|
|
||
Откуда и зачем взялась эта обескровленная пустыня? И к чему приду я, следуя за своей апатией и болезнью земного притяжения? Ты составишь мне компанию в поисках? | ||
МЕЛОЧЬ
__________________________________________ (три рассказа)
Забыл ли он меня...? Но позвольте, с чьего тогда позволения сыплются мне на голову все эти беды и страдания, неурядицы и меланхолия, шумные шутовские сборища, где каждый смотрит в свою сторону? Кто тогда, как не он, показывает мне каждый день пустыню за окном? Гордую и амбициозную, с козявками и козлами, со странниками-пустынниками, подобными мне, бродящими по ней взад и вперед в поисках неизвестно чего. Откуда берется оно - это омерзительное, до зубовного скрежета, голое одиночество? Кто склонил меня к вере в "идею жизни вообще", а не только в вышеупомянутой пустыне? Я глубоко убежден, что только Он располагает тайной властью: даровать и обделять! Причем каждый должен решить сам для себя, кто ты: одаренный и благостный, или же скорбно униженный и забытый. Однако не забывай - на все есть Его воля! Но если это Он, тогда где же справедливость? Откуда и зачем взялась эта обескровленная пустыня? И к чему приду я, следуя за своей апатией и болезнью земного притяжения? Ты составишь мне компанию в поисках? NEW KIDS IN THE GUTTER.
Грубер вломился ко мне в дом, как всегда в жопень пьянющий, воняющий табачным перегаром и с бутылкой Баллантайнз. - Какого хера? - заорал я. - Пошел в жопу! - Ну, нахуй тебя, скотина! - Ебал я в рот, всех твоих блядотин! - сблеванул на последнем слоге Грубер. - Каких еще, нахер, блядотин? - удивленно спросил я. Факт в том, что я благополучно дрочил уже лет пять подряд, и эта пьяная жопа Грубер знал об этом. - Да, ладно. Чего уж там... я пройду? - икнул Грубер. - Ну, уж, если пришел... хуй с тобой, засранец, - смягчился я. - Вот так бы и давно. А то порешь какую-то хуйню про своих телок, мудилка ты блядливый. В тоне Грубера тоже выражалась благосклонность и расположенность к собеседнику. И так, как такое состояние у него обычно продолжалось не менее четверти часа, то я со спокойной фигней впустил его, предвкушая грядущее застолье, ибо сам славился в округе неуемным пьянством и хулиганскими выходками. Хотя сам о себе я был абсолютно другого мнения. - Представь... - начал Грубер. - Что? - Да на меня сегодня нашло озарение! - И... - Ничего нет. Из ничего начинается и в ни во что задрачивается! - радостно загоготал он. - Подумаешь, бином Ньютона, - небрежно заметил я, делая хвостатое пойло, так я называю коктейли. - Нет, ты погоди! Надо разобраться... - начал было Грубер, но я остановил его, подав стакан. - Разбираться... ты умеешь только со своими шлюхами и хуем. Твое здоровье! - Мглм. - Ух, бля! - Класс! - Вещчь! Несколько минут мы молча потягивали пойло и втягивались в жизнь. Она, жизнь, не прожила бы свою паскудную жизненку без таких придурков, как мы с Грубером. Да и вообще, если поразмыслить, то ее гармония покоится на нашем волнении-трепыхании. - А то нет? - произнес я вслух. - Чего? - Да так, фигня... а помнишь, мы были пайонирами? - Ебтель, куда загнул! - Ну вот, просто, подумалось - сидим мы тут с тобой, и все вроде в порядке и на месте... - Хм. - ... и кажется, что все на века и под рукою... - Брл. - ... как будто на века... будь, - кивнул я. - Угум. - А в чем смысл, то? Ась?... Тихо ложился одинокий снег. Мерцала гирлянда. Я захмелел и пытался найти в Грубере человека. В этом мешке с дерьмом я пытался что-то найти кроме дерьма! Чудны дела твои Господи! - Ну, чего ты опять канючишь? - разродился Грубер, - чего тебе вечно неймется, бляха? Сиди, пей свой вискарь и думай о прекрасном! - Эй, это моя присказка, сучий сын! Не смей ее лапать своими мохнатыми клешнями! Грубер махнул рукой, выказав тем самым, полное пренебрежение ко мне и моим родным. Кровь прилила к моей морде и я треснул его ногой в грудь. Грубер