Почти никогда еще Саше Андрееву не было так хорошо. Впервые за многие годы мучительнейших исканий он приблизился к квинтэссенции собственных размышлений: принципу реальности.
Открыл его он. Ну, быть может, не совсем он. Саша закончил немало учебных заведений, и знал, что над подобным проектом работали многие ученые (к категории ученых он причислял и себя). А некоторым из них даже удавалось изобрести нечто похожее.
Но вот что Саша знал наверняка, то, что удалось понять ему (тягостными размышлениями он шел к этому) - поистине заслуживало того, чтобы вписать его в ряды тех, у кого действительно получилось. Саша верил в свой успех. Ведь разработанный им принцип был и на самом деле интересный.
Ну, прежде всего, из чего он состоял. Когда Сашу спрашивали, он объяснял примерно так.
Каждый человек строит свою жизнь в рамках соответствующих стереотипов. Это так. Это первое. Второе: в результате действующих стереотипов такой человек ("индивид",-- поправлял себя всегда Саша) надевает на себя соответствующую маску ("или вымышленный образ",--объяснял Саша), который отныне присущ ему, и с которым должны "считаться" окружающие. Это второе.
Третье. И вот тут-то как раз и имело место Сашино открытие. Ибо выявил он, что индивид, одевая на себя такую маску, уже как бы обрекает себя на существование в рамках ее. Тем самым - ограничивая себя. И не позволяя своему сознанию - выйти за рамки. ("Мыслит и действует в рамках некоего приготовленного им же самим мотиваповедения",--усмехнулся Саша.--А ведь так быть не должно,--добавил он).
Саша, не в силах сдерживать распиравшие эмоции, вскочил и стал быстрыми шагами мерить свою комнату, которая служила для него кабинетом.
--И, получается, у него нет уже иного выхода...
--Вот-вот!--радостно потер ладошки Саша, и только тут оглянулся, отыскивая того, кто вмешался в ход его рассуждений.
--Нет-нет, вы продолжайте, пожалуйста,--услышал он голос невидимого собеседника.
--А, черт с тем что невидимый,--подумал Саша.--Ну так вот,--продолжил он.--По всему получается, что наш индивид оказывается действительно скован навязываемыми ему извне рамками приличий (Саша с трудом сдерживал улыбку, но заставил себя не отвлекаться),--и вынужден как бы строить свою жизнь уже в соответствии с выбранной - собой же (Саша акцентировал внимание) ошибкой.
--Так,--услышал Саша одобряющий голос своего невольного слушателя, и решил продолжить.
--...Нет, если можно, здесь хотелось бы поподробнее,--попытался прервать Сашу его слушатель, но это у него не получилось, и Саша Андреев сначала закончил свою мысль, а потом уже удивленно стал осматриваться в своем кабинете, словно бы припоминая, что тут ему только что возразили.
Видя, что больше ему никто не отвечает. Саша переспросил.
--Ах, да,--кивнул головой он, когда "собеседник" повторил вопрос.--Значит вас интересует, возможен ли самоличный выход нашего индивида из навязываемых им самим же рамок?--уточнил он.--Так отвечу вам, что нет,--Саша захохотал, про себя удивляясь комичности ситуации, в которую попал своим глупым вопросом его собеседник.
Видимо тот оказался удивлен, и даже произнес что-то наподобие того как: "не может быть" (ну или что-то подобное), потому как Саша принялся хохотать вновь, и уже его было не остановить.
Когда Саша закончил смеяться, была уже глубокая ночь. И словно бы ничто не говорило о том, что недавно у Саши вообще состоялся с кем-нибудь разговор.
Да и он, можно сказать, в это уже и не верил. Он лишь был уверен, что недавно совершил какое-то открытие.
Но самое печальное было то, что Саша напрочь забыл тему своего открытия. И сколько не пытался - вспомнить не мог.
А потом у него начались какие-то неожиданные погружения в прошлое. Когда события, произошедшие с ним пять - десять - пятнадцать лет назад, как бы заново переживались им. И от этого ему становилось очень и очень плохо.
Но наверное самое ужасное было то... Нет. Самого ужасного как раз пока не было. Саша понимал, что все-таки он совершил какое-то очень важное открытие. И вспомнить в чем оно заключалось - теперь была для него наиглавнейшая задача. И он вспоминал...
2
Вспоминал он долго.
Иногда казалось, что как будто бы к чему-то он (в своих размышлениях) и приближался. Но при этом тут же и с такой невиданной силой Саша принимался возражать себе, что через время уже разом отбрасывал себя на былые позиции.
И Саша невероятно переживал подобное. Он даже заболел. По почти тут же поправился. Останавливаться было нельзя. И он это знал.