Зелинский Сергей Алексеевич : другие произведения.

Магия бессознательного, или мелодии уходящей реальности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

пьеса

Магия бессознательного, или мелодии уходящей реальности

Действующие лица:

   Семья Орловских:
   Молодой человек (Анатолий), 20 лет.
   Старик (Петр Игоревич, дед молодого человека), 67 лет (выглядит на 70-75).
   Мужчина (Василий Петрович, отец молодого человека, по профессии врач, 48 лет).
   (Когда-то все трое занимались боксом. Старик был чемпионом Союза. У Анатолия - больше 230 боев на ринге, мастер спорта международного класса).
  
   Профессор Кучинский (Дмитрий Карлович, 36 лет, сводный брат Анатолия; носит бородку).
   Женщина постарше (Вероника Матвеевна, 49 лет; имеет пышные формы).
   Женщина помоложе (Катерина, 30 лет, обычного сложения).
   Девушка (Оля, 20 лет).
  
   Альтер-эго Анатолия и его брата.
   Голоса (несколько)
  
  

Действие 1

Сцена 1

   Небольшая комната. В углу около окна горит абажур, слегка прикрытый (чтобы
   было еще меньше света) куском какой-то ткани.
   В комнате двое. Молодой человек, нервно расхаживающий, и старик, сидящий в кресле, посасывающий трубку, и то ли подремывающий, то ли все же слушающий о том, что говорит юноша.
   За окном идет снег; но в комнате тепло и уютно.
  
   Молодой человек.
   ...Вы слышите?! Нет ничего страшнее того, что кажется мне. Или, наверное, кажется...
   (Задумывается. По всему заметно, что он находится в несколько возбужденном состоянии. Как будто что-то недавно вывело его из себя, и не дает успокоиться).
   Вы слышите? Ведь я оказался просто отвержен. Изгнан. Я всего лишь в одночасье оказался совсем никому не нужен.
  
   Старик.
   Полноте!
   (Слова старика раздаются столь неожиданно для юноши, что он вздрагивает, и, поворачиваясь к тому, - всматривается в него).
  
   Молодой человек.
   Нет, нет. Мне, наверное, все-таки кажется...
   (еще какое-то время всматривается в лицо старика, как будто раздумывая одновременно и над его словами, и над тем: произносил ли он вообще какие-то слова?).
   А на самом деле... А на самом деле, должно быть, все совсем даже нисколько и не так, как мне то видится сейчас. И тогда уже это обман. Обман призрачной реальности...
   (на секунду останавливается, но потом резким движением отбрасывает прядь слипшихся длинных черных волос, закрывших ему глаза).
   Но нет!
   (Вскрикивает).
   Нет! Этого просто не может быть! Не может быть уже хотя бы потому, что попросту быть такого не должно. И если бы только допустить, что оно может когда-нибудь произойти - разве не обрушился бы в то же мгновение мир?! Разве не соединились бы тогда небеса с землей?! И не погребли бы под собой все эти проклятия, источаемые от всех этих жалких и ничтожных людишек.
   ...Разве не случилось бы тогда так? А ведь вполне может статься, что именно так и произойдет. Когда-нибудь произойдет. Причем, случится это как раз в тот момент, когда к этому никто окажется не готов. И проклятия, слышимые под обломками несбывшихся надежд, будут только подтверждением моих слов. Только подтверждением их! И что же кто-то скажет мне тогда? Будет ли у кого желание вообще тогда что-то говорить?
   (на минуту останавливается, пристально всматриваясь в старика).
   Верите ли Вы мне? Нет, нет, скажите - мне очень важно: верите ли Вы мне? Или, быть может, считаете, что я говорю совсем о другом?! А о том, о чем говорю - не должен говорить вовсе?!
  
   Старик.
   Уже несколько часов я слушаю тебя. Слушаю сейчас. Как точно так же слушал и вчера, и на прошлой неделе; так же как буду слушать тебя и завтра, и вообще всегда, когда у тебя будет, о чем мне сказать. И разве я когда-нибудь подверг хоть какие-то твои слова сомнению? Никогда ведь этого не было! Почему же сейчас ты сомневаешься? Разве можно в чем-то тебе сомневаться? Могут ли вообще твою голову заполнять сомнения по поводу того: слушаю ли я тебя, и что я тебе скажу? Разве не должен ты пытаться разгадать свою тайну? найти свою истину.
   (молодой человек в согласии кивает головой)
   Так если это так---
  
   Молодой человек (потягиваясь).
   Я понял!
   (радостные глаза его излучают благодарность, а губы расплываются в улыбке)
   Я все понял! Нет места больше каким-то моим сомнениям! Совсем нет им места! И я теперь могу предаваться струящимся из меня измышлениям. Ведь именно в них свет. Тот свет, к которому, в общем-то, я всегда и стремился.
  
  

Сцена 2

   Входит высокий мужчина средних лет в длинной рыжей шубе. Чуть прищурясь, окидывает взглядом находящихся в комнате. Наконец, обвыкшись, снимает, кряхтя, шубу, вешает на вешалку, и проходит в комнату.
   Старик при виде входящего кивает ему головой, чуть приподняв - в приветствии - руку с трубкой.
   Молодой человек смотрит на него несколько удивленно, как бы вспоминая "кто это"? По всему видно, что он еще не успевает отойти от произносимой недавно речи.
  
   Мужчина.
   Мир вам (радостно улыбаясь, смотрит на присутствующих).
   А на улице - скажу я вам - мороз. Да еще какой! А у вас я тут вижу какой-то спор?! (говорит больше констатируя факт, чем действительно спрашивая).
  
   Воцаряется небольшая пауза.
   По виду молодого человека видно, что он немного недоволен пришедшим. Даже больше не им, а скорее тем, что его прервали.
  
   Мужчина.
   Мне кажется, что мир катится в пропасть. Давно уже замечаю, что все люди словно сошли с ума. Столько неадекватных действий, что уже даже и не знаю, как на все реагировать.
  
   Старик.
   А зачем тебе реагировать на них? Да и рассуждаешь ты как-то подозрительно. Как врач, лишившийся работы.
  
   Мужчина.
   Ну почему же лишившейся.
  
   Молодой человек.
   И почему врач? (молодой человек наконец-то одобрительно начинает смотреть на мужчину. По всему, где-то внутри себя он разобрался, что тот совсем не представляет для него какой-то угрозы. И быть может даже - от этого предположения он вскидывает вверх брови - ему нравится. Начинает нравиться. Симпатизирует. И этим событием он должно быть удивлен).
  
   Мужчина.
   Действительно (с блеском в глазах смотрит на молодого человека, явно принимая шутку). И почему врач?.. Тем более, что я ведь и на самом деле врач.
  
   Молодой человек.
   Если вы врач (внимательно смотрит на него, как бы еще раздумывая: правда ли то, что он действительно врач?)... Если вы врач - поясните мне тогда такой момент... А впрочем... (неожиданно прерывается, как будто даже начиная раскаиваться в вопросе, который собирался задать).
  
   Мужчина.
   Ну что же вы? Спрашивайте!
  
   Старик.
   Да что спрашивать-то? Параноидальный бред (чуть слышно, но в то же время уверенно).
  
   Молодой человек
   (с ужасом смотрит на старика).
  
   Старик.
   Шу-чу!
  
   Мужчина.
   Такими диагнозами не разбрасываются (с сомнением переводит взгляд со старика на молодого человека). Вам иной раз начинает казаться, что мир слегка отодвигает свои границы? (говорит ровным голосом, обращаясь к молодому человеку). Или вы замечаете---
  
   Молодой человек.
   Да полноте вам! (испуганно). Ничего такого у меня нет. И никогда не было.
  
   Старик.
   Ну, то чего не было раньше, еще совсем не значит, что не будет потом. Например, после нашей беседы, точнее, твоего многочасового монолога, мне совсем не хочется ставить тебе какие-то диагнозы. А сели честно - я хочу просто помочь. Спасти тебя. Защитить от той скверны, которая поселилась в твоих мозгах.
  
   Мужчина.
   Отец просто хочет тебе помочь.
   (молодой человек как-то по иному всматривается в присутствующих. Ему только что сказали, что старик, с которым он до этого разговаривал - его дед. Отец мужчины, который ему об этом сказал. Тогда как мужчина, получается, отец уже его.
   Молодой человек как-то странно смотрит на мужчину.
   Тот, замечая этот взгляд, слегка ежится под ним, не зная, как ему реагировать).
  
   Молодой человек.
   Простите меня. Если это действительно помощь, то я только рад.
   ...Я только рад - если это так. Но неужели вы действительно сможете мне помочь?
   (Вдруг его лицо вспыхивает, глаза начинают блестеть, он вскакивает, размахивая руками).
  
   Мужчина. (обеспокоено).
   Что? Что?
  
   Старик.
   Опять... (произносит грустно. Видно, что он не первый раз становится свидетелем происходящего).
  
   Молодой человек.
   Нет! Нет! (громко кричит, обхватив голову руками. Пытается ее сдавить, словно не дав выйти чему-то, что скрывается внутри).
  
   Старик с мужчиной беспомощно смотрят на то, что происходит с молодым человеком. Они, быть может, и хотели бы помочь - да не знают как.
   Вдруг лицо старика озаряет какая-то идея. Он осторожно подходит к молодому человеку и резко бьет его по голове открытой ладонью. Ростом он почти вровень с ним, и удар приходится сверху вниз, по макушке.
  
   Глаза молодого человека расширяются то ли от удивления, то ли от боли. Секунду-другую он стоит в нерешительности, как будто не зная, что делать, а потом его ноги подкашиваются, и он падает навзничь.
   Рванувшийся к нему мужчина только успевает подхватить тело, чуть смягчив ему падение.
  
   Мужчина.
   Не очень-то вы любезны, папаша (обращается к старику). А что если вообще отпевать придется?
  
   Старик.
   Хочешь, чтобы было как в прошлый раз? (он поглаживает скулу, как будто заново переживая боль от удара).
  
   Мужчина.
   Сам виноват. Твоя же была идея отдать его заниматься боксом.
  
   Старик.
   Заниматься! (передразнивает его). Вот в том-то и дело - что только заниматься. Кто ж знал, что он потом не сможет остановиться.
  
   Мужчина.
   А ты, почему не остановился, пока не выиграл первенство Союза?!
  
   Старик.
   Можно сказать, что остановился ты? (удивленно)
  
   Мужчина.
   Остановился... Разве тебе не известно, что я давно уже завязал?!
  
   Старик.
   Ты говоришь о боксе так, словно ты перестал пить водку.
  
   Мужчина.
   А я вообще не пью водку.
  
   Старик.
   С каких это пор?! (усмехаясь).
  
   Мужчина.
   С недавних, с недавних... Ты лучше помоги отнести его (кивает на лежащего без сознания молодого человека) на кровать.
  
   Старик.
   Простудится?
  
   Мужчина.
   Что-то ты с возрастом стал какой-то слишком грубый.
  
   Старик.
   Зато ты - добрый и вежливый.
  
   Мужчина.
   Не злее тебя.
  
   Старик.
   Ну и я о том же.
  
   (Вдвоем они приподнимают тело молодого человека, который уже как будто начинает приходить в себя, и относят его на кровать).
   Неожиданно порыв ветра распахивает окно. Стекло не выдерживает удара и разбивается.
   От шума молодой человек просыпается окончательно. Внезапно он бьет правым сбоку в челюсть склонившегося над ним мужчину, успевая достать другим ударом и старика.
  
   Молодой человек
   (обращается в никуда, потому что мужчина со стариком лежат без сознания).
   Вот они что удумали?! Решили праздновать без меня. Решили, быть может, и вообще отвязаться от меня.
   А ведь как я -- когда-то - любил их обоих! Как, быть может, стремился оказаться понятым им! Всегда хотел им быть чем-то полезным. Всегда собирался помочь им ощутить что-то, что могло бы помочь им укрепиться в желании жить, оказаться нужным людям.
   И это все после тех кризисов, которые случились с обоими! И это после того, что вообще когда-то произошло с ними. Когда я вытаскивал обоих, освобождал их от пут окутавшего их безумия. Когда они бились в припадках, один - маниакальной страсти к нимфеткам (за что ожидал его вполне реальный срок в тюрьме, если бы не были эти нимфетки - искусственными надувными куклами из секс-шопа), а другой помешался на археологических раскопках, решая во что бы то ни стало разыскать семейный кинжал, подаренный триста лет назад какому-то его родственнику - другим родственником.
   Разве я не отмазывал их от психиатров, которые, по всему видать, встретили бы их с распростертыми объятиями?!
   Разве не я спас их от неминуемой гибели, когда они - наглотавшись каких-то галлюциногенов, приняв их за снотворное - устроили битву с злыми демонами, якобы напавшими на них?!
   Разве не так все это было?!
   И разве не я рассказал им всю правду о своей знакомой, в которую они неожиданно влюбились вдвоем, совсем не предполагая, что это на самом деле не "она" - а "он",-- но только после пластической операции?!
   А ведь, насколько я знаю, это ожидался их первый совместный адюльтер своим женам (моей мамаше и бабке). И по всему видать - последний. Потому что я бы им все равно об этом рассказал, но вот что было бы с ними, узнай они об этом после - а не до!?
  
   (Проходит какое-то время. Молодой человек смотрит на лежащие перед ним тела старика и мужчины. Те до сих пор находятся без сознания).
  
  

Сцена 3

   Мужчина.
   (про себя. Глаза его по-прежнему закрыты. Почти непонятно - рассуждает он во сне, или уже проснулся? Но, по всей видимости, он до сих пор еще находится в бессознательном состоянии).
  
   Не надо было так с ним... Хотя, по правде сказать, лучше было бы его сразу связать. Никак не привыкнуть к его способности бить неожиданно. Сколько у него боев-то?.. 236-237... А быть может и больше. Наверное до сих пор еще мог бы выступать на ринге, если бы не сошел с ума... Хотя, по истине вопрос - кто из нас сошел раньше? По всему, если мне кажется что он, то ему наверняка кажется обратное.
   Ну а первым наверное стал сумасшедшим старик. Да это он и заразил нас этим безумием. Если бы не тот его маниакально-депрессивный психоз, которым он начал мучиться еще когда я был самым что ни на есть молодым человеком... (мечтательно вспоминает...). Ведь, по сути, это именно из-за него моя жизнь пошла в совсем другую сторону... А сколько можно было еще совершить хорошего!.. Хорошо хоть Союз рухнул... А то так бы и мыкался по психушкам... Ну теперь уж им меня не достать! Не достать. Не достать! (произносит громко).
  
   Молодой человек.
   А, папаша, вы уже проснулись?! Приснился плохой сон?
  
   Мужчина.
   (Негромко). Тебе бы мои сны.
  
   Молодой человек.
   Ну, как говорится, хорошо, что проснулись. Теперь давайте вдвоем посадим деда на стул. А то у меня серьезные опасения, что он самостоятельно не вернется из мира грез, куда вы его отправили.
  
   Мужчина.
   Я отправил?! (удивленно).
  
   Молодой человек.
   Ну не я же!? (искренне удивляется). Еще глядишь, и на меня спишите преступление.
  
   Мужчина.
   Какой преступление? (Осторожно оглядывается по сторонам. Можно сказать - оглядывается по привычке. Он давно уже так просыпался каждое утро. Сны ему все больше снятся отвратительные. И у него уже давно появились сомнения, что это и не сны вовсе. А самая, что ни на сеть, настоящая реальность. Просто свершившаяся тогда, когда он об этом ничего не помнил. И даже, быть может, вообще произошедшая без его какого-то участия.
   Но как только ему удавалось в этом себя убедить, он тотчас понимал, что как раз именно сам же и был в этом - в произошедшем - главным действующим лицом.
   Он всегда боялся просыпаться. Боялся оттого, что ему казалось, что он что-то натворил. И, по всей видимости, у него были все основания считать именно так. Все основания...).
  
   Молодой человек.
   (Как бы между делом). То, что вы хотели совершить - об этом я никому не скажу. Можете быть уверенны, что все прошло великолепно.
   Но уж будьте уверенны, что я об этом помню. Помню сейчас, и буду помнить всегда. Вы должны меня уничтожить, чтобы стереть эту мою память. Хотя данный вид памяти, по всей видимости, не подлежит какому бы то ни было стиранию. Потому что... потому что...
  
   Старик.
   Потому что все это очередной вздор!
  
   Молодой человек.
   (Не удивляясь). Ну... Все как обычно... Как же я не люблю всех этих ваших внезапных пробуждений. Вы очень плохо отходите от сна. Сами же об этом знаете. Так неужели нельзя хотя бы первое время постараться ничего не говорить. Промолчать. Как только видите, что какая-то скверна начинает срываться с вашего языка - промолчите! Уверяю вас, это будет намного лучше, чем приниматься материть всех и вся. А ведь окружающие совсем не при чем, что вы сумасшедший.
  
   Старик.
   (Уверенно). Кто из нас троих псих - загадывать не берусь. Хотя у меня все основания считать сумасшедшим именно тебя. Ну и, быть может, твоего папашу, моего полоумного сыночка. У которого с возрастом, кажется, мозгов в голове не прибавляется.
  
   Мужчина.
   (В изумлении). Я кандидат наук!
  
   Старик.
   Каких?! Астральных?! Какая академия присвоила тебе ученую степень?!
  
   Мужчина.
   Ну, полноте... (говорит устало. Видно что ему не раз уже приходилось говорить об этом).
  
   Старик.
   И все же? (не унимается. Ему как будто вновь хочется услышать уже десятки раз слышимый ответ).
  
   Мужчина.
   Кандидат военных наук.
  
   Молодой человек.
   Вот те раз?! (изумленно). В прошлый же раз было - политических?!
  
   Старик.
   А он пока спал - успел еще раз защититься.
  
   Мужчина.
   (качая головой). Как ни стыдно?! Столько, сколько мне приходиться проводить за научными книгами - позавидовал бы любой академик.
  
   Молодой человек.
   (как бы между прочим) Так вы вскоре станете академиком.
  
   Старик
   (чуть слышно) Станет. Наверняка станет. Когда в следующий раз кто-нибудь двинет ему по голове, как раз и очнется уже академиком.
  
   Мужчина.
   Нет, с меня довольно (гневно). У меня есть свое достоинство, чтобы выслушивать бред своих, пусть и родственников.
  
   Молодой человек.
   (про себя). Сейчас уйдет.
  
   Мужчина.
   (словно слыша это). И уйду.
  
   Старик.
   (обращаясь к молодому человеку). И действительно уйдет.
  
   Мужчина.
   И уйду (с вызовом смотрит на обоих). Возьму, и действительно уйду.
  
   Старик.
   Затяни еще песню о том что ты непризнанный гений.
  
   Мужчина.
   (смотрит рассерженно). Если угодно - считайте что меня уже нет. (усаживается в кресло. Первое время он крутит головой, словно ища, что ему взять в руки? По всему, вполне подошла бы книга, или на худой конец газета. Но автор совсем забыл предварительно положить на журнальный столик газету). Продолжайте! Считайте, что меня нет.
  
   Молодой человек.
   А ведь на самом деле никого и нет! (удивленно оглядывается. Он один. В комнате совсем один. Все так же идет снег за окном. Чуть слышно потрескивают в камине поленья. На журнальном столике стоит уже почти что опустошенная бутылка коньяка. Но молодой человек совсем не переживает. У него есть еще одна. И на какое-то время выходя из комнаты, он возвращается с новой бутылкой коньяка. Открывает ее. Наливает бокал. Чуть задумавшись, выпивает залпом. Потом наливает еще один. Теперь он усаживается в кресло. Чуть упирает полусогнутые ноги в ножки журнального столика, и распрямляя их - отодвигает столик, а сам чуть сползает с кресла. Теперь ему удобно. Теперь ему можно проанализировать происходящее. Теперь ему вновь можно погрузиться вглубь своего "Я". И ему никто не будет мешать).
  
   Странно... Который уж раз снится один и тот же сон... Я один - и, как будто, не один. Рядом со мной словно находятся те люди, которых - я знаю - уже никогда со мной рядом не будет. Уже как несколько лет они закончили свое земное существование. Мне очень хочется верить, что они пребывают на небесах. Ну, где бы они не были, по всему выходит так, что они до сих пор всегда со мной.
   Так случается, что я вижу их постоянно.
   Мне все время снится один и тот же сон. Каждую ночь.
   Этот сон совсем не намерен кончаться. Он словно только прерывается на какое-то время, а потом повторяется вновь. И все продолжается как будто сначала. И даже не продолжается. Все словно бы вновь начинается по новой. А заканчивается почти всегда одинаково. На одном и том же... Заканчивается тогда, когда я в страхе открываю глаза. При этом как будто совсем не понимая, что мне нужно бояться. Если бы я понимал, если бы я только ожидал наступления страха - я бы ни за что не допустил повторения подобного. Ведь страх все равно повторяется. И я знаю об этом. Но стоит мне только не вызывать в своем воображении наступления всех этих жутких сцен, появления тех образов, которые мне необходимы, без которых я уже и не знаю как буду продолжать жить, но стоит вновь (и в который уж раз!) появиться им - как все случается опять. И я в ужасе просыпаюсь.
   ...А ведь может статься, что я совсем и не сплю. Ведь вполне может получиться так, что все это мне действительно только кажется. И на самом деле нет не этого, ни другого, нет вообще ничего.
   ...А что тогда есть?..
  
   А стоит ли вообще задуматься, и хоть однажды решить для себя: что же это есть на самом деле? Задаться как будто бы и простым вопросом: почему все происходит именно так, а не иначе? А после, чуть попридержав этот вопрос в своих устах (как будто пробуя его терпкость на вкус), попытаться ответить на него.
   Ответить, заранее зная, что никакой правильный ответ, по сути, и невозможен.
   Невозможен уже хотя бы потому, что никому какая бы то ни было правильность ответа будет и не нужна. И намного важнее (отсюда уже заключаем мы),-- не сама возможность ответа (ответа,-- даже самого неожиданного по своей сути),-- а стремление к тождеству истины. Той истины, которая всегда нам необходима (не только нам - но и необходима любому). Но и истины, которой - как вроде бы - никогда и нет. Потому что, какая бы она не была - каждый раз - для каждого - она будет своя. Отличная, в своем роде; и такая желанная. И нет ничего проще, как понять это. И нет ничего сложнее - как прийти к этим заключениям. Потому что почти всегда будет казаться, что это самый настоящий обман. Бред свихнувшегося разума. И как оно будет на самом деле...
  
  

Глава 4

   (Все каким-то образом преображается. Молодой человек как будто еще и находиться здесь же. Но вот предметы вокруг него меняют привычные очертания. Словно и наслаиваются на него, но уже тут же отдаляются. Происходит это так быстро, что у него нет возможности ни испугаться, ни задуматься: почему так происходит?
   И вот он уже оказывается посреди огромной сцены. Пустой сцены. Совсем нет каких-либо декораций. И даже нет зрителей. На месте зрителей, там, где должны быть они, проносятся сюжеты из прошлого. Из прошлого человечества. Ведь когда-то этот молодой человек настаивал, что сознание его каким-то незримым образом способно было оказаться даже там, где он сам знал, что никогда не был. И каким-то образом в памяти его действительно периодически появлялись воспоминания не только о событиях, но и о временах, в которых он просто физически не мог быть в силу своего еще слишком юного возраста.
  
   На вид молодому человеку двадцать с небольшим. Быть может двадцать два, двадцать четыре. Иной раз ему самому кажется что уже двадцать семь. Но это еще слишком юный возраст чтобы помнить то, что могло происходить когда-то - когда его еще не было. Например, столетие назад. Но как же выходит тогда, что он обо всем этом помнит?! И кто тогда он?..)
  
   Начало прошлого века.
   Почти такая же комната, какую мы видели вначале. Почти точно такое же убранство. В камине потрескивают дрова. За окном идет снег.
   В комнате полумрак. В одном из кресел подремывает старик. На вид он совсем стар. Его ноги кем-то заботливо укрыты теплым клетчатым пледом.
   В другом кресле сидит молодой человек. Приглядевшись, мы замечаем, что это все тот же молодой человек, уже знакомый нам. Теперь он что-то читает. Это книга. Обычных размеров. Книга в черном кожаном переплете.
  
   Молодой человек словно замечая, что мы смотрим на него, отрывается от книги и какое-то время смотрит на нас, словно в чем-то пытаясь убедиться. Наконец он откладывает книгу (по его лицу совсем не заметно - недоволен ли он, что ему пришлось прерваться, или быть может давно уже искал повод сделать это. Его лицо совсем ничего не выражает), встает, и осторожно (посмотрев на старика, и словно не желая его разбудить) выходит вперед. Он замирает на месте, и несколько секунд напряженно всматривается на нас, словно пытаясь кого-то узнать среди зрителей.
  
