Засыпкин Игорь : другие произведения.

Глеб. Камуфлет. 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение рассказа Глеб. Реприманд
  Бардамай легко спустился по узкой тропинке к речке. Неширокой, быстрой, поросшей по краям ольхой и черёмухой. При подходе к берегу он остановился, наладил снасти на удочке, зацепил здоровенного полосатого дождевого червя на крючок.
  
  Стараясь не двигать ветки, аккуратно закинул снасть чуть выше бурунчиков переката. Поплавок, медленно кружа по зеленистой глади омутка, описал дугу и остановился.
  
  Бардамай подался вперёд, напрягая руку, и в этот момент с легким всплеском поплавок рванул в сторону. 'Ох!' - вырвалось из груди рыбака. Он остановил дыхание и легонько, но уверенно потянул за уду. Почувствовав трепыхание на древке, он, уже не сомневаясь, вытянул серебристую рыбину из воды. Ловко перехватив тело рыбы поперёк, прижал к животу, бросил удочку на землю. Готов! Харюзишка грамм на двести крутился и извивался в руке. Первый, якши, хорошо.
  
  По лесу, раскатываясь неясным эхом, раздался шум. Стройка подходила всё ближе. Так и до реки доберутся. Строители тянут дорогу с самой Казани. Давно Бардамай слышал про скоростную федеральную трассу, которая должна соединить европейскую часть России с Уралом, и вот, пришло.
  
  Дорога нужна. Кто спорит. По дороге пойдут техника, грузы, товары. Люди. Оживёт этот заповедный край. Засверкают вдоль трассы огнями заправочные станции и стоянки. Отели и гостиницы. Жизнь не стоит на месте.
  
  Бардамай был в Казани. Красивый город. Чистый, широкий, сытый. Довольные приветливые люди. Общественный транспорт. Современные автобусы и сверкающие автомобили.
  
  Дорога нужна. Природу жалко.
  
  А может, и не всё так страшно. Двадцать первый век на дворе. Должны ведь люди и о природе думать, и о звере лесном, да вот хоть бы о хариусе!
  
  Красивая рыба. Резкая и быстрая, как стрела, выпущенная из крепкого лука древнего батыра. По-татарски хариус - 'удар'. Любит быструю чистую воду. Будет река грязной - не будет хариуса.
  
  Как будто в продолжение его мыслей, пошла по реке мутная пелена, перекат забурлил грязевой пеной, проплыли несколько обломков деревьев и щепы.
  
  Бардамай свернул снасти, повесил удочку на короткий сук разлапистой ёлки. Червей вытряхнул на землю и легко пошагал вверх по течению.
  
  Шум строительной техники слышался всё ближе, каменная пыль от дорожных работ покрыла близлежащие кустарники. В промежутках между деревьями показался большой оранжевый экскаватор, чуть дальше бульдозер замер у самой реки, огромные самосвалы, пятясь назад, загружали свои чрева землёй. Тяжело и натужно выезжая вверх по склону, уступали очередь своим таким же шумным и дымным собратьям. Работа кипела.
  
  На другом берегу речки Миса была уже готовая площадка для строительства опоры будущего моста.
  
  Бардамай по-свойски подошёл к рабочим, поздоровался, прикурил папиросу, весело закричал, чтобы слышали:
  
  - Пася-пася, здорово, мужики! Робим, мала-мала! Всю рыбу распугали мне, чем кошку кормить буду?
  
  - А ты её китикетом корми или вискасом! - хохмили работяги.
  
  
  
  Подошёл прораб:
  
  - Здравствуй, начальник! - Бардамай схватил обеими руками прораба за ладонь. - Бардамай, рыбу мала-мала ловил...
  
  - Кто это? - спросил прораб у рабочих.
  
  - Мы, Михалыч, не в курсе, местный какой-то, только из леса вышел, эй, мужик, ты местный?
  
  - Местный, конечно местный, у любого спроси - Бардамай, сразу скажут, знаем такого, рыбу ловил, хариус.
  
  - Слушай, Бардамай, - Михалыч положил руку ему на плечо, - мы взрывные работы проводить будем, здесь опасно очень, понял, много тут вас таких рыбаков?
  
  - Ати, Бардамай всегда один рыбу ловит, не видел больше здесь никого.
  
  - Ну и хорошо, находиться здесь нельзя, понял? - опасно. Гору рвать будем. Мы по всем дорогам плакаты повесили, администрацию предупредили, завтра ещё посты выставим. Ты кого увидишь, скажи, опасно здесь, взрывные работы, понял, Бардамай?
  
  - Понял, начальник, всем скажу, кого увижу. Но Бардамай один рыбачит всегда.
  
  Утром, на рассвете, часов в пять, Бардамай, будто предчувствуя что-то, выскочил из шалаша, спустился к реке, наскоро умылся. Через какое-то мгновение дрогнула земля, и послышался оглушительный взрыв. Бардамай схватился за сухой ствол ольхи, чтобы не свалиться в бурлящий поток воды.
  
  
  
  ***
  
  Белая гора вздрогнула. Давно она не слышала такого. С той поры, как недалеко от вершины, в глубокой расщелине слуги ведьмы Ю-тинай поместили ступу из прозрачного камня. С тех пор прошли века, и всегда Белая гора стояла нерушимым узилищем для древнего зла, заточенного в каменном саркофаге из горного хрусталя. Только чистый кварц способен удержать великие силы зла. Ведьма Ю-тинай всё рассчитала. Тысячи лет темница на Белой горе должна оставаться нерушимой, а через тысячу лет, возможно, появится человек или, может быть, некое существо, которое может сравниться по силе с древним злом. Сама Ю-тинай не могла полностью осознать всю мощь этой напасти. Она помнила только одно - предание предков, когда мать передавала свой дочери короткий рассказ про то, что должно было случиться, и то, что должна была сделать она. А та, в свою очередь, слышала это от своей матери, а та от своей. Мол, когда-то должно пробудиться великое зло на земле. И что будет оно питаться злыми мыслями людей и от того будет расти. И вместе с тем будет расти и сила зла. И так зло достигнет небывалой мощи и закроет все небо красным заревом. И не будет никакой силы побороть его, пока люди не смогут отринуть от себя всё плохое и раскаяться во всём злом содеянном. И только тогда мгла рассеется, и потухнет горящее небо, и прольётся великий дождь на землю и смоет все следы несчастья.
  
  Так бы и было. Но когда при прокладке дорожной трассы взорвались все скважины и шпуры на южной оконечности Белой горы, древний саркофаг треснул, освободив дремавшие в его чреве силы. Белой, едва заметной дымкой спустилось зло в долину реки. С жадным азартом искало оно свою первую жертву. И первым человеком на пути его стоял старый рыбак и охотник Бардамай.
  
  Но не было зла в сердце Бардамая. Он с удивлением увидел, как обходит его седой дым и устремляется вниз по реке. Как будто холодный утренний туман, пытался покрыть он поверхность небольшой реки. Но туман быстро иссяк. И только слабый след еще был виден на повороте, чуть ниже переката.
  
  
  
  ***
  
  Есть такая организация - СК. Глеб раньше не задумывался о том, для чего такая контора существует. Ну не совсем, конечно. Наверное, для поимки преступников. Вот про структуру Следственного комитета точно не думал, из чего состоит, какие специалисты, чем занимаются. Жизнь, она такая. Глеб ещё недавно про существование потусторонних сил не задумывался. А они есть. И очень даже сильные эти силы. Они, конечно, ограничены в своих возможностях, но вот только появляется какая-то щёлка, дырка маленькая в наш мир - и аля-улю. Вся это богопротивная банда, как пиво из дырявого полиэтиленового пакета, вырывается наружу. Кто сейчас помнит, что пиво в пакетах прозрачных продавали? Экзотика.
  
  При чем тут пиво? При чем Следственный Комитет?
  
  Очень даже при чем.
  
  
  
  По просьбе Вадика-эксперта Глеб купил пива. Именно в полиэтиленовый пакет. На всякий случай в двойной. Три литра. И направлялся в СК Ленинского района по адресу Владивосток, улица Суханова, дом один.
  
  Глебу бы такое даже в голову не пришло, но Вадик настоял. Напомнил, так сказать, про долг. А Глеб привык долги отдавать. Хотя он с трудом представлял, как сможет пронести пакет с тремя литрами пива через дежурного, но вот именно это он и должен был сейчас сделать.
  
  Уже войдя в здание, Глеб почувствовал лёгкий мандраж, но взял себя в руки:
  
  - Добрый день, на меня должен быть пропуск выписан.- Глеб протянул свой паспорт в маленькое окошечко. - В двадцать второй кабинет, к Артемьеву.
  
  Капитан взял паспорт.
  
  - Разберемся! - Он сверился с какими-то записями, выписал пропуск. - А это что у вас?
  
  Глеб поднял пакет с пивом повыше и как можно отчётливее произнёс:
  
  - Улика, вот, обнаружили на участке.
  
  Капитан набрал по внутреннему телефону номер, но тут же положил трубку.
  
  - Есть! Проходите, пожалуйста. - Он нажал кнопку для прохода через турникет. - Лестница в конце коридора, направо, второй этаж, а там спросите.
  
  Уже через пару минут Глеб стоял у кабинета с двумя двойками на табличке 'Эксперт-криминалист'. Легонько постучал и толкнул от себя дверь.
  
  - Вадик, это что за подстава? - Он увидел друга. - Я от страха чуть в штаны не наложил.
  
  Глеб аккуратно разместил на столе пакет. Подпёр его с одной стороны бюстиком Дзержинского, а с другой массивной каменной карандашницей.
  
  - В расчете?
  
  Вадик широко разулыбался, затем вскочил, обнял Глеба и серьёзно сказал:
  
  - Да ты страшный человек. Вот теперь да, в расчёте. А то наговорил с три короба и хочешь, чтобы тебе на слово верили?
  
  Вадик пристроил пиво в холодильнике, обернулся.
  
  - Я ведь знаю, сегодня капитан Коноплёв дежурит, он бы тебя с пакетом не пропустил. Да и пропуск я на тебя не заказывал. В чём фокус, Глеб?
  
  - А говоришь, что веришь! Ты, Вадим, даже не представляешь, что я порой могу. Да я и сам не представляю до конца. Просто сказал 'про себя' дежурному: пропусти меня в двадцать второй кабинет, и всё. Я не знал, что сработает. Но ведь сработало. А про пиво я сказал, что это улика.
  
  Вадик дурковато хохотнул, открыл дверку холодильника, ещё раз посмотрел на пакет с пивом и задумчиво сказал:
  
  - Ну, тогда надо всё это проверить на экспертном уровне.
  
  - И ещё, Вадим, у тебя операция была неделю назад, аппендицит, видимо, удаляли. И уже почти не болит, так ведь?
  
  Вадик машинально приложил ладонь к правому боку, погрозил пальцем:
  
  - Кто тебе, Глеб, сказал про операцию, Коноплёв? - Он стал задумчив. - Да Коноплёв не мог тебе про это рассказать, он ведь сегодня второй день как с отпуска! Колись, Глеб!
  
  - Ну вот, что я говорю, не веришь! Я бы тебе ещё про что-нибудь поведал, так ведь тоже скажешь: враки.
  
  Глеб в углу приметил две сущности, они странно себя вели, кружились, перемещались из стороны в сторону. Что они представляли из себя, Глеб не понимал. И хотел даже сказать об этом Вадиму, но передумал - это уже было слишком. Ну кто поверит в такое?
  
  - Вадим, ну проверь меня как-то, придумай, ты ведь эксперт, знаешь всякие примочки. Давай, шевели серым веществом.
  
  Вадик завёл руку за спину и спросил:
  
  - Сколько пальцев я сейчас показываю?
  
  - Хорош уже, я ведь серьёзно, проверяй как-то по-научному.
  
  - Ну всё же сколько пальцев?
  
  - Не знаю, этого точно не могу.
  
  Вадик загрузился. Он походил из угла в угол, сел в кресло и подтянул к себе ноутбук. Глеб Вадима знал, главное - сейчас ему не мешать.
  
  Вот он возьмёт в руки карандаш...
  
