Кажется, я зря это затеяла. "Нет, не зря, не зря!" - кричит внутренний голос.
Немного страшно, хотя чего бояться? Правильно, нечего. Поэтому куплю воды, сяду вот тут тихонечко, почитаю книжку. И отправлю сообщение: "Я в красном".
- Я думал, ты шутишь! - раздаётся над ухом.
- Фух, напугал! - Смеюсь. - И чего тогда приехал?
- Проверить, мало ли... - Помолчал. - Ну, здравствуй, что ли...
- Здравствуй, - отвечаю, поднявшись. Улыбаюсь широко. Как же хочется тебя обнять...
Видимо, прочитав это в моих глазах, сгребает в охапку, рискуя придушить. Но я только радостно стискиваю его в ответ, пряча лицо в вороте куртки. Заодно вдыхаю аромат мужчины, чуть перебиваемый гелем для бритья. И когда только успел?
- Пойдём, принцесса! - подхватывает одной рукой сумки, а второй - меня саму.
- Царевна, - кокетливо поправляю я. - Этот пуховик называется "Царский", так что, я - царевна.
Мы смеёмся так, словно это - не первая встреча в реале, а обычная сцена воссоединения после короткой отлучки.
Оказывается, ехать действительно близко.
Назвать посёлок коттеджным, конечно, сложно, но дома вполне себе добротные. Кое-где пристроены бани, из труб которых валит белый ароматный дымок. Интересно, как меняется жизнь. То, что ещё четверть века называли, презрительно морща нос, "Дерееевня", теперь столь же гордо именуется "Частный сектор". Вот, что значит - грамотный пиар.
- Душ и ужин?
- Именно! Только достану из чемодана сменку.
- Можешь не утруждаться, - хмыкает, - я уже всё видел.
- Во-первых, не всё. А во-вторых, замёрзну же! - Тут я лукавлю. В доме хорошо натоплено, вполне можно ходить в полотенце или даже без. Но у меня заготовлен особый комплектик...
- Ладно, трусиха! - Хмыкает он.
- Я не трусиха, - показываю язык. - Не подсматривай!
- Тогда ванну сама найдёшь. Дверь слева.
- Полотенце?
- На стиралке.
Уходит. Достаю свой козырной комплектик сеточкой и мыльно-рыльные принадлежности.
- Ухтыж, - поперхивается он чаем, завидев меня в дверях кухни.
- А то, - подмигиваю в ответ.
Комплектик действительно козырной: сетка черного кружева поверх телесного цвета нижнего платья создаёт убийственный эффект раздетости при полной одетости. Ну ладно, не такой уж и полной, с учётом, что белья на мне нет. Но он-то этого не знает. Пока не знает...
- Впечатлён!
- Можешь гордиться, что такое видел. На смертном одре внукам расскажешь.
И поворачиваюсь тылом, из-под которого виднеется длинный пушистый хвост. Он закашливается вторично, пока я устраиваюсь на кресле, подобрав под себя ноги.
- Смотрю, ты сумела с собой договориться?
- Да, я поработала над этим.
- Что ещё делала?
- Приехала вот... Что на ужин? - Пытаюсь перевести тему.
- Каша, соус, соленья. И что?
- Всего и побольше! Ну, навстречу страху.
- Сколько? Меня?
- Достаточно. Нет уж. Тебя-то чего бояться?
- А чего тогда?
- Ложку! - Всё ещё смотрит вопросительно. - Я буду есть руками тогда! - Поднимает бровь. Ладно, сдаюсь. - Да всего подряд, что полезет. Неизвестности, ненужности, непонятости...
- И как? - выдвигает ящик с приборами.
- Я за ними наблюдаю. И иду дальше.
- Ну-ну, я заметил, - вручает ложку, садится на подлокотник. - Я тут посижу. Узоры интересные порассматриваю.
Краснея, принимаюсь есть. Думала, кусок в горло не полезет, но, видимо, проголодалась дорогой.
