Аннотация: Weiss Kreuz. Loveless. Подборка драбблов. ~100 слов каждый.
Взмах катаной. Близко. Слишком близко. Ты стал настолько неосторожен? Или просто играешь? Шаг вперед. Еще один взмах. И ты снова ускользаешь в последний момент. Твой отрывистый смех бьет по ушам. Мне уже начинает казаться, что ты всегда будешь опережать меня, пусть даже и всего на какую-то долю секунды. Делаю отвлекающий маневр свободной рукой, а катаной опять пытаюсь достать тебя. Безнадежный, отчаянный, в общем-то, жест. Но... На твоем лице расплывается ухмылка, а на мою руку плавно опускается аккуратно срезанная пушистая прядь рыжих волос. Замираю и задумчиво смотрю на тебя. Да, я уверен, ты играешь со мной. Только вот в какую игру?
***
Наги прикрыл глаза. Он лежал на траве, тело ломило, а простреленная лодыжка немилосердно болела. Миссия, спланированая чуть ли не посекундно, миссия, на которой не предвиделось никаких неожиданностей, миссия, где просто не могло что-то пойти не так, оказалась провалена. Наги хотел было встать, но сумел лишь едва заметно шевельнуться. Слабость, обычная при использовании телекинеза, после такого перенапряжения оказалась чересчур сильной. Открыв глаза, Наги попытался мысленно позвать Шульдиха, но и такое усилие было сейчас для усталого телекинетика чуть ли не запредельным. Внезапно фигура с ярким золотистым нимбом волос склонилась над Наги. "Ты заслоняешь мне небо, Шульдих", - вымученно улыбнулся обеспокоенному телепату мальчик.
***
- Черт, больно же! - вскрикнул Шульдих. Наги тихонько фыркнул. Подумаешь, кофе. Горячий. Опрокинул. На штаны. Кричать-то зачем? И вообще, не просто же так, а за дело! Не надо было все утро лезть со всякими глупостями. Любому терпению рано или поздно приходит конец.
- Ну, я тебе это еще припомню! - хищно усмехаясь, пообещал Шульдих, вставая. Телекинетик меланхолично пожал плечами.
- Подозреваю, так ты очень скоро научишься легко переносить боль, - обманчиво мягким голосом констатировал Кроуфорд, проходя на кухню.
Под взглядом Брэда телекинетик и телепат пристыженно заерзали.
***
Ты яркой вспышкой, рыжей молнией разорвал мое одиночество. Я не нуждался ни в тебе, ни в ком-либо еще. Но ты все равно пришел. Пришел и остался в моей жизни, не спрашивая меня ни о чем. Я кричал на тебя, требуя вернуть мне ту тишину, которой ты меня лишил. Я называл тебя ненормальным, не верил тебе. Напоминал, что мы враги. А ты смеялся. Но с нашей работой нужно быть готовым к любым неожиданностям... Но знаешь, когда я обнимал тебя, лежащего в луже крови, гладил и не знал, кого благодарить за то, что ты еще жив, кажется, я понял, что такое счастье.
***
- Идиот! Зачем крадешься? Я же мог тебя убить! - возмущенно зашипел Шульдих. Еджи, фыркнув, потянулся за сигаретой. Не убил же!
- Ну так что? - затянувшись, спросил Балинез.
- Как обычно, - откликнулся телепат.
Еще раз втянув ароматный дым, Еджи уточнил:
- Идем?
И они отправились к морю.
- Знаешь, это так... Так интимно - встречать с кем-то рассвет, - неожиданно сказал Шульдих.
Еджи молчал, наблюдая за алыми всполохами на серебристой воде.
- Ты мне нужен. Ты мне так нужен, - вдруг вырвалось у него.
Телепат притянул его к себе, крепко прижал и, не отводя взгляда от новорожденного рассвета, откликнулся:
- Знаю.
***
Кроуфорд вернулся домой. За окном было еще светло. Скинув ботинки, Оракул прошел в дом. Заглянул на кухню, взял коробочку с чем-то, кажется, съедобным. Понадеялся, что оно уже готово к употреблению. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Кроуфорд обратил внимание на то, что дверь его кабинета открыта. Заглянув туда, он увидел Шульдиха, нагло расположившего свои ноги на письменном столе. При появлении непосредственного начальства телепат ехидно оскалился. Ботинки немца были от души заляпаны грязью - похоже, тот не утруждал себя переобуванием.
- Сегодня же со своей зарплаты заказываешь мне новый стол, - мирно произнес Оракул и продолжил путь в свою комнату. У него еще "Санта-Барбара" была не смотрена.
***
Шульдих прошелся по комнате. Сел на стул. Вдохнул. Выдохнул. Встал. Сделал еще один круг по кабинету Оракула. Замер. Бросил из-под ресниц взгляд на предмет своих терзаний. Шульдиха манил открытый ноутбук Кроуфорда. До дрожи в руках, до прикусывания губ телепату хотелось добраться до святая святых начальника. Наконец, Шульдих больше не мог бороться со своим воистину всепоглощающим любопытством. На негнущихся ногах он подошел к ноутбуку и с интересом заглянул в экран. На мониторе отображался почтовый клиент. Входящие: 1. Рыжий немец воровато оглянулся. И... осторожно протянул руку к мышке.
'Шульдих, не забудь приготовить ужин и помыть посуду', - говорилось в письме.
'Чертов оракул!'
***
Тихий выдох. И руки скользят по напряженным ягодицам. Полустон. И поцелуй - такой жадный, эгоистичный... Мало. Осознание впивается в кожу, и лишь секунду спустя я понимаю, что ты только что оцарапал мне спину. Знаешь, а ведь мне всегда тебя будет мало. Вскрик сквозь крепко сжатые зубы. Тесно. Жарко. Близко, так близко... Торопливо, как в первый раз. Отчаянно, как в последний. Боль, наслаждение, жар твоего тела, сильные руки, сжимающие мои плечи. Спутанные красные и рыжие волосы, разметавшиеся по подушке. Слова не нужны. Мы это знаем. Возможно, именно поэтому, крепко прижимаясь к разгоряченному телу, мы одновременно выдыхаем друг другу в губы: 'Люблю'.
***
- Мама?
- Ты не мой, не мой Рицка! Прочь! Убирайся! Верни мне моего Рицку!
Прости, мама. Не могу. Твоего Рицки уже нет. И я даже не знаю, каким он был - твой Рицка. Наверное, хорошим. Наверное, ты его очень любила. Наверное, он был замечательным сыном. Не знаю. Я не помню такого Рицку. Хотя я и хотел бы с ним познакомиться. Мама, мне правда очень жаль. Возможно, я и правда - не он. Если ты так говоришь... Ведь в этом есть доля правды, да? Только ты винишь во всем меня, а я... Разве я действительно виноват в этом? Тогда прости меня, мама.
***
Ты зовешь меня хозяином. Так странно слышать это. Ну какой из меня, в самом деле, хозяин? Я и с собой-то разобраться не могу. Но ты с завидным упорством повторяешь это снова и снова. Даже когда я приказываю тебе не делать так больше, ты послушно киваешь: 'Да, хозяин', - но все равно продолжаешь так меня называть. Однажды ты сказал, что повелеваешь словами. И я видел как то, о чем ты говоришь, становится реальностью. Правда, остается загадкой, как ты, знающий истинную цену словам, так легко можешь лгать. Впрочем, кажется, я понимаю, чего ты хочешь. Хозяин...Ты ведь не для меня это говоришь, правда?