подавился, закашлялся и повалился на пол с облупившейся зеленой краской, прихотью моей бывшей жены. - Козел! - добавил я ногой по его перекошенной харе, - какого хрена?! - Какого? - прохрипел Грубер, и затих. Я задумался. Покрылся липким потом. Ласковый ветерок потрепал меня по вихрам, но я отогнал его. Встряхнулся и подумал, разве этого жаждут послушные овцы или беспризорные скоты? Не-е-ет. Хе-хе-хе. Им вся эта галиматья про ветерки и девственную юность ни за что не схавать, блять! Подавай им... Я призадумался на несколько секунд и растегнул штаны. Достал конец и посушил его, помотав по кругу. Открыл полностью залупу и начал сцать на Грубера. Я сцал и думал о прекрасном. Считаете, что я не прав? Но ведь у жизни еще более извращенное чувство юмора! КХе-кхе-кхе, - я закашлялся. Грубер очнулся и с тупым удивлением впялился в мою лиловую залупу, которую я уже отряхивал от мочи. - Чего это, за... - Тс-с, - поднес я свою елду к его губам. - Давай выпьем? Застегнув штаны, я наполнил бокалы и почувствовал себя санитарным инспектором, очищающим мир от заразных ползучих тварей. - Как тебе это нравится? - осведомился я у еще не очнувшегося Грубера. - Вообще-то я не гомик, но у тебя бы отсосал. - Да я не о том, вшивый пидераст! Я о закате. Взгяни, как он величествен в своем багрянце! Как торжественно неукротим в увядании! Как неслыханно громогласен в своей сумеречной мантии! - ...бля! Я послал прощальный поцелуй уходящему дню и пьяно посмотрел на Грубера, этого болотного прыща в замызганных джинсах и вонючих носках. И самое ужасное (для вас, мудаки, но не для меня), то, что я мало чем отличался от него. Разве, что размерами хуя и горизонта. В первом я уступал, а во втором имел значительные преимущества. Вот и все, пиздец. А так - я такой же, как и все они, Груберы, жалкая продрогшая дворняжка, жмущаяся к любому мудаку, от которого хоть мало-мальски несет человечиной. - Э, слышь, - очнулся наш друг, Грубер, - ты, пидар, какого хрена мне своей залупенью по губам водил? Ах ты, сучий потрох, - он оперся передними руками о вечно зеленый, как мечтала моя бывшая, пол, и свиняче вперился на меня. - Щас я буду тебе экзкуцыю проводить! Угроза была не шуточной, ибо я знал, что Грубер шутил только в детском саду, играя в "доктора-хирурга" с сестрами-братьями нашими меньшими. Я не на шутку испугался, и даже бзднул в подтверждении своей паники. - Да, ладно, рано бздеть еще, - оскалился Грубер, - мне даже понравилось, вроде. Прям как в пайонирском лагере с нашим вожатым Степаном. Ты то его помнишь? - Да, был какой-то крендель. Все нас раком ставил в душе. Чистоту жоп проверял. Чистоплюй хренов! - А меня он за пысу... - Эй, халдей! Наливай не жалей! Груберу понравилась рифма и он замутил до краев. Время близилось к полуночи. Мне жутко хотелось сцать, курить и проверять уроки у сына. - Слышь, папаша, - это я Груберу, - закурить не найдется? Мы посмеялись от конца. Сделали по глотку. - Не, мой уже ко мне несколько лет так не обращался. Все больше: "старый", да "иваныч". С-сученок, - прошипел Грубер и сблевал немного на себя. - Что это с ними такое твориться? Вроде все как всегда, те же звезды и луна. Тот же Господь и тот самый Диавол. - Да, пиздец, бля! Ты прикинь, заявил мне недавно, я, мол, на хую тебя и твоего кореша-пердуна, тебя, то есть, видал, со всеми вашими сраными нотами, размерами, тональностями и прочей поебенью! - А на что же ты еще не положил свой сморщенный кончик в твои тринадцать лет? - спрашиваю я его. - Ну и чего эта бисексуальная шлюшка ответила? - А он, так встал в позу, спустил трусы, взял залупу и ею мне и отвечает, я мол, уважаю рэп, пиво, телок, Сашу Белого и комп! Я на нем такой музон завинчу, что вам старым разъебам в ваших откровениях никогда не приглючит! - Вот сцученок! - Я конечно, охуел, да по еблищу ему зарядил с левой... - За тебя! - Но, суть в чем - он очнулся через пару минут, кровь изо рта хлещет, а он ей давится, но мне такую речь разгоняет: Я, говорит, не один такой! И если ты меня здесь втихую упиздишь нахуй, то вместо меня встанут десяток таких же, как я! И замутят в десять раз больше нового музона! И вставят вам в десять раз больше палок в ваши раздолбанные "стратокастреы"! - Будь! - Ух, бля! ...