Тяжело и шумно отдуваясь, Матрена Власиевна, допивала чай. Она поставила чашку на блюдце, почмокала своими масляными губами и обмахнула себя платком. Рои мух то и дело пикировали на съестное, расставленное по столу. Хозяйка шевельнула всем своим студнеобразным большим телом и закричала, запрокинув голову:
-Демьян! Демьяша-а!
В коридоре послышались торопливые шаги, сбрякало пустое ведро, мелкой дробью раскатились пустые склянки и в дверях, смущенно и виновато глядя перед собой, возник Демьян Силиверстович, хозяин квартиры и муж Матрены Власиевны.
-Что душечка, зачем звала? - Демьян сделал самое умильное лицо, какое он умел и вопросительно уставился на супругу.
-Скучно Демьяша, сил нет, праздника хочется... - она обиженно поджала губы и театрально уставилась в окно. На раскрасневшемся её лице Демьян Силиверстович узрел для себя крайнюю опасность, называемую капризом.
- Что же ты душечка даже мармеладку не попробовала, и безе тоже.... Давай я тебе чайку налью, свеженького с малиной.
-Скучно, Демьяша, - повторила она. - Может нам лялю завести, Демьяша?
Она жалобно посмотрела на мужа и зарделась. При этом взгляда не отвела, смотрела спокойно и выжидательно.
Демьян Силиверстович понимал, что дело обретает уже не шуточный оборот и лихорадочно пытался принять решение.
Можно, конечно, опять, как бывало не раз, долго уговаривать Матрену не дурить....
Больше всего на свете Демьян Силиверстович, не хотел заводить детей. Или хотя бы не в ближайшее время.
Второй вариант погасить пожар, тоже вполне мог быть успешным, это устроить истерику по поводу занятости и хронической загруженности всевозможными делами и общественными нагрузками, вследствие чего не до детей...
Но в этот раз действовать надо было тоньше. На лбу Матрены Власиевны вздулась жилка и выступили капельки пота. Отступать она, в ближайшее время, не собиралась.
Значит, требуется что-то новенькое.
Он поджал губу, шумно задышал носом, нагоняя кислород в кровь. Потом резко затих, затаив дыхание, нервно скрючив тело, подался вперед и бухнулся на колени. Лицо сначала стало пунцовым, потом синюшно-лиловым, а через секунд пять рожа стала сливово-фиолетовой.
Демьян Силиверстович хрипло вобрал в себя воздух и, растянувшись в полный рост на пороге, закатил глаза.
Матрена Власиевна ойкнула, кинулась к мужу, испугано тыкая его в грудь холеными пальчиками и заглядывая в страшно светящиеся белки.
-Демья-я-я-н....- заскулила она.
Демьян поперхнулся и с шумом вздохнул. Из-за этой дуры он действительно чуть не задохнулся: - Вот помру, куда ты с дитём? - он устало погасил глаза и вздохнул.
Матрена уткнулась ему в грудь, по-бабьи, горько и протяжно заплакала, вздрагивая всем телом.
Он успокаивающе погладил её за плечи, поднялся на ноги. Притворно держась за грудь, он, искоса наблюдая за женой, налил себе кипятка из самовара, шумно отпил. Матрена сидела на полу, обреченно повесив голову продолжая всхлипывать.
Демьян еще раз взглянул на неё, вышел из комнаты, громыхая раскатившимися банками.
"Вот ведь дура какая! Ну, о каком ребенке она? Разве так плохо? Все ведь есть - живем в достатке, почитай каждый год в Крыму отдыхаем! Дура, да и только!"
На следующий день Демьян Силиверстович, почти до ужина оставался в приказе. Он перебрал старые прошения, разложив их по степени важности, наметил для себя, какими стоит завтра заниматься, а какие можно и "под сукно", на месяц-другой.... Домой он намеренно хотел придти попозже, даже немного задержавшись, показав, как он не доволен случившимся вчера.
Наконец отложив аккуратные стопки, и погасив рожок, он устало выгнул спину. "Да, давно столько не делал он производства! Ничего, в этом месяце и не притронется больше".
Он вышел из кабинета, привычно потянув за серебряную цепочку, вынул большую связку ключей, бережно, чтоб не поцарапать надраенную до золотого блеска бронзовую накладку, вставил ключ и закрыл дверь.
Далеко на пристани, грянул колокол и пароход, издав протяжный и долгий свист, отчалил от причала.