Жариков Владимир Андреевич : другие произведения.

Посланник Небес

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пиратская история, немного в иронично-гротескном стиле. Англия, конец XVII - начало XVIII века. Группа молодых дворян решила от скуки заняться морским разбоем.


   Владимир Жариков
   vzhar@yandex.ru
   Тел. 8 915 185 12 58
  
   ПОСЛАННИК НЕБЕС

Глава 1.

   Несмотря на ранний час, в воздухе стояла невыносимая жара, что вовсе и неудивительно для данных широт, ведь корабль находился всего в пятнадцати градусах севернее экватора. Море, простиравшееся во все стороны от горизонта до горизонта, было в это солнечное утро вполне спокойно. Его лишь слегка морщил свежий и достаточно крепкий ветер, который весело двигал судно по волнам со скоростью добрых одиннадцати узлов. Однако на палубе его дуновения совсем не ощущалось, поскольку корабль шел фордевинд, и его скорость практически была равна скорости попутного ветра.
   Палубные матросы, пытаясь бороться с жарой, беспрестанно поливали друг друга водой, но их одежды моментально высыхали. Хотя на судне присутствовали женщины, рулевой стоял у штурвала голый по пояс, пользуясь тем, что вышеупомянутых дам в настоящий момент на палубе не наблюдалось. Вахтенный офицер, стоявший рядом с рулевым на полуюте, был в сорочке. Но он поминутно снимал ее, ополаскивал в бадье с забортной водой, после чего надевал снова. Сорочка тут же высыхала, становясь сухой и твердой, будто накрахмаленной, оттого что насквозь была пропитана солью морской воды и по?том самого офицера.
   Такая погода почти неизменно стояла последние четыре недели. До этого случались и дождливые дни, и полный штиль, когда несколько дней паруса беспомощно свисали с рей как вывешенное на просушку белье. Слава богу, что до сих пор не было ни одного крепкого шторма. Правда, на третьи сутки после выхода из Кейптауна ветер разогнал довольно сильную волну, и качка доставила немало неприятностей пассажирам. Но опытные моряки сходились во мнении, что это еще не качка, так, небольшая болтанка. А через два дня ветер утих и его сменил полнейший штиль.
   Вахтенный офицер снял в очередной раз сорочку, окунул ее в бадью с так и не остывшей за ночь водой и надел на себя снова. На какое-то время, пока вода испарялась, это принесло облегчение. Подойдя к балюстраде, огораживающей полуют, он прикрикнул на группу матросов, бездельничавших около борта - их внимание привлекла стайка дельфинов, которые скользили параллельным курсом на небольшой глубине, время от времени показываясь на поверхности, чтобы глотнуть воздуха и с любопытством наблюдали за кораблем. После окрика офицера матросы нехотя занялись своими делами.
   В кают-компании было немного прохладнее, чем на палубе. Там находились шесть человек - трое мужчин и три женщины. Обстановка кают-компании выглядела достаточно богато. Тут имелся большой дубовый стол, двенадцать резных золоченых стульев с мягкой обивкой, два обитых кожей кресла, и такой же диван, два сундука и комод для всякой мелочи, ковры на полу, а еще шкаф с посудой и даже клавесин. На стенах висели картины с изображениями лошадей и морскими пейзажами.
   Во главе стола восседал худенький мужчина с маской недовольства, как у школьного учителя, на лице. Он оглядел своими колючими глазками присутствующих, вальяжно откинулся на спинку стула и принялся обмахиваться носовым платком. Несмотря на свой не особо внушительный вид, он, по всей видимости, пользовался среди собравшихся достаточно большим уважением. Этому человеку было двадцать семь лет, он носил титул виконта, и звали его лорд Оскар Мейкенфрут.
   - Где Гарри Маттерсон? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   - Несет вахту, милорд, - ответил ему капитан корабля, а это был, несомненно, он, судя по традиционным капитанским атрибутам: коротенькой трубке, усам и секстанту, которым он нервно поигрывал в руках.
   - А мисс Оуэн Уордли?
   - Еще не вставала. Позвать ее?
   - Нет, не надо. Начнем без них. Леди и джентльмены. Я собрал вас здесь, чтобы напомнить вам еще раз о цели нашего путешествия. Как вы прекрасно знаете, это опасное и рискованное предприятие, а совсем не увеселительная прогулка...
   Сделав упор на последней фразе, он покосился на штурмана Джеймса Уолтерса и его невесту Джулию Гарлей, кругленькую, этакую пышущую здоровьем пухленькую девицу восемнадцати лет. Они, держась за руки, весело о чем-то перешептывались и, по мнению оратора, не представляли всей опасности предприятия.
   - Об этом нельзя забывать, господа! - продолжал председательствующий. - Несмотря на то, что мы довольно длительный срок болтаемся без толку, предчувствие мне подсказывает, а оно редко меня обманывает, что удача близка! Где мы находимся, не подскажете, дорогой сэр Гриффитс?
   - Вот тут, милорд - капитан Винсент Гриффитс ткнул мундштуком своей трубки в карту, разложенную на столе.
   Он буквально несколько минут назад сделал измерения, определив координаты, и даже не успел занести в свою каюту хронометр, секстант и книгу с таблицами.
   - Здесь, - продолжал капитан, - совсем рядом, пересекаются морские торговые пути, которые связывают Испанскую Сахару, Мавританию и Сенегал с Флоридой и Виржинией, что в Новом Свете. Кроме того, этими же путями проходят суда идущие из Мексики и Южной Америки через Гибралтар в Средиземное море.
   - Вот, слышали? - Оскар Мейкенфрут обвел довольным взглядом присутствующих. - Скоро вы убедитесь, господа, что сегодня, или, в крайнем случае, в ближайшие день-два, мы коснемся вымени золотого тельца!
   Эмили Джоус, самая старшая из присутствующих здесь, на корабле, дам, до того безучастно глядевшая в иллюминатор на бесконечную морскую равнину, повернула голову и произнесла с укоризной:
   - Боже мой, Оскар! Какую чушь вы говорите, откуда у тельца вымя?
   - Это образное выражение, миссис Джоус. Так сказать, аллегория.
   - То есть, этой аллегорией вы допускаете, что проку от нашего "рискованного предприятия" будет не больше, чем молока от молодого бычка?
   - Напротив, я имею в виду, что первое же захваченное судно принесет нам богатую добычу.
   - Добыча-то может и будет, - продолжала миссис Джоус. - Но сумеете ли вы взять ее, господа? Главное при ловле крокодила не поменяться с ним местами. А какие шансы у вас? Ведь мало того, что ни у кого из вас нет опыта нападений на корабли, так вообще, поглядеть на вас - одни скелеты!
   Лейтенант Уолтерс недовольно на нее покосился, эта фраза задела его самолюбие. И на самом деле, каждый, кто хоть раз видел его атлетически сложенную фигуру, скелетом этого человека никогда бы не назвал.
   - И команду набрали - не бог весть, какую, - не унималась Эмили. - Поскупились нанять больше матросов! У нас на сорок пушек приходится только двадцать пять канониров.
   - Не так-то часто приходится палить одновременно с обоих бортов, - заметил Уолтерс.
   - Не имеет значения. Все равно, матросов в команде мало. А те, что есть, так это просто сборище помойных котов...
   - Знаешь что, дорогая сестрица, - прервал ее критические высказывания капитан Гриффитс. - Мы - военные моряки, у нас есть опыт морских сражений, а это дорогого стоит. А уж в абордаже как-нибудь сумеем проявить себя. А если ты будешь отпускать в наш адрес столь нелестные замечания, то ничего не получишь при дележе. Мы тебя просто-напросто исключим из пайщиков концессии!
   - Исключите? Ха-ха-ха! Как бы ни так! Это мой корабль!
   - Числится вашим, но куплен на мои деньги, - напомнил Мейкенфрут. - Только я не совсем понял, какую альтернативу вы предлагаете, Эмили? Отыскать остров с сокровищами?
   - Смотреть на мир реальными глазами. Сапоги должен печь сапожник... в смысле - пирожник. То есть, тьфу, пироги должен тачать... Короче, каждый должен заниматься своим делом! Между прочим, в Калькутте мне предлагали выгодный фрахт. Можно было заработать тысячу талеров, захватив всего лишь навсего попутный груз. Но лорд Мейкенфрут влез тут со своим каперством!
   - Влез? - возмутился лорд Мейкенфрут. - Напомню, я заплатил за этот корабль и хочу использовать его так, как считаю нужным.
   - Подумаешь, тысяча талеров! - усмехнулась молчавшая доселе мисс Мэри Киссинг. - Сколько же надо таких фрахтов, чтобы оправдать хотя бы покупку "Кассиопеи"? И вообще, велика ли честь - возить чай в Новый Свет! Пусть эти янки сами себя обслуживают - и чай выращивают, и кофе! А с грузом на борту мы и на самом деле из ловцов превратимся...
   - Не забывайтесь, Мэри! - гневно раздула ноздри Эмили. - И оставьте свои замечания при себе. Вы находитесь здесь среди нас исключительно по протекции моего брата.
   Гриффитс при этом покраснел, а юная мисс Киссинг горделиво вздернула носик.
   - И вообще, все дамы, находящиеся на борту, - снова завелась вошедшая в раж Эмили, - нужны здесь только для того, чтобы наше плавание соответствовало записи в судовой книге порта Калькутты: "Цель выхода в море - увеселительное кругосветное путешествие", - она метнула молнии из своих глаз в сторону Джулии Гарлей. - Согласитесь, цель довольно странная для сорокапушечного фрегата!
   - Вы себя тоже причисляете к этим дамам, миледи? - обидевшись за Джулию, поддел ее Уолтерс.
   Эмили промолчала, сделав вид, что не расслышала это замечание.
   - Пожалуйста, - невозмутимо заявила Мэри. - Я могу сойти на берег в любом порту!
   - До ближайшего порта - шесть недель пути, хоть на восток, хоть на запад! - напомнила Эмили.
   - Господа, точнее - дамы! - вмешался Оскар Мейкенфрут. - Я думаю, сейчас не время для междоусобиц. Уолтерс, передайте матросам, что тот из них, кто первым увидит корабль, получит двести процентов своей доли после дележа добычи.
   - Хорошо, милорд, - кивнул Уолтерс.
   В это время в кают-компанию вошел Гарри Маттерсон, тот самый офицер, который нес вахту и смачивал свою сорочку в бадье с водой.
   - Гриффитс, принимайте вахту, ваша очередь, - он плюхнулся в кресло и, наслаждаясь еще сохранившейся в кают-компании утренней прохладой, принялся раскачиваться из стороны в сторону и напевать какую-то африканскую мелодию, отбивая ритм ладонями по подлокотникам.
   Гриффитс посмотрел на хронометр, кивнул и направился к выходу, бросив на ходу:
   - Простите меня, господа!
   В дверях он столкнулся с мисс Оуэн Уордли.
   - Ну, как дела? - спросила она. - Где мое золото?
   - Долго спите, мэм, - ответил ей капитан, - Ваше золото уже в наших карманах.
   - Да ладно! - обиделась Оуэн. - Я знаю, нет у вас никакого золота.
   - И не будет! - не оборачиваясь, сквозь зубы бросил Гриффитс.
   Оуэн двадцать один год. Эта девица влюблена в него, и капитан Гриффитс это прекрасно знал, но оставался к ней совершенно равнодушным. Его равнодушие ужасно злило Оуэн, но капитан каждый раз старался его подчеркнуть, чтобы эта женщина запомнила раз и навсегда - не следует иметь на него никаких видов. Его сердце принадлежит мисс Мэри Киссинг и только ей, и он добьется от Мэри взаимности, чего бы ему это ни стоило.
   Выйдя на палубу, Винсент Гриффитс подставил лицо жаркому тропическому солнцу. Его тайной мечтой было получить ровный бронзовый загар как у настоящего морского волка. Но мечта эта никак не воплощалась в жизнь - лицо его загорало плохо, оно лишь становилось красным и облупливалось.
   Гриффитсу было тридцать лет, но профессию моряка он получил сравнительно недавно. А это плаванье, начавшееся полгода назад, состоялось как его первое крещение в качестве капитана корабля. Выходец из семьи обедневшего джентри, он не гнушался никакой работы, чтобы прокормить себя. Объезжал лошадей и участвовал в скачках, работал на судостроительной верфи и мечтал о профессии кораблестроителя. С юных лет он мастерил модельки кораблей и добивался, чтобы они выглядели как настоящие. И вот однажды судьба свела его с лордом Мейкенфрутом. Оскар Мейкенфрут был дальним родственником престарелого, но состоятельного виконта, лорда Джона Джоуса, который семь лет назад женился на сестре Гриффитса Эмили. Познакомившись с Мейкенфрутом, Эмили свела с ним своего брата. Лорд Джон Джоус довольно скоро умер, оставив в наследство Эмили дом и ферму с конюшнями скаковых лошадей недалеко от Плимута.
   Гриффитс и Мейкенфрут стали друзьями, их сдружило море и корабли. Один мечтал отправиться в плавание на корабле собственной постройки, а другой, несмотря на молодость, имел неплохие связи среди высоких чинов и в Королевском флоте, и в Адмиралтействе. Собственно, эти связи достались ему в наследство от покойного лорда Джоуса. Начинать карьеру моряка с простого матроса Гриффитсу не хотелось, а для обучения морскому делу требовалось иметь связи и деньги. Деньгами брату помогла Эмили, а Мейкенфрут составил ему протекцию для поступления в Королевскую Военно-морскую Академию. Проявив в процессе обучения в академии неплохие способности и получив по ее окончании звание лейтенанта, Гриффитс отслужил год с небольшим помощником капитана на одном из линейных кораблей флота его величества Вильгельма III.
   Он сходил в поход в составе эскадры в Индию, в устье Ганга, где только что был основан новый город Калькутта. Эскадра простояла там недолго и вернулась в Англию. Поход был рассчитан на демонстрацию боевой мощи английского флота своему давнему и заклятому противнику - Франции. Однако в сражении при Бичи-Хэд, летом 1690 года, англичане потеряли немало кораблей. В частности, фрегат, на котором служил Гриффитс, был сожжен атакой брандера. Большей части экипажа, правда, удалось спастись. На этом завершилась практика молодого помощника капитана.
   В дальнейшем на службе у короля Вильгельма Гриффитс не остался, он написал рапорт об уходе и вернулся на верфь, но уже не простым рабочим, а специалистом-проектировщиком, знавшим о конструкции корабля довольно много. А год спустя Мейкенфрут объяснил ему, для чего в реальной жизни может пригодиться обладание собственным кораблем и умение искусно им управлять. Управлять кораблем Гриффитс уже умел, не даром же он три года мучился в академии и еще год на практике. Дело оставалось за малым - приобрести собственный корабль.

Глава 2

   Винсент Гриффитс взобрался по трапу на полуют и подошел к рулевому. Взглянув на компас, он молча указал пальцем повернуть на четыре румба вправо. Рулевой кивнул:
   - Да, сэр! - и завертел штурвал.
   Отдав команду матросам, чтобы они переложили паруса на бакштаг, Гриффитс спустился на палубу, встал у бакборта и поднес к глазам подзорную трубу. Он решил, меняя галсы, передвигаться челноком в меридиональном направлении, чтобы при этом перманентно оставаться на траверсе к крупным морским путям. И тогда не исключена возможность, что через час-другой на горизонте покажется какой-нибудь корабль, которому суждено будет стать добычей пиратов.
   С юта в это время донесся грубый голос штурмана Уолтерса, вышедшего из кают-компании:
   - Эй, вы, акулий корм! А ну пошевеливайтесь, проклятые висельники! Все вы явитесь в преисподнюю с пеньковым галстуком на шее, если до того не потоните! А теперь слушайте меня внимательно. Кто из вас первым заметит на горизонте какую-нибудь калошу, получит две свои доли при дележе, поняли?! А та сволочь, которая постесняется отправить к праотцам хоть одного дохляка с вышеупомянутой калоши, живо пойдет сама кормить крабов! Ха-ха-ха!
   Матросы как дьявола боялись лейтенанта Уолтерса. Слухи о его жестокости разносились по всему Атлантическому побережью. Он нещадно избивал всякого, кто становился поперек его воли. Как-то раз корабль, на котором он служил, долгое время находился в плавании и более семи месяцев не заходил ни в один порт. На корабле вспыхнул бунт. Уолтерс выбрал одного из зачинщиков, самого крепкого, и ударил его кулаком в висок. Матрос тут же упал замертво. Поэтому сейчас, на "Кассиопее", матросы и не думали помышлять о недовольстве. Впрочем, причин для недовольства пока что не было.
   Шотландец, выходец из богатой семьи, Уолтерс был профессиональным моряком. В четырнадцатилетнем возрасте он убежал из дому и плавал юнгой, а потом матросом на торговых кораблях. Через пять лет скончался его дядюшка, с которым, собственно, и вышел у него раздор. Получив наследство, Джеймс мог бы спокойно жить в родовом замке на твердой земле, однако он окончательно решил посвятить себя морской службе и сделать карьеру военного моряка, дослужиться до адмирала. Уолтерс начал учебу в Королевской Военно-морской Академии. В процессе обучения он делал неплохие успехи в математике и других точных науках, полюбил игру в гольф, кулачные бои и... покер, который сыграл роковую роль в его судьбе. За время учебы и три года службы на флоте он, страстно и азартно играя, окончательно промотал дядюшкино состояние, продал его земли и заложил родовой замок, а со службы, в конце концов, был уволен за дуэль на корабле с летальным исходом.
   Каким образом судьба свела Уолтерса с Оскаром Мейкенфрутом, остается загадкой, но, как Маттерсон и Гриффитс, он был давним его приятелем. Выбирая из этих троих капитана "Кассиопеи", Мейкенфрут остановил свой выбор на Гриффитсе, как самом уравновешенном и здравомыслящем. Перед участниками концессии он мотивировал свое решение тем, что Гриффитс проектировал этот корабль и знает его лучше других, а кроме того, он старше всех по возрасту.
   "Кассиопея" строилась по чертежам Гриффитса, ее как раз и заложили в 1691 году, в тот год, когда свежеиспеченный офицер флота вернулся на верфь. Судно представляло собой трехмачтовый фрегат водоизмещением тысяча двести тонн, имело на борту сорок пушек и рассчитано на сто двадцать человек экипажа. Но в данный момент личного состава на фрегате находилось в два раза меньше - шестьдесят четыре человека, включая пассажиров. Несмотря на то, что это судно считалось тяжелым линейным кораблем, благодаря специально подобранным обводам корпуса имело достаточно высокие скоростные и маневренные качества.
   Постройку "Кассиопеи" лоббировал сам Мейкенфрут, корабль предназначался королевскому военному флоту для участия в Орлеанской войне, в которую Англия вступила еще в 1689 году, после того, как вошла в антифранцузскую Аугсбургскую лигу. Первоначально фрегат назывался "Андромедой". Свежевыстроенное, еще не видавшее соленой воды судно было выкуплено самим же Мейкенфрутом за совершенно смешные деньги. Очень кстати подвернулся и случай: корабль был спущен на воду 1 июня 1692 гола, как раз накануне грандиозной победы, одержанной флотом союзников над адмиралом де Турвилем. В те дни проходила ожесточенная морская битва в районе Сен-Мало, в которой знаменитый французский адмирал потерпел сокрушительное поражение.
   Союзники радовались этому успеху, и на волне эйфории Мейкенфрут убедил своих друзей в Адмиралтействе, что теперь войне конец, флот все равно придется сокращать, а для пополнения королевской казны стране в значительной мере будут нужны каперы, а не военные корабли. Так для чего понапрасну расходовать государственные средства? Война продлилась еще пять лет, но сделка была уже сделана, лорд Мейкенфрут стал владельцем фрегата.
   После покупки корабля, Мейкенфрут получил королевский патент на каперство. Однако смириться с мыслью о том, что необходимо делиться добычей с Вильгельмом Ш, лорд Мейкенфрут никак не хотел, ведь этот налог, порой, составлял непомерную сумму. Немалые долги сделали его очень расчетливым и жадным до денег, он решил стать "морским псом", вольным охотником. Этому решению способствовал и стратегический расчет. Дело в том, что грабить французские суда было не очень интересно. Более лакомый кусок представляли испанские галеоны, перевозящие какао, табак и, главное, золото и серебро из южноамериканских колоний. Такими же приятными на вкус были и торговые суда соотечественников. А поэтому гораздо интереснее с коммерческой точки зрения быть вольным пиратом, чем капером.
   Единственные люди, с кем он мог и желал поделиться добычей, так это со своими друзьями. Все они, и миссис Эмили Джоус, урожденная мисс Гриффитс, и Винсент Гриффитс, и Гарри Маттерсон, и лорд Джеймс Уолтерс уже долгие годы были знакомы с Оскаром Мейкенфрутом. Он собрал их на борту только что купленного корабля и предложил вместе поразбойничать на море. В то время все они были довольно молодыми и безрассудными людьми, и такой способ поправить свое финансовое положение показался им очень привлекательным и даже забавным.
   Чтобы закамуфлировать для любопытных глаз эту пиратскую вылазку под увеселительный круиз, Мейкенфрут заявил, что на борту необходимы еще три дамы. Так в компании появились: невеста Уолтерса Джулия Гарлей, подруга леди Эмили мисс Оуэн Уордли, имевшая виды на ее брата, и баронесса леди Мэри Киссинг, подружка Оуэн, за которой уже больше полугода безуспешно ухаживал Винсент Гриффитс.
   Восемнадцатилетнюю Мэри можно было вполне назвать красавицей. Она обладала стройненькой фигуркой, милым личиком, густыми каштановыми волосами и огромными карими глазами. Девушка недавно осиротела и отправилась в круиз, чтобы развеяться и сменить обстановку. Ее опекуны, пожилая супружеская пара, возражать не стали, поскольку морские путешествия всегда связаны с риском, а в случае гибели воспитанницы, они полноправно вступают во владение ее собственностью. Надо сказать, что, узнав об истинной цели путешествия, Мэри совсем не была обескуражена.
   Для начала было решено отправиться в Индию и по пути сменить несколько портов приписки, а заодно название судна и его владельца, чтобы запутать свои следы в судовых книгах. А в Калькутте или Бомбее набрать по возможности новую команду, состоящую из головорезов и отправиться на охоту за любыми судами, плывущими из Старого Света в Америку, а лучше всего - обратно. Нарушать законы каперства было, безусловно, рискованно. Теряя законные права, капер становился пиратом и, согласно закону, экипаж, владелец судна и все те, кто во время плавания находились на борту, могли быть приговорены к повешению. Но для азартных молодых людей, тем более новичков, не сделавших в жизни еще ни одной пиратской вылазки, все это представлялось весьма абстрактно, эфемерно и даже романтично. В Калькутте владельцем корабля стала леди Эмили Джоус, у судна появилось новое имя "Кассиопея", и отправилось оно в кругосветное увеселительное плавание. Последняя стоянка была в Кейптауне. Там наняли еще с десяток матросов и закупили провиант на длительное плавание, после чего вышли в открытое море и взяли курс на северо-запад.
   Гриффитс первым увидал на горизонте корабль. Но ему не захотелось лишать радости одного из матросов, которому суждено было вслед за ним разглядеть этот парус. Через пару минут послышался возглас марсового:
   - Судно с левого борта!
   Не поднимая флагов, "Кассиопея" помчалась в погоню за неизвестным кораблем.

Глава 3

   Часом раньше, когда Гриффитс покинул кают-компанию, а мисс Оуэн Уордли вошла в нее, там продолжали вести разговор оставшиеся и вновь пришедшие. Гарри Маттерсон раскачивался в кресле и искоса поглядывал на леди Мэри Киссинг. Надо сказать, на обаятельную Мэри заглядывались практически все мужчины на этом корабле вплоть до последнего матроса. На подлокотнике кресла, в котором сидела Мэри Киссинг, устроилась ее закадычная подруга Оуэн Уордли. Слово держала леди Эмили Джоус:
   - Ну, хорошо. Допустим, добычу мы возьмем. Но вы хоть представляете себе, господа, какая это может быть добыча? Невольники? Чай? Пряности? Красное дерево? Слоны? Мы что, всем этим будем торговать?
   - Меня не интересуют ни слоны, ни красное дерево, - ответил Мейкенфрут. - Мне нужно только золото. Или достаточно ликвидный товар. Пряности годятся, чай, табак, шоколад - тоже. Все, что можно сбыть оптом и достаточно быстро.
   - Хорошо, а где мы будем сбывать этот товар? У себя на родине, где нас тут же сдадут властям и отведут на виселицу? Или поплывем в логово пиратов на Тортугу, чтобы там нас, новичков в этом деле, ограбили наши же собратья?
   - Кто сможет сдать нас властям, если мы не оставим свидетелей? - возразил Оскар Мейкенфрут. - И кто обратит на нас внимание при заходе в порт? Мало ли, может, мы прервали кругосветное путешествие и остановились, чтобы починить паруса или нам просто надоело, и мы решили вернуться домой. А на Тортуге нам вообще делать нечего. Нет, сбывать товар надо оптовым перекупщикам во Флориде, в Виржинии или в Бостоне. В конце концов, там можно и остаться. Если боитесь попасть на виселицу в Англии, то вовсе не обязательно возвращаться на родину, можно жить и в Америке.
   При этих словах леди Эмили состроила кислую гримасу:
   - Господь с вами, Оскар! Как можно жить в Америке? Там одни бандиты и беглые каторжники!
   - Я собираюсь идти ва-банк, - продолжал Мейкенфрут, - Мне нужна не жалкая тысяча талеров, я отправился в путь за большими деньгами! Мы должны грабить суда до тех пор, пока не наберем вкупе хотя бы полмиллиона фунтов стерлингов, тогда каждый из нас получит порядочный куш. Все мы, собравшиеся в этой каюте, - представители знатных родов. Но волею случая каждый из нас оказался на мели. Согласитесь, нам всем нужны деньги. Без денег нам не прожить ни в Старом, ни в Новом Свете. Если нам сегодня не повезет, то придется еще и еще раз пытаться поймать удачу. Запасов продовольствия у нас достаточно на полгода автономного плавания. А когда справимся со своей задачей, подойдем к берегам Северной Америки, продадим корабль, обратим в золото награбленное добро, и тогда можно будет спокойно вернуться в Англию.
   - И не забывайте, леди и джентльмены, - напомнил Уолтерс, - с той минуты, как мы возьмем на абордаж первое судно, назад пути не будет ни у кого!
   - Да, - согласился Мейкенфрут. - А теперь, я обращаюсь к вам, джентльмены. Если сегодня дело состоится, то запомните сами и передайте матросам. Весь экипаж захваченного судна и пассажиры, если таковые там найдутся, должны быть уничтожены! Ради своей безопасности щадить нельзя никого. Нас никто и нигде не должен узнавать, иначе впоследствии могут возникнуть неприятные встречи. Уолтерс, подготовьте команду.
   Уолтерс вышел, и вскоре послышался его грубый голос: "Эй, вы, акулий корм!.."
   - А, может, не надо их всех убивать? - вмешалась мисс Джулия Гарлей. В присутствии своего жениха она говорила редко, чаще ждала, что скажет Уолтерс, чтобы сразу же согласиться с ним. - Просто свяжем их как пленников, привезем в Америку, а там отпустим...
   - Вы, Джулия, можете сидеть у себя в каюте, - прервал ее Мейкенфрут, - и не смотреть на все это. Вас никто не заставляет убивать.
   - Нет, почему же. Я вовсе не против пырнуть кого-нибудь ножичком...
   Мейкенфрут и Гарри Маттерсон с улыбкой переглянулись - они никак не могли представить себе это ангельское создание с кинжалом в руке.
   - Успокойтесь, Джулия, - вмешалась мисс Мэри Киссинг. - Никого они не убьют. Это просто игра. Лорд Мейкенфрут начитался книжек про пиратов, и всё.
   - Игра?! - вспылил Мейкенфрут. - Черт бы вас всех побрал! Вам что, не нужны деньги?! А вот мне они о-о-очень нужны!
   - Есть много способов заработать честным путем... - начала Эмили.
   - Только не надо мне рассказывать про фрахт, леди Джоус! И на продаже картин тоже много не заработаешь. Я знаю, вы неплохо рисуете, - Мейкенфрут кивком указал на висящие по стенам картины, - но занятия живописью - интересное хобби в том случае, когда есть на что есть.
   - Не хотите ли вы сказать, милорд, что умираете с голоду? - спросила Оуэн.
   - Молчи, кукушка чертова! - вспылил Мейкенфрут. Он с первых дней знакомства обращался с Оуэн довольно фамильярно.
   - Говорил я, не стоит брать женщин на каперское судно, - с горечью произнес Маттерсон.
   Малышка Джулия смерила его колючим взглядом.
   - Леди и джентльмены! Ведь мы уже сотни раз всё обговорили перед выходом в море, - напомнил Мейкенфрат. - Что же вы начинаете снова? Как делить добычу - все тут как тут! А как делать дело, так что получается - все сразу в сторону?!
   - И кто, по-вашему, будет делать это дело? - вскинула бровки мисс Мэри Киссинг. - Гриффитс? Этот пьяница? Он вообще птичка невысокого полета - неудачник, неуверенный в себе, он первый струсит. Не надо так смотреть на меня, Эмили. Вам обидно за брата, но вы прекрасно знаете, что это так. Уолтерс? Да, он здоровяк, это правда, а что толку? Если его не разозлить, он муху не убьет. Вы, Маттерсон...
   - А зачем вы вообще с нами поехали, миледи? - возмущенно перебил ее Гарри Маттерсон.
   - Развлекаюсь, барон! Никогда не была в кругосветном плавании. Компания приятная, море, солнце, здоровый воздух и вообще...
   - Вам просто нравится издеваться над Винсентом, вот зачем вы здесь! - снова вмешалась Эмили. - Вы знаете, что он без памяти влюблен в вас, а вы его ненавидите, и потому вам доставляет садистское удовольствие его дразнить.
   - Да, я знаю, что он меня любит. И мне очень жаль, что я не могу ответить ему взаимностью.
   Никто не заметил, как Мэри Киссинг и Оскар Мейкенфрут обменялись взглядами, после чего последний сказал:
   - Давайте прекратим обсуждение сердечных дел нашего капитана и вернемся к нашим баранам. Что вы хотите, милые дамы? Чтобы мы повернули обратно в Калькутту? Или в Плимут?
   В этот момент с палубы в кают-компанию донеслись крики матросов:
   - Судно с левого борта!
   Все высыпали на палубу. По левому борту уже невооруженным глазом можно было разглядеть у самого горизонта паруса. "Кассиопея" сделала поворот и полным ходом помчалась наперерез своей жертве.
   - Богатый купец, - вглядываясь в подзорную трубу, выразил надежду Маттерсон.
   - Они плывут на восток или на запад? - спросил Мейкенфрут, у него не было при себе подзорной трубы, а неважное зрение не позволяло ему разглядеть, в какую сторону движется неизвестное судно.
   - На запад, - ответил Маттерсон. - Это трехмачтовый испанский галеон...
   - Сдается мне, что эта посудина загружена одними неграми, - предположил Гриффитс. - Везут невольников продавать в Новом Свете.
   - Может быть... - задумчиво произнес Мейкенфрут.
   Неясная тревога зародилась в его душе. Сейчас ему, да и некоторым его спутникам тоже, хотелось, чтобы "Кассиопея" не догнала этот испанский галеон. Еще мгновение, и лорд Мейкенфрут готов был бы отдать приказ прекратить преследование. Но, взглянув на спокойные лица Уолтерса, Маттерсона и Гриффитса, Мейкенфрут прогнал тревогу и вновь обрел уверенность. Он не знал, что почти то же чувство испытывали и все его компаньоны, и в одиночку никто из них не решился бы на подобное дело. Но чувство локтя придавало уверенность.
   Погоня продолжалась почти шесть часов. Готовясь принять боевое крещение, свежеиспеченные пираты были так возбуждены, что даже отказались от ленча. В отличие от командного состава матросы четко знали свое дело. На расстоянии двух кабельтовых старший канонир "Кассиопеи" дал предупредительный холостой выстрел из носового орудия. На галеоне тоже подняли все паруса, но испанец уступал в скорости "Кассиопее", и разрыв между кораблями сокращался все быстрее. Поравнявшись с галеоном и следуя параллельным курсом в пятидесяти ярдах от него, фрегат открыл огонь. Испанцы сделали маневр, но очень неуклюже, подставив под обстрел корму, чем тут же воспользовались артиллеристы "Кассиопеи". Пока команда галеона разворачивала паруса, чтобы поймать ветер, преследователи вновь оказались напротив их борта, продолжая канонаду. Вскоре у купца шквальным огнем фрегата была снесена грот-мачта. По вооружению испанский корабль значительно уступал "Кассиопее". Восемь маленьких пушечек с правого борта отстреливались то ядрами, то картечью, тщетно пытаясь нанести атакующему кораблю или его команде какой-либо урон. Испанские канониры постоянно мазали, а палубных матросов не хватало для быстрого маневрирования галеона. Правда, два выстрела испанцев оказались удачными - на фрегате картечью продырявило грот - нижний парус грот-мачты и крюйс-стень-стаксель. Но это лишь разозлило команду "Кассиопеи". Суда постепенно сближались.
   - Эй, акулье мясо! Смоленый шкот вам в задницы! А ну живо готовьте абордажные крючья! - рявкнул на матросов Уолтерс.
   Когда корабли разделяло не больше десяти футов, в борта галеона вцепились крюки с веревками, и, подтянув борт противника, матросы "Кассиопеи" лавиной кинулись на абордаж. Конструкция галеона такова, что его борта от ватерлинии к палубе сужаются, это осложняет взятие корабля на абордаж, поскольку между фальшбортами стоящих рядом судов получается расстояние в несколько футов. Однако эту конструктивную особенность Уолтерс с легкостью перехитрил. Он велел подтянуть галеон за бушприт, поскольку ближе к носу ширина палубы сравнивается с шириной по ватерлинии, а полубак фрегата, к тому же, был еще и фута на три выше. Оттуда матросы "Кассиопеи" с абордажными саблями наголо и пистолетами посыпались на палубу галеона как горох. Стрелки расположились на реях и обстреливали команду галеона из ружей. Часть матросов раскачивались на веревках, привязанных к реям, как на тарзанках, и перепрыгивали с их помощью на захваченный корабль. Наконец, четверо матросов перекинули с борта на борт широкие длинные доски. По ним на палубу галеона перебрались Гриффитс, Маттерсон и Уолтерс.
   Началась схватка. Мейкенфрут потирал руки и с ухмылкой наблюдал за происходящим, стоя на полубаке "Кассиопеи". И куда подевались недавние тревоги и сомнения? Вот он, бой! Черт побери, свершилось!
   Со всех сторон доносились мушкетные и пистолетные выстрелы, звон клинков и редкие глухие удары - это Уолтерс орудовал кулаками. Дым, запах пороха, крики и отборная брань дополняли впечатляющую картину. В гам звуков начали врываться вопли и стоны раненых, предсмертные крики. Кровь растекалась по палубе галеона и текла за борт. Привлеченные запахом крови, возле кораблей плескались две огромные акулы. Поскользнувшись в луже крови, упал капитан испанского корабля, который отбивался шпагой от клинка Маттерсона. Он попытался подняться, но Маттерсон сильно ударил его ногой по голове, капитан, раскинув руки, распластался на палубе своего судна...
   Матрос "Кассиопеи" с ножом в руке гонялся за испанским матросом. Тот был уже безоружен и совсем обессилел. Он неловко уворачивался от ударов и прикрывал лицо руками. Кровь струилась по его пальцам. Левый глаз был уже выбит, глазница кровоточила. Матрос "Кассиопеи" еще раз полоснул его ножом, испанец защитился голой рукой. Большой палец повис на тоненьком лоскутике кожи. Испанец оторвал его совсем и бросил на палубу. Внезапно он издал ужасающий вопль, от которого содрогнулся даже невозмутимый Мейкенфрут, и бросился за борт. Обе акулы тотчас накинулись на его тело.
   Пороховой дым окутал палубу галеона как туман, уже не было возможности разобрать, где свои, где чужие. Гриффитсу достался серьезный противник. Его клинок свистел в воздухе с неимоверной быстротой, Гриффитс едва успевал отражать удары. Противник прижал капитана "Кассиопеи" к фальшборту, их клинки соединились гарда к гарде. По комплекции Гриффитс уступал нападавшему, тот был выше на голову и физически крепок. Капитан отчаянно пытался высвободиться, но противник имел серьезные намерения не протыкать его шпагой, а отправить за борт. Порыв ветра на мгновение поднял плащ противника и закрыл ему лицо. От неожиданности он ослабил хватку, этого было достаточно Гриффитсу, чтобы поменяться с ним местами. Противник резко качнулся к борту, Гриффитс приподнял его за ногу, и грузное тело, пролетев несколько футов, с громким плеском плюхнулось в воду.
   Внимание Уолтерса, вдруг, привлекли три человека, богато одетые, они не принимали участия в схватке. Они пытались спустить на воду баркас и погрузить в него две маленькие, но очень тяжелые бочки. Уолтерс подозвал к себе Гриффитса и Маттерсона и указал на этих господ. Троица ожесточенно сопротивлялась, но довольно скоро все они оказались за бортом. Акулы немедля занялись их телами. Их было уже не две, а много больше. Добычи всем не хватало. Две акулы затеяли между собой драку. Вернее, одна нападала на другую и норовила ухватить ее за брюхо. Маттерсон застрелил из пистолета нападавшую. Остальные тут же начали разрывать ее на части.
   - Жрут друг друга, сволочи! - Маттерсон с досады сплюнул за борт и присоединился к Гриффитсу и Уолтерсу, которые пытались откупорить бочки.
   Сражение подходило к концу. Бо?льшая часть экипажа испанского галеона была перебита. Остальные, спасая свою жизнь, попрятались по каютам. Матросы "Кассиопеи" с победными криками бросились в трюмы. Там действительно находились негры - в одной части мужчины, а через перегородку женщины. Озверевшие и истосковавшиеся матросы накинулись на негритянок, срывая с них нехитрые одежды. Женский визг и матросские вопли доносились из трюмов.
   Но наших компаньонов негритянки не интересовали. Их больше привлекало содержимое бочек, которые, наконец, удалось вскрыть при помощи топора. Лорд Мейкенфрут, который вступил в бой где-то в середине битвы, тоже подошел к своим друзьям. Лица собравшихся вокруг помрачнели. В бочонках был... песок. Маттерсон грязно выругался.
   - Африканский сувенир, - с горечью проговорил он.- Песок из самой Сахары!
   Уолтерс запустил в песок руку и наткнулся на что-то твердое. Он поднял руку вверх, и сияние ослепило присутствующих. Лучи заходящего солнца заиграли и, переливаясь, образовывали радуги. Уолтерс держал в руке невероятных размеров алмаз...
   Пока матросы забавлялись с негритянками, бочонки незаметно перенесли на "Кассиопею".
   Через пару часов, когда уже почти стемнело, "Кассиопея" отшвартовалась от испанского судна. Все ценное перенесли на фрегат, недобитые члены экипажа галеона были связаны и помещены в трюм к неграм. Они не сопротивлялись. Мысль о том, что они погибнут уже не страшила их. В другом трюме, арсенальном, подвели фитиль к бочке с порохом и подожгли его. "Кассиопея" удалялась от галеона. Когда она была от него на расстоянии кабельтова, прогремел взрыв. Огненное зарево осветило на миг сгустившуюся темноту, в воздух взметнулись куски дерева, окутанные клубами черного дыма, и останки корабля начали медленно погружаться.
   - Бедняжки... - произнесла Мери Киссинг и закрыла лицо руками. Маттерсон перекрестился.
   Пройдя еще пять-шесть миль, "Кассиопея" легла в дрейф. Матросам выкатили четыре бочонка рому. В кают-компании тоже царило веселье. Когда просеяли песок из неприглядных бочонков, там оказалось на добрых два десятка фунтов того, что обычно меряется каратами - несколько сот великолепных алмазов. В основном камушки были некрупными, лишь некоторые из них достигали размеров перепелиного яйца. Но один - просто гигантский, размером почти с кулак, слегка голубоватый и прозрачный как слеза. Даже при неярком свечном освещении было видно, насколько он чист, и казалось, что камень сам излучает свет. Четверо джентльменов и четыре дамы в каюте просто потеряли дар речи.
   - Посланник небес... - прошептала мисс Мэри Киссинг.
   Алмазы убрали в ларец и заперли на замок, а сам ларец Мейкенфрут запер в огромный железный сундук, прикованный к полу в его каюте. Маттерсон заиграл на клавесине "Боже, храни короля", но отнюдь не патриотизм, а скорее сарказм слышался в издаваемых им звуках. Гулянка продолжалось до самого утра.

