Запорожан Кирилл : другие произведения.

Обрести и утратить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Удача штука полезная. Особенно, если с ней тебя связывают родственные узы. Когда ты - виконт сильного и процветающего королевства, да к тому же, родственник короля, жизнь и так скучна и однообразна. А уж если тебе еще и постоянно везет, временами начинаешь просто выть от тоски. Но, когда над миром нависает опасность, Ксерксу Арлиссу остается надеяться только на удачу...
  Обрести и утратить
  
  Безумец, ты снова один,
  Среди чёрно-белых картин,
  Среди разноцветных мечтаний и грёз.
  Куда ты идёшь столько лет?
  На семь бед один лишь ответ,
  А истины нет и лишь вольному - воля.
  "Маврик"
  
  Пролог
  Ночь спустилась на Нортон, но горы на юге королевства все еще плавали в вечерних сумерках. У подножия, в густых лесах ночь уже вступила в свои права, но клоны и ущелья еще только начали сереть. Постепенно стихали птичий щебет, заячий бой, беличий цокот. Лес наполнялся ночными звуками, мрачными и жуткими. В ночном небе пролетела сова, тяжело опустилась на большую еловую ветвь, но тут же вспорхнула обратно, вспугнутая тихим утробным рычанием. Среди ветвей тускло блеснули глаза крупной рыси. Вдали раздался волчий вой, заунывно разнесшийся по всему лесу, ему тут же ответили с другой стороны. Рысь недовольно фыркнула и, ловко спустившись с дерева, потрусила в другую часть леса. Здесь ее шансы на удачную охоту стремительно уменьшились. Серые санитары леса сейчас пройдут цепью, выискивая новую жертву, слабое звено в пищевой цепочке.
  Рысь большими прыжками уходила на юго-восток, в наименее обжитую зверями часть леса. Вряд ли там, в густых низкорослых деревьях ей попадется крупная добыча вроде оленя, или косули, но какую-нибудь мелкую лисицу она поймает непременно.
  Зверь трусил по ночному лесу, вслушиваясь в звуки дикой природы, не особенно скрывая свое присутствие. Хищники крупнее нее в эту часть леса заглядывали редко, а если вдруг кто-то и появится, деревьев вокруг полно, и она легко уйдет по ним от любой погони.
  Внезапно рысь замерла. Легкий ветер донес до ее носа новый, незнакомый ранее запах. Тонкий нюх и острый слух рыси очень много ей рассказали об этом странном звере. Во-первых, он шел легко и быстро и ступал почему-то только на двух лапах. От него веяло опасностью, но в этот раз любопытство взяло верх над инстинктом сохранения. Рысь тихо развернулась и осторожно потрусила следом за странным зверем. Она держалась подветренной стороны, осторожно пробираясь сквозь густой кустарник, скользила меж деревьев, переступала мощными, но в тоже время изящными лапами узловатые корни. Зверь с неизвестным запахом уходил все глубже в лес, направляясь в сторону самого темного и мрачного ущелья. Все животные избегали спускаться в это урочище, а этот шел, и, похоже, точно знал, куда идет. Рысь пробежала еще несколько миль и остановилась.
  Здесь лес заканчивался, уступая место каменному лабиринту. Рысь замерла на границе камня и дерева, успев лишь мельком заметить высокий тонкий силуэт, свернувший за обломок скалы. Немного потоптавшись на месте, рысь развернулась и потрусила обратно в лес. Первый и последний раз зверь из южных лесов Нортона чувствовал запах человека. Ну, или почти человека.
  
  Долговязый, нескладный человек быстро шел по каменному лабиринту, время от времени переходя на бег. Конечно, лабиринтом это нагромождение камней было назвать очень сложно. Он нигде не разветвлялся, лишь постоянно изгибался под острыми углами, так что затянутый в черное облегающее одеяние мужчина не боялся заблудиться, как и встретить здесь кого-либо. Вся его одежда - черные штаны, заправленные в мягкие сапоги, черная куртка с множеством карманов, черная маска, скрывающая лицо и оставляющая на свободе только глаза, и красный платок, завязанный вокруг шеи - все было пропитано составом, отбивающим человеческий запах. Подошвы сапог мужчина натер корнем дикой петрушки, запах которой был способен сбить со следа любую ищейку. Для всех чувств животных он должен был выглядеть как дерево, быстро передвигающееся по лесу.
  Одной лишь рыси удалось уловить запах человека, и тот был очень рад, что зверь прекратил свою слежку. Если бы им пришлось вступать в схватку, он не смог бы отбить запах крови, который в ночном лесу учуяли бы все хищники, охотящиеся неподалеку. А терять лишнее время человек не мог и не хотел.
  Лабиринт заканчивался у самого входа в ущелье. Тропа, петляющая между скальных обломков, расширялась до двадцати шагов в ширину, дальше несколько сот метров шла прямо, а затем делал резкий нырок вниз. У входа в ущелье, от стены к стене медленно ходил человек, одетый в кожаные доспехи с нашитыми на них стальными пластинами. Кожаная броня плотно обхватывала торс мужчины, ниже пояса превращаясь в подобие разрезанной на полосы юбки, но оставляла открытыми руки. Обут воин был в мягкие сандалии, на руках надеты кожаные перчатки, на голове - шлем, закрывающий переносицу, но оставляющий открытым остальное лицо, у пояса висел короткий широкий меч в ножнах.
  Человек в черном, абсолютно не скрываясь, вышел на открытую, освещенную луной, площадку и остановился, сложив руки на груди. Над его правым плечом виднелась рукоять меча, обмотанная черной лентой, на штанах на уровне бедра на обеих ногах крепились кожаные ремни с карманами, в которые были вложены метательные ножи.
  Воин в доспехах замер, развернулся в сторону неожиданного противника. На его лице отобразилось удивление.
  - Что ты здесь делаешь? - спросил он. - Тебе нет хода в это ущелье.
  Вместо ответа его противник обнажил оружие. Клинок, чуть изогнутый, тускло сверкнул в лунном свете.
  - Глупо, - предупредил его страж и извлек свой меч из ножен. - Уходи и не пострадаешь.
  "Черный" криво усмехнулся под маской и двинулся вперед, ускоряя шаг и на ходу занося оружие. Воин без труда отбил достаточно сильный удар, попробовал атаковать слева, но мужчина разорвал дистанцию, прыгнул в сторону и вверх и ударил по диагонали, метя в открытое плечо. Страж лишь слегка пригнулся, пропуская над собой лезвие, уколол в бок, не достал, но тут же сам пошел в атаку, нанося противнику град ударов, тесня его обратно, в глубь лабиринта.
  - Уходи отсюда, - проговорил он, даже не сбивая дыхания. - Ты не представляешь, к чему приведут твои действия. Готов ли ты будешь ответить за их последствия?
  - О, я прекрасно все понимаю, - усмехнулся мужчина. По голосу можно было сказать, что он еще достаточно молод. - Мне не по силам сломать врата. Но уничтожить тебя я способен.
  - Моя смерть ничего тебе не даст, - воин ловко перебросил меч в левую руку, полностью изменив траекторию удара. - Да и не сможешь ты одолеть меня в схватке.
  В этот момент непостижимым образом, словно угадав наперед встречное движение, "черный" легко, будто былинка на ветру, уклонился от коварного удара и, шагнув вперед, вогнал клинок между стальными пластинами в бок стража. Превосходная сталь легко прошла сквозь кожаную броню, тело стража и вышла с другой стороны, обагренная алой кровью.
  Страж ущелья охнул, прохрипел что-то невнятное, но затем поднял голову и, глядя прямо в глаза своему убийце, улыбнулся. Силуэт его внезапно замерцал бледно-синим светом, и страж без труда ушел в сторону. Клинок прошел сквозь его, ставшее бесплотным тело, как сквозь туман.
  - Я же говорил, что ты не сможешь победить меня, - человек-призрак сместился в сторону и помахал мечом. - Ты первый за три тысячи лет, кто пришел сюда. И кто отсюда не уйдет.
  - Ты сам не понимаешь, что защищаешь.
  - О, я прекрасно все понимаю, - передразнил страж "черного". - Я был здесь полторы тысячи лет назад, когда накладывалась Печать, и пока я стою здесь, никто не сможет ее снять.
  - Недолго тебе осталось, - прорычал мужчина, доставая из складок своего черного одеяния кинжал со странно поблескивающим серебристым лезвием.
  - Бесполезно.
  И страж снова пошел в атаку. Его удары были сильными, яростными и молниеносными. Он не знал ни страха, ни жалости, не чувствовал боли. Мужчина в черном был обречен, даже с двумя клинками он едва успевал парировать атаки воина в кожаных доспехах. Но опять, словно шестым чувством определив направление удара, "черный" резко метнулся вперед, сокращая дистанцию, мягко спустил клинок человека-призрака по собственному мечу, а затем ударил соперника в грудь кинжалом. Отступил, тяжело дыша и улыбаясь.
  Страж удивленно посмотрел на торчащую из груди рукоять.
  - Не может быть! - тихо прошептал он и медленно истаял, растворился в ночной темноте.
  Молодой человек подошел к лежащему на земле кинжалу. Осторожно поднял его. Серебристый клинок, еще минуту назад сияющий в свете луны, потускнел, покрылся мутной пленкой, а затем внезапно рассыпался в прах, оставив в руках у юноши лишь бесполезную черную рукоять. Он со вздохом спрятал ее в карман куртки.
  - Древние не лгали - кинжалы действительно одноразовые. А жаль, неплохо было бы иметь такое оружие на всякий случай.
  Затем он поднял с земли небольшую круглую пластину из чистого золота на кожаном шнурке. Амулет так же перекочевал в один из многочисленных карманов и "черный" продолжил путь.
  Он развернулся к проходу в ущелье и осторожно ступить на узкую тропу. Медленно, всматриваясь в темноту, обходя все подозрительно выступающие камни и неровности в стенах, он довольно быстро прошел полосу ловушек и спустился вниз по тропе. Пройдя по ущелью несколько сот метров, он вошел в едва заметный разлом в скале. Протиснувшись между острых осколков, оставляя на стенах клочья одежды и кожи, мужчина наконец-то выбрался в еще один подземный коридор. Дальше стены расходились в стороны и вверх, образуя пещеру высотой в пять человеческих ростов. В этом месте тропа заканчивалась, упиралась в стену, неестественно гладкую, словно зеркальная поверхность, и черную, как зимняя ночь. На ней не было ни скола, ни трещины. Скала была чистой, первородной.
  Молодой человек склонился перед ней на одно колено, положил черную рукоять кинжала на каменный пол.
  - Господин Хашсан, - проговорил он, глядя в пол, - я вверил Вам свою жизнь, свою свободу, свою судьбу. Я выполнил Ваш приказ, страж ущелья мертв. Начало Вашего освобождения положено.
  Он достал отобранный у стража амулет и положил его рядом с рукоятью. Вынул пробку из небольшого белого флакона, капнул на медальон зеленой густой жидкости. Подождал, пока мутная капля растечется по всей поверхности.
  - Земля к земле, прах к праху, - зашептал он. - Шерсть к шерсти, плоть к плоти. Вода к воде, кровь к крови. Свет поглощает тьму, тьма поглощает свет.
  По черной зеркальной поверхности пошла паутина трещин, да так и замерла, оставив на гладкой скале причудливый узор.
  - Вот и все, - улыбнулся мужчина. - Половина дела сделана. Вторая половина за тобой, Ксеркс.
  Он поднялся на ноги и быстро покинул пещеру. Волки в лесу оживились и перекликались между собой всю ночь, заставляя мелких зверьков дрожать от страха и еще глубже забиваться в собственные норы.
  
  
  Безумие первое
  Радужное
  Амис наполовину скрылся за горизонтом. Зеленое солнце закончило свой дневной путь и теперь стремилось поскорее спрятаться от своей старшей сестры Мисы. Кровавой луны, как называли Мису в народе за красный цвет. Мало кто помнил, почему луна краснела, и никто из ныне живущих не видел луну красной, но имя передавалось из уст в уста, из поколения в поколение, на протяжении тысяч лет.
  Каждый день солнце пряталось за горизонт, освещая небо всеми оттенками зеленого, от салатового до гнилостно-болотного. Говорили, что это зависит от настроения Амиса - чем светлее закат, тем лучше погода будет на следующий день. И каждый вечер с другой стороны небосвода поднималась кровавая Миса
  Старый магистр королевства Нортон наблюдал эту картину на протяжении шестидесяти лет. С тех пор, как стал магистром и взвалил на свои тогда еще нестарые плечи непосильную ношу. Потому что нет ноши тяжелее, чем знать правду и не иметь возможности рассказать ее. Хотя зачем рассказывать обо всем народу? Кому нужна страна, где все живут в страхе? Нет уж, пусть лучше в страхе живет только горстка избранных, которая надеется, что при их жизни ничего страшного не произойдет и минует их карма.
  Существовала древняя легенда, почему старшая Миса преследует своего брата и почему оба светила никогда не могут встретиться, но сейчас магистру, стоящему на балконе своей башни, было не до красивых сказок. Он напряженно вглядывался в горизонт. На юг, между Мисой и Амисом. Каждый год на протяжении шестидесяти лет.
  Но в последний месяц лицо старого человека становилось все мрачнее. Положенного знака, известного лишь ему не было видно уже целый месяц. А это могло означать что угодно. Погодные условия, разрядившийся амулет, смерть стражника или же... Но об этом магистр старался не думать и вновь напряженно вглядывался в вечерние сумерки.
  Старик вышел с балкона прямо в свой кабинет и подошел к хрустальному столику на трех ножках. Налил себе в бокал красного терпкого вина из глиняной бутылки и сделал несколько глотков. Поморщился. Теплое вино не принесло желаемого удовольствия. С раздражением поставив бокал обратно на стол, магистр огляделся. Свой кабинет он знал наизусть. Высокие, до потолка книжные шкафы, заставленные толстыми томами в кожаных переплетах, тонкими брошюрами и старинными свитками. Широкий дубовый стол на резных ножках, заваленный грудами бумаги, со стоящими на нем чернильницами. У стола стояло глубокое кожаное кресло, сейчас развернутое к камину, в котором тлело несколько поленьев. У кожаного дивана стоял хрустальный столик. Мягкий ковер и магический светильник завершали дизайн кабинета магистра.
  Старик еще раз пробежал взглядом по кабинету и вернулся на балкон. Может сегодня метка появится в небе...
  Быстрый топот ног заставил его обернуться. В круглый кабинет магистра быстро вошел, практически вбежал молодой человек. Юноше было лет двадцать, русые волосы его слиплись от пота, который стекал по уставшему бледному лицу, оставляя длинные дорожки из грязи. Дыхание было частым и очень неровным. Дорожный плащ и сапоги были покрыты толстым слоем пыли, из-под плаща выглядывал воротник рубахи, так же не первой свежести. От парня несло дорогой и конским потом. Похоже, он провел в седле несколько дней, практически без перерыва.
  Гонец переступил порог и тут же опустился на одно колено, склонив голову.
  - Магистр...
  - Покончим с титулами, Пак. Ну же, что ты узнал? - магистр быстро покинул балкон, с наслаждением погружая ноги в мягкий ковер. - И прошу тебя, встань. Ты проделал слишком долгий путь, чтобы унижаться перед старым человеком.
  - Ваше магичество, - юноша поднялся с колен, но от усталости покачнулся и чтобы не упасть ухватился рукой за шкаф, - ваши опасения подтвердились. Стража у Врат нет. Амулета тоже. Никто из местных ничего не видел и не слышал. Я тщательно все проверил.
  - А Врата? Что с Вратами? - Магистр схватил Пака за плечи и приблизил свое узкое, изможденное лицо к лицу парня. Тот вздрогнул, глядя в глубокие синие глаза старика.
  - Врата закрыты.
  Магистр облегченно вздохнул. Обошлось. Пока обошлось. Ведь кто-то .
  - Но Печать сорвана, - закончил Пак и втянул голову в плечи.
  Синие глаза старика расширились от ужаса. Он отпустил парня и поспешил прочь из комнаты. Но через мгновение вернулся.
  - Пак, ты молодец. Теперь иди и отдохни, - сказал хозяин кабинета, надевая мягкие туфли и беря в руки резной, отполированный прикосновениями не одного десятка магистров, посох. - Но думаю, не стоит говорить, что об этом никто знать не должен?
  Дождавшись утвердительного кивка, магистр бросился вон из кабинета со всей возможной скоростью, наплевав на возраст и статус. Печать сорвана. А значит, именно на его плечи лег груз перемен.
  Пак, дух, считающий себя человеком, медленно растаял в зеленых лучах заходящего солнца.
  
  Магистр Лир быстро спускался по ступеням винтовой лестницы своей башни, проклиная архитектора, построившего это здание и первого магистра, в нем жившего. Проклинал за то, что портал перехода в королевский дворец построили на первом этаже, а не в кабинете. А еще за то, что вместо еще одного портала они построили эту волчью длинную лестницу. Не дело для старика каждый день по нескольку раз считать ступени этой бесконечной лестницы. Иногда магистру казалось, что она живая. Что когда он пытается спуститься вниз, лестница, как гигантская каменная змея ползет ему навстречу и он просто топчется на одном месте. К сожалению, за многие столетия секрет создания подобных порталов был утерян. Единственное, что удалось магистрам прошлого - сохранить работающие механизмы.
  Но лестница наконец-то кончилась, магистр быстро прошел по длинному коридору, минуя двери в столовую и гостиную и, откинув в сторону тяжелую цветастую штору, открыл неприметную дверку собственным ключом. Такой ключ в доме был только у магистра и Лир никому не позволял даже прикоснуться к нему. За дверью оказалась крошечная квадратная комната, размерами всего полтора на полтора метра. На полу этой комнаты располагался круг, вырезанный из темного, ноздреватого камня, который прорезали синие тоненькие жилки. Наклонившись, Лир нажал на несколько небольших плиток, размером с ладонь, на которых были изображены различные символы. Тайные знаки моментально вспыхнули мягким золотистым светом, и магистр почувствовал, как его тело растворяется в потоке света.
  Спустя несколько мгновений магистр оказался в круглом зале. На полу у стен располагались такие же порталы, как тот, через который только что прошел Лир. К сожалению, многие из них не включались уже несколько столетий.
  Двое стражников у дверей, узнав сильнейшего мага страны, вытянулись в струнку.
  - Отведи меня к королю, - велел магистр одному из них. - Живо!
  Конечно, он наизусть знал все коридоры замка, но статус, чтоб его, статус.
  - Да, ваше магичество, - лицо стражника осталось непроницаемым. За долгие годы службы он привык к подобному обращению. - Следуйте за мной.
  Король Нортона Ричард Третий Урлисс сидел в своем рабочем кабинете. На вид королю можно было дать лет сорок. Высокие скулы, ярко-голубые глаза, крупный, мясистый нос и тонкие губы, уголки которых опускались вниз. Седые волосы по плечи перехватывал тонкий золотой ободок короны. Ричард сидел за массивным дубовым столом, спиной к огромному, на полстены, окну. У правой стены располагался книжный шкаф, левую стену занимала гигантская карта королевства, на которой до мельчайших подробностей были изображены все населенные пункты, речки, речушки и даже лесные тропы.
  В мягких креслах, придвинутых к столу, сидели двое. Первым был казначей Юбер Лейт, круглый, заплывший жиром, как блин на сковородке. Одетый в расшитый золотом камзол, он напоминал золотой шарик. Его круглая маленькая голова с узкими щелками глазок и смоляными нечесаными волосами едва виднелась над столешницей. Как любой казначей Юбер воровал, но, по-видимому, меру знал и пока что король смотрел на это сквозь пальцы.
  Вторым сидевшим за столом человеком был Себастьян Утер. Муж троюродной сестры Ричарда и начальник тайной службы королевства. Себастьян был полной противоположностью Юбера. Высокий, невероятно худощавый, одетый в светло-серый мундир, он напоминал вставшую на цыпочки серую крысу. Тонкий нос, короткая прическа и длинные усы еще больше добавляли юноше сходство с грызуном.
  - Все вон! - рявкнул Лир, едва переступил порог.
  На мгновение в комнате воцарилась тишина, а затем Лейт повернулся в кресле и громким писклявым голосом проговорил:
  - Ваше магичество, вы конечно уважаемый человек, но дождитесь своей очереди. У меня неотложное дело к королю.
  - Вон, я сказал! - Лир сдвинул брови, ножки стула под казначеем подломились и толстяк покатился по полу. Катился он, пока не скрылся за дверью. Утер, преисполненный собственного достоинства, сам покинул кабинет короля. Всем своим видом он излучал презрение, но сейчас магистру было не до него.
  - Мне тоже выйти? - король подождал, пока за родственником закроется дверь и перевел взгляд на магистра.
  - Сейчас Ричард, тебе станет совсем не смешно, - Лир опустился в уцелевшее кресло.
  Король отложил какие-то документы, которые до этого держал в руках и подался вперед.
  - Как ты уже знаешь, - перевел дыхание магистр, - целый месяц я не получал положенного знака. И сегодня мне пришли неутешительные новости от моего слуги.
  Король вскочил со своего места и заходил по кабинету.
  - Ну, еще не все так плохо, - попытался обнадежить Ричарда магистр.
  - Ты скажешь, что случилось в конце концов, - зарычал король. Подойдя к шкафу, он открыл стеклянные дверцы и достал два стеклянных бокала и бутылку коньяка. Набулькав полные бокалы он протянул один из них магистру, а второй мгновенно выпил на одном дыхании.
  - Как я уже сказал, не все так плохо, - маг сделал пару глотков и сморщился. Крепкий алкогольный напиток огнем обжег горло. Сам Лир предпочитал более тонкий букет. - Врата закрыты. Но Печать. Ричард, кому-то удалось сорвать Печать.
  Король выдал такую длинную тираду, что грузчики в квартале Медной Ветви умерли бы от зависти.
  - Но кто? Кому под силу было сломать Печать? - выдохшийся король снова сел в кресло.
  - Если бы я знал, если бы я знал, - покачал головой Лир. - Но Врата почему-то не открыли. Возможно, у этого человека не осталось сил после уничтожения печати. Но это уже и не обязательно. Когда те, кто находятся за Вратами, почувствуют, что Печать больше их не сдерживает, их уже ничто не остановит. Древние вырвутся на свободу и начнут мстить за свое заточение.
  На некоторое время в кабинете повисло напряженное молчание. Король рванул ворот мантии и налил себе еще.
  - Лир, ты же знаешь, что наша обязанность защитить народ. Во что бы то ни стало. Любой ценой. Армия, маги, тайная служба...
  - Будут беспомощны перед обитателями Пустоты. Перед ее высшими обитателями, - безжалостно оборвал Ричарда магистр, но тут же поправился.
  - Но что же тогда делать? Бросить все и бежать сломя голову всей страной куда глаза глядят?
  - Ричард, держи себя в руках, - поморщился маг. - Ты же король в конце концов. Бежать бесполезно. Думаешь, что древние остановятся, захватив нашу страну? Хорошо, если они остановятся на одном лишь континенте. Нам нужно просто найти способ восстановить Печать. Правда, сделать это нужно как можно быстрее.
  - Ты знаешь, как это сделать? - Урлисс сжал подлокотники кресел так, что на кулаках у него заходили желваки.
  Магистр вздохнул. Знать то он знал. Это было его прямой обязанностью. Но нужен был один ингредиент, достать который сейчас было невозможно. Уже двадцать три года, как невозможно.
  - Знаю, - наконец кивнул Лир. - Но чтобы восстановить Печать, нужна кровь Бога.
  - Знаешь, только вчера велел слугам вылить последнюю порцию божьей крови свиньям, - неудачно пошутил король. Потом схватился за голову. - Почему, Лир? Почему это случилось с нами?
  - Крови Бога недостаточно, - продолжил магистр, игнорирую вопрос короля. Все равно ответа у него не было. - Попасть к Вратам непросто. Почти невозможно.
  - Как? - опешил король. - А как же пресловутый страж? А как же твой гонец?
  - Видишь ли, - старик поколебался, но все же решил говорить до конца. - И страж, и Пак... Они оба не совсем люди. Точнее совсем не люди. А создать Печать может только Бог. Или человек, в котором течет кровь Бога. Но если честно, мой король, я в тупике. Отряд солдат никогда не дойдет до Врат. Не пройдет по тайным тропам и переходам. А чтобы отправиться туда в одиночку, или хотя бы впятером...
  Магистр замолчал.
  - Ну? - саданул кулаком по столу король. - Договаривай!
  - Да нет такого человека! - заорал в ответ Лир. - Нет и быть не может! Потому что ни один человек в здравом уме не согласится идти на верную смерть.
  - Можно приказать...
  - Мы должны защищать подданных от зла. Защищать, Ричард, а не толкать людей в пропасть. Но чтобы отправиться к Вратам надо быть полным безумцем. К тому же у нас все равно нет крови Бога... Я не знаю, что делать, не знаю...
  - Безумец, говоришь? - глаза короля вспыхнули. - Лир, ты гений. Ты просто не представляешь какой. Есть у меня на примете один молодой человек.
  - И как же ты заставишь его?
  - Этого не надо заставлять, - криво улыбнулся Ричард. - Этот сам побежит.
  
