В некотором царстве, в некотором государстве ... (так начинается любая сказка, значит, и мы не будем отходить от канона ... пока) жил-был царь, точнее, два царя соседа. В общем, жили они - не тужили и даже иногда дружили.

  Звали их Дормидон и Долдон.

  Воспитывали детишек сами. Ибо их жены-королевы были сестрами и, разродившись, тут же дружно померли. И остались у Дормидона дочка, а у Долдона три сына-молодца: старший Федот - наследник, средний Елисей был- так-сяк и младший - Иван, за глаза любимый (глаза у него, в смысле, мамины были).

  И вот однажды (во время очередного ежемесячного приступа дружбы под шашлычок с коньячком) пришла им идея поженить детишек и объединить владения под мудрой рукой (чьей они в процессе разберутся). На том и порешили.

  Когда невеста хороша и молода (в нашем случае она была жаба жабой во всех смыслах), то и проблем не возникает, тем более, и возраст вполне подходящий. Принцесса Пульхерия (что означает 'красивая' - вот ведь насмешка судьбы!) была счастлива от подобной перспективы и уже готовила брачный наряд. Наивная!

  Принцы же, напротив, восторгов не разделяли (ну, оно и понятно) и стали думу думать, как бы им и не жениться, и батюшку любимого с дружкой не обидеть.

  Правду говорят: 'одна голова - хорошо, а две лучше'! А уж где трое собрались .... Ну, вы поняли!

  И думали они, думали аж три дня и три ночи (а как вы хотели, так положено) не просыхая (в смысле, не переставая) и надумали. Пришли они к царю-батюшке, упали ему в ноги (ага, свои-то не держат) и начали:

  - Не вели казнить, вели слово молвить, государь-отец! - хорошо так начали, душевно и дружно, что даже псы на псарне поддержали этот почин согласным подвыванием.

  Царь болезненно поморщился (нечего было вчера с Дормидоном за вечный мир во всем мире пить) и сделал сыновьям знак замолчать.

  Тут же встрепенулся спавший на последней ступени лестницы, ведущей к трону, палач.

  - Звали, Вашество? - рявкнул он (вот кто всегда готов).

  С соседнего парного трона раздался храп, сопровождавшийся жутким треском, и к подножию его скатилось тело ... при внимательном рассмотрении оказавшееся Долдоном.

  Пока творилось все это безобразие, Дормидон тихонечко (вот партизан!) достал из специальной секретной секции в троне бутыль с рассолом и жадно к ней присосался (сушняк-с, однако).

  Наконец, все постепенно успокоились. Дормидон пришел в благостное состояние. Долдона подняли, отряхнули, усадили на трон, вручив все полагающиеся царские регалии: скипетр (которым он тут же принялся чесать спину) и покореженную державу (она тут же вывалилась из трясущейся руки и откатилась под ноги заскучавшему палачу).

  - Итак, дети мои, я вас внииимательно слушаю, что же того произошло, что вы ни свет ни заря вломились в тронный зал, напугали гостя нашего дорого (согласный кивок) во всех отношениях (чтоб ему поганцу икалось - весь запас веницанского, зараза, выжрал в одну морду) и оторвали нас от дел важных, государственных?

  - Батюшка ты наш любезный, светоч разума, торжество справедливости! - снова дружно заголосили сыновья, бухнувшись на колени.

  - Ну, будет, будет, - успокоил их царь, - излагайте, дети мои!

  -Недостойны мы чести такой, милостиво соседом нам оказанной. Не может ни один из нас в жены взять Пульхерию-девицу. Не соответствует никто требованиям ей заявленным.

  Призадумались цари, опечалились - выгодный союз срывается. Думали час, думали другой. На исходе третьего часа не выдержал кат и выступил вперед.

  - Государь-кормилец, разреши слово молвить! - и, дождавшись милостивого кивка от обоих, продолжил. - Есть в сокровищнице лук волшебный. Его дед ваш Великий Горох-царь у хана степного Батырбека Ужасного в свое время отнял с полным колчаном. И если доброму молодцу завязать глаза, раскрутить его как следует, а после дать в руки лук и стрелу, это куда последняя полетит, там и судьбу искать надо.

  Во дворе стали собираться охочие до развлечений.

  Принцы же жребий кинули, кому на хозяйстве быть, кому счастья пытать. Выпало старшему остаться. И вот завязали глаза среднему брату, раскрутили его всей дружиной и дали лук со стрелой. Натянул он тетиву и отпустил. Зазвенела стрела, запела и унеслась в дали дальние за горы высокие. Проводили ее взглядами задумчивыми, и пошел царевич собиратися в путь-дорогу дальнюю. Младший сын пустил стрелу. Зазвенела, запела тетива, и унесло стрелу за поля бескрайние, за леса дремучие.

  Ткется полотно судеб, вплетаются новые нити.

  Что ждет витязей отважных в краях чужедальних!? Неведомо то ни им самим, ни волхву приглашенному. Лишь, стоя в тени, улыбается загадочно Дева-Судьба, и ждет с нетерпением их Дорога.

  Провожали путников всем миром. Напутствовали их цари-батюшки, благословляли волхвы и священники. Дева Пульхерия обнимала и целовала по обычаю стародавнему и плат вышитый каждому подарила.

  Три дня и три ночи прошло, как отправились витязи за сужеными своими судьбой предначертанными. Тоскливо и скучно было во дворце царском. Не играли гусли-самогуды, не резвились скоморохи приглашенные. Замерло все.

  Маются цари от скуки и двор вместе с ними. Сонные все бродят, недовольные.

  Царевна в покоях своих сидит, плат свадебный вышивать заканчивает. Даже на послеобеденные прогулки не выходит. Хотя поговаривают, выходит она ночами темными, бродит по коридорам дворцовым аки тать, челядь пугает, все принца отлавливает. Надеется, горемычная, что женится он все ж на ней. Ведь выбора пока иного нету у него.

  Только бегает он от нее все это время и вполне успешно. Не хочет в принципе пока жениться, ответственность на себя брать. Вот и видят его то у казармы, то у конюшни, то в кабинете отцовском, а как уходит он - то тайна великая, никому неведомая.

  Уже цари наши горемычные и в лапту играли, и в шашки, и в шахматы и в карты. Во время последней партейки в карты проиграл Дормидон царство свое Долдону, а отыгрывать не хочет. Лень.

  Да и ощтщ они после совета очередного объединить царства свои в одно и назвать его Дорлмидония. Уже и документы все подписаны, и заклятые соседи-союзники оповещены, и большая праздничная гулянка назначена.

  

  *****

  

  И вот день заветный наступил.

  С самого утра вся челядь носится, как в одно место укушенная. Столы устанавливают, напитки-яства готовят. Дружина форму парадную из сундуков достает, оружие до блеска начищает, проход парадный репетирует. В общем, все делами важными заняты. Никто скукой не обижен.

  И цари наши готовятся. Девки сенные мантии их парадные вытряхают да гладят. Цирюльники лучшие прически парадные им делают.

  И лишь старший сын, делами да заботами государственными обремененный, с первыми петухами поднялся и до сих пор не емши в кабинете сидит, дела да проблемы текущие в поте лица разрешает.

  Наконец все готово к пиршеству знатному. Столы от угощений ломятся, воинство в строю парадном стоит, оружием воинственно бряцает.

  Идут государи по проходу в одеждах парадных, по случаю сему положенных каменьями драгоценными да вышивкой богато разукрашенными. Короны на головах огнем горят. Выражения лиц хранят гордые да надменные, протоколом стародавним положенные. Все идет по плану заранее составленному.

  Царевна же наша, свет-девица времени даром тоже не теряла и к празднеству великому готовилась. Наряды многочисленные да украшения шикарные перебирала, красотой их любовалась, на себя примеряла. Образ свой, в каком перед народом предстанет, продумывала. Наконец, платье парчовое, шелками цветными да каменьями шитое выбрала, на голову венец рогатый, с вуалью тончайшей. Глаза и без того огромные косметикой иноземной увеличила, да губы свои помадой специальной, как торговка пронырливая научила, накрасила. На ноги сапожки сафьяновые размера отнюдь не девичьего нацепила, да каблучками подкованными притопнула.

  -Эх, хороша! Диво, как хороша! - вертясь перед зеркалом высоченным, от пола до потолка установленным, пропела.

  Зеркало-то от звука голоса волшебного затряслось - завибрировало жалобно - жалобно.

  Ну, вот и время подошло выходить царевне нашей к народу простому. Еще раз игриво подмигнув отражению своему, покинула она покои отведенные. Зеркало же то в последний раз вздрогнуло и осыпалось осколками мелкими. И грянул пир. Все ели, зелено вино из чар огромных ведерных пили, веселились, мудрость да дальновидность царскую славили.

  Уже и артисты бродячие выступили, и сводный хор юношей и девушек объединенных земель песни хвалебные да славословия по нескольку раз пропели, бояре знатные с речами красивыми да намеками витиеватыми слово держали, шуты хороводы веселые поднимали.

  Шло, в общем-то, празднество к концу своему логическому. Неожиданно пришло известие от дозорных, что к воротам дубовым направляется обоз богатый с сопровождением военным. Удивились все, призадумались, кто пожаловал, да с какой целью покой привычный нарушить собираются.

  Оказалось, то посольство иноземное сборное прибыло грамоты верительные полагающиеся такому случаю вручить, да в своем уважении почтении и дружбе вековечной уверить. А еще и дары богатые и диковины чужедальние в дар преподнести. И контракты, бесспорно, взаимовыгодные заключить попытаться.

  С серьезными намерениями двигалось посольство сие к Дорлмидонии нашей. Только вот не знали купцы да дипломаты иноземные, чем миссия их обернется. Лишь Судьба тихонько смеялась над планами смертных и ткала свой причудливый узор.

  И вот подъехал обоз к стенам белокаменным да воротам дубовым.

  - Стой! Кто идет! Да по какому поводу? - гаркнули с башни дозорной.

  А стены тут же ощерились копьями да луками.

  - Посольство сборное земель соседних, - ответствовал глава миссии сей.

  А звали его Леон Цукерман, из земель он был швабских. Опытнейший дипломат и переговорщик. Росту он был невеликого и весь кругленький, да благодушный и впечатление производил исключительно благодушное да положительное. Речи говорил сладкие голосом тихим да неспешным. Лишь глаза (души человеческой зерцало) порой временами выдавали его. Колючим, цепким да подмечающим любые мелочи становился тогда его взгляд.

  И даже подготовленным подчиненным дипломата становилось не по себе. Пробирали их необъяснимые холод и дрожь, и всеми силами стремились они выйти из поля зрения почтенного герра Цукермана.

  Но и окоромя посла были в составе миссии сей личности не менее любопытные и интересные.

  Особый восторг у прелестниц местных и их родительниц, крайне предприимчивых, вызвал младой герцог из земель хранцузских Сотрель де Ла Грюн, который, как всезнающие кумушки поговаривали, в дальнем родстве с королем тамошним состоял и владения имел обширные да доход немалый приносящие.

  Во всех отношениях жених для любой девицы презавиднейший. Да и собой хорош: "вьюноша бледный со взором горящим", как с восторженным придыханием отозвалась о нем одна из девиц, достигших возраста брачного.

   И впрямь хорош жених во всех отношениях: и богатый и красивый (высокий, тонкий в кости, с волосами длинны такой, что девы некоторые от зависти свои вырвать готовы), кудри до плеч медно-рыжие, глаза цвета болотного, большие да выразительные.

  Правда слабость он питает сильную и необъяснимую к одежам зеленого цвета. И особенно жалует герцог кровей королей хранцузских сюртуки да кафтаны длиннополые. Разных оттенков цвету зеленого. Да и поет он песни родины своей красиво и душевно, подыгрывая на скрипочке профессионально.

  Не осталась равнодушна к чарам красавца земель иных чужедальних и царевна наша Пульхерия свет Дормидонтовна. Уж сколько румян, белил да разных мазей и притирок иноземных цвет да структуру кожи улучшающих, то даже самой близкой наперснице неведомо. И она со счету сбилась, каждый день по нескольку ящиков больших, до краев заполненных в покои заносилось.

  А уж сколько зеркал ростовых, средних да ручных было испорчено не передать. В один из дней весь пол в светлице осколками сверкающими да переливающимися в свете солнечном усыпан был.

  Только вот не обращал пока внимания должно красавец иноземный на царевну нашу!

  Так и вились коршунами вокруг него дочки боярские да купеческие с маменьками, няньками, да и отцы их каждодневно подходили с разговорами деловыми, высокразумными и нет-нет да намекали на свадебку скорую, выгодную да приданное великое.

  Только вот был жених выгодный равнодушен к предложениям щедрым. Наслушался он уже дома вещей подобных и злило это его неимоверно, но держался герцог, страну же свою представляет, лицо ее в королевстве дальнем, варварском с традициями да обычаями странными и его восприятию тонкому чуждыми.

  Страдал он здесь от каждодневного впечатлений противоречивых обилия. И уже отвары пил успокоительные, да о стороне родимой нежно мечтал.

  Только вот стопорились переговоры деловые, да с трудом огромными подписывались договора торговые. Жался все Цукерман проклятый выгоду свою, сугубо личную выискивал, да смуту среди бояр и купоцов царских посеять пытался.

  Да и посольские уже промеж собою жаловаться да роптать на руководителя непосредственного начали. Стали в края родные письма да депеши почтой голубиною слать, нижайше прося совета, да разбирательства скорейшего. Попутно думать начали, как бы очернить дипломата зарвавшегося пред лицом правителя младого.

  Ибо вхож вражина был в покои царские и не раз с царями бывшими кофий утренний пивал, да беседы светские вел. В общем, вел игру свою, дипломат подлый.

  Так и текла жизнь во дворце тихо - мирно да размеренно!

