Жаклин : другие произведения.

Зорра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Злосчастный текст про злобных эльфов и непобедимую любоффь с прошлогодней Роскон-Грелки. Писан в соавторстве с Дарэлем (Эльдаром Сафиным) не "для дела", а строго ради участия. И все в нем такое тррррагическое-тррррагическое... На Росконе ко мне подошел Юлий Буркин и сказал: "Марго (Каганова) рассказ ругала. А я ей говорю: "Хороший рассказ. Смешной".

   Выжить.
   Столько планов строил, столько хотел свершить, но единственное, что я могу сделать для человечества - не сдохнуть еще хотя бы несколько минут.
   Это не так просто: меня выворачивает наизнанку, рубаха мокра от пота. Тонкую, как струна подтянутую фигуру эльфа я вижу сквозь туман. Часто-часто моргаю, стараясь сфокусироваться - мне нельзя ошибиться, второго шанса не будет. Хорошо, что эльф меня пока не видит, иначе бы... Черт, боль стала острей. Натягиваю тетиву трофейного лука, примеряясь: кто кого? Кто умрет через секунды - эльф или я?
   У меня шансов меньше: рука слаба и неверна, едва хватает сил держать тетиву натянутой. Эрн - герой легенд - это даже звучит смешно... Я не хотел такой судьбы, но так уж вышло. Видимо, богам виднее.
   Впрочем, легенд обо мне не сложат: похоже, я последний из людей, кто жив. Пока жив - недолго мне осталось.
   По щеке течет струйка. Склоняю голову к плечу, вытираю влагу о ткань - это не слезы, это кровь. Мужчины не плачут.
  
   ***
   Для женщины голос Зорры Музическу был непривычно низок и хрипловат. Впрочем, в ней все казалось слегка неправильным - ровно в той мере, чтобы не оттолкнуть, а привлечь внимание. Огромные беличьи глаза - круглы и чуть раскосы одновременно, аккуратный носик немного свернут в сторону - яркое воспоминание о временах, когда мы с Зоррой и еще несколькими отвязными друзьями приводили в ужас всю округу. В детстве мы были просто невыносимы, и родители не уставали учить нас уму розгами и кулаками. Однажды чей-то отец не рассчитал силы... Останься нос прямым, Зорра была бы всего лишь красоткой - изъян же делал девушку неповторимой. Нет ничего скучнее совершенства. Но с изъяном или без него, девушка была слишком прекрасна для человека.
   Поэтому никто не удивился, когда однажды эльфы увели чаровницу с собой. Вернее, такой байкой кормила односельчан семья Музическу, но я-то знал - Зорра ушла добровольно. И дело было не только в деньгах, которые человеческие девушки без труда могли заработать у эльфов, уставших от безупречности своих подруг.
   В этом сладком фрукте всегда была червоточинка: в постели Зорры побывал всякий, кто носит штаны. Когда умники из мэрии удумали переписать мужчин призывного возраста, в поселке смеялись: не тратьте денег на баловство! Спросите лучше у Зорры, она знает точнее. И ведь не врали.
   Через пару лет мне предстояло жениться на Трейси, милой скромнице, совсем не похожей на свою шальную сводную сестру. Старики Музическу в свое время настрогали кучу детей, надеясь, что будет кому кормить их на склоне лет. Но из семнадцати выживших наследников пятнадцать оказались девками, так что на меня в семье смотрели как на бога - хоть одну помогу спихнуть с рук. Осталось лишь подкопить денег на свадьбу. Не сочтите за отговорку: Трейси и впрямь - хорошая девочка, из которой вышла бы отличная жена и мать. Я даже любил ее по-своему.
   По-настоящему я любил только Зорру, беспутную подружку детства, сорванца с ободранными коленками, эльфийскую шлюху.