и короче, погнал и погнал метель кружить. Я слушал, слушал. Сунул ему еще разок в печень и к тебе пошел. - Честно, я не въехал... - А че тут въезжать?! Если бы я его там за ребро на дверной ручке повесил, то их бы тут же десяток набежало! Тебе это надо? - Упаси мою... - Во, бля, теперь и до тебя дошло! Лучше это говно не трогать. Все одно, дорога у них ясная и белоснежная, как герочь, ха, бля! - Все одно, дорожка приведет этих драных новых детей в самое подходящее для них место, в сточную канаву. - Точняк, братуха! - Ура, свобода! Мы пьяно веселились и балагурили еще часа три кряду, и уже, когда выпивка закончилась, Грубер пробормотал: - Э... слышь... а твой то где? ...ихм. - А я его зарубил нах! - ??? - Ты, чего, обосрался что-ли? Хе-хе-гхехм... ты не волнуйсь, шутка это. Он у меня в ракетно-ядерных войсках концы новобранцам крутит. - Ну и упаси его... - О так! СТЕРВОЗИНКА.
Ничего хорошего эта ситуация Андрейке не предвещала. Он знал толк в плохих ситуациях, и эта была одна из них. Сначала напрягшись, он шумно выдохнул воздух, прикрыл глаза и сжал себя за колени. Через минуту, устало, приподняв веки, он начал лениво читать вездесущие надписи на двери. Что, собственно, могло произойти плохого в этой "Уткиной заводи"? Андрейка напряженно теребил пальцами складки штанов и покорно ждал своей участи. Ничего. В который раз интуиция его не обманула, ни одной какашки не выработала его многострадальная жопа. Лишь слегка испортив воздух, она свисала с розового уступа, отражаясь в ржавой воде, и всем своим видом, упрямо сжатыми губами выказывала свое презрение к данному процессу. Более того, она, уже второй месяц, объявила Андрейке бойкот! Что за хрень, подумал Андрейка, прочитав очередную надпись. А что, собственно, такого странного вы нашли, в том, чтобы работать секретарем? - гласила аккуратная надпись. Это мужской сортир, а? - Андрейка стал искать подтверждающие надписи. Отсосу и вылежу жопу за просто так. Во, блин, не то. Едем дальше, - рассуждал Андрейка. Мне не грозит стать отбросом - я из хорошей семьи! Сдохните от зависти свиньи! Моя жизнь - рождение, затем череда волнений, тревог и борьбы, и смерть... а твоя? Еще парочка бесполых заявлений. Он уже стал сомневаться, туда ли он попал, как вдруг сердце его радостно стукнулось в грудную клетку! Маринка. Даю во все входящие. Не для извращенцев! Тел: 4692385 Факт присутствия в мужском сортире не принес Андрейке полного облегчения и посему, соскочив с унитаза, он нацарапал булавкой у себя на руке телефон Марины в надежде заполучить хороший трах заместо хорошего сранья. Он вышел из университета и заторопился в поисках телефонной будки. А вообще он любил тащиться по улицам городка и наблюдать за серой массой снующего взад и вперед быдла, которое, даже прекрасная осенняя дымка, переливающаяся багряными и желтыми цветами, никак не могла раскрасить. Андрейка обожал природу и искренне ненавидел мир вокруг него. А так, как он, по своей тщедушной и робкой натуре, не мог самостоятельно укрыться от всей этой людской жути, то он, положившись на свое терпение, коим его, ровно, как и паука не обделили, ждал, когда его кто-нибудь не изолирует. А точнее, депортирует из городка. Наконец то, вот и долбаный телефон! Сейчас, сейчас, - радостно хихикал Андрейка, - вот сейчас я и потрахаюсь! И стал набирать номер. Через пару гудков трубку подняли, но соединения не произошло. От, блядь, надо же деньгу забашлять! - расстроился Андрейка, и чуть было не заревел, ведь у него даже на посрать не было, не то чтобы позвонить. - Вы