  
  
  Познакомились они лет пять-шесть назад, Глеб тогда работал на скорой. И вот повадились психи сбегать из больницы и бегать на станцию Луговую. Она буквально в паре домов от психушки находилась. Ну, значит, раз псих сбежал и под электричку попал, второй уехал до конечной и ходил там как зомбак, пока наряд его не задержал. Потом третьего на пешеходном переходе сбил какой-то гонщик. Вадик каждый раз приезжал, и у Глеба 'попадало'. Это ведь года два продолжалось. И вот стояли они как-то на месте происшествия, и тут Вадим и говорит:
  
  - А может, они не сами? Может, им кто внушает, да и помогает. Ты вот сам прикинь, как можно из психушки просто так сбежать? Там каждая палата камерами оборудована, решётки на окнах сто на сто, охрана, забор, принудительный приём пилюлек успокоительных. Да и буйных связывают и в белую комнату помещают. Есть соображения?
  
  У Глеба соображений не было, а вот Вадим со следаком докопались до истины. Оказывается, в этом жёлтом доме (хотя он зелёный) один врач-психиатр ставил эксперименты, не то чтобы часто, но регулярно. Была у него некая теория про природу нейронных связей. И вот он каким-то неведомым способом создавал параллельную реальность в мозгу чудика. Внушал ему что-то типа миссии, навязчивой идеи, задачи. Как он это делал, так и осталось неизвестным. Что-то от гипноза, что-то от ключевых слов-команд, да и препараты там неслабые. Но в один прекрасный момент этот экспериментатор то дверь не закроет, то процедуры не назначит. Психи сбегали, санитаров и охрану дрючили. Но потом и до доктора дошло. Где-то он прокололся.
  
  Чем дело кончилось в итоге? - да ничем. Уволили врача за халатность.
  
  Вадим крутил пальцами правой руки карандаш, да так ловко, будто вертолётный винт. Это означало максимальное сосредоточение на поставленной задаче. В этот момент, по-хорошему, с ним не надо разговаривать. В лучшем случае встанет и уйдёт куда-нибудь.
  
  Глеб смотрел в окно на Клыковскую сопку. Погода была ясная. Наверное, со смотровой площадки видно не только бухту Золотой Рог и мост, но и дальнюю гряду гор Русского острова.
  
  Вадик перестал крутить карандаш, вернул его в каменное лоно, поправил бюстик Дзержинского и начал осторожно:
  
  - Глеб, а у тебя есть какой-нибудь талисман, амулет, ну, если хочешь, предмет силы? Чем ты вдохновляешься, от чего черпаешь мотивации.
  
  - Есть, - Глеб достал из заднего кармана джинсов мобильник, положил его на стол. - Вот мой предмет поклонения, вдохновения и мотивации. Это маленькое прямоугольное чудо для меня всё: записная книжка, фотоальбом, органайзер и воспоминания, ну и средство оперативной связи. Клёвая штука двадцать первого века. Она восхищает меня и даёт все необходимые инструменты для жизни и творчества.
  
  Вадик чуть привстал из кресла, чтобы взглянуть на его китайский, хоть и навороченный смартфон.
  
  - Ничего особенного, сейчас у каждого второго школьника примерно такой.
  
  - Согласен, но если не умеешь пользоваться оружием, то оно бесполезно, - продолжил Глеб. - И вот это.
  
  Он достал из внутреннего кармана жилетки две потрёпанных тетрадки.
  
  Вадик взял одну из них, небрежно пролистал, дотронулся до другой.
  
  - Это что?
  
  - Это некая инструкция для осуществления актов магии. В одной тетради чёрная магия, в другой белая.
  
  Вадик раскрыл одну тетрадь, попробовал вникнуть, полистал страницы. Взял другую.
  
  - Вадим, я не знаю, как это доподлинно действует, меня не успели посвятить во все азы, но действует. Там, у себя, я даже людей лечил. Немного, правда. Но помогало, это работало. И я надеюсь, Вадим, что ты мне всё объяснишь и поможешь разобраться.
  
  - Глеб, если ты мне не врёшь, то проверять долго. Эксперименты на всё: телепатия, ясновидение, предвидение, телекинез. Я ведь эксперт и привык работать так. Сначала составление методологии, дискуссия специалистов. Планы и цели... Может, ты мне просто чудо покажешь, и тогда я стану твоим адептом? Или скажешь, что пошутил, и мы пойдём пиво пить. Я к больничному ещё неделю отгулов взял. Заляжем на даче, на рыбалку сходим, а?
  
  Глеб не сдавался:
  
  - А как тебе это? Я смерть видел! Прям зашла в комнату женщина, я сначала не понял, кто она, а потом дошло. И вот запись! - Он включил диктофон на сотовом, послышались голоса: сначала слабый, хриплый женский: 'Мне немного осталось, поэтому слушай. Там в тетрадях всё написано... в конце каждой - как обезопасить себя, если молитвы сильные... ты, Глеб, меня прости, что так вышло, но сейчас уже и не изменить ничего... обязательно всё прочитай, особенно в конце...' Послышался скрип открывающейся двери, и в диктофоне чётко прозвучал тихий шёпот: 'Пора...'
  
  Глеб перемотал немного назад, и опять послышалось: 'Пора', потом опять тот же усталый женский голос произнёс: 'Ну всё, пора мне...'
  
  Глеб выключил диктофон и взглянул на Вадима.
  
  - Ну что?
  
  - Ты, Глеб, не обижайся, но эта запись ничего не доказывает.
  
  - Ну ладно, Вадим, хочешь, я покажу тебе сущности? - Глеб сам не был уверен в том, что получится, он поманил рукой Вадика к тому месту, где кружились два сгустка потусторонней энергии.- Ты это видишь?
  
  Вадик, как ни странно, существ увидел. Он зажмурился и опять открыл глаза. Легонько пытался дотронуться до аномалии, но та, будто почувствовав ауру человека, слегка сместилась в сторону.
  
  - Что это, Глеб?
  
  - Это сущность параллельного, потустороннего мира. Сгусток энергии, некое поле - магнитное, электрическое, эзотерическое, я не знаю, но хочу, чтобы ты мне помог в этом разобраться.
  
  Вадик, странновато улыбаясь, произнёс:
  
  - Я привык общаться с материальными объектами, а вот что это, я пока не знаю. Но знаю, кто может нам помочь с этим.
  
  Он накинул плащ, нацепил кепку, вытащил из холодильника пакет с пивом, аккуратно переложил его в свою сумку и задорно сказал:
  
  - Глеб, я в доле! Мы всё это дело выясним, пошли.
  
  Они вышли из кабинета. Вадим закрыл дверь на ключ, и они спустились вниз. Капитан Коноплёв попытался высунуть голову в окошко:
  
  - Артемьев, это с тобой?
  
  Вадик, пропуская Глеба вперёд через турникет, деловито сказал:
  
  - Привет, Саша, это со мной, мы за уликами.
  
  
  
  ***
  
  Машина у Вадика была что надо. 'Ниссан скайлайн'. Правда, руль правый. Но зато такую тачку можно снимать в фильмах про гонки. Про гонки и бандосов. Может, про якудзу. Купе, салон в коже, мультируль, пятьсот резвых лошадок под капотом. Глеб не завидовал. Когда он перебрался жить в Приморье, долго сопротивлялся неправильному рулю. Но приличную машину за вменяемые деньги можно было купить только праворульную. Ну и купил. Для того, чтобы ездить в сопки и на побережье, машину нужно повыше. В итоге выбор упал на 'ниссан икс-трейл'. Простецкая машина. Но высокая, кочки не цепляет. По грунтовке идёт уверенно.
  
  А Вадик наслаждался. Он на секунду убавил звук магнитолы, сказал, что надо заехать домой, и они помчали.
  
  С дорогами во Владике беда, но, похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки. Но как-то не так. Рабочие перегородили кусок проезжей части, организовав немаленькую пробку, засыпали глубокие ямы щебнем. Ямочный ремонт - это что-то. Дорога так и останется горбатой, но кто-то отчитается наверх, что ремонты провели.
  
  Глеб пару лет назад жил около месяца в Екатеринбурге, так вот там освоили совершенно чумовую технологию ремонта дорог. Большая дорожная машина сгрызает поверхность полотна примерно сантиметров на десять-пятнадцать, за день она проходит около километра, а следом кладут новый асфальт, а через пару дней уже и новую разметку наносят. Бывало, Глеб уезжал утром в центр города по старой дороге, а вечером возвращался на окраину уже по новой. Вот это сказка, воплощённая в жизнь.
  
  Они подъехали к серой пятиэтажке, Вадик быстро сходил в крайний подъезд, и они двинулись дальше.
  
  Глеб дотянулся до кнопки управления громкостью звука.
  
  - Можно я убавлю? - Вадим кивнул. - Ты ведь на Кузнецова жил, это что за квадрат?
  
  Вадик помолчал немного и ответил:
  
  - Мы со Светкой разбежались. Она на Кузнецова сейчас живёт без меня.
  
  - Как же так?
  
  - Да вот так, старик, с кем поведёшься, так тебе и надо. На тебя насмотрелся. - Вадик надавил на педаль газа и прибавил громкость музыки.
  
  Ехали часа полтора. По дороге Глеб заметил указатель 'Кузня'. Две вещи особенно интересовали его - это кузнечное дело и лошади.
  
  Про кузнечное дело он имел хоть какое-то представление, так как даже поработал помощником кузнеца, недолго, может, недели три. Крутил валюты, вензеля и улитки. Делал спирали и корзинки. Все, что скажет и покажет кузнец. Казалось, всё это не сложно. Пока рядом был кузнец. Потом у него случился кризис, он запил, да так, что даже не мог приехать на работу. Мычал по телефону бессвязные вещи, а потом и трубку перестал брать. Пришёл мастер и раскрыл секрет:
  
  - У Андреича так бывает. Не пьёт полгода, потом загрустит и на три недели в запой, душу лечить. Так что на тебя надежда одна, заказ горит.
  
  Глеб тогда впервые попробовал самостоятельно разжечь горн, и хоть видел, как это делается, провозился за этим делом до самого вечера. Но зато наутро он без труда это сделал и попробовал разогреть заготовку. Не имея опыта, железяку он перегрел, и когда начал отковывать кончик, прут просто разлетелся в огненные крошки. Следующую заготовку он недогрел и провозился с ней больше обычного. Зато к вечеру уже по цвету определял степень нагрева и без труда и ковал, и крутил, и гнул.
  
  С лошадями дело обстояло сложнее. Глеб пару раз ездил в седле, пару раз на запряжённой телеге. Лошади чувствовали его неуверенность и 'шалили'. То остановятся и начнут щипать траву, то свернут не на ту дорогу. Вот и весь опыт.
  
  Тем временем Вадик съехал с шоссе на узкую дорогу. Они миновали небольшой лесок, и показался коттеджный посёлок. Были и отдельные особняки, и двухэтажные таунхаусы, и несколько трёхэтажных многоквартирников.
  
  Вадим уверенно припарковался на полупустой стоянке у второго дома, и они вышли из машины. Требовалось размять ноги и затёкшую спину. Хоть авто было и неплохим, но сидеть Глебу было неудобно. Даже показалось жестковато. Но Вадик был энергичен:
  
  - Пошли!
  
  Они поднялись на третий этаж и позвонили в квартиру номер шесть. Двери открыли быстро.
  
  На пороге стоял мужчина лет пятидесяти с аккуратной бородкой, стриженными над губой усами. Вьющиеся волосы, почти белые от седины, были зачёсаны вверх и напоминали причёску 'а-ля Элвис'. Лицо у мужчины было слегка сероватое. Он напряжённо произнёс:
  
  - Слушаю.
  
  Вадим сделал шаг вперёд.
  
  - Александр Сергеевич, у нас к вам несколько вопросов.
  
  - Могли бы вызвать повесткой.
  
  - Александр Сергеевич, у нас частный визит.
  
  - Как это? Я консультации не даю и вам, очевидно, не друг и не товарищ. Так что извините.
  
  - Александр Сергеевич, прошу, выслушайте. Сегодня утром я ещё был закоренелым материалистом и, возможно, таким бы и остался, но я увидел нечто, вернее, мне показали это нечто. Ну, это где-то перекликается с вашими исследованиями.
  
  - Перестаньте меня разводить. Нет никаких исследований и никогда не было. Вы своими догадками мне карьеру испортили, аннулировали, так сказать, мой профессиональный путь. Так, что прощайте или до свидания, вызывайте повесткой. Но нового ничего не узнаете.
  
  Мужчина уже попытался закрыть дверь, но тут заметил Глеба, стоящего за спиной Вадима.
  
