Аннотация: Как от войны не бегай а догонит все равно. Доработан 07.05 Традиционное спасибо С. Волковой
За утро капитан совсем забегался - они с сержантом обошли стены по десятку раз, проверяя все что можно, накручивая солдат. Капитан с сержантом толкнули пару речей - Лесли про долг и верность императору и вере, сержант - про то, что оставлять без драки такое теплое место обидно. Тем более, каким то залетным оборванцам. Тем более, кавалерии, которую пехота традиционно не любила. Впрочем, после такой ночи не выспавшаяся пехота никого не любила, даже себя. Угрюмые люди смотрели со стен, как "залетные" по-хозяйски обустраивались на поле. Cветловолосые, потрепанного вида солдаты в желтом и сером, низкорослые лохматые лошадки, короткие карабины и палаши — драгуны. На холме перед воротами подняли сине-желтое шведское знамя, спешились, начали что-то копать. Их командир - со стен был виден могучий белый конь, развивающийся плащ, белые перья на шляпе - неторопливо объезжал аббатство по кругу, рассматривая стены и башни. Парочка адъютантов трусила за ним. Лесли смотрел с башни, как он делает круги вокруг стен, иногда на солнце блестел начищенный латный нагрудник. Мастер-сержант стоял рядом, приглядываясь к чужим осадным работам, ворчал что эти "залетные" все делают не так. "И слава Богу, - подумал капитан, - нам же лучше". Сержант продолжал крыть своего неизвестного коллегу с той стороны за криворукость.
Капитан молча прикинул, сколько балбесов в его роте, несмотря на все сегодняшние речи и приказы, по привычке выстрелят вхолостую.
- Надеетесь, удержатся? - к этому голосу за спиной Яков уже привык. Госпожа графиня, разумеется. Как же без нее.
- Разумеется, - ответил он, не задумываясь. Потом задумался и добавил, - во всяком случае пока не услышу грохот осадных орудий. Стены то древние, тонкие.
- Не беспокойтесь, Ваша Светлость, - в разговор вмешался подошедший Лоренцо, - Не услышите. Их у них нет и привезти неоткуда. Придется тянуть издалека, по болотам. Тут вокруг такие болота, что можете быть спокойны, - Итальянец вполне пришел в себя после вчерашних событий. Во всяком случае, болтливость у него восстановилась. В лагере осаждающих что-то хлопнуло, люди увидели белый дымок - выстрелила пушка.
- Не волнуйтесь, Ваша Светлость, это всего лишь полковая, - поспешил Лоренцо с уточнением, - стену ей не пробить...
Через луг от лагеря к воротам поплыл белый флаг. Десяток человек - всадники неторопливо ехали под ним . Запела труба, вызывая защитников на переговоры.
- Пойдемте, послушаем, - сказал капитан, направляясь к воротам, - Сержант, остаетесь за старшего.
По дороге к воротам к ним пристал мушкетер Ганс, хмурый больше обычного. Капитан мельком заметил на нем трофейную богатую перевязь, кружевной воротник, новую шляпу с пером. "Странно, - мельком подумалось на бегу, - обычно за ним такого не водится. Он больше заботится о жене да о мушкете, чем о чистоте сапог". Впрочем, хочет присоединиться и слава Богу.
Две группы сошлись перед воротами - Капитан Лесли, Лоренцо со знаменем, хмурый Ганс с мушкетом и сошкой на плече и десяток пикинеров почетного караула с одной стороны, Высокий, непропорционально тонкий всадник на белом коне и десяток драгун - с другой.
- Граф Вальер Мероде, полковник на службе Ее Величества Кристины, королевы Шведской. - всадник представился первым, с легким поклоном.
- Яков Лесли, капитан службы их величества императора.
Хорошо, что у их величества императора Священной римской империи Фердинанда Габсбурга столько титулов. Неторопливо перечисляя их, Яков напряженно присматривался к полковнику - вытянутое овальное лицо, запавшие щеки, аккуратно подстриженная по моде недлинная бородка, короткие черные волосы, странно неподвижные серые глаза - капитан мог бы поклясться, что это именно тот Мероде, но на высоком лбу не было никаких шрамов.
