'Выражение ужаса на его лице постепенно сменилось гримасой равнодушия и безысходности'.
Довлатов.
Без права на прощание
Часть 1
Глава 1
Не знал Дмитрий, что когда-нибудь ему будет так плохо.
Как не знал он, наверное, и ничего из того, что произойдет с ним. Что произошло. Что должно произойти.
Закурив вытащенную из пачки последнюю сигарету, Дмитрий недовольно поморщился. Курить не хотелось. Как внезапно ему расхотелось и вообще все. И главное - жить.
И ведь неизвестно когда это все на самом деле началось.
Дмитрий задумался. Мысли лезли в голову все больше 'соответствующие моменту': грустные и недоверчивые друг к другу. Словно бы каждая из них имела право на какую-то собственную жизнь. И снова сама же - сомневалась в этом.
А вот Дмитрий как будто уже ни в чем и не сомневался. Ему только захотелось в последний раз (перед тем, когда уже все на самом деле закончиться) испытать все то, что столь печально (и почти неожиданно для него) привело его к результатам, которые он наблюдал сейчас. Привело к полному отторжению его - жизнью. Стремлению эту самую жизнь -- побыстрее -- закончить. А новую... А новую, быть може,т уже и не начинать...
Да и зачем она ему уже была нужна? Тем более, что не видел Дмитрий в этой самой жизни никакого просвета. Словно бы и не задумываясь, что она может продолжаться. Продолжаться без него...
Глава 2
Дмитрий шел по еле просматривающейся среди густой травы тропинке. Он знал, что идти ему еще предстоит с полчаса. Потом начнется лес (тропинка упрется в лес, который уже виднелся где-то вдали). И в этом же направлении (направление одно - только вперед) останется пройти еще пару километров. Потом появится речка. Мелководная. Следует перейти по ее каменистому дну. И только тогда будет заметна тропинка. Тропинка, ведущая в гору.
Гора была высокая. Но в этом месте склон был не слишком отвесен. И вполне свободно (потратив на это несколько часов) можно будет добраться почти до вершины. Почти,-- потому что сама вершина ему была не нужна. Прямо перед ней (когда останется всего с десяток метров, которые даже уставшими от длительности пути ногами можно было преодолеть сравнительно быстро) будет небольшая дорожка вниз. Но это движение вниз обманчиво. Ибо лишь только однажды ступил на нее Дмитрий (думая, что уже двигается действительно вниз), как окружающая его действительность сменилась чем-то уже и вовсе неопределенным. А летнее солнце, склонившееся к закату, не только совсем исчезло, но и его словно бы и совсем не было.
Что подумал тогда Дмитрий? Ошибочно было думать: что? Ведь на самом деле Дмитрий совсем ничего не увидел. И даже не понял, когда он успел потерять сознание. Очнувшись...
Впрочем, о том, что Дмитрий увидел, очнувшись, сейчас лучше не вспоминать.
Но опаснее всего было то, что после того как он полагал, что все для него закончилось, Дмитрий убедил себя, что должен испытать все пережитое вновь. И чем больше он вытеснял это столь странное желание из своей головы, - тем больше оно казалось ему загадочнее, и,-- уже быть может от этого,-- желанней.
И, наконец, наступил тот момент, когда он уже совсем ничего не мог с собой поделать. И отправился на то же самое место, чтобы испытать уже порядком забытое чувство вновь.
Чувство какой-то невесомости.
Хотя Дмитрий и понимал, что вполне может и ошибаться. Ведь он на самом деле не помнил ничего. И реконструирование каких-то событий вероятно всецело и исключительно состояло только лишь из его домыслов и совсем нереальных предположений. Причем, у него появились все сомнения считать, что он только запутывает себя.
И еще. На самом деле вполне могло быть так, что ничего с Дмитрием не произошло. А еще вернее - он упал, потерял сознание. И ему приснился какой-то загадочный сон. Сон, который он и пытался разгадать все это время.