- Ммм, вкусно, спасибо! - Облизываю ложку от соуса и руки от рассола. Кажется, за плечом сглатывают. - Совсем забыла, чак-чак же привезла!
Оборачиваясь, ловлю на его лице какое-то странное выражение - то ли голода, то ли тоски. Так не пойдёт!
- Ладно, позже попьём. Давай, показывай мне своё хозяйство.
- Что, прям вот так? - Поднимается на ноги.
- Ну да. Проведи экскурсию, а то ж я любопытная, полезу ещё, куда не след. Потом упадём где-нибудь, я буду переваривать, ты - отдыхать от трудов праведных. Киношку посмотрим.
- Какую?
- Да любую. Только без крови и кишок, а то ужин зря переводить не хочется. Лучше, конечно, какую-нибудь добрую, о вечном.
Экскурсия длится недолго.
- Ванну, кухню и прихожую ты видела, вот кабинет, вот спальня.
- А я где буду обретаться? Где теплее всего?
- Здесь, - ухмыляется.
- Значит, буду здесь. Если ты не против, конечно, - делаю умоляющие глазки и бровки домиком.
- Я-то не против...
- Вот и чудненько! - Плюхаюсь на кровать. - Кинооо! Или Збааадь... - Зеваю, накрываясь пледом.
- Нет уж, кино - так кино! - Хмыкает и идёт за ноутбуком.
Видимо, из вредности, поставил какой-то жутко интересный исторический детектив. Я то жадно таращилась в экран, то закусывала от волнения кулак, то пыталась прятаться у него под мышкой. Беседы вели очень содержательные:
- Видела?
- Дааа... А это как?
- Ну так...
Наконец, на титрах бессильно откинулась назад, приваливаясь к его плечу. Возбуждение от просмотра постепенно спадало, сменяясь иным. В горле пересохло.
- Пить будешь?
- Давай.
Нашарил где-то под кроватью термос, открутил крышку, налил и дал мне. Глотнула, даже не поинтересовавшись, что внутри. К счастью, оказался несладкий травяной чай. Напившись, глядя в его глаза, вернула тару. Глотнул тоже.
В неверном свете вечерних теней движение горла оказалось невероятно притягательным, так что я сглотнула тоже. А потом вновь, переводя шальной взгляд на влажные губы.
За окном шёл снег, отчего моё полуголое внезапное присутствие рядом с ним, запакованным чуть ли не в костюм химзащиты, казалось особенно неуместным. В душе зашевелились, поднимая голову, страхи...
И вот я уже вдавлена в кровать, зафиксирована, а от напористого поцелуя по телу разбегаются толпы радостных мурашек. Наконец-то!
Потягиваю ртом его язык, выгибаюсь навстречу, забывая дышать. Тяжелая рука, поднимаясь вверх по моей, стягивает бретель, оголяя грудь, а потом обрушивается на неё, и я плавлюсь от прикосновений. Всхлипываю от ощущения дыхания, коснувшегося влажного соска, пытаюсь поднять руки, чтобы погладить, прижать крепче... Меня снова прижимают к кровати и продолжают сладкую пытку. Убедившись, что не собираюсь двигаться, оголяют вторую грудь, поглаживая и сжимая. Мне остаётся только тяжело дышать, прикрыв ничего не различающие во мраке глаза.
Время кажется бесконечным. Кажется, что он окутывает меня со всех сторон, поглаживая тысячей рук. Ощущения, перемежаемые собственными моими стонами, поглощают.
Ноги и губы мои раздвигают одновременно, и касаются - языком и пальцами - влажных глубин. Это неожиданно настолько, что я вздрагиваю всем телом, сбиваясь с дыхания. А он продолжает двигаться, и проникает, и тревожит, и пьёт мои всхлипы.
Кажется, всё тело моё натянуто, как струна, как единый нерв. Он, конечно, замечает это, шепчет: "Расслабься, всё хорошо", и каким-то гибким слитным движением избавляется от всей одежды сразу, пока я хватаю воздух осиротевшим ртом. Мои сорочка и сетка отправляются в полёт вслед за прочими вещами вторым движением, я наконец-то ощущаю его целиком - кожа к коже.