   Когда эта чертова девка пропала, я словно сошел с ума. Перевертывал вверх ногами один город за другим, пока нищий с лукавыми глазами за горсть медяков не шепнул мне о том, где искать красавицу-цыганку с искривленным носом и браслетами на тонких щиколотках. Дождавшись ночи, я залез в открытое окно, решив, что если Зорра окажется не одна, убью ее спутника. И, конечно, не подумал, что буду делать, если комната окажется полна ее товарок, которые при моем появлении поднимут визг и всполошат стражу.
   Но мне повезло.
   Я так растерялся, увидев родное, такое желанное лицо, что ничего другого выдавить из себя не смог, только и спросил глупо:
   - Ты тут одна?
   - Ага. Меня здесь ценят. Представляешь, Эрн, у меня есть собственная комната, чтобы спать и принимать гостей.
   Зорра, бесценная моя пропажа откинулась на подушки и хрипло-маняще засмеялась. Браслеты на ее ногах запели, зазвучали в такт: медные - звонко, костяные - глухо постукивая. Это можно было слушать вечно. Смех приглашал в мечту, в тайну, в сказку; пока звенели колокольцы на браслетах, каждый верил, что именно о тебе их хозяйка мечтает в этот миг. И я снова купился... Хотя точно знал, что Зорра так смеется всегда, что мы всего лишь друзья, и несколько ночей, проведенных вместе, для красавицы не значат ни-че-го.
   Попытку увести подружку домой была обречена с самого начала, но стыдно сдаваться без боя:
   - Бельчонок, тебе здесь не место.
   - Не смеши, тут чудесно. За эти дни я разучилась понимать, как вы живете там в своем поселке - да и в городе не намного лучше. Нищета, грязища, вонь... Ты когда купался в последний раз?
   Я поднял руку и нюхнул подмышку.
   - Ну... эта...
   - А я здесь каждый день принимаю ванну с розовыми лепестками. Потрогай, какой нежной стала кожа. Подумай, сколько стоит это платье с золотым шитьем?.. Я, оборванка Зорра Музическу, рождена, чтобы жить красиво. А знал бы ты, милый друг мой Эрн, как эльфы хороши в постели - выносливы, изобретательны. С людьми не сравнить...
   Я насупился, а в тишине комнаты вновь зазвенели колокольцы - и тут же зашумело в голове.
   - Иди сюда, глупый, покажу пару уловок - Трейси понравится... После свадьбы, конечно - она же не такая, как я...
   Зорра прильнула ко мне, впилась в пересохшие губы поцелуем. Стало горячо, а потом... никак. Я забыл, за чем пришел, и рухнул туда, где нет ни запахов, не звуков, а время останавливается и становится ощутимым.
   Вспомнил лишь через час, когда брел домой, унося полные карманы золота - Зорра просила передать его семье.
   Я приходил, чтобы спасти свою женщину, увести назад, домой.
   Только в этом никто не нуждался. Не получилось из меня героя.
  
   ***
   Неверная, распутная, резкая - Зорра не годилась в "девушки мечты". Вот она - теплый июльский дождь, а через миг - холодный ноябрьский ветер, наотмашь бьющий по лицу. Но другом Зорра Музыческу была верным.
   Условный стук в окно заставил вскочить, стряхивая сон - Зорра! Сама пришла. Ночью. Но ведь она же ушла из поселка... Что-то случилось?
   Зажечь свечу, выставить ставни - дело на пару минут.
   И впрямь она!
   Пугающе бледная - при смуглой-то коже, спутанные волосы забраны в небрежный узел на макушке. Плащ накинут прямо на исподнюю рубаху. Что-то и впрямь не так: с тех пор, как Зорра поселилась у эльфов, она строила из себя даму - наряжалась с помощью служанки, только крючки на платье застегивающей битый час. А уж на прическу, убранную жемчугом, времени уходило еще больше...
   - Что случилось?
   - Не до объяснений, времени нет, уходи скорей. Скарба не бери, беги лесом. Что нужно - купишь в городе, тут - все, что надо. - Мои руки приняли нетяжелый мешок. На ощупь там золото и что-то еще - мягкое. - Меня не жди, нагоню. Я - к своим.
   - Да расскажи ты толком!