Пока Лесли думал, пауза закончилась.
- Именем шведской короны требую от Вас сдать мне это место со всем, что здесь есть, и удалиться.
После слов "со всем, что здесь есть" Лесли очень захотелось ответить словами мастер-сержанта, когда тот видел беспорядок, но традиции требовали чего-то более церемонного.
- Именем императора отказываюсь, - традиционную оговорку про грохот осадных орудий добавлять почему-то не стал.
- Воля ваша... - его руки в черных перчатках неподвижно лежали на седле. - Потом не просите. Кстати, - в его глазах мелькнула нехорошая искра, - поздравляю с повышением... лейтенант.
Все-таки тот самый Мероде. Но как??
- Этой ночью нас атаковали ваши люди? - Якову надо было вернуть мысли в привычную колею.
- Да. Вам повезло.
- Тела выкупать будете? - Задал Лесли обычный, в таких случаях, вопрос. Покойники стоили недорого, разве что совсем родовитые.
- Не нужно. Сам заберу. Вместе с прочим.
- Разбежался, - в разговор влез Ганс, до того стоявший неподвижно рядом с капитаном, - кавалерия у пехоты ничего не заберет. Она только бегать умеет. Для того вам и кони даны...
Драгуны заволновались, кое-кто потянулся к оружию, но их командир сидел в седле спокойно, будто не его сейчас оскорбляли. Лишь голову слегка повернул.
- С кем имею честь?
-Ганс Флайберг.
- Из гессенских Флайбергов ?
- Из Магдебурга... - вообще то Ганс был из деревни, но сейчас это было не видно, да и не важно - вызов, формально, был брошен не одним человеком другому, а пехотой - кавалерии. Мероде сделал знак своим - вызов принят.
-Я слышал о тебе. Говорят, ты не промахиваешься ...
-Я тоже слышал о тебе, Вальтер Мероде, по кличке Живодер... Говорят, тебя нельзя убить, - Ганс говорил размеренно и даже монотонно - как будто не на смертельную драку нарывался, а платежную ведомость читал.
- Нарываешься на ссору?
- На перестрелку. Думаю, что слухи врут. Ну как, Живодер, постоишь за честь кавалерии?
- Ну что же, перестрелка так перестрелка.. Сколько выстрелов?
- Одного хватит... тебе...
- Отлично. Сто шагов?
- Пойдет.
Перестрелка - не дуэль, обошлись без секундантов, церемонных поклонов и прочих штатских глупостей. Ганс буднично-спокойно, как будто на учебной стрельбе, сделал пяток шагов вперед, воткнул сошку в землю, огляделся, начал заряжать. Мероде развернул коня, поехал к своему лагерю. Капитан Лесли застыл, переводя глаза с одного бойца на другого. Вот Ганс засыпал заряд, достал пули, покатал в руках - две забраковал, три забил в ствол, прибил шомполом, перехватил мушкет подмышку. Вот Мероде неторопливо, шагом отъезжал к своему лагерю, проверяя по дороге короткий кавалерийский карабин. Ветер налетал, играя плащом всадника и пером на шляпе мушкетера. Солнце раздвинуло тучи на небе - тоже вышло посмотреть. Отъехав шагов на сто, всадник развернул коня и остановился, вскинул карабин — сверкнули на солнце рейтарские латы. Ганс уронил мушкет на сошку, прицелился. Тут всадник стальной громадой пошел на него, медленно набирая скорость.
Яков Лесли, машинально положив руки на рукояти шпаги и пистолета, спокойно смотрел - он знал, что сейчас произойдет. Перестрелка началась...
Мероде послал коня вперед неторопливым шагом, чуть качаясь, чтобы сбить Гансу прицел. Свой ствол он держал вертикально вверх, неподвижные глаза пристально следили за противником - между вспышкой на полке тяжелого мушкета и выстрелом пройдет удар сердца, можно успеть уклониться, и тогда пехотинцу конец - бежать он не будет, а перезарядить не успеет. Ганс, пригнувшись невозмутимо выцеливал врага. Сердце сделало удар, другой - вспышка пороха на полке - выстрела нет. "Осечка, - успел подумать Лесли, - у Ганса? Не бывает...". Мероде послал коня в галоп. Выстрел - Гансов выстрел - прозвучал оглушительно. "Старый трюк, - пояснил кто-то из своих за спиной Якова, - чуть пороха на закрытую полку... ". Удар пули откинул всадника на спину коня. Ганс выпрямился, Яков хотел было облегченно вздохнуть, но Вальтер Мероде выпрямился в седле, перехватил поводья и ровным шагом подъехал к замершим врагам.
