваше утверждение окажется неверным, - возразил Адемар.
   И в этот самый момент, когда ровный синий свет залил всю комнату, внутри шара раздался треск, какой-то стук - и шар поменял цвет на зеленый. На ярко-зеленый. На цвет небольшого кулончика из магонита.
   Архипрелат и секретарь ахнули одновременно:
   - Магия! Магия возвращается в мир!
   - Возвращается... - задумчиво пробормотал Адемар, - хотя во всех теоретических выкладках указывается, что со временем магическое поле нашего мира может только слабеть.
   - Но ведь все выкладки подтверждались практикой?
   - Подтверждались, - устало кивнул шеф тайной службы. - Вот уже полтысячелетия никаких великих магов, разве что так, по мелочам - заговорить зубную боль, отвести людям глаза, показаться окружающим попривлекательнее. Магия сельских знахарей, купеческих свах и мелких воришек на рынках.
   - И артефактов, - добавил секретарь.
   - И артефактов, - согласился архипрелат. - Но сколько их осталось? Артефакты сами стали легендой, сказкой. Такой силы как этот вообще несколько штук, в основном на востоке. Даже в Фиренце нет, почему они и отказались от магической линии развития. Но теперь все изменится. Нам придется столкнуться с совсем другой магией - дикой и необузданной. От которой совершенно непонятно что ожидать.
   На какое-то время в комнате воцарилось молчание.
   - Ну почему! Почему! - не выдержал архипрелата. - Почему из всех предсказаний это выжившего из ума монаха тысячу лет тому назад, сбывается самое ужасное - о гибели всего мира! Двести тринадцать страниц полного бреда! И единственное что не бред - конец света! Почему не зайцы о трех ушах?!! Почему не розовые в горошек облака по четвергам?!! Кому помешали бы трехухие зайцы? Никому! А облака в горошек? Это было бы даже красиво! Да пусть хотя бы и икота у версалийских монархов на протяжении семи поколений! Как-нибудь пережили бы, водичкой запили. Зачем мир-то губить.
   - Шеф, шеф, - попытался успокоить архипрелата Дармер. - Я в вас верю шеф! Мы знаем о грядущей опасности, а значит сможем не только избежать самого ужасного, но даже использовать грядущее в своих целях. Вы же сами всегда повторяли - предупрежден, значит вооружен!
   Свечение шара (теперь уже зеленое) начало слабеть, на самом шаре появились пятна, сложившиеся в рисунок. И шеф, и секретарь подались вперед и стали внимательно вглядываться в изображение.
   - Девушка, опять та же самая девушка... - пробормотал Адемар.
   - "Ищите деву непорочную...", - процитировал секретарь.
   Внутри шара Андриетта (читатель должен уже догадаться, что именно ее показывал шар) подошла к огромному рыжему мужчине в странном зеленом кафтане, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в подбородок.
   - Найдем девушку, - уверенно сказал архипрелат, - будь уверен, Дармер, найдем. Даже если в первый раз нас и постигла неудача, мы от своего не отступим. Потому что мне очень хочется с этой девой непорочной поговорить. Причем здесь, в нашем родном каземате.
  
  

Глава 8

В которой главный герой попадает, наконец, в столицу

  
  

* * *

   Первые сто страниц - примерно четверть или треть современной среднестатистической книги - самый страшный рубеж для автора. Именно в этот момент окончательно решается - будет ли творение дочитано до конца, или читатель поставит его на самую дальнюю полку и забудет как дурной сон. Это после первых двух-трех глав, автор еще может принимать многозначительный вид и успокаивать: мол, мне необходимо было расставить героев, описать мир, выполнить необходимые формальности. Потерпите немного, вот сейчас начнется основное действие и сразу станет интересно. После того как написал сто страниц уже поздно делать какие-то намеки об исправлении сюжета в будущем. Что написал, то написал. Или завоевал доверие читателя, или нет. А читатель сейчас привередливый. "Ах, я получил такое удовольствие от первых полутора глав," - восклицает он, - "но потом автор потерял стиль и на третьей главе я сломался!" Автор хватается за голову, и в качестве единственного возможного выхода прибегает к последнему сильнодействующему средству, испытанному в сотнях и тысячах произведений. Пророчество! Именно пророчество должно возродить интерес к роману. Ни один читатель не может не попасться на такой крючок. И вот уже пророчество (может быть даже несколько пророчеств) вплетено в сюжет. Ау, читатели, вам же снова интересно! Не правда ли?
  
  

* * *

  
   Благополучное завершение наших с Андриеттой похождений (точнее, беганий) привело к нескольким важным последствиям. Во-первых, я просто-напросто обожрался. Эммануэль Сегра, поняв, что его делу ничего не грозит, а его величество король Версалии Генрих добрый действительно добр, и весьма благодушно настроен и по отношению к его племяннице, и, тем более, по отношению к нему самому, - так вот поняв это мэтр Сегра закатил пир на весь мир. Блюда чередовались с немысленной скоростью, гости кричали здравицы в адрес короля и хозяина (а графиня Рени постоянно пыталась выкрикнуть здравицу и в мой адрес), словом, было весело. Я же, напомню, почти целые сутки сидел на диете, то есть почти ничего не ел, кроме нескольких бананов. А что для меня несколько бананов? Ерунда, честное слово! Вот я и приналег на угощения, даже особо не разбирая, что подают и в какой последовательности. Браслет пытался как-то меня остановить, кричал, что я попал в приличное общество, что нельзя поглощать пищу такими огромными кусками, что надо хоть что-то оставить остальным, хотя бы королю... Браслет, как всегда преувеличивал - другим тоже доставалось, во всяком случае, мне до многих блюд просто не удалось дотянуться. Конечно, к концу вечера официанты, да и сам мэтр Сегра, посматривали на меня с подозрением. Но волновались они зря. Я же, все-таки, не бездонная бочка, и, в конце концов, тоже насытился!
   После ужина провожали короля и архипрелата. Это тоже было весьма забавно, королевская карета стояла в центре двора, все гости выстроились в каре вокруг кареты, кричали "Ура!" и бросали в воздух чепчики. Честное слово, бросали! Сперва свою шляпку подкинула герцогиня Лирийская (наверное, стремилась загладить свое неудачное поведение), потом подкинули головные уборы, а потом и все стали кидать вверх у кого что было на головах. У меня ничего не было, поэтому пришлось отобрать поднос у зазевавшегося официанта и куда-то забросить. Наверное, на крышу, потому что вниз поднос не прилетел. Король, перед тем как сесть в карету долго говорил мэтру Сегра о том, какой у него замечательный получился ужин, в особенности налим, и что вообще у мэтра Сегра замечательная племянница, и замечательные гости, которые замечательно вступаются за девушек (это он меня имел в виду). И что сам мэтр Сегра совершенно замечательный и теперь всегда будет находиться под королевским покровительством. Так что если кто будет приставать к мэтру по пустякам - к племяннице, или, допустим, с налогами, то пусть сразу обращается непосредственно к нему, королю Генриху, и он все уладит. От такого высочайшего благоволения Сегра растаял окончательно и тут же при всех объявил, что теперь у меня на его постоялом дворе абонемент до конца моих дней, и что я могу тут останавливаться когда захочу, причем бесплатно. Все гости снова закричали "Ура!", а браслет заметил, что хорошо что Сегра объявил об абонементе до того как увидел, как я разворотил его номера, а то мог бы и передумать. Пока браслет ворчал, мы с мэтром троекратно поцеловались в знак дружбы, и это было во-вторых.
   В-третьих, начались танцы. Спонтанный бал. Это графиня Рени все бегала и кричала - "Спонтанный бал! Спонтанный бал!" и танцевала со всеми мужчинами. Но в танцах я уже не участвовал. После всех треволнений и сытной еды я отяжелел и потерял всякую охоту к перемещениям. Поэтому, когда столы из залы вынесли, а мягкие кушетки для гостей внесли, я плюхнулся на одну из кушеток, и уже никакая сила не заставила бы меня подняться с насиженного места.
   А про в-четвертых я уже ничего не могу сказать, потому что заснул.
   Проснулся я уже утром, когда народ потихоньку стал готовиться к отъезду. Кстати, большинство гостей так и не ложились, а веселились всю ночь. Кроме меня еще тлько офицеров сморило, они валялись на соседних кушетках. На кушетках спалось так себе, не предназначены кушетки для полноценного отдыха, так что все тело болело, особенно голова. У офицеров, очевидно тоже, они подозвали официанта и попросили какого-то эликсира. Я тоже попросил. Браслет начал гундеть по поводу того, что пить надо меньше, но я махнул на него рукой. Точнее, просто махнул рукой, на которой он был надет. Я же не пил. Разве что случайно под руку попалось, я не особо там вникал в то, что разносят, суп или вино. Эликсир помог, а офицеры оказались классными ребятами, рассказали многие подробности из того, что у меня не вошло в во-первых, во-вторых и в-третьих. Мы поклялись друг другу в дружбе и взаимопомощи, после чего офицеры пошли седлать коней, а я задумался над тем, что делать дальше.
   Возвращаться в лес не хотелось. Хотелось остаться у Сегра насовсем и ужинать у него каждый вечер. В конце концов, сам предлагал.
   - Мой дорогой виконт! Я просто настаиваю, чтобы вы приняли мое приглашение, и некоторое время провели под крышей дома Вальдек-Руссо! - пока я раздумывал, меня отыскала графиня Рени и теперь с воинственным видом стояла около меня. Как будто я был крепостью, а она собралась меня брать штурмом. Но как же громко она говорит! И даже поморщиться нельзя, а то дама обидится. И почему она так громко говорит? А, понятно! Герцогиня Лирийская стояла невдалеке.
   - Я бы с удовольствием... - я хотел отказаться, но задумался - а почему бы и нет?
   - Особенно если учесть, что обещал ей следующую ночь! - захихикал браслет.
   - Какую ночь? - тьфу, а ведь действительно что-то такое было, когда мы с Андриеттой забежали в номер графини.
   - Но граф Вальдек-Руссо...
   Графиня не дала развить возражения:
   - Граф Вальдек-Руссо вне всякого сомнения будет безмерно счастлив принять у себя в доме героя, разгромившего бесчисленные банды и вырвавшего из лап тайного сыска невинную девушку. К тому же его все равно целый месяц не будет в городе, - намекнула графиня. - Он в своем имении. Понимаете?
   - Не очень, - покраснел я.
   - Хе, по-моему, мне надо помимо словаря еще кое-какую литературу в твою голову вложить. Кама-Сутру, к примеру, - встрял ехидным голосом браслет.
   Я полистал словарь в своей голове, нашел статью про Кама-Сутру и покраснел еще больше.
   - Соглашайтесь виконт! - это откуда-то возник поэт Александер. Весь вечер поэт был совершенно незаметен. Судя по его помятому виду, он ночевал даже не на кушетке, а под ней. - Конечно, кормят у мэтра Эммануэля великолепно, но все-таки это не столица. Настоящая жизнь - именно там! Балы, конкурсы - поэтические, турниры - рыцарские. Великолепное общество - в том числе и женское! - подмигнул он заговорщицки. - Такому человеку как Вы просто необходимо присутствовать в обществе! Я сложу поэму о вас и о вашем подвиге по спасению девушки!
   - Кстати, о девушке, - заметил браслет. - Посмотри направо. По-моему, Андриетта тоже собирается покинуть своего дядюшку.
   Я повернул голову - все так и было. Андриетта в сопровождении носильщика с дорожной сумкой следовала к выходу.
   - Простите, - извинился я перед графиней и поэтом, - я должен как раз сказать несколько слов спасенной!
   - О, мы понимаем, - воскликнули те, но я их уже не слушал.
   - Андриетта! - крикнул я.
   Девушка остановилась.
   - Андриетта, вы уезжаете? - подошел я к ней. - Почему? Ведь все разрешилось и теперь у дядюшки вам ничего не угрожает! Бежать больше не надо!
   - Ой, это вы! - воскликнула девушка. - Извините, я даже не поблагодарила вас за все, что вы для меня сделали. Я хотела к вам подойти, но вы так сладко спали...
   - Вы могли бы меня разбудить, - сказал я.
   - Не могла бы, - заметил браслет, - тебя даже я не смог разбудить!
   - Я не решилась, - смутилась Андриетта. - Но я не бегу. Да, мне, благодаря вам ничего не угрожает. Но, если вы помните, у меня есть жених, который находится в весьма непростом положении. Я должна попытаться как-то облегчить его участь, - сказала Андриетта. - Я остановлюсь в городе, в монастыре непорочных дев и буду там ждать, когда его освободят! А его непременно освободят, потому что мой жених ни в чем не виноват.
   - Да, я помню, про пощечину и макаку - перебил я девушку, - но вы могли бы ждать здесь. И я бы ждал здесь и в случае чего мог прийти к вам на помощь еще раз!
   - О, мой герой! - воскликнула девушка.
   - Зовите меня просто "мой друг", - скромно поправил я.
   - Однако! - удивился браслет - С чего это ты вдруг стал таким галантным!
   - Понимаешь, - пояснил я браслету. - Я передумал ехать в столицу. Вот как только ты напомнил мне про обещанный графине Рени вечер, так сразу и передумал! Андриетта же девушка целомудренная, жениха любит, приставать ко мне не будет. После того как король ее простил, со стороны серых тоже никакой угрозы не ожидается. Так что жизнь обещает быть спокойной, а то скажу честно - все эти приключения мне не понравились. Словом, остаюсь здесь, распробую как следует все блюда, поговорю с Бестиаром о моде, мэтр Сегра меня любит...
   - Ты так думаешь? - хмыкнуло украшение.
   - Мой дядюшка очень строгий, - сказала Андриетта, - он считает, что девушка не должна ждать жениха в развлекательном учреждении, каковым является постоялый двор. Она должна ожидать его в месте тихом, предназначенном для возвышенных размышлений. К тому же...
   - К тому же виконт Андре нас покидает, прямо сейчас, очень поспешно. Так жалко, так жалко, просто очень жалко! - мэтр Сегра, (совершенно незаметно подкравшийся, я даже вздрогнул) произнес свое "так жалко" таким тоном, что стало совершенно ясно, что ему ничуть не жалко. Создалось даже впечатление, что это мне будет жалко, если я не уеду.
   - Что это с ним? - спросил я у браслета.
   - У меня такое впечатление, - ответил тот, - что он все-таки зашел в твой номер и увидел...кхм... некоторый непорядок. В итоге, благодеяние, оказанное тобой, несколько потускнело в его памяти. Я бы даже осмелился предположить, что он может потребовать некоторую денежную компенсацию за причиненный ущерб.
   - А как же абонемент? - не понял я.
   - Видимо, проделывание в полу дырок не входит в стоимость, - философски заметил браслет. - Ну что, попытаемся наколдовать золото?
   Мэтр Сегра смотрел на меня в упор, а затылок буравил взгляд графини Рени.
   - До свидания, - Андриетта привстала на цыпочки и чмокнула меня в подбородок, - мы еще обязательно встретимся.
   Ну вот! Она меня оставила и пошла к своей карете. Оставила между Сегра и Рени как между... ("как между молотом и наковальней," - подсказал браслет, он что - еще и мысли читает или это я вслух сказал?). Да, похоже. Видимо, хозяин постоялого двора отметил некоторую печать задумчивости на моем лице, потому что сделал дополнительное предложение:
   - Я даже предоставлю дорогому гостю свою большую карету.
   - Тем более соглашайтесь! - подошел Александер. - Если вы боитесь, что вам будет скучно ехать одному, то я поеду вместе с вами и буду развлекать всю дорогу! Должен же кто-то рассказать вам о версалийских обычаях!
   Я потер лоб, пытаясь все-таки вспомнить, что же такое произошло этой ночью между мной и поэтом. Помнится, в нашу первую поездку он не был так любезен. Правда тогдя я еще не был героем и все такое.
   - Виконт, конечно же, поедет в моей карете! - это и графиня подобралась поближе и вступила в разговор.
   - Соглашайся! В самом деле, что ты теряешь? - подал свой голос браслет. - Стоило попадать в другой мир, чтобы торчать потом всю оставшуюся жизнь на провинциальном постоялом дворе! Разве тебя не манят столичные прелести?
   Графиня и Александер отчаянно спорили друг с другом, Сегра махнул рукой, и во двор выкатилась карета, должен сказать - большая карета, гораздо больше графининой. Наверное, в такой путешествовать даже удобно. Я задумался. А в самом деле? Конечно же я совсем не просил переносить меня в другой мир. Точнее, я даже не знаю, просил я или не просил. Но почему-то мне так кажется, что не просил. Но почему бы действительно не прокатиться в столицу? Конечно, странные виды, которые имеет на меня графиня Вальдек-Руссо меня... смущают. Но до вечера далеко. Когда он еще настанет, этот вечер! Что-нибудь к тому времени придумаю. В конце концов - разве я не герой, победивший несколько банд и спасший девушку от сероплащников? А вот оставаться в гостинице уже как-то стремно и вовсе не хочется. Потому что все это время, пока Александер и Рени спорили, а я размышлял мэтр смотрел на меня в упор, практически не мигая. И смотрел таким тяжелым, нехорошим взглядом...
   - Хорошо, я поеду.
   Все сразу замолчали и уставились на меня, как будто и не ожидали согласия.
   Некоторое время занял еще один спор, кто в какой карете поедет. Александеру явно хотелось поехать в карете Сегра, Сегра явно жалел, что вообще сделал такое щедрое предложение (а вдруг я и в карете пол разберу?!). Графиня говорила, что она не может допустить, чтобы я поехал не в ее карете, потому что это лишает ее возможность проявить гостеприимство в полном объеме. После чего Рени приблизилась ко мне и тихо проговорила, что ведь я обещал.
   - Так ведь еще не ночь и даже не вечер! - брякнул я и тут же пожалел об этом. Нет, графиня не стала спорить, она сразу стала такой подозрительно покладистой, говорила только "хорошо-хорошо!" и бросала на меня томные, понимающие взгляды.
   На сборы умудрились потратить час. И это не смотря на то, что почти все уже было решено и вещей даже у графини не набралось и дорожного саквояжика. (То что она называла саквояжиком, мне хотелось называть сундуком, выволокли этот саквояжик четыре человека и с трудом установили на графскую карету.) А у меня так и вовсе ничего за душой не нашлось. Рубаха, в которой я "воскрес" в этом мире пришла в негодность, так что таскать ее с собой не стоило, а браслет, который очень хотелось сдать куда-нибудь в багаж, с руки, увы, не снимался.
   Однако сколько не собирайся, а все равно когда-нибудь да поедешь. Не могу сказать, что от первого путешествия, когда я скрючившись разместился на коленях у графини, да еще и после обморока, у меня остались приятные путешествия. Тем более удивительна казалась мне новая поездка. Просторный экипаж, одолженный мэтром Сегра, катил ровно, как будто по ним расстилалась не версалийская дорога, а абсолютно гладкая поверхность. Что доставляло еще большее удовольствие организму - так это возможность вытянуть ноги. А вот досаждать моему организму умудрялся Александер, который все-таки сбежал от графини, разместился напротив меня и трещал без умолку.
   - Я просто восхищен! Я поражен! Такие события - и на моих глазах! Я наблюдал, как делается история! Это требуется воспевать! Самым высоким стилем, обыденный слог к таким событиям не подходит совершенно! Знаете - я сложу о вас песню! Даже не песню - былину в древневерсалийском стиле! И не спорьте - это сейчас модно!
   Я не спорил - только тупо кивал головой. Хотелось как-то загородиться от восторженного потока словес, но восклицательные знаки пробивали любую внутреннюю защиту, какую бы я не пытался выстроить. Оставалось только поддакивать:
   - Что вы говорите?! Этого не может быть! - и так далее.
   - В самом деле! Вы, наверное, считаете, что у меня не получится поэма? Напрасно сомневаетесь. Что бы ни говорили так называемые критики в своих так называемых обзорах - я тонко чувствую стиль. Начать придется от яйца! То есть от момента рождения! Я должен как можно больше узнать о вашем детстве. Кто ваши родители? Где вы родились? Какая погода стояла в это самое время?
   И действительно, кто бы мне самому рассказал кто мои родители, где я родился. Про погоду меня не так интересовало. Я даже посмотрел на браслет, но тот прикинулся обычной металлической полоской и молчал. Александер как-то по-своему истолковал мои взгляды на руку и принялся поспешно объяснять:
   - Детство героя чрезвычайно важно для классического построения повествования. Именно в детстве закладываются все главные героические черты. Важно только правильно их истолковать. Истолкуете неправильно, и вместо героя получится не пойми что! Поэтому не стоит упускать ни одной подробности, ибо может оказаться, что подробность - не просто подробность, а знак, дарованный небом. Погода же - это чуть ли не квинтэссенция божественных знаков! Гроза! Молнии, гром, буря, ураган! Или наоборот - яркое солнце, голубое небо и тут вдруг - бац! - затмение! Вы не помните затмения в момент вашего рождения?
   - Не помню, - честно признался я.
   - То есть может вам рассказывали, родители, няньки, окружающие.... - поправился Александер.
   - Ничего не помню, - я только развел руками, - ни родителей, ни нянек, ни окружающих...
   - О! - поэт ошарашенно уставился на меня.- Это замечательно! Я просто не верю своим ушам! Герой с ужасной тайной своего рождения. Стойте! - он закатил глаза и секунд двадцать молчал. - Я понял! Я понял, как строить поэму! Представьте себе темную ночь. Лучше во время солнечного затмения! Не перебивайте! - вскричал Александер. - Двое таинственных незнакомцев похищают младенца.
   "Ага, и один из незнакомцев круглый, металлический и с дыркой," - подумалось мне. Браслет опять не откликнулся.
   - Два незнакомца ведут диалог между собой. Вообще, вся поэма будет построена исключительно на диалогах! Одни сплошные диалоги! Никаких описаний, портретов, пейзажей, натюрмортов или как это там называется. Словом, никакого авторского текста. - Александер перехватил мой скептический взгляд и попытался успокоить. - У меня очень хорошо получаются диалоги. Диалоги у меня вообще получаются лучше всего другого. Неоднократно мне говорили, что герои в диалогах у меня - как живые, и что я вообще парой фраз могу нарисовать характер персонажа! Так что абсолютно не бойтесь по этому поводу. Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем нужно что-то кроме диалогов. Кому интересен весь этот авторский текст? Какая разница, какие у героя волосы, рост, цвет глаз или то, что он хромает. Важна его душа, а душа открывается в его словах, вы со мной согласны? - Александер так умоляюще посмотрел на меня, что я не мог не кивнуть. - И вот представьте себе, самый ответственный момент, и герой должен сказать "Нет". И вот герой говорит "Нет!". Это так коротко, но это же все выражает! Сколько боли! Сколько экспрессии! Сколько решимости! И я совершенно не понимаю, почему необходимо останавливаться, и пояснять читателю, как в этот момент герой стоял, что он при этом делал, как в его фиолетовых глазах отражался бледно-розовый цвет закатного солнца, и что в его голове пронеслась тысяча разных мыслей, причем, ладно бы если просто пронеслась, так ведь еще каждую из этой тысячи мыслей надо подробно описать не менее чем на четырех страницах. Это же смешно! Так нет, - стоит начать новую поэму, как придет какой-нибудь Валле (это у нас модный автор такой есть, говорят, о нем даже за границей слышали) и станет вопрошать - а хорошо ли, что все первое действие состоит из одного диалога?
   - А как может главный герой говорить, пусть и только одно слово "Нет", если он еще младенец? - не понял я.
   - А? - поэт растерянно остановился, открыл рот, потом закрыл его, почесал в затылке и, наконец, обреченно махнул рукой, что, видимо, показывало, что он окончательно сбился с мысли.
   - Так вот, вернемся к нашей поэме, - продолжил он чуть поспокойнее. - Младенец похищен, спрятан, и теперь похитители понимают, что все происходит как раз по пророчеству.
   - Какому пророчеству? - спросил я. - Вроде же не было пока никакого пророчества.
   - Будет! - убежденно тряхнул шевелюрой Александер. - Без пророчества никак нельзя! Лучше всего использовать какое-нибудь известное и модное. Хотя бы монаха этого, Сидерика.
   - Что за монах? - на самом деле меня особо он не интересовал, спросил просто чтобы поддержать разговор.
   - Монах как монах, - пожал плечами мой собеседник. - Жил то ли десять то ли двенадцать веков назад. Время от времени у него бывали прозрения и он писал стихи, которые все почему-то считают пророческими. Что в них пророческого я не знаю, по моему бред полный. Что-то о трехухих зайцах, к примеру. Что может быть пророческого в зайцах с тремя ушами?
   - Ну... - замялся я, - может, они чего-то там предвещали?
   - А этого никто не знает, предвещали эти зайцы что-либо или нет, - хихикнул Александер. - Монах явно не дружил с каллиграфией, писал отвратным почерком, зато считается основателем искусства тайнописи и шифрования. Словом, про зайцев знают все, а про то что они предвещают - никто.
   - А как похищение младенцев будет связано с вырастанием у зайцев еще одного уха? - я все никак не мог уловить мысль поэта.
   - Так ведь у Сидерика таких пророчеств полно! - воскликнул он. - Но самое последнее - это о гибели нашего мира. Вроде как придут последние времена, жить все будут в страхе из-за разгула преступности и прочего беззакония. И появится дева непорочная, которая вернет в наш мир исчезающую магию, вроде бы для того чтобы наш мир спасти. Но на самом деле эта самая магия как раз и расшатает основы нашего мира и впустит в нее всякую нечисть. Как маленькую, - "металлическую и круглую," - не удержался я, - так и огромную.
   - А потом придет герой и всех спасет?
   - Герой в пророчестве тоже есть, - кивнул Александер. - Именно поэтому оно и подходит для поэмы. Вот только, если честно, непонятно спасет он всех или нет. В последней расшифрованной сцене две армии стоят друг напротив друга, а над ними парит дракон.
   - И что?
   - И все. Я же говорю, что сцена последняя, что дальше неизвестно. Даже разные мнения по поводу того, какая армия будет поддерживать силы добра, а какая зла имеются. И кто вызвал дракона непонятно. Хотя официальная наука до того как объявила, что все эти пророчества - обычное литературное произведение, в которых автор хотел выразить...эээ.. уже не помню что он там хотел выразить, у меня был ужасный учитель изящной словесности, я как-нибудь вам это расскажу. Так вот, до той поры пока наука не признала все это сказкой, она считала, что дракон призван силами зла. И даже король Григориус первый вообще запретил изображать драконов в любом виде под страхом смертной казни.
   - Теперь у вас нельзя рисовать драконов?
   - Почему нельзя? - удивился Александер. - Рисуйте сколько хотите. На следующий день после указа о драконах король Григориус первый погиб в результате мятежа, организованного братом Григориусом вторым. А Григориус второй тут же отменил все дурацкие указы предыдущего короля. В том числе и драконовский.
   - Брата тоже звали Григориусом?
   - Они были близнецами, - пояснил поэт, - и их назвали одинаково, чтобы не путать. Потому что назвать короля не своим именем считалось плохой приметой, вроде как к казни. Но братьев все равно путали, вот Григориусу второму это и надоело. По счастливому для себя стечению обстоятельств надоело раньше, нежели Григориусу первому. Но это уже никак не связано с пророчеством.
   Мне стало грустно. Пока я обитал в лесу, браслет постоянно твердил, что мое явление в этот мир, вне всякого сомнения, должно быть связано с ужасными событиями, потому что это всегда так бывает, когда народ проваливается в другие миры. Интересно, что я тогда о приключениях вовсе и не мечтал, а мечтал, наоборот, о спокойной и сытной жизни. Но вот стоило только узнать, что пророчества тут давно признаны обычными сказками, как стало казаться, что я что-то потерял. Неужели несколько часов безумной беготни с Андриеттой так повлияли на меня? Этого не может быть! Тем не менее, я попросил Александера еще раз подтвердить, что с верой в пророчества монаха покончено.
   - Покончено! - подтвердил поэт. - Конечно, какие-то спиритические секты остались, собираются, духов вызывают, магию призывают. С ними борются, а по мне так зря - это просто дань моде такая. А чтобы официально - так уже давно никто за магией не следит. Даже тайная служба, сероплащники - пояснил он, - и то говорят, что все это ерунда. Хотя, по слухам, их как раз для контроля уровня магии и предупреждения о близящемся конце света и создавали.
   - Неужели? - удивился я.
   - Дикие времена были. Раньше даже многие носили всякие поделки из магонита - это такой камешек, дешевый весьма, сейчас совсем из моды вышел. По поверью камень цвет меняет, когда рядом с ним магия творится. Разве вы про этот камень ничего не слышали? Он, вроде не только в Версалии популярен был. Но мы совсем отвлеклись от темы. Какая разница, как сейчас относятся к пророчествам? Мы же будем писать о вас поэму, а не научное исследование! А у поэм свои законы и своя реальность, законам нашим не подчиняющаяся!
   - Ты давай заканчивай с болтовней, да в окно смотри почаще! - эх, а я так надеялся, что браслет заснул окончательно и не будет меня больше втравливать во всевозможные безумные похождения.
   - Глядите-ка, - выглянул из кареты Александер, - уже подъезжаем! Вы раньше бывали в нашей столице?
   Экипажи, и графинин, ехавший впереди, и наш вырвались из бесконечного леса. Лихо проскочив пару деревень они забрались на довольно крутой холм, с вершины которого и открывалась панорама столицы. Мощные стены, к которым дома лепились как изнутри так и снаружи, шпили соборов, купола... наверное, тоже соборов. И за городом - блестящая в лучах солнца озерная гладь, со скальными островками и парусами рыбацких лодочек.
   - Красиво! - воскликнул поэт.
   - Красиво, - согласился я.
  
