Аннотация: Weiss Kreuz/Rurouni Kenshin. Вся правда о том, откуда же взялся Кеншин.
Кто бы только знал, чего Шульдиху стоило затащить Фудзимию в бар. Хотя, нет. Пусть лучше никто ничего не знает - не станет же он распространять компромат на себя самого. В любом случае, все получилось просто замечательно. И немец, выволакивая из бара полубессознательную тушку, был невероятно доволен собой и прошедшим вечером. В глазах калейдоскопом вертелось что-то, отдаленно напоминающее странного вида геометрические фигуры. Время от времени вокруг то темнело, то светлело. Но автопилот у Шульдиха работал исправно. Когда до дома - по внутренним ощущениям - оставалось около нескольких метров, произошло нечто странное. Странное - даже по меркам Шульдиха.
- Вы были избраны для великой миссии! - провозгласил Голос. Фудзимия раздраженно зашевелился у Шульдиха в руках. Шульдих оглянулся. Скосил глаза вправо. Потом влево. Убедился, что рядом никого нет. И списал все на бунт переполненного выпивкой огранизма.
- Миссия? - среагировал на знакомое слово Фудзимия. Глаз он при этом так и не открыл, но рука его задвигалась в поисках катаны.
"Это было неправильное пиво", - с ужасом понял Шульдих. Фудзимия у него в руках стремительно трезвел.
- Ну и? - уточнил немец у Голоса.
"Докатился, - промелькнуло в голове. - Разговариваю с..." - додумать он уже не успел.
- Ну и... все, - несколько застенчиво откликнулся Голос. - Никто, кроме вас...
- Как это вообще возможно? - не выдержал Фудзимия.
- Не волнуйтесь, эту сторону дела мы берем на себя.
- Так может, вы и вовсе сами?.. - однако, похоже, надеждам Шульдиха сбыться было не суждено.
- И... когда? - прервал очередной поток слов и объяснений немец. Если б он уже не сидел на земле, придавленный тяжестью Фудзимии и обрушившихся откровений, - непременно бы сел от полученного на столь неосторожно заданный вопрос ответа.
- Уже, - бесхитростно ответили ему.
- И... Кто? - Шульдих предчувствовал, что дальнейшее не понравится ему еще сильнее. Красноречивое молчание подтвердило худшие его опасения.
Фудзимия положил руку Шульдиху на плечо и крепко сжал.
***
- Меня тошнит, мутит, - загибал пальцы Шульдих. - Я чувствую себя паршивее некуда. И вообще...
Даже объятия Фудзимии уже не помогали смириться с положением. С весьма пикантным положением. К счастью, они уже давно жили в Америке. Если бы Шульдиху пришлось в таком виде красоваться перед Вайсс или Шварц... Даже мысль об этом была отвратительна до тошноты. И вообще, тошнота, кажется, стала постоянным его спутником. А оставалось еще целых пять месяцев...
Фудзимия настоял на ежедневных прогулках по парку.
- Полезно, - пояснил он. И Шульдих, махнув рукой, решил не спорить. Не сидеть же дома. Хотя чем ближе была та самая дата - тем сильнее немцу хотелось забиться куда-нибудь подальше и никуда не выходить, никому не показываться.
Живот Шульдиха становился все крупнее. А Фудзимия ко все более странными причудам немца относился все более снисходительно.
Поход в клинику стал целым событием. Начиная с истерики Шульдиха до и заканчивая подправленными воспоминаниями ошалевшего врача после. В тот день Шульдих решительно не желал показываться на улице. В животе толкались, пихались, пинались и вообще, похоже, играли в футбол его внутренностями. Шульдих стонал, зеленел и передвигался исключительно короткими перебежками. Дорога до клиники прошла практически спокойно - но лишь благодаря самоотверженности Фудзимии, принявшего на себя основной удар в виде стенаний страдающего немца. И благодаря тому, что часть своих негативных ощущений Шульдих перекинул на таксиста. Врач поначалу не поверил своим глазам. А когда поверил... Ощущать себя объектом пристального и очень нездорового интереса медицинского светила Шульдиху нравилось не больше, чем и все его нынешнее состояние. Поэтому, когда день искусственного разрешения от бремени был назначен, Шульдих с огромнейшим удовольствием стер врачу, уже предвкушавшему сенсационные статьи и мировую славу, память и от души наградил сильнейшей головной болью. Домой возвращались почти довольными. Фудзимия - хорошим настроением немца. Шульдих - тем, что назначенная дата оказалась гораздо ближе той, что он высчитал сам.
И вот... Долгожданный день настал. В частной клинике, не той, куда они обращались до этого, были арендованы палата и операционная. Персонал был подкуплен, хотя и никто, кроме лечащего врача и двух ассистентов не знал истинного положения дел. Шульдих, несмотря на рекомендации врача, потребовал общий наркоз. И Фудзимию рядом. Разумеется, его пожелания все-таки были выполнены. И когда Шульдих пришел в себя после операции, Фудзимия протянул ему очаровательного рыженького малыша.