Глава 4

   Утром больше половины команды валялось на палубе, не в силах не то чтобы подняться, но даже пошевелиться. Уолтерс, повязав мокрым полотенцем больную голову, гонял тех матросов, которые уже были в состоянии держаться на ногах, заставляя их ставить паруса и ремонтировать поврежденный во время вчерашнего боя такелаж. Гриффитс, похмелившись с утра стаканом рома, определял координаты судна. Про найденные алмазы команде корабля ничего сказано не было, Мейкенфрут вообще категорически запретил своим компаньонам говорить вслух на эту тему. Добычу экипажа составили трофеи с галеона. Продовольствие, вино и пресная вода перекочевали в трюмы фрегата, так же как и оружие, порох и ценные вещи. Капитанская казна потопленного судна и золотишко, найденное в каютах испанцев, были поделены между матросами. Моряки остались довольны - поразмялись в драке, развлеклись с негритянками, получили по нескольку десятков золотых монет и кучу личных вещей испанцев. Потери среди личного состава "Кассиопеи" оказались невелики. Трое убитых, пятеро скончались от ран, два потерянных глаза (у разных людей) и неисчислимое количество выбитых зубов. Одному матросу судовой врач ампутировал ногу. Мейкенфрут обещал выплатить ему компенсацию - сто фунтов стерлингов, а тем, кто потерял в бою глаз - по пятьдесят.
   Восьмерка главарей, отойдя лишь к середине дня от последствий всенощного возлияния, посовещалась и решила не продолжать в дальнейшем грабежи, поскольку добытых алмазов вполне хватало на самые нескромные запросы. Было решено немедленно взять курс на американский континент.
   Ближе к вечеру небо стали затягивать облака, ветер поднял небольшую качку. Судя по всему, надвигался циклон.
   - Сзади в кильватере судно! - крикнул марсовой.
   - Это что же получается, нас преследуют? - удивился лорд Мейкенфрут.
   - Возможно... - задумчиво согласился капитан Гриффитс.
   - Уж не собираются ли ограбить нас? - предположил Уолтерс.
   - Или арестовать, - добавил Маттерсон.
   - Гриффитс, мы сможем от них оторваться? - спросил Мейкенфрут.
   - Попробуем, милорд. Эй, на полубаке! Добавить кливера! Поднять грот-брам-стаксель и грот-марсель! Живо, черт вас возьми!
   Облака становились плотнее, а ветер крепчал. Похоже, что к ночи разыграется шторм. Гриффитс отдал команду задраивать все люки и амбразуры на пушечных палубах. Даже если погоня настигнет их, вряд кому придет в голову палить из пушек во время шторма. Через пару часов преследующее их судно пропало из виду. К Гриффитсу подбежал боцман, невысокий коренастый шотландец лет тридцати, нанятый еще а Англии.
   - Господин капитан, шторм надвигается, надо бы убрать брамселя!
   - Погоди, рано еще. И нечего мне тут советовать, я скажу, когда надо, черт побери!
   Тем не менее, качка становилась все сильнее. Быстро смеркалось, налетевшие тучи сильно приблизили наступление ночи. Начался дождь.
   - Зарифить паруса! Убрать кливера! - крикнул матросам Гриффитс.
   Волны уже доставали до палубы. Порывистый ветер хлопал парусами и чуть ли не сдувал матросов с вант, да и на скользких реях было нелегко удержаться.
   - Грот-брамсель сорвало! - крикнул кто-то.
   Полотнище паруса огромной белой птицей исчезло в сумерках. Резкий хлопок - и еще одна белая птица унеслась в бездну.
   - Крюйс-марсель сорвало!
   - Скотный двор! - выругался Гриффитс. - Только этого не хватало!
   Пассажиры укрылись в своих каютах - лежа ничком проще переносится морская болезнь. "Кассиопея", переваливаясь с вала на вал, раскачивалась из стороны в сторону, чуть не касаясь реями волн. А волны катались по палубе, грозя смыть за борт каждого, кто на ней окажется. Молнии причудливыми зигзагами вспыхивали на черном небе, высвечивая на мгновения огромные волны с грохочущими пенными гребнями, словно горы окружившие корабль. Ветер свистел в снастях, рвал такелаж и хлопал зарифленными парусами. Эта ночь для команды "Кассиопеи" выдалась не из скучных.
   Буря не унималась еще трое суток. Все это время корабль швыряло как сорванный с дерева листок. Гриффитс, Уолтерс и Маттерсон сами по очереди стояли у штурвала, стараясь удерживать фрегат носом к волне. Морякам к такому разгулу стихии было не привыкать, а вот для пассажиров, особенно для женщин, это была настоящая пытка. Впрочем, на третий день практически всем удалось справиться со своим вестибулярным аппаратом, Мейкенфрут даже несколько раз выходил на палубу. Впрочем, и качка потихоньку начала ослабевать. Преследующее судно все это время то показывалось на горизонте, то снова пропадало. Иногда оно, как призрак, возникало чуть ли не в паре миль. Суеверные матросы уже стали поговаривать о "Летучем голландце", эту мысль довольно-таки усердно муссировал Маттерсон.
   Шторм прекратился к утру на четвертые сутки. Резко стих ветер, а через некоторое время успокоились волны. Над океаном поднялся густой белый туман. Матросы зажгли на мачтах ходовые огни. Каждые пять минут тревожно звонил судовой колокол.
   - Лечь в дрейф! - отдал приказ Гриффитс. - Погасить топ-огни! Эй, на рынде, хватит звонить!
   - Вы что, господин капитан, - удивился боцман. - В таком тумане! А ну как врежется кто с ходу?
   - За нами третий день гонится судно, ты что, не помнишь, идиот?! Нас могут обнаружить! Или на виселицу захотел?
   - Так, может, пойдем на всех парусах? - на палубу вышел Оскар Мейкенфрут.
   - А вдруг впилимся в скалы? Или сами протараним какую-нибудь галошу?
   - А и черт бы с ней!
   - С ней-то черт, а с нами кто? Архангел Гавриил? Эй, боцман! Свободным матросам взять запасные паруса и восстановить сорванные грот-брамсель и крюйс-марсель!
   К полудню туман рассеялся. И стало видно, что преследующее судно находится не далее, как в трех кабельтовых позади. Это была трехмачтовая шхуна, над которой развевался английский флаг.
   - Подкрались, скоты! - Гриффитс выругался по-матросски.
   - Наши соотечественники, - заметил Маттерсон. - Пронюхали, что мы испанца потопили. А нападать на испанские корабли сейчас не приветствуется, союзники, все-таки...
   - Отбиваться будем? Или договоримся? - скорее не спрашивал, а размышлял вслух Мейкенфрут.
   - А ну их к черту! Нас не догонят! Эй, висельники! Все паруса ставим! Живо! Грот-брамсель готов?!
   - Нет еще!
   - Моржовый ус тебе в зад! Делайте скорее, пока на вас пеньковые галстуки не затянули!
   Через час преследователи сократили разрыв до расстояния пушечного выстрела. Несколько ядер плюхнулось за кормой, одно задело борт, но не причинило повреждений.
   - Поменяли флаг - черный флаг подняли, - заметил Уолтерс. - С черепушкой, кинжалом и пистолетом. Это наши коллеги-пираты. Что ж они по своим-то лупят?
   - У них всего двадцать пушек, - доложил подбежавший старший канонир.
   - А, черт с ними, ядрами заряжай! Принимаем бой! - скомандовал Гриффитс.
   "Кассиопея" резко развернулась и выстрелила очередью из десяти пушек с одного борта. После этой канонады на шхуне противника упала фок-мачта.
   - Ну и все, - с удовлетворенной улыбкой сказал Гриффитс. - Теперь спокойно, с достоинством уходим.
   Правда, пока фрегат разворачивался и снова ложился на свой курс, со шхуны вдогонку ответили залпом из нескольких орудий. Одно ядро пробило обшивку борта чуть выше ватерлинии. Капитан Гриффитс лично спустился в трюм проверить, есть ли течь. Дыра оказалась между шпангоутами, но такого размера, что в нее свободно пролезал кулак. И хотя течь возникала только при кренах на правый борт, она, вполне вероятно, будет возникать при волнении. Гриффитс велел перенести как можно больше груза на левый борт, чтобы создать крен от поврежденного места. Явился корабельный плотник. Осмотрев пробоину, он заявил, что через полчаса ни одна собака не узнает, что когда-то здесь была дыра.
   Во время шторма ветер дул с востока, что было на руку нашим мореплавателям - их сносило в сторону американского континента. Но теперь ветер поменялся и дул почти навстречу. Чтобы держать курс на запад, приходилось двигаться крутым бейдевиндом, часто меняя галсы. Это сильно снижало скорость. Судя по тому, что облака полностью развеялись, такая погода установилась надолго.
   - Прямо по курсу два судна! - крикнул вахтенный с марса.
   - Да что же тут происходит, черт их возьми! - лорд Мейкенфрут аж взвизгнул фальцетом от возмущения. - Это не Атлантический океан, а просто Флит-стрит! Уходим от них!
   - Эй, на руле! Пять румбов влево! - скомандовал Гриффитс.
   - Погодите-ка... - Уолтерс вглядывался в подзорную трубу. - Там французский корсар атакует, кажется, англичанина.
   - Вот скот поганый! - возмутился Маттерсон, в котором проснулось чувство патриотизма. - Наших грабят! Надо им помочь.
   - Помочь кому именно?- уточнил Гриффитс. - Грабить?
   - Бросьте ваши шутки, капитан! Англичанам, конечно!
   - Вы думаете, Гарри, за столь благородный поступок получить индульгенцию? - ехидно заметил Мейкенфрут. - Виселицу вам заменят пожизненным сроком?
   - Индульгенцию может дать только папа Римский. Тем более что я чист перед Богом.
   - А как же заповедь не убий?
   - Убийства в сражениях не в счет. Прекратим эту дискуссию, лорд Мейкенфрут. Просто я не могу спокойно смотреть, когда эти мерзкие французишки убивают моих соотечественников.
   - За что же вы так невзлюбили французов?
   - Ему в прошлом году отказала одна француженка, - с ухмылкой заметил Уолтерс.
   - И вовсе не поэтому, я хоть и бывший, но солдат. И, между прочим, пролил кровь в Орлеанской войне!
   - Господа, - заметил Гриффитс. - Если мы будем двигаться дальше этим курсом, то отклонимся довольно сильно на юг. Мы идем в Северную Америку или в Южную?
   - В Южную я бы не хотел, - сказал Мейкенфрут. - Там слишком много испанцев, нам будет труднее вернуться в Англию.
   - Тогда если сейчас мы сменим галс, - продолжал капитан, - то неизбежно встретимся с теми двумя кораблями.
   - Потопим француза, а? - предложил Маттерсон.
   - Лично я - за! - согласился Уолтерс.
   - Делайте что хотите, - лорд Мейкенфрут ушел к себе в каюту.
   - Восемь румбов вправо! - скомандовал Гриффитс.
   На расстоянии двух кабельтовых от места боя картина сражения стала вполне ясна. Превосходство французского корсара было очевидным, но он явно не стремился взять противника на абордаж. Его цель была, скорее всего, потопить судно, которое Уолтерс принял за английское. Своими очертаниями эта двухмачтовая шхуна напоминала суда английского флота, но флаг на ее мачте красовался довольно странный. Скорее всего, это тоже пиратский корабль, они что-то не поделили с французом, и между ними началась разборка. Корабли разделяло чуть больше шестидесяти ярдов, они палили друг в друга из пушек, шхуна уже лишилась одной из мачт и сильно кренилась на правый борт, что очень осложняло канонирам условия для стрельбы, но экипаж не сдавался. "Кассиопея" зашла французу с другого борта и выстрелила залпом. На корвете начали спешно поднимать паруса, чтобы ретироваться с поля боя: справиться с пришедшим на подмогу фрегатом корсару было явно не по зубам.
   Когда корвет удалился, "Кассиопея" пришвартовалась к шхуне.
   - На абордаж! - крикнули матросы, доставая оружие.
   - Какой абордаж?! - возмущенно заорал Уолтерс. - Вы что, взбесились, кишки кальмара?! Спасли судно и собираетесь его грабить?!
   Шхуна носила имя "Магдалина". Ее капитан поднялся на борт "Кассиопеи". Это был англичанин, лет сорока, с глубоким шрамом на левой щеке. Он представился своим спасителям как Роберт Дейк и первым делом поблагодарил их за своевременную помощь.
   - У нас серьезно поврежден корпус, - сказал он. - В трюмах полно воды. Боюсь, "Магдалина" не дотянет до Тортуги.
   - Вы - флибустьер? - спросил вновь появившийся на палубе Мейкенфрут.
   - Нет, но я базируюсь на Тортуге и чту их законы. Я - корсар. У меня есть комиссия от губернатора Тортуги, и я нападаю только на испанцев.
   - Однако сегодня вы, кажется, изменили своим правилам и напали на французский корабль.
   - Нет, это он напал на меня. Это Поль Дюпон по прозвищу Черная Крыса, отъявленный негодяй. Он сколотил шайку подельников, на трех кораблях они шастают по морю и грабят всех подряд, в том числе и береговых братьев. Причем, грабят не в честном бою, а когда видят явное превосходство своей стороны.
   - Да, - Маттерсон закивал головой. - Сегодня утром нас пыталась атаковать какая-то шхуна с черным флагом.
   - Бьюсь об заклад, это подельники Черной Крысы.
   - Акулы, - согласился Маттерсон.
   - Что, что?
   - Акулы часто занимаются каннибализмом.
   - Чем, простите?
   - Жрут друг друга.
   - Это точно. А еще Черная Крыса и его люди поделили Атлантику на зоны влияния и стараются не пускать в свои воды чужаков. Я, например, должен по их правилам работать в ста милях севернее, но там и за год не встретишь ни одного корабля. А тот, кто пиратствует здесь, должен платить им за это оброк. Если я доберусь до Тортуги, то непременно поставлю перед губернатором вопрос, чтобы снарядить экспедицию и изловить этого мерзавца. И я непременно займусь этим. Не будь я капитан Дейк, если он у меня не пройдет по доске!
   Лицо капитана Дейка выражало суровость и гнев. Но неожиданно оно сменилось любопытством и вожделением - его взгляд проводил вышедшую из каюты мисс Киссинг.
   - У вас на судне женщины? - удивился он.
   - А что, собственно, вас так поразило?
   - На каперском корабле...
   - А мы вовсе не каперы, мы совершаем морскую прогулку, - пояснил Мейкенфрут.
   - Что же тогда занесло вас в воды, где кишмя кишат флибустьеры, буканьеры и всякая мразь типа Черной Крысы?
   - Я должен отчитываться перед вами?
   - Да нет, это риторический вопрос... Знаете что, я хотел бы просить вас еще об одном одолжении. "Магдалина" скоро пойдет ко дну, вы не могли бы взять на борт меня и моих людей и довезти нас до Тортуги?
   - Вообще, мы собирались идти в Джеймстаун или в Бостон. Я не хочу заходить на французскую Тортугу, - ответил Мейкенфрут. - Но если вас устроят английские владения - Ямайка или Барбадос - то милости просим, мы можем закинуть вас туда по пути.
   - Тортуга - свободная земля, хоть Жан-Батист Дюкасс, губернатор острова, и француз. Но нас вполне устраивает Ямайка. У меня тридцать два человека и совсем немного груза. Мои матросы будут помогать вашей команде. Кроме того, я готов заплатить сотню-другую пиастров.
   - По рукам.

Глава 5

   Моряки с "Магдалины" разделили кубрик с матросами "Кассиопеи", а капитана Дейка поселили в одной каюте с Маттерсоном. Поздно ночью Мейкенфрут постучал в каюту Гриффитса и позвал его к себе. Тот нехотя поднялся с кровати и пошел вслед за Оскаром. Он спал одетый, капитан всегда должен быть наготове, поэтому долго собираться ему не пришлось. Когда они зашли в апартаменты Мейкенфрута, тот выглянул за дверь, не следит ли кто за ними, плотно затворил ее и запер на засов, и даже завесил шторой иллюминатор. Лишь только после этого запалил свечу. Гриффитс был недоволен тем, что Мейкенфрут поднял его. Шел третий час ночи, а в пять утра ему надо было менять на вахте Уолтерса.
   - В чем дело, Оскар? Зачем ты разбудил меня и к чему все эти предосторожности? - находясь вдвоем, они, как старые приятели, обращались друг к другу на "ты".
   - Меня беспокоит наша добыча, Гриффитс.
   - Вот те раз! Ведь все получилось, как ты хотел. Разве ты не хотел взять ликвидный товар? А что может быть ликвиднее, чем драгоценные камни?..
   - Тс-с! Мне страшно, Винсент! - в свете неровного дрожащего пламени свечи его глаза и впрямь светились ужасом. - Я одолжил у нашего судового лекаря весы. Самый большой камень тянет на два фунта, а это около четырех тысяч карат, ты представляешь?! Такого камня нет нигде в мире, ни у Вильгельма III, ни у Людовика XIV, ни у какого другого короля. Если мы кому-нибудь его покажем, нас просто убьют!
   - Чепуха, Оскар, не переживай. Продадим все камни в Новом Свете, янки - народ жадный, они отвалят нам кучу золота и ни о чем не станут спрашивать. Правда, золото тяжеловато будет тащить домой, но ничего, наймем негров...
   - Брось шутить, Винсент. Такие огромные алмазы, как этот, - он кивнул на сундук, в котором находился ларец с драгоценными камнями, - приносят несчастье, их владельцы редко доживают до старости. Я уверен, эти камни похищены с приисков, и похитителей уже разыскивают. А слух о пропаже такого уникального камня, как Посланник Небес, уже наверняка разлетелся по всему миру! Быть может, Черная Крыса подстерегал именно тот галеон, который ограбили мы. И на той посудине, которая пыталась взять нас на абордаж, возможно, догадывались о том, что мы ограбили испанца и камни находятся у нас. А, может, и этот Дейк здесь у нас неспроста, он что-то подозревает. Как бы его люди не напали на нас. Зря мы взяли их на борт.
   - Оскар, да у тебя, кажется, началась мания преследования! - усмехнулся Гриффитс.
   - Заработаешь ее, когда здесь, в моей каюте, лежит алмаз, равного которому нет во всем мире!
   - Так давай выкинем его за борт!
   Мейкенфрут хотел отпустить какую-нибудь колкость, но, взглянув на лицо Гриффитса, заметил, что сказал он это вполне серьезно.
   - Нет, я не могу. Я потом буду проклинать себя. Его цена - не меньше ста тысяч фунтов стерлингов!
   - Я думаю, много больше. Кстати, а почему именно Посланник Небес?
   - Мэри так назвала его, помнишь? И это имя ему очень подходит, я по-другому теперь и называть его не могу.
   - Да... - задумчиво протянул Гриффитс. - Я представляю, какая грызня поднимется вокруг него, когда мы начнем делить камушки...
   - Знаешь, что я предлагаю? Нам надо собраться всем ввосьмером и решить так: этот камень не достанется никому, мы должны владеть им все вместе. Когда мы доберемся до Англии, то установим очередность - каждый будет тайный хранитель Посланника Небес определенный срок, допустим, - год. У нас будет как бы орден этого камня. Так мы сможем не подвергать опасности кого-либо конкретно. А если для нас вдруг снова наступят черные дни, мы тайно наймем ювелира, который распилит его. Куски продадим, а ювелира убьем, чтобы он не выдал нас.
   - А что если не везти его в Англию вообще, а распилить прямо в Америке?
   - Нет, нет, не стоит. Я лично не смогу этого сделать, рука не поднимется. И потом... В этом алмазе есть что-то таинственное и мистическое, в нем заключена какая-то сила. Я боюсь, если мы его уничтожим, нас постигнет кара Господня. А с другой стороны, возможно о существовании этого алмаза вообще никому ничего не известно, и в мире нет никакого шума вокруг его пропажи? Быть может, я со страха все так сильно преувеличиваю. Ведь те господа, что плыли на галеоне, могли ограбить частных старателей или они собственноручно откопали эти алмазы, а вовсе не ограбили государственный прииск. И ничьим национальным достоянием они, эти алмазы, не являются. А нераспиленный алмаз будет стоить во много раз больше, чем его куски в совокупности.
   - Ты прав, - согласился Гриффитс - Завтра соберем наших и решим именно так. Организуем Орден Посланника Небес и будем поочередными его хранителями.
   - Нет, - возразил Мейкенфрут. - То есть, да. Все так и сделаем, но на дележку мы соберемся не завтра. Я хочу это сделать в спокойной обстановке, когда на судне не будет посторонних. Соберемся, когда капитан Дейк со своей командой покинет наш корабль.
  
   На другой день ветер поменял направление. Став попутным и свежим, он поднимал легкую волну и гнал корабль к американскому континенту. Два раза милях в пяти в стороне проплывали встречные суда. Они прошли мимо своим путем, да и "Кассиопее" не было до них никакого дела. Роберт Дейк провожал их таким тоскливым взглядом, каким волк, запертый в клетку, смотрит на пробегающую лань.
   - А ведь они наверняка везут в Европу золото... - вздохнул он, когда мачты второго встреченного ими судна исчезли за горизонтом.
   - Возможно... - безучастно произнес Мейкенфрут, стоявший на палубе рядом.
   Он все еще не доверял спасенному капитану и лично следил за ним, но старался делать это незаметно. Сейчас, например, он делал вид, что наблюдает за альбатросами, которые охотились за рыбой. Птицы парили в воздухе на небольшой высоте, потом быстро пикировали вниз, хватали зазевавшуюся рыбешку и поднимались вместе с ней в небо. Иногда одна из птиц пыталась выхватить добычу у другой, а в результате борьбы ее теряли обе и оказывались ни с чем.
   - У вас много пушек, - рассуждал Дейк. - А мои ребята - смелые бойцы...
   Мейкенфрут молчал. С одной стороны, золото лишним никогда не бывает, а дополнительные три десятка головорезов, готовых показать свой кураж в абордажной схватке, поднимали шансы на успех. Но Мейкенфрут все еще пытался хранить репутацию миролюбивого лорда, совершающего морской круиз, и не показывать в себе алчного морского разбойника. Впрочем, матросы, общаясь между собой, уже наверно поведали спасенному экипажу о нападении на галеон, а те все рассказали Дейку.
   На десятые сутки после появления на борту "Кассиопеи" Роберта Дейка и его команды на горизонте прямо по курсу показался третий встречный корабль. Он шел галсами против ветра, а потому продвигался медленно, петляя вправо и влево. Заметив "Кассиопею", судно сместилось южнее, явно уклоняясь от своего расчетного курса, с целью пройти стороной. Уолтерс, дежуривший в это время на мостике, решил попугать моряков не желающего стычки корабля и повернул немного влево. Слишком сильно отклоняться на юг капитан встречного судна не мог, поэтому сменил на какое-то время галс.
   - Подойдем к нему ближе, - предложил Дейк, поднявшийся к Уолтерсу на мостик.
   - Вас тоже забавляет эта игра? - улыбаясь, спросил Уолтерс.
   - Да, интересно, как они дальше станут на это реагировать.
   Уолтерс отдал команду матросам и повернул "Кассиопею" наперерез встречному кораблю. Через час стало видно, что это небольшое французское судно.
   - Что вы затеяли? - поднявшись на полуют, спросил Маттерсон.
   - Хотим проверить, в порядке ли у француза таможенная декларация.
   - Хорошая идея, - одобрил Маттерсон. И, обратившись к Дейку, добавил: - А что по этому поводу скажет Жан-Батист Дюкасс?
   - А мы ничего ему не расскажем.
   - Что ж, одобряю.
   Собравшись на палубе у фальшборта, матросы из команды "Магдалины" гудели как взбудораженные шершни. Они уже приготовили свои абордажные сабли.
   - Я не понял, что происходит? - на мостик взбежал рассерженный капитан Гриффитс. - Почему вы самовольно собираетесь атаковать корабль, даже не поставив в известность меня и лорда Мейкенфрута?
   - Да мы их вовсе не атакуем, - оправдывался Уолтерс. - Просто хотим немного попугать.
   В это время суда разделало уже не больше мили. Теперь было видно, что французский бриг практически не имел вооружения. Даже непонятно, что толкнуло этих моряков пуститься в плавание в эти кишащие пиратами воды не то что без эскорта, но и почти что без пушек. Четыре мортиры на палубе вряд ли могли дать отпор хорошо вооруженному фрегату. Поняв, что от погони им не уйти, на французском корабле убрали паруса, ложась в дрейф, и спустили флаг.
   - Ты погляди! - воскликнул Дейк. - Они сдаются, даже не вступив в бой! Что ж, одобряю. Значит, им есть чем откупиться
   И, обратившись к Уолтерсу, попросил:
   - Милорд, подойдите к ним поближе и ложитесь в дрейф, а я подойду к ним на баркасе.
   - И что вы собираетесь делать? - спросил Мейкенфрут, который все это время, лишь снисходительно улыбаясь, наблюдал за происходящим.
   - Нанести им визит вежливости и побеседовать, - ответил Дейк. - Я думаю, что без тысячи пиастров они меня не отпустят.
   Матросы, ворча от досады, стали расходиться по своим местам. Абордажные сабли им сегодня не потребовались.
  
   Неделю спустя, "Кассиопея", пройдя между Малых Антильских островов, зашла в Карибское море и взяла курс на Ямайку. Еще через четыре дня Мейкенфрут с Гриффитсом и Дейком стояли на палубе и всматривались в берега приближающегося острова.
   - Всего лишь год назад, - сказал Роберт Дейк, - мы могли бы зайти в Порт-Ройял...
   - А почему не можем теперь? - поинтересовалась Мэри, отиравшаяся тут же возле мужчин. - Там что, карантин? Эпидемия оспы?
   - Летом прошлого года этого города не стало, его уничтожило сильнейшее землетрясение. Здесь творилось настоящее светопреставление, земля уходила из-под ног. Я не был свидетелем, но очевидцы утверждают, что в жизни не видели ничего ужаснее - земля превратилась в штормящее море... Так что, теперь корабли швартуются в Кингстоне, маленькой деревушке, но в скором времени эта деревушка обещает разрастись в большой город. Собственно, уже сейчас это почти маленький городок. Там я со своей командой надеюсь найти временное пристанище.
   - А что вы собираетесь делать дальше? - обратился Мейкенфрут к Дейку. - Продолжать заниматься каперством?
   - А мне, собственно, больше ничего не остается. К оседлой жизни я не готов, да и денежных средств на праздное существование пока не хватает. Пахать землю и разводить скот я не умею, да и вообще, что за удовольствие жить на суше? Скука. А поступать на королевскую службу нет желания. Жаль вот только "Магдалину", я остался без корабля. Добычу-то мы с моими орлами взяли неплохую, могли бы скинуться и купить какую-нибудь посудину, но здесь мне никто ее не продаст, каждый флибустьер дорожит своим кораблем. Проще купить небольшой шлюп из тех, что клепают на местной верфи, а потом напасть на нем на большое судно и захватить его.
   - Хотите купить у нас "Кассиопею"?
   Капитан Дейк разинул рот от удивления.
   - Вы продаете такой прекрасный корабль?
   - Да, продаю. Если честно, мы уже сыты по горло морскими приключениями. Мы намеревались продать фрегат в Бостоне, и вернуться в Англию на каком-нибудь попутном судне. Но можно сделать то же самое и на Ямайке. Как только я найду подходящий корабль, чтобы добраться до Англии, мы сядем на него, а "Кассиопея" тогда станет вашей.
   - Сколько вы просите за нее?
   - Договоримся. Дорого не возьму. Правда, хозяин не я, а вон та дама, - Мейкенфрут кивнул на леди Эмили, - но это не имеет значения. А пока мы не найдем оказию, будем оставаться на борту.
   - Да, - Дейк, облизнувшись, проводил взглядом удаляющуюся в свою каюту мисс Киссинг. - Вам лучше остановиться на рейде, а вашим дамам не покидать корабля. На острове женщин не так много, и все они пользуются здесь большим спросом, особенно хорошенькие...

Глава 6

   "Кассиопея" бросила якорь в заливе Кагуэй в полумиле от берега. Команда "Магдалины" на баркасе и двух шлюпках, которые они прихватили со своего корабля, перебралась на берег. Гриффитс и Мейкенфрут тоже решили посетить городок и узнать, не собирается ли какое судно в ближайшие дни отправиться в Англию и не возьмет ли оно восемь пассажиров и совсем немного груза. Мэри Киссинг изъявила желание составить мужчинам компанию. Оба джентльмена пытались ее отговорить, но тщетно. Мэри настаивала на своем, при этом заявляя, что ей до смерти надоело на корабле и хочется хоть немного пройтись по твердой земле, которая не уходит из-под ног и не качается.
   - В таком случае, жаль, что мы не попали сюда год назад, - заметил Гриффитс. - разницы между землей и палубой в штормящем море не было бы.
   Они взяли с собой двух матросов и на шлюпке отправились к берегу. Уолтерсу и Маттерсону, оставшимся на судне за старших, было велено как зеницу ока охранять каюту Мейкенфрута и никого не подпускать к ней на ружейный выстрел.
   Мейкенфрут решил для начала нанести визит губернатору острова. Лодку вытащили на песчаный берег южнее гавани и велели матросам ее сторожить, сами же втроем они отправились в город. И Гриффитс, и Мейкенфрут были в достаточно дорогих одеждах, в париках и при шпагах. На всякий случай они оба держали за поясами по два заряженных пистолета. Мэри тоже была одета достаточно нарядно, как леди, и тоже спрятала в складках своего платья с кринолином пистолет и кинжал. Двигаясь по улице к центру городка, где рассчитывали отыскать апартаменты губернатора, они проходили мимо церкви, из которой вышел пожилой пастор. Путешественники поклонились священнику. Тот перекрестил их и спросил:
   - Вы не здешние, дети мои? Англичане?
   - Да, святой отец, - ответил за всех Гриффитс. - Мы прибыли сюда, на Ямайку, несколько часов назад. Мы хотели бы удостоиться чести быть принятыми губернатором. Не подскажете ли, где его найти?
   - Его дом на площади в центре города. Сверните в следующий переулок направо и пройдите вперед еще двести ярдов. У него не очень роскошный деревянный дом, новый еще не отстроен. В Порт-Ройяле резиденция была значительно богаче, но ни того дворца, ни самого города больше нет. Скажу вам по чести, то, что произошло с Порт-Ройялем - кара Господня. Это был настоящий вертеп, погрязший в пьянстве, кутежах и разврате. Его постигла участь Содома и Гоморры, только обратил его Господь не в пепел, а скрыл под водой... Да... Но, не стану вас задерживать, дети мои. Ступайте с Богом, думаю, лорд Роберт Стейс будет рад принять соотечественников.
   Отыскать дом губернатора и впрямь не составило большого труда. Строение это было хоть и скромное, но, пожалуй, самое богатое в городе. Чернокожий слуга доложил о приходе англичан. Через несколько минут их пригласили в залу с высокими потолками, большими окнами и прекрасным паркетным полом. Невысокий пухленький человечек средних лет, в парике и в расшитом золотом камзоле вышел им навстречу в сопровождении двух слуг.
   - Рад вас видеть, джентльмены, - он приветствовал прибывших легким кивком головы. - И вас, миледи, - отдельный поклон даме.
   Мейкенфрут и Гриффитс кивнули в ответ головами, Мэри сделала книксен.
   - Это вы прибыли сегодня утром на фрегате, что стоит сейчас в бухте и не заходит в гавань? - поинтересовался Роберт Стейс.
   - Да, милорд.
   Быстро же здесь разносятся слухи о прибывших кораблях.
   - Это ваш корабль или вы только пассажиры?
   - Наш, - ответил Мейкенфрут. - Я его владелец, а это - капитан.
   Гриффитс еще раз кивнул головой.
   - А что привело вас ко мне, господа? Вы хотите купить комиссию, каперский патент?
   - Нет, мы хотели бы знать, не отправляется ли какое-нибудь судно в Англию в ближайшее время.
   - Вы что, уедете в Англию и бросите свой корабль здесь?
   - Нет. Наш корабль совершает кругосветное плавание и он отправится дальше, на юг к мысу Горн, - ответил Мейкенфрут. - А срочные дела, к сожалению, заставляют нас вернуться на родину раньше.
   - Понятно. Что ж, такое судно есть. Капитан Милфорд! - крикнул он.
   Грохоча сапогами, в залу вошел высокий и сухопарый молодой человек.
   - Знакомьтесь, это сэр Джон Милфорд, жених моей дочери. Он отправляется в Англию послезавтра. Вы сможете, Джон, захватить с собой этих людей.
   - Вас троих? - уточнил Милфорд, улыбаясь мисс Киссинг, которая тут же начала строить ему глазки.
   - Не только. Нас будет восемь человек, - Гриффитс бросил на капитана ревнивый взгляд. - Четыре женщины и четверо мужчин.
   - У меня только две свободные каюты... - смущенно произнес Милфорд.
   - Ничего, - успокоил его Мейкенфрут. - Мы привыкли к спартанским условиям, потеснимся.
   - А другого судна в ближайшее время не предвидится? - с надеждой спросил Гриффитс, которому не понравилось, как Мэри смотрит на капитана.
   - "Звезда Уэльса" придет не раньше, чем через месяц, да еще недели две пробудет здесь, - ответил губернатор.
   - Нет, это нам не годится, - отрезал Мейкенфрут. - Мы плывем с вами, сэр Милфорд.
   Он протянул капитану руку.
   - Вот и прекрасно, - улыбаясь, произнес Роберт Стейс. - Больше не смею вас задерживать, господа. А мне нужно срочно заняться кое-какими делами.
  
