Они все были колдунами. Разница лишь в степени. А еще их называли "инженерами человеческих душ", но втайне каждый считал себя творцом. Каждый творил свой мир, от "Маленьких кухонь" до "Далеких галактик" и был там безраздельным хозяином. Им нравилась магия слова, эта великая сила подчинялась им и творила чудеса. Но и сами творцы уже не были свободны: они подчинялись законам тайного ордена, они поклонялись божеству вдохновения. Оно отнимало у них покой и время, которое можно было потратить с друзьями на веселой пирушке, оно лишало сна, а иной раз обрекало на муки...
Верховный колдун, краснолицый, однорукий, неторопливо расхаживал по комнате, посматривая на учеников и заговаривая то с одним, то с другим. Он не видел их более года, с прошлого шабаша. У каждого что-то случилось за это время, и возникла потребность поделиться с братьями по ордену своими творениями.
- Еще минут пять подождем и будем начинать, - возвестил магистр словесной магии. - Вечно у нас кто-нибудь опаздывает.
- Да, пора бы уж, - долетело с разных концов зала. Им не терпелось... хотя в глубине души каждый боялся.
Средний колдун всегда садился около двери. Это давало преимущество в обзоре. Он мог получше рассмотреть входящих, поскольку был близорук. За тринадцать лет он узнал многих, хотя контингент отчасти менялся, но пять-шесть самых достойных учеников составляли костяк шабаша. Еще пять-шесть новичков сидели, словно пришибленные, боясь шевельнуться.
Средний колдун любил шабаши. Сначала ему было скучно, грустно, но потом... Он любил додумывать, доделывать чужие творения на свой лад, получалось очень забавно, правда, это было не совсем честно, но сегодня шабаш, сегодня разрешалось все. Еще он любил атмосферу спора, где рождалась истина или что-то вроде того. Но все это будет чуть позже. А сейчас... нет, не зря он садился у двери, он вслушивался, стараясь уловить приближающийся звук легких шагов. Сердце вздрагивало. Он ждал.
2
Потом был разговор, тяжелый, с частыми паузами. По своей природе Алексей - человек замкнутый, немногословный. Он любил наблюдать, слушать размышлять. Разговор метался из угла в угол и никак не мог найти благодатное русло, пока не натолкнулся на собачью тему. Алексей любил собак и мог говорить о них долго, вспоминая те или иные случаи, связанные с братьями нашими меньшими. Но когда и о собаках было сказано все, заговорили о работе.
- Так где вы трудитесь? - спросила Ирина.
- Четвертый год болтаюсь между небом и землей, - признался Алексей.
- Как? А живете на что?
- Делаю кровати.
- Кровати?! - в удивлении переспросила девушка, словно речь шла о летающем корабле.
- Да, - подтвердил Алексей, - за творения моего разума не платят деньги. На хлеб я зарабатываю руками, - он посмотрел на свои сбитые, грубые руки.
- А какие?
- Любые. Но в основном двухъярусные. Квартиры у нас маленькие, так что они пользуются большим спросом.
- А мне можете сделать?
- Двухъярусную?
- Нет, зачем? Мне и обычной хватит.
Алексей подумал и нехотя согласился.
- Хочу сразу предупредить, что это довольно дорогая идея.
- Дороже, чем в магазине? - насторожилась Ирина. - У вас же брать никто не будет.
- Нет, конечно. В магазине совсем безумные цены.
- Разумеется. Там же вся мебель импортная, - согласилась девушка. - Ну, если цена не больше, чем в магазине, я найду деньги.
- Хорошо, - кивнул Алексей, - когда будет готово, я позвоню.
3
Огромная розовая луна плыла над лесом, заливая весь мир ломким, настороженным светом. Исполинские сосны щекотали круглые бока, а хрустальная тишь озер дарила кокетливой красавице восхитительное отражение.
Он стоял на скале, слушая черное море. Оно плескалось у самых ног. Это был его мир. Его родина. Дикий лес, первозданный мир. Где-то там его учитель, старый Арктус, обходит свои владения. Где-то там одно-единственное дерево...
- Здравствуй, учитель. Тысячу лет назад ты учил меня любить лес. Научи меня любить людей.
В свете розовой луны его седая шерсть казалась золотой.
- А ты пришел не за этим, человек.
- Нет, Арктус, там я чужой. Я, как и прежде, живу здесь, лишь тело мое там.
- Так ты пришел поздравить меня с полнолунием?
