Второе письмо доктору N

                               Бабкину Н.С.

 Снова здравствуйте, доктор! Пишу, уже 
 находясь вне пределов того тоннеля, 
 о котором судачат. Прошла неделя 
 ровно с тех пор, как порвать душе 
 с телом пришлось. Док, я "склеил ласты". 
 Вы заметите, мол, не по Вашей части, - 

 а меж тем, некто в рясе исполнил долг 
 свой. Его, как известно, не кличут дважды. 
 Так что, дружбе былой дань отдав, уважьте 
 в скромной к Вам просьбе. Тем паче полк 
 младших по разуму на подходе
 (впрочем, зря я, быть может, и здесь о взводе 

 лишь каком-нибудь, доктор, уместна речь). 
 Вот когда белизны небывалой мощи 
 невзначай достигают! Увы, не мощи 
 давней. Во время подобных встреч 
 очных всё меньше от прежней формы 
 остаётся. Однако же, это - норма... 

 Надо мной шелестит безымянный куст. 
 Представляю Вас вытянувшим к камину 
 с удовольствием ноги, на середину 
 комнаты. Что до меня, то пусть 
 ног и не чую теперь, но обе, 
 Вашим внемля советам, держу во гробе - 

 так, на всякий пожарный. Короче, док, 
 я свои "протянул". Не сказать, что больно. 
 Состоянье такое... Команде "Вольно!" 
 в целом сие побратимо. Сдох 
 Ваш собеседник, лишён движенья, 
 доказуя, что смерть - это торможенье. 

 Здесь нет чувств полюбившихся - всех пяти: 
 звука, запаха, вкуса, касаний, взгляда. 
 Здесь немеет желе полушарий зада. 
 Тело находится на пути, 
 как бы сказать, в те родные дали, 
 где его, по всей видимости, "видали". 

 Здесь безветренно. В сажени от меня 
 (от того, что мной было, вернее), старец 
 почивает какой-то. Похоже, заяц 
 всё же продул черепахе, мня 
 слишком о прыти своей. Похоже, 
 догонять и догнать - не одно и то же. 

 Тишину нарушает лишь аэроб, 
 так как именно он не даёт покоя 
 древесине, урча и упрямо роя 
 путь в упомянутый выше гроб, 
 будто бы это сундук сокровищ. 
 Очень скоро ему поспешат на помощь 

 остальные собратья. Порой не нас 
 портят складки одежды, но мы одежду. 
 А пока Ваш покорнейше где-то между 
 двух пребывает миров сейчас. 
 Знайте же, доктор, я стал поэтом 
 позже времени. Но никому об этом... 

 Червоточинка - вот он, итог побед. 
 Она светит мне в самом буквальном смысле. 
 Будь что будет! Согласно цыганской мысли, 
 тот, у кого и забот-то нет, 
 в сущности, всем обладает небом. 
 Так что, доктор, и тут не единым хлебом. 

 Каждый вечен настолько, насколько сам 
 он себя почитает субъектом вечным. 
 Если свято не верить, что мы конечны, -
 это работает, доктор. К Вам 
 невелика моя просьба в сумме: 
 будьте счастливы, док, поминая всуе. 

 А счастливым становится чаще тот, 
 кто найти горы пользы умеет в малом. 
 Килограмм должен быть благодарен граммам 
 ста, что его отличают от 
 некой размытой, неточной меры. 
 Ну, а смерть - это там, где не в счёт амперы. 

 На тщету бытия намекаю. Всё 
 лишь venitatum venitas*, если к старой 
 поговорке прибегнуть. Сизиф с Икаром 
 были раздавлены колесом 
 времени, что аккурат на место 
 возвращает, с которого (доктор, взвесьте) 

 начинался когда-то тернистый путь. 
 Сколько вёсен останки проводят лёжа? 
 Мы не можем знать наверняка, но можем 
 предположить, что не в этом суть 
 смерти. И, док, берегите связки 
 Вашей милой супруги в житейской тряске. 

 Эй, а что если Вам навестить меня 
 днесь? Представив Вас вытянувшим к камину 
 с удовольствием ноги, на середину 
 комнаты, втайне надеюсь на 
 "нет". Тем не менее, док, до встречи 
 в недрах! Любящий Вас и сутулить плечи... 

 Август 2007


 *Venitatum venitas (от лат.) - Суета сует