  Было жарко. Очень жарко. Амис поднялся над землей не так давно, но сейчас уже нещадно направлял свои палящие лучи на скалистый утес. В том числе и на человека, распластавшегося на скале словно жук, застывшего между небом и землей.
  Ксеркс слегка расслабил ноги и посмотрел вниз. В паре сотен метров под ним о скалы бились волны, взбивая грязно-белые клочья пены. У самой кромки воды желтела узкая полоска песка, отсюда казавшаяся желтой нитью, которой незадачливый портняжка сшил воедино скалу и море.
  Капля пота скатилась по черной пряди волос и повисла на кончике чуть длинного носа. Ксеркс упрямо тряхнул головой. Несмотря на пусть и позднюю, но все же весну и отсутствие рубахи, с него сошло уже тридцать потов. Глаза щипало от соли, и они наверняка покраснели, но у юноши не было возможности даже поправить волосы. Или почесать себе что-нибудь. Ведь правая рука его была крепко связана за спиной.
  Ксеркс вздохнул и, резко выпрямив ноги, оттолкнулся от стены. Пролетев около метра вверх, он ухватился левой рукой за очередной выступ. Камень оказался круглым и необычайно гладким, пальцы едва не соскользнули с него, но парень напряг все мышцы и, качнувшись в сторону, ухватился за короткий ствол карликового деревца, прижившегося на отвесной скале. Выдохнув, Ксеркс принял устойчивое положение и продолжил подъем.
  Еще несколько подобных рывков, и Ксеркс выбрался на вершину утеса, покрытого молодой темно-зеленой короткой травой. Выпрямился во весь свой немалый рост и первым делом откинул волосы с лица. Шелковая лента, которой юноша связал волосы в хвост, соскользнула еще метрах в тридцати над морем и канула в пучину, превратив и без того нелегкий подъем по скале в сущую пытку.
  - Аааааа!!! Я же говорил, что он сможет! Я же говорил! - к Ксерксу подлетел русоволосый парень в дорогой одежде фиолетового цвета и таком же фиолетовом берете, схватил юношу за плечи и затряс, что было силы. Учитывая, что он был почти на полторы головы ниже своего друга, это выглядело забавно. - Ты ненормальный! Хотя ты и сам это знаешь. Но ты смог! У тебя получилось!
  - Да знаю, - юноша одним движением вывернулся из объятий. - Руку развяжи.
  - Да-да, сейчас. Так что вы, ребята, готовьте монетки, - довольно облизнулся весельчак, растягивая узлы на веревке. Ксеркс несколько раз взмахнул освободившейся конечностью, чтобы вернуть ей подвижность.
  Ребята в количестве двенадцати человек, уныло переглядываясь, принялись выворачивать карманы.
  - Знаешь, Верд, я с тобой спорить больше не буду, - пробурчал парень аристократической внешности с фамильным гербом, пришитым напротив сердца к камзолу, протягивая русоволосому увесистый мешочек с монетами. - И вообще не честно получается. Споришь ты, а все за тебя делает Ксеркс.
  - Ну так и вас ведь спорить никто не заставлял, - перебил его юноша, пряча довольную улыбку. - Если захотите вернуть свои деньги, можете в следующий раз заключать пари непосредственно со мной.
  Аристократик кивнул и, сдержанно поклонившись, взобрался в седло белоснежного коня и удалился с верхушки утеса, которая представляла собой довольно живописный луг. С ним уехали и его друзья, проигравшие в споре.
  - Двести золотых монеток, две сотни талеров, - Верд подкинул мешочек с золотом и расхохотался в такт звона монет. - Слушай, Безумец, как мы их с тобой потратим?
  - Ты знаешь, как я потрачу эти деньги. Об этом мы говорили еще вчера вечером, - фыркнул Ксеркс. - Ирлих, где вода?
  Стоящий рядом пожилой мужчина в форме дворецкого протянул ему бурдюк с водой. Ксеркс с наслаждением приложился к горлышку, делая большие глотки. Вода стекала по подбородку, плечам, груди молодого мужчины, приятно охлаждая разгоряченную, покрытую мелкими царапинами кожу. Остатки воды парень вылил себе на голову и принял из рук дворецкого чистое полотенце.
  - Господин, я могу высказать свое мнение? - осторожно спросил Ирлих.
  - Опять будешь меня учить? - недовольно откликнулся юноша, прикладывая полотенце к лицу.
  - Господин, то, что ваша мать была богиней удачи...
  - Падшей изгнанной богиней удачи! - резко перебил его Ксеркс, промокая длинную царапину на левом плече.
  -... не дает вам права напрасно рисковать своей жизнью. Ваш отец - троюродный брат короля. А вы пятый в очереди наследник на престол. Я не должен позволять особе королевской крови так собой рисковать. И из-за чего? Из-за двух сотен золотых монет?
  - Я готов отказаться от своего права на престол прямо сейчас, - парень накинул полотенце на голову и, бросив взгляд на округлившего глаза Верда, криво усмехнулся. - Где мне поставить свою подпись? Я рискую не из-за денег. Я занимаюсь этими опасными вещами, просто потому что мне скучно.
  С этими словами Ксеркс, на ходу застегивая пуговицы на шелковой красной рубашке, направился к ожидающим их лошадям.
  - А ваше прозвище - это вообще позор на весь ваш род, - тихо закончил старик.
  - Я все слышал, - Ксеркс Арлисс, виконт королевства Нортон, взобрался в седло. - И вот что я тебе скажу, дорогой Ирлих, прозвище это всего лишь слово. А то, что у человека внутри нельзя выразить никакими словами.
  И он сжал коленями бока своего коня, направляя его в сторону города.
  
  До столицы королевства Нортон, славного города Кельм, было миль десять. Это если идти вдоль моря. Но Ксеркс совсем не хотел, чтобы лишние глаза видели, откуда он возвращается. Через центральные ворота они покинули город рано утром, через них же и вернутся.
  Место проведения спора было выбрано не случайно. Если бы об этом узнал его отец... Юноша вздохнул. Дворянское звание, а тем более семейное родство с правящей династией поневоле накладывает свой отпечаток на личность, заставляет следовать каким-то канонам и правилам поведения, хочешь ты этого или нет. Ксеркс не хотел. Все эти званые балы, приемы, государственные дела нагоняли на него тоску. А от слащавых улыбок знакомых вельмож вообще тошнило. Ему не хватало свободы, в окружении таких же как он дворян молодой Арлисс чувствовал себя, как рыба, выброшенная на берег штормом. Но расстраивать старика-отца парень не хотел и старался следовать правилам поведения при дворе. Со своей точки зрения, конечно.
  Но в свободное время он развлекался, как хотел. И не всегда его развлечения были понятны обычным людям. Обычно они носили авантюрный и во многом опасный для жизни характер. Например, как сегодня. Но подобные выходки Ксеркс хранил в строжайшем секрете от своего родителя. Ирлих, старый дворецкий и учитель юноши, лишь тяжело и недвусмысленно вздыхал за спиной своего молодого господина, но осознавал, что сердце Пьера Арлисса может просто не выдержать таких новостей и поэтому молчал. Именно поэтому сейчас Ксеркс направлял своего вороного коня напрямик через луг к проселочной дороге, которая вскоре вливалась в тракт. Конечно, придется сделать крюк в добрых пять миль, но, по крайней мере, у него будет масса свидетелей. В том, что другая сторона будет молчать, виконт не сомневался. Те скорее умрут, чем признают, что проиграли Ксерксу.
  Юноша всегда испытывал страсть к авантюрам. Возможно, это было наследственное, ведь его мать...
  - Что-то Крах сегодня не такой резвый, как обычно, - Верд догнал Ксеркса и послал свою лошадь параллельно Краху. Ирлих на старенькой кобыле трусил сзади и чуть слева.
  Ксеркс слегка наклонился вперед и потрепал вороного по крутой шее. Под черной, лоснящейся на солнце шкурой, буграми перекатывались мускулы.
  - Он просто разделяет настроение своего хозяина, - усмехнулся Безумец и убрал с лица прядь черных волос. Это движение у него вошло в привычку, и было отработано до автоматизма.
  - А что, его хозяин не в резвом настроении? - расхохотался Верд, младший сын барона Якова Крейга и единственный настоящий друг Ксеркса. Семья Крейга находилась в вассальной зависимости от семьи Арлиссов и мясная монополия в стране принадлежала именно ей. С детства мальчишки играли и учились вместе, и с возрастом их дружба лишь сильнее окрепла.
  - Его хозяин только что поднялся по отвесному утесу высотой в двести метров, не используя при этом правую руку.
  - И что? - баронет веселился во всю. Его не столько радовал мешочек с двумя сотнями золотых, сколько сам факт выигрыша в споре. - Можно подумать, тебя это настолько утомило.
  - Нет, - Ксеркс покачал головой. - Меня утомила толпа, глазеющая на меня с верхушки утеса и дурацкие вопли. Как будто я зверь из Лунолесья.
  - Это слава, - фыркнул баронет.
  - Это..., - виконт передернул плечами, показывая свое отношение к такого рода славе.
  Лошади не спеша брели по лугу, иногда опуская головы к земле, чтобы пощипать высокую молодую сочную траву, среди которой то там, то тут проглядывались белые цветы ландышей и желтые одуванчики. Ксеркс лениво сжимал коленями бока Краха, но делал это больше для порядка. Он никуда не торопился и, как мог, наслаждался чудесной природой и свободой. Не так уж часто наследнику лена Арлиссов удавалось покинуть Кельм. И вот теперь он медленно ехал в сторону города, вдыхая запах вступившей в свои права весны.
  Утес давно кончился и теперь луг располагался не на каменной скале, а на плодородной мягкой почве. Трава уже полностью скрывала не только копыта, но и бабки коней. К тому же справа потянуло прохладой и, хотя до тракта оставалось всего полторы мили, Ксеркс, не раздумывая, свернул к источнику влаги. Несмотря на то, что он вылил себе на голову половину бурдюка, Ксеркс чувствовал, как соленая корка пота разъедает кожу. Виконт не боялся грязи, но не видел смысла ехать еще десять миль до поместья, распространяя вокруг себя сомнительный аромат, если можно было помыться прямо в широком ручье. Или в неширокой речке. К тому же неплохо было бы напоить лошадей.
  Ручей, пересекающий луг, скрывался за невысоким кустарником. Подземные родники щедро питали весь почву, так что вода была почти ледяная, и даже теплое весеннее солнце не могло ее прогреть. Проехав чуть выше по течению, Ксеркс нашел место, где ручей расширялся и остановил Краха.
  - Вы можете простудиться, господин, - Ирлих не смог удержаться от очередного замечания.
  Ксеркс только махнул рукой.
  - Ты со мной, Верд? - спросил он, скидывая рубаху, сапоги и брюки. Оставшись лишь в коротких панталонах, он, не дожидаясь ответа, раздвинул прибрежные кусты и вошел в прохладную текучую воду. Из под ног его тут же взмыла стайка мальков и бросилась в рассыпную. Рядом тяжело шлепнулась в воду крупная зеленая лягушка.
  - Я, пожалуй, воздержусь, - баронет все же спешился и подошел к воде, но раздеваться не стал.
  Ксеркс наклонился и, набрав полные горсти воды, умылся. Вода была чистой и прохладной, сквозь нее можно было видеть, как перекатываются по дну мелкие песчинки. Мальки, вспугнутые Ксерксом, покружив у самого дна, вновь вернулись к берегу.
  Арлисс умывался с удовольствием, разбрызгивая воду и громко фыркая. Откидывал назад мокрые смоляные волосы и потягивался, как сытый кот. Молодой человек откровенно наслаждался жизнью. Проводя большую ее часть в скучных дворцовых буднях, он научился получать удовольствие даже от такой мелочи, как солнечные лучи в проточной воде.
  Наплескавшись вволю, Ксеркс вышел на берег, вновь спугнув мальков. Полностью раздевшись, он отжал панталоны и внезапно расслышал в кустах легкий смешок.
  - Похоже, вода действительно слишком холодная, - заметил звонкий девичий голос. - Но я польщена, что сам знаменитый виконт Арлисс, бесстрашный и безрассудный, посетил мой луг.
  Ксеркс натянул брюки прямо на голое тело, неторопливо обернулся, откинул с глаз волосы. В кустах что-то зашуршало, затем листья раздвинулись, и на луг вышла девушка лет двадцати. Вся ее одежда состояла из набедренной повязки из свежей травы. Летом этот наряд менялся на повязку из душистого сена, осенью - из красно-желтых листьев. Длинные черные прямые волосы прикрывали обнаженную грудь, в них кое-где попадались зеленые травинки. Бледно-зеленая кожа, заостренные кверху уши и желтые глаза не делали ее менее привлекательной, но ясно давали понять, что она не принадлежит к человеческому роду.
  Тихо охнул дворецкий, завистливо присвистнул Верд, и лишь Ксеркс остался бесстрастен. Он стоял, слегка сутулясь, и с улыбкой наблюдал за вышедшей из кустов девушкой.
  - Признаться, я не думал, что могу быть столь популярен, - усмехнулся виконт. - Особенно среди Древнего Народца. Чем обязан такой честью, леди?
  - Какой галантный, - рассмеялась девушка. - Даже в панталонах сохраняешь свое лицо перед дамой.
  Ксеркс ничего не ответил и принялся демонстративно одеваться в поданные Ирлихом вещи.
  - А что до чести, тебе оказанной, - вновь рассмеялась хозяйка луга, - то считай, что мне просто захотелось на тебя посмотреть.
  - Могла бы посмотреть из кустов.
  - Да, но тогда как бы ты увидел меня?
  - Ксеркс, что-то это все выглядит подозрительно. Она хотела на тебя посмотреть или себя показать? - негромко проговорил баронет. Но девушка его расслышала.
  - Я - Ниа-лу, хранительница лугов, - звонко проговорила она. - И на своих владениях я вольна делать то, что захочу.
  Трава у ее ног зашевелилась и из нее поднялась острая мордочка хорька. Через минуту вся земля у ее ног превратилась в живой шерстяной ковер. Суслики, хорьки, полевые мыши и даже кроты собрались перед глазами троих человек, злобно пища.
  - Демонстрация власти над мелкими млекопитающими была вовсе необязательна, - Арлисс брезгливо отступил на шаг. - Мне вполне хватило зеленой кожи и длинных ушей. Но что ты здесь делаешь, Низшая Древняя? Насколько мне известно, ваш народец уже пять столетий не показывался на глаза людям. Хотя ваше присутствие постоянно ощущается. Надо отдать вам должное. С тех пор, как ваших хозяев заперли в Пустоте, прошло пятнадцать сотен лет, а вы все еще не передохли.
  - Времена меняются, Безумец. Ты прав, прошло много времени, и именно оно сыграло свою роль. Даже самые прочные засовы со временем ржавеют. Наша сила растет и...
  - И зачем ты мне все это говоришь? - безразлично отозвался парень.
  - Затем, что в твоих жилах течет кровь бога. Но ты мне нравишься. И поэтому я хочу тебя предупредить, пока инстинкты не стали сильнее. Весь наш народ будет преследовать тебя. И мы тебя уничтожим.
  - Что ты можешь сделать? Напустить на меня своих мышей? - усмехнулся Ксеркс, направляясь к Краху.
  - Меня предупреждали, что ты упрямый, - впервые с начала разговора на лице Ниа-лу не было и тени улыбки. - Мой тебе совет, Арлисс, спрячься. Всего на месяц. Через месяц до тебя уже никому не будет никакого дела. Мир изменится, и никто не вспомнит о том, что ты сын богини.
  - Падшей изгнанной богини, - машинально поправил юноша, взбираясь в седло. - Спасибо за предупреждение, хранительница лугов, хотя я и не понимаю, зачем ты это сделала.
  Ксеркс сдавил коленями бока коня, и Крах потрусил в сторону тракта. Ничего не понявший Верд еще раз обвел взглядом соблазнительную фигуру девушки, и подмигнул ей, но наткнулся на холодную ярость желтых глаз. Вздрогнув, баронет взобрался на свою лошадь и потрусил за другом. Задумчивый Ирлих, как обычно, ехал позади.
  
  Ксеркс ни разу не обернулся и поэтому не видел, что девушка еще долго стояла и смотрела ему вслед. А когда они превратились в три небольшие точки и стали почти неразличимы в зеленоватом мареве, рядом с хранительницей лугов возник темный бесплотный силуэт. Лишь на месте глаз сверкали два красных огонька.
  - Ты молодец, Ниа-лу, - прошелестел над лугом мертвый, лишенный эмоций голос. - Если он действительно настолько безумен, насколько нам сказали, то он сам будет искать встречи с Низшими. И, непременно, попадет в ловушку.
  Тень расхохоталась.
  - Да, господин, - склонила голову хранительница лугов. - Мы все с нетерпением ждем вашего возвращения.
  - К сожалению, это пока невозможно, - силуэт коснулся рукой щеки девушки. - Мы слишком долгое время провели в Пустоте и еще недостаточно сильны, чтобы пройти через Врата. Лишь мне удается послать в этот мир свою тень.
  - Но, господин! Мы столько лет искали человека, у которого хватило бы сил и возможностей освободить Вас, - горячие губы Ниа-лу коснулись призрачной руки. - Осталось подождать совсем чуть-чуть.
  - Мы и так ждали целую вечность, Низшая! - взревел силуэт. Он взметнулся вверх, раздался в размерах, но при этом его плотность уменьшилась, он стал практически прозрачным. У лица девушки клацнули зубы призрачного волка. - Среди людей всегда было столько отребья, а вы почти тысячу лет не могли найти одного единственного предателя! И вот вам это удается именно в тот момент, когда рождается этот Арлисс. Вы кучка мелких ничтожеств, Низшая. Передай всем собратьям, что если вы не сможете обеспечить наше возвращение, ваша раса будет стерта с лица Хольна. Ты понял Ниа-лу? Если Низшие не справятся, заключение в Пустоте покажется вам милосердием!
  - Мы справимся, господин, - пролепетала хранительница лугов, зажмурившись и дрожа от ужаса.
  - У вас нет выбора, - рыкнул волк.
  Когда девушка рискнула, наконец, открыть глаза, Высшего Древнего уже нигде не было.
  