Его нельзя обмануть. Громко кряхтя, он уселся, привалившись спиной к валуну, и, скрестив на груди огромные лапы, с насмешкой посмотрел на человека.
- Я слишком стар. Мне стало тяжело следить за порядком. Что ты скажешь на это?
Человек тяжело вздохнул:
- Отдай мне мое дерево.
- Берегись, сынок, люди погубят тебя.
Человек промолчал. Ему было больно.
Хозяин леса подождал немного, тяжело поднялся и, не прощаясь, ушел.
Внизу, среди непроглядной черноты леса, засветилось то, единственное дерево...
4
Алексей осторожно коснулся розовой древесины раскрытой ладонью, закрыл глаза и замер, собирая воедино желание, знание и силу.
Ему нравилось творить. Это волшебство, когда из шершавой неприглядной доски выстраивается ровная светлая кровать. Конечно, это не сравнить с сотворением мира, но все же он получал удовольствие, а в душе уютным огоньком пела скромная радость: хоть что-то ты можешь. А запахи? Какие запахи! Резкий, сильный запах смолистой сосны, тонкий, свежий - березовый, сладковатый - еловый. Каждое дерево имеет свой неповторимый аромат, который будит в человеке память предков, увлекает воображение в тот мир, где правит седой Арктус.
Алексей подолгу сидел, закрыв глаза, и в полудреме видел то, что не дано простому человеку. Волшебство дерева имело над ним свою власть. Наверное, именно поэтому, оставшись без работы, имея техническое образование, он, кроха по крохе, сам взялся постигать сложное дело столяра, не имея учителя или хотя бы дельного советчика, сам постигал непредсказуемую поэзию дерева.
А еще Алексей любил слушать, как поет станок. Этот страшный мощный зверь, не знающий пощады. Он не прощает ошибок, он наказывает очень жестоко. Но без ужасной машины человек не смог бы делать красивую мебель. Главное - полюбить его, суметь почувствовать друга, а не врага.
Еще ни разу в жизни он не творил с таким упоением. Он не мог думать ни о чем постороннем. Машинально готовил пищу, машинально глотал ее, недоваренную, недосоленную. Засыпал на куче золотистых стружек далеко за полночь и во сне видел то, что ему предстоит сделать.
И вот настал тот день, когда Алексей позволил себе выспаться до обеда, не спеша смыл под душем мелкую древесную пыль, сбрил месячную щетину, со вкусом приготовил солидный поздний завтрак и с удовольствием съел его.
Млея от вдруг нахлынувшего безделия, он с полчаса просидел в кресле просто так. Нет, это был всего лишь фарс, всего лишь обман. Он пытался обмануть себя, обмануть свое волнение. Наконец-то, решившись, он поглубже вздохнул и взялся за телефон.
Ирина долго ходила вокруг кровати. Любовалась. Это очень приятно, когда любуются твоим творением. Он и сам любовался. Ничего подобного ему еще не удавалось сделать.
Роскошная кровать получилась. Широкая, с высоким изголовьем, украшенным сложным орнаментом, смысл которого люди уже давно забыли и ценили лишь изящество линий. Матовая древесина цвета спелой вишни была теплой на ощупь и... мягкой, упругой. Так показалось Ирине.
- А лаком? Вы не будете покрывать ее лаком? - спросила она.
- Обычно я это делаю. Но эту кровать нельзя покрывать лаком. Он убьет дерево.
- Но со временем она станет грязной.
- Нет. Поверьте мне. Пусть такая мелочь не беспокоит вас.
Ирина провела рукой по спинке. Нежное, необычайно приятное прикосновение. За свои двадцать два года она достаточно сталкивалась с деревяшками, но ничего подобного видеть ей не приходилось.
- А что это за дерево?
- Оно не растет в наших лесах и называется длинно и замысловато.
- И его привезли сюда ради моей кровати?
- Да.
Ирина покачала головой.
- Впечатляет. Какой интересный узор. То ли цветы, то ли птица.
- Это оберег. Он будет охранять ваш сон, снимать усталость и приносить удачу.
Ирина постаралась сдержать улыбку. Странный парень этот Леша. Несет иногда такую небывальщину, аж смешно делается. Писатели, они все с "приветом", но этот утверждает, что в прошлой жизни был колдуном. Чтобы не обидеть парня, она сказала:
- Спасибо.