звоните? - спросил подошедший парень атлетического телосложения, с выпирающим задом из узких матерчатых штанов и такой гладко выбритый, что Андрейке захотелось крепко приложиться к его загорелой скуле своим потрескавшимся кулаком. - Че? - Я спрашиваю, вы звоните? - Я то... может, собираюсь. А твое то, какое дело? - Ну, вообще то, я тоже хочу позвонить. - Это кому это? Тоже Маринке? Парень растерялся: - Почему "тоже", и почему именно Маринке? Хотя, собственно... Марине Владиславовне, но... - Ах ты, сука! - оскорбился Андрейка, - это моя Маринка! Я ее первый нашел! Он сжал кулаки, выдвинул правую ногу чуть-чуть вперед и развернулся к врагу корпусом. Парень еще больше опешил от такого поворота событий и, отступив на пару шагов, выставил перед собой руку и сказал: - Погоди брат, мало ли Марин в столице, мы наверняка о разных говорим! - Во-первых, - ухмыльнулся Андрейка, - я пидорам не брат, - парень вздрогнул. - И не знаю, че ты мне лепишь про каких то Марин, но мне позвонить надо, а ты мне мешаешь, козел! - Ладно, извини, я пошел. Не буду тебе мешать. - Нет, погоди, раз уж такое дело... дай мне взаймы немного денег, а я тебе при случае все верну до копейки, а? - Конечно, конечно, - парень явно желал побыстрей отделаться от нервного Андрейки, и, сунув ему 50 рублей быстро зашагал прочь. - Вот, везет, так везет! - обрадовался наш герой и побежал в ларек купить жетон. Парень в обтягивающих штанах, оглянулся на топот и, изменившись в лице, тоже припустил, что есть духу. А нормальные чуваки сеть среди этих гладких пидоров, - подумал Андрейка, глядя вслед убегающему. - Ало. - Слушаю. - Это кто это? - А куда ты звонишь кретин?! - Марине... - Я у телефона. - О, привет! Как дела? - Ты, что, больной что ли? - Я... то есть... - Какого рожна звонишь, обмылок? - Ну, я это... телефон был в сортире... - Две штуки в час и делай меня как хую угодно! - Ух, ты! - Так что? - Что? - Бабло есть? Или ты себе секс по телефону решил устроить? - Вообще-то есть. Мне один мой знакомый дал... полтинник. - Этого мало. За полторы штуки только орал и в пизду. Да и то, всего полчаса. Согласен? - Конечно, елки! - Запоминай адрес. Божедомка 7, квартира 5. Жду в половине третьего. Пока, любимый! - По.... Но в трубке уже звучали короткие гудки. Фарт так и прет, елки, - мечтательно расплылся в улыбке Андрейка, - Ну, что, пора натянуть нашу маленькую горячую киску. Вставить ей хорошенько и денег не взять! Хи-хи-хи, - он засмеялся вслух над своими остротами и поднял руку, чтобы остановить машину. - Ну и что здесь такого смешного? - раздалось из приоткрытого окна Лады. - Да, тут эти, хи-хи, киски. Деньги, там, хи-хи... - Куда тебе? - Божедомка 7. - 150. - Какого хрена?! - 50 - Так вот, бля! - А ты умеешь торговаться. - Торгуются блядоты на Ленинградке! Пацаны цены сбивают! По? - Е! - О! - Я сразу понял, что ты крутой перец. И штанишки с майкой с "Черкизовского". И часики китайского подполья. - А то! - Кросы "Абибас"... - Ты чего, лох, с деревни только приехал? "Адидас" фирма называется! По? - Е! - Ха! - И ваще, я сейчас к телке одной еду. Вставлю пистон, и затем с братвой на стрелку. - Ух, ты! - Так от. - А на счет чего терки? - А ты че тут вопросами швыряешься, как император червонцами?! - Кто? - Проехали. И чтоб без базара, лады? - Какие наши годы! А как вообще дела то? - Еб, жизнь налаживается, братуха! - А что случилось? - Ну, ты посуди сам. Сегодня с утра жизнь не заладилась. Просраться не смог. Денег тоже ни черта! Я уже было начал о смерти задумываться... - О чьей? - Ну, ты, еб! Точно сельский парняга! О своей, конечно же! Не о твоей же, в самом деле! - Да, я что-то не сообразил сразу, - ухмыльнулся водила. - Так вот, соображай дальше. Только задумался... - А ты о жизни не пробовал сначала задуматься? - опять перебил его любопытный водитель. - Ну ты спросил! Хули о ней думать, если она сама обо мне вспоминает! Каждый