  Главный имперский тракт полностью соответствовал своему названию: широкий, утоптанный и, что самое главное, хорошо охраняемый. Безопасность граждан Нортона Ричард Третий считал одним из важнейших факторов успешного правления. В чем-то он был прав¸ вот только отряды стражи одетые в военную форму красного цвета, патрулировали тракт всего на несколько лиг от столицы. Дальше, особенно на Южном тракте, разбойники чувствовали себя куда свободнее и вольготнее. Южный, Восточный и Западный тракты соединялись на подходе к столице, словно речные притоки, впадающие в главную реку. Собственно, основным торговым путем был только Западный тракт. По нему в Нортон добирались купцы даже из самых дальних стран, в том числе из зеленой, вечно цветущей Илады. Не забывали торговцы заскочить по пути и в богатый драгоценными камнями, оружием и рудой Скальный Град, и выменять меха у жителей Лунолесья. Южный же тракт упирался в неприступные горы, а Восточный терялся в бескрайней степи. С севера Нортон подпирало Море Тысячи Слез. Конечно, королевство вело и морскую торговлю с другими прибрежными государствами, но ведь морские пути нельзя посчитать, измерить и уж тем более назвать трактами.
  Ксеркс вывел Краха на дорогу прямо с душистого луга. Придорожная межа была укрыта слоем пыли, поднятой сотнями ног, лап, копыт и колес. Обочина поросла полынью, амброзией и пыреем. Несмотря на конец весны, бурьян неумолимо продирался на поверхность, стремясь захватить как можно большую территорию. И сейчас Арлисс вывел своего коня именно из таких вот низких зарослей и вклинился в общий поток людей, направляющихся к столице. Следом вывернули на тракт и Верд с Ирлихом. Ксеркс отказался от своего первоначального замысла выехать на проселочную дорогу и продолжил путь от ручья напрямик через луг. И хотя его появление на тракте выглядело довольно странно, молодой виконт в кои-то веки решил наплевать на то, как выглядит со стороны. В конце концов, пятый претендент на королевский трон имеет право на конную прогулку в сопровождении дворецкого и лучшего друга.
  Тракт пестрел от количества людей, идущих в столицу. Богатые купы, ведущие за собой целые обозы с товаром, местные зажиточные жители, крестьяне с гружеными прошлогодними овощами и свежей зеленью телегами, закутанные в тяжелые, пропитанные потом и грязью плащи путешественники и странствующие рыцари в сверкающих латах. Люд победнее жался к обочине, стараясь не заграждать дорогу конной знати. Нищие и попрошайки тоже шли в столицу, старательно делая вид, что не знают друг друга. Ксеркс откинул с лица непослушную прядь - не исключено, что к вечеру этот сброд соберется в каком-нибудь гадюшнике на западной окраине Кельма, чтобы всем скопом пропить дневную выручку.
  Заметив внимание благородного к своей персоне один из нищих, средних лет мужчина в намотанном на голову обрывке тряпки, закрывающей правый глаз, улыбнулся, обнажая щербатый рот, и протянул к юноше левую руку, также перемотанную тряпкой.
  - Благородный господин, не оставьте бедного человека без куска хлеба на день, - заскулил он. - Жена болеет, четв... семеро детей по лавкам.
  Он шагнул к стремени, намереваясь коснуться сапога Ксеркса. Крах покосился глазом на постороннего, вторгшегося в его личное пространство, и брезгливо фыркнул. Юноша, правильно истолковав поведение своего коня, пнул нищего ногой в грудь.
  - Пшел вон, смерд, - бросил он. - Работать не хочешь - жрать не будешь.
  - Восемь детей по лавкам, - по привычке затянул попрошайка, потирая грудь. - Как же их всех прокормить, благородный господин?
  - В королевской канцелярии работу дают всем, и если ты еще не нашел себе законного способа заработать на хлеб, значит, не сильно хочешь трудиться. Уйди с дороги!
  Ксеркс попытался объехать мужчину, но тот с внезапной ловкостью преградил дорогу Краху.
  - Всего одну монетку, господин! - глаза его внезапно полыхнули злобой. Правая рука скользнула в складки рванья, в которое нищий был одет.
  - Некоторые не знают, когда нужно остановиться, - вздохнул Ксеркс и дернул поводья. Крах наклонил голову вперед и внезапно стремительно укусил попрошайку за вытянутую руку. Тот завопил от боли - кости в его кисти были сломаны. Крах разжал зубы и мужичок, скуля и баюкая укушенную руку, поспешил свернуть с тракта.
  Его дружки, до этого делавшие вид, что ничего не происходит, недовольно заворчали и стали стягиваться в сторону Ксеркса. Однако их пыл значительно поумерился, когда по обе стороны от Арлисса выросли Верд и Ирлих. Каждый держал руку на рукояти оружия. Верд сжимал рукоять изящного прямого меча, Ирлих - гарду восхитительной шпаги. Сам Ксеркс остался, как всегда невозмутим, хотя его клинок был приторочен к седлу Ирлиха. Несмотря на дворянское происхождение, юноша не гнушался скрещивать оружие с чернью, но, во-первых, он не хотел бессмысленного кровопролития, а во-вторых, видел то, чего нищие еще не замечали.
  - Так, что здесь происходит? ќ- голос капитана стражи прозвучал как гром среди ясного неба. Конный разъезд из пяти человек притормозил коней, отделив агрессивно настроенных попрошаек от дворян. - Почему позволяете скотине калечить людей?
  - Капитан, вы как всегда вовремя, - улыбка тронула губы Ксеркса. - Еще бы чуть-чуть и я даже представить боюсь, что сотворили бы мои люди с этим отребьем.
  - То что вы из благородных, - заносчиво начал капитан, разворачиваясь в седле к юноше, - не дает вам права...
  Тут он наконец-то разглядел лицо Ксеркса. Стражник неуверенно запнулся, перевел взгляд на Ирлиха, на форме которого был вышит герб семьи Арлиссов - голова жеребца с красной шкурой и черной вьющейся гривой, выдыхающая из пасти огонь. Вышита она была на белом квадрате, окаймленном, красной же тесьмой.
  - Простите, ваша милость, - капитан тут же соскочил с лошади и поклонился. Причем было не совсем ясно, кому же он кланяется - Ксерксу, Верду, Ирлиху или Краху. - Мои люди сейчас же разгонят этих бродяг. Я не ожидал увидеть члена королевской семьи без должного сопровождения за пределами города.
  - Если ты не заметил, капитан, - насмешливо проговорил Ксеркс, - попрошайки уже давно разбежались сами. А твою невнимательность я пока спишу на усталость. Но если еще раз ты не разглядишь цвета королевского дома на моем гербе, то не минуешь плетей.
  - Да, господин, - втянув голову в плечи капитан терпеливо ждал, пока благородные господа проедут прочь. Лишь когда пыль от копыт лошади Ирлиха улеглась обратно на дорогу, мужчина распрямился. Погрозив кулаком хихикающим подчиненным, он взобрался в седло и направил коня дальше по тракту.
  
  А меж тем Ксеркс как мог, оттягивал свое возвращение домой. Ирлих только тяжело вздыхал, но Арлисс уже давно привык к характеру своего дворецкого. Верду же было абсолютно все равно. Он то болтал без умолку, рассказывая слышанные уже десятки раз истории, то обсуждал проезжающих по тракту людей, то перемигивался с молодыми дворянками, встречающимися по пути.
  Маленький отряд не обгонял только ленивый. Даже длинные торговые обозы, которые еле тащились у самой обочины, оставляли Ксеркса и его спутников позади. Мимо проехал цирковой фургончик. Деревянная коробка с окнами была ярко разукрашена, с козырька свешивались цветастые платки. Повозку тащили две серые лошадки, правил ими старик в серой шляпе и сером плаще. Длинная с редкой сединой борода его доходила до груди, седые волосы выбивались из-под шляпы и ложились на плечи, а повязка на левом глазу делала возницу похожим скорее на пирата, чем на циркача. Проезжая мимо, старик кинул на Ксеркса изучающий взгляд, затем улыбнулся, показывая крепкие белые зубы, достал из воздуха голубя. Затем отпустил поводья и двумя руками подбросил его вверх. Умная птица сделала круг над трактом и села на крышу фургона. А старик довольно рассмеялся и подхлестнул коней.
  - И чего все сегодня на тебя пялятся, - Верд догнал Арлисса и похлопал его по плечу. - То же мне, знаменитость. Хмурый, тощий, молчаливый. Вот толи дело я - умный, красивый.
  Баронет запнулся, не зная, как еще себя похвалить.
  - Смех его выдал, - пробормотал Ксеркс.
  - Что? - лицо Верда вытянулось от удивления. - Ты о чем?
  - Возница не так стар, как хочет казаться.
  - Тебе это кажется подозрительным?
  - А тебе не кажется?
  - Ксеркс, ты, наверное, переутомился, - расхохотался баронет. - Он же циркач, перевоплощение одна из его профессий, он себе этим на хлеб зарабатывает. Ну или на вино. Под настроение.
  - Возможно, ты и прав, - кивнул юноша. - Ирлих, когда прибудем в город, узнаешь, где и когда эти ребята будут давать представление.
  - Слушаюсь, господин, - кивнул дворецкий. - Желаете пригласить цирк ко двору?
  - Там своего цирка хватает, - поморщился Ксеркс. - Узнаешь, где остановились и когда будут выступать.
  - Викторию хочешь сводить? - не унимался Верд.
  Но Ксеркс не ответил. Он внезапно пустил Краха рысью и сильное животное, заскучавшее от медленной прогулки, с радостью рвануло вперед.
  - Вот всегда он так, - проворчал баронет и последовал за другом. Ирлих, как всегда, замыкал тройку.
  Уже спустя двадцать минут они были у городских ворот, но цирковой фургончик словно провалился сквозь землю. Циркачи растворились в толпе, и даже следы от колес стерлись в пыли.
  У ворот, как всегда, образовалась большая пробка. Король и так много сил и средств выделял для безопасности столицы, а в последние несколько дней так вообще словно помешался. Дозорные патрули были увеличены втрое, стражники на воротах проверяли каждого попрошайку, каждую повозку. Многим это не нравилось, но королевские приказы не обсуждались. Никто не знал, что же ищут стражи порядка. Запрет на свободное ношение оружия, о котором говорили уже лет десять, так и не ввели. Ходили слухи, что в город планируют поставить большую партию "радуги". Наркотик, изготовляемый из семи разных трав, вызывал у принявшего его цветные галлюцинации, быстрое привыкание, не менее быстрое истощение организма и смерть. Человек, находящийся под действием наркотика мог совершить любой поступок, а потом не помнить ничего, кроме радужных картинок.
  Но даже несмотря на вероятность поставки, такое количество стражи казалось Ксерксу странным. Опытный глаз юноши сразу выделил из толпы, трущейся у ворот, двух шпиков, одетых, как обычные ремесленники. Люди Себастьяна не слишком скрывались, обсуждая, чей же способ закалки железа лучше, но при этом так косились по сторонам, что их не заметил бы только слепой. Впрочем, тайная служба не раз доказывала свою полезность, поймав несколько авторитетных разбойников и предотвратив два покушения на короля. По мнению Ксеркса, да и не только его, Себастьян же эти покушения сам и организовал. Но его величество работой тайной службы был доволен и всячески поощрял троюродного зятя.
  - Господин Ксеркс, ваша милость, - стражник у ворот, в отличие от капитана разъезда, сразу узнал дворянина королевской крови. - Прошу вас, проезжайте. Эй вы, прочь отсюда! Дорогу! Дорогу!
  Двое рослых стражников потеснили толпившихся у ворот людей, чем вызвали бурю недовольства. Ксеркс пропустил вперед Верда и Ирлиха и, чуть задержавшись, наклонился к уху командира.
  - Капитан, - он бросил взгляд в сторону себастьяновских шпиков, - сегодня не так давно здесь проезжал цирковой фургончик. Ничего необычного не заметили?
  - Простите, ваша милость, - побледнел стражник. - Сегодня через эти ворота прошло много народу и проехало немало повозок, но циркачей среди них не было.
  - Через эти ворота проезжал фургон с циркачами, - жестко проговорил Ксеркс. - На козлах сидел старик в серой шляпе, под козырьком висели цветные платки. Его невозможно было не заметить. Уж не взял ли ты с них денег за молчание?
  - Господин Ксеркс, - капитан побледнел еще сильнее, голос его задрожал, - вы можете опросить всех моих стражников. Вы можете даже поинтересоваться о фургоне у работников тайной службы королевства, вон они стоят. Никто не видел сегодня циркачей.
  Арлисс заглянул в глаза стражнику и тот съежился, но не отвел взгляда. Ксеркс выпрямился в седле и оглянулся на дорогу. За его спиной колыхалось человеческое море, недовольно гудящее, как разъяренный пчелиный рой. В нем плавали повозки, конные всадники, тут и там мелькали красные мундиры стражников. Но чтобы пропустить целый фургон, да еще такой приметный, нужно было постараться.
  - Они ехали по тракту, и свернуть им было некуда, - обратился он к Краху, чтобы не разговаривать самому с собой. - Но если никто фургон не видел, это абсолютно не значит, что фургона здесь не было.
  Он сжал коленями бока Краха и въехал в город, наконец-то освободив место у ворот, и направился к поджидавшим его Верду с Ирлихом. Но едва он проехал метров двадцать, как его окликнули.
  - Господин Ксеркс, господин Ксеркс, - капитан стражи бежал за ним, не обращая внимания на жару и стоящую в воздухе пыль. - Я вспомнил. Не фургон. Я вспомнил старика. Старик с бородой и в серой шляпе в самом деле проезжал на телеге в город. Но он правил не цирковым фургоном. Его телега была полна глиняных кирпичей.
  - Вы хорошо ее осмотрели?
  Стражник вновь побледнел.
  - А чего на нее смотреть? - пробормотал он. - Телега как телега, кирпичи как кирпичи, большие, глиняные, солома торчит во все стороны.
  - Мо-лод-цы! - по слогам выкрикнул Ксеркс. - И зачем было утраивать количество стражников на улицах, если даже повозку с саманами никто не осматривает!
  - Прикажите разыскать эту телегу? - капитан вытянулся в струнку.
  - Прикажу никому не докладывать о моем интересе к цирковому фургону, - бросил Арлисс и тронул коня.
  Когда они отъехали подальше от ворот и углубились в торговый квартал, носивший название Суконной Ветви, неугомонный Верд вновь поравнялся с Ксерксом. Поправив свой неизменный фиолетовый берет, баронет спросил:
  - Я вот никак не пойму, зачем тебе, пятому наследнику на трон, интересоваться такой мелочью, как цирковой фургон? Не отворачивайся! Объясни, зачем тебе это нужно? Неужели не проще устроить званый ужин или бал в своем поместье, или купить Виктории какое-нибудь ожерелье за эти двести золотых и провести с ней незабываемую ночь.
  - Незабываемую ночь я могу себе устроить и без подарков.
  - Я думал, ты скажешь: "Без Виктории", - хмыкнул Верд.
  Ксеркс, не поворачиваясь, отвесил другу подзатыльник.
  - Зараза длиннорукая, - ругнулся баронет. - Жердь портняжная. И все-таки такими подозрительными типами занимается твой любезный дядюшка. Почему тебя так заинтересовал этот старик в шляпе?
  - Себастьян занимается тем, что выгодно ему самому.
  - Ты не ответил на мой вопрос! - не унимался Верд.
  - Заколебал! - взорвался Ксеркс. Юноша пытался собраться с мыслями, и постоянные вопросы баронета его откровенно раздражали. - Сколько мы с тобой знакомы, Верд?
  - С детства.
  - Пора бы уже запомнить, что меня интересует все, что может развлечь. Пока я думаю об этом старике, мне не так скучно. К тому же, он действительно выглядел странно.
  - Вот и я говорю, что есть уйма способов избавиться от скуки. И все они намного интереснее и приятнее, чем слежка за каким-то циркачом.
  - Все они мне надоели, - хмыкнул Ксеркс. - Кроме одной. Ирлих, в котором часу сегодня приглашен мастер Дире?
  - В полдень, господин.
  - А сейчас?
  Ирлих приставил ладонь козырьком ко лбу и посмотрел на солнце.
  - Скоро полдень, господин.
  - Тогда поспешим, - нахмурился Ксеркс и свернул с центральной улицы налево, в квартал Стальной Ветви, в котором располагались мастерские и жили ремесленники с семьями.
  В Стальном квартале в это время дня дороги были пусты, но воздух был наполнен рабочими звуками. Стучали кузнечные молоты, скрипели ткацкие станки, визжали пилы. Повсюду витали запахи металла, дерева и кожи. Рабочие то и дело перебегали дорогу, но Ксеркс не обращал на них внимания. Это дорога выходила в квартал Золотой Ветви как раз с той стороны, где стоял особняк Арлиссов. Всего через полчаса бега трусцой, впереди показались стены, отделяющие Золотой квартал от остального города. Еще через пять минут Ксеркс, Верд и Ирлих уже въезжали через ворота в район, где жили самые богатые люди столицы. Стражи лишь вытянулись в струнку, едва разглядели всадников - здесь Ксеркса знали все. Проехав пару сот метров, юноша свернул с центральной улицы и направил коня к кованым воротам сада.
  Двухэтажный особняк Арлиссов был пуст. Когда родился Ксеркс, его отец выгнал всех слуг, оставив лишь Ирлиха, который верой и правдой служил ему уже двадцать лет, да старушку-нянечку, которая и ухаживала за маленьким виконтом. И уж конечно, граф Пьер сделал это не на радостях. Как бы то ни было, Ирлих отлично справлялся сам, выполняя функции и дворецкого, и конюха, и повара.
  Ксеркс слез с коня, похлопал Краха по шее и побежал в особняк. Он ненавидел пропускать тренировки. Верд последовал за ним, но не так резво - фехтование никогда не было его сильной стороной.
  Особняк Арлиссов когда-то был весел и ярок. Не то чтобы в нем каждый день закатывали балы, но он был полон смеха и улыбок. Увы, Ксеркс этого не помнил. Не застал. Сейчас же особняк Арлиссов превратился в обычный дом, большинство комнат пустовали, и даже пыль в них вытиралась один раз в году.
  На первом этаже располагалась гостиная с камином, диваном, парой кресел и столом. В левом крыле на первом этаже располагалась столовая, в которой стоял длинный дубовый стол на тридцать персон. Над столовой располагался балкон, поддерживаемый восемью, по четыре с каждой стороны, атлантами. Дальше шла кухня и комнаты для прислуги. Вернее комнатами для прислуги они были раньше. Когда виконту исполнилось пять лет, его отец приказал снести все перегородки и переделать несколько маленьких комнат в один большой зал. На втором этаже располагались покои графа.
  В правом крыле находились комнаты для гостей, охотничий зал, библиотека и покои Ксеркса. Но первый этаж почти не использовался, юноша лишь периодически заходил в библиотеку. Единственным постоянным гостем в доме Арлиссов был Верд, но он отлично помещался на диване в гостиной.
  Ксеркс быстро переоделся и пошел в левое крыло, где располагался тренировочный зал. Деревянный пол из лунолесского клена был идеально чист и разве что не блестел, Окна с правой стороны выходили на задний двор, из них открывался прекрасный вид на сад со статуями и фонтаном. Остальные три стены были увешаны зеркалами, в углу располагалась подставка для шпаг.
  - Господин, - дворецкий остановился в дверях. - Мастер Дире.
  И он посторонился, пропуская в зал среднего роста худощавого мужчину лет сорока. Зеленые брюки заправлены в мягкие сапоги, светлая рубаха давала полную свободу действий. Двигался мужчина плавно и изящно, словно плыл по воздуху. Коротко постриженные курчавые волосы и белоснежная кожа выдавали в нем жителя Илады. И хотя родился мастер далеко на западе, почти всю свою жизнь он провел в Нортоне, преданно служа в королевской гвардии.
  - Мастер Дире, - Ксеркс улыбнулся. - Рад вас видеть.
  - Взаимно, господин Арлисс, - мужчина улыбнулся в ответ. - Вы готовы?
  - Одну минуту, мастер. Ирлих, пока я буду тренироваться, узнай то, о чем я тебя просил. Чтобы к концу тренировки я знал, где остановились циркачи.
  - Слушаюсь, господин.
  - Верд!
  - Да?
  - Сиди в углу и не мешай.
  Ксеркс отошел к окну и собрал волосы в хвост. Развернулся к своему тренеру, первому клинку королевства.
  - Приступим, ваша милость.
  Размявшись, Ксеркс подошел к стойке и взял одну из тренировочных рапир, по весу в два раза превосходившую настоящую. Мастер Дире также выбрал себе оружие по вкусу и встал рядом с Ксерксом.
  - Внимательно следи за ногами, Ксеркс, - на тренировке не было званий и титулов, были только учитель и ученик. - Благодаря твоему росту дистанция твоих атак на пятнадцать сантиметров длиннее, чем у обычного мужчины, но ноги, Ксеркс, ноги. Двигаешься мягко и плавно, словно ты бабочка, порхающая над полем. Колени согни, у тебя же ноги, а не кочережки. Держи шпагу так, словно это птенец - чуть разожмешь пальцы, и она улетит, сожмешь слишком сильно и переломаешь ему крылья. Итак. Встань в стойку. Выпад.
  Ксеркс послушно передвигался по залу, колол, защищался, менял боевые стойки.
  - Ну что ж, неплохо, - улыбнулся мастер Дире. - А теперь спарринг.
  Он был все так же бодр и свеж, как и в начале тренировки, в то время как Ксеркс уже тяжело дышал и постоянно вытирал лоб тыльной стороной ладони. Рубаха его пропиталась потом, а ноги слегка дрожали - мастер Дире отлично знал свое дело.
  Но, тем не менее, он встал напротив тренера, выставил правую руку с оружием вперед, а левую завел за спину.
  - Начали, - скомандовал мастер Дире, и тренировочные клинки замелькали в воздухе. Зал наполнился звоном стали. Верд, с интересом наблюдающий за поединком, даже не всегда замечал, где чье оружие.
  Спустя восемь минут непрерывных перемещений по залу, свиста оружия и скрипа зубов Ксеркса, которые были слышны даже на улице, молодой Арлисс не выдержал натиска более опытного тренера и пропустил удар по кисти. Шпага вылетела из его руки и откатилась в угол зала.
  - Неплохо, мой мальчик, неплохо, - похвалил его мастер Дире, переводя дыхание. - Думаю, на сегодня достаточно.
  - Нет! - юноша тяжело дышал. - Еще один бой.
  - Ксеркс, ты отлично поработал сегодня.
  - Еще один бой, мастер.
  - Твоя горячность, Ксеркс, тебя когда-нибудь погубит. Один бой. Но ты сам попросил.
  Ксеркс выбрал новую шпагу и... спустя полминуты она улетела вслед за первой, выбитая хитрым, неуловимым приемом
  - Гнев застилает твои глаза, - нравоучительно поднял палец вверх мастер Дире. - Ты не можешь взять под контроль свои эмоции. В реальном бою это может стоить тебе жизни. Ты должен вывести противника из строя спокойно, быстро и уверенно, с наименьшим риском для себя. Ты не упускаешь возможности покрасоваться. Не спорю, это иногда необходимо и полезно, но сейчас мы на тренировке. Мы с тобой моделируем реальный бой, в котором каждое лишнее движение может привести к смерти.
  - Да не злюсь я, - проворчал Ксеркс. - Просто мне кажется, что я могу лучше.
  - Злишься-злишься. Но только на себя. Ксеркс, я тебе говорю как твой тренер и друг - ты отлично сражаешься. Лучше многих в королевстве.
  - Но не лучше вас, мастер Дире.
  - Ну, - иладец не скрыл довольную улыбку. - У тебя еще все впереди. Ты хорошо прогрессируешь. Упорства тебе не занимать, так что через годик-другой вполне сможешь сражаться со мной на равных.
  - Через годик? - лицо Ксеркса огорченно вытянулось. - Мастер, а вы не могли бы давать мне уроки хотя бы три раза в неделю, а не два?
  - Ох, Ксеркс, - мужчина возвел глаза к потолку. - Упорство, а не упертость тебя красит.
  Дверь осторожно приоткрылась, и внутрь заглянул Ирлих. Заметил две лежащие на полу шпаги, загнанного, как ломовая лошадь, Ксеркса и серьезного, сосредоточенного мастера Дире, вошел в зал, протянул тренеру и его ученику чистые полотенца.
  Пока мужчины приводили себя в порядок, Ирлих подошел к поднявшемуся с лавки Верду.
  - Вы, как обычно, сачкуете, сэр Верд? - усмехнулся старик в седые усы.
  - Я не хочу выглядеть неполноценным на их фоне, - рассмеялся баронет. - Чтобы фехтовать на дуэлях моего мастерства хватит.
  - Жизнь состоит не только из дуэлей, - заметил Ирлих. - Тем не менее, вам нравится смотреть, как тренируется Ксеркс.
  - Нравится. Когда он тренируется, то похож на дикого зверя, вышедшего на охоту. Каждый день, по два часа он оттачивает свое мастерство, это не считая тренировок с мастером Дире. Он сражается так, словно каждый бой в его жизни может стать последним. Иногда мне кажется, будто он надеется, что этот бой действительно станет последним.
  - Не говорите ерунды, молодой господин, - повысил голос Ирлих. - Ксеркс никогда...
  - Да, Ксеркс никогда не был так голоден! - виконт незаметно возник рядом с ними. - Ирлих, ты все узнал?
  - Да, господин. Цирковой фургон, полностью подходящий под описание, остановился в таверне "Семь ножей". Это...
  - Я знаю, где это, - манера обрывать собеседника в Ксерксе раздражала исключительно всех, но близкие люди кое-как с этим свыклись. - Одна из самых гнилых ночлежек в квартале Медной Ветви. Мастер Дире, не откажетесь со мной отобедать и посмотреть цирковое представление?
  - В "Семи ножах"? В рассаднике крыс, клопов и отъявленных негодяев? Конечно, не откажусь. Такое приключение пропустит только ленивый. Конечно, я с вами.
  - Верд?
  - Нет уж, спасибо. Я бы с удовольствием поехал с вами и поел пережаренной перловой каши, но сегодня обещал помочь отцу. Нужно разгрести кое-какие бумаги, поговорить с поставщиками. Поработаю на благо и процветание королевства. Преумножу казну, так сказать.
  - Мою казну не забудь преумножить, - заметил Ксеркс, направляясь к выходу из зала. Отказ друга его нисколько не тронул.
  - Ты о чем? - удивился баронет.
  - Выигрыш мой гони, вот я о чем.
  - Зачем?
  - Слушай ты, - под удивленным взглядом мастера Дире Ксеркс внезапно развернулся к Верду, схватил его за грудки и прижал к стене, - мы с тобой, конечно, друзья, но не надо прикидываться, что у тебя провалы в памяти. Еще вчера, когда в твою квадратную голову будущего барона по пьяни влезла мысль поспорить с Анджелом на двести золотых, что я поднимусь по отвесной скале со связанной за спиной правой рукой, мы сразу договорились, что все деньги я отдам матушке Хо и ее сиротскому приюту.
  - Да помню я, помню, - прохрипел баронет. - Ты тогда был не трезвее меня и сам подговаривал ставить на сотню больше.
  Ксеркс молча отпустил друга и протянул вперед правую руку. Когда в его ладонь лег пухлый, тяжелый, позвякивающий кошель, виконт небрежно швырнул его в сумку, поданную Ирлихом.
  - Хотите, чтобы я вас сопровождал? - дворецкий остался невозмутим.
  - Нет. Останься. Завтра приедет отец, я хочу, чтобы поместье было в идеальном состоянии. Думаю, мы с мастером Дире справимся вдвоем. Приведи Краха и лошадь мастера. И мой меч принеси.
  - Меч?
  - Вы что все сегодня издеваетесь? - взорвался Ксеркс. - Я что, непонятно выражаюсь? Да, меч. Не шпагу. Меч!
  - Понятно, господин.
  - Тогда выполнять! А потом выпроводишь Верда. То есть проводишь.
  - Слушаюсь, господин.
  Когда Ксеркс и мастер Дире выехали за ворота, Ирлих подошел к опешившему от такого обращения Верду и потянул его за рукав.
  - Пройдемте со мной, сэр Верд, я хочу вам кое-что показать.
  - А? - не сразу понял, что от него хотят, баронет. - Нет, Ирлих. Спасибо, но мне сейчас правда некогда. Я давно должен был помогать отцу, но не мог пропустить тренировку лучшего друга.
  Он взобрался в седло и медленно поехал прочь, оставив дворецкого наводить порядок в графском особняке.
  
