Зеличёнок Альберт Бенцианович. Крах операции "Большие пейсы"

А. Зеличёнок

КРАХ ОПЕРАЦИИ "БОЛЬШИЕ ПЕЙСЫ"

Сейчас, когда Россия с Израилем обменялись послами, в Кремле отп-раздновали пурим, на Красной площади торжественно прошло обрезание иу-дейских младенцев, а в бывшем Мавзолее - выставка талесов и цоресов, мало кто вспоминает прежние холодные времена. Но даже те, кто не стра-дает ранним склерозом, ничего не слышали о миротворческой акции "Боль-шие пейсы" и о роли моего приятеля Лёвы Куперовского в деле освоения космоса. Мне тоже известно не всё, но я чувствую настоятельную необхо-димость рассказать о том, что знаю.

Однажды вечером, когда Лёва покинул проходную родного КБ, к нему подошли двое в форменных мешковатых костюмах и, профессионально подх-ватив его под руки, синхронно прошипели: "Пройдёмте, товарищ!" Было ясно, что эта парочка явилась из внутренних или внешних органов, а в таких случаях отказываться от приглашения просто неприлично. Лёва об-мяк и безропотно позволил вести себя, куда им хотелось. Всю дорогу у того из сопровождающих, что шёл справа от Куперовского, верхняя пуго-вица пиджака хрипела, нехорошо ругалась и настойчиво выясняла, скоро ли доставят козла безрогого. Вначале Правый что-то отвечал шёпотом, поднося ко рту крышечку недопитой поллитровки, но потом ему, видимо, надоело, и при очередном вопросе он, рявкнув: "Слава КПСС!", разбил бутылку о фонарный столб. Пуговица замолчала, Лёва как-то сразу ока-зался лишним, и Правый начал посматривать на него со значением, вертя в свободной руке "парабеллум". По счастью, тут они и пришли. К большой нескладной собачьей будке. Левый постучал в крышу и, свалив Купе-ровского ловким приёмчиком, на лету подхватил его и втолкнул ногами вперёд в круглое отверстие. Проскользнув по наклонному желобу, Купе-ровский плюхнулся на жёсткий неудобный стул, стоявший посреди простор-ной комнаты, освещённой люминесцентными лампами. За двухтумбовым кан-целярским столом восседал типовой мундирный полковник с седеющими по уставу висками.

- Гражданин Куперовский Лев Натанович!? - сухо опросил он.

- Да, - обречённо сказал Лёва, пытаясь по выражению глаз собесед-ника вычислить грядущий срок.

- Признайтесь честно, - неожиданно переключился на отеческий тон полковник и, подойдя к Леве, положил ему руку на плечо. Поскольку пол-ковник стоял, а Лёва сидел и к тому же ростом был много ниже среднего, поза чекиста оказалась несколько скособоченной: - Признайтесь, ведь вы... как бы это выразиться помягче... еврей?

- Да, - Куперовского с детства учили быть честным, когда врать бессмысленно.

- Вот вы-то нам и нужны!

Лёва понял, что срок будет большим.

- Вам придётся полететь в космос, - сердечно сказал полковник. Не ожидавший такого поворота Лёва подскочил и, мгновенно получив

от бдительной охраны дубинкой по голове, очнулся уже на диване. Его поили валерьянкой. Перепуганный полковник метался вокруг, всем мешал, давал советы. Кажется, он рекомендовал кровопускание, иглотерапию под ногти, ведро воды внутрь натощак. Потом он примостился рядом и, погла-живая Лёву по голове, объяснил наконец, в чём дело. Просто случилось так, что маленький Куперовский попал в сферу действия высокой полити-ки. Кажется, Сирия стала кому-то не тому двусмысленно улыбаться и при-зывно покачивать бедрами. Или, наоборот, Ирак слишком активно демонс-трировал свои мужские способности. Короче, ближневосточный пасьянс не раскидывался, и было решено совершить некий жест доброй воли в направ-лении Тель-Авива, но при этом не очень обидеть вероломных друзей из арабского мира. Два института в Москве и одна засекреченная лаборато-рия в Новосибирске после полугода напряжённых исследований выдали че-тыре возможных предложения: организовать Еврейскую ССР, покончить с антисемитизмом, назначить еврея генеральным секретарём партии, послать еврея в космос. Руководство страны единогласно остановилось на послед-нем варианте как имеющем меньшие вредные последствия.

- А при чём тут я? - слабым голосом спроста Лёва.