  Он на секунду замешкался и спросил через плечо эксперта:
  
  - Молодой человек, вы это видите?
  
  Он невнятно поднял руку и сделал неопределённый жест перед собой.
  
  - Да, - подтвердил Глеб, - некая сущность висит у вашей головы, чуть выше уха. И так уже четыре дня, правильно?
  
  Александр Сергеевич широко растворил дверь, жестом приглашая зайти.
  
  - Входите, можете не разуваться.
  
  Он провёл их на кухню, усадил на диван и поставил чайник.
  
  - Примерно четыре дня назад я проснулся ночью от щелчка, как будто в голове тумблер включился. Я знаю, последние пару лет мне пришлось нелегко. - Он покосился на Вадима. - И по работе, да и дома. Всё рухнуло... Нервничал, накручивал себя, и закономерный итог - инсульт, вернее, микроинсульт. Я как врач могу себе диагноз поставить сам. Но ещё и вот это свечение. Оно появилось сразу, той же ночью. Это как будто бы 'мушки' в глазах, но не плывёт. И чёткий красноватый оттенок. Я такое видел уже, когда в клинике работал. У некоторых пациентов примерно такие же блики. Они размытые, неясные. Но со временем заметил: когда с пациентом разговариваешь, блики меняют цвета и оттенки. Это даже не зрением ощущаешь, а каким-то внутренним инструментом. Я стал интересоваться, параллельно при общении с пациентами как-то воздействовать. У кого руку возьмёшь, кому улыбнёшься, на кого прикрикнешь. Свечение в большинстве случаев имело реакцию. Пациент, как правило, не реагировал.
  
  Читал в нескольких источниках, что так может проявляться аура человека, его души, биополя. Поверить в это сложно. Но я видел какие-то фрагменты, как будто бы солнечный зайчик прикреплён. Но однажды я увидел свечение вокруг всего человека. Он шёл, а вокруг него был свет, большой, яркий, как от торшера. Невероятно переливчатый, искрящийся. Я даже попробовал догнать его, но пока спускался с галереи в торговом центре, он пропал, может, на лифте спустился на стоянку, может, в какое-то помещение зашёл. То, что другие этой ауры не замечали, я знаю точно, отслеживал реакции людей, пока мог.
  
  - Вероятнее всего, у вас проявилось ясновидение, - Глеб был взволнован, - ещё не достаточно развитое, но уже осязаемое. Я, в отличие от вас, эту способность получил в дар и вижу практически весь ореол вокруг человека, но не глазами, как вы и выразились, а каким-то внутренним зрением. Посмотрите на Вадима, что-нибудь замечаете?
  
  - Сразу заметил, как только открыл дверь, белая миндалевидная полоска внизу живота. Это не печень, скорее всего аппендицит.
  
  Вадик заёрзал на месте и даже зачем-то привстал ненадолго.
  
  - Александр Сергеевич, а вы в Бога веруете? Ну, в проявления какие-то сверхъестественные. Например, в молитву или в особые слова, как заклинания.
  
  - Я, как большинство, так сказать, сочувствующий. В церковь могу зайти и даже свечку поставить, могу и перекреститься, но это ведь не вера - имитация. А что?
  
  Глеб достал тетрадь из внутреннего кармана куртки, полистал, нашёл, что нужно.
  
  - Вот, просто прочтите! - Он протянул тетрадь доктору. - Читайте слова, на смысл внимания не обращайте.
  
  Александр Сергеевич надел очки и стал читать, явно сбиваясь на старорусских речевых оборотах, но прочёл до конца. Повертел тетрадь, пролистал несколько страниц и вернул Глебу.
  
  - Что-нибудь заметили? - спросил Глеб.
  
  - Странно, как будто свечение в уголке глаза ослабло и теперь не красноватого оттенка, а голубого. Да и почти не заметно, это что?
  
  - Я не знаю, я в начале пути. Как я уже говорил, мне преподнесли в дар разные способности. Видеть параллельный мир, аномалии и энергетические объекты. С помощью этих тетрадей могу делать разные вещи, чтобы лечить, чинить человеческий организм, могу делать не очень хорошие дела, наговоры, привороты. Как бы вам это неправдоподобно ни казалось, да и мне тоже, это работает. Я даже не знаю, где этот мой предел возможностей. И рассказать это могу только знакомым людям, потому что не знаю, как на это большинство отреагирует.
  
  Александр Сергеевич покивал и спросил:
  
  - А я-то вам чем могу помочь? Я особой информацией не обладаю. Так, заметил кое-что.
  
  - Мы хотим провести эксперимент. И для чистоты его нам нужен третий человек. Знаете, двоим может почудиться, а троим вряд ли.
  
  Александр Сергеевич задумался ненадолго:
  
  - Вы уж меня извините...
  
  - Глеб.
  
  - Да, Глеб, извините, но ваш, э-э, друг - следователь из полиции!
  
  Вадик вспылил:
  
  - Я эксперт! Просто работаю в полиции нештатным сотрудником.
  
  - А крутили меня вполне штатно!
  
  Глеб вынужденно вмешался:
  
  - Александр Сергеевич, я понимаю, у вас обида, но это дело ведь никак не относится ни к тому расследованию, ни к полиции. Я вообще эту историю не отсюда привёз. Я раньше жил на Урале. И вот поехал к родственнику на похороны и там, не желая того, получил эти знания. Да какие знания! Я ведь даже не особо представляю, как этим пользоваться. Но, согласитесь, тема интересная.
  
  - Интересная, - подтвердил доктор.
  
  - И если дело в финансах, я могу...
  
  - Я не бедствую, - спокойно сказал Александр Сергеевич. - Мне только нужны гарантии, чтобы моё содействие не вышло мне боком.
  
  - Я вам обещаю, клянусь! - Глеб пихнул задумавшегося Вадима.
  
  - Я тоже обещаю не распространяться, слово эксперта.
  
  Доктор внимательно разглядывал Глеба.
  
  - А вы знаете, я только что увидел нечто над вашей головой. Мелькнуло и погасло. Белое. Может, даже ослепительно белое, вроде нимба. Вы уж меня простите, я на полном серьёзе! Я вам верю.
  
  - Спасибо! - Глеб привстал и протянул руку. - Тогда мы вам позвоним, как у нас всё будет готово.
  
  - Хорошо. - Александр Сергеевич пожал руку Глеба, может, даже сильнее, чем было необходимо. А может, у него привычка была такая.
  
  Глеб замечал и раньше, что некоторые люди достаточно крепко сжимают ладонь при рукопожатии, а некоторые, наоборот, подают её вялой, как будто бы силы экономят. Но большинство - 'середнячки', рассчитывают силы, и рукопожатия получаются нейтральными, обыденными.
  
  
  
  - Как тебе доктор? - спросил Вадим, заводя автомобиль. - Может нам пригодиться или порожняк?
  
  - Даже не знаю, надо всё ещё раз продумать, может, у тебя какие соображения? И как мы Александра Сергеевича задействуем. Я пока его вижу как свидетеля происходящему. Определённые способности у него есть, подразовьётся в процессе.
  
  
  
  ***
  
  В свободное время Глеб читал. Вот и сейчас после ужина он устроился на диване, пристроив на табуретке ноутбук. Искал любую информацию. Про экстрасенсорику, паранормальные явления, всё, что хоть как-то относилось к делу.
  
  Позвонил Вадик, просил его не терять. Он поехал в Уссурийск на какой-то рынок. Сказал, что вернётся только завтра к обеду.
  
  - Вадим, может, завтра с утра вместе махнём, где ты там ночевать будешь? В китайской ночлежке?
  
  - Ну ты, Глеб, деревня, уже сколько лет во Владике живёшь, а не знаешь, что в Уссурийске рынок ночной. Днём китаёзы отсыпаются, только дворники по территории передвигаются и другие службы.
  
  - А зачем поехал?
  
  - Глеб, ну ты как маленький, эксперименты мы на глазок ставить будем, что ли, надо ведь приборами обзавестись!
  
  - Китайскими приборами измерять будем? - скептически спросил Глеб.
  
  - Много ты понимаешь, я на три сотни баксов любую лабораторию куплю.
  
  
  
  ***
  
  Наконец-то Вадик вышел на связь. Ну как вышел. Позвонил, сказал, что будет отсыпаться. Всю ночь он шарахался по рынку, а потом ещё до обеда ждал, когда подвезут со склада недостающее оборудование. Вот и задержался. Ещё он сообщил, что у него в черновике есть план испытаний и что эксперимент он предлагает провести у него на даче. Там и связь есть. И блага цивилизации в виде холодильника, газовой плиты, мангала и бани.
  
  У Глеба тоже были соображения. Он на несколько раз прочитал тетради и пришёл к такому выводу: проводить эксперименты лучше такие, которые сразу покажут всю очевидность процесса. Это как? Ну, может, провести спиритический сеанс по вызову какой-нибудь известной исторической личности. У Глеба аж в животе похолодело от перспективы. В институте его мучил один вопрос: можно ли заглянуть в прошлое или в будущее с помощью какого-то прибора? Даже не так: можно ли подключиться к некоему энергетическому полю, в котором всё записывается, как на магнитную плёнку. Узнать, как развивались исторические события. Это желание появилось, когда преподаватель по истории заявил, что история наука не точная и что её пишут победители. Занятно.
  
  
  
  Глеб был самым молодым, поэтому помалкивал, не потому, что был не уверен в себе, а чисто из уважения к присутствующим. К тому же высказывать своё мнение последним гораздо выгоднее с точки зрения стратегии. Уже озвучены планы всех участников, и можно внести корректировки в свои действия.
  
  - Ребята, - Александр Сергеевич прочистил горло и начал смущённо: - У меня есть предложение. Чтобы я не чувствовал здесь себя аксакалом, прошу меня называть Сашей или Александром и на 'ты'. Думаю, никто не против.
  
  Он поглядел на Вадима и добавил:
  
  - А с вами мы уже вечность знакомы.
  
  - Что же вы, Александр Сергеевич, не успокоитесь всё. Может, нам на-брудершафт выпить, снять, так сказать, непонимание?
  
  - А я и не против, всё-таки чувствую себя немного не в своей тарелке. Да и взял с собой бутылку прекрасного самогона.
  
  Глеб с Вадимом с удивлением уставились на доктора.
  
  - Да, занимаюсь самогоноварением в свободное от забот время. И на кедровых орешках, и на дубовых чипсах. И даже на цедре лимона - женщины уважают такое. Но с собой взял классику - сорокапятку на дубе с мелиссовой отдушкой, хороший двухлетний сэм.
  
  При этих словах он достал из портфеля большую гранёную бутыль и установил её на середине стола. Глеб прочитал тиснёную надпись на стекле у самого дна: 1/4 ведра.
  
  Это что-то около трёх литров, видимо.
  
  Вадик сходил на кухню и вскоре принёс целый поднос закусок и три квадратных стакана.
  
  - И правда, что это мы как-то не по-русски. Давайте, за новое знакомство, и чтоб руки не дрожали.
  
  Александр Сергеевич уже на два пальца нацедил в каждый стакан.
  
  Все дружно взяли посуду, со звоном чокнулись и выпили.
  
  Глеб особо не любил алкоголь, но заметил, что самогон ему понравился. Через минуту нутро его обдало лёгким теплом, и в дыхании появился едва уловимый аромат чего-то цветочно-ягодного, но не навязчивого, а интригующего запаха. Можно было даже не закусывать.
  
  Доктор внимательно смотрел на них, ожидая одобрения.
  
  Вадим положил руку ему на плечо и торжественно произнёс:
  
  - Александр Сергеевич, Александр, Саша, наконец, это очень достойный напиток, я вам, тьфу ты, тебе как эксперт говорю. А я эксперт.
  
  Он театрально раскланялся всей воображаемой публике и продолжил:
  
  - Я эксперт, внештатный, заметьте, сотрудник полиции, и я рекомендую, да что уж там, я настаиваю: надо продолжить!
  
  При этих словах он придвинул свой стакан ближе к бутыли.
  
  Александр Сергеевич светился от счастья; во-первых, он был горд за своё детище, во-вторых, он наконец ощутил себя спокойным и как среди старых и верных друзей. Этого давно ему не хватало.
  
  После того, как всем налили и дружно выпили, Вадим зачем-то взял большое увеличительное стекло и наставил его на бутыль: 'ЧЕТВЕРТЬ'.
  
