Признаться, еще раздумывал я, было, стоит ли начинать подобное повествование, да так уж вышло, что началось оно уже словно бы и само.
А все что оставалось мне, это вовремя подставлять пор ручку -- бумагу. Стараясь не думать о возможных последствиях. Ну или хотя бы о том, что же это мне принесет.
--Ничего. Может так статься что и нечего,--неожиданно ответил я себе, улыбнувшись одной из тех редких улыбок, которые иной раз могу себе позволить.
--Ну а все-таки о чем речь пойдет?-допытывало меня сознание, подхлестывая воображение, и устремляясь вместе с ним в том живописный бег, который лучше наблюдать, и о котором так долго рассказывать. Да и теряет заметно он при пересказе.
Меня зовут Леонид Авербух. Еще меня иногда называют Ленечкой, Ленчик, случается... Впрочем, я всегда старался уходить куда-то в сторону от склонений собственного имени. Уж как-то воспринимаются все эти слюнявые девиации не очень хорошо. Муторно становится от них и совсем неинтересно. А жизнь, вдруг предстает на миг в той красе, что иной раз думаешь, что уж лучше бы она и вовсе не начиналась.
Но на самом деле не все так печально. Мне зовут Леонид. Фамилия моя Невзлин. Авербух что-то навроде партийного прозвища. Деньги часто приходится просить у евреев, поэтому... Да, стоило бы пояснить что это за дело, и причем тут евреи. Ну, здесь все просто. Дело - это движение за обретение гражданских свобод (как-то так, если я опять не перепутал названия). А евреи - так богатые люди очень часто евреи. К тому же евреи всегда могут помочь, рассчитывая на какие-то свои, известные зачастую только им, интересы. А если так, то почему бы не попробовать.
Мне около тридцати лет. Иной раз я говорю, что мой возраст приближается к сорока. Иногда выдаю себя за двадцатилетнего. Грим и соответствующее выражение лица. Ну, может, как шутит Мария, природные способности.
Мария - это мой помощник. Неопределенного пола и возраста девушка, Мария иной раз может быть очень красивой. В других случаях она просто сексуальна. И на первый взгляд аполитична.
Но на самом деле это не так. Я то и вступил я ряды этой партии-движения только из-за Марии. Ну, или почти только из-за нее. Как-то случайно, проходя по Невскому, я заметил девушку, с которой мог бы переспать. Видите ли, переспать я могу не со всеми. То есть физически, и если себя заставить- могу. Но вот так, чтобы почувствовать какое-то внеземное наслаждение... При этом совсем не важно, что будет вырабатываться при самом контакте внутри нас. Я не об этом. Мне важна в данном случае некая духовность. Нечто, что практически совсем невозможно выразить словами. Хотя, Мария видимо смогла бы. Мария заканчивала литературный институт. В Питер приехала на каникулы. Побродить по городу. Ну, она так сказала.
На самом деле я мог предположить, что Мария является членом тайной организации, цели и задачи которой столь скрыты, что о них мало кто догадывается. Причем практически совсем независимо от вашего желания, участия, возможностей - вы тоже можете оказаться членом этой организации. И порой независимо от своего какого-то желания замечаете - что в один из дней таковым являетесь...
--Мария,--спросил я.-Скажи, у нас есть будущее? Ну, или может, хотя бы прошлое?
Иногда я пытал Марию подобными вопросами. На них она не отвечала. Вернее, отвечала весьма странным образом - она прислонялась ко мне, и между нами почти тут же случался секс. Причем никто (и что уж точно я) не мог бы сказать, что кто-то из нас собирался делать на самом деле. Все вроде как происходило спонтанно, и весьма хаотично. И я останавливался только когда замечал, что уже вроде как отстрелялся. Причем могла остановиться, заметив подобное, Мария. Она слезала тогда с меня, и словно бы ничего между нами и не произошло, продолжала заниматься своими делами. Правила литературные тексты, листовки, там, или прокламации. Что-то писала (непременно революционнее, девушка тяготела к революции), или...