  

  *****

  

  Только вот царевна наша с каждым днем все смурнее и смурнее становилась. Так исстрадалась да испереживалась бедная на симпатию свою, в лице герцога глядючи, что похудела болезная наша аж на 40 фунтов да за пару недель!

  И с лица спала, да круги огромные под глазами никакими кремами да притирками не убираемые. И шарахались от нее все встречные, особливо если сталкивались они в полумраке коридоров дворцовых. Шарахались, да жесты обережные, да зло отвращающие спешно делали.

  И вот, в один из дней, брела дева наша по дворцу словно призрак неупокоенный да вздыхала тяжко о доле своей нелегкой, выскочил на нее из-за поворота очередного герр дипломат с фамилией ставшей за эти дни ругательною - Цукерман-посол в общем.

  А встреча сия знаковая произошла у лестницы беломраморной, на нижний этаж дворца ведущей!

  Веером рассыпались документы из раскрывшейся папочки кожаной.

  А посол уж и воздуху в грудь набрал поболе. Ведь надо же высказать возмущение свое праведное наглецу, ему помешавшему, да на дорогу, пусть и случайно, без умысла всякого ему заступившему.

  И вот рот открыл уже дипломат многоопытный, да взгляд поднял возмущенный на наглеца этакого. Однако же увидав пред собою царевну Пульхерию, свет Дормидонтовну в грусти да печали пребывающую, позабыл почтенный герр речи все заготовленные, да воздухом поперхнулся от неожиданности великой, ибо доложили ему недавно, что гуляет царевна скорбящая совсем в другой части дворца царского.

  А тут такая весьма неожиданная да несвоевременная неприятность, размеру пока неясного. А то, что чему-то все же быть, подсказывало герру Цукерману его чутье годами на службе дипломатической выработанное. Да и интуиция сигналы свои посылала, да предупредить пыталась. Взял наконец себя в руки интриган многоопытный. Да начал речи приветственные, протоколом положенные говорить особе царственной. Долго плел он кружево словесное да в комплиментах витиеватых пред девою рассыпался.

  Наконец кончил речь свою достопочтенный герр заверениями в бесконечной преданности царевне распрекрасной. Дева наша, тоже имела воспитание блестящее, статусу ее высокому соответствующее и речью ответила не менее красивой да витиеватой.

  Наконец расшаркивания придворные обоих собеседников утомили весьма и они распрощались на ступени верхней лестницы беломраморной. Только вот когда спускался господин дипломат, зацепил он невольно подол сарафана девичьего носком сапога своего остроносого и споткнулся неловко. Взмахнул руками да в подол сарафана словно клещ вцепился.

  Царевна же за перила резные ухватилась и заверещала громко и от неожиданности великой пнула дипломата со всей своей силушки немаленькой, неожиданностью да испугом в разы увеличенной.

  И покатился почтенный герр словно мячик по лестнице, ступеньки пересчитывая.

  Царевна визжала, не переставая, словно сирена пожарная, дипломат спуск свой необычный продолжал. Нарушено было сонное да ленивое спокойствие дворца царского происшествием сим. Докатился наконец-таки почтенный герр до подножия лестницы, сжимая в руках своих кусок сарафана в попытке последней удержаться оторванный. Подбросило его, и ударился он головой о кадку с растением редким да диковинным, из земель далеких у края мира расположенных, правителем местным в знак дружбы вечной присланным. А была кадка та из древа, именуемого каменным, выполненная, и название свое в мере полной оправдывала.

  И ударился об нее головой глава миссии дипломатической неловко весьма, ударился головой своей многомудрою, но, как с прискорбием выяснилось, к внешним воздействиям весьма некрепкою.

  И раскололась черепушка словно орех диковинный, кокосом именуемый, разлетелись мозги гениальные по полу мозаичному, нарушая и портя структуру рисунка, геометрически выверенного, пятнами некрасивыми.

  А тут и народ сбежался. Все ахают, охают, мечутся бестолково, что предпринять не знаючи.

  А дева наша верещит на нотах высоких, одной рукой до костяшек побелевших в перила резные вцепившись, другой же пытаясь прикрыться.

  

  *****

  

  А герцог наш меж тем пропустил все веселье. Депешу он из стороны родной получил крайне важную да секретную, интересы государственные напрямую затрагивающие. Мутит глава что-то непонятное да соседей-союзников промеж собой перессорить пытается.

  И рекомендовали ему сверху решить проблему сию по возможности деликатно, но в сроки кратчайшие, используя все средства для подобных целей доступные. И награду обещали весомую, государственную, да замок собственный со землями прилагающимися.

  Прочитал жених наш сообщение сие, призадумался, крепко призадумался, как бы и поручение сие сверхважное выполнить, да и выгоду свою тоже бесспорную не упустить. Сжег он послание сие компрометирующее. И начал план хитроумный разрабатывать. Однако прерван был процесс мыслительный неожиданно шумом да гвалтом невообразимым. Сбился с мысли бывший будущий интриган великий, выругался досадливо (ведь такой план замечательный спугнули) да пошел посмотреть, что же там такого происходить необычного, тем более еще и в час неурочный.

  А там безобразие с одной стороны форменное творится, а с другой - решилась проблема сложная и без его участия. Сама Судьба, видимо, благоволит ему. Обратил он взор свой на деву нашу, та, бедняжка, уже и голос-то сорвала, и оседать на пол начала, ноженьки-то совсем держать перестали.

  Бросился к ней кавалер благородный, подхватил в момент последний. Иначе был бы еще труп один нежелательный. Удержал. Усадил на лестнице поудобнее, да флакон со солями нюхательными из кармана достал и споро под нос царевне нашей сунул. Та вдохнула, осмотрела все кругом, взглядом почти осмысленным. Когда же увидела, кто ее за плечи нежно приобнимает, не выдержала натура тонкая, девичья вновь сознания лишилась.

  -А может, это и к лучшему, - подумал интриган наш несостоявшийся, устраивая голову девицы на коленях своих и, поглаживая ее по волосам, - негоже деве нежной да юной видеть кровь да мозги по полу живописно размазанные. Слишком зрелище жуткое да непотребное для натуры столь тонкоорганизованной да чувствительной.

  Пока царевна наша в обмороке счастливом пребывала, от радости в виде внимания жениха предостойного на нее свалившейся, жених же означенный не менее придирчиво девицу на него свалившуюся столь неожиданно разглядывал.

  И чем дольше он смотрел, тем больше диву давался, почему же раньше он на нее внимания совершенно не обращал. А ведь была царевна вполне себе симпатична. Достаточно правильные черты лица, в которых была видна порода, волосы весьма неплохи, да грудь в наличии имеется, а если уж одеть ее красиво, да по последней моде европейской, а не в эти тряпки уродливые, да накрасить правильно, а не этой жутью жуткою, коей она обычно пользуется, вообще, красавицей писанаю смело назвать можно будет!

  И невеста ведь завидная. И неглупа, и даже образована весьма, даже по меркам европейским, и приданное за нее дадут немалое, и, самое главное, дева ведь и сама к нему дышит неровно, да и ему самому она по нраву ему в сравнении с остальными претендентками потенциальными на руку, сердце, да прочие богатства.

  Только вопросы такие с наскоку да по прихоти малейшей не решаются.

  Как же не вовремя навернулся Цукерман проклятый!

  Что б его в аду на сковородке раскаленной черти жарили!

  И тут подгадить измудрился.

  И вот дева наша обморочная в себя наконец прийти изволила, к ней тут же подбежала служанка доверенная да и увела в покои отведенные.

  А герцог наш с тоскою неимоверною и в душе, и в глазах принялся дела решать на него так нежданно свалившиеся. Ибо именно ему и надлежало руководить миссией дипломатическою в случае обстоятельств разных непредвиденных.

  Пункт этот был специально особо оговорен ранее еще до отправки посольства в земли наши. И еще, окромя всего прочего, необходимо было известить своего государя-повелителя о скорой смене статуса да испросить его согласия высочайшего на брак сей, не забыв, попутно выгоды всеми участниками союза получаемые расписать как можно подробно.

  Да и вопрос, что же делать, надлежит с несчастным дипломатом тоже решать необходимо в сроки наикратчайшие. Обряд соблюсти надлежит.

  Проблемою первоочередною продолжал оставаться господин бывший посол, а если точнее то, что от него осталось. Надлежало решить, как же доставить останки на родину его историческую. Ибо там предупреждены уже были. Со всех концов света летели уже письма да депеши соболезнующие потере.

  Ушел ведь великий человек во цвете сил, лет, на самом взлете карьеры подрезала соколу ясному судьба - злодейка крылья. И порчия и прочия в подобном стиле и духе.

  Тело же уже убрано было подальше от глаз людских, чтоб не тревожить покой живых. Полы тоже в момент данный спешно отмывались настоем специальным, переданным волхвом спешно вызванным, да опосля духовником царским по всем правилам освященным. Подстраховаться все решили все ж смерть такая нежданная да лютая.

  Как бы чего нехорошего часом не вышло!

  Как в полуночь глухую встретишь в коридорах дворцовых темных призрак не упокоенный, так и оконфузится недолго или еще чего по страшнее произойти может. Не хотелось бы сего никому. Вот и решили объединить усилия свои.

  Кроме того, был еще и служитель с посольством прибывший. Его тоже привлекли для решения проблемы столь деликатной. В итоге, после консультаций многочисленных всеми служителями религиозными было постановлено:

  "Тело подвергнуть сожжению, а прах же поместить в сосуд специально подготовленный, отправить все службы вероисповеданием положенные да отправить со почестями всевозможными на родину историческую, где ему и положено захоронену быти"

  Сие же было закреплено и документально, чтобы в последствии споров, недомолвок да претензий взаимных, да коллизий сложных юридических не возникало бы у соседей добрых.

  И вот, наконец, после споров да дебатов долгих и бурных были решены вопросы все сложные и многочисленные и решено было назавтра церемонию траурную, печальную проводити.

  Во скорбь погрузился дворец обычно веселый да радостный царский. Кругом ленты черные развешены. Все поверхности, отражающие тканями темными, спешно прикрыты. В зале церемониальном поротрет ростовой почтенного герра посла находился. И выглядел он словно живой -внушительно да впечатляюще при полном облачении парадном.

  Даже пугались служители особливо нервные да впечатлительные, ибо казалось им, что наблюдают с портрета за ними внимательно да оценивают действия каждого. Знаки отвращающие спешно делали да нервно дергали центы траурные, что по обычаю на рукава повязывают. А по окончании смены на кухню спешно бежали да пили настои и отвары успокаивающие со страхом вспоминая те моменты, когда мимо проходить доводилось.

  А забот-хлопот и впрямь было предостаточно.

  Залу, где церемония проходить прощальная будет, украсить соответственно событию печальному, статусу высокому того, с кем прощаться надлежит. Да и тризну поминальную подготовить надлежит, и учесть при этом надобно пристрастия вкусовые всех гостей иноземных, чтоб не оскорбить чувств нежных ненароком невниманием или не приведи Боги, пренебрежением. Каждого уважить необходимо, чтоб не пошла молва худая, что не уважают в землях этих гостей высоких, да традициями их пренебрегают!

  Всем дела неотложные нашлись, никого отсутствием работы не обделили. Но более всего заняты были швеи да портные. В столь срок короткий подготовить столько одёжи траурной. Задача сия фактически неразрешимая была с честью выполнена. И к времени назначенному каждый получил комплект особый траурный.

  Саму же церемонию решено было проводить на рассвете за городскою чертою, в месте еще предками дальними для этих целей выбранному.

  И вот настал момент прощания. Для кострища траурного были собраны 7 сортов деревьев, в том числе и кипарис - родовое древо почтенного герра отыскали, хотя задача сия непроста весьма была, ибо редкость он для мест этих.

  Запалить же костер должны были служители да герцог наш, как преемник и продолжатель дела славного и ответственного, со четырех сторон свету одновременно. Новый господин посол миссиею этою тяготился до чрезвычайности, но выбора иного не было.

  Служки подали участниками факела заготовленные и отошли торопливо. Запылал костер погребальный, принимая подношение богатое.

  А мысли герцога нашего, тем временем, далеки были от событий происходящих весьма. Витали мечты его радужно-розовые вокруг царевны чужеземной. Тем более, была она хороша необычайно. В длинном черном платье с поясом под грудью, прическа высокая черной же мантилиею кружевною прикрыта, ни капли косметики на лице. И выражение скорби да печали истинной не портило ее ничуть.

  Уже и письмо государю отправлено было, где нижайше уведомлялось, что потомок рода древнего в жены царевну из земель, именуемых у них про меж собою "дикими", взять собирается и просит он в этом деле важном поддержки всяческой и благословения монаршего.

  Сомнений никаких в ответе положительном даже на долю мгновения у жениха нашего не возникло. Засмотрелся герцог на царевну и не пропустил едва мгновения ответственного, когда кострище поджигать надобно было. Но взял он себя в руки вовремя и выполнил с достоинством миссию печальную на него судьбою возложенную - запалил останки шефа бывшего.

  Только и другие заметили перемены происшедшие.

  Бросали на девицу нашу взгляды, любопытством да интересом горящие, военные бравые из войска царского да служители посольские.

  

  *****

  

  И открытие сие неожиданное злило и расстраивало герцога иноземного без меры!

  Догорел, тем временем, костер погребальный, унесся дымок от него в рассветное небо. Стояли и смотрели все ему вослед, красотою момента очарованные, и не смел никто пошевелиться, дабы не разрушить ненароком волшебства возникшего. Да вот неожиданно упала у одного из вояк бравых сабля, плохо в ножнах закрепленная, и встрепенулись резко все, словно ото сна внезапного пробудись.

  Ушло что-то такое ...

  Прах же собран был вплоть до крупинки мельчайшией в урну резную специальную, мастерами-умельцами местными сготовленную спешно под случай сей печальный из осины-дерева, да лалами и агатами чермными богато украшенную.