  - Позвольте поинтересоваться, ваша милость, - осторожно спросил мастер Дире, когда спутники покинули квартал знати и углубились в центр города, носивший название Бронзовой Ветви. Тренировка закончилась, и Ксеркс вновь стал виконтом Арлиссом, а мастер Дире хоть и остался первым клинком королевства, дворянским титулом не обладал. - Мы куда сейчас направляемся?
  - Ксеркс, мастер Дире, просто Ксеркс. Не нужно сейчас этих титулов. Циркачи все равно не начнут представления раньше вечера, так почему бы нам с вами не совершить одно приятное и полезное дело.
  - Ваша ми... Ксеркс, - вовремя поправился иладец, - вы.. ты хочешь пожертвовать сиротскому приюту две сотни золотых?
  - Вас что-то смущает, мастер? Матушка Хо хорошая знакомая нашей семьи, поэтому я не упускаю возможности всячески помочь ей. Ирлих заплатил Вам за урок?
  - Конечно. Твой дворецкий, Ксеркс, очень пунктуальный человек.
  - Да уж, иногда даже слишком, - проворчал виконт. - Вы подумаете о том, чтобы давать мне еще один урок в неделю?
  - Подумаю. У меня довольно плотный график, но я попытаюсь найти время. Среди моих учеников много важных персон. И не всем я могу отказать.
  - Я утрою вашу плату.
  - Меня интересуют не столько деньги, сколько возможность передать мое искусство тем, кто достоин. Но могу я наконец-то услышать про циркачей, которые тебя так заинтересовали?
  За неторопливой беседой время пролетело незаметно, тем более в тихом Бронзовом квартале, где жили в основном богатые нетитулованные дворяне и зажиточные горожане. Дома здесь стояли довольно далеко друг от друга, окруженные аккуратными садиками, или же прятались за высокими каменными заборами. Дороги здесь были уложены крупными булыжниками, и единственным недостатком было только то, что они постоянно находились под лучами палящего солнца. Это заставляло Ксеркса щуриться и постоянно откидывать со лба волосы, что не отражалось положительно на его настроении.
  Но чем дальше собеседники отдалялись от квартала Золотой Ветви, тем беднее становилось вокруг. Дома становились все ниже и меньше, сады исчезли, в воздухе повисла сухая пыль. В переулках начали появляться кучи мусора, в которых рылись бродячие коты и собаки, в особенно темных местах от дома к дому мелькали едва различимые тени крыс. В основном здесь находились дома обнищавшей знати, рыцарей, не имеющих титулов и нежелательных бастардов.
  Сиротский приют матушки Хо располагался на границе трех кварталов, Бронзового, Стального и Суконного, так что здесь воедино сплетались запахи металла, выпечки и легкого духа бедности.
  - Ксеркс, прости мою настойчивость, но что такого странного в том, что повозка циркачей въехала в Кельм? - мастер Дире невольно поморщился.
  - Мастер, я ожидал от вас большей проницательности, - Ксеркс не стал нравоучительно возводить указательный палец к небесам. - По тракту едет повозка с циркачами, в город въезжает телега с глиняными кирпичами, а в трактире снова останавливается бродячий цирк. Не кажется ли вам это странным?
  - Возможно, была не одна повозка, а две?
  - И обоими правил старик в серой шляпе с повязкой на глазу? Или они братья? К тому же, почему циркачи, которые вроде бы приехали заработать денег, останавливаются в "Семи ножах"?
  - Ксеркс, по-моему, ты просто ищешь повод там, где его нет.
  - Повод к чему?
  - Ни к чему. Просто повод. Есть много других способов избавиться от скуки.
  - И вы туда же, - застонал Арлисс. - Как хорошо, что мы приехали.
  Длинный трехэтажный дом из красного кирпича был обнесен символическим забором, едва доходившим высокому Ксерксу до середины бедра. В небольшом дворе по ту сторону забора ковырял вилами почву старик, одетый в лохмотья. Его седые редкие волосы топорщились на голове ежиком, плечи сгорбились под тяжестью лет, морщинистые тонкие руки слегка подрагивали. Старик Ким когда-то тоже был молод и необычайно красив. Многие девушки пали жертвой его красоты, наповал сраженные светло русыми волосами, длинными пушистыми ресницами и словно вырезанными из мрамора скулами. Если добавить к этому осиную талию и длинные пальцы с ухоженными пальцами, то у представительниц прекрасного пола не было ни одного шанса устоять, но ни одной из них не удалось покорить сердце молодого Кима. Потому что единственной страстью юного красавца были цветы. С ними он проводил все свое свободное время, поливал, удобрял, выводил новые сорта и виды, и даже разговаривал. Многие принимали его за сумасшедшего, но когда видели его сад, замирали в восхищении, такого буйства цветов и красок не знал сад ни одного вельможи. Очень скоро среди дворян, алчных до красоты и престижа, вспыхнула настоящая борьба за обладание Кимом. Каждый хотел получить в свое распоряжение гениального садовода. Юноше предлагали деньги, власть, привилегии, но Кима интересовали только цветы. Он не желал никому служить, потому что и так уже был рабом растений. Вновь приходили к нему слуги знатных дворян, неся с собой деньги, драгоценности и угрозы и вновь возвращались ни с чем к своим господам. В итоге один из вельмож, обиженный и разъяренный отказом приказал спалить дом садовника. Вместе со всем имуществом Кима сгорел и его сад, и теплицы со всеми цветами, новыми и еще не выведенными сортами. Юноша обезумел от горя и даже полез в петлю, но его спасли, кое-как откачали и вот уже много лет он приглядывал за садом сиротского приюта и охранял его по ночам. Хотя садом здесь и не пахло. Небольшой дворик порос травой, и на нем торчали лишь две старые высохшие яблони.
  Немногие знали, что сам того не желая Ким вывел один цветок, прекрасный снаружи, но такой опасный внутри. Красная ромашка стала последним, седьмым компонентом, входящим в состав "радуги".
  На неожиданных гостей садовник не обратил никакого внимания, продолжая увлеченно ковыряться в мягкой почве у самого забора. Ксеркс и мастер Дире оставили лошадей на улице, набросив поводья на штакетину забора. Юноша не боялся, что лошадей попросту сведут - Крах никогда не подпустил бы к себе никого чужого. Неудачливый воришка легко мог получить копытом в грудь или на себе испытать мощь лошадиных челюстей.
  Распахнув тяжелую деревянную дверь без единого окошка, Ксеркс вместе с мастером Дире вошли в приют. Стены широкого коридора были выкрашены в синий и желтый, но краска давно облиняла и потускнела, побелка на потолке местами осыпалась, ее давно не обновляли, вместо ковров пол прикрывали старые, но еще крепкие половички. Первая дверь слева вела на кухню, из-за нее доносилось постукивание ножа по разделочной доске, звон посуды и запах незатейливой, но вкусной еды. Даже по запаху можно было определить, что приготовлена она от души и с любовью, у Ксеркса, который с утра не держал во рту ни маковой росинки, засосало под ложечкой, но он мужественно прошел дальше. Миновав дверь справа, ведущую в главный зал, где сейчас было пусто, юноша прошел под высокой аркой и свернул направо.
  Остановившись перед закрытой дверью из светлых ореховых досок, трижды легонько стукнул в нее кулаком. Дождавшись ответного: "Войдите", толкнул дверь и оказался в небольшой комнате. Все ее убранство заключалось в письменном столе, стоящим у окна, и креслом рядом с ним, двух больших тяжелых книжных шкафов и узкого старого дивана из которого местами торчали клочья соломы.
  - Здравствуйте, матушка Хо, - поздоровался виконт с пожилой женщиной, сидящей в кресле. Одета она была в длинную цветастую юбку до пола и бежевую вязаную кофту, седые волосы были уложены в гульку. На коленях у женщины лежало три клубка ниток, из которых она вязала свитер для ребенка лет восьми. Когда гости вошли в комнату, она не прекратила вязать, лишь взглянула на мужчин из-под толстых стекол очков, а спицы продолжали стремительно мелькать в ее тонких узловатых пальцах.
  По лицу женщины нельзя было определить ее возраст, но морщинистые руки говорили о том, что ей уже больше шестидесяти лет. Матушка Хо основала свой сиротский приют, когда ей было около тридцати лет, и с тех пор через ее заботливые руки прошла не одна сотня маленьких сирот. В свое время она была очень дружна с матерью Ксеркса, и теперь молодой виконт время от времени помогал старой женщине.
  - Здравствуй, Ксеркс. Представь меня своему другу. Если я не ошибаюсь, он из Илады.
  Голос хозяйки приюта тек подобно лесному ручью. Он лился и перекатывался, словно окутывал собеседников волной мягкой влажной теплоты, ограждая от всего остального мира, давая ощущение полной защиты. Так пожилая женщина разговаривала со всеми - с детьми, приемными родителями, начальником городской стражи. Никто никогда не слышал, чтобы она повышала голос, ей это и не требовалось. Спокойствие матушки Хо было заразительным.
  - Матушка, это мастер Дире, мой друг и тренер по фехтованию. Мастер, это матушка Хо, хозяйка сиротского приюта и друг нашей семьи. Матушка, у меня для вас небольшой подарок.
  Виконт сунул руку в сумку, но достать кошель не успел. В коридоре послышался стремительный топот ног, затем дверь резко распахнулось, и в комнату ворвалась молодая девушка лет пятнадцати, налетела на юношу и заключила его в объятия. Одета она была в сиреневое платье в белый горошек, не по возрасту короткое, ее огненно-рыжие, словно ревущее пламя горна волосы, были стянуты в хвост на затылке. Когда же она их распускала, казалось, что голова девушки объята пламенем.
  - Ксеркс приехал! - счастливо визжала она, держась за шею виконта и болтая ногами в воздухе. - Почему так долго к нам не заходил?
  - Привет, Эшли, я тоже рад тебя видеть, - сдержанно улыбнулся юноша, с трудом отрывая от себя девушку. - Было много дел.
  - Какие дела могут быть у виконта? - она надула губки. - Ходить на балы и командовать слугами?
  - Если бы ты знала, как это утомительно, - отшутился Ксеркс. - Ты уже совсем большая, Эшли. Сколько тебе?
  Девушка внезапно нахмурилась, отступила на шаг и грозно произнесла:
  - Ксеркс Арлисс, мне сегодня исполняется пятнадцать лет. Не смей говорить, что ты об этом забыл!
  - Значит, завтра ты покидаешь приют.
  - Да, завтра мы проводим нашу малышку, - улыбнулась матушка Хо, не отрываясь от вязания. - Булочник Жан в квартале Суконной Ветви возьмет Эшли к себе на работу. Ему нужна симпатичная девушка для работы за прилавком.
  На лицо Ксеркса на мгновение набежала тень, но лишь на мгновение. В следующую секунду он улыбнулся и потрепал девушку по рыжим кудрям:
  - Я зайду навестить тебя, а пока... Что это у тебя за ухом?
  - А? - встрепенулась Эшли. - Где? Что?
  - Да вот же, - и виконт плавным движением фокусника неторопливо вытащил из-за уха девушки тонкую, словно паутинка, серебряную цепочку, на которой висел кулон изумительной работы. Небольшой, ограненный бриллиант размером с половинку ногтя мизинца самой Эшли был заточен в оправу из золотой проволоки, на которой сверкали камешки не больше макового зернышка. Словно неизвестный ювелир сумел повесить на цепочку нетающую снежинку. - С днем рождения!
  - Ксеркс! Какая прелесть! - завопила рыжеволосая и вновь бросилась на виконта, не забыв, впрочем, повесить кулон себе на шею. - Подружки умрут от зависти.
  - Именно поэтому тебе не следует показывать его подругам, - заметила матушка Хо, все это время спокойно наблюдающая за своей воспитанницей. - Это станет хорошим приданым тебе в будущем. Но пока не стоит хвастаться своим подарком направо и налево. А теперь ступай. Нам с Ксерксом нужно кое-что обсудить.
  - Но матушка, - попыталась возмутиться девушка, однако ее попытка успехом не увенчалась.
  - Эшли, иди. И спрячь кулон под платье, - голос матушки Хо моментально обрел свой дар убеждения и девушка, грустно вздохнув, вышла из комнаты.
  - Пока, Ксеркс, - бросила она, задержавшись в дверях.
  - Не скучай, Эшли. Еще увидимся, - виконт подождал, пока за девушкой захлопнется дверь и повернулся к хозяйке приюта. - Как ее Дар?
  - Как обычно - молчит, - покачала головой пожилая женщина. - Зачем ты подарил ей этот кулон? Эшли еще слишком молода, не стоит приучать ее к роскоши. Возможно твой подарок - это вообще самая дорогая вещь в ее жизни. Он стоит больших денег.
  - Вы даже не представляете каких, - без сожаления ответил Ксеркс. - К счастью, я не испытываю в них недостатка. Но вы видели ее горящие глаза, матушка Хо. Ее полные счастья, горящие от возбуждения глаза. Счастье ребенка стоит намного дороже, и за деньги его не купишь.
  - Она уже не ребенок.
  - Вы тоже заметили? Через пару лет она уже сможет выйти замуж. Спасибо нашему королю, который запретил браки в четырнадцать лет, иначе ваш приют опустел бы наполовину. И толстые лысые дядьки брали бы несчастных крошек в жены десятками. Позабавился пару недель, надоела, разжаловал в служанки и можно жениться на следующей несчастной. Я спас Эшли жизнь и теперь за нее в ответе. И я позабочусь о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.
  Ксеркс извлек из сумки мешочек с золотом и небрежно бросил его на стол.
  - В память о моей матери, - улыбнулся он. - И в благодарность вам, матушка. Побалуйте ваших воспитанников.
  - Спасибо, Ксеркс.
  - Пожалуйста. Всего хорошего, матушка, - виконт щелкнул каблуками и покинул кабинет хозяйки приюта.
  - Госпожа Хо, был рад знакомству, - иладец учтиво поклонился и последовал за юношей.
  - Взаимно, мастер Дире, - кивнула старушка. - Берегите себя.
  
  - Очень приятная женщина, - заметил учитель фехтования, когда лошади унесли спутников на пару сот метров на восток от приюта.
  - Да, - согласился Ксеркс. - Матушка Хо удивительная женщина. Она спасла не одну жизнь, воспитав из маленьких брошенных человечков настоящих людей. Ей я обязан не меньше остальных. Она растила меня с самых пеленок. Научила тому, чему, кажется, научить невозможно.
  - А эта девочка? О каком Даре ты говорил?
  - Эшли, - Ксеркс усмехнулся. - Егоза и заводила всех сиротских девчонок. Должно быть, матушка не раз прокляла тот момент, когда мы с отцом привели ее к дверям приюта.
  Кони неспешно несли всадников на восток у самой границы Бронзового и Суконного кварталов. Здесь стены как таковой практически не было, лишь кое-где остались обломки старой, самой первой линии обороны. Квартал Бронзовой ветви когда-то был кварталом Ветви Золотой, и королевский дворец находился в самом его центре.
  Но потом Кельм, как и любая столица королевства начал расширяться, рынок пришлось вынести за городскую стену, королевский дворец тоже решили перенести поближе к морю и в стене пропала надобность. Она сохранилась лишь на границе с Медным и Стальным кварталами, да оно и понятно, трущобы необходимо было отделить от среднего класса населения. В итоге Золотой квартал раскололся. Центральная его часть стала Бронзовой, королевская семья и богатые дворянские семьи переехали на север, где и стали новой Золотой Ветвью, люди победнее отправились на юг, где и стали Суконным кварталом, в котором власти отстроили новую рыночную площадь в три раза больше прошлой. Ремесленники отправились на запад, а нищих и бездомных с большим трудом силами личной королевской гвардии вытеснили на восток, где и выросли кварталы Стальной и Медный соответственно.
  Все это обнесли новой стеной, пересмотрели налоги, построили школы и открыли канцелярии, где вели строгий учет проживающих в Кельме людей и давали работу даже для самых низших слоев населения. Королевская семья заботилась о своих подданных на протяжении многих поколений, и народ отвечал ей взаимностью. По крайней мере восстания внутри страны не предвиделось, а внешние враги Нортону не угрожали уже лет триста.
  Казалось бы, в таком мире можно было жить и ни о чем не беспокоиться, но Ксеркс на идею мира во всем мире смотрел скептически. Люди всегда останутся людьми, со своими слабостями и пороками. Ему было скучно в таком правильном мире, а уж если учитывать, что ему всегда и во всем везло...
  День уже близился к вечеру, рынок заканчивал свою работу, и люди покидали квартал Суконной Ветви. Путь их, в основном, лежал именно в Бронзовый квартал, и Ксерксу вместе с мастером Дире приходилось постоянно лавировать между нагруженными покупками людьми. К счастью в Суконном квартале было построено достаточно постоялых дворов, чтобы приезжие купцы с телегами не тащились через весь город, мешая остальным горожанам наслаждаться вечерней прогулкой. Конечно, если богатый купец хотел остановиться в более престижном месте, он мог оставить свой товар под охраной королевской стражи, а сам, или в сопровождении слуг, отправлялся в Бронзовый квартал.
  - Так что случилось с Эшли? - напомнил о себе тренер, когда впереди замаячила стена Медного квартала.
  - С Эшли, - эхом откликнулся виконт. - Она потеряла родителей в восемь лет...
  
