В журнале "Байкал" Љ 3 за 2011 год опубликована повесть "Национальная борьба". На сайте газеты "Тайная власть" опубликован рассказ "Погоня". На сайте "Космоопера" опубликован рассказ "Оружие холода". 15 произведений размещены в электронной библиотеке "Нибру". 8 произведений опубликованы в журнале "Самиздат". 16 произведений опубликованы в литературном блоге фантастики "Фантастика и фантастическая литература".

В московском интернет-издательстве "Сканбук" издана книга "Прыжок над Великой стеной" - книга о Чингисхане.

Произведение "В долине иной реки" опубликовано в журнале "Самиздат".

Жамбалов Баир Владимирович.

В долине иной реки.

1

Время предназначалось в вершителя определённой судьбы. И потому она спешила. Спешила, как никогда. Не на свидание, но было это чем-то сродни с этим всегда волнующим явлением. Она спешила на работу. Вот бы кто удивился. Но это было именно так. И оттого, что она успеет, вовремя предстанет в намеченной аудиенции не перед каким-нибудь шефом конкретного отдела, и даже не перед генеральным директором нового журнала, а перед самим основателем, создателем, отцом, перед самим медиа-магнатом, перед таким вот олигархом, зависела, в общем-то, её судьба. Не больше, не меньше. И потому она спешила.

Журнал "Удивительное обозрение" недавно взошло на небосклоне республики, стараясь основательно занять определённую нишу. Да, ладно. И так определились как положено, но вот в неимоверной дали, в далёком зарубежье, а если точно, то в Германии также протискивалось к вожделенному месту под сияющим светилом один журнал. Да ладно бы так, но выходило так, что они оказались тёзками. Но там, во Франкфурте-на-Майне, он, "Wunderbare Beobachtung", вряд ли обратил внимание на тёзку, если бы на него не вышли сами. И это благодаря истинному проныре, каковым и являлся олигарх, не владелец газет, пароходов, но владелец нового журнала, в котором она проработала год после окончания университета. И вот тогда и приехали далёкие зарубежные гости не только, как бы, узнать что-нибудь такое вот таинственное, экзотическое, что есть, имеет место быть на земле потомков Чингисхана, но и отдохнуть, как следует, оттянуться на берегах жемчужины планеты. А что? Самая главная и сокровенная достопримечательность родной земли. Скажи название и встрепенётся дух у каждого образованного человека. Одним словом - Байкал, и сказано этим всё.

Они приехали, отдохнули, оттянулись, как следует, подышали чистейшим воздухом берегов истинной жемчужины, что вот так и окунулись в ореол уж очень, очень возвышенных настроений. И вот под желаемую струю или под такой поток низвергающихся эмоций от блаженности и подкинул олигарх такую вот идею о сотрудничестве, о таком вот обмене опытом, на что те, прилетевшие издалека и согласились, нисколько не задумываясь. Хотя, что задумываться. Да ради бога! Пусть приезжают в сверхиндустриальный город Франкфурт-на-Майне! Вот потому она и спешила в данном отрезке биографии на работу. Кандидатов вроде бы определили. И их двое - она и он. Именно он! И потому оставалась одна маленькая формальность - получить благословение от самого хозяина, владельца журнала, ставшего для неё родным, ибо и определилась она сразу, после того, как и получила диплом университета - такое вот истинно задокументированное свидетельство приобретённой мудрости, как пирамиды знаний. Хотя, как знать.

Она спешила на остановку микрика, что притаилась за углом этой, довольно таки, невзрачной пятиэтажки. Вот сейчас она завернёт и окажется там, дождётся микрика, который объявится примерно через пять минут, для того чтобы и покатить её навстречу Европе, и не с кем-нибудь, а именно с ним, и только с ним.

Она обогнула пятиэтажку и, можно сказать, так и выпорхнула на остановку. Осталось подождать.

Ждали микрик и ещё два конкурента на вожделенные места - парень и девушка, которых связывали узы самой возвышенности, которые и ощущает она сама именно с ним. И, скорее, завяжутся они ещё теснее там, в далёком Франкфурте-на-Майне. И всё-таки, у неё какое-то туманное представление об этом городе. Конечно, далеко не Берлин. Конечно, город высокой индустрии, как и вся территория, вся земля одной из самой высокотехнологичной страны мира. Так и есть.

Смотря на мило воркующую пару, скорее из категории студентов, конечно же, представила себя на их месте вместе с ним. И у них выйдет ничуть не хуже, чем у них, а то и получше, намного лучше. Они лишь в начале этого пути.

Вот так и длилась бы идиллия ожидания микрика в блаженно волнующем спокойствии. Но..., неведомо каким-то нависшим роком от самого, что ни на есть, зловещего, что может быть, не имеющем никакого права на существование, это произошло, как навалился неожиданный снег в начале июня...

Неподалёку от остановки не то, что притулился, а выпятился самым нескромным образом такой вот продуктовый киоск ли, павильон ли, мимо которого чуть раньше её спешного прихода на остановку, проходилась загулявшая кампания, скорее отходящая от бурной ночи. Что ж, такое имеет место быть в убого серых кварталах родного города. Ну, и конечно же, кампания не преминула опохмелиться с утра по давней традиции менталитета. Так и случилось. И теперь из страдальческой группы молодых людей мужского происхождения она превращалась в весьма шумную кампанию. Да ладно бы так. Зарождалась весьма агрессивная группировка, готовая в любой момент спустить пар, оторваться, как следует. Вот тут-то и ждать пришлось им недолго, ибо и была замечена вот эта милая пара на остановке.

Что они, снующие бесцельно в пространстве жизни, когда и увидели таких, которые им совсем не по пути весьма уныленькой никчёмности. И конечно же, взыгралась и злость, и подсознательная зависть. Да ладно девчонка, но вот на парне-то они и оторвутся, как следует.

- Эй, курить не найдётся... - в спокойное пространство ворвался такой окрик ли, но просьба весьма вызывающего тона от одного из этой группы, над которой, как пиратский флаг, развевалась зловеще чёрная аура сгущено пакостного свойства, что вовсе и не походило на просьбу, даже отдалённо не напоминая.

Скорее, это было грубое вторжение на территорию личности этого парня, который постарался ответить побыстрее, чтобы как-то и оградиться.

- Не, нету у меня... - постарался ответить не тихо и не громко, дабы и не вызвать чего-нибудь такого лишнего.

Но всякого лишнего уже хватало, хотя бы в том, что он, вот такой чистенький со своей девушкой уже существовал на остановке.

- Не куришь? Спортсмен что ли? - раздавался другой голос такой же агрессивной направленности.

- Да нет... - спешил ответить паренёк, тогда как забеспокоилась его девушка, которую и не наделишь дерзостью такой вот женской.

И тут-то она и собралась, ведомая такой вот женской особенностью, да и постараться как-то и защитить.

- Ребята, идите своей дорогой... - так и сказала, стараясь выдерживать, как можно, спокойный вид, ибо и взыграло тут вот это высшее образование.

Были бы ребята, просто опохмелённые, но нормальные по жизни, то и пошли бы они своей дорогой догуливать этот ясный день с раннего утра. Но нет. Его величество случай подкинул ей и этой паре искреннего чувства таких, что ни на есть. отъявленных отморозков, которые и проявятся на территории какого-нибудь отсталого квартала, который и слывёт криминогенным. Но, и конечно, взыграло то чувство, что и дано им по жизни самое лучшее, так это вот и опохмелиться с утра. И, конечно же, и низкая огранка души туда же, в которой и просветится тусклым светом всякая, всякая мерзость. Потому, под воздействием, всё же, крепкого напитка и ополчилась группировка на само злодеяние. Но и сыграл не последнюю роль такой вот поведенческий навык насилия, укоренившийся в сознании и подсознании. Потому и надвинулась она на них с намерением оторваться, как следует, на этом безобидном парне, именно на парне, ну а если что, то и девушкам перепадёт в одной куче (хрен с ними по разумению пакостной души да зловещего разума), а это значит и ей тоже. Но ведь впереди Европа, Франкфурт-на-Майне! Да что творится такое? Она не должна опоздать. Не должна ни за что! Может, воспользоваться правом противоположного пола, да дождаться микрика и покинуть побыстрее это место сгустившегося зла. А что до полиции, то вряд ли дозовёшься её в этот зловещий миг, что и продлится какие-то минуты. Но какие?

Вдруг разорвалось что-то в ушах и сразу вспышкой одного мгновения и разразилось атакой на мозг, что и отступило всё далеко, далеко на задний план. Что было это? Крик? Или гром? Или голос дьявола? И, скорей, волей инстинкта, чем разума, но повернулись все, и агрессоры, и будущие жертвы в ту сторону, откуда и могло свершиться такое, что и не успели переварить рассудком. Но лучше бы и не взглянуть...

Страшный образ, которое и отобразило каменное лицо бойцовского проявления. Но главная черта - глаза, как глаза дьявола, глубинное дно которых и выразило настоящий ад. Что эти отморозки? Ягнята на заклание! И это лишь прелюдия наступающего армагедона в отдельно взятой ситуации отдельного пространства...

Этот истинно страшный человек стоял неподвижно. Откуда взялся, откуда занесло? Вопрос застыл, ибо что-то начинало происходить на этой остановке этого квартала в это ясное утро наступающего дня. Но что?

Тихая грусть истошно сдавливала сердце. Само явление омерзительной меланхолии, укачивающее волной болезни морской. Серое поле, серая ковыль под тусклым сиянием бледной луны. Но где, же, свет ясного дня?

Казалось, что разбомбили мозг, оставив тело наедине с реальностью, а, может, с ирреальностью бытия. Полная парализация воли и духа. И шло это оттуда, где и стоял он...

Знание сила! И пришло оно на выручку молодой, но профессиональной журналистке таким вот проблеском молнии в ещё не заиндевевший мозг. И потому она успела крикнуть напуганной паре голосом, едва имевшим силу, но подав наглядно собственный пример:

- Заткните уши!

Девушка и парень из последних сил в измождении рассудка, но повиновались, последовав её примеру, прикрыв плотно ладонями уши.

Природа представила невероятно широчайший диапазон частот. Но дано человеку улавливать звуки лишь в границах от 15 до 22 тысяч Герц. Но ещё уже диапазон, когда он и может издавать эти самые звуки. От 500 до 4 тысяч Герц. Но животные превосходят частотным голосовым спектром, владение которых и составит от 1 до 100 тысяч Герц.

170 - 180 децибел - смертоносная мощь оружия, что и разбомбит, разорвёт истинно суть мозга.

Инфразвук - неосязаемая энергия инфернальных миров, как секретное оружие на фундаменте электромагнитного излучения особого, особенного диапазона, как призрачный дар от физики электромагнетизма и сама суть от невероятной акустики, который и наведёт направленный поток ужасающего страха в психическом плане. И поведёт в ничтожное лоно деструкции и парализации, снеся на пути башку от всякого, всякого разума.

Частота в 5 герц бьёт по печени.

6 Гц навевает меланхолию и подобие морской болезни.

7 Гц останавливает сердце.

И понимала она, что именно этот человек издаёт невероятный звук, извергает такой вот направленно "дрессированный" инфразвук.

И, кажется, слетела напрочь хмель из голов этих, минуту назад бравировавших парней, которых и обдало ледяным душем и мерзким прикосновением неведомого страха...

И нет у них знания. Потому и подпали, примерно, под волну 6 Гц, которая и заволокла печалью чёрной, неотвратимой...

А этот человек, облачением всесильного монстра, так и продолжал повелевать в этом данном пространстве и самим пространством. Невидимая сила нахлынула всей гигантской мощью на оппонентов, каковыми и являлись эти отморозки утерянной совести и благородства. И подпали они под власть таинственного оружия...

Направленно обострённый, "дрессированный" инфразвук, способный снести разум, воцарился безраздельно, что и подавит, раздавит оружием всесильным, что и не найти спасения. 6 Гц - суть наполненной меланхолии, что укачает подобно болезни морской. Инфразвук - всплеск проявлений энергии инфернальных миров, свершил выброс негатива самого разного рода. Но был ли инфразвук в интервале от 6 до 9 Гц, мерзким звоном отдающий по альфу ритму мозга, что возьмёт, да оцепенеет до самых глубин само надёжно, не надёжно укрытое подсознание, что заиндевеет всякая интуиция на неведомых территориях вот такой страшно таинственной частоты 7 Гц? И думать, не думать, что был ли удар молниеносный по хилым мозгам вот этих бравировавших парней, таких вот отморозков, которые совсем недавно и бахвалились таким вот преимуществом в силе и наглости, самой вершиной пьедестала, что, иногда, да и подкинет совсем никчёмная жизнь без всякой вдохновенной цели? Или же превратились в совершенно примитивные существа, сердца которых и сковались льдом под самый омерзительный холод ужасающего страха? Как и есть. Но был ли это синоним акустического оружия, основанного на электромагнитном излучении особого диапазона? Как знать. Но навёл ужас в психическом плане, парализовал действия, воздействовал деструктивно и разрушающе, чего и не было с ними, да и знать не знали до самого этого утра наступающего ясного дня.

Человек этот, производящий адские комбинации определённых звуков, немного зашевелился, преображаясь на глазах, выказывая повелительно, что он никакой не каменный идол, такой вот застывший памятник. И сделал шаг вперёд. Затем ещё и ещё в направлении агрессивной группировки, у которой, скорее, напрочь слетело такое поведенческое подобие. Хотя, как знать. Пока никто не знает, что и представит, направит он силу, порождённую концентрацией его мысли через физическую мощь в один устремлённый поток, что и раздавит, уничтожит. Но это за недалёким, поворотом времени. Осталось немного ждать...

Может интуитивно, но понимала она в данный миг, что и закончилось воздействие страшного акустического оружия, потому и разжала руки, давая ушам свободу слуха. Видя это, последовали за ней и эти парень и девушка. И окунулись в тишину застоялую, гнетущую. А этот монстр продолжал неспешный ход вперёд, как ветер, несущий ураган. И это лишь пролог. Затем и случилось то, что и пожалеешь...

То был ли взрыв пронзительный до неистовости, до истошности невыносимой, до самой невероятной интенсивности? Кто знал, что и зародился он из глубин живота, из того эпицентра, из той точки, что немного ниже пупка. Кто знал, что и раздался "умертвляющий" крик от направленного потока железной воли, от самой сконцентрированной мысли. Разорвалось ли через неведомо "замочную скважину" вздыблено взметнувшейся волны между частотами от 16 Гц до 20 кГц, доступных для человеческого уха? Как знать. Но, то была та высота тона, та пронзительность, от которой и погибнет мелкая живность в виде крыс, сусликов и тому подобных. То была ментальная энергия, что и подавит, раздавит разум того, кто и оказался на пути. Но это лишь вступление. Действие последовало сразу же и мгновенно за этим криком, режущим сердце, что тело полной парализацией да отделится от сознания. Старт спринтера, а затем тренированное движение живо представило лихо завертевшийся волчок, но скорее начало, такой вот оборот стремительности в триста шестьдесят градусов, но в высоту. Он оказался почти на втором этаже. И в конце оборота "раздался выстрел" правой ноги точно в голову того оппонента, который и оказался на самом краю территории агрессивной группировки, который и опрокинулся быстро, словно пешка от резкого щелчка на шахматной доске. Да и любая другая фигура тоже. То был приём кун-фу Усиро-гери. Но откуда знать ей? Вот так мгновенно и воспринял её разум, как разум в роли стороннего наблюдателя, которую и подкинул такой вот неожиданный изгиб судьбы. Но и поняла, что видит она сейчас, в секунды эти всесильного мастера, который и представился богом и дьяволом единоборства одновременно.

Большинство постаралось, как можно, быстрее отстраниться, а то и убежать, что и явилось благоразумием для них. Но и нашлись двое из группировки, которые не чужда была смелость, такое вот преодоление страха, что один из них и выхватил нож наизготовку. И, конечно же, это было решение скорее инстинкта, чем разума. И понимала она, что и поплатится этот парень за такой проступок. И тем же мгновением и пронеслась жалость к нему, вставшему на такой путь глупости.

То было движение неимоверное по резкости, едва доступное взору смертного, сравнимое с ушедшим бликом далёкой молнии, в котором глазомер и подыграл ювелирно точно такую роль, что запястье руки, посмевшей совсем не во время ухватить холодное оружие, и оказалось в тисках железных, подобных плоскогубцам. И также резко последовало дальнейшее движение, отчего запястье и вывернулось вправо, отдавшись болью пронзительной мгновенно, что и вскричишь истошно помимо воли и сознания. Что и было так. Но могла ли она непрофессиональным взором знать, понять, что от движения из арсенала айкидо локтевой сустав и оказался в положении параллельности не свежему асфальту. Но и нанёс в этот миг истинно монстр единоборства неуловимо взору хлёсткий удар внешней стороной ладони по очень хрупкому сочленению, после которого опять и повторился крик, но уже от боли, пронзающей насквозь. Вот она - реальность драки на асфальте! Суровый лик суровой истины.

Но оставался ещё один, последний из когорты безрассудно смелых. И что же он собрался предпринять? Но ответ оказался прост, банально прост. Этот отморозок доставал пистолет, против которого бессилен и сам дьявол единоборства. Потому и сжалось у неё сердце за этого человека, который, по большому счёту, и явился здесь, чтобы и спасти их от самой омерзительной, но страшной ситуации.

Но всё ли просто в мире этом? И увидела она глаза этого монстра с невероятным духом благородства. Но что было в них, выплеснувших неведомо таинственное в этот до предела заострённый миг?

*****************************************************************************

Ковыль, серая ковыль в диком поле иной долины. Едва всколыхнулась в тени, гонимых ветром, чёрных облаков унылого неба иных горизонтов...

Но где, же, мир, мой мир?

******************************************************************************

Знания её в этот миг не явились силой, ибо то, что происходило дальше, было за пределом, за гранью того, что и могло представиться реальностью.

- Не успеешь нажать на курок, как я отправлю тебя на тот свет... - голос как металл, как нож заострённый скрежетал словно по сковороде безжалостно невыносимо, что и заиндевели души тех, которые и услышали...

Да, он владел в пространстве и владел пространством, потому и зарябил волнами воздух ясного дня, нагнетая истинно провал сознания от тона, властительного тона. Но кто знал, что тигр далеко запустил свои когти, и что от истинно голоса преисподней и заиграл зловеще, да с новой силой отставленный эффект "дрессированного" инфразвука. Потому и парализован оппонент. Но и остальные тоже под сверкающим огнём ужаса, что потоком источаются от глаз всесильного монстра. Потому и выпал пистолет. Но этот паршивый гад заслуживает большего. И в это мгновение это её, именно её мысли, что немного, да опередили действие, произведённое мастером. А заключалось оно в том, что левая нога его от бедра до колена произвела подъём вверх уж очень сверхбыстрым взлётом, тогда как от колена до ступни произвела настоящий "выстрел", носок которого по воле тренированного движения в содружестве с глазомером и пришёлся точно в челюсть, которая и раздалась треском, что и помрачнеет надолго зловещий разум, тогда как тело, взлетевшее в высоту наискось, да и обвалится бесполезным мешком на поверхность далеко не свежего асфальта.

Всё это и выразилось такой вот тончайше филигранной работой, а то и вдохновенным творчеством истинно виртуозного мастера высочайшего класса!

И понятен ли был смысл данного момента? Когда всё было очищено, он повернулся, чтобы пройти мимо. Этот человек ли, монстр шёл медленно плавно, оттого походка его была лёгкой, но упругой, и какой-то величественно торжественной. Он шёл, навевая силой и мощью своей особенную ауру, что изгнала напрочь вот это гнетущее состояние самых отрицательных начал, что воцарилась недавно. Но ведь и миг соответствовал этому явлению торжественного стиля, такой вот искрой откровенности от самой истины прекрасной. И, скорее, была, присутствовала музыка соответствия, что лила журчанием чистого ручья, что навевала тихую грусть, может, что-то от печали неведомой и скрытой, как мелодия нежных звуков, мелодия светлая, как сияние, как декорация. Но ведь и само истечение времени явилось как бы провидением высшей действительности, неожиданным как порыв ветра, как миг ускользающий, как искра. Но поймает ли она? Потому, ведомая инстинктом профессионализма она и достала мобильник, чтобы и зафиксировать. И успела включить на видео, когда он проходил мимо, но удостоил взглядом. И увидела в глазах его, что и не потух, не поблек страшный блеск холодного огня, как признак проявления какого-то дьявольского духа. Невольно и подумаешь так. Но и заметила, подметила, что что-то не так, не так, как совсем недавно, вот так зажигающий властно волю, что и заставит согнуться, встрепенуться дрожью от потока, несущего страх. Нет, нет. Другое, другое. Скорее, что-то и обозначилось от иного философского значения, иной концепции, но и как-то выказалась неприкрыто какая-то мудрость от неведомо далёкого глубинного мира, как от другой вселенной, что и понять не суждено. Но ведь и не узнать ей никогда, никогда. Случайный миг, случайный, по сути невообразимо страшный, но и величественный одновременно.

Ох, журналистка! Пока записывала на вечность, подкатил микрик, куда и прошмыгнула быстренько эта пара, и пока она, увлекшись моментом, провожала взглядом монстра, уходящего за угол пятиэтажки, микрик и укатил, кажется, навсегда похоронив мечту. Вот тут-то и наступило истинно осознание реальности, что и обдало холодным душем.

Она опаздывает. Она опоздала...

2

В коридоре было тихо. Не всегда так бывает, но бывает. И если редко кто из сотрудников, сотрудниц и проходил, прошмыгивал суетливо по делам из кабинета в кабинет, то не могли не бросить, вскинуть какой-либо взгляд, в котором отражались и удивление, и сочувствие, стоящую вот так просто не при каких делах, одинокую, как будто лишнюю. Что уж говорить, когда и знали почти все, что она и он - сложившиеся кандидаты без всяких альтернатив в этот далёкий Франкфурт-на-Майне. Может, хотя и было так, что кое-где и всходили ростки некоторой зависти. Но это так, когда на деле и оборачивается совсем по другому, если судить по безмолвным взглядам некоторых, источающих лишь сочувствие, но отнюдь не злорадство. Всё, таки, не тот контингент.

Видать, буря прокатилась недавно, и теперь улеглось, устаканилось. И связано это непосредственно с ней, именно с ней и вокруг. Надо же, в самый последний и ответственный миг взять и вот так совсем банально опоздать. Да не куда-нибудь, а на уадиенцию к самому владельцу, держателю всех акций, который и знал про результат, что оставалось лишь одно благословенное напутствие. Но в том-то и дело, что капиталист и не стерпит вот такого отношения к делу, никак не стерпит, ибо у него и нет никаких любимчиков. И потому никогда и не будет пустовать свято место. И кто же тогда вместо неё? Но ответ не так сильно будоражил, ибо сам факт опоздания само по себе и загнал всю душу на самое дно моря беспокойства и отчаяния объединённых вместе.

Вдалеке, на том конце коридора и открылась дверь, откуда и выходили не шумно и не тихо коллеги, переговариваясь о чём-то, что и слышен невнятный гул голосов. И этот тихий гул приближался. Она же, призвав всё мужество, и оставалась ждать, предсказывая сочувствия, но прежде упрёки самого разного характера.

- Сарюна! Ты где была? - подбежал Роллан, будто и запыхался после марафона, едва переводя участившееся дыхание от переживания, которое ещё не улеглось.

- Вот так опоздала. Его величество - случай... - отвечала она тихо, обречённо.

- Но как, как...? - взволнованность продолжала править им, который и не в силах был что-то изменить, ибо, и не дано.

Что говорить, но решила всё и рассказать, а не строить из себя такую уж неудачницу, над которой и сгустились густые облака истерики. И потому старалась представить ему всю картину, что развернулась неожиданно и страшно именно на пути в вожделенную Европу. Во время рассказа и заметила, что не вдвоём они. Рядом пристроилась в роли внимательного слушателя коллега, вот эта вездесущая Лора, источающая неподдельную радость оттого что она. именно она сегодня на коне. И понимала Сарюна, что переиграли их, переставили. Что ж, кого винить. Но одно но. Вот она-то, эта радостная Лора и была конкуренткой, которую она обошла на этом вираже жизни. Хотя, как обошла, когда она и едет вместо неё с ним, именно с ним.

Она рассказывала, как есть. Что уж там приукрашивать, когда и было за гранью понимания, представления. Хотя, не сказать, что вершина необыкновенности, ибо и не знаешь, что и пройдётся мимо по многолюдной улице какой-нибудь виртуозный мастер единоборства. А, может, и вершина...

- Но зачем, же, надо было на видео? Вот эта минута и решила всё... - говорил Роллан никак не обращая на Лору, которая и без того полыхала вот так нежданно свалившейся удачей, таким вот счастьем, что пока и не могла переварить до конца.

- Не знаю, не знаю... - только так и могла вымолвить и не более.

- Инстинкт журналистки... - тут и вставила слово третья лишняя таким уж бодрым тоном, от которой, всё же, не отмахнулись, и потому она продолжила. - Но ты покажи нам это видео.

Конечно, стоит показать это видео, ещё как стоит показать. Потому и извлекла мобильник, провела кое-какую манипуляцию и представила им, как есть. Смотрите сами свидетельство её рассказа и оцените...

Так и выставились в состояние шокирующего порядка, что и стало такой вот неожиданностью полной. Будто и открылось перед ними проявление всевластно будоражащее от неизвестно таинственной сути. То и было внезапное открытие, такой приход знания феерически психического явления, что источал даже из мобильника этот взгляд глубинно устремлённый в пламени огня леденящего холода, будто и взглянул в саму бездну торжествующего исчадия ада. Так и вздрогнула мгновенно вся внутренняя суть вездесущей, но удачливой Лоры. Но и над Ролланом пронеслась едва заметная тень бледности. Хотя, и не упрекнёшь его в какой-нибудь трусости, ибо и наделена отвагой стержень его прекрасной души, что и отразилась во всём внешнем облике. И потому у неё конкурентка, да притом и не одна. Но как не похожи они на себя в этот миг созерцания простого видео. Хотя, и происходит на мониторе, что ни на есть, вершина необыкновенности, которую и внушит страшный вид этого монстра, который, всё, таки, и есть человек. Но какой?

Поспешила убрать мобильник, не ожидавшая такой реакции от них. Тогда успокоение постепенно и снизошло на них, что и могли оценить трезво.

- Что это такое? Кто он? - выговорила тихо Лора, тогда как Роллан предпочёл промолчать, дабы не выказать то, что и над ним пронеслось такое лёгкое облачко неожиданного трепета, что и снесло приподнятое настроение хотя бы оттого, что ожидает поездка, даже пусть и без неё, в страну высоких технологий, но и традиций, замков и много, много ещё чего, что и предстоит увидеть в недалёком будущем.

- Он и есть... - что и могла сказать Сарюна о нём.

- На вид ему за двадцать, но моложе тридцати. В общем-то молодой, немного старше нас. Но какой он злой и страшный, как какой-то невиданный монстр... - однозначно и вывела собственное заключение Лора таким вот журналистским разумом, (он всегда как-то необыкновенен по сравнению с большинством по причине самой профессии), окончательно приходя в себя от неожиданно, молниеносно нахлынувшего шока, тогда как Роллан продолжал молчать, может, и анализируя саму неловкость состояния души, что не скоро успокоится, ибо и выказалось это именно перед девушками, и именно перед ней.