  

Глава 9

В которой главный герой живет в свое удовольствие и не хочет больше никаких приключений

  
  

* * *

   Говорят, что существуют писатели, которые могут написать целый роман за один присест. Чем при этом они питаются, спят ли или так и бодрствуют все время, не отрываясь от процесса - неизвестно. Никому еще не удавалось наблюдать автора в жутком, но прекрасном состоянии называемом вдохновение. У авторов, не владеющих данной методикой, рано или поздно наступает кризис. То, что еще вчера казалось сияющей литературной вершиной - теперь представляется ужасной бредятиной. Замечательные шутки, которые писатель записывал, корчась от смеха - выглядят плоскими и совершенно неостроумными. Становится абсолютно ясно, что герои картонные, сюжет банален, в тексте штамп на штампе сидит и штампом погоняет, и вообще - все написанное скучно и неинтересно. И автор забрасывает свое творчество, причем это еще самый безобидный выход из положения. Самые впечатлительные могут и рукопись сжечь и файлы поудалять. Хорошо если окажется кто-то, желательно такой же автор, но уже маститый, имеющий печатные труды, который кинет свой мудрый взгляд на маститое и процедит, ободряюще похлопав по плечу: "Это вы зря, батенька, зря, надо пытаться!" Тогда, глядишь, черный туман меланхолии начнет рассеиваться и автор робко задумается - а что же дальше случилось с его героями?
  
  

