Аннотация: Вдохновился темой Грелки, но подать не решился. Опубликовано в приложении к журналу "Мир фантастики" номер 8 за 2005 год.
Продавец жизни
Мы собирались на очередное задание. Марк шутил:
-Чувствую, Ларс, что не вернусь. Небось просадишь наш заработок в одну харю в моих любимых "Цветах"?
-Хватит, Марк, - огрызался я.
-Похорони меня в алом гробу, и чтобы оркестр играл над могилой целый симфонический, - смеялся он, нанося на ногти и ресницы обоймы пикуль. Нам предстояло залезть в главное здание Северного Банка и выкрасть запасной пик-чип главного компьютера. В здание, занимающее пару гектаров и зданием называющееся исключительно по традиции. В здание, где каждый нанометр нашпигован самыми разными пиками.
-Заткнись, а? - я проверил экипировку и вопросительно глянул на него. - Идем?
Марк пошел к флипу, я шагал следом. Вдруг он остановился. Повернулся ко мне - а глаза закрывались медленно-медленно, словно против воли, и было видно, как закатываются зрачки. Плечи его опустились, он осел, как подтаявшее мороженое...
Сегодня исполнилось пять лет с того дня. Пятая годовщина нелепой, смешной смерти - взял и умер, на ровном, можно сказать, месте споткнулся.
Я сидел в дорогом кабаке - тех самых "Цветах Вселеной", - в котором пятый раз отмечал этот день. Обычно подобные заведения мне не по карману. Здесь все было натуральным; по столикам стояли фантастические букеты из цветов всех известных планет, и по стенам, и под потолком. Даже сейчас, летом, цветы вызывали восторг публики.
Мы с Марком еще салагами воевали на Сириусе III, ходили в разведку и не раз спасали друг другу шкуру в тылу сириусян. Когда срок службы вышел и мы вернулись на Землю, нас завербовали спецслужбы - родная госбезопасность. Но мы ушли оттуда через пару лет. Черт знает что вытворяли они с людьми во имя последних! А главное - чего больше всего не терплю - лезли в головы в обход законов. На войне ко всякому приходилось прибегать, но такого не было - чтобы мысли читать без спроса и указывать, кому что думать. Перешли на вольные заработки, стали немного не в ладу с законом - но людей зря не губили. Вот так-то.
Заказанный коктейль возникал передо мной в голубоватом сиянии. Причудливой формы бокал искрился и переливался. Стеклянная посуда - безумно дорогая. Но Марк любил шикануть после удачного задания, и я не мог отказать в этой роскоши его памяти - хоть бы и раз в году.
Полюбовавшись на посудину, я пригубил через трубочку - тоже стеклянную. Она извивалась вроде змеи, местами даже, кажется, завязывалась узлами, и тяжелая розовато-перламутровая жидкость медленно-медленно продвигалась к губам.
Я посмаковал "Последнюю радость". Первый раз - когда я, отчаявшись понять причину смерти Марка (когда ни один хренов доктор не смог разъяснить, отчего выключился совершенно здоровый мужик), зашел с горя в этот кабак и заказал это пойло - оно не пошло. Слишком похоже на клубничный молочный коктейль, что каждый детский праздник ставится на стол заботливыми мамочками. Такой же приторный, тяжелый, на языке словно пена из металлических стружек. А потом ничего, распробовал. Даже нашел в нем вкус, некий даже изыск. Теперь, когда я работал начальником охраны в заштатном банке, "Последняя радость" тешила рот, тело наливалось легкостью, словно его накачивали, как шарик, гелием, перед глазами как будто вспыхивали все краски, слух утончался, и боль, мучавшая в этот день с пробуждения, испарялась, растворялась в пронзительно голубом воздухе.
Я развернул газету. Это вошло в привычку, грозя перерасти в ритуал. С утра я работал, пугая подчиненных - здоровенных непугливых мужиков - взглядом. После закрытия банка летел в "Цветы", заказывал "Последнюю радость", читал свежий номер "Земных вестей" и шел домой. Выпивал в пустой квартире бутылку водки (у меня не осталось ни одной фотографии Марка!), звонил невесте, клялся ей, что отомщу за смерть друга (кому? почему? - не понимала каждый раз Алиса) - и засыпал. Утром я становился нормальным обывателем. Я обычный человек в мире, где все могут знать все о каждом. А кое-кто - и знает, причем до последнего атома, электрона, до последнего кварка-раскварка! И всего лишь пытаюсь сохранить свой мирок, себя - и тех, кого люблю. Поэтому потеря друга для меня - большое горе. Как будто половины души не стало.
