Казалось, никуда невозможно было спрятаться от этой красоты.
Но и наслаждаться ей было невозможно. Хотя и хотелось... Павилихин поймал себя на мысли, что ему хотелось бы, чтобы все прекратилось. Причем сразу. Может боялся, что больше не выдержит?
Лейтенант Павилихин вышел из публичного дома. Он даже не знал, что его заставило зайти туда. Прошел слух, что в городе открылся первый официальный публичный дом. Можно было вполне легально придти, и...
Впрочем, видимо привлекло Павилихина не это. В качестве рекламы хозяйка борделя вывесила объявление, согласно которому первый раз можно было придти как на экскурсию. Ну, то есть, бесплатно.
Причем девушки уже будут раздеты, и в своих постелях ждать клиентов. На огромном мониторе отображались их комнаты. На стенах - фото и краткая характеристика (характеристика в основном сводилась к росто-весовым показателям и приемлемости к различным формам сексуальной близости.
Лейтенант Павилихин минут десять походил вокруг (словно делая рекогносцировку местности, а на самом деле считая заходящих клиентов. За десять минут не вошел никто), и наконец-то решившись - зашел.
Убранство публичного дома завораживало. Пальмы, портеры, полумрак, легкая музыка - и фотографии на стенах. На фото были представлены обнаженные девушки. Видимо работницы заведения, - подумал Павилихин.
Далее ситуация несколько вышла из-под контроля лейтенанта Павилихина. Он не заметил и сам, как оказался перед огромным, во всю стену, монитором. А как не мог оторваться от него на протяжении долгого времени. Столь долгого, что барышни-проститутки, видимо устав ждать, накинули на себя что придется, чтобы при случае можно было бы быстренько снять, и спустились в холл. Причем, по всей видимости времени уже действительно прошло очень много, потому что Павилихин стал восприниматься частью интерьера. А сами дамы вели себя нисколько не стесняясь присутствия мужчины.
Впрочем, на мужчину лейтенант Павилихин был похож весьма условно. Высокий и худой, он своим женственным безусым лицом скорее напоминал лесбиянски настроенную девушку. Благо, что по возрасту двадцатитрехлетний Павилихин скорее смахивал на задержавшегося в подростковом возрасте молодую девушку, нежели был похож на взрослого мужчину.
Да и какой он был взрослый. Так, одно название.
Впрочем, мужчиной Павилихин тоже пока не был. Не доводилось ему как-то переспать с девушкой. Он хотел по любви и после брака. Любви пока не было. Брака без любви в его случае вообще не могло быть. К тому же Павилихин придерживался весьма строгих нравов. И во всем был предрасположен исключительно к обеспечению законности и порядка.
А еще он был зануда. И это перевешивало все остальное. Потому что на самом деле невозможно было общаться с таким человеком. Разве что за деньги. Но оказалось, что и здесь он предпочел закатить скандал, когда после его трехчасового нахождения в публичном заведении, решил уйти, не заплатив.
Ему указали на строчку под рекламой, где время экскурсионного просмотра ограничивалось получасом. Предполагалось, что за это время даже самый отсталый из клиентов сможет сделать выбор, решившись: остаться ему и сделать заказ, или убраться восвояси.
Видимо, когда делали рекламу, не знали о Павилихине. Потому что Павилихин тут же закатил скандал. Сославшись... в общем, он ссылался на что угодно. Внешне это выглядело, как какой-то придурок стоит, размахивает руками, и кричит.
Вызвали охрану. В охране работала внушительных габаритов женщина-лесбиянка (в прошлом - спортсменка-разрядница по метанию молота). Мужчин она не любила. Поэтому грозно надвинулась над Павелихиным, в намерении...
Павилихин все поняло, съежился, и, вытащив кошелек, отдал женщине все деньги.
Было заметно, что это ее сильно смутило. Она отступила назад, и призадумалась, держа в руках кошелек, и переводя взгляд с Павилихина на кошелек, с кошелька - на Павилихина.
Подошла хозяйка и предложила Павилихину определиться с выбором девочки. В том, что его так просто не отпустят, он уже понял.
Павилихин, было, заикнулся о ценах, но тут же смутившись - ткнул пальцем в первую попавшуюся девушку на фото.