   - Джентльмены, я проголодалась, - капризно заявила Мэри, когда наша троица вышла из резиденции губернатора.
   - Порядочный хам, этот Стейс, - проворчал Мейкенфрут. - Уж мог бы пригласить отобедать. Честно говоря, я на это рассчитывал.
   - На острове с продуктами питания дела обстоят напряженно, - заметил Гриффитс. - Очевидно, здесь не принято приглашать гостей к столу.
   - Но в таверне-то можно перекусить? - с требовательной интонацией спросила Мэри. - Я давно хотела попробовать мясо печеной черепахи.
   - Боже мой, Мэри! - ужаснулся Гриффитс. - Вы собираетесь посетить портовый кабак?!
   - А что тут такого?
   - Ладно уж мы с Оскаром! Мы мужчины, привыкли ко всему и где только не побывали. Но вы - леди...
   - И что из этого? Разве существует закон, что леди не может зайти в таверну?
   - Поспешим на корабль, - все пытался отговорить ее Гриффитс. - Там кок уже, наверно, приготовил обед.
   - Фу, опять рыба и солонина, - скривила губки Мэри.
   Они проходили в этот момент как раз мимо таверны "Сундук сокровищ". Напротив находилась лавка ювелира.
   - Ну, раз так, - предложил Мейкенфрут, - давайте посмотрим, что за сокровища в этом "Сундуке". Вы идите туда, а я сейчас забегу в одно местечко, потом к вам присоединюсь.
   Гриффитс и мисс Киссинг зашли в таверну. Обстановка в этом кабаке была своеобразна. На стенах развешены канаты, шкоты и парусина, разноцветные стекляшки имитировали драгоценные камни, а начищенная медь - золото. Столами служили бочки разных размеров, а сиденьями - бочонки поменьше, лавки и сундуки. Винсент и Мэри сильно выделялись своим нарядом среди посетителей, их одежды выглядели слишком фешенебельно. Здесь в большинстве своем находились моряки, одетые в парусиновые штаны и грязные фланелевые рубахи. В воздухе стоял густой табачный дым, спиртной перегар и гомон голосов, пропитанный крепкой матросской руганью. Найдя в уголке свободный столик, а точнее - бочку, леди и джентльмен присели за ней на сундуки, покрытые дерюгой. Прежде чем сесть, Мэри брезгливо встряхнула свое покрывало. Сидеть на сундуке в кринолине было не очень удобно. "Что ж, ты сама этого хотела!" - подумал Гриффитс. Найдя невысокую бочку, он пододвинул ее и предложил Мэри присесть на нее, затем подозвал хозяина.
   - Три порции черепахового мяса и чего-нибудь выпить. Что у вас есть?
   - Есть ром местного производства, - хозяин наклонился и понизил голос: - если честно, гадость ужасная. Могу предложить бренди. Настоящий, из Старого Света. А для дамы... Шампанского, к сожалению, нет. Только пиво. Но хорошее.
   - Неси! - Гриффитс авансом положил в ладонь трактирщика три шиллинга.
   В это время Мейкенфрут зашел в лавку к ювелиру. Он захватил с собой один из алмазов, средней величины, чтобы прицениться, как дорого стоят драгоценные камни в Новом Свете и не лучше ли их действительно продать здесь. Ювелир рассмотрел алмаз через увеличительное стекло на просвет.
   - Прекрасный экземпляр! - заключил он. - Чистой воды, нигде ни соринки, ни помутнения... Продаете?
   - Хотел бы оценить, сколько могут здесь за него дать.
   Глаза ювелира играли жадным блеском. Его так и подмывало предложить этому господину бросовую цену, раза в три ниже реальной. Если господин, который наверняка занесен сюда случаем, нуждается в наличных деньгах, то, даже поторговавшись, продаст этот камень за бесценок. Но господин, похоже, парень не промах и знает толк в драгоценностях. А продавать и в самом деле не собирается, зашел проконсультироваться. Или он получил этот камень от кого-то в дар, или...
   - Это ваша фамильная собственность?
   - Не совсем. Он мне достался в награду...
   - Хорошо, хорошо. Можете не говорить, я ни о чем вас не спрашиваю. У нас на Ямайке вообще не приветствуется любопытство. Могу дать вам совет. Если вы не испытываете нужды в наличных деньгах, везите этот камень в Старый Свет. Здесь вам не дадут настоящей цены. Неограненные алмазы стоят тут дешево, ведь продают обычно те, кто получил их разбоем. А покупать драгоценные камни здесь некому, разве что перекупщикам, да спекулянтам. По-настоящему богатых людей на острове мало, а пиратам не нужны побрякушки. Можно попробовать продать в Виржинии, там больше богачей, но настоящую цену дадут только в Англии или во Франции.
   - Спасибо, милейший! Это все, что я хотел услышать.
   Тем временем, Гриффитс и Мэри получили свою еду и приступили к трапезе. В таверну, покачиваясь, вошел человек, одетый почти так же, как и весь присутствующий там сброд. Единственное отличие - это фетровая шляпа с пером и высокие сапоги с ботфортами. Очевидно, его тут знали, он поприветствовал взмахом руки несколько человек. Обведя глазами посетителей, вошедший остановил взгляд на Мэри и медленно вразвалочку направился к ней.
   - Ну что, крошка? Пойдем, позабавимся?
   Мэри подняла на него глаза и произнесла медленно и твердо:
   - Пойдите вон!
   - Ах так?! - лицо нахала побагровело. - Ну, раз не хочешь добровольно...
   Он сделал движение, чтобы схватить Мэри за руку. Гриффитс поднялся и, сверля нахала взглядом, произнес:
   - Вы не очень учтивы, сударь. Вам было ясно сказано - убирайтесь!
   - Это почему?!
   Незнакомец уперся левой рукой в бочку, а правой достал пистолет и приложил дуло к подбородку Гриффитса.
   - Потому что эта дама со мной, - ответил капитан, даже не шелохнувшись.
   - Ты что, не знаешь законов береговых братьев? Каждый из нас имеет право на любую женщину, даже на жену губернатора.
   Гриффитс сделал молниеносное движение, и пистолет отлетел футов на двадцать в сторону.
   - Вот ступайте и забавляйтесь с женой губернатора. Я не береговой брат, и мне плевать на ваши законы. А по нашим законам вы, сударь, - негодяй и мерзавец! Защищайтесь!
   Он со звоном выхватил шпагу. В руке противника блеснула короткая абордажная сабля.
   - Это Рыжий Лис! - раздались возгласы в таверне. - Он страшен в гневе. Десять против одного, сейчас он уложит новичка.
   - Что ж, до первой крови! - вскричал Рыжий Лис, принимая позу фехтовальщика. - Кто будет ранен, уберется отсюда. А девка достанется победителю.
   - До первой крови, говоришь? Получай!
   Отразив первую атаку противника, Гриффитс отступил на шаг, сделал ложный выпад, а потом резким неуловимым движением разорвал кончиком клинка рубаху на левом плече Рыжего Лиса. Ткань у прорехи стала медленно окрашиваться в коричнево-красный цвет. Рыжий Лис, приложив к ране руку, медленно отвел ее и с удивлением стал разглядывать кровь на ладони.
   - Пошли отсюда! - Гриффитс схватил Мэри за руку и потащил свою спутницу к выходу.
   - Нет, живым ты отсюда не уйдешь!
   Рыжий Лис и еще два флибустьера ринулись в атаку на Гриффитса. Отмахиваться от троих противников даже ему, опытному фехтовальщику, было тяжеловато. Дерущиеся расшвыривали во все стороны бочки и лавки, освобождая пространство для битвы, гремела, разбиваясь, посуда, на пол летели бутылки.
   - Господа! А кто за все это заплатит!? - вопил трактирщик, но чисто риторически, поскольку подобного рода убытки терпел не впервые. Все это впоследствии накладывалось на прибыль как издержки производства и покрывалось в итоге махинациями, обсчетом клиентов и недоливом. Редко удавалось призвать к ответу зачинщиков драки и получить с них компенсацию.
   Мэри достала пистолет и стала целиться в одного из нападавших. Грянул выстрел, но никто не упал, лишь струйка рома полилась из продырявленной бочки. К ней сразу потянулись кружки - не пропадать же добру! В этот момент поднялся один из матросов, сидевших в таверне.
   - Эй, братва! Вы что, не узнали?! Это же капитан "Кассиопеи", фрегата, что подобрал нас! Надо помочь ему!
   Это был матрос с затонувшей "Магдалины". Несколько посетителей таверны повскакивали со своих мест и приняли участие в потасовке. Теперь людям Рыжего Лиса приходилось туго, но и к ним на подмогу тоже присоединилось несколько человек. Пользуясь общей неразберихой, Мэри и Гриффитс покинули таверну. В дверях они столкнулись с Мейкенфрутом.
   - Это из-за вас там столько шуму? - спросил тот. - Вот так, нельзя вас на минуту оставить одних, обязательно влипните в какую-нибудь переделку! Что ж, обедать нам придется, все-таки, на корабле.
  
   Поздним вечером в просторной каюте Мейкенфрута на "Кассиопее" горел свет. Хоть это и являлось грубым нарушением местных законов - после девяти вечера огонь полагалось гасить везде, - но нашим компаньонам необходимо было произвести дележ добычи, а чтобы свет не приникал наружу, окна наглухо занавесили плотной тканью. Гриффитс все вопросы заранее уже обсудил с Мейкенфрутом, поэтому на собрании не присутствовал. Он самолично дежурил на палубе перед входом в каюту, чтобы ни одна собака не подслушала, что там происходит. Поскольку корабль стоял на якоре, капитан даже освободил на это время матросов от вахты - все они спали в кубрике крепким сном.
   Мейкенфрут объявил компаньонам, что самый большой алмаз, получивший имя Посланник Небес, будет являться общей собственностью. Каждый по очереди обязан хранить его у себя, а продать его можно только в случае крайней необходимости на основании общего решения всех восьмерых членов концессии. Доход от продажи "Кассиопеи" весь поступит в карман Мейкенфрута, поскольку изначально он сам заплатил деньги за этот корабль, а Эмили считалась владелицей лишь номинально. С остальной добычей предлагалось поступить следующим образом: Мейкенфрут, как идейный вдохновитель и организатор, получает сорок процентов. Двадцать пять достается Эмили и Гриффитсу, поскольку Эмили, как официальный владелец корабля, больше была подвержена риску в случае ареста, а Гриффитс - капитан судна. Поэтому четверть добычи достается им, они брат и сестра, пусть делятся, как хотят. Пятнадцать процентов получит Уолтерс, поскольку он первый углядел эти самые бочки, в которых нашлись алмазы. Десять процентов получает Маттерсон.
   - Он и этого не заработал, черт ленивый, - сопроводил комментарием свое решение Мейкенфрут.
   - То есть как это?! - возмутился Маттерсон.
   Но Мейкенфрут, не обращая внимания на реплику, продолжал:
   - Оставшиеся десять процентов мы делим между очаровательными дамами - Мэри, Оуэн и Джулией. Четыре процента я отдаю Мэри и по три - Джулии и Оуэн.
   - Это почему же?! - возмутилась мисс Уордли.
   - Потому, дорогая Оуэн, что я так решил. Еще вопросы, возражения есть?
   - Есть, - сказала Эмили. - Надо делить по справедливости. Все мы должны получить по одной восьмой.
   - Не соглашусь с вами, милая Эмили, - отрезал Мейкенфрут. - Кто-то рисковал больше, кто-то - меньше. Кто-то дрался и проливал кровь, кто-то нашел эти камни. В этом и есть справедливость. Лично вы получили с братцем двадцать пять процентов. Поделите их поровну, у вас и получится одна восьмая. Теперь приступим к самому главному.
   Оскар Мейкенфрут высыпал на стол алмазы и достал весы.
   - Еще один вопрос, - сказала Мэри.
   - Да, дорогая... То есть, да, мисс Киссинг?
   - Если настанет пора разделить Посланник Небес, мы получим такие же доли, как и сегодня?
   - Нет. В том случае как раз будем делить поровну, поскольку при хранении Посланника каждый рискует и несет ответственность одинаково.
   Когда все, получив свои доли, начали расходиться по каютам, мисс Киссинг задержалась на палубе подышать свежей ночной прохладой. Небо было ясное, светили звезды и растущий месяц. Их блики, сверкая, отражались в спокойной воде. У берега виднелись темные мачты спящих кораблей, город на берегу тоже спал, в ночной тиши не было слышно ни звука, даже собаки не лаяли. Девушка, облокотившись на фальшборт, смотрела на темный абрис берега.
   - Мэри, - подошел к ней сзади Гриффитс.
   Она ответила, не оборачиваясь:
   - Слушаю вас.
   - Вы расстроены?
   - Чем? С чего вы взяли?
   - Мне показалось, что у вас такой опечаленный вид. Быть может, вы рассчитывали на бо?льшую часть добычи? Но смею вас уверить, четыре процента - это в абсолютном значении неплохая сумма...
   - Послушайте, Гриффитс, - она повернула к нему голову, - я не заглядываю в ваш карман.
   - Простите ради бога, мисс Киссинг. Вообще-то я вовсе не об этом хотел поговорить. Мне нужно...
   - Вы опять за старое? - Мэри отвернулась и снова устремила взор на темный берег. - Я очень благодарна вам, Гриффитс, что вы сегодня... - уже вчера, точнее - там, в таверне, постояли за мою честь. Но только не надо строить из этого далеко идущие планы.
   - Мэри, просто я хочу... - он попытался обнять ее за плечи.
   - Я знаю, что вы хотите, Гриффитс! - девушка отстранилась и, повернувшись к капитану лицом, посмотрела ему в глаза. - Если вам так не дает покоя ваша плоть, плывите на берег и сходите в бордель, в конце концов! Или обратитесь со своими желаниями к Оуэн.
   - Мэри, вы не так меня поняли...
   - Так, так! - она отвернулась и ушла в свою каюту.
  
   На следующий день команду "Кассиопеи" отпустили на берег. Вернуться им предстояло под начало уже другого хозяина и капитана. Гриффитс, Уолтерс и Маттерсон с оставшимися на вахте тремя матросами подогнали фрегат к двухмачтовой шхуне "Наяда", судну капитана Милфорда. Туда перегрузили личные вещи бывшего командного состава и пассажиров. На "Кассиопею" прибыл ее новый владелец и он же капитан, Роберт Дейк. А на рассвете следующего дня "Наяда" в сопровождении трех шлюпов - для защиты корабля от флибустьеров - взяла курс на Англию. Шлюпы сопровождали судно почти восемьсот миль, потом повернули обратно - дальше береговые братья не заплывают. Теперь опасаться можно было лишь тайфуна или французского корсара, но к счастью, ни того, ни другого нашим героям не встретилось - все два месяца пути до Британских островов прошли без происшествий.

Глава 7

   Винсент Гриффитс по утрам вставал поздно. Он любил, проснувшись, поваляться в постели, медленно расставаясь с блаженным чувством уходящего сна. Поднявшись, наконец, с кровати, он помахал руками, потом взял шпагу, раза три взмахнул ею, со свистом рассекая воздух, и сделал несколько выпадов в сторону воображаемого противника. Все это он проделывал больше для очистки совести, чем для укрепления физической формы. Убрав шпагу на место, он самостоятельно оделся, прошел в кабинет и позвонил в колокольчик, чтобы ему внесли завтрак. Минут через десять с подносом в руках в комнату вошла молоденькая горничная в темно-вишневом платье и в маленьком белом переднике. Проходя между Гриффитсом и огромным глобусом, стоявшим посреди кабинета, она едва не зацепила его бедром. Не глобус, хозяина.
   - Пожалуйста, сэр, - девушка поставила поднос на письменный стол и долгим вопросительным взглядом посмотрела на Гриффитса.
   - Спасибо, Бетти, - поблагодарил тот. - Ступайте, занимайтесь своими делами.
   Бетти пожала плечами, вздернула носик, и, покачивая бедрами, быстро направилась к двери, увлекая за собой порыв ветерка. Лица Гриффитса коснулся этот ветерок, в котором почувствовался запах ее волос и юного девичьего тела. Он едва сдержался, чтобы не шлепнуть пониже спинки проходившую девушку.
   Бетти была очаровательное юное создание и постоянно строила глазки своему господину, но Гриффитс не имел привычки заводить шашни с прислугой, поэтому, как ни велико было желание, никаких вольностей по отношению к этой девушке себе не позволял. Хотя...
   - Бетти! - задержал он ее.
   Юная горничная остановилась в дверях и выжидательно посмотрела на хозяина. Поймав ее взгляд, Гриффитс опустил глаза. Нет, не будет он морочить голову этой девочке. Он любит только одну женщину на свете, только одну! И будет ей верен, даже, несмотря на то, что много лет не может добиться от нее взаимности. Конечно, взрослому мужчине в расцвете сил тяжело хранить состояние абсолютной верности, тем более, когда объект искренней любви постоянно посылает тебя к черту. Но для развлечений существуют дамы его круга, не помышляющие втайне стать миссис Гриффитс.
   - Будьте добры, Бетти, передайте кучеру, чтобы он готовил лошадей. Я позавтракаю и сразу поеду в контору.
   Он сел за стол и пододвинул к себе поднос.
   - Хорошо, сэр, - Бетти деланно улыбнулась и вышла из кабинета.
   Закрыв за собой дверь, она тяжело вздохнула. Уже скоро год, как она работает в этом доме, и все это время томится ожиданием, когда же, наконец, хозяин сделает ей предложение. А он все не делает и не делает. "Ну и дурак,- бормотала про себя Бетти, удаляясь от кабинета. - Мотается чуть ли не каждую неделю к этой дуре мисс Киссинг. Ну конечно, она - леди, из знатного рода баронов. А сам-то он, господи, разве что богатый. Да еще разбогател каким-то темным способом. Дед его был бедный рыцарь, не снискавший ни титулов, ни богатства. Отец тоже прожил жизнь бедным джентри, он не оставил им с сестрой ни гроша. Вся заслуга миссис Эмили Джоус. Вот я понимаю женщина! Вышла замуж за старенького богача, да быстренько спровадила его в гроб. Завладела его конюшнями, а братца своего, этого Винсента, взяла к себе жокеем. А тот, когда выиграл в скачках Большой Приз, бросил спорт и начал строить корабли. Говорят, он даже плавал капитаном на корабле, и поэтому разбогател, перевозя негров в Америку. Но это все вранье. Просто он поехал в Африку, в колонии, и случайно наткнулся там на алмазные копи. А вообще, даже странно. О предках нашего хозяина мы знаем больше, чем о нем самом".
   Так думала Бетти, спускаясь по лестнице и направляясь в конюшню, чтобы передать распоряжение кучеру. Все сведения о хозяине и его семье Бетти почерпнула от поварихи, уволенной несколько месяцев назад. Теперь ее обязанности приходится выполнять горничной, но за это ей удвоили жалование.
   Зазвонил дверной колокольчик. Бетти, проходя мимо, открыла парадную дверь. На пороге стоял Оскар Мейкенфрут.
   - Доброе утро, милорд! - поздоровалась она.
   - Здравствуй, красавица, - поклонился вошедший. - Ты сегодня просто как вишенка, так бы и съел!
   Он клацнул зубами возле щеки девушки. Бетти зарделась. Мейкенфрут был частым гостем в доме Гриффитса, она хорошо его знала, но каждый раз фривольные выходки этого человека вгоняли девушку в краску.
   - Мистер Гриффитс у себя в кабинете. Я ему сейчас доложу.
   - Не трудись, милая. Занимайся своими делами, я сам, - Мейкенфрут направился по лестнице на второй этаж в сторону кабинета.
   Гриффитс допил кофе и шагнул навстречу другу, раскинув руки и на ходу дожевывая сэндвич.
   - О, здорово, Мейк! Давно тебя не было видно!
   Мейкенфрут сухо поздоровался с Гриффитсом, отстраняясь от его объятий. Он остановился возле глобуса, раскрутил его и, рассеянно глядя на мелькающие континенты, сообщил, что есть очень важный разговор, который не должен слышать никто.
   - Да у меня, собственно, и нет никого, - простодушно ответил Гриффитс.
   - У твоей служанки тоже есть уши.
   - Тогда поехали со мной в контору, по дороге и поговорим.
   Гриффитс сказал кучеру, что тот ему не потребуется, Мейкенфрут отпустил свой экипаж, и оба джентльмена сели в двуколку, запряженную парой вороных коней. Гриффитс взял в руки вожжи и кнут. Время уже близилось к полудню. Стоял конец апреля, день был теплый и безветренный. В садах вовсю бушевала черемуха и распускалась вишня. Лошади лениво бежали мелкой рысцой по дороге, мощеной гравием.
   - Послушай, сколько дает тебе твоя страховая компания, Гриффитс? - спросил Мейкенфрут приятеля.
   - Ой, лучше не спрашивай, Мейк! Смешно сказать, не больше пятисот фунтов в год...
   - Маловато.
   - Да не то слово, это не доход, а сплошные убытки. Но все равно это больше, чем давала судостроительная верфь. Хорошо, что я вовремя ее продал. Корабли сейчас стоят недорого...
   - Ты знаешь, мы все сделали ужасную глупость тогда, семь лет назад, когда вернулись в Англию.
   - Уже не семь, а почти что восемь, - уточнил Гриффитс. - Да, ты прав. В 1694 году открылся Английский банк, а мы проигнорировали это событие и теперь кусаем локти. Что нам тогда стоило с нашими деньгами вступить в акционеры?! Мы бы сейчас жили на дивиденды и горя не знали.
   - Что делать, мы были молоды и неопытны в обращении с деньгами. И вот результат. Скажи честно, сколько у тебя денег?
   - Если честно, у меня нет ни пенни. Все съедает дом, жалование слугам, оплата работникам конторы... Я и так уволил повариху, экономку и лакея, продал трех самых лучших лошадей. А все хозяйство на плечах бедняжки Бетти.
   - Хорошая девочка. Кстати, все забываю спросить, а откуда она у тебя?
   - Ее рекомендовала Мэри. Девушка из простой семьи, но хочет поступить к ней в пансион.
   - Разве это возможно? Ведь у нее пансион для благородных девиц.
   - За деньги все можно. Вот Мэри и прислала ее ко мне подзаработать.
   - А Мэри не знает, что финансовые дела твои плохи?
   - Я пытаюсь скрывать это ото всех, я только с тобой откровенен, для остальных - дела мои процветают. Но ты знаешь, с каждым годом мне все трудней удается поддерживать имидж респектабельного джентльмена. Скажу тебе честно, Мейк, я по уши в долгах, и есть вероятность, не равная нулю, что скоро я просто-напросто вылечу в трубу. И час этот уже не так далек...
   - Ты член партии вигов?
   - Нет.
   - Зря. Я лично знаком с герцогом Мальборо. Если хочешь, могу тебя рекомендовать. Для имиджа респектабельного джентльмена это очень неплохо.
   - Нет, ни за что. Во-первых, я больше сочувствую тори, хотя с ними тоже никогда не смогу быть. А во-вторых, что мне это даст? Политика меня совершенно не интересует. А виги пустят меня по ветру, равно как и наша достопочтимая ее величество Анна Стюарт и это чертово испанское наследство.
   - О чем ты?
   - Война! Война с Францией и Испанией неизбежна. Теперь, после кончины Вильгельма III, Гаагское соглашение теряет силу, Анна вступит в войну уже этим летом, а то и раньше, может быть, со дня на день. И твой герцог Мальборо, этот служака, уже бьет копытом, чтобы отличиться перед новоиспеченной королевой в грядущей войне. Французские и испанские корсары начнут топить английские корабли, а мне нечем выплачивать за них страховку! Нечем!!
   - Ты знаешь, у меня с деньгами тоже сейчас некоторые затруднения...
   - Так я не прошу у тебя денег, Оскар!
   - Я не о том, ты меня не понял. Я не предлагаю тебе взаймы денег. Я сам почти нищий. У меня тоже куча долгов, и я тоже опасаюсь показать кому-либо свою несостоятельность. Для меня это все равно, что смерть. Но выход есть, мы возьмем деньги. Много денег. У наших врагов! Точнее - у врагов Англии. Собственно, я именно об этом и хотел с тобой поговорить. Ты верно заметил, скоро начнется война. Но она не разорит нас, нет. Напротив, она нас обогатит! Скоро каперство в Англии снова станет таким же обычным явлением, как то, что ты ешь на завтрак овсяную кашу.
   - Я ее терпеть не могу.
   - Ну, яичницу с ветчиной. Но дело вовсе не в этом. Я считаю, старина, что пришла пора действовать. Главное - вовремя выйти в море!
   - Ты предлагаешь снова заняться морским разбоем?
   - Да.
   - Погоди, но ведь денег нет ни у меня, ни у тебя, а каждое новое дело требует вложений. Где мы возьмем корабль?
   - Надо собрать всех наших.
   - И скинуться на корабль? Заманчиво. Но это авантюра, Мейк. Такое везение, как тогда, случается только раз в жизни, этого больше никогда не будет.
   - Это почему же? Мисс Удача - единственная дама, которая ни разу не изменила мне. Увидишь, мы захватим испанский корабль по самую палубу набитый золотом!
   - Готов поверить, но... Если я найду дурака, который купит у меня страховую контору, я смогу выручить тысчонку-другую. Но после этого я сжигаю все мосты, остаюсь голым, и в случае неудачи... Если не виселица, то хоть самому пулю в лоб.
   - Ты говоришь чепуху. Контору тебе и в самом деле надо продать, ибо в скором времени она не станет приносить ничего, кроме убытков. А вырученные деньги тебе надо положить в банк, это и будет твой запасной плацдарм.
   - А на какие шиши мы купим судно?
   - Ты разве забыл, что у нас есть Посланник Небес?
   Гриффитс натянул вожжи и остановил двуколку.
   - Я тоже задумывался о его продаже, но не был уверен, что меня кто-нибудь поддержат. Значит, теперь нас двое.
   - Камень сейчас у тебя?
   - Да.
   - Надо навестить всех наших и расспросить об их финансовом положении и о том, как они относятся к идее, что Посланник Небес будет продан. Если все испытывают такие же затруднения как мы, то принимаем решение распилить камень, и на часть вырученных средств покупаем корабль...
   - Погоди, Мейк, я тебя не совсем понимаю. Если мы продадим алмаз, каждый из нас получит довольно кругленькую сумму. Она будет, конечно же, меньше той, что мы заполучили тогда восемь лет назад, но, тем не менее, есть еще один шанс начать все сначала. Причем, вполне законным путем.
   - Хм! Да, ты прав, Винсент. Если все мы получим по десять или даже двадцать тысяч фунтов, каждый сможет начать новую жизнь, но... только не я. Мне этого мало, Винсент, не знаю как тебе, но мне этого очень мало! Я рассматриваю это только как стартовый капитал для разгона. Стать купцом и торговать чаем или какими-нибудь пряностями мне просто лень. Открыть мануфактуру - хлопотно и очень много лет пройдет, пока она станет рентабельной. А спустить все за два-три года и снова жить в нищете - ну уж извините! Нет, только морской разбой! Уж лучше кончить жизнь на виселице, чем остаток дней влачить жалкое существование и дрожать над каждым несчастным пенсом! Но первым делом - заручиться поддержкой всех наших в том, что они, по крайней мере, согласны распилить камень, если уж не захотят выйти вместе со мной в море. Звать и уговаривать я в этот раз никого не стану. Но на тебя я очень рассчитываю, капитан!
   - Спасибо за доверие. Милорд.

Глава 8

   Друзья расстались у конторы Гриффитса. Мейкенфрут зашагал по улице, его путь лежал к Маттерсону, который жил неподалеку. Он сказал, что его можно не подвозить, прогулка ему не повредит. А Гриффитс, расставшись с Мейкенфрутом, дождался, пока тот скроется за углом; повернул лошадей и поехал к Эмили.
   Дом леди Эмили стоял возле берега моря. Фасадом он выходил на улицу. Возле дома рос вековой вяз с раскидистой кроной, ветвями почти упиравшийся в окна. Экономка все намекала Эмили, что этот вяз давно пора спилить, он загораживает свет и даже днем приходится зажигать свечи. Эмили с ней категорически не соглашалась, мотивируя тем, что это память о ее покойном муже, кроме того, он придает ей творческое вдохновение и вообще, зеленые насаждения надо беречь. По другую сторону дома из окон открывался морской пейзаж с молом, уходящим далеко в море. С одной стороны мола находилась старая заброшенная пристань, а с другой раскинулся небольшой пляж, изрезанный дюнами.
   Гриффитсу открыла экономка, сухопарая, плоская как доска женщина, лет сорока. Она проводила его к хозяйке.
   - Здравствуй, Эмми, - сказал Винсент, проходя в гостиную, и начал тут же выкладывать новости: - Я только что разговаривал с Мейком. Ты представляешь, он предлагает снова стать "морскими псами".
   - Тише ты, нас могут подслушать слуги. Пойдем в мою мастерскую.
   Они поднялись по винтовой лестнице в мансарду, в мастерскую Эмили. В свободное время, а свободного времени у нее было предостаточно, Эмили занималась живописью. Здесь царил творческий беспорядок. На полу валялись пузырьки с краской. На мольберте стояла неоконченная картина, накрытая куском ткани. Стены были оклеены листками бумаги с рисунками и эскизами.
   - Он предложил тебе снова заняться морским грабежом?
   - Да.
   - И ты, конечно же, согласился.
   - Нет. Но я...
   - И правильно. Мне что-то не нравится последнее время Оскар. Он очень сильно изменился. Слишком возомнил о себе, а других ни в грош не ставит. А после того, как у него закрутился роман с Мэри...
   - Что? У Мэри роман с Мейком? - перебил: ее Грилливг. - Эмми, да ты в своем уме?! Чтобы Мэри стала любовницей Мейкенфрута! Нет, это невозможно, скорее в Лондоне не будет туманов. Уж если она от меня нос воротит...
   - Винни; ты плохо знаешь женщин.
   - Возможно. Душа женщины и в самом деле для меня - потемки. Боже мой, Оскар и Мэри!..
   - А впрочем, может, мне так показалось. Нет, не принимай близко к сердцу, наверно я ошиблась. А что ты там начал говорить, я тебя перебила. Ты отказался от пиратской вылазки и...
   - Он предложил распилить Посланника. Я, кстати, поддержал эту идею.
   - Вы оба с ума посходили! Разве можно трогать Посланника Небес?! В этом камне наверняка заключена гигантская сила. Он хранит нас всех, лишь только пока цел. Но стоит нам его... Господь покарает нас, если мы решимся на это!
   - Почему?
   - Не знаю. Предчувствие такое. Мне кажется, хозяин алмаза или его дух все это время разыскивает камень и следит за его целостностью. Помнишь, по прибытии в Англию с Ямайки, мы первым делом отправились в Оксфорд.
   - Да, в Бодлианскую библиотеку, чтобы просмотреть подшивку газеты за весь 1693 год. Но там говорилось очень скудно. Мол, на Юге Африки, в копях Капской колонии, найден алмаз огромной величины. Хозяин прииска, не помню уж его имени, отправился с ним в Лондон. Но по дороге в Кейптаун эскорт был перебит, а карета ограблена. Очевидно, ограбление совершили испанцы, которых потом потопили мы.
   - Все так. Но только сделали это не испанцы. Хозяин прииска, граф Эйзенвиль, инсценировал ограбление, добрался до испанских земель в Западной Африке с намерением сесть на испанский корабль и отправиться в Америку. Но там он заболел лихорадкой и умер. А перед смертью раскаялся в содеянном и написал завещание, в котором велел своим слугам переправить алмаз в Англию, хранить его и преподнести в подарок королеве, которая первой взойдет на английский престол. Но по дороге в Касабланку на этих слуг напали, ограбили и убили. Очевидно, это дело рук тех людей, что плыли на испанском галеоне в Америку. Но и им было суждено умереть. Это дух Эйзенвиля, наверное, мстит всем, кто не желает исполнить его волю!
   - Мистика. Чушь собачья. Про алмаз никому не известно, его и не видел никто, кроме нас и тех, кто на том свете. А духи не материальны, как они могут мстить живым людям? И вообще, откуда тебе все известно про Эйзенвиля и прочее?
   - Послушай, что я тебе расскажу. Я навела справки и кое-кого опросила. Из тех, кто был в Африке, в Капской колонии, восемь-десять лет назад. Сведения противоречивы, но по-моему, все было именно так. Сейчас на английском троне королева Анна. И мы, Хранители Посланника Небес, должны принять решение исполнить волю графа Эйзенвиля и преподнести ее величеству этот подарок. Мы заслужим тем самым почет и уважение, отпущение грехов и прощение наших преступных действий. Перестанем прятаться и заживем спокойно.
   - Эмми, ты говоришь чушь. Посланник Небес - наша законная добыча. А завещание графа Эйзенвиля - бред сумасшедшего. Лично я считаю. что вполне имею право на одну восьмую алмаза.
   - Посланник Небес хранится сейчас у тебя?
   - Да.
   - Надежно спрятан?
   - Конечно.
   - Где?
   - В недрах земли.
   - Да ты сошел с ума! Его же может отыскать любой, причем совершенно случайно. К примеру, твой садовник.
   - Во-первых, садовника я уже год как уволил. А во-вторых, это очень надежное место, - он наклонился и прошептал ей на ухо.
   - Ясно. А кто следующий хранитель Посланника?
   - Ты.
   - Правда? Надо же, а я-то совсем забыла! Неужели с тех памятных дней прошло восемь лет?!
   - Да. Я должен передать тебе на хранение камень уже через две недели. Но мне кажется, судьба его будет решена раньше.
   - В общем, если хочешь знать мое мнение - я категорически против. И против вашей морской "прогулки", и против распилки камня. Так и передай Оскару. Если ты нуждаешься в деньгах, давай я одолжу тебе немного.
   - Нет, спасибо. А Оскару ты сама обо всем скажешь. Я думаю, он у тебя появится, не сегодня, так завтра. А мне пора.
   - Может, останешься на ленч?
   - Нет, Эмми, прости, должен тебя покинуть. А то я сегодня так и не попаду в контору.
   Эмили проводила его до дверей, находясь в полной уверенности, что без ее поддержки обе затеи - с распилкой камня и пиратской вылазкой - сорвутся.

Глава 9

   Маттерсон творил. Весь свой личный досуг он посвящал сочинению музыки. Вернувшись на родину, он не стал с первых же дней напропалую и попусту транжирить свою долю добычи. Он не стал дорого одеваться, покупать особняки, выездных лошадей и дорогие коляски, а также устраивать роскошные рауты, приглашая самых титулованных и знатных вельмож, как это делал Мейкенфрут. Он не стал метаться из стороны в сторону, открывая то одно, то другое дело - покупать верфь, потом страховую компанию, - как это делал Гриффитс. Он снял скромное жилье, женился на девице из знатного, но разорившегося рода виконтов, вместе они родили двух розовощеких дочерей. А через три года от безвременно почившей тетушки он получил имение, небольшое, но довольно доходное, недалеко от города, там и прожил он некоторое время с молодой женой и малышками. Деньги тратил умеренно и с умом. Единственное, на что он не скупился - устраивал концерты: нанимал оркестры, исполнявшие музыку его сочинения. Концерты эти неизменно оканчивались провалом, но Маттерсон не унывал и продолжал сочинять снова и снова.
   Посчитав, что семейный бюджет позволяет, семья снова перебралась в Плимут, в уютный особняк, оставив в усадьбе управляющего, а сами наведывались туда лишь в летние месяцы. Миссис Маттерсон имела обыкновение до обеда играть с соседками в бридж, а детей с гувернанткой на это время отправляла на прогулку в парк. Пользуясь одиночеством, Маттерсон в эти часы брался за сочинительство. Он то забирался с ногами в кресло, стучал себя по коленкам, отбивая ритм, то кидался к клавесину, несколько раз проигрывал какую-нибудь музыкальную фразу, записывал ее на нотном листе, потом рвал бумагу, бросал обрывки в корзину, звонил в колокольчик служанке и требовал себе кофе с коньяком.
   - Они сочиняют, - пояснила грузная и полная пожилая горничная, впуская Мейкенфрута в дом. Вошедший застал дарование как раз в тот момент, когда он сидел с ногами в кресле и поглощал кофе с коньяком.
   - Проходи, - хмуро бросил Маттерсон вошедшему.
   Он поднялся в кресле во весь рост и стал с выражением декламировать стихи Мейкенфрута. За Мейкенфрутом тоже водился грешок - он сочинял стихи и даже издавал их за свой собственный счет небольшими тиражами, после чего раздаривал томики друзьям.
   - Перестань паясничать, - остановил Мейкенфрут хозяина. - Я к тебе по делу.
   Маттерсон слез с кресла и принялся нервно шагать по комнате из угла в угол.
   - Слушаю тебя внимательно, - на ходу произнес он.
   Мейкенфрут посмотрел на корзину, полную нотной бумаги и понял причину плохого настроения хозяина. Маттерсон поймал его взгляд.
   - Эти кретины не понимают моей музыки! - с горечью воскликнул он. - Им подавай церковные хоралы или какую-нибудь галиматью, вроде "Боже, храни короля"...
   Он осекся, посмотрел по сторонам, потом поправился:
   - То есть, "Боже, храни королеву"!
   - Это ничего, Гарри, ничего, - успокоил Мейкенфрут приятеля. - Послушай, а твоя музыка достойна звучать с оперных сцен Милана или Неаполя?
   - Спроси лучше, достойны ли сцены Милана или Неаполя, чтобы с них звучала моя музыка'
   - А что тебе мешает заняться этим?
   - Ничего, кроме моей собственной лени.
   - А как насчет финансовых средств?
   - С этим все в порядке, мне хватает. Правда...
   - Ну, ну, продолжай!
   - В Англии до сих пор нет оперного театра. Хорошая музыка - удел богачей и знати. А я творю для народа. Создание большого, высокохудожественного оперного театра, доставляющего радость народу - об этом мечтал еще великий Пёрселл, он считал это делом чести английской нации. Это есть и моя мечта, пусть даже далекая от воплощения.
   Маттерсон перевел дух, выпалив без остановки столь длинную и высокопарную тираду. Такие длинные фразы сильно напрягали и утомляли его.
   - А что мешает тебе осуществить эту мечту? - Мейкенфрут дождался, когда собеседник восстановит дыхание.
   - Вот тут ты прав. На это у меня денег не хватит.
   - Пустяки, Гарри! На это дело заработать - пара пустяков, как два пальца... испачкать джемом.
   - И как же это, по-твоему?'
   - Совершить морскую прогулочку.
   Маттерсон улыбнулся, затем помрачнел, потом побледнел.
   - Ты за этим пришел ко мне? - спросил он.
   - Конечно.
   - Но у меня жена!
   - У всех жены.
   - Но у меня дети!
   - У всех дети.
   - Не правда, у тебя нет ни жены, ни детей.
   - Это как сказать... Короче, жене скажешь, что тебе доктор прописал морской круиз. Для снятия нервного напряжения.
   - Так она мне и поверит!
   - Ты трус, Гарри! Ты же в прошлом моряк! Мы же с тобой такие дела творили! Боишься за свою шкуру?
   - Да, боюсь. Боюсь оставить детей сиротами!
   - А как же оперный театр? Потомки назовут его твоим именем, а твоя музыка станет вечной! И дети, и внуки, и правнуки будут гордиться тобой!
   Маттерсон молчал минут пять. Порывался сказать что-то, открывая рот как рыба, но тут же безмолвно выдыхал воздух. Он долго бродил взад-вперед по кабинету и, наконец, произнес:
   - Хорошо, я подумаю.
   - Ладно, маэстро, думай. Правда, есть еще один вариант.
   - Продолжай, - оживился Маттерсон.
   - Продать Посланника Небес.
   Гарри уронил чашку, из которой собирался допить кофейную гущу и выругался по-матросски.
   - Оскар! Я только представлю себе, как этот монолит разлетится на кучу маленьких осколков, и мне начинает казаться, что то же самое произойдет с нашими сердцами. Когда до меня дошла очередь быть Хранителем Посланника Небес, я трясся весь год и глаз не спускал с этой проклятой шкатулки. Я мечтаю избавить себя и всех нас от несения этого креста. Я хочу, и я боюсь этого. Но страх каждый раз побеждает. Я против. Будем и дальше нести свой крест. Я уверен, что с исчезновением этого камня исчезнем мы все! Это наказание нам за нашу алчность.
   Маттерсон перевел дух как после длительного и быстрого бега.
   - Ты не уверен, Гарри, ты суеверен. Думай. Ты снимешь с себя ношу, и построишь оперный театр. Или - в море, за добычей. Другой альтернативы нет. Камень сейчас у Гриффитса. Через пару недель он передаст его Эмили. Я хочу до этого момента собраться всем вместе и решить дальнейшую судьбу алмаза.
   Мейкенфрут ушел, оставив Маттерсона в полном недоумении. Маттерсон посмотрел на осколки чашки, позвал горничную убраться и потребовал себе кофе с двойным коньяком.
  