На этот раз, прочитав передовицу, я сразу заглянул на последнюю страницу, где печатались разные объявления. Газета на бумаге - еще одно развлечение богатых.
""Воскресение": вырвите родных и близких из лап смерти". Загадочное объявление красовалось на своем месте - в правом верхнем углу, разве что стало крупнее и красочнее. "Если б эта контора существовала тогда, пять лет назад!" - сожалел я. Может, Марка удалось бы спасти? Ведь он еще почти час дышал - после того как свалился.
Пока я листал газету к началу, взгляд мой исподтишка шарил по прозрачным стенам. И хотя я ожидал увидеть мальчишку, все же вздрогнул, заметив бледное лицо.
Он стоял на улице, невысокий, худенький пацан лет одиннадцати, наверное; прижавшись носом к стеклу, он разглядывал ресторан. Третий год наблюдал я странного мальчишку, который с недоумением на лице, удивлением, внутренним напряжением, отраженным в широко открытых глазах и покусываемых губах, словно искал кого-то среди посетителей. И каждый раз, когда взгляд мальчишки касался меня - как сейчас, - я вздрагивал, как будто меня настигла пикуля.
Скоро управляющий ресторана выйдет, спросит пацана о чем-то - и тот уйдет, оглядываясь через каждые десять метров.
Так и случилось.
Мальчишка выслушал охранника, понурив коротко стриженную белобрысую голову, и пошел прочь. Я отчетливо видел его сгорбившуюся фигурку, освещенную красным закатным солнцем. Он держал руки в карманах, выставив мизинцы, - совсем как Марк. Бросил последний взгляд на ресторан и - могу поклясться! - на меня, вдруг махнул рукой, отставив мизинец, и исчез за углом.
Наш с Марком прощальный жест! Я вскочил, чтобы догнать парня.
-Господин Оле Ларсен? - раздался за спиной подзабытый голос, и я замер. Обернулся - рядом с моим столиком действительно стоял господин начальник нашего подразделения в третьем - тайном - отделении полиции. Высокий, крупный, по-прежнему подтянутый и аккуратный, в таком же (том же?) синем костюме. Только седины прибавилось в усах, да располнел слегка.
-Чего надо, господин Лисовский? - неприязненно спросил я, продолжая стоять. Он понял намек, но чуть шевельнул рукой и вызвал кресло.
-Присядем, господин Ларсен, поговорим, - предложил он.
-Нам с вами не о чем разговаривать, - отрезал я, обуреваемый желанием догнать мальчишку (зачем? что сказать, спросить?), но ответ заставил меня остановить движение к выходу и вернуться к столику.
-О смерти Марка Петриенко, вашего подельника, - сказал он.
Я уже сидел на месте.
-Что вам известно об этом?
Он развалился в кресле, вынул из внутреннего кармана пиджака пачку "Ветеранов Сириуса III", прикурил от нижней губы, глубоко затянулся. Я помнил, что Лисовский всегда начинал важные разговоры с сигареты, знал и то, что прикурочный пик находился у него в губе, а не в пальце, как обычно у курильщиков. Но никогда эта его привычка не раздражала так, как сейчас! Я едва выдержал затяжку.
Над гэбэшником расползся синеватый дым, быстро всасываемый пик-кондиционерами, которые - невидимые - уже собирались около Лисовского.
-Собственно, по-прежнему ничего.
Я потянулся к его горлу.
Лисовский невозмутимо продолжал, демонстративно не замечая моего движения:
-Но у нас появилась версия.
-Первая за пять лет? Хо-хо, - воскликнул я и уточнил: - А с чего вы вообще заинтересовались этим делом?
Лисовский еще раз вдохнул дым, да так, что чуть не полсигареты истлело от его затяжки. Выпущенные им клубы, кольца и завитки синего воздуха заставили попотеть очистительную систему ресторана - запахло озоном.
-Мы заинтересовались целым рядом подобных смертей - внезапных и необъяснимых.
Я поднял бровь, чтобы вдохновить бывшего начальника на подробности. Когда-то этот прием работал хорошо. Сработал и сейчас.
-В нашем двадцать втором веке человек покорил планету изнутри, - объяснил Лисовский и сделал еще паузу, чтобы пообщаться с сигаретой. Я, памятуя его манеру периодически цитировать то ли школьный учебник, то ли газетные заголовки, держался.