  - Вот ведь какие бутылки стали делать, не отличишь от старинных.
  
  - Вадим, а ты не прав. Это оригинал. Первая четверть двадцатого века, харбинская винокурня купца Антипова! Год так эдак 1920-й. Семейная реликвия. У меня таких аж четыре штуки.
  
  Вадим повернулся к доктору:
  
  - Ты что, белоэмигрант?
  
  - Я нет, а мой прадед да, вернее, просто эмигрант. После революции обосновался в Харбине и какое-то время занимался алкоголем, пока было можно, потом пришли японцы. Потом как-то выживал, работал таксистом, букмекером, примерно до 45-го, потом переехал в Россию, вернее, в СССР.
  
  Вадик недоверчиво проворчал:
  
  - Так уж и переехал...
  
  - Не без помощи, конечно, Советской власти, но переехал, почти добровольно. Не побежал, как другие, в Шанхай, например. Но семь лет оттрубил на строительстве сахалинского моста. Потом жил в Советской Гавани, в Хабаровске, а потом и во Владик перебрался.
  
  Глеб не удержался, спросил:
  
  - А на Сахалин ведь нет моста, там паром ходит?
  
  - А мог бы и быть, после смерти Сталина стройку закрыли, рабочих распустили, заключённых амнистировали. Давайте, ребята, по маленькой. Помянем деда моего.
  
  Все молча выпили, потянулись душевные незатейливые разговоры, и часам к двум ночи бутыль опустела.
  
  Глеб почти не чувствовал опьянения. Голова хорошо соображала. Но когда он попытался встать, то у него ничего не вышло, ноги не слушались. Словно стали чужими. Не выпрямлялись, не сгибались, когда надо.
  
  Он посмотрел на доктора, тот о чём-то говорил с Вадимом. Вполне душевно общались. Нашли тему.
  
  Глеб, держась за стену, пробрался до дивана, стащил с себя рубаху и джинсы, завалился на бок. Нащупав подушку, пристроил сначала голову, потом закинул на диван ноги, укрыл себя коротким пледом. Он давно не чувствовал себя таким умиротворённым. Таким спокойным и счастливым. Хорошо. Всё будет хорошо. Он провалился в глубокую сонную яму. Звуки затихли. Свет погас, и он утонул в вакууме.
  
  
  
  ***
  
  С недавних пор Глеб стал осторожно относиться к зеркалам. Вспомнил как в зеркале увидел умершего родственника - дядю по материнской линии. Вот и сегодня только глянул, в зеркале появилось очень похожее лицо. Небритый, помятый. Выпитое накануне дало о себе знать. А вот Александр Сергеевич выглядел молодцом-огурцом. Он уже успел познакомиться с участком и даже сходил до речки.
  
  - Я ведь не рыбак, как-то не было времени пристраститься, но всегда с интересом наблюдаю за рыбалкой. И даже канал о рыбалке смотрю по кабельному. Очень увлекательно.
  
  Глеб умылся и для поддержки разговора смог выдавить:
  
  - Я тоже не рыбак, но иногда не против с удочкой постоять на берегу. Минут двадцать. На большее не хватает, ну, если не клюёт.
  
  - Так мы с тобой, Глеб, в этом похожи. Но у меня один раз получилось. Привезли меня как-то в одно место. На озеро. Дали удочку и наживку. Я закинул. И не поверишь, клюнуло, форель почти на килограмм. Потом опять. Я остановиться не мог. Посмотрел, а у меня целое ведро рыбы.
  
  - Пробовали, вкусная?
  
  - Очень, Глеб. Хозяин озерца мне её и сварил, и запёк, и посолил. И с собой заморозил. Целый месяц на рыбе сидел! - Александр Сергеевич захохотал.
  
  
  
  До обеда о предстоящих делах разговоров не вели. Вадим куда-то пропал, Глеб читал тетради, а Александр Сергеевич что-то готовил на кухне.
  
  Вскоре с маленькой кухоньки потянуло запахом чего-то вкусненького. Несмотря на своё состояние после вчерашнего застолья, Глеб почувствовал, что хочет есть. Он заглянул в кухню и удивился, увидев Александра Сергеевича в красной шапочке и переднике такого же цвета.
  
  - Я всегда надеваю спецодежду, когда готовлю. Мне даже кажется, что это помогает.
  
  Глеб увидел у ног доктора пушистого зверька и уж было подумал, что это какая-то заблудившаяся белка, как вдруг его осенило - тотем!
  
  Он раньше никогда не видел тотемных животных, но откуда-то знал про это. Наверняка знахарка Серафима 'подбросила' ему эти знания.
  
  - Александр Сергеевич, а ты не говорил, что у тебя есть тотем, - в лоб спросил Глеб. - Помогает?
  
  - Тотем? - Доктор завис на секунду. - Это такой зверёк, типа духовного сопровождающего? Не знал, а где ты его увидел?
  
  - Да вон крутится возле ног, что-то типа белки, а может, бурундук, только без полосок.
  
  - Правда? - Александр Сергеевич наклонился, пытаясь высмотреть зверушку. - Большая? Где точно?
  
  Глеб показал пальцем слева от ног Александра. Вдруг белка осклабилась и спряталась за доктором.
  
  В дом зашёл Вадим, держа в руках большой китайский баул и коробку.
  
  - Ребята, я готов начинать. Проверил всё ещё раз, готов доложить, как будем измерять и чем.
  
  - Сначала обед! Мойте руки. Потом всякие лабораторки проводить будем, на сытый желудок. - Строгий доктор снял передник и шапочку, аккуратно сложил в такую же красную сумочку.
  
  - А я не возражаю! - воскликнул Вадим. - Правда что-то есть хочется.
  
  Обед был что надо. Щи, перловка и котлеты. Несмотря на такое неказистое меню, очень вкусно.
  
  Вадим всё время ёрзал на стуле и наконец выдал:
  
  - Ребята, я всё-таки выскажусь. У нас есть дозиметр, так называемый счётчик Гейгера, чтобы отслеживать радиоактивный фон. Детектор электрического поля, измеряет, кстати, до двух киловольт на метр...
  
  Глеб засмеялся.
  
  - Если бы ты сказал, что измеряет килограмм на километр, я бы всё равно ничего не понял.
  
  - Дальше детектор электромагнитного поля, радиочастотный детектор, ещё один радиометр с другими пределами, измерители температуры, влажности, атмосферного давления, лазерный дальномер, прибор ночного видения, экшн-камера пять ка и фотоловушка, - Вадим выпалил это на одном дыхании, видимо, чтобы не перебивали.
  
  - А как будем проверять? - Александр Сергеевич убирал тарелки со стола. - Может, вызовем в спиритическом сеансе какую-нибудь историческую личность? У меня и кандидат есть. Правда, я не очень верю, что увижу что-то. Вот некоторые белок видят, а я ничего.
  
  - Каких белок, доктор, что за намёки! - вспылил Вадим, - Хорошо ведь общались.
  
  - Да я, Вадик, не про тебя. Хотя после трёх литров вчерашних можно было белок увидать, но пронесло.
  
  Вадим непонимающе крутил головой то на Глеба, то на доктора.
  
  - Какой персонаж? Надеюсь, не Сталина хотите вызвать или Чан Кайши? Я вот почему-то уверен, что у нас всё получится.
  
  - Нет, Сталина не хочу, хочу Александра Васильевича Суханова вызвать, интересный персонаж.
  
  - Суханов, Суханов, - задумчиво произнёс Вадим. - Что-то знакомое... Да у меня контора на улице Суханова!
  
  - Да, только этот Суханов его сын, а я про отца - старшего советника Приморского областного правления.
  
  - Чем же он примечателен?
  
  - Про него говорили - умён, трудолюбив, честен, взяток не берёт! Просто хочется на такого человека взглянуть. Между прочим, работал в дознании. Это что-то типа следственного комитета по-нынешнему. Можно, Глеб?
  
  - Ну давайте. - Глеб зажёг свечи, начертил мелом на полу круг, Вадим задвинул шторы на окнах.
  
  Вмиг стало темно и таинственно. Глеб склонился над тетрадью, подсвечивая фонариком на мобильнике, читал длинную и непонятную тираду слов, понятных и непонятных, порою совсем нелогично составленных в ряд, и наконец назвал имя старшего советника Суханова.
  
  Пискнул датчик температуры. Вадим приглушил звуки на других приборах, поправил видеокамеру, чтобы она смотрела на середину круга.
  
  Ничего не происходило. Товарищи таращились на меловой круг, но тщетно. Александр Сергеевич повернул голову и вскрикнул от неожиданности.
  
  Рядом с ним, возле плотной шторы окна стоял человек. Ну, точнее сказать, образ человека. Слегка мутноватый, в нечётком силуэте можно было рассмотреть мужчину азиатской внешности в тёмном суконном костюме с большими белыми манжетами на рукавах, чёрных кожаных ботинках. Шею под воротом ослепительно белой рубахи стягивала чёрная тесьма, на вид типа галстука или бабочки с большой горошиной жемчуга. На лице царского чиновника виднелись тонкие, слегка видимые усики. Жёсткие волосы на голове были слегка взъерошены, торчали вверх короткой чёлкой.
  
  Все молчали, боясь пошевелиться. Молчал и Суханов.
  
  Так пролетело несколько секунд.
  
  - Господа, кто вы? - неожиданно тонким голосом спросил старший советник.
  
  Глеб собрался и произнёс:
  
  - Добрый день, Александр Васильевич, мы жители города Владивостока, ваши потомки через сто лет, и у нас есть к вам вопрос, если соблаговолите на него ответить.
  
  Глеб зыркнул на профессора, но тот неожиданно начал сам.
  
  - Александр Васильевич, меня зовут Александр Сергеевич Баженов, я доктор медицины, врач-психиатр, работа... работаю здесь, в городе. Хочу спросить у вас, не помните ли вы купца Антипова, Петра Афанасиевича, он у вас по делу о растрате казны проходил.
  
  Суханов убрал руки за спину, качнулся на каблуках и сказал:
  
  - Отчего же, помню, проходил, действительно, по делу о растрате казны по закупкам для флота.
  
  - Ну и... - привстал Александр Сергеевич.
  
  - По моим сведениям, подозрения в его участии не подтвердились. А вы ему, осмелюсь спросить, кто, родственник?
  
  - Да, он мой дед по материнской линии.
  
  - Сожалею, Александр Сергеевич, и хочу принести извинения. Но уже ничего не поделаешь. Следствие вёл я, но хоть и не нашёл улик в участии в растрате, репутацию купец Антипов потерял изрядно. Мне кажется, что ему пришлось даже уехать из города. Кажется, он уехал на КВЖД. Сожалею, ещё раз.
  
  - Я благодарю вас, Александр Васильевич, прошу простить, что оторвали вас...
  
  - Я вижу, что в России ещё не всё потеряно, раз потомки через сто лет беспокоятся о репутации своих давно почивших родственников. Есть ещё вопросы?
  
  - Нет, - ответил торопливо Глеб и стал вполголоса читать заклинание.
  
  - Тогда, господа, имею честь откланяться, всего доброго. - Видение щёлкнуло каблуками и растворилось в темноте.
  
  Дом наполнился тишиной на несколько минут. Все были поражены случившимся. Наконец Александр Сергеевич произнёс:
  
  - Глеб, Вадим, я очень вам благодарен за это. Меня переполняют чувства, я даже готов заплакать, никак не могу совладать с нахлынувшим на меня волнением. Простите меня, я должен прогуляться на свежем воздухе. Сегодня великий для меня день. Я убедился в честности своего прадеда. Хотя какие же это пустяки, ведь столько лет прошло. Но мне кажется это очень важным. Для меня.
  
  Он, ссутулившись, вышел из дома и где-то проходил минут двадцать.
  
  Глеб молча раздумывал, а Вадим лихорадочно записывал в какую-то таблицу показания своих приборов.
  
  - А он что, китаец?
  
  - Бурят, - Глеб уже загрузил 'Википедию', - а сын его революционер. Боролся с властью, в том числе и такими, как его отец. Не понимаю.
  
  - Да чего непонятного. - Вадим отложил тетрадку с таблицами. - Отец большой чиновник, положение, бабки, возможности. А сын мажор. Вот и ударила моча в голову. По работе знаю. Мажорчики - они такие.
  