   "Пускай, - думал Мейкенфрут, шагая по глухой окраине Плимута. - Пускай переварит то, что я ему сказал, и он согласится!"
   Колледж находился в густом сосновом бору. Время было около четырех пополудни. Солнце едва клонилось к закату, погода стояла прекрасная, поэтому Мейкенфрут не стал нанимать экипаж и решил, что милю-полторы вполне может пройти пешком
   - Как я могу увидеть мистера Джеймса Уолтерса? - спросил Мейкенфрут у сторожа.
   - Он на спортивной площадке, милорд, играет со студентами в боулз. Вы его там найдете, если поспешите.
   Это был колледж, где обучались будущие шкиперы. Уолтерс преподавал здесь навигацию. Студенты уважали его и как учителя, и еще за то, что не было лучшего игрока в боулз во всей округе. А еще в кулачном бою, который с недавних пор стал называться боксом, никто не мог продержаться против него более четырех раундов. Когда Уолтерс сходился с кем-нибудь в боксерском поединке, он снимал рубаху и демонстрировал всем, свою истатуированную спину, которая внушала уважение и зрителям, и противнику.
   "Этого уломать будет трудно, - думал Мейкенфрут. - Он доволен своей размеренной жизнью, его все устраивает, и вряд ли он хочет чего-либо большего". Уолтерс покинул поле и вышел навстречу гостю, обтирая полотенцем потное тело.
   - Какой ветер занес тебя ко мне, Мейк?
   - Ветер дальних странствий.
   - В каком смысле?
   - В самом прямом, Джеймс. Не пора ли тряхнуть стариной и отправиться в небольшое морское путешествие?
   - Это уже не для меня, Мейк. Старые кости требуют покоя.
   Мейкенфрут оглядел его мощную фигуру - сплошные мускулы. Но небольшой животик наметился и довольно явно.
   - Ты еще молод, Уолтерс. Но здесь ты точно зачахнешь! Ведь ты не можешь прожить без морского ветра как цветок без воды, Уолтерс! А сидишь в этом захолустье и отращиваешь живот.
   - Чепуха, Оскар. В нашем возрасте это вполне допустимо. А обучать этих салаг науке, готовить из них настоящих моряков мне даже нравиться.
   - Но почему в этой дыре? Разве ты не хочешь перебраться в Кембридж или Оксфорд? Или преподавать в Королевской Военно-морской Академии?
   - Для этого совсем не нужно быть пиратом, скорее даже наоборот. А авантюризм и в самом деле - удел молодых.
   - А деньги тебе нужны?
   - Их есть у меня, как поется в одной старинной английской песне. Мейк, я полностью доволен жизнью. И Джулия - тоже. У нас чудесное гнездышко. Пойдешь к нам обедать? Жена будет рада увидеть тебя.
   - Нет, спасибо, Джеймс, в другой раз. Я сыт и сегодня у меня еще много дел. Да, как ты считаешь, не пора ли нам избавиться от Посланника Небес?
   - В каком смысле избавиться, - не понял Уолтерс.
   - Ну, распилить и продать. Как мы и собирались.
   - Ты шутишь? Мы же договорились, только в случае крайней нужды. Ты разве испытываешь нужду? Мейк, это наш талисман и хранитель. Его нельзя продавать, ему будут служить наши внуки. У тебя что, проблемы?
   - Нет, нет, с чего ты взял. Это я просто, к слову. До свидания, привет Джулии!
   - Спасибо.
   - А алмаз сейчас у Гриффитса, он будет хранить его еще две недели, а потом передаст Эмили.
   - Я знаю. Это что, тоже к слову?
   - Вроде того. Пока!
   Друзья распрощались, и Мейкенфрут направился к Оуэн. Вот теперь Мейкенфрут почувствовал, что ноги его порядком устали и неплохо бы взять экипаж. Но где его найдешь в этом захолустье? Пришлось тащиться к мисс Уордли пешком.
   Оуэн жила одна в небольшом особняке почти в самом центре Плимута. Жила очень экономно, она даже не держала никакой прислуги. Семь (впрочем, и на самом деле, почти что восемь) лет назад она вернулась из морского круиза весьма завидной невестой с неплохим приданым. Ей уже расхотелось становиться миссис Гриффитс - все равно этот паршивец от нее нос воротит. Она станет леди - герцогиней или, по крайней мере, уж графиней, не меньше. Но охмурить настоящего лорда или герцога не так-то легко. В Лондоне (а где еще ловить герцога, не в Плимуте же!) она тут же попала в лапы аферистов-альфонсов, которые, выдавая себя за знатных особ, чередой, один за другим вытянули из нее практически все денежки. Опасаясь, что скоро останется без единого пенса, Оуэн оставила мечту стать леди - и даже виконтессой - и вернулась в Плимут. Она купила этот скромный особнячок и зажила в одиночестве, экономя каждый пенни и надеясь, что последний свой час встретит не в ночлежке для бездомных. В двадцать девять лет шансов остаться старой девой слишком много, и с каждым годом их будет прибавляться все больше.
   "Эту уговорить будет нетрудно" - думал Мейкенфрут, стуча молоточком в дубовую дверь, Уже наступали сумерки, по улице брели два фонарщика, зажигая по обеим ее сторонам масляные фонари.
   Оуэн открыла сама. Она почти не удивилась столь позднему визиту джентльмена. Мейкенфрут прошагал в гостиную, сел в кресло и закурил сигару. Он вообще-то не курил, но, увидев на тумбочке сигары, которые Оуэн держала для дорогих гостей, взял одну и прикурил от свечи. Хозяйка метнула на него сердитый взгляд: в разряд дорогих гостей попадали только потенциальные женихи.
   - Оуэн, я пришел сделать тебе предложение, - после небольшой паузы сказал Мейкенфрут, роняя пепел на панталоны.
   - Как, - удивилась Оуэн. - Ты?
   Что ж, может, и не зря пропала сигара.
   - Да, я'
   - Но, ведь, ты знаешь, я люблю другого, - она решила пококетничать, нельзя же прямо сразу соглашаться, это ведь неприлично.
   - Ты не поняла меня. Я хочу предложить тебе деньги.
   - Мейкенфрут, ты нахал! За кого ты меня принимаешь? Я не стану продавать себя!
   - Молчи, глупая женщина, молчи! Ты нужна мне как компаньон в одной небольшой операции.
   - А, понятно, - разочарованно протянула Оуэн. - Так бы сразу и сказал. А то вечно говоришь загадкам? И в чем будут заключаться мои обязанности?
   - В малом. Мы хотим пригласить тебя в морское путешествие.
   - За сокровищами? - у женщины загорелись глаза.
   - Да.
   - А кто "мы"?
   - Пока что я и Винсент.
   - Я подумаю, - на самом деле она уже была согласна без раздумий.
   - Но для этого потребуется сделать финансовые вложения.
   Энтузиазм Оуэн сразу же пропал.
   - Но у меня...
   - Есть, есть. Точнее - будут. Я хочу предложить продать Посланника.
   - Слава Богу, наконец-то мы отделаемся от обязанности целый год, храня его, дрожать от страха!
   - Что ж, хорошо. Ну, а как насчет морского путешествия?
   - Я же сказала: подумаю!
   - Ну, думай, думай. Я тебе дело предлагаю. Постелью-то много не заработаешь...
   - Идиот! Как ты смеешь со мной так разговаривать?!
   - Ну хорошо, моя кошечка, больше не буду.
   - Я тебе не кошечка! Какая наглость! Честную женщину так оскорблять!
   - Ладно, все! Прости и не грусти. Спокойной ночи! Я думаю, на следующей неделе мы соберемся все вместе. Посланник сейчас у Гриффитса.
   - Я знаю. Я его сама год назад передала ему, тем самым облегчив свою душу... Ты не представляешь, скольких сил мне стоило удержаться, чтобы не продать его самой!
   Поняв по взгляду Мейкенфрута, что сказала лишнее, Оуэн поправилась:
   - То есть, найти покупателя. А вопрос о продаже, конечно же, обсудить на общем собрании. А выручку разделить между всеми, нечего на меня так смотреть!
   - До того, как Гриффитс передаст алмаз Эмили, - продолжал Мейкенфрут, как бы не слушая ее, - мы должны решить, что с ним делать дальше.
   - А что тут решать-то?! Конечно - продать. Целиком. Королеве. А деньги - поделить.
   - Умница. Именно это я и хочу предложить сделать.
   Выйдя из дома мисс Уордли, Мейкенфрут нанял экипаж и поехал к Гриффитсу. Тот был уже на взводе. Ополовиненная бутылка бренди стояла перед ним на просторном рабочем столе. Он предложил Мейкенфруту выпить, но тот отказался от бренди, однако намекнул, что не прочь был бы чем-нибудь немножечко подкрепиться. Гриффитс позвал Бетти и попросил принести холодной телятины и хлеба.
   - Вам накрыть в столовой? - уточнила горничная.
   Она опасливо покосилась на Мейкенфрута, ожидая от него очередной фривольной выходки. Но тот, на сей раз, был достаточно сдержан.
   - Не трудись, милая, неси все сюда. Если не затруднит, захвати бутылочку хереса.
   Мейкенфрут знал, что его друг не любитель церемоний и всяких правил этикета, он редко пользовался большинством помещений своего жилища, а пищу предпочитает принимать в своем уютном кабинете. Пока горничная выполняла поручение, Гриффитс набил табаком свою любимую трубку, которая помнила еще шторма и морской соленый ветер, и принялся ее раскуривать.
   - Какие неприятности? - спросил он, зажав в руке чубук и направляя ртом к потолку струю густого дыма.
   - Всё чертовски плохо.
   - Никто не хочет продавать алмаз?
   - Мнения разделились. Похоже, будет пятьдесят на пятьдесят. Ты был у Эмили?
   Напоминание о визите к сестре в первую очередь пробудило в душе Гриффитса мучительный вопрос: правду ли сказала Эмили о том, что Мейкенфрут и Мэри - любовники. На какое-то время он задумался. Надо бы понаблюдать за Оскаром, возможно, он чем-нибудь выдаст себя. Его уже потихоньку начинала одолевать ревность.
   - Что ты сказал? - рассеянно переспросил он.
   - Я спросил: ты разговаривал с Эмили?
   Гриффитс опять помялся, размышляя, говорить о визите к сестре или не говорить. Затянувшуюся паузу прервала Бетти, она принесла еду. Мейкенфрут откупорил бутылку и наполнил хересом свой бокал. Он не любил крепкие напитки, предпочитая им хорошее вино. Зная пристрастия друга, Гриффитс постоянно держал в запасе бутылку-другую хереса или мадеры. Гриффитс налил себе бренди. Друзья выпили, и Гриффитс принялся нарезать мясо длинным пиратским кинжалом.
   - Ты бы еще саблю взял, - съехидничал Мейкенфрут.
   А когда шаги Бетти смолкли за дверью на лестнице, повторил свой вопрос еще раз:
   - Так ты был у Эмили?
   Гриффитс решил сказать правду.
   - Да, был. Она категорически против продажи Посланника. И против затеи с пиратской вылазкой тоже. Она вообще предлагает подарить алмаз королеве, якобы так завещал человек, который его нашел.
   - Чокнутая баба! Ладно, я сам заскочу к ней завтра, - сказал Мейкенфрут. - Боюсь, ее голос будет решающим, постараюсь ее уломать. Если она не захочет распиливать камень, пусть тогда поможет достать нам корабль, она же влиятельная дама. А мы через полгода привезем столько золота, что сможем купить десяток таких камней, как Посланник Небес.
   - А Мэри что думает по этому поводу? - спросил, наконец, Гриффитс.
   - Мэри? Пока не знаю, я к ней не заезжал.
   - Почему?
   - Далеко уж очень к ней ехать. Дорога три часа в один конец занимает - считай, весь день потерян!
   - И когда ты с ней виделся в последний раз?
   - Почти месяц назад, когда мы все вместе собирались у тебя. Ты разве забыл? Мы же устраивали вечеринку. Не помню, по какому поводу.
   - По поводу моего дня рождения. И что, с тех пор ты с Мэри ни разу не встречался?
   - Конечно, нет.
   - Так поехали к ней завтра вместе. Переночуешь у меня, а прямо с утра и поедем.
   - Завтра? - помялся Мейкенфрут. - Что ж, давай завтра. Кстати, как твои успехи в деле ухаживания за этой красавицей?
   - Да никак. Она шарахается от меня как от черта. Ладно, если бы у нее был другой ухажер! А то ведь и замуж давно пора. Чем я ее не устраиваю? Никак в толк не возьму.
   - Может быть, и есть другой ухажер... - вполголоса произнес Мейкенфрут.
   - Что-что?
   - Я говорю, ухажеров тьма, да вот только девицы нонче уж слишком разборчивые пошли. И наша милая Оуэн яркий тому пример - дофардыбачилась, так старой девой и останется...
   - Там совсем другое.
   - Возможно...

Глава 10

   Наутро они вдвоем сели в двуколку и отправились в Вудшир к леди Мэри Киссинг. Мэри, пять лет назад став совершеннолетней, вступила в права своего наследства, в списке которого значился Вудширский пансион благородных девиц "Незабудка". Отстранив от дел свою уже бывшую опекуншу, Мэри установила в пансионе новые порядки и, надо отдать ей должное, проявила при этом завидный энтузиазм и незаурядный талант. Пансион достаточно быстро обрел необычайную популярность и не только в родном графстве - знатные родители из Дорсета и Сомерсета привозили сюда своих чад.
   Скалистая дорога тянулась серпантином вверх, солнце поднялось достаточно высоко, становилось жарко. Лошади устали и еле плелись. Половину дороги приятели вели неспешную беседу, чтобы занять себя. В основном делились воспоминаниями и болтали о всяких пустяках. Но к середине пути темы для разговоров иссякли. Мейкенфрут задремал, привалившись головой к плечу друга.
   - Да, - толкнул его локтем Гриффитс. - совсем забыл тебе рассказать, Мейк. Вчера вечером возвращаюсь из конторы и проезжаю мимо порта. А оттуда как раз в это время выводили под конвоем заключенных - каторжане, в цепях, в кандалах. Все такие грязные, оборванные...
   - Ну и? - перебил Мейкенфрут, недовольный тем, что ему перебили сон. - Я прекрасно знаю, как выглядят заключенные, что ты мне рассказываешь? Кого-то из них отправят на виселицу, а кому повезет - на галеры. И что?
   Издав громкий зевок, Мейкенфрут снова пристроился к плечу Гриффитса.
   - Я узнал одного. Это наш боцман с "Кассиопеи". Стало быть, мистер Дейк все-таки попался властям. Не помогла ему каперская комиссия Жана-Батиста Дюкасси...
   - А боцман тебя узнал?! - дремотное состояние тут же покинуло Мейкенфрута, а в голосе его прозвучала тревога.
   - Думаю, что нет. Он даже не посмотрел на меня. Ведь он привык меня видеть только в форме морского офицера. А теперь у меня борода. Да и прошло столько времени...
   - Хорошо, если так. А если он, все-таки, тебя узнал? За информацию о тебе он может выхлопотать галеры вместо повешенья.
   - Пиратская этика требует молчать.
   - Когда речь идет о жизни и смерти, хватаются за соломинку.
   Наконец они добрались до пансиона, обнесенного высокой металлической оградой. А в сотне ярдов от него стоял особнячок, где жила Мэри. Заехав во двор особнячка, Гриффитс спрыгнул с коляски и передал вожжи конюху, вышедшему из конюшни.
   - Распряги лошадей, милейший, и задай им корму, - Гриффитс положил ему в ладонь шесть пенсов. - Мы пробудем здесь часа два-три.
   Из дверей особнячка вышла женщина лет пятидесяти и, поклонившись, приветливо улыбнулась. Она хорошо знала обоих джентльменов и пригласила их в дом.
   - А леди Киссинг больна, - посетовала экономка.
   - С ней что-нибудь серьезное, миссис Дюк? - с тревогой в голосе спросил Гриффитс,
   - О, нет, нет. Просто небольшая простуда. Проходите.
   Мисс Мэри Киссинг, укрытая пледом, полулежала в кресле перед растопленным камином - и это несмотря на теплый весенний день - и читала книгу. Она явно была не особенно рада появлению незваных гостей.
   - Что-то давно вас не было видно, - ехидно обратилась она к Гриффитсу. - Я уже начала волноваться. Какая причина вашего визита на этот раз? Вы привезли приглашение от Маттерсона на очередной концерт его шедевров?
   - Нет, не привез. Просто, узнав о вашем плохом самочувствии, решил вас проведать.
   - Да, - подхватил Мейкенфрут. - И я заодно!
   - Не думаю, что слухи о моей простуде уже успели разнестись по всему Девонширу, - заметила Мэри. И жеманно добавила, посмотрев на Оскара: - Но мне это лестно, дорогие друзья!
   Гриффитс протянул Мэри букет из нарциссов, которые нарвал утром в своем саду. Он обернул их от жары мокрой тканью, чтобы сохранить в дороге, но все равно цветы уже слегка подвяли.
   - Очень мило, - довольно сдержанно сказала Мэри, принимая букет. - Кстати, ваши розы укоренились.
   - Какие розы?
   - Из того букета, что в конце прошлого лета вы привозили мне. Они завяли буквально на следующий же день. Я велела миссис Дюк их выкинуть, а она взяла и воткнула их в землю в саду. Теперь они растут, можете полюбоваться.
   - Ничего удивительного, - ответил Гриффитс. - Именно так я и размножаю розовые кусты в своем саду.
   - Сэр Гриффитс у нас вообще большой любитель роз, - заметил Мейкенфрут.
   - Да. И я доверяю им самые сокровенные тайны.
   Гриффитс и Мейкенфрут пробыли у леди Киссинг около четырех часов. Они испили чаю с клюквенным пирогом и поговорили обо всем, но только не о главном. Вернее, говорил один Мейкенфрут. Он изливал такой словесный понос, остановить который просто не представлялось возможным. Мэри уже устала его слушать и украдкой заглядывала в книгу, Гриффитс тупо смотрел в окно и пытался определить, права ли Эмили, что между Мэри и Оскаром есть любовная связь. Получалось, что либо они очень умело маскируются, либо между ними действительно ничего нет. Успокоившись, Гриффитс погрузился в свои собственные мысли. Под конец Мэри заявила, что ни в какие морские круизы ехать не собирается, а к продаже Посланника Небес относится индифферентно - хотите, мол, продавайте, мне все равно.
   Уже смеркалось, когда друзья спускались на двуколке по горной дороге. Закат выглядел очень неприветливо: багрово-красное солнце опускалось в фиолетовые с оранжевым отливом облака, повеял сырой прохладный ветер. Судя по всему, погода портилась. На развилке Гриффитс повернул налево, лорд Мейкенфрут уговорил приятеля подвезти его к своему замку, все равно крюк получался небольшой, а идти от развилки целую милю пешком Оскару не хотелось. Значительную часть пути они проехали молча, видимо Мейкенфрут израсходовал весь свой арсенал слов у Мэри.
   - Ты дурак, Гриффитс! - прорезался, наконец, его голос, когда из-за леса показались силуэты строений Принстауна, возле которого стоял замок Мейкенфрута. - Она не боится тебя, она тебя презирает. Ты ей противен, Гриффитс! Ты меняешься прямо на глазах. Я поражаюсь, откуда в тебе, таком гордом и сильном человеке, берется столько раболепия, когда ты начинаешь разговаривать с этой девицей. Я потому и не давал тебе вставить ни слова, потому что ты непременно начнешь молоть какую-нибудь чушь, пресмыкаться и портить к себе отношение. Будь с этой дамой строже, и ты увидишь - все переменится, она посмотрит на тебя совершенно другими глазами!
   - Да, ты прав, Оскар. Действительно, когда я нахожусь рядом с ней, со мной что-то происходит. Я теряю уверенность в себе, словно я - нашкодивший школьник. И ничего не могу с собой поделать, ничего!
   - Эх, Винсент, Винсент... Подумай, а нужна ли тебе вообще эта женщина. Ведь если даже она станет твоей женой, ты превратишься в простого подкаблучника. А ты - капитан, морской волк!
   - А, в конце концов, наплевать мне на нее! К дьяволу! Больше я ни за что не поеду к этой девчонке. Если я ей понадоблюсь - сама прибежит.
   - Молодец, Гриффитс! Вот это слова настоящего мужчины!
   - Черт с ней, пусть живет, как хочет. Постараюсь ее позабыть и никогда не видеться с ней. Разве что через две недели...
   - Зачем?
   - Ну, мне же предстоит вручить Посланник Небес на хранение Эмили. А по такому поводу мы всегда соберемся все вместе...
   - А, ну да! Правда, я думаю, что придется провести эту встречу немного раньше. Мы с тобой должны убедить Эмили в необходимости продажи Посланника Небес. И сделать это надо как можно скорее.
   - Прекрасно. Только давай сделаем это вместе. Ты, все-таки, умеешь на нее надавить. Завтра суббота, у меня много дел накопилось в конторе. Давай заскочим к ней в воскресенье?
   - Давай. Да, и вот еще что. Я все думаю по поводу этого твоего боцмана. Завтра поеду к графскому судье. Если бедолагу уже отвели на эшафот, то все нормально. А если нет, постараюсь, чтобы это сделали немедленно. Чего доброго - и вправду развяжет язык. А ведь он может наболтать не только про тебя, но и про всех нас.
   Друзья распрощались. Лорд Мейкенфрут был у ворот своего замка, а Гриффитс направил лошадей в сторону Плимута.

Глава 11

   На следующий день погода и в самом деле испортилась. Ночью похолодало, с утра моросил противный дождь, а к вечеру разразилась настоящая буря. Дул порывистый ветер, сверкали молнии, грохотал гром. Дождь то усиливался, то прекращался, но ненадолго. Едва луч солнца находил прореху, и ему удавалось пробиться к земле, как небо снова заволакивали черные грозовые тучи.
   Гриффитс хотел пораньше уйти из конторы, но к нему в кабинет вошел клерк и сообщил, что его хочет видеть какая-то женщина. А вдруг это владелица судна, подумал Гриффитс, пришла застраховать свой корабль? Это хорошо. Хуже - если будет требовать выплату за потерпевшее крушение судно.
   - Ладно, проси! - велел он клерку.
   В кабинет вошла Оуэн.
   - И давно ли вы стали судовладельцем, мисс Уордли? - вместо приветствия задал вопрос Гриффитс.
   - У меня более серьезное дело, чем страхование какой-то паршивой калоши! - возбужденно произнесла вошедшая дама, плюхаясь в кресло для посетителей. - Позавчера Мейкенфрут сделал мне предложение.
   - Мои поздравления, Оуэн. Когда свадьба?
   - Перестаньте шутить, сэр Гриффитс. Он хочет снова заняться морским разбоем. Он хочет распилить Посланника Небес, на свою долю купить корабль и отправиться пиратствовать. И предлагает мне, как и в прошлый раз, стать соучастницей.
   - Что ж, это большая честь!
   - Не надо паясничать. Разве вы не понимаете, что пиратская вылазка - это всего лишь отговорка. Зато, как только к нему в руки попадет алмаз, он снова нас обдурит! А если мы сядем с ним на корабль, нас всех арестуют. Он подставит нас и сдаст властям, чтобы владеть Посланником одному!
   - Откуда такая подозрительность, Оуэн?
   - Я слышала собственными ушами. В прошлое воскресенье я заезжала к Мэри. Миссис Дюк впустила меня в дом, она даже не предупредила, что Мэри не одна. Перед дверью в гостиную я задержалась, потому что услышала голоса. Я узнала голос Оскара. Он говорил: "Когда мы посадим всех на корабль, их арестуют, а Посланник будет наш..."
   - Чепуха. Оскар не мог быть в то воскресенье у Мэри. Я это точно знаю, потому что он был на приеме у барона Готсфилда в Дорсетшире. Вы что, видели его своими глазами?
   - Нет, видеть не видела. Но я четко слышала его голос. Возможно, мне и показалось, когда я вошла, в гостиной его уже не было. Но он мог воспользоваться потайным ходом. Но, в конце концов, это не важно. Главное - я точно знаю, Мейкенфрут плетет какую-то интригу.
   - Оуэн, что вы хотите от меня? Вас никто не заставляет садиться с ним на корабль. Оставайтесь на берегу, и живите спокойно.
   - Как можно оставаться спокойной, когда он завладеет Посланником Небес и оставит нас носом?! Мы не получим ни единого пенни! Вспомните, в прошлый раз, когда мы делили добычу на корабле, он заграбастал себе сорок процентов! А мне досталось только три. Где справедливость? Гриффитс! Камень сейчас у вас. Давайте возьмем его и сбежим отсюда!
   - Оуэн, вы в своем уме? Во-первых, это бесчестно. А во-вторых... Во-вторых я просто не хочу говорить на эту тему. На следующей неделе мы соберемся все вместе и решим судьбу Посланника Небес сообща. Возможно, мы его продадим, а деньги поделим поровну. Прощайте, Оуэн, мне надо идти.
  
   Вернувшись из конторы домой, Гриффитс налил себе в кружку горячего грогу и устроился в гостиной возле камина. До чего же приятно в такую погоду посидеть у огня, уютно расположившись в кресле. В дверь постучали, вошла горничная Бетти.
   - Сегодня суббота, сэр, - сообщила она. - Завтра у меня выходной. Мне срочно надо домой.
   - Куда же вы пойдете в такую погоду, Бетти?! Оставайтесь тут, а к завтрашнему утру, возможно, буря утихнет.
   - Ничего, я как-нибудь доберусь. До деревни всего три с половиной мили. Я получила записку, с моим отцом плохо, мне срочно необходимо к нему.
   - Хорошо. Возьмите кучера, Бетти, пусть он отвезет вас. Назад он может не возвращаться, оставьте его ночевать. Быть может, потребуется послать кого-нибудь за лекарем. Если нужны деньги...
   - Нет, не надо, у меня есть.
   - Как знаете. Удачи вам. Дай Бог, чтобы ваш отец поскорее поправился.
   - Спасибо.
   Через час совсем стемнело. Гриффитс зажег свечу. Оставаясь один, он старался экономить и не зажигал верхний свет. Ветер гудел в каминной трубе и порывами бросал в оконные стекла крупные капли дождя. Гриффитс поднялся в свой кабинет, поставил свечу на стол, налил себе полстакана бренди. Выпив, он раскурил свою любимую трубку и подошел к глобусу. Перед ним лежал Атлантический океан. Да, конечно его тянуло в море. Услышать снова, как ветер гудит в такелаже, и хлопают паруса, увидеть, как сердитые волны перекатываются через палубу и почувствовать, как сама палуба уходит из-под ног, побывать на далеких, неведомых островах. Он повернул глобус. Вот, например, тут, внизу, где Тихий океан смыкается с Индийским, южнее берегов, открытых голландцами, на глобусе приделана медная роза ветров. А там, под ней, наверняка скрывается что-то неизведанное, ведь именно там Уильям Дампир исследовал новые земли. Быть может, Новая Голландия - это не остров, а большой континент, простирающийся далеко и на восток, и на юг... А что если бросить все к чертовой матери и наняться на корабль капитаном или помощником - и уйти в плавание, нет, не за сокровищами, а за открытиями! Ведь открытия - тоже сокровища и куда более ценные, чем золото и алмазы.
   Зазвонил дверной колокольчик, отвлекая его от мыслей.
   - Черт, я же велел кучеру не возвращаться, - Гриффитс выругался вслух, но все же со свечой в руке пошел открывать дверь.
   На пороге стояла женщина в мокрой накидке с надвинутым на глаза капюшоном. Ворвавшийся в открытую дверь ветер тут же задул свечу. По дорожке от дома, цокая копытами и грохоча колесами, в темень и сырость удалялся экипаж. Гостья отпустила карету, а значит, намеревается остаться здесь до утра. Гриффитс посторонился, пропуская женщину в дом. Войдя, она скинула плащ. Даже в кромешной тьме он не мог ее не узнать, это была леди Мэри Киссинг.
   В гостиной Гриффитс запалил свечу от горящего камина.
   - Я бы скорее поверил, что ангел спустился с небес, чем в то, что вы удостоили меня своим визитом, миледи! - сказал он.
   - Перестаньте, Гриффитс. Ведь вы этого хотели, не так ли?
   - Я каждый день представляю себе в мечтах, что вы здесь. Я вижу это в своих снах. Но поверить, что это случилось наяву...
   - Однако это правда. Потрогайте меня, я не привидение и не галлюцинация. Ну?!
   Он протянул к ней руки и взял за плечи.
   - И в самом деле - это вы. Но вы дрожите, вам холодно? Садитесь к камину, я сейчас приготовлю грог.
   - В детстве, когда мне было холодно, моя мама брала меня к себе под одеяло.
   - Мэри, но где я в такой час и в такую непогоду разыщу вашу маму?
   - Разве что на вудширском кладбище, моя мама умерла много лет назад. Это шутка, Гриффитс. Делайте грог.
   Она пододвинула кресло к камину и протянула к огню озябшие руки. Гриффитс оставил ее одну. Когда он вернулся с двумя кружками грога, то застал Мэри стоявшей возле бюро. Она спешно захлопнула дверцу.
   - Я проходила мимо, а дверца распахнулась. Почему ты не запираешь бюро? - она впервые обратилась к нему на "ты".
   - От кого? - удивился Гриффитс, протягивая ей кружку. - Джек сюда не заходит, он все время в конюшне или во дворе. А Бетти я доверяю, она никогда ничего не возьмет.
   - Кстати, как она?
   - Нормально. Справляется. Очень прилежная девушка.
   - Она влюблена в тебя.
   - Я знаю. Но я не даю ей повода.
   - Правда? Это хорошо. Я очень ревнива.
   - Мэри, я не могу поверить! Это вправду ты?
   - Ну, я, я, кто же еще?! И перестань удивляться. Прости, я была к тебе несправедлива, а иногда и жестока. Но я всегда любила тебя. Я отвергала тебя из любви к тебе же. Мне казалось, что со своим несносным характером я испорчу тебе жизнь. Но вчера я, наконец, поняла, что была не права. Я провела непростую ночь. Я не смыкала глаз. Я думала, думала, думала. Раз ты меня любишь такой, какая я есть, то просто бесчеловечно дальше мучить тебя...
   Голос Мэри дрогнул, глаза ее заблестели, в них скапливались слезы.
   - Мэри! - Гриффитс обнял ее за плечи и приблизился к ее губам, но девушка отстранилась.
   - Погоди, не сейчас. Винсент, нам надо принципиально решить один вопрос.
   - Конечно, Мэри. Считай, что мы его уже решили. Я согласен. Точнее, я хотел спросить: ты согласна? Считай, что я официально делаю тебе предложение.
   - Спасибо, но в данный момент я не об этом. Я знаю, что твои финансовые дела плохи. Если честно, мои тоже идут неважно. Но ведь мы уже не в том возрасте, когда счастье может быть в шалаше. Это - во-первых. А во-вторых, мне чертовски надоело в Англии. В этой чопорной, старопоряднической Англии. Я хочу в Америку. Ты готов туда отправиться со мной?
   - С тобой - хоть на край света!
   - Тогда давай уедем. Завтра. И заберем Посланника Небес!
   - Как? Одни? А как же...
   - А ты что, хочешь захватить с собой Мейкенфрута? Или свою сестричку Эмили? Конечно одни.
   - Но ведь Посланник Небес - наша общая собственность, мы должны поделиться со всеми...
   - Плевать мне на всех! В этом мире есть только ты и я!
   - Мэри, но это непорядочно...
   - Послушай, Винсент. Мы имеем такое же право на этот камень, как и другие. Но нам он нужнее. Все остальные - обеспечены. И Уолтерсы, и Маттерсон, и твоя сестра Эмили - у всех есть деньги. Ты думаешь, Мейкенфрут разорен и беден? Он нагло лжет, притворяется нищим. Восемь лет назад, у берегов Ямайки, он получил больше всех. Неужели за такой короткий срок он смог все растранжирить?
   - Нет, Мэри, так нельзя. Надо продать алмаз и поделить деньги поровну. А ведь наши с тобой две восьмые - это целая четверть! Поверь, она составит неплохую сумму, чтобы начать новую жизнь в Америке. В конце концов, я - капитан. Я судостроитель, черт меня возьми! Неужели мы не заработаем себе на хлеб?
   - Браво, Винсент! Прости, я проверяла тебя. Ты - настоящий друг и честный человек. За это я тебя и люблю.
   Мэри обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Он хотел поцеловать ее со всей страстью, но девушка снова его отстранила.
   - Принеси вина. Ты же видел, я отпустила экипаж, значит, я остаюсь у тебя. Я хочу отметить это событие, давай устроим праздник. Начало нашей совместной жизни.
   Гриффитс принес бутылку вина, откупорил ее и наполнил два фужера.
   - Какое число сегодня? - спросила девушка, принимая из его рук свой бокал.
   - Первое мая.
   - Путь будет праздник, первое мая. Праздник весны и... наш с тобой праздник. За нас! - Мэри со звоном прикоснулась своим бокалом к бокалу Винсента и, пригубив, поставила на столик. Гриффитс осушил свой фужер залпом до дна. Его уже слегка повело. И от счастья, что здесь, рядом с ним Мэри, и от выпитого - грог, бренди, вино... Он посмотрел на забрызганное дождем окно, вспомнив о чем-то, рассмеялся.
   - Ты что?
   - Сегодня ко мне в контору приходила Оуэн...
   - Так, так, так, - ревнивым голосом произнесла Мэри. - С этого момента поподробнее, пожалуйста.
   - Она тоже предлагала продать алмаз тайком ото всех.
   - Я надеюсь, ты послал ее к черту?
   - Не так грубо, конечно, но послал.
   - Послушай, Винсент, а Посланник Небес у тебя надежно спрятан?
   - Вполне.
   - Его никто не может украсть?
   - Кто это может сделать? Гости бывают у меня редко, а Джеку и Бетти, как я уже говорил, я доверяю как себе.
   - Напрасно. Верить нельзя никому. Даже мне, хоть я уже почти твоя жена. Ведь мне ты не скажешь, где прячешь алмаз?
   - Почему же? Скажу охотно. В земле.
   - В земле? Ха-ха-ха, - девушка рассмеялась. - Молодец, выкрутился. Сказал и ничего не сказал. В земле - понятие очень абстрактное. Земля - она... - Мэри очертила руками в воздухе круг, - большая.
   - Могу сказать точнее. На юго-востоке, где новые земли, где роза простерла свои лепестки.
   - Ну, ты прямо поэт! Значит, и в самом деле, розам ты тайны доверяешь. Но не людям. Ладно, не буду дальше тебя пытать. Выпьем еще вина? Налей. А я зажгу побольше свечей и задерну шторы. Чтобы никто за нами не подглядывал.
   Она взяла подсвечник, подошла с ним к окну и задернула тяжелые гардины. Потом зажгла от горящей свечи настенные канделябры. В гостиной стало светлее. Подойдя к столику, Мэри взяла свой бокал.
   - Скажи что-нибудь.
   - За тебя!
   - Нет, не согласна. За тебя!
   - Тогда за нас!
   Гриффитс опять осушил бокал полностью. Едва он успел поставить его на столик, как настойчиво зазвонил дверной колокольчик. Кроме того, в дверь забарабанили молотком и застучали ногами.
   - Кого это еще черт принес?! - возмущенно проворчал Гриффитс и направился открывать.
   - Именем закона, немедленно отворите! - кричали за дверью, продолжая при этом стучать и звонить.
   Едва Гриффитс отодвинул засов, как дверь распахнулась, и на пороге возникли шесть вооруженных саблями стражников. Трое тут же вошли внутрь.
   - Сэр Винсент Гриффитс? - спросил старший по званию.
   - Да, это я.
   - Вы арестованы!
   - Как арестован?! Но в чем меня обвиняют?!
   - Не имею полномочий знать. Мне велено препроводить вас в тюрьму. Там разберутся.
   - Это какая-то ошибка! Но кто вам дал право?!
   Сержант протянул бумагу:
   - Вот подпись графского судьи.
   - Я должен с ним поговорить!
   - Поговорите. Завтра. А сейчас я должен выполнить приказ. Надеюсь, что вы пойдете добровольно. Мне очень не хотелось бы применять силу.
   Гриффитс был в домашнем халате и, естественно, не при шпаге. Сразиться в рукопашную с шестью вооруженными солдатами было бы просто глупо. Пришлось подчиниться.
   - Хорошо, я иду с вами. Позвольте, я надену камзол.
   - Только без глупостей, - предупредил сержант.
   Гриффитс скинул свой любимый домашний халат и надел парадный камзол поверх сорочки без жюстокора. Потом он подошел к испуганной Мэри и поцеловал ее в щеку. Девушка растерянно поглядывала то на Гриффитса, то на солдат, явно не представляя, что делать дальше.
   - Мэри, я тебя очень прошу, завтра вечером вернется Бетти. Дождись ее обязательно, не оставляй дом без присмотра. Если, конечно же, я не вернусь раньше.
   - Хорошо, хорошо, дорогой! Я уверена, все будет в порядке. Завтра утром во всем разберутся, тебя непременно отпустят. А ночью я, конечно же, покараулю. Никто чужой сюда не войдет.
   - Я не прощаюсь! Я люблю тебя!
   - Я тоже...
   Гриффитса посадили в зарешеченную карету и увезли. Мэри осталась одна в пустом доме. Она обошла его, борясь со страхом. Время уже приближалось к полуночи. За окнами все не унималась непогода. Мэри вернулась в гостиную, допила вино из своего бокала, пошевелила кочергой догорающие угли в камине и, не раздеваясь, прилегла на кушетку. Разбудил ее настойчивый звон дверного колокольчика. Мэри протерла глаза, часы на стене пробили семь раз.