  И вот закрылась крышка сосуда, в котором нашел приют свой последний человек да дипломат великий. Напоследок скрипнув громко, да больно по нервам резанув, о бренности всего сущего напомнив.

  Урну сию, ранее решено было в доме посольском оставить и с первой же оказиею возможною незамедлительно на родину доставить. И вот процессия траурная в город обратно двинулась. Впереди духовник посольский шел, далее за ним сразу четыре служителя, что к посольству приписаны урну с прахом несли. За ними сразу исполняющий обязанности посла в лице герцога нашего, вместе с царем молодым шли. После них цари-батюшки, вместе с царевною, далее бояре по знатности, да богатству парами выстроились, и потом весь остальной люд посольский пристроился, замыкал же шествие волхв седой, в белых одеждах холщевых с посохом резным.

  И шли они по коридору живому из бравых военных составленному. Разговоры никто не разговаривал, все были грустны, серьезны да задумчивы. Оставило событие печальное след в душах их. Тем более решено было траур объявить трехмесячный. И период этот никаких событий да увеселений праздничных во всем государстве отмечаться не должно было в знак уважения и траура по человеку великому.

  Тризна нонешняя же не в счет. Она дань памяти и традициям стародавним. И не провести ее было бы неуважением великим.

  И показалась стена белокаменная, отворились ворота дубовые. И прошла процессия по улице центральной до дому посольского. Там же в зале главном, совещательном был уже тот самый портрет парадный повешен да постамент специальный установлен. Именно на нем и надлежит урне с прахом находиться, пока момент отправки домой не наступит.

  Место же сие неслучайно выбрано было. Ибо подумали все и решили, что и после смерти герр почтенный, работу свою страстно любивший, должен окормлять их мудростию своею, да решения верные, нужные вовремя присутствием своим незримым подсказывать, да советы знаками мистическими подавать. И исполнили они решение сие.

  Встал сосуд погребальный на постамент, приготовленный до отбытия на родину. И не раз потом пожалели об этом товарищи инициативные. Ибо являлся раздолбаям некоторым во снах дух посла герра да учил их уму-разуму тумаками сильными. Только было-началось это все уже через три ночи после решения сего опрометчивого. Пока же даже и не подозревал никто, что сие возможным будет.

  Собирались все на обед поминальный, устроить который решено было во палатах царских. Тризна проходила чинно да благородно, не шумел, не бузил никто, все разговоры вели неторопливые да заумные, поминая почившего в ключе исключительно положительном. Как много нужного да важного сделал он за жизнь свою, увы, настолько недолгую, трагически так оборвавшуюся, для установления отношений крепких, добрососедских, между государствами соседними, да контакты хорошие держал с землями чужедальними.

  Великий человек, в общем, во всех отношениях землю бренную покинул.

  Герцог наш слушал спичи эти хвалебные, головую кивал в местах соответствующих, да комментарии дельные при случае вставлял. Однако тяготила его обязанность почтенная как лица официального соболезнования принимать, да отвечать согласно протоколу. Мысли его царевна наша крепко занимала. Расстраивало отсутствие ее. Ибо не положено было заветами древними девицам младым да женщинам, в целом, присутствовать на мероприятиях подобных. Считалось это сугубо мужскими долгом и обязанностью. А посему и лишен был герцог наш удовольствия созерцания зазнобы своей сердешной.

  Наполняли его грусть да тоска от обстоятельства этого. Однако и обед сей скорбный во время свое к концу подошел, и разошлись все выполнять обязанности свои повседневные, помня о трауре назначенном, трехмесячном, и, в тайне поминая виновника обстоятельства этого словами нехорошими. И жених наш потенциальный тоже делом с рвением занялся.

  А проблем, пока суд да дело, скопилось немало весьма, и все требовали разрешения наисрочнейшего. Договоры разные пересмотрения в связи с обстоятельствами вновь открывшимися требовали, сотрудники некоторые поувольнялись спешно, да на родину отбывать планировали, иные же, напротив, гражданство сменить требовали, чтоб остаться на веки вечные в землях этих, столь сердцу их полюбившимся. И всем ответ немедля нужен был.

  Дела текущие, но важные жутко настолько поглотили герцога нашего, что на терзания сердечные времени и не оставалось совсем. Однако он постоянно держал при себе портрет царевнин. Один в ящике стола рабочего, другой в медальоне, что на шее постоянно носил. Миньятюры сии были специально по заказу его художником посольским, таланту неимоверного писаны.

  Наконец, удалось утрясти вопросы первостепенные и наладить работу посольства в режиме штатном.

  

  *****

  

  А тут и ответ почтою голубиною на запрос его государью-королью, чьим верноподданным он являлся, подоспел. Решение его взять царевну нашу в жены было всячески одобрено и поддержано, ибо союз сей всем выгоден был. Но письмом сиим был так же отправлены подарки богатые да сумма большая денежная, в качестве премии за службу верную на благо стороны родной. И прибыть дары сии должны уже в конце седмицы этой.

  Напоследок рекомендовалось по уму полученным распорядиться, не подвести доверия, оказанного великого. И уведомлялось, что в комплекте прибудет и менестрель придворный. Ему почести и внимание оказать надлежало в соответствии со статусом высоким и предоставить возможности все для доступа во дворец царский для наилучшего обмена культурного.

  Вот эта новость про певца-поэта королевского взволновала и расстроила герцога нашего не на шутку, ибо известным юбочником да сердцеедом слыл Рауль еще в те времена, когда сам Сотрель тоже любил посещать балы да прочие мероприятия во дворце регулярно устраиваемые.

  И впечатление любимец королевский, нравом легкий да веселый ко всему, производил сногсшибательное даже на мужей, и прощалось ему многое, даже некоторые шутки злые весьма.

  А все из-за внешности ангельской: глаза огромные голубые, словно лазурь небесная и честные-честные, словно младенец невинный на тебя смотрит, но порой в глазах этих мелькало что-то темное и страшное; волосы, словно ореол златой голову окружали и на лицо он был красив.

  А голос ему небесами подарен был воистину завораживающий и пленяющий своей чистотой, красотою и мощью невероятною. И забыть его было нельзя.

   И вот персонаж этот колоритный во всех отношениях едет теперь в земли эти, доселе дива такого не видавшие. А как вдруг влюбитися Пульхерия свет девица в него и разобьет поганец ветреный сердечко девичье?

  Нельзя допустить кошмара этого ни в коем разие!

  Он, Сотрель де Ла Грюн, герцог земель хранцузских, лично проследит за поганцем легкомысленным и убережет симпатию свою сердешную от потрясений любовных.

  И теперь только постиг он всю глубину мудрости да дальновидности царя младого, запрет трехмесячный на увеселения всяческие установившего. И уже предвкушал, как об этом событии печальном в известность поставит менестреля сладкоголосого. Даже настроение, новостями последними испорченное, поднялось резко и дела текущие рассматривать несколько веселее стало.

  Ибо ничто не греет душу столь сильно, как возможность гадость сделать человеку тебе крайне неприятному, особенно если опосредованно, да руками чужими.

  Менестрель же, дум сиих причиной послуживший, подъезжал как раз в карете к границам государственным. Подъезжал да видами сказочно красивыми, из окна открывающимися восхищался да планы радужные относительно будущего своего, бесспорно блистательного, строил.

  Не знал бедолага, что тучи над главою его кудрявою уже собираться начали, и лишь от него зависит, как все в итоге повернется.

  А пока же суд да дело, суета бюрократическая, документов оформление, что завсегда утомляли натуру творческую, душевно тонкоорганизованную изрядно. Наконец и эти проблемы мелкие, но все же неприятные весьма разрешены были, и разрешение на въезд таки получено было, пожелание "доброго пути" вослед от контроля пограничного сказано да услышано было.

  Вот и дом посольский, где ему все время пока назад не отзовут, жить надлежало. Да и знакомец старый по приемам да балам королевским герцог, ко королю весьма приближенный, нонче обязанности посольские исполняющий.

  Все радовало лучшего из менестрелей королевских без меры. И предвкушал он уже овации да триумф великий в землях сиих, по его мнению диких, вкуса художественного не имеющих. Только вот ждало его разочарование для него в целом, а для самолюбия профессионально в особенности болезненное весьма.

  Друг его нонче обязанности посла во стороне этой дремучей, да по мнению Пауля, малообразованной, с порога огорошил его известием грустным и прискорбным, что траур в землях этих стоит трехмесячный и увеселения любые указом царским запрещены строжайше, а неисполнение предписаний сиих карается сурово весьма. Намедни прецедент как раз случился неприятный весьма, попал под раздачу шут царский, вирши двусмысленные в зале тронной декламировавший.

  И все это высказано было с выражением радости несказанной на морде лица буквами огромными написанным!

  Однако специально для певца сладкоголосого исключение маленькое, дабы не утратил он мастерства своего, таки возможно. Если он не из породы трусливой, конечно. Необходимо призрак герра посла радовать, да песни ему грустные и печальные ежевечерне напевать, какие он выбрать изволит.

  Уже половину певцов, бардов, сказителей и прочих людей искусства перевел. За полчаса общения с духом этим седели да тик нервный приобретали самые стойкие. И если Рауль-певец не боится, то после отдыха небольшого он, герцог де ля Грюн, лично готов его к меломану пристрастному сопроводить.

  Видя оборот такой, задумался менестрель королевский крепко: чем же он так государю своему насолить умудрился, что избавиться тот от него решил способом столь жестоким да изощренным. Но ничего не припоминалось, а то, что имело место быть тайною, мраком покрытою, на веки вечные останется.

  Придя в залу, где призрак обитал, он не мог не оценить чувства юмора как и работников посольских так и духа неупокоенного, который тоже с ним знаком весьма близко был и недолюбливал за натуру кобелиную. А теперь же, получив волею Судьбы возможность отыграться, не применет использовать ее да все соки выпить из певца известного. Таковы были размышления Рауля не радужные весьма и оправдались они впоследствии в полной мере. Но все это случилось позже, дали ему сначала в покоях пообжиться, да с положением свыкнуться.

  Герцог наш, обрадовав новостями сиими любимца королевского, с чувством долга выполненного, да в настроении распрекрасном, отправился дальше работу свою сидяче-бумажную работать на благо государственное, не оставляя мечт радужных о свадьбе скорой, сразу после траура отмены им планируемой.

  Не беда это, что невеста, даже почти что жена, пока и не в курсе относительно планов на нее лелеемых. Тем более есть у него письмо секретное, в качестве аргумента дополнительного в пользу союза сего говорящее, и перспективы да выгоды обоим сторонам почти сказочные несущее. И как раз назавтра была ему аудиенция приватная королем молодым назначена, на коей герцог и планировал момент сей личный и щекотливый весьма в беседе дружеской обсудить.

  Да и с приездом обоза вопросы новые возникли, решения скорейшего требующие. Проблемою первостепенною, как ни странно, был певец сладкоголосый, ибо услуги да талант его на момент текущий не требовались абсолютно, а к делу какому его пристроить, чтоб под ногами не путался, необходимо было.

  

  *****

  

  А что же царевна наша? Как душа-девица поживает?

  Была она искренне расстроена и огорчена гибелью герра почтенного, столь трагическою и несвоевременною, ибо не стало ей с кем обсудить экономику и тонкости политические, так как считалось, что тема сия для примитивного ума женского не подходящая совсем. И не гоже девице младой даже в мыслях слово"политика" произносить.

  Дело бабское - мужа обхаживать, малейшее его желание выполняя, за детками следить да в качестве развлечения узоры красивые нитками да каменьями вышивать. А герр Цукерман покойный, напротив, из прогрессивных был, никогда женщину существом второго сорта не считал и с собеседником умным не обращал внимания на различия гендерные никогда.

  А в царевне нашей подметил он ум гибкий, недюжинный, что ни каждый муж имеет, тягу к знаниям новым постоянную, к языкам способности, да силу духа и характера. А посему общение их всегда проходило к удовольствию обоюдному. Герр даже некоторыми секретами поделиться успел.

  И горевала девица наша по наставнику своему.

  И на церемонии была настолько погружена в горе свое, что не обращала внимания на мир окружающий и события происходящие, и мысли привычные о герцоге иноземного голову ее не посещали. А вот после, когда она уже во светелке своей девичьей ко сну готовилась, вспомнился ей и жених возможный, но такой далекий, и взгляды, что на нее бросали офицеры бравые, да сотрудники посольские.

  Вздохнула царевна, что самый-самый-то важный для нее человек и не посмотрел, как ей показалось вовсе. А ведь она старалась, платье, хоть и траурно-строгое, но по моде распоследней, да ладно по фигуре скроенное портнихою специально приглашенную. Краски на лицо ни капли ведь ни нанесла. Накидка кружевная, работы ручной. Предорогущая!

   И все впустую.

  "И останусь я навеки старою девою. Ведь кроме как за любимого замуж и не пойду ни за кого. Лучше уж в монастырь какой сразу," - такие мысли невеселые да думы тяжкие одолели деву нашу, и легла она спать в чувствах расстроенных, да в печали великой, что не видать ей счастья своего.

  А снилось ей, что сбылась мечта ее сердешная, мечта заветная, что при всем честном народе сделал герцог ей предложение стать женою его законную да хозяйкою сердца его и всех земель прилагающихся.

  И она, вся такая красивая и недоступная, паузу взяла многозначительную, чтоб и жених и окружающие все прочувствовали важность да значительность момента сего, бесспорно исторического. Да понервничать успели изрядно - а вдруг как сейчас откажет словами резкими да речами нелицеприятными.

  И тут она, скромно, но величественно кивая, дает свое соизволение высочайшее на союз сей.

  И тут же играть начинает музыка торжественная и танцует она с герцогом танец первый. А потом свадьба шикарная, которой свет доселе не видывал. А пооотом едут они в путешествие свадебное во земли герцогские родовые, да на аудиенцию торжественную к королю тамошнему приглашены.

