Землянская Наталья Николаевна : другие произведения.

Хроники Шеридана. Книга 1. Полный файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Скорее это - детектив. Мне самой эта "весчь" нравится.

   ...Был тот волшебный час, когда Долина и небо остались наедине друг с другом. Желтое всевидящее око догорало где-то у самого края земли, его прощальные лучи дарили облакам новые одежды, а к коричневым Холмам, ограждающим Долину на востоке, подкрадывались на цыпочках мягкие весенние сумерки.
   -...Тебе пора домой, Мэрион, - сказал Священник, когда последний вздох старенького органа растаял под куполом церкви. Священник прислушался, точно ожидая чего-то еще, но не дождался, и убрал замершие было руки с клавиш. - Пора, малышка, - повторил он и улыбнулся. Девчушка лет восьми нехотя слезла со стула, на котором сидела, примостившись как можно ближе к инструменту, сунула под мышку мячик и сурово пообещала:
   - Завтра я еще приду.
   - Обязательно, - серьезно подтвердил взрослый и в высохших уголках его глаз собрались веселые морщинки.
   Девочка затопала к выходу, стуча мячом по желтым квадратам света на некрашеных сосновых половицах. В дверях она обернулась:
   - А жаль, что я еще не доросла до педалей, правда?
   - Ничего! - пообещал Священник, - Ты уже скоро подрастешь. Ну, беги, да не забудь передать привет бабушке...
   Насвистывая, девочка спустилась с холма, вершину которого венчала церквушка. Бабушка строго - настрого запрещала ей свистеть, но здесь ее никто не услышит! - и запрыгала по одной из многочисленных тропинок, извивающихся по дну Долины в направлении Города. Мячик послушно скакал впереди, пока не устал, тогда он просто покатился рядом.
   - Эх, ты-ы! -презрительно фыркнула хозяйка. Мяч обиделся и укатился в траву. - Думаешь, я стану тебя искать? - крикнула она вдогонку. - Как бы не так!..
   Впрочем, она и не смогла бы этого сделать: густые зеленые стебли, обступившие дорожку, доставали ей едва не до плеча. Она уже собиралась прыгать дальше, как вдруг услышала:
   - Девочка-девочка! Куда ты идешь?.. - тоненький голосишко, старавшийся казаться "очень страшным", никак не мог принадлежать ее резиновому приятелю. Она заинтересованно огляделась, а тут и еще кто-то запищал точно эхо: - Девочка-девочка!...
   - А вы - где? - притворно - простодушно спросила она. В ответ захихикали. Мэрион надула губы: - Ну и пожалуйста! Смейтесь, хоть до утра, а я пошла...
   И вдруг - увидела: возле самых ее ног лежат два зеленых шарика, чуть поменьше кулака, и таращат на нее синие глазки-пуговки в оправе красноватых белков.
   - Ой, какие... какие зелепусики!!! - на мгновенье задохнувшись от неожиданности, восторженно завопила девочка. "Зелепусики" польщено переглянулись. Она присела на корточки и потыкала одного из них пальцем: он был теплым и упругим.
   Не ожидавшие подобной прыти зеленые шарахнулись в траву.
   - Вы откуда такие? - спросила Мэрион и на четвереньках подползла ближе.
   - Оттуда... - многозначительно сообщили они.
   Словечко это, ничего толком не проясняющее, прозвучало на зависть восхитительно и таинственно. Она постаралась сделать равнодушное лицо, словно ничего такого особенного и не услышала, и сказала небрежно:
   - Так я вам и поверила.... А я вот зато живу в замке! Настоящем! С привидениями... Кстати, я - Мэрион. А друзья и родные зовут меня Рио - так прикольнее...
   Тут она, конечно, приврала: привидение было всего одно, да и то его никто никогда не видел. Только слышали. Но слышали многие, - а это, сами понимаете, что-нибудь да и значит.
   Но Зелепусики, похоже, понятия не имели, о чем идет речь. Их интересовало совсем другое:
   - Мы есть хотим... - как-то зловеще сообщили они.
   Тут только она спохватилась, вспомнив Бабушкину присказку о том, что не всякий встреченный на дороге оказывается добрым самаритянином.
   Проворно отползя назад на тропинку, она выпрямилась, стряхнула с колен налипшие комочки земли и травинки, и с опаской уточнила:
   - Думаю, вам вряд ли сгодится на ужин такая тощая девчонка?
   - О нет, конечно! - поспешно и учтиво заверили голубоглазые. - Мы не едим чего попало...
   Рио нахмурилась. Ей не понравилось такое определение. Но, может, оно и к лучшему... Мимолетное возмущение тотчас уступило место любопытству:
   - Кто же вы такие?
   - Мы тебе расскажем.... После. Если ты нам понравишься... - отвечал один, а второй добавил: - Ты, случайно, не хочешь ли пригласить нас в гости?
   - Может быть. Если вы мне понравитесь... - в тон отозвалась она, соображая, как же ей поступить.
   Очень уж хотелось прихватить с собой загадочных симпатяшек: она заранее представляла, какой фурор произведет ее появление среди друзей с этакими зелепусами в кармане.... Хотя, в карман они, пожалуй, не влезут....Да и не в этом дело. В каком качестве представить новых знакомых? В роли домашних питомцев?.. Мама вряд ли обрадуется, тем более что у нее уже есть кот и удав. Последний, правда, жил в доме на подпольных правах, точнее, на подкроватных.... Вдруг ей вовсе не разрешат завести зелепусиков? Да и Папа.... А уж Бабушка!... Не стоит даже и заикаться об этом. Если же представить зелененьких в качестве гостей....
   В их доме постоянно гостили полчища родственников и знакомых - некоторые даже оставались жить годами как, например, тетка Люсильда или дядя Винки. Но они все были людьми, а эти.... Про этих было бы затруднительно утверждать подобное. Даже Мэрион с ее способностями врать красиво и убедительно.
   - Ну?! - нетерпеливо спросили они. - Так ты покажешь нам поразительный пример гостеприимства и радушия или нам придется горько разочароваться в тебе?..
   " А! Была, не была!.." - подумала Мэрион. В конце концов, дома полно еды, места - и того больше, и вовсе необязательно докладывать всем подряд, что у тебя завелись новые приятели.
  
   Тропинка плавно перешла в мощеную белым камнем дорожку, а та - в широкую мостовую. В домах уже зажигали огни, и девочка прибавила ходу. Зелепусики, сжавшись до размера шариков для пинг-понга, лежали в кармане ее джинсовых шорт. Мэрион услышала, как часы на Городской Ратуше пробили девять.
   - Опаздываю... - пробормотала она.
   Бабушка терпеть не могла, когда кто-нибудь задерживался к ужину. Кроме Папы, разумеется. Не то, чтобы ее Бабушка была очень уж пунктуальной особой, просто слишком много народу приходилось созывать к столу, и пока всех соберешь.... Но как ни озабочена была Мэрион, как она ни спешила, от ее внимания не ускользнуло одно необычайное обстоятельство: центральный перекресток - самое оживленное место Города, место, где сходились все дороги, все улицы - был тихим и пустынным, точно все вокруг вымерло. Это в пятницу-то вечером!.. Не звенели трамваи, не шуршали шины полицейских авто, не цокали подковы конных экипажей, не слышно было ни голосов, ни шороха шагов, даже жалюзи в кондитерской Папаши Дю были опущены. Глаза и уши девочки уловили лишь слабые отблески обычной вечерней жизни: приглушенное звяканье посуды за полуоткрытыми окнами, далекую, еле различимую мелодию да шепот опавших листьев по тротуару... Весенний вечер словно окутал все вокруг мягкой сиреневой вуалью, поглотившей звуки и движенья, напоившей воздух сладкой успокоительной истомой - день кончен, грядет покой, - но сквозь это умиротворение сочилась едва уловимая тревога.
   И тут Мэрион заметила неподвижно стоящего высокого человека, одетого в темное: длинный до земли плащ, высокие сапоги и широкая шляпа конусом, скрывавшая лицо. В какую-то долю секунды ей показалось, что у него и вовсе нет лица, - только сгусток темноты под обвисшими полями, - но ей некогда было его разглядывать, и она бегом свернула в переулок, унося в душе ощущение непонятного мимолетного беспокойства, а в памяти - видение: гаснущий вечер, пустая улица, тишина, ветер, листья - и острый темный силуэт, словно гвоздь, вбитый в самое сердце Города...
   ********
   У входа ее поджидал убежавший мячик.
   - Как там моя старушка? - торопливо спросила девочка, слегка запыхавшись. Она уже забыла увиденное и беспокоилась совсем о другом. - Небось, закипела?..
   Мячик в ответ лишь качнулся.
   Многочисленные обитатели Замка Лостхед уже были в сборе. Во главе стола, следуя раз и навсегда заведенному порядку, восседала Бабушка, по правую руку от нее сидел Папа, слева - Дедушка, напротив отца - Мама. Все остальные - Красавчик, Карапуз, Зануда, тетка Люсильда и прочие, человек двадцать, - расположились в произвольном порядке. Возле самой двери оказался свободный стул, и Мэрион надеялась, что ей удастся присоединиться к почтенному обществу незаметно: Бабушка как раз разливала суп и была, казалось, всецело поглощена этой процедурой. Но едва внучка коснулась сиденья, как прозвучало грозное:
   - Руки?!.
   Девочка тяжело вздохнула и поплелась в ванную.
   Руки, как назло, отмывались плохо. И где она успела так извозиться? Из кармана выглянул Зелепус и плотоядно уставился на кусок розового мыла:
   - Это едят?
   - Нет... - слегка раздраженно отозвалась она. - Потерпите немного.
   - Потерпеть? Но у нас скоро начнет бурчать в животах!..
   Рио не оценила всей серьезности этой угрозы, но откуда ей было знать? Поэтому, когда за столом вдруг раздались очень-неприличные-звуки, она поначалу удивилась не меньше других. Дело как раз шло к десерту, а эти звуки становились громче и громче; разговоры как-то разом смолкли, и она обнаружила, что все смотрят в ее сторону. Кто-то хихикнул.
   - Простите...- пробормотала она, покраснев, и поспешно вылезла из-за стола.
   Поднявшись к себе в комнату, она сердито вытряхнула Зелепусов в коробку, стоявшую на письменном столе.... Опозорилась на весь белый свет! Мэрион не была очень уж воспитанной девицей, несмотря на все старания Бабушки, но за столом, помимо домашних в этот раз было до дюжины гостей, и среди них - парочка школьных приятелей. Значит, вся школа будет знать, как.... А, ладно! Для особо рьяных насмешников у нее всегда найдется два маленьких, но крепких кулака да десяток - другой словечек в ответ. И вообще: поговорят и забудут.... Но, утешая себя таким образом, она понимала, что ей придется пережить несколько неприятных минут. Хорошо хоть сегодня пятница, - может, до понедельника все слегка забудется.
   - Мы есть хотим. Хотим есть... - напомнили ей из коробки.
   - Сейчас спущусь вниз и чего-нибудь принесу. Сидите тихо! - и она бросилась к двери, но уже на пороге резко вернулась обратно. Подбежав к кровати, - Зелепусы с надеждой неотрывно следили за ней, вращая выпуклыми глазками, - она пошарила в темных недрах подкроватного царства и вытащила оттуда нечто длинное и пятнистое.
   - Мы такое не едим! - в панике воскликнули новые знакомые. Она подтащила удава поближе, - он спал, - и постучала его головой о столешницу.
   - У?..
   - Доди, - строго отчеканила хозяйка, - это - не едят! - и потыкала его мордой в окаменевших от страха гостей.
   - Точно? - усомнился тот. - Выглядит вполне аппетитно...
   Девчонка без долгих разговоров показала ему кулак.
   - Как скажешь... - тотчас кротко согласился Доди.
   Оставив веселую компанию знакомиться, Мэрион вприпрыжку помчалась вниз. Но пирожных ей в этот раз не досталось...
   **************
  
   Пришла ночь... Полная луна повисла на ветвях старой ивы. Темная река наполнилась текучим серебром, и под грустные трели сверчков Город погрузился в сон. Уснули холмы и рощи, вороны в кронах дубов, Старый мост и вода в реке. Уснули часы на башнях и яблоневые сады, - и только огромный филин вдруг зачем-то тревожно крикнул, бесшумно взмыл в ночное небо и, распластав крылья, тенью скользнул сквозь залитую лунным светом пустоту к чернеющему вдали лесу...
   Там, чуть в стороне от того места, где сходятся дорога, ведущая в Залесье и тропинка, бегущая от моста, и где однажды Джоэлю-сапожнику привиделась летящая ведьма - впрочем, утверждали, что он был изрядно пьян, - там, на поляне вдруг зашевелился огромный белый валун.
   Филин глухо гугукнул: "Пора!.." Взметнулось вверх земляное крошево, и на зов хищной птицы вытекла из-под каменной глыбы огромная змея. Трижды три раза обернулась она вокруг камня, - свет луны заиграл на ее скользких боках.... И стала гадина сжимать свои кольца, и трескался камень, и лопалась от страшного напряжения змеиная чешуя, но она лишь сильнее сдавливала валун и яростнее терлась об его острые края. Движения ее становились все более судорожными и стремительными - и вот, наконец, выползла из лоскутьев змеиной кожи черноволосая нагая женщина, и затихла без сил на жесткой измятой траве. Филин повертел головой, - в его круглых глазищах отразилась луна, - слетел вниз и стал терзать клювом остатки змеиной плоти, настороженно поглядывая на неподвижное, молочно белеющее тело. Осмелев, он подобрался ближе и с шумом взлетел на голову лежащей, но она мгновенно ухватила его за толстые, обросшие пухом лапы. Птица дернулась и запуталась в длинных густых волосах своей мнимой жертвы, и вероломные руки тотчас безжалостно разодрали ее пополам.... Женщина запрокинула вверх залитое кровью лицо, - из ее груди вырвалось громкое шипенье, - но зрачки, устремленные в небо, остались пусты и черны, - луна не поселилась в них...
  

**********

   Наутро Мэрион проснулась намного ранее обычного. Немного понежившись в постели, она внезапно осознала причину своего столь раннего пробуждения: Зелепусы!.. Теперь она вовсе не была так уж уверена, что поступила правильно, никому не сказав о своей вчерашней встрече, - ведь они все-таки неизвестно кто. А вдруг это - пришельцы?.. При этой мысли она прямо подпрыгнула. И если они - эти самые, то с какой целью они сюда "пришелились"?.. А может они какие-нибудь ... ну, эти, как его ... вирусы? Или бактерии?.. О тех и о других у нее было смутное представление. Поразмыслив, она поднялась и осторожно на цыпочках подкралась к коробке. Зелепусы мирно похрапывали себе на кошачьей подушечке, и, кажется, не замышляли ничего дурного. "Лапусечки!.." - умилилась Мэрион. Но природный практицизм тут же взял верх: "Надо бы показать их кому-нибудь..." Тут она ненароком чихнула, и на нее тотчас уставились две пары блестящих голубых глаз. Ей стало неловко, что ее застукали за таким делом, как подглядывание, и она торопливо предложила:
   - Идемте пить чай с Бабушкой... Доброе утро.
   Зелепусы переглянулись и, немного посовещавшись, вежливо ответили:
   - Спасибо, но - чай с бабушкой, пожалуй, - нет... Лучше - с конфеткой.
  
   Когда Мэрион спустилась вниз, Бабушка - седая, сухопарая, высокая и не по годам энергичная дама - уже была на Кухне. Она всегда вставала раньше остальных - никто, кажется, вообще не видел ее спящей.
   Кухня представляла собой огромный круглый полутемный зал; его стены уходили вверх и в темноту. Откуда-то сверху из этой темноты свисал на толстых цепях большой котел, под ним был устроен очаг - самый настоящий, как раньше. В стенах были прорезаны узкие стрельчатые окна, между ними вдоль стен - старинная мебель: все крепкое, дубовое, украшенное искусной резьбой и цветными витражами. На полках среди серебра, хрусталя и фарфора, чей изысканный вид без лишних слов свидетельствовал об их древности, глаза ваши напрасно бы искали хоть малейшие следы века нынешнего: Бабушка была ярым консерватором и не признавала никаких "электрических штучек", к тому же в Замке постоянно были перебои с электричеством. Единственное, с чем она смирилась на своей Кухне - так это газовая плита, стеснительно жавшаяся где-то в самом темном углу, да огромный холодильник - бабушкин любимец.
   Вот и теперь Бабушка стояла перед котлом с серебряным черпаком в руке - в длинном, отделанном кружевом платье, точно сошедшая со старинного портрета. Под крышкой котла громко булькала каша.
   - Овсянка? - сморщила нос Мэрион.
   - И тебе тоже - доброе утро, деточка... - укоризненно отозвалась Бабушка.
   Тут каша забормотала еще громче и решительно полезла наружу. Бабушка сердито чмякнула ее черпаком, овсянка испуганно спряталась обратно.
   - Все равно ведь не съедят! - булькнула каша обиженно.
   - Цыц! - строго ответила старая хозяйка.
   Мэрион налила в чашку кофе.
   - Ты обещала рассказать мне о привидении...
   - Да-да, - рассеянно отозвалась Бабушка, но тут в Кухню вбежал Папа - в плаще и шляпе, но без ботинок.
   Прижимая к груди кейс, он потребовал себе гренок с сыром и мармеладом. Проглотив их штук пять и угостившись чашечкой кофе, он убежал. За все восемь лет своего существования Мэрион так и не удалось толком познакомиться с ним поближе: Папа всегда был слишком занят, обеспечивая своему семейству и куче нахлебников "достойный образ жизни". Он являлся главным управляющим местного филиала гигантской корпорации "Каролина", специализирующейся главным образом в области туризма, отдыха и развлечений. Долина славилась своими целебными водами и климатом - это-то и привлекло в свое время внимание Корпорации. Под началом отца была сеть отелей, пансионатов, клиник, ресторанов, кафе и прочего, что обеспечивало обслуживание туристов, чьи деньги были практически единственным источником существования Города и его тридцатитысячного населения. Девочка знала, что отца в Городе ценят и уважают, - и не только за принадлежность к старой аристократической фамилии: он прилагал немало усилий, чтобы их маленький городок процветал.
   Впрочем, Папа помнил, как ее зовут, всегда поздравлял с Рождеством и днем рожденья и иногда даже чмокал в щечку. Чего ж еще-то?...
   Вслед за Папой появился Карапуз. Заспанный, в длинной ночной рубашке, с горшком в руках. Бережно поставив посудину под стол, - не дай бог забудешь где, потом не сыскать! - он молча вскарабкался на высокий табурет и плеснул себе в чашечку кофейку. Для своих двух лет ее младший братик был на редкость самостоятельным ребенком. Поневоле.... А как же иначе, когда не менее дюжины тетушек - своих и чужих - ежеминутно норовят принять участие в твоем воспитании! Почему-то, правда, ребенок при этом вечно оставался беспризорным...
   Подперев кулачком толстую щеку, он принялся звонко болтать в чашке серебряной ложечкой. Бабушка поморщилась: что за манеры!.. Сестра же забрала у него чашку и пододвинула бокал с молоком. Умяв последовательно тарелку овсянки, пару плюшек и яблоко, Карапуз получил в награду шоколадку и, зажав ее в кулачке, сполз с табурета.
   - Что нужно сказать, молодой человек? - напомнила Бабушка.
   Карапуз приостановился. Подумал...
   - Сам съем, никому не дам!.. -и удалился вперевалочку, волоча за собой "драгоценный" горшок.
   Мэрион поглядела ему вслед и небрежно заметила:
   - Если мне дадут пару монет, - тут она тяжко вздохнула, - я, так и быть, пригляжу за ним сегодня...
   Но заработать ей не удалось. В Кухню ворвалось разноцветное разноголосое облако, - обитатели Замка спешили к завтраку. Почему-то утром все любили попить чайку здесь, а не в столовой. По-семейному, так сказать... Последним приковылял Дедушка и с ходу потребовал "... нацедить ему кружечку...", на что Бабушка сухо заметила, что "еще рановато..."
   - ...А тортик? - с надеждой спросил дедуля.
   - На ужин! - отрезала она.
   Дедушка захныкал, но на это никто не обратил внимания. С тех незапамятных времен, как он появился в Замке - дальний разорившийся родственник, внезапно свалившийся им на голову, не оставлять же его на улице! - к его чудачествам и нытью вполне привыкли. Собственно, он приходился Бабушке внучатым племянником, Дедушкой же его называли из-за почтенного возраста: лет ему было около девяноста... Вы спросите, сколько же Бабушке? Считалось, что бабульке где-то сто двадцать, но наверняка она кокетничала...
   Круглый зал наполнился голосами, звяканьем посуды. Обсуждали последние сплетни и свежие новости. В основном, все разговоры сводились к грядущему Летнему Карнавалу. Это событие обычно привлекало массу туристов, но и для жителей Города дни Карнавала служили не только работой, но и праздником. Дамы обсуждали предстоящие развлечения и свои будущие наряды, мужчины - прошедшие скачки. В нестройный гул голосов рефреном вплеталось тоненькое: "Тор-ти-ик!.."
   Спустя час с чаепитием было покончено, все стихло, и за столом остался только Дедушка, словно рыба, выброшенная на берег схлынувшим приливом. Оглядев разгромленный стол, он сложил худые ручки на животике, и в последний раз тихонечко спросил:
   - Тортик?.. - в его надтреснутом голосе слышалось легкое торжество: последнее слово осталось за ним.
   Из котла выглянула каша. Не заметив дедушку, она осторожно полезла наружу.
   - ...Говорила ведь: есть не станут!.. - пробурчала она, шлепая к выходу. На полу после нее оставались влажные следы.
   Дедушка озадаченно проводил ее взглядом, хотел что-то сказать, но, не вспомнив нужных слов, безнадежно махнул рукой, кряхтя, поднялся, прихватил из чьей-то чашки размокший кусок плюшки и заковылял следом. В опустевшей Кухне воцарилась тишина...

**************

  
   ... Мэрион стояла перед зеркалом с ножницами в руках, ее лицо выражало мрачную решимость. Некоторое время она смотрела на свое отражение, ее нижняя губа брезгливо морщилась: "Надо же было уродиться девчонкой! Кошмар какой!.."
   Вздохнув, она отложила ножницы и расческой разделила волосы на два хвостика. "Господи, мучение-то какое..." - с раздражением думала она, ожесточенно раздирая вьющиеся пряди. Ее волосы служили предметом восхищения подруг, тетушек и маминых приятельниц. Для нее же это было одной из тех немногих вещей, что серьезно омрачали ее жизнь. Сегодня она решила с этим покончить.
   Упрямо сжав губы, она несколькими движениями острых лезвий освободилась от тягостного бремени: два пушистых хвостика упали на пол. Дальнейшее было тщательно продумано заранее: подобрав отрезанные волосы, она ловко приладила их обратно с помощью резинок и заколок. Повертела головой - сперва потихоньку, потом, осмелев, затрясла сильнее: "Вроде держатся..." Накладные волосы выглядели очень натурально. Рио отцепила их и спрятала в ящик комода. С помощью щетки и лака она соорудила на голове самую натуральную мальчишескую прическу - когда вихры торчат в разные стороны, - впечатление портило только кукольное личико, но она состроила зеркалу самую свирепую и наглую физиономию, и осталась вполне довольна.
   Зелепусы, подкрепившись остатками ее завтрака, снова спали. Рио заглянула под кровать:
   - Присмотри-ка тут за ними, да не попадайся нашим на глаза!
   - А что будет? - полюбопытствовал удав.
   - Ну-у... - задумчиво протянула она, - у Мамы случится очередной обморок, у тетки Люсильды - инфаркт.... А остальные покинут наш дом навсегда. Вот было бы здорово!... Главное, чтоб тебя Бабушка не застукала, а то она сразу найдет тебе Полезное Применение.... Так что не высовывайся, если не хочешь остаток дней провести в качестве ... м-мм... веревки для белья...
   Удав не ответил, - подобное он выслушивал по сто раз на дню. Это ему надоело. Он считал себя умнее девчонки, просто никогда не говорил ей об этом, - он был вежливый...
   Нахлобучив панаму, Рио спустилась во двор. На каменных плитах, поросших травой, играл Карапуз: лежа на животе, все еще в ночной рубашке, он сосредоточенно возил по выщербленным камням маленький автомобильчик. При этом он так громко рычал, что казалось, будто во дворе Замка происходит настоящее авторалли.
   - Пойдем погуляем? - предложила сестра.
   Малыш с готовностью поднялся и протянул грязную ручонку:
   - Идем!..
  -- Фу, какой ты грязный! - сморщилась Рио. Недолго думая, она вытерла ему замурзанную мордашку подолом его же рубашки. - Ну вот, так гораздо лучше, - удовлетворенно заметила она, когда грязь была размазана равномерно и уже не так бросалась в глаза. - Надо бы тебя переодеть...
   Но ей так не хотелось возвращаться назад - чего доброго попадешься Бабушке на глаза, а уж та непременно придумает тебе какое-нибудь Полезное Дело, способное испортить весь выходной. Бабуля в этом плане отличалась буйной и неистощимой фантазией.
   - Сделаем вот что... - сама себе сказала Рио и с этими словами подвязала ему концы рубашки. Получился странного вида балахон. - Ничего, - утешила она себя, - прикинемся, что так модно...
   Карапузу было все равно, лишь бы выйти за Ворота.
   Спустя полчаса они уже сидели за столиком в кондитерской Папаши Дю. Перед Карапузом стояло блюдечко с пирожными и вазочка ванильного: три восхитительных розовых шарика, усыпанные орехами, шоколадом и карамелью. Одно только вносило смятение в его неискушенную маленькую душу: с чего же начать?.. Рио сидела напротив, и вяло ковыряла ложечкой кусок шоколадного торта. Что-то было не так, и она не могла понять - что... Девочка посмотрела на сверкающие витрины огромного прилавка: горы воздушного теста, крема, шоколада, конфет, разноцветного мороженого, всевозможных булочек, печений и пряников.... Когда-то она искренне считала Толстяка Дю - сына хозяина кондитерской и своего лучшего друга - самым счастливым человеком на свете. Пока не узнала, что у него аллергия на сладкое...
   Звякнул колокольчик входной двери. В кафе ввалилась стайка ребятишек постарше. Рио помрачнела: среди пришедших она увидела Хендрю Свинуса, одного из своих недругов. Они с давних пор терпеть не могли друг друга. Впрочем, Хендря не представлял серьезной опасности: высокий, но тощий и трусливый, он побаивался маленькую и отчаянную Мэрион.
   - Салют, малявка! - крикнул он, заметив девочку. - Что это за бродяжка с тобой? Решила заняться благотворительностью?
   Рио против воли густо покраснела. Горячая волна бросилась в лицо, ей стало ужасно стыдно: в самом деле, в порыве своего эгоизма она выставила братишку на всеобщее посмешище! Сейчас только до нее дошло, как смешно, нелепо и ... позорно он выглядит: грязный, в испачканном непонятном одеянии, Карапуз и впрямь напоминал маленького оборванца. Рио готова была провалиться сквозь землю, а противный Хендря не унимался:
   - В каком мусорном баке ты его откопала?..
   На лицах его товарищей, - со многими из них у нее были нормальные отношения, - стали появляться улыбки. Обычно Рио в карман за словом не лезла, но тут что-то растерялась.
   - Заткнись, конопатый! - прошипела она и только. Она понимала, что необходимо срочно исчезнуть со сцены, однако гордость не позволяла ей так быстро отступить. Назревала катастрофа.
   Но ей повезло: из-за стеклянного прилавка выкатился толстый, почти круглый, румяный мальчишка. Белобрысый, белокожий и красноглазый - Дю-младший. Точная копия своего отца. Завидев его, Свинус предпочел на время умолкнуть.
   - Есть дело... - заговорщически шепнул Толстяк Дю, подкатившись к столику, где сидела несчастная, раскрасневшаяся Рио.
   Она вдруг ощутила, как неожиданно громко и сильно трепыхнулось ее сердечко.
   - Пошли! - скомандовал Дю.
   Выдернув Карапуза из-за стола, Рио последовала за ним, делая вид, будто ничего не произошло. Свинус мерзко хихикнул ей в спину.
   - Я тебе все утро звонил, - на ходу сообщил Толстяк, - да все время попадал на какую-нибудь тетушку...
   Они прошли за стойку и перед самой дверью, ведущей в запретные для посторонних внутренности кондитерской, Рио обернулась и, схватив со стоящего на столике блюда огромный апельсин, ловко запустила им в противника. Негодующий вопль подсказал ей, что бросок достиг цели. Но она уже была недосягаема - Дю и его гости скрылись из виду.
   Миновав кухню и кладовые, они прошли мимо морозильной камеры и по узенькой лесенке поднялись в уютную квартиру, где ее приятель обитал вместе с родителями. В гостиной они столкнулись с мадам Дю. В отличие от своих мужчин, она была маленькой и хрупкой.
   - Добрый день, мадам, - очень вежливо сказала Рио, стараясь спиной прикрыть братца.
   - Пришли поиграть? - благожелательно улыбнулась было та, но улыбка тут же сменилась выражением ужаса и, всплеснув руками, она воскликнула: - О, боже, Мэрион! Что сталось с твоими чудесными волосами?!
   - Э-э... ничего особенного, - промямлила девочка и ляпнула первое, что пришло на ум: - Это... это стригущий лишай, - но, заметив, что глаза мадам Дю округлились еще больше, поспешно исправилась: - То есть, - огонь.... Да, огонь. Я опалила себе волосы. Наш старый очаг - ну, вы же знаете.... Пришлось остричься...
   Она просто патологически не могла говорить взрослым правды.
   Мадам Дю сочувственно закивала, но тут из-за спины Рио высунулся Карапуз:
   - Здласьте, тетя!.. - и помахал грязной лапкой.
   "Тетя" - онемела. Продолжая по инерции кивать головой, она лихорадочно пыталась понять: что это за существо перед ней и как оно очутилось в ее ухоженной квартире?! Дети же быстренько двинулись вперед. Прежде чем свернуть в боковой коридор, Рио обернулась: мадам Дю все кивала, точно маятник. "Надо же, как ее!.."- подумала она. - "Интересно, что будет с моей Мамой..." А вслух сказала:
   - Эй, Толстяк, по-моему, твоей мамочке сегодня нездоровится...
   Он ничего не ответил, увлекая их все дальше. Наконец, они остановились:
   - Вот...
   В его голосе Рио уловила завораживающие нотки таинственности.
   Каково же было разочарование, когда она узнала, что предметом ее внимания должна стать обыкновенная картина! То есть, картина-то была хороша: река, Старый мост, кусочек прилегающей рощи; и рама была красивая, и нарисовано так, что каждая травинка словно живая.... Но это было совсем не то, чего она ожидала.
   - Смотри! - сказал Дю и, забравшись с ногами на диван, над которым висела картина, вдруг просунул прямо туда голову, плечи, неловко перекувыркнулся через раму точно через перекладину турника и... исчез.
   Рио не успела закрыть рот, как Толстяк, тяжело дыша, перевалился обратно. Не удержавшись, он съехал прямо на пол. Его руки были испачканы землей.
   - Интересненько... - протянула она. - Я тоже так хочу... - и быстро вскарабкалась на диван. Карапуз, сопя, полез за ней.
   - Подожди, - сипло сказал мальчишка, - его надо оставить тут. Там - нехорошо.
   - Ты что-то видел? - Рио замерла в охотничьей стойке.
   - Нет, но...
   - Тогда о чем речь?
   - А вдруг что-нибудь случится?!
   - "Что-нибудь" случится, если твоя мамочка найдет его здесь! - заявила Рио. - Держу пари, она поставит на уши всю городскую дезинфекционную команду, а если она его еще и узнает, то через три секунды здесь будет моя бабуля - и от вашего дома останутся руины, прежде чем она разберется, что к чему...
   - Как знаешь... - неохотно поддался Толстяк, поднимаясь, и влезая вслед за ними на диван. - Только я бы все же оставил малыша дома... Постой, дай я первый...
   Когда он исчез, Рио запихнула в картину братца, а потом, набрав в грудь побольше воздуха, словно ей предстояло нырнуть в воду, зажмурила глаза и ...
  
   ... Она почувствовала, что лежит на траве. На мокрой прохладной траве. Открыв глаза, Рио поднялась и огляделась.
   Это было раннее-раннее утро... Солнце еще только просыпалось. Над рекой поднимался пар. Трава блестела от росы. Свежо, прохладно, тихо.... За мостом в молчаливом ожидании замерла роща.
   - Идем? - неуверенно предложила Рио, зябко ежась.
   - Погоди, - отозвался Толстяк. Он достал из кармана кусок бечевки и, шаря руками, точно слепой, привязал его к воздуху - там, где осталась невидимая отсюда рама. - А то еще заблудимся...- пояснил он.
   Стянув через голову футболку, он надел ее на малыша, который дрожал от холода, и крепко зажав в руке его ладошку, скомандовал:
   - Вперед!
   Рио ценила своего друга за то, что он всегда поступал правильно и осмотрительно - качества, которых она была лишена, - и сейчас Толстяк остался верен себе. Это успокаивало. Она с наслаждением потянулась, словно только что проснувшись, и жадно вдохнула свежую прохладу:
   - Хорошо-то как!.. - и сбежала с небольшого пригорочка вниз.
   Вокруг и впрямь было чудесно. Этот уголок Долины недаром славился как один из самых живописных. Рио часто бывала здесь по-настоящему, но сейчас все отчего-то казалось иным, незнакомым. Может оттого, что было очень тихо?.. Не пели птицы, река беззвучно катила свои воды, не шуршала трава под ногами - только тихий-тихий шепот ветра. Она ощутила, как взволнованно забилось сердце, ей вдруг захотелось взлететь - так стало вдруг радостно и легко! ...
   Спустились к реке. У моста Рио нагнулась, зачерпнула воды, ополоснула разгоряченное лицо и - застыла... Что-то неуловимо изменилось вокруг. Она осторожно выпрямилась и прислушалась. Ей чудилось, будто шепот листьев складывается в слова, но никак не могла их разобрать.
   - Слышите?..
   Дю и Карапуз топтались рядом.
   - Неуютно тут... - отозвался Толстяк. - Вернемся, а?..
   Ей и самой захотелось тотчас повернуть назад, но любопытство и упрямство взяли верх.
   - Пройдемся до оврага - и назад... - решительно сказала она.
   Ветер все усиливался. Рио задумчиво посмотрела на следы, оставленные ими на влажном речном песке.
   - Как думаешь, - спросила она, - мы в самой картине или с ее помощью переместились в пространстве? К настоящему мосту?
   - Не знаю, но если бы мы попали к мосту по-настоящему, то вон там бы торчала верхушка церкви. Но ее - нет.
   Это замечание уязвило Рио: как она сама-то не додумалась! Из вредности она хотела было поспорить, но вдруг отчетливо разобрала в звуках ветра ясный шепот:
   ... не ходи за Старый мост,
   седым мхом он порос...
   Рио вздрогнула - ее рука как раз легла на замшелые деревянные перила моста. Она неуверенно сделала шаг, другой...
   ... тени призрачных видений
   жаждут перевоплощений...
   Она оглянулась на Толстяка. Было заметно, что ему не по себе.
   - Да что тут может случиться?.. - нарочито громко сказала она и затопала вперед.
   Шагая по бревнам, они перебрались за реку, прошли через рощу, - притихшие, оцепеневшие дубы, настороженные липы, - и вышли к большому оврагу.
   Бледное утреннее солнце рассеяло предрассветный туман, но его остатки еще прятались на дне огромного оврага, уходящего широкой дугой к лесу. Путешественники подобрались к его краю, поросшему орешником, и осторожно заглянули вниз. Белесые клочья тумана стлались по самому дну оврага, быстро перемещаясь, точно подгоняемые невидимой рукой, и казалось, будто там кипит странная призрачная река. Причудливая прихоть света и тени порой вылепляла из ее бушующих волн занятные фигуры. Завороженные, дети не могли оторваться от этой игры, и их воображение вносило свою лепту: вот прямо под ними проплывает, лениво покачивая перепончатыми крыльями, белый дракон... а вот рыцарь с копьем на коне ...утопая в волнах, они скрываются за поворотом; на ветвях боярышника, которым так густо заросло дно оврага, остаются белые клочья, - призрачный всадник изорвал свой плащ... Туман меж тем рождает все новых и новых всадников.... И снова вдруг мерзким холодком заполз в душу шепот:
   ... и не сможет Солнца свет
   уберечь тебя от бед...
   - Смотри! Смотри!!.. - вскрикнул Толстяк.
   Один из рожденных туманом всадников - огромный, безликий, - отделился от поверхности мутной безмолвной реки и заскользил вверх по склону. Прямо на них...
   В едином порыве, не сговариваясь, дети развернулись и, спотыкаясь, помчались прочь - к мосту. Только там, приободренные ярким после полутьмы оврага и рощи солнцем, они приостановились и, прислонившись к перилам, перевели дух.
   - Вот дураки-то!.. - натянуто, через силу, засмеялась Рио, чувствуя облегчение, как это бывает после сильного испуга. - Померещится же!.. - и оборвала себя на полуслове, заметив выпученные глаза приятеля.
   Повинуясь его застывшему взгляду, она обернулась назад.
   От рощи к мосту, не касаясь земли, бесшумно мчался давешний рыцарь с копьем наперевес. За ним шлейфом стлался развевающийся плащ, в прорезях шлема вспыхивали синеватые огоньки.
   - Мамочки!!! - завизжала Рио...
   Этот визг подстегнул их, словно плетью, и через несколько секунд они кубарем скатились на пол гостиной.

**************

   - Кажется, мы уже дома...- пробормотал Толстяк.
   На стене громко тикали часы. Этот звук, такой громкий после безмолвия нарисованного утра, вернул ее к ощущению реальности. Рио облизала пересохшие губы и посмотрела на картину: хоть бы листочек шелохнулся!
   - Вдруг он вылезет?.. - осипшим голосом спросила она.
   Толстяк пожал плечами. Рио поднялась, забралась на диван, потрогала: пальцы ощутили шероховатую поверхность холста - и ничего более. Только с рамы свисала грязная веревочка. Она отвязала ее и бросила на пол.
   - ...У меня моклые станы...- застенчиво сообщил Карапуз.
   Это заявление окончательно привело ее в чувство и на ум пришли вещи практические: Бабушка, обед... диван.... Да, диван. Гм... Он выглядел неважно. Новенькая дорогая обивка была измазана землей и глиной. Ковер возле дивана - тоже.
   - Знаешь, Толстяк, я тут вспомнила - нам срочно пора домой...- бодро сказала она, хватая Карапуза под мышку. - Короче, пока!.. - и торопливо удалилась, предоставив приятелю самому разбираться с его мамочкой и испорченным диваном.
  

************

   Они бы успели к обеду, но братишка выглядел ужасно. Приключения вовсе не сделали его чище, к тому же он потерял башмак. Пробираться домой им пришлось окольными путями: не дай бог, увидит кто из знакомых! Поэтому, когда уже умытые и переодетые они вошли в столовую, там оставалась только Бабушка. Несомненно, Рио получила бы нагоняй, но тут вошла Мама.
   Она только что проснулась. Видите ли, Мама вела преимущественно ночной образ жизни, а потому вставала "немножечко позже остальных".
   Когда-то в молодости Мама была балериной. Подающей большие надежды балериной... Потом она встретила Папу... Папа тоже был ничего. Даже очень. Умный, красивый, хорошо воспитанный, - воспитанием занималась Бабушка лично! - аристократ, одним словом. Наверное, было в нем и что-то еще, потому как просто умных и красивых вокруг Мамы вилось пруд пруди. Некоторые из них тоже были неплохо воспитаны, и даже - богаты. Но именно ради Папы она бросила свой балет.... Или может, он ей наобещал чего-нибудь с три короба, - знаете же, как это бывает.
   Теперь она его этим попрекала. Иногда....Так тоже бывает.
   Из просто подающей большие надежды балерины, - а это ведь ненадежная штука: то ли выйдет, то ли нет, - неожиданно получился хороший педагог. В Танцевальную Школу, где она вела мастер-классы, приезжали ученики со всего света. Днем Мама была занята в Школе, вечерами - в Театре. И Театр, и Школа, так же как Летний Карнавал и целебные источники, составляли предмет гордости Города - и основу его существования.
  
   Спектакли обычно заканчивались поздно. Вот и теперь Мама была еще не причесана, в халатике и в пуантах - забыла снять с вечера или уже надела?.. Зевнув, она рассеянно поковырялась ложечкой в тарелке и отставила ее в сторону: необходимо следить за фигурой. Бабушка же очень не любила, когда отвергали ее стряпню, и сразу перешла в наступление:
   - Не жнем, не сеем... - скрипуче начала она, - еще и нос воротим.... Повозились бы на кухне с мое!
   Мама заморгала и непонимающе посмотрела сквозь нее.
   - О чем это Вы?
   - Да все о том же... - зловеще процедила Бабушка. - Знаете ли вы, милочка, сколько времени и сил уходит на то, чтобы содержать такой огромный дом в порядке?!
   Мама не знала. Ее это вообще - не интересовало. Она была человеком воздушным, романтическим, и обыденные вещи ее не занимали. Она их просто не замечала.
   - Ах, бросьте.... Опять Вы за свое, - досадливо протянула она, становясь на цыпочки и делая "па": мыслями она уже была совсем в других мирах.
   Надо сказать, что Мама несколько неудачно выбрала место для своих телодвижений и потому поддала ногой стол. Фарфоровый кофейник нервно вздрогнул и брякнулся в обморок. На пол, конечно.
   - Между прочим, это - вельдокская глина! - рассердилась Бабушка. - Я уж не говорю о том, что сервиз этот был подарен мне ко дню свадьбы вдовствующей Королевой!
   - Надо же, какое старье! - парировала Мама. - Ну, так продайте его в Музей и на вырученные деньги наймите служанку! - с этими словами Мама запрыгала дальше, напевая: - Там-па-па-па-пам... пам...пам...
   Спор о прислуге был давним и серьезным. Собственно, артачилась по этому поводу только сама Бабушка: то она заявляла, что ей нужна помощница, то говорила, что они не могут себе этого позволить; в следующий раз она кричала, что они вполне могут завести хоть дюжину слуг разом, но разве найдешь сегодня приличную прислугу? - а она не допустит в свой дом кого попало.... У них был приходящий садовник, да один из постоянно живущих в Замке дальних родственников - страстный лошадник - добровольно исполнял роль конюха. Случалось, нанимали иногда и служанок, но они не уживались с Бабушкой.
   - Тогда давайте уж и няньку детям заведем! - добавила Бабушка. - Пусть все знают, что в нашей семье за ними некому присмотреть!
   - Как - некому? - удивилась Мама, тяжело приземляясь возле шкафа с посудой. В шкафу что-то тоненько звякнуло. - А вы?..
   - Простите великодушно, я уже старовата за ними бегать!
   - Но их всего-то штук пять... или шесть... - неуверенно возразила Мама. - Разве это так трудно?
   Ее представление о том, что такое "дети", было весьма расплывчатым и туманным: кружева, бантики, крошечные ручонки, запах молока...
   - Их у вас трое, мадам! Тро-е!.. Причем, Рио - стоит десятерых!..
   Мама надула губки. Ее глаза подозрительно заблестели:
   - Меня здесь никогда никто не понимал! - заявила она трагическим голосом. - Вам не объять моей души!.. - подобно многим творческим личностям, она любила при случае пожалиться на одиночество и непонимание. - Мне душно здесь! Мне - тесно!.. - и с этими словами она упорхнула в окно. Такое с ней иногда случалось.
   Все их размолвки с Бабушкой заканчивались одним и тем же: полетав немного по двору, Мама присаживалась на ветку старой липы и успокаивалась. Домашним же было строго настрого запрещено рассказывать кому-либо об этих полетах. Все, правда, и так все знали. В этом городке мало чему удивлялись...
   Но на этот раз вышла маленькая осечка: Мама зацепилась полой халатика за гвоздь, торчавший из ставни, и беспомощно повисла на стене под окном. Услыхав треск материи, Бабушка и Рио с интересом высунулись в окно.
   - Замечательно!.. - подытожила бабуля. - Стриптиз на дому....Прикажете вызвать пожарную команду?
   Маме не хотелось иметь дело с целой командой посторонних в таком неприбранном виде, и она отчаянно замахала головой:
   - Я - сама ...
   - Ну-ну...- саркастически отозвалась старуха.
   Но злорадство не было свойственно Бабушке, и она попросила Рио принести швабру. Высунув затем швабру в окно, они вдвоем попытались втащить незадачливую летунью назад, но у них не хватило силенок.
   - Попробуем садовую лестницу!.. - азартно предложила Бабушка, входя во вкус, и они бегом отправились вниз.
   Но распахнув входную дверь, спасатели тотчас забыли, куда и зачем направлялись: на пороге, видимо, как раз собираясь постучать, стояла молодая черноволосая девица. Дав им время прийти в себя, она вежливо поинтересовалась:
   - Извините, мне сказали в бюро по найму, что здесь требуется прислуга?
   Бабушка, распаленная недавней стычкой, не задумываясь, выпалила:
   - О, да! Очень даже требуется!.. - и пригласила незнакомку войти. - А я уж думала - очередные родственники!.. - со смешком добавила она.
   Рио из любопытства потащилась следом за ними. После обстоятельной полуторачасовой беседы Бабушка решила, что Орфа - так звали новенькую - как раз то, что нужно. Девушка оказалась на редкость учтивой и обаятельной, а ее рекомендации - вполне солидными. О себе она рассказала еще, что изучает историю и философию в одном из старинных немецких университетов, в Город приехала на каникулы - отдохнуть и заодно покопаться в местной библиотеке. Поскольку же особых средств у нее нет, решила подработать, - она всегда так делает, когда путешествует, - это очень выгодно.
   - ...Вот и славно, что на каникулы, - заметила Бабушка простодушно, - меня все равно ни одна прислуга долго не выдержит. Можете приступать прямо сегодня. За ужином я представлю вас нашему семейству.... А что это за крики у нас во дворе?..
   - А у вас там за окном какая-то женщина висела... - напомнила Орфа. - Еще украдет чего...
   Бабушка схватилась за голову:
   - Я же совсем забыла!.. - и вприпрыжку помчалась вниз. Рио и Орфа - следом.
   Мама еще висела на окне, но когда они уже подставили лестницу, старый гвоздь не выдержал, и с ревом подбитого бомбардировщика несостоявшаяся прима рухнула вниз. Падать было невысоко, но она подвернула ногу. Это имело самые неприятные последствия для Рио: Мама осталась дома. Видимо от сильного сотрясения ей пришло в голову проверить ее тетради и дневник. Наверное, она просто хотела уделить дочери немного внимания, но не таким же образом, правда?.. Тем более Мама не настолько еще потеряла представление о реальности, чтобы можно было убедить ее, якобы "двойки" в наше время - вполне приличные оценки...

**************

   Выскользнув, наконец, из дома под каким-то благовидным предлогом, Рио, не мешкая, отправилась к Холмам: ей хотелось поговорить с отцом Себастьеном. Из всех взрослых она почему-то только ему доверяла свои маленькие и большие тайны, только ему никогда не врала. Может потому, что он был - священник? ...
   Старик окапывал розы у церковной ограды.
   - Добрый вечер, отче!
   - Здравствуй, дитя, - он был рад ее видеть. - Похоже, что-то случилось?..
   Рио иной раз казалось, что Священник умеет читать чужие мысли. Что ж, может быть...Она немного помолчала для пущей важности, а потом на одном дыхании выложила все, что приключилось утром. Переведя дух, она умолкла: чего доброго он решит теперь, что она спятила! Священник коснулся сухой ладонью ее лба, потом пригладил взъерошенные детские кудряшки.
  -- Ты слишком возбуждена, Мэрион, - ласково сказал он. - Скорее всего, тебе просто почудилось... Сын кондитера - хороший мальчик. Вы ведь ничем не баловались?.. - он пытливо заглянул ей в глаза. - Сегодняшние дети легко попадают в когти дьявола... -
   - Что мы, глупые? - обиделась Рио. - Мы даже не курим еще...
   - Еще?.. - он невесело улыбнулся.
   - Ну, я хотела сказать... - тут она запуталась, и подумал про себя: " Кстати, а почему?.."
   Священник точно почуял неладное и погрозил ей длинным тонким пальцем. Рио отвела глаза.
   - И все-таки, - спохватилась она, - это было на самом деле! Было!.. И там кто-то шептал все время - что-то про тени и про солнечный свет...
   Если бы она в тот момент внимательно всмотрелась в лицо своего собеседника, то поразилась бы перемене, которая произошла с ним. Но Рио смотрела вдаль, где над излучиной реки темнел лес, а над лесом - серебрился рожок юного месяца.
   - Тебе почудилось, - ласково повторил он и положил руку ей на голову. - Почудилось...
   Он говорил что-то еще, его голос журчал, точно ручеек по камешкам, проникая все глубже и глубже в ее сознание, завораживая, усыпляя.... Глаза ребенка закатились, тело одеревенело. Рио стояла теперь перед ним, неестественно вытянувшись, напряженная точно струна. Священник срезал едва распустившуюся розу и, осторожно вложив стебель цветка в ее безвольную руку, легонько сжал ей пальцы.
   - Ай!.. - негромко вскрикнула она, очнувшись. - Какая колючая!..
   - Красивая... - поправил он тихо.
   Срезав еще несколько цветов, он протянул их девочке.
   - Спасибо...
   Рио поглядела на розы, потом на зеленеющую под ногами Долину. Далеко на западе плыли к закату сиреневые облака, подсвеченные понизу красноватым. Солнце почти скрылось. Потянуло прохладой. Запели сверчки, от реки доносилось лягушиное кваканье...
   - Мне пора...
   Священник провожал взглядом маленькую темную фигурку, пока она не достигла городских садов. Потом постоял немного, глядя на вечереющее небо. Его лоб прорезала новая морщинка: Зеленая Долина далеко не всегда была тихим и прекрасным местом. Только мало кто теперь помнил об этом...

*****************

   ... Он летел, наслаждаясь неохватностью и покоем небесного простора. Внизу сплошным пушистым ковром плыли подгоняемые ветром облака. Они скрывали собой горы и долины, курчавые девственные леса и политые людским потом крохотные лоскутки полей, редкие города, окруженные толстыми стенами, серебряные сабли рек и синие пятна озер.... Там, внизу, было пасмурно, а здесь над облаками - ослепительно сияло солнце и ему совсем не хотелось спускаться ниже - в хмурый день, пропитанный влагой дождя и мирскими заботами, бессмысленными и пустыми, как казалось ему с высоты...
   В облаках стали чаще просветы, и вскоре бескрайняя водная гладь слилась у горизонта с небесным сводом. Он нашел взглядом маленький остров - светлую родинку на мерно вздымающейся груди океана - конечную цель своего странствия и, возможно, последнее свое пристанище...
   Рожденный подземным вулканом, островок не успел еще зарасти зеленью - он был совсем юным, но пролетающие птицы уже полюбили его песчаные пляжи.... А какие закаты рождало новому ребенку Земли уходящее солнце!.. А как ласковы были с ним волны!.. И тысячи его белых песчинок ночами гляделись в бездонную высь, мечтая когда-нибудь тоже стать звездами...
   Только напрасно все - между островком и небом несокрушимой преградой встала Башня. Так похожая на песочный замок, что любят строить дети у кромки воды, она упиралась своим острием прямо в небеса, бросая им вызов, - такая же гордая, одинокая и самонадеянная, как и ее создатель. Ей предстояло стать приговором - острову, небу, тем двенадцати, что слетались к ней сейчас, следуя недостижимыми обычным смертным путями, - приговором всему сущему. И - началом нового ...
   Он опустился на песок. Прямо у ступеней, ведущих внутрь, шумели волны. Во время штормов вода затопляла основание Башни, но это меньше всего волновало ее создателя, ибо предназначена она была не для жилья... Прилетевший поднялся по ступеням и коснулся рукой прозрачного диска, висевшего на стене у высокой арки, служившей входом: чужой не смог бы попасть внутрь - диск и арка были связаны заклятьем.
   Он вошел.... Внутри Башня представляла собой огромный полый конус, абсолютно пустой - никаких этажей или перекрытий - только узкая винтовая лестница, идущая вверх по кругу вдоль стены - до самой вершины... Шум прибоя, крики чаек.... На каменном полу -- лужицы, пучки гниющих водорослей.... Он заметил нескольких крабов: вороватыми перебежками они двигались в поисках выхода, - видимо, вода схлынула отсюда совсем недавно.... У него вдруг возникло ощущение, что он вернулся домой. Только некому зарезать ягненка в честь его возвращения - и более того: агнцем должен стать он сам...
   В проеме арки возникла длинная тень.
   - Ахайя?...
   - Брат Або!.. - и к нему шагнул худой человек в белых одеждах, светловолосый и темноглазый. Его лицо производило странное впечатление: высокие, туго обтянутые кожей скулы, прямой нос, необычайно выпуклый лоб, тонкие нервные губы - и печальный, недобрый свет глубоко посаженых глаз.
   Человек поднял руку в знак приветствия и, подойдя, коснулся губами его лба.
   - Ты прибыл последним ... - сказал он. Голос его, властный и звучный, отдался гулким эхом. - Твои сомнения задержали тебя, я знаю.... И знаю все, что ты хочешь сказать. Потому - не трать слов, я все равно отвечу - "нет!"...
   По мановению его руки на плечи Або пали такие же светлые одежды и он сделал ему знак следовать за собой. Они стали неспешно подниматься по ступеням лестницы, уводящей вверх.
   - ... Близится час затмения... - говорил, чуть нараспев Ахайя, - пора осуществить наш замысел...
   - Твой замысел! - перебил его Або, сделав упор на слове "твой".
   Ахайя словно не заметил этого выпада и продолжал подниматься, медленно и торжественно, как человек, идущий в последний путь.
   - ...Наш замысел, - повторил он невозмутимо, - ибо все вы несете мое дыхание. Я подарил вам жизни, подобно Творцу, но в отличие от него - приобщил вас к сути Мирозданья...- тут он резко обернулся, приостановившись. - И я не понимаю, почему ты хочешь оставить все как есть?!.. Тебе так нравится этот мир? У тебя было достаточно времени, дабы убедиться в его несовершенстве! - ведь я дал тебе на это века...
   Або молчал, опустив голову.
   - Опыт Творца - не удался!.. - брызгая слюной, продолжал Ахайя. - И я... Я! - он ударил себя кулаком в грудь. - Я - исправлю его ошибки! Я создам новый мир - лучше и чище...
   - Так было уже...- не поднимая головы, ответил Або. - Было.... И где же теперь тот восставший безумец?.. Низвергнут в Бездну и правит Тьмой - и страшен лик мира, порожденного им, и ужасны созданья, населяющие его...
   - Э!.. - отмахнулся Ахайя, начиная снова подниматься по ступенькам. - Он хотел власти и могущества - большего, чем дано было ему... Вассал, восставший на господина...Житейская история.
   - А - ты?.. Ты - разве не власти хочешь?! Не к могуществу ли стремишься?... Познав малое - всего лишь толику Сущего - его рост и движение, физические законы, управляющие ими... но постиг ли ты истинную суть? То первоначало, что стало основой всего?...
   - Ерунда!.. - жестко усмехнулся Ахайя, не останавливаясь. - Я узнал достаточно. Веришь ли, - доверительно продолжал он, - ведь я как-то разговаривал в пустыне с Великим Плотником...
   - И - что?... - с трепетом спросил Або, чувствуя как пересохло в горле.
   - И - ничего!.. - расхохотался тот. - Он не сообщил мне ничего нового.... Увы! - он не проникся моими идеями, а жаль... Я был в толпе, провожавшей его на Голгофу, - эти глупцы улюлюкали и глумились над ним...
  -- Но воскресение...
  
   - И что с того? - невозмутимо парировал Ахайя. - Ты тоже воскрес.... Забыл? Если мне не изменяет память... мм-м... тебя я подобрал на Каталаунских полях... Ты был весь изрублен.... Кстати, на чьей стороне ты сражался?..
   Но Або пропустил вопрос мимо ушей и настырно продолжал:
   - Ты говоришь, что Создатель кругом не прав, но...что у тебя самого есть, чего бы ты получил не от Него?..
   - Хватит! - резко перебил его наставник. - Тебе не переубедить меня - и покончим на том.... Хочешь ты этого или нет, - но тебе придется помочь мне... Я дал тебе свое дыхание - и жизнь. Ты мне - должен, и пришло время вернуть долги...
   - А - люди?.. Что будет с ними?!..
   За разговором они достигли вершины Башни - намного быстрее, чем для того понадобилось бы на самом деле, и через отверстие выбрались наружу - на маленькую площадку. Гладь океана ослепительно искрилась и Або прикрыл глаза ладонью.
   - Люди?.. - раздумчиво переспросил Ахайя. - Люди.... Останься здесь... - приказал он жестко. - Посидишь, посмотришь.... Подумаешь...
   Тонкая цепь сама собой обвила члены Або.
   - Теперь пришлешь орла клевать мою печень? - невесело усмехнулся он.
   - Обитатели Олимпа были правы! - огрызнулся Ахайя.- Если б этот выскочка не украл огонь, возможно все пошло по-другому: люди стали бы развивать свою духовную суть, а так ... Путь, приведший в тупик...
   Або сел, обхватив руками колени.
   - Смотри же! - склонился к нему наставник, указывая куда-то вдаль. - Смотри внимательно!.. - и с этими словами исчез, растворившись в воздухе.
   Он остался на вершине Башни. От нагретых солнцем камней исходило тепло, наполняя тело приятной истомой. Далеко внизу кричали чайки... Ему захотелось спать...
   Он смежил веки, но солнечный свет проникал сквозь тонкую кожу и перед его внутренним взором вспыхивали разноцветные искры. Тогда он открыл глаза - даль неуловимо изменилась... Чем больше он всматривался, тем более странные картины разворачивались перед ним. Казалось, что земля расстелилась, словно лист бумаги, испещренный пятнами и таинственными знаками: весь земной мир был как на ладони - от Южных льдов до Северных.... Сначала он различал только горы, реки, равнины... Потом словно кто-то навел резкость... Он видел все: пожары, наводнения, эпидемии, голод, войны и созидание новых городов, на его глазах рождались и умирали цивилизации ... Лавина звуков: плач, стенания, грохот орудий, смех, любовные стоны, чавканье, звон золота, скрип виселиц, слова молитвы и проклятия, крики новорожденных и умирающих, - все самое невообразимое смешалось и сгустилось в одно, и он пожалел Всевышнего: каково слышать это целую вечность?.. Он заткнул уши и закрыл глаза, но не помогло - он по-прежнему все видел и слышал...
   Не будучи уже по сути своей человеком, обладая гораздо большими возможностями, - он никогда не испытывал к людям презрения, никогда не относился к ним свысока. Люди вызывали у него чувство жалости, сострадания и - гордости: слабое существо, вдобавок обремененное чрезмерным рассудком и тяжким трудом, - человек сумел выстоять и радоваться этой жизни ей же вопреки... Теперь Або почувствовал что-то иное...
   Вдруг ему стало больно - и он очнулся.
   Вокруг по-прежнему расстилался океан, но рядом сидел человек, тоже одетый в белое, и покалывал его острием шпаги, приговаривая: "Очнись...очнись..." Его голубые глаза-льдинки с холодным любопытством взирали на выходящего из транса Або.
   - Старик тебе свои картинки показывал? - фыркнул он, увидев, что тот пришел в себя.
   - Брат Кайенн... Рад видеть тебя... - слабо отозвался Або, ощущая в себе самом непонятную перемену.
   - Рад?...Пожалуй, - я тоже... - отвечал черноволосый и смуглый Кайенн. Тело его было упругим и гибким, движения - по-звериному грациозными, глаза глядели весело и дерзко. Он представлял собой полную противоположность бледному, измученному Або. - Ты - единственный из оставшихся в живых Посвященных, кто еще способен думать и рассуждать по-своему... Я знаю - Ахайя опасается тебя: боится, что ты выступишь против и помешаешь ему. Я предлагаю тебе встать на мою сторону...
   Або молчал. Тогда Кайенн склонился к нему ближе и горячо зашептал:
   - Вспомни, сколько нас было? - тысячи!...Осталось - десяток... Мы страдали и гибли ради него! А скольких уничтожила инквизиция?!... Нас жгли, убивали, гнали... И все ради чего? - просто потому что он - хотел знать... Не слишком ли большая цена за возможность еще немного пожить после смерти?..
   - "Немного"?.. Ничего себе! Это ты называешь - "немного"?!...
   - ...а то, что мы больше не принадлежим себе? - с жаром возразил Кайенн. - Тебе не приходило в голову, что он, возможно, лишил наши души бессмертия?.. Теперь же хочет забрать и то, что осталось - нашу жизненную силу, нашу энергию!..
   - Но он лишь вернет свое... - устало ответил Або, не понимая куда клонит собеседник.
   - Ладно... - решительно сказал Кайенн. - Спорить я не хочу... Знай же: есть силы, которые могут помочь нам обрести свободу...
   Або внимательнее вгляделся в говорившего и вдруг понял, что смущало его в облике названного брата: он больше не отбрасывал тени... Кайенн проследил направление его взгляда, но ничуть не смутился:
   - Догадлив... Так что ты ответишь мне, брат?..
   - Ты хочешь помешать Ахайе?
   Кайенн кивнул.
   - И как же?..
   - Солнечное затмение случится немного раньше. Всего несколько минут разницы, но поверь мне - результат будет совсем иным!
   - Сожалею, - медленно произнес Або, - но ты - опоздал. Меня уже нельзя купить... Ахайя -безумец, но те, кому продался ты ... - и он покачал головой.
   Голубые льдинки Кайенна налились кровью:
   - Ты еще пожалеешь об этом...
   - Нет... - просто ответил Або. - Не успею...
   Он чувствовал, как жизненные силы покидают его, невидимо перетекая к тому, чьей власти он был обязан своим столь долгим существованием.
   - Так пропади же ты пропадом!... - злобно выкрикнул Кайенн и ногой столкнул его вниз...
  
   ... Падая, он видел, как на вершину мерным шагом поднимаются люди в белом, как маленькая фигурка отталкивается от края Башни и взлетает, но вдруг обращается в пепел и черные снежинки хлопьями падают вниз ... Люди становятся в круг, кладя руки друг другу на плечи ... Между ними в центре - огромный блестящий диск ... Монетку Солнца поедает тень - чернеет и край диска, с его пылающей поверхности срывается синеватый луч ... Рушится небо, падая во вздыбившийся океан - две стихии сходятся в последних объятьях ... Башня превращается в гигантский столп света, соединяя недра и космос, - и они взрываются, не вынеся соприкосновения... Бешеный смерч подхватывает его безвольное тело - и он погружается в небытие ...
  

************

   Вернувшись домой, Рио столкнулась в холле с Красавчиком. Стоя перед зеркалом, молодой человек придирчиво рассматривал свое отражение.
   - Будь так любезна, соплявка, - обратился он к ней, - передай моей мамочке, что сегодня я буду поздно...
   Красавчик приходился ей кузеном. Он был единственным и обожаемым чадом тетки Люсильды. Тетка в нем души не чаяла, а сынуля, пользуясь этим, вил из наивной и доброй женщины веревки.
   - Я тебе не почтальон! - огрызнулась Рио.
   Нельзя сказать, чтобы она совсем уж не выносила своего кузена. В самой глубине души, где в ней, несмотря на внешнее сопротивление, потихоньку расцветала маленькая женщина, он отчаянно ей нравился: юноша недаром заслужил свое прозвище, - он был очень хорош собой и прекрасно умел этим пользоваться. Но интуитивно она чувствовала, что ему по большому счету наплевать на всех, кроме себя самого, и потому никогда не выказывала кузену особого расположения, а при всяком удобном случае норовила устроить какую-нибудь каверзу. Она вообще обожала строить козни домашним, - такое у ребенка было чувство юмора. Это обстоятельство заставляло Красавчика считаться с ее существованием.
   - Ишь, вырядился! - буркнула она. - Чего это ты напялил папин пиджак?..
   Красавчик поскучнел и демонстративно отвернулся к зеркалу. Искусственно зевнув, он прикрыл рот рукой, - на холеном пальце сверкнул дорогой перстень, - и направился к выходу, размышляя, как убить очередной вечер.... Зеленая Чаша - так назывался их городок, - была, конечно, уютным и прелестным местечком, модным и дорогим курортом. К нему вполне можно было отнести строки, сказанные поэтом, фамилии которого Красавчик не помнил: "...Здесь хорошо бы жить - и умереть...", - и он был вполне согласен, что умереть здесь - вполне возможно. Со скуки.... Этот двадцатилетний оболтус уже успел проучиться год в столичном университете, прежде чем его исключили за прогулы, и считал местную жизнь пресноватой и провинциальной, а себя самого - достойным большего, нежели места мелкого клерка в управлении Корпорации, выхлопотанного ему матерью через отца Рио.
   Когда кузен удалился, - Рио ухитрилась перед тем незаметно приладить ему сзади на брюки колючку репейника, прицепившуюся к ней по дороге, - она помчалась на кухню: надо поставить цветы в воду... О чем это она разговаривала с отцом Себастьеном?.. Странно, никак не вспомнить.... Но тут же переключилась на другое: из коридора она услышала на Кухне голоса - там, судя по всему, были Папа и Бабушка. Рио любила подслушивать - ну, не нарочно, а так, когда случайно получалось, - она не знала еще, что в таких случаях рискуешь не только узнать интересненькое, но и какую-нибудь гадость о себе... Впрочем, в этот раз речь шла совсем не о ней.
   - ... мы могли бы продать Замок и переехать в дом подешевле, - говорил Папа, - ведь содержать эти развалины очень накладно...
   - Развалины?! - возмутилась Бабушка. - Продать наше фамильное гнездо?!
   - Необязательно продавать... Городской совет давно предлагает передать Замок на баланс Города...
   - Спасибо!! - негодующе фыркнула старуха. - Чтоб у меня тут под ногами вертелись стаи пронырливых туристов, а мы бы сами жили здесь вроде как из милости?!
   - Послушайте, необязательно так сердиться! Никто же Вас не заставляет съезжать отсюда... - начал заводиться и Папа.
   Тут Рио услышала чьи-то шаги, и ей пришлось войти. Вслед за ней появилась, прихрамывая, Мама. В вечернем платье, красиво причесанная и умело подкрашенная, она выглядела совершенной красавицей. Рио любила видеть ее такой.
   Мама недовольно сморщила носик:
   - Как, ты еще не готов?.. - она собиралась утащить Папу в гости: нельзя же допустить, чтобы вечер окончательно пропал.
   - Что-то я не могу найти свой новый пиджак, - попытался отбиться отец. - Может, ты съездишь без меня?
   - Твой пиджачок Красавчик одолжил...- не преминула наябедничать дочь.
   - Вот видишь! - обрадовался Папа. - Я лучше останусь дома - и так все время на людях.... Разберу кой-какие бумаги, проведу вечерок с детьми... - он терпеть не мог светские визиты.
   - Это как? - удивилась супруга. - У детей есть уроки и телевизор. Вполне достаточно...
   Услыхав про уроки, Рио испугалась, как бы разговор не перетек в другое русло, но, к счастью, Бабушка все не могла успокоиться:
   - Представляете, милочка, он предлагает продать Замок! Давайте уж тогда и наше фамильное привидение продадим!..
   Мама попыталась было сосредоточиться на делах житейских, но отец поднялся из-за стола, давая понять, что более не намерен спорить. Уходя, он бросил через плечо:
   - А Вы уверены, что оно вообще существует, привидение-то?..
   От этих слов Бабушка почему-то опешила, и Папа, пользуясь заминкой, удалился. За ним прошуршала шлейфом мать. Рио пристроила цветы - и тоже ушла.
   В наступившей тишине, нарушаемой лишь тиканьем старых часов, старуха надолго о чем-то задумалась. Занятая своими мыслями, она даже нисколечко не удивилась, когда перед ней очутились двое каких-то маленьких, круглых и зеленых.
   - Добрый вечер, Старая Мадам, - очень вежливо сказали они хором. Это были Зелепусы, уставшие ждать, когда же Рио вспомнит о них и накормит.
  -- Добрый... - рассеянно отозвалась Бабушка.
   Она в тот момент вряд ли осознавала, с кем вообще имеет дело, но рефлексы взяли свое: при виде всего живого - детей, кошек, собак и прочего - она первым делом старалась это покормить, независимо от того, хотелось им или нет. Поэтому она, не глядя, пошарила рукой по столу и, не найдя там ничего подходящего, взяла большой кухонный нож и, двигаясь точно лунатик, отправилась к холодильнику.
   - ...Сейчас я вам чего-нибудь отрежу... - пообещала она.
   Зелененькие были не прочь перекусить, - они всегда были не прочь, - но ее слова, как им показалось, прозвучали довольно двусмысленно.
   - Спасибо, не надо!.. - торопливо отказались они. На всякий случай...
   Бабуля, напомним, терпеть не могла, когда кто-либо отказывался от еды - это было для нее делом принципа! Поэтому она тотчас пришла в себя, и, опомнившись, очень удивилась, обнаружив на своей Кухне - священном, можно сказать, месте! - каких-то ...каких-то...
   - Может, это уже начались экскурсии? - подумала она вслух. Зеленые тем временем благополучно укатились. - Нет, - сердито сказала она сама себе, - это у вас, дорогая, галлюцинации на почве старческого маразма!..
   Вынеся такой приговор, она страшно расстроилась и ушла, забыв закрыть холодильник.
   Из-за полуоткрытой дверцы на полу вскоре намело целые сугробы...
   Спустя какое-то время в Кухню прокрался Дедушка.
   - ...Тортик... - озабоченно шамкал он, пробираясь по снегу к заветной цели. -Тортик-тортик... - и, бормоча, скрылся во внутренностях холодильника.