Глава 12

   - Кто там? - спросила мисс Киссинг, подходя ко входной двери, и про себя добавила: "В такую рань приперся, черт бы вас побрал!"
   И в самом деле, кто бы это мог быть? - думала Мэри. Бетти не могла вернуться так рано, а больше, вроде, и некому. Быть может, это Эмили?
   - Мне нужен сэр Винсент Гриффитс! - требовательно произнес снаружи до боли знакомый женский голос.
   - Его нет, - ответила Мэри, стараясь как можно сильнее изменить тембр своего голоса.
   - Это кто, Бетти? Отворите немедленно, я знаю, что он дома. Я должна его видеть! Это очень важно!
   В дверь, что есть силы, забарабанили молотком. Поколебавшись, Мэри открыла дверь. Перед ней стояла мисс Оуэн Уордли
   - Ты? - в один голос удивленно произнесли обе женщины.
   - Что ты здесь делаешь? - спросила вошедшая, бесцеремонно направляясь в гостиную.
   Дождь кончился, на улице светило раннее утреннее солнце, отражаясь и сверкая в лужах, и каплях вчерашнего дождя на молодой листве. Вслед за Оуэн в дом ворвался терпкий и свежий запах мокрых тополей. Мэри закрыла дверь и заперла ее на засов.
   - Живу я тут, - ответила она на вопрос подруги.
   - Как?! - от изумления и недоумения Оуэн произнесла это хриплым шепотом
   - Шутка.
   - А где Винсент?
   - Он арестован.
   - Тоже шутка?
   - Нет, на этот раз - чистая правда. Его арестовали вчера вечером. И не исключена возможность, что очень скоро арестуют всех нас. Мы все ходим по лезвию ножа, понимаешь? Кто-то, видимо, настучал, что мы плавали на пиратском корабле и участвовали в грабежах, и теперь за нами охотятся. Винсент - первый. Не стоит дожидаться следующего. Надо забирать Посланника, Оуэн, и немедленно удирать в Америку!
   - Так ты приходила к нему за этим?
   - Конечно.
   - И ты намеревалась сбежать с ним вдвоем?!
   - Втроем. С алмазом. Ведь точно так же, насколько я знаю, хотела поступить и ты! Не правда ли?
   Оуэн на мгновение поджала губы, потом, словно оправдываясь, произнесла:
   - Но ведь я хотела продать алмаз в Новом Свете, а потом переслать вам всем ваши доли!
   - Представь себе, именно так собиралась поступить и я. Так что мы должны немедленно разыскать алмаз и воплотить в жизнь наши благие намерения.
   - А Винсент перед арестом успел тебе сказать, где он его хранит?
   - Точно - нет. Но намекнул. Он закопал его где-то в юго-восточной части сада, на новом участке, который он недавно прикупил, под розовым кустом. Пошли, нам еще надо найти где-нибудь заступ. У нас очень мало времени, кучер приедет за мной в десять утра.
   - В доме нет слуг?
   - Никого нет. Даже лошадей.
  
   Уолтерс остановил коня возле изгороди.
   - Ба! Каких очаровательных садовниц нанял Гриффитс! - воскликнул он, глядя через ограду на двух дам в перепачканных землей платьях, старательно орудующих заступами.
   - Уолтерс! Напугал, скотина! - возмутилась Оуэн. - Какой черт тебя сюда принес?!
   - Да вот, проезжал случайно мимо, хотел навестить старого друга, а он, оказывается, не один, а в таком приятном обществе. А где же сам хозяин? Готовит вам ленч?
   - Я за хозяйку, - ответила Мэри. - Случилась беда, Уодтерс! Гриффитса посадили в тюрьму!
   - И вы решили в его отсутствие сделать ему подарок? Высадить семь розовых кустов? - Уолтерс, почему-то, никак не отреагировал на сообщение об аресте приятеля.
   - Нет, выкопать их с корнями!
   - Как, как ты сказала?!
   - С корнями!
   - Да нет, насчет Винсента. Как это в тюрьму?
   - А вот так. Вчера ночью пришли солдаты и увели его. Я сама ничего толком не понимаю, бедный Винсент! - она заплакала и уткнулась в плечо Оуэн, украдкой вытирая грязные руки о ее платье.
   - Началась охота на бывших пиратов, - пояснила Оуэн. - Скоро мы все тоже окажемся за решеткой.
   - Не городите чушь, мисс Уордли! - скептически произнес Уолтерс. - Прошло без малого восемь лет, кто об этом помнит?! Чепуха. Наверно тут что-то другое, возможно - политическое. Быть может, он замешан в заговоре против королевы?
   - Вряд ли, - Мэри перестала плакать и выпрямилась. - Винсент всегда был далек от политики. Скорее всего, он арестован за долги. Его страховая контора последнее время несет большие убытки.
   - Верно, - согласился Уолтерс. - А скоро возьмутся за дело французские корсары. Бедняга Гриффитс. Страховать корабли - очень невыгодное дело. Я всегда ему об этом говорил. Надо было собрать побольше страховых взносов - и уматывать с деньгами в Америку.
   Немного помолчав, Уолтерс снова обратился к дамам:
   - Так, а зачем вы копаетесь в земле?
   - Уолтерс, какой ты бестолковый! - всплеснула руками Мэри. - Пока Гриффитс сидит в тюрьме, мы должны перепрятать Посланника Небес. Иначе вместо нас это сделает кто-нибудь другой.
   - Маттерсон?
   - При чем здесь Маттерсон? Случайный прохожий!
   - А он сказал вам, где его прячет?
   - Прохожий?
   - Гриффитс.
   - Точно нет. Он только сказал, что закопал его под розовым кустом. А роз у него тут в саду - немерено. Двум слабым женщинам не под силу все перекопать. Вот если ты слезешь с коня и поможешь дамам, работа пойдет быстрее.
   Уолтерс спешился, привязал коня к изгороди, перепрыгнул через нее и, взяв из рук Мэри заступ, принялся за работу. Когда его усилиями была уже перекопана почти половина сада, Уолтерс выпрямился, вытирая пот. Прямо на него с немалым удивлением смотрел Маттерсон. Когда и как он появился, Уолтерс заметить не успел. Мэри и Оуэн стояли рядом, зажимая себе рты, чтобы раньше времени не рассмеяться. Теперь они смогли, наконец, дать волю эмоциям и залились смехом.
   - А ты зачем здесь? - удивился бывший штурман.
   - До меня дошел слух, что у Гриффитса появился новый садовник, - ответил композитор-любитель. - Решил понаблюдать за его работой.
   - Издеваешься, да?! - Уолтерс угрожающе поднял заступ.
   - Ладно, ладно, тихо, тихо! - отступил на шаг Гарри. - Я здесь за тем же, зачем и вы все, Джеймс. Меня беспокоит судьба Посланника Небес. Что-то тут явно нечисто. Раз Мейкенфрут ставит вопрос о его продаже, он сделает это обязательно!
   - Но почему вы все так переполошились? И что значит, нечисто? Ведь он хотел решить этот вопрос открыто и коллегиально, на следующей неделе.
   - Вот именно. А Гриффитс уже арестован. И мы не знаем, что произойдет завтра с каждым из нас. Мейкенфрут - хитрая лиса, вдруг он захотел владеть камнем в одиночку? И ты, между прочим, сам тут занимаешься не высадкой цветов, а ищешь, где спрятан алмаз, не так ли?
   - Именно так, - согласился Уолтерс.
   - Только вы не там ищите, друзья мои. Идемте, я вам покажу, где надо искать.
   - Ты знаешь это место?
   - Я его вычислил, друзья мои, - с достоинством заявил Маттерсон. - Это мой метод. Лет через двести этим методом будут пользоваться все рыцари плаща и кинжала.
   Близился полдень. У подъезда дома Гриффитса уже стояла карета Мэри Киссинг. Кучер получил команду ждать и спокойно дремал на ко?злах. А Маттерсон повел искателей тайника к клумбе, на которой среди цветов разноцветными камушками была выложена роза ветров.
   - Вот вам она, та самая роза!
   Перерыв всю клумбу вдоль и поперек и не найдя там ничего, кроме перегноя, друзья решили пойти в дом перекусить чем-нибудь, что сумеют найти. Войдя в столовую, они увидели, что там сидит и спокойно потягивает из бокала вино леди Эмили Джоус.
   - Как вы попали в дом? - удивилась Мэри. - Ведь я своими руками затворила дверь на засов!
   - Элементарно, Мэри. Через черный ход. Я решила навестить брата, а парадная дверь оказалась заперта. Я стучала, стучала, а потом мое терпение лопнуло, и я решила зайти со двора с черного хода. И вдруг увидела, что в отсутствие хозяина двое мужчин и две дамы хозяйничают в его саду. Они были так увлечены работой, что не заметили меня, а я решила им не мешать, думаю, они сами мне все расскажут. Итак, леди и джентльмены, куда вы дели моего брата, и разрешил ли он вам устраивать такой перекоп в собственном саду?
   - Винсент сидит в тюрьме, - за всех ответила Оуэн.
   Стоит ли говорить, что эта новость, если не ввергла Эмили в шок, то поразила ее достаточно серьезно. Она охала и причитала, когда же череда охов и вздохов по поводу ареста брата с ее стороны кончилась, мисс Уордли ответила на второй вопрос:
   - А мы пытаемся спасти Посланника Небес от грязных лап Мейкенфрута.
   - Похвально. Хотя в настоящий момент грязные лапы не у него, а у вас. Я могу вам чем-нибудь помочь?
   - Мы обыскали весь сад! - ответила Мэри. - Если Посланник Небес находится в земле, как говорил Гриффитс, то разве что на необитаемом острове.
   - Почему же на острове? Прямо в океане. Идите все сюда.
   Она подошла к окну, выходившему в сад.
   - Смотрите. Когда я спросила, не опасно ли прятать алмаз в земле, он так и сказал мне: "Кому придет в голову искать в океане?"
   Из окна второго этажа открывался вид на декоративный пруд, напоминающий очертаниями Атлантический океан. Там даже были выложены из камней острова Карибского моря - Куба, Ямайка, Гаити. Возле Ямайки торчала роза, одинокая и увядшая. Воткнутая туда и позабытая, видимо, перенесшая зиму.
   - Каррамба! - выругался Уолтерс. - Какие мы лопухи! Как же мы все не догадались?!
   - Точно, - подтвердила Оуэн. - Когда год назад я передавала ему на хранение камень, этот пруд только закончили сооружать.
   - Надо спустить воду из пруда, - сказала Эмили. - А пока вода будет сливаться, спокойно попить чаю и обсудить создавшееся положение.

Глава 13

   Заплесневелые каменные стены источали холод и сырость. Через узенькое оконце под самым потолком почти не проникал свет. Меряя шагами маленькую тюремную камеру, Гриффитс в сотый, или даже в тысячный раз обдумывал предстоящий разговор с судьей.
   Сначала он, полный негодования оттого, что его арестовали именно в тот вечер, когда он обрел свое личное счастье, готовил дерзкие и гневные фразы. Потом, немного поостыв, он решил отрицать все, в чем бы его ни обвиняли, вести себя достойно и сдержанно. Потом он принял решение вообще не говорить ничего, а попросить перо и бумагу и написать жалобу графу Девонширу или даже самой королеве. В воскресенье разговор с судьей так и не состоялся - конечно, кто же будет портить себе выходной день. Его можно испортить только другим, например, арестовать безвинного человека. Да еще в тот вечер, когда к нему пришла женщина, которую он ждал почти девять лет!
   Ну ладно, хватит об этом. Гриффитс опять зашагал по камере, вслушиваясь в собственные гулкие шаги, и старался при этом представлять в уме рангоут корабля, а не забивать себе голову дурацкими "за что?" да "почему?"
   Прошла еще одна долгая ночь, в течение которой он так и не заснул. Наступил понедельник. Старый тюремщик принес воду и хлеб. Гриффитс попытался выяснить у него, когда его, черт возьми, примет судья, но тот притворялся глухонемым или был таковым на самом деле. В неведении и ожидании время всегда тянется медленно. И какие только мысли не прошли через голову Гриффитса, пока он сидел в полудреме на охапке соломы, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Наконец, под вечер, загрохотала засовами железная дверь, и вошедший стражник тучного телосложения простуженным голосом произнес:
   - На выход!
   Гриффитсу связали за спиной руки и вывели глухими коридорами в тюремный двор. Там его посадили в зарешеченную карету и повезли. Тучный стражник с угрюмым видом сидел напротив него, на вопросы не отвечал и тупо смотрел в маленькое окошко.
   За окошком мелькали темные городские дома. Карета двигалась по узким извилистым переулкам. В одном из таких безлюдных переулков карету поджидал Мейкенфрут. Он метнул в заднее колесо абордажную "кошку", привязанную к веревке, а другой конец этой веревки был затянут баночным узлом на фонарном столбе. "Кошка" зацепилась за спицу, веревка натянулась, и колесо соскочило со ступицы. Карета, чиркая осью по булыжникам, завалилась на бок.
   - Кучер! Что случилось?! - сиплым голосом крикнул стражник, отворяя дверцу.
   Гриффитс немедленно воспользовался этим. Толкнув стражника ногой в зад, он как кошка - а скорее как кенгуру - выпрыгнул из кареты. Даже связанные за спиной руки не помешали ему сделать это.
   - Сюда! Скорее! - крикнул ему Мейкенфрут и побежал за угол, Гриффитс последовал за ним.
   - Стой! Куда?! Стрелять буду! - закричал стражник, неуклюже поднимаясь на ноги, и выстрелил из пистолета.
   Пуля просвистела в трех дюймах от плеча Гриффитса, не причинив никакого вреда. Стражник, грузно топая сапогами, кинулся в погоню, но за углом и беглеца, и спасителя ждали две оседланные лошади. Мейкенфрут перерезал ножом веревку на руках Гриффитса. Вскочив в седла, друзья как две черные молнии скрылись в темноте.
   - Я спрячу тебя в своем замке, - сказал Мейкенфрут, когда они выскочили за пределы города.
   - Но ты подвергаешь себя опасности! Прости, я еще не успел поблагодарить тебя за свое спасение. Спасибо, Мейк!
   - Пустяки. На моем месте так поступил бы каждый.
   Друзья пришпорили коней и поскакали в сторону Принстауна.
   - Ты так и не знаешь, за что тебя арестовали? - спросил Мейкенфрут, когда они сидели возле пылающего камина.
   - Нет, мне так и не было предъявлено никакого обвинения. Со мной вообще никто не общался, если не считать глухонемого тюремщика.
   - Кто-то имеет на тебя большой зуб. И боюсь, что это вовсе не твой боцман. Я выяснил, он был казнен в субботу на рассвете и вряд ли успел кому-нибудь на тебя настучать.
   - В принципе, мог бы успеть.
   - В принципе - да. Но я опасаюсь, вдруг это кто-нибудь из наших? Я практически всех расспросил, что они думают по поводу продажи алмаза, и этим, наверное, расшевелил осиное гнездо. Не хочет ли кто завладеть Посланником Небес единолично, и с этой целью решил погубить тебя?
   - Трудно поверить, что это возможно. Слушай... - Гриффитс запнулся, боясь даже в мыслях допустить такое предположение, не то, что высказать его вслух. - Быть может, это - Мэри?
   - Мэри?! - воскликнул Мейкенфрут. - Не знаю. Никогда бы не подумал, что она способна на такое... такое... - он не мог подобрать нужное слово, - такое коварство! Она прибежала ко мне в воскресенье к концу дня. Она была очень взволнована, вся в слезах. Сказала, что была у тебя в тот злополучный вечер ареста, что ты велел ей покараулить дом, пока не вернется твоя служанка. Она дождалась ее и сразу прибежала ко мне, бедняжка. Она призналась мне, что безумно любит тебя, и любила все эти годы. Гриффитс! Ты - счастливчик, я рад за тебя! Я ей поклялся, что непременно тебя выручу. Утром я пошел к судье графства, но он даже не стал со мной говорить на эту тему. Так и не сказал, в чем тебя обвиняют. Зато я выведал у него, что сегодня вечером тебя повезут в Лондон. А это уже серьезно, раз тебя решено переправить в Тауэр, то обвинение должно быть на уровне государственного преступления, никак не меньше. И у меня как-то очень быстро родился план твоего освобождения.
   - Очень оригинальный план. Черт! Неужели, все-таки, меня посадили за наши пиратские похождения? Но ведь прошло много лет, да и Испания теперь наш враг, а не союзник. Что из того, что мы потопили испанское судно с невольниками?
   - Не знаю. История темная. Возможно - какой-нибудь ложный донос, его может настрочить всякий, кому ты перешел дорогу. А в доносе могла быть любая чушь, вплоть до того, что ты угрожал убить королеву...
   - И в эту чушь кто-то может поверить?
   - Ты же знаешь наших костоломов. Они сначала казнят, а потом проводят расследование. Твой дом наверняка уже опечатали и выставили перед ним охрану. И будут пытаться подкарауливать тебя там. Но нам необходимо забрать Посланника. Где ты его прячешь?
   - Он спрятан непосредственно в доме, в надежном месте. Но весь вопрос в том, как проникнуть в дом, если там уже выставили засаду.
   - Ты можешь, поручить это своим слугам?
   - Джек вряд ли справится с такой задачей. А Бетти я не хотел бы подвергать риску. Жалко девочку. Ее могут схватить и пытать, намереваясь выяснить мое местонахождение. Лучше бы им вообще держаться подальше от моего дома.
   - Ага. И ты хочешь вместо слуг подвергнуть риску себя.
   - А ты представь себе ситуацию, что Бетти поймают с алмазом. Мы потеряем Посланника и девчонку погубим.
   - Да, верно. Так что же нам делать?
   - В мой дом ведет потайной ход. Мы можем им воспользоваться и попытаться пройти незамеченными. Нужна веревка, небольшой топор и фонарь.
   - Все это у меня есть.
   - Тогда надо отправляться туда немедленно, до рассвета мы должны успеть забрать из тайника алмаз.
   Проезжая мимо темного дома Гриффитса, друзья заметили у входа двух дремавших стражников. Услышав цокот копыт, один из них поднял голову, проводил взглядом двух всадников и снова задремал. Через полсотни ярдов Гриффитс повернул в рощицу, куда, загибаясь, уходила изгородь его сада, проехал еще немного, соскочил с коня и привязал его к дереву. Мейкенфрут сделал то же самое. Гриффитс нашел место, где ограда достаточно низка и перемахнул через нее. Его спутник последовал за ним.
   - Бог мой! Кто же все это здесь натворил? - шепотом изумился Гриффитс, озирая в свете луны лунную поверхность собственного сада. - Похоже, здесь побывали все кроты Англии.
   - Очевидно, здесь покопались стражники, - также шепотом предположил Мейкенфрут. - Искали в саду какой-нибудь спрятанный компромат.
   - Если в доме творится то же самое, вряд ли мы найдем то, за чем пришли. Представляешь, как повезло тому, кто обнаружил тайник?
   - Гриффитс! В данной ситуации мне не до шуток. Черный ход наверняка тоже охраняется. Как мы проникнем в дом?
   - Давай веревку.
   Около самой изгороди, примерно в сорока ярдах от дома находился старый колодец, вырытый, очевидно, для полива. Колодец оброс вокруг кустами сирени и был со стороны дома совершенно незаметен. Гриффитс закрепил один конец веревки, а второй опустил в колодец.
   - Зажги фонарь и посвети мне вниз, - сказал он другу.
   Мейкенфрут высек их кресала искры на фитиль и зажег масляный фонарь, а Гриффитс стал опускаться в колодец по веревке. На глубине около семи футов он поддел топориком одно из бревен и открыл лаз в подземный ход, из которого потянуло гнилью и сыростью
   - Спускайся за мной, - сказал он приятелю, забираясь в образовавшуюся нишу.
   Свод был очень низкий, передвигаться приходилось согнувшись. Разгребая перед собой паутину и светя фонарем, Гриффитс двигался вперед и добрался, наконец, до каменной лестницы, поднимавшейся вверх. Отворив низкую дверцу, друзья оказались на кухне. Изнутри потайная дверца представляла собой шкаф для посуды.
   Первым делом Гриффитс отыскал бутылку бренди и приложился к горлышку.
   - Хочешь? - он протянул бутылку спутнику.
   - Не-е, - брезгливо поморщился тот.
   Друзья погасили фонарь и вышли из кухни. Первым делом, Гриффитс заглянул в комнату прислуги. Бетти мирно спала в своей постели. В лунном свете ее личико выглядело просто детским. Винсент разбудил ее.
   - Сэр Гриффитс? Вы? - чуть не вскрикнула девушка.
   - Тс-с. Бетти, вставай и одевайся. В этом доме ты подвергаешься опасности. Я бежал из тюрьмы, поэтому ты должна немедленно скрыться и спрятаться в надежном месте. Одевайся и жди нас на кухне, мы скоро там будем.
   Покинув комнату девушки, они поднялись наверх в кабинет Гриффитса.
   - О, Боже! - чуть не в голос ахнул хозяин дома. - Тайник похищен!
   - Что?! - тоже довольно громко воскликнул Мейкенфрут.
   - Глобус. Тут стоял глобус. Теперь его нет!
   - Тайник был в глобусе?
   - Да.
   - И что теперь делать?
   - Не знаю.
   За дверью послышались шаги. Друзья мгновенно спрятались за шторами.
   - Эй, есть тут кто?! - прогремел голос стражника, а кабинет осветили факелом.
   - Да кто тут может быть? - отозвался другой голос. - Крысы, наверно.
   Осмотревшись еще немного, стражники повернулись и ушли. Дверь захлопнулась, в кабинете снова настала темнота. Выйдя из-за штор, друзья сняли обувь и на цыпочках спустились по лестнице в кухню. Там их ждала Бетти. Пройдя по подземному ходу, они поднялись по веревке из колодца и вытащили наверх служанку. Весеннее небо уже начинало светлеть, занималась заря.
   - Бетти, ты не знаешь, куда делся глобус из моего кабинета? - спросил Гриффитс, когда они втроем оказались по ту сторону изгороди.
   - Знаю. Его забрала мисс Оуэн Уордли.
   - Как? Когда?
   - Я вернулась сюда в воскресенье вечером. И застала в доме леди Джоус, сэра Маттерсона, лорда Уолтерса, леди Киссинг и мисс Уордли. Они сидели в столовой и пили вино. Они были очень грустны, как на поминках. Они сказали, что вы, сэр Гриффитс, тоже были с ними, а потом за вами пришли солдаты и увели вас в тюрьму. Потом солдаты вернулись и перекопали весь сад, а потом велели всем покинуть дом до полуночи и ушли. Время до полуночи еще было, поэтому гости сидели и дожидались меня, а теперь, когда дождались, все собрались уходить. А мисс Уордли заплакала и сказала: "Неужели мы больше не увидим нашего Винсента?" А леди Джоус сказала, что она это так не оставит, что поднимет на ноги всю общественность, а если надо, дойдет до самой королевы. А леди Киссинг обратилась к мисс Уордли и спросила, не хочет ли она взять на память какую-нибудь вещь и сохранить ее для вас, сэр Гриффитс, например, вот этот глобус. А мисс Оуэн ответила, что это очень хорошая мысль, только глобус большой и ей его не дотащить. А мисс Киссинг сказала, что даст ей свою карету, а мистер Уолтерс и мистер Маттерсон сказали, что помогут его, в смысле глобус, донести. И все они ушли. И глобус забрали. А потом пришли солдаты и стали охранять дом, никого не впускать и не выпускать.
   - Так, ясно... - в задумчивости произнес Гриффитс.
   - Смотрите, вот они!
   Из-за угла выбежали три стражника. Мейкенфрут быстро впрыгнул в седло своего коня.
   - Винсент, скорее!
   Гриффитс тоже вскочил на лошадь, схватил Бетти и положил ее поперек впереди себя. Хорошо, что стражники были пешие, догонять беглецов им было бесполезно. Проскакав две мили, Гриффитс остановил коня и опустил Бетти на землю.
   - Ступай, девочка. Тут недалеко твоя деревня. Прячься и никому не говори, что видела меня, хорошо? Иначе погубишь и меня, и себя. Прощай!
   Оставив Бетти, он тронул коня и поскакал вдогонку за Мейкенфрутом. Уже совсем рассвело, когда друзья домчались до замка возле Принстауна.
   - Значит, тайник был в глобусе, - подвел итог Мейкенфрут. - А глобус теперь у Оуэн. Интересно, догадается она заглянуть внутрь? Он что, развинчивается, разбирается?
   - Там внизу, возле Новой Голландии, вделана медная чеканка с изображением розы ветров. Винтов крепления нигде не видно, металл довольно толстый. Чтобы открыть, надо продырявить карту острова Ямайки. Там спрятана гайка, она откручивается и тогда розу ветров можно вынуть. К ней изнутри приделана коробочка - это и есть тайник.
   - Я думаю, у Оуэн мозгов не хватит, чтобы отыскать эту потайную гайку.
   - Я тоже на это надеюсь.

Глава 14

   После такой насыщенной событиями ночи друзья сразу повалились спать. Однако Мейкенфрут вздремнул всего лишь пару часов, потом надел дорогой костюм, велел кучеру запрячь четверку лошадей в карету и, оставив Гриффитса одного, поехал в Плимут. Он отсутствовал около четырех часов. Когда вернулся, ему было что рассказать. Гриффитс сидел в кресле и страдал, не имея возможности покурить любимую трубку. Мейкенфрут расхаживал по комнате, рассказывая новости.
   - Первым делом я зашел к Оуэн. У нее в гостях я застал Мэри...
   - А глобус? Глобус у нее? - нетерпеливо перебил Гриффитс.
   - Да, глобус там. Я осмотрел его украдкой. Похоже, что место с островами Карибского моря не повреждено. Роза ветров на месте, значит, и тайник цел. Ночью мы с тобой проберемся в дом Оуэн и заберем алмаз. Я думаю, после этого нам необходимо немедленно садиться на корабль и плыть с Посланником Небес в Новый Свет, там его продавать и...
   - А как же?..
   - А нашим компаньонам... и компаньоншам - передать их доли оказией. Можно будет нанять для этой миссии специального человека, короче там, на месте что-нибудь придумаем. Тебе оставаться в Англии нельзя. Мне - тоже. За мной уже была сегодня слежка, не ровен час, и меня тоже могут арестовать. Видимо кто-то проведал, что я помог тебе бежать. Или так же как на тебя настрочили ложный донос, не знаю. Но схватить меня могут в любую минуту, - проходя мимо окна, Мейкенфрут, ненароком посмотрел в него. - Хоть прямо в эту!
   Гриффитс немедленно вскочил на ноги. Из окна было видно, как по дороге к воротам замка движутся вооруженные всадники.
   - Не показывайся им, - Мейкенфрут потянул приятеля за руку от окна. - Пошли!
   - Куда?
   - У меня тоже имеется подземный ход. Он ведет во флигель, расположенный в дубовой роще в двухстах ярдах отсюда. Мы переждем там до наступления темноты, а потом отправимся в Плимут.
   Мейкенфрут открыл потайную дверь в гостиной за камином, совершенно неразличимую в стене и плотно затворил ее, когда оба друга оказались не лестнице, ведущей в подземный ход. Этот подземный ход был более ухожен, чем тот, который вел в дом Гриффитса. Очевидно, им неоднократно пользовались.
   - Кто-нибудь знает про этот потайной ход? - спросил Гриффитс.
   - Из прислуги - никто. Я им сам время от времени пользуюсь. Я иногда назначаю рандеву в том флигеле, куда мы идем. И, как правило, не хочу, чтобы слуги знали об этом.
   - Оуэн, наверное, поднимет много шума, если на ее глазах мы заберем алмаз и скроемся, - сказал Гриффитс, когда друзья добрались до флигеля и расположились там в уютных креслах.
   - Ее не будет дома. Когда я спросил у Мэри, как скоро она собирается домой, она ответила, что к вечеру за ней приедет карета. Я рассказал дамам о том, что помог тебе бежать и что ты, будто бы, скрываешься у сторожа в пансионе "Незабудка" в Вудшире. Бедняжка Оуэн от этого известия так расчувствовалась, что заявила о своем желании непременно воспользоваться случаем и поехать вместе с Мэри, чтобы увидеть тебя. Представляешь, как она будет расстроена?
   - Возможно. А как Мэри отреагировала на то, что я на свободе?
   - Мэри? Ах, да, Мери! Она безумно счастлива. К сожалению, и она поверила в этот обман и на крыльях любви помчалась на встречу с тобой. Бедная Мэри. Но сейчас главное - спасти Посланника и наши собственные шкуры. Мэри мы дадим весточку. Она на всех парусах примчится к тебе в Америку первым же судном.
   - Послушай, Мейк, ты говорил, что нам сегодня же ночью надо сесть на корабль. Как же мы это сделаем?
   - Я что, по-твоему, зря сегодня мотался в город? У меня все предусмотрено. Сейчас на рейде стоит корабль, который на рассвете отплывает на Ямайку. Лодка будет ждать нас в два часа пополуночи возле пристани, за южным причалом. Я уговорил капитана сделать крюк и высадить нас у берегов Флориды. Кстати, капитан - наш старый знакомый.
   - Милфорд?
   - Не-а.
   - Неужели?..
   - Ага!
   Когда стало смеркаться, Мейкенфрут достал две накладные бороды, старую потрепанную одежду и две широкополые бесформенные шляпы. Друзья переоделись в бродяг и пешком направились в Плимут. В город они вошли уже в кромешной тьме, уже за полночь.
   В дом Оуэн друзья забрались самым тривиальным способом - через окно. Со стороны двора они выдавили оконное стекло и влезли внутрь. Мейкенфрут уже знал, где стоит глобус, поэтому без труда провел к нему своего друга. Глобус Оуэн поставила в самой большой комнате. В темноте Гриффитс отодрал клочок карты в том месте, где были изображены острова Карибского моря, и нащупал потайную гайку. Отвернув ее, он извлек розу ветров с тайником. Тайник оказался пуст.
   - Проклятье! Боюсь, мы недооценили мыслительных способностей Оуэн.
   - Вот зараза! - воскликнул Мейкенфрут и замысловато выругался. - Эта девка обдурила нас! Теперь камень у нее, а у нас даже нет времени расправиться с ней! Увы, нам придется удирать с пустыми руками, оставаться в Англии нам просто нельзя. Ладно, у меня при себе есть двести фунтов.
   - А у меня перстень с изумрудом и золотой медальон. Их можно будет продать или заложить.
   - На первое время достаточно. Тем более, я надеюсь, что в дороге мы сумеем заработать еще.
   - Каким образом? Нас примут в команду матросами?
   - Зачем? Старым пиратским способом.
   Выбравшись из особняка Оуэн, они наткнулись на совершавших обход стражников, которые с криками "Держите воров!" кинулись за ними в погоню. Петляя по переулкам, им удалось оторваться от преследователей и выбраться к берегу морю между верфью и портом, в южной части причала. Там возле берега они увидели лодку с четырьмя гребцами. Произнеся пароль, Мейкенфрут запрыгнул в шлюпку, за ним последовал Гриффитс.
   Увидев издали, в лунном свете, силуэт корабля, стоящего на рейде, Гриффитс не мог не узнать его. Он узнал бы его даже с закрытыми глазами. Эти обводы он вынашивал в мыслях, потом чертил на бумаге, потом воплощал в дереве десять лет назад. Это была его "Кассиопея". Только изменился рангоут и парусное вооружение. На грот- и бизань-мачте были установлены гафельные паруса, судно теперь больше походило на барк, чем на фрегат. А на борту, когда они подплыли ближе, в свете луны можно было причитать новое название: "Морской монах".
   С корабля им скинули веревочную лестницу, а когда люди взобрались на борт, лодку подняли на талях. На палубе теплым рукопожатием друзей приветствовал капитан Роберт Дейк.
   - Рад вас видеть на борту "Морского монаха", господа! Надеюсь, вы в добром здравии? Как вы находите свое судно, капитан Гриффитс? Узнали его.
   - Конечно, узнал, сэр. Но что вы сделали с парусами?
   - Два года назад нас здорово потрепал ураган в Наветренном проливе. Да еще испанцы приложили к этому руку. Мы их, конечно, потопили, но они снесли нам грот-мачту. А бизань-мачту за день до этого свалил ураган. Пришлось чиниться в Кингстоне, а тамошние корабелы предпочитают гафельные паруса.
   - Роберт, а каким ветром вас занесло в Англию? - поинтересовался Гриффитс. - Вы совсем не опасаетесь местных властей?
   - А почему я должен их опасаться? По здешним меркам я вполне в ладах с законом. У меня есть патент капера и еще комиссия губернатора Тортуги. Я не пират с точки зрения правопорядка. А на рейс к вашим... в смысле, к нашим берегам у меня был фрахт губернатора Ямайки. Что-то случилось с их кораблем, одним из тех, что курсировал между Англией и Ямайкой. То ли потерпел кораблекрушение, то ли был потоплен пиратами, не знаю.
   - Вы привезли сюда королевскую долю награбленной каперами добычи?
   - И ее тоже. Но еще губернатору требовалось немедленно отправить на родину преступников, которых должны судить и казнить именно здесь, а местная тюрьма была уже переполнена. Как раз в это время я заканчивал ремонт "Морского монаха", а расплатиться с корабелами никак не мог. Губернатор заплатил за меня, и вот я - здесь. Кстати, среди заключенных был ваш боцман. Он нарушил закон береговых братьев, проявил трусость и отсиживался в трюме во время сражения. Сначала мы хотели высадить его на необитаемом острове, дав ружье, полфунта пороху и десяток пуль. Через полгода он все равно бы умер с голоду. Но потом решили - пусть его шея отведает английской веревки.
   - А вот мы здесь, на вашем корабле, только что спаслись от этой самой веревки.
   - Да. Вам лучше на день-другой спрятаться в трюме. Вдруг на корабль нагрянет таможня или еще какая-нибудь проверка. А через пару дней, в открытом море, вам уже ничего угрожать не будет.
   - Мы так и сделаем.
   Капитан Дейк снялся с якоря и вышел в море еще до рассвета. На второй день Гриффитс уже без опаски вышел из укрытия и осмотрел бывшее свое судно. Корпус был еще крепок, не зря при его строительстве использовался мореный дуб и красное дерево. Но во многих местах были видны заделанные пробоины. Каюты в корме оказались немного переоборудованы, их стало больше за счет перегородок - Дейку не нужны такие просторные каюты, какие были у Гриффитса и Мейкенфрута. А вот пушек немного поубавилось - из сорока осталось тридцать две.
   - Три мы утопили, пять пришло в негодность, - прокомментировал Дейк. - А новые покупать пока не было смысла, "Морской монах" в Карибском море пользуется такой репутацией, что одним своим видом вынуждает испанские галеоны опускать флаг до начала боя.
   В экипаже судна оказалось несколько матросов, которые плавали еще под командованием Гриффитса, а один из них - вообще старожил, он прошел с этим кораблем от самой Англии. Этот человек одним из первых нанялся в экипаж после спуска судна на воду. Матросы-"старички" узнавали своего бывшего капитана и приветствовали его как старого друга. Но вся команда у Дейка была не очень многочисленна - тридцать пушкарей, пятнадцать палубных матросов, десять марсовых и восемь стрелков, которые во время абордажного боя сидели на реях и палили из ружей, а в перерывах между сражениями были на подхвате в распоряжении боцмана. И еще на судне был кок и его помощник.
   Без малого полтора месяца плавания прошли достаточно тихо. Даже океан был спокоен, за все это время не приключилось ни одного шторма. Однажды вечером, когда судно находилось примерно на восемнадцати градусах северной широты и на равном расстоянии между Африкой и островами Карибского моря, марсовой заметил у северной кромки горизонта парус, двигавшийся параллельным курсом. Поначалу капитан Дейк никак не отреагировал на это событие и даже не сообщил об этом двум своим пассажирам. Но на рассвете выяснилось, что судно идет все тем же курсом и на том же расстоянии. Пристально вглядываясь в подзорную трубу, Дейк пытался разглядеть, что это за корабль.
   - Большое трехмачтовое судно. Флага не разобрать. Похоже, испанский. Надо подойти ближе.
   - Ты хочешь его атаковать? - уточнил Гриффитс, который тоже в это время находился на палубе.
   - Если это торговый корабль, - вмешался Мейкенфрут, - то что он может везти в Америку? Негров или лошадей. Богатая добыча на тех судах, которые идут в другую сторону.
   - Черт их знает, что они там везут. Но я атакую все, что плавает, особенно - если над посудиной развевается испанский флаг. Привычка такая.
   - Consuetado est altera natura - привычка вторая натура, как говорили древние римляне, - прокомментировал Гриффитс.
   Прошло два-три часа, прежде чем корабли сблизились на достаточное расстояние. Теперь было видно, что это большой фрегат, напоминавший английский линейный корабль первого ранга, но флаг и на самом деле оказался испанским. На борту начищенной медью блестело название "Виктория".
   - Канониры! Заряжай картечью! - крикнул Дейк. - Стрелки - на мачты. Команде готовиться к абордажу!
   И добавил спокойным голосом своим приятелям.
   - У них всего шестнадцать пушек с одного борта, как и у нас. Зато мои артиллеристы лупят без промаха. Мы их разделаем с первого залпа, как миленьких! Вон, вон, смотрите, они уже опускают флаг!
   - Шестнадцать пушек? - усомнился Гриффитс, заметив открывающиеся амбразуры. - Это только на верхней палубе шестнадцать. Еще на второй палубе четырнадцать. И двенадцать на третьей...
   Ощетинившись орудиями, "Виктория" и в самом деле опустила испанский флаг. Но вместо него над мачтой взметнулся английский. С палубы раздался усиленный рупором голос:
   - Капитан! На вашем корабле находятся государственные преступники! Сдайте их нам, и мы отпустим вас с миром! Даю вам на раздумье пятнадцать минут! Если не опустите флаг, открываем огонь!
   - Нас предали, - прошептал Мейкенфрут.
   - Еще ни разу Роберт Дейк не опускал флага! Поднять все паруса! Живо! Полный вперед! Рулевой, курс фордевинд!
   Первое время разрыв увеличивался, "Морскому монаху" удалось оторваться почти на милю. Но, несмотря на то, что судно имело хорошую ходкость, днище очень сильно обросло ракушками и водорослями и не давало развить максимальную скорость. "Виктория", тоже подняв все паруса, настигала и очень скоро поравнялась с "Морским монахом". От первого же ее залпа в нескольких местах в щепки разлетелся фальшборт, было выведено из строя шесть пушек и убито четыре матроса.
   - Стрелки, на мачты! - командовал Дейк. - Канониры, огонь!
   В суматохе стрельба получилась беспорядочной и не нанесла кораблю преследователя ощутимый урон. Дейк сделал маневр, чтобы развернуться к противнику носом и протаранить его. Но капитан "Виктории" разгадал этот замысел и повернул свой корабль навстречу "Морскому монаху". Чтобы не подставлять борт противнику для очередной артиллерийской атаки, Дейк начал делать новый поворот, разворачиваясь к "Виктории" носом, поскольку корма более уязвима при обстреле. В это время корабли уже достаточно сблизились и в процессе маневра сцепились бушпритами. Команда "Виктории" с помощью веревок с "кошками" подтянула борт "Морского монаха" и кинулась на абордаж.
   Помимо матросов на "Виктории" находилось более сотни хорошо вооруженных солдат морской пехоты. Они как черти ворвались на палубу "Морского монаха" и вступили в бой. Обороняться пришлось буквально всем, даже кок и его помощник выскочили на палубу с ножами мясника. Гриффитс двумя пистолетами сразил по очереди двух нападавших на него английских солдат, потом подобрал абордажную саблю убитого матроса и с ней бросился в атаку. Когда сломался клинок, смело начал биться врукопашную. Сейчас ему мог бы позавидовать и Уолтерс. Он не чувствовал боли от ножевой раны в спине, кровь струилась у него из носа и заливала рот. Стало трудно дышать. Здоровенный детина пытался схватить его и связать веревкой. Видимо, был дан приказ не убивать его и Мейкенфрута, а захватить их живыми. Гриффитс отбивался и увертывался, перепрыгивая через тела убитых, которых на палубе становилось все больше. Но силы его совсем уже были на исходе. Уловив момент, верзила-солдат нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Гриффитс устоял на ногах, но на несколько секунд оказался в нокдауне. Этого вполне хватило, чтобы набросить на него веревочную петлю.
   Связанного Гриффитса посадили у фок-мачты. Он злобно сверкнул глазами, выругался и выплюнул выбитый зуб.
   Мейкенфрут раздобыл где-то шпагу и отбивался от теснивших его двух солдат. Гриффитс тщетно пытался разорвать свои путы, так ему хотелось броситься на помощь другу. Сзади к Мейкенфруту подбегал английский пехотинец с ножом в руке.
   - Осторожно, Мейк! Сзади! - успел предупредить его Гриффитс.
   Мейкенфрут увернулся от удара и проткнул нападавшего шпагой. Рядом с Гриффитсом упал смертельно раненый матрос из команды Дейка. Это был тот самый матрос, что девять лет назад в Англии самым первым нанялся на этот корабль, носивший в то время еще имя "Андромеда".
   - Это ты... - хрипел матрос, глядя мутнеющим взором в глаза Гриффитсу. - Это из-за тебя ... я тут... бедная мама...
   Он умер. Гриффитсу стало не по себе. Удивительно, но где-то далеко отсюда, в Плимуте или в Борнмуте, в маленьком домике живет старая женщина и каждый день, выходя к морю и вглядываясь вдаль, ждет возвращения своего сына-пирата.
   Капитан Дейк, потеряв саблю, в это время орудовал кулаками как цепами. Мейкенфрут тоже сломал клинок и отбивался голыми руками. Но это было уже бесполезно. Силы оказались слишком неравными. Почти все матросы "Морского монаха" были перебиты.
   - Этих двоих не убивать! - молоденький капитан от инфантерии, командовавший ротой солдат, указал рукой на Мейкенфрута и Дейка. - Вяжите их!
   "Это конец..." - прошептал Гриффитс. Вскоре и капитан Дейк, и Мейкенфрут, оба связанные оказались рядом с ним у фок-мачты.