   Молодой человек.
   Мне уже давно кажется, что на самом деле никого нет. И хоть бы нашелся кто-то, кто бы убедил меня в том же. Ведь это обман. Самый настоящий обман слегка помутившегося разума. И если мне удастся убедить себя именно в этом, то тогда наверняка наступит то исцеление, которое я наверняка и ожидаю. Я просто обязан прислать моему мозгу хоть какую-то помощь. Если не поддержу его я - какие у меня будут гарантии, что это сможет сделать кто-то другой. Ведь так всегда случается. Мы как будто бы на что-то надеемся, желаем, чтобы это случилось как бы "наверняка". А когда ничего не происходит, даже и не опечаливаемся. Воспринимая все - как должное.
  
   Насколько же это нужно ненавидеть самих себя, чтобы относиться к себе подобным образом? И по всему выходит - что я один из этих безумцев?! Один из тех, кто и не желая вреда самому себе, наоборот, причиняет его. И кто же я после этого?!
  
   Старик.
   (просыпаясь). Ты что-то сказал?
  
   Молодой человек.
   Спи, спи... Я совсем не хочу тебя будить. Еще совсем не время - будить тебя. Ведь ты мне нужен только для того, чтобы я так уж не чувствовал, что на самом деле один. Ведь я один. Один настолько, что иногда хочется бежать закрыв глаза, чтобы найти хотя бы кого-нибудь. И отыскав - таким образом отыскав - уже никуда от себя не отпускать.
   Почему же ты говоришь, что я пытаюсь тебя разбудить? Ведь это совсем не так. Потому как, наверняка, проснувшись - ты тотчас же уйдешь.
  
   Старик.
   Куда же я уйду?
   (молодой человек внезапно оборачивается к нему. На его лице застыло немое удивление. Он будто и сам удивлен вопросом старика).
  
   Молодой человек.
   Действительно?! Куда же ты уйдешь?
   Ну а если предположить, что ты бы действительно хотел уйти, - ты бы ушел? (как будто спрашивает его. Но при этом по его лицу заметно, что он так погружен вглубь себя, словно ответ для него и не так важен).
  
   Ты совсем не хочешь мне отвечать? (смотрит на старика. Молодому человеку кажется, что проходит достаточно времени с момента начала его вопроса. Он внимательно смотрит на него, уже видимо не рассчитывая услышать ответ. Но все же заметно, что ему очень хочется услышать этот самый ответ).
  
   Старик.
   (приподнимаясь в кресле; плед, которым были укутаны его ноги - падает, но в последний момент он подхватывает его, и секунду подумав, укрывает свои ноги).
   Мне кажется, что мир давно уже играет мне какую-то свою мелодию. А я ее не слышу. Я как будто хочу услышать ее, но, вслушавшись, понимаю, что на самом деле совсем ничего не слышу. Или не понимаю. Быть может ты мне расскажешь, что происходит? Я так долго искал того, кто мне сможет объяснить то, что происходит, что уже сейчас понимаю, что мне просто не дано ничего ни услышать, ни понять. Скажи, тебе ведь - как я понимаю - тоже так иногда кажется?
  
   Молодой человек.
   (задумываясь). Кажется ли мне?.. Мне если честно, давно уже кажется, что окружающий мир и я - живем в совсем разных измерениях.
  
   Старик.
   Да... (изумленно). Ты сказал об этом, а мне ведь так кажется и самому. Мне кажется, что я когда-то уже думал над этим и сам. И если это происходит так на самом деле, то я просто обязан найти кого-то заинтересованного в этом.
  
   Старик.
   Ох, молодость... (Вздыхает, качая головой).
  
   Молодой человек.
   (удивленно). Ну а почему нет? Разве когда-то ты не хотел того же?
  
   Старик.
   Хотел. Конечно же, хотел. Но уже давно отказался от этого своего желания.
  
   Молодой человек.
   (удивленно). Почему?
  
   Старик.
   Почему?.. Да потому, что это на самом деле ничего не меняет. Потому что это - в итоге - не приведет к каким-то ожидаемым (и когда-то бессознательно запланированным) результатам. Потому что это почти ничего само по себе уже и не значит. И никогда не значило. И вполне может так статься, что пройдет и полсотни, и сотня лет - а все будет по-прежнему. Будет все та же комната, в которой сидим сейчас мы. И все так же будет идти снег. И кто-то, сидящий вместо нас - будет задавать друг другу все те же вопросы. Вопросы, которые все так же будут оставаться без ответа.
  
   Молодой человек.
   Потому что ответов не существует (словно бы догадываясь).
  
   Старик.
   Потому что мир так устроен, что все должно повторяться. Потому что мир так устроен, что перед какими умами должны возникнуть какие-то вопросы. Вопросы, как будто ожидающие ответов. Но вот в том-то и дело, что на некоторые из вопросов ответов просто не существует.
  
   Молодой человек.
   Ты к этому пришел сам?
  
   Старик.
   Да в том то и дело, что не сам. Я же тебе говорю, что все будет повторяться.
  
  

Сцена 5

   Все та же комната.
   Молодой человек стоит у окна, чуть приоткрыв штору, и непринужденно наблюдая за тем, что происходит на улице. По всему заметно, что ему совсем неинтересно, что там происходит.
   В комнате больше никого нет.
   Неожиданно в нее входят двое. Это две женщины. Одна, которая постарше (на вид ей около 50) пристально смотрит на молодого человека, как будто желая удостовериться - тот ли это человек, который ей нужен.
   Спутница ее, совсем юная девушка, стоит, смущенно опустив голову и чуть прикусив губу.
  
   Молодой человек.
   Здравствуйте! (обращается к ним. На его лице улыбка. Он всем своим видом показывает, что в действительности рад их приходу).
   (все усаживаются в кресла).
  
   Женщина.
   (неуверенно, все еще не решаясь справиться с какими-то своими подозрениями по поводу того: правильно ли она попала?) нам вас рекомендовали... Но мне казалось, вы должны быть несколько старше.
  
   Молодой человек.
   Вам вероятно нужен мой брат?
  
   (женщина радостно кивает, но отчего-то приподнимается в кресле, словно собираясь уйти).
  
   Молодой человек.
   Нет, нет, что вы!? (Продолжая улыбаться, выставляет вперед ладони, показывая, что нет ничего страшного в том, что перед ними сейчас находится он).
  
   Женщина.
   Нам нужен профессор (она на секунду скашивает глаза вниз, справляясь с тем, что написано на визитке, которую она достает из сумочки. Этого достаточно чтобы молодой человек посмотрел на ее спутницу, вероятно дочь, отметив про себя, что она хорошенькая).
   ...профессор...
  
   Молодой человек.
   Мой брат будет с минуты на минуту. А пока, если это возможно, я бы предложил вам пройти в его кабинет.
  
   (женщины переглядываются в нерешительности).
  
   Молодой человек.
   Уверяю вас, он будет с минуты на минуту, и сразу же пройдет в свой кабинет.
  
   Женщина.
   Ну, если вы настаиваете.
  
   Молодой человек.
   Да (словно спохватываясь), я как понимаю вам назначено именно на ---
  
   Женщина.
   Смотрит на настенные часы, на---
  
   (входит мужчина с небольшой бородкой, который внешне очень похож на уже знакомого нам молодого человека, но только если бы тот был лет на десять старше).
  
   "Профессор Кучинский к вашим услугам",-- представляется он.
  
   Молодой человек.
   В кабинет? (спрашивает у брата, тот кивает). Прошу вас проходить в кабинет (говорит женщинам. Те проходят, за ними профессор, который затворяет за собой дверь).
  
   Молодой человек.
   (задумчиво) И так всегда...
  
   Старик.
   А тебе казалось, что все должно происходить как-то иначе?
  
   Молодой человек.
   Ну почему же?.. Наверное, все и на самом деле должно быть именно так.
   Но вот только...
  
   Старик.
   Что?
  
   Профессор.
   Что?! (голос раздается из закрытой двери, и совсем непонятно, к кому он обращается: к пациентам, или же к молодому человеку).
  
   Женщина.
   Что? (слышен и их голос, который тоже непонятно кому адресован).
  
   Молодой человек.
   И все же - что? (Словно подытоживая: все ли в действительности именно так?)
  
   Старик.
   А тебе кажется, что должно как-то происходить иначе?
  
   Молодой человек.
   Ну почему же?
   А впрочем... А впрочем - почему бы и нет.
  
   (занавес. Конец первого акта).
  
  

Акт 2

Сцена 1

   Большая комната, на первый взгляд напоминающая огромную гостиную, но чуть присмотревшись, можно заметить, что это на самом деле зал ожидания аэропорта. Шум взлетающих авиалайнеров подтверждает это.
  
   В креслах много народа. Все в зимних одеждах.
   На переднем плане. В креслах сидят: уже знакомый нам молодой человек, старик, брат молодого человека, мужчина (который раньше уже появлялся перед нами и был известен как отец молодого человека и сын старика, две женщины - тоже уже известные нам, одна постарше, другая - совсем юная девушка, а также еще одна героиня, женщина, которую мы обозначим в нашем повествовании как женщина помоложе.
  
   Брат молодого человека.
   Летим наконец.
  
   Женщина постарше.
   Вы ведь всегда хотели куда-нибудь улететь.
  
   Брат молодого человека.
   О, скорее не я. (смотрит на молодого человека).
  
   Молодой человек. Да. Это всегда хотел куда-нибудь улететь я.
  
   Женщина помоложе. А что так? (спрашивает очень нежно и ласково).
  
   Молодой человек. Да...
  
   Брат молодого человека.
   Вы его смущаете своими вопросами (улыбаясь).
  
   Девушка.
   Никогда бы не подумала, что вы умеете смущаться (говорит так, словно ей известна какая-то тайна об этом молодом человеке. Даже может создаться впечатление, что между ними какая-нибудь любовная связь?)
  
   Все смотрят на молодых людей.
   Словно бы подумали о том же.
  
   Молодой человек.
   (Смущаясь). Да нет. Ведь я могу сказать, что на самом деле никто никогда не знает какие мы есть... на самом деле...
  
   Брат молодого человека.
   (говорит словно сам себе). Иной раз мы и сами не знаем: какие мы...
  
   Женщина постарше.
   Как вы правы! (восторженно. Заметно, что она обожает профессора, и даже не в силах это скрывать).
  
   Мужчина.
   А мне почему-то кажется, что всегда возможно найти какой-то компромисс. И даже если перед нами стоит дилемма: знаем ли мы себя? Вполне возможно чуть подольше поразмыслить, чтобы в итоге прийти к какому-то заключению.
  
   Старик.
   Вопрос в том - что это будет за "заключение"?
  
   Мужчина.
   Ну, в каких-то случаях это не так и важно.
  
   Женщина постарше.
   Вы так считаете? (смотрит на него, как будто еще не решив: удивиться ей, или принять все "как должное").
  
   Женщина помоложе.
   А я почему-то уверена, что мы и на самом деле иной раз не знаем что хотим.
  
   Мужчина.
   Никогда бы не подумал, что и вы тоже не знаете чего хотите? (говорит ласково. По всему заметно что это комплимент).
  
   Женщина помоложе.
   (смущаясь). Иногда это так.
  
   Девушка.
   А со мной так часто бывает - я как будто хочу чего-нибудь одного, а потом проходит какое-то время, и почти удивленно замечаю, что уже и не думаю об этом.
  
   Старик.
   Ну это свойственно молодости.
  
   Девушка.
   Вы считаете что все девушки дуры?
  
   Мужчина.
   (усмехаясь). О, поверьте, не все.
  
   Старик.
   (рассерженно смотрит на мужчину). Вы извините его... А заодно и меня. Быть может, какие-то мои слова вы совсем не так поняли. Но это и вполне объяснимо---
  
   Молодой человек.
   (перебивает его). Учитывая ваш возраст.
  
   Женщина помоложе.
   Давайте-ка лучше не будем о возрасте.
  
   Брат молодого человека.
   Вам ли этого опасаться.
  
   (та краснеет, смущаясь).
  
   Женщина постарше.
   Этак вы вгоните в краску всех наших дам. (обращается ко всем мужчинам).
  
   Молодой человек.
   (словно сам про себя). Есть у него такая привычка. (раздумывая, и словно ни к кому не обращаясь ). Почему же все чаще выходит так: вроде как и вижу благожелательную публику. Но, всмотревшись, понимаю, что никто из них мне на самом деле не нужен. И что для меня было и есть важнейшее - мое одиночество. То одиночество, которым я как будто мучаюсь - когда оно со мной. И по которому скучаю - когда оно уходит от меня. И ведь на самом деле, только когда оно как будто бы уже и исчезает, лишь только тогда понимаю, как оно мне было необходимо. Как недоставало мне этого самого одиночества. Как мучился я, когда, бывало, замечал, просыпаясь, что его нет. И ведь уже почти тогда же я начинал расстраиваться и желать появления рядом со мной этого самого одиночества. Мне очень хотелось, чтобы оно оказалось рядом со мной. Мне очень хотелось, чтобы, появившись, оно уже никогда, вы слышите - никогда -- не удалялось от меня. И как только происходило так, как только я начинал замечать, что оно уже пришло ко мне, что оно уже со мной, что мне его вернули,-- я начинал тяготиться нахождением его рядом со мной. И готов был сделать все, чтобы от него наконец-то избавиться.
   Но чем больше я желал этого, тем больше понимал почти полную бесперспективность подобного своего желания.
   Как бы мне хотелось, чтобы никогда оно больше не наступило! Как бы мне хотелось, чтобы не случилось, не произошло чего-то, что могло бы хоть как-нибудь напомнить о том, что происходило когда-то и что происходит сейчас. И вот как мне на самом деле от этого избавиться?" Я все бы отдал, если бы знал - как мне на самом деле от этого избавиться. Все бы отдал...
  
  

Сцена 2

   Девушка.
   Если бы я только могла куда-нибудь улететь точно также как вы (возвышенно-влюбленными глазами смотрит на молодого человека). Наверное, я бы все отдала за такую возможность.
  
   Брат молодого человека.
   Вы разве не летите? (удивляется)
  
   Мужчина.
   (утвердительно). Она не летит.
  
   Брат молодого человека.
   О, извините. (прикладывает руку к сердцу в жесте извинения). Я ведь подошел заметно позже (намекает, что иной раз он совсем ничего не понимает, что происходит в окружении его семьи).
  
   Женщина помоложе.
   Ну что вы, право (смущается. Она видимо не услышала предыстории всех этих объяснений, и сейчас ей кажется, что слова профессора обращены к ней). Мне так неловко (поправляет прическу).
  
   Брат молодого человека.
   (тоже смущен. Смущен настолько, что не знает что сказать).
  
   Молодой человек.
   (переглядывается с братом и мужчиной, его отцом). А разве мы летим не вместе?.. К чему тогда весь этот балаган? (его голос набирает обороты). Разве мы сейчас все вместе находимся в аэропорту, потому что провожаем кого-то одного? Одного-двоих-троих... К черту все эти предрассудки и условности! (произносит громко, встав в полный рост, и обращая на себя внимание всего зала). Зачем? К чему все эти предрассудки и условности? Неужели никому из вас никогда не хотелось - честно, положив руку на сердце -- покаяться, признавшись в мистериях, разыгрываемых вами?
   Сколько раз мне приходилось раскаиваться в том, что я принадлежу к роду человеческому? Сколько раз мне приходилось лгать самому себе, обманывать себя, успокаивая и убеждая в том, что мне на самом деле все это нравиться.
   Но ведь мне никогда это не нравилось (гневно оглядывается вокруг). Мне никогда не нравились ни обман, ни ложь, ни необходимость постоянно приспосабливаться под то, что скажут окружающие, зависеть от их мнения, зависеть, быть может, совсем от необъяснимых никому из нас условий, но притворно улыбаться, делая вид, что все мы все понимаем, а то не только радоваться, но и хлопать в ладоши, активно выражая свою радость.
   Но так ли на самом деле? Так ли все это, спрашиваю я вас?
   Неужели вам и вправду не хотелось, чтобы все вокруг пошло по другому, хоть как-нибудь иначе, нежели это было раньше?.. Неужели никогда не хотелось?.. (обреченно ходит вокруг каждого, пытаясь заглянуть в глаза - те опускают взгляд - и понимая, что никто его на самом деле не поддерживает. И что он все так же один. Один...).
  
   Женщина помоложе.
   Действительно грустно. (вздыхает. Заметно, что ее тронули слова молодого человека. Она даже, быть может, готова расплакаться. Но сидящие рядом с ней люди сдерживают ее).
  
   Старик.
   Да... (недовольно потягивает). Этак мы здесь все сойдем с ума...
  
   Мужчина.
   Да он, в принципе, прав. (кивает головой, задумывавшись). В принципе прав.
  
   Брат молодого человека.
   Ну, не больше чем все другие... На мой взгляд, вообще у каждого существует своя философская правда. И для каждого она действительно своя.
  
   Женщина постарше.
   Вы так считаете? (она по-прежнему ловит каждое слово профессора. Ее щеки пылают румянцем. Она даже становиться моложе, обращаясь к нему. Ее робкое дыхание выдает в ее душе молоденькую девушку. Наверное она именно такой себя и чувствует в обществе профессора).
  
   Брат молодого человека.
   Ну да?! (смотрит на нее, улыбаясь. Он, конечно же, уже давно заметил производимый эффект. А потому испытывает какое-то дополнительное чувство радости, разговаривая с дамой, у которой вызывает такое обожание).
  
   Молодой человек.
   (почти про себя). Лживые люди... (произносит обреченно).
  
   Женщина помоложе.
   Простите, что вы сказали? (чуть тянется к нему, переживая, что не расслышала).
  
   Молодой человек.
   (смущается. Ему на миг становиться стыдно, и он осторожно всматривается в лица присутствующих, пытаясь угадать: слышал ли кто его? Но все как будто сидят безучастно. Но вопрос в молодом человеке останется: или они действительно все вокруг и разом погрузились в свои мысли, или же кто-то из них все же слышал его слова, и теперь уже раздумывает над смыслом их).
   Мне кажется, что мы должны уточнить время вылета? (говорит он по возможности разборчиво и четко. Сейчас ему очень хочется, чтобы его слышали. И слышали что он не питает ни к кому неуважения. А наоборот, относиться очень даже хорошо).
  
   (брат молодого человека переглядывается с мужчиной).
  
   Брат молодого человека.
   Наверное ему нужно сказать (вполголоса, обращаясь к мужчине).
  
   Мужчина.
   (раздумывая). Считаешь?
  
   Брат молодого человека.
   Да пора, пора...
  
   Мужчина.
   Ну скажи (говорит, и смотрит после своих слов на молодого человека. По всей видимости, он не может удержать себя от того, чтобы увидеть эффект от слов, которые сейчас тот услышит).
  
   Брат молодого человека.
   А мы вообще никуда не летим... (произносит как бы между делом, но так, чтобы это обязательно услышал главный, кому были обращены эти слова - молодой человек.
   Тот действительно слышит их. Вздрагивает. Сначала вздрагивает, а потом вскакивает, резко садиться (больше театрально, чем это делает на самом деле), и, наконец, удивленно смотрит на брата, который только что произнес эти слова. Смотрит на него десяток секунд, после чего - словно опомнившись - отходит на несколько метров в сторону, к углу, и тихо плачет.
  
   Всхлипывания действительно слышны в зале. Кто-то из присутствующих женщин было решает подойти к нему, но профессор предостерегающе преграждает ей путь рукой, отрицательно кивая головой с чуть прикрытыми глазами. Говоря своим видом: "ничего. Все образуется. Он успокоиться. Сейчас его нужно оставить одного").
  
   Старик.
   Ну и как это все понимать? (удивленно. У него такое лицо, как будто ему испортили праздник). Как же это все понимать? (оглядывает всех, но все как будто смущенно убирают глаза). Еще четверть часа назад мы все куда-то собирались уехать.
  
   Женщина помоложе.
   (шепотом). Улететь...
  
   Старик.
   ...все собирались улететь (благодарно смотрит на нее). А теперь вдруг разом оказывается, что ничего этого совсем и не было. Но тогда возникает справедливый вопрос: что кто-то из нас сходит с ума.
  
   Женщина постарше.
   (то ли строго, то ли обреченно) ...или уже сошел.
  
   Старик.
   ...или уже сошел (благодарно смотрит и на нее. В душе он видимо радуется, что все больше обретает сторонников).
  
   Мужчина.
   (вполголоса). Или уже сошел. (словно констатируя про себя факт произошедшего).
  
   Девушка.
   Не стыдно всем разыгрывать старика? (удивленно смотрит на всех присутствующих. Те, в свою очередь, смотрят на нее с не меньшим удивлением. При этом лицо каждого выражает одно, только ему свойственное отличие. Например, у мужчины на лице удивление перемешивается с каким-то восторгом. Словно он сейчас становиться свидетелем того, чего всегда ожидал. Женщина постарше смотрит с болью в глазах. Женщина помоложе смотрит с отвлеченным видом. Она вообще ничего не замечает такого, чему следовало бы удивляться. Молодой человек смотрит так, как будто порывается что-то сказать в ответ. Его как будто распирает желание о чем-то предупредить девушку, но он сдерживается, боясь оказаться неверно истолкованным. Брат молодого человека смотрит на нее с выражением лица доктора, еще раз убеждающегося в поставленном когда-то диагнозе. И только у старика в глазах слезы. Он подходит к девушке и прижимая ее к себе - тихо плачет.
  
   Мужчина.
   (про себя). Мир сошел с ума.
  
   Брат молодого человека.
   (смотрит на нее, и кивает с сожалением, показывая, что, мол, жаль, что это действительно так.
  
   Молодой человек.
   Я думаю, мы не всех возьмем в наше путешествие. (говорит таким голосом, как будто на самом деле ничего не произошло). Причем, даже не потребуется делать какой-то переклички. (торжественно оглядывает присутствующих. У тех отвлеченные лица. Но это если кого и смущает, то только зрителей, не знающих как реагировать на происходящее. Тогда как сам молодой человек не только внешне спокоен, но и преисполнен какой-то решительности продолжать все так, как и было задумано им. И совсем ему сейчас не важно что это будет: блеф, мечта, или все тот же обман разума. Его разума. А быть может, не только его - но и всех остальных).
   ...Мы уходим от вас... Уходим, чтобы никогда не возвратиться (произносит все тем же спокойным голосом). А когда наступит время, и кто-то из нас почувствует, что должен вернуться,-- уверяю вас - я не стану его задерживать... Более того. Я сделаю все так, чтобы как раз в этот момент меня рядом не оказалось. Ничто не должно ни отвлекать вас в собственном решении, ни как -то способствовать возникновению чувства вины. Вины за намечаемое. И при этом я хочу чтобы вы знали: в душе, на самом деле в душе я отношусь и с трепетом и с одобрением к тому, что все будет именно так. С трепетом, потому как на самом деле все же немного волнуюсь, переживая, что что-то может пойти не совсем так как это должно быть. А с одобрением,-- потому что на самом деле я буду только радоваться тому, что все происходит именно так. Именно так, а не иначе. Ведь иначе-то, по всей видимости, и невозможно. Или кто-то из вас считает что это не так? (смотрит на присутствующих с таким видом и уверенностью, как смотрит школьный учитель, только что рассказывавший о том, что быть двоечником это плохо, и с удивлением желающий увидеть того, кто попытается возразить ему, переубедив в обратном).
  
   Брат молодого человека.
   Ну, видимо, возражение совсем не принимается... (говорит вполголоса).
  
   Молодой человек.
   (словно не слыша его). ...и что же тогда? А тогда это просто означает (торжественно смотрит на присутствующих), что мы все же летим. Причем, летим все. Мне кажется (смотрит на старика, ища его одобрения) неуместно кого-то оставлять за бортом. Тем более, по сути, это будет новый мир. Измененный мир. Мир без обмана, без лжи, без той необъяснимой (иной раз - необъяснимой своим возникновением) фальши, от которой каждый из нас в своей душе все время стремиться избавиться.
   ...И когда произойдет подобное (торжественно поднимает вверх указательный палец) - тогда мы и скажем самим себе: что мы обрели только радость. Ту радость, о которой всегда мечтали. Ту радость, которую подсознательно все время стремились обрести. Радость, которая продлиться долго. Ну а очень долго, или относительно долго - это уж на самом деле будет зависеть от нас. От людей, которые, собственно говоря, и делают само событие. Событие, тайно ожидаемое каждым из нас...
  
  

Сцена 3

   Голос.
   (ночь. Комната. Полумрак. Не сразу заметен все тот же нам известный молодой человек. И поначалу слышен только его голос).
  
   (разговаривает сам с собой).
  