-Пико-технологии позволили внедриться в материю на уровне фотонов, управлять ею в совершенстве, изнутри. Природа лежит перед человеком как на ладони.
-Как и другой человек, - не удержался я от насмешки.
Лисовский не повелся.
-Как и другой человек, - подтвердил он. - Не осталось необъяснимого в теле...
-И в душе, - снова подначил я.
Лисовский с легкой укоризной глянул через стол:
-Увы, люди защитили права собак и кошек, права ежиков, коров и говядины, теперь обсуждается проект закона о защите прав планеты. Но собственные права человек до сих пор не защитил.
-Короче, Иосиф, - прервал я очередную лекцию. - К делу, пожалуйста.
-Медицина нашла средство против стресса, от которого в больших городах умирали, как от эпидемии, еще в прошлом столетии. Сегодня и города не те, и люди. Однако даже лучшие врачи не смогли найти причину смерти многих за последние пять лет, начиная со смерти Петриенко. Совершенно здоровые люди падают, будто из них выпили силы, соки или что там. Жизнь, в общем.
-Так зачем вы здесь? - я сжал кулаки, полный злости на говоруна. Из-за этого зануды упустил мальчишку!
Однако просто так Лисовский не обратился бы ко мне, поэтому я еще ждал. Что-то они все-таки нашли. Что?
-Неизлечимые болезни еще остались, - продолжал Лисовский, словно я слушал его, раскрыв рот. - Рак, эразм... Но по крайней мере науке известно, что это за болезни, откуда они возникают. Способы излечения постоянно ищутся...
-При чем здесь это?!
-Пять лет мы тщательно собирали факты о странных смертях. Проверяли, перепроверяли. И те же пять лет - о не менее странных выздоровлениях. От неизлечимых, согласно науке, болезней.
-Какая между ними связь? - я ударил кулаком по столу, не в силах больше сдерживаться. Бокал жалобно звякнул.
Лисовский изучил колбаску пепла длиной сантиметра два, которая неотвратимо клонилась вниз. Лисовский легонько стукнул пальцем по сигарете -колбаска отвалилась и тут же рассыпавшийся пепел собрали пик-уборщики. "Чем мы дышим!" - с легкой брезгливостью подумал я. Как легко дышалось на Сириусе, где молекулы воздуха не были нашпигованы техникой размером с электрон!
Еще одной глубокой затяжкой Лисовский покончил с сигаретой. Обоженный фильтр он положил в пепельницу, которую тут же вызвал на стол перестуком пальцев.
-Это мы и хотим узнать, - произнес мой бывший начальник, вытаскивая новую сигарету.
-Кстати, у вас какой фильтр, "А" или "АА"? - полюбопытствовал я. Столько курить и сохранить отменное здоровье до ста двадцати лет!
-Никакого. Хочу умереть от рака легких, если не удастся погибнуть на службе от шальной пикули.
"Клиент "Воскресения"", - подумалось мне.
Лисовский поморщился, словно прочитал мои мысли, и тут же предложил:
-Может, перейдем на мыслелог?
Точно, прочитал.
-Нет уж.
Не собираюсь давать им возможность залезть в мою голову. Чтобы любые мои мысли - раз они все равно прослушивают - не могли послужить в суде доказательством против меня. Мало ли как дело обернется.
-Один наш сотрудник заметил, что чудесное выздоровление происходит почти сразу после такой смерти. При этом умерший и воскресший - разные люди.
-Ну и?..
-Не нукай, - одернул Лисовский, как когда-то, но опомнился: - Прошу прощения, господин Ларсен. Все выздоровевшие показали, что...
-Неужели сами? - восхитился я.
-Не ерничайте, господин Ларсен, вам не идет. Показали, что выздоровление - дело рук одной фирмы. - Лисовский ткнул пальцем в газету.
-Гениальная догадка! - вновь не сдержался я.
-"Продавец жизни" - некто Иван Овсеенков, историк по образованию. Фирма зарегестрирована как бюро частных услуг населению. - В голосе Лисовского сквозило осуждение, которое мне было вполне понятно: наше с Марком предприятие регистрировалось пол таким же грифом.
-А что в этом противозаконного? - сделал я удивленное лицо.