   Догнав Зорру в дверях, я сжал ее в охапку.
   - Осталось два дня - потом эльфы уничтожат всех. Верь мне, уходи, уходи...
   Голос сбивчив, дыхание прерывисто - Зорру трясло.
   Проведя ладонью по любимому лицу, лизнул ее языком - вкус соленый. Это не слезы - пот. Кружевная рубашка под тонким плащом тоже мокра насквозь - Зорра очень спешила сообщить весть родным людям. И первым стал я... Женщинам положено плакать, но Зорра не плачет никогда, нет. На ее лице - просто пот.
   А может - кровь; она тоже соленая... Но тогда я об этом не думал.
  
   ***
   То, что говорит Зорра, похоже не бред - у нас эльфами перемирие. Но она никогда не поднимала шум по пустякам, поэтому даже не пытаюсь ее переубедить, удержать. Быстро натягиваю куртку и штаны. Конечно, никуда из поселка я не побегу, но семью Музыческу нужно скорее навестить. Как ни быстро собрался, а Зорра уже успела пройти большую часть пути и почти достигла родительского дома. Открываю рот, чтобы ее окликнуть, но тут Зорра летит навзничь. Споткнулась о поваленную ветку?
   Спешу к любимой, но тут из леса выходит стройная фигура. Луна светит ярко, и я вижу, что это вооруженный эльф. Ему меня не видно, я в тени. Эльф накручивает на руку длинные волосы Зорры - черные, блестящие (я рычу от злости, но он вооружен, а я нет; глупо бросаться в открытую, надо подкрасться незаметно) и тащит в сторону - туда, где парочку никто не увидит. Прячась за деревьями, мчусь туда же. Делаю шаг и застываю: из леса выходят еще несколько эльфов - все с оружием. Я стою так близко, что слышу их тихие голоса. У меня острый слух, почти как у эльфа.
   - Она жива?
   - Нет, стрела пробила аорту. Светлый лес, я весь перепачкался в ее крови!
   - Жаль, она была такой искусной...
   - Все равно этой ночью ее бы не стало.
   - Да, но девочка погибла бы красиво - в своей постели, на шелковом белье. За особые заслуги...
   Эльф как пушинку приподнимает Зорру за волосы вверх, фигура бессильно повисает в воздухе. В свете луны видно, что на ее лице застыла маска непокорности - даже после смерти она не выглядит побежденной.
   - Умерла бы так же, как сама убила Аона?
   - Да, она заколола его кинжалом.
   - Аон получил то, что заслужил: он слишком много болтал, к тому же - поверил человеку. Человеческой женщине! Хорошо, мы сразу поняли, куда она может побежать - не в мэрию, а к своей семье. Люди так сентиментальны... А нам это - только на руку. Мы успели перехватить ее до того, как она кого-то предупредила. Иначе весь план мог пойти к чертям.
   - Тело берем тело с собой?
   - Конечно, слишком рано для того, чтобы ее нашли и подняли тревогу. Заверните ее в плащ - она вся в крови.
   Черный тюк перекидывают через седло. Из-под плаща видны длинные волосы, бьющие по конскому боку черной волной.
   Я не плачу, мужчины не плачут. Просто сжимаю одну руку другой так, что чуть не ломаю кость.
  
   ***
   - Понимаете, погибнут все! - кричал я, болтаясь в руках двух дюжих молодцов, которые примерялись, куда бы швырнуть меня в этот раз. В лужу? В середину стайки кур, клюющих зерно на обочине дороги? Главное - подальше от дверей мэрии. Я пытался войти внутрь уже в пятый раз за утро, но раз за разом вылетал вон. - Все люди умрут! И вы - вы тоже умрете!
   - Я не сумасшедший, - бормотал я, барахтаясь в дорожной пыли и вытирая грязным рукавом сукровицу с разбитой губы. - Эльфы нарушат перемирие - они уже начали убивать.
   - Зарра, они не верят мне, - жаловался я своей призрачной подружке, чувствуя себя идиотом. - Тебя бы послушали, ты бы смогла...