************

   Собираясь утром в школу, Рио запихнула в сумку Зелепусов: "Покажу их учителю биологии...". С улицы раздался громкий свист: посреди двора, придерживая велосипед, стоял Толстяк.
   - Я сейчас! - и она весело помахала ему рукой. Настроение у нее, несмотря на понедельник, было прекрасным.
   Схватив сумку, она спустилась к нему.
   - Что это ты поднялся ни свет ни заря? Я еще даже не завтракала...
   - Слушай, Рио, - вид у Толстяка был озабоченный, - я что-то себе прямо места не нахожу после вчерашнего...
   - А что было вчера? - заинтересовалась девочка, забыв про сумку.
   - ??..
   - Так что же? - настаивала Рио.
   Толстяк на всякий случай оглянулся по сторонам:
   - Брось издеваться! - он запыхтел, раздувая ноздри.
   - Что?! - Рио мгновенно ощетинилась.
   - Картина... - напомнил приятель, стараясь оставаться спокойным. Рио по-прежнему ничего не понимала. - Кар-ти-на... - еще раз произнес он, - ну же!..
   Она пожала плечами.
   - Ладно, - разворачивая велосипед, совершенно спокойно сказал Дю. - Не хочешь - не надо. Испугалась - так и скажи.... Правильно говорит мой отец: с женщинами не стоит ввязываться ни в какие авантюры.
   Теперь рассердилась Рио, но ответить ему не успела. Толстяк вдруг сильно побледнел, - его взгляд устремился куда-то выше ее головы. Она обернулась и увидела: над входной дверью, там, где прибит был их родовой герб, торчало длинное белое копье.
   - Что такое?.. - прошептала Рио.
   Дю бросил велосипед, звонок на руле жалобно тренькнул. Пыхтя, он живо схватил прислоненную под окном садовую лестницу и, переставив ее, проворно вскарабкался вверх.
   - Копье пробило камень! - негромко сказал он.
   - Осторожней...
   Дю попробовал вытащить копье. Это получилось у него с большим трудом.
   - Ну, что я тебе говорил?! - торжествующе воскликнул он, едва не свалившись с лестницы.
   На конце копья Рио увидела маленькую сандалию.
   - Да ведь это... - башмак Карапуза! - ахнула она, присмотревшись. - Что за шутки?!
   - Какие шутки! - вконец разозлился белобрысый. - Я тебе уже битый час толкую, глупая ты курица! Он ведь потерял его там вчера...
   Видя, что разговаривать дальше бесполезно, Толстяк пересказал ей их недавнее приключение. Рио даже рот раскрыла:
   - Я ничего не помню...- потрясенно сказала она.
   - Ты головой вниз никогда не падала? - хмуро поинтересовался он, вертя в руках находку. Края дырки в подошве сандалии были обуглены, точно ее проткнули чем-то раскаленным. - Смотри! - и они увидели, как таинственное копье медленно тает в воздухе, словно туман.
   - Теперь нам никто не поверит... - разочарованно вздохнул Толстяк. - Не понимаю только, как же ты ничего не помнишь? Мне за диван влетело, между прочим...
   Рио похлопала ресницами и на всякий случай не стала уточнять, при чем здесь какой-то диван.
   Из окна высунулась Бабушка и позвала завтракать.
   - ... и молодого человека пригласи! - любезно сказала она.
   - Спасибо, - буркнул Толстяк, - я сыт.... Встретимся в школе.
   За завтраком Рио была не в своей тарелке: путала соль с сахаром, забывала говорить "спасибо-пожалуйста-будьте любезны", клала локти на стол, и, в конце концов, перевернула чашку с чаем чуть ли Красавчику не на колени. Когда возмущение кузена поутихло, в дело вступила тяжелая артиллерия: Бабушка описала ей будущее "девицы с дурными манерами" такими яркими красками и с такими леденящими душу подробностями, что Рио на секундочку стало стыдно. Но потом бабуля допустила промашку - она сказала, что таковая девица сильно рискует, ибо "...ни один порядочный молодой человек не возьмет ее замуж..."
   - И - не надо! - тут же воспряла духом внучка. - Я туда вообще не собираюсь. Еще нарвешься на какого-нибудь... - и она выразительно покосилась на кузена.
   На это Бабушка ответила, что "данный экземпляр, по ее мнению, к порядочным не относится...". Тут возмутилась тетка Люсильда. Пока они с Бабушкой пикировались, Красавчик в отместку дернул Рио за фальшивый хвостик, и ее тщательно прилаженные на законное место волосы упали в тарелку. Бабушка и тетка умолкли на полуслове, а Мама, почему-то вставшая в этот день рано, меланхолично заметила:
   - От ваших нотаций у ребенка уже волосы вылазят!
   - Видимо, это и называется - "проесть плешь"... - добавил кто-то.
   За столом послышались смешки. Поднялся легкий гул. Неблагодарным обитателям Замка порядком надоели уже бабушкины нравоучения, и они поспешили устроить бунт на корабле. Узурпаторша с каменным лицом выслушала все, что сочла нужным, приговаривая лишь изредка "... так-так..." или "...ну-ну...", а потом, легонько хлопнув ладонью по столу, - тишина наступила тотчас же! - ехидно осведомилась:
   - Хорошо. Все, значит, такие умные и порядочные. Кто же тогда опустошил тайком холодильник?! А?.. - и подойдя к сиротливо белеющему гиганту, с торжествующим видом распахнула дверцу, точно фокусник в цирке. - Кто же это был у нас такой голодный?.. - и обвела подозрительным взглядом притихшее собранье.
   Глазам присутствующих предстали сверкающие в электрическом свете абсолютно пустые полки... Рио подумала, что, кажется, она догадывается, чьих это рук дело, но благоразумно промолчала.

**************

   Первым уроком была математика. Рио обожала этот предмет: вот уже два года она совершенно безнаказанно изводила преподавателя, прикидываясь, что не может толком даже сложить две цифры. " А зачем все усложнять? Я ведь знаю, где кнопка на калькуляторе..." - невинно заявляла она в ответ на все попытки учителя втолковать ей какую-нибудь истину, вроде того, что дважды два - четыре. Бедняга и не догадывался, что она давно уже спокойненько решает задачки на три класса вперед - для своего приятеля Дю, которому эта наука и впрямь давалась с трудом. Просто ей нравилось превращать каждый урок в цирк.
   Но на перемене ее ждали первые неприятности этого дня, - дня, который навсегда изменит ее жизнь. Рио, впрочем, никак не могла догадываться о том. Природа милостива к людям - они не ведают своего будущего. Иначе, как знать, - захотели бы многие из нас появиться на свет?..
   Когда прозвенел звонок, класс быстро опустел. Рио задержалась, - ей надо было проверить Зелепусов. Распахнулась дверь. На пороге появился Хендря и еще трое. Под глазом Свинуса красовался великолепнейший синяк, отливающий всеми цветами радуги. Не синяк прямо, а художественная вещь. Рио не смогла удержаться от довольной улыбки.
   - Ты попала, малявка... - зловеще сообщил неприятель.
   Его сообщники встали у дверей.
   Рио не стала дожидаться развития событий - и молча ринулась в бой. Не ожидавший подобной прыти, Свинус мигом оказался на полу, а она уселась верхом и принялась его мутузить. Ему на выручку кинулись было приятели, но тут в класс вошла мадам Сколопендра - преподавательница истории и, по несчастливому стечению обстоятельств, - классная дама Рио. Приятели Свинуса тотчас испарились: сольные концерты Сколопендры совсем не пользовались в школе популярностью, она недаром заслужила свое прозвище. Красный и зареванный Свинус вскочил, стряхнув с себя маленькую фурию, но, поднимаясь, задел ногой стул, где стояла сумка Рио. Сумка упала, и оттуда к ногам разгневанной учительницы выкатились два зеленых шара. От неожиданности та громко взвизгнула. Внезапно и грубо разбуженные Зелепусы, до того мирно дремавшие в уютной полутьме, перепугались не меньше. Они заметались по полу и вдруг, слившись вместе, непостижимым образом превратились в точное подобие госпожи учительницы. Новоявленный двойник завизжал не менее старательно, чем его прообраз. Оказавшись нос к носу со своей копией, Сколопендра на миг остолбенела, потом в ее груди что-то заклокотало, и, издав дикий, какой-то совершенно неприличный утробный вопль, она рухнула в обморок...
   Опуская дальнейшие подробности, скажем лишь, что, придя в себя, Сколопендра изъявила прямо-таки жгучее желание повидаться с родителями Рио.
   -... и что она так разбушевалась? - искренне удивлялась девочка по дороге домой. - Никогда себя в зеркале не видела, что ли?...

**************

   Вечером Родители отправились в Театр на премьеру, Красавчик - в казино; Карапуза почему-то рано удалось отправить спать - обыкновенно совместными усилиями он уталкивался в постель не раньше одиннадцати - и по такому случаю Бабушка с тетками уселись в карты.
   Зануда - старшая сестра Рио - вцепилась в очередной том из необъятной домашней библиотеки, занимавшей в Замке целый зал. Обычно она хватала с полки первую попавшуюся книгу, открывала ее наугад - никогда с начала! - и, нервно перелистывая, быстро пробегала глазами несколько страниц. Лицо у нее при этом становилось сосредоточенным и отрешенным, губы шевелились в такт истекающим с ветхих листов словам. Наконец, какая-нибудь фраза приковывала ее внимание и ...- все: она становилась безвозвратно потерянной для этого мира на ближайшие пять-шесть часов, в течение которых она не слышала и не чувствовала ничего извне, замерев на том же месте и в той же позе, как ее, по выражению Бабушки, "прихватило". Вывести Зануду из "чтейного столбняка" - как именовала это состояние Рио, - могло только сильное чувство голода. Очнувшись, Зануда вздрагивала, роняла недочитанную книгу на пол, - к ней она уже не вернется, - удивленно озиралась вокруг и немедленно отправлялась на Кухню. У нее посыпался зверский аппетит, однако, в себя она приходила не сразу. Мысли ее еще какое-то время блуждали где-то далеко, поэтому, двигаясь точно во сне и, глядя куда-то в неведомое, она часто промахивалась ложкой мимо тарелки, сыпала в кофе соль вместо сахара, могла, не поморщившись, съесть целое блюдце горчицы, услужливо подставленное кем-нибудь из младших, и откалывала прочие занятные штуки... Но потом, видимо, под действием желудочных соков разум ее прояснялся, и она становилась прежней - нудной, педантичной, брюзгливой, аккуратной и немыслимо скучной...
   Словом, в тот вечер дома некому было составить Рио компанию, и она отправилась в кондитерскую Папаши Дю.
   В Городе имелось много мест, считавшихся более модными, нежели это, но знатоки утверждали, что здесь подают самый вкусный кофе и лучшую в мире сдобу. Папаша Дю не раз занимал призовые места на разных престижных кулинарных конкурсах. Ему предлагали место шеф - повара в ведущих ресторанах столицы, но он неизменно отвечал, что предпочитает быть хозяином самому себе.
   В кондитерской было полно народу. Рио поискала глазами Толстяка: тот с несчастным видом суетился за стойкой. Она помахала ему рукой, но он лишь кивнул в ответ, загружая всякой всячиной очередной поднос. Девочка оглядела зал. Неподалеку за столиком сидела веселая компания - человек восемь молодых парней и девушек. Рядом с ними было как раз свободное местечко. Один из парней, темноволосый, с длинными волосами и аккуратной бородкой, поймал ее взгляд и приглашающе качнул головой. Едва она присела, рядом возник официант. Не успела Рио открыть рот, как тот, что пригласил ее, распорядился:
   - Двойную порцию шоколадного и молочный коктейль!... - и подмигнув, спросил: - Я не ошибся, а?..
   Остальные за столом не обратили на нее никакого внимания, шумно и весело обсуждая какие-то свои дела. "Борода", как успела про себя окрестить щедрого незнакомца Рио, не принимал участия в общей беседе. Чуть ссутулясь и подперев рукой голову, он одобрительно наблюдал, как она уплетает мороженое.
   - Вкуснятина, верно?... - Рио молча кивнула. - Как тебя зовут, парнишка?
   Рио поперхнулась: он принял ее за мальчишку!
   - Санни... - тотчас соврала она.
   - Ты местный или приехал отдохнуть?
   - Ага, - кивнула Рио, - местный...
   - Занятно тут у вас... - раздумчиво заметил Борода.
   Рио пожала плечами: мол, ничего особенного.
   - А вы откуда?
   - Мы - люди столичные.
   - Студенты?
   - Ага! - передразнивая ее, ответил он и скороговоркой представил остальных: - Жаклин...Питер, Лилу, Этьен... Мане...
   Ее наконец-то заметили, приветливо поздоровались - и тут же забыли. Бородатый заказал еще мороженого и принялся расспрашивать о житье-бытье.
   - Мы здесь всего три дня...- пояснил он.
   Рио рассказывала охотно - Борода понравился ей. Жаль только он неподходящ для нее, - ему, поди, уж лет тридцать - совсем старый... И наверняка у него есть подружка, а может и не одна - вон какие у него глаза: голубые-голубые...
   Поедая мороженое, она заученно протараторила все, что любой приезжий мог почерпнуть из бесплатных рекламных буклетов, щедро раздаваемых туристам в отелях... .Основано тогда-то... географические и климатические особенности... уникальные минеральные источники... архитектурные памятники и местные достопримечательности - Замок Лостхед ... Городская Ратуша...Северные Ворота...Оперный театр...собор Святого Августина...Школа Танцев... Центральная площадь... Летний Карнавал...Что еще?.. Куча сувенирных лавок, антикварных и ювелирных магазинчиков, казино, фонтаны, десятка два ресторанчиков и еще больше баров помельче... Трехэтажные домики с красными крышами и белыми рамами окон...Улочки, густо обсаженные акациями, вязами и каштанами: всюду цветники, клумбы - где только возможно... По улочкам - конные экипажи да звонкие желтые трамвайчики вместо автомобилей: мэрия строго ограничивает количество последних, разрешая только "Скорые" и полицейские машины - воздух Долины должен остаться лучшим в мире, это ее капитал ...Еще есть река...За рекой - дремучие девственные леса вплоть до самых Западных гор, а в другую сторону - Холмы, между ними и Городом - сады; на Холмах старая-старая церковь, виноградники... Ах, да! Где-то на самой верхушке Западных гор есть еще Обсерватория...Там работает несколько чудиков - спускаются со своей горы в Город как на праздник - в белых рубашечках и галстуках - и вечно всюду суют свой нос: говорят, они там у себя сделали что-то вроде музея, собирают всякие безделушки и местные сплетни...
   Борода слушал с вежливым интересом, кивал, иногда что-то переспрашивая, а когда Рио наконец умолкла, сказал:
   - Все это замечательно - городок у вас и впрямь славный... Но, понимаешь, Санни, мы - я и мои друзья, - путешествуем по миру в поисках экзотики ...- он со скучающим видом оглядел зал. - Хочется чего-то необычного, а у вас тут, если тебя послушать - все как у всех... Кажется, зря мы сюда притащились.
   Рио надулась:
   - Уж прям - "как у всех"!...
   Собеседник лукаво усмехнулся:
   - А разве - нет?..
   Рио замялась. Одно дело - обсуждать всякие небылицы среди домашних и одноклассников, и совсем другое - заливать первому встречному... Она-то, конечно, быстренько сообразила, на что намекает ее новый знакомый. Все эти сказки про коридоры времени, что местный люд попросту именовал Провалами, про вернувшихся оттуда и пропавших навсегда; байки о потусторонних созданиях, блуждающих по Лесу; всякая нечисть, нет-нет да и вылезающая на свет божий; странные происшествия, будто бы случающиеся с чересчур уж любопытными, - словом, весь городской фольклор, щедро питаемый фантазией его обитателей, древними легендами Долины и кошельками доверчивых туристов, - все это Рио прекрасно знала. За примером и ходить далеко не надо - их Замок сам по себе служил источником множества досужих вымыслов еще с тех времен, когда ее далекий предок барон Юстэс фон Гилленхарт, вернувшись из дальних странствий под сенью креста, обосновался в разоренном отцовском гнезде, превратив захудалую крепостенку в мощную и богатую цитадель. О происхождении его богатств ходили разные слухи, - так же как и о том, куда подевались потом несметные сокровища, которыми якобы обладал барон... Но только Рио усвоила прочно - ей и другим строго-настрого было запрещено привлекать излишнее внимание к истории рода. Было ли там нечто темное или постыдное? Или семья просто защищала свой покой, что едва сумела обрести, после того, как Замок был сожжен и разрушен разгневанными горожанами и воинами короля по указу Святой инквизиции, а немногие из уцелевших Гилленхартов, чудом избежав смерти, разбрелись по свету?.. Этого никто толком не знал, зато Бабушка о тех страшных днях всегда рассказывала так, точно своими собственными глазами видела кровавое зарево пожарища над стенами Замка...
   Лостхед, точнее, то, что от него оставалось, вернулся к своим законным владельцам лишь спустя два столетия. Потомки опального барона не сумели воссоздать былой роскоши родового гнезда, да и особыми милостями Двора и Церкви не пользовались - видно, были тому веские причины... Это теперь все превратилось в красивую сказку, а тогда...
   Но бородатый сам вывел ее из затруднительного положения.
   - Слушай, - нагнувшись к ней поближе, он заговорил свистящим театральным шепотом, - а правда, что у вас за городом недавно сожгли всамделишную ведьму?...
   При этих словах Рио фыркнула в свой стакан так, что молочная пена усами осела у нее на верхней губе.
   В Городе постоянно плодились самые невероятные слухи. По большей части их источником служили сами жители, ведь многие из них на этом неплохо зарабатывали: чуть не на каждом углу можно было увидеть вывеску, приглашающую доверчивых простофиль посетить "профессионального" колдуна, гадалку или еще кого-нибудь в этом роде, а уж торговля всякого рода "сувенирами" и вовсе приносила некоторым целое состояние. Так прошлым летом, например, Рио и ее приятель Дю неплохо заработали, продав престарелой парочке американских туристов младенческую пинетку Карапуза, до этого без толку пылившуюся в чулане, выдав ее за гномий башмак...
   Вот и теперь в воздухе запахло легкой наживой.
   - ...Нельзя ли как-то достать угольков с такого пепелища? - продолжал между тем Борода.
   "Угольков-то я тебе достану - хоть целый мешок... Из Бабушкиного очага, скажем..." - подумала Рио, а вслух сказала:
   - Ну, я не знаю... Да и к чему это вам?..
   Борода улыбнулся. Улыбка у него вышла какая-то уж... Но Рио не обратила на это внимания.
   - Так... В качестве сувенира. Люблю интересные вещи, - сказал он. - Может, у тебя или твоих друзей есть что-нибудь эдакое... Скажем, зуб дракона...м-мм... или... В общем, понимаешь меня?.. Я бы неплохо заплатил, - и он выразительно потер большим пальцем два соседних.
   Еще б она не понимала! Похоже, и этим летом не придется клянчить у родителей деньги на мороженое. Для верности Рио решила набить цену:
   - Разве вы не знаете? - она сделала "страшные" глаза. - Это же запрещено! А если вас застукают при отъезде?..
   Тут надо пояснить, что из Города можно было выехать, равно как и въехать, только одной дорогой - через Северные Ворота, - так как он лежал в излучине реки, а за рекой простирались, как мы уже упоминали, леса - вплоть до самых гор. Поскольку же Долина официально являлась историческим и природным заповедником, то у Ворот было устроено что-то вроде таможни. Иногда там и вправду вспыхивали скандалы, когда Смотрители, как именовали себя тамошние служители, обнаруживали что-нибудь ценное... Впрочем, Рио ни разу не слышала, чтобы какая-нибудь безделушка из задержанной контрабанды оказалась действительно Иной Сущностью: так, в лучшем случае - только отпечатки Неведомого...
   - Это уже не твоя забота, парень... - мягко ответил Борода. - Только учти, мне нужна настоящая Вещь. На-сто-я-ща-я! Слышишь?.. - раздельно повторил он, глядя ей прямо в глаза.
   Но Рио трудно было смутить.
   - Конечно! - серьезно подтвердила она. - О чем разговор!...- еще и покивала для солидности.
   - Смотри! - и бородатый шутливо погрозил ей пальцем.
   Тут Рио совершенно некстати снова вспомнила свою прошлогоднюю махинацию. Обман?..
   Ну и что?.. Ведь все же остались довольны - и одураченные туристы в том числе. Это просто такая игра. Им хотелось иметь что-нибудь этакое на память о Долине, - и они это получили. Обувка ее братца, небось, до сих пор стоит у них где-нибудь на каминной полке на почетном месте среди прочих безделушек... При этой мысли она едва не захихикала, но сумела удержаться.
   Борода тем временем что-то нацарапал на салфетке:
   - Вот номер моего телефона в гостинице... - сказал он, подвигая салфетку к ней поближе, но не давая в руки. - Легко запоминается...
   Она взглянула: три черные жирные девятки на мятой бумаге и через черточку - еще три такие же... Он скомкал бумажку и сунул ее в пепельницу.
   - Я пробуду тут еще недели две, так что звони...
   - Поздновато уже... - промямлила Рио. Ей не терпелось закончить разговор и начать действовать, пока бородатого не перехватил кто-нибудь половчее.
   - Будь здоров! - дружелюбно отозвался тот.
   ...В дверях она обернулась, желая еще раз кивнуть напоследок, но мужчина не смотрел в ее сторону. Он уже успел вставить в рот сигару и, прикуривая, поджег спичкой беленький комочек в пепельнице.

*****************

   Вернувшись домой, она прямиком направилась в Кухню.
   В огромном зале было темно. Околдованная сумерками, Рио невольно замерла на пороге. Ступеньки терялись во тьме. Лунный свет из высоких узких окон бледными полосами дрожал на каменных плитах, по стенам бродили причудливые тени деревьев. Знакомые днем при солнечном свете предметы таяли и растворялись в вязкой темноте... Лишь цепи котла над очагом все так же прямо и непоколебимо уходили ввысь - их кольца посеребрила ночь, - и сотнями багровых глаз вглядывался в наплывающую черноту угасающий очаг.
   Девочка пошарила рукой по холодной шершавой стене в поисках выключателя, но не нашла. Тогда она осторожно спустилась вниз, на цыпочках прокралась к обеденному столу и зажгла свечу. Тени тотчас разбежались по углам.
   - То-то же...
   Стараясь особенно не шуметь, - ей нравилась эта таинственная тишина, - она отыскала в одном из ящиков пачку фольги, в которой обычно запекали мясо, и, оторвав кусок блестящей бумаги, свернула кулек. Наполнив его углями из очага, она вспомнила давешний разговор с бородатым и радостно хихикнула. Звук вышел больше похожим на хрюканье. Это рассмешило ее еще больше. Очарование ночи тотчас куда-то улетучилось, все встало на свои места, и, продолжая похрюкивать, Рио уже совершенно спокойно собиралась уйти.
   В это мгновение лунную дорожку на полу пересекла чья-то быстрая тень - она скорее почувствовала это, нежели увидела. Девочка быстро обернулась, но невозмутимая луна в окне по-прежнему висела на своем месте.
   Затаив дыхание, Рио задула свечу и, подойдя к окну, прижалась лицом к стеклу. Ее сердечко колотилось точно бешеное, удары пульса тяжело отдавались в висках. Но черные деревья в саду, залитом лунным светом, стояли тихо, убаюканные треском сверчков. Ей казалось, она простояла так целую вечность. "Верно, совы..." Она медленно попятилась назад, не спуская на всякий случай глаз с окна, достигла ступенек и, развернувшись, помчалась вверх, чувствуя, как ожила и зашевелилась темнота за спиной...
   Одним махом оказавшись на своем этаже, Рио понемногу успокоилась. Она и раньше совершала подобные вылазки. Ей нравилось бродить по ночному Замку - это смахивало на настоящее приключение. Во время таких странствий ей случалось пугаться, но утром все оказывалось простым недоразумением. Несколько раз ей правда доводилось слышать стоны и вздохи Привидения, а прошлой зимой - даже звон его цепей ... Впрочем, другие обитатели Замка тоже могли этим похвастаться, поэтому она никого не удивила.
   Пройдя по длинному коридорчику, освещенному вделанными в стену светильниками, Рио очутилась у своей комнаты. Открыла дверь - и замерла...
   На подоконнике распахнутого окна сидела огромная черная птица. Темные перья отливали стальным блеском. Ворочая головой, птица поглядывала на нее то одним, то другим глазом - черным и блестящим, точно бусина.
   - П...п-тичка... - пересохшими губами прошелестела Рио, -... Птичка...кыш!. .Кы-ыш!!! - она махнула рукой с кульком, желая прогнать незваную, и угли разлетелись по всей комнате.
   Птица раскрыла клюв, и девочка услышала шипение.
   - Отдай... - вдруг явственно проскрипела птица человечьим голосом.
   Это было так неожиданно и так страшно!
   - Кыш!!! Пошла!.. - завопила Рио.
   Птица тяжело захлопала крыльями и снялась с места, словно собираясь улететь, но вместо этого вдруг с удивительным проворством бросилась на нее.
   Рио успела прикрыть лицо руками, но получила такой удар по голове, что сознание ее померкло... Проваливаясь куда-то в темноту, она еще увидела, как в комнату вбежала Орфа - простоволосая, в длинной ночной рубашке - за ней еще кто-то, и еще... И свет погас...
   ...Очнулась она в своей постели. Возле кровати на маленьком пуфике сидел человек. Она узнала его: доктор Сибелиус. Он лечил всю малышню в Городе. За его спиной толпились домашние.
   -...Только постельный режим! - заявил Сибелиус, закончив осмотр. - И лучше - в больнице. Травма может оказаться серьезной...Налицо сотрясение. Необходимо сделать снимок... и все такое...
   Рио хотела возразить, но от малейшего усилия перед глазами плыли зеленые круги, а к горлу подкатывала тошнота.
   Откуда-то появились чужие люди, ее переложили на носилки. Рио закрыла глаза - так было легче, - и поплыла куда-то...

**************

   ...Госпиталь Св. Лаврентия - место светлое и тихое: несколько белых кубиков, разбросанных прямо посреди густого яблоневого сада; за садом - горушка, поросшая березами, осинками и молодым ельничком, понизу бежит ручей, довольно глубокий и прозрачный, студеный даже летом... Если подняться на горушку - перед тобой как на ладони вся Зеленая Чаша: красно-коричневые островерхие крыши островками среди буйной зелени, вокруг синяя подкова реки, и снова - зелень, зелень, зелень до самого края мира... И облака...
   Ей не разрешали вставать и она лежала, целыми днями бездумно глядя в окно, где купались в солнце незрелые еще яблоки и синева неба едва пробивалась сквозь листву. Почему-то ей было очень хорошо, словно она долго перед тем бежала, - на износ, до разрыва легких, - и остановилась, наконец, и бежать ей больше никуда не надо...
   Потом к ней стали пускать посетителей - и яблоневая идиллия кончилась. Потянулась бесконечная череда тетушек... Охи, ахи, корзиночки с печеньем, шоколад, и снова - ахи, охи... Все были с ней ужасно милы, ужасно болтливы и ужасно-ужасно... ужасны. Часами просиживая у ее кровати, они вели бесконечные разговоры: ей казалось - гигантские шмели залетели из сада и гудят, гудят, гудят... Она засыпала под их гудение, просыпалась, - они даже не замечали... Стоило бы пожаловаться доктору Сибелиусу, но - лень... Да и обидятся... И она снова засыпала...
   Ей снились странные сны...
   Она видела Долину - полчища темных всадников терзали ее леса ... Дикие, совсем не похожие на людей, они безжалостно выжигали селенья, убивая все живое, - человечье мясо выковыривали они из желтых, нарочно заточенных зубов длинными кривыми когтями, - и кровь побежденных бурыми комьями запекалась в их шерсти. Черной тучей, словно саранча, прокатились они по Великой Равнине, уничтожая жизнь вообще - до последней травинки - и вдруг исчезли ... И - пришла тишина. Мертвая тишина над огромной выжженной пустошью ... Девочка навсегда запомнит ощущение этой тишины...
   А сны продолжались ... Она видела, как первый раз над погибшей равниной восстало Солнце: сколько же долгих дней не могло оно пробиться сквозь клубы дыма! - и напрасно искало оно хоть единую пару глаз, в чьих глубинах нашли бы отсвет его лучи. Искала их и Луна, пришедшая вослед, но так и осталась одинокой в ночи, и холодные бесконечные выси вокруг, населенные облаками и звездами, казались куда более обжитыми, чем беззвучная твердь у нее под ногами...
   Первыми вернулись растения - сначала трава, потом деревья ... Вернулись птицы. Немногие уцелевшие люди, - те кто успел убежать в горы, - не торопились возвращаться. Они выстроили в горах деревушки и лишь редкие смельчаки спускались в Долину, рассказывая, будто по ночам там до сих пор можно услышать приглушенное конское ржанье и гулкий мерный ропот, словно движется куда-то несметная конная рать ... Однажды ей приснилось будто она сама стоит ночью на верхушке одной из дозорных горных вышек и до боли в глазах всматривается вниз, в Долину - и ей мерещатся огоньки костров ... кто и зачем зажигает их?... А другой раз она вдруг увидела себя сидящей у такого костра - и с нею были еще, человек семь ... Один из них, собирая сухие ветки на корм огню, наткнулся на странный череп. Неприбранные кости частенько попадались здесь, но этот - обугленный, приплюснутый, с косо вырезанными овальными глазницами, не принадлежал ни человеку, ни животному...
   - Череп нигильга... - сказал кто-то, и нашедший испуганно отбросил ногой страшную находку.
   Череп подкатился к ногам старика, сидевшего у костра вместе с остальными, и уставился на него пустыми глазницами ... Так Мэрион узнала имя неведомого племени, что пришло ниоткуда и исчезло в никуда.
   Старик же долго смотрел на череп, потом взял его в руки, огладил ставшие каменными кости, и сказал:
   - Зло ушло отсюда...
   - Конечно, ведь он умер... - эхом откликнулся кто-то, но старик покачал головой:
   - Нет, не то... Я хотел сказать, - они ушли совсем...
   - И не вернутся?..
   Он пожал плечами.
   - Не знаю... Если никто не откроет Врата...
   - Какие врата? О чем ты говоришь, старик?...
   Но старик смотрел сквозь вопрошавших невидящим взором, точно вслушиваясь в неведомую речь, текущую к нему через пальцы, обнимавшие чужую мертвую плоть.
   - ... Просто кто-то открыл Врата...- повторил он, спустя какое-то время, - Нарочно, а быть может - случайно... И они пришли...
   Мэрион проснулась тогда со странным ощущением, что знает этого старика, и он часто потом снился ей, - но она так и не вспомнила, кто он...
  
   Навещала ее и Бабушка. Здесь, в непривычной обстановке, было в ее облике что-то странное. Рио никак не могла понять - что? И не старалась...
   Приходила Орфа, тоже с корзиночкой. Что-то говорила, но мало. Рио все глядела на нее и удивлялась: такая изящная, хрупкая - и кинулась против Птицы... В память девочке крепко врезалась картина: тонкий белый силуэт на фоне огромных черных крыльев... А волосы у нее - того же цвета...
   Несколько раз приходила Зануда. Одна... Молчали, обе чувствовали себя неловко: обычный их разговор - с взаимными колкостями, подковырками и претензиями, - явно был здесь ни к месту.
   - ...Что читаешь? - спросила как-то младшая сестра у старшей, заметив торчащий у той из сумочки золотисто-коричневый корешок.
   - Так... - неопределенно отозвалась та, - ...как всегда...
   И вдруг, в каком-то внезапном порыве, склонившись к ее уху, прошептала:
   - Понимаешь, я вот все ищу в этих книгах, ищу чего-то... Что-то, мне кажется, очень важное... Не знаю - что, не помню... Иногда кажется - вот-вот ухвачу, но никак...
   В палату вошла медсестра, и Зануда резко откачнулась назад, точно ее застали на месте преступления.
   Потом она скупо поведала, что наутро после несчастья с Рио, приезжали полицейские; вместе с ними - два Смотрителя и какой-то чудик из Обсерватории. Они долго изучали с помощью всяких штучек окно в ее комнате, но оно оказалось в полном порядке - обыкновенное окно, а не какая-нибудь Дыра... На полу, правда, почему-то нашли много углей, - тут Рио промолчала, - и чудик сунул парочку себе в карман... А потом полицейские долго приставали к Бабушке - по поводу пропажи дедули. Оказывается, тетя Розалия написала в полицию заявление об его исчезновении. Этим они привели старуху в некоторое замешательство - она как-то в суматохе забыла о нем... И не только она, впрочем.
   -... Может, у вас еще кто-нибудь исчез? - допытывался один из полицейских, неодобрительно взирая на любопытных, постоянно заглядывающих в комнату, где шла беседа. - Вон сколько народу - прямо постоялый двор!..
   Бабушка лишь пожала плечами.
   - У нас не гостиница, сударь... - оскорбленно заметила она. - Мы своих гостей не регистрируем.
   - Неужели? - съехидничал тот. - А весьма похоже...
   - И вообще, - перешла в атаку Бабушка, - люди пропадают не только в Замке...И всем это прекрасно известно! Мэрия же и в ус не дует, дабы предпринять что-либо...
   Неизвестно, до чего они договорились бы, но тут совершенно некстати в комнату с воплями ворвалась Орфа. Оказывается, убираясь в бабушкиных покоях, она обнаружила в ее гардеробе кучу скелетов.
   - Гм... милочка, - спокойно отозвалась на ее вопли Бабушка, - у каждого есть свои скелеты в шкафу, и чем дольше живешь - тем их больше...
   Служители закона были вполне согласны с мнением хозяйки, но все же не поленились пойти посмотреть. Разумеется, среди платьев и шляпок они ничего не обнаружили и, в конце концов, были вынуждены откланяться, оставив служанку в полном недоумении.
   - Видишь ли, дорогая, - любезно пояснила ей Бабушка, - некоторые фразы иногда обретают буквальный смысл...

*******************

   Домой из больницы Рио забирали Красавчик и тетка Люсильда. Была суббота.
   - Родителям, что, сильно некогда?.. - обиженно буркнула девочка, забираясь в поданный экипаж.
   Красавчик загадочно ухмыльнулся. Тетка нахмурилась и легонько шлепнула сына сложенным зонтом, с которым никогда не расставалась, но тот продолжал улыбаться. Его явно распирали какие-то новости, но Рио сделала непроницаемое лицо и отвернулась.
   Лошадка неторопливо цокала по мостовой. Утро - нежное, прохладное, - благоухало цветущими садами. Тенистые улочки были еще пусты... Рио почувствовала, как ее душу заполняет удивительный покой, словно внутри распрямилась какая-то огромная пружина, мешавшая с того самого времени, как она стала видеть странные сны.
   Блаженство длилось недолго...
   В Замке царила страшная суматоха. Все огромное семейство носилось по дому взад и вперед, захлопывая бесчисленные окна, которые тут же почему-то снова оказывались распахнутыми. Папа, вооруженный огромной шваброй, с воинственным видом высовывался в очередное окно и грозился кого-то убить. Тетушки вопили, счастливые дети - свои и чужие - радостно им помогали... Мама валялась на диване с компрессом на голове, Зануда суетилась вокруг нее с нашатырем, - та героически отбивалась. В углу гостиной, в кресле, мирно похрапывал доктор... Только Бабушка оставалась спокойной посреди всего этого бедлама. Помешивая в котле неизменную овсянку, она неодобрительно наблюдала за происходящим:
   - Ну-ну...
   У ее ног сидели, преданно заглядывая ей в глаза, два очередных приблудных кота.
   - У нас что за праздник сегодня? - поинтересовалась Рио, усаживаясь за стол.
   - Ничего особенного, - флегматично отозвалась Бабушка, - просто Аист хочет подарить твоим нового ребенка...
   - ??...
   Вместо ответа бабуля указала черпаком в окно. Рио подбежала к подоконнику и выглянула на улицу: над Замком и впрямь кружил огромный белый аист. Выглядел он уже изрядно уставшим, но сдаваться, судя по всему, не собирался...
   - Прочь! Прочь, негодный!.. - шумели на него из окон, но он упрямо кружил и кружил в воздухе, надеясь отыскать брешь в обороне противника.
   В клюве у него болтался маленький голубой сверток.
   Рио слыхала, конечно, семейную легенду о том что, родив Зануду, - свою первенькую, - а роды выдались тяжелыми, Мама долго сетовала, что дети не хотят появляться на свет каким-нибудь иным путем. И, видно, как говорили у них в Городе, случился в ту пору неподалеку Исполнитель Желаний... Слышать-то она слышала, но не очень верила, - и вот пожалуйста...
   -...Окно!! - предупреждающе воскликнула Бабушка, но было поздно.
   Заметив образовавшуюся лазейку, Аист со свистом спикировал вниз, на бреющем полете ворвался на Кухню, сметая все на своем пути, с шумом описал круг над котлом, и, выронив сверток, стремглав вылетел наружу... Торопиться ему надо было: судя по крикам сверху, Папа раздобыл ружье...
   Грянул выстрел - мимо, конечно... Аист испуганно шарахнулся вбок, задел крылом ветку яблони, шлепнулся оземь... Папа, сверкая очками, издал дикий торжествующий рев... Аист пешком улепетывал к воротам...Обитатели Замка гурьбой бросились за ним. Тут раздался второй выстрел, за ним - еще... Аист скрылся прочь. Домочадцы, успевшие выбежать на двор, залегли кто где... Еще выстрел...
   - ...Да заберите ж у него ружье!!! - истошно завопил кто-то. - Он нас всех поубивает!..
   Вдалеке завыла полицейская сирена.
  
   Бабушка между тем, ахая, ловко выудила из котла орущий сверток и бережно перенесла его на стол. Удивительное дело: кипящая овсянка не причинила подкидышу никакого вреда, - орал он больше от испуга или потому, что так было положено.
   Рио увидела, как у ворот остановилась полицейская машина, оттуда вышли двое в форме и подошли к парадному.
   Пока остальные общались с представителями власти, Бабушка и внучка разглядывали новообретенного члена семьи. Заглянувшую к ним Орфу - совершенно обалдевшую от происходящего всякий раз в этом доме - послали будить доктора.
   - ... если он не сбежал еще, то веди-ка его сюда... - распорядилась хозяйка.
   Сибелиус и не думал сбегать, - на своем веку в этом Городе он и не такое видал, - и служанке понадобилось некоторое время, чтобы растолкать его.
   Осмотрев ребенка, доктор остался доволен:
   - Славный малыш!... Какие умненькие глазки!...
   Вокруг уже собирались домашние, толкаясь и заглядывая друг другу через плечо. Младенец затих и, суча ножонками, в свою очередь настороженно рассматривал родню, посапывая крохотными розовыми дырочками носика.
   Последним в Кухню спустился Папа: полицейские уехали, конфисковав его лучшее старинное ружье. Взамен, правда, они пообещали по возможности не поднимать шума, хотя... Стрельба среди бела дня, в городе, набитом туристами... Так что теперь Папа не знал даже, что его больше огорчает: потеря коллекционного ружья или приобретение новой прорехи в семейном бюджете в лице нечаянного младенца...
   Протиснувшись к столу, он мрачно воззрился на новое чадо. Подкидыш застенчиво засунул кулачок в рот. За спиной отца перешептывались тетушки, обсуждая глазки, носик, ушки и тому подобные прелести дитяти, и сравнивая их по ходу с соответствующими частями предполагаемых родителей.
   - Это - не мое!... - попробовал возразить расстроенный Папа и, поймав мрачный взгляд супруги, поспешно поправился: - ... То есть, я хотел сказать, это - не наше!...
   Но, затравленно оглядевшись по сторонам, он понял, что сочувствия ему здесь не найти.
   Тетка Люсильда укоризненно поджала губы, Красавчик улыбался, Бабушка и дочери взирали на младенца с любопытством и зарождающейся симпатией, в глазах остальных он читал явное осуждение и сладкое предвкушение скандала, вздумай только он выставить кроху за дверь...
   Папа снова посмотрел на младенца. Тот победно улыбнулся и забулькал.
   - А!.. - отец махнул рукой и, неловко взяв ребенка в охапку, с независимым видом удалился к себе...

*************

   Из-за утреннего происшествия чай сели пить позже обычного и чаепитие изрядно затянулось. Кое-кто вскользь поздравил Рио с выздоровлением, но большинство даже не обратили внимания на ее возвращение. Ей, правда, и в голову не пришло обидеться. Она привыкла, что в доме у них вечно было как на вокзале: кто-то приезжал, кто-то уезжал, - родственники, друзья, знакомые... Друзья и родственники друзей и знакомых и, как иногда подозревала Рио, совсем уж посторонние люди - иных ведь не могла признать даже Бабушка. Некоторые из постояльцев жили у них всего недельку-другую, благодарили за гостеприимство - причем, довольно немногие считали нужным оплачивать свое проживание, поскольку Папа никогда не выставлял своим гостям счетов, - и уезжали. Другие же, как, например, тетка Люсильда или дядя Винки и еще несколько, оставались годами... Вся эта толпа, - а за обеденным столом порой сиживало человек до двадцати, не считая приглашенных, - вполне комфортно умещалась в старом Замке, которому это, похоже, нравилось. Рио давно догадалась, что Замок живет своей жизнью, наблюдая за происходящим и развлекаясь по-своему: он словно бы отращивал себе новые комнаты, спальни, лесенки, кладовые и коридорчики, когда вдруг жильцам не хватало места, поэтому даже его законные владельцы не смогли бы предоставить точного плана своего жилища, если бы вдруг это потребовалось. Рио знала несколько потайных ходов и дверей, с помощью которых устраивала "сладкую" жизнь тем из постояльцев, которые не особенно ей нравились, - и это тоже относили на счет Замка, (хотя Бабушка и Красавчик отлично догадывались, чьих это рук дело.) Впрочем, порой случались вещи, к которым Рио не имела никакого отношения...
  
   ...С обеда вдруг нахмурилось и зарядил ливень. Серые тучи висели плотно и низко, точно хотели придавить собою Долину. Бледно-голубые длинные молнии вонзались в почерневшие Холмы и спустя долгие секунды доносилось ленивое ворчание летнего грома. Сад потемнел и посвежел, благодарно подставляя тяжелым каплям зеленые ладони; пронзительно запахло травой и землей, на каменных плитах двора вскипели серебряные лужицы...Все звуки вдруг сделались тише, словно растворились, - только капли по стеклу, только шорох дождя по листьям, и лишь изредка - приглушенный быстрый смех пробегающих прохожих да стук проезжей кареты под аккомпанемент подков...
   Рио сделалось скучно. Она поиграла с Карапузом, попробовала пристать с какими-то глупостями к Зануде, но та сбежала от нее в библиотеку и уткнулась в очередную толстую книгу. Поднявшись к себе, девочка включила было телевизор, но тут же выключила его, такая же участь постигла и компьютер, а потом и вовсе свет погас - во время грозы такое бывало нередко. В Замке засуетились, стали зажигать свечи, во множестве заготовленные специально для подобных случаев. Кто-то предложил разжечь камин в гостиной - в старом Замке, несмотря на начало июня, к вечеру становилось прохладно... И вот по стенам заплясали вытянутые тени и желтые отблески свечей, в дальних коридорах сгустились сумерки, и обитатели Замка стали подтягиваться в гостиную, привлеченные теплом огромного камина.
   Рио любила такие вечера и настроение у нее немного поднялось. Она заняла ближайшее к огню кресло, - ей всегда нравилось наблюдать его жизнь. Из Кухни поплыл аромат свежей сдобы и уже расставляли на огромном круглом столе к чаю. Кто-то сел за рояль - звучные арпеджио разогнали остатки ее грусти - и нежный женский голос начал старинный романс, к нему тотчас присоединился мужской...Сделалось совсем хорошо и уютно, и все это почувствовали - и от этого стало еще лучше... За стенами вовсю бушевала гроза, надвинувшаяся с Холмов, но тщетно пыталась непогода пробиться сквозь толстые камни - старый Замок надежно укрывал своих питомцев, - и чем больше она злилась, тем сильнее разгоралось веселье в самом его сердце...
   Убаюканная теплом камина, Рио прикрыла глаза - очарованье вечера и музыки заполнили ее душу, и она уже уплывала куда-то на качающихся волнах, как вдруг чьи-то пальцы грубо вцепились в ее плечо.
   - Уступи-ка мне место, детка...- произнес простуженный голос, и ее совершенно бесцеремонно, точно куклу, вытащили из уютного плена кресла.
   Кресло тотчас жалобно заскрипело: огромная туша, пропахшая дорогим табаком и одеколоном, обрушилась в его недра, и засопела, устраиваясь поудобнее. Это был дядя Винки.
   От обиды Рио чуть не заплакала. Покраснев от злости, она с бессильной ненавистью смотрела на его рыжие бакенбарды, мясистый нос, обрюзгшие щеки...
   - Марш спать!.. - несколько раздраженно приказал дядя, видя, что она застыла рядом, и занялся своей трубкой, тут же забыв о ее существовании.
   Вечер погиб...
   Круто развернувшись, Рио помчалась вон, пытаясь опередить поступающие слезы.
   Однако настоящая развязка этого длинного дня наступила несколько позже.

************

   После чая, многие обитатели Замка покинули гостиную, но часть из них осталась - очень уж славно сидеть вот так при свечах в хорошей компании, слушать дождь за окном и вести неспешную беседу, тем более что на столе появились графины с домашней наливочкой. Как водится, разговоры свелись к дням давно минувшим, - да было бы и удивительно, если в подобной обстановке речь зашла о чем-то другом.
   -... Правда ли, что голова барона была похищена? - спросил кто-то из недавно приехавших гостей.
   В ответ Бабушка в тысячный раз пересказала историю о том, как тело Юстэса фон Гилленхарта, сраженного насмерть неизвестным рыцарем во время турнира, самым варварским способом обезглавили прямо в гробу ночью в часовне перед отпеванием.
   - Вероятно, это сделал тот, кто его убил?.. - предположил один из сидевших за столом. - Насколько мне известно, убивший Гилленхарта исчез из города...
   - ...А я читал в хрониках, что голова была похищена вовсе не у барона, а у его отца... - перебил говорившего другой.
   - ...И не отца вовсе, а его наперсника и боевого товарища, что прибыл с ним с Востока... - вмешался в спор третий.
   Собравшиеся в гостиной загомонили все разом, перебивая друг друга: за время, утекшее с тех давних пор, история о похищении головы мертвеца обросла множеством противоречивых подробностей, подобно морскому камню, увитому водорослями, и теперь каждому непременно хотелось отстоять свое. Жаркие споры, вероятно, закончились бы ничем, угаснув так же быстро, как и начались, но тут Красавчик подлил масла в огонь:
   - ...Гораздо интереснее, по-моему, куда исчезли сокровища барона, нежели его пустая голова... - заметил он негромко, однако голос его был услышан спорившими.
   - Нельзя же так о покойном! - возмутилась было тетя Розалия, но ее перебили: - А действительно, куда?..
  -- Надо бы спросить у барона... - посоветовал кто-то.
  -- Спросишь его, как же...
   - Что если устроить спиритический сеанс?!
   - Вздор!..
   - Нет, отчего же...
   Слово за слово - и неожиданная идея обрела свое воплощение. Ликеры и наливки мигом перекочевали на маленький столик в углу комнаты, - на их месте расстелили белый лист бумаги с наспех нарисованными буквами алфавита и пентаграммой, расставили свечи, приготовили блюдце и большую иглу. Правда, толком никто из участников точно и не представлял себе, что и как следует делать... На роль медиума согласилась Зелла Амстьен - та самая, что пела романс...
   Расселись кругом. Кто-то заметил, что, кажется, всем нужно взяться за руки - так и сделали.
   Возникла пауза...
   Можно было услышать, как вздыхают поленья в камине. Зрители, добрая половина которых последовала за наливками, тихо перешептывались у стены и негромко звенели бокалами... По углам словно бы стало темнее. Шум дождя и ветра усилился...
   Постепенно разговоры совсем умолкли и наступившую тишину нарушало лишь потрескивание свечей.
   За окном беззвучно сверкнула молния.
   - ...Начинайте же!.. - громко прошипел кто-то, не выдержав.
   Сидящие за столом разом оборотились на Зеллу. Она придала лицу мрачное и торжественное выражение, набрала в грудь воздуха и... внезапно смутившись, обиженно спросила:
   - А что говорить-то?...
   Ее голос вдруг показался таким обыденным, что наступившее напряжение тотчас спало. Многие невольно выдохнули, переводя дыхание; по залу побежали смешки, люди за столом тоже расслабились... Но послышались раскаты грома - и все тут же вновь испуганно притихли...
  -- Именем чистых сил Неба - заклинаю!... - нараспев, неуверенным и низким голосом начала импровизировать Зелла, слегка завывая. - Да пребудет с нами Святая сила...
  -- ... по-моему она что-то не то говорит, - причем же здесь Святые силы?.. - шепнула на ухо своей соседке тетя Розалия, сидевшая на стуле у самых дверей, но та лишь шикнула на нее в ответ...
   Снова свернула молния - какая-то совсем необычайно яркая...
   - ...дух барона фон Гилленхарта! Появись!.. - понемногу входя в роль, продолжала певица. - Приди к нам!!.. - ее голос поднялся до крика. - Приди!!!..
   И тут, недовольно ерзавшая на своем месте, тетя Розалия услыхала за дверью шаги...
   Вскочив, она с грохотом опрокинула стул, - все тотчас обернулись на нее... Ударил гром - кто-то вскрикнул...Медленно и беззвучно отворились тяжелые двери - и сквозь проем, освещенный бледным призрачным светом молний, все увидели приближающийся странный черный силуэт...
   - ...Каг-гла фон Гил-л-ленха-арт!!!.. - раскатисто вдруг прогремело где-то под самым потолком, и эхо многократно ударилось о стены - и голос этот не мог принадлежать никому из находящихся в зале, - и многие божились потом, будто в самый этот момент сбоку от дверей на несколько кратких мгновений возник некто в белом парике и старинном камзоле и ударил жезлом мажордома о каменный пол...
   Буря распахнула окно, послышался звон разбитого стекла... Женщины завизжали, все повскакивали со своих мест, опрокидывая бокалы и стулья; ворвавшийся ветер, гася свечи, подхватил со стола исчерченный белый лист и тут... дали свет...
   В ярких электрических огнях глазам потрясенных очевидцев предстала маленькая, насквозь промокшая, горбунья в темном плаще с капюшоном, нагруженная дорожными сумками и чемоданами.
   Несколько ошеломленная, она исподлобья взирала на странное сборище - многих поразили ее огромные, удивительно яркие синие глаза, - а потом сказала:
   - Лучше бы, конечно, кто-нибудь встретил меня на вокзале... Но все равно - спасибо!..
   ( В этом месте - истерический смех и занавес...)

*************

   ... Рио еще не знала, что месть - это блюдо, которое лучше есть остывшим, такие тонкости были ей не по возрасту, - поэтому принялась за дядюшку сразу же.
   Дядя Винки к тому времени прожил в доме Гилленхартов около трех лет, лишь изредка отлучаясь куда-то по своим делам, и она достаточно хорошо изучила его привычки. Самым слабым местом противника была его страсть к обжорству. Еще он любил дорогой парфюм, красоток из кабаре "Фламинго" и свою морскую фуражку, - до того, как обосноваться в Зеленой Чаше, дядюшка четверть века прослужил капитаном небольшого торгового судна.
   Фуражку и красоток обиженная племянница отложила на будущее, а вот с трубкой разделалась сразу, подсыпав в табак пороху. Дядюшка обычно курил на веранде, выходящей в сад, и сидя у себя в комнате возле открытого окна, Рио вдоволь насладилась его чертыханиями.
   Но этого ей показалось мало. Когда-то Толстяк Дю по-приятельски поделился с ней секретом приготовления адской смеси, основным компонентом которой был горький перец. Настало время использовать полученные знания. Собственноручно приготовив приправу, - у нее потом еще с неделю слезала кожа на кончиках пальцев, - Рио терпеливо дожидалась подходящего момента. И он не заставил себя долго ждать.
   В тот же день после обеда дядя Винки спустился в Кухню за добавкой. Шлепнув себе на тарелку огромный кусок жареного мяса, украсив его зеленью и горкой гарнира величиной с маленькую Джомолунгму, дядюшка отвлекся на мгновенье к пивному бочонку. Это его и погубило.
   Присев рядышком на другом краю стола, Рио и Карапуз - брат не был полностью посвящен в детали преступления, ему отводилась роль зрителя, - чинно трудились над яблочным пирогом. Дядя, орудуя огромным ножом и вилкой, отправил в пасть первый кусок мяса, засопел, зачавкал... По его лицу градом катил пот - денек выдался жарким. Внезапно он побагровел и выпучил глаза.
   - Что с вами? - испугалась тетка Матильда: она как раз присела напротив, чтобы выпить чашечку кофе.
   Дядя замычал, не раскрывая рта, и замахал рукой - ничего, мол, не приставайте... Дети тихо прыснули со смеху.
   - Может, водички?.. - не унималась Матильда. Втайне - и, заметим, совершенно безответно, - она питала к нему возвышенные чувства...
   Дядя замычал еще яростнее и пропихнул в рот второй кусок - глаза его совершенно вылезли из орбит, - но жадность не позволяла отказаться от еды... Тогда Матильда - тоненькая, сухая, жеманная, - поднялась со своего места, дробно стуча каблучками обежала вокруг стола, и узкой ладошкой игриво пошлепала дядюшку по необъятной жирной спине. Все равно, что слона пощекотала соломинкой...
   - А-ха-аа!.. - негодующе выдохнул дядюшка. Изо рта его вырвался язык пламени. - Ха-а... - нечаянно выдохнул он еще раз, но уже поворачиваясь в сторону назойливой помощницы, и огонь начисто слизал роскошные локоны ее парика.
   - Караул!!! - завопила подлиза, срывая с головы опаленные остатки былой роскоши. Не долго думая, она бросилась к раковине и засунула голову под кран. - Хам!! Подлец!..
   Не обращая внимания на ее вопли, дядя Винки залил пожар во рту добрым глотком пива, и упрямо отрезал себе еще мяса - не пропадать же добру...
   Матильда, высоко подняв голову, с оскорбленным видом проследовала к выходу, неся в вытянутой руке остатки своей красы. Ее каблуки высекали из каменного пола искры...
   Дядя проводил ее сердитым взглядом - глаза его, как-то слишком уж выпученные, налились кровью, - и уткнулся в тарелку. Сопя, кряхтя и постанывая, он расправлялся с ее содержимым, точно полководец с противником в захваченном городе - никакой пощады! - и нож скрежетал по фарфору, и яростно вонзались зубья вилки, и пиво расплескалось по столу - и близок, близок конец сраженья... Вот-вот запоют фанфары, рассыплется барабанная дробь, объявляя победу...Но тут дядюшкины глазки выпали прямо в тарелку...
   Рио поперхнулась собственным смехом и замерла. Карапуз засунул большой палец в рот.
   Дядя Винки, не переставая жевать, машинально пошарил рукой перед собою и, найдя, облизал и засунул глаза туда, где им и полагалось находиться. Он даже не понял, что случилось:
   - ... надо же, какой острый соус... - пробормотал он. - Прямо глаза на лоб...
   Рио нахмурилась: да уж, ничего себе...
   Дядя, наконец, расправился с мясом и потянулся за пивом.
   - Что? - спросил он, заметив детей. - Что, негодники?!
   - Ничего...- буркнула Рио, вылезая из-за стола, - У вас петрушка из глаза торчит... Приятного аппетита....

***************

   ... Она хотела тишины... Хотела, чтоб про нее все забыли, даже самое имя ее - забыли. Хотела покоя и одиночества... Лостхед - не самое подходящее для этого место, но ей просто некуда больше бежать. Да и как убежишь от самой себя?..
   Маленькая горбунья подошла к распахнутому окну. Родственники любезно отвели ей комнату почти на самом верху Западной башни Замка. Ее любимую комнату... Приятно, когда кто-то помнит, что тебе нравится, - тут она невесело улыбнулась... За окном далеко внизу - стена, крепостной ров, дорога, остатки сторожевой вышки... Дальше - изумрудный луг, река, синяя стена леса, горы... По небу - огромные облака-корабли... Она невольно засмотрелась на их причудливые формы: уплыть бы вот так вместе с ними!
   Вокруг башни резали свистом воздух стрижи и ласточки. Каггла подняла голову: вон сколько гнезд под крышей...Смотреть вверх было неудобно, она вскарабкалась на широкий подоконник, села, прислонившись спиной к стене... А дышится-то как! С наслажденьем вздохнула, набрав полную грудь, и задержала дыханье: такой воздух, казалось, можно просто пить... Вдали на лугу показались всадники в ярких одеждах - в округе начинался сезон охоты. Горбунья залюбовалась грациозными движениями наездников...
   - Ни один из них не станет твоим... - вдруг явственно произнес чей-то голос.
   Каггла испуганно обернулась в глубь комнаты, но тут же поняла, что сама это сказала.
   - Ну и что? - возразила она себе же.
   Привычка разговаривать с собой появилась у нее давно. И вовсе не от одиночества. Вокруг нее всегда крутилось множество прихлебателей, жаждущих поживиться за чужой счет: сначала из числа тех, кого привлекали деньги ее отца, потом - когда пришли первые успехи, - любители погреться в лучах чужой славы, бульварные писаки, разного рода дельцы от искусства, какие-то неудачники, просто проходимцы наконец... К счастью, она вовремя догадалась, что никому из них нельзя доверять. Особенно мысли и чувства...
   Горбунья спустилась с подоконника, подошла к зеркалу. Огромный, медный, до блеска отполированный диск принадлежал еще кому-то из предков барона. Каггла посмотрела на свое отражение и ударила по зеркалу кулаком. Металл отозвался глухим гулом. Горбунья усмехнулась: Бабушке прекрасно известна ее скверная привычка бить зеркала... Она взглянула на свой сжатый кулак: ребро ладони украшали старые белые шрамы.
   В дверь постучали. Вошла высокая черноволосая девушка с кувшином и полотенцами в руках.
   - Вам умыться с дороги... - вежливо сказала она, поздоровавшись, -... да пожалуйте вниз, завтракать...
   Водопровода в этой части старого Замка не было, но вчера, в суматохе про это как-то забыли, и гостье пришлось обойтись подручными средствами. Впрочем, и она была настолько уставшей с дороги, что уснула, едва добравшись до кровати.
   - Я скоро спущусь... - сухо ответила Каггла, быстро окидывая взглядом вошедшую и профессионально схватывая все детали: прекрасная фигура, красивые волосы... черты лица, правда, мелковаты...Вышла бы неплохая натурщица... Вот только руки, точнее, кисти рук - грубой лепки...
   Служанка ушла, но гостья не торопилась последовать за ней. Не спеша, она распаковала свои вещи: одежда заняла место в шкафах, мелочи расселились по ящичкам комода... Последней она извлекла из чемодана деревянную коробку. Присев на кровати и откинув украшенную затейливой резьбой крышку, Каггла принялась перебирать ее содержимое... Карандаши, сангина, кисти... Тонкие пальцы бережно ласкали столь дорогие еще недавно ее сердцу вещи, но взамен прежнего трепетного волнения она ощущала пустоту.
   Легкий хруст нарушил ее оцепенение и, очнувшись от бездумья, она с удивлением посмотрела на сломанную кисть в своих руках.
   - О, черт!... - и сердито отбросив обломки, она вскочила и выбежала из комнаты.
  
   По случаю воскресенья в столовой было малолюдно: большая часть гостей уже отправилась развлекаться в город. Пока разливали чай, Каггла рассматривала собравшихся за столом. Многих она хорошо знала, другие были незнакомы... " Бабушка совсем не изменилась..." - подумалось ей. Зато дети здорово подросли: в голенастой худенькой девчонке с озорными глазами она с трудом узнала того пухлого и симпатичного малыша, каким помнила свою племянницу Мэрион; старшая девочка - кажется, когда-то ее дразнили Занудой, - превратилась в совершенную красавицу, а Карапуза Каггла и вовсе видела впервые - ведь последний раз она приезжала в Зеленую Чашу пять лет назад.
   - ... а у нас еще ребенок появился... - сообщила ей Рио, когда закончился официальный обмен любезностями. - Аист принес...
   - Вот как? - вежливо удивилась Каггла. - Ну да, действительно, кто же еще... - она посчитала слова племянницы обычным детским невежеством.
   - Зато тебя, детка, видимо, принес дятел... - раздался чей-то насмешливый голос, и Каггла увидела входящего в столовую красивого молодого человека.
   Его карие глаза всего лишь на одно мгновенье встретились взглядом с глазами горбуньи - и это стоило ей сердца...
   - А тебя... - пингвин!... - огрызнулась девочка, и схватив яблоко, выскользнула из-за стола вслед за толстяком с рыжими бакенбардами.
   Вошедший занял ее место и, ожидая пока Бабушка нальет ему чаю, с улыбкой обратился к Каггле:
   - Как спалось на новом месте? Привидения не мешали? Вы вчера так эффектно появились...
   - Да, кстати, дорогая, - вмешалась сидевшая рядом с ним высокая рыжеволосая дама в розовом, - а чем вы приехали? - в ее голосе явственно сквозили нотки подозрительности.
   - Поездом... - растерянно отвечала Каггла, пытаясь унять сердцебиение.
   - Но в это время нет проходящих поездов! - торжествующе заявила дама.
   - Я приехала на поезде до Рудгари, и на станции взяла такси...
   - Такси?! - недоверчиво протянула рыжеволосая. - В такую даль?..
   - Но что было делать? - пожала плечами горбунья. - Перед самым Карнавалом всегда проблема с билетами, а я поздно спохватилась... К тому же я давала телеграмму...
   - Телеграмму? - удивилась Бабушка. - Но мы ничего не получали...
   - ...а какой был номер у машины?... - продолжала упорствовать дама в розовом.
   - Рита, перестань!.. - вполголоса прошипел сидевший рядом с ней мужчина, - маленький, щупленький, с тараканьими усиками, - при этом он умудрился одновременно сделать Каггле улыбку, обнажив ряд меленьких белых зубов. Рыжая хотела еще что-то сказать, но он буквально силой вытащил ее из-за стола, и увел под руку, оглядываясь и продолжая показывать зубы.
   - Противная парочка... - рассеянно отметила Бабушка. - Кто это вообще такие?..
   - Что? - засмеялся молодой человек, - Вы их не знаете?!
   - Нет... - спокойно ответила старуха без малейшей тени смущения. - Но они тут уже давно.
   - Понятно... - хмыкнул юноша. - Тогда хотя бы представьте меня нашей новой гостье, - и он в упор посмотрел на Кагглу.
   У горбуньи перехватило дыханье, но она постаралась выглядеть равнодушной.
   Бабушка с сомнением уставилась на внука.
   - Ах, только не говорите, что и меня не знаете! - с притворным испугом замахал тот руками.
   - То-то и оно, что я тебя слишком хорошо знаю... - тихо, словно про себя, молвила старая женщина, и тут же совсем другим тоном добавила: - Познакомься, моя дорогая, это - Даниэль. Сын тети Люсильды. Дети, да и мы все обычно зовем его Красавчиком. Как видишь, он оправдывает свое прозвище... Хотя, я бы нарекла его Балбесом...
   Красавчик сделал вид, что смущен, и, встав, церемонно поклонился.
   - Я много о вас слышал...- быстро проговорил он, снова садясь на свое место. - Писали, что ваша последняя выставка в Нью-Йорке наделала шуму: столь необычная подача материала и странные, пугающие сюжеты...
   - Ничего особенного... - сухо ответила Каггла. Она уже сумела справиться с волненьем и теперь ей хотелось уйти к себе.
   - ...а вы согласны с тем, что вас называют последовательницей Босха?...
   - ...нет...
   - Что же привело вас к нам, в провинцию? - не унимался юноша.
   - Хочу отдохнуть от болтунов... - отрезала Каггла. "Он - просто пустышка... - думала она, - но... Но почему же я... Зачем?!" - и чувствовала, как тонет в его глазах.
   А он видел перед собой всего лишь маленькую, некрасивую калеку - редкую птичку, случайно залетевшую сюда, в старую клетку. Невзрачную серую птичку, которой почему-то досталась та жизнь, о которой мечтает он, и которую она, похоже, - совсем не ценит... И не замечал, как одухотворено ее лицо, как прекрасны ее глаза...
   В столовую спустилась Мама, а вместе с ней - Кора Амстьен, сестра Зеллы. Они о чем-то разговаривали между собой, но, увидев Кагглу, Кора тотчас оставила свою собеседницу, и, подбежав, радостно обняла ее за плечи:
   - Каггла, милая, как я рада видеть тебя здесь!.. - склонившись, она на секунду прижалась щекой к ее лицу, и Каггла уловила тонкий аромат. - Мы с сестрой здесь уже месяц, но к сожалению ей придется скоро уехать в Милан... А меня вот уговаривают остаться, - и она кивком головы указала на Маму.
   - Да, в Театре нужна хорошая пианистка... - подтвердила Мама, пододвигая к себе кофейник.
   - Боюсь, Элен, я не смогу принять твое предложение: ты ведь знаешь, сестра не хочет искать другого аккомпаниатора... Тем более, что мы всю жизнь выступали вместе... Вот если бы она тоже осталась здесь, но - увы! - в Милане у нее контракт... - разговаривая, Кора уселась рядом с горбуньей.
   С сестрами Амстьен Каггла познакомилась прошлой зимой в Париже на одной из богемных вечеринок. Зелла ей не понравилась: голосом она обладала поистине чудесным, но характерец у нее оказался "звездным"... Зато Кора сразу пленила своей искренностью и обаянием. Совершенно околдованная ею, Каггла согласилась написать ее портрет и провела несколько недель, наслаждаясь тонкой, изысканной красотой. Тогда-то, кстати, на правах члена семьи она и пригласила сестер в Лостхед ... Теперь же, заметив, как менялось лицо Красавчика, когда он смотрел на ее прекрасную соседку, она вдруг горько пожалела о своем приглашении. Почти физически ощущая исходящую от Коры волну очарования, она еще острее чувствовала свое собственное убожество, - и ей хотелось исчезнуть. "Зачем я только приехала сюда..."
   Закончив чаепитие, все пошли в сад, и Каггле невольно пришлось подчиниться общему течению. Расположились в беседке; горбунья заняла место у выхода, немного поодаль от остальных - она всегда держалась особняком. Выбранная позиция позволяла ей незаметно наблюдать за окружающими и, конечно, от нее не укрылось, какими глазами смотрел на Кору Даниэль, как он пытался словно бы невзначай завладеть ее рукой... Дабы не терзаться понапрасну, Каггла отвернулась.
   На веранде зашелся кашлем толстяк в старомодных бакенбардах - Каггла видела его перед тем в столовой. Теперь он курил трубку и, очевидно, с ней было что-то не так: она успела заметить в окне наверху сияющую физиономию Мэрион - девочка явно устроила толстяку гадость... Она улыбнулась ей и незаметно погрозила пальцем. Это немного отвлекло горбунью от собственных мыслей, но, все же выбрав подходящий момент, она потихоньку покинула беседку и поднялась к себе.
  
   За окном ее комнаты по-прежнему свистели птицы. " Хорошо же вам..." - подумала горбунья. Рухнув на кровать, она уткнулась лицом в подушку. Слез не было - только жгучий комок в горле... Рука нащупала твердое. Вытащила, посмотрела: дорожная Библия... Открыла наугад, пытаясь найти утешение в строках... "Возлюби ближнего своего, как самого себя..." - черные буквы на белом фоне молнией хлестнули по воспаленным глазам. "Господи!" - возопила она мысленно, - " Да как же мне себя-то полюбить?!.."
   ... Тело мое - храм твой, Господи, но почему вместо светлых стен душа моя заключена в гробнице? Почему руины эти - прибежище мое?... Почему?! За что испытываешь меня?.. Дар чудесный Ты вложил в мои руки, глаза мои наслаждаются Красотой Мира, созданного Тобою, холсты мои воспевают Ее, - но я, Господи, не принадлежу Ей... И я - ненавижу Ее !...
   - Зачем же по каждому пустяку тревожить Всевышнего?.. - раздался вдруг знакомый спокойный голос.
   Каггла подняла голову от подушки, - и горькая молитва прервалась на полуслове: в кресле у окна сидела черноволосая женщина. Ее неожиданное появление словно из неоткуда сильно напугало художницу.
   - Вы? Как вы сюда вошли? - вскрикнула горбунья. - Что вам здесь нужно? Уйдите немедленно - я хочу побыть одна!..
   - Разве тебе действительно хочется одиночества? - удивилась незваная гостья. Она встала и, подойдя, села рядом. Каггла вдруг ощутила страх. - Не бойся меня! - приказала та и взяла девушку за руки. Каггла попыталась воспротивиться этому: прикосновение гостьи было неприятным, а ее пальцы - слишком гладкими и прохладными, словно в перчатках из змеиной кожи... Но она не смогла высвободиться.
   - Что вам надо?! - беспомощно повторила Каггла. - Я сейчас закричу!
   - ...воздержание телесное - полезно для здоровья, а вот неисполненные желания порой разрушают душу, верно? - не обращая никакого внимания на ее волнение, проговорила женщина. Ее глаза точно гипнотизировали жертву, и Каггла чувствовала, как исчезает страх и вместе с ним - уходит ощущение собственного "Я". - Мы могли бы заключить обоюдовыгодную сделку...
   - Кто вы на самом деле? - прошептала Каггла. - Дьявол?..
   - Нет... - вздохнув, усмехнулась искусительница. В этом вздохе Каггла уловила легкое сожаление. - Но я тоже кое-что могу. Ну, так как?.. - она выпустила, наконец, ее запястья, и горбунья тотчас машинально вытерла ладони об одежду.
   Гостья заметила этот жест, и уголок ее рта чуть дернулся.
   Каггла быстро встала и отошла на всякий случай к двери:
   - И что же вы хотите мне предложить?
   - Сущие пустяки...- небрежно отвечала гостья. - Я возвращаю тебе нормальный человеческий облик, а ты... Ты отдаешь мне свой дар.
   - Что-то я плохо понимаю... Допустим, вы избавляете меня от этого проклятого горба, - Каггла нервно зашагала по комнате. - Я повторяю - допустим... Хотя, врачи от меня давно уже отказались, и, следовательно, мне в самом деле остается только уповать на чудо... Хорошо. А я, значит, что же, взамен должна научить вас рисовать?..
   - Примерно так, - со скучающим видом отозвалась женщина, разглядывая свои ногти. - Ты уловила суть. Но все будет гораздо проще: когда я выполню свое обещание согласно условиям нашей сделки, тебе просто нужно будет сказать "да"...
   - Уходите! - решительно заявила Каггла, распахивая дверь.
   - Ты отказываешься? - глаза гостьи потемнели.
   - Н-нет... - заколебалась горбунья. - Но... мне надо подумать...
   - Подумай...- легко согласилась собеседница, в ее голосе слышалась насмешка: мол, думай не думай, а все равно будет по-моему.
   Уходя, она приостановилась рядом с Кагглой, и коснулась пальцами ее непослушных локонов, точно желая поправить ей волосы:
   - Я - не прощаюсь... - шепнула она, шагнула за порог и скрылась во тьме длинного коридора, точно растаяла.
   Каггла какое-то время оцепенело всматривалась в темноту, потом, опомнившись, быстро захлопнула дверь и несколько раз повернула ключ...
   Но что-то подсказывало, что замки ей теперь не помогут...
  

