Я решила, что больше не буду покупать большие свечи. Конечно, я понимаю, что двугрошовая свеча горит дольше, чем две грошовых, а стоит столько же. И к тому же большие свечи не нужно так часто менять, как маленькие, но после одного случая, стоит мне увидеть на люстре длинные и толстые свечи, как я тут же вспоминаю свою задницу. Вообще-то задница у меня заметных изъянов не имеет, во всяком случае, от знатных и доблестных господ, ничего помимо "шарман-шарман" и "прелестно-прелестно" я о ней не слышала, однако девушке из хорошей семьи слишком часто думать о таком укромном месте, как-то не пристало. Поэтому, уж в моем доме, я больших свечей больше не допущу. Мало ли еще какие совпадения приключатся?! Дворецкий отпросился в деревню - младшие братья у него женятся. Как тут не отпустить?! Причем, кухарка говорила, что не на ком иных, как на сестрах-близнецах. А он всегда над братьями верховодил, вот и запала ему в голову мысль. Когда еще ему с близняшками доведется породниться?! А на время отъезда, взяли мы Прохора Макеевича. Свой, крепостной, на хорошем счету. Но тут с ним оказия вышла. Стал он с кухаркой дружить. И с прачкой тоже. А купец Задвигалов папеньке как раз блеманже и устриц много привез. А он как раз на диете и мне отдал. А я с кухаркой и прачкой поделилась. Сама-то я - ничего. Я каких-только явств не едала, а вот у них, видно с непривычки, животы стало пучить. И задержка получилась. Ну они Прохора и поздравили. А тот, от такой двойной радости и запил. А когда сразу у обеих началось - он, на радостях - еще пуще. Ну и упал с лестницы. Захворал. А я-же гуманистка! Вот и решила - пусть себе отлеживается спокойно, огуречным расольчиком с квашенной капустой лечится, Я САМА СВЕЧИ ПОМЕНЯЮ. Достала стремянку из кладовой и на столик на колесиках по аглицкой моде взгромоздила. Так до своей комнаты и докатила. Потом сняла стремянку и расклала. Честно говоря - не часто я альпинизмом занимаюсь. Я же Ростова, а не Суворова. Потому сосредоточилась и не слышала, как поручик Ржевский подъехал. Перекрестилась и ввысь полезла. Одну свечу на столике лежать оставила, а другую в зубы взяла, аки корсар карибский и поднимаюсь. Одной рукой держусь - второй перехватываюсь. Потом наоборот. Поднимаюсь помаленьку. Ноги переставляю. Боязно, вообще-то! Как только дворецкие постоянно этим занимаются?! А поручик уже постучал, представился, наверх поднялся и ко мне стучится. - "Это я, Наталья Петровна!", - кричит. Я обрадовалась тоже ему кричать стала, чтобы заходил. А свеча в зубах. Невнятно получилось, однако. Ну он вошел, а я под потолком. Он потом мне говорил, что сразу хотел предложить мне слезть и самому все сделать, но снизу мной залюбовался. Чтобы не казаться нескромным взял свечу со столика на колесах - в руке ее держит и говорит - "Какая свечка большая - почти как у меня..." Я одну из рук от стремянки оторвала, чтобы свечу изо рта вынуть и беседу поддержать и тут он, изучая свечу, в задумчивости об аглицкий столик оперся. А тот, будучи на колесах - покатился и в стремянку врезался. А я как раз руку от стремянки отняла и от удара не удержалась и с вышины прямо на пол рухнула. Едва не расшиблась. Спасибо, поручик - человек военный, шустрый, успел подскочить и подхватить на руки. Да только в спешке забыл, что в правой руке у него по прежнему свеча. Я девушка скромная, поэтому, когда мне в укромное место вдруг свечка воткнулась, страшно удивилась - когда же он успел свой орган освободить?! А потом чувствую - маловато. Значит - не его. А чей же?! Вроде больше никого в комнате не было! Я про свечу со стола и забыла совсем! И тут Ржевский меня на пол начал ставить. От страха за мою жизнь, он тоже о свече запамятовал и так ее и не выпустил. А она, как во мне шевельнется - я аж вся и обмерла. Чувствую - по ногам течет. - "Поручик", - говорю ему слабым голосом - "томно мне...". - Что случилось, Наталья Петровна, - заботливо так спрашивает, - не повредили себе чего? На ноги меня поставил, а меня всю качает. - "Ведите меня к софе", - шепчу, - "помощь ваша нужна". - "Да где же пострадали вы?" - с такой тревогой в голосе сказал, что у меня аж что-то сократилось внутри. - "Внизу, поручик. Ах, задерите подол, да снимите с меня панталоны. А то я так страдаю в неизвестности - что там у меня?!" Ржевский, не даром, человек военный, привык в сложных обстоятельствах действовать решительно. Тут-же все и сделал. Свеча, в ходе этих манипуляций как-то затерялась, и у меня от ее неожиданного ТАМ появления и движения, а пуще от ее скорого исчезновения, такая меланхолия приключилась, словно мое место укромное, от нежданного приобретения и скорой потери, залилось слезами горючими. - "Мадемуазель", - со всей прямотой говорит поручик, - "у вас "вагинус-меланхолюс", требующий немедленного вмешательства!" - "Ох, поручик! Доверяю мое спасение всецело в ваши руки!"... Слава Господу нашему, поручик, человек военный, опытный, действовал без промедления и грамотно! Всю процедуру излечения моего укромного места я лежала на диване и радовалась, что есть у меня такой друг - верный, надежный и многоопытный. Однако, где-то через полчаса, Ржевский меня излечил и успокоил и сказал - за чем же он, собственно, приходил. Хотел пригласить меня на лисью охоту. Но учитывая обстоятельства высотного падения и прочие ньюансы, рекомендует мне ее перенести и со следующей партией поехать. Правда там господа попроще будут и дамы не лучших кровей, но охота - дело опасное, дак, мне бы стоило погодить бы, после альпинизма-то! А потом быстро-быстро свечи с пола поднял, на люстре укрепил, стремянку отнес и откланялся. А я лежала на софе и смотрела на свечи. Хорошо, что одна из них мне все-таки в кисоньку попала, а не в попочку. Поручик ее скоренько о занавесочку обтер и никаких запахов и признаков, где она некогда находилась. А если бы она в попе побывала?! Как-то ноументально было бы вдыхать запах горящей свечи вынутой из попы! И еще, в этот раз пронесло, а если бы
свеча чуток сместилась и я была бы не готова - больно было бы! Ведь, как только я поручика увидела - тут же обрадовалась и кисонька моя обрадовалась, а то место - не успело еще! И стоит только подумать, что туда могло длинной толстой свечкой!... В общем, с тех пор, стоит мне увидеть на люстре длинные и толстые свечи, как я тут же вспоминаю свою задницу.