* * *

  
   Не будет ошибкой сказать, что в любой стране столица играет совершенно особую роль. Даже фиренцийцы, которые постоянно хвастаются, что у них все города равны, не могут отрицать тот факт, что вся их страна как раз и названа по имени главного города - Фиренцы. Так что когда кто-то говорит о Фиренце, то совершенно непонятно - о городе или о всей стране идет речь. Конечно сами жители этого государства тут же возражают, что город и страна в их языке легко отличаются по особым артиклям, придуманным как раз для этого случая. Но сути дела это не меняет - кто знает про другие фиренцийские города? Да о них вообще никто из читателей не слышал, а о Фиренце знают все. Так что все разговоры о равноправии фиренцийских городов - только разговоры.
   И все-таки, не смотря на большое сходство с главными городами других государств, версалийская столица обладала одной особенностью. Дело в том, что она была просто столицей. Даже так - Столицей. С большой буквы. С тех самых древних пор, когда легендарный король Версал разместил свой стол (у королей до сих пор сохрани
   лся обычай не просто сидеть на троне, но сидеть на троне за столом) на берегу симпатичного озера, народ настолько привык, что данное поселение - в первую, да и, пожалуй, единственную очередь - место где живет король, что никакого иного имени у данного города просто не было. Столица и все. Ряд ученых-академиков, книжных червей, всю жизнь проведших в древних архивах, утверждал, что когда-то собственное имя существовало. Но оказалось настолько прочно забыто, что даже сами ученые из ученейших не могли доподлинно его восстановить. То ли Версал, по имени первого короля, то ли Великий Город Привольно Раскинувшийся На Берегах Красивейшего Озера В Мире, то ли Кучкино-Селедкино, что казалось уже совершеннейшим бредом. Какое Кучкино? Почему Селедкино? Какой смысл во всех этих изысканиях, если достаточно просто сказать Столица и всем и так станет ясно о каком городе идет речь? Не о капитали Фиренцийской же, в самом деле!
   Конечно же, за пару последних дней я уже как-то свыкся с ...ммм...... скажем так - некоторой суетой, которая меня окружала. Но город меня потряс. Не знаю, почему Александер уверял, что гордится столичными мостовыми - трясло на них сильнее чем на тракте. Впрочем, потрясение в прямом физическом смысле слова, не шло ни в какое сравнение с потрясениями в смысле переносном. Город меня атаковал сразу же по пересечению городской черты, отмеченной поднятым шлагбаумом и разодетыми караульными, около данного шлагбаума стоящими. Атаковал шумами - скрип повозок, крики людей, лай собак, ржание лошадей, какие-то совершенно непонятные стуки, визги, вопли... Атаковал запахами, причем я даже затруднялся определить - запахи ли это кухни, взорвавшегося парфюмерного магазина или свалки. Атаковал и визуально - мельтешение голов, как лошадиных, так и людских, разноцветных стен, дверей с вывесками и без, повозок, проулков, огромных куч, непонятно из чего состоящих...
   Я сидел в карете совершенно подавленный, пытаясь как-то защититься от города снаружи, закрыть глаза, заткнуть уши, не дышать - но у меня ничего не получалось. Столица выигрывала за явным преимуществом.
   - Как? - попытался перекричать я шум за дверцами кареты. - Откуда? Почему? Еще до шлагбаума все было тихо и спокойно? Должны же быть какие-то пригороды, тихие окраинные кварталы, глухие места.
   - Это Столица, - пожал плечами Александер - Она просто такая, какая есть - никакие другие объяснения она не терпит. Ты можешь ее любить, ты можешь ее ненавидеть, но если ты однажды в нее приехал, ты уже больше не можешь жить нигде, кроме как здесь.
   - Браслет, - заорал я. - Я могу жить не здесь. Верни меня в лес! Я хочу назад, к журчанию ручья, птичкам и беззаботным кроликам.
   - Слабак! - ответил браслет довольным тоном. - Первая же встретившаяся кочка тебе кажется великой горой. Да ты просто позабыл настоящие города, чтобы пугаться этого тихого поселочка. Да тут даже метро нет!
   Поселочек? Да у меня просто в голове не укладывалось, как вообще наша карета умудряется на такой скорости проноситься по запруженным людьми и экипажами улицам. По идее за каретой должен оставаться кровавый след от задавленных и покалеченных. А вот поэт попал в свою стихию.
   - Я, конечно, понимаю, - говорил он - Вы привыкли на востоке к размеренной жизни. Погружение в собственное сознание, долгие часы медитаций в полной тишине и тому подобное, но поверьте - движение может зарядить человека энергией не хуже сосредоточения в уединении. Те глупцы ученые, что утверждали о невозможности вечного двигателя, просто никогда не посещали наш город.
   Тем временем карета замедлила свой ход и остановилась. Приехали.
   - Вот, наше скромное обиталище, - сказала Рени, потупив глазки. Ее карета приехала первой, и теперь она стояла посреди выскочивших на крыльцо слуг и служанок в позе смиренного гостеприимства. - Не откажите в любезности провести здесь несколько дней. - И графиня, не меняя скромной позы, бросила на меня взгляд, который я бы назвал не смиренным, а томным и многообещающим.
   Конечно, может, по нынешним меркам, городской дом графа и графини Вальдек-Руссо и считался скромным, но верилось в это с трудом. Скорее скромным надо было признать постоялый двор Эмануэля Сегра. Гостиницу свою мэтр выстроил в подчеркнуто аскетичной манере. Никаких украшений, прямоугольник фасада, вход строго по центру, отмеченный рядом простых колонн. Гладкие стены без всяких украшений. Дом Вальдек-Руссо прямых углов избегал. Любая прямая линия его стремилась искривиться, плоскость, то вдавливалась неожиданными нишами, то вспухала причудливыми балкончиками. Прямые углы сглаживались. И везде, где только можно располагалась скульптура, барельефы, лепнина - глаза разбегались. Под стать дому выглядела и одежда слуг, причем слуги мужского пола были одеты гораздо причудливее служанок. Пожалуй, на их фоне, даже мой костюм с зайчиками не казался слишком экстравагантным.
   - Ах, мой муж так старомоден, так старомоден, - щебетала Рени сопровождая меня в гостевую комнату. - Он никак не может забыть времена своей молодости.
   Следующие несколько часов были посвящены приятным хлопотам устройства в комнатах, подготовки к обеду. (Или завтраку, или ужину? После ночных приключений я уже плохо ориентировался во времени). Потом был обед, потом мы простились с Александером, который долго распинался в благодарностях, пытался говорить стихами, и выдавал на гора новые идеи относительно будущей поэмы. Потом, наконец, я прошел в отведенное мне помещение (кстати, комната оказалась сильно похожей по обстановке на гостиничную, только кровать была резной, а потолок украшен лепниной и рисунками ангелочков) и даже остался один, но ненадолго. Стоило мне только растянуться на постели и подумать, что жизнь не так плоха, как иногда кажется, как вдруг стена рядом с туалетным столиком вздрогнула и с кряхтеньем отъехала в сторону.
   - Черт побери! - воскликнул я, вскакивая, - это что еще за штучки?
   - Потайной ход, - ответила Рени, кстати, кряхтела именно она, а не стена, - я же говорила, что мой муж старомоден, и в доме полно подобных штучек. Вот только ими почти не пользуются, все паутиной заросло, - она поморщилась и попыталась отряхнуть пыль с платья. Результат отряхивания оказался нулевым, если не считать того, что графиня пару раз чихнула.
   - Виконт, - томно произнесла Рени и снова чихнула. - Наконец-то мы одни!
   - Вы уверены? Может тут еще кто-то есть в другом потайном ходу? - с надеждой спросил я.
   - Нет, - отрезала графиня, - здесь никого больше нет. Виконт, - она положила руки мне на грудь и внимательно посмотрела снизу вверх. Прямо в глаза. - Я готова принять Вашу благодарность!
   - Спасибо, - чистосердечно ответил я, - огромное спасибо! - схватил ее руки в свои и пожал.
   - Вы распаляете мою страсть, виконт - Рени закрыла глаза и потянулась ко мне.
   - Ты что делаешь? - спросил удивленный браслет.
   - Думаю, как от нее отделаться, разве непонятно.
   - Но почему! - украшение было явно удивлено. - Герой просто обязан отличаться не только в сражении, но и в любви. Так что вперед! Где твоя страсть? Где твое звериное неистовство? Немедленно хватай даму, впивайся к ней в губы и бросай на кровать! Сейчас, подожди, я подберу соответствующие картинки и перекачаю тебе в мозг.
   - Сударыня, - робко начал я.
   - Я вся горю! - вздохнула графиня.
   - Эээ, - я робко потянул женщину за платье, она сделала шаг, потом другой, а потом наткнулась на кровать и с ойканьем на нее шлепнулась.
   - Вы не ушиблись? - озабоченно спросил я.
   - Да вы просто монстр! - воскликнула Рени. - Вы набросились на меня как...
   - Со звериным неистовством? - подсказал я.
   - Да, - согласилась графиня. - Я просто не могу вам сопротивляться, медведь!
   Она потянула меня к себе.
   - А можно не впиваться в губы? - спросил я у браслета.
   - Сейчас-сейчас, - пробормотал браслет. - О! нет, это не пойдет, это слишком, после такого не выживают. Пока платье снимай.
   Я внимательно оглядел Рени:
   - А как?
   - Я вижу такую страсть в ваших глазах, - всхлипнула графиня, - я просто боюсь, что вы сейчас порвете мою одежду в клочки.
   - Странные тут у вас обычаи, - пробормотал я, но все-таки схватился двумя руками за юбку и потянул в стороны. Ткань треснула.
   - Извините, - совсем смутился я, - наверное, просто что-то не так понял. Тут совсем небольшая дырочка получилась, зашить можно. Кстати, у вас там еще одна юбка, так что я не видел ничего такого...
   - Да, - с придыханием сказала Рени, - да!
   - Ну, вот и славно, зашьете! Сейчас, или потом. Сейчас вы, наверное, устали.
   - Устала, - сказала графиня и неожиданно зевнула.
   - Вам хочется спать, - продолжил я, не веря своим глазам, - вы же не спали всю прошлую ночь, конечно же, немного отдохнули в карете, но разве в карете можно отдохнуть полноценно.
   Рени посмотрела на меня осоловевшим взглядом и кивнула, соглашаясь.
   - Так что ложитесь спокойно, - я погладил даму по руке, я прослежу, чтобы вам никто не мешал, буду, так сказать мух отгонять буду.
   - Монстр! - прошептала графиня, повернулась на бочок и закрыла глазки.
   - Вот! - обрадовано вскричал браслет. - Вот! Посмотри, в этом мире такого наверняка... Ой! Что это с ней?
   - Заснула, - сказал я. - Девочка за ночь напрыгалась, нагулялась, отдохнуть захотела.
   - Я так не играю, - обиделось украшение. - Все должно быть повзаправде, а не так. Гипнотизер несчастный!
   - Ты, давай, не дуйся, горе мое металлическое. Лучше дорогу подскажи в ее комнату. Не оставлять же ее здесь, отнести надо.
   Горе все-таки надулось, дорогу подсказывать отказалось. Лезть через потайной ход я не решился, еще застряну, пришлось спрашивать у слуг, куда отнести хозяйку. Надеюсь, что я их не очень шокировал?
   Избавившись от графини, я стал думать, как решить другие проблемы. Точнее проблему - одну и глобальную: виконт Андре нуждался в деньгах. То есть пока что удавалось существовать и без них, даже не так уж плохо существовать, но все-таки только деньги могли дать определенную свободу действий.
   - Браслет, - сказал я, внимательно глядя на свое запястье, - ты ведешь себя как маленький. В конце концов, у меня тоже есть к тебе множество претензий. Ты вырвал меня из привычного мира, ты лишил меня даже малейшего воспоминания о прошлом, при этом даже не объясняя зачем ты это сделал. То есть как-то ты это объяснял, но прямо скажем, неубедительно.
   Украшение негодующе вспыхнуло, но я, не обращая на него никакого внимания, продолжил:
   - Ты обещал меня сделать всем, героем, все умеющим, великим колдуном, да я затрудняюсь сейчас придумать какое-либо обещание, которые ты мне не давал. И что же мы видим в итоге? А видим мы то, что наш уважаемый артефакт сам ничего толком не знает о том мире, в который он меня забросил. Он не в курсе какая здесь ходит денежная единица, поэтому он не озаботился снабдить своего подопечного даже небольшой суммой на карманные расходы. Он не в курсе местной моды, так что тому, кого он сюда затащил, приходится надевать непонятно что. И, между прочим, это я еще ничего не скажу, что кое-кто обещал магию, магический океан из которого можно черпать магическую силу ведрами. А в итоге выясняется, что магия из этого мира давным-давно ушла.
   - Вот это совершено неверно, - возмутился браслет, - куда же она ушла, если ты свободно колдуешь?
   - Не будем ввязываться в бессмысленные споры, - решительно пресек я намечающиеся возражения. - Раз уж мне суждено было здесь очутиться, значит надо пытаться как-то тут обустроиться. Именно обустроиться, а не сломя голову ввязываться в новые и новые авантюры. Я хочу жить спокойной умеренной жизнью, хорошо кушать и спокойно спать. Поэтому предлагаю заняться насущными проблемами, в частности - финансовой составляющей. И не надо делать такой недовольный вид!
   Честно говоря, вид браслета был вполне обычным, просто фраза очень хорошо прозвучала.
   - В конце концов, ты сам утверждал, что тот роман, в который мы попали - это роман про меня. Что главный герой в этом романе - я. Именно я определяю то, каким будет этот роман. И я хочу, чтобы это роман был самым скучным из всех романов в мире. Ты же - позволю себе это напомнить, только мой помощник. Так что во всем должен слушаться меня. Вот так! Чего молчишь?
   Украшение хмыкнуло:
   - Да просто речь отнялась от удивления, никогда не слышал от тебя таких длинных речей.
   - В таком случае молчание знак согласия, - подытожил я. - Сперва займемся деньгами. Так что изображено на здешних монетах?
   - Король естественно, - буркнул мой металлический спутник, - мог бы и сам догадаться.
   Монеты в Версалии назывались золотыми людовиками, или еще иногда людовиками из золота, что вроде было простым синонимом. Название объяснялось просто. Нет, естественно, что тот самый Людовик, очередной версалийский король, не был первым, кто придумал чеканить монету. Он оказался первым, кто поместил на нее свое изображение, как бы утверждая, что он лично гарантирует вес монеты и качество металла из которого она изготовлена. Трудно сказать насколько это осложнило жить фальшивомонетчикам, времена данного Людовика запомнились как раз масштабным финансовым кризисом и выступлениями протеста простого народа. Но нововведение с портретом прижилось и с тех пор все короли помещали свое изображение на монеты. Не был исключением и Генрих. Конечно, несколько странно называть монеты с изображением Генриха золотыми людовиками, но традиция - это традиция, людовик из золота уже давно стал нарицательным названием.
   После того как я избавился от домогательств графини и приструнил свое надоедливое украшение, я почувствовал в себе небывалую уверенность. Неудачные попытки изобразить что-нибудь восточное в первый вечер на постоялом дворе не забылись, но сейчас от меня не требовалось никакой фантазии. По счастливому стечению обстоятельств коря я видел воочию, так что мог изобразить его если не с натуры, то по памяти, а на память я не жаловался. Поэтому недоверчивые возгласы браслета пропустил мимо ушей, зажмурился и постарался припомнить свое самое сильное впечатление от встречи с королем. На столе, за которым я сидел, звякнуло.
   - Н-да.
   Я открыл глаза. Во всяком случае, монета была монетой, причем монетой, по всей видимости, золотой и на ней действительно был изображен король Генрих.
   - А что тебе не нравится, - спросил я у браслета. - Это действительно самый волнующий момент моей встречи с королем. В конце концов, может, я его так вижу? Художник имеет право на свой собственный взгляд? Тем более, я его действительно так видел.
   - В таком ракурсе его кроме тебя, пожалуй, никто не видел, - заметило украшение. - Хотя должен отдать тебе должное - видна каждая складочка на штанишках.
   Король на монете был изображен при виде снизу. Как раз в тот момент, когда он наклоняется и протягивает руки, чтобы забрать бриллиант. Черный плащ распахивается, и становятся видными упомянутые штаны его величества.
   - Попробуй воплотить на монете какие-нибудь другие воспоминания, - посоветовал браслет.
   Я заартачился. Может, в совете металлического чуда и была своя правда, но за последние полчаса я привык к самостоятельности. К сожалению, тут выяснилась еще одна моя проблема. Я не мог два раза подряд сосредоточиться на одном и том же. Мысли постоянно соскакивали куда-то, так что через короткое время я стал обладателей множества чеканных портретов доброго короля Генриха, но ни один из портретов не был точной копией предыдущего. Король Генрих на двух монетах рассматривал бриллиант, поворачивая его разными сторонами, на одной - милостивым жестом прощал бедную Андриетту, потом садился за стол, отрезал кусочек от налима, в течение шести монет задумчиво жевал, а потом еще три монеты не менее задумчиво отпивал вино из бокала. Конечно, каждую из таких монет можно было выдать за особый выпуск местного монетного двора к какому-нибудь юбилею, коллекционное издание и все такое, но полный набор наводил на размышления. Нежелательные, прямо скажем.
   - Может, мне просто создать скульптуру Генриха из золота, - спросил я в некотором замешательстве, - в конце концов, благородный металл останется благородным металлом. Ее можно будет просто продать.
   - Не стоит, - ответил браслет. - Потому что сразу возникнут вопросы, когда и как ты сумел отлить из золота короля, жующего налима.
   Пришлось согласиться со своим помощником и вернуться к производству драгоценных камней, благо опыт уже имелся. Камни вышли на загляденье. Гигантов я не создавал, уже научился соизмерять свои стремления, кроме того, все камни вышли разными, но бриллианты - это не монеты. Им можно отличаться друг от друга. Кто-то побольше, кто-то поменьше. Натренировавшись, я пустился в свободное творчество и создал бриллианты с различной огранкой, даже в виде колечка и звездочки, а потом приступил к созданию разноцветных. Желтые, черные, розовые, полосатые и такие, у которых каждая грань была выкрашена в свой цвет.
   - По-моему, создав тебя, природа ушла в отпуск и до сих пор из этого отпуска не вернулась, - задумчиво протянул браслет, после того как я выложил все сотворенные камушки.
   - Что ты имеешь в виду? - не понял я.
   - Таких бриллиантов не бывает, - заявило украшение.
   - А это тогда что такое? - показал я на стол.
   - Бриллианты, - со вздохом согласился браслет.
   - Тогда в чем проблема? - улыбнулся я. - По-моему, все классно получилось. Ты только посмотри на этот розовенький! Такой симпатюнчик! Завтра продадим все это ювелиру и разбогатеем!
   Украшение как-то недоверчиво мигнуло. Ха! Это еще он не знает про мои самые интересные задумки по поводу камнетворчества!
   На следующий день меня разбудил звон колокольчика: местный мажордом предупреждал о том, что завтрак готов.
   - С добрым утром! - воскликнул я.
   - Что-то ты больно весел, - подозрительно пробормотал браслет.
   - Знаешь, - сказал я, - ничто так не укрепляет в стремлении завязать со всевозможными приключениями, как одна ночь, проведенная на нормальной мягкой постели. Особенно, если перед этим приходилось спать на голой жесткой земле. С этим может сравниться разве что мысль, что о твоем завтраке уже позаботились, и тебе не надо гоняться за бедными кроликами!
   Украшение презрительно промолчало.
   - Хочешь, я каждый день буду чистить тебя каким-нибудь специальным составом? Чтобы до блеска? - продолжил я ехидничать. - А еще могу сделать чехольчик, чтобы защитить тебя от дождя и ветра. Приобщайся к роскоши, неге и современным удобствам!
   К завтраку я спустился спокойным, улыбающимся и уверенным в себе на все сто процентов. Графиня Рени наоборот - была задумчива и постоянно хмурила брови, как будто пытаясь что-то вспомнить.
   - Вас что-то гнетет, уважаемая хозяйка? - учтиво поклонился я ей. - Посмотрите в окно на это прекрасное утро, и ваша меланхолия растворится в лучах беззаботного солнца.
   - О, виконт! - воскликнула графиня, морщинки на ее лбу на мгновение разгладились, но потом она снова нахмурилась.
   - Вечером между нами была страсть, не правда ли?
   Я так и не понял, вопрос ли это был или утверждение, так что просто улыбнулся в ответ.
   - Такое случается, - ответила графиня прежним тоном.
   Я снова улыбнулся.
   - Конечно же, между нами была страсть, но ничего больше - предупредила Рени, поглядывая на слуг.
   Я не стал ни подтверждать, ни опровергать данное высказывание.
   - То, что было вчера - это было вчера, - я постарался сказать это тоном загадочным, позволяя каждому самому решать, что за этим тоном скрывалось. А потом еще подмигнул графине, мол, мы то с вами все помним, не правда ли Рени? Рени не помнила.
   Завтрак был великолепен. Я намазывал на великолепное масло на великолепный хлеб прекрасным серебряным ножом и отпивал замечательный кофе из великолепной фарфоровой чашечки. Браслет скромно молчал на моей руке, полностью покорившись воле своего хозяина. Графиня тоже молчала, мучительно пытаясь вспомнить хотя бы какие-нибудь подробности происшедшего. Жизнь представлялось прекрасной и удивительной!
   Потом завтрак закончился, я кивком головы поблагодарил свою хозяйку, Рени подошла ко мне, заглянула в глаза и прошептала:
   - Прошлая ночь была великолепной?
   - Вне всякого сомнения! - прошептал я в ответ. Я ничуть не кривил душой: еще ни разу в своей новой жизни я так не высыпался.
   - Вы же придете ко мне в следующую ночь? - спросила Рени и тут же, не дожидаясь ответа продолжила: - Я буду вас ждать, монстр!
   Браслет мерзко захихикал.
   - Ждите! - я прямо взглянул в глаза хозяйке. А что? Справился один раз, справлюсь и другой. Непонятно, правда, как она потом со своим мужем будет разбираться, но это уже не мои проблемы.
   Наше интимное воркование с графиней прервало появления появление поэта Александера.
   - Вы не представляете! - воскликнул он. - Я всю ночь не спал! Это было что-то невообразимое! Я оказался весь во власти вдохновения, как будто не я писал строки, а они сами находили выход в мир с моей помощью!
   Поэт пришел как нельзя вовремя. Мне не очень хотелось слушать его творение, хотя, находясь в благодушном настроении, я не имел ничего против поэзии, тем более воспевающей меня самого. Просто мне надо было превратить наколдованные прошлым вечером камни в звонкую монету, а потом все-таки обзавестись какой-никакой одеждой. Даже если экстравагантный костюм с зайчиками и был принят местным обществом, все равно хотелось иметь хоть какую-то смену белья. А для похода к местным ювелирам и портным требовался проводник.
   Прервав восклицания Александера, я объяснил ему и графине сложившуюся ситуацию, естественно, не прямо и в лоб, просто попросил помощи в некоторых финансовых и прочих делах.
   - А как же поэма! - воскликнул Александер.
   - Я с удовольствием послушаю ее по пути, - примирительно сказал я.
   Графиня присоединилась к моим просьбам, причем у меня осталось впечатление, что ей ей не столько хотелось помочь своему гостю, сколько не хотелось слушать творчества нашего литератора. Александер на удивление легко согласился, видимо, мало кто соглашался слушать его стихи, да еще и с удовольствием. От кареты я, по совету поэта отказался. Погода на улице прекрасная, можно прогуляться в свое удовольствие, да еще и посмотреть на местные достопримечательности. Кроме того, лавка ювелира по уверениям стихотворца располагалась недалеко. Так что мы не стали откладывать дело в долгий ящик, поцеловали руку графине и отправились в путь.
   И почему Столица привела меня в такой ужас прошлым днем? Чрезвычайно милый и доброжелательный город! Прекрасные разноцветные дома, милые разодетые прохожие, не менее милые лоточники, старающиеся перекричать друг друга, симпатичная карета, пронесшаяся мимо нас и обдавшая нас клубами пыли.
   - Негодяй! Разуй глаза и смотри куда едешь! - приветливо прокричал Александер вслед пролетевшему экипажу.
   - Остыньте мой дорогой друг, - сказал я поэту, - давайте принимать мир таким, каким он есть. Кстати, вы говорили, что ювелирная лавка находится неподалеку, это случайно не она? - я показал на прилавок, на котором грудой были свалены различные кулоны, бусы и поделки из камней, предугадать значение которых я не мог.
   - Что вы, - замахал руками Александер, - это просто торговка мелкими безделушками, такие подходят больше для служанок, нежели для господ. Хотя... Я же вам рассказывал про магонит? Вам надо непременно на него посмотреть, в моей поэме кулончику из магонита отводится очень большая роль.
   Поэт попросил меня подождать, а сам подошел к торговке бижутерией. Женщина кивнула головой, что-то протянула покупателю, поэт какое-то время смотрел на предложенную поделку, потом стал что-то возмущенно кричать и размахивать руками. Я не вслушивался, я просто стоял и радовался окружающему меня миру.
   - Совсем обнаглели, - продолжал возмущаться Александер, подходя ко мне. - Они мне всучили какой-то непонятный зеленый камень, и пытались утверждать, что это и есть магонит.
   Он заметил мое удивление, протянул какой-то ярко-зеленый кулон на простенькой веревочке и пояснил:
   - Магонит на самом деле ярко-голубой, как небо в солнечный день. Конечно, он действительно немного зеленеет, когда рядом с ним колдует знахарка или ярмарочный фокусник. Но чтобы он стал настолько зеленым, прямо-таки изумрудным, необходимо чтобы поблизости всю ночь творил заклинания великий колдун. Увы, но таких в нашем мире уже не осталось...
  
  

Глава 10

В которой злодеи плетут новые интриги, о которых герой пока не подозревает

  
  

* * *

   Кому-то это приходит в голову раньше, кому-то позже, но каждый автор, пишущий в жанре фэнтези, со временем понимает, что создавать самостоятельные миры - чрезвычайно тяжело. Даже гораздо тяжелее, чем воспроизводить когда-то существовавшие миры нашего собственного прошлого. Автор произведений на историческую тему в любой момент может воспользоваться сочинениями ученых и выяснить, как люди в это время одевались, что ели, по какому поводу вызывали на дуэль и множество прочих мелочей, которые заставляют описываемый мир выглядеть совершенно естественным. Увы, фэнтезийщики лишены такой помощи. Им приходится самим придумывать столовые приборы и спальные принадлежности, фасоны пуговиц и цвет башмаков. Постигать, как герой выхватывает из-за спины свой двухметровый меч, как плюется, сморкается и даже как справляет свои естественные потребности, особенно если автор только что прямым текстом написал, что герой два дня не слезал с лошади. В этих мелочах можно закопаться по уши, забыть про интригу, идею, конфликт, сюжет, родных и близких. Но кто сказал, что будет легко?
  
  