***************

   -...А тебе никогда не приходило в голову, что ваш дом внутри гораздо больше, чем снаружи?
   - Замок-то?.. Если это и так, я не удивлюсь...
   Рио и Толстяк Дю мило болтали на скамеечке у ворот Замка, наблюдая, как в подъехавший экипаж загружают вещи тетки Матильды: после инцидента на Кухне, тетка заявила, что ноги ее здесь больше не будет. Папа, который терпеть не мог бытовых конфликтов, узнав, в чем дело, потребовал от дяди Винки извинений. Но тот лишь развел руками: он не виноват, дескать, что в этом доме не умеют готовить, да и вообще рад, что так получилось, поскольку некоторые особы в своем стремлении заполучить в мужья порядочного человека чересчур уж настырны...
   Матильда, присутствовшая при этом разговоре, разозлилась окончательно - ее влюбленность, видимо, сгорела вместе с париком, - и ответила, что завести себе такого мужа как он, можно только из любви к животным.
   - Теперь у вас станет попросторнее... - заметил Дю-младший.
   - Не думаю. Наверняка еще кто-нибудь заявится... - равнодушно отозвалась Рио. - Пойдем лучше куда-нибудь...
   Они поднялись вверх по улице, свернули в тенистый боковой переулок, прошли мимо книжной лавки Мейера, мимо подвальчика, торговавшего антиквариатом, миновали ресторанчик, где на открытом воздухе за столиками в тени каштанов прохлаждались парочки, вышли к трамвайной остановке на пересечении улиц, и минут через двадцать веселый звенящий трамвайчик вынес их к Центральной площади.
   Здесь среди зелени огромных старых деревьев, среди затейливых цветочных клумб, пылающих самыми немыслимыми оттенками, среди облитых гранитом фонтанов, было царство уличных музыкантов, художников, бродячих артистов, фокусников, гадальщиков, коробейников, торгующих всякой всячиной, назойливых фотографов, и карманных воришек ... Здесь можно приобрести самые удивительные вещи, за пару монет узнать свое будущее, запросто встретить какую-нибудь знаменитость, в прилежащих погребках - отведать чудеснейшего вина со страшным названием "Кровь императора", послушать импровизации какого-нибудь джаз-банда, концерты которого в Европе и Америке собирают аншлаг, но тут ребята играют вот так запросто, поставив инструменты на отполированные тысячами ног плиты тротуара, - для собственного удовольствия... Здесь какой-нибудь художник напишет углем ваш портрет - и как знать, может через годы этот быстрый нервный набросок окажется шедевром признанного мастера... Здесь можно попасть в лапы умелых шарлатанов, именующих себя магами или колдунами, завести шашни с какой-нибудь мнимой, но очень милой ведьмочкой... Наконец, здесь можно встретить свою любовь ...
   Но если даже ничего такого с вами не случится, пьянящая атмосфера вечного праздника, волшебства и минутной свободы оставит долгий след в вашей памяти.
   Потолкавшись среди туристов и праздных горожан по аллеям примыкающего к площади парка, дети уселись за столиком небольшого кафе. Порывшись в карманах, они подсчитали наличность: хватало только на лимонад и пару бутербродов...
   - Негусто... - подытожила Рио.
   С реки донесся призывный гудок прогулочного пароходика.
   - Хорошо бы сейчас на катере покататься, - мечтательно сказал Толстяк, вытирая салфеткой взмокший лоб, - или съездить за реку поплавать...
   - В лес на пикничок не хочешь? - буркнула подруга. - В лапы к гоблинам?..
   - Да ерунда это все... - со снисходительностью старшего отозвался мальчишка. - Все эти Провалы... Туристов заманивают.
   - Почему же - ерунда? - пылко возразила Рио.
   - Нет, ну когда-то что-то здесь конечно было... Вон, ведьмы на шабаш собирались и вообще - даром что ли Церковь накладывала на город интердикт...
   - Чего? - не поняла она.
   - Интердикт, говорю... Это когда от церкви отлучают... Из-за твоего барона, между прочим...
   - Мою семью - не трогай! - серьезно предупредила Рио. - Сами-то хороши... Или теперь ты мне скажешь, что все придумал тогда? Про картину?..
   Лицо Толстяка помрачнело.
   - Я - никогда не вру, а картина... Черт ее знает, откуда она взялась... По-моему, отец купил ее когда-то - как бы ни здесь, на площади...
   - Надо бы проверить твои сказки, - решила Рио, дожевывая бутерброд, - что-то я все-таки не помню ничего...
   - Не выйдет.
   - Это почему? Трусишь что ли? Или врешь?..
   - Картина-то - тю-тю! - развел руками приятель. - Ее у нас отец Себастьен купил...
   Но Рио не услышала его последних слов: ее глаза выхватили в праздной толпе гуляющих знакомое бородатое лицо. Как же она забыла про него?!.
   - Слушай, дружище, - повеселев, сказала она Толстяку, - я знаю, как нам подзаработать!.. - и, показав ему Бородатого, поведала о встрече в кондитерской.
   - Что ты хочешь ему подсунуть? - заинтересовался Дю-младший. - На прошлой неделе, представляешь, Свинус и еще пара его дружков продали какому-то дурню кусок медвежьей шкуры под видом шерсти оборотня... Вот смеху-то было! Родители, правда, всыпали ему за испорченную шкуру... Зато хватило на классную видеокарту и новые ролики...
   Рио между тем наблюдала, как Борода под руку с какой-то симпатичной брюнеткой сел в экипаж и уехал.
   - Ничего... - пробормотала Рио, - У меня есть его телефон... Вообще, чего мы тут сидим? - вскинулась она, чувствуя, как в ней просыпается ее всегдашняя тяга к авантюрам. - Поехали скорее к нам!...
   Обратный путь дети проделали раза в два быстрее.
   Вихрем ворвавшись в холл, Рио, не сбавляя хода, помчалась на Кухню, оставив Толстяка отвлекать Бабушку. Она хотела опять набрать углей, но под котлом вовсю бушевало пламя.
   - Черт!... - ругнулась Рио. Усевшись за обеденный стол, она забарабанила пальцами по столешнице. И тут ее озарило.
   Воровато оглядевшись по сторонам, Рио направилась в самый дальний угол Кухни. Там, на одном из многочисленных настенных шкафчиков висел массивный замок. Вытащив из кармана кусок проволоки, она принялась ковыряться в замке. Из шкафчика между тем доносились попискивание, стук, шорохи, пыхтенье... Прислушавшись к этим звукам, Рио оставила свою работу и, пошарив на полках, отыскала стеклянную банку с крышкой. Поставив банку рядом с собой, она вновь принялась терзать замок. Спустя несколько минут ее упорство было вознаграждено: что-то щелкнуло и дужка замка подалась вверх. Затаив дыхание, Рио чуть приоткрыла дверцу. В образовавшуюся щель тотчас высунулся чей-то зеленый хвостик. Подобно кошке, охотящейся на мышей, девочка молниеносно вцепилась в него, дернула, - и через мгновение обладатель хвоста оказался в банке под крышкой.
   Навалившись плечом на дверцу шкафчика, Рио проворно защелкнула замок и прижалась ухом к деревянной поверхности. Внутри пищали и ругались. Она хихикнула и легонько постучала - в ответ тут же забарабанили десятки маленьких лапок.
   - А ну, тихо!.. - по-хозяйски прикрикнула Рио и шлепнула ладонью по дверце. Там примолкли, потом снова завозились, но она уже потеряла к шкафу всякий интерес. Взяв банку, спрятала ее в бумажный пакет, и отправилась искать Толстяка.
   Дю-младший с сонным видом сидел в холле на диванчике, наблюдая за перепалкой между Бабушкой и служанкой. Старая хозяйка выговаривала Орфе за какие-то мелочи, на что та резонно возражала, что, мол, " вас много, а я - одна и вообще...". На это Бабушка в сердцах отвечала, что "ежели она - вообще, то пусть и совсем ...". Эта туманная фраза несколько озадачила бойкую служанку, и Бабушка пояснила ей, что это означает - она может покинуть их дом хоть сейчас... Но Орфа нахально заявила, что ей здесь очень нравится, поскольку тут "жутко весело и такого дурдома она еще не встречала", а потому она пока остается...
   - Ну и ладно... - совершенно спокойно согласилась старуха. - Надоест - сама уйдешь...
   И они принялись мирно обсуждать список текущих дел, как-то: отдать грязное белье в прачечную, вызвать полотера и мойщика окон, заказать продукты из супермаркета... Рио не стала дослушивать: подобные перебранки между хозяйкой и служанкой давно стали привычными и доставляли удовольствие им обеим. Вместо этого она незаметно указала Толстяку на дверь и спустя несколько минут они были в укромном уголке сада.
   - Видал? - хвастливо спросила Рио, садясь на траву под деревом и демонстрируя ему свою добычу.
   - Класс!.. - восхитился приятель, вертя в руках банку с трофеем.
   Там, в стеклянном плену метался толстый зеленый чертик. Размером с полевую мышку, он грозил им крохотными рожками, стучал копытцами, плевался и что-то пищал.
   - Что он говорит? - опасливо спросил Толстяк.
   - А! - небрежно отмахнулась Рио, - Ругается... Они ничего больше не умеют говорить.
   Чертик состроил рожу и высунул длинный язык. Девочка щелкнула по стеклу. Пленник вздрогнул, но тут же, повернувшись к ним задом, согнулся в неприличной позе, и азартно похлопал себя по филейной части. Рио встряхнула банку, чертик радостно захихикал и закривлялся.
   - Где ты раздобыла этакую гадость? - рассмеявшись, спросил Толстяк.
   - У Бабушки на Кухне...
   - Ну, разумеется, где же еще... - с серьезным видом кивнул мальчишка. - Там, где у нормальных людей - мыши, в Замке Лостхед - разводят чертей...
   - Вовсе нет... - слегка обиделась Рио. - Это осталось от одного заезжего... Помнишь лорда Пальмера?
   Этот самый пресловутый Пальмер был давним другом отца Рио - еще со студенческих времен. Помимо титула, огромного состояния и массы прочих достоинств, он, к несчастью, унаследовал проклятье своей семьи - пристрастие к горячительным напиткам. Впрочем, от последнего, в основном, больше страдали окружающие его люди, нежели он сам: будучи в трезвом уме, лорд являлся человеком самого благородного поведения, но во хмелю был буен и сумасброден. Семья лорда тратила огромные деньги на его лечение, но выйдя из очередной клиники, Пальмер тут же принимался за старое с новыми силами. Однако Замок Лостхед поставил в этом деле решительную и жирную точку...
   В один из своих приездов лорд изрядно опустошил винные запасы местных погребов и с ним приключилась белая горячка. Общими усилиями буяна заперли в его комнате. Спутница лорда умоляла не вызывать врача - семье не хотелось лишний раз становиться мишенью для бульварной прессы. Пальмер же, человек с богатой и буйной фантазией, упился в тот раз, как выяснилось позже, в буквальном смысле до зеленых чертиков. Будучи "под парами", он всю ночь развлекался, лупя по ним из пистолета, но каково же было его негодование, когда наутро, протрезвев, он обнаружил, что мерзкие создания и не думают исчезать! Мало того, они ухитрились испортить ему всю одежду, погрызли обувь и съели бумажник вместе с кредитными карточками! К вечеру маленькие пакостники довели своего создателя до изнеможения: карабкаясь по одежде, они щипали его, кусали, дергали за волосы, кололи беднягу иголками, гадили в пищу, плевались дымящейся серой, верещали ему прямо в ухо разные непристойности - словом, маленькая преисподняя на дому... Пришлось вызвать священника.
   В тот же день лорд Пальмер торжественно поклялся бросить пить, занял денег на обратную дорогу и навсегда исчез из Замка. По слухам, он сдержал свою клятву...
   - ...Хорошо, ему не привиделось чего-нибудь похуже... - философски заметила тогда Бабушка. - Вот было бы мороки...
   Лорд уехал, а мелкая нечисть долго еще досаждала обитателям Замка, пока Зануда не вычитала в какой-то старой книге специальное заклинание и не заманила ее остатки в пустую винную бутыль. Отец Себастьен предлагал принять радикальные меры, но Бабушке стало жаль малышню и она распорядилась поставить бутыль в шкафчик и запереть его на замок:
   - Да откупорьте пробку, а то вдруг задохнутся...
   В ответ же на вопрос, к чему ей в доме такая зараза, она лукаво заметила, что хорошей хозяйке все сгодится. С тех самых пор винные черти и жили в шкафчике на Кухне, и, как подозревали домашние, Бабушка порой подбрасывала парочку-другую тем из гостей, которые ей не очень нравились...
   - Как думаешь, - деловито спросила Рио, закончив свой рассказ, - сколько можно за него выручить?
   Толстяк пожал плечами:
   - Проси больше - тогда, глядишь, получишь сколько нужно...
   - Дай-ка мне свой телефон! - сказала она и, нахмурив брови, набрала запомнившийся номер: три девятки ... и еще три девятки...
   Моргая, она слушала неторопливые гудки. Один, второй, третий...
   - Алло? - отозвался наконец чей-то голос.
   Тут только Рио сообразила, что не знает, как зовут Бородатого. Представляя свою компанию тогда за столиком, он, кажется, не назвал своего имени. Или она забыла?..
   - Гм... - неуверенно откашлялась девочка. - Это - Санни...
   - Санни?.. - удивился голос. - Ах, да! Привет, дружище... Чем обрадуешь?
   - Есть кое-что... - заговорщически начала она, но собеседник тут же резко перебил ее:
   - В семь, у Театра.... - и в трубке снова раздались гудки.
   Рио обиженно выпятила губы:
   - Тоже мне, Джеймс Бонд...
   - Надо бы узнать, кто он такой... - лениво проговорил Толстяк. Откинувшись на спину, он лежал на траве и, щурясь, смотрел на проплывавшие облака.
   - Зачем? - удивилась она.
   - Так... На всякий случай...
   До назначенного времени оставался еще час, но, посовещавшись, дети решили отправиться в условленное место заранее - понаблюдать за противником.
   Борода появился точнехонько в семь - возник вдруг откуда-то из толпы вместе с последним ударом часов на Городской Ратуше. Одет он был по вечернему: костюм, белая рубашка, галстук, дорогие запонки...
   - Добрый вечер, коллеги!... - он был просто сама галантность.
   - Здрасьте... - испытывая вдруг неловкость за свои потертые джинсы и простенькие футболки, вразнобой поздоровались дети.
   - Ну-с? - Борода вопросительно уставился на Рио.
   Мэрион огляделась по сторонам.
   - Отойдем?..
   - Только быстренько, - согласился Бородатый, - у меня билеты на вечерний спектакль.
   Они прошли по аллее парка - навстречу им катились пестрые волны гуляющих...Смех, музыка, запах духов... Свернули под деревья, туда, где поменьше людей, и присев на скамеечку, надежно укрытую от лишних взглядов кустами сирени, Рио торжественно предъявила банку.
   Лицо Бородатого сразу изменилось - всего лишь на мгновение, но Рио успела заметить, как сверкнули его глаза.
   - Что это?... - пробормотал он, вертя в руках стекляшку. - Неужели винный чертик?
   - Откуда вы знаете? - насторожилась Рио.
   - Кто же их не знает... - усмехнувшись, отшутился Борода. Сняв крышку, он двумя пальцами ловко вытащил чертенка за хвост и приподнял его над головой, разглядывая.
   - Осторожно! - предупредила Рио. - Цапнет...
   Но вместо этого пленник изловчился и пустил тонкую пахучую струйку - прямо покупателю на белую рубашку.
   - Вот гад... - беззлобно возмутился Бородатый, поспешно доставая платок и засовывая рогатика обратно в банку. - Сколько же ты хочешь за это чудо?..
   Рио задумчиво посмотрела в небо. Толстяк незаметно пихнул ее локтем в бок.
   - Надо бы новый велосипед ... - словно сама себе сказала она. - Спортивный...
   - Идем, купим... - тотчас по-военному быстро согласился Борода.
   Рио подскочила на скамейке и, не веря, уставилась на него. Покупатель истолковал ее взгляд по-своему.
   - Идем! - повторил он. - Я сам куплю тебе велосипед. Денег не дам - потратите на какие-нибудь глупости...
   Они почти бегом покинули парк и, спустя каких-то полчаса Рио стала обладательницей замечательного двухколесного красавца. Борода получил свою банку и удалился.
   - Звони... - кинул он на прощанье.
   - Чудак... - прошептала Рио ему вслед, все еще не веря своей удаче, и озорно усмехнулась: - Велик-то - продать можно!..
   Толстяк же, хмуро глядя вслед уходящему, буркнул:
   - По-моему, надо было просить машину...

************

   Бородатый, отшагав два квартала, свернул в какую-то подворотню. Достал из пакета стекляшку: на его руке сверкнул перстень, - дети могли бы поклясться, что ранее его там не было. Несколько минут изучающе разглядывал содержимое банки - и его лицо приобрело строгое и брезгливое выражение. Пленник внутри замер, увидев перстень на руке, сжимавшей его темницу, а потом затрясся, беззвучно разевая рот.
   - Ага! - кровожадно оскалился новый хозяин. - Видно, знаешь, что это такое... - и с этими словами направил перстень прямо на несчастного хвостатого. Перстень полыхнул коротко и ярко, и на дне банки осталась лишь кучка пепла. Человек задумчиво высыпал его на землю.
   - Дела-а... - вздохнул он и выкинул ненужное в урну.

************

   Как обычно каждый раз в начале летнего сезона мэрия устраивала торжественный прием в честь наиболее именитых гостей города - так называемую "Большую субботу". Каггла фон Гилленхарт, разумеется, была в списке VIP.
   - Что-то мне не хочется идти... - призналась она Бабушке. - Надоели эти великосветские сборища...
  -- Не ходи... - коротко ответила старуха. - Хотя Виктору и Элен было бы приятно... Все-таки из всей родни ты одна чего-то добилась...
   После этих слов она поняла, что должна принять приглашение.
   "Большая суббота" этого лета собрала на редкость богатую коллекцию знаменитостей, и Каггла с некоторым удовольствием отметила, что на нее обращают не меньше внимания, чем на звезду кино или эстрады. За какие-нибудь полчаса ей представили около дюжины поклонников ее творчества, жаждавших личного знакомства с Мастером. Бокал превосходного шампанского и прекрасная музыка - вечер сопровождал знаменитый симфонический оркестр из России - окончательно подняли ее настроение.... И она позволила себе расслабиться, не думать о себе, не ощущать себя, - так, словно бы стала совсем другим человеком, смеха ради нацепившем странный маскарадный наряд, - и глаза ее засияли, лучась неведомым светом, придавая ей какой-то волшебный облик, и многим в тот вечер казалось, что за спиной у нее - просто сложенные крылья.... Но вдруг знакомый женский голос прошипел прямо в ухо:
   - Не обольщайся: ты для них - просто забавная умная обезьянка...
   И крылья снова превратились в горб...
   Каггла резко обернулась, но обидчица уже смешалась с толпой. Горбунья бросилась за ней вслед, расталкивая встречных и на ходу бормоча извинения. Ее душила бессильная ярость. Она готова была убить! - и неизвестно, каким скандалом закончился бы этот вечер, но на ее пути возник официант с подносом. Бедняга не успел увернуться и все двенадцать бокалов дружно поехали прямехонько в сторону какого-то черноволосого молодого мужчины. Тот ловко отскочил и налетел на виновницу происшествия.
   - Простите... - сконфуженно прошептала горбунья.
   - Пустяки! - весело отозвался он и наградил ее такой улыбкой, что ее гнев мгновенно улетучился.
   Официанты быстренько кинулись собирать осколки, а незнакомец, продолжая улыбаться, сказал:
   - Теперь - вы моя должница! Придется вам подарить мне вальс...
   - Но я никогда... никогда не танцевала! - испугалась Каггла. - Это невозможно!...
   Но он уже подхватил ее и закружил под звуки бессмертного творения Штрауса.
   - Макс Линд... журналист... - представился он, когда стихли последние аккорды.
   - Вы - итальянец? - предположила она, с любопытством разглядывая его смуглое лицо, обрамленное модной бородкой. Этот Линд определенно вызывал у нее симпатию.
   - О! В моих жилах течет кровь многих племен... - с живостью отозвался он. - Испанцы, арабы, немцы, ирландцы... Итальянцы тоже были в числе моих предков... Я - дитя мира... - и он снова наградил ее ослепительной улыбкой. - Но, если верить слухам, - ваша генеалогия представляет куда больший интерес...
   Они проболтали весь остаток вечера. Макс был очень мил и остроумен, Каггла чувствовала, что ему в самом деле интересно и в том не было никакой фальши или снисходительности, но все равно ей было прескверно: она постоянно ожидала мерзкого шепотка за спиной... Глаза ее невольно блуждали по залу и она почти не понимала иногда, о чем он рассказывает.
   - Вас что-то тревожит? - участливо спросил Линд, заметив ее состояние.
   - Нет...нет... - соврала Каггла и вздрогнула: та, которую она искала, сидела прямо против нее на маленьком диванчике у стены. Ее глаза смотрели холодно и дерзко, она словно бросала ей вызов!
   - ...Что с вами? - голос Линда вернул ее из бездны. Каггла почувствовала прикосновение его теплой руки.
   - Нет... ничего... - и добавила, желая отвлечь его внимание: - У вас красивый перстень...
   - Фамильная драгоценность... - небрежно пояснил он и тут же совсем иным тоном спросил снова: - И все-таки, что же вас так беспокоит?.. У вас руки совсем холодные... - пытаясь ее расшевелить, он предложил вдруг оживленно: - Хотите, я вам погадаю? Моя прапрабабка по матери была цыганкой... - и со смехом перевернул ее кисть ладонью вверх.
   Он нес какую-то милую чепуху, но она не слушала - обидчица исчезла.
   - ... Вам сделали какое-то предложение....Очень необычное ...- вещал между тем Линд, - ... но линии говорят, что... вам не стоит его принимать...
   Каггла почувствовала, как на нее накатывается огромная усталость.
   - Извините, мне пора... - проговорила она тихо. - Было очень интересно познако - миться с вами... Вы - милый.... Но мне правда пора... - и, высвободив свою руку, встала и направилась к выходу.
   Линд что-то еще говорил ей вслед, но его слова вязли в наполненном музыкой пространстве, и она уже забыла о нем, и не понимала - что это за люди вокруг и почему им так хорошо, и зачем она здесь, и почему все плывет в глазах... Близкая к обмороку, она покинула наконец душные залы и выбралась наружу.
   Ночь бросилась ей в лицо яркими звездами, свежая прохлада вернула ясность рассудка. Усталость сменилась отрешенным спокойствием человека, принявшего после мучительной борьбы окончательное решение. Теперь все просто, все ясно.... Из темноты возникла знакомая фигура - Каггла поняла, что ждала ее...
   - Через три дня... - произнесла она. - Смотри, не передумай - больше такого шанса не будет... - и чужой смех рассыпался стеклянными бусинками.
   Горбунья не удостоила искусительницу ответом.
   Подали экипаж. В этот момент ударили пушки на стенах, небеса над ночным Городом вдруг вспухли разноцветным огнем и под треск фейерверка она унеслась в ночь...
  

********************

   Пользуясь тем, что большинство взрослых отправились на прием, Рио решила устроить дяде Винки еще какую-нибудь гадость. Она уже не очень сердилась на него, но ей было жаль Матильду - тетушка по сравнению с другими была вполне ничего. Лучше бы уж этот противный капитанишка сам убрался восвояси.... У нее не было определенного плана действий и она решила придумать что-нибудь прямо на ходу. Прихватив Зелепусов, Рио отправилась разыскивать свою жертву - она надеялась устроить дядюшке нечто вроде того, что случилось со Сколопендрой, а может и получше. Но дядя-грубиян как сквозь землю провалился.
   - Сегодня же суббота! - спохватилась Рио. - Верно, отправился в какую-нибудь пивнушку...Ладненько...
   Развлечение, похоже, откладывалось. Но, проходя мимо его комнаты, она заметила, что дверь приоткрыта. "Интересненько..." - подумала маленькая хулиганка. Обычно, уходя, дядя всегда запирал свое жилище. "Может, он все-таки дома?" - и она осторожно заглянула в щель. Внутри было темно.
   - Есть кто-нибудь?...Эй, дядя Винки-и...ку-ку!.. - сладким голоском пропела девочка, и, поняв, что там никого нет, прибавила басом: - Ку-ку! старый дурак...
   Потоптавшись немного у двери, - нет, она прекрасно знала, что лезть без спроса в чужую комна-
   ту... Но ведь все-таки это ее дом.... А она в этой комнате никогда не была... Борьба с совестью длилась недолго.
   Споткнувшись обо что-то у самого порога, Рио нашарила выключатель.
   - Уютненько... - подвела она итог, бегло оглядевшись.
   Логово морского волка выгодно отличалось от комнат других жильцов массой занимательных вещей. У окна стоял большой телескоп, рядом на подоконнике она заметила огромный морской бинокль. В углу пылился гигантский, выше ее роста, глобус, стилизованный под старину. По стенам были развешаны всякие сувениры - маски, стрелы, луки, старинные пистолеты.... На полках она насчитала больше десятка прекрасных моделей парусников, каждая деталька в них была выполнена с большой тщательностью. На массивном письменном столе покоились какие-то приборы - Рио не знала их названий и назначения, сумев угадать только песочные часы: толстое стекло в серебряной оправе, внутри вместо песка - какой-то голубоватый светящийся порошок...
   Маленькая разбойница подумала, что здесь все так здорово, что даже неловко как-то.... И все же руки у нее так и чесались! И тут ей на глаза попалась знаменитая капитанская фуражка. Дядя очень чванился ею.
   - Эге!.. - обрадовалась пакостница.
   Чтобы достать ее, Рио пришлось встать на кровать. Фуражка висела рядом с картиной, изображавшей Замок. Она отметила про себя, что дядя не удосужился заправить постель, - простыни и подушки были смяты так, словно кто-то уже становился на них ногами.
   - Неряха! - презрительно фыркнула Рио. - Прыгал он тут что ли...
   Воображение живо нарисовало забавную сценку: толстый и пыхтящий дядя Винки с трубкой во рту скачет по кровати как какой-нибудь шкодливый мальчишка.... Это ее рассмешило. Похрюкивая, Рио влезла на кровать, - критикуя ее владельца, она сама не сняла обуви, - и потянулась за дядюшкиной реликвией. Пружинный матрас - ненадежная опора. Покачнувшись, она инстинктивно выставила вперед руку и - ощутила пустоту: рука прошла сквозь поверхность картины как через воздух. Едва не упав, Рио резко отпрянула назад и отдернула руку.
   Сказать, что она испугалась - значит, не сказать ничего.... Но испуг тут же сменился жгучим любопытством: так вот о чем говорил Толстяк! Ее сердечко заколотилось как бешеное, она дышала, точно за ней гнались - и ей очень, очень захотелось поскорее уйти отсюда. Но внутренний голос говорил, что ведь следующего раза может и не быть... Безрассудство взяло верх, и, прихватив со стены тяжеленный длинный меч в дорогих ножнах, Рио, умирая от страха, упрямо полезла вперед...
  
   ... Оглядевшись, она поняла, что находится возле сторожевой вышки. Было пасмурно и тихо. Дорога, огибавшая вышку, уводила в даль, к темнеющему лесу. "Туда я не пойду..." - решила Рио. На толстом слое дорожной пыли отпечатались чьи-то следы. Они шли в сторону Замка. "Кто это здесь бродит?..." Осторожно вытащив меч, она повесила ножны на куст рядом с собой, - чтобы не заблудиться. В кармане у нее вдруг что-то зашевелилось и она чуть не завизжала, но вовремя вспомнила, что положила туда Зелепусов.
   - Тихо!.. - приказала она шепотом, но они вылезли наружу и уселись ей на плечо.
   - Где это мы? -довольно громко спросил один, зевая.
   - Тс-с! - разозлилась Рио.
   Волоча саблю по земле, она крадучись пошла по обочине дороги, стараясь на всякий случай держаться за кустами. Следы привели к крепостному рву. Она остановилась.
   Замок выглядел безжизненным. Закопченные стены, сумеречные глазницы выбитых окон, ржавые цепи подъемного моста.... Сквозь распахнутые ворота виднелся поросший могучим бурьяном двор. Куда бы ни падал ее взор, на всем лежала печать страшного запустения.
   - Боже, что здесь случилось?... - прошептала она.
   Ее охватила паника: что если все это - взаправду?! Но что же тогда с ее родителями? С малышами?.. А может, это только должно случится?..
   - Спокойно! - приказала она себе. - Надо подняться на холм и посмотреть, что с Городом... Может, это наоборот - прошлое.... Тогда все нормально...
   Тут она вспомнила о следах на дороге. Возможно, в Замке есть кто-то.... Но кто?.. Присев на землю, она до боли в глазах всматривалась в лежавшие перед ней руины Замка, но так и не уловила ни малейших признаков жизни. В небе раздалось печальное и нежное курлыканье: там, высоко-высоко тянулся к лесу журавлиный клин... Осень?.. Она теперь только заметила, что и кусты и деревья одеты пожелтелой, местами подернутой багрянцем, листвою.... А ведь она пришла сюда из лета! Улетевшие журавли навели ее и на другое умозаключение: ведь кроме них здесь могут быть и другие живые существа. Волки, например... Она читала, что во время эпидемии чумы, унесшей почти все население Долины, волков в здешних лесах было в десятки раз больше, чем людей.... Угораздило же ее.... Теперь ей казалось, будто за ней наблюдают тысячи маленьких враждебных глаз и оставаться на месте стало просто невмоготу. Но открытое пространство между кустами, где она пряталась, и воротами Замка пугало не меньше...
   - Хорошо... - наконец решилась она. - Дойду до ворот, загляну одним глазком - и назад...
   Поминутно озираясь, она добралась до подъемного моста. Ей казалось - прошла целая вечность. " А вдруг здесь время течет по-другому? - спохватилась незадачливая путешественница. - Вернусь домой, а там все уже умерли?.." Но она прогнала эту мысль - и без того тошно.... Перебравшись на другую сторону рва, девочка короткими перебежками подобралась вплотную к воротам.
   Прижавшись к шершавой холодной стене, Рио перевела дух: пока с ней ничего не случилось и это обнадеживало.... Сжав покрепче тяжелый меч, - он был в два раза длиннее, чем она сама, - девочка осторожно поглядела в щель между каменной кладкой и створой ворот. Отсюда ей было видно, что масштабы разрушений гораздо больше, чем это казалось издалека - практически все дворовые постройки были разрушены чьей-то безжалостной рукой. Или пожаром... "Про это мы тоже слышали..." - подумала она.
   - Сюда кто-то летит... - безмятежно сообщил один из Зелепусов.
   - Где?!
   Над лесом чернелась какая-то точка. У Рио разом пересохло в горле. Она вдруг вспомнила черную птицу, напавшую на нее ночью в Замке. Ладони стали мокрыми и холодными, она бросила свое оружие, и, пытаясь унять мелкую противную дрожь, вытерла руки о траву.
   - Это - не птица... - сказал второй. - Это какая-то крылатая тварь.... А на ней кто-то сидит...
   - О... откуда ты знаешь? - шепотом спросила она, снова подбирая саблю.
   - Пора сматываться отсюда... - вместо пояснения ответил глазастый. - А то будем висеть как этот...
   - Как кто? - не поняла Рио.
   Вместо ответа ее спутники молча указали наверх. Она подняла глаза - и окаменела.... То, что она издалека приняла за длинную тряпку, болтавшуюся на ветвях дерева рядом с воротами, на деле оказалось человеком. Он висел, точно воздушный шарик, из которого выпустили воздух, - только высохшая кожа да остатки одежды, словно кто-то высосал все его бренное содержимое, оставив оболочку. Ветер медленно качнул останки погибшего - и Рио увидела его лицо...
  

*****************

   - Слава Богу, что это был не твой дядюшка... - неловко утешали девочку Зелепусы, когда спустя несколько часов, она рыдала у себя в комнате. - И вообще, может это все понарошку...
   - Пусть это и не дядя Винки, - всхлипывала в ответ Рио, - но ведь я его знаю!...
   У нее, правда, тоже оставалась слабая надежда, что все ее приключение - плод воображения. Следующим же утром, пользуясь очередным отсутствием дядюшки, она снова проникла в его комнату - на сей раз, вскрыв замок, - и утащила картину. Опасное полотно нашло свой конец в костре, который они с Толстяком развели в укромном месте на берегу реки.
   - Вдруг он хватится? - спросил белобрысый.
   - Ему какое дело? - угрюмо ответила Рио. - Картина принадлежит моей семье.
   У Бабушки она потом узнала, что картина эта была написана Кагглой, еще "...в самом начале творческого пути, когда она только пробовала свои силы как художник".
   -... А почему Каггла стала рисовать? - задала вопрос внучка.
   Бабушка удивилась:
   - Но она всегда рисовала - с самого детства.... Ведь ей, бедняжке, недоступны были другие игры. Потом кто-то из людей сведущих сказал ее родителям, что у девочки - несомненный талант...
   - А Каггла, она - злая? - не унималась Рио.
   Бабушка задумалась.
   - Нет... Может, она и досадует на свою судьбу, но никого в этом не винит.... Хотя...
   - Что?
   - Ничего. Почему ты спрашиваешь?..
   Но Рио ничего ей не рассказала...
   Потом она спросила у Кагглы:
   - Почему ты рисуешь такие картины?
   Ответом ей был недоумевающий взгляд синих глаз.
  
   Промолчала Мэрион и тогда, когда рыжеволосая Рита заявила об исчезновении своего мужа - того самого, с тараканьими усиками, - вышел, дескать, купить сигарет и с концами.... Оказалось, пропавший был какой-то шишкой из отдела обеспечения секретности информации в Корпорации - у отца Рио могли возникнуть неприятности, вот она и промолчала.
   Да и кто бы ей поверил?...
  

*****************

   Каггла думала, что они отправятся ночью, но особа, сделавшая ей столь странное предложение заявилась к ней рано утром.
   - Идем! - весело сказала она, словно речь шла об утренней прогулке перед завтраком.
   - Как? Уже?.. - удивилась горбунья, пораженная обыденностью ее тона. - Сейчас?!
   - Давай-давай шевелись, а то не успеем... - приказала гостья. - Ничего брать с собой не нужно... - чуть раздраженно заметила она, видя, что Каггла начала копаться в шкафу.
   - Так в ночной рубашке и остаться? - огрызнулась художница.
   Спустившись вниз, они прошли в сад и через заднюю калитку незамеченными вышли на улицу. Обогнув Замок по периметру, спутницы перебрались через крепостной ров, миновали разрушенную сторожевую вышку, дошли до ближайшей рощи, а там их уже ожидала пара стреноженных лошадей.
   - Я никогда не ездила верхом... - огорчилась горбунья. - Боюсь, мне даже не влезть в седло - слишком высоко...
   - Н-да... - хмыкнула ее попутчица. - Что-то я об этом не подумала.... Значит, пойдем пешком...
   - Далеко? - растерялась Каггла. Она уже немного устала от ходьбы.
   - Захочешь - дойдешь... - неопределенно заявила напарница.
   ...Сначала Каггле даже нравилась эта незапланированная прогулка. Они шли по Холмам, потом вдоль реки - до Старого моста, потом перелеском мимо Большого оврага, но по мере того как солнце поднималось все выше, она чувствовала себя хуже и хуже. Хотелось пить, ломило спину, да вдобавок она в кровь стерла ноги, но ее спутница, неутомимо шагавшая впереди, и не думала сбавлять ход.
   - Я больше не могу! - взмолилась горбунья ей в спину.
   - Можешь...
   - Не могу... - простонала Каггла, останавливаясь, и цепляясь за тоненькое молодое деревце, чтобы не упасть. Но ее спутница даже не обернулась.
   Каггла в отчаянии смотрела, как она уходит все дальше и дальше по лесной тропинке, усыпанной старой хвоей.... Вот ее фигура уже почти скрылась между деревьями... Каггла сжала кулаки и... побежала вслед за ушедшей.
   ... Каменная площадка, появившаяся перед ними, поросла мхом. На одном ее краю лежал плоский круглый камень с выступом в центре. За ним Каггла увидела что-то вроде арки: два больших камня, стоящих вертикально, и один, лежащий на них как перекладина.
   - Местный Стоунхендж?.. - из последних сил пошутила Каггла, увидев странное сооружение.
   Соленый пот зверски щипал ей кожу, исцарапанную ветвями, разъедал глаза.
   - Это - один из порталов... - ответила проводница и, прищурившись, добавила: - Их еще называют Провалами. Многие отдали бы все, чтоб отыскать такое...
   При этих словах она испытующе посмотрела на горбунью, но та молча опустилась прямо на траву и, тяжело дыша, привалилась боком к дереву.
   - ... Я бы отдала сейчас все что угодно за глоток воды... - пробормотала она, чуть отдышавшись.
   - Что, на этом и сторгуемся?.. - хрипло засмеялась провожатая, присаживаясь рядом.
   Сколько они просидели так, Каггла не знала. Она поняла только, что ее товарка следит за тенью, отбрасываемой выступом в середине лежащего круглого камня. "Часы..." - догадалась горбунья.
   - Теперь - можно... - сказала наконец та, что привела ее сюда.
  

************

   ... Четыре откормленные вороны весьма нахального вида мирно дремали на ветвях крепкого раскидистого дуба, росшего посреди огромного луга на краю гнилого болотца. Высоко в небе плавилось солнце, в траве сонно стрекотали кузнечики, а вдали, в дрожащем знойном мареве густел дремучий лес. Вороны что-то изредка хрипло бормотали сквозь дрему, кляня жару и неугомонных воробьев, перепархивающих меж ветвей, - как вдруг из недр голубых раскаленных небес вывалились два больших продолговатых предмета и, со свистом рассекая сгустившийся от жары воздух, шумно плюхнулись в коричневую жижу болотца. Сон разом улетучился и четыре пары блестящих глаз с нетерпеливым любопытством уставились на непонятное, внимательно наблюдая как на топкий берег выбираются двое, облепленные грязью и болотной тиной.
   - Это просто две гр-рязные девицы!.. - разочарованно объявила одна из ворон.
   - Гр-рязные! Гр-рязные!.. - подтвердили ее подруги.
   - Навер-рняка они не из пр-риличных семей... - продолжала свои умозаключения первая, и карги принялись оживленно обсуждать возможную родословную нелепых пришелиц, не стесняясь в своих предположениях.
   Злобно отплевываясь, одна из них, что была постройней, начала стаскивать мокрые одежды, и вдруг, неестественно высоко подпрыгнув, поймала одну из беззастенчивых сплетниц за хвост.
   - Вот и обед! - злорадно сказала она. - Гляди, какая жирная пташка!...
   - Я не так жирна как кажусь! - запротестовала несчастная птица.
   Три другие, нервно каркая, грузно поднялись в воздух и улетели, тяжело хлопая крыльями.
   - Если б вы знали, какой гадостью я питаюсь... - проникновенно продолжала ворона, провожая улетевших тоскливым взглядом.
   - Ничего, мы не из брезгливых... - "утешила" ее охотница.
   Каггла, расстелившая мокрую одежду на траве, поморщилась:
   - Ты станешь это есть?
   - Уже ем... - отозвалась ее спутница, крепкими зубами откусывая вороне голову.
   Кагглу передернуло от отвращения. Она повнимательнее присмотрелась к своей наперснице: грязная, со спутанными мокрыми волосами, из которых торчали гниющие водоросли, с губами, измазанными птичьей кровью, искусительница утратила свою красоту и больше напоминала безобразную ведьму. "Небось, ведьма и есть..." - подумала Каггла. Смутное беспокойство закралась в ее сердце, и она впервые пожалела, что ввязалась в эту авантюру. Но отступать теперь поздно...
   - Мы немного промахнулись, - сообщила черноволосая, продолжая жевать, и ткнула грязным пальцем в сторону леса. - Нам надо во-он туда...
   Просушив одежду, они кое-как привели себя в порядок, и снова отправились в путь...
   Когда они, наконец, вступили под сень векового леса, Каггла была просто потрясена. Молчаливые гигантские деревья неохватной толщины вздымали свои кроны на немыслимую высоту, так что шум трепещущих листьев почти не был слышен внизу у подножий. Их узловатые ветви изгибались причудливыми волнами, а могучие корни, толщиной с человека, переплетаясь, уходили в землю до самого ее сердца.
   - Сколько же им лет?.. - зачарованная суровой красотой, прошептала горбунья.
   - Они родились очень давно... - приглушенно отозвалась спутница, в ее голосе слышался благоговейный трепет.
   Они брели, с трудом пробираясь через древесные волны корней и молодую зеленую поросль. Каггла вдруг увидела странного зверька, в локоть высотой, одетого в блестящую коричневую шубку. По виду он смахивал на бобра, только вот ярко-желтые глаза его были слишком большими и круглыми. Эти глазищи рассматривали путешественниц очень заинтересованно. Ее товарка тоже заметила зверька и схватила палку.
   - Кусачий? - испугалась горбунья.
   - А то! - сердито отозвалась черноволосая. - Это - Грызля. Укусит, потом всю жизнь будешь только правду говорить...
   Мгновенно прикинув возможные последствия такого несчастья, Каггла тоже вооружилась, но Грызля все равно последовала за ними, держась на безопасном расстоянии. Напрасно девицы по очереди грозили ей палками всякий раз, когда, оглядываясь на нее, спотыкались о камни: она только уморительно пищала в ответ:
   - Брехушки! Брехушки! Брехушки!... - и строила рожи. Потом ей это надоело, и она отстала.
   Проплутав по лесу, они вышли на поляну, где торчал большой пень.
   - Теперь гляди в оба! - предупредила провожатая.
   Каггла замерла на месте. Лес тоже выжидающе притих. Со всех сторон из зеленых глубин таращились на них чьи-то призрачные глаза.... Или ей так только казалось? Внезапно вверх взметнулись комья земли и со всех сторон к ним устремились ожившие корни, на ходу увенчиваясь шипящими змеиными мордами. Каггла оцепенела. Ведьма вырвала клок волос и прошептала какое-то заклинание. Тут же все исчезло, успокоилось, как и не было. Ведьма шагнула к пню, но из густых ветвей сверху бесшумно спланировал крылатый, обросший рыжей шерстью козел и недобро выпучил красные зенки, преграждая ей путь.
   - Пш-шел с дороги! - рассердилась она. Каггла вцепилась в ее руку.
   Козел в ответ оскалился:
   - Зачем пожаловали?...
   Но тут из ветвей высунулась чья-то гнусная харя и прогундосила:
   - Свои! Свои!...
   Козел топнул ногой и исчез.
   Ведьма добралась до пня, зачерпнула из широкой трещины на деревянной макушке стоялой дождевой воды и побрызгала по сторонам, нараспев выговаривая непонятные, грубо звучащие слова.
   Горбунью была мелкая нервная дрожь.
   Пень, - огромный, старый пень - вдруг зашевелился. Послышались треск и пыхтенье. В ветвях возбужденно зашелестели неразборчивые голоса. Пень, между тем, словно живой приподнялся на мертвых, давно ненужных корнях и взору спутниц открылся широкий, уходящий в темную глубину, лаз. Ни слова ни говоря, ведьма полезла в образовавшееся отверстие. Каггла последовала за ней, что еще ей оставалось?... Сзади замелькали неясные тени. Она зажмурилась и внезапно почувствовала под ногами пустоту. В спину ей ударила волна звуков, в которой самым невозможным образом смешались вой, плач, визг, хохот... Она успела ухватиться рукой за развевающийся подол своей провожатой и в кромешной темноте их с бешеной силой понесло почему-то вверх...
   ...Встречный ветер свистел в ушах, обжигая распяленный в беззвучном крике рот. По лицу неожиданно хлестнули ветви, и вдруг перед глазами заплясала темно-желтая луна, а вслед за ней, кривляясь и подмигивая, неслись яркие звезды, кажется, они даже пели что-то нестройное и разухабистое и жутко - именно жутко! - веселое.... Горбунья давно уже выпустила из рук чужой подол и свободно кувыркалась в ночном воздухе, словно осенний лист на ветру, и луна со своей свитой оказывалась у нее попеременно то в головах, то далеко внизу под ногами. Мимо, хохоча и повизгивая, проносились чьи-то черные тени. Она почувствовала, как внутри нее закипает пузырьками безумное веселье, смешанное со сладостной жутью, и захотелось, чтобы этот полет никогда-никогда не кончался.... Потом луна и звезды исчезли и она очутилась в огромной пещере...
   Трескучие языки костра лизали блестящие своды пещеры, выхватывая из полумрака причудливые лики ее обитателей. Многие из них были откровенно страшноваты, но попадались и довольно забавные рожицы. Рядом шумно дышала ее проводница, - ветер вздыбил ей черную гриву и пряди волос торчали во все стороны, словно пики. Никто не обращал на них внимания. Собравшиеся вели себя чинно, точно званые гости, собравшиеся на большой семейный праздник. Между ними сновали на задних лапах большие ежи, обнося желающих объемистыми деревянными кружками, в которых пенилась темная жидкость. Каггла постеснялась спросить себе, зато ведьма влила в свою утробу сразу три подряд, и оконфузилась, звучно икнув. При этом изо рта ее вылетел и громко лопнул большой радужный пузырь. Она торопливо прикрыла рот ладошкой, но икота не оставляла ее - вылетела целая вереница пузыриков, и кое-кто уже откровенно похихикивал. Но тут, к счастью, раздался чей-то громкий высокий голос:
   - К столу, друзья!... Прошу пожаловать к столу!..
   И вся честная компания, разом отбросив приличия, с шумом и гамом, дробно топоча лапами, устремилась в глубь пещеры, где стояли длинные столы, изнывающие под тяжестью съестного, - Каггла их не заметила до того. В суматохе многих посбивали с ног и немножко помяли, но в конце концов, толкаясь и смешно переругиваясь, все расселись по местам, жадными глазами пожирая расставленные кушанья, возбужденно перешептываясь и подталкивая друг друга локтями. Каггла почувствовала, что, оказывается, изрядно проголодалась. Слева от себя она обнаружила свою попутчицу, а справа - Грызлю.... В ответ на ее испуганный взгляд, Грызля расплылась в улыбке и словно бы невзначай обнажила ряд мелких острых зубков.
   - Только попробуй!... - предупредила горбунья и для пущей убедительности показала соседке кулак.
   Грызля обиделась и отвернулась, всем своим видом показывая, что и мараться -то не станет.... В этот момент все разом притихли и все тот же звонкий голос произнес:
   - Так наполним же кубки, друзья, добрым игристым вином и воспоем славу покровительнице нашей Луне!..
   Каггла увидела во главе стола толстого тролля, поднявшего в лапе кубок. Все одобрительно зашумели, поднялось радостное оживление, но не успела еще ни одна глотка вкусить душистых терпких капель, как разверзлась в полу пещеры зеленовато-багровая дыра и полезли оттуда бледные, мерзкие созданья, коим и не знают названья живущие под властью солнца.
   Костер тревожно замигал, потянуло гнилью и холодом, и Каггла ощутила, как в сердце заползает черный, сосущий страх: неведомо откуда, но осознала она, что вот этих-то и следует бояться ... Ее спутница дернула горбунью за руку и потянула под стол.
   - Сиди тихо! - почти беззвучно, одними губами приказала она.
   Каггле ее приказаний и не требовалось, - она даже дышать боялась. Зато остальная братия оказалась не из робкого десятка: похватав, что под руку пришлось, все застолье бросилось на пришельцев. Завязалась жаркая схватка.
   Каггла видела из своего укрытия, как сражались обитатели пещеры с подземными тварями - не на жизнь, а на смерть!.. Временами она закрывала лицо руками - детская уловка: ничего не вижу, значит, нет меня, тю-тю... - до того страшно ей было...
   Один раз сунулась к ним под стол какая-то оскаленная морда: ведьма взвизгнула и ткнула ее вилкой - попала, нет ли, но морда исчезла. Вдругорядь поползло прямо на них чудовищное созданье с длинными клыками, но кто-то сверху вовремя разбил ему голову - на горбунью, почти обеспамятевшую от страха, брызнуло липким и вонючим...
   Ей казалось - прошли годы, прежде чем бледно-синяя лавина стала отступать, пятиться, и вот уже рваная зловещая дыра в полу совсем исчезла. В последний миг чье-то большое и мягкое крыло задело ее по лицу, - и она, не выдержав, упала в обморок...
   ..Бархатные лапки сильно, но не больно похлопывали ее по щекам. Открыв глаза, Каггла обнаружила, что это Грызля.
   - Спужалась? - радостно-ехидно спросил зверек.
   Каггла отпихнула желтоглазую и побрела отыскивать подругу по несчастью.
   Повсюду царил разгром: перевернутые скамьи и столы, битая посуда, клочья шерсти, оторванные хвосты и лапы. Горбунья шла осторожно, стараясь ни на кого не наступить. Взгляд ее наткнулся на какого-то мохнатика, подобно остальным, он приводил себя в порядок: язычком пригладил шерстку, потом щелкнул пальцами и в лапе у него блеснула штопальная иголка с суровой ниткой. Облизав иглу, - для дезинфекции - пояснил он, заметив ее взгляд, мохнатик поднял свою другую лапу - оторванную, и стал пришивать ее кривыми длинными стежками, ловко орудуя иглой. Закончил, завязал узелок, перекусил нитку зубами, и хвастливо пошевелил вновь обретенной конечностью перед носом изумленной зрительницы:
   - Видала?...Как новенькая! - и тут же предложил великодушно: - Давай тебе чего-нибудь пришью? У тебя хвост был или нет?..
   - Нет-нет, благодарю!.. - ответила Каггла и торопливо отошла прочь.
   Вскоре ей удалось отыскать свою напарницу - целую и невредимую - и, усевшись с нею рядышком на земляной пол, она долго еще наблюдала разные удивительные вещи.
   Вновь жарко разгорелся огромный костер. Все раны были зализаны, пол подметен, столы расставлены, и давешний тролль - его заплывшая физиономия стала несколько шире, - весело воскликнул:
   - Р-раз!.. Два!... Тр-р-ри!!!.. - и на столах вновь появилась посуда, наполненная аппетитной снедью.
   Все снова расселись, как ни в чем ни бывало, приняли по первой, - и пошел пир горой!
   Каггле кусок не лез в горло.
   - А они ... не вернутся? - опасливо спросила она у соседей.
   - Не-а!.. - весело заверил ее сидевший напротив рогач. - Теперь не сунутся до следующего Празднолунья... Мы их каждый год мутузим...
   - Мы с ними не водимся! - просюсюкал его сосед слева, детский голосочек которого совершенно не вязался с его внешностью - детям с ним бы не встречаться... - Они в прошлом году все наше пиво выхлебали!..
   Горбунья все равно никак не могла успокоиться.
   - Выпей вина... - посоветовали ей.
   Она послушалась... Хмельная терпкая влага приятно обожгла пересохший рот и горло, горячей волной скатилась в самую середку, и оттуда теплом ударила в голову. Каггла успокоилась, развеселилась, и налегла на угощение, не разбирая уже с прежней придирчивостью, что перед ней - куриное крылышко или жабья лапка.... Ведьма заботливо подливала ей в кубок - и она уже чувствовала вращение земли.... Выпили с мохнатой Грызлей на брудершафт и та говорила, кокетливо поводя глазищами, - а вот, мол, я тебя укушу! - на что горбунья ей ласково отвечала, - а пошла бы ты!...
   Вдруг забухали большие барабаны: бумс...бум-м-мс!.. К ним присоединились пузаны поменьше и медные тарелки рассыпали замысловатую трель - тремс-тремс.... Это было Каггле впору! Ноги ее задвигались, она приподнялась было на скамье, не в силах больше оставаться на одном месте, но тут вступили скрипки - визгливо и задорно.... Загудел тягучий контрабас, запищали всевозможные дуделки.... На горбунью обрушилась музыка!.. Разудалая, чуть непристойная, слегка спотыкающаяся, - и музыканты ведь отведали вина! - она стала для Каггла откровением. Незнакомое доселе чувство охватило ее душу - и она отчего-то коротко и сладко разрыдалась.... А вокруг - бесновалась дикая пляска!.. И ее схватили за руки, втянули в круг, где скакали, прыгали, вопили, рычали, смеялись.... Все помчалось куда-то, увлекая в нескончаемый круговорот... Вихрем пронеслась мимо ведьма, изгибаясь, в обнимку с каким-то козлоногим - полуобнаженная, бесстыжая, с развевающимися волосами. ... Все вертелось у горбуньи перед глазами, музыка текла вместо крови по ее жилам, и она уже не чувствовала себя...
   Знакомый высокий голос вдруг завопил, перекрывая все:
   - ... А ну, кто тут хочет стать красивой?!..
   - Я!!! Я... Я!.. - умоляюще вскрикнула Каггла, боясь, что ее не услышат.
   В руках у тролля оказался кузнечный молот, десятки лап проворно схватили ее и растянули на огромном барабане, сотни рож, кривляясь, захороводились вокруг, сливаясь в сплошное ухмыляющееся и орущее кольцо, скрипки поддали жару, взлетая на самые пронзительные высоты - тролль, ухнув, взмахнул тяжелым молотом, вспыхнули и посыпались багровые огни, - и она уже не знала, то ли это лупят в барабаны, то ли молот бухает по ненавистному горбу, то ли так оглушительно бьется ее собственное сердце...
  

**************

   -... Там трое незнакомцев у ворот... - сказала Орфа, спускаясь в Кухню. - Спрашивают хозяев.
   - Что им нужно? - недовольно спросил Папа. За столом против него с кружечкой пива сидел, похожий на французского бульдога, Рэг Шеридан - комиссар полиции, рядом с ним - неулыбчивый человек в штатском, сильно смахивавший, если уж мы перешли к представителям собачьего мира, на добермана. - Скажите Бабушке, пусть пошлет их к черту...
   Папа, обычно очень вежливый и корректный, был сильно не в духе: господа, сидящие за его столом, очень хотели знать, куда же все-таки делся Юлиус Брюгер - тот самый с тараканьими усиками, жена которого, рыжая Рита, всхлипывала в кружевной платочек за другим концом стола.
   - Послушай, Виктор, - вкрадчиво говорил Шеридан, - мы с тобой старые друзья и мне не хочется, чтобы у вас были неприятности...
   - Боже мой!.. - в очередной раз нервно восклицал Папа. - При чем же здесь мы?! Даже если допустить, что этот болван без спроса полез в подземелье...
   - Полегче!.. - возмутилась Рита, выжимая платок. Штатский брезгливо поморщился.
   - Гм... - поправился Папа. - Даже если этот... этот господин полез в подземелье - почему я должен за него отвечать? Скорее уж мы являемся потерпевшей стороной: налицо нарушение прав частной собственности... Репутация семьи страдает... Мои адвокаты найдут, что сказать, - уж будьте уверены!..
   - Я в этом не сомневаюсь, дружище, - улыбаясь, заверил комиссар, - но согласись: не слишком ли часто в твоем доме происходят странные вещи?
   - Не слишком! - упрямо отрезал хозяин. - Лостхед всегда этим славился - и ничего... Кому не нравится - скатертью дорога! - и он сердито посмотрел на всхлипывающую женщину.
   Признаться, в глубине души ему было жаль бедняжку, но он надеялся, что ее муженек вскоре отыщется где-нибудь, как это случилось прошлым летом с группой шведских туристов. Нахальные скандинавы тоже тайком полезли в подземелья Замка и их отыскали потом, одичавших от голода, милях в двадцати ниже по течению реки в состоянии временного помрачения рассудка. Придя в себя, они так и не смогли вспомнить, что же с ними приключилось...
   - Скатертью дорога... - повторил он. - К тому же еще не доказано, что он пропал именно в Замке. Брюгер мог отправиться в Лес... или связался с кем-нибудь в городе... Мало ли у нас мошенников!..
   - Брюгер искал Провалы... - понизив голос, строго сообщил штатский. - Корпорация очень в этом заинтересована... Путешествия во времени или в параллельных мирах - вы представляете себе, какие это деньги?!
   Шеридан при этих словах выразительно покосился на Риту, но штатский отмахнулся:
   - Она тоже из секретного отдела ...
   - Шпионы в моем доме?!! - вскипел Гилленхарт.
   - Вы, как один из ведущих менеджеров Корпорации, тоже должны быть в этом заинтересованы, - отрезал штатский.
   - Извините!... - начал было Папа, набычившись, но Шеридан перебил его:
   - Давайте все же вернемся к сути нашего разговора. Пропавший несколько недель тому назад Бриксель - ваш дедушка - он ведь исчез здесь, в Замке...
   - Он мне, слава богу, не дедушка... - почему-то обиделся Папа. - Еще чего не хватало!..
   "Французский бульдог" начал терять терпение, но в этот миг в холодильнике что-то зашумело, его дверца медленно распахнулась, и глазам присутствующих предстал дедуля собственной персоной, окутанный облаком холодного пара, - румяный и донельзя довольный.
   - ... Давайте ручку, моя курочка... - весело квохтал старичок, уговаривая кого-то, скрытого от взоров онемевшей четверки распахнутой дверцей. В ответ слышалось застенчивое неразборчивое бормотанье. - Осторожненько, моя прелесть... - щебетал дедок, и вслед за ним в Кухню величественно вступила огромная женщина в полном боевом облачении древних викингов. Рогатый шлем и топор на длинной ручке довершали картину.
   " Не в добрый час я вспомнил шведов..." - почему-то подумал Папа.
   "Пора в отпуск..." - подумал комиссар.
   О чем подумал штатский - никто не узнает. Профессия, знаете ли...
   Одна только Рита не задумалась ни на секунду: в три прыжка она оказалась у холодильника, едва не сбив с ног великаншу, и просунула голову внутрь. Увы! - глазам ее предстали ровные ряды никелированных полок, уставленных всякой всячиной.
   Новоявленная воительница, недвусмысленно помахивая топором, грозным взором обвела почтенную публику. Всем стало как-то неуютно...
   - ...Ласточка моя, идемте... - просюсюкал Дедушка, нежно касаясь ее локтя. Наткнувшись на него взглядом, "ласточка" медленно просияла.
  -- Идем, мой повелитель... - басом проворковала она, и, подняв дедулю на руки, медленно покинула сцену. То есть, Кухню...
  
   -...Один нашелся... - хрипло прокомментировал Папа, когда наконец обрел дар речи.
   - Какая женщина!...- просипел штатский.
   - Кто?.. - не понял комиссар.
   Рита в углу ожесточенно потрошила внутренности холодильника...

**************

   Тем временем Бабушка разговаривала на крыльце с тремя неизвестными молодыми людьми. Одетые в шорты и маечки, в модных цветных очках, длинноволосые и хорошо сложенные, они походили на тех завсегдатаев какого-нибудь суперпопулярного ночного клуба, пляжных бездельников или романтиков без определенных занятий, которыми Город обычно бывал наводнен летом. Но эти представились членами Королевского географического общества.
   - И что же вы хотите? - спросила старуха.
   - Мы ловим привидения. Слышали, у вас есть одно... - без обиняков заявила троица, указывая на тяжелые сумки, сваленные у ворот.
   - Оно нам как-то не мешает...- отрезала бабуся. - Лучше бы вы ловили мышей... - и закрыла дверь. Но через секунду ей пришлось открыть ее снова.
   - Что вам угодно, молодые люди? - спросила она так, словно видела этих юнцов первый раз в жизни.
   - Мы хотели бы все же продолжить наш разговор, - вежливо, но твердо заявил один из них, убирая палец с кнопки звонка.
   - О чем? - любезно поинтересовалась Бабушка.
   - Мы уже объясняли, что занимаемся ловлей привидений... - начал тот, что звонил.
   - Да-а?!.. - очень искренне удивилась Бабушка. - И - что?..
   Парни переглянулись.
   - ... Мы их ловим и изучаем... - терпеливо продолжал говоривший. - Поэтому хотели бы провести некоторые исследования в вашем Замке.... У нас есть все необходимые документы и рекомендации... Мы, разумеется, понимаем, что причиним Вам некоторые неудобства, но, думаю, сможем это компенсировать, если, конечно, Ваши условия будут приемлемыми...
   - Зачем? - перебила его старуха. - Зачем вам мое привидение?.. Убирайтесь, или я вызову полицию...
   Она закрыла дверь и после продолжительного звонка предыдущая сценка разыгралась снова: Бабушка была хорошей актрисой.
   - ...Мадам, - вмешался наконец в разговор другой парень, отодвигая в сторону своего приятеля, терпение которого явно уже было на исходе, - может, Вы просто сдадите нам комнату?.. - и послал ей такую очаровательную улыбку, какой не удостаивалась, вероятно, ни одна из его подружек.
   Женщины тем главным образом отличаются от мужчин, что остаются таковыми до самой смерти, в то время как последние чаще всего превращаются в существа бесполые. Бабушка не была исключением из правил - ее сердце слегка дрогнуло и она позволила незнакомцам пройти в холл.
   - Присядьте здесь, - предложила она, указывая на широкий кожаный диван, - придет хозяин - побеседуйте с ним...
   Папа, слегка озадаченный последними событиями на Кухне, появился минут через сорок. Уяснив суть дела, он, к ужасу Бабушки, сразу согласился, особенно, когда гости передали ему рекомендательное письмо от одного из его университетских друзей.
   - ... А мне надоело, что оно вечно ноет и гремит цепями у меня за стеной! - заявил Папа в ответ на ее протесты. - Особенно, когда у меня приступ радикулита...
   - Но, Виктор! Если это - призрак барона? Как можно обидеть предка?!..
   - Тем более! - отрезал Папа. - Хоть скажет, куда дел свои сокровища, жмот.... И вообще - поднимитесь-ка лучше к Дедушке: ваш племянничек, по-моему, женился.... Или только собирается...
   Бабушка одарила строптивого потомка ледяным взглядом и удалилась.
  