5
Ради такого случая она решила лечь спать пораньше. Застелила свежее белье, приняла душ и с наслаждением вытянулась на новой кровати, длинной и широкой, раскинула руки, ноги и облегченно вздохнула от мысли, что бежать больше никуда не надо. Можно просто лежать и даже ни о чем не думать. Чуть гудели уставшие ноги, но это скоро пройдет. В этом есть своя прелесть, в усталости. Она заснула мгновенно, не успев уловить грань перехода, словно провалилась куда-то. Ее несло то вверх, то вниз. Она кувыркалась, кружилась, потом откуда-то взялся лес, светлый, добрый. В нем было много больших полян и прозрачных озер. Она бродила между исполинских деревьев, наслаждаясь густым влажным воздухом, сотканным из сотен тончайших ароматов и тысяч звуков, легких, радующих слух гениальной симфонией летнего леса. Где-то в глубине души возникла, росла и крепла вера. Что все в этом мире прекрасно, и... Ирина чувствовала себя неотъемлемой частью огромного организма, живущего по законам добра и разума, глубину которого человеку еще не дано понять и лишь она как-то случайно прикоснулась к тайне бытия природы, еще не отравленной человеком.
Легкость и радость заполнили все ее тело. Она не шла, она парила, чуть касаясь земли ногами, встречая непуганых зверей: оленей, кабанов и маленьких потешных медвежат. Она до оскомины вкусила лесной малины, орехов, а сколько было земляники на полянах! Глаза разбегались. Одна ягода больше, спелее другой.
Она проснулась со вкусом земляники на губах. Бодрая, отдохнувшая, полная сил. Правда, минут десять она еще лежала в кровати, пытаясь понять: вот она вроде бы проснулась, но в комнате еще витает лесная свежесть и... тут она удивилась еще больше. Ее кровать была не темно-вишневая, как вчера вечером, а цвета солнечного персика. Ирина даже чуть-чуть испугалась. Но набравшись смелости, потрогала светлое дерево. Оно действительно походило на персик: бархатистое и... живое.
Девушка улыбнулась, отогнала глупые мысли, вскочила с постели и, приподнявшись на цыпочки, потянулась, смачно, словно пантера, напрягая каждую мышцу своего прекрасного тела. Только шесть часов, а спать уже не хочется. Хорошо, что она встала так рано: сегодня трудный насыщенный день. Многое надо успеть. Ирина чувствовала в себе силы и была уверена, что справится с любым заданием.
На работу она шла, как после отпуска. Солнце светило, небо голубело, и родной город казался зеленее и чище, чем обычно. Да и люди чуточку подобрели, или это ей просто показалось?
Опять весь день пролетел в беготне, суете, поездках в разные концы города. Такая уж у нее работа. А вечером, вернувшись домой, она обнаружила в спальне темно-вишневую кровать.
В эту ночь ей снились лесные озера. Чистые, тихие, затененные у берегов кронами деревьев. Вода, легкая, нежная, чуть-чуть прохладная, щекотала все тело и манила, манила в свои недра.
Ирина плавала, как дельфин. Наслаждаясь невесомостью, часто ныряя с открытыми глазами, любовалась подводной жизнью. Перед носом проплывали всевозможные рыбешки, большие и маленькие, название которых Ирина не знала. Да это и не важно. Все они не боялись девушки, бросали на нее быстрый оценивающий взгляд круглых холодных глаз и плыли дальше по своим делам. И она тоже плыла, но без дела.
Утром она опять проснулась в шесть часов. Кровать опять из вишни превратилась в персик. Ирина усмехнулась, положила руку на затылок - волосы были влажными.
- Очень интересно, - сказала она сама себе и решила сегодня же позвонить мастеру.
Она еле дождалась девяти часов.
- Да, - послышался на другом конце провода тихий мужской голос.
- Здравствуйте. Алексея можно?
- Здравствуйте. Я слушаю.
- Это Ирина.
- Что случилось?
- Я вот у вас кровать брала.
- Помню, помню. Какие-нибудь претензии?
- Она какая-то странная, - понизив голос, сообщила Ирина и вдруг поняла, что сделала большую глупость. Если уж кто и странный, так это она. С таким вопросом к человеку звонить! Что он подумает?
- Вам плохо спится? - спросил Алексей.
- Нет. Спится мне как раз очень хорошо.
- А в чем же дело?
- Она цвет меняет. Утром - желтая, вечером - бордовая.
- Ничего страшного. Днем дерево впитывает солнечную энергию, а ночью создает благоприятный для сна микроклимат.
- Но разве это возможно?! - изумилась Ирина.
- Ну, если вы мне не верите, то хоть себе поверьте, - возразил Алексей.
