мне тридцать граммов "Баллантайнза"
и полчаса "Калинова Моста"
чтоб тридцать ран смердящего хозяйства
зарубцевались - жить ведь должен я!
превозмогая юности обиды
и не рыдая об утрате сил
по жизни страхом, словно червь, влачимый
я улыбаюсь - я бываю мил.
моя готовность вылизать всем жопы
так умиляет мудаков вокруг
ко мне протопали вы тропы
и жмете руку, обзывая меня - друг
напрасен труд - я знаю, что потерян
в бессмысленном круговороте жоп
я винт, - как завещал великий Ленин
и гайка бедности мне затянула рот
ведь, будучи богат или удачлив
я тридцать раз взорвал несовершенный мир!
вы, суки, изошлись бы плачем,
когда бы я, говнюк, был ваш кумир!
все тридцать книжек моих бредней
мозолили бы вам глаза
а тридцать дисков, одной песней
подняли б музу в небеса
а вас, крутых, всех хитрожопых,
кто чреслами к экранчику прилип,
заставил бы лизать друг другу жопы -
тарзан, блестящие, филипп
я бы в горячке перестройки
простил бы вам музон-понос!
и тридцать кубиков цианистой настойки
победно к венам вашим бы поднес.
я б тридцать раз провозглашен был богом!
все тридцать лун светили б мне в пути!
и небо, этот шелковистый полог,
укрыло бы меня от грусти и тоски.
спасло бы от метелей мрачных,
что кружат в старой и больной душе.
и тридцать дочерей моих внебрачных
вот так вот, вдруг, спасибо бы сказали мне.
а тридцать сыновей и братьев,
сестер и незамужних дев
взглянули б на меня, на старца
и разделили бы со мною горький хлеб.
ура, спасен! я обретаю вечность!
созрел талант мой - уж назначен пир!
я гордый устремляюсь в бесконечность,
но, ухмыльнувшись, ты не принял меня - мир...
твой юмор не пойму я, даже в тридцать,
и дальше, сколько б не отведено.
я просто должен извиниться
за то, что есть такое наглое говно.
дерьмо, которое воняет
и называет это - аромат!
мой стих и песня не благоухают
им нет тропинки сквозь все терни в сад,
в тот мир, где обитают музы,
где не виляет шоколадный зад.
меня воспринимаешь ты обузой,
но нет мне, отче, тропочки назад!
и вот стою, в грязи ваших насмешек
стою не плачу, и уж не скорблю.
все верю, как бы ни был грешен -
любим я тем, кого еще люблю!
читатель, ты уже снимаешь
всю ту лапшу, что в спешке я сварил.
я так боялся, что не дочитаешь
мой бред, сивее всех кобыл.
уж скоро кончу. кончусь, иль закончу
все то, что так и не осмелился начать.
не сцы - не стану приходить я ночью,
чтоб при луне печально головой качать.
вы не волнуйтесь, чуда ждать не стану
как в сказочке счастливого конца.
уже перестаю я верить в манну
я вырос - тридцать, как с куста...
так что мой путь не приведет ни к черту,
ни к смеху, коликам, слезам.
увы, я птица не того полету,
как Маяковский, ломом по мозгам!
налил воды и радуюсь довольный,
что кто-то все это прочтет.
я музы раб - отнюдь я не свободный,
уж ты прости, меня так и несет.
так хочется сказать вам слово,
прохохотать, проблеять, иль пропеть.
но так прочны на мне твои оковы,
что остается лишь тихонечко пердеть.
мне остается, век свой доживая,
донашивать ваш траурный костюм.
вы погребли ее - она была живая!
все дело в недостатке сумм...
да, не нашел я нужных денег,
и связей стоящих не отыскал!
мы уплываем вместе на тот берег,
где не увидим алчности оскал!
я и ваш мир - такой прикольный,
такой дурацкий, просто нету слов!
вы и мой мир - ветрами вольный
от шлюх, бандитов и директоров!
прощайте - те, кому прощенье мое надо
и до свиданья - те, кто приплывет потом.
что ж, други, тридцать раз по тридцать: браво!
мы прокричим еще втридцатером...