  Вдруг зазвонил телефон, Глеб незамедлительно ответил:
  
  - Рита, привет, что-то случилось?
  
  - Здравствуй, Глеб! Не волнуйся, у меня всё хорошо. Звоню узнать, как у тебя дела.
  
  - Да помаленьку...
  
  - Глеб, тут твоя Марина ко мне заходила. Нашла повод. Но я-то понимаю. Спрашивала про тебя.
  
  - Рита, Марина не моя девушка, встречались-то всего пару раз, да и то мимоходом.
  
  - Ну вот, запудрил девке мозги, а она страдает.
  
  - Смешно, она ведь замужем и не разведена.
  
  - Да её муж, как говорится, объелся груш! Объявился недавно, вот как раз развода просит. А Маринка и не против. Его где-то целый год носило, а теперь вот за вещами приехал. Наверное, ещё и имущество делить будет. А у него и вещей-то нет, старый ментовский китель да сапоги. Дом-то Маринкин.
  
  - Рита, а зачем ты мне всё это рассказываешь?
  
  - Да вот как-то и не знаю. Тревожно как-то на душе. У нас тут чёрт-те что творится. Люди с катушек слетают. Кто вешается, кто пьёт беспробудно. Да вот пили-то всегда, но не так, не до смерти... И небо по вечерам такое алое, что я вечером шторы закрываю, потому как страшно очень. Ой, не знаю, Глеб, что творится, что это всё значит.
  
  - Ты, Рита, не пугай саму себя, есть примета такая, небо вечером красное, значит, погода хорошая завтра будет.
  
  - Да я не пугаю, ты бы сам видел эту зорьку вечернюю. Прям горит всё, от края до края. А бабки говорят, что это проклятие. Не стало Серафимы, некому посёлок защитить. И ты уехал. Про тебя тоже вспоминают. А тебя нет. Вот и сходят все с ума. Надо молиться. А я и молиться-то толком не умею, так, немножко. Сходила в церковь нашу, отца Онисима нет. Перевели его в другое место. А в храме ждут другого настоятеля. Так вот всё не едет.
  
  - Что-то, Рита, наговорила ты мне, не пойму никак. Маринкин телефон мне скинь или мой ей дай, хочу с ней поговорить. По делу одному. Она в курсе должна быть.
  
  - Скину, скину, Глебушка, или она сама тебя наберёт. Ты когда приедешь?
  
  - Не знаю, позвоню позже. Пока, Рита, береги себя.
  
  
  
  ***
  
  Вернулся доктор. Он выглядел усталым и довольным одновременно. Мохнатый тотем вился возле его ног.
  
  - Ребята, пацаны! Я на таком подъёме! Готов продолжить. Но у меня несколько соображений. Я подумал тут, на прогулке...
  
  - Я хочу только уточнить, - вмешался Вадим. - Ни фотоловушка, ни камера изображения не показывают. Может, нам этот бурят показался?
  
  - Показаться может одному, как доктор вам докладываю. Это было - ну как кино, как массовый гипноз. Я когда в своих психов программу вкладывал... - Александр Сергеевич осёкся, посмотрел на Вадика и замолчал.
  
  Вадик развёл руками, успокоил:
  
  - Саша, после того как мы пили на брудершафт, я - могила. Даже на детекторе лжи твои слова не подтвержу и не вспомню. Поверьте, господа, я его не раз обманывал. Надо просто знать как.
  
  - Так вот, когда я своих психов программировал, они все действовали по-разному. Ни одного совпадения. А программа была одна. Думаю, что мы всё-таки видели господина Суханова. Иначе откуда такие совпадения в информации? Вы же все слышали, что мой дед уехал на КВЖД - Китайскую Восточную Железную Дорогу. А я вам об этом не говорил!
  
  Глеб был не очень согласен - связать Харбин и КВЖД как дважды два, - но вслух произнёс:
  
  - Давайте ваши соображения.
  
  - Мы договаривались на 'ты'. Ладно. Когда готовишь некую программу, то многократно её параллелишь, ну, повторяешь вопросы, раза по четыре, а то и больше. Чем больше сойдётся, тем точнее. Так и следаки работают. То да потому. Один и тот же вопрос елозят по нескольку раз. Вот и я предлагаю опять вызвать Суханова.
  
  Вадик прыснул:
  
  - Саша, и какой вопрос на этот раз ты ему задашь?
  
  Глеб пожал плечами, ему такое предложение показалось разумным.
  
  - Да тот же самый! Предлагаю потренироваться и повторить сеанс, слово в слово, а?
  
  Глеб раскрыл тетрадь, прочёл заклинание, появился Суханов, на этот раз рядом с меловым кругом.
  
  - Добрый день, Александр Васильевич, мы живём в городе Владивостоке, у нас сейчас начало двадцать первого века, двадцатые годы, можете ответить на вопрос?
  
  Суханов покачался на каблуках, дёрнул плечами, похоже, это у него в привычке:
  
  - Задавайте ваш вопрос.
  
  - Александр Васильевич, - начал доктор, - меня зовут Александр Сергеевич Баженов, я доктор, работаю во Владивостоке. Хочу спросить у вас, не помните ли вы купца Антипова, Петра Афанасиевича.
  
  - Я вам, кажется, говорил, что помню Петра Афанасиевича. А также докладывал, что сожалею о напрасных подозрениях к господину Антипову. Простите, может, у вас не принято людей господами называть, может, товарищами? Скажите, что вы тут такое устроили? Задавайте все ваши вопросы! - достаточно раздражённо вскричал Суханов.
  
  - Как вы относитесь к деятельности вашего сына? - встрял Вадик.
  
  Александр Васильевич вздохнул.
  
  - Я по роду службы имел очень мало времени, чтобы достаточно уделять его семье, детям. Вот и упустил. Сына захватили революционные идеи, за что он и поплатился. Для меня это неприятная тема, простите. В ваше время наверняка есть похожие примеры. Удовлетворены?
  
  - Вполне, - смущённо проблеял Вадик.
  
  - Напряжение поля падает из-за орбиты Луны. Вопросы ещё будут?
  
  Глеб придвинулся поближе.
  
  - Александр Васильевич, а где вы сейчас находитесь?
  
  - Скажем так, в информационном поле Земли. То, что вы сейчас проводите спиритический сеанс со мной, моим фантомом или, если вам будет угодно, с душой, может негативно сказаться и на вас, и на ваших друзьях. Советую не злоупотреблять таким.
  
  - А что может произойти?
  
  - Дело в том, что когда кто-то проникает в земной банк информации, он как бы открывает дверь или приподнимает завесу, занавес. И проводит сеанс обмена. Так вот, обмен этот может быть любым. Ваши сущности могут в это поле заглянуть и даже в редких случаях до кончины своего тела остаться в нём, но и с другой стороны портала может что-то, нечто, проникнуть. Долго существовать оно не сможет, но некий акт агрессии или атаки на любой энергетический объект в вашем мире или в пограничном с вашим миром пространстве может совершить. Это может произойти не только с вами, но и в обозримом с вами пространстве, например, в другом доме или квартире. Радиус - примерно пятьдесят аршин. Простите, тридцать-сорок метров.
  
  - Мы закончили, спасибо, простите и прощайте, Александр Васильевич. - Глеб склонился к тетради и прочёл заклинание.
  
  Туман рассеялся, и первым заговорил доктор:
  
  - Это бомба, это просто невероятно! Мы разговаривали с фантомом, с душой человека, которого почти сто лет уже не существует. Мы все видели и слышали одно и то же, я правильно понимаю?
  
  - Надеюсь, третий раз мы Суханова вызывать не будем? - проворчал Вадик.
  
  - Ну уж нет, надо бы убедиться ещё раз, - сказал доктор.
  
  - Знаешь, что, Саша, иди ты к чёрту! Я в этом учувствовать больше не хочу. Как-нибудь без меня. У меня до сих пор мурашки по спине бегают.
  
  - Мне тоже как-то не по себе, - медленно произнёс Глеб. - Может, отложим эксперименты ненадолго, пока какие-нибудь идеи в голову не придут?
  
  Глеб вышел на улицу и зашагал по тропинке в сторону калитки. За калиткой простиралась полянка, а на краю полянки виднелся овраг. В овраге журчал ручей. Звонкий, певучий, с небольшими водопадами. Глеб остановился у самого обрыва и огляделся. Слева, чуть ниже по течению, стояла лавка, такие обычно бывают в парках отдыха. Лавка вполне добротная - крепкая, но не новая. Глеб прошёл до лавки и сел. Место казалось незнакомым. Вдруг на край лавки слетела сойка. Она дрогнула хвостом, повернула голову в сторону Глеба и спросила:
  
  - Глеб, а ты веришь во всё это? Во все эти потусторонние силы, про сеанс вызова давно умерших людей, про прошлое, нынешнее и будущее? Про проклятия и обереги.
  
  Глеб было подумал, что ответить сойке, но вдруг спохватился, что он никогда не видел, как же они выглядят. Он ещё раз попытался взглянуть на неё, но не увидел ничего, кроме потрескавшихся реек скамейки. Птица пропала. Вместо неё на краю лавки появилось создание, похожее на ёжика без иголок. Ёжик сидел и болтал маленькими когтистыми лапками. Потом повернул морду в сторону Глеба и злобно ощерился, показывая мелкие острые зубы.
  
  Глеб зажмурился от страха, но когда открыл глаза, то увидел перед собой доктора. Александр Сергеевич улыбался, прямо искрился от счастья.
  
  - А я, Глеб, тоже решил прогуляться, не возражаешь?
  
  Глеб не успел подумать, что ответить, как ёжик метнулся в сторону доктора, схватил его фантома поперёк тела зубастой пастью и прижал к земле.
  
  Александр Сергеевич ойкнул, приседая на одну ногу и одновременно хватаясь за грудь, повалился на бок.
  
  'А я вас предупреждал, молодой человек, не злоупотребляйте в сношениях с потусторонними силами', - услышал Глеб голос советника Суханова.
  
  - Да я и не злоупотреблял! - вырвалось у Глеба.
  
  - Ну вот, как говорится, и результат!
  
  Откуда-то сбоку появился Вадим, склонился над доктором, проверил пульс.
  
  - Скорую надо вызывать, у тебя телефон с собой?
  
  Глеб вышел из оцепенения и достал из кармана телефон. Сначала хотел набрать номер экстренной службы, но, спохватившись, сунул мобильник в руки Вадиму.
  
  - Звони!
  
  Мысли метались и кружились стремительным хороводом. 'Что делать? Надо что-то делать! Надо помочь!'
  
  От отчаянья он махнул руками так, что на кончиках пальцев заискрился голубой огонёк. Глеб ещё раз взмахнул рукой. Голубое свечение окутало руку, словно меховой рукавицей.
  
  Уже нисколько не сомневаясь, Глеб схватил ежа, поднял его над головой и со всего размаху бросил на землю. Ёж разжал пасть, освобождая тотемную белку, и бросился на Глеба. Тот от неожиданности, пытаясь защититься, вытянул вперёд руки. Между ним и сущностью возникло что-то вроде щита со слегка подсвеченной голубой каёмкой.
  
  Ёж не сдавался, он нападал, прыгал, ощерившись острозубой пастью, но не мог перепрыгнуть невидимый барьер.
  
  Глеб отступал назад, шаг за шагом приближаясь к оврагу. Всё, дальше только глубокий овраг с бушующим на дне ручьём.
  
  От отчаяния Глеб попытался пнуть нечисть, и у него получилось. Ёж кубарем откатился по траве метра на три. Тогда Глеб, вспоминая свою футбольную юность, от всей души врезал по осклабившейся пасти ногой. Нечисть, прочертив в воздухе смердящий серный след, исчезла, словно влетев в ворота противника.
  
  Подбежал Вадим. Оказывается, он наблюдал всю эту картину борьбы. Ну и когда Глеб со всего размаху пнул что-то невидимое, сомнений уже не возникало. Это был победный, завершающий гол.
  
  - Глеб, я уже ничему не удивляюсь и готов тебе поверить на слово, какую бы небылицу ты мне ни поведал. Ты понимаешь, я всё видел! Я только не знаю, кого ты победил, расскажешь?
  
  - Это был ёж. Обыкновенная потусторонняя нечисть-оборотень-сущь, но в виде ежа без иголок...
  
  - Страшный?
  
  - Очень! - Глеб обессиленно присел на скамейку.
  