* * *

  
   Утренний туалет короля (в смысле умывание, одевание, причесывание и так далее) - целый ритуал в любой стране. В Версалии этот ритуал кроме того был совмещен с докладами государевых служащих своему патрону о состоянии дел во вверенных им подразделениях. Когда-то, когда король Карл, то ли двенадцатый, то ли тринадцатый ввел утренние доклады, то это были обычные доклады, в кабинете, и тот самый Карл приходил на них уже одетым, выбритым, нарумяненным - короче, при полном параде. А все потому, что он страдал бессонницей, так что необходимость вылезать из постылой постели и заняться делом считал за благо. Его же потомки подобным заболеванием не страдали. Спали спокойно и безмятежно, что бы не творилось в стране и мире, что, вне всякого сомнения, указывает на спокойную совесть и присутствие духа у всех королевских особ. Со временем сон короля стал национальным достоянием и беспокоить его, пусть даже и ради важных государственных дел считалось государственным преступлением. С другой стороны - и дела всей страны запускать негоже. Вот и совмещали короли приятное с полезным. Пока куафюры, имажинисты да кутюрье приводили монарха в надлежащий вид, он внимал своим мудрым советникам и разрешал спорные ситуации.
   Кроме того, версалийские короли оказались заложниками традиции, особенно сильной в области представлений о том, как должен выглядеть глава государства. Они могли казнить неугодного, отобрав предварительно поместье. Они могли повысить налоги в одной области и отменить налоги в другой. Они могли послать солдат в бой и сделать еще кучу глупостей, но вот изменить фасон своего платья короли не могли. Их бы просто никто не понял. Окружающий мир спорил о высоте талии, о сочетании цветов на камзоле или о форме мысков сапог. Стремление к практичности побеждало стремление к вычурности, царило несколько лет, а потом снова уходило в тень. Шейные платки внезапно вытесняли отложные воротники, а потом бесследно исчезали под натиском жабо. Пояса то с трудом помещались между бедрами и подмышками, то превращались в едва заметную среди складок кафтана тесемочку. И только одежда короля Версалии оставалась неизменной. Для того чтобы одеться по современной ему моде монарху приходилось объявлять, что он едет на бал инкогнито. Но нельзя же всю жизнь прожить инкогнито? Во всяком случае версалийскому королю точно нельзя.
   Помимо устаревшего фасона королевское одеяние славилось еще и тем, что на процесс одевание уходила уйма времени, да и то только при активной помощи слуг. Что (вместе со здоровым сном) и вынудило совместить данный процесс с государственными делами.
   Король Генрих выносил процесс облачения в королевский костюм стоически. Его отец славился своей суровостью и воспитывал в детях умение терпеть боль, лишения и утреннее одевание.
   - Какие новости? - спросил король у Адемара, который в почтительной позе ожидал позволения начать речь. - Может быть, хоть сегодня вы скажете что-нибудь хорошее?
   Генрих поморщился. Процесс застегивания штанишек никогда не вызывал у него ничего кроме отвращения. Если быть совсем точными, это были не собственно штанишки, а гибрид коротких штанов и юбки: кусок ткани собирался оборками и пришивался верхним концом к поясу. В других мирах это одеяние называли рингравом, в Версалии - эссиеном, примерно по той же причине. Некий Эссиен первым надел на себя этот ужас. Потомки в отместку забыли все остальные деяния бедолаги, но чудовищный предмет одежды забыть не смогли.
   - А вы знаете, - улыбнулся архипрелат, - у меня действительно есть хорошая новость.
   Генрих удивленно посмотрел на Адемара:
   - Вы, случайно, не заболели? У вас - и хорошая новость?
   - Бывает! - еще шире улыбнулся архипрелат.
   - И какая же? - судя по тону голоса король ожидал какой-то подвох.
   - Помните рубин шаха Керри? Ну, это знаменитое дело, еще...
   - ...тридцатилетней давности? - подхватил король.
   - Да.
   - Который якобы дарует всемогущество?
   - Именно.
   - И который так и не нашли?
   - Совершенно верно.
   - И он нашелся?
   - Что вы говорите! - Генрих всплеснул руками, нечаянно заехав по носу слуге, подвязывавшему чулок его величества. - И где же он был?
   - Вы не поверите! - поклонился архипрелат. - Завалялся в архиве вашей тайной службы.
   - Да ну! - воскликнул король.
   - Сам чрезвычайно удивлен был, - кивнул головой Адемар.
   - У вас же в архивах идеальный порядок! - опять всплеснул руками король, но на этот раз слуга увернулся.
   - Идеальнее не бывает, - подтвердил Адемар. - Но иногда случаются проколы.
   - И этот рубин действительно так хорош, как о нем говорят? - спросил король.
   - Он изумителен.
   - И действительно дает всемогущество?
   - Вот это просто сказки. Красивая легенда. К сожалению, - вздохнул архипрелат.
   - Действительно, к сожалению, - подтвердил Генрих. - Хотел бы я на него взглянуть.
   - В этом нет ничего невозможного, - еще раз поклонился Адемар.
   - Я постараюсь к вам сегодня заехать, в ваш каземат, - король нахмурился, вспоминая запланированные дела. - Наверное, после обеда.
   - Вам не стоит отвлекаться от важных дел, - покачал головой архипрелат.
   - Или перед ужином, - почесал лоб король.
   - Я же говорю, что этого не требуется, - остановил раздумья короля Адемар.
   - Почему? - спросил Генрих.
   - Потому что я принес камень с собой, - просто сказал Адемар и вынул рубин из кармана.
   Генрих жестом велел слугам прекратить шнуровать корсет и отослал их из комнаты, взял аккуратно рубин и стал внимательно его рассматривать.
   - Он великолепен! - прошептал король.
   - Я сам потерял дар речи, когда увидел его в первый раз, - почтительно произнес архипрелат.
   - Само совершенство!
   - Его величество понимает толк в камнях!
   - Никогда не видел столь насыщенного цвета!
   Король еще какое-то время любовался рубином, потом со вздохом положил его на полочку:
   - Мой милый Адемар, что вы от меня хотите?
   - Я хотел бы еще раз поговорить с Андриеттой Перен. Причем у себя в каземате, - ответил шеф тайной службы.
   Генрих со вздохом отодвинул рубин:
   - Увы, это невозможно. Я уже прости ее и не могу отказываться от своих слов. Неужели вы хотите, чтобы король нарушил свое обещание? А если после моих слов о прощении ее потащат к вам в каземат, все решат, что именно так - что мое слово ничего не значит. Вы этого хотите?
   - Ваше величество! - воскликнул пораженный архипрелат. - Как вы только могли о таком подумать! Естественно, не может быть даже мысли о принуждении. Андриетта Перен должна сама прийти к нам в каземат.
   - Ха-ха-ха, - рассмеялся король, - она не производит впечатления слабоумной!
   - Я тоже, - улыбнулся Адемар. - У меня есть план, ваше величество.
   - План? - заинтересовался король. - Какой план?
   - Замечательный план, - ответил Адемар. - Ваше величество знает, что сейчас жених Андриетты Перен, граф Пато, находится в каземате, по обвинению в заговоре против вас и государства.
   - Конечно, знаю, - подтвердил король, еще не понимая, куда клонит шеф его тайной службы. - Но я запретил допрашивать его с пристрастием, проще говоря, пытать. Граф человек чести и сам ответит...
   - Мы строго выполняем указания вашего величество, - перебил короля архипрелат. - Но я просил бы перевести узника из каземата в замок Лак.
   - Куда? - Генриху показалось, что он ослышался.
   - В замок Лак, - повторил Адемар.
   - Но еще никому из узников не удавалось покинуть замок Лак! - воскликнул король. - Человек, оказываясь в этом замке полностью исчезал для общества!
   - Не совсем, - поправил своего короля архипрелат.
   - О да! - воздел руки королю. - Именно в замке Лак проводили последнюю ночь приговоренные к отсечению головы. Вы хотите казнить бедного графа Пато?
   - Ни в коем случае!
   - Тогда я вас не понимаю, - признался король.
   - Все очень просто, - приступил к разъяснению Адемар. - Узнав, что его жениха перевели из ужасного каземата в еще более ужасное место, из которого уже нет пути назад, в мир живых, бедная девушка вынуждена будет обратиться в последнюю инстанцию, которая еще как-то может повлиять на судьбу графа, то есть к нам. И придет в каземат.
   - Ужасно хитрый план, - сказал король. Довольный похвалой архипрелат склонил голову. - Но как она узнает об ухудшении положения своего жениха?
   - Небольшая утечка информации, ваше величество, такое иногда случается даже у нас. Графа могут заметить в карете или лодке на пути из каземата в замок. Могут проболтаться мелкие клерки. Сейчас так трудно найти людей, умеющих по-настоящему хранить тайну!
   - Но что если, - продолжил король, - девушка обратится не к вам, а к кому-нибудь еще? Например, ко мне.
   - У вас столько дел, - ответил Адемар, - так трудно попасть к вам на аудиенцию. К тому же вы уже оказали Андриетте Перен свою милость.
   - Хм, - задумался Генрих. - Но ведь за нее ходатайствовали.
   - За нее,- заметил архипрелат. - Заступиться за женщину, даже незнакомую - в крови у каждого дворянина. За женщину, но не за мужчину, обвиняемого в столь тяжком преступлении. Мужчины должны отвечать за свои дела сами. Кроме того, я не верю, что в мире найдется еще один настолько же великолепный бриллиант. Так что ее путь лежит только к нам.
   - А что вы сделаете после того, как расспросите девушку обо всем? Немедленно выпустите графа? Я бы с удовольствием его помиловал! - обрадовался Генрих.
   - Это было бы непедагогично, по отношению к другим заговорщикам, сейчас и в будущем, - назидательно сказал архипрелат.
   - Тогда как же быть? - растерянно развел руками король.
   - Узник может сбежать, - пожал плечами Адемар.
   - Но вы же сами говорили, что все разговоры о побегах из замка Лак - только глупые слухи, - удивился Генрих.
   - Это действительно так, - подтвердил Адемар, - но в данном случае глупые слухи сыграют на нашей стороне.
   - Тогда почему бы вам не распустить слухи о том, что граф переведен в замок Лак, а его самого оставить в каземате? - с надеждой спросил Генрих.
   - Правдивые слухи распускать гораздо проще, - заметил архипрелат.
   Король задумался с тоской переводя взгляд с рубина на шефа тайной службы и назад. Архипрелат тоже молчал какое-то время, задумчиво глядя в сторону. Потом, заметив, что Генрих никак не может разрешить свои сомнения, Адемар протянул руку к рубину и проговорил с сожалением:
   - Этот камень - важная улика в системе доказательств. Я вынужден забрать его и поместить назад в архив. Как все-таки обидно, что такую красоту больше не смогут увидеть настоящие знатоки прекрасного, вроде вас.
   Генрих схватил руку архипрелата и остановил ее движение:
   - Хорошо-хорошо, честное слово, вы просто вьете из меня веревки.
   - Что вы! - удивился архипрелат. - Как вы могли подумать, что кто-то осмелится управлять вашим величеством. Это не под силу никому! - он поклонился.
   - Переводите графа в замок. Само собой разумеется, его положение при этом не должно ухудшиться! Никаких пыток, отличное питание. И естественно никакой казни, даже не мечтайте! И не забудьте после организовать побег, мне даже интересно будет посмотреть, как вы будете рассказывать об этом побеге на государственном совете!
   Архипрелат еще раз поклонился.
   - И, насколько я понимаю, все сроки давности по делу Шаха Керра вышли, так что совершенно не обязательно возвращать этот камень в архивы.
   - Его величество прекрасно разбирается в юриспруденции, - восхитился архипрелат.
   - А если так, то думаю, что вы можете оставить камень здесь, - заключил Генрих. - надеюсь у вас все?
   Архипрелат кивнул.
   - Тогда ступайте, дорогой мой защитник спокойствия в королевстве, ступайте. Аудиенция на сегодня закончена!
   Адемар пятясь покинул гардеробную, то есть ту залу в которой по обыкновению одевались версалийские короли, и в которой они давали утренние аудиенции. Генрих же снова взял рубин в свои руки, и не уставая восхищаться его совершенством подошел к окну, чтобы получше рассмотреть данное творение природы.
   - Какой цвет! - воскликнул он.
   Если бы его величество не было так поглощено разглядыванием внезапно обнаруженного камня, а бросил бы хотя бы мельком взгляд в окно, в даль, за кованую решетку ограды, то он бы нашел еще одно пятно ярко-красного цвета, как раз в этот момент проходившее мимо королевского дворца. Впрочем, цвет этого пятна отличался от цвета рубина. Правильнее было бы называть такой цвет морковным, если конечно сравнения со столь простым овощем не показалось бы королю слишком вульгарным.
   Надо сказать, что прогулка моя по городу удалась на славу. Раздражение и даже ужас от первой встречи с ним уступил место приязни. Я как будто узнавал в городе своего старого знакомого, даже доброго друга, память о котором не могли вытеснить ни перенос в другой мир, ни жизнь в лесу (впрочем, недолгая). Не знаю кем я был до момента возникновения в Версалии, но я явно любил города гораздо больше сельской пасторали.
   К радости обретения самого себя (а именно так я воспринимал свои ощущения на улицах столицы) добавилась еще и радость от необычайной удачливости. У меня получалось все. Вот разве что Александер так и не сумел найти свой ярко-голубой магонит, что вызвало долгий поток сентенций о развращенности современных торговцев, которые хотят обмануть покупателя даже в такой малости, как дешевая бижутерия. Поэтические стенания несколько ухудшали мое настроение, но с другой стороны, как только закончились слова для описания возмущения от местной торговли, как нашлись слова для описания своих мыслей по поводу будущей поэмы.
   - Представьте себе, - восклицал он, - ночь. Глухая ночь. Мороз. Бушующие волны. Таинственный замок. И призрак бродит по замку.
   - Какой призрак? - я скорее рассматривал столичные памятники архитектуры, нежели следил за развитием мысли поэта.
   - Должен же кто-то рассказать о пророчестве! - пояснил Александер. - Итак - страшный холод, такой, что пробирает до костей и пощипывает уши. И вот Тот, Кто Должен Узнать Страшное Пророчество..
   - Герой?
   - Нет, герой еще только родился, он еще ничего не может узнать, это другой персонаж. Вот этот персонаж, должен какими-то словами описать состояние, - поэт задумался.
   - "Пощипывает уши, страшный холод" - предложил я.
   - Точно! - воскликнул пораженный Александер. - Гениальная фраза! Я, кстати, придумал еще одну гениальную фразу: "Прогнило что-то в нашем королевстве!"
   - Это из-за рождения героя прогнило? - не понял я.
   - Нет, конечно! - возмутился мой спутник. - Герой как раз должен вычистить всю гниль.
   - А по-моему в вашем королевстве все замечательно, - пожал я плечами, любуясь на фонтан на площади. Солнце сверкало в капельках воды не хуже чем на гранях моих алмазов. Александер же посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу понял, что сморозил глупость - видимо, по мнению Александера непрогнивших королевств не бывает вовсе.
   К счастью, именно на этой площади с фонтаном располагалась лавка ювелира, и поэту пришлось оставить все возражения при себе.
Сказать, что созданные мной прошлым вечером камни привели ювелира в восторг - так это ничего не сказать. Если к первым, более или менее простеньким бриллиантикам, топазикам и изумрудикам он отнесся вполне снисходительно, то после фигурных камней он замолчал, а с первыми разноцветными бедный старик просто сидел с раскрытым ртом, вытаращенными глазами и лишь изредка восклицал что-то вроде "Святая сила!"
   - Ну как? - спросил я у бедолаги.
   Ювелир поднял на меня свой вооруженный лупой глаз и прошептал:
   - Если это и подделка, то это самая удивительная подделка из всех, которые я встречал за всю свою жизнь!
   - Бросьте, - обиделся я, - какая еще подделка, просто игра природных сил. Посмотрите вот на это, разве человек способен создать такое? - и я достал свое тайное ювелирное оружие, которое умудрился создать вчера даже в тайне от браслета, не вынимая руки из кармана.
   Внутри весьма приличного по размерам бриллианта находился маленький король Генрих, точнее совершенно точная копия короля Генриха, в том самом виде, в котором он присутствовал на вечеринке у мэтра Сегра. Миниатюрная копия короля Генриха сидела за миниатюрной копией стола, а перед ним стояла миниатюрная копия блюда из налима.
   - Смотрите, - пояснил я ювелиру, - вот король Генрих отрезает кусочек рыбы, а теперь мы переворачиваем камень, - я перевернул бриллиант, и изображение внутри него пришло в движение, правда, медленное и плавное, как будто в очень тягучей жидкости, - смотрите, король Генрих подносит руку с отрезанным кусочком ко рту и начинает жевать! Правда, при этом самого короля приходится держать при этом вверх ногами, но тут уж ничего не поделаешь. Теперь мы возвращаем камень в исходное положение, и король опускает руку, чтобы подцепить новый кусочек. Да вы попробуйте сами! - я сунул бриллиант старику. - Оп! Переворачиваем! Смотрите-смотрите - жует! Теперь назад, осторожненько, вот, видите, сейчас еще кусочек подхватит.
   Пока ошарашенный ювелир экспериментировал с драгоценным камнем, король Генрих внутри успел сожрать половину налима.
   - Ну ты и... - прохрипел браслет, пораженный не менее старика.
   - Надеюсь, я смогу получить за эти безделушки немного местной валюты, - спросил я, довольный произведенным эффектом.
   - Вы хотите расстаться с подобным чудом? - прошептал ювелир.
   - А в чем проблема? - я чуть было не сказал, что я могу наделать себе подобного чуда еще сколько захочу, но вовремя остановился.
   Словом, договорились мы быстро, я особенно не торговался, тем более, что слабо представлял себе масштаб цен в Версалии. Возможно, что я отдал свои творения слишком дешево (глаза весьма быстро пришедшего в себя ювелира слишком довольно поблескивали после завершения сделки), но, судя по выражению лица Александера, которому я попросил помочь распихать по карманам кошельки с золотыми монетами, я все равно оказался весьма богатым человеком.
   После посещения ювелира поэт отвел меня в ателье. Вот никогда бы не подумал, что выбор платья (причем, мужского платья) может оказаться столь интересным делом. Спустя пять минут и один кошелек задатка (Александер при этом чуть не грохнулся в обморок) - и мы с хозяином ателье стали лучшими друзьями! Посплетничали о моем костюме - ах, Бестиар великий проказник, но вы же сами понимаете, что его одежда не для повседневного ношения, по поводу современного силуэта - завышенная талия - это прекрасно, она делает фигуру беззащитной, как у ребенка, но поэтому входит в моду только в период регенства, чтобы высказать свою поддержку инфанту-королю. Потом перешли к выбору одежды - почему вы настолько против чулок, мой дорогой, это же не старые полотняные чулки, посмотрите какая тонкая вязка, как раз для того, чтобы натянуть узкие сапоги! Нет-нет, никаких отворотов на сапогах, отвороты на сапогах уже две недели как никто не носит, теперь мы просто сверху на сапоги напускаем штанину, вот видите, тут специальный разрез, он просто для удобства, все и так прекрасно налезет и о-ля-ля - тут есть пуговка на голени, которую мы и застегиваем! Детали, детали и еще раз детали! Обратите внимание на оторочку кармашка! Кружевная тесьма, вы совершенно правы, но не белая! Вы поняли, какая оригинальная тема? Не белая! Она оранжевая! Посмотритесь в зеркало, как замечательно теперь карман перекликается с вашими волосами! Именно из таких мелочей складывается стиль! Стоп-стоп! Куда мы спешим? А перчатки? Когда вы идете на бал, а вы пойдете на бал, потому что вы просто не можете не пойти на бал, вы обязательно наденете перчатки. На балу и без перчаток, о! Это экстравагантно, право слово, но это скорее для Фиренцы, и то для эпатирующей молодежи, мы - версалийцы, народ консервативный. Мы многое можем допустить, но танцы без перчаток, это... Вы говорите, что уже танцевали без перчаток?!! О, времена!!! О, нравы!!! Конечно, заходите еще, непременно заходите, но будьте уверены, мы сняли все ваши мерочки и подгоним все по вашей фигуре, даже если вы к нам не зайдете. Все садятся за работу, все-все-все!!! Завтра утром все получите в наилучшем виде!
   Мы долго не могли расстаться с хозяином, обнимались, и слезы текли по нашим глазам от чувства полного взаимопонимания. Александер, сам не чуждый модным тенденциям, но не имеющий времени (и средств) эти тенденции отслеживать, смотрел на меня понимающе и даже несколько завистливо. Кто сказал, что мода - не мужское дело? (На самом деле это браслет сказал, он постоянно охал, возмущался и твердил: тряпки не мужское дело, тряпки не мужское дело, но я его не слушал.)
   В дом графини я вернулся уже под вечер и в самом наилучшем расположении духа. Я чувствовал себя хозяином мира, которому подвластно все на свете, я даже был почти благодарен браслету, что он меня сюда перенес, я сказал несносному крашению о своей благодарности, но услышал в ответ только ехидное хмыканье.
   Жизнь прекрасна, когда можно потрепать по щеке швейцара (О! Вы так импозантны!), подмигнуть горничной (О! Вы так юны и милы!), просмаковать ужин (неплохо, хотя до Сегра далеко), а потом бросить томный взгляд на хозяйку и произнести чуть в нос:
   - О, моя дорогая Рени, я стольким вам обязан! Чем мне будет дозволено расплатиться за ваше гостеприимство?
   - Вы еще спрашиваете чем? - игриво ответила графиня.
   Браслет хихикнул, но меня было трудно смутить простым хихиканьем. Бросая друг на друга взгляды разной степени страстности и кокетливости, мы с хозяйкой прошли в ее комнату.
   - Ах, - прошептала Рени, хватая меня за руки - я вся горю!
   В прошлый раз она начала именно с этой фразы, никакого разнообразия!
   - Милая графиня, я тоже, но вот ведь какая незадача, вы опять хотите спать! - улыбнулся я.
   - Нет, - помотала головой Рени, - ни капельки не хочу. Я прекрасно выспалась.
   Я нахмурился, но попробовал еще, несколько усилив нажим:
   - Я совершенно ясно вижу, что вы хотите спать!
   - Да нет же, виконт! С чего вы взяли! - воскликнула графиня и тут же прильнула ко мне всем своим телом и промурлыкала, - Я хочу, но совсем не спать!
   - Браслет, - сказал я, - признавайся, твоя работа?
   - Ага! - довольно ответило серое чудовище, - резистентность к гипнозу!
   - Чего? - не понял я.
   - Короче, у тебя ничего не выйдет на этот раз, так что вперед и с песней, - заявило украшение.
   - Но зачем? - совершенно не понимаю своего спутника.
   - Виконт, почему вы так далеки от меня! - Рени закатила глаза и плюхнулась на кровать.
   - Зачем-зачем, - пробурчал браслет, - современный роман невозможен без эротики. Конечно, я имею в виду не само действие, которое тоже может быть не столь уж пошлым, как кажется некоторым, но тот притягательный могучий аромат...
   - У вас тут душно, графиня, - заявил я,- лихорадочно думая, как выкрутится из положения, - я открою окно!
   - Конечно, амнезия отняла у тебя воспоминания, - продолжило свою нотацию украшение, - но я не понимаю, что произошло с твоим, так сказать, естеством! Где бурное влечение, графиня же прелестная женщина, а ты в очередной раз изображаешь бревно!
   - Что же тут естественного! - воскликнул я.
   - Остудите же мою страсть! - воскликнула графиня.
   - Может, мне вмешаться в твою гормональную систему? - задумчиво произнес браслет.
   - О, какой ужас, - закричал я. - Только не это!
   - Что? - всполошилась Рени.
   - Что? - я метнулся к двери, потом к окну, - Эээ, графиня, я слышу шаги! Сюда кто-то идет!
   - Окна выходят на улицу, даже ограды нет, таковы правила в столице, заботятся, чтобы фасады не прятались в глубине дворов - вздохнула Рени, - тут постоянно кто-то ходит.
   - Нет-нет! - кажется у меня возникла идея. - Я узнал шаги!
   - Узнали? - не поняла графиня.
   - Именно! Это шаги тех самых разбойников, которые напали на меня в лесу! Они меня выследили! Графиня, я должен немедленно разобраться с преследователями! Иначе вы тоже вместе со мной подвергнетесь опасности, а я не могу этого допустить! - я выхватил из кармана зажигалку и вскочил на подоконник.
   - Осторожнее! - испугалась за меня графиня.
   - Хм, ты точно ничего не помнишь из литературы своего старого мира? - задумался браслет.
   - Трепещите разбойники! - я вошел в роль и закричал в темноту версалийской ночи, чувствуя за спиной восхищение Рени. - Я вас уничтожил один раз, уничтожу и другой раз!
   - Кстати, - спросил у меня браслет, - храбрый уничтожитель разбойников, а ты помнишь на каком этаже находится комната графини?
   От неожиданного вопроса моя нога соскользнула с подоконника, и я полетел вниз.
   К несчастью, графиня жила не на первом этаже. К счастью, прямо под окном ее комнаты росло дерево, так что я не убился сразу, а, мешком проломив все ветки, плюхнулся вниз. Совершенно непонятно, почему нельзя закрывать фасады оградами, но можно закрывать фасады деревьями. Конечно, если бы дерева совсем не было, то все бы закончилось печальнее, но если уж дерево сажали, то можно было бы выбрать породу, бережнее относилось к вываливающимся из окон рыцарей. А то посадка все-таки вышла жесткой, и костюм от Бестиара очень сильно пострадал.
   - Ох! - вырвалось у меня при приземлении.
   - Ах! - услышал я женский голос в ответ.
   - Кто здесь! - воскликнули мы одновременно.
   - Виконт? Это вы? - силуэт девушки сделал шаг по направлению ко мне. - Вашу фигуру трудно спутать с чьей-либо еще!
   - Андриетта? - удивился я.
   - Виконт! - всхлипнула Андриетта, - О, мой герой! Вы опять решили прийти ко мне на помощь!
   - На помощь? - я кряхтя поднялся с земли.
   - Честное слово виконт, если бы я не знала о вашем мужестве и бескорыстии, то я бы сказала, что возмущена тем, что вы меня преследуете, - заявила Андриетта, - но вы всегда так вовремя оказываетесь на моем пути.
   Девушка всхлипнула.
   - У вас опять что-то случилось? - спросил я, чувствуя холодок в животе, свидетельствующий о предчувствии новых неприятностей.
   - Сегодня графа Пато перевели из каземата в замок Лак! И я сейчас направлялась в нашу ужасную тайную службу, чтобы хоть как-то облегчить участь своего жениха!
  

Глава 11

В которой герой бунтует против несправедливости

  
  

* * *

   Когда автор начинает роман, особенно когда он начинает свой первый роман, так сказать, роман номер один, он начинает его не просто так, а с целью как минимум перевернуть всю литературу, что была до него. Ниспровергнуть основу. На меньшее автор не согласен! Поэтому очень опасно критикам и читателям сравнивать такое произведение с каким-либо другим. Просто-таки неуместно. Любое первое произведение - это бунт! Бунт против тех, кто не понимает внезапно возникшего желания излить свою душу и высказать свои мысли. Бунт против тех, кто не понимает, какие же мысли автор высказывает автор. Словом, бунт против всех в этом мире. А вместе с автором - бунтуют и герои. Они тоже ниспровергают и переворачивают, только в своем мире. Борются. С чем-то или кем-то. И совершенно не важно, каким термином называется это что-то, или как зовут и в какой должности этот кто-то находится. В любом случае герой бунтует против несправедливости.
  