  И понравилась королю родственница новоиспеченная, хоть и дальняя, да пригласил он ее на минувет, Большой Королевский Бал открывающий и затмила она там всех красотою.

  И все смотрели только на нее, да восхищались ею. Вот так и кружилась она в танца вихре, пока не ворвался диссонансом будильника звон и рассыпалось мириадами осколков видение дивное.

  Царевна еще некоторое время пыталась удержаться в плену сновидения сказочно-чудного, но реальность суровая в итоге сильнее оказалась, да победила. Пришлось вставать да в рутину повседневную окунаться.

  Однако странности странные с самого утра раннего, словно из рога изобилия посыпались. Перво-наперво, проход к покоями царевниным был цветами от пола до потолка заставлен. И встречались среди них экземпляры экзотические весьма и по всему дворцу царскому плыл аромат головокружащий и одуряющий весьма.

  И спотыкались служанки об это изобилие пестрое цветочное. И не знали, что делать с неожиданностью этой.

  И царевна сама была удивлена происшествием сиим и не знала, как же ей реагировать правильно на сии внимания знаки столь сердцу да самолюбию приятные надлежит, чтоб не обидеть и не задеть кого ненароком невниманием.

  А странности тем временем продолжили происходить, и в тупик логический наличием своим ум пытливый ставить.

  К выходу царевнину из комнаты собрались все почти служивые от обязанностей нонче свободные и выстроились, живой коридор образуя, когда дева наша еще под впечатлением ото сна да букетов многочисленных, пробуждение сопровождавших, в трапезную шествовала гордо.

  Там же кавалеры блистательные из посольских, сыны боярские да купеческие родов знатных, милостию особою до трапезы совместной с особами царскими допущенные, наперегонки рванули помочь девице с места наилучшего выбором. Воспитанность свою и манер знание, путем стула отодвигания продемонстрировать.

  Желающих, однако, нашлось неожиданно столь много и каждый надеялся оказаться самым первым, не гнушаясь приемами подлыми, что в центр залы вывалилась куча-мала огромная.

  Один из графьев бланш знатный от соперника получил.

  Царь и девица с любопытством за происходящим наблюдали. Попутно лексикон обогащая как иноземными, так и речи родной оборотами.

  Пока суд да дело: разнимали беспредельщиков знатных да именитых, успели царевна с собеседником дела текущие обсудить да о погоде - природе поговорить, и залу трапезную покинуть.

  А драки зачинщики меж тем тоже успокоились почти, да вопрос начали решати, кто из них виноват боле и животным парнокопытным, КОЗЛОМ именуемым, наиболее называться достоин. Опять чуть не до драки.

  Шут царский не допустил, пропел ехидно (и это на запрет несмотря) слова из песенки новомодной: "она ушла как каравелла по волнам".

  И этого достаточно было, чтобы сразу все вспомнили о делах первоочередных, важных зело да об обязанностях каждодневных, коих не отменял никто. Вмиг опустело пристанище тунеядцев да прихлебателей.

   Шут же довольный донельзя в кабинет к царю-государю поспешил докладывать, чего нового да интересного услыхал, пока уши грел.

  А интересного было и много. Посол, например, новый имел собственный свой канал связи напрямую с королем хранцузским, и вопросы любые непосредственно с ним решал. Герр бывший посол призраком заделался да народ посольский из ленивых и нерасторопных попугивать начал. Кроме того, требовал призрак этот отношения к себе уважительного, статусу соотвествуюшего и категорически уходить отказывался. Уж как его посольский служитель церковный упрашивал, какие обряды не проводил только, смеялся ему герр в лицо да пакостил впоследствии по мелочи.

  Духовник царский тоже приходил да беседу трёхчасовую, долгую с призраком имел. По истечении коей вышел да объявил любопытствующим всем, что воля такова Божия, и не им, смертным простым да неразумным, в проведение высшее вмешиваться да изменить пытаться.

  И напоследок отчаявшиеся пригласили волхва посодействовать в решении проблемы их деликатной, тоже выслушав претензии, с обоих строн накопившиеся, и посохом особо ленивых, в дополнение к уже полученным от посла плюхам, отходил. Герр же недомертвый защиту уникальную магическую получил, да возможность в неделю раз покидать здание посольства, да прогуливаться в точку мира любую, где ему пожелается оказаться.

  Были еще и мелкие, но важные вести, уже непосредственно к делам внутренним государства относящиеся, и решены он были тут же на месте незамедлительно.

  А потом уже созваны были бояре, купцы да люди служивые, которым и объявлена была воля высочайшая царская. А они расходились когда, озадаченные, все диву давались, откуда же государь осведомлен столь был об делах-проблемах-чаяниях их. Они ведь и не намекали ему об этом даже.

  А шут идет следом, да знай себе посмеевается над неразумными, за человека даже его не считающими, следя зорко, чтоб не дай Бог, смуты какой али заговора страшного не пропустить ненароком.

  Царевна все время то, пока решались вопросы первоочередные, словно мышь под веником просидела за ширмою в кабинете царском, слушая, да мудрости управленческой попутно набираясь.

  После принесены ей были книги тяжеленные, приходно-расходные и разобраться со всем этим в сроки кратчайшие велено было. Ибо у нее только квалификация соответствующая имелась да и доверить дело сие ей только можно было. Ибо деликатное зело и не доверишь всяким, кто и так хочет урвать кусок себе поболее да пожирнее.

  А Пульхерия девица умная, да знания такие имеет, что любого в вопросе денежном за пояс заткнет. Да и лицо она не менее заинтересованное, чтоб дела в госудастве шли ладно, да процветало оно день ото дня.

  Подсчеты же уже предварительно-первоначальные выявили ситуацию удручающую да проблемы глубокие, ибо воровали все!

  Разгневался царь, хотел уже палача заскучавшего вызывать, да казнить без промедления електорат заворовавшийся, с главного казначея начиная. Однако предложила дева наша ему не торопиться с решениями и не устраивать расправу преждевременную, ибо отразится это плохо на с соседями отношениях, да внутри государства беспокойство сильное возникнуть может. Не всем по нраву придутся меры столь жесткие.

   Решено было казначея, главно, за руку поймать при свидетелях из дипломатов иностранных, а уж потом чинить смело расправу справедливую, показательную, чтобы всем наука жестокая была, как делать не надлежит.

  И вот закончили они постепенно дел да проблем государственных обсуждение, да перешли незаметно на вопросы личные. Кто кому нравится, у кого планы какие. Помянули и братьев Федотовых, пожелав мысленно удачи им в поисках опасных да нелегких счастья своего настоящего. И понадеялись, что все ладно с ними, ибо неспокойно было у старшего на душе.

  Младший Ивашка, шебутной да горячий, проблем количество наибольшее принести бы мог. Елисей же, умный да рассудительный, подспорьем хорошим сейчас брату был бы и отсутствие его тяготило наиболее.

  А еще в шутку поинтересовался он у Пульхерии, свет-девицы, что она делать планирует с популярностью столь неожиданно резко у полу противоположного обретенную. Ибо получил он уже прошений более десятка на предмет разрешения ухаживаний начала. Как от лучших представителей местных боярских да купеческих семейств, да людей служивых рангом не ниже сотника, так и от гостей титулованных иноземных.

   И предложил он царевне самой ответы им написать да объясниться вежливо.

  Просмотрела девица наша прошения сии с любопытством немалым.

  Кто же вдруг так на ее руку, сердце да приданное внушительное претендовати решился вдруг. И как объясняется сей порыв внезапный.

  А писано было много всякого интересного да любопытного подчас весьма. Самым простым да частым наиболее был "пожар, что неожиданно возгорелся из искры интереса да охватил все существо" и "нет больше мысли иной кроме как о деве распрекрасной" и "невозможно ни ести, ни спати, ни делами какими вообще заниматися", "похитила, сама того того не зная, и душу и сердце и разум" "в мысли прочно войдя".

  В общем, изощрялся кандидат каждый в меру своих талантов написательских.

  Царевна наша тоже развлеклась, да настроение себе подняла изрядно, проставляя резолюции соотвествующие стаусу и уровню интелектуальному вопрошающего на прошения эти.

  "Отказать ввиду вопиющей безграмотности и незнания правил основополагающих языка родного", отказать ввиду наличия семьи и ребенка во стороне родимой жестоко брошенных карьеры ради".

   Это некоторые лишь из резолюций ею на прошения проставленные. Закончив же с делом сиим нелегким, навыков дипломатических отточенных, да чувства юмора специфического, чтобы и гадость вроде сказала, а обидеться и возможным не представляется, решила и царевна у брата своего названного(не знал об этом, правда, обстоятельстве никто) полюбопытсвовать, как же у него у самого дела обстоят на фронте сердечном да в жизни личной.

  Только вот не ожидала она никак, что смутится он сильно, покраснеет словно цвет маков да с темы сей деликатной соскочить спешно попытается.

  Только вот не была бы царевна сама собою, если бы не вытрясла из него подробности ее интересующие все.

  Выяснилось в итоге любопытного немало. Зазноба сердешная имела место у царя нашего быть из дочерей купеческих и отвечала она ему взаимностию даже, не зная, правда, кто он на самом деле есть. А вот сейчас сложилось все образом таким, что не было ее пока во царстве-государстве и была она не в курсе событий последних. И боязно было, как воспримет она их.

  Успокоить поспешила царевна брата, доверившего ей тайну свою сердечную, что все образуется да хорошо очень в итоге будет, хотя сама уверенности такой не испытывала отнють, ибо поняла она, о ком Федот-царь вздыхает. Мысленно же от души ему посочувствовала да удачи пожелала, ибо дева сия известна была, и характером своим непростым на все царство-государство славилась, и боялись ее некоторые из людей служивых даже.

  Но воздыхатель с минутною слабостию быстро справился весьма и отослал разлюбопытствовашуюся не в меру девицу, предворительно за помощь неоценимую в деле столь серьезном оказанную сердечно поблагодарив.

  Царевна, хмыкнув преехидно, поспешила кабинет покинуть, и в покоях своих уже письмо подруге дорогой написать да о событиях последних во всех подробностях уведомить. И поторопить с возвращеним во родную сторону, ибо события присутствия ее незамедлительного требуют.

  По пути неожиданно много народу ей встретилось, преимущественно полу мужского, и все желали немедля ей почтение нижайшее выказать. Некоторые же возжелали страстно каприз ее любой тут же исполнить. Последним она с радостию и воспользовалась, послав их по адресу всем известному, но деве приличной, вообще, знать не положенному, с рекомендацией настоятельно не возвращаться оттуда как можно доле, а если вдруг и решит из посланных кто возвернуться, то на глаза ей ни при каких обстоятельсвах не попадаться.

  Удивились кавалеры лексикону такому несказанно, только вот и попыток завладеть вниманием высочайшим не оставили.

  Дойдя наконец до комнат своих, царевна наша, как и запланировала, за письмо спешно засела, стараясь информации максимум в записке короткой уместить. Был у них с подругой хоть и не близкой, но верной, шифр свой на случаи вот такие особый разработан, и через час уже вылетел голубь особенный с письмом важным во сторону дальнюю.

  Да только вот и не знала ни девица наша, ни кто другой, что не увидит она результатов отправки послания сего, ибо сама уже жить будет, как и мечтала, во землях иноземных, но все это позже несколько будет. А пока же все шло чередом своим как и должно.

  

   *****

  

  Тем временем горевал оставленный в посольстве менестрель любимый королевский, что на овации да признания в землях сиих непросвещенных наивно расчитовал весьма. В итоге же, вынужден был он сидеть время на траур отведенное во особняке посольском да развлекать талантами своими вокальными, да игрою на мандолине искусной, надо признать весьма, герра посла недомертвого.

  Петь песни родины его далекой да любой его каприз меломанский исполнять в сроки наикратчайшие, что было сложно подчас, ибо вкус персонаж сей имел тонкий и изысканный и случая не упускал ни малейшего, чтобы уколоть собеседника своего, жестко подчас в невежество музыкальное ткнув.

  Вот и мучился певец сладкоголосый, посылая ежедневно письма на родину государю своему с просьбою нижайшею указать неразумному, чем он перед сюзереном своим провинился, и чтобы смилостивились над ним и дали ему возможность искупить вину свою способом другим любым, но не этим, ибо жесток он сверх меры. Но безответно все.

  Однако все кончается. Поздно али рано...

  Так и пролетели три месяца траура глубокого. Для кого-то мигом единым, для кого-то же тянулись они словно столетия три. И вот наступил этот день, когда надлежало снять одежды траурные. Совпало так, что пришелся он на праздник Новолетия. Вот и решено было совместить события эти два важных да значимых, устроив празднование грандиозное по образцу иноземному. Приглашены были для этого господин новый посол, точнее, герцог наш, и вспомнили все про менестреля Рауля сладкоголосого, что в качестве обмена культурного в земли наши направлен был.

  И его тоже решено было привлечь, дабы познакомил он всех с последними веяниями музыкальными у него на родине принятыми. Оба консультатанта обрадовались весьма. Герцог - потому что со стороны нашей организатора обязанности на царевне лежали, и повод официальный мечту свою пока недостижимую увидеть появился, менестрель же просто обрадовался, что наконец был-появился повод резиденцию покинуть, да просто в люди выйти посмотреть.

  Город, точнее, то, что он успел рассмотреть на буксире у начальника влюбленного да на крыльях чувства своего, дороги не разбирая, летящего, впечатлили красотою своею менестреля королевского. И начали проноситься в мозгу у него образы музыкальные, закрепления в бумаге срочного требующие, поэтому не в обиде был он на торопыгу начальственного. Полюбопытствовал лишь к чему спешка сия великая, ибо сбор общий, всех в подготовке участвующих лишь через два часа назначен был. Ответили ему после попытки вопрос задать пятой, что со стороны принимающей мероприятия организацией сама Пульхерия-царевна заниматься будет, а к особам царственным опаздывать никак не должно, ибо осерчать они могут.