  Рядом, прижав к груди скомканную ладонь, присел доктор.
  
  Друзья посмотрели на него и почти одновременно произнесли:
  
  - Живой!
  
  - Живой пока, - ответил Александр Сергеевич, - пронесло.
  
  К воротам дачи подъехала скорая помощь.
  
  - Я доктор, и я сам всё объясню. А то меня сейчас увезут к чёрту на кулички и будут всякой больничной дрянью кормить. А мне и здесь хорошо.
  
  Через полчаса скорая уехала, и друзья прошли в дом.
  
  Вадим заварил чаю, поставил какие-то печенюшки-конфетки на стол и заявил:
  
  - Глеб, а теперь ты должен всё нам рассказать, со всеми подробностями. Я не отстану. Я ведь эксперт, у меня есть метода. Да и просто интересно.
  
  - И я настаиваю, я ведь доктор! - швыркал горячим чаем Александр Сергеевич.
  
  Глеб забросил два кубика сахара в чашку с чаем, заговорил неторопливо:
  
  - А дело было так...
  
  
  
  - Пассажиры рейса 4242, ваш рейс задерживается! - Диспетчер равнодушным голосом отложил рейс до Екатеринбурга.
  
  Мужчина, что сидел рядом, энергично соскочил и бросил газету на лавку.
  
  - Проклятая погода! Проклятый дождь! Проклятая осень!
  
  В голове у Глеба зазвучал старый киношный мотив - '...у природы нет плохой погоды...'
  
  Он достал коричневую тетрадку, бегло пролистал, не найдя ничего подходящего, взялся за чёрную. Чёрная магия, однако. Управлять погодой, оказывается, неодобрительно с точки зрения всякой колдовской братии. Поищем.
  
  'Чтобы сделать погоду вёдрО', - прочитал Глеб. Но сымпровизировал на ту же тему:
  
  - Вода с небес, литься перестань!
  
  Небо, ясным стань!
  
  Прошу тебя, раб божий Глеб,
  
  Илья-пророк и ржаной хлеб!
  
  Аминь! Аминь! Аминь!
  
  
  
  Прошло минут десять, и диспетчер пророкотал:
  
  - Начинается посадка на рейс 4242 авиакомпании 'Хайер', пассажирам прошу пройти на посадку!
  
  Неужели работает? Глеб мотнул головой и, прихватив рюкзак, прошёл в зону предполётного контроля.
  
  - А вы боитесь летать? - услышал Глеб рядом с собой голос с небольшим акцентом. Чуть растянутые слова.
  
  Он повернулся и увидел мужчину, ну того, который нервничал при задержке рейса.
  
  - Вообще-то нет, я летать не боюсь. А вот мой друг, когда летает, чуть-чуть выпивает. Говорит, ему помогает.
  
  Глеб не стал говорить, что Вадим каждый раз перед полётом надирается до алкогольной комы, благо он выпивший не агрессивен.
  
  - Да, правда помогает? А я вот никак не могу с собой совладать. Давно не летал...
  
  - Попробуйте, только не переусердствуйте, а то могут с рейса снять. - Глеб видел и такие случаи.
  
  Мужчина ушёл в 'дьюти фри'.
  
  Глеб подумал, что неплохо бы купить Маргарите бутылочку какого-нибудь алкоголя, и тоже направился в магазин.
  
  Мужчина, который опасался летать, стоял возле прилавка с крепким алкоголем. Глеб прошёл к ликёрам. Это увидел консультант и появился рядом с Глебом.
  
  - Вижу, что вы хотите приобрести что-нибудь из ликёров. Тогда посмею вам рекомендовать. Вы выбираете ликёр для женщины?
  
  - Как вы догадались?
  
  - Обычно мужчины покупают нашу продукцию в том отделе, - показал консультант на стеллажи с виски, где стоял уже знакомый мужчина. - А сюда подходят женщины и истинные гурманы. Просто наблюдения. На гурмана вы не тянете, извините, я бы даже сказал, что вы вообще мало пьёте.
  
  Глеб заинтересованно посмотрел на консультанта, что-то в его внешности цепляло. Может, униформа, может, лицо.
  
  - Осмелюсь предложить 'Паллини', это, конечно, не 'Дамилфи', но очень достойный вкус и качество. Двадцать долларов бутылка.
  
  Глеб пожал плечами, цена его устраивала.
  
  - А вот этот 'Дамилфи' у вас есть?
  
  - Ну что вы, таких дорогих ликёров у нас не бывает. Просто не найти покупателей для такой продукции.
  
  - И какова цена этого чудо-ликёра? - спросил Глеб, уже прикидывая верхнюю планку покупки.
  
  - 'Дамилфи Лимончелло Супремо' стоит около сорока миллионов долларов за бутылку. Таких на планете осталось всего два экземпляра.
  
  Глеб посмотрел на консультанта и авторитетно заявил:
  
  - Никто, вероятно, в здравом уме не отдаст таких денег за бутылку вина, может, даже и хорошего. Но я вам скажу, что знаю такого человека, который на дому делает лимончеллу нисколько не хуже этой вашей 'дамилфи'.
  
  - Как знать, как знать, но вы, конечно, правы! 'Паллини' брать будете?
  
  - Буду! - Глеб взял бутылку, пытаясь рассмотреть этикетку, как вдруг она скользнула в руке и вдребезги разбилась о керамический пол.
  
  Консультант замер, но Глеб совладал с собой, присел, поднял пробку от разбившейся бутылки, понюхал. Запах был приятный.
  
  - Упакуйте ликёр, я заплачу за оба!
  
  Глеб машинально положил пробку в карман, ведь он её фактически купил.
  
  Он взглянул на консультанта, который озабоченно осматривал стёкла на полу, и понял, что его зацепило в нём - ячмень на глазу.
  
  - Да, я вижу, у вас проблема с глазом, гордеолум, кажется, так называется?
  
  - Вы правы, есть маленько. Каждый месяц вот такая фигня. Занимался плаванием в детстве и подпортил себе иммунитет. Врачи говорят, что это все от хлорки из бассейнов.
  
  Глеб только сейчас обратил внимание на фигуру консультанта - очень развитые прямая и широкие мышцы бедра, округлые дельты на плечах.
  
  - Пожалуй я смогу вам помочь. - Глеб состроил кукиш, направил на глаз парня, затараторил: - Печь-ячмень-матушка, пойди на базар, купи себе сабельку, сруби себе головушку...
  
  Консультант ошалело уставился на Глебову фигушку, но не шевелился. Через минуту Глеб притворно плюнул в глаз бывшего пловца, отчего тот вздрогнул и отскочил в сторону.
  
  - Вот и все дела! Не знаю, как таким образом можно победить золотистый стафилококк, но это работает, много раз проверено. Давайте я оплачу товар.
  
  На выходе из магазина его ждал уже знакомый мужчина.
  
  - Прошу прощения, я видел вашу неприятность, но всё же не могу не спросить вас - я боюсь летать на самолётах, не купаюсь в море и совершенно не могу пить один. Не составите мне компанию? По рюмочке хотя бы. Ингвар, так меня зовут, можно короче -Ингви, или Игорь по-вашему.
  
  Глеб был немного расстроен и быстро согласился, а почему нет?
  
  Минут через двадцать Ингвар расслабился и болтал без умолку.
  
  - А где ты так хорошо научился говорить по-русски, Ингви?
  
  - Я полиглот, путешествую по миру и разговариваю с незнакомцами на их языке. Язык - это всего лишь слова, надо только выучить слова, и будешь понимать любой язык. Глеб, и у меня ещё один вопрос, прости. Ты гипнотизировал этого парня в магазине, чтобы не платить за разбитую бутылку?
  
  Глеб хохотал от души. Он только сейчас представил, что может подумать человек со стороны, когда увидит, что покупатель, разбивший бутылку в магазине, показывает продавцу фигу, да ещё и несёт какую-то непонятную тарабарщину.
  
  - Да нет, Ингвар, я просто лечил его.
  
  - Ну, я так и предположил. Знаешь, Глеб, у вас очень сложный язык. Все эти - да, нет, лечил! Это сленг? Лечил - значит уговаривал, обманывал, да?
  
  Они уже смеялись оба.
  
  Наконец-то объявили посадку.
  
  
  
  ***
  
  - Алло! Марина, добрый день!
  
  - Глеб! Как хорошо, что ты позвонил!
  
  - Да? Как у тебя дела? Как сын... - Глеб поперхнулся. Он чуть не спросил про мужа Марины. Уж про это точно лучше не спрашивать.
  
  На той стороне эфира что-то щёлкнуло, и связь оборвалась.
  
  Глеб замер. Что такое? Он спросил что-то неуместное, нагрубил? Панибратски разговаривал? Да, может. Они ведь не так близко знакомы. Тоскливой стрункой пискнул в груди испуг. Но тут зазвонил мобильник.
  
  - Глеб, извини, сорвалось что-то. Я рада, что ты позвонил. Я соскучилась даже. Прости. - Марина помолчала мгновение. - У меня всё хорошо, у Дениски каникулы, и он гостит у бабушки. Я работаю, всё как обычно. Кстати, тебе привет от Любови Андреевны. Помнишь её? Она спрашивала, почему ты не заходишь на нашу почту, и хотела тебе предложить подписку на журналы 'Сельская жизнь' и 'Фэшен'.
  
  - Как мне забыть эту милейшую женщину! Передай ей привет от меня. Обязательно подпишусь на её журналы. Надеюсь, что она не разорит меня полностью. Я ведь, Марина, хотел у тебя узнать вот что, мне надо перевезти кое какие вещи с Владика. Что-то запихаю в машину, а что-то и не влезет. Хочу по почте переслать. Хочу вернуться на родину... Поможешь?
  
  - Конечно, Глеб! Я всё тебе на телефон отправлю. Ты только скажи, что повезёшь, объём, вес. Обещаю самую большую скидку оформить... А ты насовсем? - Её голос неожиданно смолк, как будто вновь оборвалась связь.
  
  - Алло, Марина, ты здесь, слышишь, алло?
  
  - Я слышу тебя, Глеб, очень хорошо слышу.
  
  - Марина я решил переехать насовсем. Кстати, я скоро прилечу на неделю, потом обратно, за машиной. На ней и приеду. Квартиру выставил на продажу. Не подскажешь, не продаётся ли у вас в посёлке... Ой, у НАС в посёлке! У нас в посёлке какой-нибудь домишко поприличней?
  
  - Найдём приличный дом, не сомневайся. Даже есть уже на примете. - Она опять помолчала, но потом произнесла: - И мы развелись с мужем, и я теперь свободна. Ну, то есть не замужем, фу ты блин, ну... Не надо было это говорить, прости!
  
  - Да почему, Марина! Я поздравляю тебя! Теперь я могу напроситься к тебе в гости, не опасаясь, что неожиданно домой может вернуться ревнивый муж. Я скоро буду, может, даже завтра. До встречи!
  
  
  
  ***
  
  Междугородний автобус развернулся и встал напротив вокзала. Голуби, сидевшие под навесом, вдруг слетели с насиженных мест, неистово хлопая крыльями. Водитель открыл багажное отделение, устало отошёл в сторонку, наблюдая, как пассажиры разбирают свою поклажу.
  
  - Глеб! Глеб, я здесь! - Маргарита радостно махала рукой. Она прям светилась от счастья. - Ну, где твой чемодан?
  
  Глеб показал сумку на плече, оттягивая ремень.
  
  - Это всё, остальное придёт в контейнере.
  
  Тётка взяла Глеба под руку и заговорщицки прошептала:
  
  - Домой? Или к своей Маринке побежишь?
  
  Глеб укоризненно посмотрел на Маргариту и решил сменить тему:
  
  - Рассказывай, Рита, что у вас тут творится, какие новости. Меня ведь почти три месяца не было. Как твои дела, может, замуж вышла?
  
  Маргарита прыснула.
  
  - Замуж я не вышла, не зовёт замуж никто, хотя подкатывали. Хоть бы совесть поимели, полгода не прошло, как овдовела.
  
  Глеб кивнул, но вдруг в голове всплыл пошлый анекдот, и он невольно улыбнулся.
  
  - Жизнь-то продолжается, Рита, нечего себя запирать от людей да радостей земных. Ты вот прямо расцвела, ягодка опять.
  