  

* * *

  
   Название замка не говорило мне ни о чем. Ну, перевели и что теперь? Почему девушка плачет? Я почувствовал себя очень неловко. Во-первых, я не понимал, что надо делать с женскими слезами. Наверное, надо как-то утешать. Но как? А во-вторых, мне было стыдно. Если еще совсем недавно я предлагал Андриетте остаться вместе, защищать ее и тому подобные благоглупости. А сейчас мне наоборот хотелось оказаться от нее подальше. А все потому, что сытая и размеренная жизнь, пусть даже в течении одной ночи и одного дня засосала меня с потрохами. Слезы Андриетты обещали новую беготню, а бегать мне решительно не хотелось.
   И, главное, серая зараза на моем запястье молчала. В отместку, наверное. Конечно, "приключения, приключения, ни дня без приключений" - это такой девиз у этой самой серой заразы был. Теперь серая зараза наверняка праздновала где-то там., в серозаразных глубинах сознания. Я просто чувствовал, как она (то есть эта серая зараза) пела и смеялась надо мной, так неловко вляпавшимся... Еще не знаю во что, но точно вляпавшимся. Серая зараза, серая зараза. Сейчас еще пять раз повторю "серая зараза", может и полегчает.
   - Эээ, - протянул я, чувствуя, что пауза неприлично затягивается, - я конечно сочувствую. Наверное, теперь вам труднее будет встречаться с женихом...
   Андриетта с ужасом посмотрела на меня, как будто я сказал какую-то гадость.
   В этот самый момент дверь в особняк графини за моей спиной распахнулась, и раздался дикий вопль:
   - Окружаем! Заходим! Бей бандитов! Враг не пройдет! Победа будет за нами!
   Я оглянулся. На крыльце стояла сама графиня, как была в домашнем платье, в одной руке у нее горел факел, в другой она держала какую-то железяку, что-то вроде шпаги, и не только держала, но и активно размахивала этой самой железякой над головой. За спиной графини, в дверном проеме, стараясь не попасть под шпагу воительницы, теснились слуги. Вооруженные слуги. Вооружались они явно впопыхах и первыми попавшими под руку предметами. Так, почему-то оказавшейся в первом ряду помощница кухарки сжимала хлыст, а кучер Петруха - сковородку.
   - Мы прогоним подлых бандитов, - закричала графиня, - что за времена, не дают мирным людям спокойно спать!
   Я хотел что-то крикнуть, но не придумал что и просто помахал рукой, стараясь показать, что все в порядке. Рени вгляделась в темноту и спросила:
   - Виконт, это вы? С вами все в порядке?
   - Ага, - ответил я.
   Графиня осторожно сошла с крыльца, и потихоньку, шажок за шажком подошла ко мне.
   - А где разбойники? - спросила она.
   - Нет разбойников, - развел я руками.
   - Ах, тут были разбойники? - воскликнула Андриетта.
   Рени наконец-то заметила девушку и подозрительно уставилась на нее.
   Тем временем и слуги графини осмелились спуститься с крыльца, подойти ко мне и встать вокруг, впрочем, на некотором расстоянии.
   - Кто это? - спросила графиня, почему-то не решаясь осветить бедную девушку факелом. Пришлось пояснять:
   - Это Андриетта. Помните? Племянница Сегра. За ней гонялись сероплащники.
   - Ах, за мной гонялись сероплащники! - воскликнула Андриетта. Потом подумала и переспросила: - И разбойники? О!
   - Виконт сказал, что он слышит шаги разбойников, выхватил свое удивительное оружие и выскочил в окно! - подтвердила графиня.
   - О, мой герой! - Андриетта по-моему просто разучилась говорить спокойно, только восклицала. - Вы опять меня спасли!
   - Он разогнал всю банду разбойников! - Рени огляделась вокруг и действительно, не заметила никаких разбойников кроме своих собственных слуг. Потом графиня подошла ко мне поближе, вгляделась и всплеснула руками:
   - Святая сила! Что они с вами сделали?!!
   На самом деле сделали не они, а оно - то есть дерево, но я не стал вдаваться в такие мелкие подробности. Видок у меня действительно был еще тот - лицо расцарапано, заплатки на творении великого Бестиара отодраны и открывашка в руке. Прямо скажем - воинственный вид. Рени тотчас стала хлопотать, так активно, что я с трудом увернулся от шпаги в ее руке. Внезапно графиня остановилась, повернулась к Андриетте и спросила:
   - А вы что тут делали?
   - Понимаете, - снова шмыгнула носом племянница Сегра, - моего мужа сегодня перевели из каземата в замок Лак...
   - Ах!!! - ахнули все, и графиня и слуги. Зазвенела сковородка, выпавшая из рук кучера. Похоже, что только я не знал об ужасной сущности замка Лак.
   - Боже мой! Бедное дитя! - некоторая первоначальная подозрительность графини по отношению к Андриетте растаяла. - В какие ужасные времена мы живем!
   Графиня, прося поддержки, протянула руки со шпагой и факелом к окружающим, чуть было не проткнув острием помощницу служанки.
   - Мы не можем оставить без своего внимания столь ужасные события! - графиня явно заразилась от Андриетты восклицательностью. - Мы должны протестовать!
   - Послушайте, - попытался встрять я.
   - Бунтовать! - графиня воинственно откинула челку.
   - Бунтовать, право, почему бунтовать? - увы, попытка перевести разговор в мирное русло успехом не увенчалась.
   - Виконт герой! Он разогнал очередную банду, рискуя своей собственной жизнью! - Рени указала факелом на меня:
   - Ай! - к счастью, камзол не загорелся, я сумел отпрыгнуть.
   - Но мы не можем полагаться только на его мужество! Мы сами должны действовать!
   - Не надо полагаться на мое мужество, - согласился я.
   - Мы завтра же пойдем на площадь, к этому ужасному каземату, мы скажем все, что думаем, мы потребуем, мы будем рядом с виконтом, когда он...
   - Но я не хочу никуда идти! - попытался перебить я свою хозяйку.
   Хозяйка перебилась, но только на секунду. Через секунду она развила кипучую деятельность, которая заключалась в том, что а) - мы с Андриеттой были приведены в гостиную дворца, б) - кучера Петруху отправили за врачом, для меня (Виконт! Вы истекаете кровью!) и) - еще кто-то из слуг побежал созывать сторонников будущего антиправительственного выступления, то есть за поэтом Александером.
   В перерывах между всплесками кипучести графиня Рени бегала по гостиной из угла в угол, время от времени выпытывая какие-то подробности у Андриетты, и разражаясь после каждой подробности новой серией восклицаний, аханий, ругательств и тому подобных действий, хорошо еще что шпагу и факел отдала дворецкому.
   Я пытался уяснить из всех этих бессвязных причитаний Рени, всхлипываний Андриетты и суеты прислуги, что же произошло и чем так страшен этот злополучный замок. Узнать толком ничего не получилось, разве что стало абсолютно ясно, что ничего хорошего в этом замке нет. Располагался он на небольшом скалистом островке посреди озера, отчего и получил свое название. Замок просто выбили в скале, когда-то давно, при каком-то короле, при каком непонятно, потому что Рени, Андриетта, дворецкий и помощница кухарки выдвинули разные версии. Но если по поводу строителя данного сооружения возникли споры, то по поводу его предназначения споров не случилось - все в один голос твердили, что данный замок служил местом последнего упокоения самых опасных государственных преступников. Последнего - потому что никому не удавалось выйти из этого замка, разве что на плаху. Нет, ходят слухи о нескольких побегах, но в то же самое время ходят и другие слухи о том, что первые слухи распускаются сероплащниками с какой-то своей целью. С какой? Этого никто не знает, потому что в слухах об этом не говорится, но цель вне всякого сомнения ужасна. После этого Рени снова стала восклицать об ужасных временах, когда все находятся под колпаком у охранки, и честным людям и шагу нельзя ступить, чтобы не попасть в мрачные казематы или даже замок Лак, долой архипрелата и его приспешников, да здравствует вольности, а потом цикл про ужасные времена повторялся. Голова просто раскалывалась от всей этой трескотни.
   - Браслет, - тихо позвал я, - ты знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего?
   - Конечно же, освободить доблестного жениха Андриетты, графа Пато, и свергнуть тиранию сероплащников! - откликнулся тот - Разве не такой план наметила наша хозяйка?.
   - Не угадал, - мрачно заметил я, - мне хочется завалиться в постель, и чтобы завтра проснуться, наестся до отвала, и послезавтра чтобы все повторилось. Хороший сон, хорошая еда - именно это приводит к хорошему настроению. А вовсе не участие в бунтах, как ты ошибочно предполагаешь. И уверяю тебя, все читатели этого самого романа, в который ты меня запихнул, хотят для себя именно такой спокойной жизни.
   - Для себя, но не для героя! - возразило украшение и мерзко захихикало.
   Достойно ответить куску металла, угнездившемуся на моем запястье, у меня не получилось. Пришел доктор. Весь такой импозантный, франтоватый, с чемоданчиком в одной руке и пенсне в другой. Доктор приложил пенсне к своим глазам, внимательно посмотрел на меня, потом услышал Рени про замок Лак и проблемы графа Пато, а также о будущем восстании, охнул, схватился за сердце, выпил какую-то таблетку из своего чемоданчика, заявил что все ужасно, что тайная служба никому не дает житься, что он всецело с нами, но у него есть дела в Фиренце, так что он срочно покидает город и страну. Рени удалось догнать эскулапа на крыльце и все-таки вытребовать какую-то бутыль изумрудно-зеленой жидкости для моих царапин.
   Наверное, это было чрезвычайно мощное средство, которое могло бы срастить даже медведя разрубленного на две половинки (так заявила помощница кухарки), щипалось и жгло это средство немилосердно. Мне даже пришлось поорать, а всем женщинам, включая Андриетту, Рени и прислугу дуть на мои царапины.
   Именно в этот момент явился Александер. Увидел мое зеленое лицо, схватился за сердце, совсем как доктор, но, услышав объяснения про Андриетту, разбойников и охранку в отличие от врача не бросился вон, а напротив, пришел в необычайное возбуждение и подключился к построению планов.
   - Великолепно! - по-моему, о том что можно говорить тихо сегодня все забывали в момент пересечения порога дома графини, Александер тоже заорал. - Я все обязательно вставлю в свою поэму! И разгром очередной банды, сколько бандвы уже разгромили, виконт?
   - УАУ!!! - это помощница кухарки смазала очередную царапину, так что ответ у меня получился несколько скомканным.
   - И вот вы вызываете на бой архипрелата, достаете свой меч и...
   - У меня нет меча! - мне удалось на секунду вырваться из цепких лап девицы с бутылью, снова примерившейся к моему лбу.
   - Хотя нет! - помотал головой поэт. - Глава сероплащников недостоин поединка. Вы просто его заколете как крысу, в своем логове, архипрелат будет прятаться, но вы его найдете и заколете. У меня складываются строки, просто сами собой, у меня вдохновение, слушайте: "заслышав за ковром какой-то шорох, хватает меч и с криком Крысы, крысы"... эээ... трам-пам-пам... тут еще не придумал... "убивает"
   - Я не попаду в крысу, она будет бегать, - я и помощница кухарки внимательно следили друг за другом. Она с целью еще раз меня намазать, я с целью этому воспрепятствовать.
   - А вы догоните, - сказала помощница, - у нас Петруха так забавляется, догоняет крыс и наступает им на хвосты.
   - Какие хвосты? - я совсем потерял нить мысли, чем немедленно воспользовалась моя противница - УАУ!!!
   Пока я воевал, Александеру и Рени удалось убедить Андриетту, что ей совершенно не следует являться на поклон к Его преосвященству Адемару. Что он только этого и добивается, так что надо идти к нему всем вместе, то есть совсем вместе, всем народом версалийским, который нас вне всякого сомнения поддержит, и требовать свободы графу и обществу.
   - Мы завтра же устроим всеобщий митинг на площади перед казематом! - вещала Рени. - Встанем посреди площади, виконт заберется на крышу кареты и скажет с нее проникновенную обличающую речь!
   - Речь? - мне удалось хитрым маневром заманить девушку с зеленкой под столик и закрыть выход креслом, так что у меня появилась небольшая передышка. Правда девице удалось вцепиться в мою ногу. - Да меня же пристрелят в момент этой самой речи! УАУ!!!
   На ноге, оказывается, тоже царапины имелись.
   - У меня карета бронированная! Они не смогут ее прострелить! - легкомысленно отмахнулась от меня графиня
   - Так я же буду не в карете, а на ней, - я старался двигаться так, чтобы между мной и помощницей служанки находилась либо какая-то мебель, либо хотя бы Александер.
   Все находящие в комнате удивленно уставились на меня.
   - Простите, - смутился я, - я сказал какую-то глупость.
   Помощница кухарки хищно улыбнулась и перехватила поудобнее свое изумрудное оружие:
   - Показывайте свою грудь! - сказала она. Я сдался.
   В конце ночи часа на три меня оставили в покое. Набраться сил перед наступающим решительным днем. Меня оставили лежать на своей кровати, такой мягкой, такой нежной, и тихонечко вышли из комнаты. "Почему счастье настолько недолговечно," - думал я, глядя в потолок, - "только поманит, покажет, как прекрасна может быть жизнь человеческая, и растворится в очередной суете. Да если бы только суете... Почему человека нельзя просто оставить в покое. Почему он не может заниматься тем, чем он хочет. Разве плохо, если я вот так лежу. Я же никому не мешаюсь. Меня достаточно просто время от времени кормить. Я же не прошу многого. Интересно, это у всех так или только мне так везет?" Потолок ответа не дал. Я полежал еще немного, а потом все-таки заснул.
   Никому не пожелаю просыпаться под звук фанфар! На самом деле собственно фанфар, как музыкальных инструментов не было, но все вокруг меня стояли с таким торжественным видом, что я чувствовал, как эти самые фанфары звучат в их душах, а блики от фанфарного металла отражаются в глазах. В мою душу фанфары пробиться не могли, в моей душе рыдала скрипка, оплакивая безвременно загубленную молодую жизнь.
   Завтрак торжественно подали прямо в постель. А потом не менее торжественно смотрели за поглощением этого завтрака.
   - Виконт, нас ждут великие дела! - графиня Рени ничуть не утратила своего воинственного пыла.
   Тут пришел посыльный от портного и принес заказанную в прошлый день одежду. Это дало мне еще полчаса отсрочки. Полчаса, увы, не более, да и те полчаса пролетели как один миг. Пришел Петруха, сказал, что карета подана, и мы все - я, Рени, Александер и Андриетта сквозь строй замерших в торжественном молчании слуг прошествовали к карете. Хорошо хоть, что карета оказалась относительно просторной, не той в которой я впервые познакомился с Рени и Александером. Видимо, графиня (а точнее граф, ее муж) не испытывала недостатка в средствах и могла себе позволить несколько карет.
   Путь до площади в памяти не отложился. Андриетта хлюпала носом, вспоминая графа Пато, Рени утешала ее выкрикивая воинственные лозунги, Александер пытался все это рифмовать.
   Сама площадь, на которой располагалось здание тайной службы, оказалась какой-то неприметной, словно она тоже работала сероплащником. Не большая и не маленькая, более или менее чистенькая, хотя торговцы располагались и на ней. Впрочем, в Столице торговцы захватывали все свободное пространство на площадях и улицах. Бургомистр и даже сам король пытались как-то с этим воевать, но стоило пройти патрулю, отвернуться стражникам, как исчезнувшие было прилавки и лотки словно по мановению волшебной палочки вырастали вновь. Кто сказал что магия в этом мире умерла? Ее просто расхватали мелкие торговцы! Небольшие особнячки, этажа в два окружавшие площадь с трех сторон, стояли вплотную друг другу, прерываясь только щелями нешироких улочек. В особнячках не было ничего зловещего, выкрашенные в неяркие но веселенькие розовые и желтые оттенки, да еще и в лучах утреннего солнышка они казались милыми, почти идиллическими. В одном из особнячков даже размещался магазин сладостей для детишек. Словом, если обращать внимание только на три стороны прямоугольника площадь ничем не выделялась из множества других городских площадей. Казалось, поставь посреди площади фонтанчик, и она станет любимым местом горожан. Но вот четвертая сторона... Четвертая сторона все портила.
   Вдоль четвертой стороны размещался зловещий каземат - пристанище тайной службы. Александер, когда я попросил его как-то описать это мрачное сооружение бросил раздраженно: "Глухая стена с окнами". Тогда я его не понял, а сейчас увидел, что поэтическое определение оказалось весьма точным. По сравнению с остальными столичными зданиями, даже по сравнению со строгими линиями постоялого двора Эммануэля Сегра, не говоря уже о дворце Вальдек-Руссо фасад представлял просто стену. Грубую серую неокрашенную стену, в которой кое где были проделаны проемы для окон. Эта стена подавляла все пространство площади. И своей серостью, и своими размерами (она была раза в два выше остальных домов, если не в три), и отбрасываемой тенью. Жуткое зрелище.
   Я и до этого находился в не самом радостном расположении духа, а теперь и совсем сник. Я просто не понимал, как горожане могут спокойно передвигаться по этой площади, торговать, покупать сладости - какие сладости в таком месте! Но они передвигались, торговали, покупали... Наша карета выехала на середину площади и остановилась как раз напротив одной торговки - толстенькой, замотанной не смотря на лето в кучу платков и горластой до невозможности:
   - Пирожки, покупайте пирожки, отличные пирожки, узники ждут моих пирожков, ждут с нетерпением, даже больше чем освобождения, покупайте пирожки, дозволенные к передачам узникам каземата, сертификат имеется! Пирожки, покупайте пирожки...
   Вся наша четверка вылезла из кареты, даже пятерка, потому что кучер Петруха тоже слез и присоединился к нам. Все смотрели на меня.
   - Мы гордимся вашим подвигом! - вскинула голову Рени.
   - Ах, Я так благодарна за то что вы для меня делаете! - воскликнула Андриетта.
   - Вот так делается история, - прошептал Александер, - я воспою его в своей поэме.
   - Эх, - сказал Петруха и сорвал картуз со своей головы.
   "Вы что делаете!" - хотелось воскликнуть мне, да тут просто некого призывать к каким угодно выступлениям. Но все слова вылетели из головы, как будто амнезия вернулась, и я говорить разучился. Так что ничего я не сказал, а полез наверх. На карету.
   Рени уверяла, что карета очень тяжелая и прочная, так что без проблем меня выдержит и я не должен бояться, что провалюсь вниз. Рени также много говорила о том, что еще никто и никогда не призывал народ с бронированной кареты, так что моя речь - естественно, пламенная и так далее - запомнится надолго. Карета меня действительно выдержала, хотя кренилась и шаталась. Кое-как я выпрямился на небольшом пятачке каретной крыши (и почему сей экипаж казался мне большим?). Повернул голову направо, налево - булыжная мостовая осталась где-то далеко внизу. Я судорожно сглотнул: одно дело смотреть с высоты из-за прочного окна, а другое - стоять вот так на крохотной площадке, продуваемой всеми ветрами. То есть, ветра сейчас нет, но площадка есть. И острые камни мостовой внизу есть. И я на этой верхотуре, и вот сейчас как-то неловко повернешься, и полетишь вниз на эти камни, и все, и ничего уже не спасет, потому что разобьешься насмерть, сразу, а после еще долго будешь умирать в мучениях!. Кое-как я повернул голову и встретился глазами с торговкой лицензионными пирожками. Она смотрела на меня с интересом, но голосить не переставала:
   - ...ждут моих пирожков, ждут с нетерпением...
   Ох. И от меня еще ждут пламенной речи? Чтобы я перекричал профессионалов, всю свою жизнь зазывающих покупателей? Как я смогу это сделать, когда у меня просто голос отнялся? Грустным взглядом я продолжал смотреть на тетеньку с пирожками.
   - Сертификат имеется! Поку...- прокричала она, а потом неожиданно осеклась и замолчала. Так и продолжала стоять молча и глазеть на меня.
   И тут мне так жалко себя стало. Каким образом меня вообще занесло на крышу этой кареты? Почему я тут стою словно памятник какой, и все окружающие на меня пялятся? Вон, еще двое остановились, замолкли и уставились. И охрана в серых плащах пялится молча, того и гляди пальнет. Почему я позволяю всем вокруг помыкать собой, как я не знаю кем? Почему я бегаю, когда кто-то хочет, чтобы я бегал, а когда кто-то хочет, чтобы я вылез на площадь и произнес речь, то я иду, лезу с риском для жизни на крышу кареты и говорю речь? Может быть хватит?!! Я не буду говорить речь, это не справедливо, нельзя давать управлять собой кому попало. Я буду молчать, и это молчание и будет моим бунтов против страшной несправедливости в отношении меня. И пусть все стоят и смотрят как я молчу в знак протеста. Я ни слова не скажу, а потом у меня окончательно сведет судорогой ноги от напряжения и я грохнусь вниз и замолкну навеки. И пусть все увидят этот ужасный конец! И Андриетта, и Рени, и кучер Петруха, и архипрелат, если его окна выходят на площадь, и браслет чтоб его. Я гордо хмыкнул (хмыкнул - это же еще не сказал?), посмотрел вниз и оторопел. На площади стояла гробовая тишина. Нет, народ не разбежался от нашего "выступления протеста", наоборот - подходили все новые и новые люди, с улочек выехала парочка карет, но все останавливались, замолкали и так и смотрели на меня молча. На площади уж и места свободного не осталось - все заняла молчаливая толпа.
   - Как он прекрасен в своем яростном порыве! - всхлипнула внизу графиня, они с Андриеттой обнялись и заворожено наблюдали за мной.
   Андриетта шмыгнула носом. Я тоже не удержался и шмыгнул носом.
   Окна кабинета главы тайной службы на площадь не выходили - Адемар не любил шума улицы. На площадь выходили окна приемной - там где архипрелат и его служащие вели прием просителей. Именно в приемной в момент описываемых событий архипрелат и находился, и действительно смотрел вниз, на площадь.
   - Дармер, что они делают? - спросил удивленный Адемар у своего секретаря.
   - Молчат, монсиньор, - ответил секретарь, стоявший за плечом у архипрелата.
   - А почему молчат? Может, хотят чего?
   - Не знаю, монсиньор, они же не говорят! Если честно, Ваше преосвященство, то мне немного не по себе, - Дармер позволил себе некоторую откровенность.
   Монсиньор бросил на своего помощника затравленный взгляд, похоже, что ему тоже было не по себе. На самом деле ему было не по себе с того самого момента, как Дармер доложил, что на направлявшуюся в центр города девицу Перен спрыгнул с дерева какой-то гигант. Это совершено не вписывалась в планы архипрелата, а его преосвященство не любил, когда в его планы что-либо не вписывается. Особенно если планы так или иначе затрагивают возможный конец света.
   - Я послал на площадь солдат. Если человек на карете скажет хоть слово, его тут же арестуют за подстрекательство и организацию беспорядков. А пока он молчит, совершенно непонятно, за что его арестовывать.
   - А солдаты тоже молчат? - спросил Адемар.
   - Да там просто как-то неудобно разговаривать, - развел руками Дармер, - даже ходят все исключительно на цыпочках, чтобы не шуметь.
   - А, вот вы где! - раздалось за спинами архипрелата и его секретаря.
   - Ваше величество! Как вы сюда попали?
   - Через черный вход, как же еще. К парадному, теперь, пожалуй, и не подберешься. Что это у вас тут творится? - король Генрих подошел к окну и тоже стал смотреть вниз. - Что они делают?
   - Молчат, сир! - ответил Дармер на ставший уже привычным вопрос.
   - А я, кажется знаю этого рыжего на карете, - заметил король. - Просто он переоделся. Насколько я понимаю, та девица, которую вы так хотели видеть, тоже здесь?
   - Тоже, - подтвердил архипрелат.
   - И что? Вы рассчитывали именно на такой эффект, когда переводили ее жениха в замок Лак? - спросил Генрих.
   - Не совсем, - осторожно ответил Адемар.
   На площади раздались какие-то звуки, сперва тихие и робкие, а потом все более громкие, нарастающие как прибой.
   - А теперь что они делают? - спросил король.
   Дармер сделал знак сероплащнику и тот бросился вниз. Король и архипрелат с секретарем продолжали наблюдать из окна. Прибежал запыхавшийся сероплащник:
   - Они плачут, сир!
   - Плачут? - удивился король. - Адемар, мой народ плачет!
   - Эээ... - архипрелат даже не нашел слов для ответа.
   - Адемар, - всхлипнул король, - я не могу оставаться безучастным, когда мой народ плачет! Я должен быть там, среди народа! Я должен плакать вместе с ним! Я сейчас же спущусь вниз!
   - Что вы, ваше величество! - встрепенулся Адемар, - это очень опасно!
   - Что может быть опасного в общении короля со своим народом, - ответил Генрих, промокнув глаза платочком, а то слезы мешали смотреть. - Я знаю, что мой народ меня любит! И эта любовь взаимна!
   - Но ваше величество! - возразил архипрелат.
   - Кроме того, я возьму с собой своих гвардейцев, да думаю, что и ваших людей на площади предостаточно. Не так ли? - улыбнулся сквозь слезы король.
   А на площади действительно все рыдали. В три ручья. Я протер глаза, оглянулся растерянно вокруг и пожал плечами. Может, случилось что?
   Тем временем дверь в каземат открылась, из нее высыпало куча сероплащников потом еще куча солдат в пышных мундирах, которые оттеснили народ и образовали коридор от дверей до кареты. А уже после в созданном солдатами коридоре показался... Я протер глаза. Но не узнать этого человека, после того как я создал столько его различных изображений, было невозможно. Ко мне подошел сам король.
   - Здрассти, - растерянно сказал я и даже попытался поклониться, хотя это и плохо получилось: ноги затекли.
   - Здрассти, - ответил король мне, а потом закричал, - О, мой народ! Я тоже хочу плакать!
   Вся толпа ахнула. Кстати, никто уже не плакал, все снова молчали и смотрели на своего короля.
   - Как? - продолжил король. - Вы уже не плачете?
   Толпа молча напирала на солдат, стоящие сзади вытягивали шею, чтобы увидеть своего короля. Генрих заметил это стремление, посмотрел на меня и заявил:
   - Сейчас я залезу на карету, чтобы вы меня лучше видели. Толпа возликовала. Серые плащи, видимо заботящиеся об охране величества, схватились за голову. Я тоже ужаснулся, он же сейчас карету опрокинет! Было удивительно, но карета выдержала. Правда мне пришлось присесть и схватиться за какую-то деталь на крыше, потому что пока король лез, бедный экипаж раскачивался, словно утлая лодка во время шторма. Король встал рядом со мной, обнял меня и провозгласил:
   - Мы вместе!
   В толпе раздалось дружное ура!
   - Это надо отметить, - просто сказал король. - Выпьем же! Я угощаю!
   Вся площадь радостно взревела! Король вытянул руку вверх и тут же снова наступила тишина. В этой тишине раздался радостный возглас графини Рени:
   - Да здравствует король, да здравствует виконт!
   - Все в трактир! - провозгласил Генрих, вытягивая руку вперед, видимо, указывая на тот самый трактир.
   Сотни рук протянулись к нам. Короля тут же укрыли солдаты и сероплащники, а вот меня стащили с кареты и на руках, с радостными воплями и здравицами в мою честь и в честь его величества Генриха куда-то потащили.
   - Ай! - вопил я, - Куда вы меня тащите! Я туда не хочу! Я хочу сам! Я, может, вообще не пью!
   - Да что ты волнуешься? - неожиданно подал голос браслет. - Народ желает поделиться с тобой радостью, неужели ты откажешься поднять бокальчик-другой в честь произошедшего?
   - Но ты же был противником пьянства? - я так удивился, что даже прекратил кричать, чтобы меня отпустили.
   - Ха, - воскликнул браслет, - я против беспробудного пьянства, но покажите мне такой роман, в котором герой ни разу не напивается в хлам! Обычно, это сильно способствует развитию сюжета!
   - В хлам?!! - испугался я. - Да со мной же не знамо что тогда случится, ты же сам про это говорил, что если человек напивается в хлам, то с ним происходит не знамо что.
   - Не бойся! - успокоило украшение - Пей спокойно. Если что - я все проконтролирую.
  