   ...Все тоже самое... И ты все так же не спишь... Уже которую ночь... Нет, поначалу как будто и засыпаешь. Ведь ты хочешь спать. А потом... а потом что-то необъяснимо пугающе тебя в который уж раз вырывается из глубин подсознания.
   А быть может это ты обманываешь себя сам. И на самом деле это совсем даже и не так.
   Но нет. Пусть это и не совсем так, но у тебя нет оснований в чем-то сомневаться или не верить этому. Такого просто не может быть. И даже не потому что не может быть никогда. Нет. Ты просто (где-то в душе) наслаждаешься своим кошмаром. Ты не так-то и хочешь от него избавляться. Ведь это то, что отличает тебя - от других. То,-- что дает тебе невидимую силу и власть над окружающими. То,-- что возвеличивает тебя. Возвеличивает... Потому что на самом деле ты давно уже ощущаешь себя намного выше и значительнее, чем есть. Чем, быть может, ты из себя и представляешь. Но ты рад жить в этом обмане.
   ...Это не значит, что то, что ты возомнил о себе никогда не наступит... Но ведь этого нет сейчас... А ты живешь будущим... Ты давно уже делаешь все, чтобы не только приблизить (это было бы слишком долго для тебя),-- скорее ты предпринимаешь все, чтобы привыкнуть к ощущению совсем иной реальности. Той, которой быть может и не существует (да и не существовало никогда). Но на самом деле, все это создает у тебя (в твоих мыслях, которые уже через мгновение после появления - захватывают тебя; а потом с легкостью желаемое выдается за действительное) лишь иллюзорное счастье. Иллюзорное восприятие действительности.
   Но вот главная проблема твоя - что ты-то как раз и хочешь жить именно в этой иллюзорной действительности. Потому, - что то, что происходит по настоящему, на самом деле - это тебе не нужно. Ты избегаешь этого. Ты всегда старался избегать этого. Абсорбироваться от какой-то действительности (той, которая существует на самом деле). Ведь ты... ты даже и не человек вовсе. Ты дьявол. И самое печальное то,-- что тебе нравиться ощущать себя дьяволом. Тебе нравиться выпадать из общепринятых рамок, норм, и схем поведения. Тебе нравиться выдумывать что-то свое. Тебе нравиться, чтобы подстраивались под тебя. Именно под тебя. Потому что как раз только тогда ты начинаешь жить с искусственно вызываемым чувством беззащитности. Тогда как на самом деле - бояться надо тебя. Но ты слишком умен и расчетлив, чтобы показать свою силу. Твоя сила запрятана до времени. Она скрыта от посторонних глаз. Она таиться и ждет своего часа.
   Чтобы потом наброситься на расслабившуюся жертву. И уничтожить ее. Уничтожить ее "Я". Подчинив его себе. Превратить в своего раба.
   Так это происходит всегда. Почти всегда. Потому что, вероятно, все же случаются сбои. Но они столь редки, что можно о них как будто совсем даже и не говорить. Тем более что их, быть может, и вовсе не существует.
  
   Молодой человек.
   Ну зачем? Зачем все эти нелепые обвинения?
  
   Голос.
   Ты же хорошо знаешь, что я говорю правду?!
  
   Молодой человек.
   Правду. Да только ты говоришь ту правду, которая мне совсем не нужна. От этой правды я все время хочу избавиться. Я этой правдой сыт по горло. Я до сих пор живу с ощущением ее. Я до сих пор живу на грани реального и нереальности.
  
   Голос.
   И тебе больше нравиться---
  
   Молодой человек.
   Да! (перебивает, громко восклицая). Да! Да! Да! Да! Мне всегда ближе совсем другой мир! Не тот, в котором находятся остальные! Потому что мне совсем не нужен он! Мне плохо в этом мире! Мне трудно все время испытывать боль от необходимости находиться в границах его. Я все время, всю жизнь пытался выбраться из его границ. А теперь ты предлагаешь мне вернуться в него?! Ты предлагаешь жить так как все! Жить, чтобы лишиться тех моих ощущений, которыми я дорожу. Которыми я наслаждаюсь. Которые мне ближе всего на свете.
   Ты!.. ты хочешь сделать из меня обычного человека!.. Ты, ты хочешь превратить меня в единицу, в среднестатистическую единицу... Чтобы тебе было легче управлять мной. А так... а так я непредсказуем. (дико хохочет). Так я готов каждый раз плевать на установленные вами нормы и правила. Я готов не принимать, не идти на поводу устоявшихся, и насаждаемых вами привычек. Потому что я всегда был выше этого! И ничто, ты слышишь - ничто не может заставить меня изменить себя.
  
   Голос.
   В "изменении" себя -- залог твоего выживания.
  
   Молодой человек.
   К черту выживание! Ты слышишь?! К черту выживание?! К черту выживание! Я быть может, давно уже не хочу жить. Мне тошно находиться в отмеренных мне обществом границах. Я задыхаюсь от попыток навязать мне какие-то ваши правила. Я неподвластен им! (громко восклицает! Зажигается свет. Ярко освещенные лампы на самом деле направлены только на молодого человека, стоявшего посреди пустой комнаты. Его глаза горят. Его трясет от гнева. Он находиться в напряжении, страхе, и постоянной готовности нападения.
   Он совсем не знает, кто на него нападает. Но он знает, что напасть на него должны. И он внутренне готов - или отразить нападение, или смириться, подчиниться ему. Он давно уже устал жить. И на самом деле давно уже готов к осознанию того, что жизнь его прекратиться. Ему даже лучше чтобы кто-то прекратил ее. Потому что в ином случае - это ему придется сделать самому. И он знает что сможет. Но вот вынужден он - все время откладывать наступление своей смерти. Но на самом деле... как же он устал жить...).
  
  

Сцена 4

   (аэропорт. Опустевший зал ожидания. Неизвестно где остальные. Рядом сидят только две женщины (постарше и помоложе). Оставленные сумочка и курточка рядом с женщиной постарше говорят о том, что где-то неподалеку находиться еще и девушка. Но сейчас она, должно быть, куда-то отошла).
  
   Женщина помоложе.
   (заговорщески). Скажи мне (обращается к женщине постарше. Она пододвигается к ней, словно не желая, чтобы ее слова услышал кто-то еще)... Я никогда не предполагала, что настолько не понимаю мужчин. В какой-то мере я думала, что разгадала их психологию.
  
   Женщина постарше.
   Базисной частью твоей психологии наверное является секс.
  
   Женщина помоложе.
   Ну зачем ты так? (изумленно).
  
   Женщина постарше.
   Ну, ну, здесь нечего стесняться (покровительственно смотрит на нее). Не ты одна обжигалась на этом. Сама в свое время верила стольким мужчинам. И ни один из них не оправдал моих надежд.
  
   Женщина помоложе.
   (смотрит с пониманием).
  
   Женщина постарше.
   И ведь только подумай (закатывает вверх глаза, вспоминая. Ее лицо принимает самодостаточный вид. Заметно, что когда-то она испытывала по настоящему счастливые времена)...
  
   Женщина помоложе.
   (неожиданно перебивает, замечая приближение девушки. Это ваша дочка?).
  
   Женщина постарше.
   (бросает полуиспуганный взгляд на действительно приближающуюся девушку). Племянница. Но иной раз я выдаю ее за дочку (усмехается). Своих-то детей у меня нет.
  
   Женщина помоложе.
   (с пониманием смотрит на нее).
  
   Женщина постарше.
   (обращается к уже подошедшей девушке). Ты иди, погуляй немножко. Мы хоть поговорим пока никого нет. (девушка понимающе улыбается, разворачивается и уходит. Через несколько шагов она оборачивается, секунду-другую пристально смотрит на женщин, потом уходит).
  
   Женщина постарше.
   ...И вот ведь как выходит... Судьба...
  
   Женщина помоложе.
   Да... (вздыхает).
  
   Женщина постарше.
   А у тебя я вижу серьезные разногласия с мужчинами?!
  
   Женщина помоложе.
   (смущенно). Ну что вы?
  
   Женщина постарше.
   Да нет. Я же говорю тебе, что здесь нечего бояться. Могу сказать даже больше - это, в какой-то мере, и вполне нормально... И даже, могу предположить, объяснимо (добавляет через время).
  
   Женщина помоложе.
   (с некоторой благодарностью смотрит на нее. Замиетно, что ей импонирует такое участие в ее судьбе со стороны старшей подруги. Единственно что - она до сих пор для себя еще не решила: стоит ли ей открываться? И она нервничает, не зная, почему с ней так происходит.
  
   (ее спутница видимо заметила, что в душе подруги происходит какая-то борьба. Но она не решилась сподвигнуть ее на какие-то действия. Хотя тоже начинала немного нервничать. Время-то шло. А по своей натуре она не любила когда время уходило в пустую).
  
   Женщина помоложе.
   ...Ты понимаешь...
  
   (женщина постарше заметила переход своей спутницы к ней с "вы" на "ты". И отнесла это к тому, что ее подруга нервничала. Причем, как только она отметила это для себя, ей тотчас же стало заметно легче в душе. Все-таки нам всегда легче, когда наш собеседник находиться в некой зависимости от нас, или испытывает какую-то тревогу. Тем более, уже то, что тот позволяет себе показывать подобный способ своей беззащитности, как бы свидетельствует о том, что он подсознательно ищет нашей поддержки. Ну или точно также подсознательно готов к тому, что мы ему чем-то сможем помочь. А значит... В общем, отметив это про себя, в ее душе полегчало).
  
   Женщина помоложе.
   ...Вы понимаете (уже поправилась она). Иной раз я замечаю, что начинаю запутывать сама себя...
   (пошла небольшая пауза, прежде чем она поняла, что, собственно, ничего страшного и нет. И она продолжила; еще, быть может, даже с небольшим самоодушевлением).
  
   Женщина помоложе.
   ...Происходит просто так, что я чувствую, как выхожу из пространственных рамок. Причем, что удивительно, это даже не мир вокруг сдвигается. И даже не я. А как будто мы равномерно самоудаляемся друг от друга. Вот что удивительно.
  
   Женщина постарше.
   Вы (почему-то она тоже решила сейчас обратиться к ней на "вы")... вы пробовали на эту тему разговаривать с профессором Кучинским?
  
   Женщина помоложе.
   Не-ет? (удивленно протягивает). Хотя... (она запнулась, и поймала на себе взгляд собеседницы. Участливый взгляд. И поэтому продолжила). Хотя... на сколько я поняла, вы водили к нему свою дочку, ой, извините, племянницу.
  
   Женщина постарше.
   (кивнула в согласии).
  
   Женщина помоложе.
   ...Но вот что мне кажется... (ловит на себе участливый взгляд, и продолжает)... может ли кто мне действительно помочь? Ведь иной раз я совсем за собой ничего "такого" и не замечаю. И даже можно сказать, чувствую себя очень даже замечательно.
   ...А потом повторяется все вновь... (несколько минутная пауза. Никто не решается нарушить молчание. Каждый обдумывает слова).
  
   Женщина помоложе.
   А с вами никогда такого не бывало?
  
   Женщина постарше.
   Как тебе сказать?.. Наверное возраст у меня такой, что бы не относиться к этому с таким вниманием как ты. А может по своей природе я научилась не обращать на это такого уж внимания.
  
   Женщина помоложе.
   (с сомнением). Возраст здесь наверное ни при чем?.. (несколько секунд подумав, и уже более решительно). Мне например кажется, что даже если пройдет и десять и двадцать лет... (сейчас ей около 30)... у меня все останется по-прежнему. А то и, быть может будет и еще хуже.
  
   Женщина постарше.
   Ну, так уж загадывать?! (с сомнением).
  
   Женщина помоложе.
   Нет, нет, я почти могу уверить вас, что что-то подобное происходило со мной и раньше. Например, еще когда я была совсем маленькая, то уже тогда ловила на себе немного удивленные взгляды окружающих. И при этом - я ведь еще нисколько не отдавала себе отчет в присутствии у меня какой-то странности (как хочется это назвать - "загадочностью"!) в характере. А даже наоборот. Тогда мне это казалось какой-то игрой. Быть может даже своей отличительной особенностью, даже исключительностью по отношению к другим. И что уже наверняка - я совсем не думала, что это как-то плохо или неправильно!? Я - помнится - была уверена что так и должно быть. И даже, наверное, полагала, что и какие-то другие люди чувствуют что-то подобное.
  
   (пока она говорит - к ним подошла девушка. Не встретив препятствия со стороны тети - она осторожно присаживается, и невольно слышит последние слова женщины).
  
   Девушка.
   Вы знаете... (у нее на редкость очень приятный голос. На вид девушке не больше 20 лет. У нее очень скромный вид, и немного грустные глаза). ...Вы знаете, о том что говорите вы - я испытываю на себе. Мне тоже очень грустно. И грустно, что я на самом деле ничего не могу с этим поделать. Как-то изменить себя. Хотя вот тетя говорит, что это не очень хорошо.
  
   Женщина постарше.
   Ну, так я тебе не говорила.
  
   Девушка.
   Но вы ведь так считаете... (голос ее становиться совсем тихим).
  
   Женщина помоложе.
   (словно не замечая желания ответить женщины постарше). ...Получается так, что мы в чем-то с тобой похожи.
  
   Девушка.
   Получается.
  
   Женщина помоложе.
   (чуть задумавшись) ...А ты знаешь (смотрит на девушку) я очень рада что с тобой познакомилась.
  
   Девушка.
   (смущенно). Вы ведь давно знаете (называет имя мужчины).
  
   Женщина помоложе.
   Да. Мы даже когда-то были женаты.
   (при этих словах тетя девушки вздрагивает, и внимательно смотрит на говорившую).
  
   Женщина помоложе.
   (словно оправдываясь). Ну, совсем недолго... Как только он женился на мне, то почти сразу уехал в экспедицию. В Арктику. Потом, после нее, мы пожили вместе всего неделю - и у него случилась новая экспедиция. Потом - еще и еще одна.
   Так выходило (поясняет девушке), что Василию нельзя было отказываться от них. Хотя и если честно, я догадывалась, что для него эти поездки значили намного больше, чем брак. И его, наверное, не смогла бы удержать никакая женщина.
  
   Девушка.
   А Анатолий (молодой человек) не родной сын Василия Петровича?
  
   Женщина помоложе.
   Родной.
  
   Девушка.
   А...
  
   Женщина помоложе.
   Дмитрий Карлович? (говорит о профессоре Кучинском).
  
   Девушка.
   Да.
  
   Женщина помоложе.
   Он сын первой жены Василия Петровича. Она погибла в автокатастрофе. (замечая на себе внимательный взгляд тети девушки, она поясняет). Я была третьей женой Василия Петровича. А Анатолий у него от пятой супруги.
  
   Женщина постарше.
   (вздыхает). Эк, как все перемешалось.
  
   Женщина помоложе.
   Да. (соглашается). Но это жизнь (словно оправдывается).
  
   Девушка.
   А вы после этого выходили замуж?
  
   Женщина помоложе.
   (отрицательно мотает головой). Нет. Как-то не сложилось.
  
   Девушка.
   Но вы ведь, наверное, до сих пор любите Василия Петровича?
  
   Женщина помоложе.
   (утвердительно кивает. Ее лицо принимает такой вид, что она готова расплакаться. Тетя девушки обнимает ее).
  
   Женщина постарше.
   Не надо ни о чем переживать. Тем более, как мне кажется, Василий Петрович до сих пор вам симпатизирует.
  
   Женщина помоложе.
   (смущаясь). Он даже сделал мне предложение.
  
   (женщины обнимают друг друга и плачут).
  
  

Сцена 5

   (В кафе аэропорта. Пьют кофе).
  
   Дмитрий Карлович.
   Ты не думаешь, что тебе необходима помощь психолога?
  
   Анатолий.
   Твоя?
  
   Д.К.
   Ну а почему ты так скептически к этому относишься? (чуть подумав). Или у тебя, как я понимаю, какая-то именно недоверчивость ко мне?
  
   Анатолий.
   Ну почему же?
  
   Дм. К.
   Да ладно, не говори... (понимающе кивает головой).
  
   Анатолий.
   Да нет, правда.
  
   Дм. К.
   Ты разве не замечаешь, что я всегда относился к тебе с более чем пониманием?.. Просто мне кажется, что именно сейчас наступил тот период, когда ты не должен отвергать какого-либо участия с моей стороны.
  
   Анатолий.
   Ты знаешь... (раздумывая). Мне кажется что со своими проблемами я могу разобраться и сам.
  
   Дм. К.
   Философия не всегда может помочь там, где требуется вмешательство медицины.
   (намекает на то, что он врач-психотерапевт. Анатолий же учиться на 4-м курсе факультета философии).
  
   Анатолий.
   В общем-то, во все времена философы обходились своими силами. Как что касалось их собственного здоровья, так и какой-то помощи другим.
  
   Дм. К.
   Ччеловечеству?! (улыбаясь).
  
   Анатолий.
   (с юношеским максимализмом). Глупо было бы отрицать это.
  
   Дм. К.
   Да я и не отрицаю. Точнее, не отрицаю настолько, насколько ты, вероятно, думаешь об этом. Но все же мне хотелось бы заметить, что в иных случаях и "философам" требуется помощь. И эту помощь им можем оказать мы, врачи-психотерапевты.
  
   Анатолий.
   (чуть задумываясь). Вся проблема должно быть в том, что в отношении себя у меня уверенность, что вполне способен положиться на свои силы.
  
   Дм. К.
   Да я разве настаиваю?! Я как всегда предлагаю свою помощь. ...А ты как всегда от нее отказываешься.
  
   Анатолий.
   Скажи... А у той девушки---
  
   Дм. К.
   У Оли?
  
   Анатолий.
   ...У Оли... У нее какие-то серьезные проблемы?
  
   Дм. К.
   Да нет...
   (Видимо на секунду задумывается: имеет ли он право что-то о ней рассказывать; но внезапно улыбается, догадываясь о причине вопроса брата).
  
   Дм. К.
   Понравилась?
  
   Анатолий.
   Понравилась (честно признается). А почему она не может мне понравиться?
  
   Дм. К.
   Да нет, отчего же. (смотрит на него понимающим взглядом).
  
   Анатолий.
   У тебя что - мессианский комплекс?
  
   Дм. К.
   А что - заметно?
  
   Анатолий.
   (ернически). Ну, самому, конечно же, не видно.
  
   Дм. К.
   Ну, а если я предположу, - что ты заблуждаешься? И все твои слова продиктованы исключительно---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Неправильным видением ситуации?
  
   Дм. К.
   Дда нет. Ну, например, бессознательной завистью ко мне.
  
   Анатолий.
   Ты считаешь, что твоя докторская степень может вызвать во мне зависть?
  
   Дм. К.
   Ну, а почему бы и нет? Учитывая твои лидерские качества и тягу к знаниям.
  
   Анатолий.
   Ты еще забыл добавить про мой возраст.
  
   Дм. К.
   Нну, возраст-то как раз дело поправимое. Но вот сможешь ли ты в моем возрасте тоже получить звание профессора?
  
   Анатолий.
   Я к этому не стремлюсь.
  
   Дм. К.
   Это вполне типичная отговорка для таких как ты.
  
   Анатолий.
   Даже так?! И какие это, по-твоему "мы"?!
  
   Дм. К.
   Ну, люди, которые больше погружены в самих себя. Люди, которые могут, по каким-то своим внутренним причинам бояться оказываться в центре внимания. Точнее не бояться - а не хотят. При том что если выпадает у них такая возможность, они уже совсем не замечают окружающих. Хотя бы потому, что любят только себя.
  
   Анатолий.
   Ну, добавь еще: "из того что считают себя "исключительными".
  
   Дм. К.
   Ну а почему и нет? Ведь вы действительно считаете себя "исключительными"! Общение с другими у вас случается зачастую лишь только для того, чтобы полюбоваться собой. Своим умом, своими манерами. Как бы на практике приложить собственные знания и природные наклонности - к окружающему миру. И ведь, по сути, ваше нежелание общения, точнее - не любовь к общению - ничто иное, как природная осторожность. И указанный тобой так называемый мессианский комплекс - ведь он на самом деле у тебя. Вопрос только в том, что ты боишься (да и не любишь) лишний раз замечать его. Ну и как водится, стремишься проецировать его на других.
  
   Анатолий.
   Ты находишь что это проекция?
   ...Ну, то что я заметил его у тебя?
  
   Дм.
   К. чистой воды.
  
   Анатолий.
   Очень интересно... (ернически протягивает, заговорщески улыбаясь). Ну а разве ты считаешь, что никто не замечает, как тебя распирает от собственного величия? Я даже могу тебе сказать, что после того как ты в тридцать пять получил докторскую степень - ты совсем изменился. Если раньше ты считал себя обычным гением, то теперь, наверное, считаешь уже Мессией.
   ...Второе пришествие мы прозевали?
  
   Дм. К.
   Не будь я врачом - я бы дал тебе в морду.
  
   Анатолий.
   (ухмыляясь). А ты попробуй!? Даже на ринге ты бы не протянул и раунда. А тут я тебя положу на первых же секундах. (Дм. К. вспомнил, что его брат еще в прошлом году - в 19 лет - выполнил норматив мастера спорта международного класса по боксу, и решил эту тему дальше не развивать)
  
   (подходят мужчина и старик. Мы уже знаем, что "мужчину" зовут Василием Петровичем. "Старика" зовут Петр Игоревич. Да, если кого смущает, что у Дмитрия Карловича отчество не совпадает с тем, которое у Анатолия, то напомним, что он в действительности неродной сын Василия Петровича. И фамилию носит своей покойной матери. Тогда как и у Анатолия, и у Василия Петровича, и у Петра Игоревича - фамилия Орловский).
  
   Василий Петрович.
   О чем спор?
  
   Дм. К.
   Да, как всегда.
  
   Петр Игоревич.
   Ох уж эти извечные споры молодежи (качает головой. На вид ему 70-75 лет. В действительности 67. Василию Петровичу - 48. Анатолию - 20. Дмитрию Карловичу - 36. женщинам, соответственно 20, 30, 49).
  
   Дмитрий Карлович.
   (чуть обиженно). Для вас всегда, Петр Игоревич все кто моложе вас - молодежь).
  
   Старик.
   (удивленно). Я совсем не хотел тебя обидеть.
  
   Молодой человек.
   (обращаясь к брату). Ну я же говорю, что у тебя "мессианский комплекс".
  
   Мужчина.
   А, так вы об этом?! (понимает причину спора).
  
   Анатолий.
   Почти. (заговорщески поглядывает на брата. Он показывает тому, что в зависимости от желания брата - может делать так, что в диалог вступают подошедшие их родственники. Или же наоборот - на этом можно спор между ними и завершить).
  
   Дмитрий Карлович.
   Вы лучше расскажите нам, кто из вас был инициатором этого загадочного желания нам улететь всем вместе (обращается к отцу и деду, принимая сторону брата; тот благодарно улыбается. Хотя на лице его - и это замечает Дмитрий Карлович - еще заметно выражение раздумья. По всему - он до конца еще не решил: отступать или продолжать спор. Причем, если в этот спор вступят подошедшие - то еще неизвестно чью сторону они возьмут. Вполне может быть...). Я так понимаю - это идея ваша, Петр Игоревич (Дмитрий Карлович решает что по крайней мере на сегодня его спор с братом должен быть закончен).
  
   Старик.
   Да как сказать... (несколько смущается)... Но по сути (через несколько секунд) я решил, что было бы неплохо нам всем оказаться в совсем другом месте. Разве никто из вас не устал? Разве никому не хотелось бы сменить обстановку?
   (Если поначалу он говорил немного неуверенно, то теперь словно почувствовал свою силу. От него даже стало исходить какое-то излучение. И речь он произносил настолько проникновенно - и при этом сам веря во все слова - что как бы никто не заметил что подошли женщины. Загадка - то ли они услышали монолог старика, то ли заранее до этого договорились о том, чтобы встретиться в кафе. Но уже вышло так, что вся компания была в сборе. И все, не отрываясь, смотрели, слушая, на Петра Игоревича. От силы его голоса даже не было слышно шума взлетающих и идущих на посадку самолетов, ни голоса диктора, делающей объявления в аэропорту. Все заворожено смотрели на старика. И тот видимо почувствовал это. А может и на самом деле был настолько увлечен, что ничего вокруг не замечал).
   Почему?.. Скажите мне - почему мы так боимся куда-то сорваться с насиженных мест? Разве где-то сказано, что мы должны непременно и всю жизнь оставаться наедине со своими мыслями? Разве не следует нам иногда словно стряхиваться, преображаясь тем самым? И разве не в этом, не в осуществлении этого, хотел помочь я вам? Ведь иной раз так случается, что мы и сами уже внутренне готовы к чему-то. Но часто нам не хватает только одного движения, поддержки извне. Нам не хватает того, чтобы нас кто-то подтолкнул. Словно "оправдывая" тем самым последующие - уже наши - движения. И неужели каждый из нас в душе не будет благодарен этому человеку?
   Я не говорю сейчас про себя. Вместо меня мог быть л.бой из вас. Просто кому-то нужно было сделать первый шаг. И я не подумал - а почему этим "кем-то" не могу быть я?!
  