Оказалось, девушки на фото и в реальности - различались. И это видимо ввело Павилихина в еще больший дискомфорт (он уже и так про себя желал, чтобы все поскорее закончилось). И он... он решил ускользнуть. Но выход был заблокирован женщиной-охранницей.
--Отпустите меня,--попросил Павилихин. Ему хотелось сказать, что он больше так не будет. Что он вообще готов отказаться от общения с женщинами. Он вообще многое мог бы сказать. Но слова застряли в горле. И все что получилось, это пасть на колени, и попросить отпустить.
--Да куда же Вы пойдете?--ласково спросила хозяйка (хозяйка, отметил Павилихин краем своего сознания, продолжавшего оценивать окружающий мир, была еще ничего).
Павилихин бросил взгляд на выход.
--Вы отсюда не уйдете,--словно бы говорила своим видам женщина-охранник.
--Позвольте,--против своей воли вновь стал в позу Павилихин.--Я не желаю...
Дальше он не помнил. Он только заметил рядом с собой разъяренное лицо охранницы.
А следующей картинкой, выплывшей в его сознании было осознание, что его насилуют, и после -- ощущение какого-то огромнейшего счастья, разливавшегося по телу.
Когда Павилихин очнулся - рядом никого не было. Он лежал обнаженным, на кровати, на столике стояла бутылка вина, и Павилихин припомнил, что вроде как пил вино.
Или не пил. В бутылке еще оставалось немного мутноватой жидкости, он, осмотревшись, и заметив, что в комнате кроме него никого нет, осторожно потянулся к бутылке, отвинтил пробку, и понюхал.
В бутылке было вино. Он попробовал на вкус. Действительно вино,--сказал про себя, делая глоток.
Поставив бутылку на место, Павилихин быстро оделся, и собрался уже было уходить, как подумал...
В голове лейтенанта войск связи Антона Павилихина пронеслась мысль, что он только что переспал с женщиной. И это неожиданно вызывало в его душе ощущение какой-то силы и величия момента и свершившегося действия.
Но тут же радость исчезла. У лейтенанта Павилихина появилось сомнение в том, с кем он только что вступил в интимные отношения. И ему почему-то показалось, что это была женщина-охранница.
От подобного предположения у Павилихина появилось желание застрелиться. Но пистолета у него не было. Ему вообще по штату было положено оружие только в случае непредвиденных обстоятельств, связанных с необходимостью защиты Родины.
Пока по всему выходило, что Родине он был не нужен.
А еще он вновь подумал о том, что его только что изнасиловал охранник в юбке. Женщина. Его первая женщина. Но лучше бы ее не было.
Почти полчаса потребовалось лейтенанту на то, чтобы настроить себя действовать решительным образом, и все-таки выскочить из вражеского лагеря. И он уже осторожно пробирался по коридору (дверь в номер, где его оставили, оказалась не заперта), как вдруг почувствовал непреодолимое желание остаться. И желанию этому были безразличны какие-либо недавние мысли Павилихина. Словно бы желание и мысли существовали отдельно. Имели, как говорится, различный объект базирования.
Проблема осложнялась тем, что помимо желания остаться, Павилихину непременно захотелось увидеть недавнюю насильницу. Неожиданно для него, ее возникший образ уже не был столь отталкивающ, как ему показалось вначале. Воображение Антона Павилихина вдруг вообще начало рисовать нечто близкое и родное. А еще ему вдруг захотелось повторения недавно произошедшего. И не то, что у Павла Олеговича возникло такое уж сильное сексуальное желание. Скорее было ощущение того, что в компании с той женщиной ему будет хорошо и спокойно. Прежде всего, спокойно. Павилихин вдруг признался себе, что больше не кажется беззащитным. То, что его взяли, и сделали с ним все, что захотелось, словно бы сломало в его душе какую-то стену, возникающую было ранее при общении с женщинами и даже вообще с людьми. И он почувствовал разливающееся по телу тепло. Почти точно такое же, как испытал совсем недавно, и впервые в жизни. Теперь он стал мужчиной, подумал Павилихин. А значит должен и действовать как мужчина.
Но самое загадочное было то, что действовать как мужчина ему совсем не хотелось.
Хотелось же ему, чтобы его снова взяли силой и изнасиловали. Изнасиловала, конечно же, женщина. Причем та самая, которая уже проделала с ним свои нехитрые манипуляции. И хоть деталей Антон не помнил, он со всей отчетливостью желал повторение момента.