  

Глава 12

В которой герой попадает в затруднительное положение

  
  

* * *

   Тысячи, даже миллионы людей пристрастились читать приключенческие романы. Сначала исторические, потом фантастические и, наконец, вершину приключенческого жанра - романы фэнтезийные из серии "люди нашего мира попадают в совершенно иной мир и там всех побеждают". Тысячи, даже миллионы людей устроившись в своих любимых креслах, или наоборот - томящиеся в очередной поездке в общественном транспорте, затаив дыхание, следят за попытками героя выбраться из очередной передряги. И каждый из читающих задумывается - а как бы я повел себя на месте героя? Но каждый трезвомыслящий человек из этих тысяч и миллионов, прежде чем задуматься над тем как бы он повел себя на месте героя, должен задуматься над тем - а стоит ли ему на этом самом месте оказываться? Нет, я не хочу сказать, что он может погибнуть, слава авторам, смертность среди героев приключенческих романов крайне низка. Обычно они выполняют все возложенные на них миссии. Но рано или поздно каждый герой попадает в затруднительное положение. Оказывается без пищи, друзей, в каком-нибудь гадком болоте, пустыне, среди врагов, или даже в тюрьме. И спрашивается - а стоит ли менять свое уютное кресло, или даже привычный общественный транспорт, на тюрьму? Может, лучше просто налить себе кофе и продолжить чтение?
  
  