   Все почти разом. Так значит мы летим?
   (...и уже отвечая сами себе: летим!
  
   (занавес. Конец 2-й части).
  
  

Пьеса

Мелодии...

Акт 3

Сцена 1

   (Почти те же действующие лица, за исключением молодой женщины, которая, обидевшись на что-то (хотя, пожалуй, никому кроме нее не была понята причина "обиды") уехала домой.
   Заметим, что все остальные тоже отказались куда-то ехать. Причем "передумали" в самый последний момент. Когда не только "билеты уже были куплены" и пройдена регистрация, но и объявили посадку. Они поспешно ушли сначала из зала ожидания, потом из аэропорта, и теперь расположились в небольшом ресторанчике неподалеку от аэропорта.
   Настроение почти у всех было не только мрачное, но и какое-то подавленное. И лишь только Анатолий (наш "молодой человек") веселился неизвестно от чего.
   Через какое-то время именно он и решил "нарушить" затянувшееся молчание.
  
   Анатолий.
   Скажу я вам (четко, громко, как будто и не обращаясь к кому-то конкретно), что я давно уже ощущаю, что нахожусь на пороге удивительного открытия.
  
   Брат.
   (саркастически). Можно полюбопытствовать, в чем оно заключается?
  
   Анатолий.
   А почти и не в чем!
  
   Василий Петрович.
   И?..
  
   Анатолий.
   Все верно! И - во всем.
  
   Брат.
   ???
  
   Старик.
   ???
  
   Тетя с племянницей.
   ???
  
   Анатолий.
   И во всем! (многозначительно). А все дело в том, что я давно уже пытаюсь почтить законы общения и понимания между людьми.
  
   Брат.
   И есть какие-то результаты?
  
   Анатолий.
   Результаты настолько серьезные, что у меня есть все основания опасаться, что они окажутся недоступны для понимания некоторыми "посредственными" умами.
  
   Брат.
   Вы имеете в виду себя?
  
   Анатолий.
   Ну конечно!
  
   В. П.
   Ну а если серьезно? (кажется он заинтересовался словами сына).
  
   Анатолий.
   А если серьезно, то у меня есть все основания предполагать, что люди в своем общении с другими людьми подчинены тем комплексам, которые базируются в их подсознании, и которые они подспудно начинают проецировать на окружающую жизнь.
  
   Брат.
   Фрейд.
  
   Старик.
   (Утвердительно кивает головой, улыбаясь).
   В. П.
   (Вздыхает).
  
   Анатолий.
   (Словно не замечая этого). Но и это еще не все. Я приблизился к неким своего рода закономерностям.
  
   Проф. Кучинский.
   Начало которым - опять же - положил Фрейд.
  
   Анатолий.
   (Обиженно). Ну а почему я не могу отталкиваться от учения Фрейда?
  
   Проф. Кучинский.
   Отталкиваться можно. Но зачем выдавать за свои идеи то, что уже давно изложено в многочисленной литературе?
  
   Анатолий.
   Ты совсем забываешь, что если какие-то идеи повторяются через столетие после того как они были "озвучены", -- то это не иначе как значит их жизненность (и актуальность!) и в наши дни.
  
   Проф. Кучинский.
   (загадочно качает головой). Я давно считал, что тебе нужна моя помощь. (говорит задумчиво).
  
   Анатолий.
   То есть,-- ты даже не хочешь выслушать все до конца?!
  
   Проф. Кучинский.
   Вспомнишь эдипов комплекс? (усмехаясь).
  
   В. П.
   Вытеснение, сублимация, идентификация...
  
   Старик.
   Вы я вижу, ребята, все тут потихоньку свихнулись. (женщины несколько удивленно пытаются вслушаться в беседу. По их виду заметно, что они ничего не понимают).
  
   Анатолий.
   Ну а на самом деле - если без дураков - то могу сказать, что я не только над этим думал все время.
  
   Брат.
   ???
  
   Отец.
   ???
  
   Дед.
   ???
  
   Анатолий.
   Ну, начну с того, что на самом деле у меня нет серьезных оснований ни подтверждать ни опровергать эдипов комплекс. В данном случае - к моей теории он не имеет почти никакого отношения.
   Более того, я даже нахожу его достаточно легким и простым, чтобы ссылаться на него, используя в той доказательной базе, которую я собирался предложить вам.
  
   Проф. Кучинский.
   У тебя есть время рассказать нам о ней.
  
   Старик.
   (с воодушевлением. То ли ему действительно интересно, то ли он хочет просто "убить время"?). Расскажи!
  
   Анатолий.
   Ну, во-первых, как я уже заметил, все наши и мысли и поступки продиктованы исключительно мотивами, которые скрыты в нашем подсознании. Но, уже задумавшись над этим, я понял, что это в какой-то мере лишь начало. Лишь то "начало", о котором я собирался сказать (поясняет).
  
   Брат.
   Не томи.
  
   Анатолий.
   (Делает неожиданный прыжок, и бьет брата в челюсть... Слышны женские крики, мужчины пытаются скрутить Анатолия, но тот вырывается и убегает из ресторана).
  
   Девушка.
   (склоняясь над профессором). Вам не больно?
  
   Проф. Кучинский.
   Вашими молитвами (улыбаясь и трогая челюсть).
  
   Старик.
   (обращается к Василию Петровичу, но посматривает и на остальных). Агрессивный он стал какой-то.
  
   Проф. Кучинский.
   Я давно считал, что с ним происходит что-то неладное.
  
   Старик.
   Заучился.
  
   Проф. Кучинский. Да и не в этом дело. Вернее - не только в этом. Я не знаю, насколько вы захотите опровергнуть мои слова, но я считаю, что помощь со стороны медицины ему нужна давно. И могу добавить (смотрит на Василия Петровича), что если бы раньше мне было позволено вмешаться, быть может, развитие патологии психики Анатолия можно было бы и остановить.
  
   В. П.
   Считаешь, что сейчас все слишком далеко зашло?
  
   Проф. Кучинский.
   Ну а почему нет?! Хотя в какой-то мере могу сказать, что Анатолий еще больше находится в пограничном состоянии, чем на самом деле погружен в какую-то патологию. Но чем раньше - тем лучше.
  
   В. П.
   (с сомнением). Ну не будешь же его лечить без его воли?
  
   Проф. Кучинский.
   Да его вообще можно было связать, да посадить на курс аминазина. Так сказать - прочистить ему мозги.
  
   Старик.
   (усмехаясь). А как же психотерапия?
  
   Проф. Кучинский.
   Психотерапия уместна, когда мы говорим о добровольности, о тандеме: врач - пациент.
  
   Женщина постарше.
   (обеспокоено). Вы считаете что---
  
   Проф. Кучинский.
   (грубо обрывает ее). Да полноте вам! (тут же видимо раскаивается в своем тоне, и уже ласково и улыбаясь поясняет ей). Понимаете... Когда пациент сам заинтересован, чтобы ему помогли - ему ведь и действительно можно помочь. Но если в ответ на ваше предположение - вы чувствуете не скрываемую злость, и даже агрессию со стороны такого человека,-- то о какой же психотерапевтической помощи может идти речь? Тут как раз возможны два варианта: или совсем оставить его в покое (наблюдая, тем самым, как он катится в пропасть), или же помощь ему исцелиться как раз химиотерапией. Причем, здесь, как говориться, уже все средства хороши. И даже если возможно окажется только снизить, купировать очаг заболевания (а в случае с Анатолием - мы должны говорить об устранении тревожности, и быть может даже о неких фобийных зависимостях),-- то это уже можно считать неким успехом. И что уже наверняка - это будет тем первым шагом, благодаря которому мы сможем взобраться на лестницу, высвободив Анатолия от того безумия, в которое он все больше и больше погружается.
  
   (женщины заворожено смотрят на него. У обоих из них сейчас такое выражение на лице, что они готовы выполнить любую команду, поступившую от него.
   Профессор Кучинский без сомнений замечает подобное положение дел. А потому он затягивает паузу, самолюбуясь оказанным воздействием.
   Но его настроение тут же меняется, когда он вспоминает о "мессианском комплексе", о котором ему заметил его брат).
  
   В. П.
   насколько срочно ты считаешь ему требуется твое вмешательство?
  
   Проф. Кучинский.
   (качает головой). Честно сказать, первоначальное желании ему помочь у меня пропало.
  
   Старик.
   (усмехается). Боишься?
   (профессор Кучинский бросает, было, испуганный взгляд на женщин - слышат ли они? - но тут же берет себя в руки).
  
   Профессор Кучинский.
   Да нет... (его рот растягивается в улыбке). Я за свою жизнь отбоялся. (на его лице написано, что он врет. Да он видимо замечает это и сам. А потому отворачивается, не желая с кем-нибудь встретиться взглядом).
  
  

Сцена 2

   Утро. Парк. Анатолий стоит среди деревьев. Смотрит на воду. (река). Вокруг никого.
  
   Анатолий.
   Что происходит?.. Что же со мной происходит?.. Как же сильно болит голова!.. Я совсем не знаю, за что на меня все это навалилось?.. И уж точно незачем во всем винить себя. Хотя с другой стороны,-- если не я - то кто кроме меня повинен во всем происходящем со мной?!.. Да и настолько ли я могу быть последней сволочью, чтобы обвинять кого-то в собственных грехах?!.. Никогда! Вы слышите - никогда Анатолий Васильевич Орловский не был способен на то, в чем его кто-то пытается обвинить.
  
   Внутренний голос (Альтер-эго).
   Кто?
  
   Анатолий.
   (встрепенулся. Оглядывается по сторонам. Постепенно - с догадкой - на его лице появляется ужас). Нет, нет! (громко кричит. На его лице испуг). нет, нет (уже почти шепотом, уговаривая). Нет, нет...
  
   Альтер-эго.
   Ну, а почему и нет?
  
   Анатолий.
   Я?
  
   Альтер-эго.
   Ну а почему и нет?! Ведь не ты ли привык жить двойной жизнью? Одна - это то, что ты пропускаешь через свое сознание. А другая ---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Не продолжать!
  
   Альте--эго.
   А другая - это то, о чем ты думаешь на самом деле. То, что ты считаешь что происходит в действительности. То---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Не продолжай! Я умоляю тебя - не продолжай! Совсем не нужно мне вновь слышать о том, о чем я - поверь - знаю и сам. И не только знаю - но и разве ты не замечаешь,-- что переживаю из-за этого?! Разве... (задумывается). А может это ты - не хочешь, не желаешь замечать этого! (наподобие обвинительной речи). А может это ты специально приходишь тогда, когда понимаешь, что приход твой совсем и не нужен. И после этого - уже понимая это! - самым настойчивым образом перекраиваешь мои существующие правила. Изменяя распорядок жизни. Уничтожая задатки того излечения, которое уже давно наметилось во мне. Но которое просто не может развиться в действительно что-то реальное, потому что все время вмешиваешься ты (ты - это внутренний голос, уточняет Анатолий "про себя"),-- и тотчас же все идет прахом. Ничего, в итоге ничего никогда у меня не выходит. В душе, в моей некогда любимой душе начинается полный бедлам. Через время я уже готов убить сам себя. Потому что вдруг и с ужасом понимаю, что совсем нет ничего, за что я бы мог уцепиться. Что бы смогло (хоть когда-нибудь) меня вытянуть обратно. Спасти. И происходит так - потому что мне, на самом деле и нет никакого спасения! И я более чем кто другой это понимаю и сам. И что же после этого?! Кто после этого может настолько быть уверен в своей силе и правоте, - чтобы что-то даже говорить мне? И это при том, что вы не говорите!.. Нет, вы не говорите!.. Вы указываете мне! Вы превращаете и меня, в том числе, в частичку пыли; в частичку чего-то совсем несуществующего, чтобы потом насмехаться надо мной! О, как же я вас за это ненавижу! Как же я презираю вас! Мне хочется сказать - будьте вы все прокляты! Будьте вы прокляты все; все те, кто таким вот образом самоутверждается. Пытается вознестись над другими. Насмехается,-- а ведь про себя он насмехается!--над остальными! Над теми, кто остался внизу. Кто оказался намного честнее, чтобы не позволить самому себе перешагнуть через предостерегающую грань собственной совести. Потому что надо (и можно) не поддаваться вам. Вашему абсурду, который вы возводите в ранг настоящей истины. И после этого с чистой совестью своей лживой души... (падает без сознания. Обморок).
  
  

Сцена 3

   Уже известная нам квартира. Профессор Кучинский спит около постели лежащего Анатолия. У него бред. На голове повязка. Только что Василий Петрович (по профессии врач) сделал ему укол, и Анатолий погружается в сон. В квартире находится еще старик. Который сидит как бы в отдалении. Там, чтобы никому не мешать. Но сам при этом слышит все о чем говорят в комнате.
  
   Проф. Кучинский.
   Собственно, этого и следовало ожидать.
  
   В. П.
   ну, зачем ты так говоришь?.. По каким-то общим симптомам ты ставишь совсем излишний в данном случае диагноз.
  
   Проф. Кучинский.
   Ты считаешь---
  
   В. П.
   (перебивая). Я думаю, что с госпитализацией ты прав. Надо действительно его перевести в стационарное отделение.
  
   Старик.
   Эк-ка куда вы хватили?! (его вмешательство явно неожиданно для них, и они вдвоем удивленно смотрят на старика). А какой клинике вы говорите? Ведь это ваш сын и брат! (стыдит их). Вы же сами наполовину врачи! (старик никогда не считал ни кого из них настоящими врачами). Неужели вы не можете обеспечить Анатолию надлежащий домашний уход? Или - что вернее - у вас нет никакого желания с ним возиться. Так предоставьте это мне. Но вот о чем думаю я - у вас на самом деле страх, что вы просто не справитесь. Что не знаете,-- что с ним. И что вы должны предпринять в этом случае.
   Другими словами - вы оба бессильны! А потому и хотите сплавить парня в стационар.
  
   Проф. Кучинский.
   Аккуратней, старик. (предостерегает его). Ты не думай, что являешься таким уж небожителем...
  
   (В. П. было трогает его за рукав - останавливая - но тот одергивает руку, продолжая).
   ...Или ты действительно считаешь, что ни у меня, ни у отца (а он ведь ему отчим,-- отмечает про себя старик, и улыбается), нет надлежащих знаний, чтобы оказать Анатолию помощь. Или может ты решил, что мы действительно этого не хотим? Ну так тогда я могу возразить,-- что ты ошибаешься. И это заблуждение я уже не первый раз замечаю в тебе. Причем, мне в какой-то мере известна причина возникновения его. И я могу тебя уверить, что---
  
   В. П.
   (перебивая). О, нет,-- ты не прав, отец!
  
   (проф. Кучинский и старик изумленно смотрят на него).
  
   В. П.
   Ведь это совсем не нежелание, это совсем не - нежелание помочь?! И на самом деле я готов голову отдать на заклание - что именно сейчас, и во что бы то ни стало смогу (смогу, буду, желаю) излечить его.
   Но вот только - прошу - никого не мешать мне. Если я решусь взяться за это сам - то я исключительно вынужден буду воспользоваться специальными шаманскими установками.
  
   (старик и проф. Кучинский продолжают переглядываться. Теперь первоначальное изумление у них сменяется испугом).
  
   ...И это будет именно то - что поможет мне исцелить Анатолия. Я превращу его в птицу - и он влетит и сможет унестись на свободу. И никто не сможет догнать его. Потому что я наделю его сверхъестественной силой. И никто не сможет победить его - потому что я придам ему невероятную силу.
  
   (старик крутит пальцем у виска. Проф. Кучинский в согласии кивает головой; на лицах обоих немой вопрос: что делать дальше?).
  
   ...А быть может я наоборот - превращу его в дракона. В подземного дракона. И дракона, который сможет будет помимо земли (эх, сколько камней он там найдет! - радостно и в предвкушении удачи, которая выпадет дракону) - воспарит в воздух. Например, он сможет попасть на планету, из которой давно уже получаю "лучи приветствия" и я. и я подумал сейчас - что скорей всего,-- он отправиться именно туда. Ему просто незачем здесь оставаться. Да будет так.
  
   (занавес)
  
  

Сцена 4

   (на самом деле, судя по тому, что пережил и в каком он находиться состоянии, вполне можно предположить, что все это происходит... в лабиринтах разума...
   Как будто ночь. Но еще одной-другой секундой до того как будто бы день. Темно. Помещение. Присутствует большинство из действующих лиц.
   (слышны только голоса. Никого из говорящих не видно. Утверждать, кто точно говорит -- невозможно. Но голоса как будто принадлежат именно им).
  
   Анатолий.
   Все слишком странно...
  
   Альтер-эго.
   Не только странно - но и даже загадочно.
  
   Анатолий.
   А! Это опять ты... (разочарованно).
  
   Альтер-эго.
   А ты желал бы, наверное, от меня избавиться (с укором).
  
   Старик.
   С кем ты разговариваешь?
  
   Анатолий.
   (оглядываясь. Теперь мы видим его тень, крадущуюся - по сцене?).
   А что - заметно?
  
   Старик.
   (уверенно). От меня ничего не скроешь. (пытается каким-то появившимся в руках предметом ударить что-то, что - как ему кажется - то ли летает, то ли бегает вокруг него).
  
   Женщина постарше.
   (игриво). Ой-ли, ой-ли... (слышны ее каблучки).
  
   Старик.
   (про себя). Все как будто молодая...
  
   Анатолий.
   (про себя). Кто это скрывается под личиной тетушки?
  
   Объединившиеся Альтер-эго обоих мужчин.
   Кобели.
  
   Анатолий.
   (словно услышав). Ну почему же?
  
   Старик.
   Зачем навешивать ярлыки?!
  
   Женщина постарше.
   Вы с кем это разговариваете?
  
   Девушка.
   (мечтательно). Наверное со мной.
  
   Проф. Кучинский.
   Я вижу - бал маскарад в полном разгаре!?
  
   Анатолий.
   (про себя). Его еще тут не хватает...
  
   Старик.
   (раздумывая). И правда... Вы как будто некстати - профЭссор!
  
   Проф. Кучинский.
   (про себя). Я сам решу - когда мне приходить - а когда (и главное - куда!) (смех) - уходить.
  
   Старик.
   (про себя). Не нравиться мне его игривый тон. Как бы какую пакость не задумал.
  
   Анатолий.
   (падает. Слышен шум тела, которое неуверенно пытается подняться). О-о-опять...
  
   Женщина помоложе.
   Что у вас происходит?!
  
   Женщина постарше.
   Сама пытаюсь выяснить.
  
   Девушка.
   (с придыханием. Мечтательно). Он попал в беду...
  
   В. П.
   Да кто он. (не в меру грубо).
  
   (слышен шум борьбы. В вперемешку с мужскими дыханиями - женские повизгивания. Причем женщина, по всей видимости, совсем не хочет высвобождаться из мужских объятий. Хотя первоначально - по-видимому - она попала туда случайно).
  
   Старик.
   (про себя). Кто там борется?
  
   Анатолий.
   (не в меру громко). И мне хотелось бы о том узнать.
  
   Проф. Кучинский.
   (удивленно). Надо же?.. А кто же это тогда был?
  
  

Сцена 5

   (неизвестный голос).
   Не много ли загадок на сегодня?..
  
   Второй голос.
   Вы думаете что это "загадки"?!
  
   Неизвестный голос.
   Ну а кто же?
  
   Третий голос.
   Ответы, мой друг. Это ответы. (наставительно).
  
   Анатолий.
   (как будто уже долго говорит до того).
   ...могу сказать, что по сути это все есть ошибка. Как и то, что есть на самом деле. Так и то - что вам только кажется. Даже, по всей видимости, это вам все и кажется. Тогда как на самом деле - в реальности ничего не происходит. Потому что - не существует. Как, наверное, и не существует этой самой реальности.
  
   Альтер-эго.
   Но это, батенька, еще серьезный вопрос... Если рассматривать все происходящее - как раз с позиции вашей - несуществующей композиции, то вполне возможно (и я даже считаю это допустимым) что ничего и нет. Но вот если рассматривать---
  
   Анатолий.
   (перебивая). Бред! Я ведь вполне ясно выражаю свои мысли. Отчего же ты мне пытаешься все время говорить о другом?!
  
   Альтер-эго.
   Мы на ты?
  
   Неизвестный голос.
   (недовольно). Да какая разница! Он же задал вам вопрос.
  
   Второй голос.
   (ехидно). Реальный вопрос.
  
   Альтер-эго.
   Ну хорошо, хорошо. Я совсем не собираюсь отказываться от ответа. Вы меня вообще, наверное, с кем-то спутали (игриво).
  
   Третий голос.
   (констатируя факт). Пидор.
  
   Альтер-эго.
   Что? Что вы сказали? (испуганно).
  
   Анатолий.
   (раздумывая). В принципе... Я об этом догадывался.
  
   Неизвестный голос.
   Ну нельзя же так сразу?
  
   Альтер-эго.
   А почему нельзя? Вы вполне вольны расправиться со мной.
  
   Второй голос.
   (мечтательно). Ну уж так сразу...
  
   Третий голос.
   Да давайте с ним разберемся!
  
   Анатолий.
   Стоп! По порядку и в очередь!
  
   Неизвестный голос.
   Очереди тут никогда не было и быть не могло. Да и не может уже, как говориться, по сути.
   А если ты еще не понял - то мы все принадлежим тебе.
  
   Второй голос.
   И скажу даже больше - мы - это ты.
  
   Третий голос.
   (раздумывая). Да и нет нас на самом деле...
  
   Новый голос.
   (мечтательно) ...Сами выдумываете себе мифы...
  
   Еще один голос.
   В которых и существуете...
  
   Альтер-эго.
   Да что это происходит?
  
   Анатолий.
   А! Спохватился!
  
   Второй голос.
   Вообще-то он, по моему, задал вполне конкретный вопрос.
  
   Третий голос.
   И ждет на него ответ.
  
   Новый голос.
   А мы вообще с вами...
  
   Еще один голос.
   (удивленно). Вот те на...
  
   Новый голос.
   А что - разве нет?
  
   Еще один голос.
   Ну а почему нет?
  
   Новый голос.
   А чему ж ты тогда удивляешься?
  
   Альтер-эго.
   Как я понимаю, это он удивляется сам себе.
  
   Анатолий.
   (про себя). Возможно.
  
   Неизвестный голос.
   Да невозможно - а именно так и есть. На самом деле.
  
   Анатолий.
   (про себя). Какие же все-таки подлецы.
  
   Несколько голосов - одновременно.
   Я - мы - я мы же уверяли что ему стало лучше.
  
   Новый голос.
   Станет---
  
   Неизвестный голос.
   Стало---
  
   Еще один голос.
   Стало! Ему стало лучше.
  
   Альтер-эго.
   (раздумывая). Вряд ли ему станет лучше - пока он слышит вас.
  
   Голоса все вместе.
   И тебя!
  
   Альтер-эго.
   Что?
  
   Голоса все вместе.
   Он слышит и тебя.
  
   Альтер-эго.
   Ну да... Наверное и меня.
  
   Анатолий.
   А если честно - я ведь и не хочу от вас избавляться. Так-то уж - чтобы сразу и бесповоротно.
  
   Голоса.
   --И ему нравиться, что мы были рядом.
   --Нравится ощущать наше присутствие.
   --Нравиться ощущать нас - рядом с собой.
   --И, быть может, мы не такие уж плохие?
   --А кто сказал, что мы плохие?
   --Да мы вообще замечательные.
   --Отличные, в своем роде...
  
   (шум, гам, слышны как будто какие-то ругательства, проклятия, потом слышен какой-то гул - необъяснимый, дикий, и пугающий в своем роде. Но потом - в итоге - как будто бы все заканчивается.
   И ничего не слышно.
  
   Слышен стук сердца.
  
   Громко. Ритмично. Почти не сбиваясь.
  
   Стук сердца учащается.
  
   Крик.
  
   Шум падающего тела.
  
   И как будто даже не одного...).
  
   (Конец 3-го акта. Занавес).
  
  

Мелодии...

4 акт

1 сцена

   Больничная палата. Анатолию кажется, что он находится там один.
   Но, приглядевшись, можно увидеть, что на соседних койках - в больничных пижамах - располагаются: его брат - профессор Кучинский - Дмитрий Карлович; отец - Василий Петрович; старик - Петр Игоревич. А больше как будто и никого. Или он пока не видит - никого).
  
   Анатолий.
   (оглядывается по сторонам). Странно оказаться в таком месте.
  
   Дмитрий Карлович.
   Еще бы (вздыхает. По его виду заметно, что он удручен. Хотя, вроде как, и держится, желая скрыть это).
  
   Василий Петрович.
   По сути - мы несчастные люди.
  
   Петр Игоревич.
   Да уж... (протягивает). Особенно если судить---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Да это я во всем виноват...
  
