Зеличёнок Альберт Бенцианович. Теория относительности

А. Зеличенок

ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Меня часто спрашивают, какое отношение имеет Лёва Куперовский к теории относительности. Я обычно отвечаю - никакого, но мне не верят и продолжают допытываться, и конца-краю этому не видно. Поэтому я решил рассказать все, что знаю об этой истории, и тем навсегда пресечь мно-гочисленные слухи и толки.

События, о которых я поведу речь, имели место летом 19** года, когда выпускники К-ского университета, в том числе и мы с Лёвой, пре-бывали на военных сборах. Степное солнце выпаривала из земли и из на-ших тел всю лишнюю влагу, и потому ходили мы, как чингачгуки, - тон-кие, звонкие, краснокожие и узкоглазые от яркого света. И частично бе-зумные от невыносимой жары. Немало дивных и немыслимых событий случи-лось тогда. Достаточно вспомнить таинственное дело о похищенных кон-сервах, зловещую историю о майоре Чурилкине и кипятильниках, душераз-дирающее происшествие с генеральскими кальсонами и пропавшими усами или, скажем, нераскрытую загадку семи фляжек. Когда-нибудь я расскажу и об этом. Но лишь приключившееся с Куперовским долго оставалась в центре общественного внимания. Однако, пожалуй, лишь я один знаю все подробности, движущие силы и потаённые мотивы событий.

Итак, наша история началась душной летней ночью в степи у неболь-шого военного городка Троцкое-2 О-ской области. Свистели суслики, тре-щали кузнечики, на пороге штаба страшно скрежетал зубами во сне пере-пивший дежурный майор Чурилкин. В нашей палатке все спали. Где-то на горизонте катилась традиционная канонада ночных учений местного артди-визиона. И под рваный ритм этого сумасшедшего джаза вестником судьбы приближался к палатке дневальный Алик Соловьёв. Он отбыл свои четыре часа и шёл будить Куперовского, который должен был его сменить. А Лёву мучили кошмары, он блуждал по бесконечным коридорам, кто-то угрожал ему, вербовал, применял допрос третьей степени. Медуза Горгона пыта-лась соблазнить его пышной прической, томным взглядом и сомнительными прелестями. Вот она ухватила его за кисть и потянула к себе, её волосы шевелились и шипели... "Лёва, пришла твоя очередь", - прошептала она, и руки Куперовского коснулось что-то холодное.

- Змея! - заорал в ужасе Лёва и, отшвырнув с пути Соловьёва, ис-чез в ночи, оглашая округу нечеловеческим визгом.

А в палатке один за другим просыпались мы, его сожители. Видимо, сумасшествие заразительно, ибо каждый выбирался из страны Морфея всё с тем же криком: "Змея!", после чего пытался максимально быстро покинуть нашу обитель прямо сквозь её прочные полотняные стены. Кто-то, нако-нец, пробился наружу, кто-то, запутавшись в обмундировании, рухнул под ноги остальным, кто-то, сидя на лежаке, вопил в полубеспамятстве, пох-мельный майор Чурилкин грозил из штабного домика послать нарушителей спокойствия на "губу", предварительно изнасиловав всех предков до восьмого колена... Потрясённый Алик стоял в центре этого бедлама и повторял дрожащими губами:

- Ребята, я ж ничего не хотел, только Лёву разбудить, ребята, ре-бята...

Тут на нега рухнул столб, поддерживавший палатку, и наступила ти-шина.

А Куперовский, гонимый реактивной энергией собственного визга, уносился всё дальше и дальше.