- Хорошо стреляешь, мушкетер... - его голос звучал ровно и невыразительно... - но ты не можешь убить смерть. Латный нагрудник на нем был пробит насквозь - черная зазубренная дыра напротив сердца.
Лесли, стиснув зубы и напомнив себе, что он потомок королей, скомандовал своим уходить. Его голос почти не дрожал, чем по праву можно было гордиться.
"Господи, почему так холодно", - подумал он, когда ворота монастыря захлопнулись.
- Так значит, смерть теперь стрижет бороду по венской моде, - сказала графиня Амалия на башне. Разумеется, ей все уже пересказали. - Интересно, надо будет сказать моему парикмахеру....
В полутьме стрелковой галереи маленький, нескладный солдатик в колете не по росту приложил мушкет к плечу, выстрелил - после переговоров прошло уже несколько часов, шведы подступали к стенам то тут, то там, стреляли, крутились, пробовали защитников на прочность. Капрал толкнул его в бок и крикнул:
- Пулю тоже заряжай, это настоящие шведы.
- А...
- Ты что, сержанта не слышал? - чужая пуля звякнула о стену, люди машинально пригнулись, кто-то помянул Деву Марию, кто-то матюгнулся
Солдатик вспомнил кое-какие черные глаза, сплюнул - слюна была едкая от пороховой гари - и полез на пояс за новым зарядом.
Лесли по традиции смотрел на бой с надвратной башни. То и дело вспыхивали перестрелки - десятки драгун подлетали к стенам, спешивались, давали пару залпов и уходили, прежде чем защитники успевали пристреляться. Их товарищи что-то копали на холме, пара курносых полковых пушек сделала несколько выстрелов по воротам. Сержант с усмешкой смотрел, как драгуны мечутся то туда, то сюда. Зачем только Мероде понадобилась эта бессмыслица? Все равно такими наскоками крепость — пусть и такую древнюю, как этот монастырь не взять
- Что вы думаете о сегодняшней дуэли? - ее светлость графиня Амалия на командном пункте воспринималась уже как неизбежное зло.
- Дуэли запрещены, Ваша светлость... Так, перестрелка. Ничего особенного.
- Ну да, как только дуэли запретили, так сразу изобрели перестрелки, встречи. Никакой разницы, но под указ не попадает...
- Ничего не думаю, если честно. Раньше Ганс не промахивался, конечно, но бывает всякое... Может быть, просто хорошая броня. В любом случае, даже чертовщина не поможет ему перелететь через стены.
- Ну, чертовщина ему точно не поможет. Тут можете быть спокойным, - спокойно сказала графиня. Последний закатный луч сверкнул на драгоценных камнях в прическе - будто корона багрового света. Солнце шло спать за горизонт, сверкнув напоследок золотом на кресте колокольни - насмотрелась за день на дурную стрельбу. Башня донжона уже тонула в ночной тьме.
Во дворе шумела тесная компания солдатских жен — шумная, сплоченная, никогда не лезущая за словом в карман и всегда все про всех знающая группа полковых фрау. Дамы сходили в почти полном составе на поле под стенами - чего интересное на мертвых найти и с коллегами с той стороны пообщаться - вдруг подружка встретится. Не встретилась - с той стороны вообще никого не было. Оставшиеся без общения дамы вернулись в монастырь обозленные и с подробным, пусть и неверным в корне описанием некоторых нехороших привычек осаждающих.
- Да этих драгун, наверное, французы покусали, - со знаньем дела поясняла одна,- раз они поголовно ...- тут чей-то грубый хохот заглушил ее слова, - заделались.