   Меня же в мэрии приняли за безумца. Расхохотались в лицо и прочитали лекцию о том, как благороден и прекраснодушен древний народ.
   Какие у меня были доказательства - ладони, испачканные в запекшейся крови?
   Когда эльфийские всадники скрылись в глуби леса вместе со своей жуткой ношей, я упал ниц во влажную траву и долго не мог подняться.
   А потом встал и пошел в мэрию - путь предстоял неблизкий, нужно было успеть к рассвету.
   Острая боль, пронзающая сердце десятком отравленных стрел даже сладка, но у меня не было времени на страдания.
   Я должен предупредить остальных людей о надвигающейся беде.
   А поплачу потом... В другой жизни.
   В этой - мужчины не плачут.
  
   ***
   С семьей Музыческу все оказалось проще.
   С порога начал врать напропалую - и все получилось.
   Как истинный трус, признаться в том, что Зарры больше нет, я не смог.
   Наплел, что шальная девка ограбила эльфов и дала деру, что те страшно злы и, конечно, будут мстить семье. И если мы поторопимся, то нагоним бедовую Зарру за Черным лесом, а золота хватит на всех...
   Я говорил быстро-быстро, стараясь не смотреть в доверчивые голубые глаза Трейси. Если б я знал, что это последний шанс заглянуть в их прозрачную глубину, возможно, я бы не отводил взгляд.
   Трейси убили первой. Второй стала маленькая Леони. Третья стрела воткнулась мне в предплечье, я упал - и это сохранило мне жизнь: эльфы стреляли прицельно. В меня.
   Видимо, кто-то вспомнил, что был у Зорры закадычный дружок, поверенный всех ее тайн... А может, донеслись слухи о "концерте" у мэрии.
   В любом случае меня стоило убрать.
   Стремясь увести Музыческу из под града стрел, я прыгнул в кусты. Неуклюже перекатился через голову и побежал в чащу, разводя руками колючие ветки.
   Боли - не было. Имею в виду - новой боли: ощущение, что с меня живым содрали кожу, пришло еще утром. Я к ней привык.
   Вернувшись на место через несколько часов плутания по лесу, я нашел шестнадцать тел, сваленных в яму и закиданных ветками.
   Свидетелей "благородные эльфы" решили не оставлять.
  
   ***
   Можно было просто уйти - что я могу один? Но Зорра словно гвоздь в сердце вбила - "отомсти".
   И я пошел - эльфы не таились, кого им бояться? У города следы расходились - группа из семи эльфов шла на север, трое - на запад.
   Я выбрал троих - был хоть небольшой, но все-таки шанс.
   Они стояли в полосатых намордниках, и вытряхивали из узких сосудов какую-то оранжевую мерзость, которую тут же сильным ветром сносило в сторону города. Я подкрался сзади, выбрал место поудобнее - занятые своими пакостными делами,эльфы не слышали меня - а может, повязки передавливали их длинные уши.
   Первого я оглушил сильным ударом сзади в челюсть - когда у мужчины нет оружия, у него остаются руки. Выхватив нож из чужих ножен, я воткнул его в бок второму, а с третьим схватился в рукопашной схватке.
   Глаза почему-то начали слезиться, тут же запершило в горле, и я понял - это была отрава. Эльфы - ловкие, но не такие сильные, как мы.
   - Что, в детей стрелять проще? - Спросил я, перед тем, как
   натянуть отнятый намордник.
   От намордника пахло розами.
   Двух лежащих без сознания эльфов я не стал добивать - за меня это сделает их отрава. Пусть они разделят судьбу уничтоженного ими города.
   Я взял лук - ничего так игрушка, красивая. Закинул за спину колчан, и побежал.
  
   ***
   Что они знают о лесе? О жизни? О мире? Короткоживущие, за мгновение успевающие размножиться и превратить в пустыню все вокруг - что могут знать они о сущем?
   Даже о себе - и то ничего не знают.