Меня это почти всегда удивляло. Но я никогда не выказывал и тени сомнений по поводу того, что делает она что-то неправильно. Прежде чем делать какие-то выводы, мне необходимо было что-то выяснить для себя. И уже это что-то, иной раз, уводило меня совсем в другие фантазии. И все на что я был после этого способен -- искусственно не думать ни о чем.
2
В один из дней мне почему-то показалось, что я должен непременно сделать сегодня какой-то поступок.
Признаться, делать ничего не хотелось. Я уже было подумал списать подобное желание на странность и загадочность раннего вставания (обычно я вставал несколько позже), как передо мной уже вырисовывалось событие, которое, по сути, я должен был совершить. И судя по всему, при каких-то особых обстоятельствах это событие вполне могло произойти и без моего участия. Ну, то есть, мое участие вроде как и было необходимым. Но уже с другой стороны - было оно совсем даже не важным.
И при этом обязательным. Мне словно бы даже давали шанс. Или ставили перед выбором. Правом выбора.
Тогда я отдыхал в кишлаке, в средней Азии, и практически уже на следующий день должен был возвращаться в Москву. С чем была связана спешка, как и то, почему я оказался в кишлаке - я не знал. Некоторые события происходили передо мной совсем не так, как перед большинством других людей. И я не отдавал этим событиям должного им внимания. Словно бы и не замечая даже, что передо мной что-то проходит, или я становлюсь участником чего-то.
Так мне спокойнее. Никогда по настоящему когда, что и где с нами произойдет. Поэтому лучше, когда действительно меньше знаешь.
И ведь действительно всегда спокойнее, когда не знаешь...
Марию я потерял. Вроде как и не было между нами обязательств; да и не заметил я, но теперь вот посчитал - почти два месяца как она перебралась ко мне. Я снимал часть мансарды у своих знакомых, художников. Они получили какой-то гранд, уехали в Копенгаген, а мне разрешили пожить в части их мансарды. Причем, как я понял, для того чтобы оберегать другую часть - от... Не знаю. Я всегда считал, что художники никому не нужны. У них можно взять только картины. А картины современных художников, да к тому же еще и неизвестных, редко когда что-то стоят.
Но об этом некорректно было говорить в доме художников.
В общем, я остался, а они уехали. Полгода, может больше, я знал, что могу наслаждаться одиночеством. Я ведь любил одиночество. А тут Мария...
Я не любил вторгать в свою жизнь женщин. Поэтому те женщины, которые были со мной рядом - входили в нее сами. Особо меня и не спрашивая.
А я делал вид, что все так и должно быть.
Ну, наверное, лишь только удивлялся самому себе. Или им. Но внешне старался ничего такого не показывать. Все должно быть словно бы хаотично, считал я, и подвержено чему-то и вовсе необъяснимому. Лучше, какой-той тайне. Загадке.
Ну, по крайне мере, сами вы не должны знать ответа, почему все произошло именно так. Что позволит, опять же, при должном мистическом настрое вашей пассии - списать все совсем уж на что-то необъяснимое, и быть может даже сверхъестественное. Хотя все на самом деле было просто и неинтересно.
Но уже об этом я предпочитал не думать. Жизнь давала какой-то новый виток.
В предвкушении испытать нечто новое, я окунался в виток этой жизни. А когда, через время, меня выбрасывало на берег - я как будто совсем даже и не печалился. Будучи убежден, что всегда смогу начать сначала. Ну или -- попробовать еще раз.
Для меня эти две недели совсем не были неделями кошмара. Я можно сказать, уже даже стал о Марии забывать. И тут пришла она.
Причем, с первых минут своего появления постаралась сделать так, словно бы ничего не произошло. Словно бы не было этих двух недель. А она все время была рядом.
Ну, может быть, и была. Иной раз мне тоже хотелось поверить в нечто, по нереальному прекрасное. Словно бы на миг, окунаясь в сказку. Где вымышленный мир вокруг вас совсем не кажется таким. Где движется все словно бы по настоящему. А вы смеетесь и радуетесь от души.
Я поймал себя на мысли, что уже давно не смеялся от души.