- Такое лицо, и вот эти глаза любого выведут из равновесия... - словно угадав такое его состояние, и старалась Сарюна как бы успокоить, но ведь и трезвость оценки присутствовала при этом также, так точно отображающая впечатление от видео на мониторе мобильника, что и захватит дух от эмоции самого негативного образа.

Затем наступило такое вот неловкое молчание, что захотелось ей побыть одной, переварить вот эту неудачу, ибо утреннее происшествие немного отходило на задний план, хотя, может, и присниться будоражащим кошмаром, что одной такой мысли, будто ножом по сковороде.

Лора уходила, но через несколько шагов обернулась, и обронила несколько слов как бы на прощание:

- Не знаю, что сказать. Не расстраивайся, а может, когда-нибудь и возьмёшь у него интервью.

В словах её, в самом тоне как-то не выказалось такое вот неприкрытое злорадство или ещё что-то такое из этого порядка. Как будто и прозвучала искренность сочувствия. Ну, а если в душе да в голове другое, то пусть и будет на её совести. Сарюна не ответила. Спустя немного времени и Роллан будто поспешил уйти или показалось ей так, говоря слова утешения, которые ей напоминали свойство такого дежурного порядка. Хотя, мало ли что покажется, но она лишь кивнула и сама повернулась в другую сторону, чтобы выйти на свежий воздух, чтобы постараться, как можно, постараться переварить всё свалившееся на неё сразу в это утро наступающего дня.

Вот так и оказалась она заложницей непредвиденного, непредсказуемого изгиба судьбы на данном истечении реки-времени. И отсеклась мечта, взлетев, улетев высоко, высоко в небеса заострённо журавлиным клином...

3

Взяла отпуск и уединилась от всего мира, отключив мобильник. Родители только и радовались, что видят её каждый день, никуда не спешащую по воле вездесуще строптивой профессии, от которой всегда у дочери глаза пылающих огней. Конечно же сожалели о не состоявшемся вылете в далёкий Франкфурт-на-Майне, ну да ладно. Но вот отпуск и как размеренна стала она? И пусть каждый день телевизор да интернет.

В определённый день, а именно в этот, Сарюна то и дело, но смотрела на часы, представляя аэропорт, восхождение по трапу, и то, как пристёгивают ремни безопасности, и сам взлёт самолёта, и уже облака, несущиеся внизу. Она могла быть там, должна была быть там. Но его величество случай. И нет в этом вины этого страшного монстра, который, на самом деле, спас и её, и эту пару, которая и успела по своим делам. А она. Что потянуло её включать мобильник да и фиксировать. Записывать на вечность именно этого человека. Человека...

Понимала как-то, что в этом и есть струна журналисткой души, неуемно подвижной профессии, вершина которой и является любопытство гипертрофированно огромного размера, не такое, совсем не такое как у остальных. Вот это-то и подвело, ибо парочка эта, и не вздумав поблагодарить и прошмыгнула быстренько в вожделенный микрик. Но ведь и она не осыпала благодарностью этого человека, этого мастера единоборства, который, конечно же, волей случая и оказался в том месте в то время. А не будь его, то, может. не то что опоздала бы, но, скорее, пожинала бы плоды совсем печальных последствий.

Наверное, так и промаялась бы в тихом страдании весь отпуск, находя утешение в телевизоре да в интернете, если бы на другой день не заглянула к ней её лучшая подруга, которая была, однако, на два года младше её, и потому купалась ещё в ореоле романтической студенческой поры, когда и мир весь видится в самом радужном свете. Конечно же, конечно, и будут, останутся эти годы прекрасной юности несравненно радостным сиянием памяти на всю оставшуюся жизнь навсегда.

- Сарюна, никак не могла до тебя дозвониться. Ты что, мобильник отключила? - сразу, с ходу и начала шустрая Ника, которой в пору пойти в журналистки, а не на факультет иностранных языков, хотя, и это ей подходит, даже очень подходит.

- Да, отключила.

- Но почему?

- Отпуск, потому и решила на время уединиться и забыть всё касательно профессии.

- Да я знаю, но от этого убраться от всего мира? А кстати, ты же должна была лететь в Европу, но родители твои сказали мне...

Что ж, она, наверное, права. Но ведь и не знает всего. И, кажется, пришла не зря. Но возгорелись огнём любопытства её глаза, что придётся и ей рассказать...

Во время рассказа Ника не обронила ни слова, превратившись, что ни на есть, в слушателя затаённого дыхания, будто внимала лекцию по любимому предмету от лектора, владеющего изощрённым искусством ораторского волшебства. Когда же она закончила повествование того взбудораженного утра, то Ника и проявила буйное нетерпение, свойственное, скорее, подростку, такой уж бойко непоседливой девчонке, чем студентке факультета иностранных языков, при том старших курсов:

- Ты не стёрла? А ну-ка покажи.

Тут-то у самой Сарюны проявилось любопытство на реакцию чисто по профессиональной линии. Спустя время она и увидела ожидаемое, что подтвердилось напряжением подруги, что и проявилось дрожью некоторой, точно как у Лоры, да и Роллана тоже, хотя он, дружный со спортом, далеко не из робкого десятка.

- Слушай, какой он злой и страшный, как какой-то монстр из фильма ужасов... - говорила Ника с придыханием от отрицательного качества, даже почти повторив кое-где слово в слово мнение удачницы Лоры.

- Да уж. Не стоит никому показывать такое.

- Но ты не стирай, пожалуйста, не стирай... Он ведь спас всех вас.

- А я и не думаю стирать. И знаешь, как-то не то, что я не поблагодарила. А тот парень и девушка, кажется, и не думали от страха. То-то быстро заскочили...

- Но, ведь они могли попросить, чтоб тебя подождали.

- Не знаю, не знаю... - что и могла сказать, хотя, и присутствовала досада, ибо и пронеслось по судьбе, ибо и обернулось, чересчур, огромной неудачей, что и навернутся слёзы самого горького свойства.

После того, как Ника переварила рассказ, то и приступила к тому, зачем и пришла. Цель её прихода заключалось в том, что студенты, будущие пятикурсницы, будущие выпускники собирались ехать на заработки в далёкое село совсем не близкого района. На две недели. Почти как стройотряд в советские времена. Но не строить, а собирать урожай у одного преуспевающего фермера, который приходился дядей одной студентки, потому как наступала самая страда, так как на дворе уже бушевала вторая декада августа, когда уже и расцвело давным-давно. Ну, а Сарюне, если она согласится, отводилась роль поварихи, потому как знала прекрасно Ника о таких её кулинарных способностях. Но и Сарюна не стала долго раздумывать. Какая разница, где забыться от печали - дома у телевизора, в интернете или же на природе неизвестного села, отстоящего, всё же, далеко, далеко от города. Потому и дала добро, и засобиралась.

4

Автобус марки Hyundai, шофёром которого оказался, конечно же, не случайно, далеко не случайно, брат также одной студентки, размеренно плавно катил по шоссе за окном которого проносились местности, красивые на вид, будто и соревновались между собой, дабы понравиться студентам, но особенно ей, прочно оседлавшей не строптивого коня печали. Да, так и было, что струилась гнетуще тихо сама печаль мелодии, как вершина грусти неотвратимой, грусти по ушедшей мечте, и о нём, внешней статью и сутью внутренней являющего собой чуть ли не сам образец прекрасного, каковым и может обладать человек, но особенно мужского происхождения. Да, её Роллан, почти её, спортивный, когда надо и весёлый искренне, когда надо и элегантный искренне, и есть находка самого драгоценного свойства для противоположного пола. И что когда шла с ним, удерживая руку выше локтя, временами прижавшись к плечу, то видела, то чувствовала волну доброй, не доброй зависти, что источались от прохожих одного с ней пола. Да, не раз и оборачивались незнакомки, отчего её могла обуять гордость и ревность в одной узде. Но особенно ревность, что и стремилась сорваться из непрочной узды. И одно качество в нём, может, едва заметное, угнетало её, то была какая-то ненадёжность. И понимала как-то, что не так уж сладко будет его будущей жене, то бишь ей, именно ей, ибо и не видела никого другого в этой вечной роли, именно вечной, как к тому и стремится порывисто влюблённая душа, как того и потребует влюблённый разум. И всё из-за того, что он и есть такой, облачённый в красоту благородную мужского свойства, от которой и встрепенётся суть струны девичьего, женского порядка. Потому и мысли, сплошь наполненные лишь грустью от того, что и едет она в какое-то совершенно дальнее захолустье, где и не пахнет никакой цивилизацией, тогда как он сейчас в самой Европе, и этим сказано всё. Но ведь и не один он там. И понимала, что и не задремлет конкурентка. Потому и истерзалось сердце, угнетающе, давяще, что и яркие солнечные блики приятно ясного дня не в силах помочь обрести гармоничную размеренность, от которой и возрадуется душа. Как и есть.

Пятнадцать девушек и пять парней веселились от души да под гитару, которым владел искусно парень, создающий мелодии и задорных, и лирических песен, и, по всей видимости, самый что, ни на есть, балагур в любой компании. С ним-то и завязывалось у Ники. Подумала сначала, что и началось у них после четырёх лет учёбы в одной группе, но оказалось, что он, притом единственный, из другого факультета, исторического. И звали его Альбертом, хотя, для всех и был просто Аликом. И поехал он ради неё, что в душе и похвалила Сарюна, вспоминая с горестной грустью Роллана, перед которым и распахнулись достопримечательности Франкфурта-на-Майне.

Песни, смех и всё такое присущее властвовало в автобусе, затмив, отстранив всякое проявление грусти, которая могла источаться только от неё, над которой и повис отставленный эффект уж слишком большущей неудачи.

Ближе к вечеру свернул автобус из шоссе на грунтовую дорогу и покатил, слегка потряхивая задорно весёлых пассажиров, среди которых и не распознать её. Ещё час езды, и такой вот длинный, длинный тягун почти до вершины сопки, где возле скалы и обозначился поворот. Ещё десятка минут и позади поворот, и открылся вид удивительно красивым пейзажем. Стоило, ещё как стоило, встрепенуться духу от радостного взора. То была зелёная, изумрудная долина между двух каких-то необычных гор, середину которой изрезала извилистой синевой небольшая речка, предвосхищающая и труд, и отдых, как презент, как дар от девственно изумительной природы, над которой и не пронеслось дыхание цивилизации. Такой вот улус, такое бурятское село, не огромное, но и не малого размера, устроилось по берегу, что лучшего и не придумать, в порядке комфортабельности деревенской жизни. Оттого и смех обрёл уж весьма повышенно оптимистичный тон, оттого и посветлело в салоне автобуса на самом закате дня, когда огромный багровый диск и засобирался спешно за горизонт, всё ещё обрамляя чудесную долину в оранжевые тона. Хотя, её-то именно и не коснулся такой вот дивный вид. Что поделаешь?

Поселили их не в деревенском доме, но в довольно просторном летнике, отстоящем чуть в отдалении от села, в котором даже намного лучше в знойный период жаркого лета, и где, как будто и было многое предусмотрено для них. Девушкам досталась большая комната, тогда как парням, согласно по численности, меньшая, в которых и речи не может быть о тесноте. Какое там. И успели заметить, что вездесущая глобализация тоже прикоснулась, да ещё как, и этой деревеньки, по улицам которой да проносились навороченные иномарки такого вот крутого свойства, нарушая господство скутеров, мопедов и мотоциклов, на которых и курсировало туда-сюда вот это подрастающее поколение из подростков да молодёжи. Но катались среди них и те, которые даже и не окончили начальных классов средней школы, которую легко было узнать, по величине её, в самом центре села с дивным названием Дариата. И ещё дополнительное свидетельство тому, что над крышами многих, многих домов и покрасовались возвышенно горделиво круглые чаши спутниковых антенн, а кое-где и вовсе триколор ТВ, как веяние времени новейших технологий. И потому можно было не сомневаться, что за их стенами на мониторах компьютеров да ноутбуков и буйно расцвело во всей красе само его величество под очарованно завораживающим именем Интернет.

Конечно же, про это событие, под которым подразумевалось прибытие такого вот студенческого отряда, и узнало мигом всё село, и, конечно же представители мужской половины молодёжи, к явному неудовольствию женской, тут же незамедлительно и проявили явно повышенный интерес к прибывшим аж из самого города. И потому заколесили скутеры, мопеды, мотоциклы разных модификаций по территории, источая пышные любезности разного рода, среди которых, однако пошлости имели лишь маленький размер, что и делало честь местной молодёжи. Конечно, же были среди них и сами студенты, отдыхающие в родной деревне на каникулах. Но какая там воинственность, ибо и не пожаловали к ним ребята из спортфака или же из других факультетов, где сплошь одни парни, да и только. О-о, здесь совсем другое дело, а что до этих пяти парней, то заморыши какие-то, что и не стоит обращать внимание. Но, ведь, и не очень-то понравилась такая ситуация этим пяти парням, ну а девушки...

Из пятнадцати студенток, к которым по незнанию местные также причислили Сарюну, большинство прочно входили в категорию видных красавиц, по мнению опять же местной молодёжи, среди которых безоговорочно оказались и Ника, и Сарюна. И, всё же, была среди них и своя мисс Мира, а то и мисс Вселенная, наглядно выделяясь исконно броской красотой фигуры и прекрасного лица, которая лишь одним мановением кокетливой улыбки и готова вскружить любому голову, что и снесётся всякий разум, ну, а у деревенских тем более. Но, ведь, помимо красоты и носила имя из той, же, необыкновенности, что и ахнула деревенщина. Ох, Лаура! Многие уже потеряли само подобие сна.

На следующий день и поработали на славу на поле, пышущему обильем урожая, ибо и лето плодовитым выдалось, как никогда. Но и помогала им местная девушка, за плечами которой вполне определённый навык сельскохозяйственных работ. Потому преуспевающий фермер и поставил её в качестве бригадира, может, и за голос зычно командирский, но, скорее, за богатый опыт, на что студентки и не подумали обидеться, ибо, несмотря на громкоголосость, и источалась от неё, весьма, положительная, да светлая аура. Что ж, если есть опыт, то пусть и помогает, и показывает, и указывает. Но, ведь, и оказалась она такой же студенткой, но лишь с разницей в том, что обучалась заочно.

Вечер повторился точной копией вчерашнего. Но была и одна примечательная деталь. На их территорию вальяжно въехала навороченная иномарка, как свидетельство собственности не простого, далеко не простого человека. Так и выходило, потому как и выходил из неё таким же манером и сам обладатель сокровенного транспорта, такой вот высокий молодой парень весьма представительной статности, что и вызовет восхищение у большинства из противоположного пола девичьей поры. Но и выражался на его лице, прекрасном по мужски, но и холёном, как-то неприкрыто, некий оттенок высокомерия. Потому Сарюна и не вознесла его на какую-либо вершину, по сравнению со многими из студенток, к которым и не прочь была бы присоединиться и её подруга. Джеки звали этого парня местные, что и не поняли девушки из университета - имя это или же кличка, такой вот псевдоним. Ну да ладно, куда уж вникать в подробности, хотя, некоторые, может, и подумали. Хотя, прознали, что он - сын городского олигарха, гостивший в данное время у дедушки с бабушкой, потому и был для местных совсем не чужим, ибо отец его и вышел из этой деревни на путь, устланный успехом. Ну, а этот, в общем-то, городской парень, подобный принцу или же рыцарю из фильмов, но отнюдь не тёзке из Гонконга по фактурности внешнего различия, так и не спустил свой взгляд оценивающего достоинства с Лауры, которая и не вздумала смутиться, приняв вызов, так и выказав блеск огня, весьма, холодного отлива. Что ж, достойны другу друга носители статно прекрасных признаков, что могли бы составить, весьма красивую пару.

Нужно отметить, что студентки были далеко не первокурсницами, источающими искренне свойства от наивности, а уже с полным правом могли причислить себя к пятикурсницам, которые не более года, как и предстанут выпускниками, молодыми специалистами. Потому и не смогли местные парни вот так да штурмом перехватить инициативу. Но и не стали проявлять упорство, столкнувшись с интеллектом. Но ведь у большинства из них и полыхало сердце благородного характера, что всякой гнилости и не найдётся места. Потому и вздохнули облегчённо эти парней из университета, потому опять и оживились, и заискрились глаза задорно, потому и наполнились радостью сердца девушек, которые и были полны решимости встать на их защиту по праву прекрасного пола. Но нет, ничего такого. Даже некоторые и познакомились в дружественном тоне.

На третий день также работали на радостной волне. Но после полудня и навалилась усталость с непривычки. Да и Гунсэн предложила отдых в августовскую жару. Потому и потянулись в небольшой деревенский магазин, где слегка отоварились квасом да среднегазированным напитком фирмы "Аква". Тут-то и присоединилась к ним Сарюна, купившая дополнительно соль, сахар и ещё кое-что из продуктов.

И пошли все под тень двух огромных тополей, растущих в отдалении, примерно, в сотню метров. И прилегли в изнеможении, да и приклонило ко сну, поверженных усталостью. Вроде бы и задремали слегка. Если бы не одно но...

Что было это? Будто тихая поступь отдалённо барабанной дроби, которая и прерывалась, и возобновлялась вновь монотонно завораживающим звуком, к которой, кажется, невольно и прислушались все. Нет, никак не ласкал он слух, в котором и отображалась некая зловещая суть, что и мурашки по спине, ибо не приходилось как-то слышать такое, хотя и напоминало это цокот копыт коня, берущего галоп. Так оно и было, таковым и предстало по мере приближения, по мере нарастания.

Скакал конь вороной масти, иссиня чёрный, что и переливался сияющей густой чернотой, выказывая наглядно здоровый дух тренированного тела, тогда как наездник, оседлавший саму неистовость, и преобразился в совершенно правильную форму жокея в этот радостно летающий миг. Так и есть, скакун и всадник, как единый помысел единой сути. Сравнимо ли было это с состязанием на ипподроме? Но отсутствовала всякая соревновательная аура, тогда как скакун, возможно, изысканной породы, самим изяществом своим влюблённый неудержимо в реальную истину грациозного бега, так и порывался в свободно манящий полёт, порывом ветра свежего, воплощая и воплощая саму идеальность красоты движения. Он быстрым галопом, таким вот аллюром, затем и карьером скакал, парил волнующе трепетным мгновением, подминая упруго искромётностью копыт своих расцветшие травы, цветы полевые. Ну, а всадник был падающим дождём, подобен был ковыльному ветру в степи. И когда до магазина оставалось всего чуть-чуть, и когда чёрный конь подбирался к нему иноходью, то и соскочил с него филигранной ловкостью гимнаста, что и ахнули девушки, незамеченные свидетели всего этого действа, сопряжённого с фееричностью необыкновенной, тогда как у парней и вспыхнул невольно огонёк неприметной зависти. И если всем он напомнил бравого ковбоя из лихого вестерна, то Сарюна, питающая слабость к старым фильмам, мгновенно ярко представила и ковбоя, и великолепных киноактёров Гойко Митича и Пьера Массими в роли Чингачгука, Пьера Бриса в роли Виннету.

Странное дело, что никто пока не выразил комментарий ко всему этому, ожидая, выжидая в тени огромных тополей, когда же и выйдет из магазина этот всадник, тогда как чёрный конь, никак не привязанный, нетерпеливо пританцовывал, дабы ветром и пуститься опять над долиной расцветших трав, цветов полевых. Но недолго заставил ждать коня и притихших свидетелей в отдалении этот всадник, облачённый в таинственность. И подошёл упруго плавным шагом, и лишь ухватившись за гриву, и придал феноменально сконцентрированную силу на кончиках пальцев, да и в ногах, напряжённых как пружина, ожидающих старта для прыжка дико взрывного, разрывного. А затем и вскинулся орлом на седло этот парень, владеющий навыком бравого ковбоя, или же тех изумительных киноактёров, как воплощение ловкости наездника истинного, как идеал шедевра филигранности движения. Потому и воцарилось восхищение в душах да взоре этих девушек из университета, к которым и присоединилась Сарюна помимо воли, что удивилась позже такому состоянию души, которая истерзалась под гнётом не проходящей печали, да и только.

На расстоянии сотни метров невозможно было точно определить какие-либо черты лица этого всадника, который ускакал, скрылся за холмом. Потому и обратились взоры к местной девушке, студентке заочного обучения.

- Гунсэн. Ты знаешь его, должна знать. Кто он? Где живёт он? - опередив всех и спросила расторопно Лаура, проявившая явный интерес к незнакомцу, что как-то нехарактерно было для красавицы, привыкшей к вниманию к собственной персоне, привыкшей заправлять, а не наоборот.

- Он наш, местный. Живёт там, за горой... - отвечала как-то тихо бригадирша, как-то непривычно тихо для обладательницы громко зычного голоса и замолчала, выказывая нежелание что-либо просвещать в этом роде.

Заметила Сарюна едва приметную дрожь, которая едва ли была доступна взорам остальных, не отошедших от восхищения. Потому и направила взгляд на северо-восток, на невысокую пологую гору, за которой и скрылся таинственный всадник.

Что там за холмом?

5

Вечером того же дня опять замелькали скутеры, мопеды, мотоциклы. Опять же вальяжно прикатила иномарка, а точнее "тойота" овальной формы, откуда и выходил её обладатель, высокий статный парень Джеки, преумножая вот эту вальяжность. Но и прискакали двое на приличных скакунах, чего не было раньше, что вызвали весьма повышенный интерес, обострённое внимание у студенток. Но вскоре пришло понимание того, что среди этих двоих парней довольно таки приятной наружности, да и такого, же, внутреннего порядка нет того, который и привёл их в изумление в тени огромных тополей. Тогда расстояние в сотню метров имело значение, что и не могли разглядеть точно очертание лица, дабы и распознать при встрече, если состоится таковая. Но видать, и сыграла такая штука, как женская интуиция. Потому и прокатился вздох разочарования, которую, всё же, постарались да прикрыть, хотя и присутствовало понимание того, что и пронёсся такой порыв сожаления над ними, и унёсся, но вряд ли оставив какой-либо заметный след, хотя, как знать.

Веселье, смех, шутки, соревнование в острословии имели место быть в пространстве молодых сердец. И всё бы хорошо, но тут-то и произошло одно событие неприятного характера. Среди парней, студентов находился и такой, чьё присутствие и вызвало такое вот раздражения у Джеки, именно у этого парня, оседлавшего коня высокомерия. И облачился в воинственный облик. Далеко не Джеки Чан и по размеру, но главное, по духу.

Ну, а кто же был тем объектом, вызвавшим такой вот ветер негодования? То был безобиднейший парень с интеллигентным лицом, переносицу которого венчали очки изысканной формы. И довольно хлюпкий же был он, со спортом далеко не дружный. Но, ведь, и образованность читалась при первом взгляде. Потому и прозвали его "Эрудит", такая кличка, вполне заменившая имя.

- Парень, тебя нее научили здороваться? Или сильно умный стал? - такими словами постарался зацепить этого скудного парня статный видом сын олигарха скудным разумом своим, не смотря на то, что сам студент, получающий высшее образование, хотя, что диплом, если и нет умственного начала от самой природы.

- Я всем кивнул... - парировал Эрудит, в тоне которого, однако, и просквозила неуверенность, к которой могло добавиться и ещё другое состояние отрицательного свойства.

- А мне, лично мне... - не унимался агрессивным гонором этот владелец навороченной тачки, на лице которого всякие оттенки высокомерия заменялись ослепительно выраженным светом, затмевающим всякие нормы благопристойного человеческого поведения.

И повисла напряжённость, воздвигая тишину. И застучало в бешенстве сердце у Сарюны, полное решимости встать на защиту безобидного парня, на правах ли, не правах прекрасного пола. Но и остальные девушки были такого же накала, но и парни из университета оказались вполне готовы к самопожертвованию.

- Джеки, ты не прав. Если он узнает, ему не понравится такое дело... - сказал тихо и так в нависшей тишине парень по имени Алдар, один из двоих всадников, кивнув при этом на северо-восток.

Наполнилась тишина каким-то неведомым смыслом, неведомым для студентов университета, но вполне понятным, да ещё как, для всей местной молодёжи. И переменилось лицо у статного обладателя тупого высокомерия, обретая некую бледность. И доходило, сейчас доходило до мозгов весьма неважного свойства, что и допустил ошибку, предприняв недальновидную стратегию, накидывая мантию такого молодца. Вон как ополчилась на него Лаура. И Нике не понравилось, что мигом обернулись помыслы в прежнюю сторону.

Но что этот Джеки, когда и возник у Сарюны и всех студентов образ таинственного всадника, который и ускакал в том направлении, куда, скорее и даже точно для местных, и указал этот парень. Им пока невдомёк, что вот эти приезжие из университета уже знают о его существовании. Нет, ошибки не могло быть. Точно тот властитель филигранно ловких движений. Потому и повис вопрос: "Что там за холмом?"

Однако, недолго присутствовала тишина, сменяясь опять весельем, в котором доминировали те же смех, шутки, прибаутки, соревнование в острословии. И закончился вечер тем, что местные ребята пригласили их на волейбольную площадку, где обычно и собирается молодёжь помимо дискотеки в клубе, который и находится рядом, совсем рядом. Потому и засыпали студенты с вожделенной мечтой о волейболе, к которому и прикоснутся завтра вечером.

Следующий день прошёл обычно, но в некотором ожидании вечера, когда и доминировало в разуме приглашение от дариатской молодёжи.

Вечером все засобирались, тогда как у Сарюны, ведомой печалью необратимой, не возникло никакого желания, тогда как остальные, так и встрепенулись.

- Ты что, как старушка, собралась сидеть дома?... - под таким напором Ники, и собралась, и пошла Сарюна вместе со всеми в сторону клуба, в тот самый околоток, где и находился магазин.

Пошли все. Так растянулись немного вереницей. Смех, шумный говор сопровождали их, как и возвышенно приподнятое настроение. А что надо молодёжи? Редкие прохожие вычурно оглядывались, что свойственно для деревни, да и когда увидишь столько студентов, что пройдись они по одному, то явно почувствовали бы неловкость. Вот так и шли они в ореоле веселья беззаботного, в ожидании приятного вечера.

Гул, неожиданный гул, но скорее рёв, но скорее рык, грозный рык в смешении рёва заставил содрогнуться всех без исключения. Что это? Но не стоило долго оглядываться, чтобы увидеть владельца ужасного звука, уж неистово дьявольского ора. То был им бык, огромный бык, который вывернул откуда-то из-за угла. И он шёл неспешным шагом, обозначая всем существом своим, издающим звук на всю округу, всю власть над территорией, куда и велят ступить мощные копыта тяжеловесной туши. При этом глаза его полыхали, тогда как широченные ноздри дрожали, подёргивались, а пасть изрыгалась слюной. Хотя, что ж тут такого дикого, невероятного. Обычная картина деревенского ландшафта. Но ведь для большинства из города это и явилось необычно нестандартной ситуацией. И потому забились неистово сердца, что и захолодело изнутри. Ух, жуткое зрелище! Потому и посторонились, утаив дыхание, тенью прижавшись к забору, пропуская властелина улицы, шествие которого пролегало точно по центру. Ух, и не скоро вернётся смех и прежнее веселье. Но оно вернулось задорным смехом возгласами весьма почтительного характера, когда он и завернул за угол.