***
Шульдих думал, что все самое страшное уже позади. Он ошибался. Малыш плакал по ночам, требовал молока, причем приходилось разогревать это молоко до определенной температуры, кричал, стоило только чуть от него отойти... А еще, ему надо было менять памперсы, купать его, одевать, выгуливать, посыпать кожу специальной присыпкой... Уже через несколько дней Шульдих взвыл и предложил обзавестись няней. Фудзимия категорически отрезал, что с трудностями нужно справляться самостоятельно. Но еще через неделю сдался и он. Так начались новые сложности.
Первую кандидатку они нашли по объявлению. Она явилась точно к назначенному времени. Войдя в дверь, окинула неодобрительным взглядом прихожую - по мнению Шульдиха, идеально чистую. За те десять минут, что потенциальная няня пробыла в доме, она успела совершить очень многое. Высказалась по поводу длинных волос немца. Смахнула несуществующие пылинки со стола. Отчитала Фудзимию. Трижды согнала Шульдиха с облюбованного им места. Сообщила, что ребенку нужна мать. Шульдих стоически терпел, но Фудзимия, заметив нехорошие огоньки в глазах немца, постарался поскорее выпроводить назойливую дамочку. Позже Шульдих, сидя на кухне, нервно обмахивался чистым памперсом из свежераспотрошенной пачки и возмущался.
- Это... Это просто домомучительница какая-то! Как хочешь, а такую няню мы точно не возьмем! Она нас самих съест живьем!
Обиженный до глубины души Шульдих, прошипев что-то явно не очень цензурное, запустил в Фудзимию памперсом. Тот в долгу не остался и завязалась драка. Чуть позже, спохватившись, они синхронно обернулись к детскому стульчику, где сидел малыш, названный по настоянию Фудзимии, Химурой. Химура с интересом за ними наблюдал.
Следующая кандидатка даже проработала у них несколько дней. Пока не начала приставать к Фудзимии. После того, как обнаружилось, что перспектива затащить в постель и, если повезет, даже женить на себе работодателя интересует ее куда больше, нежели смена памперсов растущему организму, девушке дали расчет.
После этого у них побывали трансвестит-педофил, садомазохистка, старушка, помешанная на чистоте - не только дома, но и расы - и множество других колоритных личностей. После всего этого оставалось только рукой махнуть и взяться воспитывать Химуру своими силами.
Химура обладал неуемным любопытством, что вкупе с унаследованной от Шульдиха скоростью давало поистине термоядерную смесь. Обнаружив во время одной из своих вылазок катану Фудзимии, он счел ее свой личной - и любимой! - игрушкой. В итоге, юный самурай шалил, когда его ловили с поличным - пытался защищаться. И вообще, рос истинным ребенком своих родителей.
***
Но срок, определенный в ту далекую ночь, подошел к концу. Все семейство чинно возвращалось вечерком домой, когда тот самый Голос провозгласил, что время пришло. Химура изумленно посмотрел на родителей - даже в свете фонарей было отчетливо видно, как те побледнели.
- Не отдадим! - наконец решительно заявил Шульдих. Фудзимия согласно кивнул. Химура вертел головой.
- Но мы так не договаривались, - растерялся Голос.
- Он наш, - отчеканил Фудзимия.
- Вы не понимаете! - горячо заверил Голос. - Вы не понимаете, что сама история находится под угрозой! Никто, кроме него, не сможет...
Полтора часа спустя вконец замороченные Фудзимия и Шульдих переглянулись.
- Да если даже и так... Как же он?.. Один, в незнакомом месте... - всплеснул руками Шульдих.
Еще полчаса уговоров спустя Голос сердито воскликнул:
- Что я с вами вообще разговариваю? Сейчас просто заберу его и все!
Шульдих тут же воскликнул:
- Постой! Мы... Согласны. Но мы сможем его навещать! Каждый месяц, на две недели!
Голос ненадолго замолк.
- Каждый год, - отозвался он.
- Месяц, - уперся Шульдих.
- Полгода, - вздохнул Голос.
- Три месяца и точка, - улыбнулся Шульдих.
- Идет.
- На две недели, - уточнил Фудзимия. - И он потом снова вернется к нам.
- Отличная мысль! - воодушевился Шульдих, слегка досадуя, что сам об этом не подумал. - Пусть там все выглядит так, словно он погиб. А он на самом деле просто вернется сюда.
Голос пробормотал что-то вроде: "Чтоб вас!.." Но устную подпись под этим своеобразным договором поставил.
Так Химура оказался в эпохе Мэйдзи. Ему было шесть лет. И голос сообщил ему, что до тех пор, пока его не подберет учитель, его будут звать Синта.
***
- И все-таки, это не честно, - заявил Шульдих. Они с Фудзимией снова сидели в баре - не том, правда, что много лет назад. - Я прошел через столько мук, претерпел столько страданий... А ты?..
Фудзимия пожал плечами.
- Может, еще где-нибудь нужен герой?.. - мечтательно закатил глаза Шульдих. - Ну конечно! В прошлый раз мы поставляли героя Японии. Значит, в этот раз - очередь Германии. Заодно и отработаешь долг.
- И какого же ты предлагаешь героя? - приподнял бровь Фудзимия.
- Ну-у... - задумался Шульдих. - Например... Например, Вильгельм Телль.