* * *

  
   Лежать было крайне неудобно. Жестко, холодно и, как бы это правильно выразиться-то, коротко. Ноги затекли в согнутом положении, а распрямить их не представлялось возможным: и ноги и голова упирались во что-то твердое. Я попытался пошарить рукой вокруг, но моментально стукнулся локтем и взвыл. Больно. Пришлось открыть глаза.
   Лучше бы я их не открывал! Во-первых, такое простое действие как попытка поднять веки отозвалась немилосердной болью в голове. А во-вторых, увиденное совсем не стоило такого мучения. Крохотная полутемная комнатка, шага четыре в длину, не больше, в ширину же и того меньше - разве что три. Голые стены. Темно-серые, тяжелые, безо всякой обработки. Какие там драпировки! Даже штукатурки не было! Да и до штукатурки эти стены требовали немалого выравнивания. Точно такой же тяжелый неровный свод. Единственным украшением свода и стен оказались пятна плесени, или не плесени а просто сырости? Потому что плесень - это все-таки что-то живое, а непонятно как живое могло существовать в этой каменной дыре. В одной из стен была вырублена ниша - именно в этой нише я и помещался, кое-как скрючившись, прямо на камне. Интересно, эта ниша действительно задумывалась как постель? Если да, то кому в голову пришел такой суровый дизайн, а если нет, то почему вокруг разбросана солома? Это меня браслет учил, еще когда я в лесу ночевал, что лучше постели чем копна соломы не найти. Единственной мебелью (если, конечно не считать соломы и ниши) в комнатушке оказался трехногий табурет. Никакого стола не наблюдалось. Хотя нет, еще в углу бадейка вонючая стояла. Освещалось все это убожище через небольшое оконце под самым потолком. Даже не оконце, а дырка в стене, сквозь которую в помещение кое-как проникал тусклый свет. Что там, за оконцем, видно не было, толстые стены не давали мне никакой возможности увидеть клочок неба, или не неба, но хоть клочок чего-нибудь вовне.
   И еще страшно хотелось пить. Интересно, сколько времени я не пил, что жажда настолько сильно меня мучает? Со стоном я кое-как сел, потом еще минут пять вставал, пережидая приступ головокружения и боли. Переждал. Не могу сказать, что после этого мне стало гораздо лучше, но во всяком случае я смог начать поиски. Чего? Воды, естественно. Ни о чем другом я думать не мог. Кувшин с чистой, прохладной, вкуснейшей в мире водой нашелся под табуретом. Я три раза проходил мимо этого табурета в поисках жидкости, один раз этот табурет поднял, один раз прополз мимо него на четвереньках, никакого кувшина не обнаружил. А когда решил, что все, что я сейчас лягу и умру на этом каменном полу, умру из-за того, что так и не смог найти ничего для своего высохшего горла, решил, а потом лег, то не умер, а увидел этот самый сосуд.
   Пил я минут двадцать, не отрываясь. Потом поставил пустой кувшин рядом с собой и задумался. Судя по окружающей обстановке, в том числе и по незамеченной мной в первый момент двери, тяжелой, дубовой, с зарешеченным крохотным окошком, я находился в тюрьме. Последнее что отложилось в моей памяти до того, как я очнулся в этой камере - так это крик "да здравствует виконт!" и тяжесть кружки с вином в моей руке. Или два крика? Или три? Криков было много, вина тоже... Пожалуй, настало время освежить память.
   - Браслет, - тихонько позвал я, - ау, мой дорогой металлический друг.
   - Да-да, - вежливо отозвалось украшение. Как-то слишком вежливо.
   - Может быть, ты прояснишь ситуацию о том, где я и как я сюда попал, - попросил я не менее вежливо.
   Браслет вздохнул:
   - Как ты, наверное, уже догадался, ты в тюрьме. А как ты в нее попал - это долгая история.
   - Я надеюсь, не настолько долгая, чтобы ты не попытался немедленно ее мне поведать, - честное слово, оставаться вежливым было тяжело, но я удержался в рамках.
   - Сразу с площади все пошли в трактир и начали пить, - скучным тоном начал мой металлический друг.
   - Это я помню, - кивнул я, - ты начинай с того момента, с которого я уже не помню.
   - А откуда я знаю, с какого момента ты не помнишь? - спросил браслет.
   - Вот с того самого момента как все начали пить, я и не помню, - ответил я.
   - У твоего мозга почему-то очень слабая устойчивость к алкоголю, - вздохнул второй раз браслет. - В отличие от твоего тела.
   Я промолчал, ожидая продолжения истории.
   - Собственно говоря, - продолжило украшения, - все шло замечательно. Постоянно прикатывали новые бочки с вином, ты тоже выпил пару кружек, потом заявил, что пить не закусывая неприлично и заказал шашлык.
   - Тут знают о том, что такое шашлык? - удивился я.
   - Трудно сказать, возможно шашлыком тут называют быка на вертеле, потому что именно быка на вертеле притащили после того как ты заказал шашлык, - ответил мой металлический приятель. - После этого ты заявил, что не можешь есть мясо без кетчупа и заказал кетчуп.
   - И кетчуп тоже принесли? - еще больше удивился я.
   - Нет, - хмыкнул браслет. - Кетчуп не принесли. Кетчуп ты наколдовал.
   - Прямо при всех, - я схватился за голову, - теперь я понимаю, почему меня упекли в тюрьму.
   - Тебя не поэтому упекли в тюрьму, - возразил браслет. - Бутылку кетчупа ты просто достал из кармана камзола. Точнее двадцать пять бутылок. Никто ничего не заподозрил. Наоборот, все оценили новое блюда и здравицы в твою честь усилились. Ты же в ответ только кланялся, а потом стал всем жаловаться на серую заразу, которая отравляет тебе жизнь, и от которой совершенно невозможно избавиться, потому что даже если отрубить руку она окажется на другой руке, а если отрубить другую руку, то на ноге, а если отрубить ноги, то на шее и так далее. Должен сказать, что в присутствии пары десятков сероплащников это было несколько опрометчиво.
   - И сероплащники меня схватили и отвезли в тюрьму? - ужаснулся я.
   - Очень может быть, что они действительно были не против тебя схватить, но остальной народ в трактире этого бы не позволил, потому что все остальные, начиная от поэта и заканчивая гвардейцами короля, тебя поддержали, заявив, что серая зараза - это зло. Поэт Александер даже заявил, что он должен записать все твои высказывания по поводу положении дел в многострадальной Версалии и полез под стол - единственное место гле ему никто не мог помешать.
   - Но что же произошло дальше? - поторопил я замолчавший браслет.
   - Дальше была птица, - ответил тот.
   - Какая птица? - не понял я.
   - Жареная, - уточнил браслет. - Конкретно гусь. Тут это национальное блюдо. После употребления гусей народ подобрел, и лейтенанту серых плащей удалось-таки подойти к герою вечера, то есть к тебе, вероятно чтобы уточнить отдельные моменты твоей речи по поводу серой заразы. К сожалению, лейтенант несколько не рассчитал свои силы, подойти подошел, а спросить не смог, потому что сознание оставило его, и он упал на стол. Замертво. Упал и захрапел. Я всегда говорил, что алкоголизм зло, - назидательно добавил мой приятель.
   - Но ты же сам разрешил мне напиться! - воскликнул я.
   - Тебе, но не лейтенанту серых плащей, - ответило украшение, и на это уже возразить не получилось. - Мало того, что сероплащник упал, так он еще очень неудачно упал.
   - Он разбил себе голову! - ахнул я.
   - Он разбил головой бутылку кетчупа, - поправил браслет. - Но визуально все выглядело именно так, как будто бы лейтенант проломил себе череп.
   - Какой кошмар! - я живо представил себе картину происшедшего и побледнел.
   - Патетическое зрелище, - согласилось украшение. - Надо отдать тебе должное - ты в обморок не упал. Наверное, все-таки подсознание у тебя различает кровь и кетчуп. Однако лучше бы ты в обморок все-таки упал, потому что вид красного соуса на лице у сероплащника привел тебя в странное состояние. Ты стал заламывать руки, рыдать и кричать, что совершил дикое преступление - убил человека.
   - И общество со мной согласилось и отвезло в тюрьму? - попытался догадаться я.
   - Не согласилось, - опроверг мои построения браслет. - Общество еще громче закричало "Да здравствует виконт", "Виконт избавил нас от еще одного бандита в сером плаще" и "Долой серую заразу из нашего славного версалийского королевства". Разве что длинные лозунги теперь мало кому удавалось выговорить, по причине выпитого. Ты был единственным, кто продолжал настаивать на своей ответственности. Оставшиеся на ногах серые плащи на такое бы не решились. Для того чтобы возразить им пришлось бы перестать пить.
   - Так кто же меня тогда отвез в тюрьму? - я уже ничего не понимал. - Может, кто-то из сотрудников оставался в сознании?
   - Кто-то оставался, - согласилось украшение, - но это не они тебя отвезли, а ты их отвез. Потому что появляться в тюрьме без охраны постеснялся.
   - А? - я даже не нашелся что сказать. Потом спросил после некоторой паузы. - И в какой же тюрьме я сейчас? В городской? Вроде ее показывал мне Александер на прогулке.
   - Нет, - сказал браслет.
   - Неужели в каземате? - ужаснулся я.
   - В замке Лак, - в третий раз вздохнул браслет. - Отсюда, кстати, и сырость и капли воды на стенах. Видимо, камера расположена низко и в окно при сильном ветре залетают брызги от волн.
   - В ЗАМКЕ ЛАК!!! - заорал я. - И ты так спокойно об этом говоришь? В замке, про который даже жутких легенд не ходит, как про каземат, потому что некому их рассказывать! И вот из-за бутылки кетчупа меня отвозят в этот замок?
   - Местная охрана тоже была удивлена. Ты ее долго убеждал.
   - И ЧТО? УБЕДИЛ?
   - Не ори, - по браслету прошла рябь, как будто он поморщился. - Убедил. Примерно так же, как ты в свое время убедил графиню немного поспать. Так что добро пожаловать в твое новое обиталище. Да ты не расстраивайся так сильно. Чтобы не говорили местные власти - нет такой тюрьмы, из которой невозможно сбежать. Надо просто дождаться подходящего момента.
   - И долго мне ждать? - спросил я.
   Браслет задумался:
   - В литературе описан случай, когда ждать пришлось четырнадцать лет. Стоп-стоп-стоп! Не торопись возмущаться. Эти четырнадцать лет можно и нужно употребить с пользой для дела. Заняться иностранными языками, философией, даже точными науками. Я могу закачать в твой мозг кучу учебников, мы могли бы устраивать диспуты по поводу научного наследия различных мыслителей...
   - БРАСЛЕТ!!! - я не выдержал и снова заорал. - Я не хотел идти в этот дурацкий кабак и пить. Я об этом говорил. Ты сам меня в него толкнул, ты велел напиться в хлам, это были именно твои слова, я просто цитирую - "в хлам". Ты обещал мне все проконтролировать, ВСЕ!!! Объясни мне теперь, что ты проконтролировал? Вот уж спасибо за такое контролирование!
   - Я все контролировал, - браслет был сух и серьезен. - Если ты хочешь, чтобы роман о тебе пользовался каким-никаким успехом, ты должен действовать. Совершать подвиги в каждой главе. Рисковать жизнью на каждой странице. А не болтать по полглавы с украшением на твоем запястье. Не будешь активно вляпываться в приключения, по поводу и без повода - шансы твои у читателей нулевые.
   - Я совершенно не хочу никаких романов, - мое бурчание осталось без ответа.
   - Кроме того, главного героя, борца с несправедливостью злые силы обязаны упечь за решетку. Это закон литературы, да и просто всей жизни. А герой должен из-за этой решетки выбраться. Да еще и спасти кого-нибудь по пути, например, графа Пато, раз уж вы волею судеб оказались в одном узилище. Поэтому, стоит тебе немного задуматься, и ты поймешь, что получилось все совершенно удачно, новые подвиги просто сами идут в руки. А выбраться из замка такому сильному чародею труда не составит!
   По-моему мне льстили, и это несколько успокаивало. Я, естественно, не собирался открыто показывать, что согласился с доводами мелкого металлического гения, чтобы тот не зазнавался. Да и не согласился я с ними до конца - чтобы он там не говорил про могущественного чародея, а сидеть на голых камнях, да даже на соломе на эти камни брошенной удовольствия не составляло. К тому же хотелось есть. Так что я ничего не ответил, а встал и начал искать блюдо с... с хотя бы жареным гусем, раз уж этот самый жареный гусь у местных едоков в таком почете.
   - Ты что делаешь? - спросил браслет после примерно десятиминутного наблюдения за моими поисками.
   - Ищу блюдо с жареным гусем.
   - О! - если бы у браслета была нижняя челюсть, она бы точно отвалилась. - А почему ты решил, что оно здесь должно быть? Особенно, после того как ты уже раз двадцать обшарил всю камеру.
   Я пожал плечами:
   - Вода же нашлась. И желание мое исполнилось. А теперь я желаю гуся.
   - Жажда с похмелья - это совершенно особое желание. Даже в обычном мире, не магическом, - пояснило украшение. - Ты эту жажду с гусем не ровняй. А что - есть хочется?
   Надо мной опять издевались. Как будто и так непонятно, что голод не тетка.
   - Так потерпеть надобно. Питание здесь одноразовое, чай не отель, по вечерам. Мисочка баланды. Или тюри - честно говоря, над названием местной похлебки никто не задумывался. По поводу коронации нового короля дают вторую порцию.
   Точно издевались!
   - Только я не уверен, что тебя внесли в списки узников и поставили на довольствие, все-таки твое появление было несколько необычным. Вполне вероятно, что охрана, как местная, так и те сероплащники, коих ты захватил с собой, могут и не захотеть акцентировать внимание различных вышестоящих и проверяющих органов на происшедшем. Так что не удивляйся, если даже похлебки никто не принесет.
   Я снова начал закипать:
   - В таком случае я освобождаюсь прямо сейчас. Как там создаются огненные шарики?
   - Нет. Вот этого не надо, - встрепенулся браслет. - Ты когда возбужден, силу свою совсем не контролируешь. А неуправляемый взрыв плазмы в замкнутом помещении может даже мне повредить!
   Я отметил про себя, что мое высокотехнологичное чудо тоже чего-то да опасается, но пуляться файерболами передумал.
   Следующие часа два ушли на поиски выхода. В теории и на практике. Браслет долго рассказывал мне о том, как и чем можно прорыть потайной ход. Например, ложкой, если конечно ложку принесут. Или, серый опять уточнил, что это случай из литературы - вязальным крючком. Потихоньку выколупывать известку, а потом, по одному доставать кирпичики из стенки. Главное при этом, придумать, куда прятать вынутые кирпичи и камни. План с вязальным крючком был хорош, но вряд ли применим: в замке Лак не было никаких кирпичей и камней. Все камеры замка просто вырубили в скале, так что я находился сейчас в своеобразной искусственной пещере. На всякий случай я еще раз внимательно осмотрел стенки в поисках какого-нибудь случайного кирпича или известкового шва между камнями - тщетно. Разгоряченный тем, что его планы отвергнуты, браслет предложил просто прокопать ход руками. При этом он даже утверждал, что эпителий на руках отрастает в отличие от гранита, так что если очень долго тереть стену (а маги живут долго)... Но тут он заметил выражение моего лица и перестал развивать данный план.
   После теоретических занятий я попытался на практике вылезти через окно. Или хотя бы посмотреть через это окошко что же находится там, снаружи. Не посмотрел и не вылез. Разве что руку просунул. Не окно, а крысиный лаз какой-то! Да еще к тому же и заботливо прикрытое снаружи металлической решеткой. Не получилось проковырять стену и открывашкой. Опыты и тщательные замеры браслета показали, что стена, конечно стачивается, но примерно с такой же скоростью как и открывашка. К тому же по срокам получается ненамного быстрее ковыряния ногтями.
   Я было пал духом, но металлический приятель начал утверждать, что в этой камере просто обязан быть потайной ход. Тут же успело перебывать множество узников, их совместные усилия должны принести свои плоды. Надо только еще раз осмотреть все стены в поисках тайного знака. Конечно, мы осматривали стены, но мы не искали тайные знаки, мы искали кирпич, так что тайный знак вполне могли пропустить. А вдруг этот тайный знак виден только при определенном освещении и под определенным углом? Браслет вызвался посветить и посветил и мы даже нашли маленький рисунок виселицы, а под ним подпись: "завтра". Данный знак, правда, не только не указал на месторасположение тайного хода, но совершенно выбил меня из колеи, несмотря на все уверения спутника, что рисунок старый и не мне предназначался, так просто - пометка давнего узника, чтобы не позабыть о каком-то важном грядущем событии в его жизни. Успокоить меня удалось только бананом. Даже двумя бананами. На третий раскрутить украшение не удалось. Он и при создании первых двух ворчал, что я вполне могу это сделать сам, а не эксплуатировать бедное заслуженное чудо инженерно-магической мысли. Я, конечно, мог попробовать, в этом браслет был прав. Но вот, вспоминая мои первые результаты в других опытах с магией, экспериментировать сам на себе не хотел. Мало что там у меня получится. Браслет возразил, что это просто отговорки, обиделся и даже некоторое время не разговаривал.
   Следующие проекты металлического гения были уж совсем экстремальными. К примеру - покрыть все стены, пол и потолок камеры живым ковром из улиток-камнежорок. Улитки-камнежорки своими едкими выделениями могут растворить любой гранит. (На мой вопрос, что будет если эти улитки покроют живым ковром и меня браслет не ответил и перешел к следующему проекту). Или, допустим, взять и превратить стены камеры в пластилин, а потом уже без проблем проделать в пластилине дырку. Если, конечно, успеть проделать дырку до того как скала над пластилиновой камерой обрушиться, превращая в лепешку и пластилиновые стены и совсем не пластилинового узника.
   В конце концов, мне надоели все бессмысленные проекты, я вскочил, подошел к две и забарабанил в нее кулаками:
   - Эй, вы, там! Охрана! Ау! Ку-ку! Произошла ошибка!
   Дверь ходила ходуном от ударов, но никто не спешил узнать в чем дело, и почему узник поднял такой шум.
   - Знаешь, - заметил браслет, - я думаю, что охрана в замке Лак привыкла к некоторым периодическим возмущениям заключенных. Кроме того, скорее всего поблизости вообще никого нет.
   Я повернулся к двери спиной и изо всех сил двинул ее ногой.
   - Знаешь, - ответил я браслету в его тоне, - я думаю, что больше не буду разрешать ничего контролировать. И не бумкай так снисходительно.
   - А я не бумкал, - каким-то странным тоном произнес металлический приятель.
   - А кто тогда бумкал? - спросил я.
   Страшная догадка поразила мой мозг, я снова развернулся к двери, уперся и толкнул.
   - Ой, какой интересный механизм! - воскликнул браслет. - Наверное, внутри двери спрятана мощная пружина. Если дверь отпустить - она сама закроется!
   - Получается, что все это время дверь была не заперта? - я не мог поверить своим глазам.
   - А что в этом такого? - и этот гад еще может говорить невинным тоном? - Ты же сам зашел в камеру, изнутри ее не закроешь, а охрана была уже невменяемой, ей не до запирания было. По идее дверь должна как-то автоматически защелкиваться. Но то ли механизм сломался, то ли тут какая-то магия была, замок-то старый. А магия со временем выветривается. Не сразу, но лет за триста... Кстати, если через пятьсот лет еще жить будешь, можешь сам в этом убедиться на примере своих бриллиантов.
   - Улитки-камнежорки говоришь? Про пластилиновые стены толкуешь?
   - По-моему ты излишне нервничаешь, - весело подмигнуло украшение.
   - Аааа!!! - пламенный вихрь вылетел из моих рук и пролетел по коридору.
   - Значит, огненную магию мы уже немного освоили, - заметил браслет. - Поздравляю, тебе удалось запалить факелы в коридоре. Но крайне желательно в следующий раз соизмерять силу, а то ближайший факел просто сгорел дотла.
   - Ааа! - больше ничего не вылетело, я уже немного остыл. Правда, желание разобрать кое-кого на молекулы при этом не уменьшилось.
   В коридоре, к счастью, никого не было. К счастью, потому что после разгула огненной стихии ему не поздоровилось бы. К сожалению, похоже, что охраны поблизости вообще не было. И мое яркое представление осталось незамеченным. Такое отношение к охраняемому объекту меня удивило - неужели местная стража настолько доверяет замкам, что не дежурит поблизости? Или просто я оказался в какой-то заброшенной части замка, в данный момент неиспользуемой и поэтому не посещаемой?
   Последнее предположение, кажется, было ближе к истине. Сам коридор мало отличался от моей камеры. Разве что был немного шире ее и гораздо длиннее, да еще двери в камеры по бокам виднелись. А так - коридор, как и камеры, вырубили в толще скалы, так что искать в его стенах кирпичи или известковые швы можно было с тем же успехом, что и в моем временном (как я надеялся) убежище. Коридор этот подавлял. В своей камере, пусть маленькой и сырой, было как-то даже уютно. А строгий ряд чередующихся дверей и факелов, уходящий куда-то вдаль, без какого бы то ни было окошка, бесконечный ("пятьдесят два метра двенадцать сантиметров, во всяком случае, до ближайшего препятствия", - сообщил браслет, выпустив красный лучик вперед). Моя изначальная злость в этом коридоре сразу остыла, скукожилась и спряталась в самом дальнем уголке разума. Я двинулся вперед робко, как будто боялся, что сейчас вес исчезнет - и пол, и свод...
   Двери в камеры закрывались огромными металлическими засовами и еще навесными замками, в которых легкомысленно торчали ключи. Впрочем, предположение о заброшенности коридора подтверждались: я заглянул сквозь маленькое окошко, отодвинув дверцу - камера, очень похожая на мою, была пуста. С другой стороны окон в камерах не было, я минуты три вглядывался в абсолютную темноту, браслет подговаривал открыть дверь, но я так и не решился.
   А в конце пути меня ждала точно такая же прочная дубовая дверь. Только вот засовов и ключей на ней не наблюдалось. Дверь запиралась с другой стороны.
   - Но должен же я был как-то сюда попасть?
   Браслет на мгновение задумался:
   - Во-первых, выход мог оказаться с другой стороны коридора. Во-вторых, ты тащил с собой охранников. Они могли потом уйти. Когда пришли в себя.
   Я даже не стал спрашивать, почему браслет не запомнил дорогу. Попытка подпалить дверь пламенем не удалась - с моей ладони сорвался только маленький огненный шарик, диаметром не более сантиметра. Тускло мигнул красным огоньком, зашипел и погас. Маленькое черное пятнышко, оставшееся на двери, очень хорошо иллюстрировало мое настроение.
   - Однако, - пробормотал браслет, - какие у тебя сильные перепады настроения.
   Пришлось искать другой выход.
   Противоположная сторона коридора, кончалось тупиком. Зато удалось найти выход вбок, на лестницу. Одна из дверей отличалась от остальных, я открыл ее, благо никаких запоров на ней не было, и обнаружил лестницу. Скорее даже не лестницу, а ход - сложилось впечатление, что строителя прорубавшего туннель в толще скалы изрядно шатало - лестница сменилась коридором, тот опять лестницей, только вниз, снова коридором, кривым, да еще наклонным.
   - Это, наверное, чтобы узники не могли понять, как ориентирована их камера! - заявил догадливый браслет.
   Я не мог знать, зачем узникам знать, как ориентирована их камера, если подкоп все равно невозможен, но ориентировку действительно потерял.
   Наконец ход закончился. Дверью. Точно такой же, как двери в камеру. С засовом. И с навесным замком. Разве что ключ не вставили в замок, а повесили рядом на гвоздик. Идиллическая картина, словно ты пришел домой и ключ нашел на привычном месте под ковриком.
   - Что же ты остановился! - воскликнул браслет. - Открывай!
   - Я не уверен, что это выход, - пробормотал я.
   - А что ты теряешь, если откроешь дверь, а там выхода не будет? - спросил браслет.
   Я хотел сказать, что потеряю уверенность в себе, но не решился.
   Выхода за дверью не оказалось, там оказалась еще одна камера, только камера класса люкс. На каменных сводах не висели капли воды. На полу кто-то заботливо расстелил полосатый половичок. Окошек оказалось целых три, хотя таких же маленьких, как и в месте моего недолгого заключения. Посреди камеры стоял прочный дубовый стол, уставленный всевозможными яствами. За столом сидел человек, весь облик которого говорил о его необычайной доблести и отваги, но в первую очередь о благородстве. Ярко-голубые глаза горели на бледном челе, обрамленном длинными черными волосами. Белоснежный отложной воротник с небольшой кружевной тесьмой открывал изящную шею и подчеркивал строгость элегантного камзола. Человек медленно положил вилку с наколотым на нее маленьким огурчиком, отставил хрустальный бокал с красным вином и удивленно воззрился на меня:
   - Кто вы, сударь? И никогда ранее не встречал вас среди своих тюремщиков?
   - Кто я? - кое-как удалось выговорить мне. - А кто вы?
   - Должен признаться, что это очень странный вопрос, сударь, - холодно проговорил человек. - Получается, что вы не знали к кому шли? Я могу счесть ваш вопрос бестактностью!
   - Я на самом деле не знаю кто вы!
   - Но что же вы в таком случае делаете в моей камере? - спросил человек. - В коридор смертников замка Лак очень трудно попасть случайно, просто прогуливаясь мимо, молодой человек.
   - Коридор смертников? - судорожно сглотнул я.
   - Очевидно, что архипрелат приготовил для меня какое-то новое испытание, - усмехнулся мужчина. - Вот уж на что горазда наша тайная служба, так это придумывать новые испытания для честных людей, верно служащих Версалии и своему королю.
   - Новые испытания? - мне и так было не по себе, а под взглядом ярко-голубых глаз, не посеревших даже среди камней, в камере, откуда небо разглядеть не представлялось никакой возможности, стало не по себе вдвойне. - Но я правда не знаю кто вы!
   - Странное заявление, - нахмурился мужчина, - но хорошо, я представлюсь: граф Пато, к вашим услугам, сударь.
   - О! Вот мы его и нашли! - воскликнул браслет, - остается только понять, как теперь выбраться из этого каменного мешка!
  

Глава 13

В которой герой пытается выбраться из затруднительного положения

  
  

* * *

   Начинающие авторы люди несуеверные, поэтому они никому не говорят, что терпеть не могут черных кошек, считают, что женщинам вообще надо запретить браться за ведра, даже пустые, и что, увидев во сне главного редактора, нельзя браться за роман. Тем более ни один из начинающих авторов не признается в своей нелюбви к числу тринадцать. А зря! Сколько гениальных произведений умерло на тринадцатой главе? Сколько так и не смогли до этой главы добраться? А ведь есть и такие, которые главу тринадцатую вроде бы благополучно миновали, но это только признаки внешнего благополучия, на самом деле отравлены романы и повести зловредной главой, да так и скончались в муках от внутренних проблем. Казалось бы - разреши авторам обходиться без нее, разреши пропускать, пусть сразу после двенадцатой главы следует четырнадцатая - вот и расцветет литература с небывалой силой, и сонм новых шедевров укажет путь праведный растроганному человечеству. Но строго следят редакторы за математическим порядком, пресекая малейшие вольности, и гибнут народы, лишенные великого слова несостоявшихся авторов...
  
  