  На пожар в доме владельца крупной ткацкой фабрики собралось посмотреть десятка три человек. Эдвард Раш был человеком мирным и преуспевающим. Получив в наследство от отца три ткацких станка, он через пятнадцать лет превратил их в тридцать. В его цеху работало около сотни людей. В длинном здании, разделенном на большие комнаты, шерсть проходила все заготовительные операции. Здесь ее вычищали, используя стальные щетки с крючками, расчесывали, избавляли от репейников и чертополоха, затем аккуратными кучками отправляли дальше, в прядильню, где десяток прях неустанно превращали горки шерсти в клубки ниток. На улице стояла огромная печь, на которой в глиняных горшках кипела краска. Орава ребятишек постоянно крутилась там, помогая родителям. Перепачканные в краске они походили на разноцветных пятнистых леопардов. Когда разноцветные нити складывали на просушку, казалось, что радуга спустилась с небес и прилегла отдохнуть у стены цеха. После просушки окрашенные нити отправляли в ткацкую. Здесь в три ряда стояли станки, огромные и прекрасные, словно гигантские арфы. С них ежедневно сходили рулоны ткани, плащи, одеяла. Еще через какое-то время Раш поставил несколько станков по производству льняной ткани, чем вызвал в Кельме небывалый фурор. Много материи, много рабочих мест. Много прибыли.
  Которая вызывала много зависти. Эдвард был строгим, но справедливым хозяином. Рабочие любили его и уважали. Партнеры, у которых он покупал шерсть, всегда положительно отзывались об удачливом ткаче. Он женился на красавице Люсии, и когда у них родилась дочь, весь цех гулял три дня. Столы, ломившиеся от яств, стояли прямо на улице, и немало голодных людей было накормлено просто так, бесплатно. И на каждое день рождение дочери Раш устраивал праздник. Но ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
  Двухэтажный дом Эдварда однажды ночью вспыхнул, как щепка. Три десятка безразличных зевак стояли за кованой оградой и с раскрытыми ртами наблюдали за тем, как пламя лижет почерневшие каменные стены. Кричали женщины, призывая хоть что-нибудь сделать, мужчины сдержанно их урезонивали. Пламя слишком разрослось, и парой ведер воды его было уже не погасить. Соваться внутрь при таком жаре было чистым самоубийством. Все знали, что семья Раша внутри, но никто не хотел напрасно рисковать.
  Ксеркс с отцом возвращался ночью от графа Майла и решили прокатиться на лошадях по ночному городу. Пожар привлек их внимание и теперь Арлиссы, остановив лошадей, с грустью наблюдали за бушующим огнем.
  - Поехали, сын, - негромко произнес старый граф. - Мы ничем уже не сможем помочь этим людям.
  Но его слова заглушил женский визг.
  - Ребенок! Там же ребенок! - исступленно визжала полная дородная дама, указывая пальцем на второй этаж особняка.
  Там в окне на фоне бушующего пламени действительно возник темный силуэт девочки и тут же снова исчез внутри здания. Никто из мужчин даже не шелохнулся. Некоторые отворачивались, стыдливо пряча глаза, другие скрежетали зубами в собственном бессилии и бесплодной злости.
  Ксерксу было шестнадцать лет.
  Он встал в седле и одним прыжком перемахнул через ограду, едва не разодрав живот о заостренные концы решетки. Через мгновение он уже исчез в дверном проеме, похожем на вечно голодную пасть гигантского огнедышащего монстра. Толпа взорвалась криками, и Пьер Арлисс от греха подальше отъехал в сторону, чтобы не пугать лошадей.
  Прошла минута, другая, пять минут. Наверху раздался грохот упавшей потолочной балки, из окон полетели клубы огня и дыма, взметнулись к небу снопы искр. Дом опасно заскрипел, а через минуту крыша сложилась внутрь здания. И буквально в то же мгновение из дверей вышел Ксеркс, тащивший на плече восьмилетнюю девочку, голова которой была сплошь объята пламенем. Лишь спустя мгновение люди увидели, что это всего лишь волосы ребенка.
  Так и не пришедшую в сознание Эшли Ксеркс усадил перед собой в седло и направился к приюту матушки Хо. Старушка встретила их радушно, не смотря на поздний час, спокойная и уверенная, как впрочем, и всегда. Виконт лично внес девочку в спальню, где в три ряда стояли грубые деревянные кровати, устланные простынями из льняной ткани Эдварда Раша. В мерцающем свете свечи, которую держала старушка, были видны спящие в них дети. Их сон был спокоен и по-детски невинен.
  Ксеркс положил сиротку прямо поверх шерстяного одеяла. Несмотря на пережитый ужас Эшли крепко спала, положив ладошки под круглые щечки. Лицо ее было перепачкано сажей, волосы растрепаны, но сон ее был теперь такой же спокойный, как и у других детей. Сам дом защищал покой малышей.
  Ксеркс уже собирался уходить, как вдруг Эшли села на кровати. Уставившись перед собой белыми невидящими глазами, она произнесла чужим, неживым голосом:
  - Грядет пробуждение Волка! - после чего снова повалилась на кровать.
  Это слышали все: и Ксеркс, и старый граф, и хозяйка приюта. И никто ничего не понял.
  
  - За семь лет это было ее единственное предсказание, которое так и не сбылось. Пока что, - закончил рассказ Арлисс, кое о чем все же умолчав.
  Например, о том, как задыхаясь от дыма, чихая и кашляя, протирая слезящиеся глаза, он пытался голыми руками откинуть тяжелую потолочную балку, упавшую прямо поперек кровати, на которой спали Эдвард и Люсия. Как все это время Эшли, визжа от ужаса, прыгала вокруг него и звала, звала родителей. На самом деле ткач и его жена были мертвы еще до того, как виконт вошел в дом, но Арлисс понял это только после того, как невероятным усилием откинув балку, увидел раскалившиеся докрасна цепи, которыми взрослые были привязаны к кровати. К счастью, Эшли к тому моменту потеряла сознание. Единственное, что смог Ксеркс в тот вечер - спасти девочку, не получив при этом не единого ожога. Ему опять повезло.
  Ксеркс отвлекся от мрачных мыслей и огляделся. Они с мастером Дире давно миновали Бронзовый квартал и все сильнее углублялись в квартал Медной Ветви - район нищих, отвергнутых людей, густо перемешанных с преступниками всех мастей и сортов. Воры и убийцы делили квартал между собой, не особо заботясь о границах собственных владений. Главное, чтобы одни не переходили дорогу другим. Все равно и те, и другие промышляли в основном в Суконном и Бронзовом кварталах. Поэтому ни Джон Сломанный Кинжал, ни Джек Липкие Пальцы не видели смысла устраивать разборки в квартале, где каждый из них считал себя королем.
  Арлисс спешился и взял Краха под уздцы. Мастер Дире последовал его примеру. Посторонним людям, да к тому же богатым, в Медном квартале были всегда рады. Так радуется кошка, когда к ней в гости заходят мыши. Она лежит, наблюдая за жертвами прищуренным взглядом, тихая, но стремительная и опасная. Вот только в этот раз в Медный квартал пожаловали зубастые мыши.
  Друзья не спеша продвигались вглубь квартала по узким, грязным улочкам. Встречные люди, больше похожие на собственные тени, закутанные в лохмотья, скрывающие лица капюшонами, при приближении Ксеркса отворачивались, жались к стенам, или наоборот стремились как можно быстрее проскочить вперед, а то и вовсе сворачивали в переулки. Бедняки с подозрением относились к знатным господам. Кто знает, какие неприятности может принести их появление в бедняцком квартале?
  - За нами следят, - тихо сказал учитель фехтования на иладском, когда улица чуть расширилась, и смрад стал не таким ядреным.
  - Знаю, - отмахнулся Ксеркс.
  - И тебя это не смущает?
  - Нисколько. Посмотри на Краха. Он совершенно спокоен.
  Действительно, вороной жеребец степенно переставлял копыта, следуя за своим хозяином. Он был спокоен и уверен, и наблюдающие за спутниками из подворотни две пары внимательных глаз его нисколько не волновали.
  - Ну, вот мы и пришли, - возвестил виконт, когда они с мастером Дире вышли на круглую площадь, в центре которой уже стоял цирковой фургончик.
  Возле него суетились пятеро, возводя помост, ставя шесты и натягивая между ними канаты. Первой была миловидная девушка среднего роста с круглым лицом и густыми светлыми волосами. На вид ей было не больше двадцати лет, она была стройной и подтянутой, но голубые глаза светились холодом. От взгляда ли глаз, или по другой причине, но холодным казался и обтягивающий лазурный костюм девушки. Вторым был невысокий коренастый мужчина, тело которого, казалось, состоит из одних мышц. Словно под кожу ему ввели несколько десятков литров воды, таким огромными он был. Мускулатура бугая была так раскачана, что казалось, будто его бритая наголо голова растет сразу из плеч. Одет здоровяк был в кожаные штаны и кожаную жилетку, расстегнутую на покрытой курчавой шерстью груди. Лицо его было грубым и открытым, ничуть не обезображенное интеллектом. Эти двое как раз развешивали флажки над помостом.
  У шеста стоял человек, сам похожий на шест. Он был невероятно худой и высокий, одет в синий камзол и штаны, которые, казалось, он носил с самого детства, не снимая. На пуговицы камзол не застегивался, рукава едва доходили до середины предплечий, а штанины заканчивались куда выше щиколоток. Лицо его было бледным и сосредоточенным, с острыми, словно вырубленными из камня, чертами лица. На высоком лбу, чуть прикрытом челкой черных редких волос, блестели капельки пота.
  У самого помоста, прямо на земле сидели двое детей, мальчик и девочка. Обоим малышам было не больше восьми лет, оба были одеты в одинаковые короткие штанишки и канареечного цвета майки, у обоих были одинаковые карие глаза и светлые волосы. Только у девочки они спускались почти до самого пояса, а у мальчика едва прикрывали шею. Дети ни на кого не обращали внимания, играя в какую-то им одним понятную игру, расчертив пыль на восемь одинаковых квадратов и по очереди заполняя их фигурами.
  Цепкий взгляд Ксеркса еще раз охватил всю площадь и остановился на старике-вознице. Тот сидел за столом в тени раскидистой груши, росшей посреди площади. Это дерево плодоносило дважды в году, и пусть фрукты были немного крупнее ореха, зато их было много. За один урожай их собирали от трех до четырех сотен. Возница потягивал пиво из деревянной пинтовой кружки. В зубах старика была зажата трубка, и он время от времени выпускал к небу колечки сизого дыма. Широкополая шляпа была надвинута на глаза, но было понятно, что хозяин цирка внимательно наблюдает за окружающими единственным целым глазом.
  Площадь была окружена высокими трехэтажными домами, и в подвале одного из них располагался трактир, носивший название "Семь ножей". Если спуститься вниз по кривой лестнице с выщербленными ступенями и открыть дверь с зарешеченным окошком, то можно было попасть в большой зал с грязным, заплеванным полом и тремя десятками деревянных столов и грубо сколоченных табуретов. Над дверью висели пресловутые семь ножей, скованные одной цепью и крепко прибитые к стене. Не хватало еще, чтобы реквизит использовали по назначению. Освещение в зале обеспечивалось свечами, и потолок был покрыт толстым слоем сажи. У дальней стены располагался бар, за которым стоял толстый трактирщик с начинающей лысеть головой, маленькими черными глазками и острым, словно булавка, взглядом. Ливси Рей, как и большинство трактирщиков, открывающие свои заведения в таких местах, имел криминальное прошлое. Сперва работал в городской страже, но оттуда его выперли за пьяную драку и Ливси пришлось искать новые способы заработка. Он и занялся тем, что умел лучше всего - воевать. Был он и наемником, и мародером, не брезговал и нападать на купеческие караваны, вместе с такими же, как и он сам, бандитами. Трижды сидел в тюрьме и после третьего раза решил, что с него хватит. Откопав зарытые в тайнике денежки на черный день, он вложил их в трактир, который очень скоро начал приносить неплохие барыши. Правда, приходилось держать троих вооруженных вышибал, но их услуги тоже окупались. Контингент клиентов все-таки заставлял заботиться о собственной безопасности.
  Но сейчас спускаться вниз было не нужно. Вышибалы как раз сейчас выносили из подвала столы и табуреты и расставляли их полукругом, центром которого была повозка циркачей. Ксеркс подошел к врытой у стены коновязи, у которой уже стояли серые лошадки старика-возницы, и накинул поводья Краха на столбик. Мастер Дире последовал его примеру, после чего друзья заняли один из свободных столов, у которого вместо грубо сколоченных табуретов стояли плетеные стулья. Ксеркс сел так, чтобы видеть сразу и помост, и вход в таверну.
  А тем временем площадь заполнялась народом. В основном это были мужчины бандитской наружности, но было и немало женщин. В основном это были дамы легкого поведения, разодетые в разноцветные тряпочки, почти не скрывающие наготы и раскрашенные, словно племена народа рейма, живущего далеко в лесах на юго-западе материка. Самой младшей из них едва ли было больше четырнадцати лет, самой старшей около тридцати. Ксеркс легко опознал среди них бордель-маман, дородную даму лет пятидесяти, одетую в черную с зеленым юбку и белую сорочку, поверх которой женщина навесила около десятка разнокалиберных бус.
  Но были на площади женщины другого типа, маленькие, неприметные и стремительные, словно тени, с ног до головы закутанные в серые плащи, оставляющие открытыми лишь глаза и позволяющими спрятать в своих складках практически любое оружие.
  Подошла девица лет восемнадцати, с белым, почти чистым полотенцем, перекинутом через руку, остановилась у стола, с интересом разглядывая необычных для этого места гостей. От нее сильно несло алкоголем и этот запах не смогли отбить даже духи, которыми девушка опрыскалась совсем недавно.
  - Что будете? - грубовато поинтересовалась она, обводя друзей нетрезвым взглядом.
  - Пшеничную кашу с подливой и черный хлеб, - ответил виконт за обоих, - но это через полчаса. А сейчас два пива и булочки с отбивной.
  Девушка кивнула и качающейся походкой направилась дальше, лавируя между столами.
  - Ты неплохо знаешь местную кухню, - заметил иладец.
  - Только Ирлиху не говори, - рассмеялся Арлисс. - Старика хватит удар, если он узнает, что я бываю в таких местах.
  - Хорошо, - кивнул мастер Дире. - Но девушка даже не записала наш заказ. Думаешь, она ничего не забудет?
  - Думаешь, она умеет писать? - Ксеркс облокотился локтями о стол и положил подбородок на сложенные в замок руки, продолжая смотреть на помост. - Она ничего не забудет, и нам ничто не помешает насладиться представлением.
  Тем временем у стола появился мальчишка лет десяти. Несмотря на возраст и невысокий рост он без особого труда удерживал в руках три подноса, на одном из которых стояло две кружки с пивом и деревянное блюдо с булочками, внутри которых виднелись тонкие, хорошо прожаренные куски мяса. Бросив поднос на стол, паренек умчался дальше, а Ксеркс с жадностью схватил ближайшую булочку и с аппетитом в нее вгрызся. Затем сделал большой глоток из кружки и блаженно откинулся на спинку стула.
  - Кайф, - протянул он, вытягивая ноги под столом, после чего снова набросился на еду.
  Мастер Дире осторожно принюхался к мясу и не менее осторожно откусил кусочек. Пожевал. Осторожность и интерес на его лице сменился удовлетворением, и он уже без всякой опаски принялся уплетать булочку.
  - Интересно, чье это мясо, - спросил он, когда с первой парой булочек было покончено.
  - Уверен, что хочешь знать? - усмехнулся виконт. - Ты где-нибудь здесь видишь хлев или свинарник?
  - Хочешь сказать, что они используют мясо кошек?
  - Нет, конечно же нет. Они используют мясо крыс.
  Иладец замер, забыв проглотить очередной кусок. Некоторое время он пытался понять, шутит его друг или говорит серьезно, но за ушами у Ксеркса так трещало от удовольствия, что, глядя на него, учитель фехтования махнул рукой и последовал примеру виконта.
  - Какая разница, в конце концов, - пробормотал мастер Дире себе под нос с набитым ртом, - главное, чтобы было вкусно.
  Наконец Ксеркс насытился и, сыто рыгнув, расслабленно развалился на стуле. Если на стуле вообще можно расслаблено развалиться. Сейчас он нисколько не походил на пятого наследника престола, двоюродного племянника короля, виконта Арлисса. Ксеркс чувствовал себя в Медном квартале, как рыба в воде, несмотря на окружающих его людей. Слегка захмелевшим взглядом, он смотрел на сцену, где вот-вот должно было разыграться шоу.
  - Кого уж я совсем не ожидал здесь увидеть, ну кроме, разве что Его Величества короля Ричарда, так это тебя Ксеркс Арлисс. Какими судьбами в моем квартале?
  Учитель фехтования тут же обернулся. За спиной виконта стоял невысокий человек, одетый в коричневые кожаные штаны, черную рубашку и черные мягкие туфли. Его черные волосы были коротко стрижены, а борода, напротив, разрослась на пол-лица. В этой гуще курчавых волос тускло блестели два карих глаза. За его спиной возвышались два амбала, по своей комплекции лишь немного уступающие цирковому атлету. Но если бы дело дошло до драки, учитель ни на секунду не усомнился бы в том, кто победит - у телохранителей бородатого мужчины были глаза отчаянных головорезов и навыки настоящих убийц.
  - Пришел посмотреть цирковое представление, - ответил Ксеркс, не оборачиваясь.
  - И все?
  - А что тут такого? - удивился Арлисс. - Увидел въезжающую в город повозку и решил скоротать вечер в компании своего друга и учителя.
  - В моем квартале.
  Юноша наконец-то соизволил обернуться. Оседлал стул, словно деревянную лошадку, длинные волосы упали на бледное лицо.
  - Может, я еще и место твое занял, Джон? - тихо проговорил он. В гуле, создаваемом уже нетрезвой толпой разбойников и воров, его слова прозвучали особенно зловеще.
  - Что ты, - махнул рукой глава Гильдии Убийц. - Для меня приготовлены лучшие места.
  И он направился к помосту, где стоял длинный прямоугольный стол, накрытый белой скатертью. Пища, стоящая на нем совершенно не соответствовала окружающей обстановке и людям вокруг. Хорошее вино, лучшие сорта рыбы, мясо и фрукты в дорогой серебряной посуде. На одном его краю уже сидел высокий старик с лобастой головой, одетый в шелковый халат, расшитый драгоценными камнями. Такие халаты носили ханы из степей Аша, и хотя Джек Липкие Пальцы не был степняком, он питал легкую слабость к предметам восточной культуры. Сломанный Кинжал легким кивком поприветствовал старика и опустился в мягкое кресло с другой стороны стола. Бандитская элита прибыла в полном составе, а значит, представление можно было начинать. О чем и возвестил возница, вороном взлетевший на помост.
  - Ах, дамы-господа, позвольте нам начать, - загробным голосом начал старик, - и шоу показать про смерть и про любовь!
  С этими словами он резко поклонился, да так, что шляпа его вместе с головой слетела с туловища и укатилась с помоста. Ксеркс готов был поклясться, что когда шляпа летела вниз, голова была внутри, а седые волосы развивались на ветру. Но когда старик выпрямился, все части его тела оказались на месте.
  Пьяная толпа взорвалась одобрительными криками и громко захлопала в ладоши, приветствуя первый удачный фокус. Послышался женский крик - видимо кто-то решил хлопнуть ладонью не по второй ладони, а по чему-то более мягкому. Толпа вновь загоготала, но почти моментально стихла, не в силах оторваться от происходившего на сцене зрелища.
  Первым на помост вышел длинный человек в синем камзоле. Он минуту постоял, не двигаясь, а затем спокойно сел на шпагат. Казалось бы, что тут такого, но человек на этом не остановился. Продолжая изгибать ноги, он вывернулся таким образом, что соединил ступни над головой. Это настолько противоречило всем законам механики тела, что никто не смог даже слова вымолвить. Голые по пояс мужики с ножами у широких поясов, размалеванные женщины, виконт и учитель фехтования - все смотрели на сцену с раскрытыми ртами. Тем временем акробат вновь принял вертикальное положение и тут же согнулся пополам. И отнюдь не вперед. Тут же перетек в следующее положение, затем еще в одно. Суставы человека изгибались под любыми углами, казалось, он может сам себя завязать в узел. Словно не кости были у него внутри, а нити.
  Девушка в лазурном костюме протянула ему небольшой треугольник, скованный из стальных прутьев. Мужчина несколько раз кинул его о доски помоста, чтобы продемонстрировать прочность реквизита и спустя несколько мгновений абсолютно спокойно протиснулся сквозь отверстие. Толпа восторженно заорала, но апофеоз выступления человека в камзоле был еще впереди. Его напарник-атлет вынес на сцену деревянный ящик, размерами метр на метр и поставил его посредине. Акробат стал в него ногами и начал неторопливо складываться внутрь. Через минуту он полностью сложился внутри деревянной коробки. Атлет накрыл его крышкой и руками забил по углам четыре гвоздя. Без натуги поднял ящик и поставил его себе на плечо. Люди зааплодировали, но и это оказался еще не конец.
  - Позвольте и мне внести небольшую лепту в это маленькое представление, - одноглазый старик вышел на помост и накрыл ящик газовой тканью.
  После чего он резко хлопнул в ладоши и выкрикнул несколько ничего не значащих слов. Красная завеса за спиной возницы колыхнулась, и из-за нее вышел все тот же гнущийся во все стороны парень. Бугай выбил из ящика дно и продемонстрировал всем присутствующим, что он пуст. Под вой разгоряченной толпы троица поклонилась и покинула помост.
  - Не похоже, чтобы в полу помоста имелся люк, - негромко заметил Ксеркс. Мимо пробежал все тот же мальчишка-официант и поставил перед друзьями две деревянных миски с кашей, обильно сдобренной подливой и блюдо с черным хлебом.
  - А? - рассеянно откликнулся мастер Дире, разглядывая торчащую из каши деревянную ложку. - Это же фокус, Ксеркс, ловкость рук.
  - Не похоже, - повторил виконт. - Девченка, еще пива!
  - Думаешь, старик использует магию?
  - Вряд ли. Если их застукают на применении магии в цирковых представлениях, лишат права выступать на десять лет. Тут что-то другое.
  Учитель фехтования лишь неопределенно хмыкнул, поражаясь настойчивости друга, и принялся за еду, не забывая, впрочем, смотреть на сцену.
  Тем временем там уже вовсю развлекал зрителей и развлекался сам бугай, состоящий из одних мышц. Его выступление не было таким захватывающим, как номер мужчины в камзоле, но и в нем было немало необычного. Он без труда гнул подковы и кочережки, ломал закаленные кинжалы, жонглировал тремя двухпудовыми гирями и при этом успевал переговариваться с милой блондинкой, сидевшей за ближайшим к нему столиком. Затем он взял еще две гири, скованные цепью и принялся крутить их в левой руке, правой не прекращая перебрасывать оставшиеся три. Это было нереально, Ксеркс прекрасно знал возможности человеческого тела, и все же привык верить глазам - атлет действительно был невероятно силен.
  - Десять вигурдов тому, кто поборет этого человека на руках, - время от времени выкрикивал возница, но желающих состязаться с бугаем не было.
  А наблюдавший ха движениями мужчины мастер Дире подумал, что возможно он и ошибся в своей первой оценки качеств циркача. Телохранителям Джона ничего бы не светило в схватки с этим спокойным, страшным человеком.
  - Ну что, думаешь и этот парень мухлюет? - решил поддеть ученика иладец, но Ксеркс не ответил. Он медленно цедил пиво из большой кружки, исподлобья наблюдая за представлением, и мастер Дире даже не хотел думать, какие мысли сейчас наполняют голову виконта Арлисса. Но тени, скользившие по лицу юноши, были отнюдь не добрые.
  Силач ушел со сцены, провожая восторженными женскими взглядами и завистливыми - мужскими. Его место вновь занял старик в шляпе, высыпающий из мешка на деревянный пол помоста железные шипы, осколки битого стекла, сушенные ветки роз и малины и самое страшное - куски битого мальтского камня, который можно было приобрести лишь в Скальном Граде. О его срез можно было полировать мечи и резать листы стали. Их было немного, но падение на любой такой кусок грозило бы взбиравшейся на натянутый над сценой канат девушке глубокими порезами, хорошо еще, если кость не перерубит.
  Светловолосая гимнастка поклонилась зрителям и прыгнула вперед, сделав в воздухе тройное сальто, приземлилась на слегка провисающий над помостом стальной трос. Стоя прямо на канате, завязала глаза полосой черной ткани. Медленно прошлась в одну сторону, затем в другую. Кувыркнулась вперед, сделала два флик-фляка, прошлась колесом. По натянутому над помостом канату! Помостом, усыпанном острыми предметами!
  - Я смотрю, наша публика слегка заскучала, - крикнул одноглазый, хотя ни о какой скуке не было и речи. - Нужно слегка накалить обстановку.
  Он неуловимым движением извлек из рукава хламиды изогнутый кинжал и, прицелившись, метнул его в девушку. Затем еще один, и еще один. Но девушка спокойно уклонилась от первых двух, совершая невероятные прыжки, а третий так и вовсе поймала за рукоять и отправила в обратный полет. Старик стоял спокойно, опустив руки, и ждал, когда двадцать сантиметров стали войдут ему в грудь, когда в последний момент перед ним мелькнула маленькая фигурка, поймала клинок и отправила в дальнейший полет. На другой стороне помоста кинжал поймал мальчик и швырнул его обратно.
  Клинки замелькали в воздухе подобно ласточкам, появляясь из ниоткуда. Мальчик и девочка не жонглировали, они кидали друг в друга ножи, словно хотели убить. Ловили ножи, кидали обратно, иногда отправляя их в девушку, продолжающую танцевать на тросе. Попутно они наклонялись и подбирали с пола осколки мальтского камня и шипы, складывали их в плетеные корзины. Закончив убирать помост, дети один за другим половили летающие ножи и сложили их в те же корзины. На сцену вышли силач и акробат, каждый нес по связке горящих факелов. Только сейчас все вокруг заметили, что сумерки уже давно стали темнотой. И в этой темноте мелькание горящих факелов меж двух маленьких фигурок завораживало. В конце концов, они слились в одну непрерывную линию, огненную нить, сшившую двух не по-детски умелых детей.
  Нить оборвалась. Дети и взрослые незаметно покинули сцену, и на ней остался лишь один старик-возница.
  - Ах, дамы-господа, позвольте нам сказать, что шоу наше завершено. И мы готовы принять любую благодарность.
  С этими словами он сдернул шляпу с головы и выставил ее вперед.
  И только тут толпу отпустило. Она взорвалась такими восторженными воплями, что Ксеркс едва не оглох. Толпа хлопала, улюлюкала, свистела, топала ногами, орала и всячески выражала свое удовлетворение прошедшим спектаклем. Шляпа старика моментально наполнилась монетами, и они даже начали падать через край. Медные сонеты преобладали, но было немало серебряных вигурдов и даже несколько золотых талеров. Один их них кинул Ксеркс.
  Старик поклонился еще раз и скрылся за занавесом. Арлисс огляделся в поисках официантки, но та уже сама начала ходить меж столов, собирая оплату. Отдав девушке четыре сонета, друзья направились к лошадям. Когда они уже покидали площадь, сзади послышались крики. Кто-то кого-то толкнул, кто-то не обнаружил кошелька, что было неудивительно, учитывая собравшихся на представление людей. Моментально завязалась драка, но Ксеркс и мастер Дире были уже далеко от ее эпицентра и не позволили втянуть себя в разборки. Они подхлестнули коней и уже очень скоро покинули квартал Медной Ветви.
  - Знаешь, а ведь кормят там действительно неплохо, - заметил мастер Дире. - Выходит, слухи врут.
  - Люди их профессий должны хорошо питаться, иначе у них не будет сил делать свою работу, - ответил виконт, машинально перебирая между пальцами золотой талер. - Но обычно там кормят хуже. Каша пригорает, пиво прокисает, мясо тухнет. Скорее всего оно протухло и в этот раз, поэтому и пришлось использовать крысиное. Слишком много людей не самых низких слоев преступного мира было сегодня на площади. Не угодить им себе дороже.
  - И все-таки отличное представление, - сменил тему учитель фехтования. - Похоже, зря ты на них наговаривал. Непонятно только, почему они остановились в таком гадюшнике. Ведь могли бы давать представления и в Золотом квартале.
  - Значит не все так гладко, - усмехнулся Ксеркс. - Мы собственными глазами видели, что происходило на сцене. Это противоречит всему, что мы знаем о человеческом теле. А ведь вы лучше меня знаете, на что способен обычный человек.
  - Исключение лишь подтверждает правило, - пожал плечами иладец. - Эти люди уникальны. Успокойся, Ксеркс. Все твои подозрения лишь плод твоей фантазии.
  - Хотите сказать, что я сумасшедший? - нехорошо улыбнулся виконт. - Что я специально придумываю себе то, чего нет, чтобы развлечь себя?
  - Я не совсем это имел в виду, - слегка смутился мужчина. - Но со стороны это выглядит именно так.
  - Спасибо за честность, - на этот раз улыбка юноши была куда шире. - Ну вот мы и дома.
  Учитель и ученик въехали в квартал Золотой Ветви и остановились на перекрестке. Ксерксу нужно было ехать налево, иладцу - прямо.
  - Спокойной ночи, мастер Дире, - кивнул на прощание Ксеркс. - До скорой тренировки.
  - Спокойной ночи, ваша милость.
  Иладец и его лошадь скоро растаяли во тьме. Ксеркс развернул Краха и направил его в сторону дома. Может и правда он ищет проблемы там, где их нет? Подъезжая к воротам родового поместья, Арлисс взглянул на свою правую руку. Золотой талер, который он по-прежнему катал между пальцев, был согнут практически пополам. Юноша вспомнил циркового силача, усмехнулся и швырнул монету в придорожные кусты.
  У дверей передал поводья Ирлиху и поднялся в свою комнату на втором этаже. Быстро раздевшись, прошел в ванную комнату и, вылив на себя два ведра воды, нырнул под одеяло. Сегодня виконт сильно устал и хотел отдохнуть. Он еще не знал, что следующий день для него начнется раньше, чем хотелось бы.
  
