К середине дня стали латать крышу. Разговоров о том, кто станет новым вождем, даже не возникало, все и так уже знали. А маленький мальчик, сын Ориса Завоевателя, по - прежнему играл у очага. Его права на трон, некому было отстаивать, а Хельгарда уже присматривала себе нового мужа.
Сумерки опустились неожиданно, тихо падал снег, заваливший всю округу, так, что теперь ограждения вокруг деревни можно было спокойно перейти пешком по сугробам. Где раньше находился ров, уже никто не знал, и только одиноко бродившие воины иногда проваливались в него, сильно ругаясь и кляня Богов.
Зельдвиг сидел один, в маленькой пустой зале, он смотрел, как пламя очага весело переливалось цветами и плясало по бревнам. Огонь нагонял на него тоску, почему, он и сам не знал.
Как только совсем стемнело, юная Хельгарда оставив сына на произвол судьбы, побежала к одному из стражников, она старалась двигаться быстрее, но все время проваливалась в снег, а на ее светлые косы ложились крупные снежинки. Вдалеке уже виднелся мерцающий долгожданный факел, когда сердце Хельгарды неожиданно наполнилось страхом, ей будто бы послышалось чье - то дыхание. Она метнулась в сторону, резко обернулась, в тот же миг белые острые клыки пронзили ее горло, Хельгарда даже не успела издать и звука.
В пустую залу, где сидел Зельдвиг, вошел Редан, он осторожно стал приближаться к нему, но тот заговорил:
- Они уже тут, и они снова начали убивать.
- Я только что проверял, все было спокойно, - ответил тот.
- Люди удивительно недоверчивые существа, - проговорил Зельдвиг, - верят только тому, что видят, а иногда, даже увиденному не верят. В комнату ворвался Цальхеб с воплями:
- Махары! Махары, в деревне!
Редан выбежал, как ошпаренный, ухватив по дороге свой топор. Он даже не обратил внимания на то, что на нем не было ни стальной кольчуги, ни нагрудника.
Снежная буря рвала и метала, колючий ветер больно бил льдинками по лицу, Редан не видел ничего, откуда - то доносились крики, удары мечей, то и дело мелькали огни. Неожиданно яркое зарево охватило деревню, это пылали дома. На Редана, с боку кинулось какое - то чудовище, и начало рвать на нем одежду в клочья, он упал в снег и никак не мог нащупать свой топор. Странное животное уже несколько раз хватануло его за плечо и руку, после третьего укуса, он уже не чувствовал руки совсем. Несмотря на то, что сын Хлодвига был огромного роста и не дюжей силы, он никак не мог совладать со зверем, которого даже не видел из - за снега. Наконец, в его голове промелькнула мысль о том, что на поясе у него есть нож, он выхватил его и несколько раз ударил наугад. Послышалось хриплое сипение, потом визг и что - то горячее и тяжелое упало прямо на него. Зверь исчез, воин по - прежнему лежал в снегу, тяжело дыша, он попытался встать, но тело не слушалось его, и Редан потерял сознание.
Зельдвиг не спеша, вышел из двери, огляделся по сторонам, глубоко вдохнул и облокотился на стену дома. Несмотря на снег и ветер он видел все, как махары убивают жителей, слышал их крики и прекрасно видел самих махаров. И когда один из них прыгнул на сына Тора, тот махнул рукой, чтобы защититься, но зверь отлетел, прежде чем достиг его.
Тогда он понял, что один воин может защитить себя, но не всю деревню, а один бог может спасти всех.
Зельдвиг выпрямился, и вдохнул в себя холодный морозный ветер, он уже не слышал ничего, все вокруг погрузилось в кромешную тишину. Глаза его сделались белыми, мышцы напряглись, а лицо обрело злобный вид, только откуда - то из белизны мелькали образы хищных тварей. Зельдвиг подумал, что махары должны исчезнуть и в тот же миг звери стали рассыпаться на мелкие крупинки снега, пока все до одного не исчезли. Сын Тора поднял руку и, махнув ей в воздухе, остановил все: и снег, и огонь. Снежинки сжимались и испарялись, а огонь заледенел прямо на крышах домов.