   Д. К.
   Да зачем винить во всем себя?
  
   П. И.
   (про себя). Тем более как виноваты все.
  
   В. П.
   Вспомнить бы сейчас - из-за чего все началось?
  
   П. И.
   Поспорили: кум со сватом.
  
   Анатолий.
   (словно не замечая ничего вокруг).
   ...Это я во всем виноват...
  
   Д. К.
   На самом деле ситуация давно уже выходила из-под контроля.
  
   В. П.
   Достаточно было сделать (кому-то) первый шаг---
  
   П. И.
   ...Чтобы произошло...
  
   (Все четверо сидят погруженные в свои мысли.
   Пауза.
   Пауза затягивается.
   Все четверо уже начинают тяготиться затянувшимся молчанием.
   Но никто первый не решается нарушить тишину).
  
   Анатолий.
   Нет ничего хуже того состояния в котором мы с вами сейчас пребываем. Ведь - по сути - мы подошли, приблизились к безумию. Но почему-то никто не может признаться себе в том, что он ненормален.
  
   Старик.
   Признать это - равносильно признанию в самоубийстве.
  
   Мужчина.
   Точнее - признание - самоубийства... Как факта.
  
   Молодой человек.
   Все верно... Как сверившегося факта...
  
   Брат.
   Но ведь как будто что-то удерживает каждого из нас признаться что этого нет.
  
   Молодой человек.
   А этого и на самом деле нет.
  
   Мужчина.
   Есть. В том-то и дело, что есть (с сожалением).
  
   Старик.
   Да полно вам выдумывать бред... А потом еще и пытаться выкарабкиваться из собственных домыслов и фантазий.
  
   Проф. Кучинский.
   (восторженно). Единственный здоровый среди нас человек.
  
   Мужчина.
   Скажу я вам - уж если суждено нам всем считаться больными (а после того, как мы здесь оказались - это не должно вызывать сомнений ни у кого из нас),-- то почему бы не принимать происходящее в соответствии с тем безумием, в которое нас стремятся погрузить врачи.
  
   Брат.
   Вот в том-то и дело - что стремятся.
  
   Старик.
   (недоверчиво). А мы как будто невиноваты.
  
   Кучинский.
   Нет, если кто считает - что он виноват?!.. Это, как говорится, милости прошу. В ад.
  
   В. П.
   И этот ад вам обеспечит наш достопочтимый медперсонал.
  
   Молодой человек.
   А я вообще считаю, что незачем, чтобы все происходящее заходило излишне далеко.
  
   Кучинский.
   Куда уж дальше?!
  
   Молодой человек.
   Нет, на самом деле. Если разобраться, я могу вполне реально признать свою собственную вину. И даже не только признать ее, но и потребовать для себя самого наижесточайшего наказания.
  
   Кучинский.
   (недоверчиво). Какое только будет возможно?
  
   Молодой человек.
   Какое только будет возможно. Ну а почему и нет? Почему я должен чего-то бояться, в чем-то оправдываться, желать, чтобы что-то происходило совсем не так, как оно быть может, желает само?.. И при этом чувствовать себя ---
  
   Старик.
   (перебивает). Откровенным подонком и негодяем.
  
   Молодой человек.
   ...Каким-то убожеством, чтобы бояться сделать первый шаг. Опасаясь, что он будет признан ошибочным, и именно из этого - из-за этой боязни - стоять на месте.
  
   Мужчина.
   Ну, если так, - то к чему тогда все эти тревоги и сомнения!?
  
   Молодой человек.
   Ну вот и я говорю! И ведь действительно, - ощущаешь себя после этого откровенной сволочью.
  
   Кучинский.
   Да я вообще всегда был за то, чтобы люди выражали собственные эмоции так, как того требует из разум.
  
   Старик.
   Ну и наверное - настроение на тот момент?
  
   Кучинский.
   Ну конечно же! И совсем не нужно ничего скрывать.
  
   Мужчина.
   А и правда! Что у нас все получается так, словно мы вынуждены отчего-то оправдываться?
  
   Кучинский.
   (раздумывая). И ведь при этом проживать совсем не свою жизнь.
  
   Анатолий.
   (В ужасе. Точнее - в осознании ужаса). А что может быть хуже ощущения постоянного нахождения в чужой оболочке.
  
   Старик.
   Шкуре...
  
   (Анатолий испуганно смотрит на него).
  
   Старик.
   ...Нахождения в чужой шкуре! Надо называть все своими именами.
  
   Анатолий.
   (вздыхает). Да я ведь и не отказываюсь.
  
   Кучинский.
   (про себя). Попробовал бы он отказаться.
  
   Мужчина.
   (задумчиво). Ну а почему бы и нет?
  
   Анатолий.
   Что - нет? (недоуменно). Ах, да!.. Ну тогда - почему бы и нет?!
  
   В. П.
   Да не о том мы.
  
   Старик.
   Да в нашем положении - нет: "о том" или "не о том". Мы как будто иногда все едины.
  
   Кучинский.
   Угу. Дракон с несколькими головами.
  
   Анатолий.
   (задумчиво). Голов-то всего три.
  
   В. П.
   Это чью ты потерял? Не мою ли?
  
   Кучинский.
   Да уж не волнуйся. Это свою он голову забыл. И причем уже давно.
  
   Старик.
   Где он - интересно - ее оставил?
  
   В. П.
   В философских трактатах забыл.
  
   Анатолий.
   (словно соглашаясь; и по-прежнему - задумчиво). Да, да. В так и не написанных философских трактатах.
  
   Старик.
   (с интересом). Неужели так и не дописал?
  
   Кучинский.
   А когда ему заканчивать? То одно, то другое...
  
   Анатолий.
   Да, понимаете ли вы, что говорите сейчас совсем не о том? Понимаете ли вы, что ситуация настолько критическая, что я почти не вижу никакого выхода из нее. Понимаете ли вы, - что этот самый выход на самом деле существует. И нам необходимо приложить все усилия, чтобы отыскать его. Чтобы во что бы то ни стало нащупать ту грань, за которой скрывается истина. Понимаете ли вы?.. Нет... (обреченно). А вы ведь отказываетесь это понимать.
  
   Старик.
   (про себя). Сейчас опять начнет...
  
   Анатолий.
   ...Вы специально, намеренно, искусственно игнорируете это самое понимание. И при этом - не только (в своем мозжечке) не желаете ничего понимать, но и словно нарочно затрудняете "понимание" остальным.
  
   (Все в один голос; испуганно: "нет"!).
  
   Анатолий.
   Да!
  
   Все.
   Нет, нет!
  
   Анатолий.
   Да!
  
   Все.
   Нет!
  
   Анатолий.
   (голосом палача). Да!
  
   (выключается свет. Темно. Шум драки. Как будто хочется чтобы что-то разбилось - но стеклянная утварь исключена в больнице изначально. Если, конечно, допустить что действие происходит в больнице...).
  
  

Сцена 2

   (Лес. Поляна. Горы.
   Слышен шум водопада.
   Все всматриваются вдаль.
   На лужайке сидит старик.
   Где-то поблизости - кто где - располагаются и остальные: Кучинский, Василий Петрович, и все женщины.
   Но мы как будто сразу не замечаем их. Знаем только - что они есть).
  
   Анатолий.
   Ну так что же?.. Неужели и дальше будет развиваться вся эта двойственность, или я даже бы сказал - тройственность (хм, дракон в четверых головах) положения... Ведь по сути, когда-нибудь это вполне должно и закончиться не начавшись. И сколько - и кому - будет тогда угодно насмехаться над моей душой? Неужели возникнет когда такое? А что если и действительно так? Что произойдет тогда? Буду ли я и тогда точно также счастлив? А счастлив ли я сейчас? Конечно же, нет! И уже давно! И уже давно я чувствую что совсем не готов... Да! (Удивленно восклицает). А ведь я и действительно уже давно не готов к восприятию той действительности, каковою все время (или все же - периодически?) пытаюсь удивить других.
   Нет! (громко). Нет. Так этого не должно. Да и, по сути, совсем не бывает, чтобы это было так. Ну хотя бы потому, что в восприятии именно этой действительности я как будто начинаю ощущать свои самые ненастоящие поведенческие мотивы. И ничто, ничто при этом - как будто не сможет изменить моего отношения к ним. К этому. К самому себе.
  
   Старик.
   Ну уж нет. Это идиллия. Настоящая идиллия. И как любая настоящая идиллия - она не существует.
  
   Молодой человек.
   Зачем ты говоришь так?!
  
   Старик.
   Да правду, я говорю правду! А ты упорно отказываешься возвратиться на землю, чтобы начать ее слушать.
  
   Кучинский.
   А скажи старик? Ты подумал что твоя правда на самом деле и никому из нас не нужна.
  
   Старик.
   (удивленно). Из вас?
  
   В. П.
   (вполголоса). Оговорка по Фрейду.
  
   Старик.
   (качая головой). Да уж...
  
   Молодой человек.
   Вас не должно ничего смущать.
  
   Старик.
   (удивленно). Да меня и не смущает.
  
   Молодой человек.
   Ну вот и я о том говорю...
   (его взгляд отвлечен. Он давно уже смотрит каким-то подозрительно-безумным взглядом).
   ...Но ведь я не безумен! (никого не замечая, и словно разговаривая сам с собой).
   А вы? (пытается увидеть: кто с ним находиться рядом, но по выражению его лица заметно, что он никого не замечает). Но вы!.. Вы ведь совсем ничего не понимаете!..
   ...А мне бы так хотелось, чтобы меня понимали... Иной раз я начинаю убеждать самого себя, что мне как будто бы ничего больше и не надо... Но разве хватает мне моего одиночества?! Разве... Неужели я так им наслаждаюсь? Неужели кто-то считает (разговаривая сам с собой), что я так уж им наслаждаюсь. Что я считаю, что мне не хватает этого самого одиночества, в которое я все больше и больше погружаю самого себя. (удивленно). А ведь я как будто бы и действительно желаю этого?! (устало). Но так ли это на самом деле...
  
   Кучинский.
   (тоже как будто разговаривая сам с собой).
   Я тоже понимаю, что начинаю иной раз запутывать сам себя (обреченно. Тяжело вздыхает). А ведь как мне иной раз хочется выбраться наружу! Как хочется мне совершить что-то такое, чтобы меня заметили. Чтобы обратили на меня внимание. Чтобы - быть может - воздали мне по заслугам.
  
   Женщина постарше.
   Я! Я люблю вас!
  
   Кучинский.
   (удивленно смотрит на нее).
  
   Женщина постарше.
   Я! Только я способна оценить вас!
  
   Кучинский.
   (по себя). Мне всегда нравились женщины старше меня. Но не настолько же. (задумываясь). Хотя, почему бы и нет? В том возрасте, когда ей можно было увлечься - я еще был совсем мальчишкой. Но ведь вполне возможно, что встреться она мне тогда - и я бы не смог удержаться от самой настоящей страсти!
   Так почему же могу (и должен! Почему я должен?!) сдерживаться сейчас?
   (бросается в ее объятия).
  
   Старик.
   (удивленно). Ничего себе!?..
   Этак как вас всех шандарахнуло!?
  
   Кучинский.
   (обнимая женщину. Со стороны кажется что обнимается мать с сыном. Вероятно из-за того, что Кучинский не только выглядит моложе своих 36, но и худ. А женщина пусть и смотрится на свои 49, но слишком толста, чтобы казаться молодой. Хотя ей вероятно сейчас очень хочется казаться молодой). Ну а почему бы и нет?! Вы - дружище - до сих пор живете стереотипами! И с этими самыми своими стереотипами кажетесь себе же жалкими и неуверенными в себе. А я выше ваших представлений о любви и страсти.
  
   Мужчина.
   (осуждающе качает головой). Вот именно - страсти. И в этой страсти готов потерять голову.
  
   Кучинский.
   Тебе бы говорить об этом.
  
   (одновременно с этими словами женщина помоложе подходит к Василию Петровичу и обнимает того. Он ее в ответ тоже целует и тоже обнимает).
  
   Старик.
   Да... (удивленно протягивает). Этак мы и не доживем до конца постановки.
  
  

Сцена 3

   Последний трамвай. Вагоновожатый - мужчина, кондуктор - женщина (подремывает), одинокий пассажир (спит), кроме них в вагоне - Анатолий и Кучинский.
  
   Анатолий.
   (заговорщески; слегка полупьяным голосом). Иной раз мне кажется, что наш с тобой путь - это путь в никуда.
  
   Кучинский.
   (вполголоса. Тоже полупьяный). Нет, нет. (прикладывает палец к губам). Поверь мне - так нельзя говорить.
  
   Анатолий.
   (удивленно). Почему?
  
   Кучинский.
   А я тебе говорю.
  
   Анатолий.
   Ну почему?
  
   Кучинский.
   Ну, ну ты как будто ничего не понимаешь? (сокрушается. Наигрывает удивление).
  
   Анатолий.
   (поддается его настроению). Быть может ты и прав... Но скажи мне---
  
   Кучинский.
   Что? (перебивает, покачиваясь в такт движению трамвая. Приглядевшись к нему можно понять, что он действительно пьян).
  
   Анатолий.
   Скажи мне... Я все забываю спросить... У вас с вероникой Матвеевной все серьезно?
  
   Кучинский.
   (полу-изумленно. Как будто он и сам удивлен этому). Ну а почему бы и нет?
  
   Анатолий.
   Да нет (ему становиться стыдно). По большому счету - я так спросил.
  
   Кучинский.
   Друг мой---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Мы братья.
  
   Кучинский.
   (не понимая). Что?
  
   Анатолий.
   Мы братья.
  
   Кучинский.
   Брат мой... Иногда происходит так, что мужчина совершенно не знает где и когда (главное - поднимает указательный палец - когда!?) он встретит свою настоящую любовь.
  
   Анатолий.
   Ну, я полагал, что, то, что касается любви - тебя не интересует.
  
   Кучинский.
   (поднимает вверх брови).
  
   Анатолий.
   (поясняя). Да я как-то считал тебя выше этого.
  
   Кучинский.
   Выше - не выше, а вот видишь как все вышло...
  
   Анатолий.
   Да уж, вижу...
  
   (какое-то время они едут молча. Водитель напоминает, что трамвай идет в парк. Какой-то запоздалый прохожий собирается вроде как сесть в трамвай, да задумывается, и сходит обратно. Потом ругается матом). Наши герои отвлеченно смотрят в ту сторону, где он собирался войти. Они сидят напротив и чуть сзади. Двери закрываются. Трамвай трогается дальше).
  
   Анатолий.
   Нет, ты скажи мне. Ведь мне почти доподлинно известно, что ты всерьез пытался разобраться со всеми этими вопросами?!
  
   Кучинский.
   (не понимая качает головой). С какими вопросами?
  
   Анатолий.
   Ну с вопросами истины. Истины и бытия. (поясняет).
  
   Кучинский.
   Все в прошлом (обреченно машет рукой).
  
   Анатолий.
   Да как же такое возможно?! (на его лице недоумение сменяется досадой).
  
   Кучинский.
   А почему бы и нет?.. На каком-то этапе человек действительно пытается постигнуть некоторые законы мироздания. Потом - в зависимости от того, поддались они ему или нет - он или продолжает самосовершенствоваться на этом пути, или же прекращает свои поиски. В какой-то степени быть может разочаровываясь.
  
   Анатолий.
   По твоим словам - то, что я еще чего-то ищу - можно объяснить моим возрастом.
  
   Кучинский.
   И возрастом, и верой в жизнь.
  
   Анатолий.
   (качает головой). Да не очень-то я в нее верю.
  
   Кучинский.
   Да у тебя не может быть такого уж разочарования в жизни.
  
   Анатолий.
   Не может? (недовольно переспрашивает). Это почему же? Не потому ли---
  
   Кучинский.
   (перебивает). Да нет. Молодость - если ты о ней (смотрит вопросительно),-- молодость тут как раз ни при чем.
  
   Анатолий.
   Ну, разве что как...
  
  
   Кучинский.
   Я думаю ты понимаешь, что все на самом деле значительно шире чем ты можешь даже это предположить.
  
   Анатолий.
   Да понимаю... Но только иной раз от этого понимания мне становится тошно.
  
   Кучинский.
   Все от того, что спешишь жить.
  
   Анатолий.
   Спешу! (восклицает). Спешу! Спешу, потому что понимаю - что не успею. Не успеваю. Отстаю. Жизнь проходит не только мимо, но и уходит в сторону без меня.
  
   Кучинский.
   А ты пытаешься ее нагнать.
  
   Анатолий.
   Ну а почему бы и нет? Если честно - я всегда терпеть не мог быть аут-сайдером.
  
   Кучинский.
   (произносит как бы между прочим). Стремление быть первым - похвально.
  
   Анатолий.
   Вот именно! Похвально! А я не хочу, чтобы меня хвалили! Я даже не хочу, чтобы кто-то вообще обращал на меня внимания.
  
   Кучинский.
   (смотрит с пониманием).
  
   Анатолий.
   Скажи мне еще, что в свои 20 - ты был точно таким же.
  
   Кучинский.
   Ну, зачем? (недовольно морщится). Это было бы слишком банальным.
  
   Анатолий.
   (закатив глаза). Ну, должно быть...
  
   Кучинский.
   Хотя в какой-то мере---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Что?
  
   Кучинский.
   Ну, я о том---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Что?
  
   Кучинский.
   Да нет. Я действительно не об этом. Но вот я хотел у тебя... (задумывается). Нет. Даже не спросить. Я хотел быть может попросить тебя в иных случаях чуть получше присмотреться к самому себе же. Ведь часто случается так, что какие-то наши мысли или даже поступки - происходят совсем независимо от нашего настоящего желания. Впрочем, ты, кажется, об этом знаешь.
  
   Анатолий.
   Знаю.
  
   Кучинский.
   Да, знаешь...
  
   (они едут молча. Трамвай останавливается. "Конечная остановка",-- объявляет водитель. Братья рассеяно смотрят на нее. Потом смущаются невольной задержкой, произошедшей из-за них, и быстро выходят).
  
  

Сцена 4

   Ночь. Комната Анатолия. Сидит на постели (проснулся среди сна). В квартире больше никого нет.
  
   Анатолий.
   ...Ну и сон (качает головой. Глаза еще полузакрыты. Пробует зевнуть, но словно пугается этого). Действительно, никогда не бываешь готов, что присниться такая гадость.
  
   Альтер-эго.
   А что приснилось-то?
  
   Анатолий.
   А то ты не знаешь?
  
   1-й голос.
   Да... Видно совсем вас достало, уважаемый, ваше бессознательное.
  
   Анатолий.
   (ничему не удивляясь. И словно как-то еще - спросонья - полуиспуганно). Да не то что бы слишком...
  
   2-1 голос.
   Да вы честно признайтесь: да, мол, меня так все это достало---
  
   Альтер-эго.
   (перебивает). На самом деле "достали" его вы.
  
   1-й голос.
   (наставительно). Как раз мы - по своей душевной доброте - те, которые стремятся только помочь.
  
   Альтер-эго.
   (про себя). Вот только от "помощи" вашей хочется вешаться.
  
   2-й голос.
   Ну зачем же так?! Если разобраться - не будь нас, и катился бы наш герой черт-те куда.
  
   1-й голос.
   (добавляет). По наклонной...
  
   Анатолий.
   (все больше просыпаясь). Ну уж нет! Это вам только кажется.
  
   1-й голос.
   (ухмыляется). Да уж если кому из нас что-то и кажется - то только вам.
  
   Альтер-эго.
   (вступается за Анатолия). А вы, дескать, только "добровольные помощники".
  
   2-й голос.
   Ну, какие мы помощники - мы вам как-нибудь объясним.
  
   1-й голос.
   (весело). Дайте нам только время - и мы объясним вам.
  
   Анатолий.
   Ну и к чему эти угрозы?.. Я вас спрашиваю: к чему все эти угрозы?
  
   Голоса.
   (вместе). Было бы кому угрожать!
  
   Альтер-эго.
   Ну а если не кому - так убирайтесь к черту!
  
   2-й голос.
   (с сомнением). С чего вы взяли, что мы еще не там (смешок).
  
   1-й голос.
   (горячась). Да если хотите знать, мы можем сделать так---
  
   Анатолий.
   (тяжело качает головой. Выдыхает). Да я знаю, что вы можете.
  
   Альтер-эго.
   Да уж. Известны нам ваши возможности.
  
   Голоса
   (вместе). Да нет! Всего-то как раз вы еще и не знаете.
  
   Анатолий.
   (в полуистерике). Не знаю! Не знаю! (успокаиваясь). А по сути, - я же и действительно не знаю... Но вот мне все хочется у вас спросить...
  
   Голоса.
   (заинтересовано). Что?
  
   Анатолий.
   Зачем все это?
  
   Голоса.
   (непонимающе). Что?
  
   Альтер-эго.
   (разгневано). Да ничего! Ничего!.. Неужели вам непонятно, что вы действительно в какой-то момент можете так достать, что совсем даже... Совсем даже не захочется жить (удивлен своими словами).
  
   1-й голос.
   То есть вы хотите сказать, что именно к этому мы и ведем.
  
   2-й голос.
   Как раз именно к этому?..
  
   Анатолий.
   Ну уж, это слишком!
  
   Альтер-эго.
   ...Излишне...
  
   Голоса.
   (вместе). Что?
  
   Альтер-эго.
   Излишне...
  
   Голоса.
   (вместе). Что?
  
   Альтер-эго.
   Излишне переусердствуете, господа...
  
   Анатолий.
   А по сути. Вы все мне действительно уже надоели.
  
   Голоса.
   (чуть обиженно). Мы...
  
   Альтер-эго.
   (ехидно). Ну что?!
  
   Голоса.
   Мы...
  
   Альтер-эго.
   Ну что же?
  
   Голоса.
   Да мы вообще можем - если надо - исчезнуть! (немного сами удивляемся тому что сказали).
  
   Анатолий.
   (наставительно). Ну уж нет. Сами вы никогда и никуда не исчезаете. От вас излечиваются. Вас - попросту - уничтожают. Причем, уничтожают настолько, чтобы сами вы уже никогда не вернулись. А это, как я понимаю, требует определенных и очень серьезных усилий.
  
   Голоса.
   И вам совсем-совсем нас не жалко?
  
   Анатолий.
   Да быть может и жалко. Ведь мы в какой-то мере уже даже породнились. И считаемся почти что родственниками.
  
   Альтер-эго.
   Вот только деваться иной раз от таких родственников не знаешь куда.
  
   1-й голос.
   (пробует помириться). Да с нами ссориться-то и не надо.
  
   Анатолий.
   (грозно). Опять?!
  
   2-й голос.
   Нет, нет. (испугано). Мы лишь о том, что с нами рекомендуется дружить. Просто дружить.
  
   Альтер-эго.
   Кем рекомендуется?
  
   2-й голос.
   Ну, это имеется в виду... (замолкает, не зная что сказать).
  
   1-й голос.
   (уточняет). Это оборот речи такой.
  
   Альтер-эго.
   Ах, вон оно что...
  
   Голоса.
   (вместе). Да, да. И не больше.
  
   Анатолий.
   А мне на самом деле кажется, что больше всего я устал от самого себя. В который уж раз начинаешь (и готов! Действительно готов!) признаваться себе в несуществующих грехах. И чтобы только для того, чтобы потом что было сил начинать открещиваться от них.
  
   Какой-то из голосов.
   (с участием). Что, так больно?
  
   Альтер-эго.
   Больно... Иной раз становится так больно, что и уже не веришь, что это когда-нибудь закончится.
  
   Анатолий.
   А потом (когда уже проходит время) смотришь на все другими глазами, и тебе кажется, что вроде как и нет ничего страшного. И нет ничего такого, что могло бы как-то испугать вас.
  
   Альтер-эго.
   Как и вызвать какое-то непонимание.
  
   Голоса.
   (в такт). Да и зачем вызывать какое-то непонимание... Не лучше ли начинать---
   --пытаться?---
   --начинать!---
   --начинать верить в происходящее?! Ведь это быть может и самое лучшее что вообще когда-нибудь может быть.
  
   Все вместе.
   А ничего убедительнее этого быть и не может...
   (занавес).
  
  

Сцена 5

   Анатолий, его брат, дед и отец. Находятся как будто в неизвестном месте.
   Гнуться и ломаются от бури деревья. А потом все стихает. Ливень. А потом солнце и капают легкие и безобидные капли. Неизвестность. Почти абсурд. Анатолию кажется, что это его сон. Сон - в жизни. (типичная для него двойственность положения. Где реальность сочетается с ирреальностью этого самого существования).
  
   Анатолий.
   (про себя). Удивительно. В который уж раз ловлю себя на мысли, что со мной происходит что-то странное. Интересно, обращал ли я на это внимание раньше? Вероятнее, что все это уже было. Вот только должно быть "выходил" из этих состояний как-то иначе.
  