-Ничего, - раздраженно бросил Лисовский (я его таки уел!). - Но государство обязано знать о методах излечения, как вы думаете? Этот же господин прикрывается экстрасенсорикой и прочим шарлатанством. Почитайте его буклеты! - он вызвал передо мной несколько ярких пико-голограмм.
-Чушь какая-то.
-Вот именно!
-Ладно, понимаю, вы хотите нанять меня, чтобы я потряс вашего Ваню? - мне надоели до чертиков разговоры, а суть я уловил. Осталось не продешевить. Крепче держись за стул, Ваня! Если нажать, хватит на свадьбу, медовый месяц и еще на что-нибудь. И не придется копить еще полгода... То-то Алиса порадуется, ей, поди, надоело в невестах сидеть. Главное - не брать на себя лишних обязательств - потом не отвяжешься.
-Жаль кадры под пикули класть? - съехидничал я, закидывая удочку.
-Если б под пикули, - отвечал из дыма Лисовский. - У него стоит защита от мыслеложести, какая-то новая: мы не успели взломать.
-А, так ломайте, ломайте, - я откинулся в кресле и стал наблюдать за таянием сизых завитков над столом, чтобы не думать.
Лисовский остался невозмутим, но я чувствовал, что он готов снова сорваться.
-Не строй из себя дурака, Ларсен, - наконец произнес бывший шеф.
-Неужели дело затронуло высокопоставленных чинуш? - притворно удивился я. Конечно, ведь только начальство могло заставить матерого притворщика показать чувства.
-Короче, Ларсен, - Лисовский отбросил недокуренную сигарету (что само по себе было признаком гнева), которая прочертила в сумерках тускло светящуюся кривую и около пола растворилась в воздухе. - Умирают люди. Люди воскресают. Проверь этого Овсеенкова - и мы забудем, в каком ты дерьме измазан.
-И это все-о-о?! - протянул я.
-Твои предложения? - вопросом на вопрос ответил Лисовский. Он всегда считал меня излишне инициативным и эгоистичным. Что ж, это так. Я ценю себя.
-Двести тысяч гала-монет и два билета на Эльдорадо.
-Ты спятил? - на всякий случай спросил он. Я понял, что он мыслерит с начальством. - Хорошо, - ответил почти сразу.
Ого, как приперло.
-Пятьдесят тысяч авансом, - добавил я.
-Деньги после выполнения задания, - возмутился он. - Ты знаешь правила! Вдруг ты ничего не узнаешь?
Я скривился:
-Если узнаю, расскажу только за дополнительные пятьдесят кусков.
Лисовский коснулся пальцем виска, словно у него разболелась голова, и согласился на аванс. Мы обменялись рукопожатием, и пятьдесят тысяч легли на мой счет. Я послал пик-запрос в банк - банк подтвердил совершение операции.
-Отлично. Инструкции будут?
-Не мне тебя учить, - хмыкнул Лисовский, поднимаясь. - Главное - выяснить связь между воскрешением и смертью. Запись на мыслелог поставить мы не сможем...
-Да кто вам позволит!
-Мы бы и спрашивать не стали, - беззастенчиво признался он. Его улыбка мне не понравилась. С них станется! Вся надежда теперь - на защиту процветающего воскресителя.
-И как он вылечивает, - словно бы напоследок и мимоходом бросил он. Ага, люди их волнуют. Они переживают, что такие бабки проплывают мимо их цепких рук! - Буду ждать тебя сразу же после операции. Чтобы ты случайно не забыл часть важной информации.
Я засмеялся старой шутке и встал. На душе стало легко, мысли исчезли, мир приобрел осязаемость - пришло рабочее состояние, когда мало что могло остаться незамеченным. Я каждым волоском чувствовал пространство, изгибы и углы материи. Похоже, пришла пора действовать - по-настоящему. И я смогу, наконец, назвать Алисе точную дату, не откладывая на "когда деньги будут". Деньги были всегда, чего греха таить, просто не хотелось жениться с камне за душой, начинать новую жизнь с грузом прошлого. Вот так-то.
Я шел и разглядывал редких прохожих с удивлением, как будто видел впервые. А ведь так и было - давно я не смотрел по сторонам, стараясь перебежать скоренько из дома на работу, с работы домой. А тут! Каждый к ночи может, не опасаясь задеть кого-нибудь, ходить со своей погодой - и все так и делают. Кто спешит под серой тучкой, у кого светло, как днем, у кого дождик накрапывает. А над головой раскинулось черное бездонное небо, и в нем подмигивали мне рыбы-звезды.