Почему-то выходило так, что играл я роль разведчика. И, словно бы пребывая все время на вражеской территории, я не считал, что должен как-то выражать свои эмоции, как только не стереотипами, принятыми в обществе. Ну, или это я так полагал, что принято. И всей своей жизнью искусно подделывался под происходящее. Думаю на самом деле совсем о другом. Хотя и не мог, наверное, с полным правом признаться себе, о чем я тогда думал. Наверняка ведь и мыслить мне приходилось 'по вражески'. Не доверяя себе, и не раскрывая полученные секреты.
Видимо я заигрался. Мне ведь было еще совсем не так много лет, чтобы начать серьезно о чем-то задумываться.
Ну, или может, уже было как раз столько, чтобы думать.
Мария пришла, а потом ушла.
Между нами даже случилось что-то навроде секса. Хотя могу сказать, что к сексу она всегда относилась как к чему-то простому и обыденному. Считая про себя, что мужчина обязательно должен ежедневно кончать - она как бы между делом могла взять у вас в рот, и по быстрому отсосать. Думая при этом о чем-то своем.
Ну, или, используя свой маленький рост и вес - водрузиться на вас. И быстрыми-быстрыми фрикциями довести вас до оргазма. А после, приняв все в свой сосуд, как бы между делом продолжать заниматься своим делом. И ни вас ни себя больше ни к чему не обязывая.
Поистине, достаточно быстро мне понравились такие отношения. К тому же Мария была достаточно умна, чтобы вызывать как минимум восхищение. Большинство женщин были по женски глупы. Мария была не такая.
А потом Мария ушла. Ушла вновь, хотя и ненадолго.
А я не спрашивал у нее, где она пропадала. Мне казалось, любой вопрос может вызвать у нее недоверие. И наверняка покажет меня не с лучшей стороны. Хотя я иной раз и запутывался, с какой стороны я должен был (и каким) выглядеть перед Марией.
Но оказалось все просто. Мария любила меня. Любила именно такого, каким я был. И как-то написала мне, что в отношении нее я могу быть абсолютно спокоен. Она будет со мной столько, сколько потребуется мне.
--Словно бы совсем не думая о себе,--пронеслась у меня тогда такая нелепая фраза.
Но уже потом я понял что ошибался. И в подходе Марии мне нельзя было пользоваться какими-то простыми (а тем более общепринятыми) правилами. Все было просто, и до удивительности непонятно. Но как раз именно этим я и должен был благодарить судьбу. Ибо мне оказывалась интересной эта девочка. И так уж вышло, что совсем скоро я мог сказать, что мне была необходима только она.
Тем более, слово бы предусматривалось, что между нами не было любви. Ну, или каждый из нас мог признаться себе, что совсем не понимает, что обозначает это чувство. Чувство, когда ощущаете вы в другом -- частицу себя. Понимая, что уже как вроде бы и не представляете иной раз жизни без этого человека. И еще словно бы боитесь в чем-то признаться ему. Понимая при этом, что это уже не имеет никакого значения. И все на самом деле намного выше, чем любовь.
А ведь ни скажи я тогда, подумал я, чего-то важного этой девушке, и быть может, не было бы между нами чего-то и по настоящему увлекательного.
Я задумался. По всему выходило, что мысли мои иной раз уж слишком опережали то, о чем я должен был подумать. Хотя и поручиться, что так это было конца, я не мог. Не был способен. Жизнь...
Мне хотелось узнать о Марии побольше. Но так выходило, что я совсем не мог спрашивать себя. И в то же время я подозревал что так может случиться, что эту девушку больше не увижу.
Но она приходила сама. Я поначалу сомневался еще в чем угодно; а потом как бы понял, что все так и должно быть. Что она непременно должна приходить тогда когда захочет. И чтобы я как бы не знал об этом.
Все было слишком загадочно.
Все, видимо, становилось так. В своем сознании я угадывал достаточно размытые черты того, чего, быть может, и вовсе не существовало. Но что непременно было. Так считал я. Я и...она.
По всему выходило, что сама Мария мне была как бы и не нужна.
Важен был ее образ. И присутствие рядом. Хотя бы виртуально. Вера в то, что она есть. Что в любой момент она может придти. Что вообще это возможно.