  С удивлением великим наблюдал Рауль метаморфозы с лицом знакомца своего происходящие, от нежно-мечтательного при самом имени девы упоминании, до обиженно-расстроенного, когда о недовольстве возможном высочайшем речь зашла. Тут сказать надо, что о деве сей услышать он успел интересного и неоднозначного немало весьма. Как от сотрудников посольских, так и от призрака герра почтенного, ежели пребывал тот в настроении благодушном и на беседы светские настроен был.

  И девица сия заочно успела заинтересовать его сверхмеры. А вот теперь, когда же возможность воочию увидать объект обсуждений стольких, любопытственно изрядно было ему, насколько образ им уже мысленно в деталях прорисованный с оригиналом совпадет. И насколько коррективы сильные в планы уже заранее по охмурению девицы составленные, вносить придется.

  Однако весь вид начальника об интересе его серьезном да искреннем к девице сей говоривший, стал для интригана опытного неожиданностью неприятною весьма. И стал он пытаться, пока время до встречи начала есть, из герцога нашего, мечтами поглощенного, информации поболе пытаться вытянуть.

  Сотерель же делился радостно и с энтузиазмом великим, однако пользы практической все, что вываливал дипломат молодой на собеседника своего не было никакой, ибо тоже почувствовался ему соперник потенциальный на сердце девичье.

  Пока же прибывали да делили мысленно соперники потенциальные то, что и не принадлежит-то им ни разу, причина размолвки серьезной будущей ни сном ни духом не подозревала о проблемах грядущих, а важностию миссии на нее возложенной проникшись, готовилась.

  Платье национальное с тщанием особым специально выбирала, чтобы показать зазнайкам всем иноземным, что мода да одежа наша ну уж никак ни хуже, ибо дошли слухи до нее неприятные, гордость национальную задевшие зело, что не умеют-де в землях этих одеваться и моды не знают. Вот и решила дева наша доказать клеветникам, что что ошибаются они глубоко.

  И повод нашелся соответствующий - мероприятия светского организация. Так как не в курсе была девица наша о том, кто со стороны той участвовать будет, то решила так подготовиться, дабы независимо от позиции по вопросу данному щекотливому занятой, сразить оппонента сразу наповал веяниями моды отечественной. И вот уже час третий шел, как подготовка серъезная ко выходу в люди во покоях ее кипела. Бегали все, суетилися. Подбирали что подходящее, чтобы впечатление произвести да доказать задавакам иноземным, что мода да штиль наши ну уж никак не хуже есть.

  По покоям разбросаны были сарафаны, кушаки, платы богатые узорами да каменьями шитые. Решено было, что опоздать на встречу, пусть и с лицами важными, и опоздать деве младой не зазорно, ибо красоту навести в любом случае надо. А уж если и девица сама кровей царских, то тут сам Бог велел - подождут, не переломятся.

  Результат же конечный стоил усилий да нервов затраченных. Из зеркала смотрело видение столь дивное, что аж дух перехватывало да речи дар пропадал.

  Довольны все остались эффектом получившимся, а более всех понравилось увиденное царевне нашей. Она в раз последний на отражение зеркальное глянула, вокруг оси своей развернулася да на встречу с посольскими договоренную направилась, медленно да чинно, с собственного достоинства чувством любимую себя неся. Не знала она еще, кто именно присутствовать будет на встрече сей, а потому мысленно уже закончить ее торопилась.

  А герцог наш со менестрелем сладкоголосым временем тем в ожидании томительном пребывали. Первый хотел скорее увидеть бы объект симпатии своей, певцу же любимому королевскому просто любопытсвенно было. Однако с каждою минутою сверх времени назначенного начинал Рауль нервничать да злиться все боле, ибо не привык он к игнорированию такому. У себя же на родине он ведь чуть ли не с полупинка двери в покои царские отворял во любое суток время как только ему блажь какая придет. А тут же знатно протоптались все кому не лень только по гордости его да по самоуважению.

  Даже царь младой на просьбы настойчивые об аудиенции личной за разом раз отказывал, ссылаясь на занятость да делами важнымм серьезную загруженность. И подготовку к мероприятию, его звездным часом как исполнителя стать должному, свалил незнамо на кого. Царевна из стороны дикой, недообразованной, в музыке настоящей поди не разбирающейся, да еще и необязательная. Опаздывает она ведь уже на полчаса целых, небрежение сильное этим к гостям высоким выказывая.

  Высказывал это все певец сладкоголосый придирчивый, кипя словно самовар от возмущения праведного, герцогу нашему. Тот же лишь кивал периодически, видом своим показывая, что полностью и категорически с оратором вещающим по вопросам поднимаемым согласен. И с тоскою да вздохами душераздирающими каждые минут пять на брегет наградной, королем лично за службу верную подаренным, посматривая.

  - Ну, и где? Где помощница нам обещанная? -поперхнулся возгласами возмущенными да уставился за спину герцогу менестель.

  А таам ... по галерее, лучами солнечными освещенная, шла ОНА!

  Дева в местном сарафане из парчи золотистой, каменьями драгоценными расшитом, но столь искусно и элегантно, что и язык бы не повернулся в дурновкусии обвинить. На голове тоже убор местный, кокошником именуемый, коса длинная через плечо перекнута.

  Уставился певец на красоту сию дивную, как дышать забыв. Тут и герцог наш отмер, внимание обратив, что не слышит он уже Рауля сентенций, и увидел, что тот ему за спину смотрит, рот от изумления приоткрыв.

  И герцог наш тоже обернулся и узрел видение дивное, навстречу им идущее. И тоже в миг единый челюсть до полу уронил! А мираж временем тем приближался и не узнать невозможно было царевну свет-девицу.

  Менестрелишка ушлый тут же подскочил к дивной красе, об этикете да приличия правилах и нормах забывши напрочь, да кружево словесное плести начал, сколь рад и счастлив он лицезреть деву, и знакомству счасчастлив зело. Он же кавалер блистательный столь любимец королей и прочая зовется Раулем Сладкоголосым, и готов он тут же в сей момент любое поручение дамы прекрасной столь исполнить немедля.

  Наглеца же сразу взглядом наградили столь презрительным и высокомерным, что любой бы другой на месте его тут же бы предпочел в угол самый дальний забиться да ветошью прикинуться, не отсвечивая более, но не таков был менестрель любимый королевский.

  Тот же, напротив, сразу усилия по вниманию завоеванию утроил, игнорируя напрочь и спутника своего, статусом выше, да недовольство сильное девы, на лице ее столь явно написанное.

  Подхватил под локоток царевну нашу, стрекотать не переставая ни на секундочку о том как повезло, что он прибыл ко двору царскому. Сей момент он все расскажет и покажет, какова музыка во столицах просвещенных в моде нынче, и только ему благодаря не ударят они, подготовители празднества, лицом в грязь, ни полсловечка не давая вставити в ответ, и повел далее по галерее в сад.

  Скрипнул зубами герцог наш. Да так, что слышно, казалось было, сие во всех, даже уголках самых дальних дворца.

  Тут из ниши темной ... шут выскочил, осмотрел диспозицию, открывшуюся взору любопытному его и подмигнул герцогу, опешевшему игриво. Мотнул головою, зазвенели ехидно бубенчики к шапке шутовской пришитые, и заголосил с надрывом: "ууведут, как пиить дать увееедуут, раскрасавицу нааашууу, пока тут некоторые стоояяят дааа ушами хлооопают"!

  Отвесил после дипломату поклон издевательский, захотал и побежал вприпрыжку вперед, парочку общающуюся догонять. Догнавши, наступил пресильно на ногу певцу, тот же взял ноту высочайшую, какую мог только.

  Закатился шут переливчато, бубенчики вторили смеху искреннему. Дернул он царевну за косу длинную, плетения сложного, и головой в сторону герцога мотнул, пропев: "мы выбираем, нас выбирают, иногда выбор, бывает, и совпадает".

  И не успели оглянуться все, исчез скоморох любимый царский, словно и не было его тут вовсе.

  Встряхнулись да заозирались все трое, словно от наваждения отходя. А герцог наш, временем тем, выводы из слов шута опеределенные для себя сделал и решил ни при каких условиях не отступати от плана, заранее намеченного, и сей же день подать прошение царю специальное, чтоб не препятствовал тот общению его со Пульхериею свет-девицею, ибо намернния у него самые что ни на есть серьезнейшие, да и благословение высочайшее от повелителя своего он получил уже.

  Решивши так, подуспокоился герцог немного и сразу убивати менестреля наглючего передумал. Вместо этого подошел к деве нашей, ручку предложенную милостиво облобызал, да и, наконец, обсуждение перешло в русло конструктивное, самовосхвалением быти перестав.

  Решено было все вплоть до драпировок цвета в зале праздничной и меню тонкостей со скоростью огромною, ибо что у царевны, что у герцога нашего возникло желание непреодолимое со жестокостью особою менестреля сладкоголосого прибити да прикопати, где подальше, чтоб не сразу нашли.

  Еще и шут периодически выскакивал из-за угла, словно из табакерки чертенок, да вирши обидные исполнял. Да и как, главное, моменты подгадать паршивец умудрялся!

  Наконец разошлись координаторы мероприятия по другим делам своим, договорившись еще и на завтра встретиться да уточнить, а вдруг забыли чего сделать, да в список недостающее внести.

  Герцог наш в жизни еще столь зол не был. Встреча, на которую он возлагал надежды столь великие, неизвестно во что превратилась!

  Как в землях этих говорят: "курам на смех"!

  А все из-за морды этой менестрельской! Ишь сердец женских покоритель, чтоб ему икалось, выискался тут. Надо немедля письмо писать, а лучше самому к царю-батюшке на поклон идти с просьбою своею, царевны относительно деликатною.

  Думая так, успокаивался постепенно герцог наш. А объект же его размышленний кровожадных, надо признать весьма, и не подозревал о судьбе своей, в мыслях и друга и царевны уготованной печальной, был рад и доволен. Шел себе он обратно в дом посольский, мотивчик фривольный насвистывая, да в победе своей над сердцем девичьим уже полностью уверенный.

  Царевна наша тоже встречей прошедшей довольна не была, ибо от трещетки неумолкающей, меннстрелем, толи Паулем, толи Раулем представившейся, голова разболелась страшно и пришлось решать все в вальса темпе. Ибо голова от него уже болеть начала сильно. Да еще и шут ушлый со подколками своими.

  Не удался, в общем, день. Не так, как она все себе представляла, вышло. Хотя, может, к лучшему это. Кто же знает? Неожиданно пришла к деве нашей идея смелая весьма, но и смысла в ситуации текущей не лишенная. Решила она герцогу записку написать и договориться встречу совместную на час раньше перенести, чтобы избежать общения с певцом доставучим и дообговорить нюансы и тонкости бала предстоящего.

  Сказано-сделанно. И вот уже летит в дом посольский вестник с запискою.

  Сказать же, что удивлен получатель был, значит, преуменьшить чувства его захватившие сильно. Тут и удивление было, и радость. И сплясал он от чувств его охвативших избытка танец ритуальный дикарей с островов далеких. Благо свидетелей у сцены этой предивной, кроме голубя, письмо принесшего, и не было более, иначе позор и крах репутации неминуем был бы.

  Наконец, подуспокоился герцог. В последний раз записку перечитал, вдохнул аромат духов тонкий, да спешено к миньятюре на шее висящей убрал. Ответ тоже был в миг единый написан и отправлен.

  Написал он и царю письмо с просьбою о встрече личной, ибо нельзя уже было откладывать решение вопроса важного жизненно. И так промедлил он долго непозволительно, все проблемы какие-то несущественные решая, так и прав шут противный оказаться может: "уведут"!

  При мысли сей не выдержал герцог наш да стукнул кулаком пресильно по столу. Действие это помогло в себя прийти да успокоиться, ибо все только начинается.

  

  *****

  

  А тут и ответ от царя-батюшки подоспел, что, мол, счастлив он будет во время любое с другом повидаться добрым и помощь всю возможную, какая ни потребуется оказать.

  Обрадовался герцог ответу такому и со всею скоростию, на коею способен только был, рванул во палаты царские, ибо, как известно, переменчив настрой особ венценосных и быстро забывают они об обещаниях данных.

  Но нет, ждал его царь с интересом большим, ибо новый глава посольства ровесником почти государю приходился и было у них еще много интересов общих. Да и догадывался Федот-царь, о чем друг иноземный разговор повести захочет, только вот не собирался он задачу сложную собутыльнику, в смысле, собеседнику будущему облегчать. Сам он должен планы свои озвучить будет, да так сделать сие, чтобы поверили ему.

  Герцог же наш не был в курсе планов, что относительно него, и уже выстроил в уме речь свою, коею убедить надеялся царя в серьезности да искренности намерений и действий своих. Придя же во дворец, с удивлением великим узнал, что ожидают его уже.

  Причем, "ожидают с нетерпением великим", как из слуг один с поклоном доложил.

  Прошел герцог наш, озадаченный приемом таким весьма, в палаты царские. А там его ждали и стол накрытый, и документов кипа на согласование, и царь-батюшка, пристально вошедшего рассматривающий.

  Наконец, как ни оттягивал герцог момент, решены были все вопросы текущие, перешел разговор на дела-проблемы личные. Царь с интересом и долей скепсиса изрядной смотрел на собеседника своего, который все мялся, не зная, как разговор на тему интересующую да важную начать. Наконец, не выдержал Федот.

  -Да говори ты уже как есть, нормально, без политесов! Надоело.

  Ну, и поведал герцог о проблеме, что гложет его. И протянул, с мольбою в глаза царские глядя, прошение, заранее составленное, специальное, общение с царевной дальнейшее разрешающее.