Глава 15

   В трюме было пусто. Пусто, темно и сыро. Снизу, под мокрым настилом, булькала вода. Бегали крысы. Связанных по рукам и ногам пленников перетащили с "Морского монаха" на "Викторию" и поместили в трюм. Мейкенфруту удалось выплюнуть изо рта кляп. Сделав это, он тут же принялся орать.
   - Капитан! Я требую, чтобы сюда пришел капитан! По какому праву мы арестованы?!
   Через некоторое время наверху открылся люк, и по трапу с фонарем в руке спустился капитан "Виктории".
   - Вы хотели меня видеть, джентльмены?
   - Развяжите нас! И вытащите кляпы у моих друзей!
   - Это все ваши требования?
   - Нет, - ответил Роберт Дейк, когда получил возможность разговаривать. - Объясните, почему вы напали на мой корабль?
   - Потому, что это был пиратский корабль. Тем более что вы сами собирались напасть на судно, не имея на то законного права.
   - То есть, как это, не имея?! У меня есть патент.
   - Выданный губернатором острова Тортуга? Это форменная липа. Мы же с вами не в Карибском море. Да и Англия еще официально не объявила войну Испании.
   - А с чего вы, собственно, взяли, что мы собирались атаковать испанский корабль, флаг которого вы подняли незаконно?
   - А для чего, по-вашему, пиратский корабль подходит к другому кораблю на расстояние пушечного выстрела, как не для атаки? Или вы заблудились и хотели спросить у нас дорогу до Гаити? А насчет противозаконности - так с этим все в порядке. У меня есть привилегия от посла Испании в том, что я могу поднимать флаг его страны, когда действую в ее интересах.
   - Хорошо, - сказал Мейкенфрут. - Вы объяснили, почему арестовали капитана. Но зачем вы связали его пассажиров, меня и моего друга? И куда вы нас везете?
   - А вас будут судить как государственных преступников. Во-первых, вы тоже пираты, и есть свидетели того, что вы занимались морским разбоем восемь лет назад. Во-вторых, вы и в этот раз находились на пиратском судне. А в-третьих, у вас должен быть алмаз, который графом Эйзенвилем завещан в подарок царствующей королеве. Вы его похитили, убили королевского курьера, а теперь пытаетесь...
   - Эйзенвиль? - перебил его капитан Дейк. - Вы сказали, граф Эйзенвиль?
   - Да, Эйзенвиль, укуси тебя акула! Он что, твой родственник?
   - Нет, нет... Просто знакомое имя. А, собственно, почему вы перешли на ты?
   - Черт возьми! - вскричал Гриффитс. - Но это форменная ложь! Граф Эйзенвиль не мог завещать никакой алмаз в подарок царствующей королеве, поскольку в те времена Англией правил король, Вильгельм III!
   - Правильно, тогда у власти был король. А подарок предназначался королеве. И вот теперь у власти королева, и она должна его получить, - капитан "Виктории" понизил голос. - Если хотите сохранить свои шкуры, отдайте мне этот алмаз. А я отпущу вас к монаху! Точнее, на вашего "Морского монаха", он идет следом. При условии, что вы поклянетесь поменять имена и никогда не показываться у берегов Англии. Идет? А начальству я доложу, что корабль ваш утонул, а вы погибли в перестрелке.
   - Но у нас нет этого алмаза, - сказал Гриффитс.
   - Я вообще не знаю, о каком алмазе идет речь! - крикнул фальцетом Мейкенфрут.
   - Ну, что ж, дело ваше. А мое дело - предложить...
   - Последний вопрос, капитан. Откуда у вас информация о нас и о том, куда мы плывем и на чем? - поинтересовался Мейкенфрут.
   - На этот вопрос я отвечать не должен! - гордо ответил капитан. Потом запанибратски улыбнулся и сказал: - Но я отвечу.
   Он достал свернутый в трубочку пергамент, быстро развернул его, так же быстро свернул и убрал за пазуху. Прочесть содержание было трудно за столь короткое время, но друзья разглядели шесть подписей, узнать которые не составило большого труда.
   - Ты, наверно, клянешь себя, что взял нас на борт, Дейк? - спросил Гриффитс, когда капитан "Виктории" ушел.
   - Почему? Я рад, что хотя бы сделал попытку помочь старым друзьям. Ведь когда-то и вы спасли меня. Вот если бы я отказался выполнить поручение губернатора Ямайки и не отправился бы в Англию... А впрочем, чему быть, того не миновать. Мало что ли пиратов, которые кончают жизнь на веревке? Не мы первые, не мы последние.
   Он немного помолчал, потом сказал:
   - Послушайте, а может, и впрямь отдадите ему этот чертов алмаз? Была бы жизнь, а алмазы к ней еще присовокупятся...
   - Да нет у нас никакого алмаза! - резко перебил его Мейкенфрут. - И вообще, выдумки это всё! Подарок королеве. Х-х-хэ!
   Все замолчали, и снова потянулись томительные часы. Ближе к вечеру узников навестили два солдата и корабельный плотник, он же по совместительству кузнец. Солдаты развязали по очереди всем троим пленникам руки и ноги, а кузнец приковал каждого за ногу цепью к шпангоуту. Через щель в палубном настиле можно было наблюдать, что наступила ночь. Размяв затекшие от веревок руки и ноги, пленники уснули и не просыпались до самого утра.
   - Черт побери! - ворчал Мейкенфрут. - Хоть бы глоток пресной воды принесли!
   - Господа, вы знаете, я видел замечательный сон! - сказал Гриффитс, потягиваясь. - Я вытаскиваю затычку из пивной бочки и наливаю себе полную кружку пива. Оно пенится. Оно холодное, бочка только что из погреба. Кружка запотевает, а я отрезаю ногу от дымящегося жареного барашка, посыпаю ее перцем, намазываю горчицей, откусываю огромный кусок, запиваю пивом...
   - Заткнись! - прикрикнул на него Дейк.
   В это время открылся люк, и по трапу спустилась служанка, держа в одной руке котелок, а в другой свечу и три ложки.
   - Вот тебе и барашек, - сказал Мейкенфрут, потягивая воздух. - Толокняная похлебка - что может быть лучше?
   Служанкой оказалась довольно молодая высокая, дородная брюнетка. Она приблизилась к арестантам, подняла выше свечу и застыла в изумлении на месте.
   - Боже мой! Да ведь это милорд Мейкенфрут!
   - Это ты, Поли? - удивился арестованный. - Винсент, погляди, это же Поли!
   Да, это была Поли. Шесть лет назад ее, беспризорную пятнадцатилетнюю оборвашку колотили на базарной площади Плимута за то, что она стащила краюху хлеба у булочника. Мейкенфрут случайно проезжал мимо. Он заплатил булочнику, а девочку привез к себе в дом, велел экономке отмыть ее и накормить. Поли прожила у него три года в качестве воспитанницы. Потом она влюбилась в капитана корабля и убежала с ним. Через год капитан погиб в схватке с французским корсаром, а Поли постыдилась возвращаться в дом Мейкенфрута. Она решила отыскать своих родителей, которые, как ей казалось, уехали в Америку. Переодевшись мальчуганом, Поли нанялась помощником кока на корабль. Но мечту свою осуществить ей не удалось, родителей она не нашла. А вот обман ее довольно скоро раскрылся, капитан корабля узнал, что она не юноша, а совсем наоборот. Однако прислугой на корабле Поли так и осталась.
   - Я рад тебя видеть, Поли, - с грустью в голосе произнес Мейкенфрут.
   - И вы, сэр Гриффитс, тоже здесь?! Погодите, я сейчас! - сказала девушка.
   Поставив котелок и бросив ложки, она выбежала наверх. Арестанты тем временем с жадностью набросились на похлебку. Вскоре Поли вернулась. Она принесла пленникам лепешки и по большому куску вяленого мяса.
   - Ах, мистер Мейкенфрут, - говорила она. - Неужели вы - пират? Мистер Мейкенфрут, вас же повесят! И ваших друзей тоже. Ах, мистер Мейкенфрут, в это трудно поверить! Вы, такой добрый человек, убиваете людей...
   - Тихо, Поли, тихо! Я убиваю врагов. Врагов моей страны, врагов моих взглядов и убеждений. Поли, ты должна помочь нам бежать!
   - Но как?
   - Да, Поли, это трудно, - он погремел цепью, которой его левая нога была прикована к шпангоуту.
   - Пилу я вам достану. Но, ведь, перед люком днем и ночью сидит часовой! Ну, ничего, я что-нибудь придумаю!
   Поли исполняла на корабле также и обязанности сестры милосердия, помогая судовому врачу, которого как раз в это время свалила лихорадка. В ее обязанности входило перевязывать раненых и давать им порошки. Она сказала капитану, что один из арестантов заболел проказой.
   - Да и черт бы с ними! - ответил капитан. - Все равно все трое будут болтаться на виселице.
   Но приносить еду каждому в отдельности он, тем не менее, разрешил. Так как три миски Поли за один раз не унести, она спускалась в трюм трижды, так что никого не удивляло, что она по три раза ходит из камбуза в трюм и обратно. Пилу она им принесла, и вскоре оковы были перепилены.
   Однажды темной южной ночью, когда на небе не было ни луны, ни звезд, Поли, как всегда, спустилась в трюм с миской в руках. На ней было широкое, свободное холщевое платье. Она поставила миску на пол и, сняв с себя платье, отдала его Гриффитсу.
   - Наденьте это, - шепотом сказала она, ничуть не смущаясь своей наготы. - И идите первым.
   Гриффитс надел ее платье прямо поверх своей одежды.
   - Вот, возьмите нож: убьете часового и не забудьте захватить на всякий случай его пистолет, - Поли протянула ему острый длинный нож. - Когда убьете его, идите к корме, по направлению к камбузу. Там увидите кока Билла. Он свой человек, это он достал вам пилу. Он отведет вас к шлюпке. Это шлюпка с "Морского монаха". Снимите мое платье и отдадите ему, он отнесет его следующему. Сами спрячьтесь в шлюпке и ждите. Когда все переберетесь туда, спускайте шлюпку на воду. Здесь неподалеку ходят каботажные суда. Наверняка кто-нибудь подберет вас. В крайнем случае, гребите на восток, до марокканского берега не больше сорока миль.
   Гриффитс кивнул.
   - Спасибо, Поли! - тоже шепотом сказал он, потрепав ее по плечу.
   - С богом!
   Гриффитс вышел на палубу. Часовой не спал.
   - Эй, крошка! - сказал он. - Оставь ты в покое этих висельников, позабавь лучше меня часок. С этими разбойниками ничего не случится, если они немного поголодают!
   Гриффитс приблизился к солдату и сел с ним рядом, взяв нож в правую руку. Солдат обнял его, но, прижавшись к его щетине, отпрянул. Гриффитс с размаху всадил ему нож прямо в сердце. Солдат не издал ни звука.
   Разыскав Билла, Гриффитс все сделал так, как велела ему Поли. Билл вернулся в трюм, передал платье Дейку и ушел вместе с ним. Мейкенфрут остался с Поли вдвоем. Девушка сказала ему:
   - Теперь свяжите меня и заткните мне рот тряпкой. Я буду говорить, что вы напали на меня, отняли платье и бежали.
   Мейкенфрут связал ее обрывком веревки и хотел уже заткнуть ей рот тряпкой, как она велела, но Поли остановила его.
   - Погодите немного. Поцелуйте меня на прощание, мистер Мейкенфрут. Мне кажется, что мы больше никогда с вами не встретимся. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Поцелуйте меня, и да хранит вас Бог!
   Мейкенфрут поцеловал девушку.
   - Все, теперь ступайте. Вот уже и Билл несет вам платье.
   Мейкенфрут прокрался к лодке. Палубные матросы, несшие ночную вахту, не обращали внимания на мелькавшую взад-вперед фигуру в холщевом платье, принимая ее в темноте за Поли. Собравшись втроем, друзья спустили шлюпку на воду. Тали заботливо были смазаны дегтем и не скрипели. Отплыв подальше от корабля, они утопили платье Поли - женское платье в лодке могло бы вызвать подозрение.
   На рассвете беглецов подобрала небольшая каботажная бригантина "Медуза". Они сказали экипажу, что спаслись с погибшего судна "Кассиопея", поскольку на лодке еще сохранилось это название. Они радовались свободе и не знали, что в этот самый час Поли и Билла повесили на рее. Оказалось, что они забыли выбросить пилу. Плотник видел, как Билл ее взял. А отнести ее арестантам могла только Поли. Всем стало ясно, что они были в заговоре.

Глава 16

   Бригантина "Медуза" направлялась из Касабланки в Уэльс, в порт Кардифф везла груз слоновой кости, шкуры антилоп и одиннадцать пассажиров. Спасенным выделили три гамака в кубрике, чему они были бесконечно рады после сырых досок трюма "Виктории". Гриффитс и Дейк помогали в работе палубным матросам, и этим отрабатывали свой проезд, а Мейкенфрут, не слишком искушенный в морском деле, слонялся целыми днями по палубе и старался им не мешать. Чем ближе "Медуза" подходила к туманному Альбиону, тем сильнее нарастала тревога у наших друзей. Когда на горизонте уже показались берега Уэльса, они стояли в уединенном месте на палубе, где их не могли слышать матросы и другие пассажиры, и вели не очень веселую беседу.
   - У нас нет ни пенни, - вздохнул Роберт Дейк. - А из Англии нам надо будет срочно сматываться, иначе там нас немедленно схватят.
   - У меня есть золотой медальон, - напомнил Гриффитс. - Жаль, что перстень с изумрудом отобрали, когда я был связанный. А медальон сохранился. Как думаете, если его продать, этого хватит, чтобы покинуть наш замечательный остров?
   - Переплыть Ла-Манш, наверное, хватит, сказал Мейкенфрут. - А добраться до Нового Света всем троим - проблематично.
   - Можно наняться на любое судно матросами, - предложил Дейк.
   - Можно. Но только вот что я вам скажу, джентльмены. Лично я торопиться не собираюсь. Я покину Англию не раньше, чем отомщу своим врагам! - твердо заявил Мейкенфрут.
   - Каким врагам? - удивился Гриффитс.
   - Тем, кто нас предал, Винсент. Ты что, забыл, по чьей милости мы оказались в таком, мягко говоря, незавидном положении? Тем, кто украл у нас Посланник Небес, кто заявил на нас властям, кто отправил за нами в погоню "Викторию"!
   - И ты хочешь...
   - Да! Нас предали наши бывшие друзья. Все. И твоя сестра, кстати, - тоже. И сам Господь распорядился так, что нас подобрала посудина, которая идет к английским берегам, значит, он дает нам добро, чтобы мы отомстили предателям. И все они понесут наказание. Все! Да, они это заслужили.
   - И какое ты назначаешь для них наказание?
   - Смерть!
   - Всем?
   - Ну конечно! Разве они не хотели нашей гибели? Разве они не написали бумагу с прошением о нашей поимке и аресте? Ты вспомни, что рассказывала твоя служанка. Они сидели в твоем доме и уже справляли по тебе поминки! И какое они испытали разочарование, когда узнали, что тебе удалось бежать из тюрьмы! И решили отправить тебя в тюрьму еще раз, теперь уже в Тауэр. А Оуэн?! Разве ей не надо отомстить за такое коварство. Это она стащила Посланник Небес!
   - Что за Посланник Небес? - спросил Дейк.
   - Алмаз. Алмаз огромной величины, которому нет равных в мире!
   - Подарок королеве? Значит, это не выдумка?
   - Да, этот камень существует. Но мы не крали его, а добыли заслуженно, по всем законам пиратской этики. Мы потопили испанский галеон, а на его борту находились как раз похитители этого алмаза, которые намеревались удрать в Новый Свет!
   - Ах, вот оно что! Тогда понятно.
   - Что понятно?
   - История одна понятна. Когда я стал хозяином вашей "Кассиопеи", мы буквально на следующий день вышли в море. Я еще не переименовал ее в "Морского монаха". Я собирался отойти подальше на восток и там поохотиться на испанцев. Но едва мы покинули Наветренный пролив, на нас самих напала шхуна с незнакомым мне флагом. Такого флага не было ни у кого из Карибских флибустьеров.
   - С черепушкой в профиль, саблей и пистолетом? - уточнил Гриффитс.
   - Именно. А как ты догадался?
   - Нас эта шхуна тоже атаковала. Мы несколькими удачными выстрелами из пушек повалили ей фок-мачту и ретировались. Нам ни к чему было вступать с ними в бой или брать их на абордаж.
   - Ясно. А вот я вступил в сражение с этим кораблем. Это была яростная и суровая битва, что называется не на жизнь, а на смерть. У них было меньше пушек, а у меня не хватало людей, чтобы воспользоваться всеми сорока, которыми была вооружена "Кассиопея". Противник оказался очень серьезный, они прекрасно маневрировали и метко стреляли. В этом сражении я положил почти треть своих ребят. Когда мы схлестнулись в абордажной схватке, более ожесточенной битвы мне не встречалось в жизни, если не считать последнюю схватку с командой "Виктории".
   - Не говори "последнюю", - Мейкенфрут ткнул Дейка кулаком в плечо. - Я надеюсь, у тебя впереди еще немало баталий.
   - Я - тоже. Ну так вот, мы, все-таки, победили. Их осталось пятнадцать человек, все они были ранены и безоружны. Но они не просили пощады, и я велел их не убивать. Это были англичане. Капитан этой шхуны погиб, но в живых остался один господин, который зафрахтовал это судно. Этот человек представился графом Эйзенвилем. Он рассказал мне свою историю. Он поведал, что приходится каким-то то ли дальним родственником, то ли близким знакомым Симону ван дер Стелу, голландцу, губернатору Капской колонии на юге Африки. Тот, якобы, за бесценок продал ему клочок земли, тем самым осуществив давнюю мечту графа, его с детства тянуло в южную Африку. Честно говоря, я особо и не вникал в его рассказ, слушал в пол-уха. Дело в том, что побежденных мы не стали как пленников связывать и бросать в трюм. Мы дали им рому, а у них от этого развязались языки. Вот граф Эйзенвиль и решил поведать мне причину, заставившую их напасть на наш корабль.
   Получив этот клочок земли в Капской колонии, он начал копать. Копал, копал и вдруг нашел небольшой алмаз. Тогда он стал копать еще и еще, нанял негров, и они стали копать вместо него. Земля Эйзенвиля находилась в стороне от поселений, можно сказать, в глухомани. Он держал в глубокой тайне тот факт, что нашел алмазные копи. Местные негры не представляют ценности этих камней, для них это все равно, что стекляшки. Поэтому слухи об удаче Эйзенвиля далеко не распространялись. Когда же был найден алмаз весом в четыре тысячи карат, это скрыть уже не представлялось возможным. Эйзенвиль испугался, что его просто убьют, и продал участок. К тому времени он накопал уже такое количество алмазов, что мог бы считаться самым богатым человеком в мире.
   Следующий владелец участка оказался менее удачлив, видимо, граф Эйзенвиль выкопал из этой земли все, что было возможно. А по поводу самого большого камня он сделал заявление, что его получит от него в дар первая леди Англии, то есть, как только на престол взойдет королева, алмаз будет принадлежать ей.
   - А что же было дальше? - спросил Гриффитс. - Как алмаз попал на испанский галеон?
   - А дальше Эйзенвиль решил отправиться в Англию. Он нанял охрану, сел в карету и поехал в Кейптаун. Но конфиденциально и без огласки это сделать не получилось, про это пронюхали бандиты и напали на него. Они перебили охрану и выстрелили в самого графа, забрали весь груз - а алмазов там было больше чем на двадцать фунтов, не стерлингов, а чистого веса! - и скрылись. Сам Эйзенвиль чудом остался в живых, он пустился в погоню по следам грабителей. Они сели на каботажное судно и отправились в Испанскую Сахару. Очевидно, побоялись садиться на английский корабль, чтобы сразу отправиться в Новый Свет. Эйзенвиль преследовал их буквально по пятам, оставаясь незамеченным, но никак не мог вернуть свое богатство. Когда же грабители пересели на галеон, перевозящий негров в Америку, он был просто в отчаянии. На его счастье в том порту оказалась хорошо вооруженная английская каперская шхуна, которую Эйзенвиль зафрахтовал. Он подарил капитану алмаз, зашитый в его камзоле на черный день, и сказал, что если пуститься в погоню за галеоном, там этих камней будет в тысячу раз больше.
   Погоня длилась долго. Лишь на сороковой день пути они увидели на горизонте судно, в котором Эйзенвиль узнал преследуемый галеон. И вдруг, буквально у них на глазах, на этот галеон нападает фрегат, очень похожий на "Кассиопею". Они хотели приблизиться к месту сражения, но не заметили банку и сели на мель. Пришлось ждать прилива, а за это время все было кончено, галеон ограблен и взорван, а фрегат ушел за горизонт.
   - Да, - сказал Гриффитс. - Этим фрегатом и на самом деле была "Кассиопея". Мы потопили галеон и забрали алмазы. После этого нас несколько дней преследовала шхуна. По всей видимости, та самая, на которой плыл граф Эйзенвиль. А что же с ним случилось дальше?
   - Мы привезли пленников на Тортугу и там продали в рабство. Выкуп за них платить было некому, убивать мы их не собирались. Сам Эйзенвиль откупился небольшим алмазом, весом в девять карат, сказал, что это последний из тех, что он добыл на своем участке в Капской колонии. Быть может, это и так, меня особо не интересовало. Я поклялся графу, что не нападал на испанский галеон с неграми и что владею этим судном не более четырех недель. О дальнейшей судьбе графа Эйзенвиля мне ничего не известно. Честно говоря, я даже забыл про него. Вспомнил только, когда его имя назвал капитан "Виктории". А как сложилась судьба этого громадного алмаза, предназначенного в подарок королеве?
   - Естественно, мы взяли его себе, - ответил Мейкенфрут. - Восемь лет назад мы принесли клятву, что вместе будем владеть Посланником Небес. Мы организовали тайный орден из восьми человек. Но среди нас оказался изменник. Нет, шестеро изменников. Доподлинно известно, что алмаз находится у одной дамы, которая выкрала его из тайника. Теперь камнем владеет она, а, может, и все шестеро. Они предали нас с Гриффитсом и послали за нами погоню. Поэтому я должен добраться до берегов Англии и не покину их, пока не отомщу предателям! Гриффитс, ты со мной?
   - Да.
   - А ты, Роберт? Ведь стараниями наших бывших друзей, а теперь - врагов ты лишился корабля, команды и попал в разряд разыскиваемых преступников!
   - Что ж, джентльмены, я с вами.

Глава 17

   Поздним вечером в один из портовых кабаков Плимута под названием "В чреве акулы" вошли трое мужчин. Внешне они ничем не отличались от присутствующего там сброда - широкие холщовые штаны, полосатые рубахи и синие береты. Обычные матросы, только что отпущенные на берег с прибывшего в порт корабля. Они заказали по кружке эля. Кабатчик подбежал к ним с подносом в руках и открыл рот от удивления. Один из посетителей приложил палец к губам и взглядом указал ему сесть напротив.
   - Тихо, Вильям, - прошептал он, наклоняясь к нему через стол. - Нам троим нужна небольшая комната на четыре-пять дней.
   Он бросил на стол четыре монеты по полгинеи. Кабатчик мгновенно сгреб монеты в ладонь и попробовал одну из них на зуб.
   - Боже мой, мистер Мейкенфрут! Вот уж никогда не думал, что мне придется укрывать пиратов. Ведь за вами охотятся, мистер Мейкенфрут, и за этими господами - тоже. Ваше имущество уже два месяца как описано и продано с аукциона!
   - Тс-с! Я плачу за вредность, - он бросил ему еще полгинеи. - И запомни. Если кто-нибудь пронюхает, что мы здесь, кровь и сало вытекут из твоего брюха так же легко, как пиво из этой кружки! - он опрокинул кружку себе в глотку. - Проводи нас и принеси поесть.
   - Хорошо, господа! Выходите на улицу и зайдите с черного хода. Я вас там буду ждать.
   Друзья вошли в комнату. Это было как раз то, что нужно - второй этаж, три кровати, окна во двор, два выхода. Когда кабатчик принес им ужин, все трое спали как убитые.
   Постояльцы проспали до утра. Проснувшись, они съели вчерашнюю еду и обсудили план дальнейших действий.
   - Нам нужна нормальная одежда, - сказал Мейкенфрут. - В этих матросских костюмчиках шляться ночью по городу нельзя. Нас схватят стражники и отволокут в порт выяснять, с какого корабля мы удрали. Это я возьму на себя, заодно разведаю, что творится в городе. Ждите меня к вечеру и никуда отсюда без меня не выходите.
   - Будь осторожен, - напутствовали его друзья.
   Мейкенфрут отсутствовал более восьми часов, его компаньоны уже начали волноваться. Когда он вернулся, то объяснил приятелям, что обнаружил за собой слежку и вынужден был дожидаться темноты. Он вывалил на свою кровать ворох одежды: три шелковые сорочки с кружевными рукавами, три пары панталон, чулки, галстуки, подвязки, три парика и три шляпы.
   Из верхней одежды для себя он выбрал светло-зеленый расшитый золотом кафтан, Дейку рекомендовал надеть кремовый жюстокор, а поверх него черный накидной плащ, а Гриффитсу - красный брандевур. Но жизнь внесла свои коррективы: на Дейка не налезал узкий жюстокор, и они с Гриффитсрм поменялись одеждой. Шляпу Гриффитс тоже выбрал не ту, на которую указал Мейкенфрут. Это вызвало недовольство последнего, но когда Дейк спросил, какая, мол, разница, кто во что одет, Мейкенфрут не смог убедительно аргументировать.
   Шпагу удалость достать пока лишь одну. Мейкенфрут присвоил ее себе, но пообещал, что скоро и его друзья тоже будут при шпагах. А пока в качестве личного оружия он выдал своим товарищам по пистолету. Все трое облачились в цивильную одежду, и были готовы отправляться на дело:
   - Ну что, - обратился Гриффитс к Мейкенфруту. - К кому мы направимся в первую очередь? К Оуэн?
   - Почему к Оуэн? - спросил Мейкенфрут. - Я хотел первым делом нанести визит Маттерсону.
   - Зачем? Ведь это Оуэн утащила алмаз.
   - А Маттерсон причастен к доносу на нас. Когда капитан "Виктории" развернул свиток, его подпись красовалась первой. Впрочем, как хочешь. Пошли к Оуэн.
   Покинув теплую таверну, они вышли в прохладную осеннюю морось. Но мисс Уордли дома не оказалось - в окнах было темно, на стук в дверь никто не отвечал.
   - Вот чертовка! - возмутился Мейкенфрут. - Куда же она подевалась?
   - Быть может, она у Мери? - предположил Гриффитс. - Или еще у какой подруги.
   - Боюсь, джентльмены, - высказал свою версию Дейк, - если, как вы говорите, она завладела алмазом, то искать ее надо очень далеко.
   - Нет! Этого не может быть! - воскликнут Мейкенфрут, и с досады еще сильнее заколотил молоточком в дверь.
   - Что вы стучите, джентльмены?! - раздался голос из дома напротив.
   В распахнутое окно за ними наблюдала пожилая женщина с длинным, чуть загнутым носом и кудрявыми седыми волосами.
   - Если вы к леди Оуэн, таки ее нет. Она гостит у своей тети и должна вернуться не раньше послезавтра. Это я знаю как то, что Авраам отец Исаака, потому что она сама оставила мне ключ, чтобы я поливала цветы. И вообще, как вы полагаете, джентльмены, прилично ли стучаться к одинокой даме в восемь часов вечера?
   - Благодарим вас, мэм, простите нас, - ответил за всех Мейкенфрут и обратился к своим спутникам: - Ну что, друзья, все-таки получилось по-моему. Первым у нас будет Маттерсон.
  
   Маттерсон был не один. Полуголая красотка гадала ему на картах. На улице моросил противный осенний дождь, но камин жарко пылал, и в комнате было очень даже уютно. Жены, дочерей и служанки, конечно же, дома не было - Маттерсон отправил их в загородное имение. Он и сам намеревался поехать туда утром на следующий день.
   - Будут у тебя неприятности от крестового короля, Гарри, - промолвила красотка.
   - Серьезно?
   Маттерсон приуныл. Он искренне верил в гадания, в гороскопы, в астрологию, в привидения, алхимию духа и прочий эзотеризм.
   - Конечно, серьезно, - убежденно заявила девица. - Карты никогда не врут!
   - Я знаю.
   Чтобы отвлечь милого от дурных мыслей, она села к нему на колени и запустила руку в его густую кудрявую шевелюру. Но Гарри продолжал оставаться угрюмым и думал о чем-то, о своем. Красотка пересела на стул и капризным голосом попросила:
   - Гарри, свари, пожалуйста, кофе.
   - Хорошо, дорогая, - Маттерсон ушел на кухню.
   Оставшись в комнате одна, красотка разложила пасьянс. Пасьянс не сошелся. Потом она бросила взгляд на окно. Там, в темноте улицы, тускло светил масляный фонарь. "Надо бы задернуть штору, - подумала девица, - придет Гарри - попрошу". Как раз в этот самый момент окно распахнулось, и в него влез человек в коричневой шляпе с пером, в черной плащ-накидке и в полумаске. Красотка хотела заорать, но мужчина пригрозил ей пистолетом.
   - Одевайтесь, сударыня, и немедленно уходите, - тихо сказал он.
   - Ах, боже мой!
   - И без глупостей.
   Тем временем, в окно влезли еще двое мужчин, тоже в полумасках. Девушка быстро оделась и выскочила из комнаты. В дверях она столкнулась с Маттерсоном, который входил в комнату с подносом в руках. Поднос упал, опрокинутая турка залила ей платье горячим кофе.
   - Ты куда, Дженни? - удивился Маттерсон.
   - Там... там, за окном, кажется, идет твоя жена. Я лучше уйду! - ответила она и выбежала из дому.
   Гарри подошел к окну, но никого там не увидел. Он обернулся и крикнул
   - Дженни, вернись! Тебе показалось, там никого нет!
   - Я здесь, - послышался грубый мужской голос. Из-за портьер вышли трое мужчин в полумасках.
   - Маттерсон, - сказал один из них. - Наступил час расплаты! Он сдернул полумаску.
   - Мейк?! - вырвалось у Гарри с некоторым удивлением.
   - Да, это я'
   - А по мне ты тоже успел заказать панихиду? - второй непрошеный гость сдернул полумаску.
   - Гриффитс! - теперь Маттерсон не удивился, а даже обрадовался. - А кто этот господин?
   Он указал на третьего в полумаске.
   - Не важно. Мы с вами встречались, но сейчас это не имеет значения.
   - Погодите, погодите-ка. Так ведь это же тот капитан, который купил нашу "Кассиопею". Вас зовут, кажется... Роберт?
   - Я же сказал: не имеет значения, - холодно повторил тот.
   - Ха-ха-ха! - засмеялся Маттерсон. - Здорово вы меня разыграли! Садитесь, господа, выпьем по рюмочке за встречу!
   - Святой Петр поднесет тебе рюмочку у врат чистилища.
   - Мейк, я всегда был в восторге от твоего черного юмора. Ну ладно, хватит шутить. А то ведь в городе черт знает, какие слухи ходят. Все говорят, что вас поймали и отправили в Тауэр. Каким же образом вам удалось бежать? Вы продали Посланника Небес и откупились? И привезли мне мою долю? Молодцы! А то ведь некоторые горячие головы утверждают, что вас уже и казнили!
   - И ты огорчен, что на самом деле это не так? - возмутился Мейкенфрут. - Джентльмены, да ведь он просто издевается над нами!
   - Да нет же, я безумно рад видеть вас живыми и здоровыми. Ну, расскажите же, как прошло ваше плавание?
   - Тебе это известно во всех подробностях. Кто послал за нами в погоню фрегат?
   - Какой фрегат?
   - Ты прекрасно знаешь какой: "Викторию"! Хорошо вооруженный и нашпигованный солдатней.
   - С чего вы взяли? Я не адмирал флота, как я могу послать за кем-то в погоню фрегат?
   - А разве ты не подписывался под требованием нашей поимки?
   - Ты что, Мейк?! Я ничего не подписывал!
   - Вот что, Маттерсон, - глядя ему в глаза, заговорил Мейкенфрут. - Хватит валять дурака. Ты нас предал. И ты, и Эмили, и Уолтерсы, и Мэри, и Оуэн - вы сговорились завладеть Посланником, а нас с Гриффитсом сдать властям, будто бы это мы ограбили курьера, везшего алмазы с прииска. Но, как видишь, мы живы и на свободе. Мы пришли рассчитаться с тобой!
   Мейкенфрут направил в него дуло пистолета.
   - Я не предавал, Мейк! - в испуге заорал Маттерсон, закрываясь руками и отступая к пылающему камину. - Я не предавал! Это Уолтерс подал идею. Я не пре...
   Слова его заглушил звук выстрела. Маттеосон схватился за живот, пошевелил губами, словно хотел сказать что-то еще, но не смог. Произнес только:
   - Акулы...
   Потом закачался и рухнул прямо в горящий камин, повалив решетку своим телом.
  
   Когда Дженни выскочила из дома Маттерсона, она пустилась бежать по улице, не разбирая дороги.
   - Ах, боже мой! - вслух говорила она. - И как назло - ни одного стражника! Когда не надо, они кишмя кишат на каждом шагу. Ах, боже мой! Они его убьют, они убьют его!
   Наконец, на углу она увидела двух стражников. Она хотела подбежать к ним и рассказать о том, что в дом к почтенному господину забрались три разбойника, но вдруг остановилась. Одна мысль промелькнула у нее в голове, только одна мысль: "Как я объясню им то, что оказалась в его доме? Что подумает жена Гарри? Что скажут в свете? Боже, ведь я скомпрометирую себя! Нет! Будь что будет!"
   Она заплакала и пошла прочь. Но, сделав несколько шагов, остановилась. Стражники все еще стояли на углу и покуривали трубки.
   - Там! - крикнула девушка, - там, на Анкор-стрит, дом восемь, воры! Скорее! Скорее! Схватите их!
  
   Дом Маттерсона друзья покидали так же через окно. Роберт Дейк вылезал первым, Гриффитс и Мейкенфрут выпрыгнули следом.
   - Мы все хорошо осмотрели? - тихо спросил Гриффитс, остановившись.
   - Да все, все, пошли отсюда, - громким шепотом ответил Мейкенфрут.
   Он толкал приятеля вперед, в темноту улицы, в которой уже растворился Дейк. Впереди фонари не горели.
   - А ничего компрометирующего не оставили? - снова остановился Гриффитс.
   - Да нет же, ничего! Пошли.
   В это время впереди раздался тихий крик, звук падающего тела и быстрые удаляющиеся шаги. Друзья побежали в темноту на эти звуки. Дейк, раскинув руки, лицом вверх лежал на мостовой. Даже в темноте можно было разглядеть, как под ним растекается лужа крови. Глаза его были открытыми и остекленевшими.
   - Дейк! - затряс мертвое тело Гриффитс, присев на корточки. - Кто же это его?
   Он вопросительно посмотрел вверх на Мейкенфрута.
   - Откуда я знаю?! - ответил тот. - Какой-то ночной грабитель.
   - Воры! Здесь воры! - раздались крики с другого конца улицы и топот сапог.
   - Бежим скорее! - Мейкенфрут схватил Гриффитса за руку, и они, оставив тело Дейка, побежали прочь.
  