****************

   - ...Ей надо бы подобрать какую-то приличную одежду, не может она ходить по городу в таком виде! - говорила тетка Люсильда, нервно расхаживая по гостиной. Остальные тетушки, рассевшись на диванах, согласно кивали головами.
   - Нет, почему же?.. - смеясь возражала им Кора Амстьен, занимавшая совершенно противоположную позицию и словно бы вследствие этого - кресло у другой стены. - Она прекрасно смотрится! Не нужно ничего менять - она так своеобразна и неповторима!..
   - К тому же, скоро Карнавал, и в Городе полно ряженых... - преданно поддакнул Красавчик, сидевший на маленьком пуфике у ее ног.
   - Вы говорите совершенно невозможные вещи! - сердилась Люсильда. - Вам лишь бы из всего устроить балаган...
   Молодых неожиданно поддержал дядя Винки:
   - Вряд ли вы сумеете подобрать что-нибудь подходящее по размеру на эдакого монстра! - заявил он, оторвавшись от газеты.
   "Монстр", о котором шла речь, находился тут же: стоя возле окна, пришелица из холодильника невозмутимо переводила взгляд с одного говорившего на другого. Рядом суетился Дедушка.
   - Винсент!.. - прошипела в ответ тетка Люсильда, заметив, что дедушкина пассия переложила боевой топор из-за пояса в руку. - Выбирайте выражения!..
   - Я просто называю вещи своими именами! - упрямо стоял на своем дядюшка. Однако на всякий случай отодвинулся подальше вместе с креслом, в котором сидел.
   После жарких споров сошлись на том, что все-таки лучше будет, если Дуния - так звали дедушкину возлюбленную, - наденет что-нибудь более подходящее. Но тут возникло новое препятствие:
   - Чтобы я сменила одеяние воина на тряпки?! - грозно переспросила Дуния, вытягивая руку и лезвием топора чуть приподымая подол тетушкиной юбки. Звон металла в ее голосе подсказал остальным, что, пожалуй, лучше не продолжать дискуссию. Но тетка Люсильда не собиралась сдаваться:
   - Эти, как вы изволили выразиться "тряпки", - от самого Диэнжа, и стоят кучу денег! И уж поверьте, дорогая валькирия или как вас там, - но в них вы будете смотреться куда лучше...
   - Кучу денег за тряпки с чужого плеча?!
   - В самом деле, моя курочка, - неожиданно подал голос Дедушка, - так было бы гораздо лучше...
   - Надо же! - фыркнул Красавчик и голосом ведущего теленовостей сообщил: - На планете Маразмус обнаружились признаки разума... Интересненько, где же это побывал наш дедуля, что ему так подправили мозги.... И не только...
   - Даниэль!.. - вновь зашипела Люсильда теперь уже на сына.
   - Что она все время шипит, эта женщина в чужих обносках? - поинтересовалась воительница. - Может, укоротить ей немножко змеиный язык? - и сделала шаг вперед. Дедушка тут же повис у нее на локте:
   - Успокойтесь, моя душечка! Успокойтесь, моя прелесть...
   "Прелесть" нехотя подчинилась. Боевой топор перекочевал обратно за пояс. Расстаться же с ним совсем "душечка" отказалась наотрез. Даже когда делегация тетушек во главе с Люсильдой погрузилась в нанятый экипаж, чтобы отправиться в салон модной одежды. Из-за топора Дунии пришлось добираться туда пешком. Впрочем, она бы и так не влезла. Разве что вместо лошади.... В качестве почетного эскорта с ней отправили Рио на велосипеде - больше никто не согласился.
   Теперь представьте себе картину: дородная великанша, гордо шествующая прямо посреди мостовой, - солнце играет на всхолмьях кольчуги, ослепительно сверкает рогатый шлем, блеск оружия, сотни русых косичек вздрагивают на необъятной спине в такт тяжелым шагам, - дрожат стекла витрин, бутылки шампанского на столиках кафе открываются сами собой, женщины ахают, мужчины столбенеют, кое-кто бросает к ее ногам цветы, звенят возмущенные трамваи....Надо ли говорить, что к месту назначения Дуния и Рио прибыли в сопровождении толпы зевак, намного опередив экипаж с тетушками...
   В магазине их появление произвело не меньший переполох, чем на улице. Но тут сказалась профессиональная выучка персонала и минут через десять все пошло как обычно. Тетушки расселись перед маленьким подиумом, - для почетной гостьи хозяева салона выделили огромное кожаное кресло. Посетительницам предложили кофе. Заученно виляя бедрами, заскользили манекенщицы; засновали туда-сюда вежливые продавщицы с гроздьями вешалок.... Рио стало скучно, - она вышла на улицу. И вовремя: какой-то шустрый рыжий малый лет двенадцати как раз оседлал ее новенький велосипед.
   - Стой!.. - завопила девочка. Но не тут-то было: воришка приналег на педали и вихрем скрылся за углом.
   Рио бросилась за ним и тут же полетела на асфальт, споткнувшись о неожиданное препятствие. Поднявшись, она хотела бежать дальше, но над ней, ухмыляясь, возвышался Хендря Свинус.
   - Привет!...
   Рио поняла, что он сделал ей подножку. В другое время она обязательно бы проучила наглеца, но сейчас ей было не до того - подарок Бородатого уплывал из рук... Свинус однако был не прочь продолжить разговор:
   - Я гляжу, твои предки занялись разведением динозавров? Или это твоя очередная тетушка?..
   Компания таких же тощих и длинных юнцов за его спиной противно загоготала.
   - А ты, как я погляжу, занялся разведением прыщей! - парировала Рио и вдруг сильно боднула его головой в живот.
   Свинус так и не научился за долгие годы их вражды быть начеку - и снова за это поплатился. Пока он с выпученными глазами, хватая ртом воздух, оседал на тротуар, девчонка ловко проскользнула между его приятелями и помчалась вслед за похитителем.
   По счастью соседняя улица была запружена густой толпой прохожих, блестящие спицы ее двухколесного чуда мелькали совсем недалеко и Рио воспряла духом. Ей было гораздо удобнее лавировать между гуляющими, нежели велосипедисту, и расстояние между ними неуклонно сокращалось. Она, правда, заметила, что Свинус и его компания тоже бросились за ней вдогонку, но сейчас ее это не очень волновало. Между тем, похититель достиг перекрестка и оттуда свернул в боковой переулок. Плутишка петлял по Городу, Рио бежала за ним уже из последних сил, а он, словно бы дразнясь, не очень-то и торопился, порой даже останавливаясь и подпуская ее поближе. Ему явно нравилась эта игра.
   Занятая преследованием, Рио даже не замечала куда бежит.... Опомнилась она только когда обнаружила, что находится уже на другой стороне реки - за Старым мостом. Странно, местность вокруг была совершенно ей незнакома: какие-то старые домишки, пыльная дорога, бурьян.... Из-за покосившихся заборов отчаянно лаяли собаки.... Озираясь по сторонам, Рио невольно сбавила скорость и пошла шагом, успев заметить, что ее велосипед мелькнул впереди, сворачивая к одному из домов в конце улицы. У нее нещадно кололо в боку, каждый вздох раскаленным свинцом наполнял легкие, во рту появился неприятный металлический привкус, но она упрямо следовала вперед: чего-чего, а упорства ей было не занимать...
   Подойдя к нужному дому, она толкнула калитку.
   Ее велосипед сиротливо валялся прямо посредине большого неухоженного двора - переднее колесо смято, словно угонщик со всего размаху налетел на камень, руль неестественно вывернут, заднее колесо еще вращалось, зияя щербинками выбитых спиц... Рио почувствовала, как у нее внутри все закипает, и решительно вступила на чужой двор. Откуда-то сбоку раздалось низкое ворчание: из грязной конуры наружу выбрался большой черный пес. Скаля желтые зубы, он недобро помаргивал заспанными глазищами, но на его шее красовалась тяжелая толстая цепь, и Рио храбро двинулась вперед. Пес потянулся, зевнул, и, продолжая ворчать, лег у калитки, преграждая ей путь к отступлению.
   - Ладно... - сквозь зубы процедила девочка и, подняв изуродованный велосипед, направилась к дому.
   Она собиралась постучаться, но тут вдруг чей-то гортанный голос спросил:
   - Ищешь кого?..
   Она обернулась: в тени раскидистого дерева стояла высокая стройная женщина в цветастой одежде.
   - Зачем пришла? А?... - снова спросила женщина и в ее тоне не было ни малейшего намека на возможное гостеприимство.
   - Я ищу мальчишку, укравшего мой велик... - с вызовом ответила Рио. - Такой рыжий и пузатый. Он должен быть где-то здесь...
   Женщина вышла из тени и Рио обнаружила, что она совсем не молода, как девочка предположила вначале, а наоборот - очень и очень стара. Темная морщинистая кожа дряблыми складками налипала на тонкие кости, совершенно лишенные мяса; безгубый рот - словно незаживающая рана среди острых, изъеденных временем, выступов скул и подбородка; но больше всего поразили девочку глаза старухи - точно две тусклые серебряные монетки, вдавленные в усохшую кожуру век.
   - Не затем ты сюда пожаловала... - возразила старуха. - Нет.... Ко мне просто так не приходят. Да только тебе я ничего не скажу, - мала еще судьбу ворожить... Лет через десять приходи... - и тихонечко рассмеялась, будто сухой горох рассыпала.
   Рио поняла, что вряд ли узнает у странной старухи что-нибудь путное, и повернула обратно к калитке. Черный пес угрожающе привстал ей навстречу.
   - Отзовите, пожалуйста, вашу собаку... - попросила она.
   - Собаку? - переспросила старуха, не оборачиваясь. - Какую собаку?..
   Рио нахмурилась. Все и так было неважно, а теперь и вовсе...
   - Черную собаку у калитки... - почти грубо пояснила она.
   - Как? - по голосу старой женщины было заметно, что она чем-то очень удивлена. - Собака... странно...
   Она повернулась и как-то вдруг очутилась у калитки: только что была у крылечка дома - и вот уже стоит около будки, трясущимися руками ощупывая цепь и холку собаки. Рио поняла: старуха - слепая.
   - Иди-ка сюда, деточка... - и не успела она придумать что-то в ответ, как старуха уже была возле нее.
   Цепкие сухие пальцы пробежали по волосам, быстро ощупали лицо, потом старуха схватила ее руку и провела по линиям ладони.
   - Раав... - тихо выдохнула слепая. - Раав... бедная... Она все еще мается на этом свете.... И - поделом! - вдруг возвыся голос, выкрикнула она и тут же снова тихо всхлипнула: - Божья кара за погубленный город... Драконы убили всех - от мала до велика.... А ведь он ей обещал.... Обещал!.. - из незрячих глаз выкатилась слеза. - Может ты спасешь их?... Или нет? Не вижу... - ее шепот слился в неразборчивое бормотание.
   Рио осторожно высвободилась и отступила назад. Но старуха вдруг очутилась у дома и, не растворяя двери, исчезла. Пес у калитки залаял - зло, хрипло... Рио бросилась к дому. Толкнув ветхую дверь, она залетела внутрь: на нее пахнуло нежилым. Дом был пуст и заброшен - прогнившие половицы, выбитые окна, - и никого....
   По-хорошему, ей бы повернуться - и уйти. Но вместо того она зачем-то позвала тихонько:
   - Эй... - и, не дождавшись ответа, несмело пошла вперед.
   Затаив дыхание, Рио исследовала пустые комнаты... Ничего. Пыль и тлен.... В окно видно было, что солнце совсем уже низко - пора в обратный путь. И тут что-то блеснуло на полуразрушенной каминной полке. Она сделала шаг - и полетела вниз...
   ...Как ей только удалось остаться целой и невредимой? Видно, удача не совсем уж отвернулась от нее сегодня. Оценив расстояние от дна погреба, где она очутилась, до дыры у себя над головой - злую шутку с ней сыграли гнилые доски - Рио поняла, что выбраться самостоятельно будет не так-то легко. Сначала она стала звать на помощь, но потом ей пришло в голову, что в таком месте может обитать кто-нибудь еще... Пострашнее слепой старухи.... От этой мысли стало гораздо хуже и Рио тотчас перестала вопить... Глаза уже привыкли к полутьме и она тщательно исследовала свою темницу. Это занятие немного отвлекло от черных мыслей, но ненадолго: наверху вдруг раздался шорох. Рио испуганно вскинула голову, инстинктивно прижавшись к стене. Ей показалось, будто в провале наверху мелькнула чья-то темная круглая голова, точно кто-то заглянул в дыру, но как она ни прислушивалась, больше не донеслось ни звука... Ей стоило большого труда заставить себя вновь пошевелиться.
   Вокруг валялось множество всяких обломков - остатки мебели, старые доски, какие-то ящики.... Всхлипывая, маленькая пленница принялась стаскивать их в кучу у стены, пытаясь соорудить некое подобие пирамиды. Когда она была почти готова, один из ящиков, с таким трудом взгроможденный наверх, полетел вниз, увлекая за собой большую часть сооружения. Рио рассердилась и ее страхи мгновенно куда-то улетучились. Ящик тяжело ударился оземь и раскрылся. Из него посыпалась какая-то труха. Она заглянула внутрь.
   Там были книги. Она взяла одну и та рассыпалась в прах от одного только прикосновения. Рио пробормотала под нос очень неприличное ругательство и осторожно закрыла крышку ящика. Наверху стало темнеть и здесь, в земляной ловушке, она уже не могла толком рассмотреть, что же такое попало к ней в руке. Ясно одно, книги очень старые... Она прикинула, что не сможет вылезти наверх вместе с ящиком. Значит, придется вернуться сюда потом.... Если она, конечно, вообще отсюда выберется. Последнее соображение заставило ее вскочить на ноги.
   Наконец ее руки дотянулись до края дыры. Рио осторожно спустилась вниз, стараясь не разрушить собственную же работу и снова открыла ящик. Хоть в нем и не оказалось сокровищ, но ей было ужасно жаль оставлять свою находку. К тому же в книгах могло обнаружиться что-нибудь занимательное.... Едва касаясь, она ощупала переплет верхней из книг - он показался ей прочным. Аккуратно, точно сапер мину, Рио вытащила книгу наружу и спрятала под футболку. Передвинув ящик в угол, где было потемнее, она стала подниматься наверх.
   Выбравшись, она какое-то время сидела на краю пролома, тупо глядя перед собой. Блестящая вещица, из-за которой она чуть не сломала себе шею, оказалась, как она рассмотрела со своего места, всего-навсего кусочком зеркала... "Вот уж правду говорят, что осколки зеркал приносят несчастья..."
   От реки донесся пароходный гудок и все вокруг тотчас стало совсем обыденным: просто старый-старый дом, тихо доживающий свой век вслед за неведомыми хозяевами... Слепая старуха? Полно, да была ли она?... Рио вздохнула, поднялась, отряхнула колени - так перепачкалась, что просто стыдно будет идти по улице... Чего ее вообще сюда понесло?..
   Догорающий солнечный луч упал на разбитое зеркало и если бы Рио в тот момент оглянулась, то увидела бы как оттуда смотрит ей вслед чей-то немигающий глаз. Но она ушла не оглядываясь...
   На улице она с наслаждением вдохнула свежий воздух - такой сладкий и вкусный после сырости подполья и затхлой пыли заброшенного дома. Деревья отбрасывали длинные вечерние тени, небо из голубого стало зеленоватым. Калитка была распахнута, черный пес исчез... Рио не стала брать велосипед - ехать на нем все равно было нельзя - и быстро выскользнула на улицу.
  
   Дома ее встретили на редкость сердечно - чуть ли не с оркестром. Не знали куда посадить и чем накормить.... Не привыкшая к таким бурным проявлениям родственных чувств, она было удивилась, но когда узнала, что оказывается ее искали уже целую неделю, успокоилась:
   - Не думала, что вы успеете так быстро по мне соскучиться...
   Бабушка же, когда страсти немного поутихли, заметила:
   - Боюсь, скоро мы снова будем мечтать, чтоб она где-нибудь заблудилась.... Ненадолго...
  
   Часть вторая.
  
   ... - Император мертв!!! - истошный вопль расколол жаркий летний полдень надвое.
   Сотни глаз мгновенно оборотились туда, где на берегу речушки колыхался императорский штандарт.
   Еще не веря услышанному, каждый невольно переспрашивал:
   - Император - мертв?.. Мертв?!.. - и зловещий шепоток змеей расползался над измученным долгим переходом воинством крестоносцев.
   Людская масса всколыхнулась, устремляясь к берегу; конные в суматохе давили тех, кто уже успел спешиться, и крики раненых смешались с тревожным ржанием лошадей. Воины из числа личной охраны императора мгновенно образовали кольцо вокруг неподвижного тела своего повелителя. Боевая выучка помогла им сохранить видимость спокойствия, но и в их лицах читались испуг и смятение: еще несколько минут назад господин, усталый, но довольный, спустился к реке - окунуться после многочасового изнуряющего марша по враждебным дорогам чужеземья - и вот он, бездыханный, лежит на песке и капли воды стекают по его еще теплым щекам, по рыжей бороде, собираются во впадинах вокруг глаз, неподвижно устремленных в небо, и оттого кажется будто император - великий император! - плачет, и это-то хуже всего... А толпа все сильней напирала на выставленные копья: брань, крики, стоны...
   - Они задавят нас... - вполголоса молвил один из стражей другому, кладя руку на рукоять меча.
   - Назад! - грубо закричал его товарищ. - Назад, вы, свиньи!..
   Но толпа напирала и внезапно ближайший к нему человек грудью упал на копье.
   - Своих режете!.. - вскрикнули в толпе и уже засверкали кое-где обнаженные мечи.
   Стража императора изготовилась к неравному бою - они бы дорого продали свои жизни, внезапно обесцененные нелепой и трагической гибелью императора, но тут ряды наступавших заколебались и к оцеплению пробились пятеро. Четверо из них по виду были знатными вельможами, пятый же, - самый старший, - был одет в старую рясу. Но именно он одним мановением руки заставил обезумевшую толпу отодвинуться на почтительное расстояние от оцепления:
   - Именем Господа нашего!...- он заговорил негромко, но слова его были услышаны всеми, кто находился в тот час на берегу злополучной реки. - Именем Господа заклинаю вас: опомнитесь!.. Разойдитесь по местам своим, готовьтесь к ночлегу - выставьте часовых, снарядите дозоры, разожгите костры - да мне ли учить вас?... Враг рода человеческого уготовил нам новое испытание! Примем же его с достоинством, ибо император взирает на нас - да-да! - он взирает теперь с Небес, находясь подле Спасителя, так неужели мы заставим его страдать из-за нашего малодушия?..
   Пока монах говорил, тело императора подняли на импровизированных носилках, наспех сооруженных из плащей и копий, и несколько воинов понесли его к шатру. Императорская стража последовала за носилками, держа мечи наготове, но этого уже не требовалось: притихшая толпа безмолвно расступалась перед печальной процессией. Последним шел человек в рясе.
   Но едва носилки скрылись из виду, как паника вновь охватила войско.
   Волнения продолжались всю ночь. Наутро оказалось что некоторые знатные сеньоры самовольно покинули лагерь, уведя своих людей; несколько же рыцарей - покончили с собой: кто-то оказался не в силах вынести страшного известия, посчитав, что таким образом Господь указывает им на тщетность их усилий, а кто-то в приливе религиозного фанатизма просто решил последовать за императором...
   Те же пятеро, что предотвратили кровопролитие у реки, провели всю ночь в шатре у тела погибшего, над которым колдовали придворные врачи.
   - Без сомнения, виной всему жара и... возраст... - проговорил один из них. - Вероятно, с императором приключился удар, он потерял сознание, упал - и захлебнулся...
   - Или бурное течение просто сбило его с ног, - возразил другой, - а тяжелые латы не дали ему подняться...
   - Течение не такое уж сильное...
   - Но все равно: зачем было лезть в воду прямо в доспехах?..
   - Оставим пустые разговоры - они не вернут нам ушедшего, - вмешался в спор монах. - Пусть лекари делают свое дело: покойного нужно хорошенько забальзамировать и подготовить к дальней дороге... Вы, Гельдербрихт, - он указал в сторону одного из спорщиков, - распорядитесь насчет гроба и прочего, отберите людей, из числа самых надежных и смелых, что будут сопровождать тело ... А вы, - он указал на второго, - возьмите своих и установите контроль над лагерем. Паникеров - вешать, болтунов - под стражу ... Эта новость скоро дойдет до неприятеля и тогда нам придется несладко. Дезертиров - не останавливать: лучше избавиться от них сейчас, нежели они подведут нас потом...
   Отдав эти распоряжения - несмотря на свое высокое положение остальные выслушали его безропотно, словно человек этот обладал какой-то тайной властью или силой, - он вышел наружу.
   Склонившись к одному из солдат, стоявших на страже, он шепотом отдал ему какое-то распоряжение, тот кивнул и исчез в ночи. Человек в рясе немного задержался на месте, пока его глаза привыкли к темноте и осторожно двинулся вслед за ушедшим. Стараясь держаться подальше от костров, вокруг которых сидели и лежали солдаты, он бесшумно, точно кошка прошел через весь лагерь - там, ближе к лесу стояла маленькая палатка, которую караулили два дюжих молодца, одетых в простое крестьянское платье. Завидев монаха, один из них молча откинул ее полог и вместе с ним скрылся в ее чреве.
   В ноздри вошедшим ударил нестерпимый запах паленого мяса. Там, к одному из опорных шестов был привязан человек. Окровавленный, изуродованный, он теперь мало чем походил на того весельчака и балагура, каким был всего несколько часов назад. Позади него копошились над маленьким столиком двое, перебирая разные металлические предметы, один вид которых мог заставить человека слабодушного сознаться в чем угодно.
   - Не можете без крови, ироды... - зло выдохнул монах. - Сказано же: не должно проявлять чрезмерной поспешности в применении пытки, ибо к ней прибегают лишь в отсутствии других доказательств...
   - А у вас они есть, господин Фурье? - осведомился один из палачей. В его голосе слышался вызов.
   Монах молча подошел к нему вплотную - тот попятился. Их взгляды скрестились, и истязатель не выдержав, отвел глаза.
   - Прикажите развязать его, - негромко велел монах, - и... ступайте все вон...
   Приказание было исполнено тотчас же. Оставшись наедине с пленником, рухнувшим навзничь прямо у шеста, Фурье зачерпнул маленьким ковшиком воды из кожаного ведра, стоявшего тут же, и вылил ему на голову. Несчастный открыл глаза, застонал и зашевелился, пытаясь сесть. Носком сапога монах перевернул его на спину и присел рядом с ним на корточки.
   - Говори же теперь, Якоб...- спокойно приказал монах, точно они сидели где-нибудь в таверне за кружечкой пива. - Говори, иначе...
   - Иначе - что?.. - пытаясь улыбнуться разбитыми губами, передразнил его Якоб. - Что еще ты можешь мне сделать, чего не успели твои дружки?..
   - Они истерзали твое тело, - дружелюбно объяснил монах, - а я - выну душу... Поверь, это куда хуже.
   По лицу несчастного пробежала судорога, его затрясло.
   - Знаешь, - прошептал он, - я очень любил жизнь, но теперь молю Господа, чтобы она поскорее кончилась...
   - Зачем же? - миролюбиво возразил Фурье. - Ты еще поживешь - и неплохо. Если будешь со мной откровенен. Император любил тебя, и ты всегда был его преданным слугою, - так что же случилось?
   - Жить мне незачем... - упорствовал Якоб. - Император погиб, а она - исчезла... Все кончено...
   - Значит, все-таки - она... - подытожил Фурье. - Я так и думал...
   Якоб не ответил и отвернулся. Аббат схватил его за волосы и силой развернул к себе. Сжав лицо пленника в ладонях, он впился взглядом в его глаза. Тот скорчился, по его лицу покатился кровавый пот.
   - Не надо... - взмолился наконец несчастный. - Я - расскажу...
   Перед его мысленным взором встал далекий зимний день: низкое бледное солнце, раскисшая дорога, голые поля... Во главе небольшого отряда он рыскал тогда по окрестным деревенькам в поисках съестного. Крестьяне роптали, а кое-где встречали их с вилами в руках - год в этих краях выдался неурожайным, как и предыдущие два. Люди мерли точно мухи... Над обочинами дорог кружились стаи воронья - им-то пищи хватало.... Возвращаясь, они наткнулись у одной деревни на толпу местных жителей. Его солдаты потянулись было к оружию, но оказалось, что те просто собирались сжечь ведьму: в руках двух дюжих вилланов билась худенькая девушка, по виду - бродяжка, каких немало встречалось в иссушенной голодом провинции. В деревне давно творилось неладное - то передохла почти вся птица, то коровы перестали давать молока, то привязывались к людям странные болячки. А потом на дворе кузнеца закричала вдруг петухом остатняя курица - и тут-то кое-кто поумнее и смекнул, что все несчастья свалились на них с тех пор, как нанялась к нему в батрачки пришлая сирота. Сразу нашлись свидетели, видавшие как она черной кошкой шмыгала по дворам, - и участь бедняжки была решена, ибо оправдаться ей было нечем - она была немая ...
   Но иной раз не нужны никакие слова - достаточно было одного только взгляда ... И напрасно божились самые болтливые из охотников до простых развлечений, и напрасно нищий попик, потрясая нательным крестом, грозил ему небесными карами - под неодобрительными взглядами товарищей он втащил ее на седло, легкую, точно пушинка, и они умчались прочь...
   Он так и не узнал ее имени. Она так и не стала его женой - не дала даже притронуться к себе, но он исполнял любой ее каприз, любую прихоть, - немая оказалась с норовом... Он тратил на нее все свое скудное солдатское жалованье, а она была точно каменная - ни разу не улыбнулась ему, ни разу не взглянула ласково ... Разве только когда он увозил ее от разъяренной толпы ... Тогда, во время бешеной скачки, она повернула к нему бледное лицо - и губы ее дрогнули, будто она хотела улыбнуться, да не умела, а в глазах ее стояла печаль, словно знала она заранее про то, что чуть не случилось с нею, и ждала его - спасителя - и ведала уже, чем кончится их дорога...
   Вскоре после их встречи ему пришлось оставить королевскую службу и перебраться в другие края - слишком много сплетен распускали досужие языки, да и в церковь его спасенная отказывалась ходить наотрез. На новом месте их жизнь тоже не заладилась, и он стал иной раз подумывать о веревке, но тут Папа благословил очередной крестовый поход и Якоб собрался в дорогу - невмоготу ему было оставаться дома. Но немая собрала узелок, купила осла и увязалась за ним...
   Якоб всегда был хорошим рубакой, а теперь и подавно - ведь смерть уже не страшила его. В одной из стычек с сарацинами он спас императору жизнь - и тот приблизил его к себе. Казалось, судьба вновь повернулась к нему лицом: в карманах зазвенело золото, новые товарищи уважали его за храбрость, он снова научился смеяться ... Немая по-прежнему находилась при нем: ухаживала за ним, обшивала, обстирывала, - он говорил остальным, что это его сестра. Он научился находить утешение в объятиях других женщин - она же была для него вроде ангела, но одного своего приятеля он зарубил насмерть когда тому вздумалось приударить за ней. Свидетелей их ссоры не оказалось и убийство сошло ему с рук... Потом она исчезла. Кто-то сказал, будто ее видели у королевского шатра, но на следующее утро император погиб, а его самого схватили неизвестные...
   -Тебя водили за нос, мой друг... - сказал монах, выслушав краткую исповедь солдата. - Эта бестия прекрасно умела говорить... Ну, попадись она мне! - уж я бы развязал ей язык, клянусь всеми святыми!..
   Лицо солдата исказила мука:
   - Не трогайте ее...
   В палатку вошел молодой человек.
   - Вы посылали за мной, святой отец?
   - Да, Юстэс, - похоже настал твой час... - аббат тяжело поднялся. - Выяснились новые обстоятельства - и мне не на кого рассчитывать, кроме тебя...
   Разговаривая с юношей, монах повернулся спиной к лежащему на полу солдату, но тот вдруг вскочил и окровавленными пальцами схватил монаха за горло.
   У молодого человека не оказалось при себе никакого оружия, кроме кинжала. Покуда монах силился оторвать пальцы убийцы от своей шеи, юноша изловчился и ударил нападавшего кинжалом в спину, но тот будто и не заметил удара. Юстэс нанес ему еще несколько колотых ран, каждая из которых должна была бы стать смертельной, и лишь тогда только Якоб разжал пальцы и, рыча точно зверь, набросился на него. Но силы пленного были на исходе и юноша легко увернулся. В тот же момент Фурье сорвал с шеи большой крест и вонзил его конец в глаз противника. Якоб рухнул на землю, забился в конвульсиях, из его рта вытекла тонкая струйка дыма - и он замер...
   Тяжело дыша, Юстэс склонился над поверженным, не смея прикоснуться к нему и держа кинжал наготове. Монах, хрипя, опустился прямо на столик с пыточным инструментом - одной рукой он массировал горло, а другой делал какие-то знаки, словно пытаясь жестами объяснить происшедшее. Юноша потянулся, чтобы вытащить торчащий крест из глазницы убитого, но монах так вдруг замахал на него, так захрипел, что тот поспешно отдернул руку словно обжегшись.
   - ... не трогай!... - смог наконец выговорить Фурье. - Мерзавец чуть не сломал мне - ею... - буркнул он чуть погодя, отдышавшись и напившись воды.
   - Кто этот человек? И что здесь вообще творится? - мрачно спросил Юстэс. У него и так было скверно на душе после того, как погиб император, а тут еще это...
   Вместо ответа монах взял со столика некий предмет, напоминающий огромные ножницы, и ловко орудуя им, вскрыл убитому грудную клетку - так, будто занимался подобным всю жизнь.
   - Видишь? У бедняги нет сердца...
   Преодолевая отвращение, юноша осторожно взглянул туда, куда указывал монах.
   - Пресвятая Дева!...Как такое возможно?! - он поспешно перекрестился.
   - Возможно... - сердито ответил Фурье. - Не знаю - как, но сталкиваюсь с подобным не в первый раз... Полей мне на руки... Да аккуратнее!..
   Вымыв руки и вытерев их насухо, он велел позвать остальных. Тело несчастного влюбленного завернули в кусок материи, тайно унесли подальше от лагеря и сожгли.
   Вернувшись, Юстэс забрался в свою палатку и попытался заснуть, но видения прошедшей ночи гнали сон прочь. Он кликнул оруженосца и велел ему принести вина. Лишь опустошив тяжелый бурдюк с вином он сумел наконец забыться и проспал до вечера.
   Его разбудила какая-то возня у входа - неясные голоса, бряцание оружие. Собака, дремавшая у ног хозяина, вскочила и тревожно залаяла. Схватившись за меч, он одним рывком поднялся на ноги, но тут перед ним появился Фурье.
   - Что случилось? - встревожено спросил юный рыцарь, но монах сделал успокаивающий жест и велел убрать оружие.
   - Юстэс фон Гилленхарт, - торжественно спросил он, - готов ли ты послужить Богу, королю и всем честным людям?
   - Император вообще-то умер... - напомнил юноша, силясь собраться с мыслями. Голова его просто раскалывалась.
   - Король умер - да здравствует король! - досадливо отмахнулся монах, недовольный тем, что его перебили. - Войско крестоносцев простоит здесь еще несколько дней, а может и больше, - тебе же, друг мой, предстоит отправиться дальше ... Одному. Немедля. Ты должен добраться до Акры - маленькой крепости на берегу Средиземного моря, - и связаться там с моим человеком. Он скажет, что делать дальше...
   - К чему такая спешка? И зачем мне...
   - Мальчик мой! Скоро здесь будет стража - наши "друзья" уже успели сообщить о вчерашнем... Ты же не хочешь взойти на костер по обвинению в колдовстве?
   - ?!..
   - ... да-да!.. Ведь только мы с тобой знаем, что убитый не имел сердца; мои недруги уж постараются представить это дело как убийство... Или чем-нибудь похуже. Я-то, возможно, сумею отбиться, но из тебя могут сделать козла отпущения - еще и гибель императора припишут...
   - Что за вздор! - рассердился Гилленхарт. Он всегда был вспыльчив, и теперь одна только мысль о том, что его - истинного христианина, верного сына Церкви, - могут преднамеренно и несправедливо обвинить в делах богопротивных... О! - это приводило его просто в ярость!
   - Ты должен бежать, - сухо и деловито повторил монах, словно это было уже предрешено заранее.
   Юноша заметался по своему скромному жилищу, ломая и круша все, что попадалось ему под руку. Фурье молча наблюдал за ним.
   - Нет! - прорычал вдруг Юстэс, останавливаясь. - Нет... Я - никуда не побегу. Честь - дороже жизни... К тому же... сбежав, - я дам тем самым подтверждение своей вины! Нет... - лицо его просветлело. - Останусь здесь и сам разберусь с клеветниками - пусть Господь нас рассудит... Я - невиновен.
   - А знаешь ли ты, сколько таких вот "невиновных" уже отправилось в рай?.. - свистящим шепотом поинтересовался монах, закипая. - Хочешь умереть?! - так умри же, щенок!.. Но не лучше ли совершить перед тем парочку подвигов во славу Господа, нежели погибнуть бесславно, навеки покрыв имя свое позором?..
   - Я принял решение, - твердо возразил юноша, - и от слова своего не отрекусь...
   - Хорошо. Выгляни наружу... - спокойно предложил Фурье; но в голосе его было нечто такое, что заставило упрямца подчиниться.
   Обнажив меч, юноша осторожно отодвинул полог: у входа застыли люди. Он узнал некоторых - то были воины императорской стражи. Юстэс отшатнулся назад в душную полутьму палатки.
   - Они пришли арестовать тебя, - пояснил монах. - Я убедил их немного обождать... Теперь выбирай - стоит ли уповать на Господа, или лучше самому решить свою судьбу? Учти только: ты вряд ли доживешь до рассвета, если попадешь к ним руки, - уж больно они горюют о покойном императоре...
   Вид стражников, вооруженных до зубов, отрезвил гордеца. Юноша приуныл было:
   - Как же я уйду теперь? - но тяжесть меча в руке вернула его мысли в прежнее русло: ничего, он дорого продаст свою свободу...
   - Не нужно лишнего шума... - тихо сказал монах и протянул ему маленький мешочек.
   - Что это?
   Вместо ответа Фурье высыпал часть содержимого мешочка ему на ладонь: бугорки и линии судьбы Гилленхарта покрылись мелким черным порошком.
   - Выйди к ним и сдуй порошок в воздух, только сам не дыши... Они уснут и ты успеешь скрыться... - быстро приказал монах, прикрывая лицо рукавом.
   Словно во сне, юноша вышел наружу... Когда его противники распростерлись на земле, он, к ужасу своему понял, что они - мертвы. Все до единого...
   - Я убил их! Ты обманул меня!.. - закричал рыцарь, врываясь обратно.
   - Для твоего же блага... - начал было Фурье, но острие меча уперлось ему в шею, оцарапав кожу. По стальному лезвию поползла темная капля.
   - Я убью тебя... - хрипел Гилленхарт в бешенстве. Жилы на его лбу вздулись синими реками, губы дергались. - Я убью тебя... - повторял он снова и снова как заведенный.
   На бледном лице монаха не дрогнула ни одна черточка. Его глаза потемнели, зрачки расширились и юноша почувствовал, что против своей воли не может отвести взгляда. Руки рыцаря ослабели и после безмолвной недолгой борьбы он бросил меч на землю.
   - Собирайся... - приказал монах.
   Юстэс сел и обхватил руками голову.
   - Нет, - упрямо ответил он. - Теперь я виноват в смерти этих людей и уж тем более не стану скрываться.
   - Ладно, - охотно согласился вдруг Фурье. - Мне надоело возиться с тобой, глупый мальчишка... Только не рассчитывай на плаху. Я устрою так, что даже виселица покажется тебе наградой - но ты не получишь и ее! Тебя обвинят в колдовстве, ибо сразу распознают, что эти люди умерли странной смертью, и ты примешь казнь позорную и мучительную - тебя сожгут!.. Честь дороже жизни, говоришь? - нет, худая слава навеки прилепится к имени твоему!.. Будь спокоен - уж я позабочусь о том...
   Юноша поднял голову и посмотрел противнику в лицо: в глазах монаха ему почудились отблески костра.
   - Так ты нарочно все это устроил, святой отец?.. - молчание было ему ответом и он продолжил тихо, но твердо: - Ладно, я сделаю как ты того хочешь... Может быть, меч мой и в самом деле еще послужит Господу и его воле. Но ты дорого поплатишься за свой обман, старая лиса! На том или на этом свете, - клянусь Небом! - я отомщу тебе...
   - Amen...
  

***********************

  
   - ... Кто такая Раав? - спросила Мэрион Бабушку спустя несколько дней.
   Они сидели вдвоем на Кухне, что само по себе было редкостью для такого перенаселенного дома, и пили чай. Бабушка, казалось, была немного удивлена вопросом.
   - Была такая женщина... Давным-давно... Она приютила у себя вражеских лазутчиков и когда город был захвачен врагами, ей и ее близким сохранили жизнь... Про это написано в Библии, - несколько обиженно закончила Бабушка, - но ты же не любишь читать, вот и не знаешь ничего...
   - А зачем? - все и так можно в Интернете найти... Книжки вообще скоро печатать перестанут... - авторитетно заявила Рио. - Все будут на электронных носителях хранить - вставил диск в компьютер и читай...
   - Если такое и случится, - усмехнулась бабуля, - то, думаю, очень не скоро... Эти ящики хороши для работы, для развлечения, но не для души. Компьютер ведь под подушку не положишь, страниц не перелистаешь...
   Мэрион не поняла, зачем класть компьютер под подушку, - она вообще считала, что туда лучше положить пистолет... Но спорить не стала. Разговор про книги напомнил ей о находке из странного дома, что лежала у нее в комнате, и она поспешила подняться к себе.
  
   ... Буквы в книге были похожи на те, что она знала, но девочка не поняла ни слова.
   - Это - латынь... - авторитетно заявил один из зелепусов, жуя стащенный на Кухне кусок пирога и водя по странице измазанным в повидле пальцем. - Мы таких раньше много видели...
   С улицы раздался свист: Рио выглянула и увидела Толстяка Дю.
   - Поднимайся!.. - махнула она ему. Друзья не общались целых две недели и им было о чем потолковать.
   - Наверное, то была Слепая Мирта... - сказал Толстяк, выслушав ее рассказ. - Многие считают, что она давно умерла, но мой отец уверен, что она до сих пор иногда появляется... Тебе еще повезло, что она не сказала ничего плохого...
   - Почему?
   - Мирта предсказывала судьбу, но была не слишком доброй. Если человек ей чем-то не нравился или у него все было слишком хорошо, она могла из зависти или со злости наврать с три короба какой-нибудь гадости - и все это потом с ним случалось... Говорят, что за это ее и наказал Бог слепотой...
   Рио показала ему книгу. Вопреки ожиданиям, ее находка не произвела на приятеля особого впечатления.
   - У вас же целая библиотека таких ... - рассеянно заметил он. - Отдай ее Зануде.
   - Ты что! - возмутилась его бестолковостью Рио.- А вдруг это какая-нибудь совсем старинная и неизвестная? Там целый ящик таких... Я думаю, нужно туда опять сходить и притащить все остальное... Только я одна боюсь... Представляешь, - тарахтела она, - вдруг мы заработаем на них кучу денег или прославимся хотя бы... Как Шлиман, например...
   - Тебя в школе и так все знают... - засмеялся Толстяк. - Нет, интересно, конечно, что же здесь написано...
   - Это - латынь! - со знанием дела объяснила подруга, будто сама в том отлично разбиралась.
   Из-под стола с интересом выглянули Зелепусы.
   - Корица, ваниль, какао... - принюхиваясь к Толстяку, перечислил один из зеленых. - По-моему, мы не в тот дом жить напросились... Эй, парнишка, не хочешь ли пригласить нас к себе?
   - Нет... - на всякий случай отказался Дю-младший и шепотом спросил: - Это еще кто? Тоже оттуда?..
   - Нет, - отмахнулась Рио. - Я их на дороге нашла да все некогда было вас познакомить... Слушай, я тебе сейчас прочитаю... - и начала нараспев, ткнув пальцем в первый попавшийся абзац: - Им сперо... дум... Или "дюм"? Язык сломать можно! Понапишут же!.. ририкум...Чего? Ага...
   Запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, она не обратила внимания на то, что Толстяк отчаянно дергал ее за рукав - ей хотелось произвести впечатление. Между тем, при первых же звуках чужих непонятных слов в глубине комнаты за ее спиной начало сгущаться темное облачко. Когда же она наконец остановилась и обернулась - перед ними стояло некое существо. Ярко-синее, с длинными конечностями, оно напоминало карикатурную копию человека, вылепленную из пластилина.
   - Чего нужно?.. - весьма недружелюбно осведомилось существо, словно его внезапно оторвали от очень важного дела.
   - Ни...чего... - растерянно пролепетали юные любители книжных древностей, изобразив на лицах самые приветливые улыбки.
   Но пришелец не купился. Изогнувшись синусоидой и непостижимым образом вытянувшись в пространстве, он длинными пальцами ухватил со стола книгу.
   - Эй! Отдай!.. - мигом забыв о хороших манерах вскрикнула Рио, хватаясь за свою находку.
   Но незнакомец бесцеремонно вырвал у нее книгу - в руках у девчонки остались лишь несколько страниц, - и взглянул на обложку.
   - Неразумные дети! Суетесь без спросу куда не следует... - буркнул пришелец. - Хорошо еще, на меня нарвались, а не на кого-нибудь похуже... Ладно, - кивнул он девочке, тая в воздухе, - раз уж вызвала - то одно желание, по обычаю, за тобой... - и исчез. Вместе с книгой.
   Все странное происшествие заняло минут пять.
   - Кажется мне, вы легко отделались... - глубокомысленно заметил в наступившей тишине один из зелепусов.
   - Ты, пожалуйста, больше ничего не читай... - попросил второй, видя, что Рио задумчиво раскладывает перед собой уцелевшие листки. - Декламация тебе как-то плохо удается... И петь нам на ночь тоже больше не надо...
   - Недаром наш хозяин книги жег... - перебил его первый, - Видишь, один вред от них...
   - Он что, фашист был? - удивился Толстяк.
   - Зачем? - в свою очередь удивились зеленые. - Дракон он был обыкновенный... Неграмотный даже... Но Александрийскую библиотеку спалил - ума хватило: мало ли чего там древние насочиняли...
   Толстяк не стал понапрасну спорить - очень уж его заинтересовало происхождение новых друзей Мэрион.
   - Кто же вы-то такие?..
   - Угадай! - хором ответили Зелепусы и столь же дружно проговорили скороговоркой: - Мы - вечно несытые, мы - завидущие, мы - отражаем все, что видим...
   Но поиграть в вопросы и ответы им не удалось: откуда-то из недр дома донесся ужасный крик...

*************

   ...Троица молодых искателей приключений, что поселилась в Замке с легкой руки Папы, зря времени не теряла. В первый же день они расставили и развесили по всем закоулочкам разную аппаратуру, охотно объясняя интересующимся ее назначение:
   - ...Это вот термосеть с микротермисторами... а это - термолокаторы... А тут у нас индикаторы слабых электрических и электромагнитных полей...
   Еще были у них маленькие плоские коробочки-датчики - в некоторых местах они вдруг начинали отчаянно трещать, мигая разноцветными огоньками, и тогда молодые люди удовлетворенно переглядывались между собой и кивали головами, точно хотели сказать: "Ну да, все так, как мы и предполагали..."
   Однако от остальной техники, включая цифровые видеокамеры и переносные компьютеры, толку не было: привидение упорно не желало общаться.
   - Ведь есть же следы!.. Есть!.. - сокрушался один из охотников, звали его Питер.
   - А вы бы по старинке: мешочек с мукой да факел, да заклинаний парочку, да шелковые нити... И спирт еще нашатырный... - не без ехидства советовала Бабушка, которая никак не могла простить охотникам столь настырного проникновения в свои владения.
   - Почему - нашатырный?.. - удивлялся дядя Винки.
   - Не любят они его... - поясняла старуха, так, словно всю жизнь только ловлей привидений и занималась.
   Дядя Винки после этого сообщения почему-то глубоко и надолго задумался, а когда мыслительный процесс был закончен, предложил "ловить привидение на виски":
   - Я слышал, барон был не дурак выпить...
   Но молодые люди идею дядюшки не одобрили и он, обидевшись, перестал с ними общаться.
   Постепенно и остальные обитатели Замка тоже утратили интерес к охотникам - все, кроме Карапуза.
   Он целыми днями ходил за ребятами по пятам, прислушиваясь и присматриваясь, и всюду совал свой курносый носик, а по вечерам развлекал семейство, с серьезным видом выговаривая разные умные слова, выученные за день:
   - Электофизические паламетлы плостланства...
   Охотникам это тоже казалось забавным и они приняли симпатичного малыша в свою маленькую компанию.
   Идиллия окончилась внезапно...
  
   Однажды, вооружившись невесть где раздобытыми отверткой и молотком, Карапуз решил помочь "большим дядям" в настройке аппаратуры...
   -... Как я теперь должен работать?! - спустившись в Кухню, визжал Питер. - Это - уникальнейшая аппаратура!!! Понимаете вы?.. У-ни-каль-ней-шая!! И кто возместит мне убытки?!
   - Не смейте на меня кричать... - с достоинством отвечала Бабушка, успокаивая хлюпающего "помощника". - По поводу всех вопросов, касающихся материальной стороны дела, - обращайтесь к нашему адвокату...И выбирайте выражения, молодой человек, - вы, в конце концов, находитесь в частных владениях!
   Карапуз, приободренный поддержкой Бабушки, исподтишка показал "дядьке" язык. Это почему-то привело "дядьку" в полное исступление: подскочив к Бабушке, он сунул ей коробочку-датчик чуть не в лицо - коробочка тут же взорвалась от треска, лихорадочно замигав красными огоньками.
   - Частные владения?! - завопил он, брызгая слюной. - Да знаете ли вы, что настоящий Гилленхарт здесь только один?! Я всех вас выведу на чистую воду, чертовы самозванцы! Прокля...
   Он не успел договорить. Каменный грифон на барельефе за его спиной вдруг ожил, отделился от стены и хищно взмахнув крыльями, откусил ему голову.
   "... Никто и ничто, родная, не нарушит твой покой в этих стенах..." Послышались ли тем, кто был там, эти слова или то был просто ветер?...
   В тот же миг Дуния, издав дикий вопль, взмахнула боевым топором и каменная тварь рассыпалась на тысячу мелких осколков...
   Карапуз с перепугу залез под стол. Две тетушки из пяти случившихся в ту пору на Кухне дружно упали в обморок, - остальные три решили подождать, чем дело кончится... Крик привлек внимание всех, кто находился в Замке. Мэрион и Толстяк тоже прибежали на шум.
   Последними на место трагедии спустились товарищи погибшего. Странно, они были на удивление деловиты и невозмутимы, словно бы ничего особенного и не произошло.
   - Всем оставаться на своих местах... - вежливо, но властно приказал один из них, доставая из кармана телефон.
   Второй молча встал у выхода, как бы давая понять, что без его согласия никто отсюда не уйдет. От их непонятного спокойствия стало еще страшнее.
   - Вы з-звоните в п-полицию?.. - робко спросила тетка Люсильда.
   -А надо ли?.. - улыбнулся тот, что был с телефоном, и негромко произнес в трубку, обращаясь уже к невидимому собеседнику: - ...У нас неприятности... Приезжайте...
   Воцарилось молчание.
   - Смотрите: крови-то и нет... - прошептал кто-то, когда сгустившаяся тишина стала совсем невыносимой.
   Взоры всех собравшихся тут же невольно устремились туда, где лежало обезглавленное тело, и потому никто не заметил, когда и как среди них появился высокий бородатый незнакомец - многим даже показалось, что он возник ниоткуда...
   Рио и Толстяк тотчас узнали этого человека - и постарались спрятаться за спинами взрослых. Узнала бы нежданного гостя и Каггла, но она в тот час была совсем в другом месте...
  

********************

   ... В то утро, едва рассвело, Каггла снова отправилась на Холмы. Только в этот раз она не стала брать с собой вещи: кисти, карандаши, этюдник и все остальное, заботливо приготовленное с вечера, - так и остались на столе в ее комнате...
   Сонная Долина лежала перед ней как на ладони - нежная прозрачная акварель, рожденная единым взмахом кисти Великого Художника: зеленая чаша, до краев налитая парным молоком тумана, и сквозь туман - тягучие извивы реки, темная кромка леса, пожар рассвета на снежных вершинах далеких гор...
   Но ее душа осталась безучастной - она больше не чувствовала прежнего вдохновения.
   Казалось, ничего не изменилось с того дня, когда она побывала в Пещере Тролля. Окружающие не заметили перевоплощения - хозяин Пещеры предупреждал, что они и не вспомнят о ее былом уродстве. Первые дни Каггла не отходила от зеркала, любуясь своей постройневшей фигурой. Когда же ей это наскучило, восторг сменился досадой: горб исчез, но красавицей она так и не стала ... Поэтому или по какой другой причине, но не заметила она, что потух свет ее глаз, волшебным образом озарявший лицо, и взгляд стал другим, и улыбка ... То, что раньше вызывало восторг, гнев, печаль, умиление - теперь не находило в душе ее никакого отклика. Она чувствовала себя высохшим ручьем: еще недавно дарил он жизнь и радость живущим на берегах, а теперь его русло засыпает гнилая листва и жадный песок...
   За все приходится платить - и Пещера взяла свою цену...
   Только Каггла не понимала этого: она не помнила себя, прежнюю, - и злилась, ощущая внутри пустыню, и удивлялась пустоте мира.
   Вот и теперь: она пробыла на Холмах до полудня, пытаясь воскресить былое, ощутить прежний трепет и благоговение перед великой красотой природы, чтобы потом выплеснуть накопившееся на холст, - но тщетно...
   Обессилев от голода и раздражения, не заходя домой, она отправилась в Город - ей не хотелось видеть никого из близких, точно они были в чем-то виноваты. Поела в каком-то маленьком ресторанчике, долго сидела на Набережной, затем отправилась к Театру. Но до вечернего спектакля было еще далеко и она зашла в кафе, пообедала, после опять бродила по улицам... Повстречалась знакомая компания - ее затащили в кабачок, угостили вином. Когда голова слегка закружилась, она осмелела и спросила, мол, как я вам теперь?.. Захмелевшая компания, ничего не поняв, дружно сдвинула в ее честь бокалы. Ей стало грустно. Оказывается, счастьем нужно делиться, а ей было не с кем...
   Билетов на вечерний спектакль не оказалось - полный аншлаг, давали премьеру с участием мировых знаменитостей, - но ее узнали и посадили в ложу для почетных гостей. В антракте она и встретилась неожиданно с той, что указала ей дорогу к Пещере.
   - Как насчет уговора? - спросила та без долгих предисловий.
   - Что ж, - рассеянно отвечала художница, занятая своими мыслями, - я пробуду здесь до конца лета. Если есть желание - запасайся всем необходимым... Тут, кстати, неплохой арт-салон... О времени договоримся... Может быть я и поднатаскаю тебя чуть-чуть...
   - Ты собралась меня... учить?! - рассмеялась искусительница, да так звонко, что на них стали оглядываться. - Вот умора!..
   Каггле вдруг стало нехорошо. Перед глазами отчетливо встали картины той ночи в Пещере и она впервые осознала, что все случившееся там - реальность, что это был вовсе не сон и не детская сказка, как ей казалось до сих пор... Господи, куда же она вляпалась и чем придется теперь расплачиваться?!..
   Прозвенел звонок и людская река разъединила их.
   Каггла машинально вернулась в ложу. Села в кресло. Сзади кто-то кашлянул, она вздрогнула, обернулась... Из-за полуоткрытой двери, ведущей в коридор, тянуло холодком: она постаралась устроиться в своем кресле так, чтобы краем глаза держать эту дверь под наблюдением, - зачем и сама не знала, просто она ужасно ее раздражала. Потом ей подумалось, что лучше бы незаметно уйти, не дожидаясь конца спектакля, но выглянув потихоньку в коридор, она почувствовала, что не в силах заставить себя преодолеть пустое, ярко освещенное огромными люстрами пространство в одиночестве. К тому же, за пределами театра ее поджидала ночь и она решила, что лучше будет уехать домой с кем-нибудь из своих. Вернувшись на место, она попыталась сосредоточиться на том, что происходило на сцене, но у нее не получилось. Мыслями она все время возвращалась к недавнему разговору и вдруг поняла, что боится его продолжения...
   В холле у гардероба она столкнулась с Красавчиком. Он был не один, но Каггла буквально вцепилась в него и потребовала, чтобы он проводил ее домой.
   - Мне что-то нехорошо... - умоляюще сказала она и слова эти были всего лишь бледным отражением ее состояния.
   Красавчик попробовал отвертеться, но не тут-то было: напрасно он, продолжая улыбаться, делал так некстати подвернувшейся родственнице всяческие знаки, - Каггла не собиралась сдаваться.
   - Не можешь же ты меня бросить?!
   - Мы посадим тебя в экипаж...
   - Нет. Я не доеду одна... - стояла на своем настырная девица.
   Она и вправду выглядела неважно, так что даже спутница Красавчика начала укорять юношу в эгоизме, и он уже почти уступил двойному натиску, но тут случилось непредвиденное.
   Из разряженной толпы зрителей неожиданно появилась та, кого Каггла меньше всего хотела бы видеть...
   Красавчик мгновенно воспрял духом и не успела Каггла и рта раскрыть, как он уже перепоручил ее заботам неприятеля:
   - Ты домой, солнышко?.. - быстро проговорил он, включив на полную мощь все свое обаяние, чтобы "солнышко" не вздумало отказаться. - Прихвати заодно и нашу знаменитость - она плохо себя чувствует... Я бы и сам, но... - и подмигнул, незаметно указывая глазами на свою пассию.
   - Бедняжка... - сочувственно произнесла искусительница. - Конечно мы поедем вместе! - и приобняла ее за плечи.
   Каггла резко, почти грубо, высвободилась из ее объятий, - ей на мгновенье показалось, будто по коже скользнула змеиная чешуя! - и хотела убежать, но видя удивленные лица своих собеседников, растерялась... Как объяснить им, что происходит?.. Да и не поверят они...
   Момент был упущен.
   Каггла тоскливо посмотрела вокруг. Ее противница осталась спокойна - жертве некуда деться...
   Высокая, эффектная, в темном блестящем платье, с распущенными волосами - она казалась королевой. Королевой Зла... "Куда уж серому воробышку тягаться с такой!" - обреченно подумалось горбунье. И соперница почувствовала ее слабость. Мимолетная улыбка торжества скользнула по красивым губам и тут же исчезла, уступив место маске искреннего участия:
   - По-моему, тебе и в самом деле нужна помощь... - заботливо проговорила она. - Идемте же! Красавчик, распорядись насчет экипажа...
   Они вышли на улицу.
   Каггла двигалась как во сне. Звуки исчезли, время замедлило свой бег, разъяв движения на части, - перед ней словно прокручивали замедленные кадры немого кино и она сама была участницей сего странного действа: вот перед ней появилась лошадиная морда, - теплая, бархатная, с влажными губами, - она отчетливо рассмотрела, как трепетали, вбирая воздух, звериные ноздри ... придвинулся глянцевый бок кареты ... черный провал распахнутой дверцы... свет фонарей... Кто-то услужливо помог ей взобраться на ступеньку, - так, верно, всходят на эшафот...
   Она обернулась и встретилась взглядом со спутницей Красавчика. Ей показалось, - та что-то почувствовала... Но чужая рука легонько подтолкнула ее вперед - и дверца захлопнулась, отрезав путь к спасению.
   ...Экипаж скрылся за углом, а молодая пара все еще глядела ему вслед.
   - Пойдем... - потянул девушку Красавчик. - Мы и так опаздываем...
   - Ты уверен, что все в порядке?.. - в сомнении спросила она.
   - В полном! - заверил юноша. - Что с ними может случиться?..
  

**************

   - ...В наших обоюдных интересах, господа, сохранить все случившееся в тайне... Не так ли? Я полагаю, дому Гилленхартов не нужны лишние неприятности... - высокий бородатый человек неторопливо расхаживал по Кухне среди притихших гостей Замка.
   - Но... как же? - робко подала голос тетка Люсильда. - Как же?! - и указала рукой туда, где лежало обезглавленное тело.
   Бородатый не спеша подошел к убитому, ловко опустился возле него на колено и, вытащив белоснежный платок, аккуратно взял с пола один из каменных осколков, оставшихся от грифона. Он долго вертел осколок перед глазами, потом завернул его в платок и убрал в карман. Встал, поправил стрелочки на брюках, и пихнул обезглавленного в бок носком блестящего ботинка:
   - Вставай, чего разлегся...
   Труп зашевелился и сел, слепо шаря руками вокруг. Тетушки дружно завизжали.
   - Тише! - поморщился бородатый.
   Обезглавленный поднялся и, качаясь, сделал несколько неуверенных шагов - прямо в сторону испуганных женщин. Те на минутку умолкли, а потом завизжали с еще большим усердием. Бородатый схватил ожившего мертвеца за рукав и с силой развернул его в другую сторону.
   - Уведите его отсюда... - приказал он его товарищам. - Быстро...
   Юноши тотчас повиновались, и подхватив незадачливого покойника под руки, вывели его прочь.
   Тетушки продолжали вопить.
   - Тсс!.. - шикнул на них бородатый и махнул рукой точно дирижер после заключительного аккорда. Визг резко прекратился. - Спасибо! - поблагодарил пришелец. - А теперь, дорогие, смотрите вот сюда!.. - и поднял вверх другую руку. На его пальце сверкал огромный перстень. - Смотрите внимательно! - совсем другим голосом приказал он. - А когда я досчитаю до трех - вы забудете все, что здесь случилось... Итак, раз... Два!..
   Он не успел досчитать.
   В воздухе мелькнуло лезвие топора и Дуния едва не отрубила ему руку. Не давая противнику опомнится, она тут же сделала еще один выпад, но незнакомец снова увернулся. Вскочив на стол, он принял боевую стойку. Дуния обрушилась на него со всей своей мощи, но бородатый ловко отбил удар, да так, что древко ее топора переломилось на части. Воительница мгновенно выхватила меч и бросилась вперед, сметая все на своем пути. Бородатому пришлось бы туго, но он успел, совершив отчаянный прыжок, оказаться на другом конце Кухни. Дуния взревела и, оттолкнувшись ногами от стены, прыгнула вслед за ним. Противник, не удержавшись на ногах, упал - тут-то ему бы и конец! - но он успел выставить вперед руку с перстнем и крикнуть:
   - Замри!!
   В тот же миг Дуния беспомощно застыла прямо в воздухе.
   Тяжело дыша, бородатый поднялся на ноги. Мэрион из своего укрытия слышала, как он пробормотал, отряхиваясь: "Значит, страж уже здесь..."
   - Смотрите сюда... - хрипло приказал он, снова вытягивая вверх руку со сверкающей каплей на пальце. - Раз...два... три!..
   Секунду стояла мертвая тишина, а потом все зашумели, задвигались, занялись своими делами, словно и в самом деле ничего не произошло. Будто щелчком переключили телеканалы - с одного, где шел жуткий и странный "ужастик", на другой - с добротным, но скучным семейным сериалом, которому нет конца...
   Бородатый тоже переменился - вместо загадочного и опасного хищника, только что отчаянно сражавшегося за свою жизнь, глазам присутствующих предстал элегантнейший светский лев.
   - Позвольте представиться: Макс Линд, журналист...
  
  

**********************

  
   Вскоре вернулись из Театра родители, Зануда и другие. В честь Линда устроили торжественный семейный ужин - он оказался старым другом отца... Ужин затянулся за полночь: обитатели Замка были просто очарованы новым гостем - бывалый путешественник, он с таким увлечением рассказывал о своих странствиях и приключениях, что несколько часов пролетели незаметно.
   После обильной трапезы - Бабушка и Орфа расстарались на славу! - все вышли в сад: спать никому не хотелось. Да и жаль было тратить чудесное время на сон - летние ночи так прекрасны и так коротки!.. Лунные дорожки в саду уводили в неведомое, сладко пели ночные птицы, воздух был напоен дивным ароматом - все вокруг дышало такой негой, такой чувственностью!..
   По саду рассыпались парочки, в беседках зажглись фонари, там и сям замелькали светлячками огоньки сигар, тихо и страстно зазвенела гитара... Смех, шепот, приглушенные голоса...
   И лишь один человек во всем Замке не разделял всеобщего настроения...
  
   Мэрион не стала смотреть на перстень Линда - она всегда была непослушной... Поэтому она прекрасно помнила все, что случилось, и злилась на остальных за то, что они теперь были так веселы и беспечны. Толстяк Дю тоже не попал под влияние волшебного перстня, но по другой причине - он как зажмурился со страху в тот самый момент, когда ожил обезглавленный ловец приключений, так и не открывал глаз, пока все не закончилось... Был еще и третий очевидец, но о нем - позже.
   Проводив приятеля - он ни за что не желал оставаться ночевать, что впрочем было вполне объяснимо, - Мэрион вернулась в свою комнату. С полчаса она сидела перед открытым окном, сердито наблюдая за ночной жизнью в саду и размышляя, как бы вернуть этих легкомысленных простаков в чувство или хотя бы испортить им то хорошее настроение, которого они никак не заслуживали. И ей в голову пришла отличная мысль...
   Водрузив на подоконник колонки стереосистемы, Мэрион врубила рэп. Тяжелый речитатив, густо насыщенный солеными словечками, сопровождаемый немыслимыми аккордами и невообразимыми переходами из тональности в тональность сразу наэлектризовал ночной воздух - хулиганистые парни из Гарлема знали свое дело...
   Похихикивая, Рио надела наушники - сама она не желала быть оглушенной, - прибавила громкость на всю катушку и улеглась в постель с каким-то журнальчиком.
   Спустя четверть часа примчалась Бабушка. Напрасно старуха барабанила в закрытую дверь - внучка притворилась, что не слышит...
   Ночной концерт прекратился только когда позвонили возмущенные соседи с соседней улицы и пригрозили вызвать полицию. Гитара в саду тоже умолкла...
   Донельзя довольная собой, Рио спустилась в Кухню - попить молочка на ночь. Зелепусы увязались вместе с ней.
   Едва она налила себе бокал, как явилась Бабушка и принялась ее отчитывать. Рио, глядя сквозь нее, невозмутимо принялась за молоко. Когда проповедь бабули достигла апогея, она демонстративно достала наушники плеера, заранее припасенного для такого случая, и задрыгала ножкой в такт музыке, давая понять, что плевать она хотела... Ей нужен был скандал!
   Дети часто разряжают свою перегруженную нервную систему, специально нарываясь на конфликт с взрослыми и сбрасывая таким образом часть накопившейся отрицательной энергии, - Рио не была исключением.
   - Мэрион, - рявкнула Бабушка, - ты слушаешь меня или нет?!..
   Девчонка продолжала игнорировать ее присутствие. И тогда Бабушка вышла из себя...
   Такое с ней редко, но все же случалось. Вернуться обратно ей сразу не удалось - для этого нужно хотя бы немного успокоиться... Поэтому теперь на Рио орали уже две бабуси.
   Внучка продолжала прикидываться невменяемой и число разъяренных старух увеличивалось в геометрической прогрессии. Лишь когда их стало штук сорок с гаком, Рио немножечко струхнула и сдалась. Судите сами: одна сердитая бабулька - еще куда ни шло, но целая стая...
   - Простипожалуйстаябольшетакнебудувсеосознаюиисправлюсь... - скороговоркой выпалила Мэрион дежурную волшебную фразу.
   Бабушки, остывая, хором сказали:
   - То-то же... Все знают - в гневе я страшна...
   Потом они удивленно посмотрели друг на друга, отчего-то слегка сконфузились, и стали исчезать одна за другой, пока их не осталось всего две.
   - Что такое? - возмутилась одна из них.
   Вторая промолчала и попыталась улизнуть.
   - Стоять! - громовым голосом бывалого полицейского приказала первая.
   Самозванка подчинилась, но когда настоящая Бабушка подобралась к ней поближе, она вдруг растворилась в воздухе, а по полу под стол прыснули два зеленых мячика.
   - Что это у нас там?.. - заинтересовалась старуха, нагибаясь и приподнимая край скатерти. Из полутьмы на нее глянули две пары совершенно невинных голубых глаз. - Та-ак... Мэрион, я тебя спрашиваю: что это такое?..
   Рио малодушно пожала плечами: мол, понятия не имею...
   - Вылезайте, - приказала Бабушка.
   Зелепусы послушно вылезли на свет и вскарабкались на стол.
   - Мы здесь живем... - сообщили они как ни в чем не бывало.
   - И как давно?.. - поинтересовалась бабуля.
   - Что тебе, жалко что ли? - перешла в атаку внучка. - Они - хорошие...
   Бабушка с сомнением посмотрела на Зелепусов. Что-то они ей напоминали...
   - Ладно, - сказала она раздумчиво, - поздно уже...Идите спать. И чтоб без фокусов у меня!..
   Кухня опустела. Бабушка задумалась...
  
   *************
  
   ... Макс Линд отказался от предложения поселиться в Замке.
   - Я снял номер в гостинице... - пояснил он.
   Хозяева и гость стояли на улице у ворот, поджидая заказанный экипаж.
   - Все было чудесно... - сказал Линд, целуя мамину руку. - Был очень рад повидать вас всех...
   - Надеюсь, ты еще зайдешь к нам? - спросил Папа. - Когда ты уезжаешь?..
   Линд неопределенно развел руками:
   - Еще не знаю пока... Как закончу все дела... - и похлопал отца по плечу: - Не переживай, Виктор, перед отъездом я обязательно загляну к вам!..
   Ночную улицу внезапно огласили звуки дикой музыки.
   - Бьюсь об заклад - это Мэрион... - проскрипела Зануда.
   Она тоже вышла с родителями проводить гостя. Но на то у нее были свои причины.
   В конце проулка показалась карета.
   - Наконец-то... - сказала Мама.
   Когда экипаж остановился и все начала прощаться, Линд улучив минутку, нагнулся к Зануде:
   - Завтра в восемь...

********************

   ... Фурье вручил ему увесистый кошель и кусочек пергамента, свернутый в трубочку и запечатанный сургучом.
   - Передашь это человеку, который встретит тебя в Акре и будет лучше, если ты не станешь читать, что там написано... - предупредил он.
   - Мой отец говорил: "Учиться грамоте - вредить душе"... - презрительно отозвался Гилленхарт. - Не дело для настоящего воина корпеть с гусиным пером над куском телячьей кожи подобно жирному лысому монаху...
   - Вот и славно... - перебил его Фурье и улыбнулся: - Твой отец был мудрым человеком...
   Потом он еще раз подробно объяснил юноше, что и как он должен сделать:
   - ... доберешься до побережья, а там наймешь корабль... Денег должно хватить с лихвой...
   Юноша, уже не слушая, задумчиво взвесил кошель в руке: вот цена его жизни и свободы, определенная человеком... Какова же им цена на Небесах?..

***********

   В ту же ночь он скрылся из лагеря крестоносцев. Фурье дал ему еще и тот самый проклятый мешочек с черным порошком, пояснив, что это пепел мертвеца, сожженного ими. Но Гилленхарт, отъехав подальше, выкинул дьявольское зелье - он полагался лишь на свой меч да на крест, висевший на груди.
   Ночь, звезды и верный конь стали его единственными спутниками. Он вовсе не торопился исполнить поручение предателя-монаха. Странствия по пустыне настроили его совсем на другой лад.
   Первое время огромные пространства пугали одинокого странника, но потом, в часы долгих ночных молитв пришло иное. Яркие звезды - совсем не такие, как на далекой родине, - шепот ветра, костры пастухов ... Он вдруг ощутил себя не затерянной песчинкой, - но частью всего Сущего ... Он понял, для чего уходили в пустыню отшельники и святые: вдали от мирской суеты стать собою, услышать голос Создателя, - и он решил, что последует их примеру.
   Однажды в минуты недолгого забытья, ему приснилась покойная матушка: она смотрела на него ласково, потом что-то сказала - что-то очень важное, но он забыл, когда очнулся, и долго после сожалел о том. Юстэс очень хотел еще увидеть ее во сне: ведь он не знал ее - она умерла, когда он был младенцем, но матушка больше не приходила ... Зато вспомнились отец и старшие братья - и он почувствовал, что больше не сердится на них: сам виноват, что пришлось покинуть отчий дом... Вспомнилась и та, что любила его и чьей любовью он так тяготился... Что-то с ней теперь сталось и жива ли она?..
  
   Но Гилленхарту не суждено было провести остаток дней своих в уединении и молитвах - судьба распорядилась иначе.
   Его захватили врасплох кочевники. Бой был жестоким, коротким и неравным. Юноша сражался как лев - и потому его не убили. Восхищенные отвагой неверного, дети пустыни сохранили рыцарю жизнь - и продали его проходившему каравану, направлявшемуся к побережью. Спустя два перехода, на караван напала какая-то болезнь, унесшая в могилу более половины всех его людей. Не миновать бы этой участи и Юстэсу, раненому в стычке с кочевниками, но его спас черный человек по имени Али. Он дал ему съесть три темных, неприятно пахнувших шарика, размоченных в воде, - и юноша остался жить. Али и дальше ухаживал за ним: промыл и смазал чем-то раны, где уже завелись черви, менял повязки, приговаривая что-то на чужом, гортанном языке, приносил воду, кормил его жирной бараньей похлебкой... Благодаря ему, рыцарь окреп настолько, что всерьез задумался о побеге.
   Но теперь он был больше похож на человека, нежели на покойника, - его можно было выгодно продать, к тому же его теперешний хозяин и так потерял половину своих рабов, - и с него не спускали глаз.
   Помогла песчаная буря. Утром того ужасного дня Али принес ему накидку из шерсти верблюда. Показывая на горизонт, где клубилось темное облачко, он что-то пытался объяснить. Юстэс взял накидку...
   Потом были долгие часы, когда во всем мире не осталось больше ничего, кроме воя ветра. Ему казалось: все демоны пустыни собрались вместе, чтобы спеть хором на его могиле, и рука в бессильной ярости напрасно искала рукоять меча... Он бы так и остался там, погребенный толстым слоем песка вместе с остальным караваном, но Али откопал его, еле живого, и Юстэс обнаружил, что снова стал свободным... Он тогда не задумался, как выжил Али, - наверное, им обоим просто повезло.
   Последующие дни были наполнены смертельной мукой. Палящее солнце и ни капли воды... Язык распух, стал шершавым, Юстэсу хотелось откусить его и выплюнуть - он думал, что задохнется, если тот распухнет еще больше. В висках все время стучали маленькие острые молоточки - голова болела невыносимо и он боялся, что череп расколется... Еще он боялся сойти с ума - ведь тогда бы он, не задумываясь, вцепился в горло своему спасителю, и пил бы... пил его кровь - он видел, как это сделали караванщики с обессилившим рабом...
   Али молча полз рядом и в его глазах тоже порой светилось безумие...
   Гилленхарт не выдержал первым.
   Он напал на чернокожего и они сцепились, катаясь по песку, точно дикие звери, рыча и кусая друг друга. Али оказался сильнее и проворнее - изловчившись, он ударил юношу кулаком в висок и свет померк в его очах.
   ... Откуда-то из тьмы перед ним появилось лицо монаха. "Ты послал меня сюда... Из-за тебя я так страдаю... Я ненавижу тебя..."
   Ненависть - сильное чувство. Порой оно дает человеку куда больше вдохновения и сил, нежели любовь... Юноше так сильно захотелось отомстить, что он отложил свою смерть на потом - и очнулся...
   Чьи-то руки поднесли к его губам чашу с водой.
   ...Спустя два дня он уже смог подняться на ноги. Жители маленькой рыбацкой деревеньки - десяток глиняных хижин, длинные лодки, сохнущие бесконечные сети, - были неразговорчивы и не очень приветливы. Люди, найденные в пустыне, не внушали им доверия - ведь они так не похожи на них... Опасения рыбаков были не напрасны: слегка окрепнув, Юстэс в одну из ночей взял припасенный заранее кувшин с водой, пару пресных, жестких как подошва сапога, лепешек, и украл лодку.
   Выйдя в море на безопасное расстояние, он направился вдоль берега, надеясь что волны и провидение помогут ему выплыть к какому-нибудь более подходящему месту, откуда он сможет наняться на корабль, идущий в Акру: он понимал, что стал пешкой в неведомой ему игре, и что посылая его в путь, Фурье строил какие-то планы. Возможно, расстроив эти планы, Юстэс тем самым отомстит святому отцу, а быть может, - доберется и до него самого...
   Юстэс понятия не имел, что будет делать в Акре. Пергаментный свиток Фурье был им утерян, но рассудил, что попытаться стоит: ведь монах сказал, что нужный человек сам найдет его, - и юноша не задумывался, как тот это сделает. Не думал он и о том, что вообще может не добраться до места, - ведь молодости свойственна здравая доля глупости и самонадеянности, и вкупе с верой в свою звезду и удачу это сочетание дает иногда удивительные результаты...
  

************

   ... Он греб около часа, стерев в кровь ладони, когда куча тряпья на корме лодки вдруг зашевелилась. Юстэс приподнял весло и размахнулся, ожидая чего угодно, но из-под тряпья вылез, потягиваясь и позевывая ... Али. Юстэс с облегчением перевел дух - надо сказать, что он был несказанно рад видеть своего чернокожего приятеля.
   - Как ты здесь оказался, хитрец?..
   Но Али не понимал его слов и молча улыбался, сверкая белками глаз. Если бы он мог, то рассказал бы, как следил за своим собратом по несчастью, когда тот вертелся вокруг лодок, а уж пробраться к берегу под покровом темноты и спрятаться было и вовсе проще простого. Он только не знал, когда Юстэс решится бежать, но даже если б его и нашли рыбаки по утру спящим в лодке, они бы просто решили, что ему стало душно в хижине...
   Несколько дней они провели в море - повелитель вод был милостив к ним. Али ухитрился из запасного весла и тряпья наладить парус - плыть стало лучше. Ловили рыбу, высаживались на берег, - не есть же ее сырой... На берегу старались и ночевать, карауля по очереди. Вой гиен и шакалов внушал суеверный страх, но еще больше они опасались людей и потому, едва занимался рассвет, тут же отправлялись дальше. Путешествовать ночами было бы легче, но неопытные мореплаватели, подобно своим далеким предкам, боялись потерять берег из виду.
   Потом фортуна изменила им - поднялся шторм и их унесло далеко в море. Лодка перевернулась; весла, остатки припасов - все погибло. Чудом, они сумели уцепиться за утлую посудину, связались поясами, - Гилленхарт не переставал бормотать слова молитвы, Али терпел молча, - и стихия показала им всю свою мощь и ярость...
   ...Остатки разбитой лодки лениво покачивались на успокоившихся волнах. Море снова обещало быть ласковым и приветливым, только теперь они знали цену его обещаньям. Скоро солнце поднимется выше - палящие лучи и жажда сделают свое дело...
   Господи, неужели это - конец?!..
  

