Аннотация: Невыдуманная история (для конкурса "Миникон-10", май 2011 г., тема: "Прощайте, вериги!") конкурсный никнейм - Курсант
СТЕНКА
Это произошло на третьем году обучения. Уже тогда я начал чувствовать, что форма курсанта не то, чтобы жмёт в плечах, но как-то давит и зудит по телу. Шершавины противоречий между писанными уставными правилами и жёсткой армейской реальностью натирали на мыслях язвы, которые никак не хотели заживать.
Новым преподавателем в наше училище был переведён армейский в прошлом офицер - подполковник. Нас - двух курсантов - послали разобрать его вещи из контейнера, помочь собрать и расставить мебель, ну и так далее. Раб-сила в общем, всё как всегда. Мы пришли, как было приказано, начали работать. А у него мебельная стенка разобрана до винтика и все детали аккуратно завёрнуты каждая отдельно. Он нам говорит: стенка импортная. В начале карьеры служил в Чехословакии, будучи лейтенантом приобрел и очень ею дорожил. Этот офицер переезжал шестнадцать раз. И шестнадцать раз разбирал и собирал эту стенку. Говорят: два переезда равносильны одному пожару. Он ещё смеялся, что очень удачно вынес вещи из восьми пожаров.
Там ещё была некрасивая болезненная дочь, белая как мрамор. Поцарапанное пианино, которое она поддерживала на лестничном марше, когда мы его тащили из контейнера в квартиру. Эта дочь всё время куталась в синюю шаль и сухо покашливала.
Там ещё был упавший на пол чемодан, рассыпавший своё содержимое. Множество свидетельств об изобретении новых тканей и технологий. Там была жена, молча подававшая нам на стол. "Чем богаты", - одно единственное, что мы от неё слышали. И ещё её тоскливые взгляды на захламлённый пустырь за окном их новой обшарпанной квартиры.
Со мной в паре работал Василий. Он был такой... немного очень сильно туповатый. Таких хватало у нас среди курсантов. Васька над всем этим хихикал, пока мы с ним собирали стенку, и я совал ему подзатыльники. А он насупится и вроде перестанет. Потом опять, будто бес в него вселился. Над печалью жены, над суетливостью хозяина, над дочкой, комкающей шаль на груди и как-то угловато передвигающейся по квартире и постоянно всё роняющей.
Вот тогда я решил, что это не по мне. В начале я ещё сомневался, но в конце, когда мы эту мебель собрали, подполковник как-то сразу ссутулился, подошёл, погладил стенку и сказал: "Ну что, старушка, мы ещё послужим?" Я уже не сомневался в том, что служить в армии я не буду.
Он нам что-то предлагал в подарок, этот подполковник, и Василий даже уже протянул руку, но я его ударил по руке и отказался от подарка. Как вроде бы с этим подарком на нас могло перейти всё то, что так их мертвило. Васька потом всю дорогу ныл, что я, блин, придурок и всё такое. И успокоился и развеселился он только тогда, когда я ему купил мороженку.
Через год я отчислился - и всё. Только язвы в мыслях до сих пор зудят. Иногда.