   Супруге Маттерсона было неспокойно в этот вечер. Какая-то неясная тревога постоянно охватывала ее. Дома что-то происходит, думала она, наверняка Гарри приволок в дом девицу. Ведь неспроста он не хотел ехать сюда, приводя какие-то нелепые отговорки, и остался ночевать в городе. Ох, если она застанет их вместе, то выцарапает глаза обоим!
   Она бросила взгляд на напольные часы. Через двадцать минут в город отходит дилижанс. "Надо ехать!" - подумала миссис Маттерсон. Крикнув служанке, что вернется завтра, женщина выскочила на улицу, на ходу надевая плащ. Уже совсем стемнело, когда она сошла с дилижанса и направилась к своему дому. Возле дома горел фонарь, а впереди, в темноте она различила какие-то фигуры и гомон голосов. Не придав этому значения, женщина вошла в дом. Запах горелого мяса сразу ударил ей в нос.
   - Ну, конечно! - вслух оказала она. - Опять у него что-то подгорело. Ничего нельзя доверить этому мужчине! Так и пожар наделать недолго.
   Рассерженная женщина заглянула в кухню, но там все было в порядке.
   - Гарри, где ты? - спросила она и тут уловила, что запах исходит из гостиной.
   Она пошла туда и споткнулась о поднос и кофейник, которые валялись возле порога. Она машинально подняла их и поставила на стол. На столе стояла пустая бутылка из-под бренди. Это что же получается, разлучница не пришла, а он с горя пьянствует? - пронеслось в голове. Запах горелого исходил из камина, каминная решетка была опрокинута, а на ней лежали сапоги Маттерсона. Тлеющий камин бросал в темноте зловещие отблески. В комнате царил страшный кавардак - бюро опрокинуто, ящики из комода разбросаны по полу. Значит, у них была борьба, девка сопротивлялась, а потом убежала. А Гарри напился пьяный с горя и дрыхнет где-то. А сапоги...
   - Опять он сушит сапоги на решетке! Она же заржавеет!
   Женщина подошла к камину, и ужас охватил ее. Из сапог торчали ноги! Там, среди углей, лежало обгорелое тело ее мужа, покрытое пеплом от сгоревшей одежды. Кожа местами почернела; и пузырилась. Снизу она сгорела совсем, и наружу проглядывали кости. Кисти рук со скрюченными пальцами были неестественно вывернуты. Ей показалось, что они шевелятся,
   - О, господи!- вымолвила она. - Господи! Что же мне делать, Господи?! Кто-нибудь, помогите мне!
   Она ухватила один сапог и потянула его на себя, но вытащила одну лишь обгорелую ногу... Комната закружилась, в глазах потемнело. Хриплый стон вырвался у нее из груди, и она повалилась на пол.

Глава 18

   На втором этаже портовой таверны "В чреве акулы" в небольшой комнате горела свеча.
   - Так, - потирал руки Мейкенфрут. - С одним расправились!
   - Бедный Роберт! - сокрушенно произнес Гриффитс.
   - Что поделать, такая судьба. Кто-то принял его за богатого джентльмена, хотел ограбить. А тут мы, грабителям пришлось убежать. Никогда не скажешь заранее, где кончишь свой путь.
   - Все равно жаль Дейка. Глупая смерть. А ведь на его месте мог быть и я.
   - Ты что, из-за этого сильно расстроен? Не переживай, у тебя еще все впереди.
   - Очень все как-то... печально, Оскар, - с сожалением произнес Гриффитс. - А вдруг Маттерсон вовсе и ни при чем. Он что-то хотел сказать про Уолтерса, а ты в этот момент нажал на курок.
   - Что он мог про него рассказать? Что это их общий заговор? Но это и так ясно. И до Уолтерса тоже дойдет очередь. Все шестеро... теперь уже пятеро наших бывших, - он сделал акцент на последнем слове, - компаньонов должны умереть. А камень надо найти непременно!
   - Еще он что-то сказал про акул, - вспомнил Гриффитс.
   - Ерунда. Бред умирающего.
   - А если алмаз был у Маттерсона, он мог спрятать его и в своем загородном имении.
   - Это вряд ли. Я на девяносто девять процентов уверен, что у Маттерсона алмаза не было. Чертовка Оуэн где-нибудь его припрятала. Ты еще увидишь, она будет строить из себя невинную овечку и нести всякую ахинею про то, что знать ничего не знает.
   - Тогда что мы искали у Маттерсона?
   - Да ничего. На всякий случай надо было проверить этот самый один процент.
   - Все-таки напрасно мы его убили...
   - Ты слюнтяй, Винсент! Он без тени сомнения поставил на бумаге свою подпись, чтобы отправить тебя на тот свет. А еще строит из себя агнца. Ну что, давай кинем кости? Так получилось, что Маттерсону довелось быть первым, царство ему небесное. Пусть же решит жребий, кто будет следующий.
   Мейкенфрут положил в стакан игровую кость и потряс его.
   - Один или два - Мэри, три или четыре - Эмили... - он вышвырнул кость на стол: - Шестерка! Ага, пусть это будет Уолтерс. Так что, завтра навестим Уолтерсов. Спокойной ночи!
   Мейкенфрут повалился в постель и отвернулся к стене, а Гриффитс, прежде чем лечь, отпил прямо из горлышка половину бутылки бренди.
  
   Уолтерс возвращался домой, когда уже совсем стемнело. Он допоздна играл в боулз, а потом пошел пропустить с будущими шкиперами по стаканчику доброго бренди. Веселый, он шагал по гравиевой дорожке к своему дому, напевая песенку про отчаянного парня, который, переодевшись пастушкой, попросился переночевать к молодой вдове, а у той была всего одна кровать. О том, что произошло дальше, никто так и не узнал, потому что Уолтерсу показалось, будто бы какая-то черная тень промелькнула в кустах. Он остановился, но больше ничего подозрительного не увидел и не услышал. "Собака наверно", - подумал Уолтерс и снова зашагал к дому.
   Домик был небольшой, но им с Джулией этого вполне хватало, поскольку оба исповедовали аскетизм. Точнее, аскетизм исповедовала Джулия и приучила к этому мужа. Глядя со стороны на эту пару, многие считали Джулию этакой забитой и угнетенной домашней кошечкой. Это и в самом деле было так, однако Джулия прекрасно знала, за какую струнку дернуть мужа, чтобы он сыграл партию так, как ей это было нужно.
   Уолтерсы жили вдвоем в своем маленьком домике в мире и согласии. Детей им Бог не дал, а для двоих это "гнездышко", как они его называли, вполне подходило. Когда-то Уолтерсу принадлежал родовой замок возле Солсбери, но он был продан в свое время с аукциона за уплату карточных долгов. После свадьбы Уолтерс поклялся Джулии никогда не брать в руки ни карты, ни кости, а привезенную из последнего, восьмилетней давности плавания добычу супруги решили расходовать равномерно и экономно. Джулия посчитала, что если тратить по полгинеи в день, то их состояния должно хватить почти на сто лет. Жалование, которое Уолтерс получал в шкиперском колледже, он расходовал исключительно на себя - пил пиво и бренди, покупал коллекционное оружие и разные пустяковые мелочи.
   Свет в доме не горел, но это не удивило Уолтерса. Джулия старалась быть очень экономной. Она сама вела все хозяйство и не заводила прислуги, надеясь сэкономить средств к существованию еще лет на пятьдесят. Супруга не зажигала свечей до прихода самого Уолтерса. Он открыл дверь и на ощупь попытался найти свечу.
   - Джулия, - позвал он.
   Никто не отозвался.
   - Джулия, ты где?! - повторил он громче.
   И на этот раз никто не ответил.
   - Куда могла запропаститься эта девчонка? - ворчал Уолтерс, разжигая трут огнивом. Когда вспыхнуло пламя, он разыскал свечу и запалил ее. После бренди чертовски хотелось пить. Уолтерс прошел в кухню. В печке горели дрова, на плите в большой кастрюле кипела вода. "Вот дура-баба! - подумал Уолтерс. - поставила кипятить воду, а сама куда-то убежала. Ну ничего, вернется, я ей покажу!" Выпив немного холодной воды из бака, он направился в комнату, держа в поднятой руке свечу.
   Войдя в комнату, он сначала оторопел от неожиданности. В кресле сидел человек в полумаске и в темноте читал какую-то книгу.
   - Кто вы такой? - тут же придя в себя, вполне естественным вопросом обратился к незнакомцу Уолтерс.
   Незнакомец отложил книгу и сдернул полумаску. Уолтерс облегченно выдохнул и поставил свечу на стол.
   - Не можешь без этих дурацких шуточек, Гриффитс! Я уж перепугался, подумал - пришли меня арестовывать. Погоди! Но ведь тебя отправили в Тауэр! Ну да. Сначала тебя арестовали, потом Мейкенфрут помог тебе бежать. Вы вместе хотели уехать в Америку, но по дороге вас схватили и отправили в Тауэр. Значит, тебе и оттуда удалось бежать? Поздравляю, Гриффитс! Я рад, что ты на свободе. А Мейк? Он там, в тюрьме, или...
   - Или! - из темноты вышла фигура в белом саване, сжимающая в руке длинный острый кинжал, позаимствованный из коллекции самого Уолтерса. - Ты хотел отправить меня на тот свет, Уолтерс! Но мне там стало скучно, вот я и пришел за тобой. Ты завладел нашим общим алмазом, ты хотел избавиться от нас с Гриффитсом и написал на нас донос! Когда нам удалось бежать, ты снова предал нас и донес властям, что мы пиратствуем в море. За это ты...
   - Что ты несешь, Оскар! И к чему этот маскарад? Хочешь напугать меня? Но ты же знаешь, я не из пугливых! И я ни на кого не доносил, это клевета. Положи нож. Или не понимаешь, что мне ничего не стоит справиться с тобой? Сядем и поговорим спокойно. Почему ты полагаешь, что Посланник Небес у меня? Все считают, что он должен быть у вас. Ведь мы его тогда у Гриффитса так и не нашли...
   - Ага! - воскликнул Гриффитс. - Ты сознался, что искал алмаз в моем саду сразу после моего ареста! Я был еще жив, а во?роны уже налетели поклевать мертвечины!
   - Не пори ерунду, Гриффитс! Мы хотели найти алмаз, чтобы перепрятать его в надежное место. Твой сад могли обыскать неизвестные люди. И они так и сделали, теперь Посланник Небес неизвестно где! Если вы, конечно, сами не забрали его с собой. А-а?!
   - Нет, Уолтерс. Нам все известно - алмаз у тебя. Ты его спрятал и решил отделаться от всех нас, отправил за нами вдогонку фрегат, полный солдатни!
   - Да, отправил. Отправил, черт побери! Мы были уверены, что раз в твоем саду, Гриффитс, алмаза не оказалось, то только ты знаешь, где он. А раз ты сбежал из тюрьмы и удираешь в Америку, то уж конечно не с пустыми руками.
   - Мы, это кто? - уточнил Гриффитс.
   - Я и Мэ...
   - Получай! - Мейкенфрут резко выбросил вперед нож.
   Уолтерс не договорил начатую фразу, он скорчился и схватился за живот, пытаясь вытащить кинжал из раны.
   - Гад... - хрипел он. - Это ты... ты хочешь сам единолично владеть алмазом. Гриффитс, не говори ему, где камень. Он убьет и тебя как меня и Матт...
   Договорить он не смог, скончавшись от раны.
   - Бред сумасшедшего, - произнес Мейкенфрут.
   Он вытащил из тела кинжал и обтер его об одежду покойного.
   - Алмаз искать будем? - спросил Гриффитс. - Где тут у него может быть тайник? В стене? В камине? В паркете?
   - Думаю, нет смысла. Алмаза у него нет. Но доносы на нас - это его рук дело. Сам сознался! Как он хорошо осведомлен о том, что мы плыли в Америку! Хотел, чтобы нас арестовали и отправили в Тауэр, а потом казнили! У него есть... были связи и в военном флоте, и в королевском суде, и даже в церкви. Выдавая нас, он обеспечивал себе помилование. Хитер, подлюга!
   Мейкенфрут обошел труп, стараясь не наступить в кровавую лужу.
   - Что нам теперь делать с Джулией? - спросил он чисто риторически.
   - Ведь она в наших играх совершенно ни при чем, - продолжил его мысль Гриффитс. - Только что разве как жена этого подонка.
   - Хорошо. Пусть Господь сам решит ее судьбу. А мы ему поможем. Она барышня впечатлительная. А ну-ка, помоги мне.
   Мейкенфрут, приноравливаясь, покрутил в руке острый кинжал, посмотрел на него, потом сказал:
   - Нет, так не получится. Принеси-ка из кухни большой топор.
  
   Джулия возвращалась домой рассерженная. Не просто рассерженная - ужасно злая. "Ну, попадись мне этот мальчуган! - думала она. - Надо же, так поиздеваться надо мной!"
   Дело в том, что незадолго до прихода Уолтерса в дверь постучал какой-то мальчишка. Он сообщил Джулии, что муж ожидает ее в клубе, который находится на окраине города. А поскольку жили Уолтерсы за городом, то до этого клуба было около двух миль. Поседлать лошадь всегда составляло для Джулии большую проблему - конь был норовистый и слушался только Уолтерса. Джулия побежала в клуб пешком, ведь ослушаться мужа было не в ее правилах. Но в клубе Уолтерса не оказалось, и Джулия, ужасно злая, побежала обратно.
   Подходя к дому, она заметила, что в большой комнате горит свеча, значит, Джеймс уже вернулся домой. Первым делом Джулия бросилась на кухню, где она оставила на плите кастрюлю. Она поставила ее на огонь, чтобы наварить супу на три дня, но второпях забыла снять ее.
   "Бедный Джеймс, наверное, проголодался!" - подумала она и открыла крышку. Там сверху плавала пена и еще какие-то волосы.
   - Боже мой! Он наверно сварил кошку! - закричала она. - Джимми, зачем ты варишь кошку?!'
   Она хотела достать ее, но обварила руку. Она схватила тряпкой кастрюлю, чтобы слить воду. Кастрюля оказалась довольно тяжелой. Слив кипяток, она потянула за волосы и вытащила голову Уолтерса.
   Джулия содрогнулась. Сзади заскрипела, открываясь, дверь. Она обернулась и увидела сидящего за обеденным столом обезглавленного Уолтерса. В одной руке он держал вилку, а в другой нож. Нож был в крови.
   Джулия закричала не своим голосом. Выронив на пол голову мужа, она бросилась бежать из дому, продолжая бешено кричать. Пробежав несколько десятков ярдов, она упала, как подкошенная. Наутро местный лекарь констатировал разрыв сердца.

Глава 19

   Оуэн Уордли гостила в деревушке близ Тонтона у своей двоюродной тетки. У этой престарелой дамы близких родственников не было: детей она нарожать не смогла, мужа похоронила сорок лет назад. Зато у нее имелась многочисленная армия двоюродных и троюродных племянниц и племянников. Тетка, как уже говорилось, находилась в весьма преклонном возрасте и подумывала о вечном покое, но она еще не решила, кому из родни оставит свое завещание. Поэтому дальние родственники стайкой кружилась вокруг нее, пытаясь чем-нибудь угодить старушке, чтобы заслужить доверие на право наследования. Надо сказать, особенно большой собственностью тетка не располагала - старый обветшалый дом, небольшая ферма, приносящая лишь убытки, дюжина акров земли, в основном - луга и маленький ларчик с кой-какими побрякушками. Но потенциальные наследники полагали, что если ко всему этому приложить руки, да еще и с головой, можно получать вполне приличный доход. А если не получится, так можно и продать, с паршивой овцы, как говорится, и шерсти клок сгодится.
   Но тетушка, как было сказано, не спешила сделать свой выбор, а к старости захворав, порешила, что тот из потенциальных наследников, кто ни разу ее не навестит в течение календарного года, может вообще ни на что не рассчитывать. Таким образом, все кандидаты в наследники договорились, что каждый из претендентов раз в году проведет у одра помирающей тетки не меньше трех недель.
   Оуэн благополучно отдежурила свой положенный срок и с чувством выполненного долга тряслась в дилижансе, возвращаясь в Плимут. Шансов получить тетушкино наследство у нее было немного, но и упустить счастливый случай она не собиралась, а потому добросовестно выполняла эту повинность. Дилижанс остановился на базарной площади. Пожитков с собой Оуэн брала немного, поэтому вполне могла дойти до дому пешком, не прибегая к услугам наемного экипажа. Пройдя квартал и свернув на поперечную улицу, она была вынуждена остановиться, поскольку пройти дальше оказалось просто невозможно. По узкой улочке двигалась похоронная процессия, а толпа зевак, наблюдавшая за ней, загородила весь тротуар.
   - Кого хоронят? - спросила Оуэн пожилого мужчину из толпы.
   - Да жил тут один джентльмен, очень странный. Все сочинял музыку и устраивал бесплатные концерты. А потом, видимо, на этой почве совсем помешался, напился пьяный, упал в камин и изжарился там, царствие ему небесное!
   Мужчина перекрестился.
   - Да, да, - тоже осеняя себя крестом, понимающе произнесла Оуэн.
   Однако в ней зародилось тревожное предчувствие. И предчувствие не обмануло женщину - за гробом шла миссис Маттерсон.
   Придя домой, Оуэн немного успокоилась и решила, что сегодня она отдохнет, а завтра отправится к Мэри, они вдвоем посудачат, выпьют вишневой наливки, оплакивая беднягу Маттерсона, и обсудят все последние новости и сплетни. Наверняка Гарри умер не случайно, кто-то ему в этом помог. Возможно, и сама Мэри затеяла какую-то новую интригу. Утомившись теряться в догадках, Оуэн приняла снотворного и легла спать, поскольку все болезни и травмы, в том числе и душевные, лечила сном.
   Во сне Оуэн захотела повернуться на другой бок, но не смогла этого сделать. Приоткрыв глаза, она обнаружила, что руки и ноги ее привязаны к кровати. У изголовья ее постели сидел Мейкенфрут, а Гриффитс тем временем растапливал камин.
   - Что за фокусы! - возмутилась Оуэн. - Это что, такая извращенная форма домогательства? Знаете, что я - честная женщина, так решили овладеть мной силой?!
   - Спокойно, Оуэн. Мы это сделали совсем не из сексуальных побуждений. Просто мы пришли выяснить один вопрос. Совсем пустяковый вопрос. Ответишь на него, и мы тебя отвяжем. Итак, где алмаз?
   - Какой алмаз? - видимо, еще не совсем проснувшись, ответила Оуэн вопросом на вопрос.
   - Вот только не надо притворства, мисс Уордли, - ласково произнес Мейкенфрут. Потом добавил более жестко: - Ты прекрасно знаешь, о каком алмазе идет речь, кукушка чертова! Где Посланник Небес?!
   - Так вы его сами забрали и хотели сбежать с ним в Америку!
   - Мы?! - рявкнул Мейкенфрут. - Вот это наглость! Поистине, лучшая защита - это нападение! Еще раз спрашиваю, где алмаз?
   - Я не знаю. Я три недели гостила у тетки в Тонтоне. Спросите ее!
   - Ты хочешь сказать, что это твоя тетка утащила камень? - Гриффитс выпрямился.
   Камин запылал, теперь он мог взять себе стул и присесть рядом с Мейкенфрутом.
   - Нет, конечно. Но она может подтвердить, что меня все это время не было в Плимуте.
   - Алмаз был похищен в тот день, когда мы с Гриффитсом бежали из Плимута. А это случилось без малого полгода назад!
   - И кто, по-вашему, это сделал? - спросила Оуэн вполне искренне.
   Мейкенфрут повернулся к Гриффитсу:
   - Нет, она просто издевается над нами! - и, посмотрев в глаза Оуэн, крикнул: - Ты!
   - Я? - удивилась женщина. - В тот день мы перекопали весь сад Гриффитса, но алмаза так и не нашли. Я думала, он пропал бесследно. Потом ко мне приходил Уолтерс и он сказал, что, скорее всего, вы прихватили этот камень и сбежали в Америку. А теперь вы приходите, связываете меня и заявляете, что я - похитительница Посланника Небес! Какая наглость!
   - Ах ты, зараза! - не сдержался Гриффитс. - Вы перерыли весь мой сад, а моей горничной сказали, что это сделали солдаты! Но ты, зато, всех обхитрила. Ты забрала себе глобус, обнаружила в нем мой тайник, а теперь строишь нам невинные глазки и заявляешь, будто бы ничего не знаешь?!
   - Глобус?! - Оуэн рассмеялась. - Так вот, оказывается, что значит "в земле"! А при чем там розы? Разве на глобусе растут цветы?
   - Перестань придуриваться! - воскликнул Мейкенфрут. - Все, хватит, Оуэн! Или ты скажешь, где камень, или - прощайся с жизнью.
   - Боже мой! В глобусе! - Оуэн сделала еще одну попытку подняться с кровати, чтобы побежать и проверить глобус. - Развяжите меня!
   - Можешь не вставать, милая, - остановил ее попытки Мейкенфрут. - Его там давно нет. Мы уже проверяли в ночь нашего отъезда. Разве что только ты сама вновь положила туда камень. Вот если вспомнишь, куда ты его перепрятала, мы тебя сразу отвяжем.
   - Но я не брала! Нет, я не брала!
   - Гриффитс, давай! - Мейкенфрут указал глазами на камин.
   Винсент встал, подошел к камину и закрыл задвижку. Комната стала наполняться едким дымом. Мужчины закрыли себе лица мокрыми платками.
   - Ну, - хрипло и с прононсом произнес Мейкенфрут. - Вспомнила? Маттерсон тоже так ничего и не вспомнил. Поэтому сейчас он совсем в ином мире.
   - Так это вы убили Маттерсона? - кашляя, спросила Оуэн.
   - Да. И Уолтерса тоже. Ну, вспомнила?
   Оуэн ничего не отвечала. Только кашляла.
   - Пошли, Гриффитс.
   - Стойте! Это Мэри! Кх-хе! Да, это она подговорила меня забрать глобус на память кх-хе! о тебе, Винсент! Значит, она знала о тайнике! Кх-хе! Кх-хе! Это она украла Посланник!
   - Спасибо, милая! - Мейкенфрут плотно затворил дверь комнаты.
   - Постой! - Гриффитс сделал попытку открыть дверь. - Она же не виновата! Ты же слышал, она сказала, что это Мэри!
   Мейкенфрут отстранил Гриффитса, не давая ему открыть дверь.
   - Разве ты можешь поверить, что бедняжка Мэри, романтичная Мэри, влюбленная в тебя Мэри, способна на такое? Это бред. Или очередная хитрость, чтобы спасти себя. Упрямая баба, даже глядя в глаза смерти, не желает сознаваться. Только она могла вытащить камень из тайника, а теперь хочет забрать Посланника Небес с собой в могилу. Ну и пускай. Лично мне уже не нужен этот проклятый камень! Зато мы выполнили священный долг мести.

Глава 20

   - Ты знаешь, Мейк, мне все кажется, что она говорила искренне. О том, что не знает, где Посланник и вообще...
   - Не распускай нюни, Гриффитс, выпей своего любимого бренди и успокойся. Она получила по заслугам. Теперь у нас остались Эмили... - он сделал паузу. - И Мэри...
   Гриффитс хлебнул из горлышка бренди и на минуту задумался, лежа на своей кровати в их маленькой комнатке на втором этаже кабачка "В чреве акулы". Мысли не хотели выстраиваться в его голове, но он прикладывал все усилия, чтобы их выстроить.
   - Жребий бросать не будем, начинать надо с Эмили, однозначно! - продолжал Мейкенфрут.
   Он еще что-то говорил, приводил какие-то доводы, а Гриффитс все размышлял. Он уже почти не сомневался, что и Маттерсон, и Оуэн стали напрасными жертвами. Он уже клял себя за то, что вообще ввязался в эту кампанию мести своим бывшим друзьям. Конечно, Уолтерс заслуживал наказания, как автор доноса. И все остальные подписались под этой петицией. И Эмили, и Мэри! Теперь Мейкенфрут не остановится ни перед чем и выполнит задуманное. Но сейчас, когда уже практически ясно, что надо немедленно отправляться к Мэри и, по крайней мере, попытаться выяснить у нее все, Мейкенфрут медлит и хочет вначале свести счеты с Эмили. А ведь к Мэри надо было ехать в первую очередь - раз она предложила Оуэн забрать глобус, значит, догадалась, что тайник там. Вполне возможно, что алмаз у нее, и она подговорила Уолтерса совершить эту подлость, поскольку убедила его в том, что якобы подло поступили мы с Оскаром. А Оскар, почему-то, не торопится расправляться с Мэри и предлагает вначале привести в исполнение приговор Эмили. Они должны убить Эмили, его сестру. А потом?
   План созрел в голове Гриффитса почти мгновенно.
   - Ты прав, Мейк! Эмили надо убрать как можно скорее. Быть может, прямо сегодня. Прямо сейчас.
   - Я рад, Винсент, что ты согласен со мной. Она твоя сестра, я понимаю. Но ведь она причастна к заговору, в результате которого должны были погибнуть мы...
   - Прямо сегодня, - повторил Гриффитс. - Если до нее уже дошли слухи о гибели Гарри, Джеймса и Оуэн, она может догадаться, что и ей грозит то же самое. И попытается скрыться. Если уже не скрылась.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - А вдруг Посланник у нее? Ведь я тоже говорил ей, что прячу алмаз в земле. Она могла догадаться, что речь идет о глобусе. И тогда получается, Оуэн забрала глобус уже с пустым тайником.
   - Почему ты раньше молчал?! К ней надо было идти в первую очередь?!
   - Не имеет значения. Если алмаз у нее, то я его добуду. И в любом случае Эмили надо прикончить. И сделать это должен я сам.
   - Один?!
   - Да.
   - Ты уверен?
   - Абсолютно, Оскар. Ты мне будешь только мешать. Если она увидит нас двоих, сразу обо всем догадается. Из нее тогда не вытянешь ни слова, уж я-то знаю.
   - Может, тебя подстраховать?
   - Нет, не стоит. Я все сделаю сам.
   Мейкенфрут на минуту задумался, потом сказал:
   - Хорошо. Ступай.
   Гриффитс сделал последний глоток бренди и закинул пустую бутылку под кровать. Встал, накинул плащ, прицепил к перевязи шпагу, которую они реквизировали из оружейной коллекции Уолтерса, надел шляпу и театрально поклонился.
   - Иди, иди, - безмятежно лежа на кровати, махнул на него рукой Мейкенфрут.
   Когда за Гриффитсом закрылась дверь и стихли его шаги на черной лестнице, Мейкенфрут быстро поднялся, накинул камзол и пулей выскочил за дверь. Он достаточно быстро настиг Гриффитса и, держась от него на почтительном расстоянии, двигался следом. Гриффитс на самом деле шел к дому Эмили. У парадной двери он позвонил в колокольчик. Дверь открыла служанка и чуть не вскрикнула, узнав визитера. Гриффитс зажал ей рот и позвал сестру. Эмили подошла к двери, цыкнула на служанку и впустила брата. Мейкенфрут пытался найти себе потайное место для слежки. Он знал, что разговор, скорее всего, будет происходить в мансарде, где у Эмили мастерская - она обычно там проводила конфиденциальные беседы. Мейкенфрут решил, что лучше всего будет вскарабкаться на дерево, росшее возле дома Эмили. Оглядевшись по сторонам, не идет ли кто по улице, он подпрыгнул до нижнего сучка, ухватился за него руками, подтянулся и, вскарабкавшись на сучок, полез вверх. Вряд ли можно будет что-нибудь услышать через закрытое окно, но увидеть, наверно, удастся, поскольку штор в мастерской у Эмили не было.
   Когда Мейкенфрут забрался до уровня мансарды, там как раз появился свет в окне. Кто-то вошел в мастерскую со свечой в руке. Конечно, это была Эмили. За ней вошел Винсент. Эмили зажгла еще три свечи в настенном канделябре, в мастерской стало светлее. Брат и сестра разговаривали минут десять. Потом Винсент достал пистолет. Эмили что-то кричала, наверно обзывала его всякими нехорошими словами и говорила что-нибудь типа "Стреляй, подонок!"
   Выстрел был хорошо слышен через окно, но сначала из дула пистолета вырвалось пламя и облако дыма. Эмили прижала обе ладони к груди, они окрасились красным. Женщина еще что-то выкрикнула, покачнулась и упала. Распахнулась дверь в мастерскую. На звук выстрела прибежала служанка, открыла рот и схватилась за голову. Через закрытое окно донесся ее визг. Гриффитс пригрозил ей пистолетом, и она тут же закрыла дверь с противоположной стороны. Убийца походил по мастерской, нашел холщевый мешок, запихнул в него тело сестры и выволок из помещения.
   Досмотрев эту немую сцену, Мейкенфрут стал спускаться с дерева. Где-то на середине он заметил, что из дому выскочила перепуганная служанка и с криками "караул!" побежала по улице. Очевидно, она хотела позвать стражников. Когда служанка скрылась за углом, Мейкенфрут спрыгнул с дерева. Едва он успел укрыться в темноте, как из дома Эмили, сгибаясь под тяжестью холщевого мешка, который он взвалил на плечо, вышел Гриффитс. Оглядевшись по сторонам, он побрел в сторону берега моря. Мейкенфрут, крадучись как кошка, направился за ним. На молу Гриффитс опустил свою ношу, помолился, постоял немного, потом развязал горловину мешка, положил в него несколько камней, снова завязал, столкнул мешок с мола в морские волны и зашагал прочь.
   Мейкенфрут выбежал на параллельную улицу и чуть не столкнулся с двумя стражниками и служанкой Эмили. Они были озабочены своим делом, поэтому не обратили внимания на Мейкенфрута и побежали дальше. А Мейкенфрут что есть духу, припустил в кабак - он должен был попасть туда раньше Гриффитса. Ввалившись в комнату, он перевел дыхание, не зажигая света повалился на кровать и притворился спящим. Гриффитс вошел через несколько минут. В лунном свете, пробивающимся через окно, было видно, как он сел на свою кровать и присосался к бутылке бренди, которую принес с собой. Отпив одну треть, он запалил свечу. Мейкенфрут сделал вид, что его разбудил зажженный свет.
   - Ну, как? - спросил он.
   - Порядок. Ее больше нет.
   Гриффитс сделал еще глоток из бутылки и загорланил тягучую шотландскую песню.
   - Про алмаз ты у нее что-нибудь разузнал?
   - Алмаза у нее нет. Она так и не догадалась, что тайник был у меня в глобусе. Она думала, что он в моем декоративном пруду. В день после той ночи, когда мы сели на корабль Дейка, к ней пришел Уолтерс. У него была бумага, на которой не хватало только ее подписи, все остальные - и Маттерсон, и Джеймс, и Джулия, и Оуэн, и Мэри - все уже подписались. Там говорилось, что мы - опасные преступники, похитители уникального алмаза весом в четыре тысячи карат, предназначенного в подарок королеве, пираты, скрывающиеся от закона и так далее. И что надо задержать барк "Морской монах", направляющийся к берегам Флориды, на котором находимся мы. И что капитан этого судна - пират, тоже подлежащий аресту. И подписи.
   Гриффитс еще глотнул из бутылки.
   - Эмми сказала, что тоже подписала эту бумагу. Она плакала, просила прощения, но она думали, что Посланник Небес у нас, что мы всех обманули и это единственный способ его вернуть, иначе мы продадим его в Америке. И что, мол, у нее имелся план нашего освобождения, когда "Виктория" окажется на подходе к Лондону. Она, дескать, и пыталась это сделать, но нас на корабле уже не было.
   - Остальные тоже думали, что Посланник у нас?
   - Кто-то считал, что у нас, другие думали, что он пропал бесследно. А все вместе просто хотели нам отомстить за его пропажу.
   - Откуда они узнали про "Морского монаха"?
   - Якобы им сказала Мэри.
   - Мэри? Вот зараза... То есть, я хотел сказать, этого не может быть! Она не могла знать об этом!
   - Какая разница. Все равно завтра она будет мертва.
   - Мэри?
   - Ну да. Мы же решили наказать всех, кто нас предал. Почему она должна быть исключением?
   - И ты убьешь любимую женщину?
   - Если я убил четверых друзей и родную сестру, почему я не могу убить любимую женщину? Да, я люблю ее, но я должен отплатить ей за коварство!
   - Ты прав. Хорошо. Завтра мы рассчитаемся с Мэри! А теперь спать.
   - Спать, так спать, - сказал Гриффитс.
   Голос у него был совсем уже пьяный. Он отпил еще глоток из бутылки, задул свечу и, не раздеваясь, повалился на кровать. Мейкенфрут тоже лег и сделал вид, что спит. На самом деле он зорко следил за Гриффитсом в темноте. Когда Гриффитс захрапел, он приподнялся с кровати, и его рука потянулась к ножу. В это время Гриффитс перестал храпеть, поднял голову, нащупал рукой бутылку, сделал глоток и, поставив бутылку на место, снова захрапел.
   Мейкенфрут выждал немного, взял нож и сделал шаг к кровати Гриффитса. Тот опять приподнялся, а Мейкенфрут быстро юркнул в свою постель. Гриффитс сел на кровати, приложился к бутылке и запел вполголоса матросскую песню. Так продолжалось всю оставшуюся ночь. Лишь только Мейкенфруту удавалось подкрасться к спящему Гриффитсу, как тот просыпался, прикладывался к бутылке и начинал горланить песню. Перед рассветом Мейкенфрут уснул. Он не знал, что в бутылке из-под бренди, к которой всю ночь прикладывался Гриффитс, был просто чай.