Но все же, считать так Дмитрий не имел права. И не потому, что так не могло быть. Нечто подобное (сны и фантазии) с Дмитрием случались достаточно часто. Был он впечатлителен. Все свои двадцать девять лет занимался музыкой (виолончель). Внешность имел достаточно подходящую для того, чтобы предположить, что только в столь тщедушном теле и может 'базироваться' столь неустойчивая (ко всякого рода мистическим восприятиям действительности) психика. Но... Но, хоть все это и могло быть так,-- но так не было.
Да и сам Дмитрий почему-то был убежден, что это было совершенно не так. И что-то с ним происходило в реальности. Ну, может быть, в полу-реальности. И уж наверняка он должен был выяснить: что и как?
И только потом уже решать: будет ли у него после этого будущее? Ибо были у Дмитрия достаточно серьезные опасения, что после того, что он увидит, - что-то все-таки останется по-прежнему. А может и наоборот,-- ничего для него 'по-прежнему' уже не будет. Так он считал. Ну, или, - в этом ему удалось убедить себя.
Глава 3
Сказано - сделано. Дмитрий решил не откладывать. И когда это он уже окончательно решил, - то сделал несколько шагов по уже появившейся (ко времени минувшем с момента начала размышлений) тропинке. И... куда-то провалился.
В пропасть?
Может это и действительно была пропасть. Но на самом деле, произошло это почти столь же неожиданно, как и в прошлый раз. И Дмитрий совсем ничего не успел понять. Тем более, то, что он видел сейчас...
Он полетел. Стоило ему лишь ненамного подпрыгнуть, как Дмитрий почувствовал невесомость. И даже не обязательно было оглядываться вниз, чтобы почувствовать, что он совсем даже не идет по земле. А парит над ней.
Притом что находился он в какой-то пещере. Туннеле. И как-то уж слишком уверенно перемещался по этому самому туннелю. Как будто он уже здесь бывал раньше.
Но ведь он и действительно бывал.
Но вот только ничего не помнит...
Как и не понимает, что с ним происходит сейчас.
Дмитрий, подпрыгнув, зацепился за какой-то выступ. Теперь обзор был получше.
Но так ли уж важно было сейчас осматриваться?.. Хотя. Необходимо было разобраться с тем, что происходит.
И где он на самом деле оказался. Что это за место.
...Дмитрий задавал себе вопросы. Но на них не отвечал. Мысли, которые у него появлялись, рождались какими-то свободными, и абсолютно независимым - независимым от действительности - образом. Словно они совсем не имели какой-то привязки к месту действия. Словно бы и он даже не находился здесь. А его сознание не простиралось дальше того, что могли различить его глаза. Которые, скорей всего, ничего и не видели. Отказывались видеть. Почти - отказывались - видеть.
Неожиданно вокруг стали появляться люди. Высокие, маленькие, старые, молодые, мужчины, женщины, дети... Вскоре они уже заполнили все пространство вокруг беспомощно озиравшегося Дмитрия. Который неожиданно взглянув на себя... увидел что он наг. Но ему совсем не было стыдно. Словно бы раньше он никогда не носил одежды. Словно это было действительно его привычное состояние. Более привычное ему, чем то, в котором он пребывал еще как будто доселе.
Глава 4
Наверное, он слегка переусердствовал в своем желании что-то понять.
Ибо так вполне могло случиться, что понять он не должен был ничего. А если у него какой и был шанс, - так это пока еще вернуться. Обратно. Но обратно он возвращаться не хотел.
А даже наоборот - как будто бы и стремился проникнуть еще глубже. В свое подсознание. Ибо у него отчего-то появилась уверенность, что все происходящее на самом деле происходило. Но происходило где-то в глубинах психики. Его психики. Которая на какой-то миг перестала быть его. А он не понимал толком - будет ли уже когда что-то иначе?
Нет. Этого он действительно не понимал.
Как и, конечно же, не мог с точностью сказать, что сейчас с ним происходит.
Дмитрий спрыгнул вниз.