  Изучил Федот бумагу всесторонне, только на зуб не попробовал. Герцог же с сердца замиранием за манипуляциями производимыми следил. Наконец-таки, закончил царь с исследованиями и манипуляциями, ему одному лишь ведомыми.

  Посмотрел царь на собеседника, участи своей ожидающего и даже дышать боящегося. Подмигнул ему ехидно и потянулся за пером чернильницею, и оставил на документе резолюцию: "Прошение удоволетворить", и сказал напоследок:

  -'Только сам разбираться будешь. И сделай, чтобы не пришлось пожалеть мне о решении своем, иначе..." - и красноречиво весьма ребром провел ладони по шее.

  Герцог же наш вновь дара лишился речи, теперь уже от переполняющих его чувств радостных. И не пугали уж его угрозы страшные царские, и мог он лишь кивать головою, словно болванчик в ответ, ибо теперь была у него свобода действий полная. Царь, видя, что собеседник его временно для мира и для общества, пока новости радостные не переварит, потерян, лишь головою покачал да плеснул еще янтарной по стаканам жидкости, и сам в воспоминания интересные и приятные погрузился.

  Так и просидели они, каждый о своем раздумывая, пока не закончились коньяка запасы, да ночь не вступила в права свои. Утром каждого дела да заботы свои ждали. На том и распрощались.

  Предмет воспоминаний его временем тем уже получил письмо царевнино и спешно домой собирался, усторить чтобы жизнь веселую обманщику коварному.

   Но будет уже это все чуть позже, и узнаем мы пренепременно все.

  

  *****

  

  Пока же в истории нашей утро наступило с солнышком ясным из-за туч вышедшим да криком радостным петушиным (прибил бы кто заразу горластую). А так же похмелюгою жуткою и болию головною и другими "прелестями", сопутствующими что у царя-батюшки, что у герцога нашего. А посему пребывали они в состоянии весьма не радужном и от приличного пока далеком, однако времени на себя в порядок приведение у них было в достатке, чем они друг от друга независимо, но синхронно весьма и занялась, проклиная день вчерашний да коньяк коварный, да обещание не пити больше, очередной физиомордии в зеркале отраженной давая.

  Царевна же, напротив, в настроении радостном да приподнятом проснулась, ибо на записку ей вчера ответили и с доводами согласились, а значит, день наступивший предстоял во всех отношениях замечательный.

  А в коридоре по дороге к покоям царевниным снова ни пройти, ни проехать вот уже день который из-за букетов множества. И отдельно лежали горкою такой внушительной дары-подарки от кавалеров потенциальных, один другого богаче да удивительнее.

  Только вот интересовал царевну хлам этот антикварный подчас в очередь последнюю.

  Она в настроении радужном на встречу спешила.

  Пока же герои наши себя в порядок приводят и ко свиданию усиленно (особливо некоторые) готовятся, поглянем, что же поделывает еще один персонаж истории нашей - менестрель королевский любимый (или уже не очень).

   А занимался тем он, что в комнатах, ему отведенных сидел, да планы коварные по деве нашей снова завоеванию строил. Ибо разозлило и обидело его без меры пренебрежение персоною столь важной, значимой, да интересной в лице его, и решил он на место поставить девицу разборчивую да привиредливую.

   И сейчас обдумывал он, как лучше дело это ему обставить, ибо конкурент в лице герцога нашего серьезный весьма, да и заметно, что дева неровно к нему дышит.

  Но на момент текущий не придумывалось ничего путного, а посему решил он пока сегодня понаблюдать за событий развитием. Решивши так, успокился он и пошел повинность на него по развлечению духа посла-герра возложенную отрабатывати.

  А тот ждал его с нетерпением уже, в настроении, что сколь поразительно, столь и подозрительно распрекрасном, и добр да обходителен был с собеседником своим сверх меры. Развлек даже эпиграммами сочинения собственного прочтением.

  Расслабился менестрель, позабыл с кем дело имеет, да и о времени тоже слегка подзабыл, но тут призрак напомнил ему ехидно, что "есть же у охламона дела, вроде как безотлагательные и не справятся там без него", такого всего незаменимого, причем, с выражением лица таким предвкушающим, что всем, знающим хорошо его, не по себе бы стало.

  Но Рауль занят был слишком мечтами о будущем своем блистательном, видя себя уже и на сценах знаменитых во славы сиянии, что и не обратил внимания на посла дух вредный. Зря к сожалению великому, как время в последствии показало.

  В комнаты свои ко встрече готовиться шел Рауль окрыленный. Подумал, что сегодня он хоть и молчать решил, но выглядеть будет так, чтоб воображение поразить девичье нежное. А посему выбрал он камзол цвету ярко-розового, богато нитью златою да каменьями расшитого, брюки он выбрал небесно-голубого цвету, туфли надел наимоднейшие с носами острыми. Венчала же великопие сие шляпа треугольная с плюмажем из перьев страусиных.

  Последний раз в зеркало глянув, остался менестрель видом своим внешним доволен без меры. Бросив же взгляд последний на двойника своего зеркального, послал тому поцелуй воздушный и выпорхнул из комнат ему отведенных.

  Но тут же настигло его разочарование жуткое. Узнал он, что "встречи время передивинулось раньше на час, а об этом ввиду занятости делами другими важными решили не уведомлять, ибо вопросы оставшиеся и без присутствия его можно и решить вполне". Все это с выражением торжественно-грустным на физиономии призрачной сообщил, с сочувствием ехидным в голосе, недомертвый герр дипломат.

  Услышав новости сии, певец самовлюбленный дара лишился речи на полчаса целых. А после же пришел в себя резко, и зло такое душу его творческую, организованную тонко да ранимую легко взяло, что и словами не описать!

  Так его физиономию благородную от чувств нахлынувших перекривило, что не по себе даже стало призраку дипломата герра -отшатнулся он подале от рожи злобной, перекрестясь даже. А менестрель в чуйствах злобных в комнаты свои направился, и еще с час где-то слышались оттуда звуки ударов да фарфора и стекла звон прежалобный.

  Однако стихло все. Успокоился Рауль Сладкоголосый. Однако решил он не оставлять оскорбление самолюбию и самоуверенности его нанесенное безнаказанным. Ибо терпеть ненавидел он, когда кто вмешивался в планы его и, тем более, невольно хоть рушил их.

  Думая так и кипя, словно самовар, решал он, как наказывать будет деву ветреную, счастья своего в лице его не оценившую, да соперника удачливее да расторопнее оказаться посмевшего. Однако достойного обиды великой нанесенной не придумывалось. И решил он по городу, только лишь из кареты окон пока видимому, прогуляться пойти, вдруг и решение какое придет. Поправил он шляпу на голове, пылинки с камзола стряхнул невидимые и вышел он из дому посольского.

  Пришла мысль ему дойти все ж до дворца, вдруг не поздно еще и ему в обсуждении поучаствовати да знаниями своими, вкупе с видом внешним царевну впечатлити. Решивши так, направил он стопы свои ко дворцу царскому. Вовнутрь пропустили его стражники, у ворот скучающие, беспрепятственно, "на караул" при этом взявши и "доброго дня"пожелав.

  А временем тем направил обиженный наш стопы свои туда, где и вчера встреча происходила. И увидел он, как по галерее идут царевна с герцогом, за руки держась, и обсуждают что-то веселое и интересное, ибо периодически смех звонкий до слуха его музыкального доносился, и не страдают от отсутствия его Рауля Сладкоголосого присутствия совсем.

  Последнее же наиболее сильно рассердило менестреля нашего и укрепило в мысли отомстить со жестокостию особой всем, расстроившим душу его нежную. И уже мысли на этот счет у него появились некоторые, додумывания в тишине-покое требовавшие.

  И пошел он из дворца разобиженный и злобу лютую затая. И вот идя по улице, услышал неожиданно он двух горожанок разговор, что дела свои обсуждали громко да активно, и помянули ведьму Агафью, что на заклятьях темных да проклятиях страшных специализировалась.

  Услышав сие, усмотрел менестрель разобиженный в этом судьбы знак и решил непременно ведьму отыскать. Уж она-то точно ему поможет и присоветует, как поступить лучше надлежит. Решивши так, Рауль даже лучше почувствовал себя и настроение игривое к нему вернулось, и шел он далее по площади центральной, мотивчик веселый насвистывая да девицам, мимо проходящим, подмигивая.

  Ведьму по размышлении некотором решено было завтра с утреца навестить, пока же подготовиться надлежит да разузнать поболе о ворожее сей да об услуг ею оказываемых эффективности. Новости, что узнать с помощью лиц доверенных к вечеру уже довелось, впечатляли, да уважение и трепет изрядный внушали.

  А парочка наша временем тем и не подозревала даже какие тучи сгущаются над головами их, и какая гроза уже совсем скоро разразиться может. Гуляли они по дворцу, по оранжерее с цветами экзотическими, за руки держались, разговаривали да смеялись.

  Даже шут препротивный обыкновения против носу не казал и не донимал виршами своими глупыми да намеками двусмысленными весьма порой. Только единственный раз со шагу оба дружно сбились ибо показалось, что ожог спины взгляд злобы да ненависти полный. Однако было ощущение это столь непродолжительно, что решили они не обращать на недоразумение это внимания и продолжить прогулкою наслаждаться.

  Так незаметно в общении легком да разговорах приятных день незаметно прошел. Вот и время расставаться пришло. И не могли они еще с полчаса где-то наговориться и распрощаться. Наконец, разошлись все же. Царевна наша в покои свои побежала, герцог же в дом посольский направился, мечтая уже, чтобы день завтрашний скорее наступил, и имел лица выражение предовольное, зависть вызывающее.

  Однако сотрудники посольские, шефа своего характер уже зная, напротив, выдохнули облегченно и силами всеми возможными его состояние душевное на уровне этом поддержать стремились. Даже жутик посольский в лице герра недомертвого одобрительное что-то вослед преемнику пробормотал.

  Так в мечтах, делах и заботах закончился день очередной у герцога нашего.

  Царевна же наша дня остаток в кручине великой провела, ибо при шкафа ревизии для выбора наряда на прогулку завтрашнюю, настигла ее проблема жуткая для женщин независимо от сословия и рода деятельности - "мне совершенно нечего надеть!" именуемая.

  Тут же спешно были вызваны портнихи да швеи самые лучшие, чтоб к утру уже проблему исправить да царевну душу нарядами новыми порадовать. И закипела работа: мерок снятие, фасона да расцветок выбор вдумчивый.

  Наконец, оставили деву нашу наедине с собою и мечтами о дне уже наступающем завтрашнем, как поразит она красотою, богатством да изяществом наряда кавалера своего придирчивого да искушенного в моды вопросах. Так и уснула дева наша, к сердцу лоскут ткани понравившейся прижимая, и снилось ей нечто светлое и радостное настолько, что не сходила во сне лица ее улыбка.

  Еще один немаловажный герой истории нашей временем тем бессонницею жестокую мучим был, и вспоминал события дня прошедшего да обиду нанесенную. И крепла в сердце да в душеньке подлой уверенность в правильности решения принятого - привлечь к решению проблемы своей силы колдовские в лице ведьмы местной. И обдумывал он разговор предстоящий, то как нашлет ведьма на обидчиков кары страшные да муки жуткие, а он наблюдать и радоваться будет, ибо неведомо несчастным за что постигло их сие.

  А уж потом он, Рауль Великолепный, придет в сиянии славы своей и милость великую окажет, условия каждому, при которых избавит он их от страданий, озвучит. И мечты его так постепенно перешли на всех, кем он хотя бы единожды и невольно обижен был.

  Всех-всех наказать!

  Особливо короля противного, его в эти земли дикие сославшего. Снилось ему, как коронуют его в соборе центральном.

  

  *****

  

  Временем тем наступило утро очередное дня нового. Просыпаться начало все, в том числе, и герои наши.

  Если герцог и царевна наша с радостью и предвкушением день наступающий встречали, царь с недовольством некоторым, но тоже любовался солнышком восходящим, то менестрель наш, хоть и снились ему видения дивные да сердцу приятные, не в настроение проснулся совершенно, ибо вырвал из мечт радужных его несвоевременный и жестокий будильника звон.

  И как только открыл он глаза свои наглые, еще сном радужным слегка затуманенные, пришло к нему чувство неправильности какой-то, пришло и накрепко поселилось в душе. Однако не в Рауля правилах отступать от цели намеченной было. А посему приведя себя в порядок, костюм черный и к нему черный же плащ надев, чтоб не узнал никто, нервы чаем специальным зеленым успокоив, поспешил, едва солнце встало, интриган наш к ведьмы обиталищу.

  Где дом нужный располагается узнал он еще вчера, и о плате особой, с каждого пришедшего взимаемой и то, что она своя у каждого. Но не пугало это.

  Наконец, после блужданий некоторых (повороты эти так похожи, не долго и перепутать) вот и цель искомая, вожделенная показалась, всего-то шагов пару сделать нужно, но ноги приросли к земле будто гири пудовые на них оказались, и двигаться далее не желают совершенно, в голову же, напротив, все отчетливее мысль стучится: "Бежать!"

  Не оглядываясь бежать, как можно далее, через плечо левое поплевав предварительно.

  И стоит Рауль Недокороль в чувствах растрепанных и не знает, что же делать теперь ему следует.

  Неожиданно дверь избушки отворилась со скрипом зловещим и на порог скользнул котяра откормленный цвету ярко-рыжего, что модница любая обзавидуется. Посмотрел он внимательно глазищами зелеными на человека, мнущегося у калитки и ногою одною уже на территорию его вступившего, мурлыкнул неодобрительно-презрительное что-то на языке лишь избранным понятном и подставил морду хитрющую солнышка ясного лучикам.

  И решился менестрель наш нервный, ибо задело его сильно, что кошки какие-то и те над ним смеяться смеют!