В это же время от южной границы страны в сторону городка Троц-кое-2 (кстати сказать, вернувшего недавно своё историческое название - деревня Бронштейновка) быстрым шагом, даже, можно сказать, бегом прод-вигался матёрый английский шпион Матахари-третий. Матахари был коло-ритной личностью. На самом деле его звали Мордехай Чака, и он был отп-рыском кратковременного морганатического брака зулусской принцессы и боцмана с британского сухогруза, чем объяснялось его известное многим разведкам мира прозвище - Бешеный Зулус. В его внешности, однако, не обнаруживалось ничего африканского, и в условиях нашей страны этот ры-жий двухметровый краснощёкий здоровяк не был бы особенно заметен в толпе, а в данный момент, небритый и нетрезвый, и вовсе сливался с на-родонаселением. Вернее, слился бы, если бы оно наличествовало, но в этот ночной час граждане мирно почивали, и лишь он, одинокий и опасный, крался сквозь ночь к неясной цели. По его следу, вывалив ро-зовый язык, неслась пограничная овчарка Альфа, между прочим, прапрап-равнучка знаменитого Индуса, волоча за собой любимого инструктора, но-ги которого обвивал поводок. Инструктор, Карацупа Иванович Двугорбый, лично воспитал Альфу, которая с детства почему-то отзывалась исключи-тельно на кличку Гамма, и любил её как дочь; но сейчас, принужденный посредством собственного мозолистого организма удостоверяться, как ши-рока страна его родная, проклял день, когда подобрал Альфу-Гамму трех-месячным щенком на помойке, движимый светлыми чувствами, сочинил ей пышную родословную и подготовил к воинской службе. За инструктором, но в почтительном отдалении, поспешала поднятая три недели назад "в ружьё!" погранзастава во главе со своим командиром, человеком яркой боевой и политической подготовки, национальным героем Республики Джи-бути, кавалером ордена Большого Белого Слона со слонятами капитаном (согласно секретному приказу - майором) Прокопием Прокопиевичем Небей-меняногой. "Прокоп! - уже в десятый раз обращался к нему парторг, под-полковник Бессменный. - Не пора ли устроить привал, все-таки третью неделю бежим?" "Рано, - хрипел в ответ просоленный и стреляный Небей-меняногой, - есть еще силушка. Вперёд, по следу, в город, там вино и девочки!"

Пресловутая колода опять стасовалась причудливо, и в третьем часу ночи Лёву вынесло к старому дубу западнее секретного Троцкого аэродро-ма (объект 362-412), именно в тот момент, когда Матахари развернул у узловатых корней могучего древа рацию. Куперовский, несмотря на гнав-ший его вперёд импульс, приостановился и поздоровался, однако шпион оказался невежливым и, страшно прорычав: "Русиш швайн", - вместо отве-та брызнул ему в лицо некой аэрозолью, отчего Лёва потерял последнее соображение и впал в сомнамбулическое состояние.

Дальнейшие свои действия в течение ближайших нескольких часов Ку-перовский запомнил весьма смутно, поэтому ограничусь фактами из отчё-тов Небейменяногой и начальника охраны аэропорта командованию. В 2.55 сомнамбулический Лёва, не умея плавать, пересёк двухметровый ров с во-дой (видимо, по дну). В 3.01 он преодолел три ряда колючей проволоки. В 3.04 овчарка Альфа под дубом сбилась со следа Матахари, ведущего на север, и свернула к востоку, на след Куперовского. Инструктор Двугор-бый, давно потерявший надежду выпутаться, лёжа (точнее, скользя), на спине, меланхолично внёс факт изменения направления в записную книж-ку - для рапорта. В 3.09 Лёва проследовал мимо караульной вышки. В

3.19 Альфа и Двугорбый были там же. Никого из них солдат на вышке не заметил, потому что на спор читал "Устав гарнизонной и караульной службы". Он как раз добрался до раздела "Обязанности часового", когда услышал гомон снизу и увидел десятка три пограничников в луче прожек-тора. От неожиданности он дал очередь в звёзды и заорал: "Служу Со-ветскому Союзу, вашу мать!" В это время Куперовский, влекомый неведо-мой силой, брёл себе и брёл, пока не уткнулся в неказистый на вид са-молётик, под крылом коего и уснул. На его несчастье, невзрачный само-лётик оказался суперсекретным сверхсовременным истребителем, названным в честь тогдашнего лидера страны "Генсек-З". Он только что прибыл из КБ имени Микояна по случаю последних лётных испытаний. Испытание Купе-ровским было незапланированным. В 3.30 Альфа, рыча, застыла возле Лё-вы. В 3.40 инструктор Двугорбый выпутался из поводка. В 3.90 "Генсек" был окружён пограничниками. В 4.00 капитан Небейменяногой после тща-тельной рекогносцировки склонился над Куперовским и, поглаживая его по курчавым волосам, ласково проговорил: "Проснись, диверсант, смерть твоя пришла! Вставай, дурья башка". А в центр уже летела радиограмма: "Зулус взят".

Через два часа небольшой "Як" унёс ещё не вполне оклемавшегося Куперовского в Москву, и спустя час после прибытия в столицу незамет-ные люди в штатском в неприметной комнате на Лубянке начали допрос.

