В камине весело потрескивал огонь, с жадностью облизывая сухие поленья березы, распространяя в огромном мрачном зале, освещаемом лишь багровым светом из камина, легкий аромат березовой рощи. На каменных стенах висели старинные гобелены. С картин, надменно взирали в наш век лики давно усопших правителей. На специальных подставках у дубовых дверей и в нишах стен, замерли доспехи рыцарей со времен крестовых походов, словно стражи потустороннего мира, они смотрели во тьму в немом укоре.
Все в этом замке было старинным, равно как и сам замок. В главном зале из мебели был лишь массивный стол, который помнил еще самых первых своих хозяев, украшенный искусной резьбой мастера, и такие же стулья. Лишь у камина был постелен густой ковер темной окраски, и пара массивных кожаных кресел сделанных на заказ, специально для этого замка. Даже такое новшество как тюль и портьеры на стрельчатых окнах, с легкой руки дизайнера, полностью сливались со временем средневековья царившем во всем замке.
Укутавшись в теплый плед, Деми лениво поднявшись с кресла, медленно поплелся закрыть окно. Огонь обладал удивительным свойством, полностью лишать силу воли к каким либо действиям. Хотелось плюнуть на все, никуда не идти, остаться полулежать в кресле напротив камина, любуясь игрой неугомонного пламени. Ниспадая с плеч, словно мантия, следом за ним по полу тянулся мягкий плед, делая его похожим на тех монархов, что когда-то жили здесь до него. Но тем немногочисленным живущим в замке вместе с Деми, было абсолютно все равно, на кого в данный момент был похож их хозяин. Так как одним из них был ручной коршун с повязкой на глазах, что гордо восседал на специальном насесте в углу зала, а другим был мраморный дог, по кличке "Морро", мирно дремавший у камина.
Бледная будто бы смерть, тюль испуганно металась под порывами ветра, что врывался в приоткрытое окно. Тяжелые портьеры на подобное хамство со стороны погоды, лишь лениво покачивались, словно с укором качая головой на глупую пляску тюли. Шум дождя и ветра долетавший со двора, и треск огня в камине, сплетались в единую симфонию осени, завораживая незабываемой магией, золотой поры.
Потянувшаяся закрыть окно рука замерла в нерешительности, но после секундного сомнения, вопреки здравому смыслу, открыла его настежь. Влажный, прохладный воздух бодрил своим прикосновением, сгоняя полудрему и призывая к действию. Появилось не преодолимое желание бросить все и уйти в темноту ночи вместе с этим дождем. Послать к черту все обязанности и обязательства. Небрежно отбросив занавеску, он ухватился за край окна, уже полностью готовый совершить столь дерзкий поступок, абсолютно не подобающий человеку с его властью.
Подняв голову, мраморный дог встревожено посмотрел на дверь, в которую кто-то настойчиво постучал. Деми сразу поник, и закрыл окно. Волшебство ночи рассыпалось прахом, возвращая к жестокой действительности.
Бросив плед на подоконник, и повернувшись лицом к двери. Разрешил войти, властным голосом человека непривыкшего повторять дважды. В то же мгновение дверь распахнулась, и в помещение буквально влетело существо, отдаленно напоминающее подростка которого окатили водой с головы до пят. Чрезвычайно злое, оно не сбавляя скорости, плюхнулось в одно из кресел и с ненавистью уставилось на Деми.
Деми взглянул на нее с отвращением.
Белые как молоко волосы, обычно уложенные в стильную прическу, сейчас торчали в разные стороны, делая ее похожей на ёжика хиппи, так как кончики ее волос были окрашены в яркие цвета. Мокрая одежда, прилипшая к ее телу, почти не скрывала угловатой мальчишеской фигуры, которая никак не хотела меняться в более развитые формы, сделала ее более агрессивной, чем остальные женщины.
Встретившись с ней взглядом, он отвернулся обратно к окну.
- С чем пожаловала?
- Моей комнате идет дождь!
- Да? Я завтра прикажу Тору починить крышу...
- Нет! Дождь идет в комнате, а не протекает крыша!
- Ну, в таком случае, что тебе нужно от меня? Только не говори, что сама не справишься с этой проблемой! - бросив полный грусти, взгляд за окно, он, забрав с подоконника плед, вернулся обратно в кресло напротив камина и вопросительно стал рассматривать Елену.
Ее лицо обычно бледное, моментально стало пунцовым от ярости, вскинув руки, она магией отшвырнула Деми вместе с креслом в противоположный конец зала. Но по мере того как он выбирался из-под обломков некогда шикарного кресла, ее лицо постепенно становилось все более испуганным. Моментально вскочив, она бросилась прочь из залы. Захлопнув дверь, она услышала, как в него с огромной силой врезалось последнее из кресел, разлетевшись на куски.
Заскулив, Морро медленно попятился от Деми. Он, спрятавшись под стол, со страхом наблюдал за своим хозяином, что вне себя от ярости крушил все вокруг. По огромному залу гулял смерч, уничтожая все на своем пути, минуя только стол, под которым спрятался Морро, и насест с коршуном.