Хотя на самом деле, мне был никто не нужен. Верил я, большей частью, только в себя. И должно быть надеялся, что это в большей части взаимно. Хотя верил ли я на самом деле хоть в кого-то? Скорее нет. Я не верил даже в то движение, в которое меня любыми способами (создавалось такое впечатление) затаскивали разные полу-незнакомые люди. Которые считали, что я им почему-то должен был верить. Хотя я не верил никому из них. Как, должно быть, в тот момент не верил и себе.
Так выходило, что в какой-то момент я не заметил, как растерял то видение жизни, которое еще доселе как будто спасало меня; давая как минимум надежду, что если что-то когда-то изменится - я вновь обрету свое прошлое. С которым я жил доселе (считая, впрочем, видимо его настоящим), и которое было для меня - сейчас уже понял - намного важнее многого из того, что вообще было возможно.
Марию я на какое-то время потерял из вида. В тот период поиска себя, я вдруг ощутил, что со мной живет какая-то женщина. Спросил -- как зовут. Она назвала какое-то имя. Я особо не запоминал, посчитав, что имя ложное. Почему? Не знаю. В тот период у меня видимо были как раз такие ощущения. И полагая, что нечто подобное и действительно может быть возможно, я совсем не обращал внимания на какие-либо изменения, которые могли бы вообще произойти. Да и по всему, уже как раз в тот период проходили со мной.
Все было слишком внезапно, но как уже понимаю сейчас, не было так-то уж краткосрочно по времени.
И при этом, все это как будто не говорило о том, что возможно мне будет что-либо изменить. Скорей всего тогда уже все было предрешено. И по настоящему что-то изменить, быть может, уже и вовсе станет никогда невозможно. А мне придется приспосабливаться к этим новым обстоятельствам. В которых как будто оказалась моя жизнь. Жизнь, по сути странная на первое впечатление о ней.
Но проходило время. И я как бы уже должен был считать это не первым впечатлением, а постоянным. Словно бы так все и должно было быть. Да, наверное, и было.
3
И видимо так уже получается, что я совсем не был способен придти к какому-то позитивному разрешению вопроса. То есть, мне вроде как и казалось, что он должен быть. Но тут же я понимал, что это может быть и совсем даже не так. Ну и тогда уже получается, на что-то надеялся. Вопрос - на что?
Любопытно становилось, что вопрос о Марии на самом деле не был для меня так-то уж важен.
Как, должно быть, и вообще о какой-либо девушке, которая вполне могла бы, подразумеваю я, жить на тот момент со мной.
Но вот жила ли какая из них, на самом деле и была уже загадка.
Как, впрочем, загадкой уже действительно было вообще все мое существование на тот момент. Ибо подразумевал я, что многое (вокруг меня) поистине удивительно и увлекательно. А меня начинает захлестывать какая-то занимательная жизнь. Находясь в которой, я вроде как еще и стремился в тот момент куда-нибудь высвободиться, освободившись от нее.
И так могло получиться, что для меня все это было уже и не так важно.
Фамилии мои были не Невзлин и не Авербух. Но мне отчего-то запомнились именно эти две фамилии.
В то время как я вполне подозревал, что существуют и еще. Но только мне каким-то образом удавалось ощущать некую близость именно к этим фамилиям. И большей частью - к фамилии Невзлин. Может быть угадывался какой-то общий смысл значения имеющихся у меня фамилий с этой?
Хотя и не существовало почти никакой уверенности, что все это было именно так; было чем-то значимым для меня. И мне казалось, что кое-что и вообще мое бессознательное таинственным образом утаивает от меня. Не давая в полной мере насладиться происходящим моментом. А я, словно бы подросток, не решаюсь делать какие-то окончательные выводы. Считая, что в будущем еще все может и измениться.
4
Признаться, мне не казался вопрос таким уж важным, что он непременно требовал скорейшего разрешения.