Девушка немного помолчала.
- А еще мне приснился сон, что я плавала в лесных озерах, совсем как рыба.
- Да, иногда приснится такое, - перебил Алексей, - просто диву даешься.
- Нет, - резко оборвала его Ирина, - я проснулась с мокрой головой.
- Загадка снов по-прежнему остается загадкой, - невозмутимо пояснил Алексей, и девушка поняла, что он недоговаривает. - Возможно, у вас очень развито чувство самовнушения. Такие случаи известны науке.
- А если во сне на меня нападет волк, то я проснусь без головы?! - ужаснулась Ирина.
- Спите спокойно, - успокоил ее Алексей, - оберег на изголовье вашей кровати не пропустит дурного сна.
Все творцы немного свихнутые. Они, как правило, переоценивают свои создания, но... Ирина была в растерянности. Она скептически относилась ко всем его байкам, но... теперь...
- Я обещаю вам только приятные сны, - голос в трубке прервал ее размышления.
- Спасибо, - поблагодарила Ирина и чуть не добавила: "Да кто ты такой, чтобы обещать мне приятные сны?", но сдержалась, вздохнула и добавила: - До свидания.
А ночью было море. Именно то, чистое, первозданное море, бывшее тысячу, две или три тысячи лет назад. Лазурное, с широкими песчаными пляжами, нежным бризом и шепчущими волнами. Ирина бродила по линии прибоя, плескалась в море, валялась в песке и вновь брела вперед. Одна во всем чудесном мире, принадлежавшем лишь ей.
С тех пор каждую ночь она отправлялась в путешествие. Близкое или далекое, но всегда увлекательное и приятное.
Она неизменно просыпалась в шесть. Полная энергии и жажды деятельности. И все проблемы решались шутя, и жизнь стала стремительной, легкой и приятной.
6
А потом был гость. Высокий широкоплечий блондин с горящими синим пламенем глазами. Чуть кривоватой ироничной улыбкой на губах: начитанный самоуверенный красавчик. Покоритель всего, что можно и особенно - нельзя. Число рыдающих о нем девчушек и сохнущих молодок давно уже стало шести, семи, восьмизначным.
И была ночь. Сладкая, длинная, бессонная. И было много ласковых слов и удивительных фантазий, которые незамедлительно претворялись в жизнь. Полная луна билась в окно, заливая своим отражением молодые прекрасные тела, сплетающиеся в мыслимых и немыслимых позах. И была в холодном серебре жгучая тоска, заставляющая волков выть, задрав морды к небу. Может быть, в тот момент им не хочется жить. Но те двое были далеки от таких мыслей. Неистовый танец любви вырывал из ее опухших губ крики и стоны. В них тонул тихий плач потревоженного дерева. Все-таки мастер чего-то не рассчитал: кровать скрипела тоненько и жалобно.
Густая, сочная тень выглядывала из коридора, пугала, сбивала девушку, не давая избавиться от ощущения присутствия кого-то еще.
Утром она проснулась поздно. Уставшая, впервые за полгода. Еще бы, после таких скачек... Но в глубине души цвело маленькое разочарование. Нет, с телом было все в порядке, даже вспомнить страшно, а вот в душе... она ожидала немного не то.
За ночь луна спалила все листья. И теперь сады были залиты золотом. Впервые, перед самым пробуждением, ей снилась выжженная земля, черная, в глубоких трещинах, и даже во рту горчило от дыма.
Уходя на работу, она не заметила... Нежное дерево не светилось спелым персиком. Оно было холодным и серым.
7
Она долго стояла, смотрела и не верила своим глазам. На какое-то мгновение ей показалось, что она зашла в чужую квартиру. Но нет, остальные-то вещи не изменились. Ее любимая кровать уже не была спело-вишневой, как обычно по вечерам. Черная, потрескавшаяся, трухлявая древесина. Отогнав самые дурные и абсурдные мысли, Ирина взялась за телефон, но длинные гудки тянулись бесконечно. Тогда она развернулась, захлопнула дверь и поехала к Алексею. Надо же выяснить, что случилось с ее мебелью. Но дома его не оказалось. Ирина долго бродила по тихой, почти деревенской улочке, пока ее не окликнули:
- Эй, красотка!
Она обернулась. Неряшливая пьяная бабенка стояла рядом, слегка покачивалась и для верности держалась за забор.
- Тебе письмо.
Ирина округлила глаза.
- Мне?!