Почувствовав легкий укол чужой магии, Деми подскочил к окну, одним взмахом руки восстановив порядок в зале, чтобы не перебираться сквозь завалы. Он с восхищением и гневом смотрел как Елена, вскочив на гнедого рысака, появившегося с помощи магии из густой тени деревьев, что росли вдоль террасы, и влаги дождя. Она словно молния помчалась к кованым воротам ведущих прочь из его имения. В тоже мгновение тучи, словно по мановению волшебной палочки исчезли с небосвода, обнажая бледный диск седьмой луны.
Порыв ветра распахнул приоткрытое окно, разорвав нежную ткань занавески. Сорвав с себя одежду Деми выпрыгнув из окна, на лету превратившись в огромного оборотня, уже десятилетия наводившего ужас на крестьян, живущих на его землях. Тысячи разных запахов буквально оглушили его сознание, яркий свет всех семи лун ослепил его на одно мгновение, превратив для его глаз, ночь - в сумеречный день. Тело болью отзывалось на каждое движение, пока кости полностью не встали на свои места. От ярости хотелось выть, и он, вскинув голову к самой большой из лун, подался животному инстинкту, заставив разом умолкнуть всю живность в лесу.
Тени деревьев рисовали призрачные узоры на мокрой после дождя земле. Молодое, сильное тело, призывало к действию. Нежный запах духов Елены, манил за собой, он жаждал любви, но был ей неподвластен, с тех пор как принес свою душу в жертву богу Тьмы - Иллазару. С каждым новым годом своей новой жизни он все более с трудом вспоминал о том времени, когда все было совсем иначе, когда он еще не был оборотнем и только женился на Елене одной из самых прекрасных девушек всех южных земель. Затмевая солнце и все луны своей красотой, она с легкостью покорила не только сердце, но и разум Деми, превратив его в покорного раба своих желаний. Но все изменилось в день ее девятнадцатилетия, ровно через год как она задумалась о том, что с каждым годом она приближается к черте, за которой человек начинает стареть, теряя красоту. В летнем саду она следила, как распускаются бутоны роз, но даже их красота была ни чем, перед неумолимым потоком времени, лепестки осыпались, превращая некогда прекрасный цветок - в прут для метлы садовника. Ее слово было законом для него, и он, бросив все, отправился искать лекарство против старения для той кого любил больше всего на свете.
После тщетных поисков эликсира молодости Деми встретил служителей Иллазара, вызвавшихся помочь им в их желании навсегда остаться молодыми в обмен на его душу.
Подготовка к обряду длилась несколько месяцев, Елена была вне себя от счастья, она вновь начала улыбаться и танцевать. Срывая розы в саду, она клала их на столик возле кровати, перед сном любуясь их красотой и нежностью. Когда вечером они вошли в храм Иллазара ее глаза светились ярче алмазов в короне монарха.
Он лег на алтарь в безликой маске, в последний раз взглянув с любовью на Елену. В ту ночь завяли все розы, их лепестки источали удушливый запах гниения мертвой плоти. Даже ночные животные не вышли на промысел, забившись в свои логова, они со страхом взирали на ночное небо, укутанное в непроницаемую завесу грозовых туч. Стада травоядных животных, сбившись в кучу, беспокойно ревели, словно чувствуя приближение неминуемой гибели. А его душа извивалась в агонии всепоглощающей боли, не желая расставаться с телом, но призраки смерти уже танцевали свой безумный танец на его груди, обрывая последние нити человеческой жизни.
Первый вздох обжег легкие так - что хотелось кричать от боли, но на горло давила железная рука. Слезы смешивались с кровью, оставляя причудливые узоры на лице. Когда он открыл глаза, он с трудом узнавал людей склонившихся над ним. Где-то внутри пульсировал отголосок боли, будто бы осколок льда, навеки застрявший в его сердце. Когда Елена бросилась к нему чтобы обнять его, но он отшатнулся от нее как от чумы, он прошел сквозь ад, и теперь глядя на Елену не смог понять, почему он пошел на это, любовь исчезла вместе с его душой и жизнью, на том алтаре. Он стал тенью, получеловеком, он стал свободным от любви, но стал рабом более могущественной силы, что текла в его жилах вместе с кровью...
Магический конь издал вопль боли, когда острые как ножи зубы оборотня возились в его плоть, раздирая на части. Вылетев из седла, Елена кувырком полетела на землю, больно ударившись плечом о дерево, и неудачно приземлилась на сук, пронзивший насквозь ее левый бок.
Покончив с конём, Деми повернулся к Елене, небрежно выдернув из ее тела обломок ветки, снова превращаясь в человека. Рана в ее боку мгновенно затянулась не оставив после себя ни единого следа.
Елена извивалась, как змея стараясь вырваться из объятий Деми, первые отголоски боли уже вливались в ее уста через его поцелуй. Повалив Елену на землю, он овладел всем ее телом, низвергая ее в ад той ночи, когда он сам стал смертью, что бы на одно мгновенье ввернуть себя к жизни.
Над лесом медленно подымалось солнце, легкий ветерок, срывая последнюю листву с деревьев, укрывал ею два остывших в объятьях смерти тела стрика и старухи, а последняя седьмая самая большая из всех лун лениво скрылась за горизонтом, унося с собой души Деми и Елены в царство Иллазара.