- А тебя, сынок, выбрал компьютер. Вложили в него, понимаешь, все данные, требования, от нас кое-какие условия, учёные что-то там допол-нительно похимичили, не скажу что - и вышло две кандидатуры: твоя и какого-то Левинсона из Одессы. Но "Куперовский" звучит приятнее, чем "Левинсон", и не так раздражает население. Лёва хотел возразить, что "Левинсон" не хуже, даже гораздо лучше, но ему показалось непорядочным решать свои проблемы за счёт другого человека, и он промолчал.

- Так что, дружок, героя будем делать из тебя, а он пусть-ка по-будет дублёром, до лучших времён. Проект "Большие пейсы". Тебе нра-вится название? Вообще, как интеллигент интеллигенту, я тебе скажу: еврей сред звёзд - это красиво. Это где-то звучит гордо. Так и хочется всех вас послать... Короче, готовься, сынок, тебя уже ждут. О согласии не спрашиваю, знаю, что не откажешься, когда мы с родиной так тебя просим. Вперёд, мы в тебя верим.

Он нажал кнопку, и мощная пружина выбросила Лёву наверх, в дру-жеские объятия Левого и Правого. И Куперовский, можно сказать, почти и не касался земли, пока не оказался спустя две недели в Звездном город-ке.

...Кадровик, средних лет худощавый мужчина с роскошной лысиной во всю голову, был непреклонен:

- Нет, нет и нет. Я не могу допустить вас к подготовительным за-нятиям. И не просите.

- Да я и не прошу.

Это было бы идеальным выходом для Лёвы, который, собственно, и не стремился к звёздам.

- Вот и не нужно. Ни к чему не приведёт. Центрифуги вы не выдер-жите, катапульта вас потрясёт, а после прыжка с парашютов вы уйдёте в землю, и мне придётся выписывать гроб неизвестно по какой статье расходов.

- Почему? - спросил ошарашенный Лёва.

- Потому что в текущем году по этой графе уже перерасход. Глав-ное, в инструкции же ясно написано: после выпрыгивания из самолёта сначала дёргать за кольцо, а потом уже приземляться, так ведь нет - всё время путают. А вы, Куперовский, и вовсе забудете парашют дома. В общем, уходите и без освобождения от тренировок не возвращайтесь.

- А где берут освобождения?

- Нигде. Нигде их не берут. Вы сами-то себе представляете: осво-бождение от физических тренировок для космонавтов? Таковое существует только теоретически, на практике его быть не может, его никто не под-пишет.

- У меня оно будет, - печально сказал Лёва, - Моя семья решила, что я должен лететь.

- Да я готов пресс-папье съесть, если вы добудете освобождение. Откажитесь от этой затеи, и расстанемся по-хорошему.

- Оно будет, - ещё более печально повторил Куперовский. - Вы не знаете мою маму.

Дверь с грохотом открылась, и в кабинет твёрдым шагом вошла до-родная черноволосая женщина. Её карие очи пылали огнём, причёска и одежда пребывали в некотором беспорядке, в руках она сжимала пачку бу-маг.

- Здравствуйте! - патетически произнесла она. - Я мать вон того мальчика. Я принесла его документы. Вот освобождение от всех этих ва-ших гильотин, или как они там называются...

- Мама, как ты догадалась, что мне это понадобится? - прошептал Лева.

- Или я не знаю своё дитя? Или я не понимаю, что потребует, глядя на него, любой нормальный человек?

Кадровик икнул.

- Вот справка о том, что он освобожден от военной подготовки. Вот - о том, что он в детстве болел свинкой. Вот - о том, что он может не ходить в общую столовую и кушать то, что мы ему пришлём из дома. Вот свидетельство, что он в своём уме. Вот - о том, что он недостаточ-но в своём уме, чтобы посещать лекции по марксизму-ленинизму.

Кадровик дрожал столь крупной дрожью, что у бронзового бюсте вож-дя на его столе звякали зубы.

- Вот документ, что на Лёву нельзя кричать и вообще разговаривать сурово - он мягкий, впечатлительный, может взбеситься и укусить. Вот разрешение лететь в своём скафандре - ему дядя Зяма пришлёт, добудет японский. А вот тут ему позволяют воспользоваться собственным косми-ческим кораблём, но вы можете не брать себе это в голову - ракету мы ещё не достали. Да что это с вами? Если вам надо, у меня есть знакомый хороший врач как раз по этим болезням. Он, правда, кончал мясо-молоч-ный институт, но знали бы вы, какая у него практика. У некоторых от одного взгляда на него всё проходит.

Кадровик молчал, из его глаз катились крупные слезы, он, судорож-но глотая, доедал пресс-папье.

Так в программе подготовки Куперовского остались лишь такие пред-меты, освободить от которых мог только Господь Бог (впрочем, и он не сумел бы, ибо не состоял в партии).

