Аннотация: Сон. В работе. Статуя неведомой богини в небольшом курортном городке не так проста, как кажется. Она твердо намерена восстать из не небытия. А я так, мимо проходила...
Взгляд богини меня преследовал.
Наша группа который день таскалась хвостом за тренерами, сопровождавшими юношей и девушек в поездке на море. Вообще-то отправили нас с дружественным визитом в местную секцию гребли, о чем договорились между собой директора. Реально же позаниматься удавалось даже не каждый день, потому что ребята готовились к региональным соревнованиям, а снаряжения, как везде, не хватало. Ну, хотя бы разместили по комнатам и кормили трижды в день, и то ладно.
Основное наше времяпрепровождение сводилось к купанию в море и прогулкам по городу с осмотром немногочисленных достопримечательностей, одной из которых и была статуя неизвестной богини. Мистическим образом, куда бы ты ни направился - непременно пройдешь мимо нее.
В ночь приезда мы с Миленой удрали от бдительного ока руководителей, как ни банально, в поисках еды. Ужин был давно, и для растущих организмов пролетел незаметно, о чем те недвусмысленно и очень громко урчали, требуя топлива.
Разумеется, впервые в чужом городе, по темноте, пусть и ведомые навигатором, мы заблудились. Как назло, на пустынных улицах не наблюдалось ни души, чтобы спросить дорогу к магазину. Или хотя бы обратно, к базе. Проходя в энный раз мимо злополучной статуи (конечно, негоже ругаться в адрес своего покровителя, но я-то ее не выбирала! Это была чистой воды случайность), я не выдержала и побилась лбом о шершавый постамент:
- Боже, я уже готова в рабство продаться за нужный маршрут! Кто нам поможет теперь?
Я чувствовала, что рассекла кожу, но стекавшую каплю крови вытереть было нечем, и осталась стоять, уткнувшись в прохладную, пусть и немного неудобную поверхность, чтобы не размазывать ее по лицу.
Через пару минут я отлепилась, провела рукой по царапине, но не нашарила оную и собралась спросить Милю, всё ли так плохо с лицом, как внезапно ясно увидела дорогу к магазину. И к базе. Боясь расплескать обретенное ощущение, схватила подругу за руку:
- Ты чего? - удивилась она.
- Идем! Я знаю, куда.
- Ты и полчаса назад знала, - возразила было она, но я уже не слушала.
Наевшись на месте подогретых добросердечной продавщицей пирожков (слава местной пекарне-поставщику!) и прикупив солидный запас долго хранящейся продукции с собой, мы побрели обратно по моему внутреннему свежеобретенному компасу.
Проходя мимо статуи (куда ж без нее), я коснулась камня рукой и мысленно поблагодарила. Незнакомый женский голос в моей голове произнес: "Отработаешь". Сомнений в его принадлежности не было.
Кажется, я во что-то вляпалась.
Принято считать, что сытое брюхо к науке глухо. Моё, видимо, об этом не знало, ибо всю ночь новые знания лезли в голову с энтузиазмом, достойным лучшего применения. К утру на периферии сознания прорисовалась карта города и окрестностей, с маячками-людьми и еще какими-то непонятными пока обозначениями.
Наскоро позавтракав, тренеры привели нас на ракушечный пляж и там бросили на попечение друг друга. То есть один из них отлучился "по делам", а вторая как будто бы бдила. В полудреме, ага. Парни принялись нырять, мутя воду и дергая всех за что попало, девчонки завизжали им на радость, но на фоне общей какофонии места их деятельность особо не выделялась.
Нырнула и я. В сторонке, чтобы не зашибли ненароком. Мелкая живность со дна давно разбежалась от нашествия шумных соседей, но ракушки-то со дна никуда не делись. Время от времени я зачерпывала горсть-другую, поднимала на поверхность и рассматривала, что попалось. В очередной раз шаря в поисках возможной добычи, почувствовала, как рука тянется куда-то вправо и зарывается вглубь. Пальцы нашарили что-то острое, вцепились, и, теряя последний кислород, я наконец вынырнула.
Находка оказалась винтовой ракушкой с чуть заостренными выступами-шипами. Симпатичная. "Отдай мне", - попросил свежеобретенный внутренний голос. Я задумалась. С одной стороны, ракушку было жалко, уж больно красивая. С другой, сама бы я ее ни за что не нашла, так что и добыча, вроде как, не моя. Опять же, на рынке их наверняка продают по рублю за горсть, так чего страдать - куплю себе другую, какая разница.
Идти пришлось снова ночью, еле отбрехавшись от Милены, почти увязавшейся следом. К счастью, ребята позвали ее на дискотеку в местный клуб, а я обещалась подойти позже, мол, дорогу знаю.
Статуя стояла на своём месте. Действительно, куда ж она, каменная, денется. Я нерешительно подошла к постаменту, пытаясь сообразить, куда лучше пристроить дар. В ноги не хотелось, пришлось лезть наверх, благо, сзади обнаружились выемки для пущего удобства.
Встав рядом с каменной девой, оказавшейся моего роста, вложила ракушку в ее раскрытую руку. Потом сняла с плеча венок, свитый днем (мне внезапно подумалось, что за столько лет ей никто не дарил цветов), и надела на голову статуе. Поправила, чтобы лежал ровнее. Засохнет, конечно, по местной жаре быстро, но всё ж какое-никакое, а украшение.
Спрыгнула и оглянулась, любуясь плодами своих трудов. При неярком лунном освещении композиция казалась одноцветной. "Благодарю", - прошелестело в голове. Я улыбнулась: "Обращайся".
Наутро тренеры решили разнообразить наш досуг культурной программой, и полдня водили кругами, рассказывая прочитанное в интернете о немногочисленных местных достопримечательностях. Их было - по пальцам одной руки пересчитать. Старый колодец, который отравили в войну, чтобы немцам не достался, а потом долго очищали по освобождении. Усадьба какого-то купца, раскулаченного и сосланного, служившая ныне клубом. Его же ветро-водяная мельница, в которой ныне располагался музей народного промысла с дюжиной поломанных деревянных ложек, парой половиков и - гордостью музея - нерабочим ткацким станком с подгнивающими балками. И статуя неизвестной богини, та самая. С ракушкой и венком на голове, обратившимися за ночь в камень.
Никто уже толком не помнил, откуда она взялась, за что отвечала и кому покровительствовала, версии звучали одна бредовее другой, даже запоминать не хотелось, тем более, голос в моей голове сразу заявил: "Враки всё", - и обиженно умолк. Так что о реальном происхождении статуи оставалось только гадать.