Он снова проворачивает этот трюк - входит языком в рот и, уже не пальцами, в лоно. Минуту назад мне казалось, что лучше уже быть не может. О, как же я ошибалась! Вкупе с пробкой, увенчанной хвостом, ощущение заполненности настолько всеобъемлющее, что я перестаю воспринимать границы собственного тела.
Когда лавина, вопреки законам физики, поднимается к вершине, он принимается подергивать меня за хвост. От наслаждения горы вздрагивают и осыпаются, увлекая за собой меня.
Кажется, кричу. Кажется, громко. Долго дрожу всем телом.
Стоит чуть успокоиться, как он начинает движение снова. И снова. Прижимает к кровати за малейшую попытку перехватить инициативу и раз за разом ведёт наверх.
После пятого перестаю считать - нечем. Мозг отключился напрочь, отчего удовольствие, кажется, только усилилось. Тело от отсутствия необходимости двигаться расслабилось и растеклось мягкой студенистой лужицей.
Мне уже казалось, что он всегда был где-то на и во мне. Всегда чутко сжимал соски, и прикусывал то тут, то там, усиливая эффект присутствия. Касался рукой лобка, сминал ягодицы и бёдра, вжимался в меня всем телом, проникая под кожу, замещая мои ткани - своими...
Когда я очнулась, за окном светало. Не сумев припомнить, как отключилась, тщилась пошевелиться.
- Вот же упрямая, - пробормотали над ухом, - лежи спокойно.
Я попыталась ответить, но язык присох к нёбу, и получилось лишь чуть простонать. Ни рук, ни ног, ни прочих частей тела я не чувствовала. Внезапно тяжесть с живота чуть пропала, и он навис надо мной.
- Пить? - Я медленно, с усилием, моргнула. - Сейчас принесу.
Пока он гремел где-то в отдалении, осознавала себя. Вроде, всё на месте, все запчасти при мне. Не слушаются, правда, но это же поправимо, да? Несмотря на кажущуюся беспомощность, ощущения пережитого счастья все ещё будоражили меня, рождая внутри какие-то неведомые процессы.
Он вернулся через несколько минут, поставил на стол кружку (я проследила, скосив глаза), чуть приподнял меня и подложил подушки под плечи. Набрал в рот воды и приблизился, осторожно размыкая мои губы своими, проливая первые капли вожделенной влаги.
Глоталось плохо. Я с трудом справилась с парой порций и обессиленно прикрыла глаза.
- Вооот. А ты - дергаться. Пока так, - ответил на мой жалобный взгляд.
Мы дремали в обнимку, он поил меня ещё несколько раз, пока я не смогла глотать из придерживаемой им кружки. Потом разрешил попробовать поднять руки и подержать пустую. Поднял упавшую и вручил снова.
К вечеру я восстановилась настолько, что смогла, при его поддержке, дойти до двери комнаты. Дальше ноги подкосились, в туалет, душ, и обратно меня несли. О, ужас, я при нём пИсала! И мыл меня тоже он. Конечно, снова возбудилась, конечно, он заметил, но сказал: "Позже".
Уже более живая, сытая, жаждущая продолжения, я снова оказалась в постели. Еда придала сил, я беспокойно ёрзала в ожидании и совсем не думала дремать...
Сквозь тонкую пелену сна явственно ощущались мягкие, аккуратные касания к истекающему влагой лону. Я лежала на животе, подтянув одну ногу повыше, и всё больше распалялась от этих движений.
- Ты привезла только хвост? - Спросил он меня.
- Там, в чемодане, в боковом кармашке... - Нашла силы ответить.
Он вернулся почти сразу и возобновил свои ласки. Млея, ощутила введение в анус первой бусины из цепочки. С этой штучкой я ещё не практиковалась, купила перед самым отъездом, и теперь шквал новых впечатлений буквально сметал сознание.