  Амис только-только выглянул из-за горизонта, и его лучи едва начали разгонять рассветные сумерки, как дверь в комнату Ксеркса распахнулась. Без стука в нее мог войти только один человек, поэтому виконт моментально проснулся и сел на кровати. Правда для этого ему пришлось сперва добраться до ее края - постель служила молодому Арлиссу не только для сна, а в любви он не терпел стеснений.
  - Здравствуй, папа, - улыбнулся юноша, откидывая волосы со лба. - Я ожидал тебя только к вечеру. Папа?
  Ростом Ксеркс пошел в отца, как и упрямым подбородком, и тонким носом и черными глазами. Граф Пьер был высок и даже шесть десятков лет не склонили его плечи к земле. Его некогда каштановые волосы давно побелели, но и эта седина была вызвана не возрастом, а болью невосполнимой утраты. Борода же не утратила своей черноты, ее пронзили лишь несколько седых волосков. Отец Ксеркса был одет в дорожный коричневый камзол и высокие черные сапоги. Граф Пьер даже не скинул плащ, и это сразу насторожило юношу, а когда в мерцающем свете свечи он разглядел усталое, испещренное морщинами лицо старика, то вскочил с кровати и бросился к отцу. Осторожно поддерживая родителя под руку, виконт отвел графа к креслу и помог сесть.
  - Папа, что? Что случилось? - Ксеркс метнулся к серванту, налил полный бокал дорогого вина и протянул отцу.
  Старик дрожащей рукой взялся за ножку и в три глотка осушил бокал. Посмотрел в глаза сыну и, внезапно обняв его, зарыдал. Юноша оторопел. Он давно не видел, как его отец проявляет слабость, а те редкие моменты, которые видел ему видеть вообще-то и не полагалось. Поэтому он просто ждал, пока старый граф выплеснет свои эмоции.
  Наконец, старик успокоился, вытер слезы белоснежным накрахмаленным платком, заботливо поданным Ксерксом, перевел дыхание и взглянул юноше в глаза.
  - Мой сын, - проговорил он. - Мой сын. Это ужасно, это так ужасно!
  - Что ужасно, папа? - мягко, но с нажимом спросил виконт. - Объясни, наконец, что произошло?
  Старик глубоко вздохнул, сдержав новый приступ рыдания, и начал рассказывать.
  - Как ты знаешь, я охотился в угодьях моего друга графа Майла Дорресса. Охота шла хорошо, и мы оба получили массу удовольствий. Мы с графом хотели переночевать в его летней резиденции и утром не торопясь отправиться в город. Все-таки охотничьи угодья Доррессов находятся почти в дневном переходе от столицы. Но внезапно вечером граф ощутил сильное беспокойство. Он велел седлать коня, и как бы я его не отговаривал, был твердо намерен немедленно ехать домой на ночь глядя. Мне ничего не оставалось, как составить ему компанию. Мы едва не загнали коней, но в три часа пополуночи были уже в его особняке. А там...
  И старик вновь зарыдал. Правда, на этот раз он быстро справился с собой, выпил еще бокал вина и продолжил:
  - Ты, конечно же, помнишь жену Майла, графиню Розу?
  Ксеркс кивнул.
  - Двадцатипятилетняя Роза была прекрасна как цветок, по имени которого была названа. Ты не ослышался... И жена графа и две его маленькие дочки мертвы, Ксеркс. Умерли ужасной смертью. Их убили с особой жестокостью. Бедный Майл, он так любил свою семью. Ему ведь уже сорок, а София была его первым ребенком. И малютка Юми... Я хочу, чтобы ты поехал туда, сын. Я хочу, чтобы ты нашел тех, кто это сделал.
  Виконт не удивился просьбе отца, но все же осторожно спросил:
  - Но ведь есть стража и тайная служба королевства. Себастьян Утер не откажет графу Майлу в помощи.
  - Пока они соберутся, пока проведут расследование. Время будет потеряно. А этих мразей нужно найти, Ксеркс. Клянусь, я никогда не забуду того, что увидел в покоях графа.
  - Охрана и слуги ничего не заметили?
  - Ничего. Ксеркс, поторопись, пожалуйста. Сделай это так, как ты умеешь. Сделай так, как умеешь только ты. И пусть твоя мать ведет тебя.
  Виконт больше не стал ни о чем расспрашивать, он быстро оделся, завязал волосы в хвост, повесил на пояс слева шпагу, справа - дагу. Сзади заткнул в специальные ножны керамбит - нож, выполненный в форме звериного когтя. Через пять минут он уже спустился во двор. Крах стоял у ворот, полностью оседланный и готовый к дороге. Ксеркс принял из рук стоящего рядом Ирлиха бутерброд с ветчиной, на ходу прожевал его и вскочил в седло.
  - Не оставляй отца одного, - приказал он и, дав коню шпоры, растворился в рассветных сумерках.
  