- Ну, так нехорошие привычки не передаются, - со смехом пояснила Якову графиня, она слушала этот разговор и откровенно наслаждалась, - да и французы совсем не...
- Пусть своему маршалу Тюренну спасибо скажут, за репутацию. Придумал тоже, нашу Магду запрещать...
Капитан вежливо попрощался и пошел вниз, где уже расставлял посты на ночь мастер-сержант. Пробежал еще десяток кругов по монастырю, проверил, все ли в порядке, поговорил с сержантом и Лоренцо - ничего нового никто друг другу не сказал – и, в конце концов, завалился спать, пытаясь понять напоследок: все ли сделано, и не забыл ли он чего. Ничего важного не припомнил и заснул.
Чтобы через пару часов проснуться от истошного крика во дворе: один голос, два, много. Протолкавшись через столпившихся людей, капитан наклонился над лежавшим на холодных камнях телом - неровный свет факелов и ламп выхватил широкоскулое лицо, застывшее, удивленное, раскиданные по камням толстые светлые косы - женщина. Одна из солдатских жен вроде. Перерезано горло. И несколько порезов на теле. Лесли внезапно вспомнил давнее - "ты туда не смотри, ты сюда смотри ..." - вроде бы это она тогда воспитывала мужа. Точно, она. Как давно это было... Теперь капитан вспомнил ее - девушка с непроизносимым для немца славянским именем, подружка Магды прибилась к роте давным-давно. Муж - здоровенный, большелобый пикинер потерянно стоял рядом, сжимая и разжимая кулаки.
- Но господи, как?.. - прошептал Яков ошеломленно. Звезды на небе молчали.
В первый день осады Лесли был уверен, что удержится. Спустя неделю он уже не был уверен ни в чем. Днем продолжались короткие бессмысленные внешне налеты, перестрелки - драгуны налетали то тут, то там, со стен отвечали беспорядочной стрельбой. Полковник на неизменном белом коне методично объезжал монастырь по кругу, почти у самой подошвы, грозя пальцем, как бы предлагая пострелять по себе. Стреляли и поодиночке и залпами - этого чертового Мероде ничего не брало. Люди уже начали говорить, что чертового – в прямом смысле. Потом Гансу это кручение надоело, и он подстрелил под Мероде коня. Потом еще одного, а на третьем полковник стал держаться подальше.
А ночами продолжались убийства: солдата, отошедшего от своего поста по нужде нашли с перерезанным горлом. Одной из насельниц монастыря в темном углу накинули удавку на шею - хорошо хоть тетка была опытная, сумела вырваться и закричать. На крик прибежали солдаты и вооруженные монашки, но никого не нашли. Нападавший как сквозь землю провалился. Потом была пара солдатских патрулей, расстрелянных в упор; правда, в последнем случае мастер-сержант оглядел каждый камушек и уверенно сказал, что задерганным людям почудилось движение, они запаниковали, открыли стрельбу и ненароком перестреляли друг друга. Плюнул, пошел к настоятельнице советоваться.
По итогам совета во все углы натыкали ламп, извели годовой запас масла, и кое-как осветили все, что можно. На пару ночей помогло, но потом нашли еще один труп. Ублюдок подстерег отставшую от своих монашку. Лоренцо посмотрел на лежавшее тело, хрупкое, почти детское и очень удивленное лицо, со стекающей от уголка губ струйкой крови. Посмотрел, что-то прошептал беззвучно и, не говоря ни слова, ушел во тьму за стенами - вернулся под утро, весь бледный, плечо пробито, стилет весь в крови, на губах волчья усмешка. Капитан одобрил: пусть и во вражеском лагере тоже боятся. Его люди, оглушенные пальбой днем и неизвестностью ночью, уже были похожи на сомнамбул.
