Он почти не задумывался, почему так происходило с ним.
Можно даже сказать, что свыкся. Ну, привык, то есть. И все происходящее - воспринималось им, словно бы так бы и должно. Почти без каких-либо сомнений. Или желания что-либо исправить. И при этом, Рогов, конечно же, где-то в глубине души, понимал, что ничего даже похожего на то, что было сейчас -- быть не должно. И надеялся, что когда-нибудь все может измениться. Должно измениться. Наверняка - изменится.
Своего рождения он не помнил. Так же как никогда не знал собственных родителей. Ему говорили, что они были. И даже вроде как лет до пяти - он воспитывался с ними. Об этом тоже ему говорили. Сам же он ничего не помнил. Совсем ничего. Ничего не помнил из своего детства. Юность и молодость тоже ведь наверняка были. Но как-то прошли стороной. И даже взрослая жизнь... Что было в его взрослой жизни? Была ли работа? Предшествовала ли ей учеба? Любила ли его когда-то девушка? Была ли у него жена? Есть ли у него дети?..
Его нашли на перегоне поездов. В Подмосковье. Небритого, осунувшегося, и совсем ничего не помнящего.
На вид ему было 50-55. Маленького роста. С живым, умным взглядом. И каким-то недоуменным взглядом. Он и действительно ничего не понимал.
Как не понимали и сотрудники милиции, которым сообщили проходчики, заметившие прикованного наручниками к рельсам мужчину. Мужчина находился в полубессознательном состоянии. И совсем ничего не мог объяснить.
А сотрудники милиции действительно ничего не понимали. Ведь он не проходил ни по одной базе данных. При нем не было документов. И его как вроде бы никто не искал.
Я действительно ничего не помнил... Иногда в моей голове случаются какие-то просветы. И словно бы какие-то эпизоды жизни появляются передо мной. Но я совсем не помню, чтобы они когда-нибудь происходили в реальности. И даже неуверен - случались ли они со мной. Или же были когда-нибудь увидены в каком-то кинофильме.
Именно предположение, что он все это видел в кино, и натолкнули его на мысль, что его работа как-то была связана с кинематографом.
Но мало ли работ так или иначе связаны с кинематографом. От оператора киноленты до кинокритика, оценивавшего эти самые ленты. И получалось, что между даже этими двумя профессиями целая жизнь. Что говорило о том, что подобное его воспоминание ничего не значит. И что вполне возможно - это даже никакое и не воспоминание. А, скажем, полет фантазии.
Впрочем, как это было на самом деле, Арсен не знал. И даже не предполагал. А как бы старался делать свою работу. Хотя в чем заключалась эта работа, он тоже не знал тоже. Вернее - он не понимал, каким образом делает ее. И зачем? Зачем делает...
А работа заключалась в том, что Арсен угонял рейсовые автобусы.
Подлавливал водителей, которые выскакивали на станциях отметить проездной талон, садился на временно освободившееся водительское кресло, и уезжал.
Через полчаса он сообщал пассажирам, что автобус сломался. Просил всех покинуть салон. И ехал дальше (оставляя позади разгневанных пассажиров с угрозами разобраться, и предположениями, что его снимут с должности). Но ведь никакой должности у него не было.
Он проезжал еще четверть часа, и бросал автобус, предварительно загоняя тот в кювет. А сам возвращался обратно. Пешком. Словно бы намеренным страданием - искупая вину за совершенное.
Арсений Владиславович Рогов - вообще ничего не помнил. И не понимал. Ничего. Лишь уже несколько недель с трудом отгонял от себя предположения, что во всем этом скрыт некий сакральный смысл. Но дальше ничего узнать не пытался. И вообще, если разобраться, был Рогов каким-то странным. А мне так и вовсе не нравился. Хотя и вынужден был я покупать эти автобусы. Уговорив его не оставлять их на обочине - а продавать мне. А я в свою очередь, возвращал их владельцу (если автобусы были государственными). Или взрывал (вставляя шнур от детонатора в бензобак), если те оказывались частными. И не от того, что я так боролся с частной собственности. Хотя быть может и это тоже.
Рогов сел в автобус. Инстинктивно убедился в мягкости его. Повернул ключ зажигания, включил передачу, и тронулся.
Когда автобус с пассажирами уже набрал скорость, выскочивший от диспетчера водитель недоуменно проводил его глазами и усмехнулся. Водитель был подставной. А пассажиры - сотрудники милиции. Которые решили таким образом пошутить. То есть,-- и прокатиться, и поставить галочку в раскрытии серии нашумевших преступлений.
Но не учли они, что Рогов не любил, когда что-то шло не по его плану. А потому, как только ему приказали остановиться, и, собственно, раскрыли все карты, он не задумываясь привел в действие детонатор, и автобус взлетел на воздух со всеми, кто в нем находился.
А через год кто-то вновь стал угонять автобусы. Причем, уже без пассажиров.
Ночью. Из автобусного парка. А под утро - возвращал. Оставляя около ворот, словно насмехаясь над всеми теми, кто пытался настичь вора. И такое продолжалось полгода. А потом прекратилось. Так же внезапно, как и началось.
И я поначалу пытался как-то связать в цепь все эти события. Но потом почему-то оставил это занятие. Взяв вообще другую тему. И уже прорабатывал новый сценарий.
Потому что все это, конечно же, если и было странно, то только потому, что вымышлено. А я тогда учился в институте кинематографии. И все происходящие события были моими курсовыми проектами. Которые самому мне, если честно, не очень-то и нравились.
А вот уже в качестве диплома я должен был снять полнометражный фильм. И в связи с этим вполне волен был рассматривать все, что было доселе, как разминку.