Он понимал, что его нынешняя спутница - дура. Только сейчас он стал понимать, как грустно иметь жену -- дуру.
Жена дура может быть прекрасна во всем. Прекрасно готовить, стирать, встречать гостей, даже более-менее (раз в год по праздникам) обходиться с ним в постели.
Но ведь семейная жизнь складывается из большего, чем стирка, уборка, готовка. И вот тут уже Степан понимал (с ужасом и болью), что жена его попросту проигрывает всем его мечтам о милой спутнице жизни, которая будет ему не только полезна, но и с которой ему будет интересно.
И самое печальное, что как раз того качества, которое бы ему больше всего хотелось, у его жены не было. Да он бы и развелся с ней (сначала попробовал, было, с ней переговорить - но разъяренная супруга все восприняла в штыки), да уже столько раз за свою жизнь разводился, что сейчас было даже как-то грустно идти по проторенной дорожке.
И ведь что обидно -- в иные моменты его супруга становилась вежливой и даже как-то по-особенному обходительной.
Но вот бывало так нечасто. И за каждым таким разом он словно бы уже ждал новой вспышки гнева. Немотивированной агрессии. Ну или -- женской глупости, как мог бы назвать это более мягче.
Но ведь и обидно ему было - что дурой его жена была, как говорится, по жизни. Дурой она была когда злилась. Дурой - когда была доброй. Дурой она была всегда. Невежливой и глупой. И он, бывало, не знал, куда от нее деться. Пытался спасаться бегством -- догоняла. И пилила, пилила, пилила... А он мучительно сносил все это женское негодование. Хотя, конечно, пору раз двинул ей по ее лисьей мордочке. Да это было так давно, что он уже об этом и забыл. Хотел ведь как лучше. Чтобы исправилась.
Не исправилась. А даже сейчас, когда прошло уже черте сколько лет их отчаянного брака, его пассия нет-нет да и припоминала ему былое. А он устало смотрел на нее, думая о том, отчего же такая злая судьба. И понимая, что эта бестия попросту отыгрывает на нем всю свою женскую неудачливость. Неуверенность. Депрессивное состояние души.
И больно становилось его душе что это так. Что забирают у него силы - чтобы подзарядиться его энергией. Унизив - возвеличить себя.
А он бы, может, и согласился, по доброте душевной, терпеть все эти ее девиации психики. Да вот на какое-то время после этого действительно выпадал он из жизни. Пусть со временем и научился с подобным бороться (чтобы сократить процесс обратной адаптации к миру). Но ведь супруга его не унималась. А даже через какое-то время расходилась вновь. Унижая его, и обзывая всякими словами, суть которых сводилась к тому, что он ничего не из себя не представлял.
Это он то!
В тридцать семь он защитил докторскую. В тридцать восемь получил звание профессора. В сорок стал членом-корреспондентом академии наук. Недавно (сейчас ему было сорок пять) стал академиком. Являлся автором более двух десятков книг и учебников. Публиковался в журналах всего мира. Имел...
К чему то, что он имел - если все это его злобная супруга ставила не в грош (у супруги, кстати, была только с трудом законченная средняя школа и незаконченное профессионально-ремесленное училище). Причем последние годы она не работала. Да он и сам ее просил не работать, внимая бессознательному женскому вопросу, куда она пойдет работать без образования? И когда ей было плохо - он ее утешал. Словно бы, уже получается, намеренно возвеличивал в ее (да и своих, обманывая себя) глазах.
А проходило время, и за обман приходилось платить. А супруга, словно бы и поверив во что-то, только известное ей, становилась агрессивной, и изводила придирками более успешного мужа.
Ему бы найти любовницу,--как посоветовали как-то студенты, узнав о семейной трагедии.
Ему бы найти новую жену,-- как посоветовали как-то друзья, знавшие о его душевной боли.
Ему бы просто отдохнуть,-- как посоветовали... Ему многие советовали. Советовали большей частью за глаза. Всем как-то неловко было признаться, что они знают о том, что происходит в душе уважаемого ими человека. Также как и все верили (искренне и неосознанно), что когда-нибудь это все закончится. Прекратится женское коварство. А их друг и учитель - наконец-то испытает счастье.
И ведь развестись, просто взять и развестись Степан Григорьевич тоже не мог. Через год с тех пор, когда он стал жить с этой женщиной (жили они уже пять лет), родила она ему дочь. Красивую и независимую. И хорошо, что не такую как мать. Генетическая база все-таки была схожа с ним. И внешне и внутренне. И вот теперь, развод с супругой-фурией грозил и расставание с дочерью. А в сорок пять это все переживается совсем по-другому, чем в молодости. В молодости он уже успел оставить двух детей на попечение их мам. О чем все эти годы неосознанно (да и осознанно конечно. Просто старался не показывать) переживал. И если бы подобное сделал сейчас...
Если бы сделал сейчас - уже может и не пережил бы это. Хотя он тайно и готовил себя к этому. Каждый раз словно бы оттягивая момент, когда предстоит уходить. Не хотел он этого. И терпеть, конечно, уже не мог. Но терпел. Внушив себе, что лучше испытывать это мучение, чем муки совести, которые начнутся, когда он бросит своего ребенка.
Странная и страшная жизнь была у Степана Григорьевича Гаврилова. Странная и страшная.
И как будто не было видно впереди просвета.
А все, что нужно и можно было продолжать делать - терпеть. Терпеть...
Но ради кого? Ради ребенка? Ради ребенка...
А жена, его дура жена - видимо осознала (в тридцать семь супруга Гаврилова обладала поразительной женской хитростью) что ее муж уже так и иначе зависим от нее - и уже не стала слезать с него. Понукая, унижая, и все больше откровенно издеваясь.
И что было ему делать? Бросить. Ему бы бросит эту дрянь, эту стерву, эту злобную суку. Да ведь не мог. Может быть он был слаб? Может дело как раз этим объяснялось? Ведь не годы сейчас рабства, да и когда было такое рабство, что мужчина так покорялся женщине. Стремившись угодить, чтобы хоть как-то улучшить ее злобное настроение.
А может жена его была попросту больна. Даже психически больна. И тогда этим-то как раз и объяснялось все это ее негодование. А в душе она была чистый ангел.
Но ведь ангел не мог быть дурой. А значит вновь нестыковка. И новые мучения все пытавшемуся найти ответ Степану Григорьевичу. Пытавшемуся и не находившему. И вновь и вновь терпевшему периодически возраставшие инсинуации супруги. Супруги-дуры. Хоть может как раз это уже было и не важно. Мало ли их таких - и более умных. Да и какая может быть разница, глупа она была или умна. Разве что с умной женщиной было более интересней. Как и была надежда, что она не позволит себе так часто сходить с ума. Хотя?..