* * *

  
   Должен сказать, что, не смотря на свое печальное положение узника, граф выглядел весьма достойно. Ни малейшего признака уныния нельзя было разглядеть в его прямом и честном взгляде. Разве что бледность кожи показывала, что граф уже давно не подставлял свое лицо лучам живительного солнца. Рядом с таким человеком мне захотелось подтянуться, смело смотреть вперед навстречу опасностям. Ну, или хотя бы не ковырять в носу и избавиться от слов паразитов в своей речи. Поразительный пример человека спокойно переживающего заключение в столь страшных местах воздействовал явно благотворно.
   - Добрый вечер граф, вы не поверите, но мы там, на свободе, часто о вас говорим, - глупо улыбнулся я. - Ой, я забыл представиться виконт Андре Леруа, - я запнулся, - браслет, как меня зовут?
   - Что с тобой? - обеспокоенно спросил браслет. - Ты не заболел? Тебя зовут Леруа-Гурон, во всяком случае, ты себя тут так называл. Кончай разводить сантименты, хватай графа и ищи дорогу к выходу!
   - Леруа-Гурон, - я поклонился графу и шаркнул ножкой, пытаясь изобразить реверанс. - Впрочем, это неважно, потому что вы не знаете, я прибыл недавно, издалека, с востока, из... эээ... ладно, без разницы. Кстати, - развеселился я, - вам привет от Андриетты, вот!
   И без того светящиеся внутренним светом глаза графа запылали еще сильнее, потому что их наполнила любовь.
   - Ах, Андриетта! - воскликнул граф. - Любимая моя! Что с ней? Когда вы ее видели.
   - Вчера, наверное, - я почесал лоб, пытаясь понять, сколько времени пребывал в отключке после посещения кабака. - Или позавчера. Понимаете, - мне захотелось оправдаться, - за этими стенами ход времени как-то смазывается.
   - О! Так вы тоже узник? - спросил граф изумленно.
   - В каком-то смысле, - подтвердил я.
   - Но как в таком случае вы попали в мою камеру? - граф подозрительно посмотрел на меня.
   - Видите ли, - объяснить мое попадание было действительно тяжеловато, - я ищу дорогу к выходу.
   - То есть пытаетесь бежать?
   - Ну... Это можно назвать так, - согласился я.
   - И пытаясь бежать, - Пато явно не оставил своих подозрений, - вы попали в коридор смертников и в мою камеру?
   - Совершенно верно! - подтвердил я. - Свернул не туда.
   - А перед этим вы виделись с моей милой Андриеттой?
   - Виделся.
   - И она говорила с вами обо мне.
   - Говорила. Но я не могу понять, граф, к чему вы клоните, - я действительно слегка запутался.
   - Признайтесь честно, вы проникли сюда, пожертвовали своей свободой, прекрасно понимая весь риск, на который вы идете, только ради того, чтобы вытащить меня отсюда?
   - В точку! - воскликнул браслет.
   - Эээ, аааа - я замялся, я не знал, что делать с такими неожиданными выводами.
   Граф вышел из-за стола, подошел ко мне и сердечно обнял меня. Он был высоким, лишь немного уступающим мне в росте, и с очень крепкими руками, я даже несколько крякнул при этом объятии.
   - Дорогой мой, ранее неизвестный мне друг. Как отрадно мне осознать, что в наше гнусное время, когда бал правит золото, когда так называемая целесообразность правит бал, вытесняя благородство из всех слоев общества, как отрадно мне видеть, что не перевелись еще честные и открытые сердца. Не перевелись люди способные рисковать во имя справедливости...
   - Да меня просто Андриетта попросила, - смутился я.
   - И ради незнакомой женщины. Вы ведь не относитесь к родственникам Андриетты, я о вас никогда не слышал раньше?
   - О, нет! - поспешил я уверить графа. - Я отношусь к Андриетте, как к любой другой женщине! Просто случайно встретились.
   - Да, ради женщины. Старые идеалы рыцарства, - мне показалось, что голос графа немного дрогнул. - Честное слово, нет для меня большей отрады в мрачных застенках, чем увидеть своими глазами человека, верного старым идеалам рыцарства и взаимопомощи!
   - Скажете тоже! - я стоял, потупив глазки, и ковырял пол носком сапога.
   - Это все замечательно, комплименты и прочее, но я бы на твоем месте прекращал пустую трескотню, хватал графа и продолжал поиск выхода, - снова встрял браслет. - Между прочим, я тебе об этом все это время твержу, но ты меня совершенно не слушаешь!
   - Что? - переспросил я.
   - Вы к тому же и похвально скромны, - граф похлопал меня по плечу. - Но, к сожалению, я должен вас огорчить.
   - Отсюда нет выхода? - испугался я.
   - Мне ничего неизвестно о наличии выхода отсюда. Я бы даже сказал, логически рассуждая, что выход есть обязательно, раз уж нас сюда привели и время от времени доставляют еду. Раз есть вход, значит, есть и выход, иначе вся тюрьма была бы забита стражниками, которые принесли завтрак и не смогли отсюда выйти. А раз мы такого не наблюдаем, то получается, что стражники отсюда выходят, что гарантирует наличие выхода.
   Это было безупречное логическое рассуждение.
   - Нет, я не могу пойти вслед за вами по совершенно иной причине. Просто я дал слово. Честное слово, что я не буду пытаться выбраться отсюда.
   - Что вы говорите! Когда? Кому? - удивился я.
   - Стражникам, в лодке, когда меня переправляли в замок Лак. Командир стражников, бравый лейтенант обратился ко мне и сказал: "Вы неглупый человек, вы уже несомненно догадались, куда вас перевозят, и вы также прекрасно знаете, что из замка Лак выхода нет, разве что на плаху. Ваш острый ум должен вам подсказать, что единственный случай, когда вы можете попытаться бежать и обрести свободу, а может, даже, и спасти себе жизнь, то это как раз в тот момент, когда мы на лодке будем плыть к замковой скале. Да-да, прыгнуть в воду и уплыть, я слышал, что вы прекрасно плаваете, не страшась ни сильных течений, ни коварных омутов. Кандалов на вас нет, слава богу, дворян никто не заковывает в кандалы, до этого не додумался даже наш дражайший архипрелат Адемар, глава тайной службы, так что, прыгнув в воду, вы без проблем выплывете. Но должен сказать, что если мы не довезем вас до замка Лак, живым или мертвым, то скорее всего сами окажемся в этом замке в качестве его узников. И поэтому, если вы прыгнете в воду, то я должен буду отдать приказ солдатам стрелять в вас. Поверьте, мне будет очень непросто отдать такой приказ, но есть служебные инструкции, которым я обязался подчиняться. Так что, несмотря на все угрызения совести, настолько сильные, что в последствии я, возможно, вынужден буду оставить свою службу, или даже задуматься о смысле своего дальнейшего пребывания на этом бренном свете, так вот, несмотря на все угрызения совести, я отдам этот приказ. Вы были бы весьма любезны граф, если бы дали свое честное благородное слово, что не будете пытаться бежать. В таком случае мне не придется выбирать между своей совестью и долгом службы и присяги." Я пошел навстречу лейтенанту и дал честное слово.
   - Дали слово? Но ведь вас уже давным-давно привезли в замок. Вы не на лодке и рядом нет больше лейтенанта, озабоченного возможными угрызениями совести! - не понял я.
   - Увы, - вздохнул граф. - В тот момент, когда мне надо было садиться в лодку, я находился в несколько подавленном состоянии, я не в силах был строить свое обещание юридически точно, поэтому я пообещал просто не бежать из замка Лак.
   - Да уж! Иногда благородство становится серьезным препятствием, - пробормотал браслет.
   - Теперь вы понимаете, - Пато внимательно посмотрел на меня, - почему я не могу последовать за вами. Если мы боремся за идеалы чести и благородства, то в первую очередь сами должны следовать этим идеалам. А верность своему честному слову - один из первейших идеалов.
   Видимо, у меня был очень растерянный вид, потому что граф попытался меня успокоить.
   - Не огорчайтесь столь сильно мой дорогой друг. Я знаю это состояние, когда обстоятельства оказываются сильнее тебя. Но если и при этих обстоятельствах ты можешь вести себя со всем достоинством, то это не поражение. Это наоборот, победа, потому что окружающие видят, что даже несчастливый случай не может изменить твоих убеждений. Что ты не отказался от своих идей, а ведь человек существует, пока существуют его идеи. Впрочем, простите меня, я слишком много говорю о возвышенном, вместе с тем, нельзя забывать и о наших грешных телах. Стоит ли им отказывать в их невинных удовольствиях? Проще говоря, виконт, вы сегодня обедали? Не будет ли большой наглостью, пригласить вас разделить со мной мою скромную тюремную трапезу? Правда, паровых цыплят у я же съел, уж извините меня. Не смотря на то, что все в Версалии отдают предпочтение гусю, я не могу побороть свою слабость к паровым цыплятам. У каждого человека есть свои слабости! Но, тем не менее, тут остался пирог с трюфелями, сочная отбивная, рыба, запеченная в пряном тесте и еще великолепное красное вино.
   - Красное вино? - сглотнул я слюну.
   - Вы предпочитаете белое? - огорчился Пато.
   - Нет, что вы, - воскликнул я, снова проглотив слюну. - Красное так красное.
   Граф удовлетворенно кивнул.
   - Знаете, - сказал я, - если вы действительно не против, то я попробую ваши блюда.
   Я сел за стол:
   - Так вы говорите, что это пирог с трюфелями?
   - Это рыба в тесте, - поправил граф, - пирог вон на том большом блюде. Будьте осторожнее с рыбой, в ней много мелких косточек. К сожалению, это речная рыба, а не морская. Но должен вам сказать, что за увлечением дарами моря мы теряем искусство приготовления даров родных рек и озер. Карп нынче уже не тот!
   Вероятно, я все-таки был не совсем дворянином, потому что вкуса рыбы не прочувствовал. Хотя костей тоже не прочувствовал, прочувствовал только когда хватанул зубами по пальцам.
   - Простите, - сказал я графу, - по-моему, я съел всю рыбу в тесте. Вместе с костями.
   - Я только рад видеть ваш здоровый аппетит, - улыбнулся граф, - который только подтверждает, что совесть ваша чиста.
   - В таком случае, я все-таки обращу свое внимание на пирог с трюфелями, - сказал я, протягивая руки к большому блюду.
   Граф снова улыбнулся.
   - Но откуда все это? - спросил я, когда примерно половина пирога была поглощена, и моя членораздельная речь снова оказалась способна заглушать голос желудка. - Я всегда считал, что тюремный рацион должен быть несколько скромнее.
   - К счастью, у наших тюремщиков еще сохранились остатки благородства. Король строго приказал, чтобы я не испытывал никаких лишений в плане содержания и архипрелату и его клике не осталось ничего, кроме как в строгости выполнять эти указания. Он позволяет себе разве что мелкие пакости, вроде отсутствия столовых приборов, мотивируя это запретом на режущие предметы. Или, как сегодня, заставляет запивать соленые огурцы красным вином, понимая, что такое смешение вкусов противно истинному ценителю кулинарного искусства. Но вместе с тем должен признать, что по поводу самого питания особо жаловаться не приходится. Может он не столь изысканно, как на королевских приемах, но обильно и позволяет несколько скрасить унылое существование узника.
   - Действительно, - кивнул я головой, примериваясь к жаркому. - Слава королю!
   - У его величества Генриха действительно доброе сердце, - согласился граф, - Кроме того, если во время казни все увидят изможденного узника, по которому станет ясно, что его пытали, истязали, морили голодом, то это весьма плохо скажется на репутации самого короля и всего королевства. Даже если после этого уволить главу тайной службы.
   Кусок застрял у меня в горле:
   - Простите, увидят изможденного узника во время чего?
   - Во время казни, - повторил граф.
   - То есть вы считаете, что нас отсюда поведут на казнь?
   - Вне всякого сомнения, - подтвердил мой собеседник. - Разве вам не известна репутация данного места? Просто так сюда никого не сажают, только со вполне определенными последствиями.
   - Нас повесят! - жаркое выпало из моих рук.
   - Нет, - решительно замотал головой граф, - ни в коем случае, король этого не допустит, так же как он не допустил нашей голодовки!
   - Вы меня успокоили, - выдохнул я, - просто камень с души упал.
   Граф поклонился:
   - Чтобы дворян вешали, как самых подлых воров и убийц из черни? Никогда! Нам отрубят голову мечом!
   - А?! И вы так спокойно об этом говорите?
   - Мой милый виконт! Если мы боремся за идеалы чести и благородства, то и сами в первую очередь должны следовать идеалам чести и благородства.
   - Вы об этом уже говорили, - ответил я с постной миной. - А в идеалы входит, чтобы вам отрубили голову мечом?
   - Умереть достойно, вне всякого сомнения, входит в идеал любого честного и благородного человека! - гордо ответил граф. - Но что же вы остановились виконт? Неужели жаркое пришлось вам не по вкусу? А по мне так весьма недурственно. Не был бы я так привержен к паровым цыплятам, обязательно бы влюбился в это жаркое! Не смотрите на меня таким взглядом, я однолюб, даже в еде, но вам это не должно мешать наслаждаться различными блюдами! Кроме того, советую поспешить. Кажется, я слышу шаги, кто-то сейчас зашел в наш коридор смертников. Я всегда отличался очень хорошим слухом, а за время пребывания в тюрьме мой слух обострился еще сильнее.
   - Сюда идут? - встрепенулся я. - Кто? Я ничего не слышу.
   - Скоро услышите, - кивнул граф. - Я вас тоже услышал еще в начале коридора. Думал, что это пришли везти меня на казнь. Но судьба подарила мне не только счастье нескольких лишних минут на этом свете, но и счастье увидеть, что есть еще смелые и благородные сердца...
   - Да-да-да, граф, вы уже об этом говорили, - я вскочил и рванулся к двери. Действительно, где-то далеко были слышны шаги и голоса. Граф сидел недвижим. - Почему вы решили, что вас поведут на казнь? Вам об этом говорили? Может, вас поведут не на казнь, а на прогулку, свидание...
   - Мне об этом не говорили, но рассуждайте логически виконт. Прогуливать узников здесь негде, свидания заключенным замка Лак запрещены. Обед мне уже принесли, а посуду забирают тогда, когда приносят следующий обед - даже охранники не любят приходить в коридор смертников лишний раз. Кроме того, архипрелата нельзя назвать расточительным, а уж его секретаря Дармера тем более. Так что все говорит о том, что меня не будут мариновать здесь слишком долго.
   - Браслет! - шаги за дверью слышались все явственнее. - Браслет! Что делать?
   - Не волнуйся слишком сильно, мы же уже бывалые люди, всякие переделки случались! - подбодрил браслет. - Стражников не может быть слишком много! Прорвемся!
   Я открыл дверь и сделал шаг за порог. Потом остановился. Граф Пато по-прежнему спокойно сидел на своем месте.
   - Что-то случилось? - спросило украшение. Я указал глазами на графа:
   - Неудобно как-то.
   - А в чем проблема, - не понял браслет.
   - Граф не Андриетта, - пояснил я. - Так просто за собой не утащишь. Опять-таки - его идеалы... Как быть с ними?
   - Ты хочешь, чтобы тебе отрубили голову в знак солидарности с идеалами графа? - решило уточнить украшение.
   - Они сейчас выйдут из-за поворота, - предупредил граф. - Будет не совсем удобно, если стража увидит дверь открытой.
   Неудобно - это несколько не то слово. У меня мурашки побежали по коже, от мысли об охране, разглядывающей открытую дверь. В тот же миг мое тело, даже без участия моего мозга переместилось внутрь камеры, дверь захлопнулась, снаружи послышался скрежет запираемого замка. Граф вытаращенными глазами посмотрел на мои руки.
   - Эээ... - как-то неуверенно протянул браслет.
   Пришлось тоже посмотреть на свои руки. В них находился ключ от камеры.
   - А как ты закрыл дверь? - спросил браслет.
   И что отвечать на такой вопрос? Что сам не понимаешь, как все получилось?
   - Я всегда говорил, что ты очень сильный маг. Самый сильный. Если бы ты еще мог творить свои чудеса в любой момент, а не только в состоянии аффекта, - заявило украшение.
   Граф тем временем справился со своим удивлением, встал и поклонился:
   - Должен признаться, что я поначалу не верил, что вы в состоянии выйти из замка.
   - А где ключ? - это уже охранники подошли к двери, и теперь, судя по тону голоса, с удивлением рассматривали пустой замок.
   - Граф, - позвал другой охранник - простите, а вы не помните, куда делся ключ от вашего замка.
   По-моему, это был самый идиотский вопрос из всех возможных в данной ситуации. Я посмотрел на графа и с ужасом понял, что он сейчас ответит.
   - Я не могу врать, - тихо произнес Пато, поймав мой умоляющий взгляд.
   - Граф, - опасность дала мне красноречие, - я не прошу вас лгать, я прошу вас просто промолчать. Вы давали обещание не бежать из замка Лак, но вы же не давали обещание отвечать на все вопросы охраны?
   - Не давал, - согласился Пато.
   - В таком случае молчите, выдав меня, вы выдадите и своих друзей и даже Андриетту, которая тоже участвовала в составлении дерзкого плана вашего побега, - какой план, какого побега, что я несу? - Ради вашей любви к Андриетте, ради любви Андриетты к вам, ради ваших соратников на воле - не дайте охране что-то заподозрить
   Граф помолчал немного, потом кивнул головой, соглашаясь.
   - Уважаемый граф, - вновь послышался первый голос, - с вами все в порядке? Раньше вы никогда не молчали!
   - Наверное, он обиделся за то, что мы заставили его запивать огурцы красным вином, - предположил второй охранник. - А ключ Серж забрал, точно тебе говорю. Он всегда немного не в себе ходит, что под руку подвернется, то и в карман положит.
   - Ага, особенно если это что-то, золотая монета, - захохотал первый. - Придется возвращаться в караулку за запасным ключом.
   Шаги снова стали удаляться.
   - Знаете, - нахмурился граф, - я не солгал, я просто промолчал, промолчал исключительно ради чувств моей невесты и ради уважения к вашему пылкому и благородному сердцу. Но все равно я чувствую себя так, как будто я хотя бы немного, но поступился благородными идеалами. Вы получили десятиминутную передышку, даже пятнадцатиминутную, потому что эта пара торопиться не будет, но что вам эта передышка даст?
   - Не беспокойтесь, - воскликнул я, - у меня появилась идея!
   - Ты все-таки решил наколдовать улиток-камнежорок? - удивился браслет.
   - Нет, я пытаюсь вспомнить заклинание телепортации, не мешай!
   Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
   - Ты сам додумался до телепортации? - удивилось украшение.
   Вот ведь просил его не мешать, так нет же! Сбил с мысли.
   - Поверить не могу! - восхитился мой спутник на запястье. - Я уже совсем потерял надежду! Неужели ты решил действовать самостоятельно? Придумал план и пытаешься его реализовать? Восхитительно" А про графа с его идеалами не забыл?
   Надо мной издеваются!
   - Будь добр, помолчи хотя бы немного! Когда голову хотят отрубить мечом, в голове сразу начинают рождаться планы, ты никогда не замечал такого интересного явления? Прямая причинно-следственная связь! Вот посмотри, как благородно ведет себя граф, сидит и молчит, не перебивает! И я про него не забыл. Вместе со всеми его идеалами, чтоб их!
   Браслет тоже ненадолго замолк, но увы - в дальнем конце коридора снова послышались шаги. Охрана возвращалась, по-моему, как-то слишком быстро возвращалась. У меня на лбу проступила испарина.
   - А куда ты собираешься телепортироваться? - с интересом спросил браслет. - Ты представляешь себе место, или хотя бы расстояния до места где нужно будет возникнуть из ничего? Если ты немного не рассчитаешь, и материализуешься в камне, то ничего хорошего из этого не выйдет. Человеку очень трудно существовать, если он заживо погребен в камне.
   - Ой! - еще немного и случилось бы непоправимое. - Граф, скажите граф, вы представляете, как расположена ваша камера, что находится за этой стеной.
   - Озеро, - ответил Пато. - Точнее, скалы, торчащие из воды. Стена наружная, почти отвесная. Обрыв высотой в сорок локтей!
   - Спасибо граф! А какова ширина скал?
   - Около тридцати локтей.
   - Что ты считаешь? - поинтересовался браслет.
   - Гипотенузу, - зарычал я, - не мешай, я пытаюсь определить, на какое расстояние из камеры мне предстоит телепортироваться, чтобы мягко приводниться на поверхность озера.
   - Тоже мне задачка, - хмыкнуло украшение, - на пятьдесят локтей. Вот только ты представляешь, локоть - это сколько в метрах?
   - Какая разни...
   - Вот именно!
   Я в растерянности уставился на графа как на единственного, кого можно было спросить хоть о чем-то. Спросить можно было, но вот как ему объяснить, что такое метр? Читать историю моего старого мира с рассказом об одной сорокамиллионной земного диаметра? А шаги, тем временем, уже совсем близко!
   - Разве портной тебе не говорил о мере длины, он вроде рост твой в локтях измерял?
   -Да не помню я! Он то ли с головой меня измерял, то ли без!
   - Граф! - послышалось за дверью, - почему вы молчите?
   Граф не поддался умоляющему голосу охранника. Слово молчать он тоже держал крепко.
   - Ну что, рассчитал? - браслет оставался совершенно спокойным.
   - Не знаю, - я, в отличие от украшения, был готов расплакаться. Или в обморок упасть. - У меня получается метр двадцать в локте.
   - Как-то слишком много, - засомневался браслет.
   - Граф, мы открываем дверь! - предупредили охранники и сунули ключ в дверь.
   Я вскочил, забормотал и стал размахивать руками.
   - Что вы собираетесь делать? - встревожился граф.
   - Эй-эй, ты что это задумал? Ты же никогда не пользовался пассами! - воскликнул браслет. Его тоже проняло.
   Ключ в двери поворачивался легко и без скрипа. Все-таки хорошие замки в замке Лак, вот только мне бы сейчас хотелось, чтобы с этими самыми замками возились подольше.
   - Если вы собираетесь все-таки бежать, то... - начал граф.
   - Следи за энергией, ты же сейчас в свою магию вбухаешь столько!!!... - завопил браслет.
   Дверь вздрогнула, сейчас на нее надавят посильнее и...
   Бух!!! Ярчайшая вспышка ослепила меня, в голове все пошло кувырком, как если бы я бешено вращаясь падал в бесконечную пропасть. Одновременно со вспышкой раздался, нет, не хлопок, а какой-то утробный бульк, как будто весь замок как огромного великана стошнило.
   - О... - всхлипнул браслет.
   Я отчаянно тер глаза, пытаясь избавиться от веселых искорок, круживших хороводы вокруг моей головы. Наконец, зрение потихоньку начало возвращаться, да и головокружение прекратилось. А после того как удалось нормально посмотреть вокруг, сразу стало понятно потрясение браслета, а также выражение лица графа Пато.
   В каком-то смысле мы по-прежнему находились в камере замка. И я, и граф, и табуреты, и стол, и обед на столе. Переместилась сама камера, точнее я бы сказал - пространство камеры. Вместо стен, в точности повторяя все их неровности и шероховатости, нас окружала вода. Удерживаемая какой-то непонятной невидимой преградой, вода была по бокам нашей камеры, сверху, даже снизу. Сквозь воду пробивался тусклый зеленоватый свет. На том месте, где в замке находилась дверь, перебирала плавниками стайка удивленных подлещиков. Я бы на их месте тоже удивился. Впрочем, я и на своем месте был весьма удивлен.
   - Что это такое? - спросил я у браслета, почему-то шепотом.
   - Это называется ошибкой перевода локтей в метры, - ответил тот.
   - Не понял, - я как-то действительно туго соображал.
   - А что тут непонятного? - со вздохом пояснило украшение. - Ты, вероятно, хотел материализоваться недалеко над поверхностью воды, но слегка не рассчитал расстояние, и перенесся несколько подальше, чем планировалось. Так что теперь вы не НАД озером, а непосредственно В озере. Хорошо еще, что с направлением повезло, и по скалам не размазались.
   Действительно, в одной стороне где-то вдалеке чернело. Наверное, те самые скалы.
   - А? - спросил я, показывая на окружение. Более четко сформулировать все, что накопилось в душе, у меня не получилось.
   - А вот это у тебя надо спросить, - хмыкнул браслет. - У меня такое впечатление, что ты провернул не просто телепортацию, но, так сказать, замен объемов пространства в замке Лак и в озере. Так что если я все правильно понимаю, то охранники, ломившиеся в комнату, сейчас должны любоваться большим-пребольшим аквариумом. Интересно, - хихикнуло украшение, - в этом мире уже изобрели аквариумы? А то запатентуешь идею, монополистом станешь, разбогатеешь...
   - Что все это означает? - строгим голосом спросил граф. Он посмотрел вниз, в темнеющую зеленую воду и топнул ногой. Пол пришел в движение, заколыхался, раскачивая меня, графа и прочую обстановку, но не прорвался.
   - Эээ... - как бы ему все это объяснить, особенно учитывая то, что и сам толком не въехал в произошедшее. - Я думаю, что нас можно поздравить с освобождением! - я решил не вдаваться в подробности.
   - Что значит с освобождением? - возмутился граф. - Я же вас предупреждал, что дал слово. Что я не могу нарушить своего слова и бежать из замка! Вы должны уважать чужое слово!
   Мне стало обидно, что граф даже после совершенного мною великого волшебства думает только о своем слове, а не о произошедшем перемещении. Обида прояснила мозги, и я тут же ринулся в бой:
   - Я с уважением отнесся к вашему слову! Просто я не считаю, что вы его нарушили! Вы обещали не бежать из замка, но вы не обещали, что вас никто оттуда не похитит. Да вы и не могли такого обещать, потому что вы не можете контролировать чужую волю. Так что считайте, что я вас выкрал из замка, не спрашивая на то вашего согласия, тем более что это правда, и согласия я на самом деле не спрашивал!
   - Осторожнее!!!
   Нет, это не граф крикнул. Это крикнул браслет. То ли только теперь полностью завершилась телепортация, то ли целостность нашей камеры бессознательно поддерживалась мной, а я отвлекся на графа Пато, или, может быть, что-то сделали охранники в замке, что отразилось также на нас - словом, причина осталась неизвестной. Водное окружение нашей камеры подернулось рябью, подлещики метнулись в сторону, раздался громкий чавк, а потом одномоменто вода схлопнулась, смывая остатки обеда (на радость озерным обитателям), бросая табуреты на стол, а графа Пето на меня. Гидравлический удар подействовал не хуже телепортации, только перенос ослепил, а вода оглушила. Граф машинально вцепился в меня, его лицо совершенно ничего не выражало, как будто он все еще решал юридический казус - нарушено ли его слово моим произволом или нет. Моментальная ликвидация нашего воздушного пузыря породила какие-то совершенно невероятные течения - мы кружились с графом в замысловатом танце. Перед моими глазами проносились то свет поверхности, то чернота глубин, то один из табуретов, который никак не мог решить - всплывать ему или тонуть.
   "Браслет," - позвал я мысленно, - "а я плавать-то умею?"
   "Сколько раз тебе говорить," - раздраженно ответил мой талисман, - "что ты умеешь абсолютно все! По определению!"
   "А как я умею плавать?" - спросил я то, что в данный момент хотел узнать больше всего, - "Ты бы хоть картинку какую показал, теоретическую."
   "Ты умеешь плавать хорошо!" - окончательно рассердился браслет. - "Так что прекращай свои глупые панические мысли, они не дают твоему телу превратить теорию в практику! Расслабься!"
   Я расслабился. Мой с графом танец от этого почему-то замедлился, почти прекратился. Зеленая муть повисла передо мной, я почувствовал, что мое тело совершенно не торопится превращать теорию в практику, и я не плыву, а вовсе даже наоборот тону. Медленно так, под тяжестью одежды, обуви и графа Пато, но тону. И что легкие, да и весь остальной организм, начинают отчаянно сигнализировать о наступающей нехватке кислорода.
   "Да иди знаешь куда со своими советами!" - послал я своего металлического спутника и начал отчаянно грести руками и ногами.
  
Оценка: 3.77*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"