Однако так уже выходило, что непроизвольно пытался я все время нащупать какую-то невидимую нить, отделявшую мое будущее от моего настоящего. И удивительным образом не находил связи между ними. Словно бы получалось, что меня вывезли на необитаемый остров. Оставили там. А после я нашел дорогу обратно (видимо все время добиваясь этого), но как бы уже и попав обратно, заметил что мне это совершенно и не надо. Что пребываю я словно бы сейчас в другом измерении. В котором все, что представлялось мне раньше в розовых цветах, ну или имело хоть какое-то значение для меня - стало безразличным. А мне словно бы уже и не страшно что это так. Скорее - я понимаю, что уже ничего не изменится. Нового не произойдет. Ну, или еще и произойдет (в будущем, которое как будто бы куда-то ушло), но для осуществления чего-то подобного мне необходимо смириться с настоящим. И смиряюсь. Худо-бедно и приспосабливаюсь, и даже как будто бы выживая.
В тот период своей жизни я и на самом деле увлекся каким-то движением.
Какие основные выдвигаемые требования? Видимо смесь анархизма с монархизмом, сдобренное жутчайшей смесью из необходимости начала какой-либо борьбы, и противостояния власти. Причем как я уже подозревал, в случае смены власти - все равно должна была соблюдаться определенная оппозиционность. То есть протест.
Ну и при этом поддержка движения ряда философов как бы защищала от необходимости протеста ради протеста.
Хотя и виделась мне вся необходимость существования движения для большинства именно в возможности встреч и даже просто проведения свободного времени. Ибо уже понял я, что для большинства людей была серьезная проблема куда-то потратить свое свободное время. И некоторые из них оказывались просто счастливы убить его любым способом, любым образом, и этим чертовым времяпровождением.
Для меня подобной проблемы никогда не существовало. Все свое свободное время я тратил исключительно на повышение уровня самообразования. Причем со временем попал во вполне распространенную ловушку, убеждаясь, что чем больше получаю знаний, тем больше я как будто и не знаю. Но даже ужаснуться подобному бреду не было времени. Видимо судьба каким-то образом берегла меня. Полагая, что я заслуживаю нечто большего, чем на самом деле имею.
В какой-то мере мне, наверное, повезло. Попадались мне девушки такие, каких желал на тот момент я. И тогда мне хотелось без каких-либо причуд идти к достижению цели. И секс в таких случаях я рассматривал как нечто необходимое для обеспечения жизнедеятельности; но совсем не то, на чем должен был я зацикливаться. И в таком случае все получалось, как и нельзя было лучше. Когда мне было необходимо - девушки давали мне в пользование свое тело. При этом никаких излишних обязательств. Все только самое необходимое для удовлетворения физических потребностей. Даже иной раз с излишками, но без лирических отступлений, если того не хотел я.
Куклы. Сейчас вот подумал, что кто-то может сказать, что мои девушки походили на кукол. Ну а с другой стороны, так ли уж нужно было что-то здесь усматривать плохое или негативное. Мне нужно было продолжать жить. Они видимо хотели пребывать со мной. Если мне необходим был секс - я получал сполна все что заказывал. И даже им что-то еще оставалось. Ведь, по сути, вообразить себе в наших отношениях они могли все что хотели. Я не только нисколько этому не противился, но и, быть может, подсознательно даже потворствовал. И был только за. Мне так было удобно.
Вообще же если говорить, видимо в тот период я жил немного не такой жизнью, какой проживали свою жизнь другие люди моего возраста. И что уж точно, выбиваясь своим существованием из шаблонов - я обретал интерес со стороны моих девушек.
Говоря слово 'мои' я не имею в виду какую-то полигамию. Скорей, я просто объединяя сейчас всех тех, кто был со мной когда-то. Ведь сейчас я совсем уже другой. И так приятно вспоминать о себе былом.
Ну а, уже вспоминая об этом, я видимо подсознательно добиваюсь разрешения и интересной задачи: насколько моя жизнь могла бы пойти по иному сценарию. Внеся на одном из этапов ее я какие-то изменения в сценарий судьбы...
5
Нет, конечно, можно было бы, по большому счету, все повернуть назад.
Пусть не в любой момент, но всякий раз, мне казалось, все же удается держать руку на пульсе. И наверняка ведь, если бы заподозрил я, что нечто происходит (происходило) не так как надо - повернул бы все в другую сторону.