- Ну и бык! И как с ними сражаются на арене?

- Уж с этим тяжело пришлось бы матадору.

- Да там, больше бычки что ли. Может, по телевизору так кажется. Ну, а этот-то..., о-о! Вот так туша...!

Их ждали. Но кроме молодёжи мужского пола, находилась здесь и её прекрасная половина, которая, впрочем, вряд ли была обуяна ожиданием, и тем более радужным расположением, хотя, наличие в арсенале пятерых студентов, могло как-то даже поубавить некоторое неприязненное отношение к ситуации. И поспешила тогда Ника более теснее прижаться к Альберту, дабы и выказать, что занят этот юноша, вызывая у того подобие довольной ухмылки, а то, ведь, и готов был загоревать, увидев прекрасно статных парней Дариаты. Так что, пусть и вскинут взгляд на четверых.

К удивлению студентов местные парни, да и девчонки тоже, играли, прилично мало сказано, совсем, уж классно, и это в далёком захолустье, хотя, на республиканских сельских играх дальние районы и выигрывают часто.

В игре присутствовало изысканное разнообразие атакующих комбинаций и первым, и вторым темпом. Поражала и техника блокирования с высоким прыжком, да выносом рук над верхним краем сетки. И резали так, что и гудел деревянный настил, если проходил этот эффективнейший нападающий удар. Но и принимали частенько рыбкой, притом никак не навредив себе, что говорило о высокой игровой ловкости участников этого увлекательного волейбола. А бригадирша Гунсэн применяла настоящую "китайскую" подачу, что мяч от такого короткого, но сильного удара, перелетала над самой сеткой, затрудняя приём. Потому и заслуженное восхищение от студентов университета. Да, конечно, местные старались сильно перед ними, что и лезли из кожи вон. Когда ещё приедут из столицы республики? Но ведь и атмосфера была дружественно весёлой, что и взвилась ярко светлая аура над всеми. Да будет так!

Что могло случиться, произойти из разряда невероятности, когда и раздались пронзительно радостные голоса болельщиков из стана местных парней да девушек: "Привет!". И тут же мгновенно и была прекращена игра, и вслед за местными, и студенты повернули любопытные головы в ту сторону, куда и обратились взоры, и потянулись местные ребята - парни и девушки вместе. И предстояло им увидеть...

Вороной конь с иссиня густой чернотой не галопировал, не пускался ни в какой аллюр, а то и в карьер, преодолевая дистанцию не иноходью, но поступью величавой, предъявляя восхищённым взорам замедленно плавный полёт изысканных граций. Но знал бы он, что всё восхищение адресуется отнюдь не ему, а всаднику, в котором не в такой же степени, а то и более, резвилась та же грация мужской стати в сочетании с физической силой, цену которой, видимо, хорошо знала местная молодёжь. Но ведь и они увидели ту невероятность ловкости, что и является, по большей части, истинно природным даром. То был тот самый всадник, сплошь окутанный в ореол таинственности для разумов, постигающих другие тайны, что и приведут к заветному диплому. Но какой интересный миг?!

Все местные - и сами волейболисты, игравшие виртуозно увлечённо, и болельщики затаённых дыханий потянулись непринуждённо искренне к нему, всаднику вороного коня. Почти все, ибо осталась на площадке одна лишь Гунсэн с мячом в руках, сей факт, который и заметила, возможно, в единственном числе Сарюна, тогда как остальным было совсем не до констатации такой детали. Можно было подумать, что проходит мимо какая-нибудь звезда большого спорта, мирового кино, эстрады или чего-нибудь такого в этом роде. Но ведь и был этот парень таким вот идолом, кумиром истинным. Но ведь и нет никакого высокомерия, да и, кажется, сам этот Джеки, вооружившись одним лишь очарованием достойного фаната, встал в очередь, дабы и поздороваться за руку. И поздоровался с ним также радостно, как и со всеми, этот всадник, окутанный в таинственность для студентов, что и возрос. распустился ещё более непомерно само пространство ореола, что изо всех сил да распирает взорванное любопытство таким вот взбудораженным духом от сердца участившего. И отходил Джеки, всей сутью, охваченный, обуянный и радостью, и тщеславием безмерно.

Но кто он?

Струился искренне светлый луч от доброты в глазах этого парня, молодого мужчины, которому пока ещё и далековато до умудрённой зрелости, хотя, и, скорее так, что разум и вступил в такую пору. И такая же улыбка искренности не сходила с лица, озарённого, однако, спокойным мужеством.

Что было это? Как гром посреди ясного дня, как молнии блик в чистом небе густой синевы.

Память до мельчайших деталей воспроизвела то, что увидела тогда, что не потух в глазах его, не поблек страшный блеск холодного огня, как признак проявления какого-то дьявольского духа. Невольно и подумаешь так, но и заметила, подметила, что что-то не так, как совсем недавно, вот так зажигающий властно волю, что и заставит согнуться, встрепенуться от потока, несущего страх. Нет, нет. Другое, другое. Скорее, что-то и обозначилось от иного философского значения, иной концепции. Но и как-то выказалась неприкрыто какая-то мудрость от неведомо далёкого глубинного мира, как от другой вселенной, что и понять не суждено. Но ведь и не узнать ей никогда, никогда. Случайный миг, случайный, по сути невообразимо страшный, но и величественный одновременно.

И встретились вот здесь, в далёкой от города деревне Дариата. Хотя, он не видит её, что вряд ли похоже на встречу. Но всё равно это и есть некое соприкосновение...

Тем временем, всадник этот, поздоровавшись со всеми, да перекинувшись кое- с кем несколькими фразами дружеского характера, да и собрался покинуть саму территорию. Вот и нетерпеливый скакун пока иноходью успел покрыть десяток метров, как выходил навстречу старик, такой прадедушка, обречённый на долгожительство, которого поддерживала за локоть правнучка, вступившая в ранг старшеклассницы, тогда как старший правнук недавно да сменил скутер на мотоцикл "хонда". На скромном пиджаке его увидели все орден Славы третьей степени, как олицетворение давнего солдатского подвига пехотинца, пахаря войны, войны Великой отечественной.

Ветром, но вершиной ловкости виртуозной и соскочил с коня этот всадник, которому и была только что воздана дань уважения истинно безмерного. И склонил он голову в поклоне, прижав к сердцу соединённые ладони обеих рук, выказывая так седому ветерану самую, как есть, высшую степень уважения. И говорил затем, пожимая обеими руками натруженную ладонь старика, таким вот голосом тона волнительного и трепетного необыкновенно:

- Здравствуйте, дедушка Жаргал! Как здоровье Ваше?

И видно было, что и старик очень рад этой встрече. И пока протекал их неспешно трогательный разговор самого уважительного свойства, не могло даже и быть речи о продолжении волейбола у застывших парней и девушек из местной молодёжи, равно как и студентов тоже, таких вот свидетелей беседы искренней и задушевной.

И вот этот парень, попрощавшись со стариком да пожелав здоровья крепкого, и вскочил на коня порывом ветра вольно разудалого, этаким движением отточёно филигранным, что и стартовал галопом скакун вороной строго по направлению на северо-восток, чтобы да скрыться, унеся таинственного хозяина своего за самый горизонт, обозначенного гребнем пологого холма.

Никто не заметил пристальный взгляд девушки вслед удаляющемуся всаднику, которую и считают пока студенткой, не зная, совершенно не зная, что и взыгралась в жилах её кровь от одной из самых романтических профессий. Но только ли одна профессиональная кровь?...

6

Поздно ночью, ближе к ночи, когда ложились засыпать, было о чём говорить. Но волнующе главной темой была не сама игра на довольно высоком уровне местных ребят, в которой и приняли участие некоторые студентки. Парни их группы не отличались таким уж мастерством, довольствовавшись ролью болельщиков. Будоражащей разумы темой, конечно же, и был этот всадник. И, похоже, сама Лаура обратилась в повышенный интерес. Но что можно было сказать об этом всаднике. Молод, но немного постарше их, да большинства из местной молодёжи. На лицо, не сказать, преобладают довольно такие прекрасные черты. Другое, совсем другое. Сарюне, богатой на воображение в силу своей профессии, обозначился один лишь термин "лицо воина", потому что и видела, и знала. А что касается Ники, на которой негативно сказалось видео, как и на Лоре, да и на Роллане тоже, умела сдерживать язык за зубами, что, может, и не такое уж частое явление в силу такой вот природной предрасположенности, что и приклеилось штампом. Ведь и она как-то да прикоснулась к этой тайне подруги, скрываемой сейчас от всех. Нет, все они не видели его облик в момент истины, хотя, и этот благодушный вид также можно отнести к разряду истины, или же к её частице.

На следующий день в поле на вопросы студенток Гунсэн лишь уклонялась от вопросов, что и перестали донимать. Но была бы Сарюна среди них, то без труда и догадалась бы о такой причине, но она поварила. Ну, а Сарюна, днём остававшаяся наедине, (на этот раз остался с ней Эрудит, по причине некоторого недомогания, которому Сарюна предписала постельный режим, которого он не так уж аккуратно придерживался, снуя иногда по кухне, да принюхиваясь при этом аппетитно громко, предвкушая трапезу, хотя, не столь уж изысканного свойства) и которую в это время и терзали думы печального свойства, как-то и не заметила за процессом варки, что и не теснят, не гнетут прежние думы. И что как-то и работается более раскованно, что даже и мотив старинной японской песни напевается при этом: "У моря, у синего моря, со мною, ты рядом со мною...". Вот и сейчас соля наваристый, не наваристый борщ и выдала уже концовку нараспев: "поцелуй горячих губ". Тут и удивился искренне безобидный Эрудит:

- О-о! Вот это да! В первый раз вижу Вас такой. А то какая-то грустная всегда...

Кажется, он единственный называл её на Вы, хотя и старше она всех их года на два, не больше.

На обед пришли усталые немного, но весёлые как всегда. И прикоснулись к борщу. И прокатился возглас удивления, а затем посыпались одни лишь комплименты в адрес данного блюда, что и сравнили с рестораном повышенного класса, конечно же, не обойдя при этом и саму создательницу сего кулинарного изделия. И как-то прищурилась хитро Ника. Но вот что значит прекрасное настроение. Да повариха и обязана быть такой всегда.

Вечером не гудели, не тарахтели скутеры, мопеды, мотоциклы по территории, не вальяжничала павлиньим образом тойота Джеки, ибо и ждали их на волейбольной площадке. Потому после ужина, опять же вкусного, как и обед (вот что значит настроение!), и засобирались все. И Сарюна пошла без никаких уговоров Ники, которая не упустила шанс, чтобы немного да подтрунивать над ней:

- Что-то сегодня ужин получился вкусный. Так ты даже и готова раньше меня...

На волейбольной площадке и около было весело, как и должно быть. И парни - студенты чувствовали себя непринуждённо, ощущая полную безопасность, ибо никто и не пытался проверить их возможности в деле боевой уличной подготовки. Даже помыслов никаких в эту сторону. Но, и познакомились, конечно. Но и понимала как-то Сарюна, и не в единственном числе, что есть какая-то установка, какие-то правила, какие-то законы негласного порядка, которые и установил тот таинственный всадник, что самые агрессивные души не помышляют о всяком бахвальстве силой. А то, что они порой показывают настоящие чудеса на волейбольной площадке, так это, пожалуйста. На этот раз даже выставили два теннисных стола, чтобы те, кто не на игре, могли ракетками выразить мастерство в этом деле. И тут местные оказались на вершине, подавая различные подачи по закрученным орбитам, да и принимая их, что шарик и заметался над сеткой. Классический хват и хват азиатский пером. И подобно молнии подрезка открытой ракеткой. Накат и закрытой ракеткой, накат и открытой ракеткой, усложняющие сопернику действия в ответ. Тон-спин справа и слева. Ещё одно свидетельство мастерства дариатских парней и девчонок, игравших изощрёно мастерски, с изобилием активно выигранных очков, и всё для того, чтобы и удивить, и порадовать чрезмерно заблиставшие студенческие взоры.

Конечно же, они, студентки, среди которых, может, и выделялась красавица Лаура, вот кто бы мог подумать, что и её постигнет такая участь, а то всё и всегда за ней, да за ней, да ожидали внутренне того самого всадника, который да объявится неожиданным, оттого и трепетно волнующим мигом. Потому и ощущался настой ожидания в этом взбодрённом лоне искристого веселья. И поймала себя на мысли Сарюна, что и она как-то ждёт повторения вчерашнего. Но этого не случилось. За весь вечер и не было даже и намёка. Хотя, с какой стати он и должен был объявиться здесь. Может, дела у него какие-то. Но знали, что он холост. Разведка, не разведка, но прознать про это не составило труда.

В этот вечер провожать их вызвались двое парней из местной молодёжи, тот самый Алдар, кивнувший на северо-запад и предотвративший происшествие, не происшествие, но весьма неприятного характера, и нынешний выпускник, уже прошедший стадию абитуриента и вступивший на вузовскую тропу в качестве будущего первокурсника. Звали его Эрик.

Это был тот самый случай, когда можно было как следует расспросить об этом всаднике, оседлавшем крепко саму таинственность, да и только. Потому их и усадили за столик, что расположился под навесом, тогда как сами уселись поудобнее на скамейки в предвкушении рассказа, столь интересующего их любопытные души.

Парни нисколько не думали ломаться, да и расспрашивать в ответ, мол, что за интерес проявился у них. И первым, как бы по старшинству, начал Алдар и, видимо то, что он и хотел поведать, прежде всего:

- В позапрошлом году это было. В городе трое наших парней - Джеки, Радна и Мэргэн, схлестнулись возле бара с какими-то парнями, их тоже трое было. Наши сделали их, но один из них оказался младшим братом какого-то круто навороченного мужика. И этот младший братишка-то немного и знал Джеки. Ну, и стали там наших вычислять. Радна с Мэргэном в городе так, раз в год бывают. А Джеки-то городской. А он тогда со страху и навалил в деревню к бабушке с дедушкой, то есть к нам. Да ладно бы навалил, да навалил. Но ведь приехали за ним на нескольких иномарках такие навороченные качки, такие Шварценеггеры да Жан Клод ван Дамы. И пошли по нашей деревне искать Джеки. Да ладно бы искали, а, то и силу стали показывать на каждом встречном. Тут дядя Доржи, наш электрик, и сделал им замечание, так они и его тоже. Куда он, пятидесятилетний против них. На возраст не посмотрели. А я недалеко находился, только что с магазина вышел. Ну, чувствую, мне тоже перепадёт. Чего делать? А, они подходят уже ко мне. Всех сразу не соберёшь, да и стволы у них, хотя мы тоже могли бы взяться за ружьё. Но я не об этом подумал. Я подумал сразу о нём. Но и постарался сделать как можно наглую рожу и говорю им: "Не знаю, за что кого догоняете. Я-то не причём. Но вы уже бьёте, кого попало. Но давайте честную драку". Ну, тут один из них-то и говорит: "Давай, ты, что ли, собрался...". "Нет. Не я, но я позову одного...". В, общем-то, они стали дожидаться. Видимо им самим стало интересно, кто такой может быть в этой захолустной деревне. Ну, и погнал я на мотоцикле прямо к нему. Я знал. Что он сейчас дома должен быть. Если на тренировке, то поеду на его базу на опушке леса, у подножия горы. Дома-то его не было. Ну, я сразу туда же. Он как раз начал тренировку. Ну, и рассказал ему с ходу как есть. И сразу мы с ним на мотоцикле до его дома. Там он вскочил на коня, а мне говорит: "Ты езжай, разговаривай с ними. Я скоро буду". На всякий случай я ему и говорю: "Их, примерно, пятнадцать. И все такие здоровые". А он говорит: "Не волнуйся, сделаю... Скажи им, что я только чай попью и буду скоро". И знаете, он сказал уверенно, будто собрался сено скосить или же мух в комнате потравить. И мне сразу весело стало, и только собрался ехать. Как он говорит мне: "Передай нашим - как увидят меня, пусть затыкают уши. И сам заткни. Давай...". Ну, и поехал я, уже страха как не бывало. Спросите, почему так. А потому что он однажды, тогда ещё пацаном, в соседнем селе глазами остановил свору собак. А на тренировке каждый раз взбегает на столб. Его однажды пригласили забивать не бычка, а такого огромного быка, так он его не топором по лбу, а кулаком с одного удара. Вся деревня тогда ахнула, потому что видели некоторые. Ну, еду обратно, а навстречу наши, кто на мотоцикле, кто на коне, а дядя Доржи так на жигулёнке своём, понятно, все к нему. Ну, я им и сказал всё. И про уши, чтобы заткнули, тоже сказал. Конечно, удивились все, не поняли, да и сам я ничего не понимал про такое дело, но решили сразу, что так и сделаем, как сказал он. И развернулись все и едем, и видим. Он ан коне, на своём Хара Алтане, на своём Чёрном Золоте, скачет по полю напрямик. Ох, как весело стало всем! Ну, думаем: "Всё, этим капэц пришёл". Так и приехали мы. А они стоят возле магазина, ждут. А из заборов наши зеваки выглядывают. Один из них. который и клюнул на моё предложение и говорит: "А где ж твой боец? Или так, на понт берёшь. Если так, то давай ты сам со мной один на один". А я ему говорю: "Потерпи, не спеши на заклание. Скоро будет". И такая, видимо во мне уверенность была и спокойствие, что немного и засомневался. "Ага..." - думаю. Смотрю, а все наши такие весёлые стоят. Они тоже заметили это. Видимо, тоже подумали о нашем настроении. И вот тут-то и видим мы - он с той стороны на Хара Алтане не спеша подходит. Мы пока стараемся не выказывать это. А самим так интересно стало, что и забыли уши-то заткнуть. А он, неожиданно для этих и говорит им за их спиной, но как говорит: "По моей родной деревне ходите без спроса". Вот так и сказал, но как сказал. Знаете, как какой-то металл. Будто так ножом по сковороде, что сразу и вывернуло...

Алдар сделал паузу, находясь весь в ореоле воспоминания, когда взбудораженная память и вытащила до самой мельчайшей детали то, что покажется для этих студентов и студенток историей из разряда высоко оригинальной выдумки, в которую невозможно поверить ни за что. Знал бы он, что одна из них, уже год как не студентка, и была свидетельницей невероятной необыкновенности, лучше терминологии и не подобрать. А другая же, поверила в это сразу, но и с подтверждением видео. Сарюна примерно предугадывала дальнейший ход, но с набором, может, иных вариантов иного сценария, исходя из определённой тактики, сопутствующей тому моменту, хотя, сама ситуация в рассказе очень даже и походила на ту, что она и увидела на остановке криминогенного квартала. Только там, в городе, ему противостояла кучка отморозков далеко не спортивной архитектуры. А судя по текущему рассказу. Здесь когда-то произошла битва ли, не битва, но противостояние с очень подготовленным противником, направленно агрессивным, имеющим вполне определённую стратегию и тактику, потому и вооружённым хорошо в психологическом плане, перед которыми арсенал те же отморозки просто бледнеют скудностью арсенала. Но вот Алдар отдышался, как следует, и продолжил рассказ в тишине, в котором явственно отразились напряжённо заинтересованные, зачарованные лица и девушек, и парней из университета, которые пока в полном неведении, в отличие от Сарюны, прикоснувшейся к этой стороне тайны, сравнимой с волшебством ужасающего очарования:

- Вот тут-то мы и вспомнили про уши и заткнули крепко. А те от неожиданности так и застыли, и казалось нам, что чёрный всадник приближается замедленно плавно, как наваждение. Но вот он соскочил с коня, как всегда, акробатически, как ковбой. Да вы видели тогда. Ну, а те стоят, как будто, оцепенелые. И он стоит, но видно, происходит что-то такое. Тут я взял, да приоткрыл уши. Ох-хо-хо. Вот так, да. Никогда мне до этого и после этого так плохо не было, как тогда. Будто сойду с ума или взвою от тоски. Еле-еле прижал уши. И смотрю. А он пошёл сначала медленно, а потом и стартанул как на стометровку. А у него-то в спринте почти по мастеру спорта, и средние, и длинные дистанции может бежать быстро и не задохнётся никогда. В, общем-то, выносливость и резкость на высшем уровне. Ну, а ловкость его вы видели. Но, ведь и сильный необыкновенно. Когда спортзал пристраивали к клубу, мы там зимой волейбол играем, то он проходил мимо. Увидел, что длинные тяжеленные брёвна мы, молодёжь, с большим трудом перетаскиваем, так он и предложил свою помощь. Мы, пять, шесть человек ухватились с одной стороны, а он один с другой. Так мы с трудом передвигаемся, а ему хоть бы что. А такие, немного короткие брёвна, так он один на плечо и почти бегом. И не устаёт нисколько. Так мы под его руководством-то и построили быстро...

И опять сделал паузу, как выждать и выдать главное, тогда как все и навострили уши, затаив дыхание. И Сарюна тоже. И переваривали в уме эту информацию. Чтобы и понять, и представить. И вот Алдар продолжил интригующе:

- Ну, те и стоят, оцепенелые. А он стартанул спринтерски и когда, осталось каких-то несколько метров, он и сделал сальто таким прыжком вверх и приземлился на голову самого ближнего, и побежал по головам этих бравых парней. Никогда такого не видел. Да и никто не видел. Даже в кино. Он так и побежал по головам, как по кочкам. От головы последнего и оттолкнулся на сальто и приземлился у них за спиной. И быстро развернулся в стойке. И говорит что-то. Мы-то заткнули уши и не слышим. И вот тут-то он и начал целую серию поставленных ударов и кулаками, и ребром ладони, и ногами. И всё из бокса, каратэ, кунфу. Мы-то знаем, он тренируется на своей базе возле леса. Я не был у него дома, но дядя Доржи один раз делал ему электрику, кое-какие проводки заменял. Так вот он-то и рассказывал, что дом его сплошной спортзал, и что занимается дома зимой. Но мы много раз видели его и на лыжах. Ну, ладно, чего-то отвлёкся немного. Так вот, он всех этих атлетов, киллеров, мордоворотов отправил в нокаут, в глубокий нокаут. С той поры никто к нам не заглядывал... В соседних-то сёлах знают...

И замолчал тут Алдар, то сделал очередную паузу, то ли закончил рассказ, от которого и переводили дух.

- А почему он велел вам заткнуть уши? - спросила Лаура, голосом тона преисполненного любопытства, в котором на этот раз никак не наблюдались интонации кокетства.

- Да мы не можем никак понять. До сих пор. Потому что тогда, оказывается не один я приоткрыл уши. Многие. И всех вывернуло тогда. И такая вот печаль... Ух хреновое состояние! Дядя Доржи потом спросил у него на правах старшего, и он ему объяснил, но попросил его никому не говорить про такой его секрет. И он никому не рассказал из-за уважения к нему. Ну и после этого никто не стал больше подходить к нему с таким вопросом, потому что мы все его уважаем. И он спас и нас, и честь нашего села. Вот так-то.

И задумались студенты над этим сплошь таинственным явлением. Да, после этого этот всадник ещё больший ореол необыкновенности. Но ведь и Сарюна встрепенулась одержимостью профессионального характера, но так, что никто не заметил вот это клокотанье души, в которой как-то и забрезжил свет.

- Дрессированный инфразвук, как убийственный голос океана... - вдруг неожиданно для себя, но и для всех, как будто, и сделала такое заключение Сарюна, ввергая в очередное удивление.

И тут же встретилась взглядом с Никой, которая указывала на мобильник, но она помотала в ответ, мол, не время. И пришлось лучшей подруге с усилием воли да сдержать нахлынувшую прыть, что так уж свойственно для молодого девичьего духа. Ну, что ж, пусть видео остаётся пока их тайной, которую и должна когда-нибудь да раскрыть сама владелица. А вот местные ребята - Алдар и Эрик так и раскрыли рты, как свидетельство повышенного любопытства с их стороны.

- Как это понять? - спросил тут же у Сарюны Алдар, ничего не подозревая, что и она, когда-то, подверглась воздействию того, что и довелось испытать ему в тот момент, который и выплеснулся ярко эмоциональной окраской от глубин преображённой памяти.

- Видимо, его голосовым связкам нет аналога в мире... - отвечала задумчиво Сарюна.

- Как? - вопрос от хора возбуждённо любопытствующих глаз.

- Резонансное явление акустики, вгоняющее в состояние угнетённой подавленности. Но, скорее, к нему добавлялось ещё что-то такое от мозга.

- А откуда так думаешь? - опять спросил Алдар вполне обращаясь на ты, ибо в молодёжной среде обращение на Вы не так уж долговечно.

- Ей виднее. Она - единственная из нас не студентка... - за неё отвечала Ника, у которой неожиданно вот так да проявилась непоседливость, которая, да с трудом сдерживала язык за зубами.

- А кто ж она?

- Она - журналистка.

- Ого! Вот это да! - удивился искренне Алдар, к которому не замедлил присоединиться Эрик отражённым блеском восхищённого взгляда.

После некоторого молчания, сопровождаемого чувствами от непосредственности, что источались от местных ребят, и пояснила поверхностно Сарюна о резонансных явлениях инфразвука в определённые герцы, но особенно в 6 Гц, воздействующего на психику человека, когда и проявляется невыносимая печаль, о том, что этот сплошь таинственный человек, возможно, владеет, играет низкими частотами. И в этом видит она огромную роль уникальности организма и ещё чего-то, что как-то не поддаётся её разуму. После некоторого такого просвещения, что позволило вовсю разойтись сквозному ветерку изумления в просторных душах слушателей, и сказал Алдар, обращаясь и к Сарюне, и к Эрику, но предназначенное и для ушей остальных:

- Говоришь "дрессированный" инфразвук. Но вот как понимать один случай. Это было недавно. Вот он-то - свидетель... - при этом Алдар указал на Эрика. - Расскажи им, как было.

Недавний выпускник, но теперь уже состоявшийся студент уже держал наготове заготовленный рассказ, хотя, что заготовленный, когда и было так, что он увидел то событие сам ясными глазами:

- Это было после выпускного вечера в походе, где мы пробыли две сутки.

Нас на машине добросили до вершины хребта, а оттуда мы, примерно, два километра прошлись пешком до самого горного озера. Там водопад. Все наши взрослые бывали там в разное время. И сейчас ходят туда. Там глазной аршан. Два корыта сделаны и тонкой струёй льётся чистейшая вода с каким-то немного странным привкусом, как и положено минеральной воде. В, общем, там глаза можно вылечить, если покраснели или ещё что. Так подставил глаз под тихую струю. Но это так объясняю красоту нашего края. Трое наших парней отправились туда на лошадях. Вот там-то на вершине хребта и водрузили на них палатки, котлы и ещё такое из тяжести. Ну, в общем-то, переночевали первую ночь. Конечно же, не без этого, заранее набрали, да и классная не против была, только сказала тогда. чтобы только одно лёгкое вино было. Ну и ладно. Мы уж такие что ли, на водку налегать. Но, в, общем-то, и пошло у нас веселье, а на следующий день и накупались в озере. Но вода холодная. Ну, ладно ближе к делу. Мы знали, что он собирается на марш-бросок, что может быть его маршрут мимо озера.