***
Фирма "Воскресение" располагалась в частном доме в западной части города, ближе к окраине. Вычурный трехэтажный особняк, утопающий в зелени, явно был новостроем: стены не успели потускнеть. От высоких мощных ворот через пышные кусты вела тропка, выложенная булыжником.
Меня ждали. В лучах ослепительного утреннего солнца сам Ваня Овсеенков встречал меня - якобы клиента - на резном деревянном крыльце. Был он невысок, худощав, встрепан, в расстегнутом белом халате поверх дорогого костюма. То есть я догадывался, что дорогой, - очень уж хорошо и в то же время ненавязчиво сидел он.
-Очень, очень рад вас видеть, господин Якобсон, - проговорил Овсеенков, однако сердечности я не уловил в его голосе. Скорее, усталость и растерянность чувствовались в нем.
"Продавец жизни" поправил круглые очки на маленьком носу и пригласил войти.
-Я хотел бы узнать подробности процедуры, - шагая за хозяином вниз по лестнице, повторял я то, что говорил по пикофону, когда назначал встречу. - Сами понимаете, мой дядя хочет получить самое лучшее.
-Конечно-конечно, - тускло отвечал Овсеенков себе под нос, так что я с трудом разбирал слова. Ванины мысли, похоже, витали далеко от "племянника военного министра".
Из полутемного коридора через проходну безликую комнату, заполненную аппаратурой (пик-сканер не опознал ничего, кроме нескольких древних нано-компьютеров), мы попали в сияющее помещение. Белые, как небо Сириуса III, стены и потолок, деревянная мебель, обитая белой кожей, светящейся, как луна, хромированные стеллажи со стеклянными полками - самый избалованный клиент был бы доволен. Правда, когда речь идет о жизни и смерти, кто будет разбираться? Но кое-кому, говорят, приятнее сдохнуть красиво, чем ожить паршиво. Так-то.
Над роскошной кушеткой той же лунной кожи парил пустой прозрачный сосуд. Прозрачные гибкие трубочки тянулись от него в стену, - вероятно, в ту комнату, в которой, очевидно, содержится самое интересное. А здесь - одна роскошь, ничего больше.
Я с вежливой улыбкой выслушал, как Овсеенков с такой же вежливой улыбкой объяснял, куда ляжет "дядя", как ему будет удобно, как это безопасно, ведь господин Ваня испробовал аппарат на собственном сыне...
-Но как все-таки это произойдет? - спросил я, когда пустопорожние словеса иссякли.
Ваня уставился на меня в легком непонимании. Видимо, клиенты по программе произносят далее нечто иное. Простите, сценарий мне не прислали.
-Я же рассказал...
-Нет-нет, как на самом деле все будет происходить. Не с дядей, а где-то рядом, - я выразительно кивнул на дверь.
-Все автоматическое, - неуверенно сказал Ваня. И уточнил: - Вы же читали буклет?
-И ничего не понял.
Овсеенков вздохнул - наверное, от моей тупости.
-Ничего удивительного, этого нет в школьном курсе... - заученно начал он.
-Я пик-инженер по первому образованию, - нагло заверил я Ваню, и тот сник. - И в буклетах ваших полная чушь.
-Не полная, - растерянно возразил Ваня. Он, казалось, не знал, что делать.
-Клиент имеет право знать, что с ним будут делать, - надавил я.
-Но, э... - он замялся. - Не уверен, что вы поймете...
-Вы сомневаетесь в моей компетентности? - ласково спросил я. Лопушок, он сейчас все выложит!
-Что вы, просто это... это... связано с нанотехнологиями, и мало кто...
-Но ведь нано - позапрошлый день!
Овсеенков присел на краешек широкого кресла.
-Да, в этом-то и секрет, - начал он отрешенно и вдруг встрепенулся: - Надеюсь, никому?
-А вдруг я из ГБ? - не удержался я от рискованной шутки.
-Нет, нет, на вас метки нет.
"Свели", - усмехнулся я про себя, а вслух заверил Ваню в полной своей лояльности к нему.
-Так вот, секрет в нано-чипах. Они имеются у каждого второго...
-Не может быть! - Я был поражен. Нано-чипы запрещены к имплантации более ста лет назад! Тем более есть пики, которые надежнее, меньше, функциональнее.