Люди - на удивление - не расступились, а исчезли. У него уже было возникло подозрение, что их и не было раньше, как тотчас же (стоило ему только подумать об этом) Дмитрий ощутил на своем теле какие-то касания. Не нежные и не грубые. А словно бы - изучающие. Исследующие его тело. И Дмитрию стало совсем уж неловко от того, что ему это, по сути, было приятно. Как будто он испытывал какое-то новое (по силе неизвестности и новизны) возбуждение. И наслаждение, разливавшееся по телу, было ему действительно приятно. И он даже обрадовался, что он обнажен. И уже понял, почему это должно было быть так. И стал, как будто, понимать своего невидимого создателя, сделавшего для него это. Поместившего его в подобное место. И не решающегося открыть ему тайну - почему это сделал. Зачем ему это было нужно. Или уже нужно самому Дмитрию. И нужно ли?
И вновь (в который уж раз) в голове нашего героя возникали вопросы. Вопросы, на которые не было ответов. Но сейчас Дмитрий - быть может, в первый раз - даже как-то обрадовался, что это так. Что это происходит так. И никак иначе.
Что он находится здесь. В этом самом месте. И пусть уж чувствовал себя Дмитрий совсем уж ничего не понимающим, можно было предположить, что кому-то это было действительно нужно. И быть может уже даже самому ему. Потому что, разве не желание
Испытать нечто подобное, двигало Дмитрием в то время, как занимался он любой мыслительной работой. И уже как будто и собирался совершить нечто подобное. Но еще как будто и в чем-то сопротивлялся принятому решению. И в то же время не понимал: почему? Ведь ему на самом деле и размышлять-то долго не пришлось. А уже если что-то он решил, - то выполнял. Даже если на пути 'решения' возникали трудности. И он вдруг понимал, что это все как будто ему и не нужно. И совсем не важно.
Совсем. Не важно.
Но признание этого словно бы разом перечеркивало недавние (какие бы они не были) 'завоевания' Дмитрия.
И этого, по сути, совсем бы и нельзя было допустить. И потому, если он что-то для себя решил - то старался 'неукоснительно' выполнять. Даже во вред себе.
И это вскоре уже стало, чуть ли не единственной причиной, почему Дмитрий, который, неожиданно вспомнив, что с ним происходило раньше - должен был, как минимум, повернуть обратно. Вернуться назад. Но... сначала Дмитрий забыл: что же он на самом деле вспомнил? А потом - решил уже не останавливаться. А даже наоборот - тщательнее обычного изучить: из чего же состояла эта самая пещера?
Свисающие сталактиты периодически капали, подтаивая, ему на голову какими-то уж слишком крупными каплями. Где-то вдали что-то гудело. То громыхая (а тогда смело можно было говорить об усилении звука), то наоборот - уж как-то слишком жалобно постанывая.
И совсем ничего нельзя было с этим поделать.
И требовалось, быть может, просто принять это к сведению. И, не обращая внимания, двигаться дальше. Быть может даже и что-нибудь найти. Если бы удалось куда-нибудь дойти.
Но впереди начиналась совсем уж темнота. И чтобы двигаться дальше, следовало пробираться большей частью даже на ощупь. Как будто бы не решаясь остановиться. Дмитрий этого боялся. Словно на этой самой остановке поджидала его смерть. И единственной возможностью избежать ее -- было движение вперед.
Ничего не приносило Дмитрию уверенности в том, что если когда-нибудь ему удастся дойти - то что-то изменится. Такого просто не могло произойти. И Дмитрий понял, что ничего не изменится до тех пор, пока он будет находиться внутри туннеля. Мрачный и темный туннель, как ни странно, приносил успокоение.
Да он и с трудом походил на туннель. Если с чем-то сравнивать, то скорее с лабиринтом. И словно подтверждение этому, дорога стала расходиться в стороны. Делиться на несколько. И какую же из них выбрать?..
Дмитрий задумался. Что-то стало говорить ему о том, что может все бросить, да повернуть обратно?
Но Дмитрий знал, что поддаваться подобным мыслям не стоит. А наоборот,-- необходимо неукоснительно следовать намеченному курсу. И в данном случае, например, двигаться прямо. И уж точно, совсем никуда не сворачивая.
