Владимир Ильич Куницын очень грустил, что ему попалась такая злая жена. Хотя может быть, она была и добрая. Даже можно предположить, иногда веселая (она ведь бывала веселой) женщина. Вере Гавриловне было под сорок. Можно сказать, вполне цветущий для женщины возраст. Но именно возраст видимо приносил Вере Гавриловне много страданий. Вызывая в ее душе тревогу, да и разные там волнения. От которых вполне можно было конечно избавиться (да и были женщины, которые на это не обращали внимание), но Вера Гавриловна была женщина страдающая. И даже ко всякого рода ерунде относилась очень даже серьезно. Да и что было говорить, переживала Вера Гавриловна от всякой ерунды (то, что другие считали ерундой) очень даже серьезно. Болела можно сказать, душевно. Страдала.
И этим страданием весьма донимала Владимира Ильича. Который в иные минуты не знал, куда ему сбежать от супруги. Принося себя в жертву ее плохого настроения. И по своему переживая. Но вида стараясь не показывать.
Как-то случилось так, что Владимир Ильич познакомился с женщиной. Милой женщиной. Ласковой и отзывчивой.
И как-то ненароком стал развиваться между ними роман. Причем поначалу Владимиру Ильичу как-то неудобно было признаться Маше (так звали эту милую женщину), что у него была жена. Да и отчего-то считал он, что Маша сама обо всем догадается. Но а уже с другой стороны, откуда она могла знать о чем-то, если Владимир Ильич не признавался. А он... а он страдал. Стал вдруг страдать от того, что, получалось, как бы обманывал доверившуюся ему женщину. Но и уже не мог от нее. Полюбил. Ну, или даже скорей, еще не полюбил. Но уже был близок к этому. Ведь Владимир Ильич отдыхал с этой женщиной. Душевно отдыхал. Столько тепла и заботы он еще не получал ни от кого (родители и близкие не в счет). И не от того, что все женщины были такие. Просто ему не попадались нормальные. А все больше какие-то злыдни. Которых он всячески старался убаюкать своим теплом и добросердечием. А они... она, речь пока об одной, его жене, она пользовалась его добротой. Села ему на голову. Свесила ноги. И стала понукать. Заставляя делать все.
Да он и сам был готов делать все. Все чего кому-то хотелось, чтобы на него не кричали. Он не терпел женского крика и упрека. Негодования. Ему хотелось спокойствия. Как же ему хотелось спокойствия...
Тишину и спокойствие он получал только с Машей. Маша была несколько старше его злобной супруги. Но в отличие от Веры Гавриловны, она вполне спокойно относилась к своему возрасту. И была очень уверенной в себе женщиной. Да еще и красивой. Очень красивой. О такой женщине искренне мечтали все знакомые Владимира Ильича. И все знакомые Куницына переживали за то, что связал свою судьбу Владимир Ильич с такой злобной бестией. Но они ничего не могли поделать. У них были такие же злобные жены. От которых мужчины спасались, загружая себя излишней работой. И страдали. Так же страдали.
И это была великая трагедия, что страдало такое количество мужчин. И им бы всем найти таких добрых жен как Маша. Да ведь и были такие женщины. Разве что, быть может, сами мужчины боялись, что это только по началу они добрые. А как начнут жить совместно, и уже совсем невозможно будет избавиться от их из злобы. И станет даже еще хуже, чем было сейчас. Сейчас-то мужчины уже как-то приспособились. Терпели, но научились терпеть. Страдали, но научились страдать. А как будет дальше? Да также и будет. Потому как они боялись чего-то менять. И только мечтали, вот если бы...
Но вот "если бы" -- все не получалось. Пока было невозможно. И Владимир Ильич, статный мужчина сорока четырех лет, с красивой шевелюрой густых черных волос, мучился и страдал в семье. А отдыхал только с Машей. В которую, проходило время, все больше влюблялся. И, наконец, стало так, что ему стала нужна только она, Маша. Которую Владимир Ильич готов был носить на руках. Готов был потакать всем ее женским слабостям, прихотям и фантазиям.
Да и у Маши не было никаких слабостей, да прихотей. А что до фантазий ее, так они простирались исключительно в плоскости одного: любви. Любви к ней Владимира Ильича.