- Какой марш-бросок? - кажется, впервые проявила нетерпеливый интерес сама Лаура.

- Он где-то раз в месяц берёт с собой рюкзак и делает, где кроссом, где пешим ходом такой марш-бросок. Может заночевать прямо в лесу. В, общем-то, так. Но я дальше иду. Ну, так вот на второй день тоже мы веселились. Но уже без этого. Оставили на вечер.

- Скажи пожалуйста, а он пьёт... - кажется, впервые проявила нетерпеливый интерес сама Лаура, что как-то и было несвойственно для надменной красавицы, хотя, в тоне голоса её и близко не ощущался настрой такой эмоции, такого признака духовной сути.

- Нет... - коротко ответил Эрик, утвердительно безоговорочно помотав при головой.

- Ну ладно, ты рассказывай... - как бы попросила его с нежной интонацией Лаура, не скрывающая интереса к главному герою рассказа, что Сарюне вдруг как-то стало немного не по себе, что привело её в некоторое смятение, что, в пору, удивиться бы такой метаморфозе.

- Ну, в общем-то, мы на следующий день. Но уже трезвые, пока трезвые, также капитально веселились... - приступил к продолжению Эрик, которого теперь-то уж никто не отвлечёт. - А чего опохмеляться-то, мы ж не пьяницы какие-то. Это я говорю к тому, что никакой выдумки, никакой галлюцинации не было. Хотя, до сих пор не верится. Но это было, точно так, как я сижу вот здесь и рассказываю вам про это. Ну, ладно, конкретно к тому делу. Так вот, наши лошади как-то заржали сначала тихо, а потом всё громче, и стали потом с узды срываться. Мы все притихли. И как-то стало нам не по себе. Из-за этих лошадей, из-за их поведения даже мурашки поползли по спине. Что такое могли почуять. Вроде бы никаких браконьеров не водится в наших краях, вроде бы никаких бандитов также не должно быть. Да и вообще спокойно у нас. Вот те мордовороты, которых нокаутировал он, после этого даже нос не совали, и близко не было. Да и не в тайге это было. Но, всё равно, что-то такое от страха прибавилось к нам, когда вот так ржут кони. Им тревожно, и нам тревожно. И стали ждать, хотя, не знаем, чего ждать. И вот, прошло, где-то несколько минут, и услышали мы треск поваленного сучка. Ну, думаем, или кто-то заблудился или же он совершает марш-бросок. Если он, то здорово. И при мысли о нём у всех нас отлегло как-то на душе. Даже повеселели немного. Но, оказалось, что рано повеселели. Треск повторился. Но как-то странно ходил неизвестный за деревьями. В, общем-то, тяжёлый ход. На него никак не похоже. и опять страх завладел нами. Ещё минута и выходит на полянку медведь. Увидели его, ещё больше испугались. Задрожали сильно. Некоторые девчонки завизжали. И, странное дело, медведь не рычит, как и должно быть. Он молча смотрит на нас, как будто изучает. А мы стоим перед ним, как загипнотизированные. И вспомнили, что был такой слух. Что в прошлом году медведь загрыз какого-то человека, не из наши местных. То ли геолог, хотя какой геолог может быть в наших краях, то ли турист какой-нибудь. Но такой факт, такая история. А он, этот медведь, видимо точно людоед, уже попробовал человечину, так и стоит, так и смотрит. А тут один из наших парней, схватил охотничий нож, но не знает, что делать дальше. Нож не ружьё. Так с ним на медведя не сунешься. Вот так и стоим. А он смотрит молча на нас и не думает даже рычать. Ох как плохо стало всем. Как будто выбирает, кого же из нас сделать жертвой. Вот это мы оцепенели. И вот тут-то и выходит на поляну с другой стороны он, как и есть. Точно его марш-бросок и был мимо озера. И он выходит также молча, потому что он тоже увидел медведя. И он стал подходить к нему тихо и медленно. Тут-то наш парень подскочил и суёт ему нож. А он возьми, да отстрани его руку. Всем этим движением и показывает, что не надо ему никакого ножа. А мы так и стоим, и двинуться не можем. И всё смотрим и смотрим, что же будет дальше. А он подходит и подходит, и смотрит в глаза. И вдруг медведь взвыл дико и подался назад, и упал. А он стоит, и мы стоим, а медведь и не шелохнётся. А он подходит к лежачему медведю, так ногой пошевельнул бок, а потом взял за лапу, приподнял и отпустил, так лапа-то и откинулась, и никак не движется. И тут-то стало доходить до наших мозгов. Медведь-то мёртвый. Но вот как?! И подумали мы, что он глазами...

На этом месте Эрик то ли сделал паузу, то ли и завершился сам рассказ.

- А что потом? - теперь и Ника проявила нетерпение в затаённой тишине.

- А что потом, пообедал с нами и продолжил марш-бросок. Но с начала он нам сказал, чтобы мы оттащили его с поляны, а, то запахнет мертвечиной. Мы-то попытались оттащить, а он такой тяжёлый, а мы ещё после такого испуга и силы растеряли. Стали еле-еле волоком. Посмотрел он на нас, да и подошёл сам, схватился, и как-то резко дёрнул, что приподнялась немного туша, так он и схватил за шерсть, и ещё раз дёрнул, и обхватил, но уже повыше, а потом резко поднырнул, что еле глаз заметит. А потом и выпрямился тоже резко, но так, что медведь-то и оказался на плече. И пошёл с ним, легко пошёл, как будто всего-то мешок картошки взвалил, и отнёс далеко за поляну, и как-то бережно аккуратно и положил его возле поваленного дерева. Но мы не сильно удивились, когда он поднял его. Уж про его силу-то мы знаем.

В тишине витало представление того случая, в который и поверить-то невозможно. Но нет, Сарюна поверила на все сто процентов в истину ушедшего события. Да что там сто, на все двести, триста, а, то и тысячу, миллион и дальше. Но нужно какое-то объяснение этому высшей степени невероятному феномену, сродни волшебству. Но вот какое? И, скорее, ответ у него. И взыгралась, неистово разыгралась кровь журналистки, такой инстинкт от профессии. Но, и ещё что-то такое, пока далёкое, далёкое от аналитики разума, лишь от аналитики разума.

7

Конечно, же, и спросили, и узнали его имя. Чингис. Что ж, распространённое бурятское имя. И долго не могла уснуть Сарюна, ведомая отставленным эффектом, таким вот шлейфом этого рассказа. Но одна ли она?

На следующий день Сарюна сварила на обед отменные щи из свежих овощей, пообещав в следующий раз сварить такой же борщ, ибо и налилась свекла. И ужин оказался такой же пробы. И скажи ей прополоть одной всё поле, то и эту работу ждала бы такая же отменность качества, приложенная к быстроте. Но она не студентка, хотя, и получит своё денежное вознаграждение по иной расценке. Ну, да ладно, когда этот вечер уже заготовил им дискотеку в сельском клубе, куда их, конечно, же, и пригласили восторженным тоном.

Завитал аромат косметики. Классический пример приготовления, в котором, как всегда, да выделилась красавица Лаура. Но, в отличие от всех, Сарюна довольствовалась лишь минимальным набором, что слегка удивилась Ника:

- А что ты так. Всё не можешь отойти?

- Да нет, но что-то... - и недосказала она, ведомая каким-то своим раздумьем, в которое и не стала вникать подробно её подруга, опять завлечённая в прелести приготовлений, что Алику как-то стало явно не по себе.

Могла ли предположить Сарюна, что в этой захолустной деревне будет собираться на дискотеку слегка взволнованной. Откуда это? Не могла понять, не могла. Может, хотела развеять печаль, от которой, как кажется, не остаётся и следа, уступая место неизвестно чему. В первый вечер здесь она позвонила Роллану, предполагая, что там, в Европе, время движется к обеду. Затрепеталось сердце, когда и услышала его голос, но только ли его голос, когда где-то на заднем фоне искристо заливистый смех принадлежал удачливой конкурентке. Но голос Роллана, хотя в его мобильнике и выявилось её имя, не похож был на прежний по дрожанию его, в котором изобразилось не волнение от ожидания, а совсем другое, будто и застала не в том месте, не в то время. Но ведь и ясно как на светлой заре, что и полетели вместе. И поделилась тогда с такой новостью что ли с Никой, которая вроде бы немного успокоила тогда выражением сочувствия, что, может, и явилось каким-то бальзамом в душу. Как знать. Но это было тогда, в первый вечер на дариатской земле.

Дискотека, эта деревенская дискотека им понравилась сразу. Конечно же, догадывались, что и здесь ощущается старание местной молодёжи, и так проявляющей во всём образец гостеприимства. И заметили студентки среди местных, которых уже знали и по именам, и на лицо, совершенно незнакомых парней, которые, как выяснилось немного позже, оказались из соседнего, более крупного села. Конечно же, они хорошо знали местную молодёжь, ибо мальчишки и девчонки из Дариаты после девятого класса продолжали обучение, покорение среднего образование в этом селе, который в советские времена являлось центральным отделением совхоза. Но и, конечно же, парни из этого села, да прослышали как-то про студентов из университета, среди которых доминировали численно представительницы прекрасного пола. Что ж и слетелись, как...

Если от ауры местных девушек ощущалась неприязнь, то юноши старались во всю демонстрировать свои возможности да талант чрезмерный, в которых и на самом деле не откажешь им. Ничуть не хуже городских. Могли сварганить и брейк-данс, и латину, и хастл, и танец, а, то и танец живота, который продемонстрировали некоторые тоже студентки из Дариаты, среди которых была и одна из их университета, проводящие каникулы дома. От них не отстали и они - гостьи, девушки из университета. Но и между ними обязательно вклинивалось медленное танго. Да, отличная атмосфера в свете изобильно вибрирующей цветомузыки вселяла радость, одну лишь радость непомерно огромного размера. Ох, безудержный полёт феерической поры цветущей молодости!

При первых звуках тихой, замедленной музыки Джеки уж самым первым и пригласил даму, такую, как и себе под стать. Не трудно было догадаться, что такой избранницей окажется Лаура. И составили они пару самого изысканного вида, что и возрадуется сторонний взор, хотя, не у всех, далеко не у всех со стороны обоих полов, судя по некоторым взглядам, источающих огни холодных бликов. И что-то прошептала Лаура в тонущих звуках блаженной музыки, что и не услыхало ни одно ухо значение её слов, которое стало доходить до студенток позже, не только с течением дальнейшего обстоятельства, но и тем, что и поведала она свой разговор некоторым студенткам, распахнувших любопытствующие уши. И как-то выставился в не очень нужном свете этот, довольно, видный паренёк. Ох, бедный Джеки! И не смел он больше приближаться к ней после, наверное, уж задиристого языка Лауры, источающей яд. Хотя, может и громко сказано. Просто, напросто да отшила бравого парня, что далеко не редкость в повседневной жизни, да и в праздничной для души, включая дискотеку.

Сарюну же пригласил Алдар, тогда как её подругу ни на шаг не отпускал Альберт. Но никто и не думал покушаться на территорию его души. И как-то понимала Сарюна, да и остальные тоже, что в таком благородном поведении есть толика, и, скорее, в огромной доле, влияние этого таинственного всадника, воздвигнутом на вершину культа личности, да и только.

- Он бывает на дискотеке? - спросила Сарюна без всякой тени смущения, движимая взбудоражено профессиональным духом.

- В более молодые годы бывал, но не так уж часто... - отвечал Алдар, понимая прекрасно этот животрепещущий интерес к нему.

- А как он танцует?

- Я бы сказал - лучше всех. И знаете, у него непревзойдённый талант поймать движение с первого раза. Увидел и исполнил. В этом плане он какой-то гений, поэтому-то у него сильнейшая техника единоборств.

- Ну, а медведя? Он же не заборол его, не нокаутировал, не применил какой-нибудь технический приём.

- В том-то и дело. Эрик говорил, что сильно шокировались они тогда, но и спросить никто не посмел, никто. Для нас это такая же загадка, такая же тайна, как и для вас.

Дискотека давно перевалила за середину, темпом в такт музыки приближаясь к финальному аккорду, когда и случилось то, что и бывает иногда то ли украшением, то атрибутом непременным такого мероприятия. Но, в общем-то, и запахло дракой в довольно таки мирном пространстве, в котором, казалось, и не должно было случиться такому казусу. В эпицентре его так и выставились в боевой стойке вездесущий парень Джеки и юноша из соседнего села, видом такой же завидной статности, которого и дариатские ребята, и ребята из соседнего села звали Дэном. И не могли понять студенты, как и в случае с Джеки, имя ли это, или его кличка, такой псевдоним. И тут же обозначились две группы поддержки. И нужно отметить, что на стороне этого Дэна находились и дариатские парни. Что ж, все они получают среднее образование в школе соседнего села, потому и не удивительно такое объединение. И назревала вот такая междоусобица. И случиться бы этому, если бы не одна девушка по имени Сэсэг, которая, как выяснилось позже, и была двоюродной сестрёнкой того, навеянного тайной, сплошь да покрытого мраком. Она-то и объявила громко, чересчур уж громко, но к которой, однако, и прислушались, и секрет такого послушания раскрывался просто, ибо она и кивнула на северо-восток, как и Алдар тогда:

- Я позвоню ему, он решит...

И наступила тишина ожидания, ибо отбилась всякая охота танцевать, что и смолкла музыка. А что касательно студенток и студентов, то и возросло любопытство непомерно, безмерно. И в этой ситуации как-то и поймала себя на мысли Сарюна, что у неё давно вскипело какое-то замаскированное желание увидеть его, и что, совершенно независимо от воли и разума, и пробил этот вожделенный час. Осталось ждать.

Ждали все. Не играла музыка. И даже самые отъявленные любители навороченных танцев оставили всякое желание, преисполненные другим, другим.

И нарушилась внезапно гнетущая тишина. И напрягся слух. То был пугающе зловещий отзвук барабанной дроби, ударной точно в такт, мерно завораживающей, что в тиски сжимались трепетно и разум, и сердце в ожидании. И подумается невольно, что так и ждут своей участи ягнята на заклание, не тихо блеющих в молчании. Но какая параллель может быть?! Ведь просто ждут они того, кто и разрешит по справедливости спор тех, у кого рядом с разумом, и затесались кулаки, как неоспоримое свидетельство всяких доводов, аргументов.

Звук барабанной дроби увеличивался, в котором угадывался легко цокот копыт, вносящий некий холодок в души, истомлённые ожиданием, что и кошки заскребли. И вдруг нарастание прекратилось резко, укрепив тишину навострённых взоров лишь в одну точку, в которой отобразилась дверь. Ещё череда мгновений и он войдёт...

И наступил долгожданно интригующий момент...

Он шёл меж рядами неспешно спокойно, и от того, может, торжественно, и от того, может, величественно в тишине затаённой, что навевались от данной ситуации, куда его и позвали. То было шествие кумира.

Источал ли взгляд его какое-либо философское значение иных концепций? Холодный блеск холодного огня и страшный оттого, как выражение, извержение властного слова дьявольского духа.

Взошёл он на сцену, в которой пристроилась весьма дорогостоящая аппаратура. Подали стул со спинкой, куда уселся взором сосредоточенным, в котором мгновенно отразился блик от мудрости неведомо далёкой и глубинной по сути. Но как рассудит он?

Поднимались на сцену Джеки и Дэн, как зачинатели этой ситуации, походкой весьма уж скромной, что статность и притулилась на задворках. И подходили к нему, и нагибаясь поочерёдно, да выкладывали кое-какие аргументы, превозносящие их правоту, но так тихо, что не услышать в отдалении. Но затем пригнулись оба, будто травами от ветра, и слушали, выслушивали вершителя судеб данного пространства, который и говорил так тихо, что не услышать в отдалении.

Компромисс был найден, но, скорее навязан, и потому вот эти двое, некогда и оседлавшие коня бравирования, да пожали друг другу руку, что и подняло резко градус на потепление, да повышение настроения всеобщего, потому как помимо всего этого и улыбнулся он, этот, для студентов, таинственный всадник, живущий за холмом.

- Ну, давай весёлую музыку... - говорил весело недавний носитель в микрофон к ведущему, который тут же стремглав и весело, да лихо и подпрыгнул к аппаратуре, весь готовый к определённой манипуляции.

Ну, а он сошёл непринуждённо упруго и направился к выходу, спокойно и просто, отстранив величественный признак. Вот скоро и пройдёт мимо студенток. Ох Лаура, отважная красавица Лаура, подалась чуть вперёд, будто и на подиуме красавиц мира...

Что было это? Скорее и взыгралась неистово, и забурлила кровь от романтической профессии, в которой и должна присутствовать всегда инициатива и отвага. Потому и выступила она из задних рядов. Но не просто так. И держала она не на вытянутой руке мобильник, в мониторе которого да отразились те самые блики холодного отлива, от которых и помутит того, кто и взглянет.

Он проходил мимо Лауры, конечно же, обратив внимание, ну как не обратить на красоту истинно природного розлива. Но и прошёл мимо, подходя уже к ней, чтобы также, но вряд ли обратив внимание, да и пройти мимо, выйти, да и ускакать за пологий холм.

- Так это Вы? - то был голос искренности и удивления, который извергнул он, притормозив, остановившись резко, что и обернулись все, ибо все и были весь во внимание.

- Да, это я. - отвечала Сарюна, согласно кивнув слегка.

- Так Вы учитесь?

- Да, учусь, учусь готовить для всех... - отвечала неопределённо она на, можно сказать, неопределённый вопрос, хотя прекрасно понимала, что он имеет в виду.

- Я как-то не очень понимаю Ваш ответ. Но... - и как будто замялся этот носитель тайны, покрытой мраком, когда надо, истинное воплощение чудовища, как воинственный монстр. - Конечно, Ваше право отвечать тому, кто спрашивает без разрешения.

- Нет, почему же. Я впервые поварю для всех. Сейчас это моя прямая обязанность.

- А-а, но понятно..., Но... разрешите Вас на танец, если можно, на классический вальс? - говорил он не громко, но так, что был услышан теми, кто и стоял невдалеке.

- Да, конечно... - голос же её был тих.

Взоры всех были устремлены в одну точку. Почти все были уверены в том, что он встретил свою знакомую, кроме Ники. А красавица Лаура так и вскинула удивлённые брови, но в расширенных глазах которой выражения огней такой эмоции, лишь оттенили нечто другое, другое, что высветилось неожиданно бледным заревом зависти. Никто не заметил.

Могла ли Сарюна предположить такое даже самым смелым предсказанием, но явилось это нежданно феерическим откровением истины данного момента. Как будто получала она в этот миг внезапно, но вожделенно даруемое покровительство, что так и было воспринято всеми, как и есть без всяких оговорок. И потому она на вершине, и потому она оказалась неожиданно увенчанной королевой бала.

Да, взоры всех были устремлены в одну точку, в которой и свершалось данное событие. Почти все были уверены в том, что он встретил свою знакомую, кроме Ники, сохранившей эту тайну подруги. А красавица Лаура так и вскинула удивлённые брови, но в расширенных глазах выражения огней такой эмоции, лишь оттенили нечто другое, другое, что внезапно вторглось и высветилось едва бледным заревом зависти. Никто не заметил.

Тем временем этот, слывущий монстром, подходил к сцене, где диск-жокей, увлекшись происходящим, пока так и не подобрал музыку зажигательных огней. И говорил он тихо ведущему дискотеки, похлопывая дружески по плечу, что тот лишь радостно кивал, а затем и поставил что-то такое под заказ, что и устремится звуками по пространству светлых аур. Но никто не знает. Пока...

Было ли это схоже с музыкой "короля вальса" Иоганна Штрауса? Нет, не его "Сказки Венского леса" и не его "Весенние голоса", и не "Вальсы любви" Иоганнеса Брамса, и не "Грустный вальс" Эдварда Грига. Лилась музыка в идиллической гармонии духового и инструментального, которая и не звучала здесь никогда под сводами сельского клуба, в котором и старалась молодёжь подтягиваться к городу соответствующим набором. И где такую вытащил диск-жокей?

Она почувствовала какую-то странность его руки, рук, когда и прикоснулся, и прикоснулись. Чувство будто в объятиях такого непередаваемого, невыразимо душевного комфорта. Было ли с ней такое? И долго искать ответ в движении мига. Но, неужели эти руки могут всегда свершить стремительно неотразимые движения, свергающие, низвергающие, повергающие?...

И закружились в не очень быстром темпе...

Да, они были достойны друг друга в волнующе трепетной кульминации захватывающего, запоминающегося момента, как откровение истины, что и сверкнёт бесценным бриллиантом по долгой, долгой дороге жизни, и освещая, и даря тепло.

Спутник по танцу, этот неизвестный всадник, и вёл её уверенно по волне трепетно вдохновенной, над фейерверком цветисто ярких огней восхищения, да и зависти одновременно. Ну, а каковой же была она?

Сарюна в изящно плавном кружении - как воплощение парящей лёгкости изысканных граций велением мерно заливистого такта, как возвышенно поэтизированное выражение определённо строгих линий венского вальса, как сама утончённость величавой статности лебединой, как дыхание лирики фантастически пленительной, как реющий полёт идеального стандарта. Но кто увидит смешение тихой грусти в сверкании искр манящей надежды на взлёте, что и отразятся мерцающим бликом от слезы невольной?...

8

Сарюна уснула под утро. Всё вспоминала этот фееричный вечер и этот единственный танец. Когда смолкла музыка их вальса то говорил вполне обыкновенным голосом, отмеченный приятным баритоном:

- Скоро футбол начнётся по телеку. Команда играет, за которую болею с детства.

Что скажет она, человеку, которого не знает, совершенно, не знает, этому, по прежнему таинственному всаднику для неё, для них. Лишь кивнула. Может, этими словами, да приоткрывал он и то немного завесу от собственной тайны. Но как понимала она, что и для местных-то он, сам местный, и то не раскрыт до конца. Ведь и не спросили его про тот случай на полянке с медведем, когда взыгралось в нём неудержимое господство воинственного инстинкта неосознанно звериной отваги, которое и видела она в то утро ясного дня. Местные ребята, притом выпускники школы, годящиеся в младшие братья, постеснялись, потому что он и есть настоящий покровитель, и не только для них, для всех, наделённый самой, что ни на есть, могущественной силой, увенчанной ореолом мистических истин.

Он поклонился ей тогда, прижав к сердцу соединённые ладони, одним этим величественным жестом и возведя её на вершину, так и выказав галантность непревзойдённую.

В тот вечер Алдар, Эрик и ещё некоторые ребята также поспешили на футбол. После дискотеки их провожали на край села, как будто по заведённому графику. В иномарку Джеки набились, как огурцы в банку, притом этот парень, не такой уж плохой от натуры, всё ж и позволил такое (что ему, сыну олигарха), хотя, конечно же. и возмечтал о том мгновении, когда и прокатит красавицу Лауру в единственном числе. Но лишь повздыхал, тогда как Лаура, что не похоже на неё, не уселась позади ни на мопед, ни на мотоцикл раскрученных марок. Она так и пошла вместе с ними, в числе которых кроме неё и были Ника да Альберт, тогда как остальным досталось место, включая и парней, нашедших с местными общий язык, а то и новых друзей. Но что подвигло на это Лауру? Скорее, любопытство, в сферу которого и вошла она, как знакомая этого всадника, вгоняющего в эмоции волнительного трепета. Но не стала спрашивать её про обстоятельства их знакомства, не стала.

Почти под утро и пришла к выводу о том, что она же и есть журналистка журнала, в котором от обложки до обложки расписываются истории, места и случаи, сплошь да овеянные легендами, иногда и самого мистического характера. И вспомнила слова Лоры: "...а может, когда-нибудь и возьмёшь у него интервью".

Утром она встала, может, не так бодро, но и без никаких усилий. Что ж, это одно из требований её профессии. И так же быстро сварганила отнюдь не лёгкий завтрак. Но вот странное дело, за обедом, бригадирша Гунсэн, обычно разговорчивая да и добродушная тоже, не проронила ни слова с ней, именно с ней, лишь сухо кивнув на приветствие. Но стоило ли удивляться этому. Да, её не было на дискотеке, но это не говорило о том, что она в неведении про их единственный танец. Нет, конечно же нет. Об этом если не говорит, то знает всё село. Это вам не город, где можно годы прожить и не знать ничего про соседа по лестничной площадке, и не желать знать. Другой менталитет. И понимала она, и даже знала с той поры, когда и спросили студентки про него, ибо и заметила тогда ту непредвиденную дрожь. Вот она-то и завидела в ней конкурентку. Но ведь каждый или каждая и обратит внимание на тот факт, что движение-то на этом полигоне чувственных страстей лишь в одну сторону, в которой цель едва ли достижима. Но причём тут она? А что таинственный всадник? Если это на самом деле безответная направленность души, то и он-то причём? Всё дело в ней самой. Потому и не станет она вот так и распинаться как-то перед ней. Она сделает своё дело и уедет в город, и вряд ли когда-нибудь да ступит её нога на территорию Дариаты. Как и есть.

Вечером она, как и все, пошла на волейбольную площадку. А что ей оглядываться на кого-то? Пришла и почувствовала, нельзя не почувствовать, что будто всё окружающее пространство задышало уважением, что подчёркивалось сразу же, когда один из местных парней обратился к ней на Вы, тогда как ко всем и было непринуждённое обращение на ты, и тогда, когда ей уступили место на скамейке обозрения. И как-то уже понимала, что и расспрашивали про неё, и что знают теперь, что она далеко не студентка, и что принадлежность к этой профессии, а в деревне ещё как, лишь усиливало отношение трепетного толка. И было помножено это, конечно же, той ослепительной кульминацией вчерашней дискотеки, когда и выразила вместе с ним, именно с ним, исконную суть элегантного орнамента, такой канвы классического вальса уж так изящно утончённо, что не могло не стать предметом обсуждения, да ещё какого, особенно среди прекрасной половины местной молодёжи. Потому и не удивительно, что донеслось это до ушей Гунсэн, которая, лишь вскинутым взглядом, да обернётся изредка ненароком. Но ведь студентки и студенты загордились прошедшим фактом, включая и красавицу Лауру, что ничуть не посчитала это за поражение, да откуда. И потому, ведомая сложившимся обстоятельством, она и старалась не проявлять, не взрываться эмоциями возбуждённо радостного зрителя, болельщика такого яростного. Что это, в общем-то, ей удавалось. Хотя, и заметила, что и скрылась-то печаль, даже не оставив тягуче вязкий шлейф за собой, уступив покорно место чему-то совсем другому, в чертах, в особенностях которого ещё и предстоит разобраться.

Его сегодня не было, что, в общем-то, и не явилось каким-либо откровением.

Вот так и прошёл очередной день. А что же ждать от следующего?

После обеда потянулись все в магазин, где могли, в отличие от города, отоварить в долг. И зная про то, что по договорённости оплата будет произведена по окончании работ, и отпускали им без всяких там вопросов. Но и брали студенты в меру. И Сарюна пошла вслед за ними, чуть отстав от всех. Может, в одиночестве будет легче разобраться т в том, что опять не дало заснуть до поздней ночи. И этот образ, который и представал ярким очертанием, и не собирался никак уйти, покинуть.