   Алаирэль изящно потянулся - было в этом движении что-то от горной кошки, что-от водопада, потоком спадающего со скалы. И еще - от цветка, распускающегося под первыми лучами солнца.
   - Он пошел на юг.
   На юге - старая эльфийская твердыня, захваченная людьми полвека назад - перед последним перемирием. В тот год они накатывали волнами, недвусмысленные провозвестники надвигающейся бури.
   Можно ставить плотины, рыть каналы, возносить молитвы придуманным богам и закрывать глаза на то, что море рано или поздно ворвется в твое жилище, смывая тяжелой пеной все то, что ты собирал и лелеял не одну сотню лет.
   Можно смеяться и веселиться, делать вид, что ты подружился с морем, но соленая влага никогда не станет вкусной ключевой водой, бликующей ключами в маленьком уютном роднике.
   Никогда не превратится в березовый сок, сочащийся из тонкой ранки брата по жизни - дерева.
   Нельзя ждать неизбежного.
   Только бой. До последнего.
   Любой человек может догнать эльфа в лесу - чисто теоретически, конечно же, потому что на практике это не удалось еще никому.
   Этот пес успел уйти далеко - но никто не сравнится с перворожденными в лесу. Этот мир - наш.
   - Здесь он споткнулся и выругался.
   Лес помнит эмоции - скажи дереву ласковое слово, погладь его посолонь, обними вечером - и можешь смотреть, как оно за десятилетие вымахает вверх, раздастся вширь, как воцарится над остальными деревьями.
   А в случае беды - предупредит, направит, укроет.
   Алаирэль уже видел покрытый ровной вязью лист летописи, на котором завершалась история людского рода. Пока только во сне, но уже достаточно явно - пророчество исполнялось.
   - Точно, в город пошел.
   Один за другим, сливаясь единой тенью в беге, по лесу скользили семь эльфов. Трое остались мертвыми охранять беспокойных людских мертвецов на погосте, в который сами превратили еще недавно цветущий по людскому мнению город.
   Мерзкую грязную дыру, камень, выломанный из скалы, лист, оторванный от куста, ягоду, гниющую на солнце, беспечно одаряющем светом все сущее.
   - На хррр...
   Не сразу эльфы пончяли, что случилось - из горла идущего первым росла стрела - ровная, бесшумная, боевая эльфийская.
   - Это он.
   Так уж повелось - в походе говорят идущий первым - и идущий последним. Остальные молчат, иначе нельзя.
   Только люди живут стаями, эльфы слишком самостоятельны. Нужды рода ничего не значат по сравнению со своими - и лишь общая, страшная угроза, касающаяся каждого может объединить сотни свободных существ в одно целое.
   Зато после этого они становятся действительно единым, как сплетенные деревья, как песчинки, слежавшиеся в скалы за бесчетные тысячелетия.
   - Он близко.
   Вот и твердыня - белый камень потускнел, не ласкаемый взглядами перворожденных, которым по условиям перемирия запретили заходить дальше южной границы беспутного людского города.
   Похороны, плач и сожаления будут потом - если будут, конечно. Один эльф - это одна планета, один мир, одна вселенная - и в ряду других миров значит что-то, лишь пока жив, после смерти становясь робким символом в книге теней, написанной сотнями поколений почти вечных эльфов.
   Деревья не вошли в город, хотя могли бы. Люди здесь не прижились - слишком велико было отчуждение стройных башен, ажурных каменных решеток, светлых подвалов, изящных скульптур на входе каждого дома.
   И они ушли, разрушив все, что можно - словно боялись, что эльфы вернутся и вновь зажурчат фонтаны, запоют птицы, не видящие разницы между живым лесом - и живым, хоть и каменным городом.
   - Вон он!
   Грязный, оборванный - сравнить бы с медведем-шатуном, да вот жаль благородное животное марать сравнением.
   Он убегал - естественное состояние для человека - в темную арку.
   - Быстрее, быстрее!
   Камень, тысячелетия назад вставленный в стену, выбитый из кладки камнем катапульты полвека назад и тронутый человеческой рукой только что, рухнул на потомков строителей города.