- Тебе, тебе. Чаво боишься? Оно не кусается, - усмехнулась пьянчужка, протягивая конверт. - Уехал он. Вот, просил передать.
Невероятно, но там действительно был ее адрес. Наваждение какое-то.
Бабенка между тем подмигнула Ирине и продолжила разговор:
- Слышь, подруга, одолжи пять рублей до завтрего. Трубы горят, удержу нет, хоть в гроб ложись. А я отдам, за мной не пропадет.
Как "подругу" не выручит? Ошарашенная Ирина достала из кошелька червонец и протянула ей.
- Ну спасибо, подруга, спасительница ты моя. Ты меня здесь подожди. Я мигом слетаю, самогоночки возьму. Посидим, как люди.
- Уж не схожу ли я с ума? - ужаснулась девушка.
- Чаво ты там лепечешь? Говори громче, у меня в голове шумит, - заметила пьянчужка.
- Извините, мне надо идти, - ответила Ирина, развернулась и заспешила к остановке.
- Ну, ну, - кивнула бабенка, - ты не беспокойся, я отдам деньги. А то, может... А?
- Нет, нет, - не оборачиваясь ответила девушка, ускоряя шаг.
Сегодня она решила переночевать у матери.
8
"Я не знаю, как, зачем и почему это получается. Мысли, словно дикие твари из дикого леса, разбегаются. Хоть бы одну ухватить за хвост, глядишь, вывела бы меня на потаенную тропочку, где остальные шастают.
Слов много. Они роятся, кружатся над головой, будто пчелы, и так же неуловимы. И я стою, как трехлетний пацан, глупо улыбаюсь и хлопаю глазами. Наконец-то ухватил с десяток словечек, но не тех, что надо, ни к селу ни к городу. И хочется закричать себе: "Чего мелешь, дурак? Не то говорить надо. Ты же все испортишь. Не то". А я и сам знаю, что не то. Да забыл все на свете. Стою, смотрю на тебя и молчу. Грустно мне.
Почему тысячи женщин ходят вокруг, всякие разные, симпатичные и не очень, красивые и не очень, стройные и не очень... Почему?.. Сам знаю, что по земле. Почему только одна... почему только эта... По каким таинственным понятием и законам природы отнимает покой и рассудок?
Когда ты вошла, я забыл обо всем. Какой семинар? Какие читки? Какое обсуждение? Я видел только тебя. Слышал лишь твой голос. Долгое "с" в самое ухо и теплое дыхание, щекочущее шею. Это было уже потом, когда мы вроде бы познакомились, а пока... а пока я долго не решался с тобой заговорить. Называл тебя по имени-отчеству. А ты изредка появлялась, строгая, неприступная, вся в делах, и стремительно исчезала на полуслове в свой мир: к подругам, друзьям. Я завидовал им. Они могут разговаривать с тобой сколько угодно, быть рядом и... А я вижу тебя два раза в год на этих прикольных шабашах. Остальное время я говорю с тобой обо всем, и ты отвечаешь мне. И диалог у нас идет легко и просто. А ваше разрешение поцеловать в щечку так и утонуло в телефонной трубке. Так, наверное, сходят с ума.
Тогда была весна. Ты сидела рядом в короткой юбочке, закинул ногу на ногу. Я понимаю, что это не специально, но... более тонкой и жестокой пытки невозможно придумать. И смотреть нельзя, и не смотреть невозможно. Я пожирал тебя глазами, сотню раз накрывал твои говорящие губы своими... Еще ни одну женщину в жизни я не хотел так, как тебя. Ты мое искушение, мое желание, мое безумство. Я не знаю, сможет ли воспринять сердце то, что видят глаза. Сможешь ли ты прочесть между строк...
Даже сейчас, когда я пишу это письмо, ты путаешь мои мысли, но что я могу поделать? В какое-то мгновение сердце радостно затрепетало, и мне показалось, что ты из моего мира. Показалось... Твой мир совсем иной, и я не властен над ним.
Прости меня за глупую выходку. Это выше моих сил. Поверь, я не хотел тебя обидеть. Что еще сказать? Дай Бог тебе здоровья и хорошего мужа. Я буду молиться за вас.
Привет сестренке".
9
Седой Арктус обиженно ворчал:
- Я тебя предупреждал...
Вода лилась на пень и журчала, как бы возражая хозяину леса:
- Не попробуешь - не узнаешь...
Средний колдун опустился на колени, осторожно коснулся зеленых побегов, сладко щекочущих ладонь.