*****************

   - ...Куда мы едем?
   - Ты мне не доверяешь? - спутница Кагглы улыбнулась и взяла ее за руку.
   Карета мягко покачивалась на рессорах, звонко цокали подковы, мимо проплывали желтые огни фонарей. Каггла выдернула руку и отвернулась к окну. Вскоре они выехали за город - к реке.
   Колеса экипажа прошуршали по бревнам Старого моста и остановились. Возница стукнул кнутовищем в стекло:
   - Эй, дамочки! Дальше я не проеду...
   - Вылезай... - приказала Каггле ее спутница. - Пройдемся немного... Обожди нас тут, -велела она вознице.
   - Как прикажете, - пожал тот плечами, зябко кутаясь в плащ - у реки было прохладно, - только заплатить не забудьте...
   Они углубились в лес. Каггла немного успокоилась: соловьиная летняя ночь была слишком хороша для того, чтобы с ней что-нибудь случилось... Ее спутница остановилась: прямо перед ними росло дерево с раздвоенным стволом.
   - За мной! - скомандовала она и крепко ухватив художницу за руку потащила ее в развилку дерева.
   После путешествия в Пещеру Кагглу трудно было удивить и теперь она ожидала чего угодно, но место, где они вдруг очутились, поразило ее своей полной заурядностью.
   Только что ее руки касались шероховатой коры старого дерева, и вот перед ними длинный грязноватый коридор. "Явно какое-то казенное присутствие..." - подумалось ей. Тусклые, давно немытые окна, вдоль стены - старые стулья с кожаными сиденьями , маленькие облезлые столики, испачканные чернилами, над столиками какие-то картинки в дешевеньких рамках, под потолком вокруг голых лампочек уныло жужжали мухи. Пыль, тишина, скука...
   Коридор привел их к облезлой двери, когда-то выкрашенной белой краской. Каггла попыталась разобрать, что же написано на табличке, украшавшей дверь, но не смогла. Ее товарка постучала и не дожидаясь ответа, вошла. Каггла - за ней.
   Там, посредине комнаты, заставленной архивными стеллажами с толстыми папками, за письменным столом сидела огромная крыса. Не обращая внимания на вошедших, она сосредоточенно писала что-то длинным гусиным пером.
   - Извините... - робко откашлялась спутница Кагглы.
   - Не приемный день... - буркнула Крыса, не поднимая головы от своей писанины.
   - Но мне назначено на сегодня... - возразила женщина.
   - А у меня - обед! - тут же нашлась Крыса. На столе перед ней поверх исписанных листов появилась большая дымящаяся кружка. Она помешала в кружке кончиком облезлого хвоста и по комнате поплыл аромат свежего кофе. - Выйдите и подождите в коридоре...
   Спутница Кагглы хотела еще что-то сказать или спросить, но Крыса ухватила кружку коротенькими лапами и с таким громким хлюпом втянула ее содержимое, что посетители поняли: общения не получится.
   Ерзая на жестких стульях, они прождали с полчаса. Потом еще столько же... Наконец, терпенье у черноволосой кончилось и она снова сунулась в кабинет.
   Крыса, задрав ножки на стол, мирно дремала, сложив лапки на животе...
   - У вас обеденный перерыв уже закончился? - громко осведомилась искусительница.
   Застигнутая врасплох, Крыса от неожиданности вздрогнула и чуть не свалилась со стула. Но тут же, схватив перо, приняла деловой вид и снова принялась что-то строчить на новом листе бумаги.
   - Я вам человеческим языком повторяю: сегодня не приемный день... - сердито проскрипела она. - Зайдите завтра...
   Посетительница достала из складок платья кусочек сыра. Крыса было заинтересованно зашевелила длинным блестящим носом, но оценив размеры подношения, обиделась:
   - Взятка должностному лицу?..
   Неизвестно, чем закончилось бы их препирательство, но из стены вдруг вышел человек в темном.
   - Прекрати паясничать, - коротко приказал он Крысе, - и займись делом.
   Словно по мановению волшебной палочки кабинет тут же преобразился. Окна закрыли тяжелые парчовые занавеси, на мраморный пол лег пушистый ковер, убогая казенная мебель исчезла - взамен ее у стен встали дубовые шкафы, чьи полки ломились от тяжелых фолиантов в роскошных переплетах. В углу вокруг низенького столика появились большие кожаные кресла. Человек в темном сделал приглашающий жест:
   - Прошу...
   Каггла осторожно опустилась в необъятные недра кресла. Оно оказалось на удивление мягким и уютным. Ее товарка присела напротив. Человек в темном остался стоять.
   На столике появились бокалы и красивая бутыль, покрытая паутиной.
   - Итак, - произнес незнакомец, ловко откупоривая бутыль и разливая вино, - в чем суть вашего дела?
   - Родовое проклятье... - торопливо произнесла спутница Кагглы.
   - Понимаю, - задумчиво произнес он, поднося бокал к губам и делая глоток. Каггла, совершенно сбитая с толку, последовала его примеру. Вино оказалось превосходным. - Вы хотите, чтобы я снял его?
   - Нет... - держа бокал в руках и водя пальцем по его золотистому краю, искусительница тщательно подбирала слова. - Предметом нашей сделки был некий дар, полученный родом Гилленхартов в результате наложенного заклятия... Я оказала моей... гм... подруге одну услугу и теперь в качестве компенсации хочу получить этот дар себе. Так, как это было оговорено заранее...
   - Что ж, - шагая по комнате, сказал человек в темном, - дело пустяковое... Прямо сейчас и составим договор. Каково будет мое вознаграждение?..
   Крыса, одетая теперь в широкую мантию и судейскую шапочку, стоя у высокой конторки, торопливо строчила пером.
   - Сколько же вы хотите? - уклончиво поинтересовалась черноволосая.
   - Обычно я беру десять процентов... - сухо ответил он. - Но в вашем случае - я хочу половину.
   Искусительница открыла рот с явным намерением поспорить, но потом вдруг передумала:
   - Ладно...
   - О чем вообще идет речь? - возмутилась Каггла. - Может, объясните мне наконец?..
   - Пожалуйста... - засуетилась Крыса и подбежав к ней на задних лапках с легким поклоном протянула лист бумаги.
   Каггла торопливо пробежала глазами по строчкам:
   - Ничего не понимаю... - и, скомкав, отбросила бумагу.
   - Ну-ну...- успокаивающе произнес незнакомец, поднимая бумажный комочек, и опускаясь в кресло. - Не надо нервничать... Позволите, я закурю? - и достал из кармана трубку.
   Крыса проворно поднесла хозяину зажигалку и забрала у него скомканный лист, обиженно посверкивая глазками на столь импульсивную клиентку.
   - В документе нет никакого подвоха... - продолжил он, пуская к потолку ароматный клубок дыма. - Наша адвокатская контора имеет солидную тысячелетнюю ... я повторяю - тысячелетнюю! - репутацию... За это время нам довелось распутать немало сложных дел и, поверьте, наши клиенты всегда оставались довольны...
   Но Каггла уже не слушала его: она вдруг ощутила в подушечках пальцев легкое покалывание и увидела как на их кончиках появились голубоватые искорки, - словно крохотные звездочки, они стекали с пальцев и рассыпались в пространстве сверкающими брызгами.
   - Так вы согласны?.. - спрашивал меж тем адвокат. Его голос доносился до нее будто издалека.
   Не отвечая, она подняла руки над головой и поворачивая кисти то так то эдак, откинулась в кресле, любуясь алмазными каплями на своих пальцах. Она чувствовала, как исчезает гнетущий изматывающий страх, что мучил ее последнее время, и на смену ему рождается неизъяснимое по своей прелести чувство собственной силы и превосходства над окружающим миром, доселе совершенно ей незнакомое.
   Крыса тем временем разгладила измятый лист и положила его на столике перед черноволосой:
   - Подпишите вот тут... и вот тут...
   - Кровью? - спросила искусительница.
   - Ну, что вы! - захихикала Крыса и замахала лапками. - Кровью - только на предмет продажи души... А так, зачем же... Вот, извольте, ручка...Угу... И вот тут...
   Черноволосая поставила жирный росчерк и Крыса, обежав столик, положила листок перед Кагглой.
   - Теперь - вы... - умильно просюсюкала она, тыкая когтем в уголок листа, и протягивая ей ручку с золотым пером.
   Но Каггла даже не взглянула на бумагу. Небрежным движением руки она оттолкнула ее от себя и злополучный листок, скользнув по столу, медленно спланировал на пол.
   - Я не стану ничего подписывать... - спокойно сказала она. - Все мое - останется при мне.
   Крыса так и остолбенела, разинув пасть.
   - Что?! - взвизгнула черноволосая. - Да как ты смеешь отказываться?..
   - Разве я тебе что-нибудь обещала? - усмехнулась художница.
   Ее противница задохнулась от ярости. Бокал в ее руке треснул - так сильно она сжала стекло - и его хрустальная ножка жалобно звякнула о столик.
   - Браво... - негромко сказал адвокат и похлопал в ладоши. - А вы не так глупы, как я было подумал... Браво!..
   Откинувшись в кресле, он весело подмигнул ей.
   Черноволосая, сжав кулаки, - между пальцами правой руки у нее потекла кровь, - угрожающе надвинулась на обманщицу.
   - Обещала ли ты?.. - хрипло переспросила она, в ее глазах вспыхнули багровые огоньки. - Хочешь, чтобы я освежила твою память?..
   - Зачем? - презрительно отозвалась художница. - С памятью у меня все в порядке. Я просто передумала.
   Черноволосая растерянно посмотрела на адвоката. Тот невозмутимо курил, пуская кольца.
   - Послушай, - примирительно и торопливо заговорила она, - ведь я выполнила свое обещание, неужели ты окажешься такой неблагодарной? Или тебе мало?.. Тогда скажи, чего ты еще хочешь?!
   - Я хочу, - четко и раздельно проговаривая каждое слово, ответила Каггла, - чтобы ты пошла к черту и оставила меня в покое...
   - Но этот дар - твое проклятие!
   - Пускай. Зато - мое...
   В бессильной злобе черноволосая огляделась по сторонам. Крыса торопливо бочком-бочком отбежала подальше.
   - Ладно... - выдохнула она, еле сдерживаясь, - ты еще пожалеешь об этом... - и выскочила за дверь, хлопнув напоследок так, что та едва не слетела с петель.
   Каггла вопросительно посмотрела на адвоката. Ей было непонятно, что делать дальше и как попасть теперь домой. Хотя, если честно, неясность ситуации ее совсем не пугала...
   - Я просто восхищен... - легкая улыбка тронула его губы. Он разлил оставшееся вино: - За вас!..
   - Думаю, мне пора... - сказала Каггла, когда они поставили опустевшие бокалы.
   - Не смею задерживать, - вежливо отозвался человек в темном. - Но, если вы не сильно торопитесь, мы могли бы где-нибудь посидеть и отметить наше знакомство...
   Каггла так и не поняла, как они очутились вдруг незнакомом уютном ресторанчике, где подавали на больших подносах печеную рыбу в золотистой корочке, - ее разделывали еще живую, доставая из огромного бассейна, и трепыхающуюся клали на раскаленные угли огромной жаровни тут же прямо в зале, и рыба, умирая, смотрела печальными глазами и танцевала, беззвучно подпевая самой себе... Но Каггла не чувствовала жалости - наоборот, этот танец пробуждал в ней какой-то первобытный аппетит... Они много смеялись, болтали, пили чудесное вино... Ей было хорошо.
   После он на машине отвез ее к мосту.
   - Вы сорвали мне выгоднейшую сделку... - улыбаясь, сказал он на прощанье. - Но вечер удался...

*************

   Когда Каггла, уходя, оглянулась - его уже не было. Она постояла немного, облокотившись на деревянные перила моста, посмотрела на воду - уснувшая река была спокойна и безмятежна. Растворившись в ночи, почти невидимый, сонно ворочался на ее берегах спящий лес. На перине из призрачных облаков дремала круглая луна... Что ж, ей пора домой...
   Она неторопливо побрела прочь, чувствуя, как проходит эйфория и наваливается усталость.
  
   Каггла была уже в самом конце моста, когда за ее спиной что-то неуловимо изменилось. Еще не осознав толком опасности, она инстинктивно метнулась в сторону - и прямо у ее плеча рассекли воздух стальные лезвия длинных когтей...
   На ее счастье, экипаж, на котором они приехали, был еще на месте.
   - Что-то вы долго гуляете... - начал было заспанный возница, но увидев то, что приближалось к ним, осекся и вытянул свою лошаденку кнутом.
   Лошадка, коротко заржав, встала на дыбы и с места рванула в карьер...
  
   Карета подпрыгивала на ухабах, навстречу неслись деревья, огни, дома... Она высунулась в открытое окно - в лицо ударил ветер... Ей стало весело. Весело и тревожно, совсем как тогда в Пещере...
   Только в ту ночь она была незваной гостьей на чужом пиру - отныне же она будет Королевой бала...
  

****************

  
   ... Али первым заметил парус. Им оставалось только уповать на то, что их тоже увидят - ни кричать, ни махать руками сил уже не было.
   Их увидели... Судно изменило курс. Но спасение приближалось невыносимо медленно. Когда их подняли наконец на борт, Юстэс потерял сознание.
   Очнулся он от невыносимой вони. Было темно. Сквозь широкие щели скупо сочился дневной свет. Ощупав вокруг себя руками, он понял, что лежит на полу на куче тряпья. Привыкнув к темноте, разглядел, что вокруг стоят какие-то бочки, ящики... Попытался встать, но пол предательски уходил из-под ног - он не сразу вспомнил, что находится на корабле. Опустившись обратно на свое вонючее ложе, он позвал Али, но никто не откликнулся. Собравшись с силами, он попытался найти выход, но обнаруженный им люк сверху над головой был заперт. Он поколотился о широкие доски:
   - Эй, кто-нибудь!.. - ему не ответили. - Ладно, черти... - буркнул юноша, снова опускаясь на пол. - Не будут же меня век держать взаперти...
   Рассудив, что в его положении самое лучшее - поспать, он устроился поудобнее, смежил веки и попытался уснуть. Но это оказалось не так-то просто: невыносимо хотелось пить, все тело болело, да и пустой желудок требовал свое. Когда же он наконец стал задремывать, наверху зашумели, люк над его головой распахнулся и чей-то грубый голос на его родном языке приказал:
   - Вылазь! Слышишь, нет?..
   Шатаясь от слабости и качки, Юстэс ухватился руками за края отверстия. Попробовал подтянуться, но сорвался. Наверху захохотали. Стиснув зубы, он повторил попытку и приподнялся на локтях над люком. В глаза ударил слишком яркий с непривычки солнечный свет, так что слезы потекли, и он невольно зажмурился. Когда он снова открыл их, то первое, что увидел, были носы широких ботфорт - от них пахло дегтем и он почувствовал резкую боль в желудке. Кто-то схватил его за шиворот и помог вылезти. От свежего воздуха у него еще сильней закружилась голова и он едва не упал. Люди, столпившиеся вокруг - человек пять или шесть самой пестрой наружности - засмеялись.
   - Веди этого сосунка к капитану, Харди, пока он не окочурился... - сказал один из них.
   Тот, которого назвали Харди - здоровенный детина, заросший до самых бровей густым волосом, - подтолкнул Юстэса в спину. Нарочно или нет, но так, что юноша упал на колени. Собравшиеся вокруг зеваки снова заржали. У Юстэса потемнело в глазах от злости. Ярость придала ему силы и вскочив на ноги он, сжав кулаки, двинулся на обидчика. Гилленхарту пришлось бы несладко, но Харди был настроен мирно:
   - Ладно, чего там ... - пробасил он, волосатой лапой останавливая развоевавшегося юнца. - Остынь, приятель...
   Из толпы послышались возгласы разочарования: зрители ожидали бесплатного спектакля.
   - Врежь ему!.. - пропищал стоявший ближе всех коротышка на кривых ножках, на голове которого красовался несуразный линялый колпак.
   Юстэс так зыркнул в его сторону, что коротышка почел за лучшее спрятаться за спинами товарищей.
   - Идем... - сказал Харди, раздвигая плечом толпу.
   Волосатый великан привел его к двери, обитой железом, и постучал.
   Внутреннее убранство каюты, где они очутились, поразило Гилленхарта своей невиданной роскошью. Венецианские зеркала в бронзовых рамах, стены, затянутые дорогими тканями, изящная мебель красного дерева, дорогие светильники, на полу - персидские ковры... Среди всего этого неожиданного великолепия он не сразу заметил лежащего на кровати под балдахином человека.
   Лежащий приподнялся и велел Харди выйти вон. Юстэс остался стоять посреди каюты.
   С минуту они внимательно изучали друг друга. Хозяин каюты, человек лет сорока, был одет в белоснежную рубашку и восточные шаровары. Руки его с накрашенными, красиво подпиленными ногтями, были щедро унизаны кольцами, длинные темные волосы - тщательно завиты и напомажены. Всем своим внешним видом он походил на богатого изнеженного вельможу, но от внимания Гилленхарта не ускользнули ни шрамы на обветренном смуглом лице, ни острый пронзительный взгляд темных глаз, - и он каким-то внутренним чутьем понял, что человек, в чьих руках по-видимому оказалась его судьба, - силен, ловок и, скорее всего, очень опасен...
   Лежащий поправил шелковые подушки - в вырезе его рубашки мелькнула окровавленная повязка - и взял в рот мундштук кальяна, стоявшего на полу возле кровати. Затянувшись, он закашлялся и, ругнувшись, спросил юношу по-итальянски:
   - Имя?..
   Юстэс не понял, и тогда хозяин каюты повторил свой вопрос на его родном языке.
   - Юстэс фон Гилленхарт... - с достоинством отвечал юноша.
   - Дворянин?
   - Да, ваша милость...
   - Откуда ты родом?
   Юстэс ответил.
   - Что ты умеешь? - продолжал свой допрос лежащий.
   - Я - воин! - с вызовом отвечал Гилленхарт.
   На лице хозяина каюты промелькнуло непонятное выражение.
   - Лучше бы ты был лекарем... - сказал он и добавил по-итальянски: - Хотя... все они - шарлатаны и лишь морочат людям головы...
   Вытащив из-под подушки серебряный колокольчик, он позвонил. В дверях каюты появилась красивая смуглая молодая женщина. Он что-то коротко приказал ей и она вышла. Вскоре смуглянка вернулась с подносом, уставленным разными яствами.
   - Ешь, пей... - приказал хозяин каюты. - Да не стесняйся! - возможно, это твой последний обед... - и захохотал.
   - Что так? - смелея от прямой угрозы, осведомился Юстэс.
   - Я - Массимилиано Ла Мана, такое уж имя дали мне при крещении... Но люди зовут меня все больше Черным Ястребом, а еще - капитан Годдем... - и он приумолк, желая посмотреть, какой эффект вызовут его слова.
   Но Юстэс не был моряком, более того - он пришел издалека, и потому имя его собеседника не вызвало у него никаких эмоций, хотя любого жителя побережья оно бросило бы в дрожь: не было в этих широтах более жестокого и коварного пирата, чем этот человек, за голову которого правители нескольких стран обещали щедрое вознагражденье. Дерзкий, удачливый и беспринципный, он снискал себе дурную славу даже среди собратьев по ремеслу. Из кораблей, уничтоженных им, можно было бы составить несколько флотилий, а из тех людей, что он лично отправил к праотцам - целый город, ибо он не жалел никого - ни женщин, ни детей, ни стариков, разве только когда их можно было выгодно продать или получить богатый выкуп... Под стать капитану была и команда.
   Видя, что юнец никак не отреагировал на его имя, капитан принял это за проявление храбрости. К тому же рана, полученная им в одной из последних стычек с кораблем сицилийского короля и гашиш, к которому он время от времени прикладывался, немного поубавили его обычную кровожадность, и он сказал:
   - Если ты и вправду умеешь сражаться - я, пожалуй, оставлю тебя в живых: мне нужны люди... Кое-кто из моих ребят кормит акул, так что тебе найдется местечко на моем корабле. Я удачлив, - хвастливо добавил он, - держись меня - и тогда в твоих карманах зазвенит золото, и в любом порту девки гроздьями будут вешаться тебе на шею! - не затем ли ты покинул родной дом?..
   - А если я откажусь?.. - с набитым ртом спросил юноша: сев на полу перед подносом, он изо всех сил налегал на еду.
   - Не знаю... - раздумчиво отвечал Черный Ястреб, снова беря в рот мундштук, - полетишь за борт или будешь болтаться на рее... Может, продам тебя в Константинополе на невольничьем рынке... В любом случае, выбор у тебя есть - смотри, не прогадай...
  

******************

   Несколько дней на пиратском корабле пролетели незаметно. Для Юстэса это были дни, полные борьбы за собственную честь и достоинство. Место под солнцем и право на жизнь ему пришлось отвоевывать с помощью ножа и кулаков: озверевший от скуки сброд висельников, именуемый командой, единственными развлечениями считал кости, вино и драки. Юстэс был новичком, к тому же слишком молодым и "благородным", по мнению большинства людей его окружавших, и почти каждый из них считал своим долгом зацепить его. По распоряжению капитана ему выдали длинный нож, больше похожий на саблю, и только это немного остудило пыл особо рьяных любителей кровавых потех. Но оставили его окончательно в покое лишь тогда, когда где-то на пятый день в одной из стычек он насмерть ранил одного из обидчиков, пропоров ему живот.
   Расставив все точки над "и", Гилленхарт осторожно попытался выяснить, что же сталось с его чернокожим другом.
   - Тот, которого выудили из воды вместе с тобой?.. - почесал в затылке в ответ на его расспросы Харди, - он был одним из немногих, с кем у Юстэса сложилось какое-то подобие нормальных отношений. - Если не сдох, то, верно, сидит в трюме с остальными невольниками...
   Это известие одновременно и обрадовало и огорчило Гилленхарта: хорошо, что его спаситель, возможно, жив, - но он не представлял себе, как вытащить беднягу из того ада, в котором держали пленников пираты. К тому же, Юстэс собирался при первой же возможности удрать с корабля, но его понятие о чести не позволило бы ему совершить побег, если Али при этом останется в плену.
   Невольников на корабле Черного Ястреба охраняли только крепкие засовы - никому из пиратов не пришло бы в голову освободить их: ведь это были "живые" деньги. Отсутствие караульных облегчало задачу. Раз в день пленникам спускали вниз еду и воду. Надо сказать, что эта обязанность не считалась у пиратов почетной - и Юстэс охотно взял ее на себя. Мешало лишь то, что котел с варевом, которым кормили несчастных, был слишком тяжел для одного и юношу обычно сопровождал кто-то еще. Все же ему удалось связаться с чернокожим - теперь он хоть был уверен, что тот - еще жив...
   Ворочаясь ночью в гамаке, юноша решил, что единственный выход - убить того, кто в очередной раз потащит вместе с ним котел, завладеть ключами, вызволить Али и вместе с ним, спустив шлюпку, бежать... И все это надо было проделать средь бела дня. План побега был плох не только этим: могли поднять шум остальные пленники, ему мог попасться слишком сильный противник... А еще ведь надо запастись водой и пищей, и заранее спрятать припасы в шлюпке, - но как это сделать незаметно?.. Если же даже все пройдет гладко - спустить шлюпку на воду не такое быстрое дело, особенно, когда не знаешь - как... Все это Юстэс отлично понимал, но ничего другого не приходило ему в голову.
   Помолясь, Юстэс попросил Господа помочь ему. С этим и уснул...
  

***************

   ... Утро следующего дня в замке Лостхед выдалось на редкость суматошным.
   Во-первых, никто не мог понять, почему в Кухне, как раз над обеденным столом, висит беспомощно в воздухе Дуния? Во-вторых, сославшись на семейные проблемы, уехала Орфа - внезапно, оставив лишь записку и ни с кем не попрощавшись.
   - Это просто свинство с ее стороны, - жаловалась Бабушка, - оставить меня на растерзание родственников в самый разгар лета!..
   В-третьих, у Подкидыша - как все называли малыша, принесенного Аистом, вдруг полез зуб, хотя по всем расчетам было еще рановато.
   В-четвертых, у ворот обнаружили следы огромных когтистых лап, причем страшные отпечатки остались не только на земле, но и на асфальте, словно он расплавился под действием неведомых сил.
   Тетушки, поразмыслив, решили вызвать на всякий случай полицию, - все какое никакое развлечение...
   Приехал наряд полиции. Следы неведомого чудища не очень удивили представителей власти.
   - Это дело рук каких-то шутников, - заявили они, - ведь скоро Карнавал...
   - Вот именно! - не соглашалась с ними тетка Люсильда. - В эту пору как раз и вылезает на свет божий всякая нечисть!.. Вы обязаны принять меры!..
   - Примем-примем... - пообещали полицейские, лишь бы только она отстала.
   Переглядываясь украдкой и пересмеиваясь, они замерили следы и сфотографировали их. Вокруг собралась довольно приличная толпа зевак. Замелькали вспышки камер.
   - Вот вам и очередная сенсация... - сказал один из них.
   - Еще скажите, что мы сами все это устроили! - возмутилась тетка Люсильда.
   - Каждый зарабатывает как может, - уклончиво заметил старший из полицейских, - я б на вашем месте продал бы теперь парочку жутких историй какой-нибудь газетенке...
   Стоявший неподалеку дядя Винки задумался...
   Но тетка Люсильда не собиралась торговать семейными ужасами.
   -Пройдемте-ка со мной в дом, - сурово приказала она ребятам в форме так, словно это она служила в полицейском управлении, а они были - злостными нарушителями закона.
   Нехотя, служивые последовали за ней. Толпа тоже было потянулась следом, но тетушки захлопнули двери перед самым носом любопытствующих.
   Увиденное в Кухне, поразило полицейских куда больше, нежели какие-то там следы у ворот.
   - Да... гм... - печально сказал минут через десять тот, у которого была жена, теща и трое ребятишек.
   - Гм... да-а! - восхищенно ответил другой, - холостой и помоложе.
   Неизвестно, какие мысли возникли у них при виде белокурой красавицы - великанши, беспомощно застывшей в воздухе, - ей и раньше-то достаточно было просто пройтись по улице, чтобы половина мужского населения города начисто лишилась рассудка, - но, видимо, ничего путного им в голову не пришло. Один из них залез на стул и, встав на цыпочки, попытался стянуть Дунию вниз, но ее держала какая-то сила. На помощь пришел напарник. Вдвоем, стараясь не смотреть вверх, ибо на воительнице в момент атаки была короткая кожаная юбочка, они изо всех сил потянули ее к полу, ухватив несчастную за ноги. Ничего хорошего из этого не вышло. Та же сила, что держала возлюбленную Дедушки в воздухе, намертво приклеила к ней руки незадачливых спасателей. Пытаясь высвободиться из неожиданного плена, они тоже повисли в воздухе, ругаясь и болтая ногами...
   Нелепая троица выглядела презабавно. Кое-кто из домочадцев, не выдержав, засмеялся, но тут же умолк: говорить Дуния не могла, но по ее лицу насмешники ясно прочитали свое ближайшее будущее...
   - Они у нас теперь вместо люстры будут? - деловито поинтересовалась Мэрион.
   - Пойду звонить комиссару... - мрачно сказал Папа, встряхивая на руках хнычущего Подкидыша.
   Приехавший через полчаса Рэг Шеридан совершенно не одобрил действий своих подчиненных, хоть они и пытались, увидев его, взять под козырек.
   - Чем это вы тут занимаетесь?! - рявкнул он, не разобравшись, - Да еще в служебное время! Приказываю: отставить немедленно!!.
   Но, походив вокруг живописной композиции, комиссар смекнул, что одних приказов тут будет недостаточно.
   - Неплохо устроились, канальи... Как это вообще случилось?
   Но все дружно пожимали плечами - никто ведь ничего не помнил. Мэрион промолчала...

*************

   - ...Надо отыскать Бородатого и попросить его расколдовать Дунию... - сказал Толстяк, когда Рио по телефону описала ему суматоху, царящую в доме. - Тот, кто наложил заклятье, должен знать, как снять его...
   - Но тогда он поймет, что мы все помним!.. - возразила девочка.
   - А чем занимаются ловцы привидений?
   - Тем же, чем и все остальные - бегают каждые пять минут в Кухню и писаются со смеху...
   - Ты бы пробралась к ним в комнату, - посоветовал приятель, - посмотреть, куда они дели Питера...
   - Думаешь, он - там?! - ужаснулась Мэрион.
   У нее просто мороз прошел по коже, когда она представила, что покойник мог всю ночь провести в их доме. А если он, чего доброго, еще начнет шляться по ночам? Мало им привидения! - так оно хоть свое, фамильное...
   Улучив подходящий момент, Рио последовала совету Толстяка. Но в комнате гостей ее ждало полное разочарование. С замиранием сердца она обшарила все шкафы и тумбочки, заглянула под кресла и кровати - вдруг откуда-нибудь да и выскочит безголовый! Но ничего такого не случилось. Это ее почему-то страшно разозлило и, сбегав к себе, она взяла корзинку с удавом и, вернувшись, подсунула ее под кровать: то-то будет переполоху, когда Доди отправиться на прогулку!.. Уже уходя, она увидела на столе маленькую мужскую сумочку. Поколебавшись, Рио заглянула и туда: деньги, какие-то квитанции, очки, зажигалка... В боковом кармашке она нашла удостоверение личности: с маленькой фотографии на нее смотрел погибший. Подумав, Рио прихватила документ с собой.
   - Зачем ты это взяла? - возмутился Толстяк, когда спустя четверть часа, они сидели за столиком в кондитерской его отца. - Что будет, если они заметят пропажу?..
   -А я здесь при чем? - хладнокровно парировала она тоном опытной преступницы. - Пусть докажут! И вообще, я хочу, чтоб они поскорей убрались из Замка... Если Доди не поможет, напущу на них винных чертей...
   - Тогда они от вас никогда не съедут, пока всех чертиков не переловят! - засмеялся Дю-младший.
   Мэрион, отодвинув мороженое, с мрачным видом забарабанила пальцами по столу.
   - Есть у меня одна идея... - с загадочным видом сказал мальчишка, когда ему надоело затянувшееся молчание.
   Рио перестала барабанить. Нагнувшись к ней, Толстяк что-то прошептал ей на ухо...
  

********************

   В бар "Эстела" Зануда пришла гораздо раньше условленного часа.
   Весь день она провела запершись в своей комнате и утреннее "веселье" обошло ее стороной. Следы у ворот она просто не заметила, занятая своими мыслями. Появление Макса Линда в Городе и радовало ее, и пугало... Поэтому, наверное, она и пришла раньше назначенного: ей подумалось, что на месте будет легче определиться, чего же ей хочется - поговорить с ним о том, что давно терзало ее душу, или - снова сбежать?..
   Держа в руке высокий бокал с тонкой соломинкой, она вспоминала их последнюю встречу... Нет, не надо было ей приходить... И она поднялась уже было к выходу, но в дверях показалась высокая фигура Линда.
   Они долго сидели молча друг против друга. Наконец, он прервал молчание:
   - Вот мы и встретились... Ты не рада?
   - Нет... - почти грубо отрезала девушка.
   Линд грустно улыбнулся:
   - Вот она - людская неблагодарность... А ведь я, позволь напомнить, кажется, спас тебе жизнь?..
   - Что тебе нужно?.. Что тебе нужно от меня? От моей семьи?..
   - Хорошо, - кротко сказал Линд. - Я постараюсь объяснить... Мне нужны вовсе не пресловутые подземелья вашего Замка, которые ищут все кому не лень, будучи уверенными, что именно там барон фон Гилленхарт спрятал свои сокровища, когда его преследовала инквизиция...
   - Неужели? - недоверчиво скривилась собеседница.
   Линд умолк и посмотрел на нее - его взгляд был серьезен и печален.
   - Девочка, ты не представляешь себе, насколько все ...
   - Прекрасно представляю! - резко перебили Зануда. - Когда к тебе среди ночи заявляются сумасшедшие люди и заявляют, что они - инквизиция, а ты - ведьма, и потому тебя надо сжечь, поневоле задумаешься!.. Эти маньяки сломали мне жизнь! Я бросила университет, Париж, и погребла себя в этих стенах, от которых меня уже тошнит, - и все с одной единственной целью: разобраться, наконец, в этой чертовщине!...
   - И как успехи? - насмешливо осведомился Линд.
   - Я многое поняла.... Долина представляет собой аномальную зону, - этакий коридор, из которого открываются двери в разные миры. Все это каким-то образом связано с именем барона и с Замком. Но как - я не знаю... Возможно, из своих странствий он привез некий артефакт, который послужил ключом, и открыл эти двери...
  -- Кое-что он действительно привез, - подтвердил журналист.
   - У нас какой-то странный получается разговор... - сердито сказала она. - Разговор ни о чем... Вы что-то знаете - и не хотите мне рассказать. Неужели вы появились здесь лишь затем, чтобы я сказала вам "спасибо"?
   - Нет, не за этим... - медленно произнес Линд.
   Он весь вдруг как-то подобрался и напрягся, точно увидел кого-то за ее спиной. Повинуясь его взгляду, Зануда тоже обернулась назад: бар был полон народа, среди отдыхающих она заметила несколько знакомых лиц, но так и не поняла, что или кто напугал ее собеседника, - пока она разглядывала посетителей бара, журналист исчез.
   Она посидела еще немного, - Линд так и не появился.
   - Вам просили передать... - сказал официант, когда она расплачивалась, и протянул ей небольшой конвертик.
   - Кто?.. - спросила она, хотя знала, что он ответит.
   Выйдя на улицу, она открыла конверт.
   Там оказался обрывок старого пергамента. "...Придет Страж и явится Дракон - и то будет конец всему..." - прочитала она, и порыв ветра вырвал исписанный клочок у нее из рук и развеял его в пыль.
   В сумочке пронзительно запищал телефон.
   - Алло?..
   - Ты должна поторопится... - голос Линда звучал так тихо, что она едва могла разобрать его слова, - ... ибо Страж уже здесь...
   - Я ничего не понимаю! - прокричала она в трубку. - Куда ты пропал?...
   Но ответом ей были громкие частые гудки.
  

*******************

   ...Судьба между тем посылала Гилленхарту все новые и новые испытания.
   На рассвете вахтенные заметили на горизонте судно. Из обрывочных разговоров юноша понял, что встреча не была случайной - пираты специально охотились за этим кораблем, на борту которого, как донесли Ла Мане шпионы с берега, было полно золота.
   - Корабль принадлежит храмовникам... - охотно пояснил ему Харди. - Ох, и поживимся же мы!...
   Юноша ужаснулся:
   - Вы не боитесь гнева святого Ордена?..
   - Мы с нашим капитаном никого не боимся! - хвастливо отвечал пират. - Не из таких переделок выходили...
   Остальные члены команды были настроены не менее решительно. Пиратский корабль быстро настиг тяжелое торговое судно.
   - Поднять мой личный флаг! - распорядился Ла Мана. Приказание было исполнено тотчас и на верхушке мачты затрепетал белый флажок с черной птицей...
   ...Когда все было кончено, палуба чужого корабля была скользкой от крови. Оставшихся в живых пираты загнали в трюм. Туда же отправились и захваченные сокровища. Разграбленное судно разбойники отправили на дно.
   Ночью на корабле воцарилась настоящая вакханалия. Победители на радостях перепились - среди захваченного груза было и несколько бочек с вином - и между ними вспыхнула драка. Разделившись на несколько враждебных группировок, они устроили настоящую охоту друг за другом.
   - Кого Бог хочет наказать, того он лишает разума... - шептал Юстэс, забившись в какую-то щель.
   Происходящее на корабле и вправду напоминало безумие - еще более страшное, нежели днем, когда озверевшие в предвкушении поживы пираты брали на абордаж обреченное судно. Юный рыцарь не участвовал в захвате: едва в воздухе взвились веревки с крючьями и самые отчаянные из головорезов полезли на выставленные копья, он отбросил свой нож и встал у мачты, скрестив руки на груди, - он лучше примет смерть, если Господу угодно испытать его, но не замарает рук своих невинной христианской кровью. И так простоял он несколько часов, не чувствуя ни страха, ни боли; только однажды глаза его встретились с горящими глазами Ла Маны - так, верно, горят глаза демонов в преисподней, - и душа его вновь наполнилась тяжелым свинцом ненависти. Теперь, кроме Фурье, у него будет еще один заклятый враг...
   Он и сейчас, прячась, не чувствовал страха, но хотел переждать и пробраться незамеченным к люку в трюм, где томились пленные. Но не успел...
   При свете смоляных факелов кучка пьяных пиратов во главе с капитаном вытащила пленников на палубу. Расправа была жестокой - то, что он видел днем, показалось бы мученикам детской забавой. Позабыв обо всем, Юстэс вышел из своего укрытия и, безоружный, бросился в толпу, окружившую очередную жертву.
   - А-а... наш юный друг... - он неожиданно очутился лицом к лицу с капитаном. - Хочешь позабавиться?.. - Ла Мана с трудом ворочал языком. - Дайте-ка ему нож...
   Юстэс почувствовал, как его отвага уступает место безысходному отчаянию: на руках у дюжих головорезов бессильно повис Али. Его глаза были закрыты.
   - Подколи-ка свинку, братец... - продолжал капитан. - Уберите эт-ту черную тварь!.. - заорал он и тело Али швырнули за борт - легко, точно пустой мешок. Юстэс невольно подался вперед, но сильная рука схватила его сзади за шиворот и развернула в другую сторону. - Смотри, кого я тебе припас, братец...
   - Я - не брат тебе! - выкрикнул юноша, чувствуя как в груди от закипающей ярости плавится сердце.
   - Правильно! - громовой хохот капитана перекрыл усиливающийся шум волн. - Нет у меня братьев, кроме дьявола!! - и сатанинский смех его вдруг стал так страшен, что остальные пираты притихли. Далеко в ночи беззвучно сверкнула молния.
   - Погода портится, капитан... - сказал кто-то. Словно в ответ на эти слова начался дождь.
   Но Ла Мана точно ничего не слышал. Схватив юношу за рукав, он силой подтащил его к человеку, ничком лежащему на палубе.
   - Поднимите эту падаль... - приказал он.
   Несколько пиратов поспешили исполнить приказание.
   Лицо, шея, грудь этого человека представляли собой одну большую рану. Кровь струилась так обильно, что Юстэс даже не понял - молодой он или старый.
   - Прикончи его... - велел капитан, протягивая ему кинжал.
   Человек вдруг открыл глаза и Юстэс замер, пораженный, - он видел такие раньше, на византийских иконах... Холод металла обжег ему руку.
   Корабль сильно качнуло и пленник, не удержавшись, обеими руками ухватился за капитана. Ла Мана тут же оттолкнул его, кровь истерзанного пленного испачкала ему лицо и руки.
  -- Чертов мерзавец... - брезгливо сморщился капитан, утираясь.
   В глазах пленника появилось странное выражение: торжество, насмешка и жалость одновременно.
  -- Ты еще вспомнишь нашу встречу... В другой жизни... - и добавил неразборчиво еще какие-то слова на чужом языке.
  -- Сомневаюсь, дружище... - почти дружелюбно оскалился Ла Мана. - Ты ведь сейчас отправишься в рай... Ну а я...Я вряд ли туда попаду...
   - Я не убиваю безоружных... - проговорил Юстэс и кинжал глухо ударился о палубу.
   Но пленный вдруг упал на колени и, схватив брошенный им нож, вонзил лезвие себе в грудь.
   - Вот мерзавец!.. - Ла Мана покачнулся и смачно плюнул в лицо самоубийцы. - Перехитрил ме...- договорить он не успел - кулак Гилленхарта запечатал ему рот.
   Дюжина пиратов мгновенно повисла у юноши на плечах, со всех сторон посыпались удары.
   - Оставьте его!.. - прохрипел капитан, вытирая разбитые губы. - Он - теперь мой...
   На мокрой палубе образовался круг. Внутри него остались трое - один мертвый, и двое, готовые последовать за ним... Лица людей в неверном свете факелов казались мордами чудовищ, - Юстэс понял: выхода из этого круга для него не будет. Но ему все равно. Честь дороже жизни...
   В руке Ла Маны появился длинный нож. Первым же выпадом он рассек юноше кожу от правого уха до подбородка. Толпа плотоядно заурчала. Боль вернула Юстэсу его обычную осторожность и ловкость: безоружный, он кружил вокруг противника, не давая ему приблизиться к себе, а сам незаметно подбирался к телу безымянного самоубийцы. Капитан не сумел вовремя разгадать его маневра и Гилленхарт резким движением вытащил кинжал из груди погибшего - теперь их шансы уравнялись. Живое кольцо затаило дыхание...
   Волны швыряли корабль из стороны в сторону - волнение на море все усиливалось; шквалистый ветер злобно рвал паруса, хлестал дождь, но люди, собравшиеся на палубе, не замечали ничего: поединок поглотил все их внимание. Корабль все глубже зарывался носом в бушующие волны и все тяжелее было ему вырываться из их жадных объятий, но две человеческие фигурки кружились и кружились в странном танце - резкие движения танцоров венчались блеском стали и, словно их продолжение, вспарывали черное небо хвостатые молнии, будто и там в тучах кто-то дрался не на жизнь, а на смерть...
   Ла Мана был сильным и страшным противником - куда более ловким и опытным, чем его юный соперник, но Гилленхарту удалось полоснуть капитана по груди, чуть пониже ключицы.
   Неглубокий порез, оставленный ножом рыцаря, тотчас стремительно удлинился, точно кто-то изнутри рассек ставшую ненужной оболочку человеческой плоти, и наружу через страшную рану вывернулось нечто, похожее на огромного скорпиона. Остатки туловища капитана болтались у чудовища на спине, будучи с ним, по-видимому, одним целым - и голова Ла Маны хохотала и извергала поток проклятий, а его руки продолжали сражаться, разя налево и направо. Исчадие ада заревело, перекрывая шторм, и рядом с Юстэсом в палубу вонзилось лезвие страшного хвоста. Люди бросились врассыпную, чудовище хватало их и ломало клешнями; иные в ужасе прыгали за борт - смерть в морской пучине лучше объятий порождения мрака...Раскаты грома и грохот волн заглушали вопли несчастных, и лишь один только недолгий звук перекрыл буйство стихии: то со страшным треском подломилась и рухнула мачта, перебитая одним ударом свирепого создания. Гилленхарта задело ее обломком и последнее, что он увидел во вспышке молний, проваливаясь во тьму, была гигантская клешня, занесенная над его головой...

***************

   ... Утром третьего дня выспавшееся солнце лучами-пальцами пригладило обиженное море, разогнало тучи, посадило ветер на цепь - и в мире наступило затишье. Потрепанный бурей остов пиратского корабля сносило течением к югу.
   Юстэс очнулся от нестерпимой жажды. В голове непрерывно гудел колокол. Он попытался подняться на ноги, но обнаружил что крепко прикручен веревками к основанию разбитой мачты.
   - Э-эй... - он думал, что кричит, но из пересохшего горла вырвалось хриплое сипенье. - Воды...
   Палуба была пугающе пуста - среди зияющих пробоин только обломки и мусор. В канатах над его головой нежно и тоскливо пел ветер. Он приподнялся: за качающимся бортом подернутое мелкой рябью море... И пусто, пусто, пусто, - словно он один на белом свете...
   Гилленхарт стал грызть веревки. Возможно, во время шторма они спасли ему жизнь - ведь всех остальных, похоже, смыло за борт, - но теперь эти путы могли стать причиной его гибели, если он не сумеет от них избавиться. Обессилев, он ложился лицом вниз и слизывал с досок палубы соленые брызги, потом снова принимался за веревки, - чем ему еще было заняться? А корабль-могила плыл себе дальше, беспечно отдавшись коварным волнам, что так ласково лизали теперь его крутые бока...
   Ближе к полудню из чрева истерзанного судна послышались какие-то шорохи. Юстэс насторожился. На палубу, шатаясь, выполз человек. Не обращая внимания на привязанного, он со стоном распластался на теплых досках, нагретых солнцем. Вскоре к нему присоединилось еще шесть или семь пиратов - все, что осталось от команды. Последним, щурясь от яркого солнца, поднялся капитан. Хмуро оглядевшись по сторонам, он уверенно направился туда, где лежал Гилленхарт.
   Подойдя к нему, он достал из-за пояса кинжал и перерезал веревки, опутывавшие пленнику руки. Юстэс сел, прислонившись спиной к основанию мачты и растирая затекшие кисти. Ла Мана присел напротив на просмоленную бухту каната. Несколько минут они молчали, разглядывая друг друга. Из прорех когда-то белоснежной шелковой рубахи на груди капитана виднелся уродливый багровый рубец шрама толщиной в руку.
   - Я убил бы тебя... - произнес наконец капитан, так словно речь шла о чем-то незначительном.
   Юстэс молчал. Капитан принялся чистить кинжалом ногти.
   -... но я хочу знать, кто ты... - и лезвие уткнулось юноше в горло.
   Юстэс сплюнул - слюна была окрашена розовым: он сильно натер десны и губы, пытаясь освободиться от пут.
   - Отвечай!.. - неожиданно взорвался капитан, теряя самообладание.
   - Что ты хочешь услышать? - равнодушно пожал плечами Юстэс. - Мне нечего тебе рассказать...
   Глаза капитана превратились в узкие щелочки. Он машинально провел пальцами по груди, ощупывая шрам.
   - Что же ты сделал со мной? - спросил он тихо. - Что?!
   Несколько человек подошли к ним поближе, с интересом прислушиваясь к разговору.
   - Пошли вон! - рявкнул капитан. - Быстро все по местам!..
   Любопытствующие тотчас разбежались и затаились кто где. Никто, однако, и не подумал заняться делом.
   -Той ночью, когда я превратился в чудовище... - не глядя на юношу, заговорил капитан, словно бы обращаясь к самому себе, - ... мне было хорошо... Очень хорошо... Я чувствовал себя сильным и... бессмертным... Мне вдруг показалось... - он задумался, подбирая слова, - показалось, что я - обрел себя. Настоящего... Стал таким, каким и должен быть... - из его груди вырвался вздох сожаления. - А сейчас мне - чертовски хреново... - неожиданно сварливо закончил он. Схватив юношу за грудки, он с силой притянул его к себе, и вглядываясь в его глаза, прошептал:
   - Я - боюсь!.. Я - не хочу превратиться снова... - Юстэс вдруг обнаружил, что у капитана нет зрачков - из глазниц Ла Маны сквозь выпуклую и влажную оболочку смотрела Темнота. -Что ты сделал со мной?!
   Гилленхарт с силой оттолкнул противника и вскочил на ноги. Ла Мана выпустил его и тоже поднялся.
  -- Я здесь ни при чем... - хрипло рассмеялся Юстэс. Суеверный страх капитана забавлял его: и этот злодей чего-то боится!.. Он вспомнил вдруг глаза пленника и его странные слова: - Тебя прокляли! - сказал он и смачно плюнул прямо в лицо пирату.
   Неизвестно, чем бы все кончилось, но в дело вмешался коротышка, - тот, что советовал Харди избить пленника:
   - Капитан!.. - хнычущим голосом сказал он, неожиданно возникнув за спиной у Ла Маны, - мы приближаемся, капитан...
   Ла Мана, немного помедлив, с сожалением опустил сжатые кулаки.
   - Ладно... - пробормотал он, - разберемся после... Глаз с него не спускать! - прикрикнул он на коротышку, отвешивая ему оплеуху. - Головой мне за него отвечаешь!.. - и чуть не бегом отправился на мостик.
   Коротышка злобно взглянул на Юстэса и погрозил тому костлявым, но увесистым кулаком:
   - Я тебе это припомню, сопляк... - зловеще пообещал он, точно это Юстэс ударил его.
   Юноша молча двинулся на задиру. Но Коротышка, едва достававший ему до локтя, и не подумал испугаться: его верхняя губа дрогнула, обнажив мелкие острые зубы, и зарычав, он неожиданно высоко подпрыгнул вверх и обеими ногами нанес Юстэсу страшный удар в лицо...
   Когда Гилленхарт снова сумел подняться на ноги, Коротышки и след простыл. Но Юстэс и сам тут же забыл о нем: не далее, чем в полумиле из воды вздымалась огромная каменная арка. Прямо над аркой стояло в зените солнце, но еще одно, только зеленое, он ясно видел в каменном проеме. Вокруг загадочного сооружения, кипя, бурлили огромные водовороты, жадно затягивая под воду острова плавучих водорослей и обломки разбитых кораблей, коих тут плавало множество. Неумолимое течение вод несло истерзанное судно прямо к гибельному месту...
   Завороженный невиданным зрелищем, юноша поднялся на мостик. Остальные уже были там. Никто не проронил ни слова. Ла Мана стоял у штурвала, крепко сжав рулевое колесо. Жилы на его лбу, покрытом мелкими бисеринками пота, вздулись, крепко сжатые губы побелели, - лик капитана был страшен, но спокоен той отрешенностью, какая порой возникает у человека, когда грань между жизнью и смертью становиться тоньше волоса...
  
   ...Белопенные буруны на воде все ближе и ближе... Подводное течение рвет штурвал из рук капитана, пытаясь направить корабль туда, где вращаются гигантские водяные валы ... Невыносимый грохот оглушает людей, ледяной страх сковывает их члены... И кажется им, будто кто-то огромный хохочет, сотрясая небеса: "Безумцы! - куда вам тягаться с буйством взбесившихся волн!.." ... Но капитан наваливается на штурвал - на его руках вспухают в оплетке вен узлы мышц, лицо искажают судороги, он что-то кричит, - и из последних сил уводит корабль в сторону ... Казалось, спасение близко, но деревянную скорлупку подхватывает новая мощная струя и несет ее прямо на каменные своды арки, откуда смотрит на них чужое зеленое светило ... Люди замирают, ожидая неминуемого столкновения, но рука капитана вновь отводит корабль от гибели, уверенно направляя его прямо к зеленому солнцу, - к жизни...
  
   И вот все стихло... Юстэс, как и другие, невольно оборачивается назад: ни арки, ни водоворотов... Вокруг расстилаются спокойные темные воды; впереди, в вечереющем свете, - редкие огоньки... Корабль медленно входит в устье незнакомой реки, ее берега поросли густым лесом... Тишина и усталость заставляют людей понизить голоса, они перешептываются, настороженно и внимательно вглядываясь в проплывающие мимо зеленые кущи, - как-то встретят они измученных скитальцев?.. Но как бы то ни было, ясно одно: с Петром-ключником обитатели корабля встретятся немного позже...

**************

   ... Все-таки взрослые - странные люди. Как быстро забывают они то, что так хорошо знали в детстве! Загадочное происшествие на Кухне у Гилленхартов - лишнее тому подтверждение.
   Рэг Шеридан, убедившись, что его приказы не возымели на подчиненных никакого действия, решил зайти с другой стороны: отлучившись часа на два, он вернулся во главе компании из нескольких весьма занятных особ. Среди них была низенькая женщина необъятной толщины, высокая носатая старуха с сердитым лицом, молодой человек с туманным взором и розовыми волосами, солидный господин во фраке и цилиндре, и еще несколько человек. Все они были представителями довольно прибыльной в Городе профессии: без лишней скромности именовали себя колдунами и магами. Бабушка, впрочем, обычно называла их попроще - шарлатанами...
   Уяснив суть происходящего, гости начали действовать.
   Первым за дело взялся господин во фраке. Промучившись с полчаса под язвительными взглядами коллег по цеху, он был вынужден отступить, изящно объяснив неудачу неблагоприятным расположением звезд и тому подобными тонкостями.
   Под гипнотическим и недвусмысленным взглядом розоволосого юноши Дуния сотоварищи немного опустились вниз. Бабушка при этом громким шепотом объяснила всем, что скорее всего это потому, что воительнице, вероятно, очень хочется вздуть нахала...
   - Ишь, уставился как кот на сметану...
   После такого комментария юноша обиделся и впал в транс. Его увели под руки двое помощников неопределенного пола, так зыркнувшие на непочтительную старуху, что у Бабушки тотчас невыносимо разболелась голова.
   Низенькая толстуха, выступившая вслед за тем, головную боль у Бабушки сняла, но с висевшими под потолком сделать не смогла ничего. И на том спасибо...
   Носатая старуха оказалась вдобавок адептом Церкви Вечных Девственниц и прочла присутствующим целую проповедь о том, какое слабое и противное существо человек и как Господь его за это наказывает... Ее зажигательная речь заставила тетушек прослезиться, а у старшего из полицейских выросли маленькие рожки. На этом колдунья посчитала свою миссию выполненной и потребовала у Папы чек.
   - А где результат? - возмутился Папа.
   - Вот... - гордо заявила старуха, указывая на рогатого полицейского.
   - Извините, - уклончиво отвечал хозяин дома, - но это немножечко не то, на что мы рассчитывали... Впрочем, - торопливо добавил он, спохватившись, - я могу, конечно, сделать пожертвование...
   Остальные оказались вообще ни на что ни годны - это вам, знаете ли, не туристов дурачить...
   Ажиотаж вокруг заколдованных между тем не стихал: в дом так и ломились журналисты и любопытствующие, и к полудню Бабушка строго распорядилась никого больше не впускать, однако некоторые все равно ухитрялись всякими правдами и неправдами просачиваться внутрь. Практичная Мэрион предложила брать с посетителей деньги.
   - Как тебе не стыдно! - возмутилась тетка Люсильда.
   - Что тут такого? - искренне удивилась девочка. - Я буду вроде как продюсер, - на артистов ведь тоже за деньги смотрят...
   Потом была эпопея с кормлением несчастных пленников, в результате которой сердобольная тетка Жоржетта, которая вечно кормила и привечала всех бездомных собак и кошек, разделила участь полицейских, а дядя Антуан, полезший ей на выручку, едва не свернул себе шею, упав со стремянки... Потом прибежали жена и теща старшего полицейского - жена плакала, теща ругалась, но ни то ни другое не возымело успеха... Приходил доктор Сибелиус, - посмотрев на висящих под потолком с безопасного расстояния, он заявил, что медицина тут бессильна... Нарисовалась парочка чудиков из Обсерватории - как всегда при очках и галстуках... Словом, обитатели Замка были уже близки к помешательству, и тогда Бабушка предложила пообедать, - по времени, правда, было самое время ужинать... И домашние и гости с радостью ухватились за эту идею и перекочевали в столовую: вдруг после сытного угощения придет в голову какая-нибудь здравая мысль...
   Обед близился к десерту, когда из Кухни раздался страшный грохот и дикие вопли. Спустя несколько минут мимо изумленных гостей стремительно пронеслись освобожденные пленники: впереди мчались со скоростью хорошей скаковой лошади полицейские, за ними - разъяренная Дуния, размахивающая мечом. Ее лицо не предвещало товарищам по несчастью ничего хорошего...
   Шумная ватага сделала несколько кругов вокруг обеденного стола и вылетела за дверь. Потом, прихрамывая, появилась тетя Жоржетта. На нее накинулись с вопросами, но она лишь молча прикладывала руку к сердцу, давая понять, что не в силах пережить увиденное. Ее усадили за стол, - Бабушка, сидевшая справа, накапала в рюмочку валерьянки, слева вмешался дядя Винки, подсунув рюмку с коньяком, - тетя Жоржетта одним махом опрокинула в рот и то и другое.
   Неизвестно, что больше помогло ей прийти в чувство, но она рассказала в жутких подробностях, как из-под обеденного стола вылез вдруг - кто бы вы думали?! - Карапуз и, щелкнув пальчиками, сказал: "Отомри!" - и они рухнули на пол...
   -... Он так смотрел на нас!.. - живописала тетка Жоржетта. - Такими недетскими глазами!.. А потом - басом - "Отомри!"... Ах!..
  
   Вечером, укладывая малыша спать, родители осторожно поинтересовались, что же случилось на самом деле?
   - ...Дядя сказал: "Замли"!.. - охотно пояснил Карапуз, сложив ручки на одеяле и глядя на родителей ясными глазами. - Надо сказать: отомли!.. Игла такая, - пояснил он, зевая, - не знаете, что ли?..
   Но родители не знали такой игры - они ведь были взрослыми...
   Не знали они и про какого "дядю" говорит их ребенок, а он говорил про Макса Линда - во время его "фокусов" Карапуз сидел под столом и видел все, кроме волшебного кольца... Он хотел им рассказать, но его слова сочли фантазией.
   Взрослые вообще имеют привычку пускать мимо ушей то, о чем говорят дети, - и удивляются, когда их чада потом поступают так же. Привычка эта впоследствии может иметь самые плачевные результаты...

*************************

   ...Каггла сказалась больной и закрылась у себя в комнате. Следы у ворот не пугали ее - она знала противника в лицо и была теперь уверена в своих силах. Просто ей хотелось побыть одной, прислушаться к себе, решить, что делать дальше...
   Часами она разглядывала свои руки - что за тайна заключена в ее пальцах? О каком проклятии говорила ее соперница?..
   Вечером она спустилась в библиотеку, нашла альбом с иллюстрациями, посвященный ее творчеству, - роскошное издание в дорогой обложке, - и долго рассматривала фотографии своих картин... Рассматривала отстраненно, скептически, - как чужое...
   Портреты городов и людей... Тоска, бездушие, безумие, безысходность, одиночество - на каждой странице....На каждой картине - скрытая боль и насмешка. Ну и что?. . Она рисует этот мир таким, каким он ей видится. Ее ли в том вина?..
   Вздохнув, она перевернула последнюю страницу и закрыла альбом.
   Да, она - талантлива. Но можно ли назвать талант проклятием?.. Конечно, были гении, коих свели в могилу нищета и болезни... У некоторых просто резьба съехала на "левую" сторону, заставив покончить с бренным существованием, - возможно, в поисках Иного... Или кто-то позвал их... Ей это не грозит - она вполне обеспечена, вполне нормальна. Но что же происходит?..
   Она понимала, что ею заинтересовались силы, общение с которыми не сулит ничего хорошего. Это-то и было странно. Она ведь изначально не заключала с ними никаких сделок: ее талант, как она искренне полагала, - это искра Божья, что дается каждому от рожденья, - просто кому-то больше, кому-то меньше, а кто-то и вовсе не подозревает о ее существовании... Уродство? Оно тоже имело корни весьма прозаические - ей просто не повезло. Чего же от нее хотят?.. Или это частная инициатива той, что преследовала ее? Каггла теперь не сомневалась, что искусительница - мелкая сошка в том потустороннем мире, что сокрыт от глаз человека. Возможно, она что-то узнала и теперь хочет этим воспользоваться - но что?!
   Она в задумчивости блуждала взглядом по книжным полкам... Темные корешки, непонятные буквы... Может статься, первопричину надо искать в глубинах времени - в истории семьи? Недаром ее старшая племянница часами просиживает здесь над старинными фолиантами, - что она-то пытается откопать? И при мысли о детях перед ее мысленным взором вдруг встало лицо Мэрион, ее печально- испытующие глаза: "...Почему ты рисуешь такие картины?"
   Отшвырнув альбом, Каггла резко поднялась и, опрокидывая стулья, стремительно направилась к выходу: кое-кто непременно ответит ей на все вопросы...
  

*******************

   Девочку она нашла во дворе. С ней были толстый мальчишка и собака - маленький щенок таксы.
   - Мэрион, - окликнула тетка, - поди-ка сюда...
   Рио подчинилась с видимой неохотой.
   - Нам нужно поговорить... - заявила Каггла.
   На лице племянницы появилось странное выражение.
   - Валяйте... - буркнула она.
   - Поднимемся ко мне... - предложила художница.
   - Нет уж, дудки!
   - Но почему? - искренне удивилась Каггла. Неужели девчонка боится ее?
   Мэрион с минутку поколебалась, потом вдруг решилась - точно бросаясь в ледяную воду:
   - А - пойдемте!.. - и зашагала впереди, засунув руки в карманы.
   Мальчишка с собакой остались во дворе.
   Оказавшись в теткиной комнате, Рио по-хозяйски плюхнулась в кресло, но долго не усидела и принялась все трогать и рассматривать. Каггла, отойдя к раскрытому окну, некоторое время молча наблюдала за ней.
   - Что же тебе не нравится в моих картинах? - спросила она наконец, когда девочка снова уселась в кресло - с карандашом и листом бумаги.
   - Все... - невозмутимо отвечал ребенок, сосредоточенно черкая грифелем по бумаге.
   Каггла подошла к креслу и присела перед ним.
   - Что - "все"? - требовательно спросила она, взяв Рио за подбородок и заглядывая ей в глаза. - Ну-ка, выкладывай...
   Мэрион внимательно посмотрела на нее сверху вниз. В ее душе происходила страшная борьба: рассказать или нет? Пожалуй, надо рассказать - ведь это ее картины...
   - Я хочу показать одну вещь... - сказала она замогильным голосом. - Идем! - и соскочила с места, увлекая Кагглу за собой.
   Словно две заговорщицы они прокрались коридорами к комнате дяди Винки.
   - Постой на шухере! - деловито приказала племянница, переходя на "ты".
   - Где?.. - растерялась тетка.
   - Покарауль, говорю! - прошипела Рио, досадуя на ее непонятливость.
   Каггла, озираясь, неуклюже затопталась на месте.
   Порывшись в карманах, девчонка достала кусок проволоки и принялась ковыряться в замке.
   - Что ты делаешь? - шепотом возмутилась Каггла.
   - Мы же только посмотрим...
   - Так нельзя! - настаивала непонятливая родственница, пытаясь оттащить юную взломщицу от двери.
   Замок тихо щелкнул и дверь чуть приоткрылась. В дальнем конце коридора тут же по закону подлости раздались чьи-то шаги. Кагглу разом прошиб пот: не хватало еще, чтобы их застукали! Рио схватила ее за руку и втащила в комнату. Прислонившись к двери и затаив дыхание, они слушали, как шаги проследовали мимо и стихли в другом конце коридора, свернув на лестницу. Тогда только они облегченно вздохнули. Рио хихикнула.
   - Ничего смешного... - огрызнулась тетка. - Что про нас подумают, если застанут здесь?
   Рио упрямо притопнула ногой:
   - Не нравится? Тогда - пошли отсюда... Или тебе все-таки интересно?
   - Ну, хорошо...- решилась Каггла. Она чувствовала себя преступницей мирового масштаба. - Только, чур, быстро!
   - Это как получится... - загадочно отвечала девочка.
   Она подвела ее к стене, где в раме за стеклом висела картина, - другая, не та, в которой погиб Юлиус Брюгер - муж рыжей Риты.
   - Твое? - спросила Рио, кивком головы указывая на картину.
   - Нет... - покачала головой художница.
   - Нет?.. - удивилась девочка. - Но подпись-то - твоя?
   - Да... - несколько неуверенно ответила Каггла, зачем-то проводя пальцами по стеклу. - Вроде... Смотри: здесь стоит дата! - воскликнула она. - Будущее число... Что за шутки?
   Приподнявшись на цыпочках, Рио попыталась снять картину со стены:
   - Сейчас разберемся...Помоги же...
   Вдвоем они сняли ее и Рио, ловко орудуя перочинным ножичком, извлеченным из воистину бездонных карманов, вытащила из рамы стекло и прислонила его к стене.
   - Боже, - простонала Каггла, хватаясь за голову, - вдруг кто зайдет!..
   Мэрион тут же словно специально задела стекло ногой. Подумав, оно медленно рухнуло на пол и раскололось. Они поглядели друг на друга.
   - Я - не нарочно... - виновато развела руками Рио, но у Кагглы сделалось такое лицо, что ее против воли разобрал смех и она захрюкала.
   Каггла сердито покрутила пальцем у виска:
   - Зачем я только с тобой связалась!
   Но Рио, не обращая внимания на ее гнев, продолжала похрюкивать - прямо согнулась пополам, держась за живот. Каггла только собралась ее шлепнуть, как девчонка, все еще трясясь от смеха, ступила на холст, брошенный на пол, и на глазах изумленной художницы резко погрузилась в картину по пояс, точно провалившись в невидимую яму.
   - Ну?! - нетерпеливо позвала девчонка. - Что ты копаешься? - локтями она опиралась на угол рамы. - Давай за мной! - и... исчезла полностью.
   Каггла осталась одна и ее удивление сменилось растерянностью.
   - Мэрион! - позвала она жалобно. - Эй!.. Где же ты?!
   Несколько минут она бестолково металась вокруг картины, а потом решилась - и сделала шаг...
  
   ...Ледяной воздух обжег ей легкие. Она разинула рот в беззвучном крике и тут же утонула в чем-то мягком, влажном и холодном. "Снег?.." - и маленькая рука сердито дернула ее вверх - к свету.
   - Бр-р-р... - приплясывала, проваливаясь по колено в сугробы, продрогшая до костей Мэрион. - Вот влипли!.. Нет, ну ты ладно, но я-то - дура! - о чем думала?! Ведь видела же - на картине з-зима!..
   Каггла не отвечала. Она не чувствовала холода, не слышала чужих слов, - все ее существо охватил мистический восторг... Они стояли на холме, а внизу перед ними расстилалась заснеженная равнина. Тихо падал снег - огромные, пушистые хлопья. Серое небо сливалось у горизонта с заснеженной грядой леса, застывшая река сверкала серебром, - и где-то далеко - далеко еле слышно пели колокольчики.
   - Мэрион, - выдохнула Каггла, - это же Рождество! Слышишь? Рождество!..
   - С-с.. Сл - лыш-ш-шу... - клацая зубами, отозвалась девчонка.
   - А вон наш Замок! - восторженно завопила тетка. - Бежим скорей!
   Памятуя о своих прошлых приключениях, Рио вовсе не была уверена, что им стоит туда бежать. Но Каггла уже ловко съехала с холма вниз.
   - Догоняй! - задорно крикнула она, махая рукой.
   Но Рио вдруг замерла, пораженная внезапной догадкой: им ведь нипочем не выбраться назад! Картина-то лежала на полу - значит, они упали сюда с неба?! Она посмотрела вверх - в лицо неслись мириады ледяных звездочек. Н-да... Ей на мгновенье стало жарко. Пожалуй, она не станет пока говорить об этом тетке...
   Каггла приплясывала внизу:
   - Давай, малыш! Давай!..
   Рио неловко шлепнулась на попку и съехала прямо к ней в объятья. Взявшись за руки, они побежали по сугробам туда, где вдали чернели знакомые очертания замковых башен.
   - Холодно! - на бегу крикнула Каггла.
   "Дошло, наконец..." - мрачно подумала Рио, ковыляя вслед за ней. Но тетке, похоже, было весело.
   Внезапно она остановилась и Рио с размаху ткнулась носом в ее спину. На бегу она почти согрелась, но стоило только замереть, как морозец тут же защипал ее голые коленки. Не желая тратить сил на разговоры, Рио нетерпеливо подтолкнула тетку вперед, но та пристыла как вкопанная:
   - Смотри!.. - прошептала она.
   Сквозь густые лапы ельника Рио разглядела полянку. Там, громко потрескивая на морозном воздухе, горел костер. Вокруг костра сидели маленькие бородатые человечки в цветных шубейках и мохнатых шапочках. Чуть поодаль, у распряженных саней, пофыркивали низенькие косматые лошадки.
   - Это же гномы! - восторженным шепотом заорала тетка.
   Рио потянула носом: она заметила куда более важную деталь - на костре булькал, дымясь, довольно объемистый котелок - и запах, исходящий от него, просто дурманил рассудок.
   - Подумаешь, гномы... - заявила она и решительно протиснулась вперед: на сытый желудок и помирать легче...
  -- Ты куда? - испугалась Каггла, хватая ее за руку. Рио молча вывернулась и Каггле пришлось последовать за ней.
  -- Гы-гы!.. - засмеялся самый молодой из бородатых. - Смотри, какие синие! Эй, снегурочки, идите к нам!..
   "Снегурочки" не заставили себя долго упрашивать...
   Гномы оказались очень дружелюбными созданьями: тотчас нашлись для нежданных гостей и ложка, и теплая одежка, и даже сапожки, взамен промокшей и заледеневшей летней обувки. Вытянув озябшие ноги к костру и прихлебывая из деревянных мисочек аппетитное, обжигающее варево, незадачливые путешественницы почувствовали себя на самом верху блаженства.
   - Как же вы налегке по морозу-то? - укоризненно поинтересовался один из старших гномов. - Или обидел кто?
   - Э-э... - промямлила Рио, - да мы так... прогуляться вышли...Закаляемся....
   - Откуда будете?
   - Мы-то? А мы - из Замка... - простодушно ляпнула девочка первое, что пришло на ум. Это ведь было истинной правдой.
   Гномы переглянулись. Рио почувствовала, что им не понравился ее ответ.
   - Из Замка?.. - эхом повторил собеседник. - Ну-ну... Да вы кушайте- кушайте!.. - и начавшаяся было беседа как-то сама собой угасла.
   Когда все наелись, младшие гномы быстренько затоптали кострище, запрягли в сани лошадок - путь, как сказал им кто-то, предстоял не близкий.
   - Хотим добраться к Новому году до устья реки - там зимуют морские караваны купцов из Заморья, на праздниках будет большая ярмарка, - пояснили гостеприимные странники. - Хотите, поедем с нами... Зимой в этих краях пусто - может, вы никого больше и не встретите...
   - Нет, - отказалась Рио, - мы лучше - домой...
   Она надеялась, что в Замке отыщется какой-нибудь способ вернуться домой на самом деле. Гномы снова переглянулись, но настаивать не стали.
   Часть пути до родного гнезда Каггла и Мэрион проделали вместе с гномами на санях, устланных душистым сеном. Потом дорога резко уводила в сторону и им пришлось распрощаться с новыми друзьями. От поворота до Замка было еще порядочно, и когда они добрались, короткий зимний день пошел на убыль.
  