- Итак, ваше имя - Мордехай Чака, он же Матахари Третий, он же Бешеный Зулус, он же Кровавый Джон, он же...

- Какой Мордехай? - пролепетал потрясённый Куперовский, чувствуя, что происходит нечто неадекватное даже его дерзкому проникновению на секретный объект. - Я не Мордехай. Я, извините, Лёва.

- Лёва?! - сидевший в углу багроволицый толстяк, которого Купе-ровский мгновенно окрестил ветчинно-рубленым, вскочил и, тщательно изучив лицо арестованного, веско заключил. - Типичный Мордехай!

- Но тогда я тем более не зулус! - возопил Лёва, надеясь разъяс-нить хоть это недоразумение. - Я же белый!

- Вы, что, нас совсем за дураков держите, господин резидент? - рявкнул ветчинно-рубленый. - Нам известно, что Бешеный - такой же негр, как и мы.

"Хорошенькое начало", - подумал Лёва, и это действительно было только началом. Когда он отрёкся от предложенного вороха имён, его в упор спросили о персональном составе высшего руководства страны (он позорно провалился), о столице Кабардино-Балкарии (так и не смог вспомнить), о прошлогоднем урожае зерновых в Орловской области (вообще не имел представления).

Так Лёва был блистательно разоблачён. Два самых опытных чекиста в виртуозном диалоге раздели Лёву, выпотрошили, вытащили на свет божий его жалкую душонку и принялись испепелять её серией беспощадно точных вопросов. К концу второго часа какой-то розовощёкий, из молодых да ранний приволок увитый проводами и утыканный шкалами аппарат, к Лёве подсоединили кучу присосок, после чего его ответы уже не слушали, лишь изучали показания десятков стрелок, радостно вскрикивая или горестно вздыхая.

- Мы всё знаем, но хотим услышать от вас: вы британский шпион? - в очередной раз повторил высокий седой красавец и, взглянув на прибор, от избытка чувств хлопнул кулаком по крышке стола. - А, сознался, под-лец!

- Товарищ полковник, товарищ полковник, подождите, - взмолился розовощёкий, - у меня полярность перепутана.

- Отстань, дорогой! Какая может быть полярность, когда результат верный?!

Дальше допрос пошёл повеселее. Вскоре протокол уже представлял из себя жизнерадостную стопку машинных распечаток, а юнец, не споря бо-лее, только что-то попискивал и жал на кнопки.

- Итак, вы не отрицаете, мистер Чака, - басил ветчинно-рубле-ный, - что собирались ночью ворваться в Мавзолей, перебить охрану и злодейски предать тела вождя земле, чтобы тем самым вызвать беспорядки в стране?

- Отрицаю! - закричал Лёва, но проклятый аппарат был согласен на всё.

- Вы собирались, сделав пластическую операцию, подменить собой министра обороны и захватить власть в государстве?

- Не-е-эт! - взвыл Куперовский, однако детектор сказал: "Да".

- Убедились, мистер Матахари, что мы всё знаем? - торжествующе отчеканил седовласый. - Так вот, известно нам и то, что эти мелкие те-ракты - не более, чем дымовая завеса над главной операцией, - и, скло-нившись над Лёвой и глядя ему в глаза, он полушепотом с ударением на каждом слове произнёс. - Что такое "теория относительности"?

Мир закачался перед глазами Куперовского, и он ухнул в темноту. А ведь странный вопрос седого был вполне обоснован. Три месяца назад британский премьер полтора часа совещался о чем-то в конфиденциальной обстановке с шефом МИ-5. Единственное, что удалось услышать советскому агенту, внедрённому под видом слесаря-сантехника в канализационную сеть Даунинг-стрит, - это словосочетание "теория относительности", повторённое 14 раз, и "теория относительности - это такая штука, что голова идёт кругом", произнесённое главой кабинета однажды. Собствен-но, речь шла о юношеском увлечении младших сыновей вышеупомянутых государственных мужей, но даже если бы в наших органах об этом узнали, то вряд ли бы поверили. А тут ещё сразу после загадочного разговора развернулись активные действия по заброске Зулуса, в ответ в недрах КГБ была создана спецгруппа "Альберт Эйнштейн", и пошло-поехало.

Первое, что увидел Лёва, очнувшись, - это неинтеллигентное лицо матёрого медвежатника и старого стукача по кличке Мадонна, получившего задание запугать Зулуса и сломить его упорство.