вечер, когда пьяного патруль подбирает. И каждое утро, когда с похмела сам себе тако-о-й мерзостью кажешься! - Ну а днем, там? Или во сне? - Ты мне про сон тут не гони! Мой утомленный дух в это время парит. И до жизни ему дела нету. - Да я... - Ты послушай! А днем.... А днем, вот он я весь, как на ладони! Смотри на мою жизнь! - Я-ясно, - с издевкой протянул шофер. - Что тебе я-ясно, мудилка ты, грешный? Ты слушай, о чем я тебе толкую, и не перебивай! По? - Ну! - Так, короче, я телефончик одной сучки с сортира срисовал. Взял взаймы у приятеля бабок... - Круто! - И позвонил ей, - Андрюша аж подпрыгнул от ощущения своей смелости. - И что? - Вот, она мне, эта мандавошечка и говорит. Мол, приезжай, дорогой. Все как надо сделаю. И всего за 50 рублей! - Гонишь! - Зуб на пидара даю! - и Андрейка демонстративно щелкнул ногтем большого пальца по зубу и обиженный на недоверие отвернулся к окну. Водитель внимательно посмотрел на него. Ухмыльнулся чему-то своему. И только он хотел что-то сказать, как Андрейка причмокнул, даже пустил пузыри и прошептал: - С-с-су-учка. - Что? - оживился шофер. - Да, вот, говорю, жизнь то... удалась! - Так в чем же дело то? Объясни деревне. - Да все просто... - Взять и поделить? - ??? - Прости, брат. Молчу! - Делить ты будешь свою чиксу с подельниками. А удача и смысл моего фарта сегодняшнего заключается в том, что когда ты живешь в долг - у тебя укореняется чувство неизгладимой вины. С рождения ты в неоплатном долгу перед Господом Богом, перед родителями, перед своим будущим сыном и так далее. И вот, в один прекрасный момент ты заполучаешь свободу. Искреннюю, яростно брызгающую и девственную, как молодое деревцо не обремененное плодами! Во время Андрюшиной тирады у водителя начало вытягиваться лицо и выпучиваться глаза. Сам Андрейка, блеснув, так же резко потух и вперил в дорогу пустой взгляд. Какое то время они ехали молча. - Долго еще? - наконец не выдержал молчания Андрюша. - Но разве свобода не величайшая из иллюзий? - шофер проигнорировал вопрос. - Ебт, кто бы спорил! Все, как осатаневшие надрываются и твердят мне, что ее надо заработать! Заслужить, наконец! Но разве слово работа и служба ни есть прямое противоречие слову СВОБОДА?! - А..., - начал, было, водила. Андрейка осек его взглядом и продолжил: - Неужели она обязательно должна быть вымучена годами рабства? Ведь после него остается только опустошенность и безразличие, как после войны! Но свободой там и не пахнет! - Только лишь смердит тленностью и гнилью! - поддержал его шофер. - Вот видишь, и до тебя дошло, нах! Андрейка устало уткнулся носом в боковое стекло и вдруг радостно вскрикнул: - Божедомка 15! - Я знаю этот райончик. Твой дом вон в том дворе, торцом к нам. Видишь? - Как никогда, братуха! Я близок к цели, и меня уже не остановить! И в тот момент, когда он повернулся к водителю, весь сияя от радости, мощный удар в нос смял переносицу, кровь брызнула и повисла на лице, стекле, майке и на самых темных местах авто и двух людей, как мякоть перезревшего томата. Андрейка весь как-то съежился и постарел. - Понимаешь, братан, - как ни в чем не бывало продолжил водитель, - человек извечно одинок, оставаясь один на один со своими мыслями. Никто, даже сам милосердный Бог, и лукавый компанейский Диавол, не присядет рядом в такой час, не обнимет за плечо и не произнесет пару самых главных и таких нужных фраз. Тут он вытер руку носовым платком и прижал его к носу Андрейки, который сидел, словно изваяние и не обращал ни малейшего внимания на красное. - Так то получается... ничто и никогда. Только ты и Пустота. Они посидели еще пару минут молча. Водитель закурил и Андрейка закашлялся. Словно очнувшись, он исподлобья взглянул на водилу и спросил: - Ну, я это... пойду? Водитель мечтательно затянулся. Выпустил дым и сонно произнес: - Только ты. Только пустота. Вы даже не вместе. Это то тебе ясно?