В тишине подвала, изредка нарушаемой звонким шлепаньем капель воды о камень, витал неслышимый для человеческого уха зов: "Иди ко мне.... Дай мне то, что я хочу...", и она шла не в силах сопротивляться. Ее душу съедал страх, но остановится, она, была не в силах, ее тянуло туда, словно мощным магнитом, навязывая девушке чужую волю. Под ее ногами медленно и нерешительно, словно во сне, проплывали стертые временем, и бесчисленным количеством ног ступени, сложенные из массивных каменных блоков.
Одетая в темно синее шелковое платье, она выглядела чужой, в этом мрачном, слабо освещенном единственной сороковатной лампочкой, подвале.
Последние шаги, давались девушке с огромным трудом, казалось, будто бы ее ноги намертво прикипали к полу. Остановившись, она со страхом посмотрела влево, где была небольшая ниша, освещенная той единственной лампочкой. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что спрятаться там фактически невозможно, деревянные стеллажи из грубых досок, были абсолютно пусты и не давали достаточно тени, даже для того, чтобы скрыть маленького паучка, плетущего свою паутину между полками. Этот подвал принадлежал ее семье, но сегодня он был не таким как обычно, словно два разных мира соприкоснулись в этом месте. Подвал значительно увеличился в размерах, даже ступени были не те, что она знала, а правая стена попросту исчезла, обнажив два укутанных мраком туннеля. Она чувствовала холодный хищный взгляд, следящий за каждым ее движением, вздохом. Собрав остатки воли в кулак, она резко развернулась в сторону туннелей и до боли в глазах, она всматривалась в непроглядную тьму, стараясь увидеть того, кто прячется в ней от ее глаз. Достаточно увидеть, чтобы сломав оцепенение, броситься с паническим криком обратно к выходу. Она, опустив глаза, посмотрела на границу света и тьмы, это был рубеж, она дальше не пойдет, не переступит черту света, отделявшую ее от цепких лап тьмы. Она сражалась с его зовом, выдирая свое сознание из его контроля. Еще немного, и она сможет сбежать от этого кошмара, закрыться в своей комнате, спрятаться под одеялом и убедить себя в том, что ничего не было: ни подвала, ни того, кто так настойчиво звал её к себе.
Маленькая победа, маленький шаг назад, поближе к свету, где его власть не так сильна, где почти не слышен его настойчивый голос, где нет его самого...
Со спины нежно, почти по-отцовски на ее плечо легла его рука, медленно поворачивая к себе. На ее лице отразился ужас, и неверие в происходящее. Это было не правильно, он не должен был быть за ее спиной. Но он был, все это время прятался в кругу света, плотно прижимаясь к небольшой выступающей перемычке стены между лестницей и нишей, ей было достаточно одного шага влево, что бы заметить, как он стоит, прижавшись к стене, и закрыв глаза, слушает шорох ее шагов. Но сейчас уже слишком поздно, его рот открывается в хищной улыбке, обнажая четыре тонких длинных клыка, а бледная костлявая рука, увитая узловатыми сухожилиями, цепко держала ее плечо, вонзив когти в ее тело, как коршун в пойманную голубку. Ее веки дрогнули, и медленно поползли вниз, погружая сознание в благодатную тьму, спасая от жестокой реальности, ее тело разом обмякло, словно кто-то выдернул из него стержень, позволяющий человеку держаться прямо: ходить, сидеть, и она безвольно, как тряпичная кукла, повисла на его руках.
Приподняв ее почти невесомое тело, он прижал девушку к себе, коснувшись губами ее шеи, чувствуя, как под тонкой кожей бьется ее пульс. Острые, как скальпель хирурга, клыки с легкостью вспороли ее кожу, разрывая сухожилия вместе с сонной артерией. Девушка тихо застонала от боли, по телу прошла слабая судорога, вызванная подсознанием, в последней попытке защититься, вырваться, оттолкнуть от себя смерть. Не обратив на это внимание, он продолжал с силой прижимать ее к себе, с жадностью поглощая ее горячую кровь до тех пор, пока сердце в ее груди не затихло, задохнувшись от недостаточного количества крови. Разжав, оказавшиеся для нее смертельными объятья, он переступил через рухнувшее к его ногам тело, ушел в один из туннелей, ведущих куда-то в неизвестность, но не для него, он знал их, жил в них, охотился. За его спиной стена снова стала на место, а подвал стал таким, каким был до его прихода, только труп несчастной девушки остался на том месте, где он оставил его лежать, словно немое напоминание о его ночном визите в наш мир.