В мире было темно. Темно не так, как в ночном лесу - там и звезды светят, и луна, а если тучи - то все равно привыкаешь и различаешь сосны, кусты и знакомую тропинку. И не так, как ночью под одеялом - там и тепло, и уютно, и мягко. А ту тьму можно было сравнить разве что со старым подвалом, где и зябко, и сыро так, что вода под ногами хлюпает, и глухо как в танке, и всякого хлама под ногами навалено. Одним словом - был хаос.
И тут раздалась Песня. Вначале тихо, почти неслышно. Но постепенно она набирала силу, становилась все ощутимее, все зримее. Казалось, ее можно было взять в руки, обонять, попробовать на вкус, даже увидеть - такой необычной была эта Песня. Она будто наполняла собой пустоту - и она уже не была пустотой. И тьма уже не была тьмой - она наполнялась Светом. Песня принесла свет во тьму - и на свету стены грязного подвала рухнули и исчезли, а за ними было Небо - совсем как настоящее ночное небо, только глубже и чище, сверкающее мириадами звезд, маленьких и больших, ярких и не очень, и каждая была по-своему особенной и прекрасной.
А среди всего этого, объятая волшебной Песней, кружилась Земля. Она была прекрасна особенной, первобытной красотой, вся затянутая облаками, из-за которых то и дело вырывались клубы серо-голубого пара. Песня окутывала ее, подобно теплому покрывалу, пролетала над ней подобно кисти художника и одаривало всеми красками, которые только может создать воображение.
И на все это взирал Мастер - это от Него исходила дивная Песня, это Его рука водила волшебной кистью, это Он принес во тьму живительный свет. Теперь же Его взгляд ласкал этот новорожденный мир, Им же созданный. Он смотрел на мир, как художник - на свою картину.
И увидел Бог, что это хорошо...
Воистину, созданный мир был хорош - и звезды в бездонном небе, и Земля, окутанная облаками пара.
Но чего-то не хватало.
Тогда Мастер направил Свою Песню на облака - и они расступились, образовав воздух и раскрыв перед Песней Море - величественное Море, не знавшее берегов, и покрывавшее всю землю целиком. Песня пронизала собой воздух, устремилась в море - и заиграла на гребне каждой волны, отразилась в каждом плеске, заставила свой свет отразиться в бесчисленных зеркалах нового мира. Море было прекрасно. В его водах отражались небесные звезды и голубое небо. Земля преобразилась, обретя царственное величие и спокойствие.
Но все равно чего-то не хватало.
Потом среди Моря показались голые островки суши. Они становились все больше, поднимались все выше, образовывая материки, на которых были горы и долины. Поначалу они были ничем не приметны - просто голые скалы. Но Песня пролетела над ними - и на голой земле появилась жизнь. Зеленые ростки пробивались сквозь землю, выглядывали из-за камней, ползли по холмам и скалам. Земля стала ярко-зеленой, а затем на ней появились и свои звезды - это появились цветы. Вслед за ними последовали деревья - совсем как горы, только добрые, теплые и полные жизни. Мир будто оделся в самую нарядную одежду, как бы празднуя свое рождение и величие Мастера.
Но снова чего-то не хватало.
Из-за горизонта показалось солнце - огненный шар, который теперь нес на Землю свет, подобно той Песне. Теперь были восходы, сумерки, ночи. С каждым часом мир расцветал все новыми красками, равных которым никогда не создаст даже самая смелая фантазия. Мастер наслаждался своим творением, и видел, что оно хорошо. Но чего-то не хватало в этом мире со всей его красотой.
Море наполнилось рыбой, по земле стали ползать, бегать, ходить и прыгать животные, а небо взлетели крылатые птицы. Мир обрел жизнь и движение, став еще прекраснее, еще величественнее.
Но ему определенно чего-то не хватало.
Наконец Мастер протянул Свою руку к земле, взял немного глины, придал ей форму, вдохнул в эту куклу Свою Песню - и глина ожила, став плотью. Сам Мастер в восхищении отпрянул назад перед Своим детищем. Оно до сих пор было похоже на глину, но обладало небывалой силой, непохожей на силу животных, птиц или рыб. У него не было сильных лап, крепких зубов или надежной чешуи. Вместо этого Песня вложила в него разум, способный достичь самой далекой звезды, и сердце, могущее вместить в себя целый мир. Теперь творение как будто обрело венец, придающий смысл всему существованию мира. Творение Мастера, созданное из глины (Он так и назвал его - Глина, Адам, Человек), достойно было владычествовать над всей Землей. Это был Царь - могучий, мудрый и заботливый. Венец творения, он воистину был похож на корону, венчающую замысел Мастера. Сам же Мастер долго смотрел на человека, одновременно восхищаясь и оценивая, будто готовился вынести окончательное суждение, решить, хорошо ли то, что Он сотворил.
И сказал Бог: нехорошо человеку быть одному.
Как ни странно, человеку, этому венцу творения, одаренному разумом и душой, способному не просто наполняться Песней, но слышать и понимать ее, достойному заглянуть за пределы творения и предстать перед Мастером, чего-то не хватало. Это был венец, но в нем не хватало главного бриллианта. Это был корабль, но на мачтах не было ни одного паруса. Это была книга, но ее страницы были пустыми. Разум человека мог постигнуть все тайны мироздания, но знаниями не с кем было поделиться, некого порадовать своими открытиями. Сердце его могло охватить всю красоту и величие мира, вместить в себя даже кусочек волшебной Песни, но даже тогда в нем оставалась пустое место. У человека не было Друга, не было спутника, который бы занял эту пустоту, разделил с человеком все радости жизни. Мастер мог бы создать еще одного Человека - но тут требовалось что-то иное.
И вот, Он взял Человека в руки, и навел на него сон. Затем коснулся его бока - там, где билось человеческое сердце - и взял часть его - плоть от плоти, кость от кости, душу от души, сердце от сердца. Затем положил человека обратно на землю, а ту часть прижал к Себе, и снова, как в самом начале, начал петь. В этой Песне, казалось, было все, что Мастер сотворил до того - и чистота первого Неба, и дикая красота первозданной Земли, и величие Моря, и неизбывная сила жизни, какая была в зеленых ростках, и нежные сумерки, и быстрота птиц и животных, и, конечно, те же разум и сердце, которые подняла из глины Человека. Это был такой же Человек - но вместе с тем и иной, ибо Мастер вложил в него немного иную Песню. Имя новому творению было - Женщина, но еще ее звали Ева - жизнь. И воистину, благодаря ей не только обрели жизнь все последующие поколения людей, но и весь мир как будто преобразился, обретя, наконец, ту жизнь, для которой его создал Мастер. Корабль оделся парусами, книга обрела слова, а в короне появился сияющий бриллиант. Человек обрел друга и спутника, плоть от плоти и сердце от сердца. Не то, чтобы раньше был один человек, а стало два, а скорее была половинка человека, недописанная картина, несобранная мозаика, а теперь - все стало на своим места, и Человек, а с ним и весь мир, обрели свое завершение.
И увидел Бог, что Он создал, и вот, хорошо весьма!
Он долго держал в руках Женщину, будто жалея отпустить ее на землю, но потом положил ее на зеленую траву в саду, где еще спал Человек. Когда Человек очнулся ото сна, перед ним сидела Женщина и смотрела прямо на него.
Вскоре они уже ходили по саду, рука в руке, вместе осматривая деревья и цветы, знакомясь со зверями и птицами. А Мастер долго смотрел на них, не скрывая своего восхищения перед Своим творением - особенно перед Женщиной, которая стала самым лучшим украшением для всего мира.