  До особняка графа Майла Арлисс добрался минут за двадцать. Утром было еще прохладно, и коричневая кожаная куртка поверх рубашки оказалась очень кстати. Улицы в это время были еще пусты и покрыты набежавшим с моря туманом, и почти всю дорогу Ксеркс не встретил никого, кроме старика-фонарщика, гасившего фонари. Крах стремительно мчался по широким улицам Золотого квартала, и в тишине утра стук его копыт звучал, словно барабанная дробь. Цепные псы, разбуженные этим стуком, еще долго лаяли вслед Арлиссу, но он не обращал на них внимания, полностью сосредоточившись на дороге.
  Особняк Майла Дорресса был не в пример больше и обставлен богаче, чем у Арлиссов. Граф любил роскошь и не стеснялся тратить на нее большие средства. Три этажа, большие витражные окна, сад в пару гектар, в котором росли привезенные с юга деревья. Некоторые даже плодоносили. Окрестная детвора визжала от восторга, когда летом Майл угощал их темно-красными мохнатыми плодами. Поместье ограждал забор из красного кирпича, кованые ворота были овиты плющом из чистого золота. За золотом ли приходили убийцы? Пока юноша этого не знал.
  - Веди меня, мама, - словно заклинание проговорил он, подъезжая к ограде.
  У ворот стояло пять стражников. При приближении Ксеркса они опустили алебарды, но узнав Арлисса, посторонились. В среде стражников у виконта был свой авторитет и своя мутная слава.
  Двор уже был полон стражи в мундирах цвета спелой вишни. Они метались по двору, словно большие красные муравьи, искали на газоне в саду хоть какие-нибудь следы. Ксеркс прошел по мощеной желтым кирпичом дороге к входу в особняк. В конюшне заржали жеребцы. Граф Майл любил лошадей и платил баснословные деньги за редкие, чистокровные породы. В его коллекции были и породы восточных степей, тонконогие, быстрые и неутомимые, и северные, привезенные из-за моря, с длинной мохнатой челкой, спокойные и сильные, и южные, высокие, нечувствительные к жаре, и западные, по праву гордящиеся своей блестящей шерстью и длинной вьющейся гривой. Запах смерти и так взволновал лошадей, а приближение Краха так и вовсе вывело их из себя. Сейчас жеребцы рвали узду, желая показать чужаку свою силу. Крах фыркнул и демонстративно отвернулся к конюшням крупом. Виконт похлопал его по крутой шее и вошел в особняк.
  Едва Арлисс ступил на начищенный до зеркального блеска пол, как к нему подскочил капитан стражи. Мужчина лет тридцати пяти, с короткими черными волосами, утренней щетиной на выпирающем вперед подбородке и бегающими по сторонам темными глазами вышел из левого крыла и почтительно поклонился.
  - Ваша милость, господин Ксеркс, - затараторил он. - С чего желаете начать осмотр? Хотя я не думаю, что ваше присутствие здесь необходимо. Мои люди опытные и хорошие солдаты. Я уверен, что они справятся.
  Все это стражник лепетал, едва поспевая за длинноногим Арлиссом, который быстро поднимался по лестнице на второй этаж в покои графа.
  - Слуг опросили? - резко спросил виконт, остановившись и внимательно разглядывая плохо оттертое пятно крови на ковре. Заметив белевшие на ворсе осколки кости, нахмурился и двинулся дальше.
  - Никто ничего не видел и не слышал. И это самое странное. Убийцы не взяли ни денег, ни драгоценностей. Мы не можем понять мотив.
  - Где граф?
  - Его сиятельство в своих покоях, но он... как бы это сказать. Невменяемый. Он ничего не говорит. Только смотрит прямо перед собой.
  - Ясно, - Ксеркс повернул золотую ручку и толкнул высокую палисандровую дверь.
  В покоях графа все было перевернуто вверх дном. Балдахин с кровати был сорван, когда-то белые простыни сейчас поржавели от крови. Вещи из шкафов и комода были вытряхнуты и валялись по всей комнате, большинство мебели разломано в щепки. Детская кроватка была перевернута, рядом валялась запачканная в крови погремушка.
  - Все произошло здесь, - капитан остановился за спиной Ксеркса. - Убийца был один, максимум двое. Больше человек не смогли бы пройти незамеченными. Сначала убили мать, потом беззащитных детей.
  - Где трупы? - оборвал его Арлисс, обходя комнату. На сидевшего на сундуке графа и двух охранников он не обратил никакого внимания.
  - Мы их убрали. Граф при виде мертвой жены впадал в истерику и мешал нам работать. Бросался на людей, бился головой о пол. Хорошо, что он здесь покрыт коврами. Если бы он затеял это в холле, думаю у нас одним трупом было бы больше. Там-то мрамор ничем не прикрыт, - неудачно пошутил мужчина. - Убийцы обязательно должны были оставить следы, и мы их найдем.
  - Если здесь и были какие-то следы, - взорвался Ксеркс, - то это охамевшее стадо носорогов, которое по ошибке именуется стражей, их давно затоптало! Каким образом я должен оценить ситуацию, если даже не знаю, где и как лежали убитые!!!
  - Я могу показать, - сжался в комок капитан.
  - Ни... чего ты не можешь, - понизил голос Ксеркс, - потому что пропустил даже лужу крови у перил.
  - Я ее не пропустил, - еще быстрее зажался стражник, явно пытаясь оправдаться. - Но лучше скрыть то, что этот ужас вышел за пределы покоев.
  - Пожалуй, это первое разумное решение, которое вы приняли за это утро, - кивнул виконт, внимательно осматривая оконное стекло и подоконник. Обнаружил лишь едва заметный скол на лакированном дереве, скривился и обернулся к капитану. - Окно было открыто?
  - Да! То есть нет. Оно было приоткрыто. Графиня любила проветривать комнату во время сна. Госпожа Роза считала, что ее детям полезен свежий воздух. Но, ваша милость, в ту щель, что была между рамами, с трудом бы кошка протиснулась, не говоря уже о человеке.
  - Ясно. Собрать всех слуг в столовой. Я лично их допрошу. И вызовите мне Дознавателя.
  - Д-дознавателя? - пролепетал мужчина. - Их показания все равно не могут расцениваться, как следственные улики.
  - Официально так и есть. И, тем не менее, я требую вызвать одного из них сюда.
  - Но зачем?
  - Потому что я так сказал!
  - Мы не обязаны вам подчиняться, - внезапно окрысился стражник, словно вспомнил что-то такое, что давало ему преимущество в этом разговоре.. - Вам здесь вообще не положено находиться. Я буду жаловаться!
  - Я спущусь в столовую через пять минут, лейтенант, - спокойно проговорил юноша. - И если не хотите к концу дня скатиться до рядового стражника, лучше бы вам со мной сегодня не пререкаться.
  Стражник замер, явно не ожидая такого поворота, хотел что-то возразить, но испугался еще больше и, пробормотав: "Слушаюсь, ваша милость", покинул комнату.
  - Вы тоже свободны, - обратился виконт к охранникам и те беспрекословно повиновались.
  - Вот за что я люблю наемников, - пробормотал Арлисс себе под нос. После этого он подвинул к сундуку единственный уцелевший стул и сел напротив графа Майла. - Ваше сиятельство, вы меня слышите?
  Граф не отреагировал. Ксеркс воровато оглянулся на дверь и дал другу отца пощечину. Голова Майла дернулась, но взгляд остался таким же стеклянным.
  - Жаль, - вздохнул виконт. - Надеюсь, со временем вы придете в себя, ваше сиятельство.
  Он вышел из покоев графа и отправился на первый этаж, где располагалась столовая. В ней уже собрали всех слуг, и двое стражников стояли у входа, то ли для того, чтобы охранять людей, то ли для того, чтобы никто не сбежал. Главный повар, повариха, трое поварят, садовник, конюх, дворецкий, трое помощников дворецкого, нянечка, личная служанка графини Розы, начальник личной стражи графа и пятеро его подчиненных, все сидели вокруг обеденного стола и ждали допроса. На их лицах читался страх и недоумение, у женщин и детей глаза покраснели и блестели от слез.
  Ксеркс покинул столовую через десять минут, разочарованный и кипящий от ярости. Никто ничего не видел и не слышал. Ложь юноша распознавать умел и был уверен, что слуги говорят правду. Но ведь графиня наверняка кричала, звала на помощь. И никто ничего не слышал. Меж тем время уходило, как песок сквозь пальцы, а у Арлисса не было ни одной зацепки. Обвинять же людей, основываясь лишь на собственных догадках, было бы неправильно. Виконту не пристало переступать закон. Ксеркс сидел на крыльце, скованный ожиданием, и надеялся лишь на то, что Дознаватель поторопится.
  Он приехал, когда Амис вылез из-за горизонта почти полностью и его лучи разогнали утренний туман. Расстегнувший куртку Ксеркс сидел на ступеньках особняка и машинально водил оселком по лезвию керамбита. Время от времени он поднимал нож и смотрел, как солнечные лучи тают в черном лезвии. Изогнутый клинок, похожий на звериный коготь был сантиметров десяти длиной, имел заточку с внутренней стороны кромки и был абсолютно черного цвета. Казалось, металл был чернее ночи и втягивал в себя солнечный свет. Костяная рукоять была перемотана черным кожаным шнурком, на ее обратной стороне было проделано кольцо для пальца, обеспечивающее лучшее удержание в руке. Нож был практически бесполезен в хозяйстве, да и в походе он вряд ли мог принести большую пользу, но для подрезания сухожилий и нанесения секущих и скрытых ударов ему не было равных. Ксеркс любил честную и открытую схватку, шпага и дага были его излюбленным оружием, но в критических ситуациях виконт не гнушался использовать грязные приемы. Жизнь для него всегда была важнее чести.
  Дознаватель оставил коня за воротами и быстро прошел по дороге из желтого кирпича, остановился напротив Ксеркса. Он был невысокого роста, худощавый и, судя по осанке, еще довольно молод. Дознаватель был одет в белый балахон до пят, опоясанный черным поясом, через плечо была перекинута небольшая холщовая сумка. Лица юноши видно не было, его полностью скрывал глубокий капюшон.
  Дознаватель немного постоял напротив входа, абсолютно не обращая внимания на суетящихся вокруг стражников, словно свыкаясь с окружающей атмосферой, начал подниматься по лестнице, мимо продолжавшего сидеть на ступенях Арлисса, но внезапно замер, а затем и вовсе начал пятиться назад.
  - Я туда не пойду, - тонким голосом проговорил Дознаватель, откинул с головы капюшон и оказался женщиной лет двадцати пяти.
  У нее было круглое лицо с прямым длинным носом, серые глаза и светлые брови, волосы красного цвета спускались до самых лопаток. Только сейчас стали заметны золотые кольца, в изобилии унизывавшие тонкие пальцы. Ксеркс удивленно приподнял бровь, он не ожидал, что Дознаватель окажется женщиной. Их орден работал в самых глубоких подземельях тюрьмы Кельма, помогая плачам вытягивать признания даже из самых упертых и фанатичных преступников, они появлялись тогда, когда случай считался уже совсем безнадежным и никакие методы не помогали. Их так же вызывали и на места преступлений, пользуясь даром заглядывать в недалекое прошлое, но один приезд специалиста в белом балахоне стоил таких денег, что пользовались их услугами, опять же, в критической ситуации. Арлисс всегда считал, что это не женская работа и сейчас, глядя на стремительно бледнеющее лицо женщины, все больше утверждался в своем предположении.
  Во двор выскочил лейтенант, еще час назад бывший капитаном, увидел Дознавателя, склонился в поклоне. Ощутив повисшее в воздухе напряженное молчание, с недоумением посмотрел на Ксеркса, подозревая его в очередной подлости, но задать свой вопрос не решился.
  - Я туда не пойду, - повторила девушка, переступая с ноги на ногу. Казалось, она едва сдерживается от бегства.
  - Почему? - спокойно спросил Арлисс, пряча нож.
  - Да потому что даже здесь кровь! - выкрикнула девушка, показывая пальцем на крыльцо.
  - Этого не может быть, - возразил стражник. - Убийство произошло внутри дома.
  - И, тем не менее, я вижу ее даже отсюда, - девушка глубоко вздохнула. - От дома фон такой идет, что если я сейчас переступлю порог, то лягу трупом! На пороге!
  - Это ваша работа.
  - Вы представляете, что такое работа Дознавателя, и что такое трупы в доме? - взорвалась женщина.
  - Там нет трупов, - опять влез стражник. - Мы давно их унесли.
  - Да что вы говорите?! Трупы должны быть, потому что идет такой фон! Там... оттуда - жуть! Жуть! Понимаете, жуть! Я ухожу! Мне здоровье дороже!
  Дознаватель развернулась и пошла обратно. Похоже, женщина не врала - ее действительно шатало из стороны в сторону, и дважды она останавливалась, чтобы перевести дыхание.
  Ксеркс догнал ее почти у самых ворот и преградил дорогу.
  - Чего тебе надо, Арлисс? - зло посмотрела на него девушка. - Я уже сказала, что не стану этого делать!
  - Зачем тогда было идти в Дознаватели? - спокойно спросил виконт, пытаясь следовать манере разговора Матушки Хо. Спокойствие и уверенность, спокойствие и уверенность.
  - А кто меня спрашивал? - огрызнулась Дознаватель. - Как только дар стал проявляться, родители продали меня в орден. За большие деньги. Им и моим двум сестрам этого на три года зажиточной жизни хватит.
  Она попыталась обойти юношу, но это оказалось не так то просто.
  - Тогда пришли того, кто войдет в дом и скажет, что там произошло. Я подожду. А тем временем убийцы, возможно, уже давно покинули Кельм и ушли на запад. Или вообще на восток, в степи. Или пошли искать новую жертву, чтобы снова убивать женщин и детей. Иди, я подожду. В конце концов то, что здесь произошло, уже не воротишь.
  Девушка отвернулась, в ее глаза блеснули злые слезы. Злилась она на себя. На свою слабость и страх. Девушка вытерла их тыльной стороной ладони, промокнула нос чистым платком, затем посмотрела на Ксеркса.
  - Хорошо, - тихо проговорила Дознаватель. - Тогда мне нужен таз с водой.
  Перед тем как зайти в дом, девушка около пяти минут бродила по двору, что-то шепча и постоянно вытирая слезы с глаз, а когда, наконец, переступила порог, то сделала это босиком, оставив кожаные туфли без каблука на улице.
  Она сразу поднялась по лестнице и безошибочно нашла дверь покоев графа.
  - Уведите его отсюда, - бросила охранникам и села на сундук, у которого уже стоял медный таз с водой. Погрузив босые ступни в воду, она словно впала в транс, а затем поднялась и начала совершать не совсем логичные действия, никак их при этом не комментируя.
  Перво-наперво она достала из сумки три свечи. Зажгла одну из них и установила в центре комнаты.
  - Здесь нашли жену графа, - шепнул на ухо Ксерксу лейтенант. Виконт едва заметно кивнул.
  Вторую свечу женщина установила у кровати, а чтобы зажечь третью, ей пришлось выйти из комнаты. Свеча никак не хотела загораться. Только когда Дознаватель покинула комнату, фитиль наконец-то начал гореть, и свеча заняла залитое кровью место у лестницы.
  Вернувшись в комнату, она достала из сумки какой-то белый порошок и высыпала рядом со второй свечой.
  - Ребенок любил сладкое, - тихо проговорила девушка, и только тут стало понятно, что она рассыпала сахар. - О, Древние!
  Дознаватель тяжело опустилась на сундук, часто дыша. Пот, смешанный со слезами градом катился по ее лицу, угольная пыль, которой девушка подводила глаза, растеклась, оставляя на бледных щеках две черных дорожки.
  - Ребенка убивали жестоко, - начала она, закрыв лицо руками. Слова звучали глухо, часто прерывались всхлипами. - Ребенка били. Били о стены. Там, - она ткнула пальцем за дверь, - по ступеням течет кровь. Детей убили первыми. Старшая девочка спала в одной кровати с матерью. Ее душили. Отпускали, потом душили. Снова и снова, много раз. Мать попыталась бежать. Схватила вторую девочку и даже выскочила за дверь. Ее догнали, отобрали ребенка. Девочку держали за ноги и били головой о стены. Последний удар пришелся о перила, он размозжил крошке голову. Пожалуйста, не заставляйте меня продолжать!
  - Ты видишь тех, кто это сделал? - спросил Ксеркс. - Нам нужна твоя помощь. Потерпи еще чуть-чуть.
  - Чуть-чуть не получится, - покачала головой Дознаватель. - Возврата уже нет. Их было пятеро или шестеро. И это очень странно. Я не могу точно определить. Словно шестой человек постоянно ускользает. Он будто скрыт в тумане. Первые двое проникли в комнату через окно.
  - Невозможно! - воскликнул лейтенант. - Окно было подперто с этой стороны. Его невозможно было раскрыть шире снаружи. Чтобы протиснуться в ту щель нужно быть змеей.
  - Заткнись, - оборвал его Ксеркс. - Еще раз ее перебьешь, уйдешь отсюда сержантом. И хорошо, если своими ногами.
  - Двое мужчин, одна женщина, - девушка запнулась, с ужасом взглянула на виконта. - Двое... детей. Невероятно. Здесь были дети. Они участвовали во всем этом. Во всей этой мерзости. Один мужчина проник в комнату, открыл окно. С ним вошла девушка. Она не участвовала в убийстве, просто смотрела. Потом открыли дверь второму мужчине и детям.
  Картинка убийства, которую Ксеркс мысленно нарисовал у себя в мозгу, становилась все четче, недостающие кусочки постепенно становились на свои места, подтверждаемые рассказом Дознавателя.
  - Сначала убили детей, а мать заставляли на это смотреть. Потом убили и ее. Тоже убивали долго. Мучительно. Что-то хотели от нее. Поэтому пытали детей.
  - Что же такого они могли требовать, что это ценится дороже жизни родных детей, - пробормотал Ксеркс. - Это явно не золото и не драгоценности.
  - Состояние этих людей было неадекватное. В процессе всего, что здесь произошло, нет осознания того, что они делают. Алкоголь не дает такого эффекта. Скорее всего, перед тем как прийти, они употребляли наркотики. Эффект от них был очень сильным, так что рискну предположить, что это "радуга". Им накачали даже детей.
  - Почему никто ничего не видел и не слышал? - спросил Арлисс, желая побыстрее закончить разговор.
  - Шестой человек... Он очень не прост. Теперь я не сомневаюсь в его присутствии, хотя до сих пор его четко не вижу. Он закрыл остальных. Скрыл их присутствие от окружающих. Погасил не только их образы, но и звуки, которые они издавали. Даже охранники ничего не заметили.
  - Маг? - удивился Ксеркс.
  - Похоже на то, - кивнула женщина. - Но... это какая-то другая магия. Думаю, магистр Лир сможет объяснить это лучше меня.
  - Понятно, - кивнул виконт и направился к выходу. - Я знаю, кто это.
  - Что? - взвился лейтенант. - Вы обязаны рассказать нам все! Сокрытие фактов от следствия карается по закону.
  - Это циркачи, которые вчера вечером давали представление в "Семи ножах", - юноша взялся за ручку двери. - Но я бы не советовал соваться к ним, если вас не будет больше трех десятков.
  - Арлисс, постой, - окликнула его Дознаватель. - Похоже, убийцы получили то, зачем пришли. Я чувствую удовлетворение. Этот... шестой... остался доволен.
  - Зараза! - выругался Ксеркс и бросился из комнаты.
  Спустился на первый этаж и ворвался в столовую, куда телохранители привели все еще пребывающего в прострации графа. Арлисс метнулся к нему и схватил за грудки. Охранники никак не прореагировали на сие действо. Похоже, они уже решили подыскать себе другую работу.
  - Простите, ваша светлость, - проговорил он, - но у меня совершенно нет времени на вежливое обращение. Что такого было у вас с женой, ради чего она пожертвовала жизнью ваших детей и своей собственной?
  Граф не ответил. Он продолжал смотреть вперед, сквозь виконта, безразличный ко всему, что происходит вокруг. Ксеркс несколько раз встряхнул Майла, но безрезультатно. Оставив графа в покое, Арлисс повернулся к слугам.
  - Кто знает, о чем я говорю? - он обвел столовую взглядом. Слуги, смотревшие ему в глаза, опускали головы. - Кто знает, что такого было у графа, и о чем знала графиня, что могло понадобиться магу? Это было в доме, а теперь пропало. Кто мне скажет, за что умерла ваша госпожа и две беззащитные, ни в чем не виновные крошки?
  Каждое его слово было тяжелым и било больнее, чем град.
  - Вы ответите или мне, или Дознавателю, - Ксеркс направился к выходу, но тут его окликнул начальник охраны.
  - Ваша милость, - проговорил он, - я не совсем уверен, что вы ищите именно это, но, ни о чем другом мы не знаем. Три года назад к графу приехал магистр Лир. Они очень долго разговаривали за закрытыми дверями, и никто ничего не смог услышать, хотя многие пытались. Так, Грета?
  Служанка, к которой обратился телохранитель, опустила голову.
  - Однажды граф слишком много выпил. Я уже не помню, кажется, был какой-то праздник, и тогда его светлость едва мог ходить. Но зато говорил он за пятерых. И в пьяном угаре он проболтался мне и графине о причине, по которой к нему приходил магистр. Он очень хвастался тем, что сильнейший маг страны ему доверяет. Так доверяет, что отдал на хранение, - мужчина подошел к виконту и прошептал ему в самое ухо, - Глаз Пустоты.
  Ксерксу это название ни о чем не говорило, но судя по уровню секретности, которым окружил этот Глаз магистр, вещь была чрезвычайно ценной. Или опасной.
  Виконт покинул особняк и на выходе столкнулся со стражником.
  - Лейтенант! Срочно трубите тревогу. Оцепите город и разошлите дозоры по всем мало-мальски торным дорогам. Проверять все повозки и телеги. Особенно те, что везут кирпичи. Землю носом рыть, каждый камень перевернуть, но найти этих циркачей. И свяжитесь с магистром. Скажите ему, что та вещь, которую он оставил его светлости, графу Майлу Доррессу, украдена. Подключите тайную службу. Пусть люди Себастьяна пробьют артистов по своим каналам. Главное, найти старика в серой шляпе с повязкой на глазу. Все понятно? Выполнять!
  Спустившись с крыльца, он остановился рядом с Дознавателем. Женщина сидела прямо на зеленой траве, рядом с ней стояло ведро с водой, из которого она периодически пила и умывалась. Судя по следам на газоне, ее несколько раз рвало.
  - На кладбище человек умер и лежит себе спокойно, - тихо проговорил она. - Красивый, одетый, опрятный. А здесь всегда все некрасиво и неопрятно. Мозги, торчащие кости, выбитые зубы, поломанные ножки, ручки, скрученная шейка. В этом доме больше нельзя жить, Арлисс. Следы того, что здесь произошло, не исчезнут еще много лет. Если вообще исчезнут. И они не дадут покоя жильцам.
  - Поговорю с графом, если он придет в себя, - кивнул Ксеркс. - Спасибо.
  Девушка лишь кивнула. Сил разговаривать у нее больше не было.
  Виконт взобрался в седло и поскакал прочь. На выезде из ворот он едва не налетел на карету, запряженную парой лошадей. На черной дверце был отчетливо виден герб короля - три золотые короны на красно-белом фоне. Маленькая звезда в левом верхнем углу говорила о том, что карета принадлежала начальнику тайной службы королевства - графу Себастьяну Утеру, мужу троюродной сестры короля.
  Но Ксеркс не стал останавливаться и разговаривать с дальним родственником. Ушлый лейтенант обо всем доложит начальству. И даже чего-нибудь своего приплетет, и обязательно выклянчит обратно капитанское звание. Виконт гнал коня в квартал Медной Ветви, в таверну "Семь Ножей". Ливси Рей должен был знать, куда направились его постояльцы. Или хотя бы в какую сторону они уехали.
  Несмотря на объявленную тревогу, Ксеркс не сильно надеялся на стражников, да и на подчиненных Себастьяна надежда была невелика. Циркачи не были идиотами, а значит, попытаются хорошо замести следы. Чтобы найти их, понадобится не только толпа солдат, но и удача. А ее у Ксеркса было хоть отбавляй. К тому же... Арлисс не хотел себе в этом признаваться, но все же... Несмотря на обещание отцу, это дело было для него всего лишь очередным способом избавиться от скуки.
  
  Как Ксеркс и ожидал площадь в Медном квартале, на которой вчера проходило представление, была пуста. Помост был убран, столы унесены обратно в трактир, площадь кое-как убрана. Даже лужи крови, оставшиеся после вечерней драки, были закиданы песком. А вот убрать конские яблоки, оставшиеся после лошадей, никто не удосужился.
  Ксеркс спешился и подошел к месту стоянки. Вытащив дагу, склонился над лошадиным дерьмом и расковырял один из катышков.
  - Трава, как трава, - буркнул виконт. - Сено, как сено. Жаль.
  Он несколько раз воткнул дагу в землю, затем тщательно протер пучком травы и спрятал в ножны. Оставив Краха все у того же столбика, он спустился по лестнице и забарабанил в тяжелую дубовую дверь рукояткой даги. Стучать пришлось до тех пор, пока зарешеченное окошко не отодвинулось в сторону, и на юношу не уставились два темных глаза под густыми бровями.
  - Мы закрыты, - буркнул вышибала и задвинул деревяшку на место.
  Ксеркс хмыкнул и застучал в дверь с удвоенной силой.
  На этот раз она распахнулась довольно быстро. Раздраженный вышибала явно намеревался надавать упрямому посетителю по шее, но пыл его сразу же охладился, когда острие даги коснулось подбородка. Мужчина опустил руки и с вызовом глянул на виконта.
  - Циркачи, - улыбнулся ему Арлисс самой добродушной улыбкой. - Когда они уехали и в какую сторону направились?
  - Уехали сегодня после рассвета. А куда направились, не знаю. Я здесь всего лишь за порядком слежу, если что, - поняв, что убивать его не будут, мужик совершенно успокоился. - Об этом вам лучше с хозяином поговорить.
  - Ну так я поговорю? - и Ксеркс слегка надавил острием на горло вышибалы, заставляя того пятиться вглубь трактира.
  - Он занят, - огрызнулся охранник, на лице которого уже читалось желание попробовать обезоружить наглого юнца. - Приходи вечером.
  - Прости, не располагаю временем. Где Ливси?
  - Уехал навестить маму, - вышибала уперся спиной в стол и остановился.
  - Ой, - воскликнул Ксеркс, слегка оцарапав кожу на шее мужчины. - Ты так резко остановился, что я не успел затормозить. Итак, мне повторить свой вопрос?
  В этот момент дверь в подсобку приоткрылась, и в щель высунулась лысоватая голова хозяина трактира.
  - Кто там, Жако? - спросила голова. Тут глаза на голове заметили вновь прибывшего, расширились от удивления, слюнявые губки приоткрылись, образовав букву "о", что не придало голове обаяния. Ливси Рей моментально спрятал голову обратно, громко хлопнув дверью, но тут же вернулся в зал уже целиком.
  - Ксеркс, - заулыбался он, вытирая руки о не слишком чистый передник. Глаза его бегали по сторонам, а на лысине блестели капельки пота. - Какими судьбами?
  - Ну уж явно не перекусить зашел, - фыркнул Арлисс. - Здешняя стряпня не является эталоном качества.
  - А вчера ты уминал ее так, что за ушами трещало. Пива?
  - Я спешу, - виконт наконец-то спрятал дагу. - Циркачи. Расскажи все, что тебе о них известно. И быстрее.
  - Все? - трактирщик побледнел, как полотно. Облокотился о барную стойку, дрожащей рукой нашарил под прилавком какую-то темную бутыль без этикетки, зубами выдернул пробку и сделал несколько глотков. - Жако, пойди погуляй.
  Вышибала кивнул и скрылся в подсобке, а Ливси повернулся к Арлиссу.
  - Что конкретно тебя интересует? - сдерживая дрожь в голосе, спросил он.
  - По твоему поведению я уже вижу, что тебе есть, что скрывать, - улыбнулся Ксеркс самой поганой из своих улыбок, - и в другой раз, я бы с удовольствием занялся той партией "радуги", которая сейчас лежит у тебя в подсобке. Но, как я уже упомянул, времени у меня не так много. Если ответишь на все мои вопросы, у тебя будет полдня, чтобы избавиться от наркоты. Если заупрямишься, из тюрьмы уже не выйдешь. Король как раз собирается принять меры по ужесточению наказания для торговцев "семицветкой". Надеюсь, я понятно излагаю. Кто такие эти циркачи?
  В ожидании ответа он сел на один из стульев, положив ногу на ногу. Трактирщик, пораженный такой проницательностью виконта, едва смог удержать себя в руках. Правда, для этого ему пришлось снова приложиться к бутылке. По всей видимости, ее содержимое было достаточно крепким, потому что, когда Ливси все же начал рассказывать, язык его уже слегка заплетался.
  - Эти циркачи... Я не знаю, как объяснить. Они страшные. Это глупо звучит, но они не шестеро, они - пять плюс один. Старик. Он самый опасный и страшный из них. Видят Древние, Ксеркс, я всякое повидал на своем веку. И убивать приходилось, и грабить. И страха много натерпелся, уходя от погони. А на поле битвы доводилось видеть такое, что я три дня блевал, а потом две недели пил, чтобы забыть... Но возница страшнее всего этого. Когда смотришь ему в глаза, кажется, что этот одноглазый - сам Хашсан.
  - Давай уже к делу переходи, - поторопил трактирщика Ксеркс, которому вовсе не улыбалось рассиживаться здесь допоздна.
  - Они иногда приезжают в город. Откуда-то с юга. Под видом циркачей или портных. И в тюках, или в цирковом снаряжении привозят мне "семицветку".
  Он снова глотнул из бутылки и внезапно запричитал:
  - Я не виноват, Ксеркс... ему невозможно отказать. Он словно залазит тебе в голову, знает все твои мысли, все страхи, пробуждает в твоем сознании только ужас и повиновение. Мне приходится продавать для него наркотики.
  - Зачем им это нужно?
  - Ты же знаешь, этот наркотик очень опасен. Я не знаю точно, но предполагаю, что таким образом они хотят подорвать нынешнюю власть.
  - Наркотики попадают на улицу, значит, стража плохо работает, значит, король не может навести порядок в собственном городе, - мгновенно перехватил мысль виконт. - Разумно. Но не думаю, что сработает. Слишком глубоко власть пустила корни. И корни эти крепкие. Паре жуков-короедов с ними точно не справиться.
  - Капля камень точит, - парировал Ливси. - Вы, ваша милость, всяко ближе меня ко двору и знаете, какая там сейчас ситуация.
  - Знаю. Поэтому и говорю. Чтобы свергнуть короля Ричарда нужно нечто большее, чем пара килограмм наркотиков, - вздохнул Арлисс, удивляясь, почему он опускается до обсуждений тонкости политики с трактирщиком из Медного Квартала. - Жако сказал, что циркачи уехали утром. А где они были ночью?
  Рей забарабанил пальцами по столешнице:
  - В повозке. Спали.
  - Ты уверен?
  - Сам видел. Утром они перекусили и уехали. Ксеркс, не надо на меня так смотреть. В окошке фургончика горел свет. Я заглядывал внутрь. Все шестеро находились внутри. Я мог разглядеть лица, видел, как поднимаются их грудные клетки. Ксеркс, я видел их!!!
  - А знаешь, что видел я? - виконт поднялся со стула и двинулся на трактирщика. - Я видел три трупа. Женщина двадцати пяти лет и две девочки, четырех и двух лет. Они были убиты сегодня ночью. Примерно с полуночи до трех ночи. Убиты жестоко, Ливси. Ночью циркачи находились в особняке графа Дорресса. И я не могу понять, Ливси, почему ты мне врешь?
  Трактирщик побледнел еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно.
  - Какой смысл мне врать? - он начал медленно пятиться прочь от Арлисса, при этом, впрочем, не забывая уходить по кругу. - Я и так по уши в дерьме. Про наркотики ты знаешь. Убить тебя и спрятать улики я не могу. Если найдут, моя смерть будет всяко хуже твоей. Да и с тобой можно договориться, в отличие от наших Дознавателей. И, в конце концов, я не уверен, что мы сможем с тобой справиться.
  - Ну, хоть это вы понимаете, - вздохнул Арлисс, останавливаясь - Куда они уехали? Я знаю, что ты знаешь. Хотя бы скажи, через какие ворота они собирались покинуть город.
  - Они решили не рисковать. Собирались покинуть город тем же путем, что и попали внутрь.
  - Через южные ворота? Под видом телеги с саманами?
  - Ты и об этом знаешь? - просипел Ливси. - Ксеркс, ты же понимаешь, что если наш разговор всплывет за пределами этого зала, то я всплыву где-нибудь под пирсами. Или не всплыву. По желанию заказчика.
  - Насчет заказчика, - Ксеркс развернулся и направился к выходу. - На кого они работают? На степняков или на Шанну?
  - Вряд ли, - покачал головой Рей. - У Шанны сейчас хватает проблем с Готарком, чтобы заниматься еще и Нортоном. А степняки никогда не били исподтишка. Они всегда предпочитали открытую схватку политическим интригам.
  - Если появится хоть какая-то информация, найди меня, - велел Ксеркс и добавил: - И избавься от наркотиков, Ливси. Если еще хотя бы одна доза "радуги" появится на улицах Кельма, ты пострадаешь первым.
  - Но... я же могу быть не один... Циркачи могли продать наркотики кому-нибудь еще, - залепетал трактирщик, но дверь за виконтом уже захлопнулась.
  