-Вот именно, - внутреннее волнение Овсеенкова становилось все заметнее. - Послушайте, вы около дома мальчика не встречали? Лет одиннадцати, стриженый такой?
-Нет, не видел. Так что там нано-чипами?
-Никак не могу его обнаружить, пробормотал Овсеенков, проводя рукой по лицу. - Он заблокировал свой нано. Вдруг что случится? Чем дальше, тем меньше я в нем понимаю. Он как будто чужой... - Ваня смотрел растерянно, забыв о госте.
-Кто он?
-А? - Ваня посмотрел на меня с непониманием. - Кто он? Нано-чипы передаются по наследству. Встроенные в ДНК..
-Но...
-Тише, тише, это всепланетная тайна. Если узнает Союз защиты прав человека... Я погиб. Да и многие карьеры окончатся бесславно... Использование нано-чипов запрещено Конвенцией по правам человека Земли. Я не причиняю никому вреда, но закон суров, суров... - Овсеенков снова отвлекся на свои мысли, но вспомнил обо мне и продолжил: - Совершенно случайно я узнал об этом. Считалось, что нано-чипы исчезли со смертью их носителей. А тут... Существуют - и действуют. Я историк, знаете ли, писал докторскую по нано-технологиям. Работал с древними аппаратами. Описал свое открытие научному руководителю и... Ко мне пришли люди в штатском и велели забыть. Я ученый и не могу забыть, поэтому я замолчал. А потом случилось это... Кирюша заболел эразмом...
-Кто? - не понял я.
-Мой сын. Жена ушла от меня давно, я живу с сыном. И он... он медленно умирал у меня на глазах, угасал день за днем, и я ничего не мог сделать! Я с головой ушел в работу, чтобы не видеть его глаз ("Как это свойственно людям!"). И случайно, случайно я...
Овсеенков схватил меня за руку и потащил в соседнюю комнату.
-Вот, - обвел он рукой свою невидимую глазом аппаратуру с нескрываемой гордостью. - Изобретение достойно Всеземной преммии по физике, согласитесь!
-Я бы согласился, если б понял, в чем оно состоит, - сдержанно отозвался я.
-Пик-чипы слишком функциональны, что понятно. А нано-чип - универсален, он был первый шаг вглубь, он... - Переполненный чувствами, Овсеенков замолчал, не зная что сказать. Затем начал тыкать пальцами перед собой, и в воздухе стали загораться разноцветные огоньки. - Это происходит так, - бормотал он. - Человек начинает умирать за день до фактической смерти. Организм за сутки начинает излучать некоторые сигналы, начиная из глубин белка. И нано-чип ловит, только он. Волны смерти, я их назвал волнами смерти.
-Но как об этом не узнали раньше, еще двести лет назад? - перебил я его, заинтересованный.
-Нано-технологии слишком быстро признали вредными, неперспективными и прикрыли все разработки, как только создали пик. Так вот, мой нано-компьютер, специально сконструированный, регистрирует волны смерти в радиусе двадцати километров. Видите, кто-то скоро умрет! - Овсеенков ткнул пальцем в зажегшийся слабо пульсирующий красный огонек. Изобретатель пощелкал пальцами и ойкнул: - Это же вы, господин Якобсон!
"Сука Лисовский! - Я в ярости чуть не выдал себя. - Прикончить меня задумал, гнида? Ну мы еще посмотрим!"
-Что же вы делаете, когда регистрируете такой фонарик? - спросил я, как будто умирал по десять раз на дню. На Сириусе почти так и было, но на Земле я подзабыл, как это - лицом к лицу со смертью. - И вам не кажется, что все это попахивает мистикой? Откуда белок узнает, что хозяин его окочурится через сутки?
-Все по науке, - зашебуршился Ваня и пояснил далее: - Я ничего не делаю, то есть ничего, если нет клиента. Если же кто обратился ко мне, то сигнал этот станет донором.
-То есть как? - мне стало определенно нехорошо.
-Через нано-чип я перегоняю силы человека, в котором волны смерти только-только появились и еще очень слабы, в спецрезервуар, - Ваня указал в угол, - облучаю, смещая смертоносные частоты, - всем известно, что биоритмы существуют...
-Не доказано!
-Считайте - доказано, - хмыкнул Овсеенков. - ...и получаю эликсир жизни, порцию жизни, которой хватает в среднем на пятьдесят лет. И через нано-чип вгоняю в клиента. Потомственные нано-чипы с открытым кодом, так что их перепрограммировать очень просто.