Могу сказать, что лишь в какой-то мере я заблуждался. Ошибка, быть может, и вовсе особо (да и никогда) не закрадывалась в мои мысли, поступки, цели. Но если говорить насколько реально оценивал я происходящее, то быть может, какой-то такой уж реальности и не было. Ну или скажем, лишь на какую-то долю процентов верил я, что происходящая ситуация смешивается между реальностью и ирреальностью. В то время как мои попытки достичь какого-то контроля, видимо уже заранее были безрезультатны. И если что-то видел я, то...
Не знаю. Так выходило, что словно бы до сих пор нахожу я, что нечто должен или скрывать, или... Ну, в общем, это все не совсем так. Или совсем даже не так.
Можно сказать, что какие-то предположения, большей частью, не оправдывали сами себя. Ну, то есть, мне что-то казалось. Но что было это 'что-то'? Видимо все же это не совсем (или совсем) не отвечало действительности. И уже тогда, мое стремление отыскать какую-то правду могло бы и вовсе показаться кому-то странным. Ну, или весьма загадочным. И наверняка бы по настоящему ни к чему не привело. Так мне казалось. Так еще до недавнего времени считал я. Совсем не зная, впрочем, чему верить на самом деле.
Женщины в моей жизни с недавнего времени перестали играть существенную роль.
Был я этому весьма рад. Так как означало это ничто иное, как нравственное очищение. И возможность какой-никакой, но самостоятельности.
Вообще же, если разобраться, освобождение от влияния кого бы то ни было - это праздник. Настоящий подарок души. И можно было по настоящему радоваться всему этому. Полагая, что ничего больше не случиться такого уж принципиально опасного. И ожидать после этого покоя и счастья. И исчезновения тревог.
А сам я буду заниматься совсем другим делом. Тем, к чему, по всей видимости, и был я предначертан. Таки дела.
6
Если говорить о каком-то моем пути (и видимо предначертании), то тут мне пока совсем бы не хотелось как-то заострять ваше внимание. Ну хотя бы действительно 'пока'. Потому как многое, видимо, еще требует своего уточнения. Тогда как даже уже того, что понимаю я, с определенных позиций может судить о нечтом действительно великом. Словно бы о провидении, спустившимся на землю, и чудодейственным образом посетившим меня.
Кто бы я?
Еще и сейчас, по прошествии уже многих лет и даже десятилетий после описываемых событий, у меня иной раз возникает подобный вопрос. Но вероятно, его скорей следует относить к пережиткам чего-то прошлого. На что когда-то так и не был получен ответ. Несмотря на все мои стремления 'достучаться до истины'.
Видимо, глупо и странно, что это так.
И наверняка, в чем-то мне приходилось умалчивать себя тогдашнего. Ибо уже находил я, что ситуация в реальности выглядит совсем не такой, какой представляю ее я. А значит...
В том то и дело, что это 'значит' иной раз оказывалось важней, чем это было бы возможно предположить поначалу. И в итоге оно перевешивало все. И не было уже возможности как-то разрешить вопрос. Нежели чем только еще больше погрузить себя в совсем ненужные размышления.
Ну, или стремился, но уже самым тайным образом начинал догадываться, что ни к чему это не могло бы привести. И тогда все мои стремления были ничто иной как...
Черт его знает, что это было. Возможно, я и действительно на что-то надеялся серьезное и важное. Угадывая даже какую-то предначертанность судьбы.
Чтобы после, впрочем, разувериться во всем этом. И убедить себя какое-то время ни к чему не стремиться вовсе. Понимая, что все это и не совсем так, как могло бы быть...
7
Так получалось, что я подозревал, что настоящие события даны мне словно бы для того, чтобы подготовить меня.
Подготовить, это значит, попутно испытав - дополнительно закалить характер. Совсем наверное и не считаясь с моим каким-то желанием. И даже, уже получается, особо и не спрашивая меня.
И видно получалось так, что мне все это и действительно требовалось. Ну или, может, каким-то образом я внушил себе что это так. Подозревая даже, что уже не может быть другого пути. А если все так, то значит так и должно быть. Без каких-либо нравственных возражений.
Так получалось, что мне казалось, что жизнь сама придумывает удивительный калейдоскоп открытий.