***********************

   Каггла, открыв ворота, быстро пересекла двор - Мэрион следовала за ней с опаской, постоянно оглядываясь и зачем-то стараясь наступать след в след.
   Постучав в дверь и не получив ответа, Каггла решительно толкнула ее плечом и они оказались внутри.
   Замок встретил блудных дочерей сумеречной тишиной.
   - По-моему, здесь никто не живет... - сказала Рио.
   Каггла пожала плечами:
   - Посмотрим...
   У дверей висел на толстой цепочке металлический диск. Оглядевшись, Каггла заметила валявшийся деревянный молоточек с серебряными накладками на рукояти. Подняв его, она ударила по диску. Мэрион вздрогнула. Звонкое пульсирующее эхо вспугнуло прохладную сонную тишину, разбежавшись по самым потаенным закоулочкам сумрачной обители. Она ударила еще и еще раз, но безрезультатно - никто не появился.
   - Наверное, мы и правда здесь одни...
   - Надеюсь... - буркнула Рио.
   - Что ж, - весело сказала тетка, - надо осмотреться, согреться и... И чего-нибудь поесть... Ну, что ты дуешься, малыш? Веселей! Это же такое приключение!..
   Рио поморщилась. Теткино легкомыслие просто выводило ее из себя. Но предложенный план действий совпадал с ее мыслями: она изрядно устала, а от гномьей похлебки осталось одно воспоминание... Пройдя чередой огромных, почти пустых залов - не считать же за обстановку развешанное кругом оружие и доспехи - они попали туда, где должна была быть по их расчетам гостиная. Там, распахнув огромный пустой зев, сиротливо чернел камин. Рио разочарованно поворошила кочергой холодные угли. Но Каггла по-прежнему была полна оптимизма:
   - Сейчас что-нибудь придумаем...
   - Я за дровами не пойду! - тотчас ушла в глухую оборону прозорливая Рио. - Детям нельзя таскать тяжести!
   - В самом деле? - умилилась тетка. - Кто же тогда увел у Красавчика его гантели?.. А кто забаррикадировал шкафом дверь тети Жоржетты? Его, помнится, три человека потом толкали на место...
   Глазки Мэрион воровато забегали по сторонам, но Каггла была великодушна:
   - Ладно уж... Сиди тут. Сама схожу...
   Но девочка тотчас соскочила с места:
   - Я - с тобой! Одна я тут не останусь...
   Но, к счастью, идти никуда не пришлось: березовая поленница была аккуратно сложена в углу у камина чьей-то заботливой рукой. Там же была и щепа для растопки, а сбоку лежали в маленькой корзиночке два кремня и трут.
   При виде поленницы Каггла слегка задумалась: ей показалось, что когда они пришли, - дров не было и в помине. Не могла же она их не заметить!
   Рио тем временем проворно покидала дровишки в пасть камина и принялась стукать кресалом. В наступающих сумерках из-под ее пальцев вылетали длинные бледные искры.
   Огонь занялся быстро и как-то словно сам собою, мигом распространившись по высокой горке поленьев. Стало светлее и гораздо уютнее. Рио протянула к огню руки: так-то куда лучше...
   Каггла взяла лучинку, и запалив ее конец, стала обходить зал, зажигая свечи на стенах. Испуганные сумерки недовольно шарахнулись по углам, дразня оттуда непрошеных гостей причудливыми тенями. Рио подвинула поближе к камину низенький деревянный табурет, обитый бархатом, - у огня ей казалось безопаснее.
   - Сходим на кухню?.. - предложила тетка, беря со стола трехрогий медный подсвечник.
   Рио очень не хотелось куда-то идти, но Каггла была полна энергии и не собиралась сидеть на месте, - она вообще чувствовала себя превосходно, словно ничего особенного и не случилось. Не дожидаясь ответа, тетка направилась к выходу. Рио, проклиная про себя все на свете, нехотя потащилась за ней, стараясь держаться поближе.
   - Хватит наступать мне на пятки! - возмутилась тетка, не выдержав, но племянница, сопя как паровоз, упрямо наступала ей на ноги и даже схватила за рукав, чтобы не отстать.
   Каггла посмотрела на нее: а ведь наша задира и вправду струхнула!.. Ей стало смешно, но она позволила себе лишь незаметно улыбнуться.
   - Э! Да тут на целый пир приготовлено! - восхищенно завопила Мэрион, когда они спустились в кухню.
   Головки сыра, битая птица, пучки сушеной зелени, связки лука, овощи, кувшины с молоком, горы пирогов, бутыли вина, на крючьях, свисающих с потолка, - освежеванные свиные туши, связки колбас, окорока... да всего и не перечесть!
   Схватив поднос, гостьи проворно уставили его снедью, но жадничать не стали - вдруг неведомым хозяевам это не понравится.
   Вернувшись к уютному теплу камина, они спохватились, что забыли про ножи и чашки, но возвращаться назад никому не хотелось, и, расстелив гномьи шубы, они уселись на полу у огня, ломая хлеб и сыр руками и отпивая по очереди молоко прямо из кувшина.
   Да и хорошо, что они не отправились снова в кухню: едва гостьи ушли, как одна из свиных туш тут же ловко сорвалась с крючка и куда-то умчалась...
   Наевшись, приятельницы решили, что утро вечера все-таки мудреней. Стряхнув крошки, они улеглись на одной шубе, другой укрылись, - хитрая Мэрион устроила так, чтобы между ней и темнотой оказалась тетушка, а с другого бока - камин, - и, немножко пошептавшись, уснули, крепко прижавшись друг к дружке...
  

********************

   -... Куда же она запропастилась? - негодовал Толстяк Дю, глядя на хнычущего щенка у своих ног. - Эй, Мэрион! - крикнул он, задрав голову. Окно в ее комнате было открыто. - Давай быстрей!.. - он еще и посвистел, но подруга не появлялась, - как раз в этот момент она вместе с Кагглой хозяйничала в комнате дяди Винки.
   Зато из другого окна высунулась тетка Люсильда и велела... Словом, попросила не шуметь. Дю-младший был вежливым молодым человеком и последовал ее совету. Но легче ему не стало...
   Присев на корточки, он озабоченно почесал щенка за ухом. Нет, Толстяк как-то не очень любил собак, да и они его тоже... Он вообще относился к домашним животным с опаской, ибо мадам Дю с детства внушала сыночку, что они являются источником всевозможных инфекций. Но тут был особый случай.
   Сегодня утром он зашел за Мэрион, чтобы отправиться купаться: отец в связи с приближающимся Карнавалом нанял еще нескольких официантов и у Толстяка появилось свободное время. Но не успели они с Рио выйти за ворота, как из кучки зевак, пережевывающих вчерашние события в доме Гилленхартов, выскочил Хендря Свинус. И началось:
   - ...Покажи рожки! Слышь, малявка, покажи рожки!.. А к вам, говорят, "скорая" приезжала из психушки?..
   "Скорая" действительно приезжала - забрать тех двух бедолаг, коих рассвирепевшая Дуния загоняла до изнеможения. Из последних сил они спаслись от нее на дереве. Туда же последовали вскоре врач и санитары. Водитель машины с красным крестом успел запереться в кабине и вызвать по рации подмогу, пока воительница крушила мечом дверцу автомобиля.
   От приехавших по вызову полицейских Дуния отбилась играючи...
   Усмирить разбушевавшуюся грозу сумел только Дедушка. Что-то нежно мурлыча, он увел свою ненаглядную домой.
   - Уж вы не забирайте ее в участок!.. - заискивающе улыбаясь, просила подъехавшего комиссара тетка Люсильда. - Она у нас просто немножечко дикая ...
   - Сам вижу... - отрезал Рэг Шеридан. - Можете оставить ее себе - она же мне весь участок разнесет! А я вам просто штраф выпишу...
   Кроме солидного штрафа, Папе предстояло возместить стоимость ремонта разбитого авто. Нечего и говорить, что хорошего настроения ему все это не прибавило...
   Теперь понятно, что дразнилки старого недруга подействовали на Рио как красная тряпка на быка. Ускорив шаг, они нырнули в переулок, желая отвязаться от неприятеля без лишнего кровопролития, но Хендря не отставал:
   - Эй, малявка, тебя скоро спрячут в коробочку с психами!.. - и высунул, дразнясь, длинный язык. - Бэ-бэ-бэ-ээ!
   - Чтоб тебе так всю жизнь с длинным языком и бегать! - разозлилась Мэрион.
   И тут что-то громко щелкнуло и на глазах изумленных друзей с нахальным мальчишкой произошла ужасная метаморфоза. Он вдруг стал стремительно уменьшаться и через мгновение совсем исчез под кучей одежды.
   - Ма...ма... - только и сумела выговорить потрясенная Мэрион.
   Комок тряпья зашевелился и оттуда высунулась острая собачья мордочка.
   - Ого! - сказал Толстяк и рысцой подбежал к тому месту, где только что кривлялся Хендря. - Его здесь нет... - сообщил он удивленно, разворошив тряпичную кучку.
   Но это было и дураку ясно.
   Щенок выполз из-под брошенной футболки и жалобно заскулил.
   - Маленький... - склонилась над ним Рио и протянула руку, чтоб погладить. Щенок тотчас оскалил белоснежные зубки и злобно заворчал. - Фью-ть!.. - отдернув руку, присвистнула девочка, разглядывая брелок, висевший у щенка на длинной, до земли, серебряной цепочке. - Да это Хендря и есть! Мы превратили его в собаку!..
   - Ты превратила, - уточнил педантичный Толстяк. - Что это еще за фокусы?..
   Мэрион пожала плечами:
   - Не знаю... - и она не соврала.
   Взяв щенка, они вернулись во двор Замка. Тут - то их и застала Каггла - как видим, совсем не вовремя...

**********************

   ... К утру камин погас и остыл, угли подернулись серым, по каменному полу загуляли нахальные сквозняки, и Мэрион, проснувшись от холода, долго решала: стоит ли вылезать из-под теплой шубки или лучше так и остаться, пока Каггла чего-нибудь не придумает? Но тетка проснулась не в духе - она совершенно не выспалась, потому что дорогая племянница, подобно многим детям, всю ночь лягалась во сне и сбрасывала импровизированное одеяло.
   - Что тебе снилось? - сердито поинтересовалась она, зевая. - Я думала, ты мне все ребра переломаешь своими коленками... Будь добра, полежи тихонько, я хоть чуть еще посплю ... - и устроилась поудобнее.
   Поворочавшись с боку на бок, Рио тоже попыталась уснуть, но сон не шел - она была ранней пташкой. Ворча и охая, девчонка выползла из теплого гнездышка.
   Когда ближе к полудню Каггла открыла наконец глаза, то обнаружила Мэрион, скорчившуюся на табурете у холодного камина: замерзшую и несчастную.
   - Ой, мы очнулись!.. - съязвила племянница, встрепенувшись. - Я тут с голоду умираю, а она все дрыхнет!
   - Не знаешь, где кухня? Взяла бы да и приготовила завтрак... - потягиваясь, спокойно заметила тетка.
   - Завтрак?! - возмущенно завопила Рио. - Да там ничего нет! Пусто!.. Пока мы спали, кто-то все слопал!!
   Эта новость живо заставила Кагглу подняться.
   Каково же было ее негодование, когда спустившись вниз, она увидела, что на Кухне полно еды!
   Ни говоря ни слова, она вопросительно уставилась на Мэрион, застывшую с раскрытым ртом.
   - А-а... - только и сумела произнести паникерша, в изумлении таращась на съестное великолепие.
   Она могла бы поклясться чем угодно, что утром, когда она спускалась сюда, здесь было шаром покати, но чувствовала себя настолько глупо, что предпочла промолчать.
   - Для лени всегда найдется оправданье... - наставительно молвила тетка, спускаясь по ступенькам. К счастью, она не видела, какую рожу скорчила ей в ответ мнимая лентяйка.
   Нагрузив подносы, они вернулись к себе.
   - Дров тоже нет? - инквизиторским тоном поинтересовалась Каггла, ловко накрывая на стол.
   Прямо перед ними у камина красовалась порядочная поленница.
   Мэрион отвернулась в сторону.
   - Сейчас - есть... - угрюмо согласилась она, глядя исподлобья, и с вызовом добавила: - А утром - не было!..
   - Ну да, - спокойно подытожила тетка, - прямо полтергейст какой-то!..
   - Да, тетечка! Не веришь? - обиделась Рио.
   Они сели есть. Мэрион, надув губы, скорбно сгорбилась над своей долей.
   - Ладно, не дуйся... - примирительно сказала Каггла. - Верю. Ешь, давай...
   Сквозь высокие узкие окна заглядывало ясное зимнее солнце. Настроение у нее было прекрасным и она не стала продолжать воспитательные беседы, хотя и не поверила маленькой выдумщице. Между тем, Мэрион на этот раз сказала ей чистую правду...
   Столь неприятные для девочки чудеса продолжались и дальше. Покончив с едой, они спустились во двор. Проворная Мэрион успевала раньше Кагглы сунуть нос во все щели. Но стоило ей закрыть очередную дверь, за которой ничего не было, кроме пахнущей мышами пустоты, как тетка тут же обнаруживала в том же месте то овчарню, полную овец, то конюшню с прекрасными лошадьми, то псарню, где разрывалась от лая свора борзых, то доверху набитый припасами амбар. Под конец Мэрион даже удивляться перестала и покорно плелась позади восторгавшейся таким изобилием тетки, безропотно уступив право первооткрывателя, раз уж ей не хотели ничего показывать.
   - Давай-ка займемся обедом, - предложили Каггла, когда они обошли весь двор, на что ушло немало времени, - а потом прокатимся верхом...
   - А ты умеешь? - усомнилась Рио. Насколько она помнила, тетка никогда не принимала участия в конных прогулках.
   - Вообще-то нет... Но можно запрячь возок...
   - А ты умеешь? - словно испорченная пластинка повторила племянница.
   - Что там сложного? Не боги горшки обжигают... Сообразим как-нибудь.. - неуверенно возразила Каггла.
   - Ты лучше бы сообразила, как нам отсюда выбраться!.. - резко оборвала ее Рио и, развернувшись, помчалась к крыльцу.
   - Не я нас сюда затащила... - тихо напомнила ей вслед художница, но девочка ее не услышала.

********************

   Вернувшись, они обнаружили в зале, служившем им приютом, маленький серебряный колокольчик - он стоял себе на столе, где они завтракали, так, словно был там все время.
   - Как мы его раньше не заметили? - удивилась Каггла.
   - Видишь! - обрадовалась племянница. - Что я говорила? Не все здесь так уж прекрасно!
   - А вот сейчас посмотрим! - решительно сказала тетка, которую все эти чудеса начали слегка утомлять, и решительно затрясла колокольчиком.
   Чистая мелодичная трель прозвучала в огромных пустых покоях как-то жутковато.
   - Перестань! - попросила Рио.
   Каггла опустила колокольчик, но тяжелые двери вдруг распахнулись и в зал вошел низенький сгорбленный человек в ливрее. При виде его наши путешественницы разом попятились: лицо незнакомца было человеческим лишь наполовину . Высокий лоб и большие, зеленые с желтинкой, глаза принадлежали человеку, а вот ниже это была заячья морда - пушистая, усатая, с короткой верхней губой и чересчур выдающимися передними резцами.
   - Чего изволите? - пришелец склонился в низком поклоне, голос у него был тоненький и не страшный. - Как почивали?..
   Он, похоже, нисколько не был удивлен их появлению.
   - Вы кто такой? - очнулась первой Мэрион.
   Но говорящий заяц не удостоил ее ответом. Зато когда этот же вопрос повторила Каггла, он прямо-таки в струнку вытянулся:
   - Меня зовут Пьеттро, госпожа хозяйка... С Вашего позволенья - я здесь главный над слугами.
   "Хозяйка?!" - возмутилась про себя Мэрион, но вслух ничего не сказала.
   - Над слугами? - переспросила Каггла. -Здесь есть кто-то еще?..
   - Само собой... - загадочно, как ей показалось, усмехнулся Пьеттро, но тут же придал морде подобострастное выражение. - Так чего изволите?..
   Каггла покосилась на серебряный колокольчик.
   - Э-э ... любезный ... Пусть нам запрягут лошадей!
   - Что ты с ним разговариваешь?.. - прошипела Рио и шепотом же присоветовала: - Скажи ему, пусть убирается отсюда, страсть Господня...
   Пьеттро бросил на девочку быстрый непонятный взгляд.
   Тетка незаметно пихнула непрошеную советчицу локтем и, натянув на лицо улыбку, повторила вежливо:
   - Да, - пусть запрягут лошадей...Мы хотим осмотреть округу...
   Слуга снова согнулся в поклоне и негромко хлопнул в ладоши. Чьи-то невидимые руки тотчас принялись убирать со стола, а Пьеттро, продолжая кланяться, пятясь, вышел из комнаты.
   Спустя полчаса они неслись в возке по заснеженной дороге. Присутствие невидимого возницы не располагало к разговору и они молча глазели по сторонам.
   Зимняя долина казалась безжизненной - лес, снег, тишина... Только шорох полозьев да пофыркивание лошадей. Нигде ни малейших признаков жилья... Дорога убегала в бесконечность - Каггла потеряла счет времени, а вокруг ничего не изменилось - только тишина, да снег, да замерзший лес...
   - Поворачивай домой... - приказала она, не выдержав, неизвестно кому, и возок послушно развернулся обратно.
  
   В Замке царила предпразничная суматоха. Невидимые слуги вовсю суетились на кухне, откуда тянулись соблазнительные запахи, украшали залы, расставляли длинные столы, зажигали свечи...
   - Что происходит? - спросила Каггла у Пьеттро, послушно явившегося на требовательный зов колокольчика.
   - Вечером будут гости... - невозмутимо пояснил заяц.
   - А мы их звали?! - встряла Мэрион. Ее насторожило это сообщение.
   Пьеттро снова не удостоил ее ответом, - он вообще смотрел на нее как на пустое место, отчего Мэрион приходила просто в крайнее негодование.
   - Гости так гости... - пожала плечами Каггла. Ей уже успело наскучить их вынужденное одиночество. - Может, попадутся нормальные люди...
   - Как же!.. - буркнула Мэрион.
  
   Солнце укатилось за горы - зимний день умирает быстро. Ожили и зашевелились ранние сумерки - сотни зажженных свечей их не пугали. Жадные язычки бледного пламени лишь дразнили темноту, и самые смелые из теней то и дело задевали краями плащей острые пики восковых стражей. За стенами замка пела вьюга. Каггла и Мэрион, притихшие, сидели за столом, поближе к яркому огню камина.
   - Наверное, про нас забыли... - предположила девочка, когда молчание слишком затянулось.
   Тетка не ответила. Мэрион потянулась к колокольчику.
   - Не надо... - довольно резко приказала Каггла. - Меня от этого недоделанного зайца прямо в дрожь бросает!..
   -А я думала, тебе понравилось! "Госпожа хозяйка... госпожа хозяйка!"... - передразнила девчонка тоненький голосок усердного слуги. - Тьфу!.. И вообще, почему это он тебя называет хозяйкой?..
   - Потому... Потому что я - старше...
   Мэрион только собиралась еще что-то сказать, как перед ними из темноты бесшумно возник Пьеттро.
   -Госпожа не желает ли переодеться к ужину? - вежливо спросил он. - Гости уже скоро прибудут...
   Каггла подумала и решила, что - желает.
   - Извольте, я покажу госпоже ее гардеробную... - согнулся в поклоне заяц.
   Рио не пригласили, но она тоже увязалась за ними вслед. Пройдя чередой темных залов, где стоило только переступить порог, тотчас вспыхивали прямо в воздухе разноцветные огни, спутники оказались в небольшой душной комнатушке, битком набитой разными нарядами и прочими безделушками, что так дороги сердцу любой женщины.
   -Красота! - восхитилась художница, жадно перебирая роскошные платья, великолепно отделанные драгоценностями, кружевами и вышивкой. - Карден - отдыхает!..
   Мэрион не очень-то уважала разные там юбки-кофточки - нет ничего лучше джинсов! - но была вынуждена согласиться с мнением тетки.
   - А мне что надеть? - капризно спросила она, когда Каггла в очередной раз подошла к зеркалу.
   Заяц, брезгливо оттопырив губу, изумленно вскинул брови, - он, похоже, несказанно удивился ее вопросу:
   - Тебе?!.. - и сморщился так, будто разжевал лимон.
   Мэрион почувствовала жгучее желание оборвать ему усы...
   Накалившуюся обстановку разрядила "госпожа хозяйка":
   - Пьеттро, - властным тоном распорядилась она, словно всю жизнь только и делала, что командовала полчищем слуг, - подбери что-нибудь для девочки...
   - Как вам будет угодно... - тотчас отозвался заяц, и не одного мускула больше не дрогнуло на его лице (или - морде?), покуда он возился с обновками для Мэрион.
   Зато девчонка оторвалась по полной программе, заставив его бессчетное количество раз менять ей наряды, излазить все сундуки, коих тут было превеликое множество, и еще столько же раз сбегать на кухню за сладкой водичкой ... А когда она взглянула на себя в зеркало, то очень пожалела, что ее не видит сейчас никто из знакомых - сквозь зеркальные глубины на нее смотрела прехорошенькая девчушка! " Пожалуй, не так уж плохо, что я родилась девчонкой..." - решила Мэрион, - " может, еще и стану человеком..."
   Каггла же выглядела настоящей королевой...
   Где-то далеко часы пробили восемь.
   - Пора... - глухо сказал Пьеттро, и Рио почувствовала, как ее отчего-то пробрало холодком...
  

***************

   -...Попытаемся пристать к берегу? - предложил Харди, когда совсем стемнело.
   - Нет... - отказался Ла Мана и пиратский корабль продолжил свой путь в неизвестность.
   Среди ночи они сели на мель.
   - Ладно... - с угрозой в голосе проворчал капитан, словно собирался с кем-то посчитаться за такое невезение, - Коротышка, Бекет и Харди - караулят, остальные - спустить якорь и на боковую... Оружие держать наготове!..
   Приказание было исполнено тотчас. Люди вповалку улеглись прямо на палубе. Юстэс какое-то время вслушивался в ночные шорохи и звуки: за бортом тихо плескалась вода, в лесу заунывно кричала какая-то птица, измученный корабль скрипел и жаловался на судьбу, но вскоре усталость взяла верх и юноша уснул.
   Его разбудил Харди:
   - Здоров храпеть! Капитан велел сменяться...
   Заткнув за пояс кинжал, - тот самый, что выручил его во время схватки с капитаном, - Гилленхарт отправился на корму.
   Светало... Над водой клубился туман. Река в этом месте сильно сужалась и кромка леса подступала совсем близко. Юстэс поежился... Куда-то их занесло?.. Он долго всматривался в темные провалы между деревьями, но вскоре стал клевать носом.
   - Не советую засыпать... - хриплый голос капитана был почти дружеским.
   Ла Мана присел рядом. У него были воспаленные глаза человека, проведшего не одну ночь без сна. Юстэс заметил в его черных кудрях седую прядь... Капитан расценил его взгляд по-своему:
   - Думаю, стоит пока забыть о личных счетах... - сквозь зубы процедил он. - Сейчас лучше держаться друг друга... - и машинально потер багровый шрам на груди.
   - Может и так... - коротко согласился Гилленхарт, положив руку на рукоять кинжала.
   От Ла Маны не ускользнул этот жест и он криво усмехнулся:
   - Не беспокойся - я долги не прощаю... - поднялся, и уходя, добавил уже совсем другим тоном: - Гляди в оба! - ночью пропал Бекет...
   Загадочное исчезновение товарища привело оставшихся в уныние.
   - Я б ему кишки выпустил наружу!.. - кипятился Коротышка, уверенный, что Бекет просто-напросто сбежал.
   - В любом случае оставаться на корабле бессмысленно, - рассудил Ла Мана. - Торчим здесь у всех на виду... - и было решено перебираться на берег.
   Харди и еще двое кинулись вниз. Коротышка проводил их презрительным взглядом и, сплюнув, быстро разделся, увязал сапоги и одежду в узел, приладил его на плечах, и зажав в зубах нож, по-обезьяньи ловко спустился по якорной цепи в воду. Ла Мана и Гилленхарт последовали его примеру. Чуть отплыв, Юстэс обернулся: на палубе показался Харди - он тащил большой узел.
   Течение было довольно сильным и они выплыли гораздо ниже по реке от того места, где торчал унылый остов корабля.
   Ла Мана выбрался на берег первым. Пока остальные боролись с рекой, он стоял неподвижно, с тоскою глядя на покинутый корабль. Ветерок трепал его волосы, по обнаженному телу сбегали капли воды, - он показался вдруг Юстэсу поверженным ангелом, изгнанным из рая... Но то была минутная слабость. Едва последний из команды достиг берега, глаза капитана снова стали прежними - глазами хитрого и опасного хищника.
   Утопая по щиколотку в песке, они побрели по берегу, стараясь держаться в тени деревьев. Харди пыхтел позади всех, волоча свои пожитки.
   - Брось это барахло! - приказал Ла Мана. - Обещаю вам, ребятки: если нам повезет - мы станем богаче, чем были! Ну, а если не повезет... Что ж, тогда ничего и не понадобится...
   Но Харди, стиснув зубы, упрямо взвалил узел на плечо.
   - Стойте... - вдруг негромко приказал Коротышка.
   В воде у самого берега - лицом в песок - лежал человек. Волны лениво колыхали неподвижное тело. Коротышка, взяв нож поудобнее, пригнувшись, мелкими шажками подобрался к лежащему и, схватив за волосы, перевернул его на спину.
   Это был Бекет. Мертвый Бекет...
   Посредине лба у мертвеца зияла темная дыра с неровными краями. Крови не было.
   - Кто-то сожрал его мозги... - объявил Коротышка, встав на колени и заглянув одним глазом в дыру. - Если они у него были...
   На плечах Бекета они обнаружили странные отметины - по пять длинных темно-синих полос, четыре из которых спускались на грудь, а пятая шла по спине почти до лопаток. Все полосы заканчивались маленькими, но глубокими ранками, уже подсохшими. Кое-как закопав погибшего, они поспешили прочь...
   До заката солнца они продолжали свой путь вверх по реке. Коротышке удалось подстрелить из лука спустившуюся к воде неосторожную маленькую косулю и они подкрепились сырым мясом. Остатки взяли с собой, надеясь, что как-нибудь, но раздобудут огня и уж тогда поедят как следует.
   Ночью на них напали. Град стрел обрушился из лесу, но врага они так и не увидели. Побросав все, кроме оружия, они вплавь бросились на другой берег. Уцелело трое - Юстэс, Коротышка и Ла Мана... Опасаясь погони, выжившие углубились в лес.
   Коротышка отлично видел в темноте, - Гилленхарт и Ла Мана брели почти на ощупь, спотыкаясь о корни и сухостой, натыкаясь на стволы деревьев и торчащие ветки.
   - От вас шума больше, чем от стада диких кабанов! - ругался их более ловкий спутник.
   По лесу вдруг пронесся долгий протяжный стон... И еще раз, и еще - страстный, проникнутый такой нечеловеческою мукой! ... Трое ночных скитальцев, не сговариваясь, прижались к земле. Юстэс почувствовал, как сердце сжала ледяная рука страха...
   Прошло немало времени, прежде чем они осмелились перемолвиться друг с другом.
   - Я вижу огонь... - прошептал Коротышка.
   Но Юстэс ничего не видел в кромешной тьме, - лишь угадывались смутно очертания ближайших деревьев да высоко над головой в просветах быстро проносящихся ночных облаков мигали точечные искорки звезд.
   - Держитесь за мной... - чуть повысил голос их маленький спутник.
   Теперь они двигались медленно и осторожно, растворившись в темноте, слившись с ней, потеряв ощущение собственного тела, времени, пространства...
   Темноту разорвала яркая вспышка. Разбрасывая огромные искры, к ночным небесам вознесся сгусток багрового пламени и, расплывшись на высоте огромной кляксой, медленно растаял во тьме.
   - Мы уже близко... - сказал Юстэс. Собственный голос показался ему совсем чужим...
   Но время шло, а вокруг все оставалось по-прежнему. Они уже стали сомневаться, правильно ли выбрали направление, как вдруг Коротышка приостановился:
   - Слышите?!..
   Они прислушались... И среди шепота ветра в кронах деревьев явственно различили низкий вибрирующий звук, словно кто-то дергал огромную толстую струну. Гудение шло примерно оттуда же, где они видели вспышку.
   - Мы ходим кругами... - сказал Ла Мана и выругался.
   - Тише! - оборвал его Коротышка. - Не ровен час, накличешь кого!..
   И вдруг новая бледная вспышка на краткий миг осветила все вокруг и прямо перед собой они ясно увидели за серебристыми от огня и тумана деревьями разверзшуюся в земле щель, в которой бушевал огненный вихрь. Едва потревоженная ночь залатала прорехи своих одежд, прожженные вспышкой, как щель сомкнулась и из-под земли снова раздался тот ужасный стон, что они слышали ранее. Но теперь сквозь муку и боль в нем звучала торжествующая победная нота.
   Земля задрожала у них под ногами, гудение усилилось, словно кто-то огромный пытался вырваться из подземного плена. Там, где только что бушевало в бездне жидкое пламя, почва снова треснула, раздираемая изнутри громадными когтями, и из ее багрового чрева выполз наружу гигантский полупрозрачный дракон. Огненная рана в земле тотчас начала медленно затягиваться. Рожденный в борьбе неведомых стихий монстр расправил смятые крылья и с шумом, неуверенно, поднялся в небо. Оставляя за собой медленно гаснущий огненный росчерк, чудовище удалялось все дальше и дальше на восток, пока не стало маленьким как звездочка, а потом и вовсе пропало...
   Все стихло. Робко засвистали самые ранние птицы - приближалась заря. Усталые путники ощутили, как все тело наливается свинцом.
   - Я никуда больше не пойду, - заявил Коротышка, - пусть хоть все жители ада выберутся наружу... - и улегся на землю прямо там, где стоял. Укутавшись в изодранный плащ, он тут же уснул. Остальные последовали его примеру.
  
   Наутро они осмотрели место, что явило им ночью такие невиданные чудеса. Выгоревшая полоса среди зеленой травы - шагов тридцать длиной - казалась чудовищным шрамом на теле земли. По ее краям кое-где, точно засохшая кровь, торчали красноватые камни.
   - Я слыхал, драконы охраняют сокровища... - сказал Коротышка, стругая ножом длинную толстую ветку, пока его товарищи осматривались по сторонам.
   - Может, оно и так, - отвечал Ла Мана, - но сдается мне, лучше нам убраться отсюда подобру-поздорову...
   Коротышка смастерил себе подобие копья, остальные вооружились, кроме ножей, еще и увесистыми палками, и маленький отряд двинулся в путь - куда глаза глядят...
   К полудню они нашли в лесу тропу, больше похожую на звериную. Но на ее краю, едва заметный, отпечатался в засохшей грязи след босой человеческой ноги, и они решили следовать туда, куда ушел когда-то неизвестный путник.
   Тропа привела их к ручью. Они вдоволь напились, немного передохнули и, подгоняемые голодом, побрели дальше, надеясь, что в конце концов выйдут к человеческому жилью.
   Их расчеты оправдались, но не совсем так, как им хотелось бы...
   На краю леса среди высокой травы они нашли остатки того, что когда-то было селением.
   Ярко светило солнце, высоко-высоко в небе пел, кувыркаясь в синеве, жаворонок, плыли, подгоняемые ветерком огромные, ленивые облака, и оттого обгорелые развалины выглядели просто напоминанием о том, что когда-то здесь было...
   Рядом с разрушенным селением остались яблоневые сады. Многие из деревьев тоже были опалены огнем, но яблоки были крупные, вкусные, - наверное, жители ушли из этих мест не так давно и деревья не успели одичать.
   Возле одной из яблонь, привалившись к стволу, сидел, сжимая в костлявой руке длинный меч, скелет. Его остов был обтянут полуистлевшей черной кожей - присмотревшись, они поняли, что это какая-то ткань. Рядом был сложен темный плащ из такой же материи - развернув его, путники увидели, что он почти не пострадал от времени и непогоды.
   Гадая, имел ли погибший какое-то отношение к трагедии, разыгравшейся в покинутом селении, или нет, путешественники разделили между собой его вещи: кинули жребий, и Ла Мане достался плащ, а Юстэс осторожно высвободил из мертвой руки ненужный теперь ей меч. Коротышка же высокомерно отказался от трофеев, заявив, что "...негоже обирать покойников", да только маленький пират лукавил: он первым наткнулся на не погребенные кости и его товарищи так и не узнали, что на шее у скелета была массивная золотая цепь с медальоном, украшенным мелкими бриллиантами...
   - Слишком длинный... - сказал Юстэс, повертев новообретенный меч над головой и сделав несколько выпадов.
   Он попробовал приладить его к поясу, но меч волочился по земле и мешал при ходьбе.
   - Под стать своему хозяину... - заметил Ла Мана, которому плащ погибшего тоже был великоват.
   Только тут Гилленхарт обратил внимание, что скелет был довольно крупным - сидя, он доставал ему почти до плеча, а кости ладони, упиравшейся в землю возле его ноги - длиной с его ступню.
   - Смотрите: прямо как у Бекета! - со знанием дела сообщил Коротышка, бесцеремонно засовывая указательный палец в дыру во лбу скелета.
   Юстэс с размаху обеими руками воткнул чужой меч в землю рядом с яблоней, что стала последним пристанищем безымянному великану, и зашагал прочь...
   Коротышка, натолкав по карманам яблок, засеменил вслед за ним. Ла Мана подумал, хмыкнул, и вытащив меч из земли, положил его на плечо и бегом кинулся догонять ушедших, путаясь в полах плаща.

**********************

   ... Просторный двор был уже запружен каретами и лошадьми, а гости все прибывали и прибывали.
   По крытой галерее Рио пробралась в сторожевую башню, что нависала над воротами, где через ров был опущен подъемный мост. Сквозь узкую щель бойницы она смотрела, как дрожит на ветру пламя огромного факела, зажженного у въезда на мост. Трепещущие языки огня отчаянно сражались с подступавшей со всех сторон тьмой, которая поглотила все - и лес, и горы, и уснувшую реку, - кругом только бесконечная ночь и безумный танец снежинок ... И там, где последним форпостом света пылал зажженный часовой и тьма казалась особенно густой и плотной - именно там внезапно появлялись из снежной круговерти запряженные четверками блестящие кареты - и ей казалось: они возникают из Ниоткуда... Может, так оно и было?.. Прорвав границу тьмы и света, экипажи стремительно проносились по мосту, точно там в темноте за ними кто-то гнался, и исчезали в жадной пасти ворот. На какое-то долгое мгновение Рио даже показалось, что она видит сон, но холод, пробравшись в складки одежды, привел ее в чувство и, вздрогнув, она побежала обратно...
   В огромном зале среди огней и фонтанов прохаживались нарядные дамы и кавалеры. Со стен свисали гирлянды живых цветов, кругом перепархивали, весело щебеча, маленькие яркие птички, между гостями важно расхаживали роскошные павлины... Шимпанзе, одетые официантами, обносили гостей шампанским, ловко снуя от столика к столику, где на блюдах были навалены горы фруктов, пирожных и всевозможных сладостей. В центре зала самым удивительным образом был устроен ледяной каток. Лилась чудесная музыка - на балконе устроился небольшой оркестр - и чарующие звуки вальса сводили с ума кружащиеся на льду парочки...
   Все это великолепие невидимая прислуга Замка устроила за то время, пока хозяйки были заняты переодеваньем.
   Вдоволь поглазев на всевозможные чудеса - приглашенных развлекали артисты и фокусники, оценив великолепное угощенье, и подставив исподтишка подножку парочке хвостатых официантов, - девочка заскучала и присоединилась к Каггле, которая вместе с Пьеттро, разряженным в пух и прах, встречала у входа в зал запоздавших гостей.
   Трое, прибывшие самыми последними, заслуживали особого внимания...
   Двое мужчин и женщина - очень высокие, длинноволосые, в чем-то неуловимо схожие между собой, - они были прекрасны, словно боги, сошедшие с Олимпа ... И хотя их лица, как и лица многих гостей, наполовину скрывали маски, но все - осанка, походка, гордая посадка головы - подсказывало, что эта троица очень и очень отличается от остальных. При их появлении атмосфера зала неуловимо изменилась: на мгновенье стали тише музыка и голоса, чуть замерли вальсирующие пары, застыли брызги фонтанов - казалось, все и вся затаили дыханье... Но женщина сделала легкий взмах рукой - будто хотела поправить непослушный локон - и веселье покатилось своим чередом...
   Каггла машинально присела перед ними в глубоком реверансе, Пьеттро просто переломился пополам, а Мэрион - она как раз сунула в рот леденец - так и застыла столбом, хлопая глазами, как глупая кукла. Пришельцы, чуть приостановившись в дверях, вежливо, но едва заметно, кивнули - одновременно и хозяевам, и всему залу, - и прошествовали к устроенному в дальнем конце зала возвышению.
  
   Там, на ковре из пятнистой шкуры неведомого зверя, стояли полукругом три стула с высокими спинками и, чуть поодаль - низенькая, обитая бархатом, скамеечка. На эту-то скамеечку и села Каггла, в то время как эти трое расположились на стульях, больше похожих на королевские троны. У ног женщины лег, невесть откуда взявшийся, огромный белоснежный пес, похожий на дога.
   Бесшумно возник Пьеттро - на подносе четыре искрящихся бокала... Гости протянули к ней хрустальные чаши все трое одновременно и она неловко подалась им навстречу... Легкий звон дорогого стекла - и в разных концах зала и за темными окнами с громкий треском рассыпался фейерверк.
   Шампанское взорвалось в голове разноцветными искрами... Стало весело и тревожно. Кто-то громко сказал: "Полночь, господа!" - и весь остальной зал погрузился в уютную полутьму, отодвинулся куда-то, словно исчезнув, но она слышала далекую музыку, приглушенные голоса и смех, и понимала, что бал продолжается ... Место, где они сидели, осталось единственным освещенным пятном, но она чувствовала, что от остального праздника их отделяет какая-то невидимая преграда, нарушить которую не осмелиться никто.
   Женщина сняла маску и небрежно уронила ее на ковер. Подняв к губам бокал, она долго, изучающе смотрела на Кагглу.
   - Так вот вы какая... - вымолвила она наконец. - Долго же мы вас ждали ...
   Мужчины хранили молчание.
   Каггла вдруг почувствовала себя глупо: она совершенно не понимает, кто эти люди, чего они ждут от нее... Их даже не представили! Но это чувство неожиданно помогло ей прийти в себя: она вспомнила, кто она на самом деле, как попала сюда, и все происходящее стало казаться сном, сказкой, и следовательно, - чем-то несерьезным...
   Но она жестоко ошибалась.
   - Я знаю, о чем вы подумали... - мягко сказала собеседница. - Да, там у вас , - в Прощеном Мире - все, что находится за Гранью, воспринимают как сказку... Обрывки истинного знания хранятся в ваших мифах и легендах, но не более того, - вы почти утратили связь со всеми остальными...
   - Подождите, - начиная запутываться в происходящем, перебила ее Каггла, - вы сказали - в Прощеном Мире? Как это понимать?..
   - Все имеет свое название - звезды, планеты, миры... - пожала плечами собеседница.
   - Так мы сейчас не на Земле?!
   На лице женщины появилась легкая тень неудовольствия.
   - Земля... - она чуть скривила красивые губы. - Это настолько относительное понятие - вы даже не представляете себе, насколько...
   - Хорошо, - снова перебила хозяйка Замка, - обойдемся без терминов... Вам, я думаю, что-то нужно от меня, не так ли? Давайте же перейдем к главному...
   Мужчины, словно по команде, повернули головы в ее сторону. Женщина улыбнулась, и предупреждающе приложила к губам палец:
   - Тс-с-с! Не надо лишних слов! - они мешают... Видите моих братьев? Они редко говорят - и правильно делают. Слова - страшное оружие, нужно уметь им пользоваться... Мы, нигильги, украли его у вас - у людей... Вы тоже когда-то позаимствовали его у других... - она засмеялась. - Да-да! Истинные знания только так и достаются!..
   "Братья - молчуны, а сестра - болтушка", - подумала Каггла. - " столько слов - и ни одного о том, зачем они здесь..."
   - Ты - Открывающая Врата... - резко, очевидно прочитав ее мысли, сказала женщина. - Разумеется, ты и понятия не имеешь, о чем идет речь. Так и должно быть со всяким, кто умеет больше положенного, - до поры до времени... Твое время пришло, - она сделала паузу, прежде чем заговорить вновь. - Мы - Князья Нигильгов - нашли тебя первыми. Конечно, потом придут и другие, но может, тебя устроит наша цена?.. Человек - существо ограниченное, - я говорю это не в обиду тебе - просто вы так устроены. Поэтому другие вряд ли смогут назначить тебе большее - ведь и предлагать-то особенно нечего...
   - Что же вы хотите предложить? - растерянно спросила художница, только лишь для того, чтобы прервать этот безумный монолог. Ей отчаянно хотелось проснуться...
   - Ты - не спишь... - возразила собеседница. - Что мы можем?... Бессмертие, вечная молодость, здоровье, богатство, успех, талант, возвращение ушедших... - она скороговоркой перечислила все это так, будто речь шла о мелком товаре, выложенном на прилавке "блошиного" рынка. - Как видишь, список довольно мал, но это не наша вина...
   - И что взамен?
   - Ты откроешь нам двери... - словно непонятливому ребенку объяснила Княгиня. - Двери в иные миры. Сильнейшие из нас могут уходить в междумирье - сюда, например, но путь в другие Миры нам заказан. Для этого нужно умереть в своем ... Все как у вас. Но тогда нет возврата - это доступно только духам, ведь у них нет души...
   - А у вас - есть?!. - не подумав, усомнилась Каггла.
   В глазах Княгини вспыхнула обида.
   - Конечно... - сухо ответила она. - Мы такие же, как и вы... Только немного другие.
   За стенами Замка снова затрещал фейерверк и ночь за окнами разорвали цветные пятна.
   - Мы - уходим... - сказала Княгиня, понимаясь со своего места. - У тебя есть время подумать. Не торопись...
   Невидимая стена вокруг исчезла и в их уединение властно ворвалась суета праздника.
   Нигильги медленно сошли с пьедестала и растворились в толпе.
  

****************

   Тем временем Мэрион попала в очередной переплет.
   Когда в праздничном зале после фейерверка притушили огни, она немного потанцевала вместе с остальными гостями, но потом ей сделалось просто невыносимо: одни взрослые вокруг - это ведь скука смертная!.. К тому же остатки хорошего настроения ей испортила какая-то незнакомая толстая тетка: когда Рио, чтобы отдышаться, уселась за ближайший столик и потянулась за виноградной гроздью, так соблазнительно свисающей из вазы, она шлепнула ее по руке и заявила:
   - Шутам не место за одним столом с господами!..
   - Чего?! - окрысилась девочка, от возмущения совсем забыв о правилах хорошего тона.
   - Поглядите, какая нахальная карлица! - пожаловалась обидчица соседям по столу.
   "Ни фига себе!" - примерно так подумала Рио, - ее никогда еще не оскорбляли столь тяжко! - а вслух сказала...
   Впрочем, то что она сказала вслух, мы пересказывать не станем... Нет, она не произнесла ни одного непечатного слова - ей вполне хватило нормальных. Это дитя всегда отличалось бойким языком, и незачем тут учить других, ибо они с радостью подхватят все незнакомые обороты речи и новые, весьма выразительные образы...
   - Да кто ты такая, чтобы так разговаривать со мною?! - возопила злополучная воспитательница.
   - Я - Мэрион фон Гилленхарт! - подбоченилась Рио. - И это - мой Замок...
   -Ты?! Ты - Гилленхарт?.. - отчего-то удивилась толстуха и вдруг громко расхохоталась: - Нет, какая нахалка! Она называет себя фон Гилленхарт! Ха-ха-ха!.. Маленькая лгунья! Самозванка!..
   Остальные сидящие за столом тоже начали смеяться, и неожиданно для себя Мэрион обнаружила, что проиграла словесную битву.
   Сделав невозмутимое лицо - ах, как нелегко ей это далось! - Рио сползла потихоньку со стула, и смешалась с толпой веселящихся. Взгляд ее выхватил маленькую мальчишескую фигурку... Наконец-то! Хоть один ребенок! Недолго думая, она подбежала к нему и хлопнула по плечу:
   - Привет!... - и осеклась: у "мальчишки" была окладистая рыжая борода.
   - Добрый вечер! - учтиво поздоровался карлик.
   - Э-э... Потанцуем? - предложила Мэрион, потому что надо было теперь что-то сказать.
   В глазах карлика вспыхнула недоверчивая радость:
   - Вы - серьезно?..
   - Ну, а чего там? - пожала плечами Рио. На одной из школьных вечеринок она даже с Хендрей Свинусом как-то выплясывала, - а уж хуже этого ничего быть уже не могло...
   Карлик церемонно протянул ей руки и они шустро запрыгали по залу. Мэрион при этом старалась непременно или задеть кого-нибудь из танцующих или наступить на пятку, словно бы нечаянно, - так ведь гораздо веселее.
   - Для меня большая честь танцевать с вами... - тихо сказал карлик.
   - Отчего же?
   -Я - тьетль... Те, кто повыше ростом, обычно предпочитают нас не замечать... Особенно эрды и нигильги.
   - Тьетль? - переспросила девочка. - Это вроде лилипутов или гномов?..
   - Нет... Мы - совсем другой народец...
   Но Мэрион не дала ему продолжить антропологические изыскания:
   - Послушайте, - она вдруг застыла на месте, глядя на стены, глаза у нее округлились, - да ведь здесь никто не отбрасывает тени!
   - Само собой... - охотно пояснил тьетль. - Здесь же Междумирье - и потому все не совсем настоящие...
   Мэрион тут же проверила себя, попытавшись устроить на ближайшей стене театр теней. Но тьетль оказался прав.
   - А вы здесь все время живете? - словно невзначай поинтересовалась она.
   - Нет... Нас сюда приглашают, но не часто...
   - Значит, вы в любой момент можете отсюда вернуться к себе?.. - уточнила девочка.
   - Да...
   - Ах! - сделав озабоченное лицо, Рио хлопнула себя по лбу, - Кажется, я забыла выключить утюг... Как бы мне выбраться отсюда и побыстрее?...
   - Смотря как вы сюда попали... - начал было карлик.
   - Как... как... С неба упала!..
   Но он совсем не удивился.
   - Тогда ... - тут он задумался, и на его лице появилась хитренькая улыбка. - Я видел тут нескольких нигильгов ... Их лошади только с виду похожи на настоящих, - чтобы не смущать остальную публику. Могу провести вас в конюшню - одолжите у них скакуна, и он вмиг домчит вас в любую точку на небе...
   Мэрион задумалась: то ли он ей хочет устроить какую-то пакость, то ли зазнайкам - нигильгам, или как их там...
   Но спустя минуту она уже пробиралась вслед за ним к выходу.
   На дворе было свежо и морозно. Стеклянные звездочки на темном бархате неба стояли совсем низко...
   - Вот, держи... - тьетль вынырнул из темноты, держа в руках повод. В плечо ткнулась теплая лошадиная морда.
   С его помощью она кое-как вскарабкалась в седло.
   - Н-но!.. - и двор и сам Замок вдруг остались где-то внизу, навстречу кинулись звезды и она с перепуга чуть не рухнула вниз - в бездну, но успела ухватиться покрепче, а чужой конь уносил ее все выше и выше...
   Натянув поводья, Рио заставила его снизиться; глаза попривыкли к темноте и она обнаружила, что ночь вовсе не так непроглядна, как ей казалось: внизу различимы и лес, и река, и заснеженные поля, - они никуда не пропали...
   Спящая земля далеко внизу была тиха и печальна.
   Рио направила скакуна вдоль реки - к Холмам. Достигнув места, где по ее расчетам она "провалились", девочка стала круто забирать вверх.
   Высота была уже немыслимой - земля исчезла во мгле, холод стал нестерпимым, - они забрались почти под облака, но выхода все не было. Мэрион почувствовала, как ее охватывает отчаянье. И страх...
   И тут, чуть в стороне, в черном небе вспыхнула неровная полоса огня - она быстро побежала по невидимым облакам, обжигая их края; под углом к ней тоже загорелось - на лошадиную гриву упали хлопья пепла... И Мэрион догадалась, что это...
   Конь взвился на дыбы, она пришпорила его - огненное море было уже над головой - и последним отчаянным рывком они вырвались к свету...
  

***********

   ...Дядя Винки, обнаружив беспорядок в своей комнате, времени терять не стал. Схватив брошенную на пол картину, он поднес к ее краю зажигалку и щелкнул крышкой. Холст поддался огню неохотно и дядюшка помахал им в воздухе, чтобы разгорелось сильнее. Держа картину за угол в вытянутой руке, он мрачно наблюдал как пламя пожирает краски... И в этот момент холст лопнул, из образовавшейся черной дыры в комнату ворвался снежный вихрь, а вслед за ним - с шумом и гиканьем обрушилось что-то темное, громадное...
   ...Мэрион не удержалась в седле и упала. Конь дико заржал, оскалил огромные зубы, и поднявшись на дыбы, ударил по воздуху своими страшными копытами. Его удар был бы смертелен для противника, но человек, возникший перед ним из света, взмахнул блестящим мечом, и все погасло...
   Мэрион видела, как вздыбилась гигантская лошадиная фигура и как дядюшка - ее толстый, неуклюжий, одышливый дядюшка! - вдруг со сказочной ловкостью выхватил из ножен на стене меч и сверкающая молния срубила зверю голову... Она заплакала.
  

*************

   - Перестань реветь. Замолчи... - голос дядюшки был непривычно суров и спокоен.
   Она открыла зареванные глаза. На полу почти во всю длину комнаты лежало что-то длинное, зеленоватое, напоминающее богомола.
   - Это скиссор... - пояснил дядя, поднимая зеленого за лапу и пропихивая его обратно в картину. Туда же последовала и отрубленная голова. - Они охотятся на людей... Ты не знала?..
   Рио помотала головой:
   - Я думала - это лошадка... - всхлипывая, сказала она.
   Поднявшись с пола, она забралась с ногами в кресло.
   - Да ты вся дрожишь! - озабоченно пробормотал дядюшка Винки и потрогал ее лоб. - Прямо ледышка...
   - Там - зима...
   Дядюшка укутал ее пледом и, вытащив из шкафчика графинчик с янтарной жидкостью, плеснул на полпальца в рюмочку и протянул ей:
   - Давай залпом!...
   Жидкость отвратительно воняла клопами, горло окатило огненной лавой, и закашлявшись, девочка тут же выплюнула все обратно: кажется, дядюшка хочет убрать лишних свидетелей...
   Но то был всего лишь коньяк - дядя Винки не признавал других лекарств.
   Он снова поджег картину, точнее, то что от нее осталось. Мэрион какое- то время заворожено смотрела, как язычки пламени пожирают нарисованную зиму, а потом спохватилась и закричала:
   - А как же Каггла?!. Она ведь осталась там! Как она выберется назад?!
   - Каггла? - переспросил дядюшка и его брови поползли к переносице. - Вон оно что...
   Девочка вскочила и стала ногами затаптывать горящие остатки картины. От огромного полотна остался кусочек размером с ее ладошку. Но дядя поднял его, сунул в пепельницу и поджег, невзирая на ее протесты.
   - Она найдет дорогу назад... Если захочет... - сказал он и было в его голосе что-то такое, что заставило девочку подчиниться. - А теперь сядь, и давай-ка рассказывай все по порядку с самого начала...
   Мэрион снова уселась в кресло и, сложив ручки на коленях, с самым благопристойным видом выложила дядюшке свою версию случившегося.
   Разумеется, она ничего не сказала ему о происшествии в доме кондитера, - потому что не помнила. Не сказала она и о том, что уже однажды побывала в дядюшкиной комнате без его ведома ... С ее слов выходило, что они с тетушкой Кагглой совершенно случайно проходили мимо - и тетушка Каггла предложила заглянуть к нему в комнату.
   - Зачем?.. - спросил дядя Винки.
   Рио отвечала, что не знает... Может, Каггла хотела просто поздороваться или позвать его пить чай... Физиономия при этом у ребенка была очень правдивая...
   Впрочем, дальнейшее она изложила так, как оно и было.
   Выслушав ее, дядя Винки какое-то время молчал, и вдруг затрясся от смеха - сначала тихо и беззвучно, а потом весь заколыхался, хрипя и повизгивая.
   - Ох... Уф-ф! - отсмеялся он наконец, доставая платок, и утирая выступившие слезы. - Не могу... Говоришь, коняжку тебе одолжил?.. Ох!..
   - Что смешного?! - возмутилась Рио.
   - Да ничего... - откашлялся дядюшка. - Тьетли, - он поднял указательный палец, - самый хитрый, смекалистый и пронырливый народец среди живущих. Нет для них слаще забавы, чем одурачить или разыграть кого-либо, - и в этом нет им равных... За то их и не любят... - и дядюшка снова хихикнул.
   - Но что я ему сделала плохого? - обиделась Рио.
   - Да разве мог он упустить такую возможность?.. - дядюшка принялся загибать пухлые пальцы: - Насолить задавакам - нигильгам, поскольку скиссор, особенно прирученный и зачарованный, дорогого стоит, - это раз... Впустить с твоей помощью злого хищника к нам - сколько бы он тут наделал шуму! - это два... Тебя попугать... - он загнул третий палец и посмотрел на свою руку. - Вот...
   Рио подумала, что в прошлой жизни она, вероятно, тоже была тьетлем...
   - ... А потом будет, попыхивая трубочкой, рассказывать об этом своим друзьям и собирать их смех в кожаный мешок... Смех тьетлей - очень ценный товар. Он лечит самую глубокую печаль и депрессию...
   - Почему вы, дядюшка, все это знаете, а?.. - с видом следователя прищурилась Мэрион. - И откуда у вас этот меч?..
   Тут дядя Винки спохватился, что чересчур уж разоткровенничался.
   - Много будешь знать - рано состаришься... - почти грубо сказал он и бесцеремонно подтолкнул племянницу к двери. - Да не болтай лишнего!.. - предупредил он напоследок.
   - А если спросят, где Каггла? - заупрямилась девочка, поставив ногу в щели между дверью и косяком так, что дядюшка не мог ее закрыть.
   - Скажем - уехала по делам. Срочно...
   - А что мне за это будет?.. - продолжала торговаться Рио.
   Но тут пухлое и добродушное лицо дядюшки преобразилось в такую свирепую и сердитую маску, что она поспешно убрала ногу и сама захлопнула дверь, едва не прищемив ему руку.
   - Ладно, дядюшка... - бормотала Рио, спускаясь по лестнице. - Я тебе покажу, как детей пугать...

**************

   - ... Я уже два часа жду... - сердито выговорил Толстяк Дю, держа щенка подмышкой. - Где ты пропадала?
   -Ой, а я совсем про него забыла! - спохватилась Мэрион. Она не стала пока рассказывать приятелю о своих приключениях. - Что же мы будем с ним делать?..
   - Не знаю... Попробуй его расколдовать...
   Но как они не старались, Хендря не превращался обратно.
   -Ему так даже больше идет... - стараясь выглядеть как ни в чем не бывало, бодренько сказала девочка. - Он так гораздо симпатичнее...
   -Да?.. - хмыкнул Толстяк. - Вот и скажешь об этом его родителям... Может, они только обрадуются....
   Мэрион почесала макушку...
   - Родителям?.. Гм...
   Как-то ей не очень хотелось объясняться с чужими родителями... И потом, что она им скажет? " Здрасьте, я заколдовала вашего сыночка!" - так, что ли?.. " Вам теперь не придется тратиться на одежду, обувь и прочую ерунду - только на собачий корм..." Н-да...
   Тут ей в голову пришла замечательная идея.
   - Пойдем-ка к Зануде и все ей расскажем... Она ведь тогда нашла заклинанье против винных чертей - вдруг и про это что-нибудь знает...
   Сестра долго и недоверчиво рассматривала сначала таксика, потом - Мэрион. Девочка с виноватым видом ковыряла обшивку дивана, где они сидели.
   - А почему у тебя ноги мокрые? И где ты взяла это платье?.. - неожиданно спросила старшая.
   Мэрион покосилась на свои бальные туфли. " Потому что я бегала по снегу..." - чуть было не сорвалось у нее с языка, но она вовремя спохватилась.
   - Да так... - уклончиво ответила она. Хендря залился лаем.
   Зануда снова погрузилась в созерцание собаки.
   - Значит, ты не произносила никаких заклинаний?... - спросила она наконец, когда Мэрион стала проявлять признаки нетерпения.
   - Да говорю же тебе - нет! Нет, нет, нет и еще раз - нет!.. - рассердилась Рио. - Вот пристала!
   - Если бы мы знали, какое заклинанье ты употребила, было бы легче... А так мне просто ничего в голову не приходит... - терпеливо пояснила сестра.
   - Я сказала: чтоб тебе всю жизнь с длинным языком бегать... - в сотый раз повторила Мэрион. Таксик завыл. - Цыц! - шикнула на него девочка.
   - Угу... - задумалась сестра. - Пожелала, значит... От всей души, так сказать...
   И тут Толстяка осенило.
   - Мэрион, - воскликнул он, подпрыгивая на диване, - помнишь того синего чудика, что мы вытащили из книжки?.. Он еще сказал: " Одно желание за тобой..." Это ведь был Исполнитель Желаний! Как я сразу не догадался!!!
   - Из какой книжки? - насторожилась Зануда.
   Но в комнате поднялся невообразимый шум и гам: Толстяк радостно скакал по комнате, гордый тем, что ему первому пришла в голову верная догадка, пес с громким лаем тут же присоединился к нему, подпрыгивая и норовя укусить мальчишку за окорока, Зануда пыталась их успокоить...
   И только Мэрион среди всей этой кутерьмы хранила гробовое молчание, оцепенело уставясь в одну точку...
   Получается, она могла загадать что угодно! - перед ее мысленным взором промелькнула череда самых радужных и заманчивых образов, а вместо того... Вместо того она потратила всю силу заклинанья на этого гадкого Хендрю и упустила шанс, равного которому в ее жизни, возможно, больше никогда не будет!!! И она зарыдала крокодильими слезами - громко и некрасиво...
   Остальные тотчас умолкли и уставились на нее.
   - Да не расстраивайся ты так... - попытался успокоить ее Дю-младший, по-своему истолковав причину ее слез. - Что-нибудь придумаем...
   Но подруга скинула со своего плеча его руку и завыла еще громче. Зато ее сестра, достаточно хорошо изучившая свою младшенькую, быстро смекнула в чем дело:
   - Прекрати! -приказала она и влепила скандалистке пощечину. - Как не стыдно!! Человек по твоей милости рискует навсегда остаться собакой, а она себя жалеет! Бессовестная!
   Мэрион всхлипнула и замолчала. Собака и мальчишка тоже враз угомонились и отошли подальше.
   - Где эта книжка? - строго спросила Зануда.
   - Он забрал ее с собой... - отвечала Рио. - У меня только несколько листков осталось...
   - Неси... - велела сестра.
   Но ничего путного в оставшихся страницах они не вычитали.
   -Идем к его родителям... - решила Зануда. - Надо им сказать, а то будут искать его...
   - А если они не поверят?..
   - Не знаю... - сердито отозвалась сестра. - Но сказать-то надо... Мало нашей семье неприятностей - и так уж у всех на слуху! - так еще это...
   Взяв щенка, они втроем отправились домой к Свинусу.
   Хендря жил в отдаленной части города. Найдя нужный дом, они не решились сразу постучаться, а сели на скамеечку неподалеку - чтобы собраться с духом.
   - Что-то я боюсь... - призналась Мэрион.
   -Будешь в следующий раз следить за языком! - сказала сестра.
   - Давай ты им скажешь, а?.. - голосом подлизы предложила Рио. - Ты все-таки взрослая, тебе они быстрее поверят...
   - Дудки! - наотрез отказалась Зануда. - Заварила эту кашу - вот и расхлебывай... Я уж, так и быть, постою рядом - будет хоть кому отнести твои кости домой...
   В доме, где жил Хендря, распахнулась дверь. На улицу, пошатываясь, вышел неопрятный, небритый мужчина. Вслед за ним на крыльцо выскочила женщина и разразилась на всю улицу отборной бранью - у сидящих на скамейке уши тотчас свернулись в трубочку... Мужчина что-то пытался возразить ей, потом махнул рукой и ушел. Женщина продолжала ругаться. Из соседнего дома кто-то выглянул - она тут же с радостью переключила свое внимание... Облаяв всех, кто попался под руку, женщина наконец скрылась в доме, хлопнув дверью так, что во всей округе зазвенели стекла.
   Мэрион поежилась.
   - Надеюсь, это не его мамаша?..
   - Его-его... - "успокоил" Толстяк. - Я видел ее в школе...
   Девочка взяла щенка на руке и поплелась к его дому. У самого крыльца щенок изловчился и, выскользнув у нее из рук, опрометью бросился назад.
   - По-моему, он домой совсем не хочет... - заметил Дю-младший.
   - Я бы на его месте тоже не захотела... - усмехнулась Зануда.
   Набрав в грудь побольше воздуха, Мэрион подняла руку и робко постучала, очень надеясь, что ей не откроют. Но дверь распахнулась тут же, словно ее там ждали.
   - Чего надо?.. - на пороге стояла та самая женщина, которую они уже видели. От нее несло перегаром.
   Застиранный, вылинявший халат, жесткие усики над верхней губой и большая бородавка на щеке... "Классический портрет злой мачехи..." - подумала Зануда.
   - А-а... Хендря дома?.. - Мэрион не смогла придумать ничего другого.
   Женщина смерила ее цепким взглядом.
   - Нет его...
   За спиной женщины виднелась неприбранная грязная прихожая.
   - А вы его мама? - на всякий случай поинтересовалась девочка, стараясь оттянуть время признания.
   - Опекунша... - буркнула неряха, настораживаясь, и зачем-то пояснила: - Сестра померла, а щенка своего мне оставила, - мучаюсь вот теперь... Опять натворил чего?..
   - Нет-нет... - торопливо ответила Мэрион. - Просто он просил передать, что... э-э... нескоро вернется домой... Он уехал в гости... К другу... на недельку...
   - К другу?.. - недоверчиво переспросила мачеха. - Да по мне хоть пусть вообще не возвращается... - добавила она злобно и захлопнула дверь.
   Мэрион торопливо скатилась с крыльца к поджидавшим ее друзьям.
   Дверь снова приоткрылась:
   - И передай: ежели он опять набедокурил, - крикнула женщина, - на меня пусть даже не рассчитывает!..
   Щенок поджидал их у скамеечки, где они сидели.
   - Бедный Хендря!.. - девочка погладила лукавую бархатную мордочку. Пес заворчал. - Что же нам с тобой делать?..
   - Придется ему пожить у вас... - рассудил Толстяк Дю.
   - Свинус в моем доме?! - ужаснулась Мэрион.
   - Много ли в нем осталось от настоящего Свинуса? - усомнился приятель. - Может он вообще не помнит, что был человеком?
   Зануда взяла щенка на руки и посмотрела ему в глаза. Пес застенчиво и хитро закосил по сторонам.
   - Помнит... - убежденно произнесла она. - Еще как помнит!..
   - Вот наказанье-то! - буркнула Мэрион.
   Она не знала, что ... Но станем забегать вперед.
  
   ***********
   ... Праздник угас. Не чуя под собой ног от усталости, Каггла отыскала спальню - огромная кровать под роскошным балдахином - и повалилась в постель, искренне желая очнуться утром там, откуда она прибыла...
   Но с пробуждением ничего не изменилось... Снег, солнце, и - тишина...
   Она вдруг подумала, что судьба подарила ей краткую передышку, недолгое одиночество, которого она так хотела. Настоящий Лостхэд был неподходящим местом для этого, а вот зачарованный замок вполне ей подходил... И почему-то стало очень спокойно.
   Постучавшись, вошел Пьеттро. С поклоном подал на маленьком серебряном подносе чашку с дымящимся шоколадом.
   - Где Мэрион? - спохватилась Каггла.
   - Девочка отправилась домой... С ней все в порядке.
   - Домой?.. Без меня?!
   - Госпожа хочет нас покинуть? - расстроился слуга.
   - Нет... - после короткой паузы ответила Каггла. - Пока - нет...
   Заяц заметно повеселел и ушел.
   Потом был завтрак. Часть гостей, оказывается, осталась в Замке, и они всей гурьбой отправились на речку - кататься на коньках. После - обед и новые развлечения... На следующий день все разъехались и она по-настоящему осталась одна. Пьеттро запряг лошадей и катал ее по округе... А поздно вечером ей было видение...
   Она сидела у камина и услышала шаги. На стене, освещенной пламенем, возникла огромная тень. То был рыцарь, закованный в латы...
   Опираясь на длинный меч, тень сказала глухим голосом:
   - Не верь им...
   - Кому? - дрожа от страха, спросила девушка.
   - Тем, кто много обещает... - в голосе рыцаря сквозила печаль. - Многие будут охотиться за тобой, - и ты сама должна сделать выбор...
   Тень исчезла, и она услышала удаляющиеся шаги.
   - Пьеттро!! - закричала она, лишь только шаги стихли.
   - Да, госпожа?.. - слуга появился точно по мановению волшебной палочки.
   - Кто?.. Кто это был?!
   - Барон Юстэс фон Гилленхарт... - торжественно и чуть печально ответил слуга.
  
   *****************
  
   Часть третья.
  
   ... Всадники Белоглазых напали на маленький приграничный город Людей под утро. В воздухе у центральных ворот появилась Дыра, точно кто-то разрезал ножом сгустившийся воздух, и оттуда потекла черная, ощетинившаяся мечами и копьями лава. Быстро и бесшумно она заполнила узкие городские улицы - и запылали одновременно подожженные дома Ремесленной Слободы, хоромы знати в Верхнем Городе, торговые ряды и Рынок в центре, а на противоположном конце города огонь уже подбирался к зданию Арсенала и казармам Летучих Стрелков... Захваченные врасплох жители гибли в дыму и пламени, те же, кто сумел выбраться из цепких объятий огня, попали под удары неприятеля. Резня была короткой и беспощадной. Уцелевшие заперлись в Башне Библиотеки, призывая на помощь магов, но колдовство врага оказалось сильнее - и помощь не смогла пробиться сквозь расставленные им Защитные Сети...
   Когда подоспели королевские войска - спасать уже было некого...
  
   ***********
  
   - Они опять забрали детей... - сказал советник Дарквиш, прочтя донесение, присланное с птичьей почтой.
   Кроме него в маленькой комнате, где обычно проходило заседание Военного Королевского Совета было еще два человека: слуга Бильям и сын Дарквиша - Нордид.
   - Королева ждет... - почтительно напомнил слуга.
   - Идемте... - Дарквиш пристегнул поданную слугой шпагу, его сын сделал то же самое.
   Королева Чара ожидала их на открытой площадке дворца, нависшей прямо над бушующими волнами океана. Серое небо сливалось у горизонта с разыгравшейся водной стихией, ветер рвал в клочья белую пену, пронзительно кричали чайки... Королева стояла у парапета, глядя на волны, бьющиеся о скалы у нее под ногами. Соленые брызги порой долетали до ее лица - она не вытирала их...
   "Легкий толчок - и она полетит прямо в бездну..." - подумал Дарквиш и у него тревожно заныло в груди. " Почему она совсем не бережется?.."
   - Третье нападение за последние полгода... - сказала королева, выслушав его доклад. - И снова нас застают врасплох... Что это: беспечность или предательство? - она говорила тихо, но ее слова заглушали грохот волн.
   - Ни то и ни другое... - слегка склонив голову, отвечал Дарквиш. - Противнику определенно помогают неведомые силы, - как иначе они смогли бы преодолеть нашу магическую защиту? Но ни светлые маги, ни военная разведка не говорят ничего определенного...
   Наступило молчание. Словно обрадовавшись тишине, океан с удвоенной силой терзал скалу, на которой острым шпилем торчал королевский замок.
   - Кто из черных магов еще остался? - спросила королева.
   Все вздрогнули.
   - Тезариус и... Даниил... - прошептал Дарквиш имена тех, кого вспоминать было запрещено под страхом смертной казни. - Еще несколько магов помельче укрылись в Заморье - по крайней мере так болтают заезжие тьетли, а они зря говорить не станут...
   - Я хочу повидаться с ними, - властно произнесла королева.
   - Но Ваше Величество! - взмолился советник. - Этого делать нельзя! Тезариус чуть было не стер с лица земли все Королевство, а Даниил - он... Он до сих пор желает Вас... - выговорив последние слова, Дарквиш невольно прикрыл глаза, ожидая испепеляющего удара молнии. Но удара не последовало.
   -Я не собираюсь спорить, - сказала королева. - Передай мою волю Совету Девяти - я жду ответа немедленно. Ступай...
   В глубине темнеющих покоев раздался резкий неприятный смех.
   - Что такое? - насторожился Дарквиш.
   - Это - Кирия... - спокойно пояснила Королева. - Моя маленькая ручная ведьма. Она еще совсем глупая...- В дополнение к ее словам откуда-то из темного угла выползло невысокое косматое существо и вперевалочку проковыляло к ногам Королевы. - Забавная, правда?
   Советник поморщился:
   - Где Вы ее взяли?
   - Вэллария подарила...
   Брови Дарквиша поползли вверх:
   - Хорош подарочек!.. Вэллария - светлый маг, но...
   - Дикарка умнеет и хорошеет с каждым днем, - перебила его Чара. - Я долго ее приручала, зато теперь она предана мне как собака, - любому горло перегрызет...
   - Не сомневаюсь!.. - желчно отозвался советник.
  
   ***********
   Покинув королевский дворец, Дарквиш и сын вместе с неотступно следующим за ними Бильямом, оказались на пристани. У каменного причала, вырубленного прямо в скале, покачивался на волнах серебристый диск, локтей десять в длину. Ступив на его поверхность, Дарквиш произнес заклинание и диск, приподнявшись над волнами, плавно понес их к городу, отделенному от скал, где расположился дворец, широким проливом.
   - Это правда, то что ты сказал, отец?.. - спросил Нордид, когда они удалились от скал на порядочное расстояние.
   - О чем?
   - О том, что Даниил...
   - Правда... - сердито отвечал Дарквиш. - И настоятельно советую забыть о ней. Она может быть твоей королевой, но никогда не станет твоей женщиной. Я первый воткну тебе шпагу в сердце, если прознаю о том...
   - Но почему?! - с горячностью молодости воскликнул юноша. - Разве наш род - род Эгглингов из Молури - не так же знатен, как и род королевы?.. Разве ей запрещено любить и быть любимой?!
   - Почти что так, мой мальчик... - печально произнес отец. - За свободу Королевства и его независимость она заплатила дорогой ценой: маги Вальгессты перед гибелью наложили на нее проклятье - тот, кому она окажет предпочтение, принесет огромные несчастья ... Ничего не дается даром, так-то... - и он замолчал, не проронив более ни слова до самого конца путешествия.
   Перелетев пролив, они не приземлились, а проследовали дальше - к светлой громаде Магистрата.
   Заседание городского совета только началось, когда Эгглинги вошли в зал. При их появлении все умолкли. Дарквиш обвел присутствующих внимательным взглядом.
   - Продолжайте... - сказал он. - Советники же пусть следуют за мной.
   В зале поднялся легкий ропот.
   Дарквиш нахмурился:
   - Все узнаете в свое время...
   Вслед за ним зал покинуло еще восемь человек.
   Нордид остался в зале - он не входил в число Избранных, - но любопытные не смогли вытянуть из него ни одного лишнего слова.
  
