Мне казалось, что если вдруг все вокруг станут достаточно спокойными, то моя жизнь успокоится тоже.
И я больше не буду дергаться и нервничать по каждому пустяку. А окружающий мир - станет для меня достаточно понятен. И быть может даже прозрачен, как стекло.
Примерно об этой прозрачности я отчего-то мечтал. И часто даже, просыпаясь среди ночи, бродил по многокомнатной квартире моих родителей (папа еще в начале 90-х расселил одну из коммуналок, а потом неожиданно купил квартиру в Нью-Йорке, и переехал туда с подругой мамы, ставшей его женой. Мама же по новой вышла замуж, и уехала к новому мужу в Бельгию), борясь с навязчивой идеей этой самой прозрачности. Хотя уже вскоре, прозрачность мне напоминала призрачность. И несколько удивленный таким неожиданным поворотом, я выпивал еще одну рюмку коньяка (перед сном я уже традиционно выпивал одну), и вроде как засыпал.
Во сне мне снилось спокойствие.
Правда уже как вроде бы и не снилось (мало кто из нас участвуя в сновиденческих композициях представляет что это сон). Я жил этим самым спокойствием. Находился как будто бы внутри него. И мне уже совсем ничего не хотелось, как только попытаться увидеть что-нибудь иное. Когда люди, например, друг на друга злятся; быть может даже (если повезет) кричат и ругаются. А то даже (но это уже была редкая удача) друг друга бьют. Скалкой, например. Или битой. А потом пинают ногами. Крушат ребра. Поливают бензином и поджигают. В общем, мерзость всякая.
Но именно этим иной раз заканчивались мои сновидения. И тогда я просыпался в холодном поту. Скулил и жался к спинке кровати, в надежде спрятаться от кого-то, кто намеревался подобное проделать со мной.
2
Я не знаю, был ли я на самом деле сумасшедшим.
Вряд ли мне казалось что это так. Но иногда "казалось" настолько, что я сам шел к знакомому психиатру. А он, радуясь моему приходу, доставал из портфеля бутылку водки, закрывал свой кабинет, и какое-то время мы пили. И я был уверен что пил водку он только со мной. Ну быть может оттого была такая уверенность, что приходил я к нему через день. А иногда - раз в неделю. А то и раз в месяц.
И мне казалось что без меня доктор пьет в одиночестве. (Мой знакомый был хронический алкоголик и импотент. О чем мне рассказала его медсестра. Которая иногда ночевала у меня. Причем до ужаса любила, когда я брал ее "спящую". И непременно сзади. Но я уже к этому привык.)
3
Больше всего я вообще-то любил смотреть в окно. Вечером. Для этого я извлекал надежно укрытый от посторонних глаз морской бинокль (с усиленной оптикой). Дожидался подходящего часа. Выбирал нужную позицию. И - наслаждался. Ведь зрелище того стоило. Люди, живя на этаже выше первого, уже отчего-то считают, что если к ним в окно никто не заглянут с улицы, то и зашторивать окна не обязательно. И иногда проделывают всякие свои дела - никого не стесняясь.
Ну а мне, собственно, только это и было нужно (не всегда, но иногда я мог успокоиться только занимаясь тем, чем я занимался).
Чем я занимался? Да известно чем. Возбуждаясь от этого, признаться, очень даже...
Причем самым интересным было то, что я многое домысливал. То, что было в реальности, иной раз не было так интересно, как это представлялось в воображении.
Но так уж устроена жизнь.
Ну или - моя психика.
4
Наверное покажется удивительным, но на самом деле в моей жизни все это было конечно же не главным.
А еще точнее, нечто подобное было лишь неким вступлением к определенному событию, которого я в действительности ожидал с каким-то даже затаенным желанием осуществления сего действия. Ибо оно мне казалось самым совершеннейшим из тех, которые могли когда-либо состояться.
И было это действие...
Но нет... Как-то уже и не могу я так сразу... Ведь даже воспоминания о нем, для меня почти тоже самое, как если бы оно уже состоялось.
Потому что ничего долгожданнее (и желаннее) для меня никогда не было. (А если и было - то я этого не припомню.)
А все дело в том, что моей психике суждено было испытать нечто такое, после чего, наверное, и появились эти самые видения. Как будто я раздваивался на две половинки. Причем, каждая из них - внешне казалась точно такой же, как и другая. И я даже не мог с точностью сказать - в какой из них был я.
Все было так, словно этих половинок было две. Но каждая из них была словно одна. И они были настолько схожи, что - помимо внешней схожести - имели еще и удивительное мысленное единство. Ну, то есть,--единство мыслей.
Хотя и иногда эти самые мысли друг от друга отличались.
Но подобное было не всегда. И в большинстве случаев это не имело какого-то принципиального значения. Потому что, как только происходило со мной такое раздвоение - уже совсем не помнил я, какой был раньше. И все оказывалось для меня по-новому. И все - словно бы "в первый раз". Ну, в том плане, что (и пусть это не покажется странным) такое мое состояние было настолько всякий раз для меня удивительным (и - неожиданным), что я какое-то время напряженно (боясь выдать прерывающееся безумие) всматривался во все то, что меня окружало.
И должно быть действительно какое-то время выглядел очень даже потерянным. Словно бы внезапно совершил загадочный полет во времени. И теперь должен был вновь привыкать к той действительности, которая была вокруг.
И я даже не знал - удручала она меня или радовала? И то, что какое-то (пусть и непродолжительное) время моей реакцией было недоумение (жизнь как-то быстро изменилась с момента моего последнего появления в таком вот "двойном" образе), причем я отчего-то отчетливо помнил себя в прошлый раз, свои тогдашние ощущения),-- было, пожалуй, самым верным из того, что я мог сказать.
Да! Говорить-то я на самом деле не мог! Ну, быть может, конечно, не решался. Стеснялся, получается. Или считал это неуместным (после того, что со мной случилось). Но... ведь и совсем уж молчать мне казалось неудобным.
И тогда я стал общаться некими виртуальными мыслеобразами. То есть,-- о чем-то думал. И это свершалось.
А может и не свершалось (видимо если я подобного не очень желал). А я тогда принимался вдруг ни с того ни с сего чего-то бояться. И тотчас же замечал, что точно так же боится и мой двойник. (Причем еще был вопрос, кто из нас боялся больше).
5
А один раз вышло так, что, сколько я не подавал сигналы, тот второй "я" -- не отвечал.
И вообще никак не реагировал.
И тогда я испугался - не случилось ли чего?
И как только подумал об этом - он набросился на меня (что, признаться, раньше никогда не делал). И это настолько показалось для меня неожиданным, что я вполне серьезно растерялся. И какое-то время дал ему побить.
А потом всадил ему нож между лопаток. И не вынимал тот до тех пор, пока двойник не затих.
И только тогда я вынул нож. Бережно обтер его об фалды сюртука (и он и я были одеты в какую-то немыслимую одежду, сродни той, которую носили лет двести назад). И перерезал себе горло.
Это казалось мне единственным решением. И больше я ничего не помнил.