И чтобы уже с ним не случилось, знал, что будет теперь все по-другому. И может быть даже -- что-то изменится в жизни. Ну, то есть, жизнь повернется к нему лицом (до этого она норовила повернуться другим местом).
Павилихин приободрился, распрямил спину, и уверенно стал спускаться вниз, готовый при виде первого встреченного им человека потребовать отвезти его к женщине-охраннице, и, далее, признаться той в любви.
Но вот он уже спустился, а никто ему так и не попался. Более того, Павилихин вдруг заметил, что входная дверь вообще открыта.
Он подошел и прикрыл ее. Лейтенант Антон Павилихин не намерен был покидать поле боя, и решил не остаться.
А принятые им решения с недавних пор был намерен исполнять. Начать исполнять. Потому как ранее сделать подобного у него все не получалось.
Проходило время. К Павилихину так никто и не вышел. Он даже пробовал позвать кого-нибудь, да не знал, что именно сказать в качестве вызова. И ограничился тем, что несколько раз вполголоса что-то проговорил. Что?--разобрать было невозможно.
--Странно...--подумал Павилихин еще через час. За это время так никто и не появился. Только раз ему показалось, что на верху хлопнула дверь и послышались чьи-то шаги, да тут же все разом исчезло, и Антон Олегович согласился, что все ему просто почудилось.
Прошло еще два часа. Павилихин захотел в туалет, но, поискав глазами и не нашедши тот, решил терпеть.
Еще через полчаса ему захотелось есть (он вдруг вспомнил, что сегодня еще не завтракал, намереваясь сделать это после экскурсии в публичный дом). Часы пробили третий час пополудни. Потом четыре, пять, шесть, семь часов...
Время приближалось к полуночи, когда входная дверь осторожно приотворилась, и еще через время в нее просунулась голова какого-то придурка. Вернее - это Павилихину увиденное им лицо показалось похожее на какую-то придурковатость владельца. Хотя вполне может быть, так это и не было.
Впрочем, голова, которая уже почти вытянула за собой шею, а после и туловище - исчезла. А спустя минуту затворилась дверь.
Павилихин решил уже не ждать и подойдя к двери дернул за ручку. Ручка осталась у него в руках.
--Ерунда какая-то...--поймал лейтенант Павилихин выскользнувшую было из его головы мысль.
Следующим шагом Антона Павилихина было высадить дверь, и выбравшись наружу, обматерить все и вся и убраться восвояси. Ну, разве что, сразу после выхода, подумал Павилихин, необходимо было найти какой-нибудь укромный угол, сделать свое дело, а после уже и убираться, с намерением больше сюда никогда не приходить (немного раннее Павилихин намеревался придти сюда на другой день, но сейчас отменил собственное решение).
Дверь не поддавалась. Павилихин стал бить по ней ногами и громко ругаться.
Получалось только ругаться (да и то, как-то по детски). Дверь же оставалась неприступна.
--Какое это все же блядство...--хотел, было, в очередной раз выругаться Павилихин, как перед ним возник образ женщины-охранницы.
Позже, и когда он уже вышел наружу, и когда прошло много дней, и даже месяцев после произошедшего с ним инцидента, Павилихин засомневался, что действительно ли тогда перед ним возник только образ охранницы, или может это была она сама, а может... а может он просто увидел каким-то сверхъестественным зрением место, где лежал ключ.
Как бы уже не было, тогда Павилихин действительно вырвался на свободу. А потом еще долго обходил странное заведение стороной. Ему оно казалось действительно странным.
Точно также как он уже не был так уверен, что все, что с ним когда-то происходило - происходило в реальности. А раз так... А раз так,-- то возникали серьезные сомнения по поводу того, действительно ли он переспал с женщиной. Потому как,-- если не переспал - то подобное необходимо было срочно сделать. А если переспал - то на какое-то время можно от женщин вообще отдалиться. Также как и от мира. Занявшись переосмыслением жизни. И всего, когда-то в этой жизни с ним произошедшего.
И он действительно отдалился от мира. Став жить в каком-то своим мире. Мире собственных грез и фантазий наяву.
А с армии Павилихин уволился. Служить ему расхотелось. Да и людей со странностями в армии предпочитали не держать. Если не было какой особой необходимости...