  - Да, - тётка с вызовом уставилась на него. - Отлично себя чувствую, настроение бодрое. Вечерами только страшновато бывает. Всё кто-то шебуршится по углам. Половицы скрипят. Во дворе шумы всякие. Ты бы посмотрел по свойски, может, подселился кто у меня, нежить какая?
  
  - А серьёзно?
  
  Рита призадумалась, даже нахмурилась.
  
  - Я объяснить даже не могу, тревожно как-то. Братовья твои сродные пьют беспробудно, Пашка, тётка твоя, бегает сломя голову по посёлку. То там её вижу, то сям. На работе у меня начальник как с ума сошёл, деньги ищет, говорит, где вся прибыль наша, куда деньги деваются. А откуда прибыль, всё, что зарабатываем, на зарплату, да трал новый купили, ремонты всякие, налоги. Я вот баланс сдам и в отпуск уйду. Задолбал. В храме службы не ведут, всё настоятеля нового ждём. Местные служки там меж собой делят что-то, но я без подробностей. Про отца Онисима вестей нет. Покойников приходящий батюшка отпевает из Слободы. На прошлой неделе три дома сгорело. Раньше тоже горело, но чтобы три, один за одним... Собака на ребят напала, на плотине шлюз заклинило и почти весь пруд вытек. Дорогу на Рощу смыло. Авария на электроподстанции, пока ремонтировали, кто-то провода срезал. В лесу на покосах сено невывезенное какой-то пироман поджигает. И почти месяц, Глеб, как вечер, небо прям горит. Боже ж ты мой, страшно. Такие дела.
  
  - Ну, Серёга с Андрюхой и раньше пили.
  
  - Пили, да не так. А сейчас напьются и друг друга мутузят до крови. А потом ревут обнявшись.
  
  - Хорошо, Рита, посмотрим. Я вот про другое. Ты меня накормишь с дороги? Всю дорогу стряпню вспоминал твою, а иногда щи снились, со сметаной, аж просыпался. - Глеб решил увести разговор на более приятные вещи. - Да и в баньку бы я сходил.
  
  - Понимаю, Глеб, как ты на свиданку не помытый пойдёшь? Стоплю я тебе баню.
  
  - Да, Рита, хочу к Марине заглянуть, запрещаешь?
  
  - Да что ты, Глебушка, совет да любовь. Маринка девка справная. Будет у меня родственница-подружка, будем в гости друг к дружке ходить, кости мужикам мыть своим...
  
  - А-а-а! - Глеб аж вскрикнул. - Значит, есть жених, Рита, у тебя на примете? Одобряю!
  
  - Да есть, есть, только не скажу пока кто.
  
  Так дошли до дома.
  
  Уже зайдя в дом, Глеб вспомнил про ликёр.
  
  - Рита, а у меня для тебя подарок, ты когда-нибудь пробовала ликёр 'Паллини'?
  
  - Нет, а ты что, мне ликёр привёз? Обожаю! Чего стоишь, наливай!
  
  
  
  ***
  
  Если знаешь, что искать, то поиск информации сводится к тому, чтобы вставить искомые слова в специальное окошко. Ну, как 'гугл' работает или 'яндекс'. Каких-то двадцать-тридцать лет назад об этом можно было только мечтать, и надо было идти в библиотеку, архив. А как искали информацию двести лет назад, а тысячу?
  
  Глеб крепко задумался. А что искать? Ну вот, небо красное. Ну вот, люди с катушек слетают, совершают нелогичные, подлые и гадкие поступки. А раньше как-то по-другому было? Да так же было. Не было простых и ясных времён. Но ведь надо с чего-то начинать.
  
  Глеб набрал в поисковой строке: красное небо.
  
  Картинки, фотографии, кино.
  
  Красное небо вечером и ночью обозначает явление Рэлеевского рассеяния.
  
  Почитал. С точки зрения физики и расщепления белого цвета всё как бы понятно.
  
  Понравился один ответ на 'мэйле'- Саша Мандрыкин говорит, что это солнце ремонтируют. А чтоб никто не догадался, сгоняют облака и подкрашивают их в красное.
  
  Нет, надо как-то конкретнее.
  
  'Что обозначает красное небо вечером и ночью по народным приметам?'
  
  О! О-о-о! Ну, про нечистую силу Глеб и так знал. Но кто конкретно?
  
  Глеб вздохнул. Так долго искать. Может, даже бесконечно.
  
  А почему он это ищет в Интернете?
  
  Эх, кулёма, вспомнил Глеб отцовское выражение. У нас же есть информационное поле Земли!
  
  Одна загвоздка: в этом поле он знал лично только одну историческую фигуру.
  
  'Прости, Александр Васильевич, придётся тебя опять побеспокоить...'
  
  Когда Глеб закрыл чёрную тетрадь, на столе лежал листок бумаги, на котором было написано только три слова:
  
  'Ю-тинай Белая гора'.
  
  
  
  ***
  
  Створки калитки со скрипом отворились и со всего маха стукнулись о ворота. Пёс Тобка залаял, несмело вильнул хвостом завидя хозяина.
  
  - Что ты гавкаш, ну что? Пшёл вон. - Сергей нетвёрдой походкой прошёл мимо крыльца, направился на задний двор. Отодвинул ржавую бочку, поднял засохший кусок рубероида, взял банку-пятилитровку. В нос ударила вонючая волна сивухи.
  
  - Хы-ы! - выдохнул он, приложившись к стеклянному горлышку.
  
  Почувствовал на губах кислые ошмётки гущи, скривился, посмотрел на банку, через мутное стекло заглянул внутрь.
  
  Жирной слизью растеклись по стенкам одёнки.
  
  Сергей застонал, закинув голову к потолку из жердей и досок, взвыл, как голодный февральский волк, закрыл глаза. Когда сфокусировал взгляд, увидел брата.
  
  - Ты мою брагу выжрал?
  
  Андрей мотнул головой, оперевшись на стену конюшни кулаком с шишковатыми грязными пальцами, и процедил:
  
  - Нет, братуха, пойло я твоё не пил. У меня свой лафит.
  
  - Дай! Ну дай, Андрюшка! - протянул Сергей свободную руку. Откинул опростанную банку в сторону.
  
  Они стояли молча друг против друга, издавая мычащие и хрипящие звуки. Затем, сцепившись, повалились набок на кучу застывшего навоза. Сил продолжать что-либо дальше не было. Братья переместились в сторону, на сено, громоздившееся у стены сарая неочёсанной кочкой.
  
  Так лежали некоторое время, пока Сергей не захрапел, а Андрей, закрыв лицо полой засаленного ватника, не забылся, уставившись на пучок засохшей травы.
  
  Мешковатый зеленистый брунь, неслышно привалившись сбоку, расчёсывал своими неявными конечностями переплетённые силовые линии братьев. Энергетические потоки посветлели, порозовели и наконец расцвели ярким алым цветом. Брунь наслаждался. Он чувствовал, как наполняется его сущность вполне ощутимой физической силой.
  
  
  
  ***
  
  Банник - существо безобидное. Хотя для кого как. Может и угара наслать. Может и мыльной пеной глаза намазать. Особенно с детьми любит шутить. Но меру знает. Он ведь в бане живёт и относится к ней по-хозяйски. Тазик не перевернул, веник не повесил сушиться, бельё грязное раскидал - жди ответку от банника. Это он так воспитывает, чтоб порядок был, чтобы чисто. Так и говорится - в бане грязи нет. За всем тут банный брунь присматривает.
  
  Раскрасневшийся после парилки Глеб сидел на лавке. Самое приятное после парилки - окатиться водой прохладной. В снег ещё не решался прыгать или в прорубь, а вот из таза или ушата охолониться - в самый раз.
  
  Глеб смотрел, как брунь деловито прошёлся по предбаннику, заглянул во все углы и скрылся за стенкой парилки. Там он прикинется берёзовым веником, и только моргающие глазки будут выдавать это существо.
  
  Глеб всё время думал о Марине. Как встретит она его, что скажет он при встрече. Странно всё это. Глеб ведь уже был женат, да и Марина. Вроде взрослые люди. А объясниться всё равно необходимо.
  
  Люди всё время друг другу что-то недоговаривают, а потом обижаются, что всё пошло наперекосяк. Но Глеб хотел, чтобы в этот раз всё было как надо, по-настоящему. Без дрязг, упрёков и непоняток.
  
  Разве так бывает? Глеб не знал. У него так не было. Со своей бывшей женой он был честен. А она, как оказалось, нет. Но, может, это только Глебу так казалось. Ведь каждый в этой игре играл лишь свою роль, и никто не хотел делиться. Делиться успехом, плохим настроением, тревогой, ощущением счастья... Да мало ли чем можно было поделиться! Просто они не стали родными людьми. Они были мужем и женой, любовниками, красивой парой. Только вот партнёрами, которые играют жизнь, они не стали. Просто не знали как. И друзьями, которые простят друг другу всё, не стали.
  
  Никто не научил. Да и кто возьмётся за такое?
  
  Научить жить. Даже смешно звучит. Но в жизни не бывает смешно.
  
  Глеб стал одеваться. Он захотел наконец-то решить этот вопрос раз и навсегда. Он поговорит с Мариной. Он всё ей скажет и обо всём расспросит её.
  
  А может, не надо?
  
  Может, просто приворожить её, как он уже умеет, и потом, ну, может быть, со временем, снять приворот и жить душа в душу по привычке?
  
  Что?
  
  По привычке! Глеб остановился в дверях бани.
  
  Внезапное удушье сковало горло так, что он запаниковал, вырвался наружу, поскользнулся на ледяной дорожке, упал на четвереньки. Зачерпнул ладонью снег, умыл ледяными крупинками лицо.
  
  Нет.
  
  Никогда он не будет это делать с близкими людьми, с родными.
  
  Свежий ветерок остудил голову, подморозил пальцы рук, застудил колени.
  
  
  
  - С лёгким паром! - Марина поставила перед ним графин с малиновым морсом. - А может, 'Паллини'? Мне понравилось.
  
  Глеб покачал головой, алкоголя в любом виде он не хотел.
  
  - Рита, хочу прогуляться!
  
  - А я благословляю! - Но, увидев укоризненный Глебов взгляд, горячо воскликнула: - Правда, правда!
  
  
  
  Два проулка вверх, три вперёд и маленький закоулок. Глеб так отмечал дорогу до Марининого дома.
  
  На последнем этапе он рванул что есть сил бегом, но, совладав с собой, остановился и пошёл степенным шагом.
  
  У Марининого дома стояла машина. Полицейский 'уазик'. Водитель уставился в экран смартфона, смотрел какое-то видео.
  
  Глеб помедлил, но решил всё-таки зайти в дом, как вдруг дверь распахнулась. На пороге застыл мужчина, крепкий, черноволосый.
  
  Губы его дрогнули, и он ехидно засмеялся.
  
  - Смена караула? Заходи, заходи! Пользуйся! Я не против.
  
  Глеб перегородил мужчине дорогу. От гнева у него потемнело в глазах.
  
  - Что ты, маленький, - мужчина небрежно оттолкнул Глеба и спустился с крылечка. - Не усугубляй, а то переночуешь в участке, могу устроить напоследок.
  
  Он сел на переднее сиденье автомобиля, и машина тронулась.
  
  Солнце садилось за высокую гору, торчащую над посёлком. Красный закат захватывал всё небо. Лаяли собаки вдалеке, холодный пронизывающий ветер бил в лицо.
  
  Глеб порывисто открыл двери дома, в два шага перемахнул небольшие сени, потянул уже знакомую вторую дверь на себя.
  
  Марина, сидевшая у стола, тревожно взглянула на вошедшего. На её лице промелькнул испуг, потом недоумение, она вскочила и кинулась навстречу Глебу.
  
  - Это ты? Я ждала тебя...
  
  
  
  Дни пролетали незаметно. Казалось, совсем недавно Глеб приехал в посёлок, а уже столько дел сделали.
  
  Они с Мариной посмотрели три дома. Один Глебу запал в душу. Чем-то он походил на старый родительский дом, и всё в нём было организовано в плане комфорта и технического оснащения. К тому же хозяин сказал, что уезжает на неделю по делам куда-то на север, оставил ключ со словами:
  
  - Марине я доверяю, поэтому у вас есть время принять решение, пока меня не будет. По деньгам вам мои цифры известны. Сбросить цену больше не могу. Присмотрел дом себе уже там, куда еду. Вот так.
  
  Он вышел, а Марина с Глебом остались одни.
  
