Две пары ног, обутые в меховое подобие обуви, устало шагали по вязкой почве, обходя встречающиеся кое-где сугробы, переходя вброд ручьи. Голые деревца тянули свои тонкие чёрные руки-ветви вверх, к серому небу. Казалось, редколесью не будет конца и края; бесконечная череда проталин и грязи.
- Всё, теперь точно привал, - охрипшим простуженным голосом произнёс один из путников, мужчина лет 30-ти.
- Да нет же, я не устала! - возразила ему спутница и закашлялась.
- Не спорь, - отрезал он и сбросил заплечный груз, большую часть которого занимала шкура огромного медведя. Он развернул её - внутри шкура была относительно сухая. Расстелил на земле, даже не пытаясь найти подходящее место. Бесполезно. От ветра тут всё равно не укроешься.
Женщина осторожно опустилась на шкуру, со стоном вытянула ноющие ноги. Мужчина снял с неё обувку - та закаменела от налипшей грязи. И конечно, насквозь промокла, как и вообще вся одежда на них, состоявшая из наспех обработанных шкур, сшитых жилами. Проклятая сырость, от неё никуда не укрыться.
- Да ничего, - вымученная улыбка, неудачная попытка пригладить когда-то красивые, а теперь просто лохматые длинные волосы. - Только перекусила бы чего-нибудь.
Он кивнул, достал из свёрнутых волчьих шкур главное сокровище - сухой хворост и листву, собранные в пещере пять часов назад. Щепками вырыл ямку в земле, добравшись до более-менее сухого слоя, затем сложил листву, достал кремень и начал долгий и нудный процесс добычи огня.
- Пить хочешь?
- Да. Только ты сначала костёр разведи, ладно?
- Ну а я что, по-твоему, делаю?! - вдруг рассердился он, впрочем, тут же остыв.
С тех пор пор, как они отправились в дорогу, они оба стали раздражительными. Долгие хмурые дни, изнурительная дорога не слишком способствовали нежностям и беззаботному воркованию... хотя любовь, безусловно, ещё теплилась в них. Только благодаря этому призрачному чувству они ещё шли вместе.
- Ещё злишься за то, что я не сберегла мох? - тлеющий мох тогда несла она, но не сумела защитить от сволочного ветра.
- Ни на кого не злюсь... Просто холодно.
Она не ответила. Хотелось согреться в объятиях друг друга... но также хотелось высушить у костра одежду, хотелось есть и пить.
Начало смеркаться, когда наконец прекрасный запах горящей листвы возвестил о рождении огня.
- Молодец, - слабо улыбнулась она.
- Что бы ты без меня делала? - улыбнулся он в ответ.
- Ну может... - и тут её лицо исказила краткая гримаса боли.
- Что.. уже? - растерялся мужчина.
- Нет, - она бережно погладила свой заметно округлившийся живот. - Нет, ещё не время. Я это знаю. Просто пробует силы. Крепкий будет мальчуган.
Он ещё некоторое время в нерешительности смотрел на неё, затем встал, подхватил грубо вырезанное деревянное подобие ведёрка (результат их прошлого привала) и каменный топорик.
- Пойду наберу воды. Может, заодно удастся поохотиться, если повезёт...
- Будь осторожен... пожалуйста. У нас ведь ещё есть мясо. И я корешков поищу.
- Я тебе поищу! Отдыхай. А мяса мало осталось.
- Я слышала вой волков недавно. Не наткнись на стаю. Пожалуйста, будь осторожен.
- Да буду, буду... Не волнуйся.
Его не было долго. Вернувшись в сумерках, он принёс чистой воды из ручья... и больше ничего. Неудачный день для охоты. Сколько таких уже было...
Поджарив уже начавшую тухнуть зайчатину из припасов, они кое-как утолили голод, сняли одежду, разложив шкуры на просушку. Сами легли на медвежье "ложе", он обнял её. Тепло от костра клонило в сон, ветер наконец-то стих.
- Как ты думаешь, мы достаточно далеко ушли? Можем наконец-то осесть в безопасности? - в женском голосе слышалось волнение.
- Не знаю. Ещё дней пять пройдём и, думаю, достаточно.
- А вдруг этого будет недостаточно? Я... я боюсь. И я боюсь родов, боюсь боли. Жду рождения сына... и боюсь его рожать.
- Спи, тебе надо набраться сил, - только и ответил он. Лишения быстро делают людей прагматиками. Иногда бывают ситуации, когда лучше не думать, чтобы не сойти с ума, а делать. Шаг за шагом, идти и бороться. Не думать.
***
Наутро мужчину разбудил звонкий девичий смех. Как давно он не слышал его! Он открыл глаза - спутница стояла у молодого деревца, улыбка сразу сделала её невообразимо прекрасной... как когда-то.
- Что такое?
- Иди сюда, смотри!
Он подошёл поближе, взглянул на то, что она показывала ему... и усмехнулся. Обнял её, поцеловал в чумазое личико. Рассмеялся. На деревце пробивались зелёные почки. И не только на этом дереве - повсюду. А кое-где из-под жухлой травы пробивалась новая поросль. И как только они не заметили всего этого накануне?!
- Ну что, - он лукаво взглянул на неё. - Теперь можно и остановиться. Отшагали своё. Выбрались. Выбирай место покрасивше, будем обустраиваться!
Она наклонилась, сорвала какой-то невзрачный малюсенький цветочек. Но он приковал взгляды обоих - он был жив. Он вырос недавно.
- А я знаю, как он называется, - она подмигнула спутнику. - Видела его ещё... там. Никогда не замечала, как он прекрасен.
- Да-да, - рассеянно ответил он, осматриваясь по сторонам, уже подбирая место для будущего дома. Наконец-то впервые за много дней выглянуло солнце, освещая близлежащие холмы. Да тут скоро всё утонет в зелени! Будет полно дичи, съедобных корней, плодов. Просто отлично.
- Когда родится сын, - продолжила женщина. - назовём его, как этот цветок. Его будут звать Каин.
- Красивое имя, - кивнул Адам. - Мне нравится.
Он ещё раз поцеловал Еву, в это время взгляд его упал на далёкий туманный перевал, из-за которого они пришли. Адам тут же отвернулся. Их место теперь не там. И впервые за всё время пути он не захотел вернуться. Они оба почувствовали, что значит дойти до победы самим, что значит выжить или умереть по своему выбору.
Почувствовали, что значит быть богами.
- Спасибо, что сорвала яблоко, - взгляды Адама и Евы встретились. В их глазах застыло будущее. Тревожное, неизвестное.
И такое притягательное.