  Утренний Кельм еще был погружен в наползший с моря туман, и Ксерксу приходилось сдерживать грызшего узду Краха - не хватало еще налететь в тумане на какого-нибудь возвращающегося домой выпивоху. Это в других кварталах день только начинался, а в квартале Медной Ветви люди только-только расходились по домам. Кто после попойки, а кто и после удачной рабочей ночи. Где-то на полпути к концу квартала Ксеркс наткнулся на лежащего у стены дома мужчину. Он издавал оглушительный храп, а на штанах его темнело мокрое пятно. Рядом с ним сидела молодая женщина с размалеванным лицом и тоже спала, свесив голову на грудь. Изо рта в глубокий вырез кофты стекала струйка слюны, храпела девушка ничуть не тише своего спутника и оба источали сильнейший запах мочи и алкоголя. Юноша передернул плечами. Зрелище вызывало отвращение и было достаточно жалким.
  - Ну, по крайней мере, эти смогут выспаться, - буркнул Арлисс, подавляя зевок, и свернул в квартал Суконной Ветви. Здесь, в удалении от моря, туман уже рассеялся, и можно было не сдерживать коня. К тому же, улицы еще были пустынны. Торговое время наступит только часа через два, когда в город подтянутся торговцы из окрестных деревень. Сейчас же жизнь кипела только в Стальном квартале, где ремесленники поднимались ни свет, ни заря. Здесь же лишь изредка попадались дворники, неторопливо метущие мостовые, да патрули стражей, уныло плетущиеся на пересмену.
  У южных ворот Ксеркс остановился, слез с коня и зашел в караулку. В небольшой круглой комнате за деревянным круглым столом сидели три стражника и играли в кости. На столе стояло три стопки сонетов и кружки с пивом. Алебарды стояли у винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, даже шлемы стражники сняли и побросали на лавку.
  Когда Ксеркс появился в дверном проеме, сидевший напротив входа стражник лишь приподнял голову и вновь уставился на стол, где его напарник бросал кости. Лишь спустя секунду до него дошло, кто вошел в караулку и бедолага вскочил, едва не перевернув стол и вытянулся в струнку. Его напарники подавили возмущенные вопли и встали рядом, суетливо передавая друг другу шлемы и алебарды.
  - Здравия желаем, ваша милость, - рявкнул тот самый, долго соображающий, когда последняя пуговица на его мундире оказалась застегнута.
  - Здравия он мне желает, - голос Ксеркса был спокоен, но глаза метали молнии. Раздражение, начавшееся с недосыпания, сейчас поднялось до критического уровня, а это грозило серьезными проблемами всем окружающим. - Если бы я сейчас хотел, вы бы уже никогда не здравствовали. Почему не на посту?!
  - Ворота открываются только в семь, ваша милость. Утренняя смена еще не заступила на дежурство.
  - Я приказал оцепить город!!!
  - Так точно, ваша милость. Но ваш приказ отменили.
  - Что? - Арлисс задохнулся от возмущения. - Кто посмел?!
  - Его светлость, граф Себастьян Утер, ваша милость! Граф приказал не устраивать бесполезную панику.
  Ксеркс со злости пнул стоявший рядом табурет и опрокинул в рот содержимое одной из кружек, стоящих на столе. Пиво оказалось горьким, что опять же не улучшило настроение виконта.
  - Значит, вы здесь сидели всю ночь? - сменил тему Арлисс.
  - Так точно, ваша милость!
  - Повозка с циркачами покидала город?
  - Никак нет, ваша милость!
  - Что ж за день?! - сам к себе обратился Ксеркс. - Почему все пытаются меня сегодня обмануть? Цирковая повозка, либо телега, груженая саманами. Она прошла здесь, сегодня. Не далее, как два часа назад.
  - Ваша милость, - вздрогнул стражник, - здесь никто не проезжал со вчерашнего вечера.
  - Иди-ка сюда, мразь, - виконт схватил мужчину за грудки одной рукой и потащил на улицу. Вытащив стражника на дорогу, Ксеркс сделал ему подножку и швырнул в пыль. Ткнул лицом в землю. - Смотри! Что это?
  - Следы от колес, ваша милость, - прохрипел бедолага.
  - Свежие следы от колес! Так проезжала здесь повозка или нет? Говори! Землю жрать заставлю!
  - Они нам хорошо заплатили, - раздался голос за спиной Арлисса. - По десять талеров каждому.
  Виконт обернулся. Напарники невезучего стражника вышли на крыльцо караулки и с плохо скрываемым страхом наблюдали за унижением своего коллеги.
  - Старик в серой шляпе заплатил нам за молчание, - кивнул первый стражник, поднимаясь с пыли и отряхивая мундир. - Но только правил он телегой, груженой глиняными кирпичами.
  - А вам не пришло в голову, почему он увозит их из города? - обречено махнул рукой Ксеркс и взобрался в седло.
  - Не пришло, - огрызнулся стражник. - Когда в карманах звенят талеры, думать, за что ты их получил, уже не хочется.
  - Когда на твоих руках зазвенят кандалы, ты сразу все вспомнишь, - пообещал Арлисс. - Открыть ворота!
  Побелевшие от такого заявления стражники споро распахнули створки, и Крах, почувствовав на боках острые шпоры, звонко заржал и устремился вперед.
  
  По эту сторону ворот уже собралось несколько повозок и толпившиеся у ворот люди, увидев, что створки пошли в сторону, засуетились и загомонили. Однако их пыл быстро охладили. Сперва вырвавшийся на волю Крах промчался по дороге, словно пущенная из лука стрела, едва не сбив с ног самых наглых купцов, а затем выбежавшие вслед злые, как непохмелившийся гном, стражники наорали на ни в чем не повинных людей и вновь заперли ворота. Купцы, ошеломленные и растерянные, молча разошлись к своим повозкам. Некоторые, разочарованные таким началом дня решили сегодня на торг не соваться и стали разворачивать свои телеги. Некоторые оборачивались и смотрели на тракт, туда, где оседала пыль, поднятая копытами стремительно удаляющегося коня с высоким всадником на спине.
  Первые пару миль Ксеркс проскакал, не останавливаясь. Вокруг была только пустая дорога и луга по обе стороны от нее. Лишь иногда, не снижая скорости, виконт поднимался на стременах и оглядывался вокруг, с высоты своего роста пытаясь отыскать на горизонте точку медленно ползущей повозки с циркачами. Азарт погони полностью захватил его, вытеснил из головы и сердца чувство опасности, завладел сознанием, засел в самой глубине его души. Он должен найти одноглазого и компанию. Не потому, что они убили семью графа Дорресса, не потому, что украли Глаз Пустоты, тем более, юноша даже не знал, что это и как выглядит. Что-то очень важное нес с собой седовласый возница, скрывающий истинное лицо за гримом и шляпой. Или за чем-то более действенным.
  Правда, когда по обочинам стали попадаться деревья, вдали зазеленели подлески и во все стороны от тракта потянулась паутина дорог, наследник лена Арлиссов придержал коня и, свесившись с седла, почти касаясь носом земли, стал внимательно высматривать среди сотен свежих следов те, что вели из столицы.
  Так он ехал довольно продолжительное время, притягивая к себе удивленные взгляды направляющихся в Кельм людей. Было уже около восьми часов утра, и Ксеркса все чаще посещала мысль о том, что циркачи ушли. У них было около двух часов форы и, несмотря на то, что неплохой отрезок пути виконт промчался во весь опор, нагнать их, скорее всего, уже не получится.
  Спустя еще полчаса Ксеркс плюнул и повернул назад. Преступники ушли и с этим придется смириться. Смириться и забыть. Вряд ли в ближайшие лет десять они снова появятся в Кельме. Со временем память о страшном убийстве рассеется, да что там говорить, уже через неделю какое-нибудь событие вытеснит смерть семейства Доррессов с уст простых граждан. Возможно, через какое-то время даже граф Майл оправится от шока. А через пять лет уже никто и не вспомнит, как выглядели циркачи. К тому же с их-то профессией и способностями можно легко сменить облик, прикинуться кем угодно, проникнуть в город, привезти еще больше "радуги". Еще больше наркотиков и смерти.
  Вряд ли циркачей кто-то узнает. Но Ксеркс знал, что не забудет их лиц. Никогда не забудет.
  Внезапно у самого уха Краха, жужжа, пролетел большой жук. Конь мотнул головой, и Арлисс машинально посмотрел в ту же сторону. Взгляд его скользнул по обочине, моментально зацепился за параллельные следы от колес в пыли, уходящие с тракта, примятую, только начавшую распрямляться траву, сбитые венчики ранних одуванчиков.
  Ксеркс свернул с дороги, но не поехал прямо по следам, а взял левее, приметив невдалеке три стоящих рядом рябины. Словно три сестры, замершие в танце, они стояли, переплетя ветви, создавая небольшую тень. Виконт подъехал к деревьям, спугнув с них стаю грачей, спешился, зашел под сень ветвей и негромко позвал:
  - Ниа-лу!
  Трава у его ног тут же зашевелилась, в ней промелькнула серая спинка землеройки, а мелодичный голос за спиной произнес:
  - Приветствую тебя снова, Ксеркс Арлисс.
  - Что за дурная привычка - подкрадываться ко мне со спины, - буркнул виконт, оборачиваясь.
  Она стояла в двух шагах от него, черноволосая и зеленокожая. Чуть склонив голову к плечу, она с усмешкой наблюдала за юношей, у ее ног переливался мохнатый ковер из полевых мышей.
  - Если я подойду к тебе с лица, то какое же это будет подкрадывание? - хохотнула Ниа-лу. - Не ожидала, что мы так скоро встретимся. И уж тем более не могла предположить, что ты обратишься ко мне за помощью.
  - Раз ты знаешь, зачем я здесь, то не откажешься мне помочь?
  - Возможно, - вновь улыбнулась хозяйка лугов. - Все-таки в нас течет одна кровь. Хотя твоя изрядно разбавлена.
  - Твоя кровь реже моей, Низшая, - презрительно скривил губы Арлисс. - Так что тебе должно льстить такое родство. Где циркачи?
  - Вон в той роще, - зеленый палец с длинным черным ногтем указал на горизонт, где темнело скопление деревьев. - Но я бы тебе не советовала...
  Ее слова утонули в топоте копыт быстро удаляющегося коня.
  
  Ксеркс подъехал к роще не таясь, оставил Краха на опушке и, обнажив шпагу и дагу, вошел под густые кроны деревьев. Найти циркачей не составило никакого труда. Во-первых, повозка, проезжая, оставила за собой отчетливо видимый след из поломанных ветвей и смятой травы, а во-вторых, люди нисколько не таились. Их громкие голоса были слышны еще задолго о того, как Ксеркс вышел на небольшую поляну, на которой стоял фургон.
  Они сидели полукругом прямо на траве и снимали грим. Вернее снимал его только один старик. Остальные участники труппы весело переговаривались и шутили, вели себя как самые обычные люди. Возница же медленно избавлялся от своей фальшивой личины. Шляпа с прикрепленными к ней седыми патлами уже лежала рядом с ним. Старик избавился и от повязки на глазу и сейчас протирал лицо влажной губкой, стирая с него пыль, грязь и морщины. Притаившись за толстым кленовым стволом, Ксеркс наблюдал, как на его глазах сухая старческая кожа, словно змеиная шкура, сползала с лица возницы, открывая под собой молодую розовую кожу.
  Когда Арлисс вышел на поляну, мужчина лет тридцати пяти поднялся ему навстречу. Под густыми черными бровями его сверкали два совершенно целых глаза, на носу виднелась едва заметная горбинка, улыбка была широкой и открытой.
  - Ты все-таки нас нашел, - улыбнулся он и скинул балахон. Под ним оказались красные штаны и красно-желтый кафтан. На груди на массивной золотой цепи висел странный амулет. Такого Ксеркс раньше никогда не видел. Золотой круг, внутри которого находился золотой же глаз. Вместо зрачка в самом центре амулета переливался всеми цветами радуги круглый камень. - На свою погибель. Первый, Вторая.
  Спасла Ксеркса только отточенная годами тренировок с мастером Дире реакция. Когда близнецы, ни меняя положения, в котором сидели, одним лишь движением руки, швырнули в него по изогнутому ножу, виконт завертел шпагой "восьмерку". Ножи натолкнулись на щит из сверкающей стали. Раздалось два мелодичных "дзееень", и клинки разлетелись в разные стороны, исчезнув за деревьями. Арлисс ожидал повторной атаки на расстоянии, но ее не последовало.
  - Что ж, неплохо, - возница наблюдал за всем этим действом, скрестив руки на груди. - Но бесполезно. Ты совершил ошибку, придя сюда в одиночку.
  - Посмотрим, - скрипнул зубами Ксеркс. - Вы убили женщину и двух маленьких детей. По закону королевства Нортон умышленное убийство карается смертью.
  - Нашу вину еще нужно доказать, - усмехнулся мужчина. - А это невозможно, никто ничего не видел и не слышал.
  - Мне не нужны доказательства. Я знаю, что это ты со своими людьми проник ночью в дом Дорресов. Я даже знаю, что вы искали. И мне известно, что нашли. Я это знаю. И мне этого достаточно.
  - Выходит, все эти ярмарочные фокусы забрали больше сил, чем я предполагал, да еще и подмена фургона на телегу изрядно меня истощила, раз я не смог скрыть свое присутствие от Дознавателя. Но что ты намерен сделать теперь, виконт? Отвести в город и сдать нас стражникам?
  - Вы же не сдадитесь добровольно, - оскалился Ксеркс. - В данной ситуации мне это только на руку.
  - Самосуд. Вот это я понимаю справедливость закона! - издевательски расхохотался возница. - Тогда не будем терять времени. Перо, Первый, Вторая, готовьте лошадей. Боров, Лоза, займитесь этим самоуверенным юношей.
  Девушка и близнецы направились к повозке, а вот бугай и длинный парень в синем камзоле напротив, двинулись на Арлисса. Оба были безоружны, и это слегка насторожило виконта, и как оказалось - не напрасно. Когда они приблизились, Ксеркс резко шагнул вперед, сократил расстояние между собой и Лозой, поднырнул под вытянутую вперед руку и воткнул шпагу гибкому парню в сустав. Шагнув противнику за спину, с удивлением заметил, что лицо Лозы по прежнему ничего не выражало. Он словно не почувствовал несколько сантиметров лишней стали у себя в организме. Ксеркс дернул шпагу обратно и с удивлением понял, что не может освободить оружие. Шпага завязла в теле циркача, словно оно было сделано из глины. В голове виконта мелькнула мысль, что возможно так оно и было, но через мгновение ему стало не до размышлений.
  Две гигантские руки схватили его поперек туловища и так приложили о стену повозки, что кости у юноши захрустели, а в глазах потемнело. Дага выпала из его руки и укатилась под повозку. Тут же на горле Арлисса сомкнулись толстые, как сардельки пальцы и принялись неумолимо душить Ксеркса.
  Юноша попытался освободиться от захвата, но проще было вырвать с корнем вековой дуб. Сила в руках Борова была просто чудовищной. У Ксеркса возникло впечатление, что здоровяк не намерен его убивать. При желании Боров мог бы порвать виконта пополам и сломать шею одним движением запястья. Что вообще вся эта драка, такая серьезная для него, для циркачей является лишь детской забавой.
  Арлисс попытался выдавить бугаю глаза, но тот зажмурился и отвернул голову, по-прежнему продолжая вдавливать виконта в стену фургона. И уже было непонятно, трещат доски или кости юноши. Дышать было уже практически невозможно, и тогда Ксеркс использовал последнее средство. Выхватив из-за пояса керамбит, он махнул им снизу вверх, намереваясь распороть Борову брюхо, но тот словно предвидя такой поворот событий на долю секунды раньше отпустил горло виконта и отскочил назад, принял низкую стойку, широко расставив ногу, уперев левую руку в землю, а правую отведя назад. Рядом с ним стал Лоза. Выдернув шпагу из руки, он отбросил ее в сторону. Рана тут же затянулась, лишь на рукаве голубого камзола осталась дыра.
  Ксеркс поднялся на ноги, оперся спиной о фургон, держась за горло. Керамбит остался его последним оружием. Но как драться с существом, которое невозможно ранить и человеком, ломающим деревья голыми руками? Чаша весов склонялась явно не в сторону виконта. Умирать не хотелось, но сбежать? Ксеркс никогда ни от кого не убегал, ему всегда везло. Всегда.
  - Ладно, мальчики. Порезвились и хватит, - возница похлопал циркачей по плечам. - Залезайте.
  Те, как ни в чем не бывало, обошли виконта и скрылись в фургоне.
  А мужчина повернулся к Арлиссу.
  - Мы могли бы убить тебя сейчас, - сказал он просто и открыто. - Но увы, сейчас не самый подходящий момент, да и чего уж там скрывать, торопимся мы. Господин ждет эту вещь.
  Виконт молчал.
  Мужчина достал из кармана штанов небольшой стеклянный шар, внутри которого клубился туман.
  - Глаз Пустоты, - пробормотал Ксеркс.
  - Верно, Глаз Пустоты. И сейчас я покажу тебе его в действии.
  - На мне это не сработает.
  - Ты так уверен? - улыбнулся возница.
  Он вытянул шар перед собой и что-то быстро зашептал. Камень на его амулете ярко вспыхнул, а туман внутри шара завертелся, вытянулся в спираль. Перед глазами у Ксеркса внезапно все поплыло, подернулось туманной дымкой, из виду пропал возница, перестала ощущаться спиной стенка фургона. Арлисс закружился на месте, и сразу же потерял всякую ориентацию в пространстве. И тут его голову затопил ужасный звук. Вой сотен волков ввинтился в уши, подобно ржавому коловороту, рванул на части сознание. Ксеркс попытался зажать руками уши, но это не помогло. В затухающем сознании юноши неудержимым пламенем полыхнула грива рыжих волос, и Эшли произнесла голосом возницы: "Грядет пробуждение Волка!"
  Виконт покачнулся и мешком повалился на траву, провалившись в небытие.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"