Все стало тихо и ясно, женщины залились заунывным воем, оплакивая убитых родственников, кое - кто из уцелевших стонал, лежа в сугробах.
Зельдвиг закрыл глаза, открыв их снова он сделал два шага, и наткнулся на лежащего Редана. Вокруг него повсюду была кровь, лицо и грудь были изодраны в клочья, а рука напоминала лоскуты от шкуры.
Сын Тора посмотрел на него, и Редан стал медленно подниматься в воздухе, дверь растворилась сама, и он влетел, опустившись, прямо на стол.
Цальхеб в это время вылезал из сугроба, которым его засыпало, видя, как Редан летает, он подумал, что уже умер, и попал в Валгаллу, от чего ему сделалось как - то не по себе. Когда Зельдвиг возле себя услышал кряхтение в снегу, он резко повернулся, и в тот же миг, будто кто - то дал пинка под зад Цальхебу, и тот вылетел из сугроба, свалившись прямо перед дверью дома.
- Ничего себе, - подумал Цальхеб, - и кто учил его так помогать людям.
Воин стал заползать на карачках в дом, а сын Тора стоял и ждал, он мог бы перешагнуть через него, но вместо этого только ухмылялся, потешаясь над беспомощным человеком. Молодой бог чувствовал некоторую вину за то, что переборщил со своей силой в отношении Цальхеба, и слишком высоко его подкинул. А с другой стороны, ему было, смешно глядя, как маленький, кругленький Цальхеб вползает в хижину. Оставшиеся в живых воины и простые жители деревни тоже потянулись в дом вождя, неся на себе раненных, они искали защиты там.
Запыхавшийся мужичек бухнулся на скамью, передним лежал неподвижный и мертвый Редан.
- Второй вождь за два дня, - подумал он, - неужели мы никогда не обретем покоя.
Люди рассаживались, кто, где мог, в очаге разожгли огонь и начали перевязывать раненных.
Зельдвиг стоял и смотрел на сына Хлодвига.
- Подумай, сын мой, - послышался голос из - за его плеча, - нужен ли им вообще вождь, они все равно скоро все умрут. Лагуна держала на руках маленького мальчугана, сынишку Ориса и Хельгарды.
Зельдвиг наклонился ближе к лицу Редана, и внимательно глядя на него, произнес:
- Я могу спасти его?
- Спасти, нет, - ответила старушка, - оживить, да. Вызови Кельхема, - духа подземного царства, и вели ему отдать душу Редана.
- Я уже здесь, - послышалось карканье в углу за очагом, - меня не надо звать, я прихожу сам, когда захочу, ты же знаешь.
Из тени угла вылетел иссиня - черный ворон, он сел на стол возле тела и прыжками стал приближаться к Цальхебу, то и дело, моргая своими зелеными глазками.
- Рано, тебе еще по мою душу охотиться, - подумал Цальхеб, - и, махнув рукой, хотел согнать ворона, но тот превратился в юношу, который стоял прямо на столе, возле трупа остывающего Редана.
Цальхеб поднял голову, и увидел молодого и вполне красивого парня. Черные аккуратные локоны обрамляли белое лицо с широкими скулами, тонкие дугообразные брови, яркие большие зеленые глаза, обведенные черными кругами, маленький нос, и искрящаяся колкая улыбка. Он был весь худенький и высокий, в черных одеждах, и с широкими ладонями. Несмотря на то, что Кельхем являлся духом загробного мира, выглядел он очень даже приятно.
Юноша спрыгнул со стола и нагнулся к Зельдвигу.
- Ну, и дел ты натворил, сын Тора, - гаркнул он, - Один в бешенстве, Тор в радости, и самое интересное, что оба ищут тебя. Уже скоро кто - то из них тебя найдет, и тогда, - продолжал он, выпрямляясь, - Один, убьет тебя, если Тор не успеет забрать в Трудхейм - свой ледяной дворец.