Бусины двигались вовнутрь и наружу, пальцы двигались во всех направлениях, играли, прижимали изнутри, обостряя чувствительность, дразнили. Рот его тоже был занят делом: покусывал и посасывал там и тут, комментировал происходящее, подогревая.
Мне уже стало казаться, что эта сладкая пытка никогда не закончится, а кровать просто провалится от моих стонов под пол, и тут он вдруг вытащил бусины, все до одной, размял пальцами анальное отверстие и стал вводить туда член.
Медленно и постепенно, давая мне привыкнуть к каждому новому сантиметру, успокаивая на ушко и помогая расслабиться. Когда ощущение заполненности достигло пика, он подался назад и снова вперёд. Ладонь его лежала на клиторе, а пальцы во влагалище играли свою мелодию. Я никогда даже и мечтать не смела о подобном волшебстве. Волны поднимали меня всё выше и выше, и в шаге от вершины он, прикусыванием вдоль позвоночника, мгновенно довёл меня, перемахнул через пик и повёл выше, хотя, казалось бы, куда уж может быть выше...
Когда он вернулся из ванной, я лежала с открытыми глазами и смотрела в одну точку. Хотя, пожалуй, сказать, будто что-то там видела, было большим преувеличением. Но и спать, заполненная энергией под завязку, тоже не могла.
Он прилёг, на лице читалась усталость и опустошенность. Это обеспокоило меня, появилось ощущение неправильности происходящего. Конечно, он весь отдался мне. И теперь я могла, жаждала помочь ему, словно от этого зависело нечто намного большее, чем моя или чья-то ещё жизнь. Я собрала энергию на кончиках пальцев и стала разглаживать тени на его лице, целуя и шепча:
- Я люблю тебя. Люблю твои ясные, блестящие жизнью глаза. Твои мужественные скулы и чудесные уши. Твой лоб, за которым скрывается столь мощный разум. Твой рот и губы, и язык. Твою шею, плечи, грудь...
Я спускалась всё ниже, разминая и представляя, как напитываю каждую клеточку. Ресурс энергии во мне даже не пытался уменьшиться.
Перевернув его на живот, размяла спину, ягодицы, ноги. С любовью огладила и поцеловала каждый пальчик на ногах, отчего жизненные центры засияли первозданным светом. Поднялась выше, к коленям и бёдрам, с любовью отдавая преобразованную силу.
От головы к ногам и обратно. Если бы кто-то спросил меня в тот момент, откуда я знаю и умею то, что делаю - не нашла бы ответа. Просто чувствовала, что и как нужно сделать. Шла за потоком внутри себя, стала его проводником в мир.
От спины к животу, и вокруг, стать на время намного больше, чем есть, охватить вниманием каждую часть тела, выпить каждый горький выдох и вдохнуть радость жизни. Всей собой прикасаться, успевая шептать украдкой что-то, ускользавшее от собственного понимания. Опуститься гибко к корням и прирасти, будто привитый побег, впитать соки, оставив приятную пустоту, наполнить её звоном параллельной реальности, гармонизирующим, вплетающим в мелодию Мира.
Я была лианой, змеёй, кошкой, оплетала мышцами, щекотала, гладила, ласкала, чтобы вечность спустя лечь сверху живым одеялом, укрыть остатками тающей нежности и провалиться в пустоту.
За окном так ярко светило солнце, что пробрала дрожь от ощущения мороза. А нет, это одеяло застыло коркой, перестав греть. Изо рта вырываются облачка пара. Я - ледяной дракон! Брр, сколько ж градусов в доме? Слева стало холодно - хозяин кровати зашевелился, просыпаясь.
- Который час?
- Лучше бы спросил, какое число.
- А не пофиг ли?
- Так-то да. Но у меня поезд 7го.
В ответ едва слышно выматерились. Поддерживаю, чего уж.
- А поменять?
- А работа? И вообще, лучше сделай нам тепло.
- Пойдем.