Часть 2
Глава 1
Мне показалось, что когда-то это раньше я уже проходил. И даже камни, которыми была умощена земля, казались знакомыми мне. Словно бы я их когда-то уже держал в руках. А быть может, нашел и сам. Отколупнув, например, от стены.
Словно бы подтверждая мысль, я - скользнув взглядом вдоль стены - заметил валявшийся молоток.
И уже в следующую секунду Дмитрий, подхватив его, стал наносить хаотичные удары в стену. Камни действительно отлетали. Но они нисколько не были похожи на те, что валялись внизу.
--Наверное, в чем-то я ошибся,-- многозначительно подумал Дмитрий, и еще больше задумался.
Что-то было не так. И он это интуитивно понимал. Интуитивно...
--Значит, интуиция еще служит мне,-- пришла Дмитрию неожиданная мысль. Но что-то уже указывало на то, что даже если это и так - то от этого уже совсем ничего не измениться.
И ничего с этого сам Дмитрий для себя не выгадает.
Но он уже не мог остановиться. Если Дмитрий уже решился прийти сюда, то наверняка должен был подчиняться правилам, которые здесь были. И от которых он совсем не зависел. В том числе, не зависел и от возникновения их.
А вот следовать им - уже даже словно и был обязан.
Глава 2
Неожиданно Дмитрий почувствовал, как что-то подхватывает его (словно он даже не хотел этому сопротивляться) и уносит, не спрашивая: нужно ли ему, собственно, двигаться в этом направлении?..
Я оказался на какой-то площади. Пустой. Никого не только не было рядом, но и все вообще пребывало в страшном запустении. Словно бы уже давно здесь никто не жил. Словно бы не жил и я сам. А все происходящее со мной было даже не сном. Не кошмарным сном. А словно бы...
Но, конечно же, это было не так. Не совсем так. Ну, в том плане, что я (внезапно) потерял отчет времени. И не знал, что то, что происходит... В общем, не знал я: так ли это все должно было происходить.
А тут еще рядом со мной появились два человека. Странных, и даже каких-то несуразных на вид.
И самое удивительное, что мне показались знакомыми их лица. Вернее,-- выражение лиц. Странное, по сути. Но видимо как раз этой своей странностью они и подкупали. И словно бы хотелось тотчас же обнять их, и рассказать обо всем, что знаешь. Непременно найдя что-нибудь веселое. Мне отчего-то показалось, что они должны рассмеяться. Ну - рассмеяться, значит порадоваться. А радость, как я уже понимал, это выражение человеком, в том числе, и самодовольства. А значит (как одно из звеньев в цепочки логических умозаключений) где-то - совсем поблизости - скрывалась и добрая доля внутренней уверенности. Того, чего мне - как я знал - недоставало. И того, чего у них-то было как раз в избытке. Било через край. И, наверное, ничего бы с ними не случилось, если бы поделились со мной они этой своей уверенностью. Ну, что-нибудь, разумеется, получив взамен и от меня. Да любое,-- чтобы им понравилось. Потому что я внезапно сделался каким-то на удивление щедрым человеком. Но ведь мне и на самом деле хотелось отблагодарить их. Ведь если бы, по сути, я их не нашел,-- то может быть и совсем растерялся в том, что мне делать.
А так я уже знал, что теперь мы продолжим наш путь вместе. А то они может быть и вообще выведут меня обратно. Ибо находиться в подобной прострации, признаться, мне не очень хотелось.
--Вы... Вы со мной не пойдете? - недоуменно взглянул на мужчин Дмитрий, словно бы не понимая, как так может случиться, что они собираются куда-то уйти без него.
--Но у нас действительно дела,-- неуверенно переводя взгляд с товарища на Дмитрия, сказал один из них.
--Да, да, мы действительно спешим,-- заверил его другой.-Уже почти даже опаздываем.
--Но как же так?-Дмитрий в нерешительности переминался на месте.