-Можно вопрос? - я поднял палец, как записной журналюга. - Во-первых, получается, если нано нет, то ничего не выйдет?
Ваня развел руками.
-А во-вторых, нельзя ли просто облучить вашим аппаратиком умирающего человека, чтобы сместить ненужные частоты?
"Только скажи, что можно или ты не подумал, - по стенке размажу!"
-Ничего не вышло, - Овсеенков поник. - Видимо, с голой сущностью работать легче, у души во сто крат меньшая инерция, чем у тела. - Он снова развел руками.
-В-третьих, каким образом уходит неизлечимая болезнь?
-Эта новая жизнь просто не знает, что она больна. Она заполняет человека, его атомы, - и болезнь исчезает: в памяти клеток ее не существует.
-Так все-таки ваше предприятие незаконно?
Видимо, он настолько свыкся с фактом преступности своей деятельности, что перестал бояться.
-Да-да, - сказал Ваня. - Но клиентам это неважно, им главное вернуть жизнь. А нано-чипы современными пико-средствами не обнаружить. Ничего не доказать.
Я задумался. Планы приходилось менять на лету, потому что смерть в них не входила.
-Вы знаете тех, кем жертвуете? - спросил я строго.
-Нет, конечно нет, - отозвался он рассеянно, словно поглоченный внезапной мыслью. - Какая разница, ведь человек все равно умрет в течение суток. Это... тот - донор - проснулся в нем? - пробормотал Овсеенко, смотря сквозь меня.
-Его звали Марк, - подсказал я, сдерживая желание ударить подонка.
-Что? Кого? Вы его знали? Расскажите, какой он был? Я совершенно не думал... Силы, это были только силы, эликсир жизни, голый субстрат... Но Кирюша так изменился...
-Марк был моим другом.
-Ох, простите. Но вы же понимаете, он бы все равно погиб. Часом раньше, часом позже...
-Но это была бы достойная смерть! - рявкнул я.
Он вздрогнул. Забормотал:
-Ах оставьте эти бредни о морали...
Не давая ему опомниться, я ткнул пальцем в еще одну красную точку, что возникла рядом с первой - моей. Она должна была там возникнуть, если я правильно понял объяснения больного ученого. То есть я не был уверен, но чувствовал - это судьба.
-Проверните-ка со мной вашу операцию, - приказал я.
-Но... ваш дядя... Это очень дорогая операция, нужно составить договор о неразглашении...
"Так, значит, "показания" прошлых клиентов были прочитаны в мыслях без их согласия. Сволочь ты, Лисовский!".
-Думаю, ваша жизнь - достаточная цена? - произнес я несколько напыщенно фразу из старого фильма. И слегка прищурился, взводя пикстрел на ресницах.
В очках Овсеенкова (как я и рассчитывал) оказался пик-сканер - он испугался.
-Что, что такое? Зачем? - зачастил он, не сводя с меня широко открытых глаз. Его очки подкрашивались розовым от суматошных сигналов сканера об опасности: пикуля вышла из обоймы и только ждала долгого взгляда в одну точку - куда ей предстоит войти.
-Ну!
Мельком глянув на огни за спиной, Ваня зашевелил пальцами, соединяя поочередно - с огромной скоростью - то одни, то другие в разных комбинациях. Он не отрываясь смотрел на меня напряженным взглядом.
-Часом раньше, часом позже, - пробормотал я, ложась на кушетку. - Посидите со мной, док. У вас ведь процесс на автомате?
-Конечно, - Овсеенков сел в то же кресло, опять на самый край. Было видно, что даже угроза жизни не отвлечет его от мыслей о сыне. На миг мне даже стало стыдно. Я тоже подумал о пацане, что искал - меня? - сквозь окно ресторана, прижимаясь носом, широко распахнув непонимающие глаза. Наверняка он не сознавал, что влекло его туда, но шел в день своего второго рождения - и смерти Марка.
Я был уверен, что смогу выдержать такую ношу. Мне было все равно, являлось это переселение душ или что-то другое, я ничего не понимал в тонкостях процесса. И сомневался в одном - смогу ли посмотреть в глаза пацану.
Овсеенков медленно, как будто с трудом, опускал веки. Плечи его поникли, он обмяк, осел, как подтаявшее мороженое, - и сполз на пол. Голова завалилась, очки сползли с кнопочного носа, стеклышки запотели - от слабого-слабого дыхания, которое не могло больше всколыхнуть грудную клетку.