   Девятеро уединились в Тайной Комнате. Свое название она получила потому, что была надежно защищена от чужих ушей и глаз. В свое время над ее защитой изрядно потрудились двое волшебников из Вальгессты - правда, вместо благодарности тогдашний король распорядился казнить умельцев, дабы они унесли ее тайны с собой в могилу.
   Советник Дарквиш изложил перед собравшимися итоги утренней аудиенции в королевском дворце.
   - Девчонка сошла с ума! - вспылил советник Бенедикт. - Представьте, какую цену заломят с нас эти черноделы! Мы только-только очистили от скверны Альбиайр и северные земли, а она хочет начать все сначала? Да если тамошние колдуны узнают, что королева пошла на переговоры с Неназываемыми, они тотчас поднимут головы!..
   - Тогда у нас один выход, - сказал Дарквиш, - пусть соберутся Светлые - и Консилиум Магов решит, что же делать...
   - Но это огромный расход энергии... - проскрипел советник Абигайл. - Мы ослабим внешнюю защиту и тогда, как знать, - останутся ли по-прежнему нейтральными эрды, варлы и прочие, кто издавна зарится на наше пространство?..
   - Есть и другой выход... - снова вступил в разговор Бенедикт, и сердце Дарквиша сжала тревога. - Совет Девятерых может низложить королеву - ее племянник уже достаточно взросл и умен, дабы управлять Королевством. Все равно, рано или поздно корона достанется ему, если... Если, конечно, королева не обзаведется наследником, а я надеюсь, - она не станет этого делать...
   - Ваше предложение более чем неуместно, советник... - возразил Дарквиш. - Во-первых, принц никогда не пойдет против законной властительницы: смена власти - без веских на то причин - чревата смутой! А во-вторых, - и это главное - нынешние проблемы возникли вовсе не из-за королевы, следовательно, не исчезнут вместе с ней...
   - Вот и ошибаетесь, светлейший! - торжествующе воскликнул Бенедикт. - Вспомните, ведь было пророчество - не лезть с оружием в Драконьи Горы! Она нарушила запрет... Не потому ли теперь прет отовсюду к нам неведомая нечисть? Подробности того похода до сих пор известны лишь немногим уцелевшим, но они предпочитают помалкивать. А тех, кто по скудоумию раскрывает рот, потом находят мертвыми... Или почтенный советник Дарквиш скажет, что и это не так?..
   Дарквиш стиснул зубы. Нарочно, или нет, но Бенедикт задел кровоточащую рану: в том походе погиб его старший брат, а другой брат, вернувшийся раненым, но живым, действительно кое-что ему рассказывал, но немногое - вскоре он был найден мертвым...
   - Нам необходимо было освободить северное побережье... - сглотнув горький ком в горле, сказал Дарквиш. - И всем прекрасно известно, что другого пути, кроме как через горы, не было... Теперь пора вспомнить о нашей присяге - и вынести решение...
   При избрании в число Девяти, каждый после магического обряда посвящения произносил главное: "Единство - во спасение"... Нехитрая фраза означала лишь одно - меньшинство подчиняется большинству. Но произнося ее, каждый косвенно клялся жизнью своей и близких - таково было ее тайное заклятье. Нарушивший обет погибал в мучениях и не было счастья всему его потомству вплоть до седьмого колена. История Королевства хранила имена пятерых отступников - заклятье не пощадило их... Один из отступников был предком черного мага Даниила.
   У Дарквиша снова тревожно заныло в груди. Если сейчас большинство проголосует за низложение королевы - он должен будет подчиниться...Но законы Королевства суровы - во избежание смуты и междоусобицы властитель не должен остаться в живых, если корону с его головы снимает Совет Девяти. Если сюзерен сам отказывается от власти в пользу подросшего наследника - другое дело, но и тут должны быть веские причины - болезнь или старость... Казнь свергнутого монарха - печальная и ужасная обязанность главы Совета. То есть, его, - Дарквиша ...
   Он вдруг подумал: каково королеве видеть каждый раз своего возможного палача?.. Ведь случалось, - и не раз! - когда Девятеро во имя спасения Королевства пользовались своим правом...
   Но Совет порешил устроить Консилиум Магов.
   Семеро против двоих: Бенедикт и Абигайл оказались в меньшинстве. Дарквиш облегченно перевел дух...
  

*************

   ...Юстэс, Ла Мана и Коротышка продолжали свой путь по чужой земле, и чем дальше они уходили вверх по реке, тем ясней становилось им: по этому краю прокатилась война...
   Стояли жаркие погожие деньки. В бездонном с зеленоватым отливом небе ветерок строил белоснежные корабли и башни. Над нетронутым разнотравьем гудели толстые мохнатые шмели. В перелесках и среди развалин, встречающихся им то тут, то там, хлопотали птицы. Брошенные сады манили изнемогающими от тяжести плодов ветвями...
   - Благодать какая!.. - сказал как-то Коротышка на одном из привалов, лежа на спине и глядя в небо. - Чистая благодать! - размял в руках ком жирной, черной земли, вздохнул грустно: - Я и забыл уже, как оно, на земле-то... А что? Найду себе бабу из местных, хозяйством обзаведусь - вон сколько земли пропадает! - и пошло оно все к чертям... Дом отстрою...
   Ла Мана расхохотался:
   - Коротышка за плугом! Я сейчас прямо лопну!... Свиней заведешь? Детишек нарожаешь?..
   Коротышка смерил капитана недобрым взглядом:
   - Заведу!...И - нарожаю! Дело нехитрое...
   - А потом придет какой-нибудь сеньор, вроде того, что под яблоней остался, и скажет: а давай-ка, братец, мне мою долю, ибо завещал Бог: одним - горько выть, а другим - вкусно жрать и сладко пить...
   Коротышка сжал кулаки, но Ла Мана невозмутимо продолжал:
   - ... или вообще турнет тебя в шею со своей земли... Что-то ты тогда запоешь?..
   - Я сумею за себя постоять... - мрачно и не совсем уверенно возразил Коротышка.
   - Молодец! - потрепал его по плечу Ла Мана. - И закончишь дни свои весело - пляшущим на виселице...
   - А ты не каркай!..
   Назревающую ссору прервал Гилленхарт:
   - Смотрите!..
   Вдали показался всадник. Это был первый человек, повстречавшийся им в этих краях. Они залегли в траве. Скачущий быстро приближался...
   - Разрази меня гром!.. - прошептал Ла Мана, когда тот пронесся мимо и скрылся в клубах пыли. Гилленхарт и Коротышка перекрестились... - У него и в самом деле была волчья голова или мне привиделось?..
   После неожиданной встречи им отчего - то расхотелось идти по дороге в открытую, и путешественники продолжили свой путь по обочине, прячась в зарослях. Но потом Коротышка едва не наступил на большую змею - лишь длинный меч капитана избавил его от возможных неприятностей - и они снова выбрались на дорогу. Коротышка осторожно выковырял ножом из пасти ядовитой гадины два длинных зуба, завернул их в тряпочку, и вместе с туловищем убитой спрятал в дорожный мешок.
   - Мясо... - с хозяйственным видом пояснил он.
   Вечером его приятели поужинали яблоками и кореньями - от сырых кусков змеиного мяса они брезгливо отказались, и Коротышка сожрал все сам, - даже голову, - сопя и причмокивая на зависть полуголодным товарищам.
   - Не очень-то вкусно... - заметил он, когда со змеей было покончено, и рыгнул. - Но лучше, чем ничего...
   Останавливаясь на ночлег, они всегда караулили по очереди. В этот раз ему выпал черед караулить первым. Взошла луна - огромная, бледная... Запели сверчки и цикады...Мир вокруг в одночасье переменился, став тихим, таинственным и немного печальным, точно отгоревший закат унес с собой навсегда частичку его души.
   Сжимая в руках меч, Коротышка спрятался в кустах, чуть поодаль от того места, где укрылись его спутники. Поеживаясь от ночной прохлады, он притих, стараясь смотреть одновременно во все стороны и ничего не упустить. После невкусного, но плотного ужина клонило в сон, но стоило только вспомнить виденного днем на дороге странного всадника, сонливость тут же как рукой сняло.
   Лес между тем зажил своей ночной жизнью. Отовсюду доносились какие-то звуки - шорохи, потрескивание, поскрипывание, шепот листвы... Где-то заухал филин... Коротышка слушал эту лесную симфонию и постепенно ее отдельные ноты стали складываться в понятные человеку слова и фразы... Сначала он подумал было, что спит и больно ущипнул себя за руку, но чудеса продолжались: птицы, деревья, ночные букашки, - все разговаривали между собой, и ему был понятен их язык! Торопливо просеменила мимо замершего от удивленья человека ежиха, по ее следу спешил колючий кавалер - ах, какие пылкие признанья срывались с его уст!
   - Не верь ему, милашка, - посоветовал Коротышка, - получит свое - и забудет...
   Потом какая-то птица долго оплакивала разоренное гнездо, в сухой листве деловито перекликались мыши, распевал песни жук под корою гнилого дерева - Коротышка весь превратился в слух, забыв о себе, о товарищах, о всаднике с волчьей головой...
   Так просидел он до утра.
   Пробудившийся лес спел ему гимн во славу вновь родившегося солнца, ночные говоруны затаились в своих убежищах, - лишь тогда он опомнился и пошел будить спящих.
   О своем новом умении он ни сказал им ни слова - побоялся, что поднимут на смех. Да и вообще...
   Потом они вышли к реке - она в этом месте делала поворот. Искупались, сполоснули одежонку... Гилленхарт нырнул и вытащил большого рака. Разохотившись, натаскали их целую кучу. Ла Мана нашел кремень, долго бился, но добыл-таки огонь...
   -Слава Пресвятой Деве!.. - обрадовались путники. Из бересты смастерили подобие лукошка, обмазали сырой глиной, коей тут на берегу были целые залежи, попытались сварить добычу...
   Коротышка есть не стал:
   -Слыхал я, раки большие охотники до мертвечины... - буркнул он, сидя у воды, пока его приятели обсасывали розовые хвосты и клешни. Не станет же он пересказывать то, что узнал, пока живые раки копошились в устроенной для них на берегу яме...
   Место, где они остановились, настолько понравилось странникам, что они решили остаться здесь на несколько дней. Устроили шалаш, ловили рыбу ... Юстэс и Ла Мана неплохо отдохнули, а Коротышка первое время все к чему-то прислушивался, постоянно оглядывался и плохо спал... Да и как тут уснешь, когда под ухом все время кто-нибудь бубнит - то влюбленный и глупый мотылек-однодневка, то муравей-работяга, то комар, голодный и нахальный ... Потом привык, научился не замечать чужих разговоров. Теперь ему даже спокойнее стало: из доносов пролетающих птиц он точно знал, что поблизости нет чужих. А если и появится кто, - он узнает первым...
  

****************

   ...Вернувшись домой с новым питомцем, Мэрион отправила щенка на псарню, рассудив, что сначала пообедает, а потом займется его дальнейшей судьбой. В доме Гилленхартов была большая, со знанием дела устроенная псарня, где холили и лелеяли насколько десятков борзых и гончих. Содержать свору породистых псов было одной из немногих семейных традиций, хотя Виктор фон Гилленхарт не особенно увлекался охотой - собаками чаще пользовались его друзья.
   А в Замке опять было весело... Удав, которого Рио подсунула под кровать одного из охотников за привидениями, проснулся и захотел кушать. Точнее, он сначала захотел есть - оттого и проснулся.
   Его появление почему-то не вызвало большого восторга у публики.... Вооружившись свернутой газетой и платяной вешалкой, - больше им ничего подходящего под руку не попалось, - искатели приключений принялись гоняться за ним по всему Замку. Удав, наверное мирно уполз бы по своим делам, но свернутая газета оскорбила его до глубины души: что он, муха что ли?.. Раззадорившись, Доди из преследуемого превратился в нападающего, забыв совершенно, что остальные обитатели Замка тоже как-то не в курсе, что у них под боком обитает такая экзотика... С гиканьем и воплями все сознательное население Замка принялось гоняться за червяком - переростком, и ему, будь он обыкновенной рептилией, пришлось бы несладко. Но Доди не был обыкновенным...
   Мэрион когда-то выдумала его - из-за чего и почему, она уж и сама не помнила - мало ли какие образы рождаются в детской головенке по вечерам, когда взрослые, пожелав своему чаду спокойной ночи, тушат свет и преспокойно оставляют его наедине со своими страхами и фантазиями.... И если ваш ребенок с кем-то шепчется под одеялом - лучше на всякий случай включить свет и проверить, кто это там пришел в гости?.. Иначе, знаете ли, всякое бывает... К тому же, многие из этих гостей имеют привычку оставаться надолго и приносят массу неудобств, подбивая своего создателя на разные шалости.
   Поскольку же Доди был удавом особенным, он и вел себя неправильно: то разгонялся до скорости гоночного автомобиля, когда его преследователи уже почти ухватились за кончик оранжевого хвоста, то исчезал, протиснувшись в какую-нибудь совершенно непроходимую щель, то увеличивался в размерах и, резко обернувшись назад, пугал огромной разинутой пастью особо ретивых охотников, - словом, развлекался на всю катушку. Еще бы! - за много лет это был его первый выход "в свет"...
   - Доди, - улучив момент, когда они случайно оказались ненадолго один на один, сказала девочка, - немедленно прекрати это безобразие!..
   - Но ведь здорово же!.. - возразил удав. - Смотри, как твоя Бабушка распрыгалась! Когда б она еще так повеселилась?..
   Но Мэрион было не до шуток. Спрятав удава, - он остался жутко недоволен тем, что веселье так скоро заканчивается, - девочка сбегала в сад и выкопала там первого попавшегося дождевого червя. Подкинув его на стол в гостиной, она объявила, что удав скоропостижно превратился вот в такое вот посмешище... И вообще, им показалось...
   - Показалось?! - возмутилась тетка Люсильда. - Я своими глазами видела огромную змею толщиной с взрослого человека!
   Несчастного и ни в чем не виноватого червяка торжественно вынесли во двор и скормили рыбкам в садовом прудике.
   Семейный совет решил: это был морок. Только тетка Люсильда стояла на своем. Не могли же, дескать, они все вместе одновременно сойти с ума! Поодиночке - еще куда ни шло, но сходить с ума коллективно она почему-то не желала...
   Мэрион некогда было принимать участие в семейных спорах: вместе с Толстяком она отправилась к одному его приятелю, который, как уверял Толстяк, мог помочь пролить свет на загадочную личность их бородатого знакомца.
  
   *************
   -... Ты только держи язык за зубами! - сурово предупредил Толстяк, зная, что его приятельница порой отличается болтливостью. - У этого парня уже были неприятности с властями ... Его родители тогда заплатили огромный штраф, так что даже не знаю, согласиться ли он нам помогать?..
   "Парень", о котором шла речь, на деле оказался худым, маленьким и очень застенчивым мальчишкой лет пятнадцати. Правда, вся его застенчивость и косноязычность пропали, стоило ему только сесть за компьютер, - малый оказался хакером со стажем. Ребята не стали объяснять, почему их так интересует Макс Линд, да этого и не потребовалось: как истинному виртуозу ему был интересен сам процесс, а не результат.
   - Заодно этого проверь... - взрослым голосом велел Толстяк Дю, подсовывая юному гению удостоверение с фотографией погибшего Питера, которое Рио утащила из комнаты охотников за привидениями.
   В этом и заключалась идея Толстяка, о которой он сказал тогда в кондитерской, после того как Рио не нашла безголового в Замке. Девочка сомневалась, что из этого выйдет что-то стоящее:
   - Документы могут быть фальшивыми...
   - Посмотрим... - не сдавался Толстяк.
   Они начали спорить и препираться и тогда хозяин дома вежливо велел им "пойти погулять":
   Вернувшись, они узнали, что все трое "охотников" числятся погибшими: все они были членами одной экспедиции, унесенной снежной лавиной в Гималаях... В той трагедии в горах, случившейся несколько лет назад, из семи выжил лишь один человек - действительный член Королевского географического общества, академик, журналист и путешественник, обладатель прочих и прочих почетных регалий Максимилиан Линд...
  

*******************

   Домой Рио вернулась уже под вечер. Ей что-то было нехорошо: знобило, появился кашель... Отказавшись от ужина, она переоделась и забилась под теплое одеяло - это в летнюю-то жару! Но уснуть ей не дали.
   Доподлинно неизвестно, что же случилось, но только весь дом поднялся на ноги, когда собаки на псарне устроили переполох. Папа взял ружье и спустился на улицу.
   - Наверное хорек забрался... - предположил он.
   На веранде как раз курил дядя Винки - и он тоже увязался за Папой.
   Едва Папа открыл дверь, как к его ногам дружно бросились хвостатые домочадцы. Скуля и повизгивая, они нервно оглядывались в глубь псарни. Папа на всякий случай взвел курки. В темноте раздался грохот, что-то упало, разбилось... Собаки завыли... И на сцене из темноты торжественно появился Хендря Великолепный...
   При виде маленького несуразно длинного песика у его сородичей случилась истерика... Здоровенные псы, закатывая глаза, едва не лезли на стенку. Хендря с довольным видом осмотрелся и гавкнул - коротко и победно.
   - Что такое?.. - удивился Папа.
   Он попытался загнать собак обратно, но они, пугливо увертываясь, не желали возвращаться домой, пока в дверях красовался маленький наглец.
   - Это просто кошмар какой-то! - жаловались они. - Совершенно невозможное существо!.. А что он говорит! Сплошное хамство...
   -...Он сказал, что мне пора на живодерню!.. - плакалась породистая блондинка с отличной родословной.
   -...А меня - назвал кормушкой для блох!... - вторила ее подруга - чемпионка и рекордсменка.
   Возмущенные собачьи голоса слились в один громкий хор.
   - Надо забрать таксу в дом... - решил отец, которому жутко хотелось спать. - Иначе придется всю свору оставить на улице.
   - Стоит ли брать эту псину в дом? - засомневался дядя Винки. - Не лучше ли наоборот?
   - Наоборот не получится... - рассердился Папа и поманил таксика за собой: - Идем, малыш...
   Хендря поднял ножку и, показав всем еще раз, кто теперь в доме хозяин, с гордым видом засеменил на кривых ножках вслед за Папой. Собаки проводили его глазами и дружной толпой, отдавливая друг другу лапы, ринулись к себе. Хотите верьте, хотите нет, - но дверь псарни они закрыли сами. Изнутри...
   У самого входа Папа вдруг резко остановился:
   - Что-то я не понял, - сказал он с видом внезапно очнувшегося человека, - собаки в самом деле разговаривали?
   - Нет, дорогой кузен... Тебе показалось, - ответил дядя Винки и улыбнулся.

********************

   ...Из Светлых Магов откликнулись трое: Вэллария, Рутан Светлый и Мирта из Гэмпста. Последняя, впрочем, больше славилась как предсказательница.
   - Я бы доверился только Рутану... - осторожно советовал королеве Дарквиш. - У Мирты худой язык: она не столько предсказывает, сколько накликивает неприятности, особенно тем, кто ей не по нраву... А Вэллария и вовсе из Вальгессты, - насколько может быть благонадежен человек из земель, еще недавно охваченных смутой?
   Разговор происходил в фехтовальном зале. Королева только-только закончила поединок с Тенью. Бросив меч, она, не отвечая, подошла к стене и нажала рукой на чуть заметный выступ - открылось светящееся отверстие. Она достала оттуда короткий толстый жезл. Один конец жезла светился неприятным темно-голубым светом. Дарквиш мысленно присвистнул: ничего себе, да это же громобой!..
   - Не слишком ли опасное оружие для женщины? - спросил он.
   Королева, откинув голову, сдунула со лба прилипшие пряди волос.
   - Где ты видишь женщину, советник? - ее голос звучал непривычно грубо. Дарквиш отметил, что она назвала его на "ты" - такое было впервые. - У настоящей женщины, - с горечью продолжала она, - есть или был муж, возлюбленный.... Или ребенок.... У меня нет никого - и не будет... Я - королева, и это все...
   - Этого не так уж мало... - возразил Дарквиш. - На Вас с надеждой смотрят подданные - они в каком-то смысле и есть Ваши дети...
   - Да?.. - королева усмехнулась. - Так - поменяемся местами, а?.. - и пространство зала разрезала тонкая быстрая молния.
   Пол возле самых ног советника вспух и в камне пролегла глубокая полоса с оплавленными краями. На лице Дарквиша не дрогнул ни один мускул. Бесстрастно глядя прямо ему в глаза, королева послала еще один разряд - на этот раз молния сверкнула чуть выше его головы. Рука Дарквиша сама потянула меч, - опомнившись, он с силой вогнал оружие обратно в ножны. Но Чара снова взмахнула жезлом - и он принял вызов...
   Электрические разряды следовали один за другим - все пространство зала покрылось пульсирующей сетью голубых росчерков. Однако Дарквиш был опытным воином и расстояние между ним и противником неумолимо сокращалось. Сначала поединок казался ему забавой, но потом он понял, что удары направлены прямо в него! Меч - ничто по сравнению с громобоем, и его спасали только ловкость и скорость. Изменяя прямо в воздухе направление своих прыжков - искусство которым он владел в совершенстве - Дарквиш уворачивался от разящих молний пока на нем не загорелся плащ. Тогда он сорвал пряжку, и успев скомкать горящую ткань, швырнул огненный ком прямо в лицо поединщику. Королева замешкалась, отмахиваясь от летящего на нее огненного покрывала, и он, пользуясь этим, мгновенно послал вслед за плащом кинбассу. Тонкая, длиной с два пальца, тяжелая свинцовая палка с утолщением на конце ударила королеву по руке и она выронила свое страшное оружие. Громобой откатился в сторону - в стене от его луча образовалась сквозная дыра. Прижав к груди ушибленную руку, она потянулась за ним другой рукой, но не успела: Дарквиш сбил ее с ног и приставил к горлу меч. На какое-то мгновение их взгляды встретились. В ее глазах светились одновременно и торжество, и насмешка, и еще что-то, чему не мог подобрать точного определения... Горечь сожаленья? Печаль расставанья?.. Или ему лишь показалось?..
   - Я победил... - тяжело дыша, сказал воин, убирая меч, - на ее нежной коже остался след - и подал повелительнице руку.
   - Ты - проиграл... - жестко ответила она, поднимаясь и нарочно не замечая его руки. - Стража! Взять его... - сказала, точно псам скомандовала, и в ту же секунду Тени опутали его запястья тонкими, но прочными невидимыми цепями.
   - Это - шутка? - хрипло спросил он, улыбаясь и еще не веря происходящему.
   -Нет... - спокойно ответила молодая женщина. - Ты поднял оружие против законной королевы - и будешь осужден ... Уведите его.
   Вероломство королевы - столь неожиданное и незаслуженное - настолько потрясло воина, что он молча подчинился. Уже в дверях Дарквиш обернулся: она пристально смотрела ему вслед...

****************

   Спокойная жизнь на берегу тихой реки довольно скоро приелась троим странникам: ведь горячая кровь текла по их жилам, а не водица.
   - Я так и заплесневею... - сказал Ла Мана.
   Сборы были недолги.
   Коротышка по недавно заведенному обычаю бежал впереди: принюхивался, прислушивался, часто сворачивал в сторону, рыская туда-сюда словно собака.
   - А он сильно изменился... - улучив момент, шепнул Юстэс капитану.
   - Вижу... - неопределенно ответил тот.
   На третьи сутки их путешествия вдоль по реке лес кончился. Впереди простирались бесконечные поля, далеко-далеко к югу угадывались очертания гор, мимо бежала дорога - они и пошли по ней.
   Большую, груженую сеном повозку, запряженную здоровущими черными быками, они заприметили еще издали. Решили не прятаться - человек, управлявший быками, с виду был вполне обычным.
   - Бог в помощь! - поздоровались они, поравнявшись.
   Человек посмотрел на них и что-то коротко ответил на непонятном языке: то ли поздоровался, то ли послал подальше - они не поняли. Точнее, не поняли его Ла Мана и Юстэс. Коротышка же обнаружил, что прекрасно разбирает чужую речь. Что ж, было бы странно, понимая язык всех остальных живых существ, не понять языка человеческого ...
   - Он говорит: день добрый... - пояснил он товарищам.
   - Почем ты знаешь? - подозрительно покосились они на него.
   - Умный я, понятно? - окрысился, спохватившись, Коротышка.
   -Умный, говоришь? - недобро ухмыльнулся капитан. - Тогда спроси: что здесь, да как... И главное, как бы нам пожрать и выпить...
   Но Коротышка заявил, что понимать-то он - понимает, но объясняться на чужом наречии не может.
   - Как же так? - тяжелея взглядом, спросил Ла Мана.
   - Вот так...
   - Тогда я с ним сам объяснюсь... - рассудил бывший пират, ловко запрыгивая на телегу. Крестьянин покосился на его меч и ничего не сказал. - Присаживайтесь, господа... - сделав рукой приглашающий жест, распорядился капитан, хитро поглядывая на хозяина повозки.
   Юстэс и Коротышка не заставили себя долго упрашивать - ноги, чай, не купленные...
   Какое-то время ехали молча. Потом Ла Мане сделалось скучно и он снова попытался завести разговор, задавая незнакомцу вопросы на нескольких языках, но тот лишь качал головой, дескать, не понимаю... Юстэс с интересом прислушивался, а потом спросил:
   -Я понял только латынь... Что еще ты знаешь?
   - Арабский, итальянский, испанский, греческий... Я не такой неуч как некоторые сопляки - мой родитель потрудился дать мне хорошее образование...
   - И в чем же ты теперь лучше меня? - вспылил Гилленхарт, с презрением относившийся к "грамотеям". По его раз и навсегда сложившемуся убеждению пользы от книжных знаний было немного: только ранняя лысина да лишний жир, да порча глаз, - вот и все, что давало человеку сидение за книгами.
   - Тем, - заносчиво отвечал Ла Мана, - что ты, хоть и дворянин, но так же туп, как и любой самый вонючий виллан из деревни твоего отца...
   Гилленхарт молча столкнул его с телеги и спрыгнул сам. Когда Ла Мана поднялся на ноги, - в руках у Юстэса был кинжал, доставшийся ему от погибшего храмовника:
   - Я желаю сразиться с тобой!
   - Ладно... - процедил капитан. - Сам напросился... - и поднял меч.
   В памяти Юстэса всплыли дни, проведенные на корабле: захват торгового судна, гибель Али.... Как он мог забыть об этом?!
   - О, рыцарь! Ты уверен, что можешь вызвать меня на поединок? - издеваясь, спросил Ла Мана. - Вдруг я не достоин такой чести? Ты ведь ничего не знаешь о моем происхождении...
   - Я знаю, что ты - гнусный убийца без стыда и без чести, и мне этого достаточно! Ты убил человека, которому я был обязан жизнью!
  -- Вот как? - Ла Мана прищурился и, чуть отступив назад... пропал.
  -- Ты где? Трус! - выкрикнул юноша, нелепо прыгая по дороге. - Трус! Да куда же ты делся?!
   Ла Мана внезапно объявился из воздуха прямо перед ним. Безоружный...
   - Я не стану драться с тобой... - спокойно сказал он. Юстэс заметил, что его лицо и голос странным образом изменились, точно это и не он был.
   - Почему? - опешил Юстэс. - Сражайся! Я требую!..
   - Нет... - безмятежно ответил пират и раскинул руки, подставляя незащищенную грудь. - Убивай, если хочешь. Станешь таким же убийцей - ведь я безоружен...
   - Дерись! - выкрикнул юноша, но Ла Мана со смехом отвергал все его попытки завязать бой.
   Напрасно Гилленхарт выкрикивал в его адрес разные оскорбления, - пирата словно подменили...
   - Когда-нибудь я все равно убью тебя... - пообещал Юстэс, устав от бесплодных препирательств. - Где же наш любезный возница? И где Коротышка?! Они не могли скрыться из виду так быстро... И дорога ровная - ни холмов, ни пригорочка...
   Занятые выяснением отношений, они не заметили как исчезла повозка. На многие мили вокруг простирались поля - и нигде ни малейших признаков их недавних попутчиков.
  -- А ты где был? - спохватился Юстэс.
  -- Далеко... - загадочно ответил Ла Мана. - Но твоему уму этого не понять...
   Забыв о ссоре, они бегом бросились вперед по дороге. Но пробежав несколько миль, убедились, что повозка исчезла бесследно - как сквозь землю провалилась...

******************

   ...Коротышка немало удивился, когда Ла Мана и этот гордец исчезли из виду. Он только собирался спрыгнуть с телеги за ними вслед, как они вдруг пропали.
   - Эй! - он схватил за руку хозяина телеги, но тот только стегнул хворостиной по лоснящемуся боку рогатой животины, давая понять, что не остановится.
   Поразмыслив, Коротышка решил остаться, - они как раз проезжали мимо разоренной деревеньки.
   - Кто это тут похозяйничал? - спросил он у возницы, указывая на обожженные развалины. Тот, видимо, догадался, о чем он спрашивает и ответил шепотом:
   - Нигильг...
   Коротышка задумался. Это слово было не совсем ему понятно. Смысл чужой речи - и звериной, и человеческой, - он воспринимал не дословно, как обычно разговаривают люди, а образно: добыча - это то, что едят, опасность - это все, что может тебя убить... У этого же слова получалось слишком много значений: чужой, враг, пустота, страх... И еще одно - Коротышке было трудно выразить это словами, ибо слов он знал и употреблял не так уж и много: получилось примерно так - то, после чего ничего не остается...
   Вскоре дорога стала заметно шире. Стали встречаться другие повозки, едущие в разных направлениях, попадались и пешие и всадники. В животе у Коротышки отчаянно бурчало, да так громко, что возница услышал и сочувственно улыбнулся.
   - У?.. - спросил он, пальцем показывая на рот, и погладил себя по животу.
   - Угу... - в тон ему печально отвечал Коротышка и честно предупредил: - Только денег у меня нету.... Нету денег, говорю!.. - прокричал он на всякий случай погромче, точно возница был глухой, и для пущей убедительности похлопал себя по бокам.
   Показалось развалистое приземистое строение. Коротышка понюхал воздух - то ли от долгого полуголодного существования, то ли еще из-за чего, но обоняние у него обострилось донельзя. "Никак, харчевня?.." - подумал он, уловив соблазнительные запахи. Повозка свернула с дороги и остановилась. Хозяин слез и махнул ему рукой: пошли, мол...
   Перед входом стояло вкопанное в землю длинное бревно. Входящие зачем-то хлопали по нему ладонью - сухая кора была до блеска отполирована в одном месте сотнями рук. Хозяин повозки тоже хлопнул по дереву, а Коротышка не придал значения столь странному обычаю, - и остался на улице: дверь, только что пропустившая внутрь возницу, закрылась перед ним наглухо. Почесав в затылке, Коротышка вернулся и тоже звонко шлепнул по деревянному обрубку - дверь открылась.
   Внутри было полно народу и он не сразу отыскал своего давешнего знакомца. Тот уже сидел за длинным столом и что-то говорил стоящему перед ним человеку. Коротышка сел рядом. На особенно большое угощение он и не надеялся - дай-то Бог хоть кусок черствого хлеба перепадет... Но тот человек отошел и вскоре вернулся с огромным подносом, уставленным дымящимися плошками. Ловко составив их на стол, он чуть поклонился и снова ушел, оглядываясь. Возница показал Коротышке: ешь ... И сам тоже принялся за еду. Коротышка не заставил себя упрашивать и, поспешно перекрестившись, принялся набивать рот - пока не выгнали. " Вкусно, черт побери, - думал он, обжигаясь и торопливо проглатывая плохо пережеванные куски, - а потом бока намнут, или отрабатывать заставят?.." Насытившись, он заметил, что многие посматривают в его сторону с любопытством. "Ага, учуяли, что нездешний..." Один из сидевших поблизости что-то тихонько спросил у его спутника, оглаживая при этом подбородок, точно расправляя несуществующую бороду. Коротышка уловил также часто повторяющееся слово "тьетль". Что оно означало он не совсем понял, но это явно относилось к нему. " Ладно, сначала доедим - потом разберемся..." - решил он и сильнее задвигал челюстями.
   Вылизав дочиста свою миску и напихав в карманы - про запас - куски лепешки, он с блаженным видом откинулся к стене, уперевшись спиной в сучковатые бревна. Поел - и можно жить дальше.... Много ли человеку на самом деле надо? Глаза сами собой стали закрываться. Его благодетель тем временем мирно беседовал с каким-то бородачом в шляпе с совиным пером, присевшим за стол против него, - и Коротышка совсем уж было приготовился вздремнуть, как дверь растворилась и в харчевню ввалилась шумная компания. Рослые и мускулистые, затянутые в кожаные доспехи, пришельцы по-хозяйски расположились за соседним столом. Коротышка как раз собирался в очередной раз зевнуть, да так и замер с распяленным ртом: эти молодцы все как подбор были с волчьими головами...
   Закрыв, наконец, рот, он огляделся по сторонам: появление волчьеголовых напугало только его. Осмелев, он плеснул из кувшина себе в кружку черной пахучей жидкости и, сглотнув залпом незнакомый напиток, крепко отдававший плесенью, выругался негромко и сплюнул на пол.
   - Что за гадость, разрази меня гром...
   Но тут же по телу побежало приятное тепло, в голове зашумело и очертания людей и предметов стали расплываться.
   - Эка, забрало как!.. - удивился вслух Коротышка, еле ворочая языком.
   Обычно он пил не пьянея и немало огненной влаги требовалось, чтобы свалить его с ног, а тут пол стал уплывать куда-то вбок, перед глазами полетели радужные шары и, стукнув кулаком по столу, он изо всех сил затянул песню. Надо сказать, голосом его Бог не обидел...
   Хриплые, кошмарные звуки, раздавшиеся вдруг из темного угла, многих заставили схватиться за оружие. Люди переполошились, повскакивали со своих мест, готовые дать отпор невиданному врагу. Коротышка же, всегда считавший себя отменным исполнителем, видя эту суету, вылез на свет божий, взгромоздился на стол и, церемонно раскланявшись, завопил еще пуще. Народ застыл на месте... Польщенный наступившей тишиной, маленький певец, привстав на цыпочки, сжал кулаки и, надрывая горло, вывел такую замысловатую руладу, что ближайшие слушатели поспешили отодвинуться подальше. Пользуясь общим замешательством, Коротышка безнаказанно исполнил еще парочку своих лучших сольных номеров - на лицах окружающих стали появляться первые признаки недовольства, - но тут на их счастье он решил пуститься в пляс и, сделав несколько занимательных телодвижений, промахнулся мимо края стола и рухнул на пол. Едва коснувшись земли, он тут же свернулся калачиком и уснул мертвецким сном - к большой всеобщей радости. Артиста бережно задвинули под стол и накрыли плащом - не дай Бог проснется...
   - Если он еще вздумает запеть - я выставлю вас за дверь! - предупредил спутника Коротышки хозяин харчевни. Тот лишь развел руками.
   Остальные вернулись к своим делам, изредка нет-нет да и поглядывая в угол, где мирно похрапывал незадачливый певец. Постепенно о нем все забыли. Надвигалась ночь...
   Проспавшись, Коротышка вылез из своего убежища. Он совершенно не помнил, о том что случилось и насмешливые чужие взгляды привели его сначала в некоторое недоумение, а потом и в бешенство. Руки у него так и чесались, а тут за соседним столом раздался взрыв хохота. Кровь прилила к его голове, еще затуманенной парами крепкого зелья, и он ринулся в атаку.
   - Смеяться надо мной?! - прохрипел Коротышка, хватая за плечо того, что был к нему ближе всех.
   Дюжий детина с бычьей шеей медленно развернулся к нахальному задире: что это за малявка там вякает?.. Смерив его взглядом, он отвернулся и сказал своим:
   - Тьетль без бороды - все равно что человек без штанов... - и все снова захохотали.
   Коротышка не уловил смысла фразы, но понял, что над ним опять смеются и без долгих разговоров, набычившись, двинул детину в ухо. Насмешник напрасно недооценил своего противника: удар был таков, что обидчик мешком свалился с табурета. Кое-кто присвистнул, раздались возгласы восхищения, вокруг захлопали, а товарищи поверженного вскочили на ноги.
   - Давай - давай!.. - распаляясь от пьянящего предвкушения опасности, поманил их Коротышка и выхватил из-за голенища нож.
   Но упавший поднялся, удивленно мотая головой, и жестом остановил остальных:
   - Сам разберусь... Ты чего, малыш, взбесился что ли?..
   Коротышка не собирался объясняться. Сделав ложный выпад, он змеей скользнул к противнику, но тот сумел увернуться. Однако после нескольких неудачных попыток маленький забияка сумел-таки достать его, и тогда детина, до сей поры лишь вяло отмахивавшийся от настырного карлика, точно медведь от назойливой мухи, рассвирепел не на шутку.
   Коротышка был мастак драться: опытный, ловкий, проворный, - он к тому же знал немало подлых и проверенных на деле приемов. Но его соперник намного превосходил его в силе и весе, и тоже оказался не так-то прост ... Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, но тут входная дверь затрещала от громких и сильных ударов, словно кто-то огромный снаружи бил в нее чем-то железным.
   Все тотчас забыли о драчунах и схватились за оружие - соперник Коротышки отпихнул его от себя и тоже развернулся к дверям. Коротышка хотел уж было засадить ему нож в широкую спину, но что-то словно остановило его руку...
   Все разом стихло, - все, кроме зловещих ударов, отдававших металлическим эхом. На лицах людей читалось такое напряжение, что Коротышке стало не по себе...
   - Что за черт?.. - спросил он у кого-то, но человек лишь приложил палец к губам и Коротышка заметил, что рука у того дрожит.
   Тогда недовольный тем, что ему не дали развлечься, маленький буян подлетел к дверям и дернул засов:
   - Ну-ка, что там за гости?
   В тот же миг его затылок расколола страшная боль и он полетел в темную бездну...
  

***********

   ... Ранним утром погожего летнего дня в дом Гилленхартов пришла Смерть. Она явилась за Мэрион.
   Накануне девочке стало очень худо - путешествие среди зимы под облаками в легком бальном платьице наградило ее жесточайшей простудой. Ночь она провела в бреду - одна в своей комнате - и не было ни сил, ни сознания, чтобы позвать на помощь.
   Ей виделась Каггла: ее синие глаза смотрели на нее из огня и она обещала вернуться и помочь, но не пришла. Мэрион почувствовала, как огонь охватывает и ее тело, растекается по жилам, - и заплакала во сне... Потом она увидела двух всадников, закованных в латы, - они спускались с темных небес по лунной дорожке. За плечами одного из них развевался белоснежный плащ, другой был одет в черное. Светлый всадник опередил своего товарища и подхватил ее на руки. Она не видела его лица - только в прорезях шлема светились голубоватые огоньки, но ей стало легче...
   - Оставь ее... - глухо проговорил черный всадник, но рыцарь в белом плаще лишь покачал головой.

*************

   Знаете ли вы, что Смерть чем-то похожа на того, к кому она приходит?.. Та, что постучалась в двери Лостхеда, не была исключением из общих правил: из-под длинного савана виднелись джинсовые шорты с бахромой, на шее болтался плеер, легкомысленную маечку, надетую прямо на костлявые ребра, украшала патлатая физиономия популярного рок-певца, - и надо сказать, что чувствовала она себя преглупо. И не только из-за прикида...
   Обычно Смерть прокрадывается незаметно - тихая и невидимая. Делает свое дело - и так же незаметно уходит. Но замок наследников барона отнюдь не был обычным местом и ей пришлось явиться вот так вот запросто, средь бела дня у всех на виду, - и это очень ее смущало...
   Нервно озираясь по сторонам и пряча лицо в капюшон, она постучала косою в двери. Открывать ей не торопились.
   - Стыд-то какой... - бормотала про себя Костлявая, переминаясь с ноги на ногу. - Еще увидит кто... Да спите вы там что ли!?.
   На пороге возникла тетка Люсильда.
   -... Здрас-с-сь-те!.. А я - к вам... - приветливо оскалилась Смерть. "Боже, что я говорю?!"
   Тетушка, подслеповато щурясь сквозь очки, посмотрела на пришелицу снизу вверх и тоже, на всякий случай, раздвинула пухлые щечки в резиновой улыбке:
   - Ко мне? Но я прекрасно себя чувствую...
   - У вас тут маленькая девочка... - терпеливо пояснила гостья, пытаясь переступить через порог.
   - Не пущу! - решительно заявила тетка, уразумев в чем дело. - Что еще за глупые шутки!
   - Какие шутки! - рассердилась Смерть. - Я на работе!..
   - Дорогуша, вы ошиблись адресом! - продолжала гнуть свое тетушка, растопырив толстые ручки и норовя животом выпихнуть незваную прочь. - Убирайтесь-ка отсюда немедленно! Настырная какая попалась, - нет, вы только поглядите на нее!..
   Но Смерть вовсе не хотела чтоб на нее глазели и, поднажав костлявым плечом, прорвала оборону противника. Не удержавшись на ногах, они кубарем ввалились в холл.
   По лестнице спускался Папа. Его лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени.
   - Она умерла... - тихо сказал он, невидяще глядя сквозь них.
   Смерть поднялась с пола, выразительно поглядела на тетушку и, прихватив косу, с видом оскорбленного достоинства тяжело затопала мимо него наверх.
   - Виктор! - простонала Люсильда, протягивая к нему руку. - Я не сумела ее удержать... Прости!.. - и по ее щекам покатились слезы.
   Несчастный отец молча прикрыл глаза.
  
   Мэрион лежала на диване в гостиной, неестественно прямая и спокойная. По ее вискам и в уголках глаз разливалась синева, но искорка жизни - уже незаметная окружающим - еще трепетала в самой глубине ее сознания. Та, что пришла за ней, видела это и не торопилась, - она не могла забрать ее с собой, покуда теплился тот слабый огонек.
   В головах умирающей переругивались, невидимые окружающим, два ангела - белый и темный - споря, кому забирать ее с собой:
   - ...Она перевернет нам все вверх дном!. - опасался белый.
   - А у нас и так хватает всяких... - резонно возражал его темный собрат.
   Они оба прекрасно знали Мэрион при жизни...
   Собравшиеся в гостиной испуганно притихли при виде высокой фигуры в саване. Нет, среди гостей и домочадцев Лостхеда было немало людей неробкого десятка, но всех точно охватило какое-то оцепенение, противостоять которому они были не в силах. Многие начали креститься и читать молитвы.
   Лишь доктор Сибелиус остался спокоен. Сняв очки, и засунув дужку в рот, он внимательно рассматривал ту, чье невидимое присутствие ощущал много раз - и у постели роженицы, и у операционного стола, и при последнем вздохе человека, чья жизнь своей протяженностью была подобна реке... Нечасто, но бывало, что она оказывалась сильнее, и каждая ее победа оставляла шрамы на его сердце, - и сегодня давние соперники встретились...
   Смерть смущенно откашлялась и неловко примостилась на краешке стула. Собравшиеся зашушукались, бросая в ее сторону осуждающие взгляды.
   - Может быть, чаю?.. - осмелилась Бабушка.
   - Пожалуй... - поспешно согласилась гостья, теребя край накрахмаленной скатерти.
   На столе появилась дымящаяся чашечка и вазочка с бисквитами. Прислонив косу к краю стола и стараясь ни с кем не встречаться глазами, Смерть потянулась за чаем. "Скорей бы уж... - сердито думала она. - Страсть как неудобно получилось...". Откинув с головы капюшон, - ее череп венчала яркая бандана - она прихлебнула ароматный напиток, держа чашку двумя пальцами за ручку и оттопырив мизинец. Ангелы в изголовье перестали препираться и изумленно уставились в ее сторону. Один из них выразительно покрутил пальцем у виска.
   - Сама знаю!.. - неслышно огрызнулась Смерть сквозь зубы. - Заканчивайте там побыстрее, чтоб вас...
   Бабушка за ее спиной тем временем делала остальным "страшные" глаза и всяческие замысловатые знаки, надеясь, что кто-нибудь что-то да и придумает.
   - Еще чашечку хотите?.. - умильным голосочком поинтересовалась она у гостьи, желая протянуть время.
   - Благодарю... - светским тоном отказалась та, - ей сейчас больше всего хотелось провалиться сквозь землю.
   - Мадам... - вперед выступил пожилой, солидного вида господин. На его пухлых пальцах играли огоньками дорогие перстни. - Я - деловой человек и, думаю, могу сделать вам интересное предложение...
   Смерть кисло улыбнулась:
   - Мне ?..
   Господин в перстнях смутился:
   - Н-да, действительно... Хотя... - но тут он и вовсе не нашелся, что сказать, и потерянно умолк.
   - Что, если вам взять кого-то другого? - нарочито-беззаботным голосом, словно речь шла о совершеннейших пустяках, предложила вдруг Бабушка. - Например, меня?..
   Смерть внимательно посмотрела на нее и усмехнулась, грозя костлявым пальцем:
   - Кого ты хочешь обмануть, старуха!? - и добавила еле слышно: - Тебе вообще не положено... Последние слова никто не услышал, потому что Красавчик, пользуясь моментом, попытался стянуть ее косу.
   - Э-э! А ну, не балуй!.. - рассердилась Костлявая, отбирая назад свое орудие труда, и нечаянно при этом опрокинула заварочный чайник.
   Кипяток плеснул прямо ей прямо на колени. Она подскочила, опрокинув стул:
   - Ой, я такая неловкая... - нагнулась поднять стул, но сверху упала коса и пребольно огрела ее по черепушке, обтянутой яркой тканью.
   Тут Смерть почувствовала себя уже полной идиоткой ...
   - Да ну вас, в самом деле!.. - буркнула она. - Сколько можно! - и, подойдя к Мэрион, махнула рукой: - Кыш, пернатые!..
   Ангелы, точно перепуганные вороны, роняя перья, метнулись к потолку.
   - Мы еще не договорились! - возмущенно завопили они хором.
   - А мне что здесь - целую вечность торчать? - огрызнулась Смерть и занесла над девочкой сверкающее отточенное лезвие.
   По комнате пронесся стон...
   И в этот миг из-под дивана вылез Хендря - заспанный, голодный и злой.
   Прямо перед носом он увидел чудеснейшую косточку - любой настоящий пес на его месте ошалел бы от радости! Свинус, конечно, предпочел бы что-нибудь посущественнее, но спазмы в пустом желудке просто сводили его с ума, и он от всей души вцепился крепкими острыми зубами в нечаянную добычу.
   Смерть выронила косу и, подскочив на месте, издала умопомрачительный вопль, перешедший в ультразвук, - челюсти озверевшего от голода такса намертво сомкнулись на фаланге большого пальца ее босой ноги! Напрасно бедняга пыталась стряхнуть зверя: рыча, тот только крепче стискивал зубы...
   Замок тотчас превратился в бедлам: из гостиной с проклятьями огромными неровными скачками вырвалась фигура в белом. За ней, звонко тяфкая, мчалась разъяренная черная крыска, а дальше, - круша и ломая все на своем пути, - улюлюкающая толпа родственников... Людской вихрь промелькнул мимо убитого горем отца, застывшего на лестнице, и выбив с петлями входные двери, вылетел на улицу.
   - Что это было, Виктор? - дрожащим голоском спросила, поднимаясь с пола, немного помятая тетка Люсильда.
   - Мэлион завела себе собаську!!! - восторженно прокричал отставший Карапуз, вприскочку спускаясь по лестнице и исчезая в снопе света, льющегося с улицы в полутемный холл.
   - Дева Мария, твое милосердие не знает границ!.. - радостно воскликнула тетушка, молитвенно складывая ладони и возводя очи к небу. - Наша девочка вернулась!..
   - Я это уже понял... - только и сумел вымолвить отец.
  

*************

   Во дворе на скамеечке под толстым вязом Доктор Сибелиус накладывал пострадавшей гипс.
   - Боже, - стонала Смерть, - эта ужасная тварь раздробила мне ногу!
   - Не ногу, - только пальчик... - утешал эскулап.
   "Ужасная тварь" с самым дерзким видом прохаживалась неподалеку и рычала всякие непристойности.
   - Да чтоб я к вам зашла еще когда! - причитала Костлявая, пододвигая косу поближе. - Даже и не уговаривайте...
   - Ах, вы уж нас простите! - лебезила вокруг нее добрая, но очень глупая тетка Августа, для которой соблюдение внешних приличий было главным смыслом жизни. - Так неловко получилось! Непременно заходите к нам когда поправитесь! Непременно...
   У присутствующих вытянулись лица.
   Августа продолжала щебетать...
   - Сейчас я ее убью, разговорчивую такую, - и присяжные меня оправдают... - тихо пообещал Красавчик.
   Но до убийства дело не дошло - по выразительным физиономиям родственников Августа все-таки догадалась, что сморозила глупость, и замолчала на полуслове, мучительно соображая, что бы такого еще сказать? Кто-то из тетушек подхватил ее и увел в дом - от греха подальше.
   - ...Вот и все! - бодро сказал доктор, закончив свою работу.
   Смерть придирчиво оглядела творение рук соперника.
   - Производственная травма... - с мрачным удовлетворением подытожила она. - Меня подымут на смех!
   - А страховка у вас есть?.. - опять вывернулась откуда-то тетка Августа. Ее круглые блестящие глазки светились простотой и ясностью как у новорожденного младенца.
   Смерть посмотрела на нее долгим оценивающим взглядом.
   - А компенсация вам положена?.. - не унималась любопытная. - А... - но кто-то дернул ее за руку и утащил прочь.
   - Нет, я положительно сойду с ума, если пробуду здесь еще хоть пять минут... - выдохнула гостья и поднялась с места: - Что ж... Прощайте. Было больно, но весело... - и заковыляла, прихрамывая к воротам.
   - Позвольте... - рядом с ней, галантно протягивая руку, возник давешний господин в перстнях. - Я провожу вас...
   Смерть кокетливо улыбнулась и взяла его под руку.
   Почти у ворот откуда-то снова выскочила, словно черт из табакерки, запыхавшаяся тетка Августа.
   - Скажите, - торопливо затараторила она, опасаясь, что ее опять куда-нибудь уведут, - а что там слышно про нашего милейшего барона?
   - Вы что?! - возмутилась Смерть. - Я же давала подписку о неразглашении!..
   За воротами гостью ожидал новехонький гоночный автомобиль.
   - Какой класс! - восхитился ее провожатый.
   Смерть задумчиво провела рукой по блестящему капоту.
   - Это принадлежит тому, за кем я сейчас отправляюсь...
   Она села за руль, повернула ключ в замке зажигания.
   - Помнится, вы хотели сделать мне какое-то предложение?.. - вдруг хитро улыбнулась она, высовываясь в открытое окно.
   - О, теперь я даже и не знаю, что предложить такой женщине, как Вы...- не растерялся кавалер. - Но если бы вы были простой смертной... - и он подмигнул.
   - А вы хитрец, господин Дю! Я ведь знаю, что Вам нужно!.. - засмеялась Смерть и, вдруг резко оборвав смех, тихо спросила: - Ну и как оно, бессмертье-то?.. Не надоело?.. - и, посмотрев ему прямо в глаза, предложила: - Садитесь рядом, трактирщик, - другого такого случая не представится...
   Дю-старший словно во сне медленно протянул руку к дверце - и тут же отшатнулся назад, затряс головой:
   - Нет! - прошептал он. - Нет...
   Автомобиль взревел и, круто взмыв в небо, растаял.
   Господин Дю долго глядел ему вслед...
   - Что же теперь будет?.. - голос Виктора фон Гилленхарта заставил его вздрогнуть. - Не захочется ли ей отомстить за свое поражение? Один взмах косы - и мы все мертвы...
   - Нет...- тихо отозвался кондитер. - Истинно великие мира сего - великодушны и милосердны... Злопамятны и жестоки лишь те, кто на деле - мелок и ничтожен...
  

***************

  
   ...Сидевшие ближе к двери, кинулись ее закрывать, но какая-то сила мешала людям. Ночи больше не было - за порогом харчевни стояла мутная, чуть колеблющаяся, словно вода, серая хмарь. В ней шевелились гигантские, похожие на червей, темные зубастые твари с приплюснутыми квадратными головами.
   - Огня! - скомандовал кто-то. - Огня!.. Огня!.. - подхватили другие.
   В середине залы обнаружился большой люк. Приподняв крышку, несколько человек дружными усилиями выкатили оттуда большую бочку. Подтащив ее прямо к выходу, люди сбили с бочки крышку, сунули внутрь горящий факел и вытолкнули ее за порог. Раздался сильный взрыв - с полок посыпалась посуда - и перед входом встала стена огня. Пронзительный вой заставил людей заткнуть уши.
   - Осторожно!.. - в дверной проем сунулся длинный и тонкий, весь почерневший, щупалец неведомой гадины. Судорожно извиваясь, он в конвульсиях шарил по полу. Сразу несколько рук протянулись к нему с пылающими головнями, выхваченными из очага, и щупалец исчез, но ему на смену заползло еще несколько разом. - Огня! Живее!..
   Коротышку, без чувств валявшегося на полу, там, где его настиг удар, оттащили подальше от двери и связали.
   Борьба между людьми и Серой Хмарью продолжалась долго, но, наконец, дверь была закрыта на засов и вой стал тише, точно между живыми и нежитью возникла прочная преграда.
   - К рассвету угомонятся... - утирая пот со лба, сказал русоволосый бородач, - тот самый, что командовал обороной с самого начала. - Налей-ка нам еще вина, хозяин!.. А с этого, - и он, сдвинув брови, ткнул пальцем в угол, где безжизненным кулем лежал Коротышка, - глаз не спускать!.. Как очухается, мы с ним потолкуем...
  
   ...Приподнявшись на локтях Коротышка ощупал разбитую голову. Каждое движенье отдавалось нестерпимой болью, точно тысячи мелких железных осколков застряли в гудящих висках. Земля под ногами тряслась и покачивалась.
   - Чтоб мне сдохнуть... - не выдержав, простонал он, ощущая как к горлу подкатывается тошнота.
   - Успе-е-шь!.. - заверил чей-то грубый голос и огромный сапог, закрыв собою полнеба, пихнул его обратно на солому, где он лежал.
   Больше он не стал делать попыток встать или пошевелиться - и ему чуть полегчало. Осторожно повернув голову набок, он обнаружил, что лежит на телеге. На это движение ему понадобилось столько сил, что он закрыл глаза и снова провалился в темноту.
   Очнулся он оттого, что на него обрушился холодный ливень - ему как раз снилось море, корабль, - и он отчаянно завопил: ему показалось, что его уносит волною за борт... Открыв глаза, он увидел прямо над собой чье-то бородатое лицо:
   - Жив, гаденыш?..
   Коротышка оскалил зубы и зарычал. Бородатый отпрянул, и отбросив ведро, из которого поливал пленника, схватился за топор.
   - Подожди, Фарадир... - сказал кто-то. - Сначала мы с ним потолкуем...
   Чужие сильные руки подхватили пленного и подтащили к костру, вокруг которого сидело несколько человек. Поодаль были кругом составлены телеги, - возле них он заметил еще людей с оружием. Его усадили на землю, поднесли к губам горячую кружку. Он не стал отказываться - глотнул кипятка, в голове немного прояснилось.
   - Теперь - рассказывай... - приказал высокий человек с русой бородой.
   - Чего рассказывать? - буркнул Коротышка и удивился: похоже, его прекрасно понимали.
   - Кто ты и почему пытался нас убить... терпеливо пояснил незнакомец.
   - Я?! - удивился бывший пират. - Побойтесь Бога! Зачем возводите напраслину на человека?..
   - Так ты - человек? - сидящие у костра переглянулись.
   - Человек... - с готовностью подтвердил Коротышка и перекрестился в знак подтвержденья своих слов.
   Люди у костра о чем-то негромко заспорили, Коротышка не мог разобрать со своего места о чем они говорят, и принялся осматриваться. Вокруг лежала равнина - под луной серебрился ковыль, поодаль темнела гряда леса... Он понял, что, по всей видимости, они расположились на ночлег недалеко от дороги, по которой ехали днем. Это был большой обоз, - он насчитал несколько десятков повозок. Пошевелив связанными руками за спиной, он уселся поудобнее и стал прикидывать расстояние до леса - может, удастся сбежать? Ведь, судя по обвинению, которое ему предъявили, - дела у него неважнецкие...
   - Пойдем с самого начала... - снова начал тот, кто спрашивал его раньше. - Кто ты и как тебя называют другие?
   - Я - моряк... - отвечал Коротышка. - При крещении мне дали имя Винсент... Впрочем, все зовут меня Коротышкой, но я не обижаюсь, поскольку кулаки у меня крепкие и при случае уж сумею постоять за себя...
   Среди людей послышались удивленные возгласы:
   - Он назвал свое настоящее имя!
   - Ладно... - согласился допрашивающий, переглянувшись с товарищами. - Если хочешь, пусть будет так.... А я - Горст и это моя дружина. Мы обещаем тебе суд скорый, но справедливый... Итак, откуда тебе известны колдовские приемы и как ты сумел отворить нечисти дверь, на которую наложил заклинанье сам Рутан Светлый?..
   - Э-э, погоди, брат!.. - протестующе воскликнул обвиняемый, начиная что-то припоминать. - Я, конечно, грешен, но не хочу отправиться в ад за то, чего не совершал!
   Коротышку пробрало холодом: обвинение в колдовстве попахивало костром, - а он-то всегда верил, что кончит свою жизнь либо в морской пучине, либо на рее... И то и другое - смерть, но смерть разная...И эти люди не больно-то похожи на монахов...
   - Да, я выпил чарочку с устатку, - разве это преступленье? Но эта гадость так воняла плесенью - просто тина болотная, - что мне захотелось продышаться... Я просто собирался выйти на улицу - по нужде... - оправдывался Коротышка, все еще не совсем понимая, в чем его обвиняют.
   - Плесенью?! - живо переспросил Горст, и приказал своим: - Ну-ка, давайте сюда его приятеля...
   В человеке, которого затем подтащили к костру, Коротышка узнал хозяина телеги, что привезла его в харчевню.
   - Этот человек говорил, что с тобой были еще двое и у одного из них был меч нигильга... Кто они?..
   - Не знаю... - соврал Коротышка. - Так, встретились по дороге...
   - И куда же вы направлялись?
   - В город... - не моргнув глазом, отвечал Коротышка. Он не боялся, что его уличат во лжи: ведь известно, что все дороги ведут в города...
   Из-за леса донесся далекий протяжный волчий вой.
   - В город... - задумчиво повторил Горст. - И кто же налил тебе вина? Он? - и указал короткой палицей на хозяина телеги.
   - Нет... - простодушно замотал головой Коротышка. - Этот человек, да продлит Господь его дни, был добр, - он купил мне поесть и выпить... Но тот кувшин... - Коротышка даже закрыл глаза, припоминая, - тот кувшин принес другой человек...
   Он вспомнил: вот к ним подсаживается какой-то детина в темном плаще, - они сидели за столом долго и куча всякого самого разного народа подсаживалась к ним - и Коротышка охотно пил со всеми, кто угощал, а тот парень велел слуге принести целый кувшин вина...
   - Он не назвался? - нетерпеливо спросил Горст.
   - Н-нет... - неуверенно ответил Коротышка. - У него в шляпе торчало совиное перо...
   - Кончай с ним, Горст! - прорычал здоровяк, сидевший рядом с предводителем. - Он морочит нам голову! В костер обоих!.. Человек, отведавший этой отравы, все равно - рано или поздно - станет прислужником Тьмы, разве ты этого не знаешь?.. От этого зелья нет противоядия!..
   - Ты тоже пил из того кувшина? - грозно спросил Горст у хозяина телеги. Тот молча затрясся, а потом заплакал. - Ясно ... - тяжело вздохнул русобородый.
   Снова послышался волчий вой - протяжный и тревожный.
   - Они уже близко... - машинально произнес вслух Коротышка, когда вой стих, и поежился: что-то совсем нехорошо стало вокруг...
   Но его не услышали.
   - Отвезем их в город и отдадим храмовникам? - спросил Фарадир.
   Горст покачал головой:
   - Не знаю, успеем ли... Они могут начать превращаться раньше, чем мы доберемся до храма, - и справимся ли мы с ними тогда?..
   - Нужно немедленно уходить отсюда! - перебил их Коротышка, чувствуя, как его охватывает ужас: слова тех, что решали сейчас судьбу пирата, больше не имели значения, ибо приближалось нечто, куда более страшное, чем горстка вооруженных, но вполне обычных людей...
   - Умолкни, нечестивец!.. - рассердился Фарадир, но Горст оказался проницательнее:
   - Ты что-то чуешь?..
   Словно в ответ на его слова снова раздался вой - теперь он был совсем близко и в его переливах слышалось что-то похожее на смех. Люди притихли...
   - К оружию! - негромко скомандовал Горст.
   Быстро и слаженно заняв свои места, дружинники замерли, вглядываясь в темноту.
   Ветер стих, но серебряное море ковыля волновалось, точно кто-то невидимый надвигался на них из леса. Послышался отдаленный гул, земля задрожала - и темная слитная лавина, оторвавшись от края лесного массива, устремилась прямо на людской островок.
   - Приготовиться!.. - послышался уверенный голос командира.
   Кольцо обороны дружинников ощетинилось копьями. Лучники взяли луки на изготовку. Лавина приближалась... Гул, сопровождавший ее наступление, рассыпался на тысячи составляющих: конский храп, топот, пронзительный визг, свист плетей и отчаянное завыванье сотен звериных глоток, - на них летела конница волчьеголовых.
   - Я всегда говорил: не стоит доверять вольфорранам... - пробурчал Фарадир, перекладывая меч в руке поудобнее, - так Коротышка впервые услышал настоящее имя одного из самых свирепых и отчаянных племен, населявших мир Зеленого Солнца.
   Но на расстоянии нескольких локтей от выставленных копий, лавина всадников резко разделилась и потекла, обходя людской островок и слева и справа, - несметная конная рать с шумом и гиканьем пронеслась мимо и растворилась в ночи за считанные мгновенья.
   - ...У-у-ходите-е-е! - донеслось до приготовившихся к страшной сече людей. - У-уходи-ии... - то ли слова, то ли ветер, - и отчаянный волчий вой растаял в темном небе, повиснув на рогах молодого месяца.
   Кое-кто из дружинников, не выдержав, пустил стрелу вслед убегающим, - и она вдруг вспыхнула огнем, - и несколько человек тут же закричали от ужаса: прямо перед ними колыхалась, пожирая все вокруг - и лес, и ковыль, - тысячерукая и тысячеглавая Серая Хмарь...
   Десятки стрел взвились в ночное небо, распоров темноту огненными трассами, но Хмарь приближалась, и не было от нее спасенья... Вязкая и непроглядная, она накрыла лагерь дружинников и исчезло все - и звуки, и воздух, и ночь, и лунный свет ...
   Немногие в ту ночь дожили до рассвета. Едва первые солнечные лучи подожгли край земли, как серый и липкий туман исчез, словно его и не было. Только остались вокруг склизкие, мерзко пахнущие обрывки его одежд.
   Коротышка вылез из-под перевернутой повозки, куда его в панике отшвырнули гибнущие люди, и огляделся. Увиденное привело его в трепет: повсюду лежали останки товарищей Горста - нечто словно слизало с костей живую плоть, там, где она не была прикрыта железом доспехов. Немногие из несчастных еще жили, но их стенанья уже были еле слышны.... И повсюду - серая гадкая липкость, подобная той, что оставляют после себя гигантские садовые слизняки. Коротышку согнуло пополам и вывернуло наизнанку, - прижимая руки к животу, он заметил, что кожа на них точно обожженная.... Шатаясь, он подошел к пепелищу, черневшему посреди скорбного круга. Там, головой в угли, лежал Фарадир, - Коротышка узнал его лишь по затейливому шлему, ибо лицо было съедено начисто. Покачиваясь от слабости, он вытащил из рук воина меч - тот и после смерти крепко сжимал его. Краем глаза уловил какое-то движение позади себя - из-под обломков вылез, щурясь, его давешний спутник.
   - Что, повезло нам, брат?.. - хрипло прокаркал Коротышка и удивился собственному голосу - чужому и неприятному.
   Потом они побрели куда-то... Пришла ночь, - упали на голую землю и уснули. Проспали и ночь, и день, - и снова под ногами колыхались желтые головки ковыля... Ни мыслей, ни чувств, ни желаний - точно Серая Хмарь выела все внутри, оставив только оболочку... Но на закате Коротышка почувствовал себя лучше. Его спутник тоже оживился.
   - Подкрепиться бы... - проскрипел он и как-то по-звериному оскалился.
   Коротышку вдруг прошиб пот: сквозь лопнувшую кожу на пальцах у его знакомца проросли длинные, похожие на медвежьи, когти. Приглядевшись повнимательнее, он заметил, что и весь внешний облик его спутника изрядно поменялся: во впалых глазницах залегла чернота, заострились скулы, в глазах нет-нет да и мелькали желтоватые огоньки, спина сгорбилась так, что непомерно длинные руки теперь почти доставали до земли ... И точно наяву услышал слова предводителя дружины: "...Они могут начать превращаться раньше, чем мы доберемся до храма, - и справимся ли мы с ними тогда?.."
   - Матерь Божья! - прошептал он. - Да что за напасть такая?! - и увидел, как его руки прямо на глазах покрываются крупной чешуей.
   К утру его спутник забеспокоился и принялся копать землю своими длинными когтями.
   - Ты... чего это? - осторожно спросил Коротышка, нащупывая меч.
   - Скоро солнце... - по-птичьи подергивая головой, пояснил возница, отшвыривая в сторону комья земли. - Мне тяжко будет...
   Коротышка посмотрел на свои ладони: "Тоже когти растут... А дальше? Разве что наложить на себя руки? - все лучше, чем этаким страхолюдом жить да прислуживаться неизвестно кому..." Его товарищ тем временем вгрызся в склон холма почти по пояс. Коротышка окликнул его, но тот не ответил, лишь зыркнул горящими глазами - и ничего человеческого в его взгляде уже не было.
   Тогда он поднялся и быстро пошел прочь...

*****************

   Он прятался от дневного света в каменных расщелинах и звериных норах: ему казалось, солнечные лучи сжигают его заживо. Но и ночью не было ему покоя: в его изменяющемся теле словно навеки поселилась адская боль - прежняя сущность не хотела уступать новому облику. В редкие же моменты забытья мучили кошмары: бездонная пропасть разверзалась пред его внутренним взором и оттуда, хохоча и дразнясь, манили к себе страшные, безобразные созданья... Он кричал и просыпался, но всякий раз действительность все меньше и меньше отличалась от того, что он видел в своих ужасных снах.
   Временами из его глотки вылетали хриплые, нечленораздельные звуки - человеческая речь уходила из памяти, - и как-то ночью, когда мучения перерождающейся плоти чуть утихли, он вылез из своего очередного убежища и, подняв к равнодушной луне искаженное лицо, завыл - злобно и горестно. Этот вой заполнил собою ночное пространство, и если б слышали его люди, то вздрогнули бы и поплотнее задвинули заговоренные от нечисти засовы на дверях своих, приговаривая: "Вот в недрах ночи рождается еще один прислужник Великой Тьмы..."
   Но физическая боль была ничто по сравненью с муками голода - страшный, иссушающий последние мысли и чувства, голод выжигал внутренности. И все чаще ему мерещилась в виденьях разрываемая заживо теплая человеческая плоть и все сильнее становилась жажда крови... Трава, коренья и мелкая дичь не могли утолить этой жажды, и однажды днем, презрев палящие солнечные лучи, он отправился на настоящую охоту...
   Одинокому всаднику, которого он подстерег на дороге, - повезло. Когти ослабевшего от голода и солнца чудовища лишь оцарапали бок его лошади. Взвившись на дыбы, испуганное животное ударило Коротышку копытом в грудь и умчалось, унося полумертвого от страха хозяина.
   След железной подковы пришелся как раз на то место, где болтался на засаленной веревочке медный крестик - последняя память о мире, покинутом пиратским кораблем, затянутым водоворотом в волшебную арку. От сильного удара крест глубоко впечатался в кожу. Сочащаяся из раны кровь, засыхая, образовала над ним корку. Память о Распятом и один из тех, ради кого Он взошел на Голгофу, стали единым целым...
  
   Утром он проснулся преображенным. Солнце больше не пугало его. Когти исчезли, пропали и жуткие видения. Утихли боль и ломота, лишь сильно саднила рана в груди - в том месте, куда пришелся спасительный удар. Лик его еще был страшен, но то был лик человека...
   Сильная слабость заставила его остаться на месте и несколько суток Коротышка провел, охотясь и набираясь сил. По ночам неверный свет костра освещал его убежище и он вздрагивал и крестился, когда огненные сполохи выхватывали из темноты длинные глубокие царапины на стенах - следы когтей чудовища, каким еще вчера был он сам ...
   Окрепнув, он взобрался как-то на холм, на вершине которого совсем недавно выло в бессильном горе околдованное злыми чарами существо, и осмотрелся. Кругом простирались поля, луга, сады - чужой мир, полный неведомых опасностей, но бесконечный и прекрасный, как показалось ему... "Видать", - сказал он себе, - " прежняя жизнь кончилась ..." - и зашагал вниз по траве.
  