--А что? Разве между нами была какая-то договоренность, что мы должны вас куда-то сопроводить?-все еще игриво поглядывая, то на Дмитрия, то на своего товарища (и словно приглашая того 'подключиться') переспросил первый.-Или вы, например, не знаете дороги.
--Да полно, Джек,-- одернул его товарищ, и внимательно посмотрел на Дмитрия.-Мне кажется, я смогу вам чем-то помочь.
--Буду очень вам признателен,-- откликнулся Дмитрий.-Но ведь вы куда-то спешили?..
Наступило молчание. Видимо разом все растерялись, не зная как должны вести себя в подобной ситуации.
Что до Дмитрия, так он вообще уже - и в который раз - пожалел, что ввязался в это предприятие.
Но быть может, парадокс заключался в том, что с момента встречи с ним этих двух мужчин (обоим лет по сорок, небольшого роста, крепко сбитые, лысоватые, аккуратно выбритые, в джинсовых костюмах) Дмитрий действительно почувствовал улучшение своего состояния. Словно бы эти двое излучали энергию. К которой он подключился.
--Нет, нет, спасибо,-- наверное больше из вежливости, чем считал так на самом деле, поблагодарил Дмитрий.-Но вы мне только расскажите как отсюда выбраться, и дальше я уйду сам.
--Выбраться!-присвистнул тот, кого назвали 'Джеком'.-Да неужели, если бы сами знали дорогу, мы отсюда не вышли.
--И?.. - непонимающе (а в душе уже начиналась разливаться волна трагедии) уставился на них Дмитрий.
--Мы действительно не знаем, как отсюда выбраться,--опустив голову, произнес 'Мирик' (он представился, как его зовут).
--А как же вы?-все еще ничего не понимал Дмитрий.
--А мы живем здесь,-- первым пришел в себя Джек, и, подхватив на руки Мирика ('сегодня я несу',-- донеслось до Дмитрия), понес его, свернув на другую дорогу.
Дмитрий смотрел им вслед.
Джек с Мириком обернулись, словно бы убеждаясь, что Дмитрий остался на месте.
--Туда!-выбросил руку Джек, показывая одно из направлений, и смотря прямо в глаза Дмитрию.
Дмитрий кивнул. Он уже знал, что просто отправиться вслед им. Дождавшись, пока они скроются из виду. Почему-то у Дмитрия была уверенность, что его обманывают. И он решил не верить никому, положившись на себя. Только на себя. Как делал это и раньше. И как, вероятно, поступит теперь.
--Нет, нет, вы совсем не верно подумали,--- услышал Дмитрий доносившиеся из темноты (товарищи уже скрылись), и обращенные видимо к нему голоса.
--Как?-вырвалось было у Дмитрия, но его сознание как бы говорило, что те его не услышат, а значит и говорить как бы не стоило.
--Ну что же вы?-раздался знакомый Дмитрию голос за его спиной.-Что вы ничего не говорите?
Дмитрий оглянулся и судорожно сглотнул слюну. Прямо перед собой он увидел улыбающуюся рожицу одного из 'друзей'.
Дмитрий недовольно взглянул в направлении, куда ему показалось, те скрылись.
--Да нет же, мы здесь,-- раздался рядом с ним все тот же голос.-И почему вы молчите?-не унимался он.
--Но ведь вы... ушли...--недоверчиво произнес Дмитрий. Он уже действительно ничего не понимал.
--А вот и нет,--усмехнулся Джек (или Мирик,-- Дмитрий уже перестал их различать. Внешне они были похожи).
--Все на самом деле просто,--поспешил успокоить Дмитрия Мирик (значит до этого был Джек,-- пронеслось в голове Дмитрия).-В какую бы сторону вы не отправились, вы оказываетесь в том месте, где вас хотят видеть.
(Дмитрий не стал разочаровывать товарищей, что видеть их не хотел).
--Ну так что же?-не унимался Джек.-Или вы сейчас же отправляетесь вместе с нами -- ... или даете нам уйти,-- продолжил за него Мирик.