  Прошел он через калиточку заветную смело, шаг чеканя да голову буйную (во всех, как покажет истории развитие дальнейшее, отношениях) держа гордо поднятою. Глядя в глаза, в лице котейки ведьминого, страхам своим да суевериям.

  Тут дверь снова отворилась, и на крыльцо вышла девушка молодая, ласково за ушком морду мурчащую почесала. И тут незнакомца в одежды черные одетого увидала, вскрикнула с испугу и вздрогнула, руку о косяк сильно при этом ударив и не хуже кошки зашипев, но в руки себя быстро взяв, ибо порою и личности более странные захаживали сюда, улыбнулась насколько возможно в ситуации данной приветливо, и поклонившись, как и положено в пояс, произнесла, ото входа посторонившись:

  - Вы наверное к маменьке пришли? Проходите, примет она вас. Подивился менестрель обхождению такому, да попутно красоту девы отметив, прошел в дом, коли уж приглашения удостоился.

  А девица и правда была дочкой любимою ворожей местной. И красива, и умна и характер золотой - всем хороша, только вот прицепилось прозванье намертво - "ведьмина дочка", вот посему и обходили ее женихи десятой дорогою, а то как вдруг проклянет недостойного.

  А дар ей надо сказать передался неслабый. И звали красу-девицу Валлиала.

  Сразу запал ей в сердце иностранец загадочный, хоть и мысли его приведшие черны были, как и одежды выбранные, увидела она в души глубинах искру светлую, которой только и помочь слегка надобно.

  А мститель наш временем тем, не подозревая даже, что судьбина его готова уже очередной поворот крутой совершить, с интересом и любопытством жадным место, где оказаться довелось, осматривал.

  Против ожиданий тут не было темно и зловеще, не было жутких чучел на стенах и мышей летучих под потолком висящих, как это любят описывать в книгах, что ему прочесть по тематике этой довелось.

  Здесь же висели пучки трав, источавшие аромат лета, вышитые крестиком картины. Чисто выскобленный деревянный пол коридора украшали вязаные половики веселых расцветок, на окнах тюлевые занавески и горшки с цветами. Дверь в нужную ему комнату была приоткрыта призывно.

   Сейчас все решиться ...

  Дверь манила, ответы на вопросы обещая и надежд, да планов великих исполнение.

  -Ну, заходи уже, милок, коли прийти-то решился, - послышался ведьмы голос глубокий да красивый.

  И сомнения последние отринув, шагнул он в комнату заветную. Вот тут некоторые из догадок его подтвердились в мере полной. Приятный полумрак царил в помещении. Окна и другие поверхности отражающие были тканью темною занавешены, повсюду свечи зажженные расставлены, в воздухе аромат воска и каких-то незнакомых трав от которого уже слегка начала кружиться голова, витает. А за столом, что в центре комнаты стоит, скатертью винно-красной бархатной накрытом сидела ведьма. Второй стул, слегка отодвинутый, напротив расположился.

  Рауль во все глаза разглядывал первую в жизни своей ворожею, вживую увиденную. А посмотреть и правда было на что. Красивое породистое лицо, по которому невозможно было даже предположить возраст истинный, выдающаяся фигура, облаченная в свободную белую блузу и юбку цветастую, от которой в глазах рябило. Но главное, что женщину напротив сидящую от людей прочих отличало, были глаза. Почти что черные, цепкие, словно уголья горящие и, кажется, в самые души уголки потаенные пришедшего проникающие. Но при всем облике необычном не выглядела ведьма чем-то чужеродным и миру этому и этому городу, напротив, словно пазл важнейший в мозаике государства этого, была.

  Временем тем и ворожее гостя нежданного разглядывала пристально, голову набок наклонив, отчего серьги зазвенели мелодично, тишину нарушая, и для себя лично решая что-то.

  -Ну, нааадо же! Птица какая важная в края наши залетела, - наконец, насмешливо проговорила ведьма и протянула гостю своему невесть откуда взявшуюся кофию чашку.

  По комнате поплыл аромат потрясающий, прочие напрочь перебивающий. Рауль удивился весьма щедрости такой, ибо кофий дорог баснословно был. А в этом присутствовали еще и корица с ванилью да что-то такое особенное, что и опознать он не смог. Но вкус напиток имел действительно волшебный и кончился, к сожалению величайшему, быстро слишком.

   Оставим пока злыдню нашего грустить над чашкою выпитою и о добавке напитка чудного мечтать и посмотрим, чем же заняты другие герои наши.

  Федота-царя утро встретило делами да заботами на благо да государства процветание направленными. И вот даже в момент сей занят он был спором очередным с казначеем вороватым, что клялся да божился на образа кивая, что "нету в казне на момент текущий средств необходимых", и изыскать их где-либо опять же на момент текущий ни единой возможности, попутно внеся предложение: "упразднить палача должность за ненадобностью".

  Царь же посмотрел на умника внимательно и предложил казначею самому новость эту кату озвучивать. Деньги нашлись в сей же миг.

  Герцог со царевною с нетерпением времени встречи очередной ожидали да готовились со всем тщанием возможным. И вот встречи время приспело. Словно на крыльях летели в место встречи условленное оба. И радостью лица их озарились при виде друг друга. Герцог решил уже предложение делать и пообещал царевне вечером сюрприз незабываемый. Ибо сюрприз этот подготовки серьезной требует, а посему в миг сей и не может быть предоставлен пред любимой светлые очи. Царевна, как и девушка любая неожиданности приятные любила, но и любопытством не обделена была, а посему используя способы разные, от герра покойного частию большею узнанные, пыталась у кавалера своего выведать осторожно, к чему ей готовиться надлежит.

  Однако и герцог наш, к чести его сказать, тоже талантливым весьма учеником герра поминаемого был, а посему расспросы все выдержал стойко, не открыв секрета главного задумки своей и оставив даму сердца своего от нетерпения изнывая вечера еще столь далекого ожидать, попутно разные догадки да предположения диковинные самые строя.

  Разговор же с сюрприза обещанного на темы другие перетек и продолжился пока время прощаться не пришло, ибо дела не отменял никто важные, а они и у того и у другой вмешательства незамедлительного личного требовали.

  И снова за руки держась около получаса или более, влюбленные наши попрощаться наконец все пытались.

  А теперь вернемся к мстителю нашему пожалуй. Из созерцания да тоски по напитку закончившемуся вырвал его ведьмы приказ резкий:

  -Чашку-то переверни, болезный!

  И столь неожиданно было сие, что выполнено было машинально и не задумываясь. Резко звякнул фарфор, а ведьма уже забирала блюдце с чашечкою перевернутою себе. Однако чем больше рассматривала она знаки проявившиеся таинственные, тем сильнее хмурилась, ибо столь символов противоречивых не доводилось ей видеть еще ни в одном из гаданий ею когда-либо со времен вхождения в силу полную проведенных, а было их немало весьма. Но такого хитросплетения даже талмуды самые древние не описывали.

  И была ситуация сложившаяся вызовом серьезным знаниям, да профессионализму ведьминому, а посему надумала не отпускать она клиента к ней Судьбою самою направленного и докопаться до правды-истины. Решивши так, она достала из ящика карты гадательные, древние от руки по технологии специальной рисованные, ее прабабке ведьмой Илиссой подаренные, и тасовать начала вдумчиво.

  Менестрель же наш почувствовал остро весьма, что что-то не так, сильно не так пошло, а посему за ведьмы действиями все более с каждой минутой настороженно следил. Когда же та в стола ящик полезла, и вовсе сбежать захотелось, уже в раз который, со всею прытию возможную, однако в раз очередной подавил он этот порыв малодушный, ибо негоже так дворянину поступать, да и любопытство грызло его сильно весьма.

  А ведьма временем тем карты гадательные из стола недр извлекла и сразу они Рауля, как искусства знатока и ценителя красотою своею ужасающею в сердце самое поразили. Старинные, даже древние скорее, большие - с ладонь размером и нарисованные красками специальными. Такою силою и мощью веяло от них, что и описать невозможно.

  Гадалка временем тем раскладывала их. Первый расклад, второй, третьей, узоры причудливые ложатся один за одним на стола поверхность, рассказывая и показывая ведьме вопрошающей дела, мысли да планы и тайны сокровенные самые, лишь будущее было дымкою словно туманную сокрыто и не определено до конца. Были там близко совсем-совсем и случайность роковая и друг верный преданный настоящий, и выбор неожиданный и судьбы подарок внезапный. Смешалось все и противоречило одно другому.

  Решила ведьма и методы иные попробовать. И руны бросались, и в воду заговоры специальные читая глядела, и сквозь свечи пламя глядела, только вот не менялся результат конечный. Вмешается в планы к ней пришедшего сила великая, противостоять и предугадать действия коей не в силах никто, проведением именуемая.

  Однако не в ведьмы правилах было отпускать тех, кто прийти к ней рискнул с руками пустыми, а посему решила она и Рауля одарить. Запустила она руку в ящик стола нижний, где зелья самые безопасные и безобидные держала и достала наугад из флакончиков один и протянула смело, ибо знала, что все равно воспользоваться им не суждено.

  - На, держи! Решит это проблему твою. Пять капель в недруга стакан.

  Взял Рауль несмело и об оплате поинтересовался.

  - Отдай все злато, что взял ныне с собой да и хватит с тебя, болезный!

  Вздохнул тяжко пришедший, ибо сумма взята была им не маленькая, планировал он еще по рядам торговым пройтись да прикупить мелочей приятных, побаловать любимого себя. Однако прахом пошли планы эти. Протянул он ведьме кошель ею запрошенный, пузырек стекла темного в ответ, приняв, и распрощались они на этом.

  Мститель же наш в трактир ближайший стопы свои направил, ибо времени много весьма уже прошло, и желудок давал знать о себе, покормить требуя. Там же, записав взятое на счет свой персональный, сел он в углу дальнем и обдумывать начал все за день с ним приключившееся, и вспомнил он почему-то глаза зеленые дочки ведьминой, но быстро прогнал от себя воспоминания непрошенные эти.

  А ведьма же, не успела за визитером проблемным калитка захлопнуться, тут же дочку свою позвала спешно и начали они на пару волшбу творить, однако, как ни билась ведьма, результат неизменным оставался. И решила она оставить занятие пустое это, ибо все уже Силами Высшими предрешено и не в смертных простых воле пытаться события изменить, которым произойти надлежит.

   А день временем тем к концу уже подходил, тени длиннее стали и небо в цвета закатные окрасилось. И так ярок и необычен был вид заката этого, что сразу зашептались старожилы знающие, "что-то будет" ... и новость эта мгновенно по самым уголкам дальним царства объединенного прокатилась, застыли все в ожидании тревожном, ибо не уточнялось худо али благо в скорости случиться должно.

  А злодей же начинающий наш обратно в дом посольский направился, размышляя, как же лучше указание ведьмино исполнить и над кем первым мстю страшную праведную вершить.

  В дверях столкнулся он со другом бывшим, столь коварно планам его помешавшим, однако на счет этого всего в неведении счастливом находящимся.Тот был настолько мыслями своими поглощен, что и не заметил преграды на пути столь неожиданно возникшей.

  Одет же он тоже был странно: в костюм темно-зеленый, укрытый плащом черным, и в маске, лица половину скрывающей, а под мышкою скрипочку свою верную держал. Путь же его, как несложно догадаться было, ко дворцу царскому лежал.

  Решил герцог наш возлюбленной своей подарок сделать необычный -слух ее серенадой усладить, а после уж замуж позвать, даже перстень родовой уже извлечен из сейфа недр был и часа своего в сюртука кармане дожидался.

  Только вот сказать надобно, что жених наш инструментом своим виртуозно владея, да слух имея абсолютный голоса не имел совсем, а посему слушать что-либо в исполнении его было подвигу сродни, только вот просветить "исполнителя" на счет этот не решался никто, а посему пребывал он в заблуждении, что замирают от восторга все, голос его слыша.

  Итак, спешил на любви и вдохновения крыльях герцог под окна любимой. Рауль же тоже в комнаты свои заторопился, в одежду удобную боле переодеться да мандолину свою, уж заскучавшую слегка, прихватить, ибо не хотел он и мгновения пропустить из представления намечающегося, да если вдруг возможность малейшая представиться со всем наличествующим энтузиазмом и фантазиею поучаствовать всенепременно. Вот и еще один тенью из здания выскользнул да ко дворцу направился.

  А царевна с тех пор как про сюрприз обещанный услышала, так места себе от любопытства найти не могла, все придумывала да гадала, что же необычное такое кавалер ей подготовил.

  Вот и обед уже прошел и ужин к концу подошел, ночь в права свои вступать начала, а дева наша уже и сердиться на почти что жениха необязательного стала.

  -Как же так!? Сам ведь обещал! И где?

  С каждою секундою злилась дева наша все сильнее. И уж мысли стали мелькать кровожадные судьбины дальнейшей вруна относительно. Однако не успели они оформиться во что дельное, раздались за окном скрипки звуки чарующие и полилась мелодия волшебная.

  Бросилась царевна к окну, но не успела она штору откинуть, удостовериться в догадках своих чтобы, как была музыки гармония грубо нарушена.

  В момент первый мысль мелькнула: "что за живодер бессердечный такой животинку несчастную мучит жестоко?"

  Однако еще мгновение прошло и звуки непонятные жуткие, в слова узнаваемые, в серенады древней красивой слова уже сложились. И теперь не знала дева, то ли плакать ей, то ли смеяться от судьбы выверта такого.

  Но не признать, что не удался сюрприз подготовленный не могла она. Ибо из дворца окон начали уже выглядывать недовольные, концертом внеплановым разбуженные. И пожелания от них сыпались разнообразные самые, безобидным наиболее было об стену убиться и не мешать, некоторые помощь свою предлагали, в выражениях не стесняясь, в инструмента куда поглубже заталкивании. Никто в стороне не остался.