  - Как тебе такое жильё? - спросила Марина. - Совсем недалеко от центра.
  
  Глеб был доволен.
  
  - Марина, это шикарная берлога, но надо решить одно дело. Два дела. А потом мы купим его. Это как тест.
  
  Глеб присел на корточки возле дверей, мелом перед собой начертил две параллельные черты. Тихо что-то нашёптывая, он перебросил две монетки через меловые чёрточки.
  
  - Глеб, ты что, колдуешь? - испугалась Марина. - Ты обалдел? Зачем это?
  
  - Марина, надо проверить кое-что. Я вызываю Хозяина. Надо ведь спросить у него разрешения, может, мы ему не понравились.
  
  - Хозяину? Андрею?
  
  - При чём тут Андрей! - Глеб поднёс палец к губам и уже шёпотом продолжил: - Я вызываю домового, смотри на монетки. Ты должна это увидеть.
  
  Буквально через несколько секунд появился брунь. Был он не совсем обычный, не такой, каких уже привык видеть Глеб. Ростом выше и более очеловечен, что ли. Он без колебания поднял белую монетку, а на жёлтую даже не взглянул.
  
  Марина где-то за спиной ойкнула:
  
  - Монетка пропала. Я видела! Видела!
  
  - Теперь всё в порядке, он взял серебро. Ну, как бы серебро. Добрый знак.
  
  - А чёрточки зачем?
  
  - А это чтобы он нас не видел, и для безопасности. Но он знает, что монетки от нас, и принял их. Теперь, Марина, извини, мне надо одному остаться. Это не от недоверия, просто будет безопаснее, если ты подождёшь на улице.
  
  - Хорошо.
  
  Марина вышла из дома, а Глеб вновь взялся за мел.
  
  
  
  ...Ю-тинай появилась в виде размытого астрального облака. Нельзя было сказать, что она была ощутима как что-то живое, но прибор в кармане у Глеба застрекотал, защёлкал.
  
  Ведьма стала говорить, полился поток незнакомых отрывистых слов или фраз. Глеб мотнул головой, будто бы хотел стряхнуть с себя невидимую пелену, но неожиданно стал понимать смысл этих фраз.
  
  - Задавай свой вопрос, асруа морт, странный человек.
  
  - Как уничтожить зло? - с надеждой спросил Глеб.
  
  - Зло нельзя уничтожить, можно прогнать, ослабить , заточить.
  
  Глеб совсем растерялся, о чём ещё спросить:
  
  - Чем же я могу его ослабить, ну или прогнать хотя бы?
  
  - Словом, словами...
  
  - Да какими же словами-то?
  
  - У меня свои слова, у тебя свои. Слова несут силу, слова могут остановить, прогнать, унизить, защитить.
  
  Глеб в отчаянии закричал:
  
  - Ну хотя бы одно слово скажи, ну хоть намекни, какое оно!
  
  - Слова бывают разные. Несколько сильных слов могут составить молитву, заговор, оберег - видзой, смотря что ты хочешь этими словами достигнуть. Ты говоришь: дверь, ты понимаешь - это защита, это преграда, это то, за чем можно спрятаться, но это и вход, место начала пути, рубеж. Ты говоришь: кровь - это не только то, что течёт у тебя по жилам, это ведь и жизнь, родня, дети, сила. А когда ты произносишь: зло или добро, ты тоже понимаешь их значения. Найди свои слова, и ты победишь.
  
  Глеб озадачился, ему надо было подумать над словами Ю-тинай. Но он не хотел показаться невежливым. Как там с этикетом у потусторонних лиц? Смешно.
  
  - Благодарю тебя, Ю-тинай, а я могу тебя ещё вызвать, ну, если мне потребуется уточнить кое-что или ещё вопрос задать?
  
  - Попробуй, энергетические линии связи всегда напряжены и перегружены. Потомки постоянно чего-то спрашивают, даже не понимая, чего им надо. Вот бы нам в своё время такой портал для добычи информации типа Интернета и 'википедии'. Но мы как то ведь справлялись! Ос ёмас улум! Пока.
  
  Ведьма хохотнула и стала пропадать. Сначала она поблёкла, потом разошлась в пространстве, как маленькие облачка.
  
  - А я вот слышал про другое, что ты тоже не без помощи предков всё провернула... - только и успел произнести Глеб.
  
  Да и с чувством юмора у потусторонних тоже всё нормально, неожиданно подметил Глеб.
  
  
  
  ***
  
  На горизонте догорала полоска солнца. Длинные резкие тени от деревьев вытянулись по земле. Но на востоке словно бы начиналась новая утренняя заря, и небо не гасло. Словно гигантский багровый прожектор, устремлённый вверх, упёрся в низкие тяжёлые тучи и расквасившиеся облака. Что-то неведомое бушевало и металось за краем леса. Костёр? Пожар?
  
  Глеб устремился туда, продираясь сквозь низкие сучья ёлок. Цепкие лапы старались ухватить за одежду, царапая руки, лицо. Глеб ускорялся. Он уже не выбирал дороги. Он словно летел. Что-то неведомое, но сильное звало, толкало, тянуло, заставляя двигаться ещё быстрее.
  
  Глеб почувствовал что-то. Он не мог объяснить, какими органами он увидел или почувствовал то, что скрывалось впереди, но он уже знал - это не пожар и не костёр. Это не принадлежало его человеческому миру, это была сущность, зарождённая между мирами Яви и Нави - зло для всех миров и пространств.
  
  Наконец Глеб увидел это. Сущность, как смесь огня и чада, вращалась, как гигантское колесо. Иногда из этой адской смеси выплывали личины, как щупальца исполинского морского животного. Это были не совсем различимые предметы или образы. То перекошенные рты, то глаза навыкате, то судорожно сжатые пальцы и перекрученные узлами вен конечности. Картина была пугающая. Глеб вопреки своей воле шагнул вперёд. Облако чёрным дымом почти коснулось его лица, обдало нестерпимым жаром, как из расколовшейся доменной печи. Серный запах с примесью чего-то мерзкого, тухлого и чуть сладковатого, ударил в нос. Вой, исходивший из этого месива звуков, пугал, гнал прочь. Отдельные звуки из этой общей трескотни выстреливали, как короткие щепки, вонзаясь в Глеба. Он почувствовал нестерпимую боль и жжение в области правой ноги, потом в плече, на лбу. Боль пробегала по всему телу раскалёнными углями, не оставляя живого места.
  
  Вдруг в сердце Глеба тонким лезвием раскрылась полоска света. Она ширилась и ползла во все стороны, причиняя муку. Тонкие ниточки выкатились из щели и стали наматываться на неизвестно откуда взявшиеся валы. Вращающиеся оси медленно накручивали на себя клубки боли, тело превратилось в саднящие очаги, и Глеб уже готов был потерять сознание, как боль слегка отступила. Мозг очнулся от шока, но ненадолго. Из тёмной глубины сознания тоненькой змеиной лентой выполз страх. Он рос, окутывая всё вокруг, готовый превратиться в ужас.
  
  Глеб вскрикнул и, услышав свой голос, слегка очнулся от наваждения.
  
  Он закрыл глаза и увидел своих родителей. Отец спокойно смотрел на него, а мама улыбалась. Это придало Глебу немного уверенности.
  
  - Отец мой, дай мне сил! Дай уверенности и надежду на спасение. Пусть свет победит тьму, а добро прогонит зло! Пусть всё хорошее, что есть у меня, поможет мне. И отступит тьма, и расколется смердящее тело её, и потеряет силу она!
  
  Отец одобрительно кивнул, а мама прислонила голову к его плечу, улыбнулась.
  
  Потом Глеб увидел Маргариту.
  
  - Всё, что дорого мне и всё чем дорожу я, помоги!
  
  Он шагнул вперёд и увидел бабу Серафиму. Она трижды перекрестила его и отошла в сторону.
  
  Вадим и Александр Сергеевич вскинули руки и помахали в приветствии. Глеб сделал ещё шаг:
  
  - Да отступит зло, пусть будет повержено оно, как всё скверное и мерзкое!
  
  Отец Онисим прикоснулся к кресту на шее и поклонился в пояс.
  
  - Молю, отец наш небесный, о помощи и силе! Об избавлении от страха и отчаяния, от зла земного и неземного! Помоги мне всё, во что верю я, чем живу и что люблю!
  
  Глеб увидел Марину. Она была до того близко, что, казалось протяни руку, и он бы коснулся её. Глеб шагнул вперёд, и Марина, ласково улыбаясь, растаяла во мгле.
  
  Он сделал ещё шаг и оказался внутри рокочущей тучи из огня и дыма, в самой её середине.
  
  Наступила тишина, всё, что пугало и страшило Глеба, осталось где-то позади, за спиной. Перед ним в лёгкой дымке мерцала небольшая красная точка, не больше десятикопеечной монеты. Глеб без опасения протянул руку, схватил её, сжав в ладони. Водоворот теней за спиной рухнул и развеялся.
  
  
  
  Перед ним, пьяно шатаясь, стояла тётка Прасковья, в руках она держала бутылку 'Рябины на коньяке'. Он, не раздумывая, забрал посуду, втолкнул красный огонёк из ладони в горлышко, достал из кармана пробку от ликёра 'Паллини', заткнул бутылку.
  
  Пробка плотно вошла в горлышко как родная.
  
  Тётя Паша, пьяно моргая, уставилась на Глеба.
  
  - Ой, Глеб! Какими судьбами? Пришёл меня воспитывать? Давай! А ведь я могу на тебя порчу наслать. Или прокляну. Или...
  
  Она мотнула головой, пошатнулась, еле устояв на ногах.
  
  Глеб каким-то внутренним взором всмотрелся в Прасковью. Он делал это впервые. Даже и не подозревал, что так умеет.
  
  Полилась информация, картинки, сцены, слова. Звуки. Голоса. Тяжёлые вздохи, рыдания, громкий истерический смех, слёзы.
  
  Стало тяжело дышать, смрад чужих мыслей исторгался фонтаном, разливаясь вокруг. Картинки, серые и тёмные, как будто ил со дна реки расходился в стороны. Они шли непрерывным потоком, постепенно светлея, обретая цвет и яркость, и наконец появилась сцена солнечного дня. Всё вокруг залито яркими лучами. Зелёная трава. Яркие всполохи голубого неба. Высокие деревья, шелест листьев, покачивание высокой травы. Покой. Спокойствие и тишина. Счастье.
  
  
  
  Прасковья вскрикнула и, подкосив ноги, упала на землю.
  
  - Силы нет. Нет никакой силы у тебя, тётя Паша. Нет никакого колдовства. Только горе, страх и злоба, взращённая годами.
  
  Глеб был удивлён. Он был почти уверен, что его тётка обладает каким-то даром, тёмными силами или колдовскими знаниями. Но ничего такого он не увидел. Перед ним была совершенно несчастная, усталая и озлобленная женщина. И только.
  
  Неожиданно Прасковья встала, мельком взглянув на Глеба, стянула с головы платок, закрыла им лицо. Затем быстро, не выбирая дороги, кинулась прочь.
  
  Глеб стоял опустошённый. Он как будто получил некое отравление от увиденного. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Он машинально опёрся на рядом стоящее деревцо и с облегчением заметил, что дурнота проходит, как будто лёгкий ветерок сдувает липкие потные капли со лба. Взгляд прояснился, дыхание выровнялось, и стуки сердца в груди угомонились.
  
  Тонкая осина, пошатываясь от едва ощутимого ветерка, стояла рядом. По нежной коре ствола сползали к земле чёрные живые трещины, словно кто-то острым ножом пытался добраться до сердцевины. Через мгновения трещины застыли на стволе глубокими корявыми разрезами.
  
  Так вот ты какое, Ведьмино дерево!
  
  Неожиданно пошёл дождь. Это в ноябре! Дождь усиливался, падал на землю тяжёлыми крупными каплями, барабаня по хрупкому снежному насту.
  
  На небе серо-голубые разводы пожирали алые всполохи.
  
  Глеб всмотрелся в бутылку: красный огонёк померк, только изредка вспыхивая едва заметной пульсацией. Зазвонил телефон.
  
  - Алло, Марина!
  
  - Глеб, у нас всё готово, бегом за стол, пора ужинать!
  
  - Да, милая, уже иду, бегу, мчусь на всех парусах!
   - Хорошо, ждём тебя!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"