--Да уходите,-- как-то уж слишком раздраженно вырвалось у Дмитрия.-Кто вас держит!-добавил он уже для себя. Вернее - про себя. Но они его вновь услышали.
--Нет, так дело не пойдет!? - с сомнением покачал головой Мирик.-Или вы немедленно отправляетесь вместе с нами, или уходите первыми, и больше о нас не думаете.
--Да не думал я о вас! - сопротивлялся Дмитрий. ('И куда я с ними пойду'?-подумал он про себя).
Но тотчас услышал, что кто-то из двоих назвал его - 'про себя' -- мерзавцем.
Этого Дмитрий решил так не оставлять. Он коротко пробил левым боковым в челюсть. По-моему Джека. Но потом ударил и правым прямым в подбородок Мирику. Два товарища рухнули почти одновременно. А Дмитрий подумал, что у него впервые на практике получились удары, которые он когда-то - еще в юности - отрабатывал в зале. И судя по тому, что и Джек и Мирик ('и имена у них какие-то дурацкие',-- подумал Дмитрий) лежали без сознания, Джек понял, что удары действительно получились.
--И больше, чтобы я вас рядом с собой не видел,-- зачем-то произнес Дмитрий, главным образом, наверное, для успокоения совести. Ведь совесть было почти единственное, что - знал Дмитрий - будет беспокоить его всегда. И даже сейчас, именно эта самая ('чертовка, уже получается',-- подумал Дмитрий) совесть вытягивала за собой и тревожность, и беспокойство, да и вообще всю ту психопатологическую симптоматику, от которой Дмитрий уже думал, что избавился. Ну, по крайней мере, избавился от неожиданного наступления ее. Когда не было времени подготовиться.
--Ты совсем сошел с ума,-- услышал Дмитрий знакомый голос.
--Да ну?- Дмитрий готов был уже вступить в отчаянную полемику. И вдруг понял, что этого совсем и не требуется. Как не нужно и вообще что-то говорить. Потому что - и только сейчас Дмитрий это понял достаточно отчетливо - никого на самом деле рядом с ним и не было. А то, что было, - было что-то наподобие галлюцинаторного бреда. Вызванного... Да мало ли чем он мог быть вызван?
Дмитрию вдруг стало совсем нехорошо. И ужасно стыдно. А еще он захотел... проснуться.
Потому что ему показалось, что он спит. (Или уснуть - моментально уснуть - если все происходящее было 'итогом' бодрствования).
И Дмитрий совсем растерялся. Он понял, что сам себя загнал в круговорот (спровоцированный, быть может, и собственными мыслями). И не знает, как из него выбраться.
Оглядываться по сторонам казалось глупо и совсем бесполезно.
Смотреть вперед - опасно.
Назад - совсем не нужно.
А вот в верх?..
Дмитрий поднял вверх голову, уставясь в потолок.
Почти тут же он поймал себя на мысли, что с каким-то бесстыдством разглядывает... нависший над ним... люк.
Люк (откуда он там взялся?) имел ручку. На которой тотчас же и повис Дмитрий, пока не понял, что таким образом - этот самый люк (были серьезные сомнения в том, что это был действительно люк) он никогда не откроет. И как минимум требовалось надавить на него.
Что Дмитрий каким-то образом и сделал. И тотчас же чуть не задохнулся от ворвавшегося в легкие порыва воздуха.
Часть 3
Глава 1
Иной раз я думаю: действительно ли что-то подобное могло произойти со мной?
Ведь уже получалось, что если это было действительно так (если бы я это действительно мог допустить), то тогда - уже как бы следующим ходом - я мог отыскать несколько неточностей, которые сами за себя указывали бы мне, что чего-то подобного просто произойти не могло. И как бы я ни старался, всякий раз отыскивалось бы что-то, что возвращало бы меня назад. И если мне только еще раз на это взглянуть, - то я бы уже в который раз понял, что ничего из того, о чем я только что вспомнил - со мной не происходило. А - что еще более наверняка - все это был некий чудодейственный сон. Который, каким-то образом, стоял постоянно передо мной. И повторения которого - я почему-то до сих пор желаю.