Чтобы читатель имел представление о характере изучаемых дисцип-лин, по большей части разработанных специально для Лёвы, я опишу один его обычный день. Должен отметить, что ввиду особой секретности проек-та Куперовский жил и занимался отдельно от других будущих космонавтов, в бункере за глухой каменной стеной. Внутри бронзовых атлантов, под-держивавших арку над входом, бессонно бдили два молодых комитетских лейтенанта. В каждом пеньке на территории находилось переговорное уст-ройство. Холодный клозет одним движением полуоторванной двери превра-щался в самолёт вертикального взлета. В бюсте вождя скрывался перис-коп.

Итак, Лёва подымался непривычно рано - в начале десятого, Утрен-ний туалет обычно отнимает у него полчаса, а к десяти он успевал ещё и умыться. После завтрака (все блюда обязательно предварительно пробовал специальный человек из органов, который с такой ответственностью под-ходил к делу, что на долю Левы доставалось немного) начинались заня-тия. Они подразделялись на три комплекса - патриотический, идеологи-ческий и практический. Первый был нацелен на слияние Лёвы с жизнью на-рода. Лёва пел под баян (как и все люди, не имеющие слуха, он делал это с особым удовольствием), учил наизусть Пушкина, Маяковского и Есе-нина, глубоко штудировал книги классиков реализма и соцреализма. Кроме того, он обучался питаться русским салом, что на всём протяжении оте-чественной истории считалось решающим критерием патриотизма. Как ре-зультат скудных завтраков, успехи Лёвы в освоении национального про-дукта были столь впечатляющи, что даже у самых ярых борцов с сионизмом не нашлось бы повода для упрёков. К сожалению, сало оказалось укра-инским, что имело последствия спустя несколько лет, но это уже иная история. Идеологический комплекс, который разбивался надвое обедом и послеобеденным сном, был буен и многообразен и отражал как традиции, так и свежие веяния надвигавшейся перестройки. Куперовский внимательно ((за этим следили) прочитывал свежие газеты (потом, когда всё кончи-лось, ему пришлось долго лечиться), смотрел информационные передачи (программу "Время" для него накануне записывали на видеомагнитофон и прокручивали три раза), учился отвечать на провокационные вопросы за-падных журналистов. Вопросы были те ещё, их на специальной "шарашке" сочиняли отборные осуждённые диссиденты, которым терять было уже нече-го, но и ответы были не хуже - плод мозговой атаки будущих демократи-ческих лидеров, а тогда - сотрудников журнала "Коммунист" и идеологи-ческого отдела ЦК. Завершала комплекс особая дисциплина, которую вёл театральный режиссер из негласных сотрудников и которая была помечена в расписании загадочным термином "спецдвижение". Лёва на манекенах учился приветствовать генерального секретаря и членов правительства, говорить "поехали" и махать рукой (с макета ракеты-носителя в 1/2 на-туральной величины). Много времени отнимала репетиция сцены "Прощание с матерью". Дело в том, что необходимо было подготовить и заранее отснять для телевидения два варианта: один - для случая благоприятного завершения экспедиции (в сдержанно-мужественных тонах) и второй - если финал окажется более печальным (в трогательно-героическом стиле). Маму из соображений секретности на репетициях изображала молодая и симпа-тичная чекистка из группы по работе с иностранцами, и это сбивало Лё-ву. То он не вовремя пускал в пространство героический взгляд, то про-являл неуместную пылкость в объятиях, а то вдруг корчил такую мину, какая ни в один сценарий бы не поместилась. Увидев это на Куперовском лице первый раз, партнёрша едва не лишилась сознания и долго заика-лась. Но в конце концов девицу заменил усатый майор-грузин, и дело быстро пошло на лад.

Практические дисциплины были рассчитаны на внештатные ситуации, как то: посадка на территории потенциального противника (бег по пере-сечённой местности, самбо, правильное применение ампулы с ядом), раз-герметизация корпуса (быстрый вызов Центра, ускоренное исполнение го-сударственного гимна, краткое прощание о семьёй, партией и правитель-ством), прекращение связи с Землёй (сильные ритмичные удары по корпусу рации, дозированное использование сленговых выражений), необходимость общения с напарником (узбекский язык: партнёром предполагался Устав Отразгильдяев из небольшого села Акча-Юк), невыход на заданную орбиту (быстрое выталкивание из корабля в нужном направлении всего лишнего, включая второго члена экипажа).

После ужина Лёва сочинял письмо маме с отчётом за очередной день. Ровно в десять он вставлял в магнитофон привезённую из дома кассету с любимой колыбельной и мирно засыпал под мамино пение. Ночью его никто не беспокоил.