   Его брат.
   (как будто угадывает его мысли). Да. Должно быть это так. Я не говорил тебе, но мне самому давно уже приходится жить как минимум в двух измерениях. Это какое-то странное ощущение. Все время как будто ожидаешь падения в бездну, но только в последний момент тебя что-то удерживает. А потом все возвращается вновь.
   Действительно странное чувство...
  
   Анатолий.
   (обращается к отцу). Скажи: что-то похожее приходилось испытывать тебе?
  
   Кучинский.
   Наверняка ведь "да", а?
  
   Анатолий.
   Пойми (ему почему-то кажется, что отец не очень хочет об этом говорить), пойми, ведь так получается, что нам нужно отыскивать причину происходящего с моей психикой. (про себя: да и с психикой брата). И как не ты - сможешь нам в этом помочь.
   (про себя). Получается так, что многие бы сыновья после внезапной кончины своих отцов хотели бы задать им неожиданно появившиеся вопросы. Только выходит так, что эти вопросы уже и некому адресовать.
  
   Кучинский.
   (подхватывает). ...Можно бы было посетовать на то: где, мол, они были раньше. Да ты лучше нас с братом понимаешь, что такие вопросы - зачастую так выходит - если и рождались тогда, то каким-то удивительным образом не могли быть заданы. И в этом как будто нет ничьей вины.
  
   В. П.
   (задумчиво). Да я понимаю... (Анатолий и его брат с надеждой смотрят на отца, но тот как будто не решается о чем-то начать говорить).
  
   В. П.
   (обращается к старику). Скажи... А ведь наверняка это все началось еще с тебя? Ведь не может быть, чтобы идущие у нас из поколения в поколение "способности" к навязчивым мыслям---
  
   Кучинский.
   (добавляет, перебивая). ...И вся эта симптоматика психопатологии...
  
   В. П.
   ...да, и вся эта симптоматика не происходила еще с тобой?
  
   Старик.
   Ну да (улыбается). Ты хочешь сказать, что у нас из рода в род должно передаваться проклятие на нашу психику (продолжает улыбаться, но только теперь уже не так открыто).
  
   Анатолий.
   (недоверчиво). В принципе, да... У Петра Игоревича совсем как будто этого ничего и не угадывается.
  
   Кучинский.
   (тихо). "Это" есть у всех. Вопрос только в том, как и в чем это все проявляется.
  
   Старик.
   Ну уж нет. Ты считаешь, что все люди больны?
  
   Кучинский.
   (убежденно). В той или в иной степени.
  
   В. П. (тихо).
   Типичный ошибочный взгляд на состояние вещей в природе.
  
   Анатолий.
   (удивленно). Вот те раз!? С каких это пор ты стал философом?
  
   В. П.
   Способность философствования живет в душе большинства из нас---
  
   Старик.
   (перебивает с сомнением). Не у всех...
  
   В. П.
   (продолжает, словно не замечая этого). ...но получается так, что мы к этому приходим в разные годы своего существования.
  
   Анатолий.
   Ну и конечно же, умение предаваться философским размышлениям не зависит от образования.
  
   В. П.
   (убежденно). Тут нет никакой взаимосвязи.
  
   Кучинский.
   (с сомнением). То есть вы стираете грань между гуманитарным и техническим складом ума).
  
   Старик.
   (радостно). О! Извечный вопрос: физики - лирики. (про себя). Теперь он "плавно" перешел и в новый век.
  
   Кучинский.
   Но я могу заметить, что философские измышления на самом деле приходят не к каждому. Это даже можно сказать - некий "подарок" душе. Природе души.
  
   В. П.
   (кивает головой, соглашаясь). Да разумеется, что не все так просто. И если природа наградила вас такими способностями, то вполне объяснимо, на это у нее были какие-то свои причины.
  
   (все внимательно слушают его).
  
   ...быть может вам уготовано какое-то совсем иное будущее, нежели чем другим. И что уже почти наверняка, и это все не проходит даром.
  
   Кучинский.
   (догадываясь). То есть...
  
   В. П.
   Ну конечно же! Когда-то наступит тот момент, когда с вас попросят "заплатить по счетам".
  
   Анатолий.
   (мрачно). Что-то не слишком радостную картину ты нарисовал... И в любом случае, если бы меня попросили дополнить, я бы сказал, что таков -- только твой взгляд на положение вещей. И что на самом деле -
  
   Кучинский.
   (перебивает; несколько обрадовано). То есть ты полагаешь, что в реальности положение дел может быть совсем иным.
  
   Анатолий.
   (удивляясь). Ну а почему и нет?
  
   В. П.
   Да естественно... Я же ни в коем и никогда не говорю, что какие-то мои слова являются Истиной в последней инстанции. Вполне допустим любой компромисс. Любое дополнение к моим словам... Ну а все же (обращается к своему отцу) ...скажи мне - чувствовал ли ты сам что-то подобное тому, о чем говоришь сейчас---
  
   Старик.
   (перебивая). Нет! Могу повторить в присутствии любых судий - нет, нет, и нет. Я всегда ощущал ровное состояние собственной психики.
  
   Кучинский.
   (недоверчиво смотрит на него). ...В принципе, конечно, вполне может быть, что это могло начаться и не именно с него. А, например, Петр Игоревич мог быть так называемым свободным звеном, и его подлобное проклятие нашего рода могло миновать. Причем оно может миновать даже и тебя (смотрит на отца), а, например, проявиться только в Анатолии. А потом, передавшись его детям - совсем исчезнуть. А то и даже уже и не передаться даже им. А закончиться на нем. Почему нет? Мало ли чего не бывает в природе?
  
   (воцаряется молчание. Лица присутствующих принимают какой-то особый задумчивый вид).ю
  
   В. П.
   (через время). Да... Вот ведь как ты все повернул.
  
   Кучинский.
   Ну а почему нет?..
  
   Старик.
   Действительно... Почему бы и нет?!..
  
   (занавес).
  
  

Сцена 6

   (комната. Молодой человек задумчиво сидит в кресле, периодически вставая, прохаживаясь между зеркалом (куда периодически смотрит, обращаясь к самому себе) и окном (куда выглядывает, осторожно отодвигая занавеску).
  
   Анатолий.
   (задумчиво). Вот ведь как все бывает... А если разобраться, мне же совсем и не нужна какая-то реальность. Я даже как будто все время стремлюсь абстрагироваться от нее. И еще совсем неизвестно что было бы, если бы я верил и следовал каким-то реальным законам, нежели чем наоборот - стремился к чему-то ирреально-потустороннему...
  
   Действительно, это загадка. Настоящая загадка. Об этом не одно столетие ломали головы мыслители. Стремлением постичь законы мироздания двигали умы мыслителей древности, и средневековья, и современности...
  
   (входит его брат).
  
   Кучинский.
   Извини, я случайно услышал окончание фразы... (смотрит на него, как бы не решаясь о чем-то спросить). Скажи... А ведь, по сути, ты тоже претендуешь на роль того, чтобы стать чем-то вроде пророка? (на его лице смущение. Как будто он сам не ожидал, что скажет это).
  
   Анатолий.
   (удивленно, но опытный Кучинский заметил что он "попал в точку").
   Да нет... (пожимает плечами).
   А если честно как -то об этом не думал...
  
   Кучинский.
   Но в глубине души (полу-восторженно смотрит на него).
  
   Анатолий.
   Да нет, уверяю тебя. Я действительно совсем об этом не думал.
  
   Кучинский.
   Полагаю, твое увлечение философией можно отнести к моей невольной догадке.
  
   Анатолий.
   А ты сам-то?..
  
   Кучинский.
   Что?
  
   Анатолий.
   Не запрятано ли в твоем вопросе (и особенно в желании получения от меня утвердительного ответа) удовлетворение собственных честолюбивых амбиций?
  
   Кучинский.
   От обороны переходишь к нападению.
  
   Анатолий.
   Ну а я разве не прав? Ведь вполне можно предположить, что ты таким незамысловатым образом сублимируешь свои подсознательные желания достижения власти?! Причем, наверняка до сих пор еще нереализованные желания.
  
   Кучинский.
   (удивленно). Ты так считаешь?
  
   Анатолий. Отвечу твоим любимым вопросом: а почему бы и нет?
  
   Кучинский.
   Почему? Да хотя бы потому, что уже то, чего я достиг хотя бы подспудно должно говорить о том, что как раз реализовался как ученый. По крайней мере, в начале 30 я уже стал профессором. В течении еще лет десяти стану и академиком. А вот можешь ли ты сказать то же самое о себе?
  
   Анатолий.
   (недовольно). Не торопи коней.
  
   Кучинский.
   Ну а все же?.. прежде чем обвинять - следует задуматься о реализации собственных жизненных планов.
   Причем, замечу, задавая тебе тот первый вопрос, я совсем не пытался тебя как-то поддеть или обидеть (о чем ты верно подумал). Я и до сих пор полагаю, что в тебе явно просматривается тяга к удовлетворению властных амбиций.
  
   Анатолий.
   Ну хорошо (умиротворенно, и несколько устало). Почему бы нам не признать обоюдное желание стать богатыми и знаменитыми.
  
   Кучинский.
   Ну, уж по поводу богатства?.. (с сомнением качает головой).
  
   Анатолий.
   А твое желание заполучить побольше пациентов---
  
   Кучинский.
   (перебивает). Да нет... (качает головой).
  
   Анатолий.
   (догадываясь). А, понимаю...
  
   Кучинский.
   Ну да.
  
   Анатолий.
   (уточняя). Фантазийное отыгрывание собственной психопатологии?
  
   Кучинский.
   Примерно так.
  
   Анатолий.
   Ну ладно... Ты тогда извини меня...
  
   Кучинский.
   Да не за что...
  
   (обнимают друг друга).
  
   (входит их отец).
  
   В. П.
   О! Почти семейная идиллия.
  
   Кучинский.
   Ну не можем же мы все время друг друга подкалывать?!
  
   В. П.
   (улыбаясь). И то верно. (усаживается в кресле. Его примеру следует Кучинский. Анатолий продолжает стоить; подходит к окну).
  
   (входит старик).
  
   В. П.
   (готов расхохотаться). Ну, теперь уж точно все в сборе.
  
   (по лицу Анатолия пробегает нервная дрожь. Стремясь скрыть ее, он отворачивается, и делает вид, что его что-то заинтересовало на улице).
  
   Старик.
   (обращаясь к в. П.). мне тут предложили библиотеку.
  
   (все поворачивают головы к нему, слушая).
  
   Быть может мы возьмем?
  
   Анатолий.
   Сколько томов?
  
   Старик.
   Три тысячи.
  
   Кучинский.
   Неплохо.
  
   В. П.
   А ты смотрел? Ведь наверняка с изданиями уже имеющимися у нас? Да и не было бы какого-то хлама.
  
   Анатолий.
   Да нет... Не все, по крайней мере.
  
   В. П.
   Не все... Наверняка не все (смотрит на отца).
  
   Старик.
   Да. Конечно же, нет. Совпадений не больше тысячи наименований... А хлама (продолжает через время) почти нет.
  
   Все.
   Тогда берем!
  
   (оглядываются друг на друга, улыбаясь своей "синхронности".
  
   Старик.
   (спокойно). Я то же так думаю.
  
   (все уходят. Анатолий остается один).
  
   Анатолий.
   И все же все слишком и слишком странно... Неужели окружающим заметно мое стремление... мой мессианский комплекс... И неужели он действительно развивается во мне?.. А ведь, по сути... Мне же только двадцать лет...
  
   Альтер-эго.
   Боишься, что сойдешь с ума?
  
   Анатолий.
   (не удивляясь). Боюсь.
  
   Альтер-эго.
   (убедительно). Не сойдешь.
  
   Анатолий.
   (задумчиво). Быть может... Хотя по всей видимости все как раз к этому и идет.
  
   Голоса.
   (дружно). Да полно тебе!
  
   Анатолий.
   (обыденно). О, и вы здесь.
  
   Альтер-эго.
   (про себя). Да куда же без них.
  
   Голоса.
   Нас не надо бояться.
  
   Альтер-эго.
   (морщась). Ну, завели свою песню...
  
   Анатолий.
   (отвлеченно). Но ведь проблема существует...
  
   Альтер-эго.
   (обыденно. Констатируя факт). Да, от нее и не избавишься так сразу.
  
   Анатолий.
   Не избавишься. Но вот насколько---
  
   (неожиданно падает в обморок).
  
   (занавес).
  
  

Сцена 7

  
   (кабинет профессора Кучинского. Он сам. (сидит в кресле). Женщина постарше (вероника Матвеевна). И ее племянница (Оля). (входят).
  
   Кучинский.
   Ну-с... Как я понимаю уже все не так плохо?..
  
   Вероника Матвеевна.
   Ну, как сказать...
  
   (Оля стоит, понуро опустив глаза).
  
   Кучинский.
   Вероника Матвеевна, вы тогда нас оставьте---
  
   Вероника Матвеевна.
   (перебивает). Нет. (сама смутилась поспешностью высказанного протеста). Нет. (произносит чуть мягче). Если можно, я хотела бы тоже послушать.
  
   Кучинский.
   (протестующее). Ну я же говорил вам... (удивленно и немножко недовольно смотрит на нее).
  
   Вероника Матвеевна.
   Говорили. Но если можно---
  
   Кучинский.
   (перебивая). Нельзя. (произносит жестко, и колюче смотрит на нее).
  
   Вер. М.
   (смущаясь). Ну хорошо. (видно что она соглашается, но неохотно. Не уходит, словно подсознательно ищет причину, чтобы остаться).
  
   Кучинский.
   Выжидательно смотрит на нее.
  
   Вер. М.
   Ну хорошо, хорошо... (уходит).
  
   Кучинский.
   Я думаю тетя преувеличивает? (ласково смотрит на Олю).
  
   Оля.
   (молчит, все также смущенно опустив глаза).
  
   (Кучинский предлагает ей сесть; она соглашается. Теперь они оба сидят в креслах напротив друг друга. Между ними стол профессора).
  
   Кучинский.
   ...Ну хорошо... (задумчиво смотрит на девушку).
  
   Оля.
   Я вас люблю... (произносит очень тихо. Так тихо, что Кучинский с сомнением смотрит на нее; правда ли она сказала это, или ему послышалось).
   Я вас люблю (Оля повторяет тверже и уверенней). Я влюбилась в вас еще в момент нашего первого прихода с тетей. Я была влюблена в вас еще раньше. еще давно. Еще тогда, когда я была совсем маленькой девочкой. Я люблю вас за ваш ум, за вашу красоту.
  
   Кучинский.
   (про себя). Она хорошо подготовилась.
  
   Оля.
   ...за вашу избранность---
  
   Кучинский.
   (перебивает). Избранность? (он настороженно всматривается в нее. У него появились серьезные сомнения: так ли это? Но он не решается что-либо возразить ей. Что-то внутри его предостерегает от каких-то поспешных слов. Он решает продолжать слушать ее. Но что-то внутри - и как- будто независимо от "установок" сознания вынуждает его улыбаться от удовольствия; и он должен приложить дополнительное усилие чтобы сдержаться).
  
   Оля.
   Да (замолкает и вновь опускает глаза).
   ...Я не знаю что это значит... Но что-то заставляет меня произнести именно эти слова.
  
   Кучинский.
   (с сомнением). Вы действительно в меня влюблены?
  
   Оля.
   (молчит).
  
   (с грохотом распахивается дверь. Вбегает разгневанная Вероника Матвеевна).
  
   Вер. М.
   Каков негодяй! (Ее глаза пытают гневом. Лицо покраснело. Челка взмокла от негодования). Каков негодяй... (повторяет медленно, и как будто удивленно). Юное создание. И уже приготовился к прыжку! (злобно смотрит на него). Не допущу!
  
   Кучинский.
   (спокойно, и даже как-то отстраненно смотрит на нее).
  
   (проходит несколько минут. Кучинский все также сидит в кремле и молча смотрит на них. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он спокоен. Даже равнодушен. Обе женщины казалось смущены его "невниманием").
  
   Вер. М.
   Ну?! (с сомнением смотрит на него). Вы не хотите мне ничего сказать?
  
   Кучинский.
   Вам понравились вчерашние передачи по телевизору? (произносит спокойно, отвлеченно, но с некоторой заинтересованностью, свойственной врачам, обращающимся к пациенту, пришедшему на прием).
  
   Вер. М.
   (смущаясь). Не помню... (пожимает плечами. Но заметно, что она уже успокаивается). Я... я...
  
   Кучинский.
   (доверчиво). Я вчера пытался что-то посмотреть, и если честно, так ничего и не нашел. Так, пощелкал пультом, и все (разводит руками).
  
   Вер. М.
   А вы знаете, у меня тоже ничего не получилось... Я то, если честно, искала свой любимый сериал (спохватившись, смотрят на профессора, но видя что он не только внимательно, но и даже как-то заинтересованно слушает ее, продолжает) .. до этого не успела посмотреть вечером---
  
   Кучинский.
   (перебивает). А... Утренний повтор телевизионщики решили не показывать...
  
   Вер. М.
   В том-то и дело...
  
   Кучинский.
   Со мной, помнится, случилась та же история недели две назад. Специально не смотрят передачу вечером, зная, что будет утренний повтор, и утром включили профилактику до обеда.
  
   Оля.
   (удивленно смотрит на них обоих. Она ловит себя на мысли что совсем ничего не понимает. Собирается уйти, но Кучинский жестом показывает ей, чтобы она не вставала. Смотрит на тетю. Но та уже так что-то увлеченно рассказывает профессору (какой-то свой недавний сон), что Ольга в нерешительности остается в кресле).
  
   (через полчаса Вероника Матвеевна заметно изменившаяся и улыбающаяся выпорхнула из кабинета профессора. Оля было встает вслед за ней, но Кучинский жестом показывает ей чтобы она осталась).
  
   Оля.
   ...я... мне... мне стыдно... (охватывает голову руками и тихо плачет).
  
   Кучинский.
   (подсаживается к ней -- в кресло, где до того сидела вероника Матвеевна - и очень по доброму смотрит на нее).
  
   Оля.
   (потихоньку успокаивается). Мне очень неудобно перед вами... Простите если сможете...
  
   Кучинский.
   Расскажите мне о вашей тете... Как она ведет себя дома?.. Вы наверное в последнее время стали замечать в ней что-то странное...
  
   (внезапно прислушивается к какому-то шуму в прихожей, но тот вскоре стихает, и профессор решив, что ему показалось - тем более отметив про себя что такое стало казаться все чаще - всем своим видом показывает Оле - что готов слушать ее внимательно).
  
   Оля.
   Мне начинает казаться, что моя тетя давно уже сошла с ума...
  
   Кучинский.
   (заинтересовано). Только тетя?
  
   Оля.
   Да. То есть нет... Не только...
  
   Кучинский.
   (заинтересовано смотрит на нее. В его голове видимо что-то "сходится" и он удовлетворенно кивает самому себе).
  
   Оля.
   (преданно смотрит ему в глаза). если честно, мне кажется что окружающие начинают жить какой-то странной и загадочной жизнью... Жизнью, которая, как будто, совсем им не была свойственна раньше...
  
   Кучинский.
   Год - два - три назад...
  
   Оля.
   ???
  
   Кучинский.
   Вы сказали, что так стало казаться совсем недавно... А раньше?.. (чуть слышно) хотя раньше вы должно быть на это не обращали внимание...
  
   Оля.
   (задумывается. При этом она начинает погружаться вглубь себя).
  
   Кучинский.
   Оля! Оля!
  
   Оля.
   ??? (удивленно смотрит на него).
   Да нет... Я конечно же понимаю., что это не совсем нормально...
  
   Кучинский.
   Ну что вы (слеза умиления чуть ли не появляется у него). Уверяю вас, вы совсем не должны так о себе думать.
  
   Оля.
   Вы так считаете? (с надеждой смотрит на него).
  
   Кучинский.
   Ну конечно же!.. Вы понимаете, если честно... (спохватывается). Вы можете совсем не волноваться...
  
   Оля.
   (радостно смотрит на него). Если бы вы знали, как дороги для меня ваши слова.
  
   Кучинский.
   Ну что вы...
  
   (девушка встает и уходит, опустив вниз голову и улыбаясь).
  
   ("и все же улыбка у нее идиотская",-- ловит себя доктор).
  
   (Девушка успокоилась. Кучинский с удовлетворением отмечает это).
  
   (какое-то время Кучинский задумчиво смотрит в направлении окна. Входит Анатолий).
  
   Анатолий.
   Как бы я хотел помочь этой девушке...
  
   Кучинский.
   (задумчиво). Ей не хватает внимания...
  
   Анатолий.
   А что у тебя с ее тетей?
  
   Кучинский.
   (непонимающе смотрит на него).
  
   Анатолий.
   Ну, встретил ее такой веселой и радостной.
  
   Кучинский.
   (про себя). Они все веселые... Когда кризис миновал.
  
   Анатолий.
   Я имею в виду ваши отношения. Ведь, как я понял, старушка в тебя безумно влюблена.
  
   Кучинский.
   Ну, "старушка" -- это довольно смело... Хотя и все, конечно же, относительно.
  
   Анатолий.
   (извиняющее). Да нет. Ты же понимаешь, что с позиции моего возраста мне все кажутся старушками, те, кто старше меня на тридцать лет.
  
   Кучинский.
   (задумчиво). Кому-то таким кажусь и я.
   (он погружен в свои мысли).
  
   Анатолий.
   Я кажется тебе помешал?
  
   Кучинский.
   (спохватываясь). Да нет. (смотрит на него. Лицо его теперь выражает свойственное ему спокойное и дружелюбное состояние). Ты же знаешь, что как раз ты никогда не можешь мне помешать.
  
   Анатолий.
   Да я понимаю... (с некоторой отстраненностью).
  
   (Кучинский продолжает смотреть на него, пытаясь про себя истолковать смысл его слов. Почему-то ему начинает казаться, что он должен обидеться. Какое-то время они теперь молча смотрят друг на друга).
  
   Анатолий.
   Ты знаешь... А ведь я думал над твоими словами.
  
   Кучинский.
   (в его взгляде появляется заинтересованность).
  
   Анатолий.
   Ну, над теми, когда ты говорил что мне, наверное, нужна психологическая помощь.
  
   Кучинский.
   Ну да. Ты тогда сказал еще, что вполне обойдешься своими силами.
  
   Анатолий.
   Сказал. И как вроде бы даже еще недавно хотел прийти сказать что ошибался. И сам наверное не справлюсь... Но потом понял, что уже ошибаюсь я. И на самом деле нахожусь на верном пути. Просто быть может времени для этого исцеления требуется чуть больше.
  
   Кучинский.
   (уточняет). Мы имеем в виду сублимацию.
  
   Анатолий.
   (кивает головой).
  
   Кучинский.
   (догадываясь что брат хочет услышать его мнение о всем этом). Здесь ты прав... Сублимация действительно является одной из защит психики. И ты так же прав, что целительное (я думаю что можно говорить так) действие ее... ну, как бы сказать...
  
   Анатолий.
   "Долгосрочный проект".
  
   Кучинский.
   Ну да. (радостно смотрит на брата). Понимаешь... ты же помнишь у Фрейда...
  
   Анатолий.
   Когда он писал, что художники---
  
   Кучинский.
   (перебив). Вот-вот. Художники находятся в вечном неврозе, потому как само творчество это невроз. Причем - самим же своим творчеством они и исцеляются от собственного невроза. Просто вопрос заключается во времени. Какие-то симптомы проходят сразу. На что-то требуется времени чуть больше... В этом плане как раз творцы находятся в некоем привилегированном с остальными (поясняет он, видя что сидящий до того с опущенной головой Анатолий внимательно посмотрел на него)... Причем, опять же замечу, что как раз не имеет такого уж большого значения - о чем ты пишешь. Это может быть и художественное творчество, и научное... Важен смысл самого действия. А он заключается в том, что то, что до того скрывалось в глубинах бессознательного - теперь извлекается наружу. А уж, в какие одежды оно при этом обличено... (улыбается). Это совсем не важно. Неважно для человека, таким способом достигающего своего исцеления. Успокоения своего внутреннего состояния. Реализации (а в нашем случае мы можем говорить как раз об этом) своей психической энергии. И в нашем случае (в случае творца! - поднимает вверх указательный палец),-- как раз мы можем говорить именно об этом... Поэтому я сам хотел с тобой поговорить как раз об этом. И в какой-то мере, быть может, попросить у тебя прощения. Потому что ты, как видишь, прав. Да ведь я, если разобраться, и раньше об этом знал. Быть может просто тогда находился в не совсем хорошем состоянии
  
   (улыбается как-то про себя; причем, улыбка у него - это улыбка человека вполне понимающего какие-то свои заблуждения. И даже сейчас, когда он говорит об этом, он словно и показывает - уже самим смыслом своих слов - что по желанию может начать говорить и совсем другое. Все зависит от его какого-то желания. А желание в свою очередь зависит от настроения. А настроение - от мыслей. А мысли... А мысли как раз зависят от бессознательного... От того, что сейчас находится на "переднем крае" его подсознания... Ну а уже бессознательное зависит от того, какая до этого информация прошла мимо его сознания. Что впитал мозг из "общения" с окружающей средой. Ну и конечно же, филогенетическое наследие, которое так или иначе и формирует, и направляет наше бессознательное... (примерно об этом он сейчас и рассказал брату. И как только закончил он это - то тотчас же испытал какое-то особое просветление духа. То что в психологии называется инсайдом, в восточной философии - сатори, и в европейской культуре - умиротворенным состоянием, являющимся следствием озарения. Какого-то творческого начала, после которого вы ощущаете в себе прилив сил. И действительно чувствуете необыкновенное спокойствие, умиротворенность, и веру в собственные силы. Быть может все это даже происходит от веры в собственные силы. И об этом тоже профессор рассказал своему младшему брату).
  