- Очнулся, контра! - прохрипел Мадонна, - Отдай сюда пиджак, мор-да.

Последнее слово было явно лишним, так Куперовского ещё никогда не называли. "Морда" - это солидно, "морда" - это внушительно, "морда" может сопротивляться. И Лёва встал на дыбы.

- Не отдам, - строго сказал он. - Это бабушкин подарок.

- Щас тебе будет бабушка, - пообещал Мадонна и начал осущест-влять.

Так протекли две недели, в течение которых Лёва после героическо-го сопротивления вынужден был оставить на произвол Мадонны пиджак, носовой платок, майку, две рубашки (по ночам в степи было холодно, по-этому Куперовский спал, напялив всю одежду, какую привёз из дома, и, убегая из палатки в неизвестность, унёс её на себе), трижды обед, две-надцать раз завтрак и весь сахар, который успел получить.

А потом пришло спасение. Утречком Лёву вызвал седой полковник и, сумрачно глядя в пол, сообщил, что гражданин Куперовский может времен-но считать себя свободным, поскольку истинный Матахари арестован в Фи-лях. Опасный враг разоблачён настоящей советской девушкой, комсомол-кой-активисткой по имени Галина. Галя познакомилась с Чакой (в тот мо-мент по документам Чапаевым Василием Ивановичем) на танцплощадке с целью создания здоровой дружной семьи и в течение двух часов сорока пяти минут исполняла с ним вальс, па-де-труа, мазурку, польку и другие популярные в молодёжной среде танцы, а также пела на два голоса песни отечественных и зарубежных композиторов. Уже тогда Гале показалось по-дозрительным, что её новый знакомый из современных советских песен знает только "Выходила на берег Катюша", а из известных западных прог-рессивных певцов ему знакомы только "Битлс", "Роллинг Стоунз" и "Скор-пионз", которые вовсе даже и не прогрессивные, но она приписала эти странности определённой туповатости Василия и для продолжения общения пригласила его домой, где как раз отсутствовали находившиеся в коман-дировке в Нарофоминске родители. Здесь-то отважная комсомолка и сорва-ла с волка овечью шкуру, обнаружив, что ниже пояса он шоколадно-корич-невый. Зулусская половина натуры супершпиона всё-таки проявилась! А утром лже-Чапай уже бился в стальном захвате двоих чекистов, тщетно пытаясь неуместной риторикой прикрыть свой срам, а седовласый собесед-ник Лёвы сжимал бдительную девушку в крепких товарищеских объятиях.

Таким образом, обвинения в зулусстве и матахарщине с Куперовского снимаются, однако он всё-таки откуда-то знал о готовившемся нападении на министра и Мавзолей, а потому пока оставлен в подозрении, и органы будут внимательно наблюдать за его жизнью. Кроме того, ему предлагает-ся навсегда забыть теорию относительности, ибо дело это секретное и государственное.

Лёва обещал и расписался в бланке, и через четыре часа мы уже об-нимали его. Он был весел и здоров, хотя чуть похудел и, забываясь, на-чинал ботать по фене. И ещё - куда бы он ни шёл, за ним на небольшом отдалении следовал худощавый блондин в плаще и дымчатых очках.

Вот и сейчас, когда я зайду к Куперовскому ознакомить всю семью с данной повестью, я встречу наблюдателя у подъезда - он всегда там, "пасёт" нашего "резидента" и ждёт, когда с ним выйдут на связь. А ведь прошло больше шести лет. Слежку замечают соседи и знакомые. Стали распространяться различные слухи. Я уж и сам начинаю повнимательней приглядываться к Лёве - да наш ли он человек? Есть в нём всё-таки что-то странное, чужеродное, подозрительное...

Но к теории относительности он действительно не имеет никакого отношения. Вы уж мне поверьте.

Оставить комментарий © Copyright Зеличёнок Альберт Бенцианович (zeal1@yandex.ru) Размещен: 11/07/2012, изменен: 11/07/2012. 16k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Внимание! Данный рассказ, являясь самостоятельным произведением, в то же время представляет собой составную часть романа "Купериада". Если она вам понравилась и вы хотите узнать о других похождениях тех же героев, читайте в "Самиздате" роман А.Зеличёнка "Купериада"

Зеличёнок Альберт Бенцианович : другие произведения.

Теория относительности