Печка не то, чтобы чадила, но у растопки углём есть свои нюансы. К тому же, выстуженный дом охотно принимал обратно тепло, отбирая его у жителей. Так что мы жались друг к другу и прикрытому дверкой пламени, силясь не клацать зубами, доливали кипяток в термос с чаем и молчали.
Стемнело. Мигнув, погас свет - похоже, где-то оборвался провод ЛЭП.
- Надо было уехать в М, в тепле бы сидели.
- Не факт, вдруг по их ветке та же ситуация. Может, хоть завтра?
- Я не против, если нас там ждут? То есть, тебя-то всегда, а меня в довесок?
- Сейчас позвоню.
Но оба смартфона и ноутбука "радовали" отсутствием связи. Кажется, оборвало не только ЛЭП.
- Я вообще уехать-то смогу? А то вдруг конец света дальше пошел, по всему миру.
Нервная шутка, да. Хотя доедать картошку со сковороды впотьмах оказалось забавно. А вот помыть эту самую сковороду или себя не удалось - насос тоже на почившем электричестве. Одно радовало - воду из труб мы всю выцедили, лопнуть им не грозит. Запас питьевой - есть. Снег есть. Туалет... будем считать, есть. Почти не катастрофа для детей цивилизации.
Было темно настолько, что зрение почти не пригождалось. Вот осязание, обоняние, слух... Пальцы, подкидывавшие топливо, казались одновременно холодными и горячими, особенно, когда прикасались ко внутренней стороне бедра и глубже. Губы дарили влагу и тут же иссушали до дна. Обжигающее дыхание на контрасте со стылым воздухом помещения погружало в транс. Мы то двигались непрерывными волнами, то застывали друг в друге изваяниями, шептали что-то глубокомысленное в стиле: "о, Боже" и "нога затекла". Правы были предки, придумавшие такое способ согреться.
Мы грелись. Излучали энергию, распространяя вокруг себя. Исследовали скрытые резервы. Застывали в шаге от вершины, выдыхали, и шли ещё выше, словно она подросла за эти секунды. Потом вдруг срывались не лавиной даже, а единым странным созданием с двумя крылами на двоих. Парили, ловя потоки, приземлялись ещё выше, снова поднимались.
Я, побила, наверное, рекорд всей жизни по оргазмам - как качественно, так и количественно. Он вдруг стал кончать без семени, сам несказанно удивился. Оказалось очень кстати - презервативы кончились. "Вот что с людьми экономия делает", - смеялись оба.
На радостях обошли весь дом. Столы, стулья, кресла, диваны, стены... Кажется, не осталось ни метра, не заполненного нами. Бесконечный калейдоскоп желаний, не разобрать, где верх и низ, право и лево, зад и перед.
Наконец, рухнули снова в спальне со стоном: "Я больше не могу", скрутило невероятным по силе ярчайшим спазмом наслаждения, сверхяркой вспышкой рвануло наружу, сметая преграды и изливаясь вовне. Он едва успел вынуть член, орошая потоком спермы простыни. И пришла Тьма.
Где-то на периферии спящего сознания слышала, как загудели приборы, получившие приток электричества. Кажется, кто-то звонил, приходили сообщения. Мы спали без сновидений, изредка выплывая на поверхность и вновь погружаясь обратно. Восстанавливались.
Проснулась от звука напоминания. Телефон, невесть как не затоптанный, требовал срочно собираться к поезду. Пока в спешке собирала вещи, забрасывала в чемодан, одевалась и жевала найденную краюху хлеба, запивая остатками взвара из термоса, он продолжал спать. Безмятежное лицо светилось таким счастьем, что не решилась будить.
Прощаться было почти некогда, да и долгие проводы - лишние слёзы. Поцелуй в висок, последнее касание рукой - руки.
Такси подоспело почти к отправлению состава. Вбежала в вагон, упала на своё место, прислоняясь к спинке сиденья.
Вот и всё.
Две половинки встретились, чтобы каждому стать целым. Будет ли продолжение? Задумала ли Судьба дальнейший шаг, полный синергетики, где 1+1 даст 11?