Когда пусть не первые, но и не последние, а примерно сороко-вые-пятидесятые лучи утреннего солнца нежными прикосновениями прерыва-ли сон Куперовского, электрический баюн вое ещё ненавязчиво шелестел вхолостую, будто где-то вдали некто бесконечно пересыпал с ладони на ладонь песок. Впрочем, маг был казенный.

Через три месяца Лёву на мощном хромированном лимузине вывезли на завершающий инструктаж к начальству. Несмотря на высокий чин, оно ока-залось компетентным и, крепким партийным рукопожатием отдав дань офи-циозу, говорило в дальнейшем по существу. Но, видимо, обстановка... Шкафы красного дерева, позолота, хрусталь, двенадцать, кажется, люстр, тигровые и беломедвежьи шкуры, рогатые, зубатые головы на стенах - да вроде бы и просто усатые-бородатые мелькали; дубовый паркет, стол раз-мером если не с футбольное поле, так уж с гандбольную площадку-то точ-но, податливые кожаные кресла; редкие тогда персональные компьютеры - целых десять, с цветными мониторами. А парадные портреты вождей от по-ла до потолка? А скромные бутерброды с пошлой чёрной икрой, но с настоящим маслом - ах, зачем всё-таки прогнали господина Рябушинского? А адъютанты, неправдоподобно грациозные и скользившие, как тени? А бравые гебисты за шторами? А странные дырочки в стенах на уровне груди визитёра? А ненавязчивый пулемёт в углу? Да, обстановка так подейство-вала на Лёву, что от самой беседы в его памяти сохранились лишь скуд-ные обрывки.

- Информация о вас в программе "Время" будет идти под ваш револю-ционный гимн... как там его... "Фрейлахс".

- И чтоб никакой сионистской пропаганды! "Арон-вергелис"... то есть нет, "шолом-алейхем" - и дальше на русском, как хороший советский гражданин. По-русски говорите?

- Заканчивать можете тоже по-вашему - "ариведерчи". Не так? Но верхи уже утвердили, теперь ничего не поделаешь.

- Не ссорьтесь с туркменом. Они с Закавказья, вы с Дальнего Вос-тока, вам делить нечего.

- ...Для вас приготовлена национальная пища: фаршированная рыба, куриная шейка и маца - в тюбиках. А для таджика - плов и конина.

- И позывные вам придумали подходящие - "Иордан". А Центр будет - "Иерусалим".

Двумя днями позднее Лёва в своём японском скафандре сидел в раке-те и слушал обратный отсчёт. "Тысяча семьсот семнадцать, - раздавался монотонный гнусавый голос, - тысяча семьсот шестнадцать, тысяча семьсот пятнадцать..." Лёва нажал кнопку, и встроенная в шлем ми-ни-магнитола запела маминым голосом. Глаза слипались.

Очнулся он от того, что кто-то грубо встряхнул его за плечо Над ним склонился начальник охраны космодрома. "Шестьсот семь", - сказал бесплотный голос и смолк. "Скорее, - торопил пробудитель от снов и прерыватель нирваны, - следуйте за мной".

Снаружи ожидал знакомый полковник-гебист. "Очень огорчён, Купе-ровский, -сказал он, - но, к сожалению, вы не сможете лететь. Есть од-но обстоятельство, которое не позволяет... В общем, тут выяснилось, что вы еврей... Сами понимаете". "Вот он полетит вместо вас", - доба-вил полковник. За его спиной маячил рыжий двухметровый детина во всём отечественном. "Это что - Левинсон?" - спросил Лёва. "Нет, это Иванов. Но он знает". На заднем плане среди провожающих двусмысленно улыбался кадровик.

Вот так всё и закончилось. Старт космического корабля, отринувше-го Лёву, затерялся среди множества других подобных стартов и забылся. Позывные были обычные: "Казбек, Казбек, я - Джомолунгма, почему не от-вечаете, вашу мать?" - "Задумались, товарищ майор, виноваты, исправим-ся". Что, однако, не помешало "казбекам" после ошибочной посадки в Австралии попросить там экономического убежища.

Но это уже совсем, совсем другая история...

Комментарии: 1, последний от 04/05/2023. © Copyright Зеличёнок Альберт Бенцианович (zeal1@yandex.ru) Размещен: 11/07/2012, изменен: 11/07/2012. 17k. Статистика. Глава: Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: Внимание! Данная повесть, являясь самостоятельным произведением, в то же время представляет собой составную часть романа "Купериада". Если она вам понравилась и вы хотите узнать о других похождениях тех же героев, читайте в "Самиздате" роман А.Зеличёнка "Купериада"

Зеличёнок Альберт Бенцианович : другие произведения.

Крах операции "Большие пейсы"