Издалека увидела, что столпились студенты и некоторые ребята из дариатской молодёжи у магазина. Видать, и подошли к перерыву. Но и заметила ещё кого-то, сидящего на широких перилах и как-то вальяжно прислонившегося к стене. Ну и ладно, местный, да местный. И вдруг... взгляд её обратился на коновязь, что торчала всегда одиноко невдалеке. Но нет, сегодня не была она одинока. Конь вороной грациозного бега широкой уздой составил ей компанию. И тут от неожиданности и вспрыгнуло сердце, и пустилось в танец, но отнюдь не вальс, а что-то от чечётки, заставив дыханию перехватиться сначала, а потом и выразить учащённое состояние сердца. Но и взволнованность в придачу. Потому и замедлила немного шаг, приближаясь неуверенно. Но почему и откуда...?

Усевшись на перилах развалившись, опёршись так о стену, он и походил на бравого ковбоя, но вот без шляпы. А если подать? Но и подходила к нему Лаура, ох и шустрая натура, (вот бы её в журналистки!) вооружившись истинно красотой неописуемой, от которой ох как трудно устоять. Игривые жесты изящного кокетства послужили прикладным дополнением, да ещё каким, из всего её богатейшего арсенала, дабы обезоружить и победить. Ох, Джеки, Джеки?! Ни за что не устоял бы, растаяв пломбиром мороженным от зноя беспощадного. Но ведь это Джеки, а он, готовый в миг любой извергнуть продирающий по сердцу жуткий всполох пламени чёрного огня от глаз разъяренно или в противоположность остекленело застывшим выражением, как невообразимо ассиметричное отображение таинственно неведомой сути холодного дьявола, улыбнулся этаким признаком необходимой галантности, подчёркивающей высоту воспитания, и всего лишь. Искренность гуляла в стороне походкой совсем неспешной. Но на, то Лаура...

Она подошла, но так, что не увидеть её позади голов. И наблюдала, укротив строптивость, за безуспешными атаками Лауры, как показалось ей. Но и заметила, что, впрочем, и заметили все, в руках таинственного всадника покоится раскрытой страницей одна такая книга, которую почему-то и обошла вниманием Лаура. И вот тогда-то память молнией и представила то, как однажды обезоружила и Роллана, и Лору, да так, что чаша весов-то и перевесила тогда в её сторону. Но, похоже, в дальних краях другой страны Лора и берёт реванш. Но это в беге данного момента нисколько и не взбудоражит разум, когда и назревает другое, другое. И это её оружие, которому и нет равных, хотя бы в том, что владеющих им в мире и по пальцам посчитать. И она применит, ибо и она журналистка, и у неё хваткая суть.

- Здравствуйте... - было для начала её приветствие, что и отстранилась немного Лаура, упрятав таки возмущение, ибо вот эта журналистка и имела право.

- Здравствуйте... - ответным приветствием даже привскочил кумир всех местных, призвав даже искренность саму, что да поспешила разгуляться во всю в нужном месте в нужное время.

Ну, уж тут-то и вовсе отошла Лаура, дабы не исполнить роль статистки сиротливой, тогда как все остальные, затаённым дыханием, и были весь внимание. Но ведь и не суждено узнать никому, что за спектакль, невиданное представление предстоит увидеть за недалёким изгибом будущего, что развернётся через несколько мгновений. И не узнать пока, пока, что за оружие приготовила она, какая заготовка у неё, но точно коронный приём, что применила однажды, изумив безмерно Роллана, что и расширились глаза. Тогда-то и обошла лихо на вираже вездесущую Лору. Но это так, так. А сейчас будущее ждёт, ожидает за неведомым углом...

- Если Вы не против, то я хотела бы узнать, что за книга?... - говорила, спрашивала она тихим тоном, без никакого кокетства, в котором любопытство и возымело во всём превосходство.

- Я давно читал, решил повторить немного... - говорил, отвечал он тихо, тут же протягивая книжку небольшого формата, мол, посмотри да оцени.

- Леонид Репин. "Ключ к успеху". Восьмидесятый год прошлого века. О-о, это старая книга... - продолжала она тем же тоном, осматривая обложку, но, затем вернувшись на ту страницу, на которой и была она приоткрыта. - А на каком абзаце Вы остановились?

- Вот здесь... - и указал отрывок из страницы.

И прочла она, взглядом пробежавшись по странице (но это внешне, внешне...), и вернула в том, же, положении книгу владельцу. Но никто пока не знает, никто, и он не знает, в выжидании мнения об этой книжке научно-популярного жанра.

И был ли ветер, обдувающий разумы разом? Но начинала она не громко, не сказать, что шёпотом, но едва слышно в тишине затаённой (вот уж истинно суть журналистки!), где для уха внушительно слышно и само колыханье трав:

- Читаем далее монографию Пресмана: "в связи с этим невольно напрашивается предположение о существовании системы "аварийной" сигнализации одновременно всем органам, не связанной с нервной сетью; такая сигнализация могла бы обеспечить практически мгновенную общую "мобилизацию" организма при его эмоциональных состояниях. Представляется вероятным, что в этих случаях центральная система передаёт электромагнитные сигналы по всему организму "тем, кого это касается", на "аварийной частоте".

У всех без исключения обозначились вскинутые брови удивления, изумления, и у Ники тоже, ибо она и не раскрывала это своей подруге, лучшей подруге (вот секрет души!). Задело это и таинственного всадника, прикоснувшегося сейчас к другой тайне другого человека. А она продолжала невозмутимо:

- Так что же, внутри нас существует нечто вроде радиосвязи? Вполне возможно, считает учёный. Хотя, конечно, это гипотеза. Правда, гипотеза достаточно обоснованная. И если научиться пользоваться такой связью, изучив её принцип действия и механизм, то, возможно, к психологической настройке спортсмена перед стартом прибавится и другая настройка, которую условно можно назвать "физиологической" настройкой.

И был ли ветер, обдувающий разумы разом?...

9

Вечером она, как и все пошла на волейбольную площадку. Но теперь-то уж точно не на кого оглядываться, ибо и шла туда приглашённой, ещё как, приглашённой, и это знают все, потому как очевидцев множество. И, так же, как вчера, уважительно уступили ей место. Но видать к прежнему уважению добавилось и нечто другое, связанное, скорее всего, с тем, что днём и продемонстрировала, потому как многие и поглядывали ненароком, но с таким выражением, как будто, она и не от мира сего. Что ж в деревнях новости всегда на уровне. Как, никак, а она ведь и произвела настоящий фурор и среди местных, и среди студентов. И Ника была изумлена, и даже больше всех, но и укор был с её стороны:

- Ты почему никогда не говорила мне про свой талант? Да ты же гений в своём роде.

Но это было потом, когда вернулись в расположение. А тогда вот этот парень, вот этот таинственный всадник даже привстал на перилах. Что ж, и ковбои удивляются, и мастера единоборств тоже, но и для людей мистических тайн это тоже свойственно. Мгновением спустя он и соскочил с той же ковбойской ловкостью и предстал перед ней на земле, на одном уровне. И говорил немного изумлённо возбуждённым тоном, что, прежде всего, для местных и явился как нонсенс:

- И ты можешь слово в слово?

- Могу... - отвечала утвердительно она, с удовольствием в душе отмечая, что в пылу таких эмоциональных проявлений он и обратился к ней на ты.

- Пожалуйста, вот этот отрывок - и он перебирал страницу за страницей, дабы остановиться на каком-нибудь интересном месте, хотя, какая разница.

Он остановился и представил ей данный отрывок данной страницы, который и оказался продолжением той же собственной мысли Леонида Репина на монографию Пресмана о таинственности человеческой сути, над которым она также пробежалась глазами, и, не только читая про себя, но извергая феноменальную энергию от мозга. Это неожиданно взорванное качество, надёжно укрытое достоинство и было всегда её личной тайной в просторах Дариаты, и которую предъявляла она сейчас, прежде всего, ему, после чего и водрузился над ним фон высочайшего удивления. Но и дух журналистки требовал движения вперёд. Потому и предъявила тогда ещё раз уникальный дар совсем иного качества, также тихо одарив повторно интереснейшим аттракционом в ожидающей тишине, едва возвращённой от взрыва изумлённых восхищённостей:

- "Очень похоже на фантастику... А ещё больше - на гипотезу, подтверждённую фактами. Не следует думать, что мы знаем о себе буквально всё, что можно узнать. До этого ещё далеко. В мире всё относительно, а в науке это заметно сильнее всего. В сравнении со знаниями эскулапов древности, конечно же, мы продвинулись много вперёд, а сравнительно с тем, что будут знать биологи и медики, скажем, ещё через два-три поколения, - окажется, что так мало мы знаем... Наука о человеке, так же неисчерпаема, как, например, наука о космосе. Лишь в самое последнее, которое в истории человечества просто мгновение, мы по-настоящему открываем для себя космос. И только сейчас человек по-настоящему стал открывать себя самого. Процесс познания будет вечным. И это прекрасно! Как грустно было бы сознавать, что всё открыто и всё изведано..."

- Ты это слово, в слово..., извините, Вы это слово в слово? - в таком возбуждении, наверное, его никто из местных и не видел никогда.

- Вы следили...

- Я бы хотел узнать про этот феномен.

Магазин открылся, но никто не собирался пуститься в бег занимать очередь. Все превратились в невольных слушателей, да и никто не хотел упустить момент такой метаморфозы, что творилась на их глазах именно с этим носителем необыкновенной силы, окутанной в мантию тайн. И если всех накрыла вуаль взбудораженных эмоций, то она, представившая миру редкое явление необыкновенности, каковым владел и тот, к кому предназначалось оно, была в самой ясности разума, и потому, увидев раскрытые двери магазина, и говорила, как будто так, как будто, между прочим:

- Мне надо купить кое-что на ужин, если что, могу потом, в свободное время объяснить...

- Можно сегодня вечером на волейбольной площадке. Вы подойдёте туда?

- Если управлюсь, надо к завтраку готовить с вечера... - слукавила, вот так слукавила она, неожиданно возымевшая преимущество, что и направилась первой в магазин, что и не пытались обогнать её, чтобы и занять очередь.

- Я буду слушать, внимательно слушать, надеюсь... - и он не преминул оседлать коня инициативы.

На обратной дороге Ника так и подскочила к ней, вертя пышущими глазами:

- Ты почему никогда не говорила мне про это.

То было это днём, а сейчас на скамейке у волейбольной площадки Сарюна то и дело ловила на себе взгляд. Когда было такое внимание? Что ж, звезда данного дня, хотя, с дискотеки вьётся за ней такой звёздный шлейф.

Она заметила коня, его коня, пасущегося мирно, пощипывая обильные травы, не выказывая элементы граций. Оказывается, он уже присутствует, потому как и узнала его со спины, когда он с кем-то и вёл беседу. Но вот и обернулся, и заметил. И подходил просто, тогда как сердце её опять же невольно да и забилось часто. Держал он в руке опять какую-то книгу, не слишком толстую, в тонкой обложке, в другом оформлении и потому понимала, что это другая книга, но и понимала и другую суть. Что ж, тогда она не просто прочла, пробежавшись по странице, она извергла тогда из мозга феноменальную энергию саванта, что и была её тайной, к которой прикоснулись многие, многие с любопытством превеликим, но, прежде всего, он.

- Здравствуйте ещё раз... - приветствовал кумир, охранитель, когда надо и улаживающий разные споры, что отвяжется всякая охота спорить, конфликтовать, вот так присаживаясь рядом, ибо место пустовало, ибо знали все. - Я думал над Вашим феноменом... - тут же с ходу и начинал брать быка за рога. - Синдром савантизма. Я так полагаю... - тут же с ходу и удивил термином, столь несвойственным в молодёжной среде, хотя, в ней-то самой и играло во всю приобретённое высшее образование в гармонии с природным разумом.

Неожиданность оборота ситуации, в большей степени то, что и говорил так вот этот человек, которого, может, и до сих пор считает каким-то монстром, чудовищем, которому чужды проявления интеллигентности, интеллектуальности, вносило элемент удивления. За этим состоянием, кажется и ступала, окутывая, такая аура будущей беседы, в которой непринуждённость, такая вот лёгкость сыграет далеко не последнюю роль, а то и солировать будет первой скрипкой. А что журналистке надо?

- Вы говорите "синдром савантизма". Не думала, что такое услышу в глуши, в глухой, но в прекрасной деревне... - выждала паузу и продолжила ох каким тоном нежности. - Наверное, это так. В школе знали все, но когда была студенткой, старалась не афишировать это, потому никто и не узнал в институте. И на работе тоже.

- Как я начинаю понимать, Вы не студентка. А я думал... - слова его были искренни и соответствовали полностью снизошедшей ауре.

- Я одна не студентка. Потому и поварю... - лёгкая поступь ничуть не кокетливой улыбки украсила и без того прекрасное лицо, что и стало достоянием собеседника.

- А кто же Вы по профессии? - спрашивал он тоном, вполне указывающим на то, что новости села с опозданием доходят до него, живущего за холмом в стороне от населённого пункта, если доходят, а то, по большей части, и обращаются тогда, когда и нужна помощь, и, скорее, экстремального характера.

- Я журналистка... - отвечала тихо, без всякой напыщенности.

- О-о! - так и оставалось выразиться ему, на которого и снизошло изумление.

В наступившей паузе, в непредвиденной паузе он, большой долей вероятности, и раздумывал, может быть, дальнейшую тактику. С совершенной незнакомкой и стоило, наверное, подумать, как предпринять очередной шаг в зависимости от ситуации, хотя и владел феноменальной быстротой реакции. Ну, а она же постаралась поблизости рассмотреть как-то его, владея некоторой игровой инициативой, как может показаться в наступивший момент, без того напряжения разума, каковым и было днём.

Свободно прилаженная, не обтягивающая футболка никак не могла скрыть сильное тело, говорящее, кричащее за само себя, готовое в любой миг и взорваться, разорваться бомбой. Но ведь и тренированное тело, о чём подтверждали вздувшиеся, будто не от неимоверно выполненного физического усилия широкие вены, а текущая спокойно здоровая кровь в проспекте крепких каналов, как буйная вода из горного ручья, образуя величественную реку дариатской долины. Но иная река иной долины, на берегах которой иные тайны от иной бездны разума. Потому как задумчиво стало бойцовское лицо властителя воинственных порывов неосознанно звериной отваги, неугомонного гладиатора бушующих арен, что железной уздой успокоились в пределах скрупулёзно соблюдаемых оттенков неведомого этикета. Уж таков и был он сейчас, погружённый в созерцательность дум на своём берегу своей реки. Но не в этой ли задумчивости прослеживалось само величие идеала, что до этого искристая игра на площадке и приняла неестественно вялый вид, лишь как дань правилу ситуации, уступая вниманию совсем другого порядка.

- Журналистка, журналистка... - едва прошептав, и продолжил он. - А ведь я хотел вжиться в эту роль... - и рассмеялся искренне, что вновь оживился волейбол на площадке.

- Ну, почему же... - и вдруг неожиданно для себя и выдала тон игривого кокетства и такую же искорку в глазах, что, мгновением спустя, и перехватило дух, от того, что и вырвалась не на ту тропу. - У Вас вопросы? - уже спрашивала, возвращаясь в прежнее русло.

Был ли выпущен птицей, подобно из клетки, один лишь миг, но заметил он эту нежданно неожиданную вспышку реактивного момента, и ухватил, потому, как и стало немного полегче, потому и говорил даже с радостным воодушевлением, говорил непринуждённо:

- Я думаю о всякой неординарности. У Вас это такая штука, которую редко встретишь. Вот здесь написано про это качество... - и протянул книгу Ошо "Интуиция", таковой она и оказалась, что опять же было редкостью в молодёжной среде, да ещё в такой глуши.

Читала ли она эту книгу? Нет, не успела, но видела в библиотеке у одного родственника Роллана, кандидата наук. Но ладно у него, но вот здесь, в далёкой захолустной деревне, и в руках, нокаутирующих руках у истинного монстра единоборств. Но от этого и удваивается, утраивается таинственность этого человека. Но ведь и просит прочитать, оценить и выразить мнение, будто предупредил её желание, и, конечно же, услышать, ещё раз услышать слово в слово.

"Ошо призывает читателей по-новому взглянуть на свою жизнь, освободиться от стереотипного мышления и предрассудков, которые сковывают человека, мешают ему наслаждаться жизнью во всей её полноте". - вот так и написано на последней странице глянцевой обложки. Да, у неё после того увиденного в городе, на остановке до сих и главенствует стереотипное мышление в тесной связи с предрассудками. Да, прочитала бы в тишине, в покое, но ведь и ждут-то от неё то, что и продемонстрировала сама же днём, что, конечно же, и стало новостью, да ещё какой для села, но уж точно среди молодёжи. Вот и стихла игра, что на площадке, что у теннисных столов. Все в выжидании. Ну, что же, раз взялась за это дело, покажи.

- Что я должна прокомментировать? - спросила тихо, но была услышана всеми.

- Вот это... - и указал он на отрывок из страницы.

Так и есть. Она прочитала про такую же, как она, и про такого как она.

- Есть в истории примеры. Да хотя бы тот же фильм "Человек дождя"... - что ж, говорила как и есть.

- Конечно, есть, и один из этих примеров Вы. И знаете, если не трудно, покажите, пожалуйста, если не трудно... - просил этот человек, давно уж отбросивший всякие черты дьявола, такой отставленный эффект от той ещё первой встречи, когда он и был таковым, просил, но с надеждой.

И это стоило, стоило того, что и не откажешь, да хотя бы потому, что это ей не трудно, да и хотя бы в счёт благодарности и ещё чего-то...

В тишине игровое веселье давно отошло на второй план, тогда как взгляды устремились в её сторону, как тогда на дискотеке, но если там она была лишь дополнением к главной фигуре, то уж в эти минуты и превратилась в таковую. Взгляды просящего ожидания. Да когда ж и было в их деревне такое? Ну, что ж, играй феномен, сыграй! Потому и начинала тихо, тогда как он и следил по книге, но и за его плечами обнаружились обострённые взгляды такого же свойства, потому и вырывалась тихо, и кажется, прежде всего, для него, именно для него, сверхъестественная энергия памяти, которая и была её тайной:

- "Альберт Эйнштейн дал ей свидетельство - она показывала мне это свидетельство, когда я был в Мадрасе, где она живёт. Она показывала мне все свои свидетельства, и в одном из них, от Альберта Эйнштейна, говорится: "Я задал этой женщине вопрос, на разрешение которого мне потребовалось три часа, потому что мне пришлось следовать определённому методу; я не могу просто перескочить от вопроса к ответу. Я не знаю никого, кто может это сделать за меньшее время, чем потребовалось мне, и это три часа. Другим может потребоваться шесть часов или больше, но я это могу сделать за три часа, потому что делал это раньше. Но должна быть выполнена вся процедура. Если пропустить хотя бы один шаг..." Числа были так велики, что ей потребовалась вся доска, чтобы написать ответ. И не успел он задать вопрос, как она уже начала писать.

Он был озадачен, абсолютно озадачен, потому что это было невозможно. Он спросил:

- Как ты это делаешь?

- Не знаю, - сказала она, - это просто происходит. Когда ты меня спрашиваешь, у меня перед глазами, где-то внутри, начинают появляться цифры. Я вижу 1, 2, 3 и просто начинаю записывать.

Эта женщина родилась с действующей интуицией".

Ох, и восхищение от взглядов обострённых, от сверхлюбопытных душ! "Слово в слово..." - тихий шёпот, как подтверждение. Но ведь и он такой. И это многое значит. Что ж демонстрация продолжается:

- "Есть ещё мальчик, Шанкаран, который работал в городе рикшей. В этом городе был профессор математики, англичанин, который каждый день приезжал на рикше в университет. Один или два раза случалось так, что он раздумывал над определённой проблемой, а мальчик просто смотрел и говорил:

- Вот ответ.

Профессор приходил в университет, прорабатывал весь процесс и удивлялся, когда оказывалось, что это и есть ответ. Когда это случилось два или три раза, он спросил мальчика:

- Как ты это делаешь?

Тот отвечал:

- Я ничего не делаю. Я просто чувствую тебя позади меня, чувствую твою озабоченность, и начинают появляться какие-то цифры. Я не очень образован, но цифры понимаю. И я вижу столько цифр в твоём уме у меня за спиной - целая очередь - и вдруг внезапно какие-то цифры появляются и у меня в уме, и я говорю тебе, что это и есть ответ. Я не знаю, как это происходит.

Этот профессор отправил Шанкарана в Оксфорд..."

Давно остыли игры, давно образован круг. Когда такое было? Но пора закруглиться, что она и сделает через минуту:

- "Он стал отдельным явлением в истории математики, потому что он разрешил многие вопросы, которые оставались нерешёнными многие века - хотя и не мог объяснить, как. Он давал ответ - но как судить, правилен ли этот ответ? Это требовало многих лет. Когда была развита высшая математика, эти вопросы смогли разработать. Шанкаран уже умер, но его ответы были правильными.

Интуиция действует, как квантовый скачок".

Восхищение имело место быть в этом кругу. Но тишину нарушил тот, кто и затеял неслыханно невиданный аттракцион:

- И Вы можете оперировать с большими цифрами?

- Нет, с большими не могу, и с малыми тоже. Я не человек-калькулятор.

- Но Вы как Сенека. Возможно, зона-44 Вашего мозга не такая, как у большинства. Ваша память, как быстрота взгляда, и в этом Ваш феномен.

- Я не проходила проверку на ядерно-магнитном резонансном томографе.

- Да, конечно. Но у меня последняя просьба. Пожалуйста, ещё один отрывок. Он имеет значение.

- Да, хорошо. Но на этом всё.

- Да, да и речи не будет.

Шелест страниц и без того подчёркивал устоявшуюся тишину. Трепет ветра, но найдена страница, и он протянул ей книгу индийского философа, которую она взяла и опять пробежалась над обозначенным отрывком, чтобы и удивить, и понять смысл, имеющий значение, затем и передала обратно, и продолжила в тиши затаённой:

- "Реальность в том, что самый разумный человек использует только пятнадцать процентов своего потенциала; нормальный, обычный, заурядный человек использует только шесть-семь процентов. Восемьдесят пять процентов разума остаются неиспользованными даже у Альберта Эйнштейна или Бертрана Рассела. Эти восемьдесят пять процентов можно реализовать, и они могут стать великим ростом".

Ну, что сказать? Было увидено, услышано. Но, не дожидаясь каких-то лавров, и перешла сама в атаку, если можно было, так выразиться:

- У меня к Вам свой вопрос.

- Задавайте... - не опешил, но, кажется, призадумался неожиданный экзаменатор.

- Возможен ли такой факт, когда у человека тоже, скажем, феноменальная биомеханическая память? Увидел, запомнил, исполнил... - говорила она то, что услышала о нём.

Призадумался он. Но не ускользнуло от неё, от всех улыбка, таящая многозначительность.

- Не могу ответить так, в двух словах. Надо, как-то подробнее, но я отвечу, потом отвечу, а так, я благодарен Вам... - пообещал он, что в искренности его слов вряд ли кто усомнился, и она также не усомнилась в этом.

Он ушёл, вскочив в седло с такой же ловкостью, и ускакав, как ветер, в сторону холма, туда, в свой дом, в котором никто и не бывал.

Опять же присутствовало, не утихало то восхищёние, когда и была тогда в кружении вальса с самим, с самим...

Всё бы так, но и заметила в отдалении единственный, но зловещий отсвет взгляда, обладательницей которого и явилась Гунсэн.

10

В эту ночь заснула как все, не ворочалась до утра, как тогда. Спала очень крепко. Но и проснулась свежей, бодрой. Понимала, что это от того, что мозг её совершил выброс энергии, потому и требовал отдыха. И раньше бывало так.

Когда он ускакал, сославшись на какие-то свои дела, возобновилась игра и на площадке, и на теннисных столах. Конечно, молодость, позабыв уже о недавнем проявлении чуда, вот такого феномена, взыгралась, разыгралась, развеселилась во всю. Но и в этом беззаботном веселье нет-нет, да ловила на себе взгляды, что говорило о том, что и остаётся далеко не на обочине внимания. И даже Лаура, на время прекратив какое-нибудь изящное кокетство, проявление игривых жестов, которых требовала, не требовала какая-нибудь ситуация, присела рядом, выказывая ростки симпатии, которых у неё по отношению к ней и не наблюдалось никогда. Взглянула намеренно в сторону Гунсэн, но не встретилась с ней взглядом. Что вскипело в бездне чужой? А Лаура говорила тем временем:

- А знаешь, он заинтересовался...

- Чем?

- Не чем, а тобой.

- На счёт этого не знаю, но полагаю, что если и заинтересовался, то вот этим синдромом савантизма, как он сам говорит, и это не секрет от всех. Конечно, интересно слышать такой термин здесь, в этой далёкой деревне.

- А что ты имела в виду, когда говорила про феноменальную биомеханическую память?

- А-а, ты это имеешь в виду. Мне говорили, и знаешь, мне кажется, он отлично играет в волейбол, в настольный теннис.

- Ты уверена?

- Думаю, что знаю...

Поздним вечером пришла как всегда, вместе с Никой и Аликом, но к ним добавилась Лаура, предпочтя пешую прогулку разному транспорту на выбор.

Завтрак приготовила на вдохновении и обед тоже. После обеда заснула немного, проснулась, когда до приготовления ужина оставалось время, чтобы и поразмяться, и просто отдышаться в тени одинокой сосны, растущей недалеко от летника. Потому и присела в тени ещё раз обозревать красоту местного края, и непроизвольно взгляд её устремился на тот холм на северо-востоке. Подумала, может, найти время да сходить туда, на вершину его, да и увидеть то, что за ним. А, может, и покажется из-за холма всадник на иссиня чёрном коне, цокот искромётных копыт которого заставит в дрожании сжаться сердца.

- Здравствуйте... - неожиданное приветствие позади голоса знакомого заставило вздрогнуть невольно, что обернулась порывом быстрым.

Чёрный конь приближался тенью, плавным облаком торжественно парадной грациозности, но всадник ладно упругой стати и не думал соскочить беззвучным дуновением, а оставался так, что взгляд его и был обращён сверху вниз. О-о, одним таким положением уже была схвачена инициатива. Почувствовала это, но как-то и не стала возражать против этого, ибо и предстал вот так неожиданно тот, вокруг которого и проносились вихрем, не вихрем думы, идущие далеко не от сознания, не оттуда. Ведь не раз стала ловить себя на том, что участились как-то они непроизвольным посещением, которых и не пыталась отогнать.

- Здравствуйте... - в ответном приветствии её присутствовал отблеск удивления, искристо обвёрнутый в мелодичность, что возрадуется слух, но, ведь, и было отображение сути на саму ситуацию, о которой и не возмечтала.