Глава 21

   Убедившись, что Мейкенфрут спит, Гриффитс прихватил его пистолет и по черной лестнице спустился на задний двор. Поеживаясь от предрассветного холода, он вышел на улицу. Часы на башне пробили шесть раз. Осеннее солнце все еще продолжало крепко спать за горизонтом, лишь светлеющий небосвод предвещал его неизбежное пробуждение. Возле кабачка Гриффитс заметил привязанную лошадь. Очевидно, ее оставил запоздалый посетитель, который принял лишнего и задремал за столиком, уткнувшись в миску с какой-нибудь снедью.
   - Что ж, приятель, - вслух произнес Гриффитс, отвязывая коня. - Когда проснешься, придется тебе отправляться домой пешком.
   Сев в седло, Гриффитс выскочил из города и рысью направился вверх по горной дороге в Вудшир туда, где в стороне от поселений был расположен пансион благородных девиц "Незабудка", а рядом с ним - небольшой особнячок в котором проживала хозяйка этого пансиона. Экономка Мэри, миссис Дюк, выйдя навстречу, узнала его и заулыбалась деланно-приветливой улыбкой. Она отрывисто заговорила, словно на ходу вспоминая заранее заученные фразы:
   - А, здравствуйте, сэр Гриффитс! Как давно вас не было видно! Я очень рада вас видеть! А мисс Киссинг куда-то вышла. Наверное, по делам. Может быть, у нее урок. Или проверяет классы в пансионе. Или учителей, она не сказала. Но она должна вот-вот вернуться. Подождите ее. Она скоро будет.
   Миссис Дюк распахнула перед ним дверь и проводила в гостиную. Гриффитс присел на диван, накрытый чехлом. Почему? Почему диван и кресла накрыты чехлами? Чехлом от пыли была накрыта и люстра. Зачем? И вообще, в гостиной царила какая-то нежилая, слишком уж стерильно-чистая обстановка. Конечно, Мэри живет одна и редко принимает гостей, а время в основном проводит или в столовой за едой, или в библиотеке за книгой, или в спальне. Но обычно даже в малопосещаемой комнате всегда есть следы присутствия хозяев - оставленные вещи, сдвинутая мебель. И вообще, во время их с Мейкенфрутом последнего визита сюда, на мебели и на люстре в гостиной не было чехлов.
   В комнату вошла миссис Дюк.
   - Не скучаете, сэр Гриффитс? Обождите немного, я послала за ней служанку. Хотите, я сварю вам кофе?
   - Будьте любезны, - ответил Гриффитс.
   Когда экономка вышла, он подошел к окну. Служанка бежала по дорожке от дома, но не в сторону пансиона, а в сторону Айпинга, небольшого городка, что находился примерно в миле отсюда. Быть может, Мэри переселилась туда? Или отправилась в городишко по делам? Но почему экономка не знала об этом, а начала мямлить, что Мэри неизвестно где?
   - Вот ваш кофе, сэр, - миссис Дюк поставила на стол с девственно чистой скатертью чашку.
   - Спасибо. Скажите, миссис Дюк, а что, Мэри в Айпинге?
   - В Айпинге? - переспросила экономка. - Нет, а с чего вы взяли? А, понятно. Нет, Сара побежала туда в лавку бакалейщика за покупками. А Мэри она уже сообщила о вашем приходе, хозяйка должна подойти с минуты на минуту.
   "Когда же она успела сообщить?" - подумал Гриффитс, взяв чашку.
   - Садитесь за стол, пейте кофе, - экономка подошла к окну, выходящему на двор с фасадной стороны дома, и задернула штору.
   - Солнечный свет вредит вон той картине, - пояснила она свои действия.
   На противоположной стене висел пейзаж, который Эмили подарила Мэри на ее двадцатилетие. Миссис Дюк еще что-то говорила и говорила, про цветы, про погоду, но Гриффитс не слушал ее. Когда экономка, наконец, ушла, он встал и снова подошел к окну. По направлению к дому служанка вела трех стражников. Выждав, пока они войдут в дом, Гриффитс распахнул окно, выпрыгнул в него, быстро вскочил на коня и поскакал прочь.
   - Вон он! Хватайте его! Стреляйте! - раздались выкрики сзади.
   Прогремело несколько ружейных выстрелов. Гриффитс проскакал почти двести ярдов, когда конь под ним упал. Он пустился бегом через луг к лесу, на ходу заряжая пистолет. В лесу он ломился через кусты и молодую поросль, не разбирая дороги. Преследователей не было слышно, но они могли появиться в любую минуту. Через некоторое время он выбежал на поляну. Там стоял небольшой домик, что-то вроде сторожки лесничего. Гриффитс добежал до сторожки и буквально столкнулся с девушкой, вышедшей на крыльцо. А этой девушкой была не кто иная, как Бетти. Да, это была Бетти, его бывшая горничная.
   - Бетти, спрячь меня скорее! - крикнул он, тяжело переводя дыхание, даже не удивившись второпях тому, что встретил здесь, в лесу свою бывшую служанку. - Спрячь меня, за мной погоня!
   Бетти, не произнеся ни слова, взяла его за руку и поволокла в дровяной сарай. Гриффитс спрятался за поленницей. Едва Бетти успела выскочить из сарая, прихватив для виду несколько поленьев, как из лесу выбежали солдаты.
   - Вы не видели тут мужчину? - спросил один из них.
   - Да, только что видела. Он чуть не сшиб меня с ног! Я сразу поняла, что это разбойник!
   - Где он?!
   - Побежал дальше в лес, туда, - Бетти махнула, рукой.
   Солдаты продолжили погоню, но минут через десять они вернулись обратно.
   - Извините, мисс, но мы нигде не нашли его следов. Просим у вас прощения, но мы должны обыскать ваш дом.
   Они обыскали весь дом, чердак и погреб, затем прошли в дровяной сарай и разворошили всю поленницу. Но Гриффитса там уже не было. Он успел спрятаться в колодце. Солдаты выругались и ушли.
   - Бетти, - прошептал Гриффитс, сидя в ее маленьком домике, одетый в ее халат, так как его одежда сушилась возле печки. - Бетти, ты мне послана самим Господом! Как ты здесь оказалась, Бетти?
   - Я здесь живу. С отцом. Он дровосек, а сейчас уехал дня на три на дальнюю делянку. Мы перебрались сюда из нашей деревни. Помните, вы тогда спасли меня. Вы бежали из тюрьмы, и пришли ночью в свой дом с вашим другом. А потом вывели меня через подземный ход. А потом за нами была погоня. И, прощаясь, вы сказали, чтобы я пряталась. Вот после этого мы с отцом и перебрались сюда.
   - Ясно. Кстати, как его здоровье? Ведь тогда, перед моим арестом, ты сказала, что ему плохо и в непогоду отправилась домой.
   - А ему вовсе не было плохо. Меня обманули. Кто-то прислал мне записку, наверно для того, чтобы выманить меня из вашего дома. Я и не предполагала, что с вами в тот вечер произошло несчастье, поэтому решила догулять свой выходной и вернулась в воскресенье к вечеру. А про вас... про вас я столько всего понаслышалась, мистер Гриффитс!
   Девушка уткнулась ему в плечо и заплакала.
   - Все говорят, что вы пират, мистер Гриффитс. И еще ходили слухи, что вас снова поймали и отвезли в Тауэр. А ваш дом и страховую контору описали и продали с молотка. Это ужасно! Я не верила, что вы - разбойник. Я и сейчас не верю. Неужели вы убиваете людей? Это ужасно, мистер Гриффитс!
   - Бетти, милая Бетти, - он, успокаивая, гладил ее по голове. - Не зови меня, пожалуйста, мистер Гриффитс. Я для тебя Винсент, просто Винсент. Как я рад тебя видеть, Бетти' Понимаешь, Бетти, я на самом деле был пиратом. Теперь я проклинаю себя за это. Мы с друзьями встали на этот путь, когда были молоды, и многие вещи воспринимали совсем по-другому. Мы хотели богатства, а быстро стать богатым можно только путем грабежа и разбоя. И главное, ведь мы очень скоро растеряли все, что награбили, при этом сломали свои судьбы, и большинство из нашей шайки уже мертвы.
   - Вы раскаиваетесь в своем прошлом, мистер Гри...
   - Бетти!
   - То есть, Винсент. Раскаиваетесь, да?
   - Конечно. Понимаешь, Бетти, я вовсе не хотел быть разбойником. Так получилось. Просто я впутался в ужасную историю и должен был убивать людей. Человек, которого я считал своим другом, толкнул меня на это. А сегодня ночью он сам хотел убить меня... А все эта проклятая алчность. Я ненавижу деньги, ненавижу. Ненавижу тех людей, которые называют себя джентльменами удачи, а сами, как пауки в банке, как акулы жрут друг друга. А теперь я совершенно не знаю, как жить дальше. Я уже не молод, Бетти, я не могу начать жизнь сначала. Мне скоро сорок...
   Он помолчал, продолжая гладить ее волосы.
   - И зачем только у людей есть память?! Как много я хотел бы забыть, чтобы никогда больше не вспоминать'
   - И чтобы снова повторять те же ошибки? Но почему вы не остановились, Винсент? Строили бы себе корабли, зарабатывали бы честные деньги...
   - Понимаешь, Бетти, у меня никогда не было друзей. Я держался за каждого, кто хоть немного сближался со мной и называл этих людей друзьями. И вот результат: один из этих друзей впутал меня в череду преступлений, другой - написал на меня донос. Любимая женщина ненавидит меня. Ненавидит за то, что я слишком сильно любил ее. Я ей противен за то, что боготворил ее, за то, что дарил ей цветы, сочинял стихи... Да, Бетти. Я не мужик. Я обычная сентиментальная тряпка.
   - Что вы, Винсент! Разве плохо быть добрым и чутким?
   - Хорошо, Бетти. Но одним это нравится, а другим - нет. А третьи - просто играют на этом и нагло используют тех, кто их любит. Да и доброта бывает разная. Бывает, что человек говорит, например, что он любит цветы. А сам рвет их и ставит в банку. А цветком надо любоваться, пока он растет в поле, или на клумбе.
   - А та женщина, о которой вы только что говорили, это... Мэри Киссинг?
   - Да.
   - Она не стоит вас, Винсент. Она злая и... не знаю даже. Нехорошая, в общем. Я хотела поступить в ее пансион, это здесь, недалеко, а потом раздумала. Благородной барышни из меня все равно не получится. Зачем мне все это?
   - Как зачем? Ты молода. Сколько тебе лет?
   - Скоро будет двадцать.
   - Вот, видишь? Ты красива, тебе надо обязательно найти богатого жениха...
   - Не надо мне жениха, ни богатого, ни бедного. Я в жизни любила и буду любить только одного человека.
   У Винсента заколотилось сердце. Он знал заранее ответ, но все равно спросил:
   - Кого же это?
   Бетти покраснела и отвернулась.
   - Вас!
   Гриффитс взял ее за плечи и повернул к себе, чтобы посмотреть ей в глаза.
   - Бетти...
   - Винсент, оставайтесь жить у нас... - Бетти еще сильнее залилась краской. - Тут вы будете в безопасности. А хотите, мы уедем куда-нибудь и купим ферму? У меня есть деньги. Вы мне очень щедро платили. Я копила на свое обучение, но теперь мне ничего не надо, только быть с вами. Давайте уедем в Ирландию, в Индию, в Америку. Там вас никто не поймает. У нас будет все хорошо!
   Гриффитс снова привлек ее к себе и обнял за плечи.
   - Бетти, милая Бетти. Я не замечал тебя раньше и, прости за откровенность, даже не воспринимал всерьез. Я только сейчас понял, что очень тебя люблю...
   - А как же мисс Киссинг? - лукаво улыбнувшись, ехидно спросила девушка.
   - Не напоминай мне об этой дряни!
   Он склонился к ее лицу. Она чуть приоткрыла рот. Он прижался губами к ее губам, слегка покусывая ее влажный теплый язычок. Ему вдруг представился образ с каштановыми волосами и огромными карими глазами, но он гнал воспоминания прочь. Но этот образ не давал ему покоя. Когда-то это был образ ангела, но теперь он ясно понимал - это демон. Демон зла! И оставлять все как есть невозможно, зло надо побеждать до конца.
   - Мне пора, - сказал Гриффитс, поднимаясь.
   - Зачем?
   - Я еще не рассчитался полностью со всеми своими кредиторами. Долги надо возвращать!
   - Не уходи, Винсент, пожалуйста. Мне хорошо с тобой, - девушка вцепилась в него обеими руками.
   - Я вернусь, Бетти. Я обязательно вернусь.
   - Ты опять пойдешь убивать?
   Гриффитс замялся.
   - Я пойду платить долги. Я никогда не прощаю своих мучителей.
   - Хватит, Винсент. Пора остановиться. Не надо больше никого убивать
   - Видишь ли, это важно не только для меня, но и для тебя.
   Бетти разжала руки, взгляд ее стал колким, лицо сердитым. Она отвернулась и отошла к окну. Гриффитс снял с веревки свою высохшую одежду и прошел в соседнюю комнату. Переодевшись, он опять заглянул к ней.
   - Винсент, может, все-таки, останешься? - спросила Бетти, не оборачиваясь.
   - Нет. Я же сказал, скоро вернусь.
   Девушка снова подошла к нему и прижалась к его груди.
   - Не ходи... - прошептала она.
   - Бетти, так надо! - твердо сказал он.
   - Ты пойдешь... к ней?
   Винсент замялся, обдумывая, как правильно ответить на этот вопрос.
   - Понимаешь, она обокрала нас. И подставила своих друзей. Наших общих друзей. Это из-за нее я убил невиновных людей. Я должен с ней рассчитаться. Это долг чести. Ты не волнуйся, я больше не люблю ее.
   Бетти отвернулась и подошла к окну.
   - Возвращайся скорей, - еле слышно проговорила она.
   Он решительно направился к выходу. В дверях остановился и обернулся еще раз. Девушка смотрела на него. Он помахал ей рукой и произнес как можно бодрее:
   - Я вернусь, Бетти!

Глава 22

   Миссис Дюк, уперев руки в бока, стояла посреди кухни и ругалась со служанкой.
   - Ну кто так чистит сковороды?! Скреби сильнее, кому говорят! Песку больше, больше песку!
   Но обучение наведению блеска на кухонную утварь пришлось прервать, потому что сзади послышался грубый мужской голос:
   - Ни с места! Буду стрелять!
   Экономка обернулась и увидела Гриффитса. Он стоял в дверях и держал в каждой руке по пистолету. Один был направлен на хозяйку, другой - на служанку.
   - Где мисс Киссинг? - спросил он.
   - Ха-ха! Это вы, мистер Гриффитс. Как вы меня напугали! Почему вы так скоро ушли? - говорила миссис Дюк, подавая знаки служанке, чтобы та запустила в Гриффитса сковородой, но служанка делала вид, что не понимает ее.
   - А мисс Киссинг уже пришла, - продолжала заливать экономка. - Она наверху, в своей комнате. Пойдите, посмотрите.
   - Неправда! Она давно не живет в этом доме. Где она?
   Экономка молчала.
   - Считаю до трех и стреляю!
   Миссис Дюк продолжала молчать.
   - Раз...
   - Да скажите вы ему! - взвизгнула служанка. - Он же нас убьет, вы что, не видите?!
   - Два. И не вздумайте мне солгать. Я могу снова вернуться.
   - Бректон, дом девять.
   - Идите наверх. Обе.
   Женщины поднялись на второй этаж, в спальню Мэри. Гриффитс запер их на ключ. Он хотел оставить ключ в двери, но, подумав, взял его с собой. "Прыгать побоятся, а кричать без толку - вокруг ни души, - подумал он. - У меня в запасе достаточно времени, пока они выломают дверь или сюда заглянет еще кто-нибудь из слуг или из пансиона".
  
   Бректон, такой же тихий небольшой городок, как Айпинг, тоже находился неподалеку. Гриффитс без труда разыскал дом номер девять и вошел за ограду. Калитка оказалась не заперта. Дом стоял на отшибе, вокруг него был разбит большой яблоневый сад. На яблонях еще висели поздние плоды. Мэри была дома одна. Увидев Гриффитса, она ничуть не испугалась и даже почти не удивилась.
   - Винсент? - вскинув бровки домиком, произнесла она. - Как ты меня нашел?
   - От меня не скроешься.
   - Ну, что ж. Проходи, раз пришел.
   - Не надеялась увидеть меня живым? - он взял стул и сел на него верхом, напротив Мэри.
   - Если честно, то да!
   - Жаль. Мне очень жаль, что ты даже не пытаешься солгать, чтобы спасти себя.
   - Ха-ха-ха! - не рассмеялась, а иронично и отчетливо произнесла Мэри. - Ты пришел меня убивать. Ну, что ж, посмотрим, что у тебя из этого получится.
   - Посмотрим. Ты ведь тоже хотела меня убить? И не преуспела в этом.
   - Да. Хотела. И очень обидно, что не преуспела.
   - И за что ты меня так возненавидела?
   - Ты мне мешаешь.
   - Чем же?
   - Да всем. Ты сам знаешь, чем. И хватит ломать комедию. Когда один человек мешает спокойно жить другому, они должны пожениться.
   - Чего-чего?
   - Шутка. Ты не мальчик, Гриффитс и пора бы самому понять, что все зашло слишком далеко, поэтому один из нас должен умереть. Я надеюсь, ты, как джентльмен, позволишь даме еще немного погулять на этом свете. Мне много не надо, лет этак пятьдесят - и достаточно. Немощной старухой я быть не хочу. А тебе, я думаю, уже пора отправиться вслед за сестричкой.
   - Как, ты уже знаешь?!
   - Догадываюсь. Если бы вы ее не прикончили, Оскар уже прискакал бы сюда жаловаться. Как он, кстати?
   - Нормально. Спит. А что ты так испугалась? Нет, не вечным сном, богатырским. Всю ночь не смыкал глаз, бедолага, пытался меня зарезать.
   - Жалко, что попытка не удалась. Очередная осечка в нашем плане. Говорила я ему: не надо театральных эффектов... Хочешь совет, Гриффитс? Уезжай-ка подальше куда-нибудь и не действуй людям на нервы. Посланника Небес тебе все равно не видать...
   - Так алмаз у тебя, все-таки?
   - Конечно. Я его забрала сразу после твоего ареста. А ты, дурачок, уши развесил, думал, что я и в самом деле пришла осыпать тебя любовными ласками? Наивный. И о тайнике я сразу же догадалась. Как только ты сказал, что алмаз находится в земле, я сразу поняла, что речь идет о глобусе. Я же не дура, чтобы поверить, будто бы ты и вправду закопал его под розовым кустом. Потом, конечно, мне пришлось поломать комедию, принимая активное участие в перекопке твоего сада. А Посланник Небес уже лежал в моем ридикюле. Конечно, мне не сразу удалось догадаться, как открутить розу ветров, но я с этим справилась. А потом я спровадила глобус Оуэн, чтобы вы на нее подумали. Немного пришлось попортить карту в районе Карибского моря, когда откручивала гайку, но не беда. Оуэн я сказала, что это, наверно, Джеймс и Гарри повредили во время транспортировки. Я тут же пошла в мастерскую картографа, он хорошо помнит этот глобус, который делал тебе на заказ. Я представилась твоей служанкой, сказала, что вытирала пыль и нечаянно повредила это место. Он мне за два пенса продал клочок карты с Карибским морем, и мы с Оуэн аккуратно его приклеили. Если бы Оуэн не потащилась за мной в тот вечер, вы бы и не смогли заглянуть в тайник до того, как отправились на корабль Дейка.
   - Вы с Мейком все это время играли на лапу?
   - Конечно. Ведь мы - муж и жена.
   - Как?! - Гриффитс расширил глаза до размеров колес дилижанса.
   - Ты удивлен? Только не помирай здесь, пожалуйста, выйди во двор. Да, он сделал мне предложение еще восемь лет назад, там, на корабле, в Индийском океане. Я согласилась стать его женой при условии, что он сделает меня самой богатой женщиной Англии, и он пообещал мне это. Меня немного обескуражило то, что Оскар не взял себе Посланник Небес, а придумал какой-то идиотский орден и общую собственность. Я пыталась убедить его, что алмаз должен быть у меня, а он - то соглашался со мной, то нет...
   - Мэри, прости, но я не понял. Зачем тебе понадобилось становиться самой богатой женщиной? Ты не выходишь в свет, не появляешься на королевских приемах и так далее. Ты не любительница роскоши и шумного общества. Зачем?
   - Зачем? Это тешит мое самолюбие. Устраивает такой ответ. Да, я не люблю королевские приемы, мне не нужен роскошный дворец и множество слуг. Но мне необходима уверенность в том, что я выше и лучше этих всех этих снобов, которые трутся вокруг королевы, что я сама - королева, и стоит мне только захотеть, весь мир будет мой. Тебе не понять этого. И Оскар никак не хотел этого понять. Когда мы вернулись в Англию, мы с Оскаром тихо обвенчались и поселились в его замке.
   - Почему вы сделали это скрытно?
   - Мне было приятно оставаться для всех незамужней дамой. Мне льстило, что такой человек как ты продолжает ухаживать за мной.
   Гриффитс еще раз посмотрел на нее с удивлением.
   - Шутка. Нет, мы не могли сделать это открыто, потому что Мейкенфрут после этого стал двоеженцем. Дело в том, что в то время он уже был женат.
   - То есть как?!
   - А ты разве не знал? Леди Солт, престарелая вдова, стала миссис Мейкенфрут в девяносто один год.
   - Ты шутишь?
   - На этот раз нет.
   - Я и не знал, что у Мейка есть склонность к геронтофилии.
   - Одиннадцать лет назад он оформил фиктивный брак с леди Солт, чтобы завладеть ее замком, тем самым, что возле Принстауна. Он очень надеялся, что старушка не протянет и пары месяцев, но овдовел Оскар всего лишь три года назад. А потому нас венчал один знакомый священник, тайно и тихо.
   Между нами не было какой-то уж слишком страстной любви, быть может, я и сама холодна для этого. Когда мы хранили у себя алмаз, я пыталась уговорить его, что Посланник должен быть наш и только наш. Но Оскар не соглашался. Тогда я сказала, что уйду от него. Последней каплей стало то, что он приволок в дом какую-то малолетнюю бродяжку, которую подцепил на рыночной площади. Однажды я застала их вместе в его тайном флигеле для свиданий, и это переполнило чашу - я ушла от него. К тому времени мне стукнуло двадцать один год, я стала совершеннолетней, получила право владеть своим наследством и переехала в Вудшир.
   - И оставила мечту стать самой богатой женщиной Англии?
   - Гриффитс! Хватит умничать. Да, человек может прожить и без богатства, счастливые люди встречаются даже среди нищих, но я не из них. И если есть возможность получить что-то, почему бы этим не воспользоваться? Вы с Оскаром оба домогались меня, нанося мне визиты в Вудшире. Ты мне не мог предложить ничего, кроме неустроенности. Все твои замыслы обращались в прах. Ты ничего не смог в жизни добиться, потому что ты - не деловой человек. А Мейкенфрут - самовлюбленный болван. Но я ему поставила условие: я вернусь к нему, если Посланник Небес будет у нас. И мы решили завладеть им до того, как он попадет к Эмили. Забрать его у Эмили было бы практически невозможно, а ждать еще год просто уже не было терпения.
   - И ради этого стоило обрекать всех нас на смерть?!
   - А что делать, Гриффитс? Хорошо, я бы стала следующей хранительницей Посланника. Мы бы с Оскаром взяли его и уехали бы на континент. Разве вы не стали бы нас преследовать? Так и так пришлось бы вас всех убить.
   - Какие вы оба мерзавцы!
   - Ой, только вот этого не надо! Ну, что? Хочешь слушать историю дальше или на этом закончим?
   - Нет уж, продолжай.
   - После того как тебя арестовали, в твой дом явились все, включая твою сестричку. Я говорила Оскару, не стоит ворошить улей с этим дурацким обсуждением продажи камня и новой морской экспедицией. Но он считал, что было бы неплохо выманить вас всех в море, а мне остаться на берегу и выкрасть Посланника. Его план не удался, точнее удался наполовину - мнения разделились. Но узнав, что Оскар поднимает вопрос о продаже алмаза, все ломанулись к тебе спасать Посланника. Как я уже говорила, никто не знал, что камень у меня в ридикюле, а я лишь посмеивалась над тем, с каким усердием они копаются в земле. Мне не удалось своевременно сообщить Оскару, что камень уже у меня. Он решил, что найти тайник не удалось, поэтому освободил тебя из тюрьмы.
   - А кто меня туда посадил?
   - Я. Мы с Оскаром. Ты, кстати, сам натолкнул его на идею о твоем аресте, когда рассказал про боцмана. На следующий день после вашего совместного визита Оскар приехал ко мне, и мы разработали этот план. Мы написали на тебя донос, что ты пират и скрываешься от правосудия и с шестью солдатами направились к тебе. Я выманила из дому твою служанку, чтобы после твоего ареста спокойно покопаться в твоем доме. Пока я объяснялась тебе в любви, Оскар и солдаты ждали моего сигнала. Бедные, тогда разразилась буря, и им пришлось стоять на холоде, под проливным дождем! Мы условились, как только я получу информацию о тайнике, я посвечу в окно, и тебя можно забирать. Но Оскар сделал две глупости. Во-первых не пришел помогать мне искать тайник, а поехал провожать тебя до самой тюрьмы, чтобы убедиться, что ты не сбежал. От тебя ведь все можно ожидать. А во-вторых, из-за этого он так и не узнал, нашла ли я алмаз. В воскресенье я не смогла к нему приехать, потому что меня задержали эти придурки, члены нашего Ордена. Потом Оуэн заставила меня переночевать у нее. А в понедельник Оскар взял и освободил тебя. Если бы он этого не сделал, мы бы сейчас не беседовали.
   - Здорово, ничего не скажешь.
   - В порту Оскар встретил Дейка, и мы быстренько сочинили план нового ареста. Можно было бы еще в Плимуте сдать тебя властям, но это было бы не так эффектно. План захвата пиратского судна получился очень хорош, правда? Я подговорила Уолтерса написать бумагу, сказав ему, что вы бежали и прихватили Посланника. Подписи Маттерсона и Оуэн мы подделали, просто было очень мало времени. И все прошло бы гладко, если бы не эта дуреха Поли! Второй раз она мне напакостила.
   - Позволь, но ведь Мейка тоже арестовали, это что, так было задумано?
   - Да. По прибытии в Англию капитан "Виктории" должен был его освободить.
   - А бедняга Дейк? Из-за вас он погиб.
   - Не разбив яйца, не приготовишь яичницу. Хотя на самом деле он погиб из-за тебя.
   - Не понял...
   - Вы поменялись с ним одеждой, когда пошли расправляться с Маттерсоном. Наемному убийце описали человека в красном брандевуре и коричневой шляпе. Он должен был убить тебя.
   - Черт возьми! Я оказался поразительно живуч!
   - Да уж! Но это легко поправить.
   - Только поправлять буду я! - Гриффитс достал заряженный пистолет. - Вот что, Мэри. Мы меняемся с тобой ролями. Я пришел тебя убить, и я это сделаю раньше, чем ты убьешь меня.
   - Убивай, - спокойно ответила она. - Ну что? Испугался? Или передумал?
   - Я с тобой за все рассчитаюсь! За все предательства и коварство. Но тебя застрелить мало, это слишком легкая смерть. Я тебя задушу!
   Он положил на стол пистолет и сделал шаг к ней.
   - Только тронь! - ответила женщина.
   Гриффитс протянул к ней руки и сдавил ее шею. Она ударила его кулаком в живот, но он только сильнее надавливал пальцами на ее горло.
   - Пусти меня... - прохрипела она.
   Он увидел в ее глазах страх и опустил руки. Мэри растерла свою шею.
   - Дурак!
   - Да, да. Конечно, - он взял со стола пистолет, подбросил его и снова поймал его. - Ну, что?
   - Ничего. Уходи. Уходи живым, считай, что у нас ничья.
   - Пойдем вместе, Мэри! Уедем отсюда, уедем куда-нибудь! Черт с ним, с Оскаром, я все равно люблю тебя. Уедем и забудем про все. Посланник у нас, сделаем так, как ты сама предлагала в ту роковую ночь перед моим арестом.
   - Я. Никуда. С тобой. Не поеду! - раздельно произнесла она.
   - Мэри, хватит ломаться! Ты поступала со мной чересчур жестоко. Но я не таю обиды. Уедем, или я тебя застрелю!
   - Стреляй! - равнодушно ответила женщина и, отвернувшись от него, подошла к окну.
   Он прицелился. Сначала в голову, но, подумав, опустил пистолет ниже. Нет, только в живот! И надежнее и мучительнее. Сейчас она повернется, и он спустит курок. Только бы не посмотреть ей в глаза. Сейчас, еще секунда, последняя секунда в ее жизни. Еще секунда - и не будет на свете той, из-за которой он перенес столько страданий. Только не посмотреть ей в глаза...
   - Мэри!
   Она обернулась, и он посмотрел. Ее глаза смеялись над ним. И он прочел в них: "Ты дурак, Гриффитс. Ты безвольный, слабенький человечишка. Ты никогда не сможешь меня убить!"
   - А, черт... - в ярости процедил сквозь зубы Гриффитс, повернулся и вышел из дому.
   Он шел, опустив голову, в глубину сада, ничего не видя перед собой. Он ни о чем в эту минуту не думал и ничего не помнил. Он приложил дуло пистолета к своей груди и нажал курок. Ноги его подкосились, и он упал лицом вниз...
   Мэри выскочила во двор. Она подбежала к телу и встала перед ним на колени. Она запустила руку в его волосы. Струйка крови текла по земле к ее ногам. Неприятный горький комок подкатывал к горлу.
   В это время в калитку вошел Мейкенфрут. Он брезгливо перешагнул через тело и взял Мэри за плечи. Она встала и уткнулась ему лицом в грудь. Она не плакала, она испытывала облегчение, будто сбросила наземь тяжелое бремя.
   - Ты? - спросил Мейкенфрут, пнув носком сапога голову трупа.
   Она покачала головой.
   - Сам?
   Она кивнула.

Глава 22

   Погожим осенним вечером небольшое двухмачтовое суденышко отвалило от причала Портсмута. Лоцман, лавируя между стоящими на рейде кораблями, вывел его в море, и кораблик взял курс на противоположную сторону Ла-Манша. В каютах расположилось довольно много пассажиров, но большинство из них, все же, до наступления темноты стояли на палубе и любовались удаляющимися берегами Англии. В туманной дымке исчезал Портсмут, справа по борту проплывали живописные берега острова Уайт. Через десять-двенадцать часов впереди покажется другой берег - Франция. Это суденышко, как морской паром, бороздило воды Английского канала и служило мостом между двумя великими державами.
   Среди пассажиров судна имелась довольно интересная парочка - мужчина средних лет и сравнительно молодая женщина. Парочка, по всей видимости, являлась супружеской четой. Мужчина и женщина подкидывали в воздух кусочки хлеба и смотрели, как чайки на лету хватают их. Они не подозревали, что интересуют одну особу, которая не спускала с них глаз, но в то же время оставалась незамеченной. К великому ее, этой особы, сожалению, она не могла подслушать разговор парочки, иначе узнала бы для себя много интересного. Впрочем, кое-что ей все-таки удалось услышать
   - Почему ты решила ехать в Париж? - спросил мужчина свою спутницу.
   - А куда еще? В Новый Свет? Ну, уж нет, я хочу провести остаток лет в цивилизованной Европе, на своей исторической родине. Моя мама была наполовину француженка. Я всю жизнь мечтала о Париже. Если не хочешь, я тебя не уговариваю. Нам с Посланником будет там хорошо вдвоем и без тебя.
   - Мэри, ты сущий демон! Но если ты хочешь со мной расстаться, не рассчитывай, что я уйду от тебя в одной сорочке и панталонах. Нам придется поделить все наше состояние поровну. И не только Посланника, но и средства, вырученные от продажи моего замка...
   - И еще от продажи дома Гриффитса. Ведь и его имущество продавалось с молотка. Я купила его дом на аукционе, а потом продала. С двойной выгодой. Ведь мертвым, как известно, дома? не нужны.
   - Ты умница. Теперь у нас кругленькая сумма в Английском банке, да еще с собой две сотни гиней. И Посланник. Мы его продадим в Париже?
   - Посмотрим. Если найдем хорошего покупателя. Но боюсь, кроме Людовика XIV, никто не достоин его купить.
   - Ты умница, - еще раз повторил Мейкенфрут. - Не будем ничего делить, я еду с тобой в Париж. Мы в Шербуре сразу сядем в дилижанс?
   - Нет, не хочу. Мало ли что может случиться, на дилижансы часто нападают разбойники. Будем нанимать экипажи, попроще и подешевле, и передвигаться из города в город. Так будет надежнее. Из Шербура отправимся для начала в Сен-Ло.
  
   Когда суденышко прибыло в Шербур, они так и сделали. Наняли закрытый экипаж, запряженный парой лошадей, и попросили кучера отвезти их в Сен-Ло. Тут к ним подошла дама в широком черном плаще, огромной шляпе и под вуалью, полностью скрывавшей лицо. Она спросила, нельзя ли ей поехать с ними, так как ей тоже очень нужно в Сен-Ло.
   - Понимаете, - уговаривала дама, - почтовый дилижанс отправится нескоро, а я боюсь не успеть на похороны любимого дядюшки. Будьте так любезны, войдите в мое положение, я готова сама оплатить дорогу.
   Мэри собиралась решительно отказать, но Мейкенфрут, этот вечный дамский угодник, опередил ее и рассыпался в любезностях:
   - Да, да, конечно, миледи. Пожалуйста, располагайтесь. Будем очень рады.
   Дама под вуалью села в экипаж напротив парочки. Примерно через полчаса, когда карета, покинула город и мчалась по пустынной дороге, дама откинула вуаль, отчего Оскар и Мэри в один голос вскрикнули. Дело в том, что, дама под вуалью была никто иная, как Эмили Джоус. А в обеих руках у Эмили внезапно появилось по пистолету.
   Мейкенфрут сделал движение, чтобы выбить ногой у Эмили пистолет, направленный в него, но не успел - два выстрела прозвучали одновременно. Эмили не стала произносить угроз и приговоров, она выстрелила сразу, пока у противников не прошел испуг.
   Кучер, услышав выстрелы, остановил лошадей и соскочил с козел, чтобы заглянуть в карету и узнать, что там случилось. Но Эмили успела перезарядить один из пистолетов и разрядила его в кучера.
   Оставив трупы Мэри, Оскара и несчастного кучера на дороге, она повернула лошадей и умчалась обратно в Шербур. Карету она бросила, не въезжая в город. Из любви к животным, она распрягла лошадей и отправила их пастись на луг, а сама пешком добралась до порта и села на первое судно, отходившее в Англию. Из вещей убитых она захватила с собой только ридикюль Мэри. Когда корабль находился над самым глубоким местом Ла-Манша, Эмили, заглянув в ридикюль, усмехнулась, потом достала что-то из него, размахнулась и бросила тяжелую вещицу за борт.
   - Нет больше Посланника Небес, - прошептала она и отправилась подремать в свою каюту до прибытия в Портсмут.
  
   За несколько дней до этого, в тот вечер, когда Гриффитс отправился убивать свою сестру, он уже имел в голове обдуманный план. Он только что понял, что Мейкенфрут нагло подставил его, заставив убивать их общих друзей. Он уже не сомневался, что Посланник Небес находится у Мэри, а Мейкенфрут стремится избавиться от совладельцев. После Эмили настанет черед и его, Гриффитса, а потом уж как они договорятся с Мэри - одному Богу известно.
   Эмили была взволнована приходом брата. Она проводила его в мансарду, где у них состоялся такой разговор:
   - Я подозревала, что вы с Оскаром в городе. И я знала, что ты придешь ко мне. Я сама хотела встретиться с тобой, но не знала, где тебя разыскать. Вы прячитесь у Оскара? У Мэри?
   - Нет, мы нигде не прячемся. Мы живем в портовой таверне.
   - Что за чертовщину вы тут творите? В городе ходят ужасные слухи, все приплетают сюда нечистую силу. Скоро во всем графстве перестанут растапливать камины и варить в кастрюлях. Это вы убили Маттерсона?
   - Да.
   - И еще Уолтерса и Оуэн?
   - Да.
   - Зачем?
   - Они предали нас. И ты - тоже. Вы написали донос, что мы - пираты, что мы похитили алмаз, предназначенный в подарок королеве!
   - Прости, Винсент, но я сейчас тебе все объясню!
   В мастерской Эмили, где происходил разговор, на окнах не было занавесок. Гриффитс встал спиной к тому окну, которое выходило на растущий перед домом вяз. Он был на сто процентов уверен, что Оскар наблюдает за ними с этого вяза.
   - Эмили, - сказал он тихо. - Старайся поменьше артикулировать. Мейкенфрут наверняка следит за нами. Я не уверен, может ли он определять речь по губам, но береженого, как говорится... Ты понимаешь. А еще лучше, оставь этот рассказ на потом. Я тебе верю, можешь не оправдываться. Но я должен тебя убить.
   - Убить?! - воскликнула она. - Хорошенькая новость!
   - Понарошку, глупая! Сейчас я выстрелю. Заряд холостой. Ты падай. Потом я выволоку тебя за дверь.
   - Погоди, - не открывая рта, процедила она. - Говори еще что-нибудь. Я потихоньку возьму баночку с красной краской. Для убедительности.
   Гриффитс начал кричать:
   - Ты была в числе предателей! Вы сговорились погубить нас! Поэтому я пришел, чтобы расправиться с тобой и свершить наказание! Ты умрешь!
   - Ну, стреляй! Стреляй, подлая душа, если у тебя хватит смелости! - громко крикнула Эмили.
   Гриффитс выстрелил. Эмили прижала к груди руки и раздавила пузырек с краской. Потом она закачалась и упала. На выстрел прибежала горничная, закричав, закрыла лицо руками. Гриффитс вытолкал ее за дверь, потом разыскал мешок, надел его на сестру и вытащил ее на лестничный марш.
   - Вставай, - сказал он. - Скажи горничной, пусть с криками бежит по улице и приведет сюда стражников. Дадите им на бутылку вина за ложный вызов, скажете, что, мол, надо было кое-кого разыграть.
   Сам он тем временем натолкал в мешок всякого тряпья и дров от камина, взвалил мешок на плечо и вышел на улицу...
   Эмили, засыпая в каюте, еще раз улыбнулась, припомнив эту историю. К вечеру следующего дня она добралась до Плимута и устало вошла в свой дом. Сидя у камина, ее поджидали Бэтти и Гриффитс.
   - Ну, как? - спросили они оба.
   - Все нормально. Их больше нет. Я убила их сразу, пока еще во мне кипела злость. Если бы я помедлила, стала бы произносить обвинения и угрозы, они бы сумели вымолить пощаду. Но я решила не говорить ничего, а сразу стрелять.
   - А Посланник? Он был у них?
   - Да.
   - И где он теперь?
   - На дне Ла-Манша.
   - Ты это сделала? Молодец.
   - Да. И тоже не раздумывая. Если бы я задумалась на мгновение, то могла бы его пожалеть. А теперь его нет, и больше ни одна жизнь не оборвется из-за него.
   - Слава Всевышнему, наверно там ему будет лучше! - воскликнул Винсент.
   Эмили позвонила в колокольчик.
   - Дженни, приготовь, пожалуйста, чаю, - сказала она горничной. - А ты, Винсент, еще раз расскажи поподробнее, что произошло там, в доме Мэри. А то у нас было очень мало времени, я так всего и не поняла. А ты же знаешь, какая я любопытная.
   Гриффитс еще раз поведал сестре их разговор с Мэри, все, что она рассказывала ему про себя и про Мейкенфрута. Потом он сказал, что разыграл перед Мэри сцену самоубийства. Ему очень пригодился пузырек с краской, который дала сестра. Холостой выстрел, хоть и не убил его по-настоящему, но причинил сильный ожог груди, ведь дуло пришлось приложить почти вплотную. Но труднее всего было лежать и притворяться мертвым, пока Мэри разговаривала с Мейкенфрутом. Слава богу, ушли они довольно скоро, поскольку сымитировать трупное окоченение Гриффитс вряд ли сумел бы. Из их разговора он уяснил, что они сейчас отправятся в Вудшир в особняк Мэри, где у нее спрятан алмаз. А этот дом в Бректоне, где пряталась Мэри, принадлежит ее экономке миссис Дюк. А уже из Вудшира, как опять же стало ясно из их разговора, они собирались направиться в Портсмут, а оттуда - во Францию.
   - Собственно, и все, - закончил рассказ Гриффитс.
   - Вот тебе последний подарок от Мэри, - Эмили протянула Винсенту ридикюль, в котором позвякивали золотые гинеи.
   - Что это?
   - Она купила твой дом на аукционе. А потом продала. Я думаю, тут выручка. Вам с Бетти на первое время хватит?
   - Думаю, да.
   - Конечно, - согласилась Бетти, - и у меня еще есть деньги.
   - Где вы будете жить?
   - Не знаю, - Винсент задумался. - Видимо, надо будет покинуть Англию. Ведь меня могут преследовать.
   - Это вряд ли. Преследовать могли только Оскара, а он уже мертв. Я же тебе так и не успела рассказать, что тут произошло, когда вы уплыли на корабле с капитаном Дейком.
   - Да, ты хотела рассказать про донос. И что же?
   - Ко мне пришел Уолтерс с той самой бумагой, которую ему помогла состряпать Мэри. Мне текст ее не понравился, и я решила кое-что изменить в этом сценарии, используя собственные связи. Я уже поняла, что алмаз стащила эта чертовка. И еще я догадывалась, что она в сговоре с Мейкенфрутом, а тебя они водят за нос. Короче, когда "Виктория" подошла бы к Темзе, тебя и Дейка должны были отпустить.
   - Это должен был сделать капитан?
   - Нет, люди, которые пришли бы за вами, чтобы препроводить вас в Тауэр.
   - То есть, мы все испортили своим побегом?
   - Так получается. Но, ничего не поделаешь, жизнь - есть жизнь.
   Фордевинд - курс корабля, совпадающий с направлением ветра. (здесь и далее примечания автора)
   Джентри - английское нетитулованное мелкопоместное дворянство.
   Брандер - неуправляемый корабль, начиненный взрывчатыми или горючими материалами, используемый для поджога кораблей противника.
   Бакштаг - первое значение: одна из снастей такелажа. В данном случае второе значение: курс судна, когда ветер дует в корму, но под углом.
   Аугсбургская лига - союз Священной Римской империи, Испании и Швеции 1686 года против Франции в Орлеанской войне, которая началась из-за того, что Людовик XIV высказал свои притязания на Пфальцское наследство. Позже в союз вступили Англия и Нидерланды.
   Крюйс-стень-стаксель - треугольный парус между грот-мачтой и бизань-мачтой.
   Бейдевинд - курс корабля, когда ветер дует под углом навстречу судну.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"