Ты говоришь, что любишь свой покой.
Он серого, пугающего цвета.
Я не хочу тебе судьбы такой,
Но ты решил - и что сказать на это?

Склонив колени и шепча: "Прости!"
Я алый цвет любви найду в ответе.
Лишь он  помог мне все перенести,
И ты поверь, что не один на свете.

Возьми мой плащ, он, ал и невесом,
Сшит для тебя из той волшебной ткани!
Но серый замок заперт на засов,
И ты со мною говорить не станешь.

Так честь тебе велит. Прости, что есть
Еще надежда, белый шелк в ладонях.
Обсидиана цвет у слова "честь",
А разобьется - ранит, если тронешь.

Я отступлю, роняя в пыль дары.
Зачем тебе цветные вещи эти?
Ты сам придумал правила игры,
И за нее как за себя в ответе.

И я, прости, уже не рвусь спасать
Тебя, себя - от нашей же природы.
Но как же это трудно, написать,
Что цвет небесный - это цвет свободы!

Что золото твое - обман, игра,
Из-под него все та же серость рвется!
Но ты решил забыть еще вчера,
А значит мне твой цвет забыть придется.

Но только притворяться не проси
И называть красивым то, что грубо.
Себя, как ношу, до конца неси,
Шепча проклятья и кусая губы.

Или найди того, кто, как и ты,
Живет, закрыв глаза на разность мнений,
И для кого твой серый - цвет мечты, 
А вера - в цвет травы! - исток сомнений.

Не знаю, сколько выдержу еще.
И не помочь тебе, и не оставить...
Закрыть бы нам хотя бы старый счет!
Но в золото медяк не переплавить

Всей радуге моей, и всем словам,
Почерпанным из опыта и книжек. 
А твой покой, смотри, и здесь и там.
Вокруг тебя он мир в пустыню выжег.