Почему? Да, наверное, лишь потому, что я на самом деле так и не ответил себе на вопрос: что там, в действительности, происходило? И что было раньше?
И еще. Мне отчего-то казалось (и иногда я бывал почти даже уверен в этом), что во всем моем нахождении в том (все еще загадочном для меня) месте передо мной стояла какая-то другая задача (чем просто - сначала попасть в туннель, а потом стараться выбраться из него). И ее-то я как раз не выполнил. Но и в чем она заключалась - не мог вспомнить.
...Дмитрий полз по отвесной скале. Почему он по ней полз, и почему вообще там очутился - не знал. И можно было сказать, не задумывался. И даже посетовать по этому поводу не мог. Но все же остановимся на том, что он действительно не знал. И это было так же верно, как и то, что ползти он не хотел. А чего он хотел - об этом говорить было бы и вовсе неприлично. Так же как и слушать то, что он бормотал во время своего движения себе под нос. Ибо были у нас все сомнения подозревать, что Дмитрий Васильевич Мирзоев совсем уже не понимал, что с ним происходит. И совершал иногда поступки, о которых потом думал: зачем же он их совершает?
Но ведь и так-то уж рано было говорить о том, что Мирзоев не отдавал отчет в своих действиях. Каких-то действиях. Своих разумеется.
Так было бы считать уж слишком преждевременным.
Да так, наверное, никогда и не было.
Но как раз сейчас выходило - что все это - именно так. И уже совсем как будто бы ничего не говорило об обратном.
Но вот пока мы еще о чем-то размышляем - Мирзоев полз. Он все полз и полз к какой-то цели. Цели казавшейся невидимой даже ему. И его подслеповатые глазки (очки давно безнадежно повисли над пропастью, зацепившись за какой-то каменный выступ) впереди совсем ничего не различали. Но ведь Мирзоеву совсем и необязательно что-то рассматривать впереди. Перед ним сейчас вообще стояла лишь одна задача: доползти! Доползти, во что бы то ни стало. И может именно это движение было некой проверкой самому себе. Проверкой наличия у себя уверенности. И, наверное, отчаяния.
Да и еще, должно быть, много каких качеств. Которые Дмитрию Мирзоеву еще необходимо было развить в себе. А среди них были и те, о которых он совсем еще не мог подумать. Что они у него будут. Появятся.
Но ведь тогда уже мы можем сказать (и, известно, что Дмитрий был с нами полностью согласен), что человек как будто бы и живет. Но это еще совсем не значит, что он точно таким же останется и завтра. И через год. И через десятилетие... И главное, чтобы сам этот человек хотел бы измениться. И уже его желания (с прикрепляемой энергией, для выполнения этого желания) может оказаться достаточным, чтобы это на самом деле было так. Чтобы можно было надеяться, что - когда-нибудь - это так произойдет. И уже если действительно произойдет, - то все это будет служить невольным свидетельством чего-то подобного.
Но, конечно же, на самом деле Дмитрий Мирзоев сейчас даже не верил, что все это было действительно так.
И карабкался он наверх оттого, что как бы уже и нужно было - карабкаться.
И почти точно также, он бы мог сейчас лежать где-нибудь на лугу. Развалившись на траве, и считая что-то навроде того, что жизнь удалась. Но на самом ли деле было так? Ведь никогда так раньше Мирзоев не считал. Но отчего-то полагал, что как раз ему-то жизнь дана для выполнения каких-то трудных и непонятных задач. Настоящих, даже может быть, лишений. И... трудностей.
И если уже это было действительно так, что зачем же, черт возьми, ему куда-то сейчас ползти? И не легче ли (и справедливее) просто разжать руки. И полететь вниз. Ну, или, упасть.
Испуганное сознание тут же принялось отчаянно сигналить о возможном падении.
Но вряд ли Мирзоев так-то уж его слушал.
Он не слышал уже ничего.
Разбившись, ударившись о камни в подножии склона, на который зачем-то полз.