- Что ты болтаешь поганец! - закричала Лагуна.
- Твой сынок только что вздумал управлять стихиями, и боги это заметили, они чувствуют, что какая - то огромная сила начала бунтовать. Но это еще не все, у Тора странно, по - старому защемило внутри, будто одна половина его где - то далеко, а другая при нем осталась. И он уже полетел на этот зов.
- Я не отдам им сына! - верещала старушка.
- Я знаю, - сказал Кельхем, подойдя вплотную к ней, - поэтому, я и украл твое бессмертие у Одина.
- Это невозможно, - буркнула Лагуна.
- Я дух тьмы, мой удел испытывать каждый миг боль и мучения, все грешники подземного царства не страдают так как я. Один говорит, что духи загробного мира должны мучиться, что у нас нет жалости, желаний, любви, но он в одном просчитался, любовь во мне все - таки есть. Я пойду на все ради нее, ради тебя.
- Рехнулся ты, что ли Кельхем? - крикнула в бешенстве старушка.
Но безумный холодный взгляд Кельхема подтвердил, что он не врет. Дух протянул руку и, ухватив Лагуну за шею, приблизил к себе.
- Твоя сила во мне..., - почти прошипел он, и словно зверь впился своими губами в губы Валькирии. В ту же минуту дряхлая и немощная старуха стала превращаться в сильную и необычайно красивую девушку. Белые волнообразные волосы спадали почти до пояса, на лице от недавних морщин не осталось и следа, а фигура приобрела горделивую осанку. Она отшатнулась от него, вдохнула, и почувствовала, как кровь в ней ожила и заструилась по телу.
- Да..., теперь я ощущаю, вижу, что ко мне возвратилась моя сила. Кельхем - она нежно притянула его к себе, и, гладя лицо, продолжала - Кельхем, мой верный дух тьмы, неужели ты и вправду любишь меня?
- Люблю, валькирия, - отвечал он, - больше всего на свете. Ты единственное чувство, которое не смог отнять у меня Один.
- Тогда помоги мне спрятать сына, - впилась в него взглядом Лагуна, - помоги, слышишь! - шептала она, и Кельхем слабел.
- Меня не нужно прятать, - резко встал Зельдвиг, - если надо будет, я сражусь и с Тором, и с Одином, я уничтожу богов.
- Ты? - смеялся Кельхем, - ты, бог лишь на половину, куда тебе, но и спрятать тебя надолго не удастся, если ты еще раз применишь свою силу, Тор найдет тебя.
- Сынок, прошу, больше никакой игры со снегом, не делай этого, мы убьем Махаров и уйдем отсюда.
Зельдвиг ничего не ответил, и вышел на улицу.
- Эй, вороненок, - вскричал никем не замеченный Цальхеб, - может кто - то все - таки оживит нашего вождя, а то он скоро портится начнет.
- И вправду, Кельхем, - повернулась Лагуна, - верни его душу.
- Все, что ты захочешь, - прошептал он, - все, что только пожелаешь, - и исчез так же внезапно, как и появился.
Через некоторое время раны Редана начали затягиваться на глазах. Рука уже не была похожа на рваную тряпку, а когда все затянулось, сын Хлодвига вдохнул и сел на столе.
- Страшное дело Цальхеб, - повернулся он к своему товарищу, - я помню, как на меня навалился монстр, потом боль и огонь..., кажется, я был мертв.
- Да, уж..., - потянул Цальхеб, - мертвее не бывает, если бы не этот дух, чтоб его.
Редан повернул голову, и увидел Лагуну:
- Кто это? - спросил он.
- Это наша брюзгливая старуха, - смеялся викинг, - а ее божественный отпрыск спас нас всех от махаров, он их одним только взглядом пере убивал.
- Так он и вправду сын Тора? - недоумевал новый вождь.
- Он сын, Тора, - подтвердила Лагуна, - но больше мой сын вам не поможет, я не желаю потерять его.