Однажды под утро Лесли повел человек тридцать на вылазку - отчасти чтобы разрушить слишком приблизившиеся к воротам окопы , а больше, чтобы люди развеялись. Вышли удачно - увидев повод отыграться за все, его солдаты разломали и сожгли Лоренцевыми самодельными гранатами все, что можно. Веселье испортил Мероде, прискакавший своим на выручку. Люди Лесли отходили медленно, ощетинившись пиками. Шведы шли следом, стреляли иногда, но приближаться не спешили. Их бесноватый командир спешился и что-то крикнул - солнце сверкнуло на его латах и длинном клинке. Вдруг, с замиранием сердца, капитан увидел как один из солдат, бросив пику, бросился на него. Здоровенный большелобый пикинер - муж одной из убитых - Яков вдруг вспомнил, как он тогда стоял над телом. Все случилось быстро - клинки скрестились, большелобый сходу нанес один бешеный удар, Мероде нарочно позволил ему попасть - но пехотная шпага бессильно соскользнула, а ответный удар пробил горло солдату.
Лесли, в бессильной ярости, крикнул было свои: «лови гада», но полковник издевательски поклонился, вскочил на коня и ускакал.
- И ничто его не берет, - услышал Лесли чье-то ворчание краем уха, когда его люди уже входили в ворота, - ни пуля, ни сталь . как есть заговоренный...
"На свинец... на сталь, - невольно вспомнились странные слова, - и что теперь с этим делать?"
Вечером того же дня Яков, как обычно, стоял на верхушке надвратной башни. Вражеские стрелки нашли где-то удобное место и иногда посылали по капитану пулю-другую. Тот не обращал внимания – солдаты привыкли видеть его здесь, а он привык на войне работать живым знаменем. Графиня, как водится, составляла ему компанию - изменять привычки из-за каких-то низкородных с мушкетами она явно считала излишним. Рядом крутилась Магда, втайне надеясь, что графиню убьют, и можно будет с чистой совестью наложить лапу на ее брильянты. То, что пара пуль выдрала клок из ее длинной юбки, она то ли не заметила, то ли посчитала мелочью жизни.
- Что вы думаете о ночных убийствах, капитан? - очередная пуля звякнула о камень. Графиня Амалия, как обычно, была выше подобного.
- Не знаю, что и думать. Люди просто боятся спать. Если это Мероде, то как он проникает за стены? Если мои, - тут он задумался, - у меня, конечно, народ разный и учудить могут много чего. Но совсем уроды у мастер-сержанта не выживают. Да и выглядело бы после моих совсем иначе. Как будто демон из ада.
- Ну, иной человек может быть страшнее демона
- Мои орлы, например, когда напьются...- Лесли слишком устал и говорил, что думает. - Но это явно не тот случай.
-Демон, который бегает от сержанта и его патрулей, - сказала она задумчиво, - да и выглядело бы иначе. Брильянты в ее волосах сверкнули багровым в солнечном свете.
Магда меж тем подошла поближе.
- Кстати, милочка, - тому, что их светлость графиня Амалия фон Как-то-там дальше может запросто разговаривать с солдатской женой неизвестного происхождения, Якова уже не удивляло, - на случай, если в меня все-таки попадут, на что вы, без всякого сомнения, надеетесь - имейте в виду, эти камушки стоят не меньше ста тысяч талеров. Это если у голландцев, здешние евреи цены не дадут — просто не знают восточной работы.
Магда, надеявшаяся от силы на сотню, на миг потеряла дар речи. Это было настолько необычно, что про стрелков, Мероде и осаду Яков напрочь забыл.
Тут мушкетер Ганс наконец заметил, что его жена опять крутится под обстрелом и поднялся на башню. Не обращая внимания ни на недовольное ворчание жены, ни на приветствие графини, упер ствол на сошку, прицелился, сделал выстрел, потом еще один, потом у врага стрелки закончились. Стало тихо. Ганс без лишних слов вскинул мушкет и сошку на плечо и пошел вниз. Магда, поняв, что здесь добычи больше не ожидается, пошла с ним.
- Решительная женщина, - задумчиво сказала графиня Амалия, проводив ее взглядом.
- Не боитесь, что она вас теперь где-нибудь подстережет?
- Вот теперь точно не подстережет. Просить за них меньше ста тысяч ей теперь профессиональная гордость не позволит, а на войне такую кучу денег достать негде. И она это знает. Где вы ее только, такую, нашли...
- Это она меня нашла. В буквальном смысле нашла, под забором и раненого. Я тогда еще шведам служил.