Всадник всё так же оставался избранником высоты положения, что, видимо, так устраивало его. Но и в её взгляде снизу вверх никак не просматривалась ущербность от неудобства какого-либо, никак. Ведь она и не думала вспрыгивать какой-либо девчонкой восхищённой, фанаткой неутомимой, а продолжала вот так и сидеть, опершись спиной об основание ствола старинной сосны раскидистой. В этом просматривалось и её преимущество. И потому одинаковость ранга в непредвиденно неожиданной ситуации, кажется, весьма устраивала обоих. И долго бы продолжаться вот такому молчанию, в котором и крылось множество недомолвок, мыслей недосказанных, потому и решил всадник соскочить с седла не порывом никаким, но точно беззвучной тенью, лишь усугубляя впечатление от ловкости природной, от которой и восхитишься всегда, навсегда. Но был ли крен чаши весов в её сторону, когда он также, не сказать что сильно рядом, и пристроился в тени раскидистой кроны, присев на траву? Лишь ускорилось возбуждённое биение сердца, когда и обволакивает вокруг вуалью ауры необыкновенной.

- Я вот думал про Ваш феномен... - нарушил первым он тишину, высокой степенью элегантности предъявив, сей, аргумент для начала разговора ли, беседы, что не удивилась она, ибо что-то многое и стало вертеться вокруг этой незаурядности её разума, именно её.

- И что феномен? - то был ли её игривый жест изящного кокетства, но точно выражение к готовности на полемику, беседу, на что угодно такого рода, что и оживился таинственный всадник.

- Синдром одарённости. Ким Пик знает наизусть девять тысяч произведений. Я, подумал, может Вы тоже... - говорил он про феномен, что был известен ей, но как-то странно было слышать про такое от этого человека, который мог обратиться в чудовище в минуту экстрима, который являл собой лишь образ мастера единоборств, хотя вот за эти дни пребывания в этой глуши он раскрывался для неё всё новыми неожиданными гранями, всё отходя и отходя от того образа, что запечатлелся от того дня первой встречи.

- Не знаю про девять тысяч, но все свои статьи знаю наизусть, и понравившиеся статьи тоже. Но надеюсь, что у меня в отличие от него не обнаружены аномалии в мозгу, да хотя бы потому, что я могу играть в волейбол, настольный теннис, что у меня координация нормального человека. Но вот биомеханическая память, запоминание, выполнение движения с первого раза, так это не у всех, далеко не всех. И это тоже феномен. Но Вы, кажется, обещали рассказать...

- Биомеханическая память..., но, думаю, что Вам кто-то рассказал, хотя мало что думаю.

- Но почему же, когда мы видели все. Конь и всадник как единая суть в порыве ветра.

- О-о, я слышу слова журналистки. Изысканные мысли...

Похоже, не договорил чего-то, замолчал. Но и она не подхватила. Хотела взглянуть, осмотреть подробно, но не посмела, устремив в сторону взгляд торжествующего любопытства. Но и он смотрел куда-то в сторону, что не могла не почувствовать. И мысли каждого о них, в выжидании по обе стороны беседы в тени раскидистой сосны, что и нет шелеста игл в безветренной тишине затаённой. Но вот он прервал это молчащее состояние, будто странным отзвуком странного пространства, или так показалось ей от голоса, преисполненного философией неведомой, или ещё от чего-то, но вдумчиво размеренного точно:

- Бернштейн писал про двигательную ловкость, при этом он подчёркивал, что в проявлениях ловкости признак красоты не первоначальный или основной.

- Когда я говорю - конь и всадник как единая суть в порыве ветра, то я имею в виду единую суть красоты и ловкости... - не то прервала, но выразила она свою точку зрения на такое явление, высветив ярко в памяти то событие, когда и представила мгновенно образы великолепных киноактёров.

- Всё правильно. Спорт высших достижений ясно показывает это. Фигурное катание, спортивная гимнастика, художественная гимнастика, прыжки в воду оценивают и красоту, и сложность элементов, что и есть сама ловкость. И это говорит о том, что есть тесная связь между сознанием и мозжечком. Хотя от природы нет никакого моста между ними. И всё приходит после многих, многих повторений. Но я как-то ловлю движение. Но всё равно у меня, как и всех, нет моста между сознанием и мозжечком. Поэтому я всё время повторяю движения, но стараюсь повышать и поддерживать функциональный уровень.

- У Вас синдром одарённости иного класса. Могу ли Вас сравнить с Ури Геллером? Я не видела, не знаю, сможете ли Вы, как он, дистанционно силой мысли воздействовать на металлические предметы, сгибать, разрывать, деформировать? Не знаю, сможете ли Вы запечатлеть себя на плёнку закрытого фотоаппарата, сможете ли Вы изменить вес этого камня? - взор её устремился на близлежащий камень, который, не имея одушевлённость, никак не мог подозревать, что речь зашла и о нём, может, годами не сдвинутом с места. - Не знаю, сможете ли Вы телепортировать предметы, но знаю другое, потому что видела тогда. Я знала, что происходит, и потому крикнула той паре, чтобы закрыли уши. Я поняла тогда, что Вы издаёте звуки-убийцы. И в этом Ваш незаурядный, неповторимый феномен. И была бы очень рада, если бы мне, хоть чуточку, раскрылся этот секрет, эта Ваша тайна.

- Сконцентрированный крик мозга... - сказал он, всё так же облачённый в таинственность, и продолжил молчание этим шлейфом недосказанности, что и думай дальше.

Было ли в этом изящное проявление разума? Или же суть изощрённой философии? Но понимай, как хочешь. Что ж, и старалась постичь это в молчании, углубиться в тонкости замысловатых слов. Могла ли вдруг мгновенной вспышкой озариться её феноменальная память, но тот отрывок и представился слово в слово, буква к букве. "Реальность в том, что самый разумный человек использует только пятнадцать процентов своего потенциала, нормальный, обычный, заурядный человек использует только шесть-семь процентов. Восемьдесят пять процентов разума остаются неиспользованными даже у Альберта Эйнштейна или Бертрана Рассела. Эти восемьдесят пять процентов можно реализовать, и они могут стать великим ростом".

Да, возможно, неспроста он указал именно на данный отрывок от изречений Ошо. Это имеет значение, да ещё какое! И, стоило взглянуть, присмотреться к собеседнику, но не так навязчиво, лишь пристальность на миг, и не более. И запомнить эти мускулистые руки и ноги, спокойно мужественное лицо с чётко выраженными волевыми чертами, обрамлённое не дерзким, но вдохновенно благородным взглядом. Было ли в нём что-то такое от романтически идеальных образов рыцарей или же авантюристов без страха и упрёка, людей несокрушимой крепости, потому искренне праведных и верных до мозга костей, до самой той глубинной бездны, где и возродился дух. Но, главное, искры ярчайшего интеллекта, и потому ей сейчас интересно, как никогда. И потому её вдохновение!

- Из 14 миллиардов нейронов коры больших полушарий у человека, у нормального человека задействованы примерно 700 миллионов. Это и есть 5 процентов. Потенциал абсолютного большинства человечества. Но вот тех, кто использует 1 миллиард 400 миллионов нейронов намного меньше, и они - люди одарённые, талантливые. Но единицы только те, кто в силах задействовать 2 миллиарда 800 миллионов нейронов. И эти люди - гении. И я процитирую одного автора из литературного блога фантастики: "В Интернете так и прописано вот такое мнение: гениальность программируется в глубинных структурах мозга, которые последователи Фрейда называют подкоркой. Так и написано, что она служит своеобразным фильтром, что отсеивает всё несущественное, чтобы человек сосредоточился на главном. Это своего рода программа для использования отредактированной в подкорке информацией. Так вот, внутренний фильтр гениев пропускает всё подряд, поэтому их сознание улавливает намного больше деталей окружающего мира. Потому он и может делать вот такие открытия на обширном фактическом материале, что и недоступны абсолютному большинству. Но вот есть какая-то странность..." Там есть места и про сознание и мозжечок...

Собеседник давно восседал в оживлённом состоянии. И когда она говорила этот отрывок опять же под лучами синдрома савантизма, он и был весь в напряжении слуха, стараясь вот этим фильтром пропустить всё, стараясь не упустить ничего, отчего и взор обострился точно как у парящего орла в высоком небе. Не укроется от него ни одно движение в далёкой низине, в широких просторах степи, потому как он и есть охотник от рождения. Но и таинственный всадник в эти минуты раскрывался перед ней новыми гранями, о которых уже начинала подозревать тогда, когда и читала отрывок из книги Репина "Ключ к успеху", но укрепилось ещё более после изречений Ошо. И он предстал сейчас перед ней истинно охотником, охотником за знаниями, точно орлом, ловящим каждое движение. Но какова реакция? И сколько ждать? И он не замедлил нисколько этим, говоря немного возбуждённо, но вдумчиво, задумчиво:

- Я читал это произведение нашего земляка. "Похищенная память". Там главные герои пытаются понять мозг. Но вот я сижу рядом с Вами, слушаю Вас и как-то тоже прикасаюсь к тайне феноменальности человеческого мозга. Но у меня не такая память и потому я конспектирую всё, что мне интересно, чтобы, когда надо, открыл тетрадь и освежил память, опять набрался знаний. Но у Вас такая память, то, может, если не трудно, что там с биомеханикой?

Лёгкий налёт удивления пришёлся, как тихий порыв ветра, что и не заметит. И могла ли подумать тогда, когда ехала сюда, что в этой глуши встретится конспектирующий человек. Но ведь в мыслях не могла допустить о повторной встрече с тем человеком, которого и записала на мобильник. Откуда ж знать изгибы будущего? Но она сейчас постарается, попробует напрячь память, и вытащить то, что засели там, в кладовых её памяти. И ради него...?

- Я попробую. Может не смогу всё дословно, но думаю не это главное, но попробую коснуться сути... - немного выдержала паузу, тогда как в мозгу, так и забушевала энергия. - Наверное, начну с этого: "Ни в каких источниках и, конечно, в самой жизни не найдёшь про людей с феноменальной двигательной памятью, с памятью на движения. Прочитал недавно, что психологи, физиологи говорят, что двигательная память и память на движения - это не одно и то же. Ну, да ладно. Но я сейчас приведу примеры. Они все рядом. Мы видим каждый день". Я дальше буду приводить не дословно.

- Да, конечно, конечно... - вторил он спешно, тоном, в котором прослеживалось, соблюдалось возвышенное, но искреннее уважение, что придало ей силы, но не на савантизм, на понимание того, что как-то стало интересно им, на достижение вместе сути беседы...

- Виды спорта со сложной координацией - спортивная и художественная гимнастика, фигурное катание, фристайл и другие виды. Их можно перечислять и перечислять. Но вот берём, к примеру, обыкновенный бег и легкоатлетический бег. Человек с рождения бежит, как бежит, но, оказывается, бежит далеко не идеально. Он бежит, как поставила природа и не задумывается об этом. А вот бег легкоатлета ставится тренером. На стадионе бег легкоатлета и бег простого человека, просто разные вещи. Легкоатлет бежит не так, как дала природа, не так. И память генетическая тоже отметается ради идеальной техники легкоатлетического бега. Но у него теперь идеальная геометрия движений. И это поставлено искусственно. И не за один день, далеко не за один день, а путём долгих тренировок. И это большой труд мозжечка. Большинство движений гимнастов, фигуристов, мастеров фристайла, других сложно координационных видов спорта природой не задумывалась, такая геометрия ей не ставилась. Но не было в истории, да и в бытие современности такого человека, который увидел сложное движение, запомнил его в детальной конструкции и исполнил как мастер.

Вновь воцарилось молчание, заставляющее раздумывать над словами, над всем, что произносилось сейчас. Да когда она так разговаривала? Брала интервью? Да их было-то немного, но по другим темам, в которые, конечно же, вникала, подходила с той стороны, где присутствует интерес, но то было другое. Ну а он, похоже, также не сталкивался с такой же обстановкой разговора. И пока выстраивалась очередная канва необычного разговора, на горизонте, но точнее перед взором их неожиданно предстали две студентки, которые и должны были проливать семь потов на поле. Но они вот так и объявились. То были Лаура и Ника. И ещё одной неожиданностью явилось то, что они оказались вместе, ведь никак не подружки. Но что это по сравнению с тем, что увидели сами студентки, как предстали они перед ними, сидящие в тени раскидистой сосны, да в раздумье полном, что и думай невесть что, да как хочешь, что и есть настоящая неожиданность.

- Деньги на телефоне кончились. У многих. Но мы и пошли в магазин. Хорошо, что в этом селе есть терминал... - говорила, будто оправдывалась Ника.

- Да, сегодня раньше заканчиваем, по пути зашли, чтобы сказать, чтобы помочь быстрее с ужином, если ты не против... - придерживалась такого же тона Лаура, не спускающая глаз с обоих.

- А что, давайте быстро сообразим... - вмешался тот, о котором и шла возвышенная молва, что и явилось тоже неожиданностью.

- Если так, то Вы можете картошку почистить... - тут же Сарюна выказала быстроту реакции.

И принялись все трое за приготовление ужина чуть ли не в авральном режиме. Но случилось так, что студенты пришли намного раньше. И было несоразмерным их удивление, когда они и застали весьма любопытную картину. Кумир округи, властелин феноменальной силы виртуозно чистил картошку, что тонкая кожура размеренно и быстро, потоком падающим, исчезала в мусорном пакете. Все так и превратились в зрителей, будто и выпало весьма очарованное зрелище. Но ведь и настроение на высоте, ибо это-то, да ещё как, сближало студентов с местной молодёжью.

Уговаривали, настаивали, чтобы он отужинал вместе с ними, но нет, он ускакал, пообещав прискакать на волейбольную площадку. Но и этого достаточно...

Да разве кто догадывался, что он и приготовил кое-какой сюрприз, но именно для неё. Могла ли знать она про это?

11

После ужина за ними, то ли заехал, то ли ехал мимо в этот раз на моторизованном коне, на мотоцикле "Ява" Алдар. И тут же его навороченным транспортом завладели Ника с Альбертом, которые решили сегодня не пройтись как все пешком, а так прокатиться с ветерком до волейбольной площадки, на что хозяин навороченного транспорта нисколько не возразил. Для гостей всегда, пожалуйста. Чуть позже подкатил и ещё один парень, дабы забрать кого-нибудь из студенток в пассажиры, да хоть кого, но разве что, не решился бы прокатить Сарюну, именно её, по каким-то его понятным причинам. Возможно, первой претенденткой и была бы красавица Лаура, но она почему-то уступила эту пальму другой, не менее желающей. А она уж пройдётся пешком, и рядом с этим Алдаром, который по воле случая, и оказался рядом с Сарюной, но, скорее, из-за того, что он уже общается с ней побольше, нежели с кем-то другим, другой. Может и услышит ещё какой-нибудь рассказ, легенду, где главным действующим лицом, понятно, кто будет. Нет, не из-за того, что вскружена голова ясная, а так, просто, интересно. Хотя, кто знает.

Ближе к вечеру движение в деревне нисколько не уменьшалось. Лето. Вот навстречу повстречалась группа местных мужиков, которые собрались в кружок, раздумывая над чем-то, но понятна была их цель, ибо и пролегал их маршрут к магазину. Но не было среди них молодых парней, чей путь в эту пору приводил обязательно на волейбольную площадку и к теннисным столам. И это отметили про себя студенты. Спортивность местной молодёжи их просто радовала.

Грозный рёв, неестественный ор понёсся позади из-за угла, когда оставалось недалеко до волейбольной площадки. То выступал на улицу опять же ревущий властелин улицы, что прижались к заборам, стараясь не шелохнуться, дабы не отвлечь внимания от угрожающе торжественного шествия.

- Пастись вышел, да лучше б запирали или забили - в сердцах и сплюнул Алдар, и высказал такое пожелание вслед уходящему вперёд буро-красному быку сверхмассивной туши.

- Да, трудно привыкнуть к такому зрелищу... - то ли весело, но с облегчением воскликнула Лаура.

Сарюна в последнее время стала как-то питать симпатию к этой девушке, может, и оттого, что не находила в ней какой-либо капли негатива, а что до красоты, то это уж её несомненно природное достоинство. Но и угадывалось то, что она и не собирается составлять ей конкуренцию в чём-либо. Хотя, случись любовь, и неизвестно куда повернулось бы...

- А вот был случай, когда его пригласили, позвали... - не вмешался, а аккуратно выждав паузу, и решил поведать им что-то такое Алдар, но предугадали все суть предстоящего рассказа, потому и обратились в обострённость внимания.

И была бы поведана история, но случилось так, что в это время к волейбольной площадке и приближался иноходью вороной скакун, на котором восседал величественно гордым станом тот, который и являлся основным действующим лицом предстоящего рассказа. Точно, как Гойко Митич, могли отметить те, кто и видел фильмы с его игрой в главной роли. Потому и прервался Алдар, так и не начав. Что ж, попозже, выждав удобный случай, и попросят они его поведать не услышанную историю про того, кто уже лёгким ветром и соскочил с седла.

Сарюна заняла своё место болельщицы. Редко она играла в волейбол, в настольный теннис. По сравнению с большинством студенток, она не хотела выглядеть хуже на площадке или же за теннисным столом. Да, признавали все, что им до местных в мастерстве ох как далеко. И даже Лаура не старалась блистать в этом деле. Нет уж, лучше в другом. И, конечно же, в этом преуспевала. Не один парень приходил сюда ради спорта, далеко не один. Ну, а что касается пятерых парней из университета, то и они предпочитали места для болельщиков. Но не всё так плохо было для студентов, ибо одна из них, а была эта Ника, именно она, лучшая её подруга, которая и могла равняться мастерством с местными, вызывая у них неподдельное восхищение и Альберта тоже, разведённое немного с ревностью, да и только. Ну, а местные, как всегда, старались на этом поприще вовсю. Когда ж будет такая аудитория?

Таинственный всадник, похоже, был таковым и для местных. Понимали про это уже и студенты, а для Сарюны удваивалось, утраивалось это мнение, ибо она увидела то при первой встрече, что многим, и даже местным невдомёк. Хотя, как знать. Он также занимал место для болельщиков, но, конечно же, умы студентов занимал тот вопрос о том, каковым, же, является он среди местных в этом спортивном, игровом проявлении. Но, в этот вечер, он, кажется, не спешил присоединяться к рядам болельщиков. Вот взял в руку ракетку и подошёл к столу. Сарюна старалась не взирать пристальным взглядом, лишь изредка кидая молнии взора, ибо и была она здесь как-то в другом статусе. Но за всё время он, ни разу и не обронил взгляд в её сторону, и не подошёл сразу, как тогда, и будто не было никакого разговора под раскидистой кроной старой сосны, будто и не помогал готовить ужин.

Конечно, же, ему ни о какой-либо очереди и речи не могло идти. Но кто, же будет оппонент? И первым выходил против него Эрик, тот самый Эрик, который на глазах студентов обыгрывал всех подряд. И потому интерес на дрожжах любопытства у них возрос неимоверно.

Для начала размялись немного, перекидывая неспешно шарик через обе стороны сетки. Но и заметили сразу, что прекратилось всякое движение на волейбольной площадке, и мяч успокоился где-то в углу площадки, ибо потянулись игроки пополнять ряды болельщиков, И на соседнем столике также замер заброшенный шарик. Потому и перехватило дыхание у тех, кто не видел, не знал. Ну, а Сарюна помимо этого и не могла отогнать то видение памяти, когда он и был вместилищем дьявола, создающим, издающим невозможность. Потому и старалась отогнать видение прошлого и увидеть то, что и предстоит за самым близким изгибом будущего. Но и заметили, что к сюда подтягивались и совсем взрослые, даже убелённые сединой. Многие из них были студентам незнакомы. И это тоже имело какое-то значение. Но на кого делать ставку, на юного Эрика, обыгрывающего всех или на всадника таинственности? И понимали студенты, что неспроста собрались буквально все местные ребята, и взрослые с сединой, что подошли сюда. Что-то будет? Эрик был настроен, как никогда. Ну, а всадник? Тишина и вялость его движений как-то не говорили о каком-нибудь настрое. Осталось ждать немного.

Игра началась. И заметили все, но прежде студенты, что и преобразился этот всадник, упрятавший ураган до этого. Движения обоих были быстры, легки на перехват, от которых обдавало сплошь пластикой элегантной. Шарик так и завихрился над столом. Но вот стало проглядываться преимущество этого всадника. Более точность техники нападения и защиты с более резкостью и быстротой ударов, которые были красивы тем, что ставилась во главу угла экономичность и целесообразность, идущие от раскованно высокой координации. И более реактивность при защите. Но и каждая подача создавала ему выгодное положение для удара. Но и ноги не уступали быстроте рук, успевая проявить молнию самого короткого спринта в бок и обратно, предвосхищая выгодную позицию. Но и резал, подрезал изумительно, что шарик и вгонялся волчком о самую грань, о самый остриёк стола. Но и сам умудрялся доставать оттуда одним движением взорвано разорванной быстроты на седле немыслимых реакций, что только зыркнуть успевай. О-о, зрители сполна получали эстетическое удовольствие от такой ошеломительной игры, да и потому пришли посмотреть на это и взрослые, мужчины и женщины, уж давно отошедшие, ушедшие от резвой молодости. Ох, и дивное зрелище! Смотреть, да смотреть и любоваться. Но закончилась игра, закончилась уверенной победой этого жителя за холмом, в доме которого никто и не бывал. Ну, а Эрик и не расстроился ничуть. Что было окутано пеленой неизвестности для студентов, то для местных никак не было тайной за семью печатями, никак.

За всё это время не встретились их взгляды, хотя, Сарюна продолжала ту же тактику наблюдения, готовая в любой момент и отвести, но иногда, но особенно во время игры и не спускающая пристальный взор. Что ж, одна догадка как-то подтверждалась.

Тем временем победитель настольного тенниса упругой походкой (ну чем не Гойко Митич, Пьер Брис, Пьер Массими в пленительной одухотворённости ролей) входил на волейбольную площадку. И тут же основная масса переместилась туда же. И началось обсуждение, такое составление двух команд. Но недолго шло такое совещание, и образованы были две команды. И увидела Сарюна, как и все студенты, что в одной команде оказались и студентка Ника, и Алдар, и вот этот кумир из-за холма. И опять, но уже в обратном порядке, никто не остался подле двух столов, и не думал даже. Всё внимание на площадку, где опять, скорей, для студентов, нежели для местных и разыграется очередное представление уж дивно расчудесного порядка, от которого обрадованной душой и взыграется восхищённый глаз болельщика.

Игра началась. И заметили все, что исчезли на площадке прежние смех, шутки, прибаутки, иногда беспечность в обращении с мячом. Но наблюдала пристально Сарюна, как и все, на действия игрока, недавно показавшего игру в настольный теннис уровня, может, кандидата в мастера спорта, а, то и мастера спорта. Но, ведь, понимали все, что и показана такая игра, такой уровень без ежедневных тренировок, а, то по два, три раза в день. И было опять на что смотреть, и потому взрослые болельщики обоих полов, некоторые и вовсе убелённые возрастом, душой, лишь душой, резвились на площадке, да и только. Но ведь там не резвились, как бывало прежде. Нет, там шла игра по всем канонам и спортивному духу этой замечательной игры. Атаки первым и вторым темпом, как и есть. И то умение в приёме мяча, в подаче мяча, то же резание над сеткой, всё как есть. И те же перемещения вдоль сетки приставными или скрестными шагами. И те же прыжки толчком двумя ногами или одной ногой, с места или с разбега. И те же атакующие комбинации. Но заметным становилось другое, другое. Команда, в которой играл этот всё ещё, а, может и навсегда, таинственный всадник, преобразилась до неузнаваемости, показывая, выказывая работу, вдохновенную игру едино отлаженного механизма, когда и где каждый игрок знал своё место, знал свой элемент в единой вовлечённости всего многофункционального организма под наименованием команда. Как в лучшие времена Уэйна Гретцки на ледовой площадке НХЛ. Потому и повели сразу, и ушли в отрыв. И не раз этот всадник выпрыгивал на высоту недосягаемую, почти по пояс над сеткой, успевая с такой вершины обозревать половину площадки, территорию противника, и наносить разяще резкий удар по мячу в высшей стадии взлёта, в "мёртвой точке", что мяч будто копьём врезался в деревянное покрытие. Звонким гулом и старался, ниспосланный снаряд, этаким пушечным ядром, и разломать доску напополам, оставив после своей разящей отметины зияющую дыру, уж на худой конец и содрать напрочь краску. Ох, и восхищение! Но и другое. Никто не мог так ловко принять безнадёжный мяч в полёте рыбкой, а затем и отскочить упруго, будто и сам подобие мяча. Ох, и восхищение! Но вот ещё один труднейший мяч, срезанный технично, что у самой кромки площадки и сделал этот парень бросок вбок, такой уж сэйф футбольного вратаря, что и разразился крик изумления в рядах болельщиков. А он ловко перевернулся и изготовился к прыжку пружиной вверх, но задержался, и вскинул взгляд...

Нет, не успела она отвести, не успела, и встретились взгляды. Полёт огней навстречу, подобием блика молнии. И остановились. Другое пространство другого мира. И забилось сердце девичье...

Первая партия закончилась с огромным разрывом. Вторую и третью партию ожидали такой же исход. Явное преимущество одной команды над другой. И вот после окончания всей игры та проигравшая сторона предложила новую игру, но чтобы за неё сыграл именно всадник из-за холма. Выигравшая команда отказалась наотрез на такой вариант. И вот тогда и стали набирать новую команду. И стали выбираться достойные, тогда как сам виновник торжества и помалкивал в сторонке, показывая подросткам кое-какие секреты волейбола.

Неожиданно в идиллию спорта ворвались крики о помощи. Что может случиться в тихой деревне? Но спустя мгновение и представилась картина, не сказать, что довольно не стандартная. Бывает такое, бывает, но редко. Бежали те самые мужики, подбиравшиеся тогда к магазину, но пребывавшие сейчас в таком изменённом состоянии сознания. Но не просто бежали, убегали, напрягая, натуживая весь остаток сил в организме, весьма далёком от спортивности, ибо за ними гналась гроза улиц, властелин улиц. Тот самый буро-красный бык огромного размера, который и был в настоящее мгновение воплощением разъяренного чудовища.

Нет, не случилось паники на волейбольной площадке, лишь лёгкий всполох волнения. Но приготовились на всякий случай, обозревая безопасные места.

Наступала кульминация, исходом которой мог представиться несчастный, трагический случай, что и окажется на рогах последний из убегающих. Но обратили все внимание на два острия этого сверхволнительно захватывающего момента, ибо к этой кульминации добавлялась другая, на которую, скорее всего, и было более обострённое внимание. То было то, что направлялся к месту предстоящей точки соприкосновения тот, кто и показал чудеса над теннисным столом и на волейбольной площадке. И потому затаилось всякое дыхание. Вот она - ось события!

В затрепетавший миг и всколыхнётся память. И вспомнила она Омутацу Ояма, один эпизод из его биографии, о котором знает весь спортивный мир. Ребром ладони отрубленные рога. И потому напрашивается параллель, но ведь и знает она. Но, не сомневается, что знают все.

Стоял он, но вряд ли в боевой стойке, в изготовке. Он просто встал между догоняющим и убегающими. Но все ждали, ждали, но ожидание повернулось совсем другой стороной, но волшебной по сути.

***********************************************************************

Ковыль, серая ковыль в диком поле иной долины. Едва всколыхнулась в тени, гонимых ветром, черных облаков унылого неба иных горизонтов...

Но где, же, мир, мой мир?