Но Маша как-то стеснялась предложить Владимиру Ильичу бросить свою свирепствующую жену, и жить с ней, с Машей. Ведь она была такая добрая. Ведь она была совсем-совсем другая. Такая, какая и нужна была Владимиру Ильичу.
И казалось Маше, что Владимир Ильич сам сделает правильные выводы. И когда-нибудь начнет жить с ней. А она уже давно была готова жить ради него. Жертвенность была у Маши в крови. Машина мама была такой. И Машина бабушка. Притом что и папа у Маши был добрый, спокойный, и отзывчивый человек. Папа у Маши был военным, полковник, погиб в Афганистане. И мама у Маши умерла. Сердце.
И не было у Маши никого кроме Владимира Ильича. Такая судьба.
Проходило время. Они продолжали встречаться. Владимир Ильич продолжал все больше в Машу влюбляться. А она уже и так его любила столь преданно и искренне, что очень хотела чем-то пожертвовать ради него. Но ей и нечем было вроде как жертвовать. Все что у нее было - она сама, да кошка, которую она тоже очень любила. Конечно не так, как Владимира Ильича. Ну, здесь, просто можно сказать, что любила она своих самых дорогих людей -- каждого по-своему. Но обоих преданно и искренно.
Как-то раз Вера Гавриловна закатила Владимиру Ильичу очередной скандал. Да такой злобы от нее Куницын вроде как и не слышал раньше. А может только сейчас (с появлением в его жизни Маши) обратил на это какое-то особое внимание. Причем все было столь серьезно, что Владимир Ильич решил уйти от Веры Гавриловны. И начать жить с Машей. Наконец-то начать жить, потому что знал, что Маша давно уже ждала от него мужского поступка. Но раньше на подобное Владимир Ильич решиться был не способен. А сейчас - решился.
И он спокойно взял свои вещи (самые необходимые), и ушел от злобной супруги. А та только в конце все поняла. И кричала ему, что он сволочь и предатель. И так стало грустно Владимиру Ильичу, что он захотел даже вернуться. Но пересилил себя. И продолжил движение. А когда добрался до Маши, то дверь в ее квартиру открыл какой-то бородатый мужчина. И сказал, что Маши сейчас нет дома, но если гость хочет, то может дождаться ее, посторонившись от двери, и видимо пропуская Владимира Ильича. Мужчина по виду был добрый и отзывчивый. Такой же, как Маша.
Но Владимир Ильич не прошел в квартиру. Он понял, что Маша просто устала его ждать, и нашла свое счастье. Бородатое счастье стояло сейчас в нерешительности перед Куницыным, и раздумывало, зайдет ли он или нет (закрывать, или не закрывать дверь, потому что сквозило).
Владимир Ильич поблагодарил за предложение, и ушел. Он тоже был добрым человеком. И не собирался мешать ни чьему счастью.
А выйдя на улицу, Владимир Ильич пошел в ближайший кабак, и напился. В хлам. Чего не делал до этого никогда, разве что один раз, да и то в студенческие годы (что не считается).
А когда Владимир Ильич напился, то он как-то по-другому взглянул на свою жизнь. И понял, что он поторопился делать какие-то решительные поступки. И тогда Куницын решил возвратиться к жене.
Но когда он вернулся к ней, то Вера Гавриловна была уже не одна. Потому что не могла такая женщина как она - быть одной. Слишком властна и независимы была она, чтобы совсем уж отказаться без мужчины. И пригласила своего любовника. У которого, после ухода Владимира Ильича, повысился статус, и он теперь вполне мог считаться мужем Вере Гавриловне, пусть и пока гражданским мужем.
И это все понял Владимир Ильич. И уже окончательно ушел, от ставшей бывшей, супруги.
А на улице он встретил... Машу. Маша, отбросив все сомнения, прибежала к нему. И они стали жить вместе, дружно и счастливо.
А кто был тот бородатый мужчина, Владимир Ильич так и не спросил. Но понял, что это именно он, мужчина с бородой, сказал Маше об его приходе. А значит, все было хорошо. Маша выбрала его, Владимира Ильича Куницына. И какое ему было дело до других...