  Наконец открылось окошко спальни царской, выглянул он и возопил возмущенно:

  -Страх совсем растеряли? Всех запомнил, всех поутру палачу сдам, а то жаловался он, скучно ему.

  Советчики все притихли, а герцог наш, имея неприкосновенность дипломатическую, да разрешение словесное царское, о коем он напомнить планировал, слух общественности исполнением своим "услаждать" активно продолжил.

  А что же злыдень наш мстительный?

  Он ведь следом за трубадуром начинающим отправился. А сидел он тихонько в кустах раскидистых скрывших его надежно от взгляда постороннего и инструмент свои к сердцу прижимал, страдая остальных более от экзерсисов вокальных недруга своего. Думал он, что царя-батюшки предупреждение палача касательное остудить сможет пыл неуемный исполнительский, однако не произошло сего.

  И когда герцогом взята была нота сильная наиболее на грани восприятия безболезненно возможного, не выдержали душевная организация нежная да вкус тонкий эстетический с нервами вкупе, выскочил-выпрыгнул из кустов он, где доселе прятался да как размахнется мандолиною своею с силою немаленькою, чтоб в очередь первую слуха страдание прекратить.

  Однако, почувствовав словно что, герцог наш на шагов пару отступил да головою дернул, и просвистела смерть верная мимо. Обернулся певец посмотреть, кто же мешать в момент жизни ответственный самый рискнул ему. И удивился, увидев друга, теперь точно, видимо, бывшего уже с инструментом музыкальным наперевес для удара следующего изготавливающегося.

  И снова герцог наш пригнуться успел, сам в ответ скрипкою любимою намахнувшись, и тоже промазал. И стали они тут друг другу обиды за время знакомства все накопившиеся настоящие да надуманные высказывать: кто кому когда-либо на ногу случайно наступил, посмотрел на приеме каком недоброжелательно, или напротив король благосклонностью сильнее одарил, или дева выбрала не того.

  Отброшены были инструменты пренебрежительно за ненадобностью, начался мордобой банальный самый. И тут силы равны противников были. Это развлечение новое, ранее не планируемое, вызвало ажиотаж нешуточный, вновь проснулись все да из окон высунулись, чтоб происходящее разглядеть получше да и подбодрить того, душа к кому лежит более.

  Нашелся все ж один человек здравомыслящий и разнять драчунов решился. Был то шут королевский, со спины к петухам разошедшимся да ничего вокруг не видящим, подкравшися со спины к ним и целую бадью воды колодезной, студеной на головы горячие опрокинувший.

  В момент единый успокоились и затихли оппоненты недавние, недовольства порыв единый выходкою скомороха наглого объединил их. Однако тут и воины царские подоспели, растащили их да к царю повели, разбирательство устраивать.

  Выглядели оба, сказать надобно откровенно, преотвратно. Лица разбиты, одежда некогда дорогою и красивою бывшая, свисала лохмотьями грязными. Шут же, сделавши дело свое черное да мокрое, в настроении приподнятом пребывал, ибо давно не было во дворце развлечения столь славного. Нагнулся он, инструменты торопливо да неуважительно столь хозяевами брошенные своими, поднял, повздыхал над повреждениями серьезными искусства предметам "вандалами криворукими" нанесенными и забрал их себе, починить да наладить чтобы.

  Неожиданно, в свете луны, тоже на безобразие сие из-за туч посмотреть выглянувшей, блеснуло что-то. Нагнулся посмотреть шут, что именно, и поднял с травы флакон небольшой, стекла темного. Повертел, покрутил его в пальцах, даже подбросил раз пару зачем-то, а после в один из карманов своих сунул. А был это флакон самый тот, что дала ведьма злыдню нашему, теперь уже точно несостоявшемуся, во время посещения его, и выпал он из кармана плаща менестрельского в драке пылу незаметно.

  Заспешил шут в комнату отведенную, инструменты рукою одною бережно держа, чтоб начать их "лечить"скорее, ибо и в этом вопросе имел он знания обширные.

  Проходя же мимо цветка, печально знаменитого, причиною событий трагических ставшего, откупорил он флакончик да вылил в горшок зелье там бывшее сомнительное. Действие простое это в последующем привело к событий интересных и курьезных возникновению, о коих возможно вполне, далее поведано будет.

  А нарушители спокойствия наши временем тем в зал тронный приведены были. А там уже все в составе полном: и Федот-царь, и царевна свет-девица, и бояре думные в составе полном собрались, и даже казначей пришел в надежде, чем разжиться, ибо уснуть уже все равно не выйдет, а тут такое происходить будет.

  Царь нацепил на лицо выражение престрогое, грозное даже, хотя всего более хотелось ему в голос расхохотаться, ибо слишком уж вид провинившихся был колоритный да комичный. Первым слово голосования путем решено было герцогу предоставить, как стороне, на коею собственно и была покушения попытка совершена.

  Тот, едва разрешение говорить получено было, на колени бухнулся, шляпы остатками лицо протер да в царевны сторону пополз. Едва до цели столь желанной доползя, сказал он слова, что девушка каждая услышать мечтает:

  - Будь моею женою!

  И споро так, ответа не дожидаясь даже, сцапал ручку царевнину да перстень фамильный на палец надел, кольцо сразу устроилось, словно по ней и делалось, кокетливо изумрудом блеснув.

  Все в зале в момент этот находившиеся опешили от наглости такой доселе невиданной да неуважения к особе кровей царских.

  Палач уж вперед дернулся, топориком многозначительно поигрывая, да кровожадно собравшихся всех оглядывая, словно при разрешения получении не удовлетворит его жертва единичная. Вздрогнули да побледнели присутствующие, стали в памяти грехи да поступки перебирать, за кои грозить может знакомство с катом изобретательным более близкое.

  Тот, эффектом произведенным довольный, снова на место ему этикетом отведенное отступил.

  -Ну, друг дорогой, оправдываться как будешь? - с любопытством доброжелательным полюбопытствовал царь.

  Герцог же наш, не растерявшись и не смутившись ничуть, руку своей теперь уже невесты не отпуская, с колен поднялся да оглядел собрание высокое и сказал:

  - Слышал, есть у вас пословица "молчание - согласия знак", так что все по-честному у нас, и невеста моя вполне согласна. Ведь согласна!? - с тревогою уже к панике близкою спросил он у царевны нашей.

  -Согласна, - дрогнул голосок у той.

  -Отлично, раз все согласны, не помешало бы и свадьбы дату обговорить, - предложил царь, энтузиазмом загоревшийся, - предлагаю не затягивать слишком с мероприятии сиим, с другой же стороны, надлежит подготовить все на уровне высочайшем, что бы запомнилось и в хроники летописные вошло оно.

  После консультаций да препирательств долгих, в коих даже волхв, молчаливый обычно, участие самое деятельное принимал, посохом своим резным размахивая, но вот жениха с невестою игнорируя, решено было назначить свадьбы дату на день последний месяца текущего, ибо наиболее благоприятна, да и "красота" с лица женихового к моменту этому сойти должна.

  На том и порешили вопрос этот щекотливый закрыть. Однако оставалась еще одна проблема нерешенная, что сейчас тихонько и отрешенно в уголке сидела и ранее на имя Рауль откликалась.

  Видимо из ударов один роковым стал для душевной организации тонкой да психики нежной, перемкнуло у него что-то в мозгах и заговорил он на русском чистейшем да все про глаза какие-то необыкновенные, колдовские, навек его пленившие. Он даже с другом своим-герцогом нашим помирился прилюдно, да прощения за неудобства все причиненные попросил.

  Вопрос же с поиском обладательниц глаз, что менестреля невезучего отложить решено было уже до дня завтрашнего, и сложности большой это вызывать не должно, так в городе проживали всего полтора десятка девиц незамужних, под описание полное более, которое все же удалось от Рауля, в невезучего переименованного получить.

  На этой ноте радостной закончились посиделки внеплановые. Разошлись все досыпать да сны интересные досматривать.

  

  *****

  Утро же как всегда началось неожиданно с вопля дикого, душераздирающего. В шума источнике был тут же опознан казначей. Все с любопытством смотреть бросились, что же такое произойти могло, чтоб реакцию бурную вызвать столь. Картина взору их открывшееся потрясала человека, к чудесам непривычного воображение. Цветочек с репутациею и до утра этого весьма сомнительную нежно обнимал казначея и не менее нежно в момент данный по щеке того трепал, попутно карманы освобождая от всего, что ненужным посчитал, и шепча:

   -Моя прелллесстттьь.

  Откуда звук исходил сия загадка неразрешимая.

  -Вот же удружила маменька, -прошептал шут, по стеночке тихонько участок опасный проходя.

  Так и появился во дворце страж еще один. Он обнимал и гладил любого во дворец даже по вопросу пустяковому приходящего, попутно все лишнее да опасное на взгляд его изымая (образом таким несколько покушений предотвращены были). Кроме того все те, кто во дворце служил, за правило себе взяли гостинцы каждодневно стражу приносить, ибо он без них мог и на работу не пустить. Это мог быть и мяса запеченного кусок и пирожок простой с яблоком все сметалось подчистую. Однако цветочек продолжал оставаться охранником принципиальным да неподкупным, и никто не мог даже монетки лишней вынести. Но это все много позже будет. Сейчас же цветик, только царь подошел, поддал казначею пониже спины и к ногам царским горку внушительную монет златых положил, гимн государственный шелестя.

   Пожал царь руки подобие протянутое да далее по делам поспешил, предварительно отдав казначея зарвавшегося палачу на беседу обстоятельную, к радости великой последнего.

  Насчет свадьбы царевниной даже и тени беспокойства не имелось, ибо вопросы все организационные взяли на себя нянюшка да кормилица царевнины, с которыми он только что беседу имел. Сам обряд брачный проводить должны будут духовник царский да служитель к посольству приписанный, кроме того благословение специальное молодым и волхв дать должен будет, а свадьбу же саму с соблюдением всех традиции древних провести надлежит.

  Главной же проблемой на момент текущий было ту найти, что менестреля в состояние потребное приведет, ибо он со дня вчерашнего так с места и не сдвинулся и уговоры никакие не помогали.

  И вот в порядке спешном собраны были девицы и перед ним в ряд один выставлены. Была среди них и "дочка ведьмина", которую как и остальных прочих ни свет ни заря из постелей теплых подняли да не объяснив ничего на двор царский с охраны сопровождением отправили. Увидев же посетителя давешнего, поняла она в чем проблема основная заключается и уже знала, что ей именно делать надлежит. Тут и он увидел ту, что на него впечатление сильное столь произвела, и закричал радостно:

  -Она!

  Тут же решено было в ящик долгий не откладывая поженить молодых, тем более, оба не против варианта такого были.

  Судьба же дальнейшая Рауля-менестреля вполне счастливо и удачно сложилась. На родину он, на короля своего обиженный сильно, вернуться так и не захотел, а остался здесь. Только вот репертуар и вкусы музыкальные изменения претерпели кардинальные: полюбились ему песни народные двусмысленные, да частушки матерные, кои и исполнял он на всех свадьбах, да похоронах, куда его с удовольствием всегда звали, и даже в лучшие времена свои при дворе не имел он аудитории столь благодарной.

  А подготовка к свадьбе царевны да герцога ходом полным шла, казалось, что весь город вовлечен в суету, торжеству предшествующую.

  И вот наконец сутки до торжества остались, угощение готово, платье красоты потрясающей из шелку белого сшито, осталось лишь девичник и мальчишник провести достойно. По традиции давней мужчин в жизнь семейную провожали с песнями да танцовщицами, чтоб видели, что теряют и в раз последний могли плода запретного вкусить.

  А девушку же, наоборот, со слезами да причитаниями ко дню свадебному готовили. Так как матушка царевнина скончалась еще при рождении ее, то провожала в жизнь новую семейную ее нянюшка старенькая. И столь проникновенно это у ней получилось, что все пришедшие, слезами слушая ее изошли.

  Но вот день этот на впечатления да эмоции богатый закончился и ночь наступила. Спали все во дворце за день вымотанные без сновидений каких-либо. И показалось им, что только они прилегли, а уже и утро небо в цвета радужные окрашивает. Казалось, сама природа приветствует союза этого заключение.

  Церемония в небольшой церквушке домовой и присутствовали на ней лишь близкие самые, но даже так с трудом огромным вместились желающие все. И невеста и жених от счастья светились буквально. А после волхв с ними беседу длительную имел весьма и обряд какой-то на счастье да удачу провел. А далее началось от людей простых и не очень подарков разнообразных дарение (самая, наверное, часть приятная в празднестве любом).

  Меж тем не далее как позавчера пришло герцогу нашему с родины письмо с поздравлениями искренними и просьбою настоятельную после свадьбы сразу ко двору королевскому вернуться. Об этом уж и царь и жена молодая уведомлены были, и уже даже вещей часть большая тоже подготовлены.

  Царевна уже поездку предвкушала, ибо сон давний возможности все сбыться имел. Оставался только один момент тонкий - необходимо было и на родину переправить урну с прахом герра покойного. О чем тот тоже предупрежден был, но отношения своего пока не высказал. Однако негоже традиции нарушать, а посему длился пир свадебный три дня м три ночи.

  На исходе дня последнего явился герр и сообщил, что изволит составить молодым кампанию в путешествии их, да и родственников не помешает посетить на срок длительнее чем ночь и проследить, чтоб погребены останки были со всем тщанием и уважением к покойному ему.

  Наутро выезжали из ворот дубовых да стены белокаменные молодые наши. Проводить пару да удачи им в пути их пожелать все жители града вышли. Особливо духовник посольский старался, благословляя, ибо надеялся, что от герра насовсем избавиться удалось, тот скромно не разубеждал.

  Каков же будет путь их, зависит лишь от них самих да от Судьбы воли или каприза внезапного.

  Но скучно и однообразно не будет ... точно ...

  

  ********КОНЕЦ********