***********************************************************************

Остановилось чудовище в животной ярости. Будто неведомая преграда... Но был ли чудовищем тот, кто остановил? И тёрся бык лбом о ладонь его, будто прося прощения. А, может, так и было? И тихо говорил тот, на кого и смотрел с мольбой, забыв устрашающий ор:

- Успокойся, успокойся мой младший брат. Иди по своей воле, иди, никто не помешает, никто...

Странное зрелище представало перед ними. Бык уходил беззвучно в стойло, что на другой улице. А тот, кто направил его, также молча подходил к коню и вскакивал порывом, превозносящем силу и ловкость, а затем конь и всадник удалялись скользящей тенью, оставляя таинственную ауру молчания.

Когда очнулись все от наваждения ли, то и слышны были кое-где возгласы:

- Уж лучше убил бы его. Вот надоел...

- Я тоже так думал...

- Помнишь, его позвали, когда с похмелья не могли бычка завалить, как следует...

Да, в этих эпитетах не было переживаний за быка, заставляющего прижаться к заборам в оцепенении. Но ведь и говорил-то он про младшего брата. Что ж, они и были одного поля ягоды, помазанные одной сутью.

После этого никак не заклеилась игра. Да и студенты засобирались домой в летник. Конечно же, их провожали, как всегда. И говорили, говорили про этот случай, что его мастерство игры в волейбол и в настольный теннис как-то оттенялось на второй план. Каждому, каждой хотелось высказать свою точку зрения, объясняющую прошедший феномен. Лишь одна Сарюна молчала, не выдавая никакой комментарий. Кто бы знал, что и думает она не о высшей кульминации события. Другое, другое. Никто не знает, и сама не знает, почему не перестаёт биться сердце учащённо. Никто не знает, и знает ли сама. Одна картина, как видение, не записанное ни на какой мобильник, как видение сердца. Его взгляд...

12

На следующий день и за завтраком, и за обедом не прекращались разговоры о вчерашнем событии. В одно мгновение остановить быка, разъяренного быка, да это стоило видеть, а уж потом и будут в городе, в университет рассказывать, смакуя, ещё как смакуя, этот невиданно невероятный случай. А что до случая с медведем, то это тоже можно добавить, разбавить, ибо и не видели, а слышать или же быть очевидцем, это не одно и то же.

После обеда так же потянулись в магазин, и если у кого закончились деньги, то те брали в долг, ибо ожидается зарплата в конце работ, всё ж деревня, далеко не город, когда все и знают насквозь друг друга. Да, студентам тоже стали давать в долг. Потому и набирали, не до отвала, но набирали налегке что-то вроде газированного напитка и тому прочее. Вот тут и встретили автора слов, которые произносились с таким жаром, что выплескивалось одно лишь восхищение: "Помнишь, его позвали, когда с похмелья не могли бычка завалить, как следует..."

- Дугар, расскажи нам про бычка... - попросила юношу Лаура, так одарив его, можно сказать, фирменной улыбкой, что тот не только не устоял, но и вообразил из себя самого искушённого рассказчика. (Ох, и чары красавицы!)

Расположились, как всегда в это время, в тени двух огромных тополей. И приготовились слушать. И начинал, до невиданных высот, до самих небес заважничав, Дугар, что одним таким вот выражением, что и вырвалось в пылу эмоций раскалённых, и оказался в центре внимания у многих девушек, аж, из самого университета, парни не так уж в счёт, хотя и это тоже плюс. И полился витиевато неспешным ручейком сам будоражащий рассказ новоявленного рассказчика. А Сарюна, что Сарюна, когда воображением журналистки, что открылось ярко полноцветным откровением, она и была там в тот час, в те минуты того дня, когда и повалил крупный снег ноября.

Разбегались мужики кто куда мог. Одному не повезло. Так и чиркнул рогами, будто тесаком по ноге. Но спасли как-то ватные штаны, что отделался испугом, не лёгким испугом, что захромал надолго. А, может, и повезло... Убежав, перепрыгнув через жердяной забор и застыли все, что отделались вот так. Завалить быка на зимний сезон, но привязали неловко, и этот здоровенный бугай с похмелья попал обухом топора не по тому месту, где тонко, лишь разозлил от боли, что и разорвал путы.

- Позовём его, я видел, он здесь недалеко. - будто догадался один из них.

- Позовём, позовём... - так и был подхвачен клич.

Заходил неспешно, выходил на середину неспешно, тогда как разъяренный бык, завидев его, мотнул головой и приосанился наизготовку, точно, как против равного себе, но из того же племени. А он наматывал на кисть правой руки эластичный бинт, что станет вместо обуха топора, что станет остриём оружия, ибо он весь и есть оружие.

Был ли стремителен этот старт не на жизнь, этот старт навстречу смерти? Грандиозен был по мощи этот разъяренный бег, несущий два рога, как два меча в гладиаторском бою, где зрители застыли в ужасе. Как Колизей. Может, не стоило звать. И скоро соприкосновение смерти. Приближение, осталось немного до развязки. Резка молния, как этот старт навстречу того, кого позвали. И выгнутый вперёд кулак, напряжение жил и связок перед моментом истины. И соприкосновение, взрыв, разрыв встречного удара в то самое место между рогами, где кость потоньше, куда и должен метить опытный забойщик, опытный мясник. То было сила на силу, но за одной из которых и стоял разум. И лишь резко сухой треск послышался всем, отдавшись в ушах и в сердце, что и вздрогнуло всё нутро, когда стоял он в стойке несокрушимой, а яростный оппонент валился медленно вбок. Ещё немного времени и кончились судороги. И погуще повалил крупный снег в сумраке ноябрьского дня. Но тот ли взгляд воинственного облика, в котором и отразилась агония поверженного? Но, и тогда не решились подходить к нему горе забойщики, доверив нож тому, кого позвали. Сыграл, ещё как сыграл отставленный эффект страха, когда унесли еле-еле ноги. И ещё время, когда он уже спускал шкуру, и вознамерились подойти, и уж самим как-нибудь да закончить не умело начатое дело...

- Ух, ты! Вот это да! - не сдержал Эрудит взбудораженных эмоций, что и поддержали остальные в этом порыве восхищения, что и не удержать.

- Так и было. Алдар может подтвердить... - всё тем же непререкаемо важным видом говорил новоявленный рассказчик, что никто и не собирался подвергнуть сомнению.

- А не про этот случай хотел нам рассказать Алдар? - вопрос Лауры и мог означать полное согласие.

- Наверное, про этот. Больше не было другого случая. Я ещё могу про медведя рассказать. Только не был я там.

- Мы уже слышали про это... - вставила слово Ника.

Этого рассказа вполне хватило Дугару для хорошего настроения. Когда ещё придётся вот так и окунуться в центр внимания студенток, но и студентов тоже?

Вечером на волейбольной площадке не было его. Наверное, дома, так и подумали бы. И не спрашивали, как-то полагая то интуицией, но скорее рассудком, что вряд ли позволено спросить про это кроме Сарюны. Вот так и решили негласно, может, причиной этому и был венский вальс, или тот разговор в тени раскидистой сосны. Как знать. Но вряд ли могла согласиться с этим Гунсэн, обходящая молчанием её, именно её. Но что её молчание, подумала и переключилась. И спросила Алдара, на что тот и поведал о том, что он уехал в город, чтобы помочь одному однокласснику поставить разобранный дом на участке.

- А помнишь, строили клуб. Здоровенные брёвна. По семь-восемь человек брались с одного конца, а он один с другого... - как бы вмешался ненароком Дугар, на что нисколько не возмутилась Сарюна, ибо каждая информация о нём важна для неё, потому и Алдар не возмутился.

Конечно же, продолжалось веселье на площадке и вокруг столов, но обходило оно её стороной. После игры собрались все дружно на дискотеку. Но и там она будто обреталась в одиночестве. И тот же взгляд. И было в нём что-то такое от философии, ведомой лишь ему. Была ли грусть тогда? Не понять, не узнать в запечатлённом образе памяти. Когда возвращались в летник, и тогда шла молча. И незаметно подошла Ника, оставив Альберта, кажется, с одним вопросом, что и был на поверхности:

- Ты думаешь о нём?

- Не знаю, не могу понять...

А что могла сказать, сама не ведомая в том, что и творится с ней.

На следующий день и завтрак, и обед, и ужин готовились не с таким уж вдохновением, как было несколько дней раньше. После ужина собрались, как всегда, на волейбольную площадку. И она собралась. Но странное дело, присела перед зеркалом в задумчивости полной, и как никогда, стала наводить косметику, на что обратили внимание студентки, да и студенты тоже. И прокатилась волна понимания. Но вот почему сегодня?

Гул волейбольных мячей сотрясал площадку, когда они подходили туда. Но вдруг и прекратилось разом. То было, скорее, замешательство некоторое, что коснулось местных ребят. И объектом этого явилась Сарюна, шедшая скромно, как всегда, хотя и понимала, что у неё другой статус, намного другой статус, хотя бы тем, что она не студентка, далеко не студентка, она - журналистка (и она в деревне!), но и тем, что общается с ней он, именно он. Конечно, тот вальс не забыть никому, никак не забыть, когда и был увиден идеал в прелестно классическом танце. И трудно повторить. Да и вряд ли кто старается. Но статус статусом, другое стало поводом такого вот тихого оцепенения, другое.

Едва заметный блеск помады, подобранный под цвет, выделяли лишь отчётливо ли правильность формы губ, едва припухлых, что могло высвечивать лишь отменное здоровье. Ну, а прямо греческий нос наряду, наверное, с румяными щёками, что также говорящие, кричащие об отменности здоровья тела, пока не довершали, но придавали не какой-то приведённый лоск, но красоту природную, которую пока ещё не довершали лёгко оттенённые тени вокруг глаз. Но вот глаза не скрытого взгляда, именно они, и доводили до завершённости основу идеальной симметричности, что обозначила собой красоту серьёзную, именно серьёзную, ибо из глубин карих и высвечивали не искры кокетства, нет, но какой-то блик от философии неведомой. Да, журналистка! Но какая?!

Конечно же, с приходом студентов шум приумножился в разы. Ведь и не в одних местах могли вспыхнуть искры взаимных симпатий. Конечно же, завихрились, завертелись игры вокруг теннисных столов, а площадку сотрясал радостно один мяч, как и положено, в пылу противостояний двух команд.

Конечно же, никто и не собирался флиртовать с ней. Какое там. С другими всегда готовы, но не с ней. Статус, его величество статус! Но вряд ли кто мог знать, но она знала, что одну и не устраивает такой вот статус. И она здесь, играющая весьма хорошо в данное время за одним из теннисных столов.

Игры были в самом разгаре, как и эмоции зрителей, когда из-за поворота показалась машина, кажется, легковая, но скорее джип. Хотя, какой там джип, и рядом нет. Старинная калымага, больше чем полувековой давности. Похож на "уазик". Видать, краска обшелупонилась, потому и покрасили недавно в тёмно-зелёный цвет, будто цвет хаки. Вот для сельского хозяйства-то самое то, и не жалко рвануть по бездорожью. Прицепил прицеп и привёз сена, дров и много ещё чего. Да и в магазин съездил. Хотя, иногда можно и махнуть до райцентра, а то и до города. Транспорт, он и в Африке транспорт. Но вот странное дело, ехал этот родственник джипа из ретро совсем бесшумно, даже катил плавно. Но вот игры почему-то и прекратились. Неужели не видели такую машину? Но, минутой позже и выяснилась причина. Из распахнутой дверцы и выходил неспешно он - таинственный всадник.

13

Игры были прекращены. Как и тогда все, явное большинство, потянулись поздороваться с истинным кумиром долины. Как и тогда он был добродушен очень, здороваясь со всеми. Но на этот раз подходили к нему и парни-студенты, как давние хорошие знакомые. С ними он был даже более дружелюбен, уважителен в рукопожатии, отчего и возгордились безмерно, вызывая лишь улыбки местных ребят, за которыми никак не упряталась зависть, никак. Поздоровавшись со всеми, он и кивнул на расстоянии студенткам, возможно, ища ту, с которой так и не закончил разговор. И невольно замер..., но восхищение ли, не могло не выдать такого его состояния. Ожидал, но вряд ли это, и потому неожиданность. О-о, все понимали, но и молчали в тишине, что, да наступила вдруг...

Подходил он медленно, но было ли это осторожной поступью гепарда на охоте или упругим шагом тех же великолепных киноактёров? Но подходил, будто утеряв былую силу уверенности духа. Могло так показаться. Но виновница тишины, почувствовав себя вместилищем всеобщего внимания, притупила немного острый взгляд, в котором разыгралась, было, одна серьёзность, но ушла, впуская огни иных значений, и опустила немного перед собой, с едва сдержанной улыбкой, что и стоила многого, очень многого.

- Здравствуйте... - приветствовал он тихо тональностью особенной, что вряд ли обойдётся без внимания.

- Здравствуйте... - ответное приветствие также не уступало в этом компоненте.

Стоять ли долго так, будто в оцепенении, что с ним никогда и не случалось, но присел рядом, в молчании, кажется, и, раздумывая о чём-то. Но длиться тишине как-то неудобно, посчитали многие, потому и загудел снова мяч над площадкой, и завихрились шарики над столами.

- Я думал, я всегда думаю о биомеханической памяти, и вообще о памяти, и о любом феномене... - такими словами, неожиданными ли, обрушил он эту тишину между ними, что могли услышать только те, кто и сидел невдалеке, переживая ли за игру, или вольно, невольно настроив обострённый слух. - Я ещё раз перечитал конспекты.

- Конспекты? - засквозило удивлением, что и вскинула взгляд она, что и явился одной из граней красоты женственной. - И что...?

- Конспекты... - как бы констатировал факт, как бы подтверждал кивком головы этот человек, на ходу останавливающий разъяренного быка, взглядом неизвестности валящего насмерть медведя, издающего таинственно убийственные звуки, нагнетающие, парализующие и много чего, что она узнавала от сведений людей, но, ведь, много, ещё много укрытых феноменальностей, вокруг которых одни догадки и догадки.

Ситуация требовала дальнейших вопросов, такого форсирования, но вместо этого она молчала, взглядом в сторону, лишь едва заметная улыбка, и не более того. Но и значило это многое, многое в этом поле пока ещё не вполне понятных отношений. Но ведь и облачились в мантии тонко, тонко обострённого внимания те окружающие, кто невдалеке, потому что интересно любопытно. Но и взирали они на игры так, для вида надлежащего, и не более того. Ибо никогда не видели таким кумира всей округи, да и не слышали никогда разговор на такую тему, что и заволокло туманом, для них туманом, ибо и был это их разговор, их код, заинтригованно интересный и для них, которые слышат, и непонятный. Да и про конспекты никто из них и подозревать не мог. Да откуда? Он был, прежде всего, всесильным бойцом, воином, надёжной защитой, а вот эту сторону они и видели, слышали впервые.

- Я никогда никого не приглашал к себе домой. Но, если Вы не против, я приглашаю Вас к себе. Может быть, мне хотелось бы показать, как я живу. Но ещё есть одно, потому что, как же Вам сказать, но как-то разобраться, выяснить вот эти вопросы, и показать Вам кое-что. Конечно, если Вы примете моё приглашение. А я приглашаю Вас. И буду рад, честно скажу, буду рад, показать кое-что в своём доме. - говорил он так, чтобы слышали без всяких там пересудов, ибо и знают все, что и знакомы до этого.

Его лицо воинственно бойцовских очертаний, на этот раз, застыло в ожидании. Но не было в этом никакого упрямства. Какое там. И капризности юношеской никакой, одно выражение понимания порядка мужского. И ещё одна черта, что выразилась в интеллигентности высокой, искренне идущей именно оттуда, от территории души высокой. И это стоит многого, а может и всего. И потому ответила она тихо, но как бы тоже постаралась, чтобы и дошло, ещё как дошло, до истомно любопытных ушей, как и есть:

- Я многое хотела бы узнать, многое. И Ваши конспекты. И честно, скажу - принимаю Ваше приглашение. И знаете, я хотела бы взять интервью, может быть, не для публикации, для себя.

Потому и вскинулся взгляд. Ибо нет и не должно быть предубеждениям и всяким другим категориям. Это её, и его дело. Потому и не оглядывалась вокруг. Но кто бы посмел? Наверное, и знала про это, держа высоту достоинства на гребне волны текущей судьбы по данному изгибу неумолимо неудержимой реки-времени...

Играющие остолбенели, когда увидели, что он и она направляются к старенькой калымаге, но ничуть не тарахтящей, а с плавным ходом, заводящийся почти беззвучно, с весьма хорошим стартом. Ну, что ж, они узнают от тех, кто и слышали.

Внутри салон калымаги оказался совсем не под стать внешнему, довольно неказистому убранству. О-о, здесь пахло иномаркой. И не слышно гудения мотора. Стоило спросить, но он как бы предвосхитив, объяснил ей странность личного транспорта:

- В соседнем селе на трассе есть СТО. Там сделали, там собрали. Двигатель от "Тойоты"...

Минут через десять они подъезжали к вершине холма, за которую она хотела взглянуть, как за таинственную ширму, где живёт он - как носитель, властитель таинственностей, как неистощимо живой источник сюрпризов. Но, ведь, и она журналистка! Может, судьба - если надо, то такая придирчивая дама с множеством элементов кокетливости, в которых сплетены жестокость и мерность, с редкими вкраплениями удачи, и готовила, давно готовила и тщательно вот этот изгиб, эту вершину холма и то, что последует далее. Потому у неё и захватило дыхание в волнении сильном...

14

Это была долина, территорией поменьше, чем долина, в которой расположилось село Дариата. Но она была также красива. И также маленькая речка, или же широкий, широкий ручей пересекал её посередине, и где-то там, за другим холмом, за лысой такой сопкой впадала в ту реку, которую они знают. Оттого и была разделенная на две половины, которые связывал деревянный мостик. На ближней стороне паслись коровы, направляясь неспешно за ту округлую сопку, чтобы зайти в село как бы с парадного входа. Но и на той стороне паслись несколько коров, бычков, да плюс в придачу овцы не большом количестве. А за ними у самой опушки леса, поднимающегося на холм, не притулился, но покрасовался дом, крепкий дом за крепким забором. И это тоже замечалось издалека. И понимала она, что это и есть его дом. Но почему он живёт в стороне, вдалеке от села? И чем он занимается? Вот главный вопрос! Но, скорее фермер, услышала однажды как-то в сторонке. Потому и спросила:

- А чьи эти коровы? - указав на довольно большое стадо, вокруг которого и замечала двоих пастухов, также всадников.

- Деревенские. По очереди пасут. Сегодня очередь тех двоих.

- А вон там, на той стороне несколько коров да овец?

- Это мои...

- А они пасутся сами по себе?

- Нет, там мои помощники.

- А где? Я не вижу никого.

- А вон четвероногие погнали овец. Видите.

Она всмотрелась пристально внимательно и заметила двух небольших собак, что лаем, а по мере приближения, становился слышен их лай, действительно погоняли отбившихся овец. Такое она смотрела в передаче про фермеров Австралии. Но не удержалась и спросила опять с оттенком недоумения.

- Но Вас, же, не было два дня. И за это время они сами выгоняют из стойла пастись, и сами загоняют. Но такое... - и осеклась, что не бывало с ней никогда.

- Да такое невозможно. Но мне помогают люди. Вот те двое, сегодня выгоняли из стойла.

- Значит, у Вас бывают дома?

- Конечно, бывают. Хотя, не помню, когда это было. А они просто подъезжают и открывают стойло, там за домом к лесу. А дальше дело собак. Конечно, я оставляю корм, они и кормят собак утром и вечером.

- Теперь понятно, всё понятно.

Проезжали мимо стада. Издалека заметив его автомобиль, внешностью отечественный, но с двигателем иномарки, и с салоном, скорее тоже иномарки, пастухи приветливо помахали рукой, на что он ответил с такой же приветливостью.

- Да, по моему, один из них Алдар. - обрадовалась искренне, узнав в одном из них знакомого парня, и также помахала рукой, получая в ответ и приветствие, и удивление одновременно.

Вот с ним-то она больше и общается, питает даже симпатию, особенно после того случая, когда он именем таинственного всадника, его именем, который рядом, и осадила порой высокомерного Джеки, когда тот и решил проявить некоторую мерзость по отношению к довольно безобидному студенту по прозвищу "Эрудит". И понимала теперь ясно ситуацию с его маленьким стадом.

Сарюна вышла из машины и ждала, тогда как он заводил в гараж, после открывал калитку и приглашал уважительно, и она входила тихой поступью туда, во двор, как будто, в другой мир.

Могла ли подумать тогда, когда из города ехала сюда, в далёкое захолустное село, как думала она, всю жизнь молодую прожившая в городе, подумать, что такое может быть здесь. То предстал перед ней целый спортивный городок. Турник, брусья, под навесом гири, штанга, под навесом боксёрский мешок, боксёрская груша, под навесом борцовский ковёр, тренажёры. Хотя, почему такое и должно быть только в городе или ещё в каком-нибудь цивилизованном месте? Но и ещё вопрос, которым озадачил вот этот борцовский ковёр. С кем он борется здесь? С одними манекенами?

Да, вот таким и предстал этот мир, его мир.

- Я Вам покажу ещё... - говорил он, указывая на калитку, ведущую за пределы двора, но в задней, тыльной стороне.

Она лишь кивнула, находясь под впечатлением. И пошла за ним через калитку туда, к опушке леса, поднимающегося на холм.

На небольшой полянке между двумя деревьями прикреплена труба, образующая турник. И те же самодельные брусья. И опять под навесом боксёрский мешок. И тропа, ведущая вверх по холму, как понимала она, служащая такой беговой дорожкой. Молча, поднялись по ней на несколько десятков метров. И вот в прорези деревьев увидела параллельно другую, более широкую тропу, но с барьерами через каждые пять метров.

- А это...? - выдохнула тихо, стараясь представить это предназначение.

- Бегу под гору вниз и перепрыгиваю через них. Но покажу другое...

Пробираться пришлось недолго между сосен, молодых ёлочек. И вышли на ещё более широкую полосу, над которой по продольной стороне протянулась длинная, длинная стальная проволока.

- А это зачем? И что такое? - продолжала недоумевать она, уж совершенно не зная назначение данного сооружения.

- Вон там внизу песок. Подойдите туда и ждите рядом.

И расходились в разные стороны. Но если она спускалась неспешно, то он взбежал на гору, на самый гребень, что превратился в едва заметную точку. И стала ждать возле песка чисто кристального. Но вот он вдалеке и запрыгивал на что-то, а затем и стал приближаться, и уже был не точкой, а человеком ли, обезьяной ли, но точно как Тарзан. То неслась стремительно вниз лебёдка, за ручки которой и держался он. И чем ниже, тем выше скорость. И, кажется, апогей наступал именно над этой песочной площадкой, когда он и выпустил, и в полёте делал кульбит, сальто и приземлился твёрдо, прочно на ноги, тогда как она в сдержанном дыхании и взирала на этот впечатляющий пример и природной, и тренированной ловкости, когда и читает, и видит всем телом. Так и нарисовал, вычертил идеальную формулу движения в пик экстремальной истины момента. Как прелюдия.

Спустя время и возвратились во двор. Пришли они, молча, и, кажется, он чувствовал её мысли, что потонули в восхищении (но в который раз?), ибо и сверкнули в мимолётном взгляде огоньки, где довольство имело место быть и не более.

- Ну, а теперь приглашаю Вас в дом... - говорил он, открывая дверь.

И входила она в том же трепетном волнении, будто навстречу неведомой судьбе, что изготовилась, приготовилась ещё раз удивить...

15

За дверью её не ждало удивление, но и не обнаружила в себе что-то от разочарования. Прихожая, кухня, в коридоре большое зеркало, на подставке которого нет ничего. Но, заходя, и сейчас, когда оглядывалась вокруг, понимала, что пахнет одним мужским духом, и нет намёка на женский дух. Типичный дом холостяка, молодого холостяка. Но дальше проходили через дверь в более просторную комнату, где должен находиться зал, по её разумению. Но вот тут-то удивлению имело место быть. Да, это был зал, но, скорее, спортзал. В углу боксёрский мешок, на полу штанга, гири. И половину зала, миниспортзала занимает борцовский ковёр. С кем же он борется? Опять настиг такой вопрос. Но он приглашал уже в другую комнату, очевидно меньшую. Но это же спальня?! Недоумение прокатилось неугасимой волной, оставляя за собой след, ещё какой след.

- Это не спальня... - словно предвосхитив мановение такой эмоции, говорил он, но тоном гида, что могло успокоить, преградить бушеванию совсем других мыслей от ухищрённостей бытия. - Я сплю на борцовском ковре. Там была кровать учителя. Уезжая, он сказал, чтобы убрал в чулан.

- И что же там? - вопрос от затаившего дыхания был вполне уместен, ибо к тому же впервые услышала упоминание об учителе, одним обозначением, как-то, объясняющим наличие борцовского ковра повсюду, где можно разместить.

Он просто открывал, и входила она в комнату, поменьше миниспортзала, но также просторную. И первым делом, что бросилось в глаза, заставившее восхититься, то были книжные полки во всю стену. Вот так да! Потом уж и разглядела два кресла подле журнального стола, плазменный телевизор в углу на специальной тумбе, в нишах которой усмотрела и видеомагнитофон, и лазерный проигрыватель, и принтер, тогда как в другом углу на обширном столе покоились тетради, гелевые ручки разных цветов и ноутбук. Да, всё это могло объяснить, ещё как, хоть одну из граней таинственной души таинственного человека.

- Прошу Вас... - говорил он, тем временем, немного торжественным тоном, указывая на одно из кресел.

- Тетради, ручки Ваши или учителя? - спрашивала она, утоляя никак не уснувшее любопытство, когда присела с удобством, как и полагается приглашённой гостье.

- Мои. Он никогда не пользовался ими, никогда не конспектировал.

- Почему?

- А Вы конспектировали когда-нибудь? - вопросом на вопрос и пытался ответить, что, в общем-то, удалось ему.

- Да, нет, никогда. Как-то не было нужды. Значит он... - и немного призадумалась она.

- Он как Вы. Синдром савантизма.

- Да... - изумлению её имело место быть. - А он не пытался учить этому Вас.

- Но Вы, же, знаете, что этому не научишь, никогда не научишь. Это дано. Да и говорил он, что не стоит тратить время на компенсаторное развитие каких-то областей, что не дано самой природой. Потому он и заставлял меня конспектировать. И знаете, мне это было не трудно. А сейчас даже стало как хобби. Конспектируешь, и находишься там, внутри самой темы, которая мне нужна. А потом всегда могу заглянуть в тетрадку и вспомнить тему.

- А что дано Вам природой?

- Овладение движением. Конечно, далеко не так, как у него. Но это он считал моим талантом, даже называл меня гением биомеханики. Говорил, что такого как я ещё поискать по планете. Говорил, что постарается выстроить мост между моим сознанием и моим мозжечком. Увидел - повторил. Конечно, в этом ему многое удалось.

- Я понимаю, я видела. Но вот он сам неужели был лучше? Как-то не верится.

- В том-то и дело, что он был лучше, намного лучше. Увидел - повторил. Природный прямой мост между сознанием и мозжечком.

- А разве такое может быть?