   Анатолий.
   Ты знаешь... (смущенно). Я очень благодарен тебе...
  
   Кучинский.
   (встает с кресла, подходит к брату). Я тоже...
  
   (они обнимаются).
  
   (Занавес).
  
  

Мелодии...

Акт 5

Сцена 1

   (Анатолий один в пустой комнате)
  
   Анатолий.
   Вот ведь как выходит... Сколько уж раз ловил себя на мысли, что мне следует большую часть времени находиться погруженным вглубь себя... Ничто не сможет меня исцелить, кроме как то, что скрывается в глубине меня... То из чего, собственно говоря, и состою я. Мой мозг. Мой разум. Что-то такое, чему, быть может, мало кто еще может найти объяснения. И к интерпретации коего каждый подходит по разному... И что уже наверняка - по своему... Это ли не великая сила! Это ли не настоящее таинство!? Не к этому ли каким-то образом стремятся приобщить нас и религиозные деятели, и философы, и писатели... И писатели... Интересно, будет ли иметь успех моя книга?.. Быть может уже пора хоть кому о ней сказать?.. Ну хотя бы тому же брату... Или отцу... Или быть может дать почитать ее совсем отвлеченному человеку... Но кому?.. Ольге? Нет. Старику? Да тоже нет... Все как-то слишком запутанно (присаживается на диван и обхватывает голову руками). Как же так я все запустил... А ведь, по сути, брат был прав, когда заподозрил во мне этот ужас... Догадывается ли он, что на самом деле со мной происходит?.. да наверное догадывается... Впрочем, с другой стороны, я и о нем могу сказать тоже самое... Вряд ли у него тоже все гладко... И наверняка какая-то симптоматика тоже присутствует... Вот только должен ли я думать об этом?.. Вот только хватит ли у меня сил думать об этом?.. Вот только должен ли я и действительно думать об этом?.. Не есть ли это уже самая настоящая ошибка?.. Та самая ошибка, от которой на самом деле я все время стремлюсь избавиться... Но уже, если разобраться, и нет, и не может быть мне на самом деле ни пощады ни прощения... И верно лишь одно: я должен больше оставаться наедине с собой. Наедине со своими мыслями. Наедине с тем бессознательным, общение с которым быть может и есть то, что мне необходимо... И к чему, по сути, я и стремлюсь...
  
   Альтер-эго.
   (с сочувствием). Ну... Опять началось...
  
   Анатолий.
   Тебе ли об этом судить?!
  
   Альтер-эго.
   Ну а кому еще?
  
   Анатолий.
   Впрочем, да... Ну а разве не понимаешь ты, что это-то и есть то состояние, нахождение в котором быть может и самое правильное для меня... Не это ли как раз и есть то состояние, как раз то - подчеркиваю я - нахождение в котором быть может самое оправданное?! То, которое поможет мне... поможет мне спасти меня...
  
   Альтер-эго.
   К тому же ты считаешь, что в каком-то таком состоянии находиться и твой брат.
  
   Анатолий.
   Да наверное и отец... И дед...
  
   Альтер-эго.
   Почему бы тогда не признать оправданность такого состояния?
  
   Анатолий.
   Да я это, собственно, и делаю...
  
   Альтер-эго.
   Делаешь... Делаешь! И при этом, сделав шаг вперед - словно пытаешься сделать шаг а то и два - назад. Словно бы страшась и пугаясь этого своего состояния.
  
   Анатолий.
   Ну а разве нет у меня оснований не опасаться его?
  
   Альтер-эго.
   Есть!
  
   Анатолий.
   Разве у меня нет и не может быть никаких оснований пытаться высвободиться от подобного состояния?! Высвободиться от пут обволакивающего меня безумия?! Разве я должен оставаться спокойным и внимать тому, что со мной происходит?! Разве я не должен предпринимать любые шаги, чтобы хоть как-то замедлить ход времени, которое как раз и виновник того, что со мной происходит!? Ведь процесс не замедляется. Ведь вместо того, чтобы замедлить этот процесс, со мной наоборот, происходит что-то по настоящему страшное и ужасное... Это ли не нужно мне бояться? Не от этого ли следует бежать во что бы то ни стало?! Не сейчас ли мне стоит спохватиться, чтобы хоть как-то остановить мгновение?!.. Не это ли моя трагедия?.. Не трагедия ли - эти мои знания... Знания, которые на самом деле приносят только страдания... Страдания, от которых как будто совсем и невозможно избавиться... Совсем, вы слышите, совсем я не говорю сейчас (и не думаю! Я в действительности уже так не думаю) что эти страдания могут когда-нибудь исчезнуть... Это как будто бы и невозможно... Это как будто и не может быть... Этого как будто и не должно быть. Не должно уже по принципу. Словно бы по принципу. По принципу нереальности происходящего. Как будто то что происходит - совсем и не подвластно мне. Моему какому-то пониманию. Мне как будто даже тяжело от него. Тяжело от ощущения чего-то такого внутри меня... И я не знаю, если честно, найдутся ли когда-нибудь пути к спасению... Пути к избавлению от этого... Наверное и не найдутся... Но я должен по крайней мере стремится к этому... Стремится достичь чего-то... Чего-то что поможет мне выжить... Элементарно выжить... (он еще какое-то время пытается бороться с какой-то тяжестью, разливающейся внутри него. Но это у него не получается. Силы покидают его. И он тяжело опускает голову на грудь, закрывает глаза, и засыпает...).
  
   (занавес).
  
  

Сцена 2

   (профессор Кучинский. Один в своем кабинете).
  
   Кучинский.
   Ну надо же... Кто бы знал, что сам буду лечить людей, а со мной когда-нибудь случиться тоже... И ведь на самом деле спасения от этого нет. И уж мне то об этом не знать?.. Вопрос, конечно, в обмане людей. Но ведь на самом деле и обмана никакого нет. Ведь я никогда и не говорю им, что смогу их полностью излечить... Так... Снять какие-то тревожные симптомы...
  
   (закуривает)
  
   ...тревожные симптомы... Не эти ли "тревожные симптомы" сейчас у меня?.. Но почему же тогда мне самому их не удается снять у себя же?.. У себя же... А так ли я уж болен на самом деле?.. А так ли, по сути, надо мне что-то "снимать" у себя?.. Ведь, если разобраться (сколько я об этом писал?!), собственная нервозность в иных случаях как раз и помогает жить. Нет, она не помогает выжить. Но жить... Жить с ней вполне возможно. Взгляд на окружающий мир меняется в соответствии с внутренней симптоматикой. С одной стороны, человек, конечно, вынужден подстраивать жизнь под собственную патологию души. Но уже с другой стороны... с другой стороны этого и не надо так-то уж бояться...
  
   (закуривает)
  
   ...Опасаться-то тут действительно нечего... Да и что может быть страшнее самого себя. (усмехается). Что может быть страшнее этого?..
  
   (до этого ходил по комнате, теперь остановился и задумался).
  
   А ведь... а ведь если разобраться, не следует мне о том говорить людям?.. Да нет (вытирает рукой пот со лба). Подумать только... Какая чертовщина может прийти в голову.
  
   (задумчиво уставился в одну точку).
  
   Ну а почему, собственно, и нет?.. Стоит ли мне на самом деле так от всего открещиваться?.. Быть может наоборот. Следует признать. Следует не только признать, согласившись с самим собой, но и постараться убедить в этом других людей.
   Нет, не предавать. Ни в коем случае не предавать их. А именно помочь. Именно лечить (как же не люблю я этого слова), не лечить... оказывать помощь (про себя: то же не слава Богу), оказывать помощь в соответствии с уже имеющимися знаниями. В соответствии с теми знаниями, которые как раз и должны быть направлены на поддержку. На помощь этим же самым людям. Причем "помогать" им так, как не делал этого еще никто прежде. Помогать им так, чтобы они радовались такой "поддержке". И чтобы... и чтобы, по сути, у них наступало все то же... излечение... Вот ведь как?!.. Получается, запутал сам себя. Как же можно лечить, и не стремится из вылечить!? Как можно не лечить их,-- и в то же время стремится помочь?!
  
   Нет! (Встает,-- до того он, было, присел в кресло,-- и начинает нервно расхаживать по кабинету, отмеряя ее большими шагами). Нет! Получается что-то совсем не то... Как будто не то? (останавливается. Задумывается). А если мне следует наоборот? А если мне следует наоборот... А может вообще мне не стоит никогда лечить?.. Быть может вообще свернуть практическую деятельность и заняться только наукой?! Только теорией... И ведь, если разобраться, как раз этой теорией можно помочь еще большему числу людей... Причем, можно помочь им так, как до этого мало кому удавалось. Можно помочь им думать... Научить их - думать... Думать по настоящему! Ведь мало что может сравниться с этим. Можно помочь, заставить, подсказать им... дать так сказать алгоритм того, как нужно думать. И направить (в соответствии с этим) уже их жизнь ("подтянув", тем самым, и мою собственную) в то русло, в котором они будут чувствовать себя по настоящему прекрасно! И где, опять же, не будут ощущать ту внутреннюю симптоматику, ту ужасающую симптоматику, с которой мучаются сейчас...
  
   Смогу ли я когда-нибудь по настоящему помочь им в этом? Смогу ли я сделать так, чтобы... (усмехается). (про себя: прям как по Островскому)... чтобы е было мучительно больно за прожитые годы...
  
   А какие мои годы?.. Сколько я прожил-то?.. быть может это еще и не половина жизни (по себя: Фрейд - за восемьдесят, Толстой - за восемьдесят, Черчилль - за восемьдесят... Интересно? А причем здесь Черчилль?.. Да и Толстой... Любопытный ассоциативный ряд... (надолго задумывается).
  
   Альтер-эго.
   Разыгрываешь из себя умника?
  
   Кучинский.
   Ну-у-у (недовольно морщится). Так грубо...
  
   Альтер-эго.
   А чего же ты хотел?.. Разыгрываешь перед всеми праведника, а в душе - извращенец и психопат.
  
   Кучинский.
   (недоуменно). Это я ли извращенец?
  
   Альтер-эго.
   (недоуменно). А чему же ты удивляешься?.. Не помнишь, в каких позах насиловал ту бедную женщину, которая---
  
   Кучинский.
   (перебивает. Гневно). Не сметь!
  
   Альтер-эго.
   ...которую---
  
   Кучинский.
   (перебивает гневно. Кричит). Мол - чать! Не сметь! В -о - о - о - н!
  
   Альтер-эго.
   (удивленно). Да куда же я смогу убежать от себя?.. (Видя что никакой реакции от Кучинского не последовало, продолжает). Женщина, можно сказать, пенсионного возраста; имеющая взрослую племянницу - к слову сказать: безумно влюбившуюся в тебя - доверила тебе свое тело... А ты ее начал "иметь"---
  
   (Кучинский недовольно морщится и краснеет)
  
   ...иметь в таких позах, в которых наша достопочтимая Вероника Матвеевна еще никогда не была... Не была, впрочем, доселе... Но я, как понимаю, ей даже понравилось?..
  
   Кучинский.
   (злобно). Мне не о чем с тобой разговаривать.
  
   Альтер-эго.
   Понравилось... Она ведь потом стала просить даже что-то наподобие того... даже чуть ли не преследовать тебя. И уж наверняка, если бы согласился ты еще раз---
  
   Кучинский.
   (недовольно перебивает). Молчать!
  
   Альтер-эго.
   (недоуменно. Про себя: почему же молчать?..) ...если бы согласился, то наверняка она была бы не прочь еще раз---
  
   Кучинский.
   (неожиданно вскакивает и выбегает в ванную комнату. Там он открывает "на всю" кран с холодной водой, держит голову под льющимся напором, потом наскоро вытирает голову полотенцем, вбегает обратно в кабинет, достает из бара бутылку коньяка, фужер, наливает его почти до краев, и выпивает залпом. Потом наполняет его еще... Но уже не полностью. Только заполняется дно. Достает сигару. Закрывает. Садиться в кресло. Откидывается на спинку. Произносит спокойным голосам: ну что?.. Продолжим?..
  
   Альтер-эго.
   (смущенно. Про себя: в очередной раз показал свою истинную сущность).
  
   Кучинский.
   Ну чего же ничего не говоришь? (разыгрывает недоумение, и слегка заплетающимся языком. Он начал пьянеть. Сидит в кресле. В одной руке фужер с коньяком. В другой, зажженная сигара и бутылка конька, которую он держит за горлышко)... я вполне настроен выслушать всю гадость, которая исходит от тебя.
  
   Альтер-эго.
   Из тебя.
  
   Кучинский.
   Что? (непонимающе выпячивает глаза). что?.. ничего не понимаю...
  
   Альтер-эго.
   Из тебя. Не забывай, что я - это ты. Твое внутреннее "Я". то, от чего ты все время стремишься откреститься.
  
   Кучинский.
   (про себя. Задумчиво). Да и не так чтобы стремлюсь.
  
   Альтер-эго.
   Ну уж сказки эти оставь себе... (спокойно). Ты же сам понимаешь, что почти независимо от того, что ты будешь сейчас или когда-либо говорить,-- мне известны твои мысли. То, что ты думаешь на самом деле. А это, согласись---
  
   Кучинский.
   (перебивает). Да понимаю (обреченно опускает голову на грудь).
  
   Альтер-эго.
   Ну что так понуро?..
   Ведь еще недавно ты считал себя чуть ли не хозяином жизни.
  
   Кучинский.
   (спохватывается). Своей жизни! Заметь: считал (про себя: если конечно считал) хозяином своей жизни. Но при этом совсем не предполагал, что кто-то в эту мою жизнь посмеет вмешиваться.
  
   Альтер-эго.
   Да-а-а... Странный ты человек? (недоуменно). Ведь ты почему-то боишься себе признаться, что я совсем не вмешиваюсь! Что я - это как раз и есть та жизнь, которая санкционирована тобой. Заметь - то-бой! (произносит по слогам, задерживая и акцентируя внимание). И мне совсем непонятна исходящая от тебя какая-то негативная реакция. Неужели (уж в который раз тебя спрашиваю), неужели ты не понимаешь---
  
   Кучинский.
   (обреченно). Понимаю. Я все понимаю. (он наливает до краев фужер, и выпивает его в несколько глотков. Потом, чуть задумавшись, разжимает пальцы, и выпускает бутылку из рук. Та падает на пол. Он отшвыривает ее ногой. После чего откидывается в кресло. Закрывает глаза. Сигару по-прежнему держит во рту).
  
   Альтер-эго.
   Не засни еще.
  
   Кучинский.
   (чуть слышно). Не волнуйся.
  
   Альтер-эго.
   Да я все понимаю...
  
   Кучинский.
   Да и я тоже...
  
   (занавес).
  
  

Сцена 3

   (Пустой коридор института, где учится Ольга. Сама Ольга. Задумчиво стоит у окна. У нее сегодня досрочная сдача экзамена. Но она пришла почти на полчаса раньше).
  
   Оля.
   Не знала я, что будет так... (задумчиво). А если подумать: но что такого в моем признании?.. Ну, если отбросить то, что девушка как вроде бы и не должна первой признаваться мужчине; и то, что это наверное и грех... Хотя?.. Какой же это грех? Грех в том, что говоришь ты о том, о чем думаешь?! В том, что ты действительно думаешь о том, о чем говоришь... Ну какой же... кто в этом может найти грех?.. Ведь это, быть может, даже по большому счету и утомительно думать так... Ну а почему бы и нет?.. Почему мне действительно так не считать?.. (задумывается). Ну грех... пусть грех... Ну быть может и черт с того, что грех!?.. Кто выдумал все эти понятия греховности (или не греховности)?.. Разве не сам человек стремится к навешиванию на самого себя же ярлыков?.. Таких ярлыков, от которых и сам же в последствии стремится избавиться... И почему я то же должна подпадать под чье-то (устоявшееся) мнение?.. Не будет ли как раз это самая настоящая ошибка?! Не будет ли ошибкой даже считать так?! Причем, говорить так, тогда как на самом деле я совсем об этом (и так!) не думаю... Не считаю... И уже одно то, что возможно полагать так... (смотрит в одну точку)...уже. Пожалуй, одно это будет преступлением... Преступлением против самой себя. Против себя, тогда как никто и никогда не знает на самом деле, что таиться во мне. Ведь, если разобраться, ничто не способно поколебать мою внутреннюю убежденность в собственном предназначении... в собственных силах... которые, и на самом деле никто не знает так как я... Да я и сама не знаю себя. Сама не знаю. Если подумать, что я-то знаю о себе? Быть может, только предполагаю что-то. Быть может, только тоже живу в каком-то выдуманном мире. Мире внутренних иллюзий и душевных фантазий... Тогда как (если только допустить, что я на самом деле их выдумываю сама),-- нисколько и не могут быть правдивыми настолько, чтобы мне самой же начать в них верить...
  
   (достает из пачки длинную сигарету и прикуривает).
  
   ...А если попытаться разобраться и в этом... если постараться проанализировать все то, что сейчас (да и не только сейчас!) происходит со мной. Ведь тогда, получается, мне быть может даже можно и вообще хоть какое-то время ни о чем не думать... Можно ли тогда (в таком случае) мне вообще продолжать и жить, и надеяться на то, что жизнь моя пойдет как раз в том русле, в котором... Мне самой захочется... Опять передо мной возникают все те противоречия. Опять я стремлюсь высвободиться от каких-то своих (пожалуй, иной раз уж слишком навязчивых) мыслей... И если так... И если так, то что мне стоит тогда (задумавшись вообще над моей жизнью) добиться того, чтобы пошла она в иной плоскости... Нет. Я не такая. Я совсем не такая, как это кто-то хочет представить за меня. я совсем не такая. Я не только совсем не такая, но и даже мог сказать, что нисколько и не хочу быть такой. Ну а почему я должна быть такой?.. Почему я должна становиться такой, какой меня хотят видеть? Почему я должна подстраиваться под чье-то мнение? Почему я должна навязывать чье-то мнение по отношению к самой себе? Ведь я понимаю, что уже это может быть настолько ошибочно, что никто и никогда не способен... Не способен вообще закрыть этот вопрос... Мне ведь не нужно чье-то мнение... Мне ведь вполне может быть достаточно мнения моего... А я всю жизнь словно нарочно прислушиваться к кому-то. Продолжаю подстраиваться под кого-то... Ошибка? Конечно же, ошибка! Еще какая ошибка! Ну а раз это ошибка, то не мне ли необходимо от этой ошибки избавляться? Надо. Необходимо. И как раз мне. Мне самой. Вот так вот...
  
   (улыбается немножко грустноватой улыбкой. Тушит сигарету в пепельнице, где скопилось уже много окурков, и затушив, закуривает новую. "Жизнь продолжается",- думает она. Да и быть может это именно так).
  
   (занавес).
  
  

Сцена 4

   (Вероника Матвеевна одна в комнате. Собирается было сосредоточиться на чем-то, да что-то все время отвлекает).
  
   Вероника Матвеевна.
   Он меня не любит... Конечно же не любит... Наверное все же слишком большая разница в возрасте... А быть может просто он не любит меня. И не любил бы, если бы я была его ровесница, или даже младше... (задумывается).ж интересно, а что было бы, если бы я была его младше... Ведь наверняка он тогда бы относился ко мне несколько иначе... (томно вздыхает). Ведь если только допустить такое... (она представляет себя лет на двадцать моложе, и килограммов на двадцать легче). Что только было бы тогда?!.. Я даже боюсь себе представить, что было бы тогда... (задумчиво, с полузакрытыми, мечтательными глазами). Тогда бы, наверное, в меня влюбился бы не только Кучинский... Что было бы тогда... А ведь если бы только подумать, то что такое этот Кучинский? Что он из себя представляет?.. Да ровным счетом и ничего в сравнении со мной (ее заносит. От мечтательности она уже чуть ли не падает в обморок). Что из себя вообще представляет и Кучинский, и его полоумный братец, и недоразвитый папаша (про себя: почти мой сверстник! Хм!), и тем более этот старик. Который по сути вообще достаточно подозрительный. Ведь только подумать. Начать тайно признаваться мне в любви?! Мне! Мало еще какой-нибудь старушке - сверстнице. Но мне?! Даже в которую влюблен его внук?! (В ее мечтах Веронике Матвеевне уже начинает казаться что профессор Кучинский ее действительно любит. А его дед - в нее тайно влюблен. Быть может что-то такое и было. Но не больше чем полушутливой фразы, которую быть может случайно и обронил старик).
   Нет. Такого, наверное, допустить было нельзя. Ведь это было бы сверх сил. Ее сил. Ее возможностей - восприятия. Этой самой действительности. Действительности, от которой она, достопочтимая вероника Матвеевна и стремилась-то все время избавиться.
   Так почему же теперь она должна строить, вернее - подстраивать жизнь подо что-то, что (Вероника Матвеевна поднимает вверх указательный палец) наверняка противоречит уже ее восприятию этой самой действительности... Нет. Она с этим не может смириться. Не должна. Не должна хотя бы потому, что так быстро не намерена сдаваться. И если что и может произойти в ее дальнейшей жизни, так вообще отказаться от какого бы то ни было общения с подобными субъектами. Чтобы уже не отвлекаться от этих ничтожных (и на самом деле ничего не представляющих из себя) людишек. И чтобы ей никто не мешал. Никто. И чтобы никто не пытался "надоумить" ее (а попросту "перевернуть" ее жизнь). Ведь уже давно она стала замечать, что ее жизнь должна (и может!) быть совсем иной, нежели чем кто-то хотел бы... Ведь большинство из тех, с кем она общается, наверняка (и это вполне можно предположить) хотели бы, чтобы она начала прислушиваться к этим людишкам, которые-то и хотят ей только зла. Того зла, которое она все время хотела изжить из себя. А они наоборот, - стремились чтобы это зло в ней оставалось. Чтобы это зло поглотило ее. А они бы тогда стали радостными и довольными. И уже не появилось бы ничего, что могло бы... Да что на самом деле могло бы... ничего. Ничего уже не могло бы. А если бы что и могло... (плачет). Я замечала сама себе... (сквозь слезы). Философские размышления не для меня... А что вообще "для меня"?..
  
   (занавес).
  
  

Сцена 5

   (дача. В доме старик - Петр Игоревич - и его сын - Василий Петрович).
  
   П. И.
   Скажи мне (пристально смотрит на него), а ведь ты не любишь людей?
  
   В. П. (удивленно). С чего ты взял?
  
   П. и. (грозно). Да полно отнекиваться! (смотрит ему в глаза). ведь согласись... Если бы ты любил других, ты бы любил и себя!?
  
   В. П. а с чего ты взял что я не люблю себя? (делает "непонимающее" лицо).
  
   П. и. ну как же... (задумывается). Хотя быть может я и ошибаюсь.
  
   В. П. конечно ошибаешься. Более того. Я тебе скажу, что у тебя уже начинают развиваться те старческие состояния, которые если сейчас не спохватиться, в последующем могут привести к совсем нежелательным последствиям.
  
   П. И.
   (недоверчиво). Ну уж ты хватил.
  
   В. П.
   Ну а почему нет?
  
   П. И.
   Да послушай: что это ты тут меня решил донимать? Если я тебе делаю какое-то замечание, то исключительно оттого, что этого больше никто не сделает кроме меня. А если ты считаешь, что ничего не происходит, так тебе тогда незачем и волноваться. И можешь вообще считать, что ничего такого и не происходит.
  
   (про себя). Притом что когда - и если - произойдет,-- то наверняка уже будет поздно.
  
   В. П.
   (недоверчиво смотрит на него. Постепенно недоверчивость сменяется подозрительностью).
  
   П. И.
   (замечает его взгляд). Что это ты так на меня смотришь?
  
   В. П.
   Как - так?
  
   П. И.
   Не делай из себя идиота! А тем более из меня.
  