Я подождал минут десять и вскочил. Изменения самочувствия не наблюдалось, разве что настроение улетело до небес.
Единым прыжком преодолев лестницу, я прошелся по холлу, обставленному с роскошью, но мертво. Нашел банкомат, снял двадцать тысяч, остальное перевел на другое имя. Заказал билеты на звездолет, написал большое письмо нотариусу. Позвонил Алисе.
Невеста моя ответила сонным голосом - уже легла.
-Дорогая, я тебя люблю. Давай поженимся прямо сейчас и сразу же отправимся в свадебное путешествие? Куда-нибудь подальше, а?
-О боже, Оле, ты не заболел? - она тут же проснулась. Я слышал запах ее волос.
-Все в порядке, милая. Ты согласна?
-Да, Оле, конечно, но мне надо собрать вещи и надеть платье, и сделать прическу, и...
-Только надень платье, - попросил я. - Жду тебя через двадцать минут в Брачном Дворце Северного Космопорта. Я подарю тебе новый гардероб! - и отключился. Затем вернулся в подвал. Время нано-чипов прошло, и не стоит его воскрешать. Когда-нибудь наступит свобода и человеку не придется отстаивать свои права - на мысли, на слово, на самовыражение, все станет само собой разумеющимся. Но придет ли время, когда не надо будет бороться за первое, главное право каждого человека - право жить, просто жить?..
Я скинул одну за другой пять пико-гранат замедленного действия, поставил таймер на пять минут, запер за собой двери. Лисовский ждет меня? Отлично, поговорим!
Бывший начальник мой прогуливался по зеленой улочке, дымя вовсю. Вокруг его ног невооруженным глазом заметно было шевеление воздуха: немногочисленные в тихом районе пико-уборщики едва справлялись с пеплом, дымом и окурками.
Я пристроился к Лисовскому, который делал вид, что не замечает меня. Выслушать ему меня все равно надо, а пока я говорю, мысли мои они не прочитают. А потом я сбегу.
-Мною составлено завещание, в котором подробно описано, что я видел и слышал. Однако если я умру раньше, чем через двадцать лет, завещание автоматически уничтожится.
Лисовский продолжал шагать рядом, но лицо его застыло и дымок из ноздрей перестал виться при выдохе. Сигарета тлела вхолостую.
-Там было очень интересно, Иосиф Петрович, - интимно сообщил я, поглядывая на часы. - Когда вы разгребете развалины, возможно, у вас появится вторая версия. Это немало, согласитесь? Вас, наверное, ждет флип?
Морщаясь, как будто он ел лимон, Лисовский вслушался в грохот взрыва за спиной.
-Детская работа, Ларсен, - пробормотал он. - Я в тебе разочаровался.
-Взаимно, - я сел в распахнувшиеся двери флипа Лисовского. - В космопорт, пожалуйста. Спасибо, Иосиф Петрович, будьте здоровы!
...По дороге брел, засунув руки в карманы, мальчишка лет одиннадцати, белобрысый, коротко стриженный. И я понял.
-Опустись, браток, - попросил я, и автопилот послушно спикировал на землю.
-Эй, пацан, - смущаясь, я высунулся из окошка и сделал "зайчика". Он поднял указательный и средний пальцы, соединив большой, безымянный и мизинец, с удивлением следя за своими движениями. Я все понял - он искал себя. - Как насчет бокала "Последней радости"?
***
Свадьба прошла отлично. По колено в цветах мы стояли вдвоем в огромном, пустом и гулком, зале и были как будто одни во всей Вселенной. Сверху все сыпались цветы, оркестр играл, почти заглушая голос церемониймейстера, и перед нами в вихре мельчайших капель вспыхивали и гасли радужные ленты.
Нас не преследовали, а от чтения мыслей я защищался старым испытанным способом: постоянно говорил. Шептал Алисе на ушко нежные глупости или рисовал ей картины нашего будущего дома где-нибудь в Альфа-Центавра... Кирилл рассказал мне, как можно блокировать доступ в свои мысли с помощью нано-чипа, но я пока что не освоил его метод.
Алиса держалась прекрасно. Улыбалась и пока мы проходили личностный контроль, и пока садились в звездолет. Только когда Земля осталась позади, она наклонилась ко мне и шепотом спросила:
-Оле, ты говорил, что это будет свадебное путешествие. Разве в него берут детей?