   Алариэль успел отскочить - еще двое эльфов тоже успели, а вот остальные четверо заплатили дань мрачным богам прошлого - по легендам, раньше у них были боги.
   В летописи человек войдет как герой - стыдно проигрывать слабым. И встанет безвестный человечишкор вровень с Фаэном-громовержцем, будут пугать безродным пришлепой детей эльфийские матери, а имя его придумают лучшие поэты - говорящее имя, жуткое, злое.
   - Он побежал к складам.
   Это люди строят города как придется - у эльфов ккаждый дом - словно кусочек тела, не может не совпасть с другими, и видя один лишь балкон дома на окраине, любой видящий сможет сказать, какого цвета черепица на крыше любого дома в другом конце города.
   И при этом - ни один эльф не начнет советовать другому без спроса. Зачем бессмертному чужие советы? Это люди живут стаями, ищут в сексе сокровенное, а детей как животные ценят превыше себя.
   Перворожденные несут себя сквозь века.
   Человек мелькал впереди - тройка эльфов загоняла его, и теперь преследование напоминало любимое людское развлечение - охоту.
   - Налево, направо, вверх.
   Два кивка, больше не надо - все уже знают, что делать. Алариэль успел первым - человек отпустил тетиву, стрела пронзила мышцу левого плеча и скрипула по парапету сзади.
   Эльф метнул нож и кинулся вперед. Он не хотел умирать - это недолговечный может поставить что-то превыше своего существования, ибо цена ему - грош. А чтобы выжить, надо убить.
   Перворожденный может поставить на одну чашу весов весь мир, совершенный в своей непередаваемости, а на другую - собственную жизнь, и понять, насколько хрупко и изящно равновесие чаш.
   - Ублюдки! - Заорал человек, ловя нож древком лука. - Убийцы!
   Эльфов осталось двое - Аониэль, балагур и любитель человеческих женщин Аон лежал на разночцветной брусчатке с перерещанным горлом.
   Алариэль точно задел человека - на каменных ступенях капли багрянца. Теперь время работает на эльфов - к утру человек ослабнет, а потом можно будет добить его и сжечь, чтобы не осталось скверны в старом городе.
   - На крыше.
   И две стрелы срываются вверх - но человека уже нет на месте.
   - Он точно последний.
   Есть легенда - очень старая, еще с тех времен, когда по земле бродили несколько недобитых троллей. Последний из рода получает большую силу и выносливость, и даже может за счет этого выжить, чтобы отомстить убийцам родных.
   Поэтому нельзя оставлять его в живых. Ради себя.
   - Вверх, налево.
   Но через две минуты Алариэль увидел перед собой мертвого эльфа - человек вновь ушел. Войти в легенду малой кровью не получилось - но обязательно получится!
   Эльф вышел на центральную улицу и побрел, придерживая раненую руку, к центру - человек наверняка впереди - вон, виден обрывок его одежды на каменной оградке.
   Даже если он выстрелит, Алариэль успеет увернуться - и в летописи, на последней странице истории о людях, страшных существах прошлого, героях страшных сказок для грядущих поколений детей, будет написано его имя. Только его!
  
   ***
   На мне - костюм эльфа, в руках - элитный эльфийский лук. Но я - человек. Грязный, усталый, нелепый, едва живой. Пока живой...
   Зрение прояснилось: теперь я вижу эльфа почти четко. Он выглядит немногим лучше меня, от аристократической осанки не осталось ничего - спина согнута как у старика. Да, мне повезло - он не видит меня, спрятавшегося за камнем. Более того, эльф смотрит в другую сторону.
   Стрелять в спину - низко, не по-мужски - эльфы много говорили об этом в свое время. Правда, это не помешало одному из них пустить стрелу в спину красивой черноволосой девочке с огромными глазами и трогательно искривленным носом.
   Я натягиваю лук и отпускаю тетиву.
   Потерпи, Зорра, осталось совсем чуть-чуть.
   Скоро встретимся.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"