- И вылечила? Доброе сердце
- Да... - ответил капитан коротко. Его сапоги русской кожи после того случая носил Магдин муж, на зависть всей роте. Впрочем, это была честная цена.
Под стенами меж тем опять проезжал Мероде на неизменной белой лошади - табун у него их, что ли? - плащ откинут и развевается на ветру, пробитый сотню раз за осаду латный нагрудник начищен и сверкал на солнце. "Зачем ему эти латы дурацкие, интересно? - подумал Яков провожая глазами его непропорционально длинную фигуру,- уже не латы а решето. - Зачем ему латы, если он и так неуязвим?"
- Вот и я думаю, зачем ? – оказывается, последнюю фразу он произнес вслух, и графиня не замедлила ответить. – Значит, не так уж и неуязвим, раз броня нужна. К тому же, не знаю, заметили ли вы, но нападают больше на ваших. Солдаты с оружием, монашки поодиночке не ходят, только ваши жены рыщут везде, как будто бессмертные...
Капитан не ответил - измотанный недельным недосыпом Лесли на секунду отключился. Графиня внимательно посмотрела в его остекленевшие глаза, ничего не сказала и пошла вниз. Придя в себя, Яков увидел ее посреди двора, беседующей с Магдой. Высокая, простоволосая, солдатская жена и низенькая, пожилая и очень изысканная дама - беседуют вежливо и совершенно, как бы нелепо это ни выглядело, на равных.
«Бред»,- подумал он и пошел вниз. Солнце уже клонилось к закату. Стрельба на сегодня явно закончилась - драгуны отступали, над вражеским лагерем поднимались в синее небо дымки костров. Лесли, шатаясь от усталости, пошел вниз. Впереди еще одна бессонная ночь. Еще пара таких, и роту можно будет брать голыми руками.
- Осторожнее, вы, - задумавшись, он чуть не налетел на мать-настоятельницу. Она тоже целый день обходила стены, ряса порвана пулями в паре мест, - смотрите, куда ходите.
- Извините, я ...
- Поспите, капитан, - все тот же безапелляционный голос, но теперь он говорит дельные вещи, - вы едва на ногах держитесь.
- Надо еще...
- Не надо. Ваши люди справятся.
- Ночью будет опять не до сна.
-Я знаю. Но пара часов еще есть. Этой ночью вы понадобитесь... вашим людям.
Яков неловко присел на нагретые за день солнцем камни. Мышцы как то разом обмякли, прятавшаяся за дневной беготней усталость навалилась, взяла тело в плен. Сдвинув шляпу на затылок, Лесли лениво смотрел на башню донжона, на облака над ней. Вот одно, похожее на башню. Вот другое - медленно плывет на нее - необычное, похоже на всадника. В голове начали плясать странные, ленивые мысли - единственно важные, как всегда кажется в такие моменты. Все, кроме неба, облаков и этих лениво танцующих в голове мыслей, кажется таким мелким...
Над старыми камнями хлопали крыльями коршуны. Облако, похожее на всадника - его вид неприятно напомнил Якову о Мероде и осаде. Рядом осторожно присела на камень настоятельница. Яков перевел глаза с нее на камни донжона.
- Кстати… - вдруг он понял, что напрочь забыл ее имя. Конечно, она представлялась когда-то, но с тех пор капитан слишком сильно старался держаться от нее подальше. Воцарилась неловкая пауза
- Мать Мария,- мягко сказала она, поняв ее затруднение
- Скажите, Мария, как получилось что монастырь стоит в старом замке?
- Дом Хох... пожертвовал свое владение святой церкви, дом графини Амалии. Вот почему она ведет себя здесь хозяйкой. Впрочем, хозяйкой она будет вести себя везде. И все же…
- Давно?
- После эдикта о реституции...
То есть пятнадцать лет назад. Война тогда уже вовсю шла, но в победу еще верили. Что-то в этом было, но капитанов измученный мозг наотрез отказывался думать. Тут глаза заметили движение во дворе. Женщина с ведром воды в руках, черные локоны выбиваются из под белой накидки, - идет на стены, вверх, на стрелковую галерею
-Куда ее понесло, - Лесли, рывком отогнав усталость, вскочил, готовый срочно куда-то бежать, что-то пресекать, защищать и восстанавливать дисциплину.