   В. П.
   Знаешь, я давно уже хочу сказать тебе, что ты переутомился. Если хочешь, я найду тебе хорошую клинику. Полежишь. Успокоишь нервы. А там глядишь---
  
   П. И.
   (перебивает). Сплавить хочешь!
  
   В. П.
   (морщится). Опять этот сленг.
  
   П. И.
   Да раньше, помнится, тебя мой сленг не пугал. И вообще, если хочешь знать, это как раз настоящий русский язык.
  
   В. П.
   Ну ты начни еще матом ругаться.
  
   П. И.
   (про себя). Ну, до мата еще далеко.
  
   В. П.
   Кстати, а что ты думаешь об отношениях между Вероникой Матвеевной и Кучинским.
  
   П. И.
   Веркой: (усмехается). Баба, как баба. Пытается успеть запрыгнуть в последний вагон.
  
   В. П.
   (продолжает). ...уходящего счастья.
  
   П. И.
   Ну а почему и нет (усмехаясь смотрит на него). Сам бы небось хотел "пройтись" по ней.
  
   В. П.
   (нервно). В таком тоне я с тобой разговаривать не намерен.
  
   П. И.
   (наставительно). Заносит тебя от твое мнительности.
  
   В. П.
   (восклицает). Это я-то мнительный?! Да надо еще посмотреть из-за кого мои дети мучаются передавшейся им по наследству (при этих словах выразительно смотрит на него) симптоматикой психо---
  
   П. И.
   (перебивает). Не хватает слов.
  
   В. П.
   (недовольно). Послушай. Я - врач.
  
   П. И.
   (с усмешкой). Да какой ты врач?
  
   (они смотрят друг на друга. пауза).
  
   Ну, допустим, что и врач. Но если ты всю жизнь лечил археологов от поносов, это не значит что ты что-то смыслишь в психических заболеваниях.
  
   В. П.
   (про себя). Ну уж всяк ничего в них не понимаешь ты.
  
   П. И.
   Я скажу тебе так. Давай заканчивай всю эту дребедень. Да отправляйся-ка ты в какую-нибудь экспедицию.
  
   (про себя: много ты понимаешь в болезнях).
  
   П. И.
   Да с твоей психикой тебе надо запретить подходить к людям. Ведь, чего доброго, еще покусаешь!
  
   В. П.
   Ну ты точно ненормальный!
  
   П. И.
   Не меньше чем ты. Вспомни, как ты чудил, когда был молодым?! Не от тебя-ли как раз передалась моему внуку вся эта шизоидность?!
  
   В. П.
   Шизоидность!? Слово-то какое выучил.
  
   П. И.
   Будь я помоложе---
  
   В. П.
   (перебивает). И что?
  
   П. И.
   (внезапно бьет того правым прямым ударом рукой - кулаком - в подбородок. Тот падает).
   (с нескрываемым удовольствием). Не стар еще!
  
   (занавес).
  
  

Сцена 6

   (Анатолий один расхаживает по квартире. Лето. Дед с отцом живут на даче. Брат вместе с Ольгой и ее тетей уехали в 2-х недельный круиз на теплоходе по Волге. Периодически Анатолий поглядывает на часы. Должна прийти Катерина).
  
   Анатолий.
   Только подумать?.. А ведь я когда-то и страшился этого чертого одиночества. И жаждал его и страшился одновременно. А вот теперь оно как будто и не нужно мне. Уже как будто и в тягость. И все еще я чего-то жду (искоса смотрит на настенные часы. Раздается звонок в дверь).
  
   Катерина.
   (входит). Привет (смущенно улыбается). Я наверное не должна была приходить. Анатолий. Да почему же не должна? (обнимает ее. Она его целует. Какое-то время они стоят обнявшись).
  
   Катерина.
   Скажи... Я даже не знаю что происходит.
  
   Анатолий.
   Да ничего и не происходит.
  
   Катерина.
   Но ведь я---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Да не думай об этом.
  
   Катерина.
   Нет, не правда. (улыбается). (они вновь обнимают друг друга. целуются. Через время женщина отстраняет его, и поправляет платье). Я наверное все же не должна была приходить.
  
   Анатолий.
   (уверенно). Да брось ты. (кивает ей в сторону кресла. Она усаживается. Он садиться в другое. На журнальном столике заранее им поставлена бутылка вина и фрукты). Если все так принимать всерьез, то когда-то придется отвечать на вопрос: зачем вообще жить.
  
   Катерина.
   (оправдываясь). Но пойми... Я ведь должна чувствовать какую-то вину перед Василием Петровичем.
  
   Анатолий.
   И ты ее чувствуешь?
  
   Катерина.
   Нет.
  
   Анатолий.
   Ну а зачем же тогда мучаешь сама себя?
  
   Катерина.
   (неуверенно). Ну, я же женщина.
  
   Анатолий.
   А все женщины, по-твоему, должны себя мучить чувством вины.
  
   Катерина.
   Да нет.
  
   Анатолий.
   Ну и я о том же (наливает вино).
  
   Катерина.
   Ой (смотрит на бокал).. я, наверное, не буду.
  
   Анатолий.
   Да брось ты (чуть ли не насильно вручает ей бокал. Они чокаются. Пьют).
  
   Катерина.
   (мечтательно). Хорошо-то как!
  
   Анатолий.
   (про себя). Неужели и она сумасшедшая? (рассматривает ее). Этого еще мне не хватало. А впрочем, должно быть, так и будут мне попадаться психопаты и невротики разных полов. Включая собственного брата и родителя. Судьба, наверное такая.
  
   Катерина.
   О чем ты думаешь? (смотрит на него).
  
   Анатолий.
   (спохватывается, что она могла прочитать его мысли). Да почти ни о чем.
  
   Катерина.
   И все же?
  
   Анатолий.
   Ну, думаю, например, почему вышло так, что мы все же не встретились раньше.
  
   Катерина.
   (игриво). Обманщик.
  
   Анатолий.
   Ну почему же? (разыгрывает недоумение). Ты считаешь, что я не могу думать об этом?
  
   Катерина.
   Можешь. Но сейчас-то ты думаешь о другом.
  
   Анатолий.
   (про себя). Догадливая какая. (вслух). О чем же?
  
   Катерина.
   Ну, предположим, ты думаешь о том, что у нас будет дальше.
  
   Анатолий.
   Ты о сексе?
  
   Катерина.
   Фу, какой нехороший мальчик.
  
   (Анатолий встает, подходит к ней, начинает ее целовать, расстегивая ей платье. Она отстраняет его). Не сейчас.
  
   Анатолий.
   Да ради Бога (усаживается в кресло).
  
   Катерина.
   (делает вид, как будто ничего не было). Я хотела тебя спросить про отношения между твоим братом и этими женщинами (имеет в виду веронику Матвеевну и Олю).
  
   Анатолий.
   (буднично). Да какие отношения. Они любят его. Он - их.
  
   Катерина.
   Обоих?
  
   Анатолий.
   А ты считаешь: у него есть выбор? (смотрит ей в глаза).
  
   Катерина.
   Да нет...
  
   Анатолий.
   Как я понимаю, тебе тоже в чем-то нравится мой брат?
  
   Катерина.
   Если честно, мне только нравится его ум. Но почти точно также мне нравится и твой ум. И еще вопрос---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Между нами всегда был этот спор.
  
   Катерина.
   Но я же сейчас с тобой.
  
   Анатолий.
   Вот и я о том же.
  
   (приподнимается, было, но она вставляет обе руки, а он - замечая это - направляется к холодильнику, делая вид что совсем и не хотел к ней. Боковым зрением он замечает, что женщина смутилась от своего предположения. Анатолий ставит на стол еще одну бутылку вина).
   Вот, кстати, попробуй (открывает бутылку, и наливает девушке и себе). Это прислали мне из Венгрии.
  
   Катерина.
   Настоящее!? (берет бутылку и рассматривает этикетку).
  
   Анатолий.
   (утвердительно). Настоящее.
  
   Катерина.
   Странно.
  
   Анатолий.
   (недоверчиво). Странно - что?
  
   Катерина.
   Да странно, что мы вот так просто сидим.
  
   Анатолий.
   (усмехаясь). А как мы еще должны сидеть?
  
   Катерина.
   Да нет, я не о том (делает глоток). О! Вкусно!
  
   Анатолий.
   Еще бы! Я же говорю - настоящее.
  
   Катерина.
   А ты знаешь, я давно уже замечаю, что ты необычный человек.
  
   Анатолий.
   (смотрит на нее). Да? И в чем же моя необычность?
  
   Катерина.
   Ну нет, действительно. В твоем возрасте мало найдешь кто бы так---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Да причем тут возраст!? Возраст это как раз то, что наиболее выражает категорию относительности.
  
   .Катерина.
   Ну и я о том же.
  
   Анатолий.
   И вообще, если хочешь знать, я до сих пор не изжил в себе привычку смущаться, когда мне напоминают о моем возрасте.
  
   Катерина.
   Да нет---
  
   Анатолий.
   (перебивает). Понимаешь... Покажется смешно, но именно возраст это то, что меня всегда пугало. Мне почему-то всегда хотелось казаться старше. Уж очень я не люблю, когда мне кто-то говорит о возрасте. Ведь возраст,-- а особенно мой,-- это как бы заранее уже вызывает (у меня, по крайней мере) некую подозрительность. И если кто говорит о возрасте мне, то это почти означает то, что человек как-то хочет меня поддеть. Мол, мал еще. (Катерина пробует возражать, но Анатолий продолжает, слово не замечает ее протестующих жестов).
  
   Тогда как возраст, зачастую, это именно то, к чему стоит присмотреться повнимательнее. Я уже не говорю, что Тутанхамон Македонский или Невский были примерно моего возраста. И при этом заметь, они остались в истории, и не всякий и знает, что они были так молоды, когда вошли в историю. И я как будто совсем не говорю, что большинство из великих вообще были очень молодыми, ну или совсем даже не старыми людьми. Не такими, как принято о них считать.
  
   Катерина.
   Ты так много знаешь (влюблено смотрит на него).
  
   Анатолий.
   Поэтому, понимаешь, когда говорят о возрасте мне... Мы ведь живем в том веке, когда в сознании людей вполне укоренились определенные стереотипы. В соответствии с которыми, быть молодыми - словно предусматривает какое-то преступление.
  
   Катерина.
   (оправдываясь). Но я же не о том.
  
   Анатолий.
   Да я понимаю... Я просто сам чувствую какой-то неизвестный внутренний комплекс, и стараюсь - при случае - всячески от него избавиться. Прости, что вот теперь тебя использую для этого.
  
   Катерина.
   Ну, быть твоей слушательницей очень даже приятно.
  
   Анатолий.
   Льстишь мне.
  
   Катерина.
   (смущается). Иногда я совсем не знаю, что должна тебе говорить.
  
   Анатолий.
   (про себя). Когда не знаешь что говорить - лучше молчать.
  
   (вслух). Да не обижайся на меня... Иногда замечаю, что что-то стало с нервами.
  
   Катерина.
   О, ты еще так молод.
  
   Анатолий.
   Молод-то молод...
   (про себя). Дура!
  
   Катерина.
   Прости я опять.
  
   Анатолий.
   (машет рукой). Не бери в голову.
  
   Катерина.
   (встает и подходит к нему). Поцелуй меня, пожалуйста.
  
   Анатолий.
   Ты этого хочешь?
   (она смущенно кивает головой, он целует ее, потом они обнимаются, передвигаясь к тахте, куда в конце концов и ложатся).
  
   (занавес).
  
  

Сцена 7

   (кабинет Кучинского. Сам Кучинский. Анатолий. Сидят в кресле).
  
   Анатолий. (сидит, обхватив голову руками). Что же, что же, что же, что же это такое?.. За что же мне такое... Ну хоть кто-нибудь что-то сделал.. Как же я устал от этого...
  
   Кучинский.
   (смотрит в одну точку). Началось...
  
   Анатолий.
   Почему в этот раз у нас разом-то?
  
   Кучинский.
   Да кто ж здесь может что-то предполагать. Мы, к сожалению, безвольны.
  
   Анатолий.
   Знал бы ты как мне плохо.
  
   Кучинский.
   Знаю. Поверь, я как раз знаю.
  
   Анатолий.
   Но у тебя же не может быть точно так же как и у меня? Что-то должно отличаться?
  
   Кучинский.
   Отличается. Уверяю тебя, как раз "что-то" -- отличается. (обреченно). Но вот для выздоровления это не имеет абсолютно никакого значения.
  
   Анатолий. Я не знаю. Мне, по-моему, сейчас так плохо, что все, что случится со мной впереди, уже не имеет никакого значения. У тебя так же (с надеждой "на опровержение" смотрит на него).
  
   Кучинский.
   (обречено). Да все то же...
  
   Анатолий.
   Послушай, а что если нам разом прекратить эти страдания?!
  
   Кучинский. (с подозрением). Разом - это как?
  
   Анатолий.
   Ну да... Это не выход...
  
   Кучинский.
   А?! (догадываясь, кивает головой). Почему же не выход? Выход. Один из выходов. Вот только он как бы ничего и не решает. Хотя и прекращает цепь душевных мук. Но ведь совсем не известно, что начнется после.
  
   Анатолий.
   (удивленно). Ты веришь в загробную жизнь?
  
   Кучинский.
   Да черт его знает, во что я вообще верю.
  
   Анатолий.
   Ну-у-у (удивленно). Не ожидал от тебя этого.
  
   Кучинский. Я и сам от себя многого не ожидал.
  
   Анатолий.
   Да, действительно (опускает голову на грудь). Многого мы не можем вообще предугадать в этом мире. Но ты скажи мне (с надеждой смотрит на него),-- если допустить что тот кто болеет не может управлять собственной симптоматикой, то насколько это может получиться у совсем постороннего человека? Врача или психолога? Если... Если, конечно, он сам не испытывает (или испытывал когда-нибудь) похожие симптомы.
  
   Кучинский.
   Ну вот в том-то и дело! Это как с заучиванием какого-то материала. Можно чисто механически вызубрить его. А можно - "понять". Так и здесь. Есть те кто сам в себе ничего не испытывает, и толком не понимает, что такое может испытывать другой. Но он механически вызубрил симптомы и следствия того или иного заболевания. И просто внимательно следит за больным, угадывая у него что-то, что известно ему из учебников. А можно как бы самому, на своем примере знать все это. И тогда ты просто интуитивно видишь родственную, но несчастную душу. И уже помогаешь ей основываясь на и полученные знания, и как бы врожденные.
  
   Анатолий.
   А как быть если в то время, когда нужно оказывать помощь - врач сам испытывает кризис?
  
   Кучинский.
   Ждать. Только ждать. Или застрелиться... шучу! (быстро произносит, заметив, что Анатолий заинтересованно посмотрел на него).
  
   Анатолий.
   То есть ты как бы не предполагаешь появление каких-то иных вариантов?
  
   Кучинский.
   Да какие могут быть еще варианты?
  
   Анатолий.
   Ну, например...
  
   Кучинский.
   (заинтересованно смотрит на него).
  
   Анатолий.
   Да, действительно...
   (на какое-то время воцаряется молчание).
  
   Кучинский.
   Ну ладно (встает). Я, пожалуй, пойду.
  
   Анатолий.
   Дела?
  
   Кучинский.
   (про себя). Да какие могут быть в этом состоянии дела?
   (вслух). Почти (уклончиво). Надо бы навестить еще одного человека. (уходит).
  
   Анатолий.
   Ну вот и все... Мне почему-то все больше и больше кажется, что я должен прекратить все эти страдания. Почему-то выходит так, что на какое-то время отдаляя их, я не избавляюсь от них (что должно быть и вовсе невозможно). А как бы заглушая на время - уже ожидаю их в будущем. И они приходят. Они приходят (иной раз). С какой-то удивительной поспешность. Как будто для них на этот момент нет ничего важнее. И тогда все что связано с моим (или нашим? Как мне уже трактовать) заболеванием, неизменно становится первостепенным и важным. А все другое как будто уходит в тень.
   И я сам знаю, что мне не будет покоя.
   И я сам знаю, что это все всегда будет повторяться.
   И я сам знаю, что никогда не наступит такого состояния, когда я не только избавлюсь от всего этого, но и (хотя бы постепенно) забуду о них. Стану говорить об этом в прошлом. Так, как будто это действительно когда-то было. Никогда? - никто (включая и меня) об этом не знает.
   Причем, конечно же, мне совсем не хочется, чтобы все это когда-нибудь повторялось. Для меня как будто б и совсем не важно, что это по настоящему может помочь мне. Я как будто сам - и вполне сознательно - отдаляюсь от этого. Причем, в действительности, совсем не жду возвращения. Мне это безразлично. Настолько безразлично, что при повторении подобного - все тоже и повториться. Причем могу сказать, что я по истине испытываю какую-то антипатию к происходящему. И кто знает, что тут больше - действительно какого-то неверия, или безразличия, или... Или какого-нибудь тайного и скрытого желания. Которым как раз, быть может, и проникнуто мое существование.
   Кто знает?.. да и кто на самом деле когда-нибудь признается мне в том...
   (Анатолий обхватил голову руками и заплакал).
  
   ...Нет мне прощения... не будет избавления...
  
   (поднимает голову и задумчиво смотрит в сторону).
   А может быть и вправду застрелиться?.. Ведь наверняка у брата должен быть пистолет. Помнится (встает, и начинает искать, открывая ящики и т. п.) ему подарил какой-то важный чин, когда брат каким-то образом умудрился вылечить дочь того.
   (продолжает искать). Должен. Обязательно должен быть... Не это ли как раз и сеть способ избавления от всех страданий... (неожиданно находит пистолет, на удивление, обойма уже вставлена в рукоятку, Анатолий передергивает затвор, вставляет себе в рот, и нажимает курок... Он падает замертво).
  
   (занавес).
  
  

Мелодии...

Часть 6

Сцена 1

   (Дачный домик. Двор Кучинского. Василий Петрович и старик).
  
   Кучинский.
   (сидит на стволе дерева, обхватив голову руками. Сокрушенно. Никого не замечая, и как будто разговаривая сам с собой).
   ...Сколько жизни ему осталось... Ведь вполне возможно, что он и так должен был умереть... А может, вполне может, что и наоборот - должен жить еще долго. Быть может дольше чем мы все.
  
   (про себя). А может и наши дети. Которых у нас нет.
  
   Старик.
   О чем это ты? (чуть прищурясь, заинтересованно смотрит на него). Я так думаю (обращается к сыну), что у него совсем поехала крыша.
  
   Василий Петрович.
   (недоверчиво). Ну уж, предположить что у Дмитрия Карловича "поедет крыша" достаточно трудно. Я думаю, что скорее поедет у нас. У тебя, например (оценивающе смотрит на отца). Или, например, у меня.
  
   (Кучинский прерывается от "причитаний", и заинтересованно смотрит на них).
  
   Кучинский.
   Вы что же? Решили что я схожу с ума? (оглядывает подозрительно их).
  
   В. П.
   (перебивая). Да нет. Что ты.
  
   Старик.
   Мы как раз говорили, что если у кого и поедет крыша, как (смеется) предположил твой папаша, то это будешь как раз не ты.
  
   Кучинский.
   (обреченно). Слишком лестно думаете обо мне.
  
   В. П.
   Ну почему же? Ведь ты сам, помнится, как-то говорил, что практически чуть ли не "бессмертен".
  
   Кучинский.
   (удивленно). О, как вы вольны перевирать мои слова.
  
   В. П.
   (горячась). Перевирать?
   (стряхивает руку старика, когда тот пытается чуть успокоить его).
   Да я если хочешь знать - вообще ничего не могу перевирать. И не ты как раз столько раз заявлял о своей непогрешимости, да правильности. Не ты ли---
  
   Кучинский.
   (перебивает). Послушай! Я вижу, что ты на меня взъелся за что-то. Подразумеваю, что это в связи со смертью моего брата. Наверное у тебя подспудное желание обвинить в ней меня.
  
   В. П.
   (Агрессивно. Как будто этого и ждал). Ну а кого же?
   Не ты ли спокойно укатил развлекаться с блядями, когда знал, что брат находится в тяжелейшем душевном кризисе?
  
   Кучинский.
   Кризисе? В каком кризисе? (недоуменно). И про каких "блядей" ты говоришь, когда тебе хорошо известно, что это были мои пациентки. Да и которых, притом, ты хорошо знаешь.
   (внимательно смотрит на него). Достаточно хорошо, чтобы позволить себе флиртовать с ними.
  
   В. П.
   (чуть слышно). Каков подонок...
  
   Кучинский.
   Не он ли - ты?
  
   В. П.
   Каков подонок... Да знаешь ли, мой дорогой, что у меня давно уже серьезные сомнения по поводу всей твоей учености, дутых профессорских званий, а также серьезная обеспокоенность по поводу твоей сексуальной жизни.
  
   Старик.
   (в шутку). Ну, уж, сексуальную жизнь не тронь.
  
   В. П.
   Знаешь ли ты, что я давно уже подбирался разобраться со всем, что ты есть. Что можешь из себя представлять. Понимаешь ли, что все это по настоящему серьезно?
  
   Кучинский.
   (недоуменно). С какой это стати?
  
   В. П.
   С какой? Да у меня, если хочешь, давно уже грозит собраться архив твоих сексуальных извращений с пациентами.
  
   Кучинский.
   (гневно; жалким, писклявым голосом).
   Грязные инсинуации!
  
   В. П.
   (настойчиво). Инсинуации? Вон ты как заговорил? Так значит, ты совсем не хочешь признавать какой бы то ни было своей вины---
  
   Старик.
   (перебивает; обращается к В. П.). Послушай! К чему сейчас все это?!
  
   В. П.
   Подожди (смотрит на старика). Подожди. Неужели ты не понимаешь, что гадину необходимо задушить в зародыше?!
  
   Старик.
   (про себя; недоуменно). Да она уже как будто и выросла.
  
   Кучинский.
   (старику). Нет, вы видели? Только подумать?! Да если покопать, еще неизвестно кто из нас больше грешен? Ты думаешь я буду молчать про твои экспедиции, и тот разврат, которому ты предавался там. Со всеми этими псевдо - радистками, да медсестрами.
  
   В. П.
   (гневно вспыхивает). Каков мерзавец!
  
   Кучинский.
   Тебе можно, а мне нет? Да если хочешь знать, то что иногда бывало у меня (и, заметь, я никогда не имел каких-то "отношений" с пациентками), не дотягивает и до десятой доли твоих сексуальных игрищь, и садо-мазохистких забав. Причем, большей частью (успокоившись. Его голос принимает металлическую четкость, замечаемую иногда, когда отчитывает какого нерадивого ученика директор школы), все мои сексуальные отношения - плод твоего воспаленного воображения.
   Да и совсем неизвестно еще, что ему может показаться?! (смотрит, улыбаясь, на старика, словно ища в нем сочувствия).
  
   В. П.
   Нет, вы посмотрите на него? (удивленно разводит руками). Если допустить, что что-то я и придумал (и то - только мельчайшую часть), то как это соотнести с тем, что развел этот шизофреник.
  
   Кучинский.
   О! Если в ком и находить парафрению, то это уж скорее в тебе. Я давно берег тебя, но сейчас скажу: ты болен. Безнадежно болен. И то, что до сих пор не находишься в психиатрической клинике - лишь только нелепое недоразумение. Которое я, впрочем, легко могу исправить.
  
   В. П.
   Опять "мессианский" комплекс.
  
   (Кучинский вздрагивает, услышав слова, которые ему говорил брат незадолго до смерти).
  
   (старик замечает "обеспокоенность" и одного и другого, и пытается было помирить их. Но услышав было и в свой адрес ряд нелицеприятных цитат,-- уходит в дом. Качая головой).
  
   (оппоненты теперь предоставлены самим себе. Они смотрят друг на друга. глаза их горят. Лица покраснели. Пальцы сжались в кулаки. Кажется, еще немного,-- и они готовы будут растерзать друг друга.
   ...но этого не происходит...
   ...постепенно они успокаиваются как бы "сами собой". А проходит еще совсем незначительное время,-- и сидят рядом на лавочке, куря одну сигарету на двоих, и передавая ее друг другу).
  
   Старик.
   (в доме. Сам с собой). Странные люди... (недовольно качает головой, и шаркает из комнаты в комнату).
  
   (раздаются два хлопка
  
   Старик выбегает на крыльцо, и видит какую-то женщину (Катерина), которая держит в руках направленное на него охотничье ружье. Рядом с лавочкой лежат мертвые Кучинский и Василий Петрович. Раздается выстрел. Старик замертво оседает на ступеньки, прислонившись к деревянным перилам.
   Раздается еще один выстрел.
   Замертво падает еще одно тело.
   Это Катерина.
  
   P.S. Почти в ту же секунду взрывается автомобиль, в котором ехали вероника Матвеевна и Оля.
  
   (занавес)
  
   Конец.
  

Сергей Зелинский.

19 января 2006 год.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"