И мне уже совсем не хочется разгадывать его. Кроме как представить, что это действительно когда-нибудь станет необходимо мне. Тем самым, я словно бы получал право - играть по новой.
8
История с Марией имела неожиданное продолжение.
Уже, было, навсегда распрощавшись с ней, я случайно встретил Марию, идущую по Фонтанке, в окружении двух каких-то странных парней, в костюмах, с портфелями, и деловыми взглядами.
Признаюсь, от любопытства я прошел за ними. А когда Мария скрылась с парнями в подъезде - немного замешкавшись, зашел вслед за ними.
Дома на Фонтанке старинные, старые, и практически неухоженные. Поднявшись на несколько этажей, я заметил что Мария со спутниками стучит каблучками выше. (Я еще отметил про себя, что у нее появились каблучки. Раньше она носила исключительно практичную обувь.)
На чердак я подниматься не стал. Мария скрылась на чердаке. Это уже показалось мне немного странным. Пока я не понял, что они таким образом просто запутывают след, и используют чердак, чтобы по крыше перейти в другой подъезд.
Я прислонился к стене и закурил. Дальнейшее мне стало вдруг неинтересно. Я даже начал было ругать себя за подобную глупость (глупость всей этой слежки), как услышал, что хлопнула дверь чердака, и кто-то стал спускаться.
Я решил никуда не уходить. Или устал, или мне вдруг стало абсолютно безразлично, что будет, когда Мария меня узнает. Ведь она сразу догадается, что я за ней следил.
Мимо меня прошли два уже виденных мной раньше парня. Марии с ними не было.
--Наверное я глупо выглядел бы, если бы спросил их о недавней спутнице,--невольно подумал я.
И все же мне показалось все несколько странным, и я рывком прижал парней к стене.
--Где Мария?-спросил я.
Парни переглянулись, и попытались высвободиться.
Пришлось слегка ударить их затылками друг об дружку. И вновь прислонить к стене.
--Где Мария?-повторил я вопрос.
--Она осталась там,--решился ответить мне один из парней.
Резко пробив несколько раз по животу и челюсти другого парня, я отключил его, и взяв парня, который ответил мне - повел его наверх.
--Покажешь ее,--сказал я.
Пример, учиненный с его товарищем, видимо отбил у моего спутника желание к сопротивлению.
Мне же надо было убедиться, что с Марией ничего не случилось.
Если бы случилось - я выбросил бы своего спутника с крыши. Мне он был безразличен.
Марии на крыше не было. Не было ее и на земле (я уже подумал, было, грешным делом ужасное).
Я вопросительно посмотрел на парня.
Видимо увидев что-то не совсем доброе в моем взгляде, парень кивнул на парапет.
--Вы ее сбросили?-отчего-то я обратился к парню на вы. От этого видимо опешил он и сам (ну, подобная вежливость как-то не вязалась с моей недавней агрессией), потому что повернулся, и стал смотреть вместе со мной вниз.
--Где Мария?-повернулся я к нему.
--Она ушла через соседний подъезд,--обреченно сказал он.
Я удивился.
--Не врешь?-недоверчиво переспросил я.
Парень сделал неопределенное лицо. Я понял, что он говорит правду.
Мне стало неудобно за мои действия.
--Извини меня,--я протянул ему руку.-Будем считать, что ничего не было.
--Как это не было?-неожиданно нагло ухмыльнулся он.
Это решило его судьбу. Все что я не люблю - это наглость и непочтительное отношение к себе. В данном случае было продемонстрировано и то и другое. Я ударил парня в живот, а потом толкнул его вниз.
--Лети,--зачем-то сказал я. На душе неожиданно стало легко и свободно. О том, что я только что убил человека, я не думал.
--Ну и черт с ними со всеми,--сказал я, спускаясь с лестницы. На первом этаже я заметил спутника убитого. Желая, чтобы он меня не узнал, я отвернулся к стене и постарался прошмыгнуть незамеченным.
--А... Вы... Ты...-услышал я вслед, но не поворачиваясь, прошагал мимо.
Выйдя из подъезда, я зашаг быстрым шагом. Видимо вовремя. К подъезду уже подъезжал милицейский УАЗик.