- Стойте, капитан, все будет в порядке,- голос настоятельницы был как всегда суров, да так, что Яков даже послушался.
- Вы напрасно думаете плохо о своих людях, капитан,- добавила она уже мягче. Слышать мягкость в ее голосе было настолько странно, что капитан поневоле прислушался. - Своего сержанта они очень хорошо услышали.
- Вы разве не должны... - теперь Яков не знал, что и думать.
- Ну, принявших обеты тут почти нет... Поспите, капитан, до заката еще пара часов, а ночью вы понадобитесь...
-Спасибо, - сказал маленький, нескладный солдатик в колете не по росту, возвращая черпак с водой. Его взгляд отчаянно цеплялся за другие, черные глаза напротив, - Спасибо...
Пауза, короткая, как иная жизнь, закончилась, черпак вернулся на место. Прошелестев краями накидки по полутьме стрелковой галереи, женщина ушла тенью, не обернувшись.
- Этот Мероде,- бубнил кто-то по соседству, - ничто его не берет. Сегодня опять шпагой проткнули, а ему хоть бы хны. Сама смерть к нам пришла, не иначе...
- Заткнись, - прошипел солдатик с непонятной самому себе злостью, - заткнись, а то зубы вышибу...
Сосед посмотрел на него и, с испугом понял, что это не шутка.
Далеко на севере, имперская армия генерала Галласа, отрезанная от своих, медленно отступала под шведским натиском. Фон Верт и его неистовые кроаты рубились на берегах Рейна с французской кавалерией. Французов было гораздо больше, но сдавать поле каким-то изящно завитым и напомаженным французским кавалерам ни Фон Верт, ни хорунжий Ржевский не собирались. На мирной конференции в Мюнстере дипломаты обстоятельно готовили трактат о причинах этой войны - в двух томах in folio.
Забытая богом рота в древнем замке посреди Шварцвальда угрюмо готовилась к очередной бессонной ночи.
В своем лагере полковник Мероде придирчиво осматривал свой латный нагрудник - за сегодняшний день защитники монастыря добавили в нем пару новых дыр. «Интересно, когда же до них дойдет вся нелепость этого занятия, - подумал он про себя, - я-то в свое время понял сразу». В свое время - это лет десять назад, когда его полк только высадился в Германии. Высадился и сходу начал зарабатывать себе репутацию, грабя и сжигая все, что можно. Лагерь тогда разбили в лесу, под соснами, где-то в Померании... или это был Гессен? Полковник напрочь забыл - где. Шведский лев шел по Германии от победы к победе а они шли за ним и за добычей. Он обходил палатки тогда, больше от нечего делать. Десяток солдат сидел у костра, Мероде увидел смеющиеся светлые лица, услышал разговор, прислушался - молодой, очень светловолосый парень, весь покрытый веснушками – финн, из присланного недавно пополнения что-то рассказывал. Хвастался приятелем волшебным заклинанием, будто бы дающему владельцу неуязвимость от чего угодно - от свинца пуль, от стали... Выдернуть пистолет и выстрелить показалось тогда хорошей шуткой. Солдат упал навзничь, его приятели замерли - Мероде посмотрел в их побелевшие лица, засмеялся и пошел прочь. И обмер, услышав смех за спиной.
- И впрямь хорошая шутка, господин полковник, - упавший с пулей во лбу солдат стоял и смеялся, скаля белые зубы.
Мероде вздохнул, сглотнул комок в горле, внимательно посмотрел в веселые серые глаза и, очень вежливо, пригласил солдата в свою палатку. Им было о чем поговорить.
Солнце, играя светом на крестах собора и колокольни, уходило за горизонт. Полковник, по-волчьи сощурив глаза, смотрел прямо на него. «Еще пара часов и можно будет начинать»,- подумал он. Рука скользнула на пояс, туда, где висел длинный швейцарский кинжал. Он чувствовал, что порядком задолжал даме, у которой позаимствовал титул. А быть должным граф Вальтер Мероде не любил.