- Не может быть, никогда не может быть. Хотя, что мы знаем про девяносто три процента потенциала нашего мозга. И сам Ошо говорит, что эти восемьдесят пять процентов можно реализовать, и они могут стать великим ростом. Вот здесь я говорю слово в слово... - и рассмеялся при этих словах, найдя поддержку у собеседницы.

- А где сейчас Ваш учитель? - спрашивала, стараясь утолить очередную дозу любопытства.

- Он уехал. Я спросил, а он сказал, что к себе и больше ничего. Я не стал расспрашивать. И знаешь, перед тем, как уехать, мы вот на этой сборной машине взяли ещё двоих местных, вроде как свидетелей, и поехали в город к его знакомому нотариусу. Он завещал мне свой дом, участок и всё это... - и он обвёл рукой книжную полку. - Но не только. Он перевёл на мой счёт такую сумму... - интонация объясняла, что это большие деньги в количестве немереном. - Так что я богач, завидный жених... - и рассмеялся, но на этот раз не получив какой-либо поддержки у собеседницы, на что и расстраиваться не думал, и продолжил дальше. - Конечно, я подрабатываю. Спросите где? Да у себя дома, и не дома. Одним словом в интернете. Но это так. Потому что я владелец солидного, очень солидного счёта. Но и веду домашнее хозяйство. В этом плане я немного фермер. Но Вы видели. Так что, мясо ем до отвала, молоко пью тоже так. Огород, сад, теплицы Вы ещё не видели. Всё это в соседнем дворе. Ну, а сейчас август. Поэтому я с моим Хара Алтаном, это мой скакун, да Вы видели его, с утра и рвём по окрестностям собирать грибы, ягоды. Учитель всегда говорил: "Ешь то, что растёт рядом с тобой, ешь дары родной природы". Я с пяти лет здесь. Я давно уже местный. И не только. Я за своих дариатских... - вот про это она прекрасно знала, понимала, ибо и была наслышана, ещё как, а он продолжал. - Конечно, всегда со мной отдых, подаренный природой. Я имею в виду грибы, ягоды. Это похоже на слова Хэмингуэя о Париже: "Праздник, который всегда с тобой". Поэтому здесь мой Париж, может, сильно громко сказано, но это так... - и, закончил на этом краткий, не краткий монолог, предоставив журналистке и восхититься в душе таким вот цитированием классика мировой величины.

- А Ваши... - собралась спросить после недолгой паузы, и замялась немного.

- Я сирота... - предвосхитил её вопрос, который и был-то на поверхности, напрашивался сам собой. - Автокатастрофа. Когда мне было пять лет, он-то и забрал меня у тётки. У неё своих-то была куча мала. Поэтому и не возражала. Но вот в детдом-то отдавать не хотела, а вот ему доверила. И мы сразу приехали сюда, сначала жили в маленьком тепляке. А потом он стал строиться. И я ему помогал, маленький был, но помогал.

- А у него не было своих детей?

- По моему, нет. И знаешь... - незаметно для себя как-то и перешёл к ней на ты, но спохватился и поправился, вызвав у неё лишь улыбку, едва заметную. - И знаете, я думаю иногда, а человек ли он был...

- То есть как? - так и вырвалось изумление, превосходящее, намного превосходящее то, что имело место быть недавно.

- Иногда думаю так. Он вошёл в мою жизнь неожиданно, когда я был ещё маленьким, совсем маленьким, но уже обладал памятью на прошлое. И ушёл неожиданно. Как будто его предназначение и было в том, чтобы тренировать меня по своей методике. Как будто ставил на мне эксперимент. В отличие от него, и от тебя тоже, то есть от Вас тоже, у меня какая-то такая память. Я помню всё, что было со мной, происходило рядом со мной точно по дням, неделям. А когда надо и по часам, минутам. Я, ведь, и тот день в городе на остановке помню во всех деталях... - немного взбудоражено он поведал о такой вот своей черте.

- Одна из разновидностей памяти.

- Да, так. А вот он был как савант. Он был как Шакунтала и Шанкаран вместе взятые. У него была особенная зона-44 мозга, намного превышающая допустимый размер, такая память, как быстрота, мгновенность взгляда. И у него был прямой мост между сознанием и мозжечком. И многое другое...

- И он стал Вас учить, тренировать.

- Да.

Пауза раздумий. Никогда ни с кем она так не разговаривала, беседовала. Но и какая речь у собеседника? Но. ведь, насколько знает она, у него нет высшего образования, и он не учится где-то заочно. Хотя, при чём тут образование? Да имей хоть три диплома, но если не одарён высоким разумом от природы, то и они не одарят, не помогут. И потому она желала, как никогда, чтобы беседа эта длилась долго, долго, может, всегда. И хотелось ей спрашивать, и спрашивать. Что ж, и взыгрался дух журналистки. Может, предвосхитив или же прочитав её мысли, а это тоже стоило многого, очень многого, и если он к тому же телепат, то стоило как-то держать мысли прочно в уздах, что даётся совсем не просто, ибо мысли - это мои мысли, моя свобода выражений. Другое дело слова, сказанные, когда и выдашь не всё сразу, когда можно и ложь изобразить. Но, конечно, стоило взглянуть и на конспекты, хотя бы на эту тетрадь, что она и сделала, и попыталась разобраться в его не очень-то разборчивом почерке.

- Можно, я посмотрю... - спросила на это разрешение.

- Конечно...

Сквозь его почерк и старалась постичь, узнать. Это был конспект, предназначенный для него, как пособие того, что он делает каждый день. Уже названия, термины говорили о многом. Двигательная выносливость спортсмена. Скорость спортивных движений. Координационные способности спортсмена. Адаптационный ресурс организма. Импульсный метод, как способ дозирования тренировочной нагрузки. Локальная мышечная выносливость. Морфологические проявления компенсаторно-приспособительных процессов. И так далее. Потому понимала она, что конспекты и раскрывают, ещё как, одну из граней и характера, и образа жизни таинственного всадника. И стоило ещё раз призадуматься.

- Вот флэшка. - говорил он тем временем, извлекая откуда из полки флэшку. - На ней некоторые мои мысли. Я вижу, мой почерк как-то с трудом поддаётся Вам. Я через принтер выведу на бумагу.

Он извлёк из ниши принтер, включил ноутбук, соединил, воткнул флэшку, вставил бумаги, и, спустя короткое время, раз за разом вышли несколько страниц, пахнущих свежей краской.

- Здесь кое-что из моего опыта. Я написал это, когда остался один. Вы прочитайте, а я на кухне приготовлю ужин. Как прочитаете, может прогуляться по беспроводному интернету. Вот флэшка. - и доставал другую флэшку с эмблемой известной компании.

Вот и осталась она наедине с записями, что не являются конспектами. Анализ опыта, анализ переживаний. Но, неожиданно для себя, и взяла трепетно заинтригованно листки, чтобы и окунуться в жизнь, в таинственную жизнь таинственного всадника.

16

Я тренировался, всегда неистово тренировался. Я тренируюсь всегда неистово. Я буду тренироваться всегда неистово. Бывало так, что какая-то вялость одолевала меня. Но это было в детстве. И тогда мой учитель представал передо мной. Он направлял обе ладони стороной ко мне, и делал круговые движения, и со мной начинало происходить что-то такое, будто какой-то холод, не такой, как в морозный день, другой вселялся внутрь. И он начинал щипать, укалывать по всему телу. Но и не только ладони. Он начинал вглядываться в меня, не только во внешнее обличье моё, обтянутое кожей, но и во внутрь, во все анатомические органы. И при этом я также должен был вглядываться, но не в его упруго пружинистую фигуру, не в его анатомически физиологическую суть, я должен был вглядываться в его взгляд, направленный на меня, в его чёрные, пылающе чёрные глаза, которые становились настоящей бездной абсолютно чёрной тьмы. И эта бездна, неведомая бездна начинала вглядываться в меня. И что-то начинало происходить со мной. И я начинал видеть. Что видел я? И где был я?

Ведом ли был я запахом трав степей Алтаргана? Вдыхал ли я нектаром льющим аромат полевого цветка, красавицы степей Ая-ганга? Но видел я изумрудно дивную долину бирюзово дивной реки в переливе журчании тихом, под лазурным куполом, где и отливался радужным светом искристо неведомый шар...

И тогда покидала вялость, не наведывался никогда недуг, болезнь всякая и в неистовом желании нырял я в реку, окунался в свежесть воды, под которыми и подразумевалась тренировка, и ещё раз тренировка. И начиналось строительство, ваяние, возведение тела, духа, разума...

Помимо традиционных методик тренировок учитель применял и свою методику, которая никак не соотносилась с какой-либо традицией. Он часто говорил, повторял слова выдающегося айкидзина Коити Тохэя, ученика великого Морихэя Уэсибы, основателя айкидо: "Есть много людей, которые тренируют своё тело, но лишь немногие тренируют свой мозг".

Сам же он обладал феноменальной памятью, таким вот сокровенно природным даром. И бывало иногда, что он демонстрировал вот это умение, искусство саванта. Давал мне какую-нибудь книгу, статью, чтобы я следил за ним, а он говорил слово в слово то, что прочитал когда-то однажды. Но не просто так брал с потолка, а выбирал такое, чтобы и вникал я в смысл данного отрывка из какой-нибудь статьи, книги. Однажды он подал одну вырезку из журнала "Эхо планеты". На развёрнутых страницах была статья "Магия взгляда", опубликованная в 90-х годах 20 века, автором которой был Виталий Правдивцев. И учитель говорил:

- Видишь, где подчёркнуто. Следи за мной, а потом подумай...

И он начал вслух, как всегда, но с определённой целью демонстрацию савантизма:

- Да и как не поверить в магическую силу взгляда, если это "суеверие" то и дело подтверждается реальными событиями?

"Магический взгляд" хорошо известен в мире животных. Особенно среди змей. Французский естествоиспытатель Леволлан не раз имел возможность убедиться в этом в джунглях Индии. Так, в одном случае его внимание привлекло странное поведение пёстрого дятла. Сидя на дереве, он дико кричал и корчился в судорогах. Причина выяснилась сразу: на расстоянии метра от него на ветке расположилась довольно большая змея. Не двигаясь, она уставилась на птицу своими сверкающими глазами. Неравный "поединок" закончился быстро: дятел свалился с дерева мёртвым. При его осмотре не было обнаружено ни малейших повреждений.

Не раз Леволлан был свидетелем и того, как от змеиного взгляда цепенели мыши и лягушки... Но однажды он и сам попался под действие такого взгляда. Охотясь на болоте, он внезапно ощутил необычную дрожь во всём теле. Одновременно он почувствовал, что его помимо воли тянет к месту, куда он идти совершенно не собирался. Когда он приблизился к нему, то на расстоянии трёх метров от себя обнаружил огромную змею, неотрывно смотрящую на него. Естествоиспытателю стоило огромных усилий в полупарализованном состоянии поднять ружьё и выстрелить в "гипнотизёршу". И только после этого загадочные чары развеялись...

Как всегда всё было слово в слово. Но затем мы перешли к другому отрывку, он как демонстратор савантизма, а я как проверяющий, но больше как свидетель этого невероятного феномена, ибо и знал, что прочитано один раз. Но по подчёркнутому отрывку я должен был не только проверять за ним, но и вникать, именно вникать в саму суть отрывка, чтобы затем анализировать, заставляя интенсивно закрутиться, завихриться мозг. И он говорил монотонно тихо, завораживающе очарованным синдромом савантизма, тогда, как я следил по строкам, чтобы потом и прочитать в тишине затаённо вдумчиво ещё раз эту, истинно впечатляющую статью Правдивцева и подумать, думать:

- История сохранила немало сведений о подобном воздействии человесевкого взгляда. Так в прошлом веке был зафиксирован случай, когда весьма тщедушный англичанин Буль Падзор на пари в 5 тысяч фунтов стерлингов взглядом остановил и поверг в бегство свору собак, которых на него специально натравили. От его взора собаками овладел панический страх, и они бросились врассыпную, кусая друг друга, а заодно и зрителей. После этого кровавого представления игры подобного рода по всей Великобритании были запрещены...

Взгляды, которые убивают.

Взгляд человека, находящегося на пороге смерти, часто несёт в себе колоссальную эмоциональную силу, способную нанести непоправимый вред тем, на кого он смотрит. Именно этим вызвана традиция завязывать глаза приговорённым к смерти. Считается, что очень опасными остаются и глаза умершего. Поэтому повсеместно покойникам закрывают глаза, причём иногда и монеты на них кладут для страховки...

С древности известны случаи, когда от чужого взгляда погибали люди. Об этом почти две тысячи лет назад говорил Плиний Старший. О фактах убийства взглядом рассказывал вернувшийся из Азии знаменитый путешественник прошлого века Дюмон. И не только он...

Вот история, которая произошла в Индии в 80-х годах прошлого века, и о которой поведал перед своей странной смертью высокопоставленный чиновник К. Во время охоты он со своими приятелями убил слона и тут лишь вспомнил, что не взял с собой специальный нож для вырезывания клыков. Оставив слуг, охранять слона от диких животных англичане отправились на ближайшую плантацию за ножом, решив заодно там и позавтракать. Когда через два часа они вернулись, то обнаружили престранную картину: перепуганные слуги прятались по кустам, а несколько грязных малорослых дикарей вырезали драгоценные клыки из их трофея. Возмущённый К. приказал карликам убираться прочь. Но те в ответ только нагло рассмеялись. Слуги прогнать их наотрез отказались: "Это муллу-курумбы. Их трогать - верная смерть..." "Что за чушь?" и взбешенный К. (надо отметить, мужчина рослый и в расцвете сил) в ярости схватил предводителя курумбов за волосы, бросил на землю и несколько раз ударил нагайкой. "Карлик быстро вскочил на ноги, но, к моему удивлению, не убежал, а продолжал смотреть на меня, не спуская глаз... От взгляда этой гадины я почувствовал буквально тошноту..." Странное это состояние, впрочем, не помешало высокомерному англичанину высмеять насмерть испуганных слуг, которые что-то бормотали про "змеиный глаз". Он продолжал смеяться над этим "глупым и суеверным народом" весь вечер...

А на следующий день этот чиновник, встававший обычно очень рано, еле-еле проснулся к полудню. К вечеру сильно разболелась правая рука. Та самая, которой накануне он так лихо отхлестал "мерзкого карлика". А на третий день он и вовсе слёг: его охватили непонятная слабость и какое-то странное "утомление" во всех членах. "Словно в меня свинец влит вместо крови", - жаловался он близким. Врачи никакой болезни обнаружить не смогли. А состояние между тем всё ухудшалось: пропал аппетит, стала мучить бессонница... Здоровый, румяный, атлетически сложенный человек за четыре дня превратился в скелет. На девятый день у К. отнялся язык, а на тринадцатый он умер...

На этом он закончил. Всё было слово в слово. Но пока я начинал раздумывать, как он включил ноутбук, подключил флэшку, затем вошёл в интернет, нашёл искомое, и представил монитор передо мной, говоря:

- Теперь следи за мной с этого места до этого. Потом подумаешь...

Монитор высвечивал нейтрально статью, отрывок из которого он и собирался говорить монотонно тихо. Ещё миг и снова был задействован савантизм:

- Газета "Канадиен трибюн" сообщала о том, что однажды на 55-летнего канадца Стива Мак Келлина во время охоты напала медведица гризли. "Стив инстинктивно выставил вперёд руку с ножом, а сам взглядом полным отчаяния и ярости, упёрся в глаза зверя. И странное дело - медведь замер на месте. Охотник продолжал глядеть в его глаза. Стараясь смотреть точно в зрачки. Он знал, что делать так - только разжигать ярость агрессивного животного. Он ничего не мог поделать с собой. И вдруг зверь издал громовой рёв и рухнул на землю. Зверь несомненно был мёртв..."

"На медведе не нашли ни одной раны или даже царапины! И тогда исследователи предположили, что причина смерти - мощный биоэнергетический импульс из глаз человека. разрушивший нервные клетки в мозге зверя. Ничего экстраординарного в таком предположении нет. В народе издавна считалось, что взгляд человека, находящегося на пороге смерти, несёт в себе колоссальную эмоциональную силу, способную нанести непоправимый вред тем, на кого он смотрит. Кстати, именно этим объясняют обычай завязывать глаза приговорённым к смерти".

И оборвалась монотонность, в которой была своя эмоциональная сила, заставляющая вспенить, взбудоражить воображение. Но какая память?! И ни капли пота. Как робот или калькулятор.

- О феноменальности моей памяти потом. Поговорим, подумаем о том, что ты прочитал... - говорил он, будто и прочитал мои мысли, и продолжил дальше. - На этой планете есть два живых существа, глаза которых несут опасность. Это глаза, взгляд змеи и человека. Все хищники: лев, тигр, пантера, гепард, медведь, волк и другие уповают на силу, физическую силу и ярость. Шакалы, гиены коллективность, на отличное взаимопонимание. Человек больше на разум, но и на силу тоже, но реже, намного реже на взгляд. А вот для змеи первостепенен взгляд, а потом уж и сила, и проворность тела, всегда готовое к прыжку. Но скажи мне, сколько раз ты повстречал в своей жизни змей. Конечно, они у нас здесь не такие, как в джунглях Индии, Африки, Южной Америки, других тропических регионов, других жарких мест. Но они у нас есть, и видом своим могут навести ужас, если простой заурядный гражданин вдруг увидит её где-нибудь на пикнике. Конечно это гадюка. Но попадись она пацанам, то они окружат, забьют палками, бросят в муравейник, чтобы проверить прочность панциря. Гадюка там будет изворачиваться всяко-разно, но потом не изогнётся, превратится в прямую палку, что укусы муравьёв нипочём. Но потом, конечно, увидев такой результат, деревенские мальчишки возьмут, да бросят в догорающий костёр. А там змея и начнёт изгибаться, изворачиваться. Нет приёма против всесильного огня. Я говорю так, потому что видел, наблюдал и читал. Так что давай-ка найди литературный блог фантастики. Найди произведение нашего земляка "Уловить неуловимое".

На "яндексе" искать пришлось недолго. И вышел таки на произведение. А он полистал, нашёл то место, что искал, и ткнул пальцем от и до, и говорит:

- Главный герой ищет встречи со змеем, ищет, чтобы взглянуть ему в глаза. Вот этот отрывок. Следи за мной.

И опять его голос, совсем недавно кипевший весь энергией, превратился в тот же монотонный звук, монотонный тон, заставляющий воображение и метнуться, буравчиком проникнуть в суть того, что написано. И он говорил, а я следил за проявлением савантизма:

- Тогда город наш посетил зооцирк. Зверинец одним словом. И я отправился туда. Смотрел на животных со всех концов земного шара: слон, носорог, бегемот, крокодил, лев, ягуар, орангутанг... Всё интересно, конечно, но меня влекло одно животное, огромное животное, таинственно неподражаемое в своей угрозе, ради которого-то я и пришёл сюда. Этим вожделенным объектом моего внимания был питон. Класс пресмыкающихся. Но какой?! И не огромный размер его, не пёстрая чешуя его, не плавный изгиб движения привлекали в нём, а глаза. А он за прочным непробиваемым стеклом, по большей части, спал. Но ничего. Я так и стоял в ожидании. И дожидался, когда он приходил в движение. И тогда я старался смотреть ему в глаза, в эти самые глаза, что гипнотизируют и притягивают жертву, парализуя, уводя волю из-под сознания. И смотрел, потому что он и не прятал их. Но ничего такого сверхъестественного я в них не видел. И было сожаление. Тусклые глаза, лишённые всяких эмоций. И тогда я понял. Да всё просто. А что я хотел, чего я ждал? Этот вид, который сам себя по научной, биологической классификации относящий к классу приматов, который особенным образом выделился из всей среды, от всех остальных обитателей планеты благодаря самой изощрённой работе пресловутого серого вещества, просто, напросто лишил его, грозу джунглей, свободы. У него был готовый завтрак, обед и ужин. Его лишили врождённого азарта охоты, что был присущ всем его предкам миллионы и миллионы лет. Какой там огонь в глазах?! Всё в этом мире потеряло для него смысл. Нет. Надо было искать встречи с представителем его вида на воле.

Пока моё воображение переваривало питона в неволе, он же мышкой листал страницы дальше. И найдя нужное место опять же указал пальцем данный отрывок, чтобы вновь монотонностью увести моё воображение:

- Искал я долго, но тщетно, как будто иголку в стоге сена. Ни в поле, ни в степи. Ни в лесу я их не находил. Никакой я не натуралист. Так и бросил я это занятие. Какое-то вроде бы бессмысленное. И вот было это в июле. В жаркий, жаркий день. Я, приехав из города, шёл с остановки через степь по узкой тропинке. Там был поворот. Тропинка огибала такое место, где не росло ничего. Гиблое место, пространство плохой энергии, что становится тяжёлой сама аура. Такие места встречаются иногда. Не задумывался я тогда, и пошёл напрямик через это место проклятой энергии. Почему бы не ходить напрямик? Ничего не растёт? Но ведь ходить-то можно. Так я уже почти пересекал этот мёртвый островок посреди сочных зелёных трав и пёстрых полевых цветов. И тут почему-то замедлил шаг, или что-то остановило. До конца гиблого места оставалось немного. Вот граница между зеленью и мрачным подобием пустынной земли. Это я видел, когда глаза мои не были устремлены лишь только вперёд и поверху. Склонив голову, лоб немного вниз, взглядом своим я отметил, обратил внимание на эту границу. И на этом стыке жизни и не жизни я встретил то, к чему когда-то стремился. Как наваждение, как дьявольская ирреальность бытия. Возможно ли такое? Не принадлежность самому себе. Как сон. Но не сон. А страшная реальность действительности в состоянии изменённого состояния сознания. Извне. И это случилось со мной. ... Жарко палило тогда июльское солнце. От огненных лучей знойный воздух степи вибрировал, создавал подобие волн. Но ко всему этому добавлялось что-то ещё, другое. И источником вот такого было то, к чему я стремился когда-то. О-о, это была дьявольская сцена. Не забыть такое никогда. Будто испытание духа в аду. ... Страшилище это было свёрнуто в клубок. Но над всем этим возвышалось неподвижно то, что называем головой змеи. Никогда я не видел такой толстой, непомерно толстой гадюки. И, хотя, продолжения было увязано в клубке, я понимал, туманно понимал, что передо мной необыкновенный по редкости экземпляр по самой длине размера, по мощи габарита. Но не только. Передо мной представилась истина во всей своей жестокой ироничности. Я находился в сфере момента охоты. И в этом жизненном спектакле мне отводилась роль жертвы. Вот он - блеск истины! Её лезвие. Её остриё. Но ведь стремился, же, я к этому. И отчего так стремительно забилось сердце? Сделай усилие. Посмотри. Я так и сделал. ... Что было это? Я смотрел в немигающие глаза. И будто земля уходила из-под ног. Но смотрел в глаза и дальше вглубь. Вот оно - отражение мозга вечного охотника, хладнокровного хищника, вселяющего ужас на того, кто стал добычей. Но неужели я?! Этот приём был его оружием. И нещадно палило июльское солнце. И явственно ощущал я пьянящий запах июльских трав и цветов. В последний раз? И очевиден был сам момент, быть может, необыкновенный, невероятный, свершившийся не до конца. На расстоянии этого пространства мой мозг и мозг царя степей входили в соприкосновение. ... Обдало меня некоторым ознобом в знойный июльский день, повеяло таким холодом изнутри. Чужой мир, безжалостный и жестокий дыхнул на меня и как будто старался увести с собой. Что же было это? Терпеливая, холодная ярость. Змеиный мир, лишённый эмоций. И я смотрел, смотрел в глаза и дальше, вглубь, в мозг. И даже в эти минуты кульминации между жизнью и смертью я старался представить извилины его. серое вещество и то, что воспроизводит он, преобразуя из материального в наэлектризованное, волновое, энергетическое, неуловимое, идеальное, в саму истину порождения мыслей. И не стояла в этот миг перед ним, царём степей, жертва, та самая жертва, что всеми мыслями цепляется за жизнь, цепенея от ужаса, от безысходности. То видел он, то чувствовал он мозг, пытающийся понять его самого, почерпнуть его опыт, его видение, его осмысление, а может, и душу. И стоило это усилий, огромных усилий, вот так со страстью познания смотреть в эти немигающие глаза, в окно жестокого разума. Тогда я в этом ничуть не сомневался. Но был ли я готов отразить его натиск? Развернулся клубок и удалился торжественно и медленно в июльские травы степей. И оценил я размер и габарит. Бывает ли такое? Но ведь и среди людей есть гиганты далеко за два метра. Аномалия чего-либо присуща природе. Не увидел он во мне жертву. Было другое. Мы проникли в мир друг друга. Вспоминал ли он меня, но я помню всегда.

- Вот это да! Вот это память! - воскликнул я после очередной монотонности, но демонстрации савантизма.

- Про память потом... На что-нибудь навело тебя этот отрывок?

- Да, я ощущал на себе палящие лучи июльского солнца. И как-то старался вникнуть во взгляд змеи, царя степей. Но не знаю, смог ли полностью представить...

- Понимаю, понимаю. Да, думаю, у каждого должен быть свой змей, своя встреча. И, думаю, она состоится когда-то...

По молодости, по юности лет я не сильно углубился в замысловатую тонкость последней фразы. С той поры прошёл год. И однажды, как всегда, в августе месяце я собирал грибы, ягоды. В тот день я собирал дикую смородину в густой лесной чаще шибирь. Сплошное месиво из осин, берёз, елей, пихт, боярышников, дикой смородины и других кустарников, где всегда зарождается родник, ключом бьющий из-под земли, дающий начало ручью. Наш учёный, переводчик, великий телеведущий и просто добрейший человек Дроздов Николай Николаевич вёл в конце девяностых двадцатого века три передачи о мире животных Бурятии. В одной передаче он и привёл пример того, что название огромного географического региона Сибирь произошло от бурятского названия "шибирь", что обозначает густую, густую лесную чащу, полосой, клином вторгающийся в долину от леса, от тайги. Можно в полной мере доверять в этом виднейшему учёному, в одно время работавшем советником по экологии при ООН. И ему, третьему после Жака Ива Кусто и Тура Хейердала экологическая ассоциация женщин "Юнона роз" присвоила почётное звание "Рыцарь планеты"...

Так вот, насобирав полный бидон дикой смородины, я, виражируя между зарослями разных деревьев и кустарников, направился к выходу из шибири. Оставалось немного, когда что-то заставило остановиться меня в темноте теней крон. Но что? Выждав время, и постарался приглядеться. Но почему-то неожиданно заунывно забилось сердце не трепетно, тревожно волнительно. Но отчего? И пригляделся, и узнал причину. Не что, а кто заставил меня остановиться в тихом сумраке шибири? Вот она - моя встреча со змеем...

17

Я, Жамбалов Баир Владимирович, родился 9 октября 1958 года в селе Дабата Заиграевского района республики Бурятия. В 1976 году окончил Заиграевскую среднюю школу. 1976 - 1978 годы служил в рядах Советской Армии. 1979 - 1984 годы учёба в педагогическом институте на факультете иностранных языков. После окончания работа в школе учителем немецкого языка и физкультуры. По совместительству работа тренером по вольной борьбе от ДЮСШ.