********************

   - ...Чего бы тебе хотелось, девочка моя? - спрашивала Мама, склонившись над постелью так чудесно избежавшего смерти ребенка.
   - Скрипку... - чуть подумав, отвечала Рио.
   - Скрипку?! - удивилась Элен, и просияла: наконец-то ее дитятко решило приобщиться к искусству!
   Она и раньше пыталась как-то повлиять на свою младшую, у которой, по ее мнению, были все задатки, чтобы стать неплохой танцовщицей, но раз примерив пуанты, Мэрион решительно отказалась от карьеры балерины:
   - Лучше сразу впихните меня в "испанские сапоги"!.. - заявила она огорченным родителям.
   Та же участь постигла и занятия живописью: втайне лелея надежду, что их дочь пойдет по стопам своей знаменитой тетки, родители отдали ее в художественную школу. Рио и впрямь неплохо рисовала, - особенно ей удавались шаржи и карикатуры на друзей и чересчур надоедливых родственников. Но многочасовое корпение над листом бумаги, когда нужно было зачем-то изображать какой-нибудь шар или конус, да потом еще и правильно его заштриховать, приводило девочку в уныние - и Мэрион поставила жирный крест на честолюбивых надеждах предков увидеть ее творения в какой-нибудь известной картинной галерее.
   Литературные потуги маленькой баронессы вообще закончились громким скандалом: мисс Сколопендра сочла вирши, распространяемые Мэрион в школе, просто оскорбительными для большей части педагогического состава. Отец потом долго извинялся - и потому с литературой тоже пришлось завязать...
   Пробовала Мэрион себя и в спорте: с ее неуемной энергией она умудрялась быть членом школьных сборных по футболу, баскетболу, плаванию и легкой атлетике одновременно. Но Мама довольно кисло восприняла ее спортивные успехи - это было совсем не то, чего бы ей хотелось для дочери:
   - Художественная гимнастика, - еще куда ни шло, но футбол!...
   Очень неплохо показала себя дочка совсем с неожиданной стороны, когда ей в руки попалось "Пособие юного химика" одного маститого автора. Вскоре, по настоятельному ходатайству педсовета округа в министерство образования графства, книга эта была срочно изъята из школьных библиотек и попала в разряд ограниченных к выдаче изданий, хотя ничего такого особенного в ней и не было, - до многого Рио дошла своим умом. ... Но сгоревший кабинет химии в школе, где училось юное дарование, наглядно доказал ученым мужам, что далеко не все учебники полезны.
   К счастью для Города, отделавшегося всего лишь одним взорванным мостом, - да и тот был старенький и требовал реконструкции - химия довольно быстро надоела неугомонной девчонке. Мэрион не умела долго сосредотачиваться на чем-то одном.
   И вот теперь - скрипка...
   Поразмыслив, Элен решила, что занятия музыкой - дело вполне безопасное.
   - Искусство!.. Как же!.. - бурчал дядя Винки, узнав, что Элен приобрела для дочери скрипку. - Ей просто нужен новый способ уничтожения человечества! - прежние, видать, недостаточно хороши!..
   Зануда была того же мнения:
   - Вы бы ей еще барабан купили!..
   Остальные высказывались более осторожно, кое-кто даже умилился: вот, мол, как бывает!... Но когда окрестности Замка огласили первые визгливые аккорды, сопровождаемые задушевными собачьими завываниями, даже самые терпеливые обитатели Лостхеда поняли: это - конец...
   - Дорогой, - жаловалась как-то спустя неделю за ужином одна из гостей, графиня Сазерленд, своему мужу, - я бы не хотела съезжать отсюда в самый разгар сезона! Но эти ужасные звуки!...
   - А - придется!.. - ехидничал дядя Винки, попыхивая трубкой. - Или ждите, пока ей наскучит музицировать...
   Скупость графини взяла верх над благоразумием - и супруги остались в Замке, поскольку в гостинице пришлось бы платить за номер, к тому же перед самым Карнавалом все лучшие отели были набиты под завязку. Но кое-кто все же съехал, - в том числе и Рыжая Рита. Вместе с ней исчез холодильник.
   - Как она умудрилась утащить этакую громадину - ума не приложу!.. - удивлялась Бабушка.
   - Она просто душевно к нему привязалась! - смеялся Красавчик.
   С тех пор, как вернулся Дедушка и привел с собой Дунию, Рита взяла за правило несколько раз на дню спускаться в Кухню и заглядывать в морозные внутренности белоснежного красавца: сначала она медленно прохаживалась перед ним взад и вперед, а потом, решив, что усыпила бдительность агрегата, стремглав кидалась к нему и распахивала дверцу. Но - увы! - ее постигала очередная неудача. Постепенно это превратилось у нее в навязчивую манию.
   - Почему бы не рассказать этой женщине, где Вы побывали и как попали туда? - сердилась Бабушка, на что ее престарелый племянник лишь виновато разводил руками:
   - Но, душечка, я ведь абсолютно ничего не помню!..
   - Амнезиус маразматикус... - выдал диагноз Красавчик.
   Дуния не поняла насмешки, но на всякий случай исподтишка показала остряку мощный кулак. Остроумец поскучнел лицом и отвернулся к распахнутому окну, откуда доносились душераздирающие скрипичные арпеджио.
  
   Этажом выше на подоконнике сидела Мэрион. Прижимая подбородком скрипку, она задумчиво водила смычком по струнам. Рядом на полу, умильно склонив голову набок, сопел Хендря. Дядя Винки был отчасти прав, утверждая, что инструмент понадобился Мэрион вовсе не для занятий музыкой. Он нужен был ей, чтобы думать...
   Детям часто приходят самые невероятные идеи, - вот и Мэрион вбила себе в голову, что, подобно гениальному сыщику, под плач скрипки найдет решение накопившихся загадок.
   А призадуматься было над чем...
   Во-первых, загадочный журналист.
   - И зачем ему понадобилось наше привидение?.. - удивлялась Мэрион.
   -Может, оно что-нибудь знает?.. - предположил Толстяк.
   - Пойди спроси!
   Второй проблемой стал... отец Себастьен.
   Очнувшись тогда, на смертном одре, Мэрион успела увидеть, как он выходит из комнаты вместе с двумя крылатыми юношами. О чем-то беседуя, они дошли по коридору до лестницы и там его спутники вылетели в окно, а священник долго стоял, задумавшись. Позже она спросила его про ангелов, но он ответил, что ей померещилось... Конечно, по роду своей деятельности священник имеет полное право запросто общаться с небожителями, но почему он ей соврал?..
   А тут еще Хендря.... Надо же вернуть ему прежний облик!.. ( Или не надо?...)
   И Рита... Мэрион подозревала, что та исчезла неспроста и не по собственной воле, - скорее всего, несчастная угодила в ловушку, как и ее муженек!
   О Каггле она старалась не думать, надеясь, что все будет так, как сказал дядя Винки. Хотя, откуда ему знать?.. Минутами угрызения совести становились совершенно нестерпимыми - и она ругала себя почем зря и считала предательницей.
   Словом, жить бы да радоваться, но как-то не получалось...
   Было и еще одно обстоятельство, приводившее Мэрион в крайнее замешательство.
   - Мамочка, - голосом благовоспитанной девочки спросила она как-то у матери вскоре после своего чудесного спасения. - Баронесса - это почти что принцесса?
   - Предположим... - насторожилась Элен, ожидая очередного подвоха в виде какой-нибудь невозможной просьбы.
   Дочка озабоченно нахмурилась.
   - В сказках, - задумчиво произнесла она, - когда принцессу кто-нибудь спасает, она обычно выходит за него замуж.... Так что же, - подпрыгнула она от возмущения, - мне теперь за Хендрю выходить???
   - Но он ведь - пес... - пряча улыбку, возразила мать.
   - Он не пес - он человек! - сгоряча проболталась Рио. Но Мама, к счастью, не обратила особого внимания на ее слова.
   - Солнышко! - рассмеялась она. - Не думаю, чтоб ему так уж захотелось жениться на тебе даже если бы он был человеком! Найдется ли вообще когда-нибудь такой смельчак?..
  

*************

   ...Этого старика Гилленхарт и Ла Мана нашли в полуразвалившейся хижине неподалеку от еще одной сожженной деревеньки.
   Прошло три дня с тех пор, как исчез Коротышка, а они все шли и шли по дороге, и постепенно им стало казаться, что они на самом деле не двигаются с места.
   - Колдовство какое-то!.. - сплюнул Ла Мана. - Во-он та рощица... видишь? - мы не приблизились к ней ни на шаг!
   -Давай свернем с дороги... - предложил Юстэс. - Припасы кончаются, может, подстрелим чего в лесу...
   На том и порешили.
   В лесу-то они и наткнулись на ту деревеньку, точнее, на то, что от нее осталось. Над вырытыми в земле ямами торчали обгорелые головешки - ее бывшие обитатели, наверное, не жили здесь, а пережидали очередную военную грозу, так не похожи были эти норы на нормальное человеческое жилье.
   Они обшарили покинутые убежища в поисках чего-нибудь полезного, но напрасно. А потом Юстэс провалился в яму, - они не заметили ее раньше. Там, у стены белело что-то продолговатое, вроде свертка из тряпок.
   Юстэс осторожно потрогал сверток рукой.
   - Живой? - крикнул Ла Мана, склонившись над темным, пахнущим сырой землей, отверстием.
   - Твоими молитвами... - глухо отозвался юноша.
   И тут ему показалось, что внутри этого кокона что-то шевелится. Не долго думая, он вытащил кинжал и надрезал сверток вдоль. Оттуда высунулась человеческая рука. Юстэс отпрянул и перекрестился. Рука слабо шевельнула пальцами...
   - Ну, чего копаешься?.. - нетерпеливо позвал пират.
   Но Гилленхарт не ответил: осторожно орудуя кинжалом, он изрезал кокон и его глазам предстал высохший - кожа да кости - старик.
   - Тут человек... - сообщил он пирату.
   Ла Мана спрыгнул вниз и вдвоем они вытолкнули старика из ямы, не очень заботясь о сохранности его костей.
   - Наверное, это отшельник... - предположил Юстэс.
   При дневном свете они с удивлением обнаружили, что кокон, опутывавший найденного довольно толстым слоем, ни что иное, как его собственные свалявшиеся волосы и борода, отросшие до невиданной длины. Ла Мана нагнулся и приложил ухо к груди старика. Редкие, очень редкие удары, подсказали ему, что тот - жив. Выпрямившись, он похлопал лежащего по щекам. Под тонкими, почти прозрачными точно пергамент веками заходили горошины зрачков.
   - Эй, приятель!.. - позвал Ла Мана.
   Глаза у старика были зеленые, как солнце этого Мира...
   Жестами он показал, что хочет пить. Они оттащили его к реке. Старик упал лицом в воду и пил, пил, пил... Они побоялись, что он захлебнется, и подняли его. Тогда он набрал воды в ладони и протянул Юстэсу - тот стоял ближе к нему - показав знаками: пей!.. Гилленхарту вовсе не хотелось пить, но старик умоляюще сдвинул брови, и тогда он коснулся губами его ладоней и сделал глоток. После старик показал ему, чтобы он тоже напоил его из горсти, и когда Юстэс сделал так, как он хотел, найденный выпрямился, стряхивая искрящиеся капли с бороды, и сказал:
   - Теперь мы можем слышать и понимать друг друга... - и Юстэс понял его слова, а Ла Мана - нет.
   И тогда Гилленхарт объяснил ему, что тот должен сделать так же.
   - А говорит-то он все равно не по-нашему, - удивлялся потом пират, - как же мы его понимаем? Да и мы ведь толкуем по-своему...
   - Это очень старая магия... - сказал старик. -
   - Магия? - насторожился Ла Мана. - А что ты еще можешь?
   - Я - не колдун... - спокойно ответил старик. - Но есть вещи, которые знает каждый ребенок... - и взяв в руку пучок сухой травы, дунул. Тут же внутри пучка затлел огонек.
   Гилленхарт потихоньку перекрестился и сплюнул. Ла Мана смотрел на старика с нескрываемым восхищением:
   - Здорово! Научишь?..
   - Ну, коли получится... Только этому учат матери еще малых детей. Нешто не знаете самых простых заклинаний?..
   - Мы - издалека... - уклончиво отвечал Ла Мана, и чему-то усмехнувшись, добавил: - И наши матери нас плохо учили...

***********

   - ... Они пришли словно из ниоткуда... - тягучий голос старика звучал ровно, будто и не было того страшного лихолетья, о котором он теперь рассказывал своим молодым спутникам, а была лишь старая-старая легенда, покрывшаяся пылью веков.
   Заходящее солнце золотило края облаков. Пели в камышах у реки лягушки. Нагретая за день земля постепенно остывала, с ее поверхности поднимался пар. Мирно потрескивал костер, жадно поедая сухие ветки. На костре булькал кособокий глиняный горшок, в углях запекалась свежепойманная рыба...Хорошо!
   - ...Они прошлись по долине словно стая саранчи... Нигильги. Пожиратели миров...Дикие, совсем не похожие на людей, они безжалостно выжигали селенья, убивая все живое, - человечье мясо выковыривали они из желтых, нарочно заточенных зубов длинными кривыми когтями, - и кровь побежденных бурыми комьями запекалась в их шерсти. Черной тучей, словно саранча, прокатились они по Великой Равнине, уничтожая жизнь вообще - до последней травинки - и вдруг исчезли ... И - пришла тишина. Мертвая тишина над огромной выжженной пустошью ... - продолжал свой неторопливый рассказ старик, вороша длинной палкой тлеющие угли. - Лишь немногие спаслись, уйдя в горы. Люди из моей деревни хотели спрятаться в лесу - мы и раньше так делали. В наших жилах течет кровь чужих племен - среди предков наших были Пауки из рода Саррамантов... Сейчас их почти не осталось - прежним королям этих мест уж больно приглянулись их земли. Они-то и передали нам свое умение выживать в лихую годину. Поля наши плодородны, но и у нас случались голодные годы - и тогда мы засыпали, превращаясь в коконы... Просыпались не все - многие умирали и, высохнув, обращались в прах... - помолчав, он добавил равнодушно: - Я бы, наверное, тоже умер, как и остальные, если б вы меня не нашли...
   - Давно ли это случилось? - спросил Гилленхарт, поудобнее устраиваясь на подстилке из травы.
   - Давно... - пожевав губами, ответил старик. - Я уснул еще молодым... - его лицо внезапно оживилось: - Сознание мое почти угасло, - ведь я чувствовал, что остался один, а к чему тогда просыпаться? Но потом я услышал, как родился новый дракон, - и это взволновало меня. Дрожь земли, содрогающейся в родовых потугах, заставила вновь забиться мое усталое сердце... И я увидел сон. Мне давно ничего не снилось - зачем мертвым сны?..
   Он сощурился и умолк, глядя на огонь, словно там, в огненных вихрях увидел что-то, недоступное взору своих молодых собеседников.
   Ла Мана помешал щепкой в горшочке аппетитно пахнущее варево.
   - И часто ли такое случается?.. - спросил он, переглянувшись с Юстэсом.
   - Что? - пробуждаясь от своих мыслей, спросил старик.
   - Ну, я спрашиваю - часто ли рождаются в ваших краях драконы?..
   Старик покачал головой:
   - О, нет... Всякий раз, когда земля извергала нового дракона, происходили очень большие перемены. Реки, моря и горы менялись или исчезали вовсе... Погибали целые народы, им на смену приходили новые... Предания гласят, что перед тем, как появилась Серая Хмарь, Король Игнаций и его воины видели в Драконьих горах рожденье Крылатого... Игнаций не вернулся назад - и Королевство едва не погибло из-за междоусобиц, начатых его сыновьями, пока девять самых могущественных рыцарей не положили конец распрям... И кто знает, что случится теперь?..
   - В наших краях предвестником несчастья служат кометы... - задумчиво произнес Ла Мана. - Похоже, правда?..
   - Куда же делись те, что напали на Долину? - спросил Гилленхарт.
   - Они - исчезли...- повторил старик. - Исчезли, словно никогда и не приходили. Может, это был просто морок...Или же они нашли дорогу назад, к себе...
   - Морок?.. - удивился Юстэс. - Я не слышал о таком...
   - Морок, - вздохнув, пояснил старик, - есть порожденье людского рассудка, замутненного разума... Или колдовства... - и больше не стал ничего объяснять.
   Потом они не спеша и со вкусом поужинали. Старик есть не стал, только пил воду.
   - Мне еще долго не нужна будет пища... - пояснил он.
   Над рекой и лесом зажглись ранние, самые нетерпеливые звездочки, но далеко на западе небо еще светлело. Над костром курился дымок, и вслед за ним улетали ввысь тихие, неторопливые слова о днях давно минувших: о славных королях, чьи кости истлели уж под высокими могильными холмами, о сгинувших в дальних походах воинах, о волшебниках и злодеях, о делах чудесных и страшных, о дивных племенах и народах, что жили под лучами Зеленого Солнца...
   Только о видении, что было ему в ту ночь, когда очнулся он, не рассказал им старец - не родовые муки земли разбудили его, а голос... "Явятся двое - в белом и черном... И дорога лежит им в погибший город...Время повернут они вспять..." И не потому промолчал он, что голос тот принадлежал Проклятому Королю Людей, а затем что не положено смертным судьбу свою знать наперед...
   Внимая неспешному, перемежаемому длинными паузами рассказу, уснули пришельцы, угас костер, а седой длинноволосый человек лежал на земле, вдыхая запахи трав, и, глядя в бездонную высь, думал: зачем-то ему довелось снова увидеть это небо и эти звезды? - и плакал беззвучно, поминая своих ушедших, ибо точно знал, что остался последним из рода...
  

******************

   Часть четвертая.
  
   ...Рыжая Рита заливалась слезами. Нет, это были даже не слезы, - это был целый водопад, горький как морская вода, и могучий, как Ниагара. Отщипнув кусочек от краешка салфетки, Рио протянула ей бумажный комочек, - Рита уткнулась в него, как в полотенце, и зарыдала еще горше. Девочка сочувственно помалкивала. Да и что сказать человеку, которого ты обнаружила на полу под своим письменным столом, и человек этот размером со спичечный коробок?..
   - Я заглянула в холодильник... - в перерывах между рыданьями, всхлипывала Рита, - там было пусто-о-о ... Совсем пусто - ни стен, ни поло-о-ок...Только голубоватое мерцание.... И вдруг меня потянуло внутрь... Что-то щелкнуло - и во-о-от!... - она завыла в голос: - Какой ужас! Ы-ы-ы ... Неужели я такой и остану-усь?..
   "Вполне возможно..." - подумала Мэрион, но вслух этого не сказала.
   Рядом с рыжей лилипуткой сочувственно пыхтели Зелепусы. Сидя на книжной стопке, они грызли орехи и болтали ногами, сплевывая кожуру. Под ними образовалась уже приличная кучка мусора. Рита, изредка отнимая от зареванных глаз салфетку, упиралась в них диким взглядом и начинала реветь еще громче.
   - Ну-ну... - попыталась утешить ее девочка.
   - Пускай поревет! - сказали Зелепусы. - Бестолку ее сейчас успокаивать...
   Мэрион вспомнила истерики, закатываемые тетей Эстер, когда ее бросал очередной возлюбленный, и решила, что Рите стоит принять ванну - тете Эстер это всегда хорошо помогало... Экспроприировав у своей единственной куклы ванночку - кукла эта до сих пор выжила лишь потому, что была подарком отца Себастьена, всем остальным приходилось туго: бритые, разрисованные и несчастные они кончали свои дни в кладовой, - Мэрион налила туда теплой водички, добавила пенку и предложила Рыжей Рите искупаться.
   - Вдруг вам полегчает?..
   Общими усилиями вокруг ванночки была сооружена ширма из книг - и Рита погрузилась в воду. Сидела она там долго, - Мэрион успела сбегать на Кухню и притащить из домашней аптечки валерьянку.
   -Что за гадость? - сморщилась Рита, едва не задохнувшись от резкого запаха.
   Тогда Мэрион стащила у дядюшки Винки початую бутылку коньяку. Это, как оказалось впоследствии, был очень дорогой коньяк и дядюшка долго распинался по поводу его исчезновения, но Мэрион в том не разбиралась - она просто хотела помочь Рыжей Рите. Коньяк она добавила прямо в ванну...
   Дядюшкин "эликсир" помог, но ненадолго.
   Вылезя из воды, Рита, завернувшись в салфетку, обнаружила, что ей нечего надеть. Девочке показалось даже, что это обстоятельство расстроило ее куда больше, нежели приключившееся с ней несчастье.
   - Не переживайте, я вам что-нибудь сошью... - заверила ее Мэрион, которая отродясь иголки с ниткой в руках не держала.
   - Представляю себе! - фыркнула Рита. - Хороша я буду в твоих нарядах!.. А моя косметика? Мои крема? Мои украшения?.. - запричитала она, спохватившись.
   - Ваши безделушки никуда не денутся... - ответила девочка. - Остальное можно одолжить у мамы... А сейчас я принесу вам чего-нибудь поесть... И перестаньте же реветь в конце концов! Не то у вас появятся лишние морщины и мешки под глазами!
   Упоминание о морщинах попало в самую точку - Рита умолкла тут же.
   - Присмотрите-ка за ней... - велела Рио Зелепусам и ушла.
   Вернувшись с подносом, она обнаружила приятелей танцующими под звуки магнитофона.
   Зеленые превратились в маленьких денди, одетых по моде тридцатых годов двадцатого века, - по телевизору как раз показывали какую-то ленту про гангстеров того времени, - и раскрасневшаяся после ванны с коньяком Рита весело отплясывала вместе с ними канкан.
   - О! Еда! Еда! - воскликнула она и забавная троица набросилась на принесенное угощенье.
   - Надеюсь, ты никому не говорила обо мне? - с набитым ртом спросила Рита. - Не стоит рассказывать - вдруг я скоро превращусь обратно и тогда все будут хихикать за моей спиной...
   - Как хотите... - вежливо отозвалась Рио. Она почему-то очень сомневалась, что обратное превращение состоится в ближайшем будущем.
   После еды Зелепусы скопировали воробья, сидевшего на ветке за окном, и полезли с ним драться. Они не учли, что среди листвы бездельничала целая банда его не менее задиристых собратьев, и им пришлось туго. Свалившись с дерева, Зелепусы исчезли в траве, а возмущенные воробьи еще долго продолжала хвастаться своей победой, - да так громко, что Мэрион захлопнула окно.
   -Чудные дела творятся в Датском Королевстве... - заметила Рита, лежа на диване, устроенном ей из спичечных коробок и носовых платков.
   Коньяк и события нескольких последних часов развязали ей язык и она поведала девочке немало интересного.
   - Мне теперь - все равно... вздыхала Рита, выкладывая одну служебную тайну за другой. - Вряд ли я вернусь на прежнюю работу, даже если вновь обрету нормальный вид, - хватит с меня приключений...
   - А где Вы работаете?
   - В отделе секретной информации Корпорации "Каролина"... Мы с твоим папенькой почти что сослуживцы. Только он занимается приличным делом, не то что я...
   - И чем же вы там занимаетесь? - поинтересовалась заинтригованная девочка. - Шпионите?
   - Дошпионилась уже... - махнула рукой Рита и потянулась в поисках соломинки, через которую цедила дядюшкин коньяк прямо из бутылки. - Попомни мое слово, детка: Корпорация еще устроит вам какую-нибудь гадость! Непременно устроит!
   - Почему? - неприятно удивилась Мэрион.
   - Очень уж они интересуются вашим Замком... - пояснила заплетающимся языком бывшая шпионка. - Они не раз подсылали к твоему отцу подставных людей, предлагая продать Замок, но твоя бабка уперлась - и ни в какую!
   - Чем же им так нравится наш Замок? - прикинулась дурочкой Рио.
   - Они считают, что отсюда напрямую можно попасть в другие миры! - понизив голос, многозначительно сказала Рита. - А это тебе не отель какой-нибудь или там казино!.. Тут такие деньжищи сделать можно!.. В местных лесах тоже порой возникают переходные порталы - их еще называют Провалами или Дырами, - но они очень неустойчивы во времени и пространстве...
   - Есть ведь и другие аномальные зоны... - напомнила Рио. - В других местах...
   - Они слишком аномальны, - перебила ее Рита. - Зачастую их посещение связано с риском для здоровья или рассудка человека, поскольку все они практически созданы отклонениями в геомагнитном поле Земли или вредными излучениями. А если такая зона является искривлением пространства или времени - дороги назад нет...Какие тогда путешествия?.. Долина - совсем другое дело. Она вся - целиком - привнесена извне, словно кто-то взял и перенес сюда кусочек чужого мира...
   - Как? - ахнула Рио.
   - А вот так! - с видом знатока заявила Рита. - Ты когда-нибудь задумывалась, в какой стране живешь? - девочка пожала плечами. - То-то и оно! - торжествующе воскликнула Рыжая. - Все твердят: " Зеленая Чаша, Зеленая Чаша...!" А где это на карте? ... Страна Нигде! Англичане считают, что - во Франции, американцы полагают, - что в Шотландии, австралийцы думают - в Новой Зеландии, французы кивают на Швейцарию, те, в свою очередь, - на немцев, немцы - на англичан... Замкнутый круг! А знаешь ли ты, - продолжала она, - что не всякий сюда может попасть? Да, в Зеленую Чашу приезжает масса народу! Но спроси их, как они попали сюда? Тебе, разумеется, начнут рассказывать, как добирались поездами и самолетами, - но как бы они удивились, узнав, что все это им приснилось!.. Те же, кто ехал сюда, да не попал, - попросту оказываются в каком-нибудь другом - нормальном! - месте и не помнят, что собирались побывать здесь... По той же причине и выбраться отсюда можно только через Главные Ворота - это единственный выход, за которым начинается Нормальный Мир... И Смотрители у Ворот - вовсе не таможенники! Это специальное подразделение, следящее, чтобы отсюда не проникло к нам ничего лишнего!..
   - Чего, например? - переспросила Рио, слушавшая ее монолог с горящими глазами.
   - Ой, девочка моя! - взвизгнула, польщенная таким вниманьем, рассказчица, - ей никогда еще не доводилось так откровенничать. - Да что ты! Все эти сказочки про гномов, фей, вампиров и прочих гоблинов - еще цветочки! Людям пришлось изрядно потрудиться, чтобы оставить этот мир за собой! Вспомни только Олимпийцев - думаешь, они просто сидели себе на высокой горе и дули вино?.. Дудки! - то была самая настоящая интервенция Извне...А легенды Междуречья? А индийская "Махабхарата"?... и сколько мы еще всего забыли или не знаем!!
   - Макс Линд - тоже из вашего отдела? - словно бы невзначай поинтересовалась Мэрион.
   - Макс Линд... Макс Линд... - пробормотала, припоминая, Рита. - Нет, - решительно отказалась она, - я такого не знаю... Если только это не псевдоним... Хотя, имя кажется мне знакомым...
   - Это - известный журналист и путешественник... Помните, он был у нас в гостях? - подсказала Рио.
   - Помню... - сощурилась Рита. - Как же ... Оч-чень интересный мужчина!.. - добавила она игриво. - Но к Корпорации он не имеет никакого отношения - это уж точно.
   - И все-таки, - вздохнула Мэрион, - чего им так дался наш Замок? Может, в нем и нет никаких порталов?
   - Он - кнопка, пригвоздившая Долину к нашему миру... На нем все и держится... - зевая, пояснила Рита. - Не будет Замка - исчезнет и Долина...
   - Куда? - поразилась Мэрион, и так достаточно ошарашенная тем, что узнала за последние полчаса.
   Но ответом ей был тоненький храп - дядюшкин коньяк сделал свое дело...

***************

   ... В пути Коротышку поджидало немало всякого разного. Так, один раз набрел он на тихое лесное озерцо - темно-зеленую поверхность стоячего зеркала, заросшую ряской, украшали красивые розовые цветы, схожие с лилиями. Утомленный дальней дорогой, путник решил устроить привал. Но то ли вода в том озерке была зачарованной, то ли слишком сладко пахли те цветы, а может, серебристый мох по его берегам был столь мягок? - но уснул наш скиталец сном долгим, непробудным...
   Спустя дней пять к дурному озеру вышли двое лесных жителей. Какой уж они были породы, какого роду-племени - сам черт не разберет, ибо множество самых разных существ населяли эти Леса, а только были они - невелики росточком, мохнаты, толстопузы, толстопяты и шепелявы.
   - Глянь, Септя! - сказал один, едва не споткнувшись о лежащего Коротышку, волосы которого переплелись с молодою травой. - Селовек!..
   - Поди, дохлый уже... - ворчливо отозвался его приятель.
   - Не-е! - пошевелив носом-картофелиной, обрадовался первый. - Живой!..
   Соорудив из ветвей подобие носилок, сердобольные лесовики уложили на них спящего, и потащили его в лесные дебри - прочь от гнилого места.
   - А жаль, Больса, что он живой ишшо... Так бы - съели и все дела... - ворчал тот, которого звали Септей.
   - Тебе позрать лись бы! - скривился Больса. - Мы - селовека спасли! Се-ло-ве-ка! Ясно?!
   -Чего уж тут не ясно...
   -Вот и радуйся! Я - узе радуюсь! - и заорал хриплым голосом дикую песню собственного сочинения.
   Приятель подумал - и стал подпевать. Выводя на два голоса немыслимые для человеческого уха рулады, они бойко топали в глубь леса. Дорогу эти ребята не выбирали, - перли напролом, а потому голова лежащего нещадно подпрыгивала на буграх и камнях. К счастью для него, носилки оказались коротковаты, - и в очередной раз зацепившись руками за кусты, Коротышка съехал с них и остался лежать на земле. Спасители не сразу заметили пропажу.
   - Слусай, казись, мы ему баску разбили... - озадачился Септя, когда они по собственным следам вернулись обратно.
   - Не-е! - отмахнулся беспечный Больса. - Оно так и было!..
   -Не было! - заупрямился приятель и поскреб пухлым мохнатым пальцем кровоточащий затылок Коротышки.
   - Было-было!.. - заверил Больса, но на всякий случай теперь они перевернули свою поклажу лицом вниз...
   Надо ли говорить, во что превратилась физиономия несчастного Коротышки, когда они, наконец, добрались до своего жилища?..
   -Еу-еу-еу!.. - испугались лесовики, стряхнув человека с носилок. - Это кто это?..
   Но, принюхавшись, успокоились:
   - Да это ж наш селовесек!.. И чего это с ним приклюсилось? Видать, колдовство - не иначе... - сказал Больса.
   - Колдовство! - подтвердил Септя. - Чисто сглазил кто... - и рассердился: - Какая ж гадина такое устроила, а?..
   "Селовесек" тем временем немного пришел в себя - то ли от боли, то ли от ихних воплей, - и приподнял голову, озираясь.
   - Сяс мы тебя, родимый, в порядок приведем! Приведе-ом!.. - пообещал Больса.
   - Поправим! - поддакнул Септя.
   Эти два мохнатика выглядели презабавно, да и ростом были едва ли не вполовину меньше его, потому Коротышка решил не сопротивляться. Один из лесовиков скрылся в пещерке, устроенной меж корней огромного толстого дерева, и вскоре вернулся, неся деревянный ковшик и огромный нож. Не успел Коротышка опомниться, как один из спасителей захватил его голову короткими, но сильными лапами, а второй, разжав ножом зубы, опрокинул ему в рот содержимое ковша.
   Невообразимая горечь обожгла его горло...
   С выпученными глазами, задыхаясь, он вскочил и забегал по поляне как угорелый, налетая на пни и деревья: воздуха, воздуха!.. Ради всех святых - воздуха!..
   - Эк его разобрало... - благодушно заулыбался Больса, наблюдая, как он носится.
   - Я ж говорил, - поправим!.. - радовался Септя.
   - Ну, .............. благодетели!.. - выдохнул, наконец, Коротышка, обретя возможность дышать и говорить. Из его покрасневших глаз градом катились слезы.
   Но на толстых мордах "благодетелей" светилась такая искренняя уверенность в том, что они сделали все как надо, что он только махнул рукой. Не драться же с ними, в самом-то деле?..
   А покормили его потом на славу...
   Он прожил в их пещерке несколько дней. Лесовички лечили его синяки и ссадины, прикладывая к разбитому лицу и затылку что-то вроде свежей глины. Ему стало лучше.
   По вечерам к пещерке собиралась всякая лесная мелочь - поболтать, посплетничать, попить пива... Кое-кто из соседей Коротышке не очень понравился, но он промолчал, решив, что это не его ума дело.
   - Все равно ведь не останусь здесь долго... - сказал он сам себе.
   И как в воду глядел!
   Однажды вечером на свет костра из лесной чащи вылетело несколько всадников.
   - Берегись! - пискнул кто-то и, побросав кружки, лесные жители мигом брызнули по кустам.
   Коротышка замешкался и чужие сильные руки мгновенно подняли его за шиворот на седло, скрутили, заткнули кляпом рот, - и замелькали мимо темные силуэты деревьев, застучали по земле копыта, и растворилась в ночной мгле почти уж ставшая родной поляна...
  
   Вольфорраны, похитившие его, были уверены, что в руки им попался тьетль. Обросший редкой и неряшливой бородкой, Коротышка, сам того не зная, и впрямь сильно смахивал на этих карликов. Он не знал толком, что это за существа, но на всякий случай, спорить не стал: мало ли как волчьеголовые относятся к людям?
   Сначала с ним обращались неплохо, но потом ему пришлось несладко: накинув пленнику на голову кожаный мешок, они начинали его щекотать - смех тьетлей был дорогим товаром в мире Зеленого Солнца. Да только он ведь был самозванцем! - и вольфорраны вскоре заподозрили неладное.
   - Смеяться ты не умеешь - так какой с тебя толк?.. - без обиняков заявил ему вожак стаи, куда волей случая попал Коротышка.
   - Зато я хорошо дерусь! - сжав кулаки, с вызовом отвечал Коротышка.
   - Да ну?! - расхохотался вожак, запрокинув зубастую пасть. - Эй, Сауг! - окликнул он проходившего мимо товарища. - Вот эта вонючка сказала, что запросто пересчитает тебе все зубы!..
   Мрачный гигант по имени Сауг, видимо, был из тех, кого "завести" - раз плюнуть... Ни говоря ни слова, он развернулся и пошел на мнимого обидчика. Вокруг мгновенно собралась вся стая. Ах, как это напомнило Коротышке былые развлечения на корабле!.. Земля чужая, но обычаи те же...
   Пудовый волосатый кулак просвистел мимо - Коротышка успел увернуться. Былая сноровка сослужила ему хорошую службу - и, высоко подпрыгнув, он обрушился всем своим весом на мощный волчий загривок. Сауг зашатался - и рухнул... Больше он не поднялся - маленький противник сломал ему хребет.
   Стая недовольно заворчала...
   - А ты и впрямь мастак драться... - оскалил зубы вожак. - Тихо, вы!.. - и замахнулся плетью на тех, кто слишком близко подобрался к малышу. - Оставайся с нами... - предложил он Коротышке. - Можешь взять себе лошадь Сауга...
   Кое-кто попробовал было возразить против такого расклада, но вожак прорычал:
   - Это - его добыча!.. - и охотников поспорить больше не нашлось.
  
   В стае Коротышка продержался недолго... Вольфорраны приняли его, ибо слово вожака - закон. Но уж слишком не похож он был на остальных, и оттого ему доставалось все время подтверждать это свое право быть среди них. В мире людей ему, конечно, тоже постоянно приходилось бороться за жизнь, за место под солнцем, за кусок хлеба - и стая молодых волчьеголовых сорванцов в этом смысле мало чем отличалась от пиратской вольницы. Они, правда, не занимались грабежами в открытую, но крестьяне в деревнях, куда они нагло напрашивались на постой, как-то не осмеливались требовать с них денег за выпитое и съеденное, особенно, если поблизости не было королевской дружины... Тем не менее, Коротышка чувствовал себя белой вороной и потому поспешил скрыться, как только выпал подходящий случай.
   Продав коня, - в седле он чувствовал себя неважно, поскольку наездник из него был никудышный, - наш герой отправился дальше. Куда? Зачем?.. А Бог его знает... В поисках лучшей доли, наверное, хотя и сам не ведал, сколько и чего ему причитается. Надеялся только, что дорога его дней окажется длинной, - но сказал бы кто ему тогда, насколько долгой она будет!..
  
   Деньги вскорости вышли, работать в поле он не хотел, ремеслу, кроме морского, был не обучен - и пустой желудок вновь привел его к реке. У воды всегда худо-бедно прожить можно...
   Поразмыслив, Коротышка решил спуститься вниз по течению и где-нибудь на морском берегу наняться на корабль. Смастерив плот, он отправился в путь - в сторону, откуда началось его странствие по чужой земле.
   Однажды, на край его утлого суденышка взобралась русалка... Ее длинные зеленоватые волосы венчала речная трава, по нагой груди сбегали бриллиантовые капельки воды... И вся она была такая... Такая...
   Словом, Коротышка схватил самодельное весло и что было сил погреб к берегу, приговаривая:
   - Подожди, красавица, подожди...
   Над речной гладью резвились мотыльки: малюсенькие человечки с цветными крылышками. Коротышка успел уже привыкнуть к ним, но название маленького народца не давалось его грубому уху. Русалка, кокетливо поглядывая на кавалера, поймала рукой одного из мотыльков, и, глупо улыбаясь, оборвала ему крылышки - точно на ромашке гадала: любит, не любит... Враз обострившимся зрением Коротышка увидел как выгнулось от боли крошечное тельце, как раскрылся в беззвучном крике крохотный ротик, а русалка, продолжая улыбаться, выбросила искалеченного мотылька в воду - за ненадобностью... Под водой мелькнула рыбина - и несчастный исчез в пучине.
   - Ах ты, пакостница!.. - и он с размаху звучно хлопнул ее веслом по чешуйчатому заду.
   Русалка проворно соскользнула в воду и тотчас скрылась в глубине - только хвостом махнула на прощанье.
   - Негодница какая!.. - продолжал злиться Коротышка, но впереди вдруг забурлило и из темных вод медленно поднялась копна зеленых водорослей...
   Это была огромная немолодая русалка... Облокотившись на край плота, она молча уставилась на него выцветшими припухшими глазищами. Взгляд этот не обещал ничего хорошего...
   - Э-э... мамаша... - забормотал Коротышка, неприятно пораженный мощью ее плеч. - Ежели я вашу дочку - или кто она вам там - ненароком обидел, так простите великодушно...
   Русалка цвикнула зубом, точно не слыша его слов, желтоватым ногтем поковырялась меж зубов, посмотрела на свой ноготь, сполоснула палец в воде... Плот заходил ходуном...
   - Поосторожней! - возмутился он, едва не слетев в воду.
   Чудище не ответило. Еще раз смерив его презрительным взглядом, оно с неожиданным изяществом нырнуло - на солнце сверкнул крутой рыбий бок, - и не успел он перевести дух, как из глубин поднялся, закрывая собою небо, гигантский блестящий хвост...
   Ужасной силы удар разнес плот в мелкую щепу, чьи-то скользкие руки потянули его под воду и, захлебываясь, он успел увидеть как со дна стремительно несется навстречу ему огромная черная тень...

*************

  
   ...Улучив подходящий момент, Мэрион поведала старшей сестре все, что ей удалось узнать за последние несколько дней.
   -То, что рассказала Рыжая Рита вполне похоже на правду, - сказала, выслушав сестренку, Зануда. - Кстати, а где она сама?..
   - Ну-у... - промямлила застигнутая врасплох Рио, - ей пока не очень хочется с кем-либо встречаться... Она, понимаешь ли, плоховато выглядит...
   Старшая окинула ее подозрительным взглядом:
   - А поподробнее?
   - Рита не велела говорить... - отрезала младшая и, видя, что глаза сестры сделались еще более недоверчивыми, торопливо заявила: - Честное слово, я здесь ни при чем! Она сама влипла!
   Отговорки не помогли, и Мэрион пришлось показать сестре спящую лилипутку.
   - Кошмар!.. - только и смогла вымолвить Зануда, когда они на цыпочках вышли из комнаты, где в новой кукольной кроватке посапывала Рыжая Рита.
   - Смотри, не проболтайся, что я тебе ее показала! - предупредила Рио. - Ей очень уж не хочется, чтоб на нее глазели, словно в цирке!
   На улице шел дождь и по такому случаю в Замке было полно народу.
   -Поедем куда-нибудь... - предложила Зануда. - Что-то у меня совсем настроение испортилось... Да здесь и не поговоришь толком - кругом чужие уши...
   "Ха! - подумала про себя Рио, - ты еще не все знаешь!..."
   Сестры взяли экипаж и долго катались по городу.
   Блестящие витрины, мокрая мостовая, влажная сочная зелень, пестрые зонтики уличных кафе, люди за столиками, целующиеся парочки, - и тихий-тихий шепот летнего дождика... Звуки стали глуше, потемнело небо. Опустели аллеи. Спрятались в арках уличные музыканты. Жизнь города переместилась в кафе, бары, магазинчики и многочисленные пивные подвальчики, - лишь на гранитных ступенях набережной по-прежнему было полно гуляющих... Они отпустили карету и устроились за столиком пиццерии, чьи окна, увитые плющом, выходили прямо на реку.
   -Ладно, - продолжая прерванный разговор, сказала Зануда, - Рыжая Рита хотя бы не опасна... Но эти парни?.. Чего им нужно?
   - Они пляшут под дудку Макса Линда, - я ведь тебе рассказывала... А он не так прост, как кажется...
   "Я знаю... - подумала старшая сестра. - И знаю это лучше, чем кто-либо..."
   -У меня есть классная идея... - продолжала Мэрион, переходя на шепот. - Мы подсунем им липовое привидение - и посмотрим тогда, как они запоют!..
   -Где же ты возьмешь привидение? - продолжая думать о своем, спросила Зануда. - Сама что ли нарядишься в простыню? Да не купятся они на такую дешевку!..
   - Не беспокойся! - с оттенком легкого превосходства отозвалась младшенькая, откусывая огромный кусок пиццы. - Я им такое шоу устрою, - Голливуд лопнет от зависти!.. - и ее жующую физиономию осветила довольная улыбочка.
   - Не сомневаюсь... - пробормотала сестра. - Надеюсь, Замок останется цел?..
  
   К осуществлению своего коварнейшего плана Рио приступила незамедлительно, как только они вернулись домой. Посвящать Зануду в детали она не стала - для этого требовались другие помощники...
   Зелепусов долго уговаривать не пришлось.
   -Ты только покажи нам настоящее привидение, а уж мы его передразним в два счета!.. - заверили они.
   Мэрион растерялась:
   -Здрасьте! Если бы у меня был всамделишный призрак, стала б я с вами связываться?..
   Но решение пришло само собой и в ход пошли лучшие бабушкины льняные простыни.
   Увидев переодетую хозяйку, Хендря заскулил, а потом бешено залаял.
   -Походи-ка по комнате, - велели Зелепусы, - нам нужно войти в образ...
   Маленькая шкода с удовольствием исполнила их просьбу.
   Когда разбуженная шумом Рыжая Рита оторвала тяжелую голову от подушки, глазам ее предстало занятное действо: по кроватям, столам и стульям носилось нечто, укутанное в белое, за ним с истошным лаем скакал взъерошенный пес, а на люстре, видимо, опасаясь быть растоптанными, сидели Зелепусы, вооруженные миниатюрным громкоговорителем, и подобно режиссеру на съемочной площадке подавали оттуда всякие полезные советы...
   - Что происходит? - сердито спросила Рита.
   - Ничего особенного... - отозвался откуда-то со шкафа удав. - Девочка репетирует изгнание из Замка последних уцелевших родственников ...
   Вволю напрыгавшись, Мэрион сбегала в комнату Красавчика и позаимствовала у него десятка два видеокассет с "ужастиками", до которых ее кузен был большим охотником. Оставшаяся часть дня была посвящена просмотру этих "шедевров". Правда, смотрел, в основном, Хендря, потому как Мэрион в особо занимательных местах просто закрывала глаза, Рыжая Рита, пробурчав что-то непочтительное в адрес создателей подобных вещей, отгородилась от экрана книжной ширмой, а зелененькие незаметно уснули еще где-то в середине первого фильма...
   Просмотр закончился лишь тогда, когда один из Зелепусов нечаянно свалился во сне с люстры. Бедный Хендря от испуга подпрыгнул на месте, - глаза у такса были уже квадратные, - Мэрион тоже испугалась и решила, что, пожалуй, хватит...
   - Ну, как? - спросила она. - Вошли в образ?..
   - Да-да... - не моргнув глазом, соврали благополучно продрыхнувшие весь сеанс Зелепусы.
   Рио взглянула на часы - шел первый час ночи.
   - Пора... - решительно заявила она и, выставив Зелепусов за дверь, повернула в замке ключ: что-то теперь боязно было оставлять ее незапертой. - Вы там побольше перед камерами помелькайте... - посоветовала она в замочную скважину новоявленным артистам и торопливо юркнула под одеяло. Хендря подумал-подумал, и залез под кровать.
   В саду глухо кричала ночная птица. Где-то далеко зловеще хохотал филин. По стенам шевелились чудовищные тени. Ветви деревьев скреблись о каменные стены дома, - будто чьи-то когти терзали камень, пытаясь добраться до окна... Очертания предметов расплывались и удлинялись во тьме, и казалось, что отовсюду тянутся жадные чужие руки, а в углу - в самом темном углу между стеной и шкафом - притаился кто-то черный и страшный...
   - Насмотрелась... - подумала вслух Рио, и накрылась с головой: известно, что одеяло - лучшая защита от ночных кошмаров...

**************

   Тем временем, в пустых и темных коридорах, наполненных чужими сновидениями, одиноко бродили Зелепусы. Отчаянно зевая и натыкаясь на углы, они как-то непроизвольно очутились на Кухне: нельзя же приниматься за серьезное дело на пустой желудок.
   Обстоятельно ознакомившись с содержимым нового холодильника, Зелепусы, засыпая на ходу, переместились к буфету, где мирно почивали всякие милые сердцу любого обжоры мелочи, как-то: варенья, печенья, конфеты и тому подобные прелести... Помогая друг дружке, зеленые кое-как вскарабкались на полку, где отдали должное гостеприимству приютившего их дома. Там, на буфетной полке, они и уснули, перемазанные сливками и шоколадом, - сытые и счастливые...
  
   Зануда провела вечер в домашней библиотеке... Очнувшись, она услышала, как где-то далеко пробили часы: " Два..." - машинально отметила она про себя, еще не совсем вернувшись в реальность из мира книжных грез. Оставив недочитанную книгу, она побрела к себе. Двигаясь в темноте на ощупь, - ей не пришло в голову включить свет или зажечь свечу, поскольку мыслями она все еще была далеко, - девушка кружила точно сомнамбула по спящему Замку, пытаясь отыскать свою спальню. Голова ее была полна видениями далеких миров и времен, так что минутами она даже забывала, куда и зачем идет... Одетая в длинный, просторный халатик светлых тонов, ее неуверенно двигающаяся фигура с вытянутыми руками напоминала заблудившегося призрака. По крайней мере, именно так показалось не вовремя проснувшейся тетке Августе, пробиравшейся к туалетной комнате...
   Дикий визг огласил ночные коридоры Северной башни, заставив выскочить из постелей всех ее обитателей.
   - Привидение! - вопила Августа. - Привидение!!
   - Где? Где?! - возбужденно переспрашивали друг друга полусонные жильцы башни, выглядывая из своих комнат.
   - Да вот же! Вот! - задыхаясь, тыкала пальцем Августа в оглушенную ее визгом и ничего не понимающую Зануду.
   Тут кто-то догадался включить освещение.
   - И где же призрак? - насмешливо осведомился граф Сазерленд, заботливо придерживая за плечи свою супругу.
   - Вы его спугнули! - тут же нашлась тетка Августа, - она была не из тех, кто признает свои ошибки.
   - Вот так рождаются легенды... - буркнул дядя Винки. - Истеричка... - добавил он, скрываясь в недрах своей спальни. Остальные тоже разошлись, ворча и пересмеиваясь.
   Во время этой недолгой суматохи Зануда немного пришла в себя - она, правда, не поняла ничего толком, - зато почувствовала острый приступ голода. С ней так всегда случалось после "чтейного столбняка", как именовала ее книжные "запои" Мэрион. Ноги сами принесли ее на Кухню.
   Уставляя поднос разной снедью, она заметила в дальнем углу длинную белую фигуру.
   - Все- таки нацепила простыню... - вспомнив давешний разговор, сказала она. - Думаешь, тебе поверят?
   - Угм... - неопределенно отозвалась фигура глухим голосом и угрожающе приподняла руки. На ее запястьях звякнули ржавые цепи.
   - Ну-ну... - скептически усмехнулась Зануда. - Хотя, если попадется кто-нибудь впечатлительный... Но технику ты не обманешь... - и преспокойненько удалилась прочь.
   Возмущенное таким пренебрежением к своей персоне, привидение, - а на сей раз это было именно оно, - обиженно гремя цепями, полезло в буфет. За вареньем или еще за чем, - этого так никто теперь и не узнает, потому что из темных глубин заветного шкафа на него уставились две пары горящих глаз...
   - Оу-у! - взвыло от неожиданности привидение, бросаясь наутек.
   - Вау! - завопили зеленые, мгновенно принимая вид напугавшего их существа.
   Настоящий призрак был морально не готов к конкуренции и с проклятьями растворился в воздухе. Перепуганные Зелепусы забаррикадировались на полке.
   Спустя минут пять в Кухню спустилась тетка Августа. Решив, что ей уж теперь все равно не уснуть, она собралась побаловать себя сладеньким... Налила чайку, распахнула буфетную дверцу...
   - Привет... - сказали Зелепусы, все еще находясь "в образе".
   В этот раз на ее крики сбежалось куда меньше народу...
  
   Когда все утихло и незадачливую паникершу под конвоем отправили спать - хватит, мол, шляться по ночам и будить нормальных людей, - виновники переполоха вылезли из своего убежища и отправились шататься по коридорам в поисках новой жертвы. Очень уж им понравилась эта шутка!
   Но, увы! - утомленный Замок крепко спал. Тогда они пробрались в первую попавшуюся комнату и спрятались там под кроватью...
  
   ...Стоит ли говорить, что это оказалась спальня злополучной тетки Августы?..
  

***********

   ...Зимние дни текли неспешной чередой и Каггла временами ловила себя на том, что ее прежняя жизнь становится сном - бледным и почти забытым...
   Заснеженный мир вокруг - яркая картинка с рождественской открытки - был тих, светел и почти необитаем. Солнце, ледяные ножны реки, сверкающие снега, спящий лес, прозрачное небо - и дорога, уводящая к горизонту...
   Однажды она спустилась в Кухню рано утром. Пьеттро разжигал очаг.
   - Что это?.. - спросила она, заметив в его руке смятый клочок бумаги.
   - Для растопки ... - равнодушно отозвался слуга.
   - Дай-ка мне... - велела она.
   Это напоминало пергамент. В глаза бросились незнакомые письмена, похожие на руны.
   - Что здесь написано? - требовательно спросила Каггла.
   Пьеттро пожал плечами.
   - Сколько ты уже сжег, варвар?
   Пьеттро потупился и сделал вид, будто ему стыдно. Потом заявил с вызовом:
   - Не всякое чтение приносит пользу!
   - Не твое дело... - резко ответила Каггла. - Ступай...
   Слуга замешкался, неловко топчась на месте, словно что-то мешало ему уйти. Его получеловеческое лицо приобрело хищное выражение.
   - Ступай прочь! - прикрикнула хозяйка.
   Заяц, вместо того чтобы, покорно согнувшись в поклоне, исчезнуть за дверью, шагнул вперед. Тогда Каггла схватила серебряный колокольчик, коим обычно вызывала слугу, и который, как она уже поняла, имел непонятную власть над ее странным прислужником, и сделала вид, что намерена швырнуть изящную вещицу в огонь камина, жарко пылавшего в углу.
   - Нет! - умоляюще вскрикнул Заяц. - Я - ухожу...
   Выждав, пока его шаги стихнут, она вскочила и, одним прыжком оказавшись у двери, закрыла ее на ключ.
   Но напрасно вглядывалась она в чернеющие на пожелтелых страницах знаки. Они ничего не говорили ей. В Кухне было темновато, и Каггла подсела к окну. Едва лучи бледного зимнего солнца упали на ветхий лист, как молчавшие доселе письмена вдруг чудесным образом сложились в слова, понятные и знакомые.
  
   "... среди пришедших Извне было мало женщин... Но Ахайя спросил себя: "Разве я не есть бог? - раз Он создал меня по образу и подобию Своему..." И взяв в горсть прах, дунул - и прах обратился в человека... И возгордился он и стал умножать число Людей, но те, что пришли с ним роптали, ибо созданные им не имели настоящей души и легко становились добычей иных духов... Ахайя же терял силы, потому как дарил свое Дыханье новым.... он стал забирать энергию у тех, что пришли с ним, - ведь он сам когда-то дал им ее для продолжения жизни...И тогда двое его учеников тайно сбежали..."
   Каггла не знала предыстории появления людей в чужом мире - и могла лишь догадываться о роли Ахайи и том, как это случилось. По обрывочным фразам она поняла так, что пришельцы были то ли изгнаны, то ли стали жертвами какой-то случайности... До того, как она сама "провалилась" в картину, Каггла решила бы, что перед ней фантастический роман или сказка, но теперь она воспринимала скупые строки как повествование о реальных событиях.
   Потом она прочитала как, расплодившись, Племя Людей стало теснить другие расы, коим издавна принадлежал тот мир. Ослабленные междоусобными распрями, они не смогли дать достойного отпора пришельцам, и Люди уничтожили многие из них...
   Мечты Ахайи о справедливом переустройстве собственного мира " с самого Начала начал" - выродились в череду кровавых бесконечных войн в чужом. Виноваты ли в том были обстоятельства, боги, - или несовершенство его собственной души? Пергамент подтверждал последнее...
  
   -...Госпожа неправильно читает... - спустя несколько дней сказал Заяц. - Надо закрыть глаза и приложить ладонь к листу. Иначе вам жизни не хватит, чтобы одолеть их все...
   Каггла едва дождалась восхода солнца...
   Последовав совету слуги, она положила ладонь на недочитанную страницу и тут же отдернула руку: ее словно пронзило разрядом тока! Но природное упрямство Гилленхартов взял верх над болью и, притерпевшись, она закрыла глаза... Боль вскоре исчезла, и перед ней потекли удивительные картины, такие ясные и отчетливые, точно она видела все описываемое наяву: действие разворачивалось перед ее мысленным взором, как на экране волшебного зеркала.
  
   Она видела суровые лица воинов, отправлявшихся в дальние походы....Следуя стопами воителей, она наблюдала жизнь молодого Королевства - тучные нивы и пастбища, огромные стада овец и коров, маленькие селения, зажатые подступающими со всех сторон кудрявыми лесами, полными зверя и птицы.... Посреди каждого поселения находилась обязательно круглая молельня, где висел золотой диск, символизировавший солнце. Но чем дальше уходило войско, тем мрачнее становились картины ...
   Вековые леса и болота кишмя кишели разными гадами, реки коварно меняли вдруг течение своих вод, норовя потопить незваных, земля трескалась у них под ногами и огромные расселины уходили, казалось, к самому сердцу мира...
   С истинно человеческим упорством Ахайя и его воины продолжали свой путь, великой кровью одолевая все преграды. Рубили заколдованные леса, разжигая костры, - гигантские деревья с черными листьями стонали и корчились в огне, точно живые, - и свет пламени, зажженного человеческой рукой, прокладывал дорогу солнцу. И не только жажда золота или иных сокровищ вела их вперед, но и унаследованное от предков стремление знать, - что же там, за вечно ускользающим горизонтом?..
   ...Настал день, когда людское воинство достигло водных рубежей. За ними лежала Вальгесста - таинственная и прекрасная... Ее обитатели предпочли заключить мир с воинственными пришельцами. Но благоразумия Людей хватило ненадолго...
   "...Забыв о старых клятвах, они затеяли бесконечную, кровопролитную войну с Древними... Те защищались как могли: в ход пошла самая страшная магия. Так появилось то, что ныне именуется Тьмой..."
  
   И вот однажды, после очередного поражения, один из магов Вальгессты проклял Ахайю - первого Короля людей - за то, что он со своими воинами разорил его землю.
   " Пусть оживают твои сны!.." - сказал он, перед тем как сгореть на костре. Ахайя лишь засмеялся в ответ: "Знал бы ты, что мне снится!" Маг тоже улыбнулся, корчась от боли, ибо огонь уже лизал его волосы и что-то крикнул в ответ, но ветер и треск горящих деревьев заглушили его слова... И это было плохо: не зная слов заклинанья, нельзя снять проклятье..."
   "...И в ту же ночь Короля стали мучить кошмары ... Проснувшись, он обнаружил, что сон обратился в настоящее... Рожденные им чудовища были из плоти и крови, они плодились и размножались, и он не властен был что-либо изменить... Он перестал спать, но сон побеждал волю человека, сковывая воспаленные бессонницей веки, - и на свет появлялись новые созданья. Одно из них убило почти всю его семью, и Король сошел с ума. Это едва не стало концом всего: больное воображение вызывало к жизни самых ужасных тварей. Люди научились сражаться с ними, но, умирая, чудовища становились принадлежностью Тьмы и, в свою очередь, охотились за душами людей.... Тогда решено было убить Безумного Короля, но одна из служанок, подкупленная магами Вальгессты, напоила его соком бессмертья..."
   ... Остаток дней своих Ахайя потратил на строительство Храма Солнца - в противовес созданной им же самим Тьме. Однако проблески разума становились все реже, а порождения его затмений - все сильнее и чудовищнее. Уцелевшие ученики, - те двое, что успели покинуть его, - тайно от Учителя создали Темную Башню - особым образом замкнутое пространство, куда и заключили Безумца, дабы нейтрализовать его силу: "...Последние оставшиеся из тех, что когда-то пришли вместе с Ахайей, сотворили Темную башню - Башню Забвения - великое Ничто, превращающее в несуществующее все, что попадало внутрь. Хитростью им удалось заключить Безумного в эту ловушку..."
   Чтобы запустить в действие механизм западни, создателям пришлось растратить всю свою жизненную энергию, - и ее тайны, казалось, умерли вместе с ними...
   С пленением Проклятого Короля пришел конец безраздельному владычеству Людей в завоеванном ими мире: созданные разумом Безумца вольфорранны, тьетли, великаны, драконы, агилы, и многие-многие другие, заявили о своем праве на жизнь и свет Солнца, и Людям пришлось смириться. Со временем кровь Людей и вовсе смешалась с кровью племен, порожденных безумной фантазией...
  
   На этом рукопись обрывалась.
   Донельзя раздосадованная этим обстоятельством, Каггла пристала к Зайцу с расспросами, но тот понятия не имел, о чем идет речь.
   - Но где же ты взял этот ларец? - спросила она, наконец, поняв, что толку от него не добиться.
   -Купил у заезжего тьетля... - равнодушно отвечал слуга. - Среди барахла, которым торгуют эти прохиндеи, частенько встречаются занятные вещицы...
   - Встретишь его - спроси, нет ли у него продолжения... - велела Каггла.
   Пьеттро усмехнулся:
   - Тьетли редко возвращаются в те места, где уже один раз побывали...
   - Почему?
   - Да мало ли... - продолжал улыбаться слуга. - Вдруг их неласково примут...
  

***************

   ... Старик и его молодые спутники продолжали свой неспешный путь.
   - Надо быть осторожными, очень осторожными на дороге... - поучал старик новых друзей.
   - Что, разбойнички шалят? - беспечно поинтересовался Ла Мана.
   - Бывает... Но я - про другое толкую... - и взяв в руку увесистый камешек, старик огляделся и с неожиданной силой бросил его в сторону.
   Камень, пролетев несколько, вдруг словно завис в воздухе и стал падать на землю - медленно-медленно...
   - Что такое? - удивились разом его спутники.
   - Вот! - поучительно поднял вверх палец старик. - Там, значится, Чертова Дыра... Место такое, где время по-иному течет - быстрее или медленнее. Можно в такую передрягу угодить, что и не выберешься... Местные дороги называют еще Тропами Короля Игнация: говорят, именно тут дед теперешней королевы проходил с остатком своих войск, а по пятам за ним гналась разная нечисть. Вот Король, чтобы следы замести, и устроил разные ловушки - ежели просто идти, то до Королевства вовек не добраться, хотя пути тут - крылану день лету... Потом, правда, стали поговаривать, что и нечисть намутила здесь всего вдоволь. Да кто только теперь разберет! - давно дело было, а ухо до сих пор надо держать востро... - и старик тяжело вздохнул. - Оно, конечно, ничего, если в замедление попадешь - иные через мно-о-го лет домой возвращались, которые даже помолодевши... Порой, их уж и встретить некому было.... А иные - в одночасье стариками становились, а то и не возвращались вовсе. Так-то вот...
   - У нас по дороге товарищ пропал... - сказал Юстэс. - Исчез прямо на глазах, вместе с телегой и возницей, - мы и оглянуться не успели!
   - Значится, либо возница опытный был: нырнул в перекат - это там, где два разных места словно притягиваются друг к дружке, - и за один шаг оказался далеко отсель, либо... Может, и не свидеться вам боле...- "утешил" старик.
   К вечеру они достигли предгорья.
   -Здесь заночуем, - распорядился старый, - а утром, глядишь, будем в столице, если я найду подходящий перекат...
   Путники развели костер, поужинали. На склонах гор тоже кое-где засветились редкие огни.
   - Сторожевые вышки... - пояснил старик. - Уцелевшие после нашествия нигильгов ушли в горы, - я вам про то рассказывал... Люди все еще бояться Долины, только пастухи сюда спускаются да бродят искатели приключений вроде вас...
   Словно в ответ на его последние слова, из темноты к костру вышел человек, закутанный в теплый плащ. Ла Мана схватился за меч.
   - Вечного солнца! - приветствовал их незнакомец.
   - Тебе того же... - спокойно отвечал старик. Его молодые товарищи настороженно наблюдали за пришельцем, ловя каждое движение нежданного гостя.
   - Со мной еще четверо, - сказал человек, - дозвольте нам остаться на ночь у вашего костра - вместе веселее будет...
   Старик вопросительно посмотрел на остальных.
   - Тебе решать, старче... - буркнул Ла Мана. - Мы местных обычаев не знаем...
   - Зови своих друзей, - кивнул старик пришельцу, - мы на них поглядим...
   Человек негромко свистнул и рядом с ним выросли четыре одинаковые фигуры. Старик довольно долго вглядывался в их лица, а потом приглашающе указал рукой на траву возле костра.
   Ночные странники оказались людьми разговорчивыми. Доставая из дорожных мешков нехитрую снедь - сыр, вяленое мясо, овощи, хлеб, - они охотно поведали о себе. Все пятеро были родными братьями и направлялись в деревушку, расположенную высоко в горах.
   - Тут идти-то осталось - нет ничего, - говорил старший из них, тот, что первым вышел к костру, - только ночью в деревню никого не пустят...
   Из разговора выяснилось постепенно, что отправиться в дальнюю дорогу людей вынудила беда: в той деревне умирал дальний родственник братьев и сородичи позвали их "защищать его душу".
   - Как это? - поинтересовался Юстэс. - На похороны, что ли? А если он не умрет?
   Братья воззрились на него в крайнем недоумении.
   - Зачем бы родные стали нас попусту тревожить? Дорога-то неблизкая и опасная... Раз зовут, значит точно знают. Такими вещами у нас не шутят...
   - Да откуда же им знать? - настаивал на своем Гилленхарт, хотя старик уже несколько раз незаметно толкнул его локтем в бок.
   - Им знать и не положено, - насупился старший из братьев, - на то вещуны есть. Они - знают...
   -Мои друзья издалека и никогда не были в этих краях... - вмешался старик, желая прекратить расспросы.
   - Издалека?..
   Наступила долгая пауза. Братья настороженно переглядывались между собой, точно ведя неслышный разговор. Ла Мана демонстративно занялся едой, будто все происходящее его вовсе не касалось.
   - Вроде вы не похожи на нечистых... - промолвил наконец один из братьев. - Иначе б не сидели у огня...
   - А хотите, пойдемте завтра с нами? - вдруг предложил старший. - Если вы - люди... Нам силы - во как нужны!
   - Мы подумаем... - неопределенно ответил Ла Мана. - Теперь же пора и об отдыхе позаботиться.
   Братья согласились с ним и старший отправил двоих собирать хворост.
   - Побольше натаскайте, чтоб на всю ночь хватило...
   Один из них, собирая сухие ветки, наткнулся на странный череп. Неприбранные кости частенько попадались здесь, но этот - обугленный, приплюснутый, с косо вырезанными овальными глазницами, не принадлежал ни человеку, ни животному...
   -Череп нигильга... - сказал кто-то, и нашедший испуганно отбросил ногой страшную находку.
   Череп подкатился к ногам старика и уставился на него пустыми глазницами ... Старик долго смотрел на череп, потом взял его в руки, огладил ставшие каменными кости, и сказал:
   - Зло ушло отсюда...
   - Конечно, ведь он умер... - эхом откликнулся кто-то, но старик покачал головой:
   - Нет, не то... Я хотел сказать, - они ушли совсем...
   - И не вернутся?..
   Он пожал плечами.
   - Не знаю... Если никто не откроет Врата...
   - Какие врата? О чем ты говоришь?...
   Но старик смотрел сквозь вопрошавших невидящим взором, точно вслушиваясь в неведомую речь, текущую к нему через пальцы, обнимавшие чужую мертвую плоть.
   - ... Просто она открыла Врата...- повторил он, спустя какое-то время, - И пришли Нигильги...
  
   Ночь прошла беспокойно. Ничего не случилось, но толком так никто и не уснул, ворочаясь и прислушиваясь к разным звукам доносившимся из темноты. Едва рассвело, наскоро перекусили и отправились в путь.
   - Спасибо, что согласились помочь нам... - сказали братья, узнав, что их новые знакомцы решили отправиться в путь вместе с ними.
   К полудню они добрались до горной деревушки. Путников заметили часовые, прятавшиеся среди деревьев на подходе к селению, и окриком заставили остановиться. Вооруженные копьями и луками поселяне велели вновь прибывшим пройти между двух костров. После этой нехитрой процедуры их провели тайной тропой в ущелье, где они уткнулись в сплошную каменную стену. Верхи ее были утыканы остро заточенными деревянными кольями. Человек, шедший впереди всех, шепнул что-то, приблизив лицо вплотную к стене, и в ней неожиданно появился узкий, едва одному протиснуться, проход.
   За стеной пряталось несколько десятков домиков с плоскими крышами, сложенные из горного камня и глины. Едва последний из пришедших очутился внутри поселения, как проход в стене исчез, точно никогда его и не было.
   Юстэса с первых же шагов удивила непонятная атмосфера, царящая в деревне. Все ее жители - от мала до велика - были вооружены, словно собрались на великую битву. Он не услышал ни плача, ни причитаний, приличествующих обычным проводам усопшего в последний путь. Негромко переговариваясь между собой, поселяне собирались у дома, где несколько человек закладывали камнями окна и двери. Юстэс успел мельком заглянуть в дверной проем - в темной комнате у горящего очага лежал продолговатый длинный сверток, опутанный, как ему показалось, цепями...
   - Какие странные тут обычаи... - шепнул он Ла Мане, неприятно пораженный увиденным.
   - Значит, есть на то причины... - хладнокровно отозвался тот, но Гилленхарт видел, что ему тоже не по себе.
   Из толпы вынырнул один из братьев.
   - Держите! - и протянул связку длинных деревянных палок, концы которых венчали пучки пакли, пропитанной смолой. - Чуть солнце сядет - тут же поджигайте... - пояснил он.
   Но до заката было еще далеко и время тянулось невыносимо медленно. Жара загнала людей в тень, однако никто и не думал расходиться. Женщины принесли поесть. Это немного оживило собравшихся, но ненадолго. Юстэс, утомленный бессонной ночью, горной дорогой и ожиданием неведомого, нехотя проглотил пару кусков пресного сыра и ломоть хлеба, запив все молоком, и почувствовал, что его неодолимо клонит в сон.
   - Поспи, - заметив его состояние, великодушно предложил Ла Мана, - я покараулю, а потом ты меня постережешь. Надеюсь, нас не съедят...
   Юстэс присел возле дерева и уснул. Ла Мана, держа меч возле себя, опустился рядом, стараясь, чтобы его спящий товарищ не особенно бросался в глаза окружающим: черт их знает, вдруг сочтут такое поведение оскорбительным?..
   - Рассказал бы, что происходит... - сказал он старику.
   - Все как обычно... - вяло отозвался тот, наблюдая, как мужчины заканчивают замуровывать окна дома покойного. - Хотя, откуда тебе знать...
   - В самом деле... - с иронией подтвердил бывший пират.
  -- Легенды говорят, - заунывно начал старик, - что люди произошли от Первопришельцев...
   - Первопришельцы? - переспросил Ла Мана.
   - Да ... Говорят, они пришли из другого мира. Часть их потомков смешалась с племенами Тьмы, другие сохранили свою чистоту, но унаследовали от Первопришельцев недолговечность.... И остальные завидуют им потому что, покидая бренную плоть, душа человеческая возвращается Свету, если только раньше - при жизни или сразу после смерти - ею не завладеют силы Тьмы...
   - Знакомые песни... - зевнув, проворчал Ла Мана. - Остальные все - бессмертные, выходит?..
   - Кто как... - уклончиво отвечал рассказчик.
   - И много здесь охотников до чужого добра?
   - Вот сядет солнце, - и увидим...
   Произнеся эти зловещие слова, старик умолк и закрыл глаза, давая понять, что разговор ему в тягость.
   Люди у дома закончили свою работу и присоединились к остальным, сидящим на земле в тени дерев.
   Стало совсем тихо...
   Еле слышно шептались деревья. Вокруг острых скал, нависших над ущельем, кружился, напевая, легкий ветерок. Пересвистывались птицы.... Эти чистые звуки еще острее оттеняли напряжение наступившей тишины, полной тягостного ожидания и ощущения опасности. Казалось, будто невидимые щупальца медленно и верно оплетают со всех сторон горную деревушку, пожирая свет, воздух, звук... Глаза людей были прикованы к маленькому желтому диску, купающемуся в бездонной синеве, их губы молили беззвучно: остановись! Остановись же!.. Но солнечное око неумолимо подбиралось к самому Краю Небес, чтобы рухнуть оттуда в непостижимую бездну и снова восстать - во всем своем божественном великолепии. Для тех, кто мечом или везеньем докажет Судьбе свое право вновь увидеть Его ...
  
   Конец 1 книги
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"